Страница:
Полковник повернулся к двум другим, которые молча и спокойно подняли ружья, направив их на Хартли. Тот смекнул, что отпираться бесполезно, ибо теперь был полностью убежден, что имеет дело с настоящими грабителями. Хартли в глубине души почувствовал даже некоторую радость, что мог так легко отделаться от них. Без разговоров он вынул из кармана три доллара и подал их Полковнику со словами:
— Вы, кажется, ошиблись во мне и потому попали в неловкое положение. Я же приму вашу претензию за шутку, и на этом расстанемся. Вот три доллара, которые по вашим расчетам причитаются вам.
— Три доллара? Дьявол вас забери! — засмеялся Полковник. — Вы думаете, что из-за такой мелочи мы бы погнали за вами коней? Нет, нет! Я имел в виду не только сегодняшние деньги. Мы требуем нашу долю от суммы, которую вы вообще заработали. Я полагаю, что все деньги при вас.
— Ваши предположения ни на чем не основаны! — повысил голос Хартли, чувствуя, что дело приобретает крутой оборот.
— Посмотрим! Вы лжете, а потому мне придется вас обыскать. Мне кажется, вы не будете возражать, ведь мои друзья носят ружья не для парада! Жизнь жалкого игрока на гармонике для нас и гроша не стоит!
Полковник слез с коня и подошел к янки. Хартли ничего не оставалось делать, как повиноваться. Стволы ружей смотрели на него так грозно, что шарлатан покорился судьбе, надеясь все же, что Полковник ничего не найдет, ибо вся наличность была далеко припрятана.
Рыжий Бринкли, шевелюра которого теперь была черной, обыскал все карманы, но обнаружил лишь несколько завалявшихся долларов. Затем трамп ощупал каждый дюйм платья янки, пытаясь почувствовать, не вшиты ли деньги, но все без успеха. Хартли уже было собирался праздновать победу, но Полковник не желал так просто отказываться от задуманного. Он приказал открыть ящик и стал тщательно его осматривать.
— Хм! — промычал негодяй. — Эта бархатная аптека так глубока, что, похоже, имеет двойное дно. Давайте-ка попытаемся вынуть перегородки.
Хартли побледнел, ибо трамп шел по верному пути. Последний схватился обеими руками за стенки перегородок и потащил их вверх, они поддались, и вся аптека была вытащена из ящика, на дне которого лежала гора бумажных конвертов. Раскрыв конверты, Полковник нашел то, что искал — банкноты различного достоинства.
— О, вот оно, спрятанное сокровище! — удовлетворенно улыбнулся трамп. — Я сразу понял, что этот «врач» и «ветеринар» зарабатывает бешеные деньги — должны же они где-то быть!
Трамп сгреб конверты, желая вытащить их из ящика, что привело янки в ярость. Шарлатан без раздумий бросился на грабителя, пытаясь вырвать деньги, и тут же грохнул выстрел. Останься Хартли на месте, пуля обязательно пробила бы навылет его тело, но он кинулся вперед, поэтому свинец ударил в плечо и раздробил кость. Громко вскрикнув, раненый упал в траву.
— Довольно, пройдоха! — пробормотал Полковник. — Попробуй встать или солгать еще раз — другой выстрел будет точнее! А теперь обыщем прислужника.
Распихав конверты по карманам, трамп шагнул к Галлеру.
— Я не его помощник. Я встретил его лишь недавно, недалеко от фермы, — ответил тот с тревогой, даже и не пытаясь воспользоваться флинтом.
— Вот как? А кто вы?
Галлер на свою беду сказал Полковнику правду и дал ему прочитать рекомендательное письмо, чтобы доказать истинность сказанного. Трамп принял к сведению содержание письма, отдал его обратно и с пренебрежением сказал:
— Я верю. По вам сразу видно, что вы честный парень, но пороха не выдумали! Ступайте в свой Шеридан — до вас мне дела нет. — Повернувшись к янки, бандит продолжил: — Я говорил о нашей доле, но ты солгал, и теперь мы заберем все. Так что без обид! Потрудись в дальнейшем исправиться, чтобы при следующей встрече мы поделились по-братски.
Хартли понял, что сопротивление бесполезно. Корчась от боли, он выдавил из себя несколько слов, надеясь вернуть часть денег, но над ним лишь посмеялись. Полковник снова сел в седло и вместе со своими спутниками поскакал на север, еще раз доказав, что никакого отношения к трапперам не имел и не помышлял ехать на запад.
По пути бродяги посмеялись над авантюрой, а заодно решили поделить деньги без участия остальных своих компаньонов. После долгих поисков они нашли подходящее место, откуда можно было хорошо обозревать окрестности и где их никто не мог заметить, после чего слезли с коней, сели и сосчитали добычу. Потом, когда каждый спрятал свою долю, один из двух трампов обратился к Полковнику:
— Ты должен был обыскать и другого. Не мог он идти пустым.
— Тьфу! Что можно найти у нищего писаря! Несколько долларов — не больше. Это не стоило трудов.
— Он точно писарь? Что стояло в письме, которое он тебе показал?
— Это было рекомендательное письмо к инженеру Чарою в Шеридане.
— Что? — говоривший вскочил. — И ты его вернул?
— Да. Чем нам могла быть полезна эта мазня?
— Очень многим! И ты еще спрашиваешь? Ясно как Божий день, что письмо могло бы помочь нашему плану! Очень странно, что ты не понял этого и не воспользовался моментом. Мы покинули наших, чтобы осмотреть окрестности, разузнать, как дела в кассе, и при этом должны были умудриться не показываться никому на глаза! Если бы мы забрали письмо, один из нас мог бы отправиться в Шеридан и выдать себя за писаря. Он определенно стал бы служить в конторе, получил бы доступ к книгам, и мы бы на первый или второй день узнали все необходимые сведения!
— Дьявол! — выругался Полковник. — Это правда. Как это случилось, что мой котелок оказался пуст! Ты вроде неплохо обращаешься с пером и мог бы сыграть эту роль.
— Пожалуй, стоит рискнуть — ведь так мы бы избавились от многих трудностей! Может, еще не все потеряно?
— Конечно! Время еще есть! Мы же знаем, куда им надо, а дорога, которую указал фермер, проходит здесь рядом. Нам останется лишь подождать, когда они появятся.
— Да, давайте сделаем так! Но отобрать письмо у писаря — это полдела, ибо он дойдет до Шеридана и может все испортить. Придется сделать так, чтобы он туда не дошел.
— Само собой. Пустим каждому пулю в лоб и зароем их. Потом ты с письмом отправишься в Шеридан, разузнаешь что и как и дашь нам знать.
