Страница:
Это и решило дело. Благополучно приземлившись, братья были радостно встречены омоновцами, взятыми для усиления группы задержания. Опускаясь на скамейки в тесных «стаканах» двух «уазиков», братья, наверное, впервые в жизни пожалели о том, что выросли такими большими и сильными, — им досталось прямо пропорционально массе и обратно пропорционально уму.
Большинство потерпевших опознали предъявленную им четвёрку. Братьев в основном опознавали по комплекции — со времён неожиданных визитов в квартиры их лица значительно утратили былую мужскую привлекательность и обычный цвет. На обысках изъяли некоторые из похищенных вещей, в основном мелочи, так как почти все наиболее крупное и ценное они успели продать. На допросах Насибуллин дал подробные показания. Шарик «ушёл в полный отказ» и с тоской ожидал в камере того момента, когда у него начнутся «ломки». Старший брат признался частично, очень расчётливо и осторожно. Младший, со слезами умолявший следователя отпустить его под подписку о невыезде, «сдал» всех и очень сожалел о том, что не знает больше ничего интересного.
Всего ими было совершено семь квартирных грабежей, все на территории Правобережного района. Под подписку о невыезде никого не отпустили. Пока шло предварительное следствие, мать братьев засыпала жалобами все мыслимые инстанции.
Всё было хорошо. За исключением одного — «мексиканского киногероя» так и не нашли. Судя по показаниям задержанных, именно он некоторое время назад организовал всю группу. Он же получал информацию о квартирах, которые следовало брать, и составлял планы нападений, но непосредственного участия в акциях не принимал, а осуществлял только общее руководство. Называли его по имени — Борис, но Насибуллин, давший наиболее подробные показания, заявил, что это псевдоним.
— Я один раз видел у него три или четыре паспорта, на разные фамилии, но все с его фотографиями. И потом, он как-то раз звонил по межгороду — так вообще Славой назвался. Только вам его все равно не поймать.
— Почему это не поймать? — угрюмо поинтересовался Ковалёв.
Он провёл на работе вторую бессонную ночь, такую же напряжённую и нервную, у него болел зуб, и хотелось наконец отправиться домой, чтобы нормально пообедать и отоспаться.
— Да потому! — Насибуллин одной затяжкой прикончил сигарету, аккуратно раздавил окурок о стенку пепельницы и только потом поднял голову. — Он ведь ваш.
— Что значит «наш»? — подозрительно спросил Петров, только что приехавший из дома и потому энергичный. — Ты можешь яснее выражаться?
— Ну, мент он или кагэбэшник. Не знаю, работает он сейчас или нет, но опером он был. Где-то в Москве или в Питере, не знаю. Где-то в столице.
— С чего ты взял? — взвился Дима, многозначительно посмотрев на Костю. — Он тебе что, сам говорил?
— Нет, конечно. Он про себя вообще ничего не говорил. Но мне интересно было, я и попробовал справки навести. Я так понял, что он или родился у нас, или работал здесь когда-то. Во всяком случае, связи у него здесь крепкие. Он ведь и про квартиры все точно узнавал, ни одной осечки у нас не было. Я так думаю, он во всём этом деле не меньше полусотни тонн баксов заработал. Мы ведь только на одной квартире — той, что на Ударников, — почти шестьдесят «лимонов» взяли, а ещё золото, иконы. А он почти все себе загреб. У него ведь и лежбище где-то здесь своё было, только я думаю, что не в самом городе, а в области. Он его вообще от всех скрывал. И баба наверняка где-то осталась. Ищите! Про машину его я вам говорил. Найдёте — я вам на него весь расклад дам, и в суде все расскажу, А то нагрелся, ментяра, за наш счёт, нам теперь сидеть, а он гулять будет?
— Ты о нём у кого справки наводил? — поинтересовался Костя, размышляя об услышанном.
— А-а, да это вам не поможет. Был такой Паша Кожин, кличка у него Зима. Из «омской» команды. Вот он и говорил. Я так понял, что он с этим нашим Борисом сталкивался когда-то. Только Пашу убили месяца два назад, а больше вам никто ничего не скажет. Наши ребята ещё меньше моего знают.
Вечером, возвращаясь домой в машине Петрова, Костя опять затронул эту тему.
— Знаешь, я Насибуллину всё-таки почему-то верю. Очень все похоже складывается. Посмотри, как этот Слава-Борис все организовал. Сам только за ниточки дёргал и деньги грёб. Теперь мы их повязали, а он в стороне. Как ты думаешь, почему он своих не предупредил, когда понял, что квартиру с барахлом накрыли?
— Может, шкуру свою спасал, а о других позаботиться времени уже не было. — На светофоре зажёгся красный свет, но перекрёсток был пуст, и Дима, оглянувшись по сторонам, нажал на акселератор. — Но, по-моему, он это специально сделал. Знал, что никто про него ничего толком рассказать не сможет, вот и не волновался. У нас раскрыта серия тяжких преступлений, обезврежена опасная группа, а если один, пусть даже и организатор, скрылся, то никого это особенно волновать не будет. Брауна за утерю оружия наверняка уволят… Представляешь, лет десять бы назад такое случилось? Да этого гребаного Бориса за три дня просчитали бы и задержали. Есть ведь над чем поработать! Только нам это все равно не потянуть, не наш уровень, а больше никто и заниматься не станет. Ну, в министерство запрос пошлют какой-нибудь.
— А если это неправда все?
— Может, и так. Только я почему-то Олегу тоже верю.
Некоторое время они молчали. Костя смотрел в окно на проносящиеся мимо дома, мигающие светофоры, на редких прохожих и значительно чаще попадающиеся машины. Зубная боль поутихла, и, несмотря на массу проделанной за день работы, сильной усталости он уже не ощущал. И домой уже не хотелось. Не хотелось, потому что никто его там не ждал и делать было абсолютно нечего. Телевизионные программы скоро уже закончатся, видиком он так и не обзавёлся. Что остаётся-то? Полистать газеты, выпить бутылочку пива и лечь спать, надеясь, что хоть сегодня не придут кошмары, одолевающие его последние ночи.
— Знаешь, у меня к этому Боре-Славе особой злости нет, — задумчиво проговорил Дима, когда они почти приехали. — Не был бы он опером, так я о нём вообще бы не думал. Интересно, а он ведь, наверное, наш, а не комитетский.
— Да наш, наверное, — безразлично отозвался Костя. — У них специфика другая. А может, из этих, которых в конце восьмидесятых из КГБ в милицию на усиление прислали, помнишь?
