Мартелла Морин. Девушка хочет повеселиться

   К счастью, начались телефонные звонки. Это означало, что все беседы на личные темы нужно прекратить. Здешнее правило гласило: бизнес всегда на первом месте.
   Когда в шесть часов прибыл Барни, мы все еще составляли досье. Он был умытым, нарядным и выбритым так гладко, что мне пришлось потребовать у него удостоверение личности.
   — Кто вы, сэр?
   — Брось, Энни! — Он с трудом отдышался и стащил с себя галстук.
   Всю вторую половину дня он провел в местном суде, дожидаясь возможности дать показания по делу об оскорблении действием. Ему было поручено заняться с женщиной, которая нуждалась в защите от буйного мужа. Они сидели в кафе, обсуждая, как Барни лучше защитить ее, когда ворвался муж и ударил ее по голове железным прутом. Барни сумел усмирить его только с помощью двух прохожих.
   Все три детектива терпеть не могли ходить в суд. Они были солидарны в том, что бесконечное ожидание и презрение, с которым некоторые судьи относились к частным сыщикам, намного хуже ночного дежурства на берегу, по которому шныряют крысы. Но их особую ненависть вызывали так называемые домашние дела, где жертву мог в два счета запутать речистый адвокат, решивший во что бы то ни стало выиграть дело для своего клиента. На юридическом языке это называлось «злоумышленным использованием одной стороной процессуальных законов во вред противной стороне». С точки зрения закона, выступления адвокатов ответчика были средством обеспечения беспристрастности суда. А с точки зрения детективов — издевательством.
   Барни налил себе кружку кофе и сел на край стола Сандры. Когда дел было невпроворот, сыщики ныли, что им вздохнуть некогда. Но в моменты передышки не могли дождаться, когда им дадут новое задание.
   — Что новенького? Есть что-нибудь интересное? — спросил Барни, когда телефоны умолкли. — Никакой резни или взяточничества среди высших чинов? Никаких перестрелок в банках? Что происходит с нашим родным городом? Неужели его жители потеряли чувство юмора?
   — Я говорила Энни, что Джерри может все выяснить про ее настоящую мать. — Сандра перестала печатать. — То есть почему она ее бросила.
   — Я могу сказать это без всякого расследования, — вызвался Барни. — Какой тогда был год? Тысяча девятьсот семидесятый? И она жила в том огромном доме? Так-так. Она была молодой, незамужней и происходила из консервативной католической семьи. Ее дружок удрал, а она училась в университете или только начинала свою карьеру. Родители отказались помогать ей, если она оставит ребенка. И договорились с кем-то об усыновлении. Верно?
   — Ни единого слова правды, — ответила я. — Она была не первой молодости. Имела мужа. Закончила университет за много лет до этого. И не делала карьеру. Была домохозяйкой.
   — Тогда почему она тебя бросила? — У Барни глаза полезли на лоб.
   — Именно это мы и хотим выяснить, — ответила Сандра.
   — Только не я. С меня хватит, — возразила я. — С этим покончено. Все в прошлом.
   — А что об этом думает Джерри?
   — Он пытался что-то найти еще несколько месяцев назад, но зашел в тупик.
   — Энни, ты не будешь возражать, если я подключусь к этому делу? — оживился Барни. — Постараюсь что-нибудь откопать.
   — Сначала спроси Джерри, — предупредила Сандра. — Ты знаешь, какой он ревнивый. Терпеть не может, когда кто-то вторгается на его территорию.
   Сандра только что получила маленькую роль в местной любительской постановке «Вестсайдской истории» и не могла полностью выйти из нее. Барни предложил назвать этот эпизод «Ивана Трамп знакомится с „Ракетами“.

28. ВСТРЕЧА С РОДСТВЕННИКАМИ. КАК, ОПЯТЬ?

   Когда со мной связались Бичемы, я ничуть не удивилась. Конечно, это произошло через их поверенного. Именно этого и следовало ожидать. Я знала, чего они хотят. И Джерри тоже.