— Но где и когда?
— Мы вдвоем поскачем назад за остальными. Найдешь нас в том месте, где железная дорога проходит через Хвост Орла. Более точно я сейчас определить не могу, а потому в направлении Шеридана выставлю форпост, на который ты, безусловно, наткнешься, и ребята приведут тебя к нам.
— Отлично! А если мое исчезновение бросится в глаза и навлечет подозрения?
— Хм, это тоже надо предусмотреть. Чтобы избежать подобных неприятностей, возьмешь с собой Фоллера. Скажешь, что встретил его по дороге, а он подтвердит, что ищет работу у строителей колеи.
— Идет, — отозвался другой трамп, которого звали Фоллер. — Работу, может, дадут сразу, а если нет — тем лучше, ибо будет больше времени на то, чтобы принести новости к Хвосту Орла.
План обсудили подробнее, после чего договорились строго ему следовать. После этого трое мерзавцев стали поджидать шарлатана и его помощника, но время шло, а последние не появлялись. Похоже было на то, что путники снова изменили направление следования, чтобы не наткнуться на трампов еще раз. Подождав немного, последние решили вернуться и искать новые следы.
Тем временем писарь кое-как перевязал рану американцу. Ранение не было тяжелым, но плечо оказалось сильно повреждено и раненому необходим был уход, хотя бы поначалу. Местом его временного пристанища могла служить ферма, к которой они двигались, но ведь и трампы уехали в том направлении!
— Думаю, нам не стоит попадаться к ним в руки еще раз, — произнес янки. — Они пожалеют, что не убрали нас сразу, и при новой встрече исправят ошибку. Деньги мои они забрали, но жизнь свою я не тороплюсь им отдать. Будем искать другую ферму!
— Кто знает, когда мы ее найдем, — заметил Галлер. — Вы разве выдержите долгие скитания?
— Думаю, да. У меня достаточно сил, чтобы добраться до какого-нибудь местечка, прежде чем начнется травматическая лихорадка. Надеюсь, вы не оставите меня раньше?
— Конечно, нет. Если вы вдруг не сможете идти, я попытаюсь отыскать людей, чтобы они забрали вас, здесь же не пустыня! Теперь, однако, не будем тратить время. Куда мы пойдем?
— На север, как и прежде, но теперь примем вправо. Горизонт там темный — значит там лес или заросли, а где растут деревья — там должна быть вода. Будем охлаждать ей мою рану, — простонал Хартли.
Галлер подхватил ящик, и они вдвоем покинули место происшествия. Хорошо еще, что янки шел сам, иначе хлипкий Галлер не смог бы его нести на себе. Предположения Хартли оправдались — через некоторое время оба добрались до густых зеленых зарослей, среди которых действительно струился ручей. Здесь писарь сменил первую повязку, а Хартли вылил все крашеные капли и наполнил колбочки чистой водой, которой можно будет в пути по необходимости смачивать повязку. Затем они снова тронулись в путь.
Они шли через прерию, ступая по скудным островкам низкой травы и высохшей почве, на которой едва ли можно было различить следы и лишь глаза очень опытного вестмена разобрали бы отпечатки. Прошло много времени, прежде чем путники снова заметили темную линию на горизонте — знак того, что они опять приближались к лесному массиву. В этот миг янки случайно обернулся и увидел вдали несколько движущихся точек. Их было три, и Хартли тотчас сообразил, что это возвращаются трампы. Теперь речь шла о жизни и смерти! Другой обратил бы внимание писаря на погоню, но хитрый янки этого не сделал, он продолжал путь с удвоенной быстротой, а когда Галлера удивила его внезапная поспешность, он дал весьма правдоподобные объяснения.
Верховых всегда заметно издали, но фигуру пешего возможно различить лишь на более близком расстоянии. Расстояние, на котором находились всадники, было достаточно велико, и Хартли мог предположить, что трампы пока не заметили ни его, ни Галлера. В его мозгу зарождался план собственного спасения. Он давно понял, что сопротивление бесполезно — их бы настигли и просто пристрелили. Возможность спастись существовала, но лишь для одного из них и ценой жизни другого. Роль этого другого, по всей видимости, выпадала на долю простодушного писаря, который пока и не подозревал о нависшей над ним опасности. Хитрый янки молчал, как молчала его совесть, хотя ее хозяин просто-напросто обрекал своего спутника на гибель.
Так они шли дальше и дальше, пока не достигли перелеска, над густыми зарослями которого возвышались верхушки ореховых деревьев, дубов и вязов. Лес был неглубок, но тянулся далеко вправо от пути следования беглецов. Когда путники пересекли его и оказались на другой стороне, янки остановился и сказал:
— Мистер Галлер, я понял, что для вас я большая обуза. Вы шли в Шеридан, а теперь из-за меня вынуждены уклониться от прямого пути. Кто знает, где и когда мы набредем на ферму, и вы целыми днями будете мучиться со мной? Ведь есть же простое средство положить конец этому ненужному самопожертвованию!
— Это какое же? — удивился Галлер.
— Ради Бога, идите дальше, а я вернусь на ферму, с которой вышел прежде, чем встретился с вами.
— Мне кажется, это слишком далеко для вас!
— Вовсе нет. Сначала я двигался на запад, потом с вами — прямо на север, а стало быть, сильно принял вправо. Если срезать это расстояние, то отсюда до фермы не более трех часов, и столько я выдержу.
— Вы думаете? Ну, хорошо, но я тоже пойду с вами. Я обещал, что не брошу вас.
— Я вынужден освободить вас от этого обещания, так как не хочу подвергать опасности.
— Опасности?
— Да. Жена фермера,, как она сама мне рассказала сестра шерифа из Кинсли, — тут же сочинил «доктор», не моргнув и глазом. — Если вас там еще ищут, бьюсь об заклад, что шериф наведывается на эту ферму, и вы попадете ему прямо в лапы!
— Это, конечно, меняет дело, — в голосе Галлера чувствовался испуг. — Вы действительно хотите идти туда?
— Да. Так будет лучше для меня и для вас.
Шарлатан продолжал доказывать преимущества данного решения так искренне и убедительно, что бедный писарь, в конце концов, сам захотел распрощаться. Они пожали друг другу руки, пожелали всего хорошего и разошлись. Галлер вышел в открытую прерию и направился дальше, а Хартли, взглянув ему вслед, подумал про себя: «Жаль этого парня, но ничего другого не остается. Останься мы вместе — погибли бы оба. Но теперь придется поторопиться. Если они его нагонят и спросят обо мне, он скажет им, что я пошел направо, но я пойду налево и поищу место, где можно спрятаться».