— Помню, я тогда ещё постовым был. Я думаю, может, мужика допекло так. Денег нет, и взять неоткуда, а надо срочно. Жена заболела, или ребёнку какая-нибудь операция срочная за границей нужна. Вот и пошёл на грабежи. Посмотри: все, кого он грабил, фактически не пострадали! Помнишь того директора конторы по недвижимости? Для него пять тонн долларов, золото и аппаратура — так, мелкая неприятность, не больше. Он пару сделок с расселением коммуналок провернёт — и все себе обратно вернёт. Не так ли?
— Да ладно, не заводись ты! Ну плохо все, так это и так все знают. Кроме тех, кому это в первую очередь знать положено. Или ты его оправдать пытаешься, Деточкина из него сделать? Я не думаю, что он специально наказывать кого-то хотел. Просто выбирал богатые квартиры, а то, что там люди такие оказываются, так это… Так, примета времени. Каждый живёт как хочет и как может. Мне нравится то, чем я занимаюсь. Лезть в политику или разбираться, почему у нас все так получается, — нет уж, пусть этим другие занимаются.
— Да ладно, не хочу я никого оправдывать, — махнул рукой Дима. — Противно просто. Все нарушают законы для своей выгоды, а мы — для того, чтобы этот самый закон хоть как-то поддерживать.
— Ты это судье скажи, который вымогателей и разбойников под залог отпускает, а грабителям условные сроки даёт. Нам же всем уже объяснили: да, сейчас плохо, но лет через пятьдесят нынешние бандиты перестанут стрелять и делить и начнут поднимать нашу экономику, и тогда всем будет хорошо.
— Ага, тогда те, кого мы сегодня не досажали, будут нам зарплату платить, — буркнул Дима, подъезжая к дому Ковалёва.
— Так и будет. Сегодня они в беспределе заинтересованы, а потом, наоборот, захотят, чтобы крепкий закон был. Вот тогда-то мы всем и понадобимся. А сейчас мы никому не нужны. Кроме самих себя.
— Приехали. До завтра!
Костя открыл дверь и успел поставить ногу на асфальт, когда его опять окликнул Дима:
— Подожди! Слушай, а вот ты, если бы совсем припёрло… Пошёл бы на такое?
— Не знаю. — Ковалёв пожал плечами. — Думаю, вряд ли. Наверное, просто смелости бы не хватило. Пока!
Костя поднялся в свою квартиру. Там было темно и уныло. Повесив куртку, он положил пистолет в ящик прикроватной тумбочки и прошёл в кухню. Пива не было — вчера допил последнюю бутылку. Недалеко от дома располагались круглосуточные торговые ларьки, но выходить на улицу уже не хотелось. Задумчиво посмотрев на полупустую бутылку «Смирновской», Костя захлопнул холодильник, поставил на плиту чайник и кастрюлю с сосисками и отправился принимать душ.
Руслан Осипов, двадцатидвухлетний красавец культурист, охранник одного из банков, купил машину. Как раз такую, о которой мечтал: реэкспортную «восьмёрку» цвета «мокрый асфальт», не старую, в хорошем состоянии и относительно недорогую — она обошлась даже на четыреста долларов дешевле, чем он рассчитывал.
С волнением сев за руль, Руслан объехал огороженную площадку автомагазина, а потом подвёз бывшего хозяина до какого-то офиса в центре.
— Ладно, удачи тебе. — Смуглый парень пожал Руслану руку, выскочил из машины и затерялся за многочисленными стеклянными дверьми.
Осипов прибавил громкость цифровой автомагнитолы и, наслаждаясь чистым звучанием четырех японских колонок, неспешно направился домой.
Должность сотрудника службы безопасности крупного банка, которую Осипов получил год назад благодаря протекции своего старого знакомого Гоши Сысолятина, оплачивалась более чем хорошо, а так как Руслан не брезговал и другими доходами, то смог осуществить свою заветную мечту довольно быстро. Сама работа ему тоже нравилась. В солидном костюме, с «Макаровым» под мышкой прохаживаешься в холле, приглядываешь за посетителями и отвечаешь на их вопросы. А после обеда, когда операционное время заканчивается, сидишь в своей комнате и вместе с другими охранниками смотришь видик. Солидность «крыши» банка полностью соответствовала его твёрдому финансовому положению, и это практически сводило на нет вероятность нападения с целью ограбления. Если только какие-нибудь «отмороженные» сопляки решат сорвать лёгкие деньги, но и в этом случае численность и оснащение охраны лишали такую попытку шансов на успех.
Контролировала банк «хабаровская» группировка, занимавшая в городе второе после «центровой» место и резво поднимавшаяся в гору. По слухам, банк был создан при её поддержке и для осуществления её же планов. Сысолятин, которого Руслан знал с детства, занимал не последнее место в запутанной иерархии «хабаровцев». Почти каждое своё дежурство Осипов видел, как Гоша небрежно паркует перед входом сверкающий «форд-скорпио» и направляется прямо в кабинет управляющего. Встречаясь с Осиновым, Гоша всегда здоровался с ним за руку, и это добавляло Руслану вес в глазах напарников. А в последнее время в разговорах с ними он позволял себе иногда намекнуть, что является членом группировки. А что? Руслан не сомневался, что пройдёт какое-то время, и Гоша обязательно предложит ему новую работу, более соответствующую его способностям и, естественно, лучше оплачиваемую.
Остановившись перед светофором, Осипов расслабленно откинулся на подголовник и прикрыл глаза. Боковые стекла машины были опущены, и мощные динамики доносили до прохожих и пассажиров соседних автомобилей душещипательное содержание песни о загубленной в Бутырской тюрьме юности.
Покупка машины сулила массу новых впечатлений и приятных ощущений. Пребывать в этом заблуждении Руслану оставалось совсем недолго.
Саша взял запотевшую банку пива и тоже пристроился перед экраном телевизора. Фильм был скучный — какая-то ерунда про благородного полицейского, у которого преступники убили напарника. Много печальной музыки и — часто крупным планом — глаза главного героя, особенно когда он в очередной раз расстреливает кого-то из врагов. Но Сашиным коллегам фильм нравился, они смотрели с интересом и наперебой комментировали, обращая, правда, больше внимания не на заложенный в сюжете смысл, а на демонстрируемые приёмы единоборств и виды оружия. Допив пиво, Саша отправился за следующей банкой. «Коллеги» посмотрели на него откровенно неодобрительно, но Саше на это было наплевать. Он бы даже обрадовался конфликту — может, тогда Гена вернёт его на прежнее место. Только Саша положил глаз и начал подбираться к двум сёстрам-кореянкам, продавщицам одного из контролируемых им ларьков, как на тебе! Сиди тут с утра до вечера в тёмном зале и мотайся на «стрелки», где когда-нибудь обязательно нарвёшься на пулю или на нож. Сколько Саша ни разговаривал с пацанами из других группировок, нигде не было такой системы, один Крутой изобрёл эти «пожарные команды». Не может, видите ли, забыть, как был когда-то офицером спецназа, тянет его на эти армейские штучки.