   Он дал мне ценный профессиональный совет:
   — Пошли их к чертовой матери.
   Именно это я и собиралась сделать. Особенно когда вспоминала, что они сотворили с чудесным садом.
   — Это еще цветочки. Они снесли бы и дом, если бы были уверены, что останутся безнаказанными. — Непримиримость Джерри возрастала с каждым днем.
   — Нет, ты ошибаешься. Они по-настоящему любят его. И дело именно в этом.
   Я думала, что им хватит наглости попросить встретиться в конторе их поверенного. Мне это было бы даже удобнее. Но что они о себе воображают? Думают, что я испугаюсь официальной обстановки и соглашусь передать дом им?
   Похоже, Джерри тоже сомневался в моей стойкости.
   — Я поеду с тобой, — сказал он.
   — Нет. Я должна сделать это сама.
   — Ты уверена, что сможешь выстоять против трех Бичемов и их поверенного? Забыла, сколько времени тебе потребовалось, чтобы получить доступ к их матери? Энни, они будут водить вокруг тебя хоровод. Делать из тебя фарш. — Я знала, что Джерри не собирался меня обидеть. Он просто хотел меня защитить.
   Но защитники мне больше не требовались. Я могла и сама справиться с Бичемами. Все изменилось после завещания. Наконец-то она признала меня. Признала, завещав мне свой дом, этот огромный особняк. Теперь я сомневалась, что хотела получить его, но дело заключалось в другом.
   Бичемы перестали быть для меня людьми другой породы, высшими существами с полученным свыше правом повелевать нами, простыми смертными. Я ничем не уступала им. Даже если они сами этого еще не знали.
   Я представляла себе, что будет, когда я скажу им о нашей близкой родственной связи. Нет, я не гордилась этим родством. И все же… Мне надоело хранить тайну миссис Бичем. Слишком долго я это делала. А для чего?
   Я согласилась встретиться с ними, но выставила одно условие. Наотрез отказалась встречаться с ними в конторе их поверенного.
   Через некоторое время они сообщили, что выбор места остается за мной.
   Выждав неделю, я согласилась встретиться с ними в холле гостиницы напротив агентства. Я не хотела, чтобы Джерри сопровождал меня, но не стала бы возражать, если бы он находился где-нибудь неподалеку на случай, если встреча с этими стервятниками пойдет не так, как задумано. (Правда, я скорее вырвала бы себе язык, чем призналась в этом.)
   Сандра тщательно вычистила щеткой мой новый брючный костюм.
   — Ты выглядишь на миллион долларов, — сказала она. — Я скопирую этот фасон.
   Как будто она всерьез собиралась носить то, что прикрывает бедра… И все же я благодарно обняла ее.
   — Спасибо, Сандра. Я сомневалась, что оделась правильно.
   — Идеально.
   Джерри следил за нами с недоумением.
   — Какая разница, что ты наденешь на встречу с этими людьми? Ты же их терпеть не можешь.
   — Именно поэтому! — Сандра закатила глаза. Ох уж эти мужчины! Святая простота…
   — Разница есть, — сказала я.
   — Я провожу тебя.
   — Нет!
   — Она должна сделать это сама. Неужели не понимаешь? — Сандра снова нетерпеливо вздохнула и в последний раз провела щеткой по плечам моего жакета.
   Я увидела их сразу же, как только миновала вращающуюся стеклянную дверь. Это было нетрудно. Требовалось отыскать взглядом самую вызывающую шляпу. Она обнаружилась в середине холла и напоминала соусник, выведенный на околоземную орбиту. Скрывавшееся под ней лицо Пенелопы было бледным.
   Когда я приблизилась, Джейми встал и вежливо подал мне руку.
   Пенелопа тоже поднялась. Франческа осталась сидеть, развалившись на банкетке; ее лицо было кислым, как уксус. Было видно, что она нарядилась специально для такого случая. На ней были заляпанные грязью бриджи и сапоги для верховой езды, а волосы выглядели так, словно неделю не видели щетки.