«Доктор» не был охотником, но знал, что следы за собой оставлять нельзя. Врезавшись в кустарник, он нашел место, где следы не были заметны, а если и оставался какой-нибудь слабый отпечаток, он старательно затирал то место здоровой рукой. Конечно, ему мешал ящик, и ныла рана, но речь шла о жизни, и Хартли продолжал медленно продвигаться вперед. На свое счастье, вскоре он набрел на густые заросли, сквозь которые вообще ничего не было видно. Он еле-еле пробрался внутрь, отставил ящик и сел на него. Только он это сделал, тут же услышал голоса всадников и топот копыт. Трое бандитов проскакали мимо и не обратили внимание, что дальше в прерию вел след только одного человека.
Янки осторожно раздвинул ветви, чтобы взглянуть на прерию — там вдалеке еще маячила спина Галлера. Трампы, увидев его, помчались галопом. Он тоже услышал их, развернулся и в ужасе застыл. Они быстро его нагнали и заговорили с ним; он указал на восток, похоже, давая понять, что Хартли возвратился к ферме в этом направлении. Потом послышался пистолетный выстрел, и Галлер упал на землю.
— Дьявол! — пробормотал Хартли, в глубине души надеявшийся, что трампы не тронут писаря, ибо небезосновательно полагал, что они идут за ним одним. — Подождите, мерзавцы! Может, я еще встречу вас, и тогда вы дорого заплатите за этот выстрел! Но что же они теперь будут делать?
Он увидел, что убийцы слезли с коней и склонились над жертвой. Потом стали друг напротив друга, по-видимому, совещаясь, пока снова не вскочили на коней. Перекинув убитого через седло, Полковник, к великому изумлению янки, поехал назад, в то время как оба его спутника, не разворачиваясь, двинулись дальше. Добравшись до зарослей, рыжий Бринкли немного углубился в них и сбросил труп, после чего бандит исчез из виду, а через некоторое время послышался стук копыт, потом все стихло.
Янки овладел ужас. Теперь он почти раскаивался, что вовремя не предупредил писаря, но ничего поправить уже было нельзя. Он стал свидетелем ужасного преступления, а труп лежал совсем неподалеку. Он охотно сбежал бы отсюда, но не мог решиться, ибо полагал, что Полковник еще ищет его. Так прошла четверть часа, потом еще пятнадцать минут. Наконец янки все же решил покинуть ужасное место. Прежде всего он еще раз оглядел прерию, и тут его глаза заметили нечто такое, что снова заставило его забиться в укрытие.
С правой стороны по прерии ехал всадник, ведущий за собой еще одного коня. Наткнувшись на следы двух уехавших трампов, человек остановился и легко спрыгнул с лошади. Осмотревшись, незнакомец наклонился, чтобы изучить следы, затем неторопливо прошел по ним назад, к тому месту, где было совершено убийство. Там он опять остановился и огляделся. Склонился к земле и разогнулся лишь после того, как тщательно изучил место преступления. Опустив глаза, он пошел по следу Полковника. Не доходя пятидесяти шагов до зарослей, он остановился, издал какой-то особенный гортанный звук и указал рукой в кустарник. Очевидно, это относилось к коню, ибо тот сразу удалился от хозяина, сделал маленький крюк и потом вернулся на край зарослей, втягивая воздух через широко открытые ноздри. Животное вело себя спокойно, поэтому путник подошел ближе. Явных признаков беспокойства не было, и всадник прошел мимо.
Теперь янки мог его рассмотреть — перед ним стоял индеец. Он носил обшитые бахромой легины и охотничью рубаху, украшенную богатой вышивкой и также отделанную по швам бахромой. Маленькие ступни его ног были обуты в изящные мокасины. Длинные, черные как смоль волосы были аккуратно уложены под налобной повязкой из гремучих змей, за которой не торчало ни одного орлиного пера. С шеи индейца свешивалось тройное ожерелье из клыков медведя с трубкой мира и мешочком с «лекарствами». В руке краснокожий сжимал двустволку, ложа и приклад которого были обиты мелкими серебряными гвоздями. Матовая светло-бурая кожа лица отливала бронзой; оно имело римский профиль, и лишь слегка выдающиеся скулы выдавали его индейский тип.
Собственно говоря, соседство любого краснокожего должно было внушить янки, который и без того не был рожден героем, немалые опасения. Но чем больше он всматривался в лицо индейца, тем больше ему казалось, что ему нечего бояться пришельца. Краснокожий приблизился шагов на двадцать. Его конь пошел еще дальше, тогда как другой жеребец продолжал стоять за спиной индейца. Первый жеребец поднял было переднее копыто, чтобы сделать очередной шаг, как вдруг резко лягнул ногой и с громким фырканьем кинулся назад — животное почувствовало запах янки, а может быть, трупа. Индеец в тот же миг как пантера отскочил в сторону и исчез из виду, а за ним — и второй конь. Теперь Хартли больше ничего не мог видеть.
Он застыл в долгом и напряженном ожидании, едва сдерживая в груди тяжелое дыхание, и в этот миг до его ушей долетел полуприглушенный звук «уфф!». Когда он повернул лицо в сторону услышанного восклицания, он увидел склонившегося, вероятно, над трупом индейца. Через несколько мгновений краснокожий пополз назад, и его не было видно около четверти часа, как вдруг янки в ужасе вздрогнул, ибо голос индейца раздался совсем рядом:
— Почему бледнолицый сидит в укрытии? Почему он не выйдет, чтобы показаться на глаза красному воину? А может быть, он скажет, куда скрылись убийцы другого бледнолицего?
Когда Хартли со страхом повернул голову, он увидел индейца, стоявшего на коленях рядом с ним с блестящим ножом — «боуи» в руке. Слова краснокожего доказывали, что он верно прочитал след и рассудил чрезвычайно проницательно. Он не считал американца убийцей, и успокоенный этим Хартли отозвался:
— Я прятался от них. Двое удалились прочь, в прерию, а третий бросил труп здесь. Я остался в укрытии, ибо не знал, ушел он или нет.
— Он ушел. Его след ведет через заросли, а потом на восток.
— Значит, он пошел за мной на ферму. Его действительно здесь нет?
— Нет. Мой белый брат и я — единственные живые люди тут. Пусть он выходит на открытое место и расскажет мне, что случилось.
