Страница:
— Ты спятил! Это что же, несчастный случай? Кто мог его убить?
— Как ты умен! — ухмыльнулся предводитель. — Бедняга умер от ножа, который воткнули ему в сердце.
Весть ошеломила всех настолько, что каждый, стараясь перекричать другого, полез к Полковнику с расспросами, а тот никак не мог перекричать громкие злые голоса. В конце концов, он приказал всем замолчать, а когда страсти поулеглись, сказал:
— Брэнса я взял с собой, потому что он лучший разведчик, точнее, был им. Он и сегодня это еще раз доказал, ибо его нос и привел нас к рафтерам.
— Его нос? — спросил тот, кто обычно всегда от имени всех вел разговоры с Полковником.
— Да, нос. Мы предполагали, что товарищество рафтеров где-то выше по течению, потому и взяли это направление. Шли мы очень осторожно и медленно, иначе нас легко могли заметить, до тех пор, пока не стемнело. Я хотел вернуться, но Брэнс не согласился, ибо еще при свете мы видели совершенно четкие и свежие следы их ног, по которым он заключил, что мы приближаемся к плотоспуску. Брэнс был уверен, что мы почувствуем запах костра, который рафтеры обязательно разведут, спасаясь от мошкары. Он не ошибся. Вскоре мы почуяли дым, а на высоком берегу сквозь чащу ветвей заметили проблески огня. Мы забрались повыше и увидели перед собой блокгауз и горящий костер, вокруг которого сидели рафтеры. Их было двадцать, прямо как нас. Чтобы подслушать, мы подползли ближе. Я остался под деревом, а Брэнс укрылся за домом. Мы не успели много услышать, как внезапно появились еще два парня, но не рафтеры, а чужаки. Ну, скажите-ка, кто это были? Нет, вы все равно не угадаете. Те самые два индейца, два Медведя с «Догфиша».
Сообщение об индейцах поразило трампов, они не хотели в него верить, а дальнейший рассказ Полковника о том, что он услышал из уст вождя тонкава, произвел эффект внезапного удара молнии. Между тем главарь продолжал:
— Потом я увидел, как краснокожий совсем загасил огонь, стал говорить тихо, и я ничего не мог разобрать. Я хотел было уйти, но должен был дождаться Брэнса. В этот миг со стороны блокгауза, где он укрылся, раздался такой страшный крик, что пронзил меня насквозь. Это был Брэнс, и я понял, что он уже мертв. На ощупь я стал пробираться в темноте вокруг лагеря к хижине, ища выход к дороге. Тут же я наткнулся на человеческое тело, лежавшее в луже крови. По одежде я понял, что это Брэнс. В спине у него зияла дыра — удар ножа пришелся в сердце, и, конечно же, он был мертв. Что мне оставалось делать? Я вытащил содержимое его карманов, взял револьвер и нож, но труп пришлось оставить там. Потом я заметил, что рафтеры скрылись в блокгаузе, и дал тягу.
Трампы начали было высказывать соболезнования по поводу страшной смерти своего товарища, но предводитель быстро прервал их, сказав:
— А теперь хватит! У нас нет на это времени, пора отсюда удирать!
— Почему? — спросил кто-то.
— Вы разве не слышали, что краснокожие знают, где наш лагерь? Естественно, рафтеры нападут на нас, и не позже, чем утром! Они знают, что мы потеряли одного человека, и подозреваю, что могут заявиться сюда и пораньше! Если они захватят нас врасплох, то будет худо. Потому и надо тотчас сматываться.
— Но куда?
— К Орлиному Хвосту.
— А, будем брать железнодорожную кассу! Значит, от денег рафтеров мы отказываемся?
— К сожалению! Пока это будет самое благоразумное…
Внезапно Полковник остановился, сделав рукой жест, который поначалу никто не понял.
— Что случилось? Что там у тебя? — спросил один. — Выкладывай дальше.
Полковник молча встал. Он сидел как раз вблизи того места, где лежали оба разведчика рафтеров, которые теперь располагались поодаль, не так, как прежде. Когда взгляд старого миссурийца упал на Полковника, им овладело необычайное волнение, еще более усилившееся, как только он услышал голос трампа. Старик не смог лежать спокойно и подполз к самому краю камышей. Его глаза пылали, и он, казалось, готов был вылезти из кожи вон. Забыв об осторожности, Блентер не обратил внимания, что его голова почти полностью вылезла из зарослей.
— Нельзя смотреть! — хотел было удержать его вождь, но не успел.
Именно в этот момент Полковник заметил старого миссурийца, поэтому он прервал рассказ и быстро встал, но не стал действовать сразу. Он пошел на хитрость:
— Сейчас мне показалось, что там, у коней, я… Эй вы, двое, подите-ка сюда!
Он подал знак двум трампам, сидевшим справа и слева от него, которые тотчас вскочили, а он успел им шепнуть:
— Я специально несу чушь, ибо там, в камышах, лежит какой-то парень, возможно, рафтер. Если он заметит, что я его увидел, то убежит. Как только я на него брошусь, тотчас хватайте его, чтобы он не успел сориентироваться и защищаться. Вперед!
Последнее слово он произнес довольно громко. Хитрый главарь быстро повернулся и прыгнул к тому месту, где увидел голову.
Вождь тонкава был опытен и предельно осторожен. Он видел, что Полковник встал и шептался со своими людьми, видел он также, что тот сделал невольное движение назад. Как бы коротко и незаметно оно ни было, все же Большой Медведь понял, о чем шла речь. Он коснулся старика рукой и прошептал:
— Быстро назад! Полковник тебя видеть. Быстро!
С этими словами не по годам ловкий индеец откатился за ближайший куст. Это было делом пары секунд, но окрик Полковника «вперед» уже прозвучал за его спиной, а когда индеец обернулся, он увидел, как рыжий и двое других бросились на миссурийца.
Несмотря на остроту ума и слуха, старый Блентер был захвачен врасплох. Пока трое сидели на нем и крепко держали за руки и за ноги, остальные трампы тоже вскочили и быстро подлетели к предводителю. Индеец вытащил нож, чтобы помочь старику, но понял, что силы слишком неравны. Ему ничего другого не осталось, как только заползти подальше в камыши.
Трампы, увидев пленника, хотели поднять шум, но Полковник успел остановить их:
— Тихо! Может, кто-то есть тут по соседству. Держите его крепко, а я пойду проверю.
Он обошел вокруг огня, но, никого не увидев, успокоился. Вернувшись к пленнику, он приказал отнести его к костру. Тот силился освободиться, но тщетно, и ему пришлось покориться судьбе. Хотя ничего плохого, по крайней мере, пока, с ним не должно было случиться, ведь он, по его мнению, не сделал трампам ничего худого. Впрочем, мысль об индейце, который наверняка уже в пути за помощью, тоже успокаивала Блентера.