   — Привет, Энни. Спасибо, что пришли. — Джейми повторил те же слова, которые сказал в прошлый раз. У гроба миссис Бичем. И его рукопожатие не слишком отличалось от тогдашнего.
   — Здравствуйте, Энни, — вежливо сказала Пенелопа, коснувшись холодными пальцами моей руки.
   Франческа, которая еще не проглотила свой уксус, крепко прижала руки к бокам.
   — Я… э-э… что вы будете пить? Хотите выпить? — Джейми был нервным и взвинченным. Куда девалась его всегдашняя учтивость? Казалось, он не знал, как приступить к делу. Его руки дрожали, как у истеричной женщины.
   Я была готова пожалеть его, но вовремя вспомнила, что эти дрожащие руки держали лопату, когда выкапывали мои растения. В моем саду.
   — Виски, пожалуйста. «Саузерн Комфорт». — Я пыталась говорить тоном Джерри, заказывавшего свой любимый напиток. Сделала паузу, перед тем как сесть, дав им возможность полюбоваться моим дорогим костюмом. Это была не та Энни, которую они знали прежде.
   «Вы выглядите, как Джоан Кроуфорд», — сказала продавщица универмага «Дебенхэм», когда я его мерила. Лично я предпочла бы быть похожей на Элли Макбил^{note 8}.
   — Лед? Сода? — спросил меня официант.
   — Чистый. — Именно так всегда говорил Джерри. У всех трех Бичемов округлились глаза. «Акулы», — напомнила я себе. Хотя, если быть честной, Джейми ничем не напоминал акулу. Теперь, когда мои глаза не туманило сладострастие, я видела в нем нечто женственное. Возможно, это объяснялось тем, что я проводила большую часть времени в компании мужественных сыщиков. Матерых самцов. Странно… Раньше я не замечала в Джейми ничего женственного.
   Он перехватил мой взгляд и улыбнулся.
   Заметив это, Франческа разозлилась.
   — Нельзя ли поскорее покончить с этим делом? — бросила она.
   — Энни, я уверена, что вы знаете, почему мы хотели с вами встретиться. — Пенелопа была холодна, но соблюдала правила этикета. Как всегда.
   «Если бы она всегда соблюдала правила этикета, то не стала бы рыться в моем саду», — напомнила я себе.
   — Отдайте наш дом! — прошипела Франческа. Пенелопа усмирила ее одним взглядом.
   — Я уверена, что у мамы были свои причины… отдать вам…
   — Наш дом! — Франческа подалась вперед на случай, если у меня неважно со слухом.
   — Франческа! — прервал ее Джейми. — Помолчи!
   — С какой стати я буду сидеть и любезничать с этой… с этим созданием, которое хитростью выманило у мамы дом, в котором мы родились?
   — Я не верю, что Энни способна у кого-то что-то выманить. Во всяком случае, сознательно. — Он улыбнулся мне.
   Нет, в нем определенно было что-то женственное.
   — Откуда тебе знать? Ты живешь в воображаемом мире. Ты и твой cher Паскаль.
   Официант принес мне виски. Я сделала большой глоток.
   — Энни, мы предлагаем купить у вас этот дом за хорошую цену, — сказала Пенелопа. — Мы знаем про дополнительное условие завещания.
   — Ах, вот оно что! — Наконец я поняла, в чем дело. Джерри просветил меня на этот счет, когда контора «Уиллиби и сыновья» прислала копию завещания. Конечно, мистер Уиллиби читал его мне, но я перестала слушать, когда поверенный сказал: «Она оставила вам дом». Джерри спросил, понимаю ли я, что означает это условие. Оно означало, что если я вступлю в права владения, то смогу продать дом лишь кому-то из родственников покойной.