Краснокожий отлично владел английским, а то, что и как он говорил, вселило в американца доверие, поэтому Хартли не отказался последовать приглашению. Когда он выбрался из чащи, то заметил, что оба коня стояли на достаточном расстоянии от перелеска, привязанные к колышкам. Краснокожий окинул белого взглядом, который, казалось, проник в самую его душу, а потом произнес:
— С юга сюда шли пешком двое; один укрылся здесь, им был ты; другой пошел дальше, в прерию. Потом появились трое всадников, которые преследовали этого другого; они застрелили его в голову пистолетной пулей. Двое из них уехали, а третий взял труп на лошадь, проехал к зарослям и сбросил его там, а потом галопом умчался на восток. Это так?
— Да, именно так, — кивнул пораженный шарлатан.
— Тогда скажи мне, почему застрелили твоего белого брата? Кто ты и что делаешь здесь, в «этой местности? В плечо тебя ранили эти же люди?
Дружелюбный тон, с которым был задан вопрос, свидетельствовал о том, что краснокожий не был настроен против янки и не имел никаких подозрений, поэтому тот ответил ему. Индеец слушал внимательно, не смотря на американца. Потом он, однако, снова бросил на него острый взгляд и спросил:
— Так значит, твой спутник заплатил своей жизнью за твою?
У Хартли снова заныла рана, он опустил глаза и, запинаясь, ответил:
— Нет… Я просил его, чтобы он со мной спрятался, но он не захотел.
— Так ты сказал ему, что убийцы едут за вами?
— Да.
— И сказал, что хочешь укрыться здесь?
— Да.
— Так почему же он тогда указал на восток, к ферме, когда убийцы спросили его о тебе?
— Чтобы обмануть их.
— Так он хотел спасти тебя! Он был храбрым другом! А ты достоин его? — индеец прожег Хартли своим взглядом. — Только Великий Маниту знает все, а мой глаз не может видеть твое сердце. Если бы я мог все знать, тебе было бы стыдно передо мной, но я буду молчать, и пусть твой Бог судит тебя! Ты меня знаешь?
— Нет, — тихо отозвался Хартли.
— Я Виннету, вождь апачей. Моя рука преследует подлецов, а плечо готово стать опорой любому, у кого чистая совесть. Я осмотрю твою рану, но еще необходимее знать, почему вернулись убийцы. Ты знаешь это?
Хартли часто слышал о Виннету. И теперь, когда знаменитый вождь стоял перед ним, ему следовало беседовать с ним не иначе, как любезно:
— Как я уже говорил, они хотели прикончить нас, чтобы мы позже не смогли их выдать.
— Нет. Если бы дело было только в этом, они пристрелили бы вас на месте. Здесь что-то другое. Какие-то мысли пришли им в голову позже. Они хорошо обыскивали тебя?
— Да.
— И все забрали? А твоего спутника?
— Нет. Он рассказал им, что находится в бегах, и подтвердил это, показав письмо.
— Письмо? Они его забрали?
— Нет. Они вернули его обратно.
— Где он его прятал?
— Во внутреннем нагрудном кармане.
— Сейчас его там нет. Я обыскал одежду убитого, но никакого письма не нашел. Именно это письмо заставило их развернуться и догонять вас.
— Едва ли! — покачал головой Хартли.
Индеец не ответил. Он вынес труп из зарослей и обыскал еще раз его одежду. Вид у убитого был ужасный, но вовсе не от пулевого ранения, а потому, что убийцы исполосовали ножами его лицо вдоль и поперек, чтобы никто не мог опознать человека. Карманы Галлера были пусты, а длинное ружье бандиты, естественно, забрали с собой.
Индеец задумчиво посмотрел вдаль, а потом с уверенностью произнес:
— Твой товарищ хотел добраться до Шеридана. Двое убийц поскакали на север — значит, им тоже нужно туда. Почему они забрали письмо? Потому что оно могло сослужить им хорошую службу. Почему убийцы изуродовали лицо мертвого? Потому что его никто не должен узнать. И все это для того, чтобы одному из убийц выдать себя за него!
— Но с какой целью?
— Сейчас я не знаю, но позже мы узнаем и это.
— Значит, ты хочешь идти следом за ними?
— Да. Мне нужно к реке Смоки-Хилл, а Шеридан лежит поблизости. Если я направлю туда коня, то не очень отклонюсь от своей цели. Эти бледнолицые задумали что-то подлое. Может быть, мне удастся расстроить их планы. Мой белый брат едет со мной?
— Я хотел добраться до ближайшей фермы, чтобы подлечить рану. Конечно, я более охотно направился бы в Шеридан, может, получил бы назад украденные деньги…
— Тогда ты поедешь со мной.
— Но моя рана…
— Сейчас я осмотрю ее. На ферме позаботились бы о моем белом брате, но там нет доктора. В Шеридане, однако, мы его найдем. Виннету тоже понимает в лечении ран, он снова может сделать крепкими раздробленные кости и знает средства от горячки при ранениях. Покажи мне плечо!
Раньше при перевязке писарь уже разорвал рукав фрака янки, поэтому теперь» доктор» без труда обнажил плечо. Виннету внимательно осмотрел его и засвидетельствовал, что рана не такая тяжелая, какой казалась на первый взгляд. Выстрел был с близкого расстояния, пуля не раздробила кость плеча, а пробила его насквозь. Индеец вытащил из торбы у седла какое-то засушенное растение, увлажнил его и приложил к ране, потом быстро выстрогал из дерева две длинные палочки, заменившие шины, с помощью которых он завязал рану так искусно, что лучше с данными средствами не справился бы ни один хирург.
— Мой брат может спокойно ехать со мной. Горячки не будет, а если она и появится, мы к тому времени уже давно будем в Шеридане, — объявил он.
— Разве мы не узнаем прежде, что делает третий убийца?
— Нет, он ищет тебя, и если найдет твои следы, вернется и поедет за двумя своими спутниками. Возможно, он не станет этого делать, а разыщет других сообщников прежде, чем отправится вместе с ними в Шеридан. Я пришел из обитаемых краев и узнал, что в Канзасе собралось много бледнолицых, которых называют трампами. Возможно, что убийцы — из этих людей, ибо трампы собираются нанести удар по Шеридану и рыскают в округе. Мы не можем терять времени и должны поторопиться, чтобы предупредить живущих там белых.
— Но если этот третий вернется сюда, он найдет наши следы и по ним узнает, что мы последовали за его друзьями. Не заподозрит ли он чего?
— Мы не поедем за ними. Виннету знает, куда им нужно, и ему не нужны их следы. Мы поскачем по другому пути.
— А когда мы прибудем в Шеридан?
— Не знаю, как ездит мой. брат.
— Да уж, конечно, не как циркач. Я мало сидел в седле, хотя сбросить себя коню не дам.
— Тогда мы не будем спешить, но поедем без остановок. Будем ехать всю ночь и наутро приблизимся к цели. Те, кого мы преследуем, разобьют на ночь лагерь, а потому приедут позже нас.