Пока трампы крепко удерживали пленника на земле, Полковник склонился над ним, чтобы рассмотреть лицо. Оглядев, он сказал:
— Эй, парень, ведь я тебя знаю! Где-то мы уже виделись.
Блентер был осторожен и не сказал правду Полковнику, иначе он потерял бы все. Ненависть разрывала его грудь, но он изо всех сил старался казаться как можно более безразличным.
— Кто ты? Ты из рафтеров, которые работают здесь, вверху?
— Да.
— Что ты тут шастаешь? Для чего подслушиваешь?
— Удивительный вопрос! Разве на Западе запрещено смотреть на людей? Это скорее необходимость. Здесь полно всяких типов, за которыми нужен глаз да глаз!
— А к какому типу ты нас причислишь?
— Кто вы — еще поглядим, ведь я вас пока не знаю.
— Это ложь. Ты слышал, о чем мы говорили, и знаешь, таким образом, кто мы и откуда.
— Ничего еще не слышал. Я был внизу, шел к нашему лагерю, а когда увидел огонь, пополз посмотреть, кто здесь расположился. У меня не было времени услышать ваш разговор, ибо по своей неосторожности быстро попал к вам в руки.
Блентер был уверен, что никто, кроме мертвого трампа, у блокгауза его не видел, но он ошибся, ибо рыжеволосый ответил:
— Он лжет! Я только что видел тебя с рафтерами и даже слышал твой голос. Что скажешь?
— Что-то ничего на ум не приходит! Я говорю правду, так что ты, верно, меня с кем-то спутал.
— Хорошо, значит, ты действительно был здесь один?
— Истинный Бог.
— И утверждаешь, что ничего из нашего разговора не слышал?
— Ни слова.
— А как тебя зовут?
— Адамс, — тут же сочинил миссуриец, считая, что есть большие основания не открывать своего настоящего имени.
— Адамс… — повторил Полковник задумчиво. — Адамс! Не помню ни одного Адамса с твоим лицом, но знаю, что мы с тобой уже виделись. Ты меня не знаешь?
— Нет, — снова правдиво ответил старик. — Отпустите меня. Я не сделал вам ничего дурного и надеюсь, что вы учтивые вестмены, которые не тревожат честных людей.
— Да, мы, несомненно, учтивые люди, очень учтивые, — рассмеялся рыжий Полковник, — но вы сегодня прирезали одного из наших, и по законам Запада это карается смертью. Кровь за кровь, смерть за смерть. Ты можешь быть кем хочешь, но песенка твоя спета!
— Вы хотите меня убить?
— Да, точно так, как и вы — нашего товарища. Осталось лишь уточнить, умрешь ты от ножа, как и он, или мы утопим тебя в реке. Долго церемониться с тобой у нас нет времени. А сейчас проголосуем. Эй, заткните ему рот, чтобы не кричал! Кто за то, чтобы бросить его в воду, поднимите руку!
Трампы с воодушевлением зашевелились, и большинство проголосовало «за», ожидая развлечений.
— Значит, утопить! — сделал вывод предводитель. — Свяжите ему руки и ноги так, чтобы он не смог выплыть, потом бросайте в воду, и уносим ноги, пока не пришли его люди.
В этот же миг несколько сильных рук схватили старого миссурийца. Прежде всего надо было заткнуть ему рот, но Блентер знал, что индеец еще не успел добраться до лагеря рафтеров, и он сделал то, что сделал бы на его месте любой другой — закричал изо всех сил. Его крик застыл над ночным лесом.
— Гром и молния! — выругался рыжий главарь. — Заткните ему глотку! Если вы не можете это сделать, то я успокою его сам! Смотрите!
С этими словами Полковник схватился за карабин, собираясь ударить старика прикладом по голове, но это ему не удалось, ибо…
Незадолго до наступления темноты четверо всадников, не спускавшие глаз со следов трампов, ехали вверх по течению реки. Ими были Олд Файерхэнд, Черный Том и Тетка Дролл со своим парнем. Следы вели среди деревьев, и, хотя оказались весьма четкими, трудно было определить, когда они были оставлены. Лишь при переходе через поросшее легкой травой местечко Олд Файерхэнд слез с коня, чтобы изучить след, поскольку стебли травы могли дать гораздо больше сведений, нежели старый лесной мох. Внимательно осмотрев место, охотник произнес:
— Эти примерно в английской миле25 от нас, ибо отпечатки оставлены полчаса назад. Придется пришпорить коней.
— Зачем? — спросил Том.
— Чтобы до наступления темноты настичь их и знать, где их лагерь.
— Не слишком ли рискованно?
— Насколько мне кажется — нет.
— Однако! Они наверняка разобьют лагерь, прежде чем стемнеет, а если мы будем спешить, то попадем прямо им в лапы.
— Опасаться этого не стоит. Даже если ваши предпосылки верны, мы не доберемся до них раньше, чем спустятся сумерки. В силу различных обстоятельств я полагаю, что мы недалеко от стойбища рафтеров, которых нам надо предупредить прежде всего. Тут-то и хорошо выяснить, где трампы разбили свой лагерь. К тому же надо спешить, ведь ночь может преподнести кучу сюрпризов, да таких, что поутру мы никому не сможем помочь. Каково ваше мнение, Дролл?
Оба разговаривали по-немецки, и Дролл ответил на своем любимом диалекте:
— Послушайте мое сугубо личное мнение: поскачу я быстрее — буду на месте раньше, медленнее — позже, и гораздо вероятнее, что окажусь в одной луже на пару с теми, кому хотел помочь. А значит, господа, я помчусь рысью, и да дрожите деревья!
Лес не был густым, поэтому предложение Дролла было легко выполнимо. Трампы воспользовались дневным светом на всю катушку и остановились, лишь когда пойти на это их вынудила темнота. Если бы Олд Файерхэнд двигался чуть ближе к берегу, он бы наткнулся еще на одни следы — индейцев тонкава, которые также проскакали здесь, но чуть раньше.
Вскоре стемнело, отпечатки копыт различать стало трудно, и Олд Файерхэнд снова слез с коня, чтобы осмотреть место. Результат был таков:
— Мы приблизились к ним на полмили, но, к сожалению, трампы не сбавили темпа, хотя мы все-таки попробуем их нагнать. Слезайте, пойдем пешком, а коней поведем в поводу.
К несчастью, отрезок пути, который им удалось еще пройти, оказался очень маленьким, ибо лес вскоре погрузился в такой мрак, что никаких следов вообще нельзя было разобрать. Все четверо остановились.
— Что теперь? — спросил Том. — Придется стать здесь?
— Нет, — подал голос Дролл. — Я не остановлюсь и буду скакать дальше, пока не найду их.