   Иными словами, если бы я была корыстной тварью, надеявшейся продать дом с молотка и нажить состояние, то меня бы ожидало разочарование. К счастью, корыстной тварью я не была. И разочарование меня не ожидало. Так что на дополнительное условие мне было наплевать.
   — Могу себе представить, что условие продать дом только кому-то из Бичемов вызывает у вас досаду. — Пенелопа не сводила глаз с моего лица. — Вы не можете продать его никому другому, а для вас одной дом слишком велик.
   — Вы хотите сказать, что мой предел — это двухкомнатная квартира?
   — Конечно, нет. Я хочу сказать, что дом такого размера может оказаться жерновом на вашей шее. Вы молоды и одиноки. У вас все впереди. Зачем вам брать на себя такое бремя, как забота о собственности? В то время как мы готовы мириться с подобными неудобствами, поскольку нас с этим домом связывают теплые чувства. Вы имеете представление, сколько стоит содержать такой дом? Вы можете этого не знать, но ему настоятельно требуется ремонт. Мама не обращала на это внимания, однако ремонт нельзя откладывать надолго. Чтобы держать такой дом в порядке, требуются большие капиталовложения. Вы умная девушка и должны понимать это…
   — О, ради бога, перестань ее умасливать, иначе меня стошнит! — прервала ее Франческа. — Почему мы вообще должны говорить с ней? Только посмотрите на нее! Сидит тут, довольная собой и тем, что сумела перехитрить маму. Ну ничего, посмотрим, что она запоет в суде. Ни один судья в этой стране не отдаст ей дом, который из поколения в поколение принадлежал семье Бичем!
   — Франческа! — предупредил Джейми.
   — Что «Франческа»? Эта тварь обманула маму! И, может быть, убила ее!
   Все ахнули. Включая меня.
   — Ну да! Мама хорошо себя чувствовала, пока она не бросила ее одну, позволив, чтобы на маму напали и ограбили. Это подорвало ее здоровье. Нужно было подать на эту… эту тварь в суд!
   — Франческа, мы все виноваты в том, что оставляли маму одну. Постоянно. Ты могла бы жить с ней. Но ты предпочла лошадей.
   — Они не могут позаботиться о себе. По-твоему, я должна была бросить их?
   — Бросить лошадей? Боже упаси.
   — Эй, вы, прекратите свою бесконечную свару! — сердито сказал Джейми. — Все мы знаем, что перед смертью мама долго болела. Франческа, едва ли можно обвинить Энни в том, что у мамы случился сердечный приступ.
   — Зато я могу ее обвинить в том, что она украла наш дом! — Франческа едва не кричала.
   Пенелопа поняла, что мы привлекаем к себе внимание, и попыталась урезонить сестру. Но доводы рассудка на Франческу не действовали. Она говорила все громче, пронзительнее и сыпала оскорблениями, вновь и вновь обвиняя меня в том, что я убила ее мать и присвоила их родовое гнездо.
   Когда Франческа сделала паузу, чтобы отдышаться, я вполголоса сказала:
   — Если вы сможете заставить ее замолчать хотя бы на секунду, я сообщу вам нечто важное. — Потом я откашлялась. — Ваша мать оставила мне фамильный особняк, потому что она была и моей матерью. Я ее дочь.
   Мне показалось, что гостиница внезапно замерла. Все звуки смолкли. На меня в ужасе смотрели три пары глаз.
   Впервые в жизни я пожалела, что не захватила с собой одну из маленьких скрытых камер Джерри. Реакция одной Франчески стоила пары «Полароидов». Ее лицо, покрытое слоем пудры, приобрело цвет овсянки.
   Челюсть Пенелопы отвисла так, что чуть не стукнулась о стол.
   Только Джейми не изменился в лице. Правда, у него всегда слегка ошеломленный вид, который казался мне поэтическим.
   И только потом, когда у меня появилось время все хорошенько обдумать, я вспомнила, что никто из них не обвинил меня во лжи.
   — У вас есть доказательства? — Первым оправился Джейми.