— А что будет с останками бедного Галлера?
— Мы похороним его, и пусть мой брат прочтет молитву над его могилой.
— Вы, кажется, ошиблись во мне и потому попали в неловкое положение. Я же приму вашу претензию за шутку, и на этом расстанемся. Вот три доллара, которые по вашим расчетам причитаются вам.
— Три доллара? Дьявол вас забери! — засмеялся Полковник. — Вы думаете, что из-за такой мелочи мы бы погнали за вами коней? Нет, нет! Я имел в виду не только сегодняшние деньги. Мы требуем нашу долю от суммы, которую вы вообще заработали. Я полагаю, что все деньги при вас.
— Ваши предположения ни на чем не основаны! — повысил голос Хартли, чувствуя, что дело приобретает крутой оборот.
— Посмотрим! Вы лжете, а потому мне придется вас обыскать. Мне кажется, вы не будете возражать, ведь мои друзья носят ружья не для парада! Жизнь жалкого игрока на гармонике для нас и гроша не стоит!
Полковник слез с коня и подошел к янки. Хартли ничего не оставалось делать, как повиноваться. Стволы ружей смотрели на него так грозно, что шарлатан покорился судьбе, надеясь все же, что Полковник ничего не найдет, ибо вся наличность была далеко припрятана.
Рыжий Бринкли, шевелюра которого теперь была черной, обыскал все карманы, но обнаружил лишь несколько завалявшихся долларов. Затем трамп ощупал каждый дюйм платья янки, пытаясь почувствовать, не вшиты ли деньги, но все без успеха. Хартли уже было собирался праздновать победу, но Полковник не желал так просто отказываться от задуманного. Он приказал открыть ящик и стал тщательно его осматривать.
— Хм! — промычал негодяй. — Эта бархатная аптека так глубока, что, похоже, имеет двойное дно. Давайте-ка попытаемся вынуть перегородки.
Хартли побледнел, ибо трамп шел по верному пути. Последний схватился обеими руками за стенки перегородок и потащил их вверх, они поддались, и вся аптека была вытащена из ящика, на дне которого лежала гора бумажных конвертов. Раскрыв конверты, Полковник нашел то, что искал — банкноты различного достоинства.
— О, вот оно, спрятанное сокровище! — удовлетворенно улыбнулся трамп. — Я сразу понял, что этот «врач» и «ветеринар» зарабатывает бешеные деньги — должны же они где-то быть!
Трамп сгреб конверты, желая вытащить их из ящика, что привело янки в ярость. Шарлатан без раздумий бросился на грабителя, пытаясь вырвать деньги, и тут же грохнул выстрел. Останься Хартли на месте, пуля обязательно пробила бы навылет его тело, но он кинулся вперед, поэтому свинец ударил в плечо и раздробил кость. Громко вскрикнув, раненый упал в траву.
— Довольно, пройдоха! — пробормотал Полковник. — Попробуй встать или солгать еще раз — другой выстрел будет точнее! А теперь обыщем прислужника.
Распихав конверты по карманам, трамп шагнул к Галлеру.
— Я не его помощник. Я встретил его лишь недавно, недалеко от фермы, — ответил тот с тревогой, даже и не пытаясь воспользоваться флинтом.
— Вот как? А кто вы?
Галлер на свою беду сказал Полковнику правду и дал ему прочитать рекомендательное письмо, чтобы доказать истинность сказанного. Трамп принял к сведению содержание письма, отдал его обратно и с пренебрежением сказал:
— Я верю. По вам сразу видно, что вы честный парень, но пороха не выдумали! Ступайте в свой Шеридан — до вас мне дела нет. — Повернувшись к янки, бандит продолжил: — Я говорил о нашей доле, но ты солгал, и теперь мы заберем все. Так что без обид! Потрудись в дальнейшем исправиться, чтобы при следующей встрече мы поделились по-братски.
Хартли понял, что сопротивление бесполезно. Корчась от боли, он выдавил из себя несколько слов, надеясь вернуть часть денег, но над ним лишь посмеялись. Полковник снова сел в седло и вместе со своими спутниками поскакал на север, еще раз доказав, что никакого отношения к трапперам не имел и не помышлял ехать на запад.
По пути бродяги посмеялись над авантюрой, а заодно решили поделить деньги без участия остальных своих компаньонов. После долгих поисков они нашли подходящее место, откуда можно было хорошо обозревать окрестности и где их никто не мог заметить, после чего слезли с коней, сели и сосчитали добычу. Потом, когда каждый спрятал свою долю, один из двух трампов обратился к Полковнику:
— Ты должен был обыскать и другого. Не мог он идти пустым.
— Тьфу! Что можно найти у нищего писаря! Несколько долларов — не больше. Это не стоило трудов.
— Он точно писарь? Что стояло в письме, которое он тебе показал?
— Это было рекомендательное письмо к инженеру Чарою в Шеридане.
— Что? — говоривший вскочил. — И ты его вернул?
— Да. Чем нам могла быть полезна эта мазня?
— Очень многим! И ты еще спрашиваешь? Ясно как Божий день, что письмо могло бы помочь нашему плану! Очень странно, что ты не понял этого и не воспользовался моментом. Мы покинули наших, чтобы осмотреть окрестности, разузнать, как дела в кассе, и при этом должны были умудриться не показываться никому на глаза! Если бы мы забрали письмо, один из нас мог бы отправиться в Шеридан и выдать себя за писаря. Он определенно стал бы служить в конторе, получил бы доступ к книгам, и мы бы на первый или второй день узнали все необходимые сведения!
— Дьявол! — выругался Полковник. — Это правда. Как это случилось, что мой котелок оказался пуст! Ты вроде неплохо обращаешься с пером и мог бы сыграть эту роль.
— Пожалуй, стоит рискнуть — ведь так мы бы избавились от многих трудностей! Может, еще не все потеряно?
— Конечно! Время еще есть! Мы же знаем, куда им надо, а дорога, которую указал фермер, проходит здесь рядом. Нам останется лишь подождать, когда они появятся.
— Да, давайте сделаем так! Но отобрать письмо у писаря — это полдела, ибо он дойдет до Шеридана и может все испортить. Придется сделать так, чтобы он туда не дошел.
— Само собой. Пустим каждому пулю в лоб и зароем их. Потом ты с письмом отправишься в Шеридан, разузнаешь что и как и дашь нам знать.
— Но где и когда?
— Мы вдвоем поскачем назад за остальными. Найдешь нас в том месте, где железная дорога проходит через Хвост Орла. Более точно я сейчас определить не могу, а потому в направлении Шеридана выставлю форпост, на который ты, безусловно, наткнешься, и ребята приведут тебя к нам.