С банкой ледяного пива в руке Саша вышел из кафе и постоял у дверей, оглядывая залитую солнцем улицу. По противоположной стороне не спеша шли две девушки, лет по семнадцати-девятнадцати. Симпатичные, похожие на студенток. Блондинка и брюнетка. Проходя мимо, обе посмотрели на вывеску кафе. Блондинка встретилась взглядом с Сашей, улыбнулась и сказала что-то подруге. Та замедлила шаг и тоже посмотрела — пристально, сердито. Потом дёрнула блондинку за рукав, бросила что-то резкое и, видимо, обидное для Саши, пошла дальше.
Саша перебежал дорогу, догнал и с ходу вцепился брюнетке в руку.
— Подожди-ка!
Она остановилась. Вблизи блондинка оказалась далеко не такой привлекательной и натуральной, как с другой стороны улицы, хотя смотрела доброжелательно. В отличие от своей подруги, которая сразу рявкнула:
— Отпусти руку!
Разговаривать с Сашей в таком тоне было нельзя. «Колобок» в голове заволновался и проявил интерес к происходящему. Саша медленно сжал тонкое запястье, неотрывно глядя в насторожённые зелёные глаза брюнетки. Громко, с удовольствием отхлебнул пива.
— Ну отпусти же, мне больно! Девушка попыталась выдернуть руку, но безуспешно. Саша сжал пальцы ещё сильнее и медленно проговорил:
— Попроси-ка по-хорошему, красавица.
Её действительно можно было назвать красивой. Классические тонкие черты лица, приятного цвета гладкая кожа, ухоженные волосы. Зелёные глаза смотрели уже не так враждебно. Появился в них какой-то испуг.
Появился и начал стремительно расти, по мере того, как Саша сжимал её руку и все шире ухмылялся. Видимо, девочка была «домашней», не понимала, как себя надо вести. Поколебавшись, но видя, что самой ей не справиться, а единственная помощь подружки заключается в том, что она стоит рядом и строит глазки этому бугаю, брюнетка сказала почти просительным тоном:
— Ну отпусти. Отпусти, пожалуйста!
Продолжая смотреть ей в глаза, Саша медленно допил пиво и разжал пальцы. На тонком запястье остались красные пятна. Саша бросил пустую банку под ноги, и пивные брызги густо покрыли носок чёрной замшевой «лодочки» брюнетки. Она посмотрела вниз, потом отступила и резко рванулась в сторону, пытаясь обойти Сашу сбоку. Не получилось. Ухмыляясь, он перегородил дорогу.
Если бы Саша оглянулся назад, то увидел бы высокого парня в светлой джинсовой куртке и зелёных слаксах, который топтался на одном месте метрах в пятидесяти за его спиной. Парень явно шёл встречать девушек, но, увидев крепкую фигуру и стриженый затылок Саши, вмешиваться в конфликт не решился. Стоял и ждал, обливаясь потом и надеясь, что все разрешится мирным путём. Подумаешь, решил человек познакомиться. Сейчас поговорит, ему все объяснят, и он отойдёт. Делов-то!
С противоположного тротуара за разворачивающейся сценой знакомства наблюдал Билл. Сидя на водительском месте своей pocкошной белой «тойоты», он перестал протирать консоль, отложил тряпку и закурил сигарету.
Блондинка молчала, продолжая благожелательно смотреть на Сашу. Оставаясь обычно в тени красоты своей подруги, сейчас она была рада её унижению, тем более что самой ей ничего не угрожало. Но Сашу она ничуть не интересовала. Он отступил на шаг, как бы провоцируя объект своего интереса попытаться ещё раз проскользнуть мимо, и сказал:
— Тебе надо быть повежливее, детка. Даже если куда-то очень спешишь. Что ты там своей подруге про меня говорила, а?
Не дождавшись ответа, он впервые удостоил вниманием блондинку и спросил у неё:
— Чего она тебе про меня сказала?
Блондинка улыбнулась ещё шире, всем своим видом давая Саше понять, что очень хочет пойти с ним в кафе и там ответить на любые его вопросы. Саша почувствовал желание ударить её, сдержался и повернулся к темноволосой.
— Тебя как зовут? Чего молчишь-то, очень спешишь, что ли? Одна такая уже доспешилась… Хочешь, я сам угадаю твоё имя?
Брюнетка наконец заметила за его спиной своего знакомого и попыталась махнуть рукой, чтобы привлечь его внимание. Саша перехватил её за локоть, дёрнул вниз и на себя — так, что девушка потеряла равновесие и качнулась к нему. Оглянулся.
Парень в зелёных слаксах тут же принялся внимательно изучать белую «тойоту» с распахнутыми дверцами и пышноусым амбалом внутри.
— Хо! — Саша приятно удивился, даже заговорил быстрее, продолжая удерживать брюнетку за локоть, заставляя её балансировать на высоких «шпильках». Сквозь лёгкий пивной хмель в голове начал пробиваться привычный звук бешеной струны. — Это кто — брат? Или твой молодой человек? Зови его сюда, познакомимся. Может, мы с ним договоримся, и он ещё немного подождёт. Ты ведь к нему спешила, да? Не много ему вас двоих будет? Ну чего, пошли тогда сами к нему, если позвать не хочешь. Пошли!
Саша, разворачиваясь, потянул за собой сопротивляющуюся девушку. Каблучок подвернулся, и она вскрикнула от неожиданной резкой боли. Сердце у неё отчаянно заколотилось, и она вдруг поняла, что инцидент может вылиться в нечто большее, чем испорченное настроение и синяки на руках.
— О, значит, не брат. — Саша проявил некоторые способности к логическому мышлению. — Ну пошли, объясним ему, что ты немного задерживаешься. А может, мы с ним тебя на двоих поделим? Он вообще как пацан, ничего?
К кафе бесшумно подкатила длинная золотистая иномарка. Седовласый господин в розовом костюме и тёмных очках, с цветком в петлице и в туфлях из крокодиловой кожи, вылез из-за руля и помог выбраться даме, ещё более высокой и сухопарой, чем он сам. Пискнула сигнализация. Господин, подхватив спутницу под руку, величественно вплыл в двери кафе, перед самым порогом неодобрительно покосившись в сторону Саши.