   — Она оставила мне дом, верно? Какие еще доказательства вам требуются? — Я сделала глоток виски, надеясь, что они не заметят мои дрожащие руки. Неужели я наконец сказала это? Сказала им в лицо? Каждый раз, когда я пыталась сказать это миссис Бичем, слова застревали у меня в горле. Конечно, кроме последнего. Но тогда мне помогла злоба.
   А сейчас не прошло и пяти минут беседы с Бичемами, как я все им выложила. Без всякой истерики. Без гнева. Без крика. Во всяком случае, с моей стороны. Джерри гордился бы мной.
   — Она могла оставить вам дом по разным причинам. — Пенелопа вернула челюсть на место, но ее голос дрожал.
   — Она была моей матерью, — спокойно повторила я.
   — Думаете, мы поверим вам на слово? — Праведный гнев, от которого дрожала Франческа, бесследно исчез.
   — Меня это не волнует. Я говорю вам правду. Теперь они смотрели друг на друга. Обменивались долгими испуганными взглядами.
   — У меня есть свидетельство о рождении с ее именем. Если хотите, можете проверить. Но подозреваю, что ваши поверенные уже знают об этом. Иначе они посоветовали бы вам опротестовать завещание. Вы ведь хотели его опротестовать, правда? Не сомневаюсь. Но ваши адвокаты отсоветовали. Сказали, чтобы вы не поднимали шума, иначе выйдет большой скандал. А скандала вы не хотите, верно? Зачем порочить доброе имя Бичемов?
   Франческа опустила глаза.
   Я им не сочувствовала. Сандра значила для меня больше, чем эта троица вместе взятая. Сандра верила в справедливость и стремилась защищать ее. А для них имело значение только одно: принадлежность к клану Бичемов. Но они упустили главное: я была таким же членом этого клана, как и они сами.
   Пенелопа отвернулась и уставилась в пространство; соусник на ее голове заметно дрожал.
   — Держу пари, вам хотелось бы, чтобы я исчезла в клубах дыма, — сказала я.
   — Нет. Я думаю, что все это очень печально.
   — Печально? — Я была искренне сбита с толку.
   — Я… мы понятия не имели, кто вы… Мама ни разу не намекнула на это. Мы знали только одно: перед смертью она заставила нас пообещать, что мы с уважением отнесемся к трудному решению, которое ей пришлось принять. Она так и не сказала, в чем заключалось это решение. Не упомянула про дом. Даже не намекнула, что оставила его… — Пенелопа не закончила фразу.
   — Своей другой дочери?
   Последовало неловкое молчание. Оно было очень долгим, и я засомневалась, что кто-нибудь из нас дерзнет открыть рот. Подумала, что я так и буду сидеть, как дура, в своем брючном костюме, который тут же начал жать в паху.
   Наконец Джейми обрел дар речи:
   — Как по-вашему, что нам делать?
   — Почему это должно меня волновать? Дом принадлежит мне. — Виски начало действовать, и я преисполнилась нахальства. Я сделала еще глоток, а потом одернула брюки.
   — Но мы родились в нем.
   — Однако пока я жила в нем, вы появлялись там не так уж часто. И, честно говоря, считали посещения матери делом обременительным.
   — Это неправда, — сказала Пенелопа. — Я навещала ее часто, как могла. Не так легко приезжать из Уиклоу, когда у тебя двое маленьких детей.
   — Но вы без труда делали это, когда хотели, чтобы я посидела с ними.
   — Энни, я была вам очень благодарна.
   — Вот и отлично. Мне бы не хотелось думать по-другому. Вы хотите мне сообщить что-нибудь еще? Я должна вернуться в офис.
   — Энни, что бы вы ни думали о нас, это дом нашей семьи. Его должны унаследовать мои дети. Его построил наш прадед. В нем не жил никто, кроме Бичемов.