— Отлично! А если мое исчезновение бросится в глаза и навлечет подозрения?
— Хм, это тоже надо предусмотреть. Чтобы избежать подобных неприятностей, возьмешь с собой Фоллера. Скажешь, что встретил его по дороге, а он подтвердит, что ищет работу у строителей колеи.
— Идет, — отозвался другой трамп, которого звали Фоллер. — Работу, может, дадут сразу, а если нет — тем лучше, ибо будет больше времени на то, чтобы принести новости к Хвосту Орла.
План обсудили подробнее, после чего договорились строго ему следовать. После этого трое мерзавцев стали поджидать шарлатана и его помощника, но время шло, а последние не появлялись. Похоже было на то, что путники снова изменили направление следования, чтобы не наткнуться на трампов еще раз. Подождав немного, последние решили вернуться и искать новые следы.
Тем временем писарь кое-как перевязал рану американцу. Ранение не было тяжелым, но плечо оказалось сильно повреждено и раненому необходим был уход, хотя бы поначалу. Местом его временного пристанища могла служить ферма, к которой они двигались, но ведь и трампы уехали в том направлении!
— Думаю, нам не стоит попадаться к ним в руки еще раз, — произнес янки. — Они пожалеют, что не убрали нас сразу, и при новой встрече исправят ошибку. Деньги мои они забрали, но жизнь свою я не тороплюсь им отдать. Будем искать другую ферму!
— Кто знает, когда мы ее найдем, — заметил Галлер. — Вы разве выдержите долгие скитания?
— Думаю, да. У меня достаточно сил, чтобы добраться до какого-нибудь местечка, прежде чем начнется травматическая лихорадка. Надеюсь, вы не оставите меня раньше?
— Конечно, нет. Если вы вдруг не сможете идти, я попытаюсь отыскать людей, чтобы они забрали вас, здесь же не пустыня! Теперь, однако, не будем тратить время. Куда мы пойдем?
— На север, как и прежде, но теперь примем вправо. Горизонт там темный — значит там лес или заросли, а где растут деревья — там должна быть вода. Будем охлаждать ей мою рану, — простонал Хартли.
Галлер подхватил ящик, и они вдвоем покинули место происшествия. Хорошо еще, что янки шел сам, иначе хлипкий Галлер не смог бы его нести на себе. Предположения Хартли оправдались — через некоторое время оба добрались до густых зеленых зарослей, среди которых действительно струился ручей. Здесь писарь сменил первую повязку, а Хартли вылил все крашеные капли и наполнил колбочки чистой водой, которой можно будет в пути по необходимости смачивать повязку. Затем они снова тронулись в путь.
Они шли через прерию, ступая по скудным островкам низкой травы и высохшей почве, на которой едва ли можно было различить следы и лишь глаза очень опытного вестмена разобрали бы отпечатки. Прошло много времени, прежде чем путники снова заметили темную линию на горизонте — знак того, что они опять приближались к лесному массиву. В этот миг янки случайно обернулся и увидел вдали несколько движущихся точек. Их было три, и Хартли тотчас сообразил, что это возвращаются трампы. Теперь речь шла о жизни и смерти! Другой обратил бы внимание писаря на погоню, но хитрый янки этого не сделал, он продолжал путь с удвоенной быстротой, а когда Галлера удивила его внезапная поспешность, он дал весьма правдоподобные объяснения.
Верховых всегда заметно издали, но фигуру пешего возможно различить лишь на более близком расстоянии. Расстояние, на котором находились всадники, было достаточно велико, и Хартли мог предположить, что трампы пока не заметили ни его, ни Галлера. В его мозгу зарождался план собственного спасения. Он давно понял, что сопротивление бесполезно — их бы настигли и просто пристрелили. Возможность спастись существовала, но лишь для одного из них и ценой жизни другого. Роль этого другого, по всей видимости, выпадала на долю простодушного писаря, который пока и не подозревал о нависшей над ним опасности. Хитрый янки молчал, как молчала его совесть, хотя ее хозяин просто-напросто обрекал своего спутника на гибель.
Так они шли дальше и дальше, пока не достигли перелеска, над густыми зарослями которого возвышались верхушки ореховых деревьев, дубов и вязов. Лес был неглубок, но тянулся далеко вправо от пути следования беглецов. Когда путники пересекли его и оказались на другой стороне, янки остановился и сказал:
— Мистер Галлер, я понял, что для вас я большая обуза. Вы шли в Шеридан, а теперь из-за меня вынуждены уклониться от прямого пути. Кто знает, где и когда мы набредем на ферму, и вы целыми днями будете мучиться со мной? Ведь есть же простое средство положить конец этому ненужному самопожертвованию!
— Это какое же? — удивился Галлер.
— Ради Бога, идите дальше, а я вернусь на ферму, с которой вышел прежде, чем встретился с вами.
— Мне кажется, это слишком далеко для вас!
— Вовсе нет. Сначала я двигался на запад, потом с вами — прямо на север, а стало быть, сильно принял вправо. Если срезать это расстояние, то отсюда до фермы не более трех часов, и столько я выдержу.
— Вы думаете? Ну, хорошо, но я тоже пойду с вами. Я обещал, что не брошу вас.
— Я вынужден освободить вас от этого обещания, так как не хочу подвергать опасности.
— Опасности?
— Да. Жена фермера,, как она сама мне рассказала сестра шерифа из Кинсли, — тут же сочинил «доктор», не моргнув и глазом. — Если вас там еще ищут, бьюсь об заклад, что шериф наведывается на эту ферму, и вы попадете ему прямо в лапы!
— Это, конечно, меняет дело, — в голосе Галлера чувствовался испуг. — Вы действительно хотите идти туда?
— Да. Так будет лучше для меня и для вас.
Шарлатан продолжал доказывать преимущества данного решения так искренне и убедительно, что бедный писарь, в конце концов, сам захотел распрощаться. Они пожали друг другу руки, пожелали всего хорошего и разошлись. Галлер вышел в открытую прерию и направился дальше, а Хартли, взглянув ему вслед, подумал про себя: «Жаль этого парня, но ничего другого не остается. Останься мы вместе — погибли бы оба. Но теперь придется поторопиться. Если они его нагонят и спросят обо мне, он скажет им, что я пошел направо, но я пойду налево и поищу место, где можно спрятаться».