Билл мягко выпрыгнул из джипа и стал переходить дорогу. Заметив это, парень в зелёных слаксах похолодел и невольно отступил на шаг назад. Мелькнула мысль, что надо позвонить в милицию, и он затравленно оглянулся в поисках телефона.
— Не надо, — умоляюще прошептала брюнетка, морщась от боли и пытаясь вырвать локоть. — Ну пожалуйста, не надо.
— Почему же не надо? — нарочито громко спросил Саша, свободной рукой обхватив девушку за талию и грубо прижав её к себе.
От соприкосновения с её телом Сашу встряхнуло. Струна в голове завибрировала сильнее, подобно проволоке пронзая больной мозг и разгоняя остатки хмеля. Рука сама собой поползла вниз, миновала изгиб поясницы и плотно улеглась на сжавшихся ягодицах. Потянув за локоть, Саша заставил девушку встать на цыпочки, лишая всякой попытки вырваться.
— Отпусти… — Голос у брюнетки стал совсем жалобным, в зелёных глазах заблестели слезы.
Саша победно ухмыльнулся и неожиданно услышал за спиной тихий уверенный голос:
— Отпусти.
Голос был мужским и мог принадлежать только тому доходяге в зелёных штанах, который, видимо, набрался-таки смелости подойти и получить свою порцию.
Одновременно разжав обе руки, Саша развернулся, перенося вес тела на заднюю ногу. Готовая выстрелить бронебойным ударом рука остановилась, глаза расширились от удивления и испуга: перед ним стоял Билл.
Оценивающе посмотрев в глаза подчинённого, Билл сделал какое-то движение. Какое именно — Саша так и не понял. Только успел заметить, как оскалился в атакующей гримасе рот Билла и белая молния, мелькнув перед глазами, врезалась ему в голову.
В давние годы, ещё во времена Советского Союза, Билла учили не драться. Его учили убивать. Будучи мичманом, одним из лучших инструкторов по рукопашному бою, он много лет передавал свои навыки новобранцам десантно-штурмовых батальонов морской пехоты. И в последнее время умение просто драться требовалось ему гораздо реже, чем способность калечить и убивать своих противников.
Но Сашу он пожалел, хотя ему стоило немалого труда удержаться от чисто рефлекторного, давно отработанного завершающего смертоносного удара. Обе девушки вскрикнули. Оскал моментально пропал с лица Билла, уступив место обычному спокойному выражению. Заложив руки за спину, он перешагнул через Сашино тело и тихо, но крайне убедительно сказал:
— Во-первых, выходя на улицу, одевайтесь так, чтобы не сверкать своими трусами. Во-вторых, научитесь разговаривать с людьми. Даже с такими. — Он слегка пнул ногой распластанное тело Саши. — А в-третьих, быстро у…те отсюда! И пахаря своего прихватите.
«Пахарь» успел-таки дозвониться до милиции и теперь, ошарашенный неожиданным развитием событий, стоял, сжимая мокрой ладонью телефонную трубку. Блондинка улыбнулась Биллу так же, как ещё недавно Саше, и хотела что-то сказать, но, встретив его брезгливый взгляд, ойкнула, подхватила впавшую в оцепенение подругу и поволокла её прочь.
— Быстрее, — не оглядываясь, проговорил Билл, и девушки побежали, спотыкаясь на высоких каблуках.
Билл легко поднял Сашу, перенёс через дорогу и бросил на просторную площадку позади сидений «тойоты». Потом заглянул в кафе и, ничего не объясняя, вызвал своих бойцов. Спустя минуту «тойота» уже стояла во дворе жилого дома в двух кварталах от кафе.
Когда Билл выключал зажигание, по улице, сверкая синей мигалкой и завывая сиреной, пронёсся патрульный «уазик». На перекрёстке машина остановилась, и водитель спросил у сидевшего рядом старшины:
— Куда теперь?
— Давай обратно. Говорили, напротив кафе. Вот и проверим его. Там бандюки любят собираться.
Водитель вывернул руль, машина лихо одолела бордюр и остановилась у самых дверей.
— Пошли!
Первым в зал вошёл старшина, следом — младший сержант с автоматом в руке. Водитель приоткрыл дверцу, посмотрел на истёртый протектор заднего колеса, сплюнул и стал разглядывать золотистую иномарку. Самого владельца иномарки в это время подняли из-за стола, проверили документы и довольно непочтительно досмотрели, проверяя наличие оружия. Господин косился на автомат, который младший сержант небрежно держал стволом вниз, поджимал губы и молчал. Успевший спрятать свой незарегистрированный газовый пистолет бармен наблюдал за привычной сценой с лёгкой усмешкой. Когда господин в розовом костюме уселся на место и, давясь от возмущения, возобновил прерванную трапезу, бармен налил два стакана холодного лимонада и выставил на стойку перед милиционерами:
— Угощайтесь!
В прохладном кондиционируемом салоне «тойоты» Билл поучал пришедшего в себя Сашу. Остальные бойцы были отправлены прогуляться и топтались в стороне, около детской площадки, вызывая живой интерес у сидящих на скамейках старушек.
— Во-первых, во время работы — ни капли спиртного, даже пива. Я не хочу, чтобы ты бегал в сортир каждые десять минут или вообще обоссался, когда до дела дойдёт. После работы пей сколько влезет, но чтобы утром в норме был. Если узнаю, что наркотой балуешься, хотя бы «травкой», то… Во-вторых, на работе — никаких баб. Вечером делай что хочешь, хоть с бабами, хоть с мужиками — мне по фиг. Зачем ты до этих двух докопался? У тебя что, проблемы какие? Мальчишка тот вызвал ментов, они только что проехали. Если бы я тебя вовремя не убрал, то оказался бы ты в камере и вышел бы оттуда только завтра утром и с опущенными почками. Надо тебе это из-за каких-то шалав? Повторяю последний раз: когда я на работе, то должен быть уверен во всех своих парнях. Понимаешь, во всех! А в тебе у меня такой уверенности нет. Посмотрим на тебя разок в деле, говорят, раньше ты ничего был. Но если мне что-нибудь не понравится… Здесь я решаю, с кем мне работать. Сразу отправишься обратно, откуда там тебя взяли. Понял?