— Но ведь они услышат, что мы идем!
— Буду ступать потише, так что никто меня не услышит и не найдет! А вы как думаете, мистер Файерхэнд?
— Так же, как и вы, — ответил тот, — но осторожность не позволит нам дальше идти по следу. Если пойдем дальше, то, как и говорил Том, они нас услышат. Предлагаю следующее: примем правее от реки, тогда они окажутся между нами и потоком. Мы увидим их огонь на фоне воды, а сами останемся под прикрытием леса.
— А если они не жгут костер? — заметил Том.
— Тогда я почувствую их коней, — заметил Дролл. — В лесу почуять коня гораздо легче, чем в открытой прерии. Мой нос мне пока еще не изменял. Итак, дальше вперед и немного правее!
Впереди шагал Олд Файерхэнд, ведя коня за узду, за ним друг за другом двигались остальные. Река в том месте делала большой изгиб влево, что не сразу было замечено и вследствие чего идущие удалились от нее на приличное расстояние. Обнаружив это по тому, как снизилась влажность почвы, Олд Файерхэнд снова был вынужден свернуть влево, к реке. В итоге обход не удался, а продвижение по темному лесу оказалось очень медленным. Все четверо пришли к выводу, что допустили ошибку, и посчитали разумным вернуться к реке. Они не подозревали, что уже прошли лагерь трампов и теперь находились между ними и рафтерами. К счастью, Олд Файерхэнд почувствовал запах дыма и остановился, чтобы определить, откуда он шел. Тотчас за его спиной несколько раз шмыгнул носом Дролл:
— Это дым, он идет оттуда, с той стороны, а значит, и я сворачиваю туда же. Смотрите — по-моему, там что-то светлеет. Это может быть только огонь.
Он хотел было двинуться дальше, но остановился, ибо его острый слух уловил тихие звуки приближающихся шагов. Олд Файерхэнд тоже насторожился и одновременно почувствовал дыхание идущего. Отпустив поводья своего коня, он сделал несколько шагов вперед и понял, что человек шел мимо. В такой густой тьме даже глаз знаменитого охотника едва мог что-либо различить, но все же он заметил перед собой слабые контуры человеческой фигуры, которая хотела прошмыгнуть дальше, но крепкие руки Олд Файерхэнда тотчас сдавили ее, как клещи.
— Стой! — приказал охотник твердо, но тихо, чтобы никто рядом не мог услышать. — Кто ты?
— Шаи нек-энох, шай копейя!26 — раздалось в ответ, и говоривший попробовал вырваться.
Даже самый бесстрашный человек вздрогнет, когда он, будучи в ночном лесу один, внезапно окажется схваченным сильными руками. В такой момент любой, кто, хотя и говорит обычно на чужом языке, всегда воскликнет на своем родном. Олд Файерхэнд сразу понял, в чем дело.
— Это тонкава! Большой Медведь и его сын опередили нас. Но кто ты, отец или сын, говори!
Теперь человек перестал сопротивляться, он узнал голос большого охотника и, вздохнув, заговорил на ломаном английском:
— Я — Нинтропан-Хауей, ты — Олд Файерхэнд. Это хорошо, очень хорошо! С тобой много людей?
— Большой Медведь! Вот удача! Да, я Олд Файерхэнд, со мной еще трое и кони. Что привело тебя сюда? Здесь радом трампы, будь осторожен!
— Я их видеть. Они схватить старый Миссури-Блентер и скорее всего хотеть его убить. Я бежать за помощью к рафтеры, но Олд Файерхэнд остановить меня.
— Они хотят убить рафтера? Мы должны помешать им! Где они сейчас?
— Там, за мной, где между деревья видеть свет.
— И рыжий Полковник с ними?
— Да, он быть там.
— Где их кони?
— Если Олд Файерхэнд идти прямо к ним, то кони стоять справа, не доходить до огня.
— А где рафтеры?
— Там, на горе. Большой Медведь уже быть у них и говорить с ними.
В двух словах старый индеец рассказал о том, что случилось, на что Олд Файерхэнд ответил:
— Если трамп был убит, то Миссури-Блентеру грозит смерть, а поскольку они знают, что теперь обнаружены, то попытаются скрыться, ибо лишнего времени у них нет. Мы привяжем здесь коней и вчетвером сейчас же помчимся к огню, чтобы помешать убийству. А ты, вождь, беги к рафтерам и бери их на подмогу! Бояться этих трампов нам нечего, но будет лучше, если лесорубы придут туда!
Индеец тотчас продолжил свой бег, а Олд Файерхэнд и трое его спутников привязали поводья лошадей к деревьям, а сами направились к лагерю трампов. Очень скоро у них под ногами стало светлее, и они заметили поблескивающее между деревьев пламя костра, а справа в его свете увидели коней.
До сего момента вестмены не особо заботились о том, что их могут услышать или увидеть, теперь же все четверо легли на землю и осторожно поползли к огню. При этом Олд Файерхэнд повернулся к юному Фреду, он хотел дать ему поручение засесть у коней и стрелять в любого трампа, попытавшегося бежать, но едва он успел открыть рот, как в этот миг раздался громкий пронзительный крик о помощи. Это кричал миссуриец.
— Они убивают его! — воскликнул Олд Файерхэнд, но пока еще достаточно тихо. — Быстро вперед! И никакой пощады тем, кто будет сопротивляться!
Он бросился к огню, по пути раскидав в стороны трех или четырех трампов, мешавших ему добраться до рыжего, который, как уже упоминалось, готов был нанести смертельный удар. Но охотник успел вовремя и свалил Полковника прикладом ружья. Двое державших миссурийца и рта не успели раскрыть, как тут же рухнули на землю под могучими ударами Олд Файерхэнда. Потом вестмен отбросил еще ни разу не выстрелившее ружье в сторону, вытащил револьвер и молча открыл огонь по опешившим врагам — в подобных переделках он не имел обыкновения медлить.
Тем громче вели себя его друзья! Черный Том, обрушившийся на бандитов как гром среди ясного неба, работающий прикладом направо и налево, разразился отборной бранью и проклятьями. Схватившись с каким-то крепышом, он с треском проломил кустарник, и два сцепившихся тела долго катались по сухим веткам. Молодой Фред, лишь раз выстрелив из ружья, как и Файерхэнд, отбросил его и теперь кричал что есть мочи, наводя, по его мнению, страх на трампов, и палил по ним из револьвера.
Но громче всех был слышен тонкий, визгливый фальцет Тетки Дролла. Этот удивительный охотник так кричал и изрыгал проклятья, что трампы ни секунды не сомневались, что их окружила добрая сотня врагов. Дролл быстро лавировал между противниками, не давая им выстрелить, да никто и не пытался, ибо бандиты, ошеломленные неожиданным нападением, поначалу и не помышляли о защите, а когда увидели, что на земле распластались тела убитых и раненых их товарищей, решили, что бегство — самый лучший выход из положения. Они бросились прочь, даже не удосужившись сосчитать нападавших, которых было меньше в несколько раз, но которых, по их мнению, судя по воплям Дролла, было немало. От момента, когда Олд Файерхэнд нанес первый удар, до беспорядочного бегства не прошло и минуты.