«Доктор» не был охотником, но знал, что следы за собой оставлять нельзя. Врезавшись в кустарник, он нашел место, где следы не были заметны, а если и оставался какой-нибудь слабый отпечаток, он старательно затирал то место здоровой рукой. Конечно, ему мешал ящик, и ныла рана, но речь шла о жизни, и Хартли продолжал медленно продвигаться вперед. На свое счастье, вскоре он набрел на густые заросли, сквозь которые вообще ничего не было видно. Он еле-еле пробрался внутрь, отставил ящик и сел на него. Только он это сделал, тут же услышал голоса всадников и топот копыт. Трое бандитов проскакали мимо и не обратили внимание, что дальше в прерию вел след только одного человека.
Янки осторожно раздвинул ветви, чтобы взглянуть на прерию — там вдалеке еще маячила спина Галлера. Трампы, увидев его, помчались галопом. Он тоже услышал их, развернулся и в ужасе застыл. Они быстро его нагнали и заговорили с ним; он указал на восток, похоже, давая понять, что Хартли возвратился к ферме в этом направлении. Потом послышался пистолетный выстрел, и Галлер упал на землю.
— Дьявол! — пробормотал Хартли, в глубине души надеявшийся, что трампы не тронут писаря, ибо небезосновательно полагал, что они идут за ним одним. — Подождите, мерзавцы! Может, я еще встречу вас, и тогда вы дорого заплатите за этот выстрел! Но что же они теперь будут делать?
Он увидел, что убийцы слезли с коней и склонились над жертвой. Потом стали друг напротив друга, по-видимому, совещаясь, пока снова не вскочили на коней. Перекинув убитого через седло, Полковник, к великому изумлению янки, поехал назад, в то время как оба его спутника, не разворачиваясь, двинулись дальше. Добравшись до зарослей, рыжий Бринкли немного углубился в них и сбросил труп, после чего бандит исчез из виду, а через некоторое время послышался стук копыт, потом все стихло.
Янки овладел ужас. Теперь он почти раскаивался, что вовремя не предупредил писаря, но ничего поправить уже было нельзя. Он стал свидетелем ужасного преступления, а труп лежал совсем неподалеку. Он охотно сбежал бы отсюда, но не мог решиться, ибо полагал, что Полковник еще ищет его. Так прошла четверть часа, потом еще пятнадцать минут. Наконец янки все же решил покинуть ужасное место. Прежде всего он еще раз оглядел прерию, и тут его глаза заметили нечто такое, что снова заставило его забиться в укрытие.
С правой стороны по прерии ехал всадник, ведущий за собой еще одного коня. Наткнувшись на следы двух уехавших трампов, человек остановился и легко спрыгнул с лошади. Осмотревшись, незнакомец наклонился, чтобы изучить следы, затем неторопливо прошел по ним назад, к тому месту, где было совершено убийство. Там он опять остановился и огляделся. Склонился к земле и разогнулся лишь после того, как тщательно изучил место преступления. Опустив глаза, он пошел по следу Полковника. Не доходя пятидесяти шагов до зарослей, он остановился, издал какой-то особенный гортанный звук и указал рукой в кустарник. Очевидно, это относилось к коню, ибо тот сразу удалился от хозяина, сделал маленький крюк и потом вернулся на край зарослей, втягивая воздух через широко открытые ноздри. Животное вело себя спокойно, поэтому путник подошел ближе. Явных признаков беспокойства не было, и всадник прошел мимо.
Теперь янки мог его рассмотреть — перед ним стоял индеец. Он носил обшитые бахромой легины и охотничью рубаху, украшенную богатой вышивкой и также отделанную по швам бахромой. Маленькие ступни его ног были обуты в изящные мокасины. Длинные, черные как смоль волосы были аккуратно уложены под налобной повязкой из гремучих змей, за которой не торчало ни одного орлиного пера. С шеи индейца свешивалось тройное ожерелье из клыков медведя с трубкой мира и мешочком с «лекарствами». В руке краснокожий сжимал двустволку, ложа и приклад которого были обиты мелкими серебряными гвоздями. Матовая светло-бурая кожа лица отливала бронзой; оно имело римский профиль, и лишь слегка выдающиеся скулы выдавали его индейский тип.
Собственно говоря, соседство любого краснокожего должно было внушить янки, который и без того не был рожден героем, немалые опасения. Но чем больше он всматривался в лицо индейца, тем больше ему казалось, что ему нечего бояться пришельца. Краснокожий приблизился шагов на двадцать. Его конь пошел еще дальше, тогда как другой жеребец продолжал стоять за спиной индейца. Первый жеребец поднял было переднее копыто, чтобы сделать очередной шаг, как вдруг резко лягнул ногой и с громким фырканьем кинулся назад — животное почувствовало запах янки, а может быть, трупа. Индеец в тот же миг как пантера отскочил в сторону и исчез из виду, а за ним — и второй конь. Теперь Хартли больше ничего не мог видеть.
Он застыл в долгом и напряженном ожидании, едва сдерживая в груди тяжелое дыхание, и в этот миг до его ушей долетел полуприглушенный звук «уфф!». Когда он повернул лицо в сторону услышанного восклицания, он увидел склонившегося, вероятно, над трупом индейца. Через несколько мгновений краснокожий пополз назад, и его не было видно около четверти часа, как вдруг янки в ужасе вздрогнул, ибо голос индейца раздался совсем рядом:
— Почему бледнолицый сидит в укрытии? Почему он не выйдет, чтобы показаться на глаза красному воину? А может быть, он скажет, куда скрылись убийцы другого бледнолицего?
Когда Хартли со страхом повернул голову, он увидел индейца, стоявшего на коленях рядом с ним с блестящим ножом — «боуи» в руке. Слова краснокожего доказывали, что он верно прочитал след и рассудил чрезвычайно проницательно. Он не считал американца убийцей, и успокоенный этим Хартли отозвался:
— Я прятался от них. Двое удалились прочь, в прерию, а третий бросил труп здесь. Я остался в укрытии, ибо не знал, ушел он или нет.
— Он ушел. Его след ведет через заросли, а потом на восток.
— Значит, он пошел за мной на ферму. Его действительно здесь нет?
— Нет. Мой белый брат и я — единственные живые люди тут. Пусть он выходит на открытое место и расскажет мне, что случилось.
Краснокожий отлично владел английским, а то, что и как он говорил, вселило в американца доверие, поэтому Хартли не отказался последовать приглашению. Когда он выбрался из чащи, то заметил, что оба коня стояли на достаточном расстоянии от перелеска, привязанные к колышкам. Краснокожий окинул белого взглядом, который, казалось, проник в самую его душу, а потом произнес:
— С юга сюда шли пешком двое; один укрылся здесь, им был ты; другой пошел дальше, в прерию. Потом появились трое всадников, которые преследовали этого другого; они застрелили его в голову пистолетной пулей. Двое из них уехали, а третий взял труп на лошадь, проехал к зарослям и сбросил его там, а потом галопом умчался на восток. Это так?