Большинство потерпевших опознали предъявленную им четвёрку. Братьев в основном опознавали по комплекции — со времён неожиданных визитов в квартиры их лица значительно утратили былую мужскую привлекательность и обычный цвет. На обысках изъяли некоторые из похищенных вещей, в основном мелочи, так как почти все наиболее крупное и ценное они успели продать. На допросах Насибуллин дал подробные показания. Шарик «ушёл в полный отказ» и с тоской ожидал в камере того момента, когда у него начнутся «ломки». Старший брат признался частично, очень расчётливо и осторожно. Младший, со слезами умолявший следователя отпустить его под подписку о невыезде, «сдал» всех и очень сожалел о том, что не знает больше ничего интересного.
Всего ими было совершено семь квартирных грабежей, все на территории Правобережного района. Под подписку о невыезде никого не отпустили. Пока шло предварительное следствие, мать братьев засыпала жалобами все мыслимые инстанции.
Всё было хорошо. За исключением одного — «мексиканского киногероя» так и не нашли. Судя по показаниям задержанных, именно он некоторое время назад организовал всю группу. Он же получал информацию о квартирах, которые следовало брать, и составлял планы нападений, но непосредственного участия в акциях не принимал, а осуществлял только общее руководство. Называли его по имени — Борис, но Насибуллин, давший наиболее подробные показания, заявил, что это псевдоним.
— Я один раз видел у него три или четыре паспорта, на разные фамилии, но все с его фотографиями. И потом, он как-то раз звонил по межгороду — так вообще Славой назвался. Только вам его все равно не поймать.
— Почему это не поймать? — угрюмо поинтересовался Ковалёв.
Он провёл на работе вторую бессонную ночь, такую же напряжённую и нервную, у него болел зуб, и хотелось наконец отправиться домой, чтобы нормально пообедать и отоспаться.
— Да потому! — Насибуллин одной затяжкой прикончил сигарету, аккуратно раздавил окурок о стенку пепельницы и только потом поднял голову. — Он ведь ваш.
— Что значит «наш»? — подозрительно спросил Петров, только что приехавший из дома и потому энергичный. — Ты можешь яснее выражаться?
— Ну, мент он или кагэбэшник. Не знаю, работает он сейчас или нет, но опером он был. Где-то в Москве или в Питере, не знаю. Где-то в столице.
— С чего ты взял? — взвился Дима, многозначительно посмотрев на Костю. — Он тебе что, сам говорил?
— Нет, конечно. Он про себя вообще ничего не говорил. Но мне интересно было, я и попробовал справки навести. Я так понял, что он или родился у нас, или работал здесь когда-то. Во всяком случае, связи у него здесь крепкие. Он ведь и про квартиры все точно узнавал, ни одной осечки у нас не было. Я так думаю, он во всём этом деле не меньше полусотни тонн баксов заработал. Мы ведь только на одной квартире — той, что на Ударников, — почти шестьдесят «лимонов» взяли, а ещё золото, иконы. А он почти все себе загреб. У него ведь и лежбище где-то здесь своё было, только я думаю, что не в самом городе, а в области. Он его вообще от всех скрывал. И баба наверняка где-то осталась. Ищите! Про машину его я вам говорил. Найдёте — я вам на него весь расклад дам, и в суде все расскажу, А то нагрелся, ментяра, за наш счёт, нам теперь сидеть, а он гулять будет?
— Ты о нём у кого справки наводил? — поинтересовался Костя, размышляя об услышанном.
— А-а, да это вам не поможет. Был такой Паша Кожин, кличка у него Зима. Из «омской» команды. Вот он и говорил. Я так понял, что он с этим нашим Борисом сталкивался когда-то. Только Пашу убили месяца два назад, а больше вам никто ничего не скажет. Наши ребята ещё меньше моего знают.
Вечером, возвращаясь домой в машине Петрова, Костя опять затронул эту тему.
— Знаешь, я Насибуллину всё-таки почему-то верю. Очень все похоже складывается. Посмотри, как этот Слава-Борис все организовал. Сам только за ниточки дёргал и деньги грёб. Теперь мы их повязали, а он в стороне. Как ты думаешь, почему он своих не предупредил, когда понял, что квартиру с барахлом накрыли?
— Может, шкуру свою спасал, а о других позаботиться времени уже не было. — На светофоре зажёгся красный свет, но перекрёсток был пуст, и Дима, оглянувшись по сторонам, нажал на акселератор. — Но, по-моему, он это специально сделал. Знал, что никто про него ничего толком рассказать не сможет, вот и не волновался. У нас раскрыта серия тяжких преступлений, обезврежена опасная группа, а если один, пусть даже и организатор, скрылся, то никого это особенно волновать не будет. Брауна за утерю оружия наверняка уволят… Представляешь, лет десять бы назад такое случилось? Да этого гребаного Бориса за три дня просчитали бы и задержали. Есть ведь над чем поработать! Только нам это все равно не потянуть, не наш уровень, а больше никто и заниматься не станет. Ну, в министерство запрос пошлют какой-нибудь.
— А если это неправда все?
— Может, и так. Только я почему-то Олегу тоже верю.
Некоторое время они молчали. Костя смотрел в окно на проносящиеся мимо дома, мигающие светофоры, на редких прохожих и значительно чаще попадающиеся машины. Зубная боль поутихла, и, несмотря на массу проделанной за день работы, сильной усталости он уже не ощущал. И домой уже не хотелось. Не хотелось, потому что никто его там не ждал и делать было абсолютно нечего. Телевизионные программы скоро уже закончатся, видиком он так и не обзавёлся. Что остаётся-то? Полистать газеты, выпить бутылочку пива и лечь спать, надеясь, что хоть сегодня не придут кошмары, одолевающие его последние ночи.
— Знаешь, у меня к этому Боре-Славе особой злости нет, — задумчиво проговорил Дима, когда они почти приехали. — Не был бы он опером, так я о нём вообще бы не думал. Интересно, а он ведь, наверное, наш, а не комитетский.
— Да наш, наверное, — безразлично отозвался Костя. — У них специфика другая. А может, из этих, которых в конце восьмидесятых из КГБ в милицию на усиление прислали, помнишь?
— Помню, я тогда ещё постовым был. Я думаю, может, мужика допекло так. Денег нет, и взять неоткуда, а надо срочно. Жена заболела, или ребёнку какая-нибудь операция срочная за границей нужна. Вот и пошёл на грабежи. Посмотри: все, кого он грабил, фактически не пострадали! Помнишь того директора конторы по недвижимости? Для него пять тонн долларов, золото и аппаратура — так, мелкая неприятность, не больше. Он пару сделок с расселением коммуналок провернёт — и все себе обратно вернёт. Не так ли?