— За ними! — кричал Олд Файерхэнд. — Я останусь здесь, а вы не давайте им добраться до коней!
Том, Дролл и Фред с громкими криками бросились к месту стоянки животных. Трампы, которые хотели вскочить в седло, со страху не успели этого сделать, и бросились в лес. Снова грянули выстрелы вслед убегающему сброду. Кое-кому все же удалось улизнуть, но их было очень мало.
Тем временем в верховьях реки в блокгаузе рафтеры с нетерпением ждали возвращения своих разведчиков — миссурийца и вождя тонкава. Когда они услышали доносившиеся снизу отдаленные выстрелы, то сразу поняли, что с миссурийцем и старым вождем случилась беда. Похватав оружие, люди покинули дом и бросились быстро, насколько позволяла тьма, на звуки пальбы. При этом они кричали во весь голос, чтобы хоть как-то подбодрить товарищей и напугать врагов. Впереди бежал Маленький Медведь, указывая направление пути, ибо он точно знал место, где был лагерь трампов. Он иногда подавал голос, чтобы рафтеры в темноте не сбились с дороги. Они не прошли и половины пути, как услышали еще один голос, и перед ними из кустов вынырнул Большой Медведь.
— Скорее бежать! — еле выговорил запыхавшийся старик. — Там быть Олд Файерхэнд и в трампов стрелять! С ним быть лишь трое. Помогать ему!
Тем временем события в долине развивались с нарастающей быстротой. Выстрелы прекратились, и теперь никто не знал, что же произошло. Крики рафтеров заставили улизнувших трампов забиться в самые дальние углы леса. Рафтеры же спешили на выручку, наскакивая на деревья и раня себя об сучья, совершенно, впрочем, не обращая на это внимания.
Глава четвертая. ИЗБЕЖАВШИЙ ВОЗМЕЗДИЯ
— Как ты умен! — ухмыльнулся предводитель. — Бедняга умер от ножа, который воткнули ему в сердце.
Весть ошеломила всех настолько, что каждый, стараясь перекричать другого, полез к Полковнику с расспросами, а тот никак не мог перекричать громкие злые голоса. В конце концов, он приказал всем замолчать, а когда страсти поулеглись, сказал:
— Брэнса я взял с собой, потому что он лучший разведчик, точнее, был им. Он и сегодня это еще раз доказал, ибо его нос и привел нас к рафтерам.
— Его нос? — спросил тот, кто обычно всегда от имени всех вел разговоры с Полковником.
— Да, нос. Мы предполагали, что товарищество рафтеров где-то выше по течению, потому и взяли это направление. Шли мы очень осторожно и медленно, иначе нас легко могли заметить, до тех пор, пока не стемнело. Я хотел вернуться, но Брэнс не согласился, ибо еще при свете мы видели совершенно четкие и свежие следы их ног, по которым он заключил, что мы приближаемся к плотоспуску. Брэнс был уверен, что мы почувствуем запах костра, который рафтеры обязательно разведут, спасаясь от мошкары. Он не ошибся. Вскоре мы почуяли дым, а на высоком берегу сквозь чащу ветвей заметили проблески огня. Мы забрались повыше и увидели перед собой блокгауз и горящий костер, вокруг которого сидели рафтеры. Их было двадцать, прямо как нас. Чтобы подслушать, мы подползли ближе. Я остался под деревом, а Брэнс укрылся за домом. Мы не успели много услышать, как внезапно появились еще два парня, но не рафтеры, а чужаки. Ну, скажите-ка, кто это были? Нет, вы все равно не угадаете. Те самые два индейца, два Медведя с «Догфиша».
Сообщение об индейцах поразило трампов, они не хотели в него верить, а дальнейший рассказ Полковника о том, что он услышал из уст вождя тонкава, произвел эффект внезапного удара молнии. Между тем главарь продолжал:
— Потом я увидел, как краснокожий совсем загасил огонь, стал говорить тихо, и я ничего не мог разобрать. Я хотел было уйти, но должен был дождаться Брэнса. В этот миг со стороны блокгауза, где он укрылся, раздался такой страшный крик, что пронзил меня насквозь. Это был Брэнс, и я понял, что он уже мертв. На ощупь я стал пробираться в темноте вокруг лагеря к хижине, ища выход к дороге. Тут же я наткнулся на человеческое тело, лежавшее в луже крови. По одежде я понял, что это Брэнс. В спине у него зияла дыра — удар ножа пришелся в сердце, и, конечно же, он был мертв. Что мне оставалось делать? Я вытащил содержимое его карманов, взял револьвер и нож, но труп пришлось оставить там. Потом я заметил, что рафтеры скрылись в блокгаузе, и дал тягу.
Трампы начали было высказывать соболезнования по поводу страшной смерти своего товарища, но предводитель быстро прервал их, сказав:
— А теперь хватит! У нас нет на это времени, пора отсюда удирать!
— Почему? — спросил кто-то.
— Вы разве не слышали, что краснокожие знают, где наш лагерь? Естественно, рафтеры нападут на нас, и не позже, чем утром! Они знают, что мы потеряли одного человека, и подозреваю, что могут заявиться сюда и пораньше! Если они захватят нас врасплох, то будет худо. Потому и надо тотчас сматываться.
— Но куда?
— К Орлиному Хвосту.
— А, будем брать железнодорожную кассу! Значит, от денег рафтеров мы отказываемся?
— К сожалению! Пока это будет самое благоразумное…
Внезапно Полковник остановился, сделав рукой жест, который поначалу никто не понял.
— Что случилось? Что там у тебя? — спросил один. — Выкладывай дальше.
Полковник молча встал. Он сидел как раз вблизи того места, где лежали оба разведчика рафтеров, которые теперь располагались поодаль, не так, как прежде. Когда взгляд старого миссурийца упал на Полковника, им овладело необычайное волнение, еще более усилившееся, как только он услышал голос трампа. Старик не смог лежать спокойно и подполз к самому краю камышей. Его глаза пылали, и он, казалось, готов был вылезти из кожи вон. Забыв об осторожности, Блентер не обратил внимания, что его голова почти полностью вылезла из зарослей.
— Нельзя смотреть! — хотел было удержать его вождь, но не успел.
Именно в этот момент Полковник заметил старого миссурийца, поэтому он прервал рассказ и быстро встал, но не стал действовать сразу. Он пошел на хитрость:
— Сейчас мне показалось, что там, у коней, я… Эй вы, двое, подите-ка сюда!