— Да, именно так, — кивнул пораженный шарлатан.
— Тогда скажи мне, почему застрелили твоего белого брата? Кто ты и что делаешь здесь, в «этой местности? В плечо тебя ранили эти же люди?
Дружелюбный тон, с которым был задан вопрос, свидетельствовал о том, что краснокожий не был настроен против янки и не имел никаких подозрений, поэтому тот ответил ему. Индеец слушал внимательно, не смотря на американца. Потом он, однако, снова бросил на него острый взгляд и спросил:
— Так значит, твой спутник заплатил своей жизнью за твою?
У Хартли снова заныла рана, он опустил глаза и, запинаясь, ответил:
— Нет… Я просил его, чтобы он со мной спрятался, но он не захотел.
— Так ты сказал ему, что убийцы едут за вами?
— Да.
— И сказал, что хочешь укрыться здесь?
— Да.
— Так почему же он тогда указал на восток, к ферме, когда убийцы спросили его о тебе?
— Чтобы обмануть их.
— Так он хотел спасти тебя! Он был храбрым другом! А ты достоин его? — индеец прожег Хартли своим взглядом. — Только Великий Маниту знает все, а мой глаз не может видеть твое сердце. Если бы я мог все знать, тебе было бы стыдно передо мной, но я буду молчать, и пусть твой Бог судит тебя! Ты меня знаешь?
— Нет, — тихо отозвался Хартли.
— Я Виннету, вождь апачей. Моя рука преследует подлецов, а плечо готово стать опорой любому, у кого чистая совесть. Я осмотрю твою рану, но еще необходимее знать, почему вернулись убийцы. Ты знаешь это?
Хартли часто слышал о Виннету. И теперь, когда знаменитый вождь стоял перед ним, ему следовало беседовать с ним не иначе, как любезно:
— Как я уже говорил, они хотели прикончить нас, чтобы мы позже не смогли их выдать.
— Нет. Если бы дело было только в этом, они пристрелили бы вас на месте. Здесь что-то другое. Какие-то мысли пришли им в голову позже. Они хорошо обыскивали тебя?
— Да.
— И все забрали? А твоего спутника?
— Нет. Он рассказал им, что находится в бегах, и подтвердил это, показав письмо.
— Письмо? Они его забрали?
— Нет. Они вернули его обратно.
— Где он его прятал?
— Во внутреннем нагрудном кармане.
— Сейчас его там нет. Я обыскал одежду убитого, но никакого письма не нашел. Именно это письмо заставило их развернуться и догонять вас.
— Едва ли! — покачал головой Хартли.
Индеец не ответил. Он вынес труп из зарослей и обыскал еще раз его одежду. Вид у убитого был ужасный, но вовсе не от пулевого ранения, а потому, что убийцы исполосовали ножами его лицо вдоль и поперек, чтобы никто не мог опознать человека. Карманы Галлера были пусты, а длинное ружье бандиты, естественно, забрали с собой.
Индеец задумчиво посмотрел вдаль, а потом с уверенностью произнес:
— Твой товарищ хотел добраться до Шеридана. Двое убийц поскакали на север — значит, им тоже нужно туда. Почему они забрали письмо? Потому что оно могло сослужить им хорошую службу. Почему убийцы изуродовали лицо мертвого? Потому что его никто не должен узнать. И все это для того, чтобы одному из убийц выдать себя за него!
— Но с какой целью?
— Сейчас я не знаю, но позже мы узнаем и это.
— Значит, ты хочешь идти следом за ними?
— Да. Мне нужно к реке Смоки-Хилл, а Шеридан лежит поблизости. Если я направлю туда коня, то не очень отклонюсь от своей цели. Эти бледнолицые задумали что-то подлое. Может быть, мне удастся расстроить их планы. Мой белый брат едет со мной?
— Я хотел добраться до ближайшей фермы, чтобы подлечить рану. Конечно, я более охотно направился бы в Шеридан, может, получил бы назад украденные деньги…
— Тогда ты поедешь со мной.
— Но моя рана…
— Сейчас я осмотрю ее. На ферме позаботились бы о моем белом брате, но там нет доктора. В Шеридане, однако, мы его найдем. Виннету тоже понимает в лечении ран, он снова может сделать крепкими раздробленные кости и знает средства от горячки при ранениях. Покажи мне плечо!
Раньше при перевязке писарь уже разорвал рукав фрака янки, поэтому теперь» доктор» без труда обнажил плечо. Виннету внимательно осмотрел его и засвидетельствовал, что рана не такая тяжелая, какой казалась на первый взгляд. Выстрел был с близкого расстояния, пуля не раздробила кость плеча, а пробила его насквозь. Индеец вытащил из торбы у седла какое-то засушенное растение, увлажнил его и приложил к ране, потом быстро выстрогал из дерева две длинные палочки, заменившие шины, с помощью которых он завязал рану так искусно, что лучше с данными средствами не справился бы ни один хирург.
— Мой брат может спокойно ехать со мной. Горячки не будет, а если она и появится, мы к тому времени уже давно будем в Шеридане, — объявил он.
— Разве мы не узнаем прежде, что делает третий убийца?
— Нет, он ищет тебя, и если найдет твои следы, вернется и поедет за двумя своими спутниками. Возможно, он не станет этого делать, а разыщет других сообщников прежде, чем отправится вместе с ними в Шеридан. Я пришел из обитаемых краев и узнал, что в Канзасе собралось много бледнолицых, которых называют трампами. Возможно, что убийцы — из этих людей, ибо трампы собираются нанести удар по Шеридану и рыскают в округе. Мы не можем терять времени и должны поторопиться, чтобы предупредить живущих там белых.
— Но если этот третий вернется сюда, он найдет наши следы и по ним узнает, что мы последовали за его друзьями. Не заподозрит ли он чего?
— Мы не поедем за ними. Виннету знает, куда им нужно, и ему не нужны их следы. Мы поскачем по другому пути.
— А когда мы прибудем в Шеридан?
— Не знаю, как ездит мой. брат.
— Да уж, конечно, не как циркач. Я мало сидел в седле, хотя сбросить себя коню не дам.
— Тогда мы не будем спешить, но поедем без остановок. Будем ехать всю ночь и наутро приблизимся к цели. Те, кого мы преследуем, разобьют на ночь лагерь, а потому приедут позже нас.
— А что будет с останками бедного Галлера?
— Мы похороним его, и пусть мой брат прочтет молитву над его могилой.