— Да ладно, не заводись ты! Ну плохо все, так это и так все знают. Кроме тех, кому это в первую очередь знать положено. Или ты его оправдать пытаешься, Деточкина из него сделать? Я не думаю, что он специально наказывать кого-то хотел. Просто выбирал богатые квартиры, а то, что там люди такие оказываются, так это… Так, примета времени. Каждый живёт как хочет и как может. Мне нравится то, чем я занимаюсь. Лезть в политику или разбираться, почему у нас все так получается, — нет уж, пусть этим другие занимаются.
— Да ладно, не хочу я никого оправдывать, — махнул рукой Дима. — Противно просто. Все нарушают законы для своей выгоды, а мы — для того, чтобы этот самый закон хоть как-то поддерживать.
— Ты это судье скажи, который вымогателей и разбойников под залог отпускает, а грабителям условные сроки даёт. Нам же всем уже объяснили: да, сейчас плохо, но лет через пятьдесят нынешние бандиты перестанут стрелять и делить и начнут поднимать нашу экономику, и тогда всем будет хорошо.
— Ага, тогда те, кого мы сегодня не досажали, будут нам зарплату платить, — буркнул Дима, подъезжая к дому Ковалёва.
— Так и будет. Сегодня они в беспределе заинтересованы, а потом, наоборот, захотят, чтобы крепкий закон был. Вот тогда-то мы всем и понадобимся. А сейчас мы никому не нужны. Кроме самих себя.
— Приехали. До завтра!
Костя открыл дверь и успел поставить ногу на асфальт, когда его опять окликнул Дима:
— Подожди! Слушай, а вот ты, если бы совсем припёрло… Пошёл бы на такое?
— Не знаю. — Ковалёв пожал плечами. — Думаю, вряд ли. Наверное, просто смелости бы не хватило. Пока!
Костя поднялся в свою квартиру. Там было темно и уныло. Повесив куртку, он положил пистолет в ящик прикроватной тумбочки и прошёл в кухню. Пива не было — вчера допил последнюю бутылку. Недалеко от дома располагались круглосуточные торговые ларьки, но выходить на улицу уже не хотелось. Задумчиво посмотрев на полупустую бутылку «Смирновской», Костя захлопнул холодильник, поставил на плиту чайник и кастрюлю с сосисками и отправился принимать душ.
* * *
В четверг утром начались события, не имевшие, как поначалу казалось, прямого отношения к истории с Катей Ветровой, но впоследствии сыгравшие очень важную роль.Руслан Осипов, двадцатидвухлетний красавец культурист, охранник одного из банков, купил машину. Как раз такую, о которой мечтал: реэкспортную «восьмёрку» цвета «мокрый асфальт», не старую, в хорошем состоянии и относительно недорогую — она обошлась даже на четыреста долларов дешевле, чем он рассчитывал.
С волнением сев за руль, Руслан объехал огороженную площадку автомагазина, а потом подвёз бывшего хозяина до какого-то офиса в центре.
— Ладно, удачи тебе. — Смуглый парень пожал Руслану руку, выскочил из машины и затерялся за многочисленными стеклянными дверьми.
Осипов прибавил громкость цифровой автомагнитолы и, наслаждаясь чистым звучанием четырех японских колонок, неспешно направился домой.
Должность сотрудника службы безопасности крупного банка, которую Осипов получил год назад благодаря протекции своего старого знакомого Гоши Сысолятина, оплачивалась более чем хорошо, а так как Руслан не брезговал и другими доходами, то смог осуществить свою заветную мечту довольно быстро. Сама работа ему тоже нравилась. В солидном костюме, с «Макаровым» под мышкой прохаживаешься в холле, приглядываешь за посетителями и отвечаешь на их вопросы. А после обеда, когда операционное время заканчивается, сидишь в своей комнате и вместе с другими охранниками смотришь видик. Солидность «крыши» банка полностью соответствовала его твёрдому финансовому положению, и это практически сводило на нет вероятность нападения с целью ограбления. Если только какие-нибудь «отмороженные» сопляки решат сорвать лёгкие деньги, но и в этом случае численность и оснащение охраны лишали такую попытку шансов на успех.
Контролировала банк «хабаровская» группировка, занимавшая в городе второе после «центровой» место и резво поднимавшаяся в гору. По слухам, банк был создан при её поддержке и для осуществления её же планов. Сысолятин, которого Руслан знал с детства, занимал не последнее место в запутанной иерархии «хабаровцев». Почти каждое своё дежурство Осипов видел, как Гоша небрежно паркует перед входом сверкающий «форд-скорпио» и направляется прямо в кабинет управляющего. Встречаясь с Осиновым, Гоша всегда здоровался с ним за руку, и это добавляло Руслану вес в глазах напарников. А в последнее время в разговорах с ними он позволял себе иногда намекнуть, что является членом группировки. А что? Руслан не сомневался, что пройдёт какое-то время, и Гоша обязательно предложит ему новую работу, более соответствующую его способностям и, естественно, лучше оплачиваемую.
Остановившись перед светофором, Осипов расслабленно откинулся на подголовник и прикрыл глаза. Боковые стекла машины были опущены, и мощные динамики доносили до прохожих и пассажиров соседних автомобилей душещипательное содержание песни о загубленной в Бутырской тюрьме юности.
Покупка машины сулила массу новых впечатлений и приятных ощущений. Пребывать в этом заблуждении Руслану оставалось совсем недолго.
* * *
В этот же день Саша впервые приступил к выполнению своих обязанностей в группе Билла. К половине десятого утра он подъехал к кафе «Космос». Остальные были уже на месте. Двое потягивали соки и смотрели видик в пустом обеденном зале, ещё один сражался с космическими монстрами на ярком экране игрового автомата. Сам Билл — невысокий, с могучим торсом и короткими кривыми ногами, стриженный наголо — энергично вычищал щёткой салон своего джипа «тойота-раннер», застывшего с распахнутыми дверьми перед входом в кафе.Саша взял запотевшую банку пива и тоже пристроился перед экраном телевизора. Фильм был скучный — какая-то ерунда про благородного полицейского, у которого преступники убили напарника. Много печальной музыки и — часто крупным планом — глаза главного героя, особенно когда он в очередной раз расстреливает кого-то из врагов. Но Сашиным коллегам фильм нравился, они смотрели с интересом и наперебой комментировали, обращая, правда, больше внимания не на заложенный в сюжете смысл, а на демонстрируемые приёмы единоборств и виды оружия. Допив пиво, Саша отправился за следующей банкой. «Коллеги» посмотрели на него откровенно неодобрительно, но Саше на это было наплевать. Он бы даже обрадовался конфликту — может, тогда Гена вернёт его на прежнее место. Только Саша положил глаз и начал подбираться к двум сёстрам-кореянкам, продавщицам одного из контролируемых им ларьков, как на тебе! Сиди тут с утра до вечера в тёмном зале и мотайся на «стрелки», где когда-нибудь обязательно нарвёшься на пулю или на нож. Сколько Саша ни разговаривал с пацанами из других группировок, нигде не было такой системы, один Крутой изобрёл эти «пожарные команды». Не может, видите ли, забыть, как был когда-то офицером спецназа, тянет его на эти армейские штучки.