Он подал знак двум трампам, сидевшим справа и слева от него, которые тотчас вскочили, а он успел им шепнуть:
— Я специально несу чушь, ибо там, в камышах, лежит какой-то парень, возможно, рафтер. Если он заметит, что я его увидел, то убежит. Как только я на него брошусь, тотчас хватайте его, чтобы он не успел сориентироваться и защищаться. Вперед!
Последнее слово он произнес довольно громко. Хитрый главарь быстро повернулся и прыгнул к тому месту, где увидел голову.
Вождь тонкава был опытен и предельно осторожен. Он видел, что Полковник встал и шептался со своими людьми, видел он также, что тот сделал невольное движение назад. Как бы коротко и незаметно оно ни было, все же Большой Медведь понял, о чем шла речь. Он коснулся старика рукой и прошептал:
— Быстро назад! Полковник тебя видеть. Быстро!
С этими словами не по годам ловкий индеец откатился за ближайший куст. Это было делом пары секунд, но окрик Полковника «вперед» уже прозвучал за его спиной, а когда индеец обернулся, он увидел, как рыжий и двое других бросились на миссурийца.
Несмотря на остроту ума и слуха, старый Блентер был захвачен врасплох. Пока трое сидели на нем и крепко держали за руки и за ноги, остальные трампы тоже вскочили и быстро подлетели к предводителю. Индеец вытащил нож, чтобы помочь старику, но понял, что силы слишком неравны. Ему ничего другого не осталось, как только заползти подальше в камыши.
Трампы, увидев пленника, хотели поднять шум, но Полковник успел остановить их:
— Тихо! Может, кто-то есть тут по соседству. Держите его крепко, а я пойду проверю.
Он обошел вокруг огня, но, никого не увидев, успокоился. Вернувшись к пленнику, он приказал отнести его к костру. Тот силился освободиться, но тщетно, и ему пришлось покориться судьбе. Хотя ничего плохого, по крайней мере, пока, с ним не должно было случиться, ведь он, по его мнению, не сделал трампам ничего худого. Впрочем, мысль об индейце, который наверняка уже в пути за помощью, тоже успокаивала Блентера.
Пока трампы крепко удерживали пленника на земле, Полковник склонился над ним, чтобы рассмотреть лицо. Оглядев, он сказал:
— Эй, парень, ведь я тебя знаю! Где-то мы уже виделись.
Блентер был осторожен и не сказал правду Полковнику, иначе он потерял бы все. Ненависть разрывала его грудь, но он изо всех сил старался казаться как можно более безразличным.
— Кто ты? Ты из рафтеров, которые работают здесь, вверху?
— Да.
— Что ты тут шастаешь? Для чего подслушиваешь?
— Удивительный вопрос! Разве на Западе запрещено смотреть на людей? Это скорее необходимость. Здесь полно всяких типов, за которыми нужен глаз да глаз!
— А к какому типу ты нас причислишь?
— Кто вы — еще поглядим, ведь я вас пока не знаю.
— Это ложь. Ты слышал, о чем мы говорили, и знаешь, таким образом, кто мы и откуда.
— Ничего еще не слышал. Я был внизу, шел к нашему лагерю, а когда увидел огонь, пополз посмотреть, кто здесь расположился. У меня не было времени услышать ваш разговор, ибо по своей неосторожности быстро попал к вам в руки.
Блентер был уверен, что никто, кроме мертвого трампа, у блокгауза его не видел, но он ошибся, ибо рыжеволосый ответил:
— Он лжет! Я только что видел тебя с рафтерами и даже слышал твой голос. Что скажешь?
— Что-то ничего на ум не приходит! Я говорю правду, так что ты, верно, меня с кем-то спутал.
— Хорошо, значит, ты действительно был здесь один?
— Истинный Бог.
— И утверждаешь, что ничего из нашего разговора не слышал?
— Ни слова.
— А как тебя зовут?
— Адамс, — тут же сочинил миссуриец, считая, что есть большие основания не открывать своего настоящего имени.
— Адамс… — повторил Полковник задумчиво. — Адамс! Не помню ни одного Адамса с твоим лицом, но знаю, что мы с тобой уже виделись. Ты меня не знаешь?
— Нет, — снова правдиво ответил старик. — Отпустите меня. Я не сделал вам ничего дурного и надеюсь, что вы учтивые вестмены, которые не тревожат честных людей.
— Да, мы, несомненно, учтивые люди, очень учтивые, — рассмеялся рыжий Полковник, — но вы сегодня прирезали одного из наших, и по законам Запада это карается смертью. Кровь за кровь, смерть за смерть. Ты можешь быть кем хочешь, но песенка твоя спета!
— Вы хотите меня убить?
— Да, точно так, как и вы — нашего товарища. Осталось лишь уточнить, умрешь ты от ножа, как и он, или мы утопим тебя в реке. Долго церемониться с тобой у нас нет времени. А сейчас проголосуем. Эй, заткните ему рот, чтобы не кричал! Кто за то, чтобы бросить его в воду, поднимите руку!
Трампы с воодушевлением зашевелились, и большинство проголосовало «за», ожидая развлечений.
— Значит, утопить! — сделал вывод предводитель. — Свяжите ему руки и ноги так, чтобы он не смог выплыть, потом бросайте в воду, и уносим ноги, пока не пришли его люди.
В этот же миг несколько сильных рук схватили старого миссурийца. Прежде всего надо было заткнуть ему рот, но Блентер знал, что индеец еще не успел добраться до лагеря рафтеров, и он сделал то, что сделал бы на его месте любой другой — закричал изо всех сил. Его крик застыл над ночным лесом.
— Гром и молния! — выругался рыжий главарь. — Заткните ему глотку! Если вы не можете это сделать, то я успокою его сам! Смотрите!
С этими словами Полковник схватился за карабин, собираясь ударить старика прикладом по голове, но это ему не удалось, ибо…
Незадолго до наступления темноты четверо всадников, не спускавшие глаз со следов трампов, ехали вверх по течению реки. Ими были Олд Файерхэнд, Черный Том и Тетка Дролл со своим парнем. Следы вели среди деревьев, и, хотя оказались весьма четкими, трудно было определить, когда они были оставлены. Лишь при переходе через поросшее легкой травой местечко Олд Файерхэнд слез с коня, чтобы изучить след, поскольку стебли травы могли дать гораздо больше сведений, нежели старый лесной мох. Внимательно осмотрев место, охотник произнес:
— Эти примерно в английской миле25 от нас, ибо отпечатки оставлены полчаса назад. Придется пришпорить коней.
— Зачем? — спросил Том.
— Чтобы до наступления темноты настичь их и знать, где их лагерь.
— Не слишком ли рискованно?
— Насколько мне кажется — нет.