   — В таком случае вы должны радоваться, что она оставила его мне. Традиция продолжается. — Я не смогла бороться с искушением. Встала и бросила на столик банкноту. — Это за мое виски. Пенелопа, передайте от меня привет детям. Ах, да… — Они напряженно ждали, что я скажу. — И Пеппе. Не забудьте про Пеппу.
 
   — Так и ушла? И больше ничего не сказала? — Сандра смотрела на меня с обожанием.
   — А что еще я могла сказать? Кроме того, я боялась удариться в слезы. А мне хотелось уйти с гордо поднятой головой. Не потеряв достоинства.
   — А они тебя не окликнули? Я бы непременно сделала это, если бы узнала, что у меня есть сестра.
   Я покачала головой.
   — Им на меня наплевать. Их интересует только дом.
   — Жалко, что я не пошла с тобой. Я бы сказала им в лицо все, что думаю.
   — О, я уверена, что мы еще встретимся. Но их нужно слегка помариновать. Они действительно любят этот дом. Все, — задумчиво добавила я, вспомнив ошеломленный взгляд Джейми.
   — Ты что, хочешь отдать его им? — испугалась Сандра.
   До сих пор это не приходило мне в голову. Но чем больше я об этом думала, тем больше мне казалось, что в этом есть смысл. Пенелопа была права, когда говорила, что этот дом может стать жерновом на моей шее. Разве я могу позволить себе содержать такую громадину? Тем более что дом мне вовсе не нравился. От него у меня мурашки бежали по коже. По-настоящему я любила только свою комнату и сад. Но самым важным было то, что миссис Бичем завещала его именно мне.
   Забавно, что никто из них не назвал меня лгуньей. Даже Франческа, которая обвиняла меня во всех смертных грехах — от мошенничества до убийства. Может быть, они знали о прошлом матери больше, чем казалось на первый взгляд?
   Я не была уверена, что хочу это выяснить. Теперь я сильнее, чем прежде, ощущала себя Энни Макхью. Но не прежней Энни. Новой, улучшенной Энни. Той же самой, но другой. Более сильной. Более могущественной.
   Я гордилась тем, что была Энни Макхью. Девочкой, которую беззаветно любили родители. Интересно, мог сказать то же самое кто-нибудь из Бичемов? Я знала, что их чуть ли не с младенчества отдавали в закрытые частные школы. А мои родители боялись отпускать меня даже в магазин на углу. О'кей, может быть, они чересчур опекали меня. Но это лучше, чем полное равнодушие.
   Я не рвалась снова увидеться с Бичемами. Пусть ради разнообразия не поспят несколько ночей. У меня было слишком много работы в офисе, чтобы тратить на них время. Теперь моей главной заботой было агентство и его сотрудники. Именно их можно было считать моей семьей.
   А Бичемы для меня ничего не значили. Я ничего не чувствовала даже тогда, когда Джейми смотрел на меня глазами печального оленя. Что касается Франчески, то я могла бы вызвать ее интерес только в том случае, если бы ела овес и ржала. Единственным более-менее нормальным человеком среди них была Пенелопа, несмотря на ее упорное стремление носить странные головные уборы. И жеманную манеру говорить.
   Я решила, что с домом можно подождать. Он никуда не убежит. Естественно, мне придется платить за него какие-то налоги, но какой смысл беспокоиться раньше времени? Еще успею принять решение.

29. ЗАБОТЫ, ЗАБОТЫ, ЗАБОТЫ…

   Отчет инспекторов о состоянии служебного здания напоминал сценарий Судного дня. Джерри и другие наниматели провели напряженное совещание с домовладельцем и тремя его адвокатами. После этого он ворвался в офис, как антихрист. Но Джерри не любил раскрывать карты и не торопился делиться услышанным со своими служащими.
   — Ну, что там? — тревожно спросила его Сандра.
   — Не спрашивай! — Он влетел в свой кабинет и тут же засел за компьютер, заставив нас задуматься, как скоро мы останемся без работы.