С банкой ледяного пива в руке Саша вышел из кафе и постоял у дверей, оглядывая залитую солнцем улицу. По противоположной стороне не спеша шли две девушки, лет по семнадцати-девятнадцати. Симпатичные, похожие на студенток. Блондинка и брюнетка. Проходя мимо, обе посмотрели на вывеску кафе. Блондинка встретилась взглядом с Сашей, улыбнулась и сказала что-то подруге. Та замедлила шаг и тоже посмотрела — пристально, сердито. Потом дёрнула блондинку за рукав, бросила что-то резкое и, видимо, обидное для Саши, пошла дальше.
Саша перебежал дорогу, догнал и с ходу вцепился брюнетке в руку.
— Подожди-ка!
Она остановилась. Вблизи блондинка оказалась далеко не такой привлекательной и натуральной, как с другой стороны улицы, хотя смотрела доброжелательно. В отличие от своей подруги, которая сразу рявкнула:
— Отпусти руку!
Разговаривать с Сашей в таком тоне было нельзя. «Колобок» в голове заволновался и проявил интерес к происходящему. Саша медленно сжал тонкое запястье, неотрывно глядя в насторожённые зелёные глаза брюнетки. Громко, с удовольствием отхлебнул пива.
— Ну отпусти же, мне больно! Девушка попыталась выдернуть руку, но безуспешно. Саша сжал пальцы ещё сильнее и медленно проговорил:
— Попроси-ка по-хорошему, красавица.
Её действительно можно было назвать красивой. Классические тонкие черты лица, приятного цвета гладкая кожа, ухоженные волосы. Зелёные глаза смотрели уже не так враждебно. Появился в них какой-то испуг.
Появился и начал стремительно расти, по мере того, как Саша сжимал её руку и все шире ухмылялся. Видимо, девочка была «домашней», не понимала, как себя надо вести. Поколебавшись, но видя, что самой ей не справиться, а единственная помощь подружки заключается в том, что она стоит рядом и строит глазки этому бугаю, брюнетка сказала почти просительным тоном:
— Ну отпусти. Отпусти, пожалуйста!
Продолжая смотреть ей в глаза, Саша медленно допил пиво и разжал пальцы. На тонком запястье остались красные пятна. Саша бросил пустую банку под ноги, и пивные брызги густо покрыли носок чёрной замшевой «лодочки» брюнетки. Она посмотрела вниз, потом отступила и резко рванулась в сторону, пытаясь обойти Сашу сбоку. Не получилось. Ухмыляясь, он перегородил дорогу.
Если бы Саша оглянулся назад, то увидел бы высокого парня в светлой джинсовой куртке и зелёных слаксах, который топтался на одном месте метрах в пятидесяти за его спиной. Парень явно шёл встречать девушек, но, увидев крепкую фигуру и стриженый затылок Саши, вмешиваться в конфликт не решился. Стоял и ждал, обливаясь потом и надеясь, что все разрешится мирным путём. Подумаешь, решил человек познакомиться. Сейчас поговорит, ему все объяснят, и он отойдёт. Делов-то!
С противоположного тротуара за разворачивающейся сценой знакомства наблюдал Билл. Сидя на водительском месте своей pocкошной белой «тойоты», он перестал протирать консоль, отложил тряпку и закурил сигарету.
Блондинка молчала, продолжая благожелательно смотреть на Сашу. Оставаясь обычно в тени красоты своей подруги, сейчас она была рада её унижению, тем более что самой ей ничего не угрожало. Но Сашу она ничуть не интересовала. Он отступил на шаг, как бы провоцируя объект своего интереса попытаться ещё раз проскользнуть мимо, и сказал:
— Тебе надо быть повежливее, детка. Даже если куда-то очень спешишь. Что ты там своей подруге про меня говорила, а?
Не дождавшись ответа, он впервые удостоил вниманием блондинку и спросил у неё:
— Чего она тебе про меня сказала?
Блондинка улыбнулась ещё шире, всем своим видом давая Саше понять, что очень хочет пойти с ним в кафе и там ответить на любые его вопросы. Саша почувствовал желание ударить её, сдержался и повернулся к темноволосой.
— Тебя как зовут? Чего молчишь-то, очень спешишь, что ли? Одна такая уже доспешилась… Хочешь, я сам угадаю твоё имя?
Брюнетка наконец заметила за его спиной своего знакомого и попыталась махнуть рукой, чтобы привлечь его внимание. Саша перехватил её за локоть, дёрнул вниз и на себя — так, что девушка потеряла равновесие и качнулась к нему. Оглянулся.
Парень в зелёных слаксах тут же принялся внимательно изучать белую «тойоту» с распахнутыми дверцами и пышноусым амбалом внутри.
— Хо! — Саша приятно удивился, даже заговорил быстрее, продолжая удерживать брюнетку за локоть, заставляя её балансировать на высоких «шпильках». Сквозь лёгкий пивной хмель в голове начал пробиваться привычный звук бешеной струны. — Это кто — брат? Или твой молодой человек? Зови его сюда, познакомимся. Может, мы с ним договоримся, и он ещё немного подождёт. Ты ведь к нему спешила, да? Не много ему вас двоих будет? Ну чего, пошли тогда сами к нему, если позвать не хочешь. Пошли!
Саша, разворачиваясь, потянул за собой сопротивляющуюся девушку. Каблучок подвернулся, и она вскрикнула от неожиданной резкой боли. Сердце у неё отчаянно заколотилось, и она вдруг поняла, что инцидент может вылиться в нечто большее, чем испорченное настроение и синяки на руках.
— О, значит, не брат. — Саша проявил некоторые способности к логическому мышлению. — Ну пошли, объясним ему, что ты немного задерживаешься. А может, мы с ним тебя на двоих поделим? Он вообще как пацан, ничего?