— Однако! Они наверняка разобьют лагерь, прежде чем стемнеет, а если мы будем спешить, то попадем прямо им в лапы.
— Опасаться этого не стоит. Даже если ваши предпосылки верны, мы не доберемся до них раньше, чем спустятся сумерки. В силу различных обстоятельств я полагаю, что мы недалеко от стойбища рафтеров, которых нам надо предупредить прежде всего. Тут-то и хорошо выяснить, где трампы разбили свой лагерь. К тому же надо спешить, ведь ночь может преподнести кучу сюрпризов, да таких, что поутру мы никому не сможем помочь. Каково ваше мнение, Дролл?
Оба разговаривали по-немецки, и Дролл ответил на своем любимом диалекте:
— Послушайте мое сугубо личное мнение: поскачу я быстрее — буду на месте раньше, медленнее — позже, и гораздо вероятнее, что окажусь в одной луже на пару с теми, кому хотел помочь. А значит, господа, я помчусь рысью, и да дрожите деревья!
Лес не был густым, поэтому предложение Дролла было легко выполнимо. Трампы воспользовались дневным светом на всю катушку и остановились, лишь когда пойти на это их вынудила темнота. Если бы Олд Файерхэнд двигался чуть ближе к берегу, он бы наткнулся еще на одни следы — индейцев тонкава, которые также проскакали здесь, но чуть раньше.
Вскоре стемнело, отпечатки копыт различать стало трудно, и Олд Файерхэнд снова слез с коня, чтобы осмотреть место. Результат был таков:
— Мы приблизились к ним на полмили, но, к сожалению, трампы не сбавили темпа, хотя мы все-таки попробуем их нагнать. Слезайте, пойдем пешком, а коней поведем в поводу.
К несчастью, отрезок пути, который им удалось еще пройти, оказался очень маленьким, ибо лес вскоре погрузился в такой мрак, что никаких следов вообще нельзя было разобрать. Все четверо остановились.
— Что теперь? — спросил Том. — Придется стать здесь?
— Нет, — подал голос Дролл. — Я не остановлюсь и буду скакать дальше, пока не найду их.
— Но ведь они услышат, что мы идем!
— Буду ступать потише, так что никто меня не услышит и не найдет! А вы как думаете, мистер Файерхэнд?
— Так же, как и вы, — ответил тот, — но осторожность не позволит нам дальше идти по следу. Если пойдем дальше, то, как и говорил Том, они нас услышат. Предлагаю следующее: примем правее от реки, тогда они окажутся между нами и потоком. Мы увидим их огонь на фоне воды, а сами останемся под прикрытием леса.
— А если они не жгут костер? — заметил Том.
— Тогда я почувствую их коней, — заметил Дролл. — В лесу почуять коня гораздо легче, чем в открытой прерии. Мой нос мне пока еще не изменял. Итак, дальше вперед и немного правее!
Впереди шагал Олд Файерхэнд, ведя коня за узду, за ним друг за другом двигались остальные. Река в том месте делала большой изгиб влево, что не сразу было замечено и вследствие чего идущие удалились от нее на приличное расстояние. Обнаружив это по тому, как снизилась влажность почвы, Олд Файерхэнд снова был вынужден свернуть влево, к реке. В итоге обход не удался, а продвижение по темному лесу оказалось очень медленным. Все четверо пришли к выводу, что допустили ошибку, и посчитали разумным вернуться к реке. Они не подозревали, что уже прошли лагерь трампов и теперь находились между ними и рафтерами. К счастью, Олд Файерхэнд почувствовал запах дыма и остановился, чтобы определить, откуда он шел. Тотчас за его спиной несколько раз шмыгнул носом Дролл:
— Это дым, он идет оттуда, с той стороны, а значит, и я сворачиваю туда же. Смотрите — по-моему, там что-то светлеет. Это может быть только огонь.
Он хотел было двинуться дальше, но остановился, ибо его острый слух уловил тихие звуки приближающихся шагов. Олд Файерхэнд тоже насторожился и одновременно почувствовал дыхание идущего. Отпустив поводья своего коня, он сделал несколько шагов вперед и понял, что человек шел мимо. В такой густой тьме даже глаз знаменитого охотника едва мог что-либо различить, но все же он заметил перед собой слабые контуры человеческой фигуры, которая хотела прошмыгнуть дальше, но крепкие руки Олд Файерхэнда тотчас сдавили ее, как клещи.
— Стой! — приказал охотник твердо, но тихо, чтобы никто рядом не мог услышать. — Кто ты?
— Шаи нек-энох, шай копейя!26 — раздалось в ответ, и говоривший попробовал вырваться.
Даже самый бесстрашный человек вздрогнет, когда он, будучи в ночном лесу один, внезапно окажется схваченным сильными руками. В такой момент любой, кто, хотя и говорит обычно на чужом языке, всегда воскликнет на своем родном. Олд Файерхэнд сразу понял, в чем дело.
— Это тонкава! Большой Медведь и его сын опередили нас. Но кто ты, отец или сын, говори!
Теперь человек перестал сопротивляться, он узнал голос большого охотника и, вздохнув, заговорил на ломаном английском:
— Я — Нинтропан-Хауей, ты — Олд Файерхэнд. Это хорошо, очень хорошо! С тобой много людей?
— Большой Медведь! Вот удача! Да, я Олд Файерхэнд, со мной еще трое и кони. Что привело тебя сюда? Здесь радом трампы, будь осторожен!
— Я их видеть. Они схватить старый Миссури-Блентер и скорее всего хотеть его убить. Я бежать за помощью к рафтеры, но Олд Файерхэнд остановить меня.
— Они хотят убить рафтера? Мы должны помешать им! Где они сейчас?
— Там, за мной, где между деревья видеть свет.
— И рыжий Полковник с ними?
— Да, он быть там.
— Где их кони?
— Если Олд Файерхэнд идти прямо к ним, то кони стоять справа, не доходить до огня.
— А где рафтеры?
— Там, на горе. Большой Медведь уже быть у них и говорить с ними.
В двух словах старый индеец рассказал о том, что случилось, на что Олд Файерхэнд ответил:
— Если трамп был убит, то Миссури-Блентеру грозит смерть, а поскольку они знают, что теперь обнаружены, то попытаются скрыться, ибо лишнего времени у них нет. Мы привяжем здесь коней и вчетвером сейчас же помчимся к огню, чтобы помешать убийству. А ты, вождь, беги к рафтерам и бери их на подмогу! Бояться этих трампов нам нечего, но будет лучше, если лесорубы придут туда!
Индеец тотчас продолжил свой бег, а Олд Файерхэнд и трое его спутников привязали поводья лошадей к деревьям, а сами направились к лагерю трампов. Очень скоро у них под ногами стало светлее, и они заметили поблескивающее между деревьев пламя костра, а справа в его свете увидели коней.