   — Должно быть, новости хуже некуда, — мрачно предрекла Сандра. — Он отказался от кофе. И вместо этого выдул стакан солодового виски. Плохой признак. Тем более для меня. Я уже выбрала свадебный торт. А в субботу присмотрела роскошную фату. Клянусь богом, если агентство закроется, я брошусь в Лиффи.
   Она понесла Джерри на подпись пару писем и через секунду вышла обратно. Лицо Сандры было пепельным, в руке дрожали неподписанные письма. Мы сбились в кучку вокруг нового охладителя воды и шепотом стали делиться своими опасениями.
   Барни был единственным, кому хватило смелости войти в кабинет.
   — Босс, ты должен все рассказать нам. Что, наша работа действительно висит на волоске?
   Джерри изумился.
   — Ваша работа?
   — Ну, если тебе придется закрыть агентство…
   — Я не закрываю агентство. Что это взбрело вам в голову?
   — А где мы будем работать? Ребята из Интернет-кафе говорят, что здание вот-вот обрушится. Нам волей-неволей придется переезжать. Можно, конечно, по-упираться, но чем это кончится? Стоит проехать мимо какой-нибудь колымаге, как нас засыплет кучей битого кирпича. Нед из Интернет-кафе говорит, что после отчета инспекторов ему стали сниться кошмарные сны. И что, если мы не уберемся отсюда как можно скорее, перекрытия рухнут нам на голову.
   — Никуда они не рухнут. Здание восстановят. Перестроят сверху донизу. Будет как новенькое.
   — А где в это время будем мы?
   — Переедем.
   — Надолго?
   — На шесть месяцев. Они предлагают нам временное помещение.
   — Класс! Так что, проблема решена? — с облегчением вздохнул Барни.
   — Нет. Разве что ты согласишься переехать в Суордс.
   — В Суордс? Но ведь это самый север. А вся наша работа на юге…
   — Вот именно. Поэтому я и отказался.
   — И что теперь будет? — спросила я, остановившись на пороге.
   — Будем продолжать работу. — Джерри ткнул в клавиатуру, вывел на экран досье борца за охрану окружающей среды и начал с лихорадочной скоростью вводить в него дополнительные данные.
   — Джерри… — попробовал окликнуть его Барни. Джерри не обратил на него внимания. Его пальцы летали по клавишам со скоростью света. Он освоил новый компьютер слишком быстро для луддита. Впрочем, Джерри никому не позволял обгонять себя. Оставалось надеяться, что это относится и к его процветающему бизнесу.
   Мы с Барни выбрались из кабинета на цыпочках. У дверей нас ждала озабоченная Сандра.
   — Расскажем позже. — Барни приложил палец к губам.
   Она повернулась ко мне:
   — Энни…
   — Я не знаю, что будет дальше, — честно созналась я.
   — Сандра! — крикнул Джерри. — Иди сюда и получи свое жалованье!
   — Если хочешь знать мое мнение, то я думаю, что босс рехнулся, — мрачно сказал Барни.
   Мы вчетвером сидели в баре гостиницы, пытаясь решить, можно ли что-то сделать самим или следует все предоставить Джерри. Каждый потягивал свой напиток.
   — Во всем виновата его жена, — внезапно сказала Сандра.
   — Бывшая жена, — напомнила я.
   — А она-то тут при чем? — удивился Барни.
   — Ну, она расстроила его этим переездом в Корк.
   — Какой еще Корк? — хором спросили мы.
   — Разве я не рассказывала? Его жена переезжает в Корк вместе с хлыщом. Я слышала, как Джерри говорил с ней по телефону. Они шипели друг на друга, как коты. Корк, ну это же надо! Разве нормальный человек захочет переехать в Корк? А что будет с Джерри? Как он теперь будет видеться с мальчиками? — Сандра говорила так, словно Корк находился на другой планете. Но она была дублинкой в четвертом поколении и считала, что мир кончается за статуей Черного Льва в Ин-чихоре. Или как минимум превращается в пустошь.