К кафе бесшумно подкатила длинная золотистая иномарка. Седовласый господин в розовом костюме и тёмных очках, с цветком в петлице и в туфлях из крокодиловой кожи, вылез из-за руля и помог выбраться даме, ещё более высокой и сухопарой, чем он сам. Пискнула сигнализация. Господин, подхватив спутницу под руку, величественно вплыл в двери кафе, перед самым порогом неодобрительно покосившись в сторону Саши.
Билл мягко выпрыгнул из джипа и стал переходить дорогу. Заметив это, парень в зелёных слаксах похолодел и невольно отступил на шаг назад. Мелькнула мысль, что надо позвонить в милицию, и он затравленно оглянулся в поисках телефона.
— Не надо, — умоляюще прошептала брюнетка, морщась от боли и пытаясь вырвать локоть. — Ну пожалуйста, не надо.
— Почему же не надо? — нарочито громко спросил Саша, свободной рукой обхватив девушку за талию и грубо прижав её к себе.
От соприкосновения с её телом Сашу встряхнуло. Струна в голове завибрировала сильнее, подобно проволоке пронзая больной мозг и разгоняя остатки хмеля. Рука сама собой поползла вниз, миновала изгиб поясницы и плотно улеглась на сжавшихся ягодицах. Потянув за локоть, Саша заставил девушку встать на цыпочки, лишая всякой попытки вырваться.
— Отпусти… — Голос у брюнетки стал совсем жалобным, в зелёных глазах заблестели слезы.
Саша победно ухмыльнулся и неожиданно услышал за спиной тихий уверенный голос:
— Отпусти.
Голос был мужским и мог принадлежать только тому доходяге в зелёных штанах, который, видимо, набрался-таки смелости подойти и получить свою порцию.
Одновременно разжав обе руки, Саша развернулся, перенося вес тела на заднюю ногу. Готовая выстрелить бронебойным ударом рука остановилась, глаза расширились от удивления и испуга: перед ним стоял Билл.
Оценивающе посмотрев в глаза подчинённого, Билл сделал какое-то движение. Какое именно — Саша так и не понял. Только успел заметить, как оскалился в атакующей гримасе рот Билла и белая молния, мелькнув перед глазами, врезалась ему в голову.
В давние годы, ещё во времена Советского Союза, Билла учили не драться. Его учили убивать. Будучи мичманом, одним из лучших инструкторов по рукопашному бою, он много лет передавал свои навыки новобранцам десантно-штурмовых батальонов морской пехоты. И в последнее время умение просто драться требовалось ему гораздо реже, чем способность калечить и убивать своих противников.
Но Сашу он пожалел, хотя ему стоило немалого труда удержаться от чисто рефлекторного, давно отработанного завершающего смертоносного удара. Обе девушки вскрикнули. Оскал моментально пропал с лица Билла, уступив место обычному спокойному выражению. Заложив руки за спину, он перешагнул через Сашино тело и тихо, но крайне убедительно сказал:
— Во-первых, выходя на улицу, одевайтесь так, чтобы не сверкать своими трусами. Во-вторых, научитесь разговаривать с людьми. Даже с такими. — Он слегка пнул ногой распластанное тело Саши. — А в-третьих, быстро у…те отсюда! И пахаря своего прихватите.
«Пахарь» успел-таки дозвониться до милиции и теперь, ошарашенный неожиданным развитием событий, стоял, сжимая мокрой ладонью телефонную трубку. Блондинка улыбнулась Биллу так же, как ещё недавно Саше, и хотела что-то сказать, но, встретив его брезгливый взгляд, ойкнула, подхватила впавшую в оцепенение подругу и поволокла её прочь.
— Быстрее, — не оглядываясь, проговорил Билл, и девушки побежали, спотыкаясь на высоких каблуках.
Билл легко поднял Сашу, перенёс через дорогу и бросил на просторную площадку позади сидений «тойоты». Потом заглянул в кафе и, ничего не объясняя, вызвал своих бойцов. Спустя минуту «тойота» уже стояла во дворе жилого дома в двух кварталах от кафе.
Когда Билл выключал зажигание, по улице, сверкая синей мигалкой и завывая сиреной, пронёсся патрульный «уазик». На перекрёстке машина остановилась, и водитель спросил у сидевшего рядом старшины:
— Куда теперь?
— Давай обратно. Говорили, напротив кафе. Вот и проверим его. Там бандюки любят собираться.
Водитель вывернул руль, машина лихо одолела бордюр и остановилась у самых дверей.
— Пошли!
Первым в зал вошёл старшина, следом — младший сержант с автоматом в руке. Водитель приоткрыл дверцу, посмотрел на истёртый протектор заднего колеса, сплюнул и стал разглядывать золотистую иномарку. Самого владельца иномарки в это время подняли из-за стола, проверили документы и довольно непочтительно досмотрели, проверяя наличие оружия. Господин косился на автомат, который младший сержант небрежно держал стволом вниз, поджимал губы и молчал. Успевший спрятать свой незарегистрированный газовый пистолет бармен наблюдал за привычной сценой с лёгкой усмешкой. Когда господин в розовом костюме уселся на место и, давясь от возмущения, возобновил прерванную трапезу, бармен налил два стакана холодного лимонада и выставил на стойку перед милиционерами:
— Угощайтесь!
В прохладном кондиционируемом салоне «тойоты» Билл поучал пришедшего в себя Сашу. Остальные бойцы были отправлены прогуляться и топтались в стороне, около детской площадки, вызывая живой интерес у сидящих на скамейках старушек.
— Во-первых, во время работы — ни капли спиртного, даже пива. Я не хочу, чтобы ты бегал в сортир каждые десять минут или вообще обоссался, когда до дела дойдёт. После работы пей сколько влезет, но чтобы утром в норме был. Если узнаю, что наркотой балуешься, хотя бы «травкой», то… Во-вторых, на работе — никаких баб. Вечером делай что хочешь, хоть с бабами, хоть с мужиками — мне по фиг. Зачем ты до этих двух докопался? У тебя что, проблемы какие? Мальчишка тот вызвал ментов, они только что проехали. Если бы я тебя вовремя не убрал, то оказался бы ты в камере и вышел бы оттуда только завтра утром и с опущенными почками. Надо тебе это из-за каких-то шалав? Повторяю последний раз: когда я на работе, то должен быть уверен во всех своих парнях. Понимаешь, во всех! А в тебе у меня такой уверенности нет. Посмотрим на тебя разок в деле, говорят, раньше ты ничего был. Но если мне что-нибудь не понравится… Здесь я решаю, с кем мне работать. Сразу отправишься обратно, откуда там тебя взяли. Понял?