До сего момента вестмены не особо заботились о том, что их могут услышать или увидеть, теперь же все четверо легли на землю и осторожно поползли к огню. При этом Олд Файерхэнд повернулся к юному Фреду, он хотел дать ему поручение засесть у коней и стрелять в любого трампа, попытавшегося бежать, но едва он успел открыть рот, как в этот миг раздался громкий пронзительный крик о помощи. Это кричал миссуриец.
— Они убивают его! — воскликнул Олд Файерхэнд, но пока еще достаточно тихо. — Быстро вперед! И никакой пощады тем, кто будет сопротивляться!
Он бросился к огню, по пути раскидав в стороны трех или четырех трампов, мешавших ему добраться до рыжего, который, как уже упоминалось, готов был нанести смертельный удар. Но охотник успел вовремя и свалил Полковника прикладом ружья. Двое державших миссурийца и рта не успели раскрыть, как тут же рухнули на землю под могучими ударами Олд Файерхэнда. Потом вестмен отбросил еще ни разу не выстрелившее ружье в сторону, вытащил револьвер и молча открыл огонь по опешившим врагам — в подобных переделках он не имел обыкновения медлить.
Тем громче вели себя его друзья! Черный Том, обрушившийся на бандитов как гром среди ясного неба, работающий прикладом направо и налево, разразился отборной бранью и проклятьями. Схватившись с каким-то крепышом, он с треском проломил кустарник, и два сцепившихся тела долго катались по сухим веткам. Молодой Фред, лишь раз выстрелив из ружья, как и Файерхэнд, отбросил его и теперь кричал что есть мочи, наводя, по его мнению, страх на трампов, и палил по ним из револьвера.
Но громче всех был слышен тонкий, визгливый фальцет Тетки Дролла. Этот удивительный охотник так кричал и изрыгал проклятья, что трампы ни секунды не сомневались, что их окружила добрая сотня врагов. Дролл быстро лавировал между противниками, не давая им выстрелить, да никто и не пытался, ибо бандиты, ошеломленные неожиданным нападением, поначалу и не помышляли о защите, а когда увидели, что на земле распластались тела убитых и раненых их товарищей, решили, что бегство — самый лучший выход из положения. Они бросились прочь, даже не удосужившись сосчитать нападавших, которых было меньше в несколько раз, но которых, по их мнению, судя по воплям Дролла, было немало. От момента, когда Олд Файерхэнд нанес первый удар, до беспорядочного бегства не прошло и минуты.
— За ними! — кричал Олд Файерхэнд. — Я останусь здесь, а вы не давайте им добраться до коней!
Том, Дролл и Фред с громкими криками бросились к месту стоянки животных. Трампы, которые хотели вскочить в седло, со страху не успели этого сделать, и бросились в лес. Снова грянули выстрелы вслед убегающему сброду. Кое-кому все же удалось улизнуть, но их было очень мало.
Тем временем в верховьях реки в блокгаузе рафтеры с нетерпением ждали возвращения своих разведчиков — миссурийца и вождя тонкава. Когда они услышали доносившиеся снизу отдаленные выстрелы, то сразу поняли, что с миссурийцем и старым вождем случилась беда. Похватав оружие, люди покинули дом и бросились быстро, насколько позволяла тьма, на звуки пальбы. При этом они кричали во весь голос, чтобы хоть как-то подбодрить товарищей и напугать врагов. Впереди бежал Маленький Медведь, указывая направление пути, ибо он точно знал место, где был лагерь трампов. Он иногда подавал голос, чтобы рафтеры в темноте не сбились с дороги. Они не прошли и половины пути, как услышали еще один голос, и перед ними из кустов вынырнул Большой Медведь.
— Скорее бежать! — еле выговорил запыхавшийся старик. — Там быть Олд Файерхэнд и в трампов стрелять! С ним быть лишь трое. Помогать ему!
Тем временем события в долине развивались с нарастающей быстротой. Выстрелы прекратились, и теперь никто не знал, что же произошло. Крики рафтеров заставили улизнувших трампов забиться в самые дальние углы леса. Рафтеры же спешили на выручку, наскакивая на деревья и раня себя об сучья, совершенно, впрочем, не обращая на это внимания.
Глава четвертая. ИЗБЕЖАВШИЙ ВОЗМЕЗДИЯ
Когда рафтеры появились у костра, Олд Файерхэнд, Том, Дролл, миссуриец и Фред сидели вокруг него так спокойно, словно огонь давно был разведен для них и ничего необычайного вообще не произошло. С одной стороны костра лежали трупы убитых, с другой — связанные тела раненых и взятых в плен трампов, среди которых был и рыжий Полковник.
— Тысяча чертей! — вырвалось у одного из рафтеров, который первым подошел к миссурийцу. — Мы думали, твоя жизнь висит на волоске, а он сидит здесь прямо как в лоне Авраамовом!27
— В лоне Авраамовом? — отозвался Блентер. — Меня чуть было не отправили туда! Приклад ружья Полковника уже готов был размозжить мне голову, но тут подоспели эти четверо господ и высвободили меня. Быстрая и толковая работа! Вы можете у них кое-чему поучиться, ребята!
— А Олд Файерхэнд действительно здесь?
— Да, вот он сидит. Посмотрите на него и пожмите руку! Он этого достоин. Подумать только, четыре человека разогнали двадцать головорезов, сами вышли без единой царапины, девятерых прикончили и шестерых схватили, а пуль и ударов, которые получили все, в том числе и пара улизнувших, и вовсе не сосчитать! А всего-то их — трое мужчин и один парень! Разве такое бывает?
С этими словами Блентер встал, другие поднялись тоже. Рафтеры продолжали оставаться на почтительном расстоянии, пожирая восхищенными взглядами гигантскую фигуру Олд Файерхэнда. Он пригласил их подойти ближе и с уважением пожал руку каждому. Обоих тонкава охотник поприветствовал особо:
— Мои красные братья преследовали трампов выше всяких похвал, что и позволило нам легко идти следом. Мы тоже купили себе коней у индейцев, чтобы нагнать вас, по возможности, до встречи с бродягами.
— Похвала моего белого брата намного выше, чем я заслужить, — скромно ответил Большой Медведь. — Трампы оставить такие большие и глубокие следы, подобно стадо бизонов. Кто их не видеть, тот просто слепой. Но где Полковник? Он мертв?
— Нет, жив. Мой приклад немного оглушил его, но теперь он уже пришел в себя и лежит, связанный, там.
Охотник указал на место, где находился стянутый веревками Полковник. Тонкава подошел к трампу, выхватил нож и произнес:
— Ты не умереть от удар, но умереть от нож! Он меня ударить, и теперь я хотеть его кровь!
— Стой! — вмешался миссуриец, перехватив занесенную для удара руку индейца, державшую нож. — Этот человек принадлежит не тебе, а мне!
Большой Медведь повернулся к нему и, серьезно взглянув в лицо, спросил:
— Ты тоже хотеть мстить?
— Да, и не просто так!
— Кровью?
— И жизнью!
— За что?
— Много лет назад этот бандит отправил на смерть мою жену и двух сыновей!
— А ты не ошибаться? — спросил индеец, который не хотел отказываться от задуманного, хотя закон прерий говорил об обратном.
— Нет, ошибки быть не может. Я его сразу узнал. Такую физиономию забыть нельзя.
— Ты его хочешь убить?
— Да. Без жалости и милосердия!
— Тогда я уступить, но не во всем. Он мне дать кровь, а тебе — жизнь. Тонкава отдать его, но взять его уши. Ты согласиться?
— Хм! А если нет?
— Тогда тонкава его тотчас убить.
— Хорошо, его уши твои. Может быть, это не по-христиански, но кто вытерпел столько мук и зла от этого мерзавца, тот должен поступить по закону прерии!
— Кто еще говорить с тонкава? — спросил вождь, оглядываясь вокруг. Не услышав ни одного возражения, вождь продолжил:
— Тогда уши мои, и я их сейчас возьму.
Индеец со свирепым видом присел рядом с Полковником, собираясь выполнить задуманное. Увидев, что вождь не шутит, пленник вскрикнул:
— Что вам взбрело в голову, господа! Это ли по-христиански? Что я вам сделал, что вы позволяете красномазому язычнику калечить меня?
— О том, что ты нам сделал, поговорим позже, — ответил Блентер твердо и хладнокровно.
— А что касается тебя, то я сейчас скажу, — добавил Олд Файерхэнд. — Мы не обыскали твои карманы; позволь сначала взглянуть, что там у тебя внутри.
Охотник дал знак Дроллу, и тот в момент опустошил содержимое карманов пленника. Наряду с другими вещами был найден бумажник трампа, который тотчас открыли. Конечно же, банкноты, украденные у инженера, лежали там.
— Хм! Ты еще не поделился со своими людьми? — усмехнулся Олд Файерхэнд. — Значит, они тебе доверяют больше, чем мы. Ты вор, это по меньшей мере, так что никакой пощады не будет. Большой Медведь может делать, что хочет!
— Тысяча чертей! — вырвалось у одного из рафтеров, который первым подошел к миссурийцу. — Мы думали, твоя жизнь висит на волоске, а он сидит здесь прямо как в лоне Авраамовом!27
— В лоне Авраамовом? — отозвался Блентер. — Меня чуть было не отправили туда! Приклад ружья Полковника уже готов был размозжить мне голову, но тут подоспели эти четверо господ и высвободили меня. Быстрая и толковая работа! Вы можете у них кое-чему поучиться, ребята!
— А Олд Файерхэнд действительно здесь?
— Да, вот он сидит. Посмотрите на него и пожмите руку! Он этого достоин. Подумать только, четыре человека разогнали двадцать головорезов, сами вышли без единой царапины, девятерых прикончили и шестерых схватили, а пуль и ударов, которые получили все, в том числе и пара улизнувших, и вовсе не сосчитать! А всего-то их — трое мужчин и один парень! Разве такое бывает?
С этими словами Блентер встал, другие поднялись тоже. Рафтеры продолжали оставаться на почтительном расстоянии, пожирая восхищенными взглядами гигантскую фигуру Олд Файерхэнда. Он пригласил их подойти ближе и с уважением пожал руку каждому. Обоих тонкава охотник поприветствовал особо:
— Мои красные братья преследовали трампов выше всяких похвал, что и позволило нам легко идти следом. Мы тоже купили себе коней у индейцев, чтобы нагнать вас, по возможности, до встречи с бродягами.
— Похвала моего белого брата намного выше, чем я заслужить, — скромно ответил Большой Медведь. — Трампы оставить такие большие и глубокие следы, подобно стадо бизонов. Кто их не видеть, тот просто слепой. Но где Полковник? Он мертв?
— Нет, жив. Мой приклад немного оглушил его, но теперь он уже пришел в себя и лежит, связанный, там.
Охотник указал на место, где находился стянутый веревками Полковник. Тонкава подошел к трампу, выхватил нож и произнес:
— Ты не умереть от удар, но умереть от нож! Он меня ударить, и теперь я хотеть его кровь!
— Стой! — вмешался миссуриец, перехватив занесенную для удара руку индейца, державшую нож. — Этот человек принадлежит не тебе, а мне!
Большой Медведь повернулся к нему и, серьезно взглянув в лицо, спросил:
— Ты тоже хотеть мстить?
— Да, и не просто так!
— Кровью?
— И жизнью!
— За что?
— Много лет назад этот бандит отправил на смерть мою жену и двух сыновей!
— А ты не ошибаться? — спросил индеец, который не хотел отказываться от задуманного, хотя закон прерий говорил об обратном.
— Нет, ошибки быть не может. Я его сразу узнал. Такую физиономию забыть нельзя.
— Ты его хочешь убить?
— Да. Без жалости и милосердия!
— Тогда я уступить, но не во всем. Он мне дать кровь, а тебе — жизнь. Тонкава отдать его, но взять его уши. Ты согласиться?
— Хм! А если нет?
— Тогда тонкава его тотчас убить.
— Хорошо, его уши твои. Может быть, это не по-христиански, но кто вытерпел столько мук и зла от этого мерзавца, тот должен поступить по закону прерии!
— Кто еще говорить с тонкава? — спросил вождь, оглядываясь вокруг. Не услышав ни одного возражения, вождь продолжил:
— Тогда уши мои, и я их сейчас возьму.
Индеец со свирепым видом присел рядом с Полковником, собираясь выполнить задуманное. Увидев, что вождь не шутит, пленник вскрикнул:
— Что вам взбрело в голову, господа! Это ли по-христиански? Что я вам сделал, что вы позволяете красномазому язычнику калечить меня?
— О том, что ты нам сделал, поговорим позже, — ответил Блентер твердо и хладнокровно.
— А что касается тебя, то я сейчас скажу, — добавил Олд Файерхэнд. — Мы не обыскали твои карманы; позволь сначала взглянуть, что там у тебя внутри.
Охотник дал знак Дроллу, и тот в момент опустошил содержимое карманов пленника. Наряду с другими вещами был найден бумажник трампа, который тотчас открыли. Конечно же, банкноты, украденные у инженера, лежали там.
— Хм! Ты еще не поделился со своими людьми? — усмехнулся Олд Файерхэнд. — Значит, они тебе доверяют больше, чем мы. Ты вор, это по меньшей мере, так что никакой пощады не будет. Большой Медведь может делать, что хочет!