Страница:
Заталкивая все больше распалявшегося Гену обратно в камеру, помощник дежурного думал о том, что на пенсию старика не купишь даже одну покрышку для застывшего под окнами отделения джипа.
К вечеру друзей отпустили. Все обошлось гораздо проще, без избиений и адвокатов. Начисто отвергнув все обвинения в вымогательстве в отношении водителя «КрАЗа» и поняв, что других претензий к ним не имеется, они, успокоившись, подписали свои объяснения. Вызванный следователь, не усмотрев в представленном ему материале никаких признаков состава преступления, написал соответствующую справку и посоветовал операм вынести постановление об отказе в возбуждении уголовного дела.
Шёл мелкий дождь, патрульные весело затаскивали в двери отделения упирающегося алкаша. Гена долго не мог справиться с дверным замком джипа и ругался.
Опасаясь какой-либо провокации со стороны ментов, Гена направил «ниссан» в сторону районного травматологического пункта, где, обнажив перед дежурным врачом свои мускулистые торсы, друзья пожаловались на головную боль и неприятные ощущения в рёбрах и почках.
Покончив с медицинскими формальностями, Гена и Вова поехали в пиццерию на «своей» территории, чтобы спокойно обсудить создавшееся положение и подкрепиться.
Пока они ели пиццу с грибами, оперативный дежурный 15-го отделения милиции принял две телефонограммы из Правобережного травмпункта, в которых сообщалось о том, что два не работающих молодых человека избиты сотрудниками уголовного розыска, им поставлены диагнозы: сотрясение головного мозга, ушибы мягких тканей живота и поясницы и назначено амбулаторное лечение. Зарегистрировав телефонограммы в журнале, дежурный отдал бланки помощнику, и тот отнёс их начальнику отделения, после чего в соответствующей графе появилась резолюция, предписывающая заместителю по работе с личным составом провести проверку и принять решение.
Сдвинутые вместе столы буквально ломились от разнокалиберных бутылок и тарелок с закусками. Состав компании, в которой начинался праздник, сменился почти полностью, о причине торжества давно забыли, и тосты становились все короче, а промежутки между ними постепенно увеличивались. В углу зала вспыхнула пьяная драка, но уже через несколько минут все её участники сидели за одним столом, обнимались и наполняли друг другу рюмки. За отдельную невысокую плату три танцовщицы, до этого лениво топтавшие сверкающую огнями низкую эстраду, исполнили стриптиз. Техникой исполнения, так же как и красотой тел, они не блистали, но работали бойко, чем и заслужили восторженный свист и пьяные выкрики сидевших в зале бандитов — единственной клиентуры в этот час. Когда выступление закончилось и свет в зале загорелся в полную силу, Сысолятин, швырнув на эстраду несколько смятых зелёных банкнот, схватил бутылку шампанского и, выкрикивая что-то нечленораздельное, принялся поливать танцовщиц. Две из них, визжа, убежали за кулисы, но главная солистка осталась и начала извиваться под струёй шипучего напитка, изображая безумную страсть и считая себя неотразимой звездой.
Осипов отодвинул стул и пошёл на улицу освежиться. Его шатало, блестящие стекла и крыши припаркованных на площадке машин превращались в разноцветные пятна и кружились перед глазами. Задрав голову, Руслан с трудом разглядел мерцающие в тёмном небе звезды и громко икнул на них, после чего, умиротворённый, обхватил руками ствол ближайшей берёзы и осел на землю. Желудок сорвался с места и носился по всему организму, в висках тяжело стучала кровь, а когда Руслан закрывал глаза, то ему казалось, что он сидит в кабине вертолёта рядом с безумным пилотом, который показывает фигуры высшего пилотажа во время урагана.
Доносившаяся из кабака музыка на несколько мгновений стала громче, потом опять стихла. С трудом покинув кабину кувыркающегося вертолёта, Осипов повернул голову в нужном направлении и различил три долговязые фигуры, двигающиеся в его направлении. Приблизившись вплотную, три фигуры слились в одну и приняли знакомый облик Гоши Сысолятина. Руслан начал подниматься и целую вечность карабкался по предательскому стволу берёзы, сжав зубы и царапая носом шершавую кору. Потом началось землетрясение, звезды на небе устроили оргию, и Руслан потерялся в пространстве…
Очнулся Осипов только на заднем сиденье Гошиного «форда». Подъезжали к городу. В открытые окна задних дверей врывался приятный прохладный ветер, негромко играла музыка, светились лампочки на панели приборов. Вцепившись в подлокотник, Осипов с трудом принял вертикальное положение и высунул голову в окно.
На контрольном пункте перед въездом в город они простояли несколько минут. Перекрыв дорогу турникетом, гаишники и омоновцы пропускали машины по одной, тщательно проверяя документы и шерстя салоны. Руслан с трудом выбрался наружу, предъявил своё удостоверение охранника и дурашливо развёл в стороны полы куртки, демонстрируя, что ничего запретного у него с собой нет.
Гоша дождался разрешающей отмашки жезла, спокойно отъехал от поста, а потом вдавил педаль газа и понёсся по крайнему левому ряду, обходя попутные машины и пугая встречные. На его лице играла довольная усмешка. Несколько раз оглянувшись на Руслана, он не удержался, сунул правую руку под соседнее пассажирское сиденье и из специального тайника вытащил тяжёлый, тускло блеснувший длинным воронёным стволом пистолет. Осипов сразу определил, что оружие настоящее, а не газовое, и протянул руку, но Гоша, крутанув пистолет вокруг пальца, убрал его обратно.
— Не дорос ещё, — небрежно пояснил он и, одной рукой повернув руль, с шиком обошёл просевшую белую «копейку» с прицепом и загруженным багажником на крыше.
Осипов кивнул и опять откинулся на спинку сиденья; вид боевого оружия произвёл на него должное впечатление.
Скосив глаза на зеркало, Гоша некоторое время наблюдал за выражением лица Руслана, потом убавил громкость магнитолы и спросил:
— Тебя работа устраивает?
— Пока да.
— Не хочется иногда чего-нибудь повеселее? Я к тебе давно присматриваюсь, мне кажется, ты пацан правильный. Я говорил о тебе кое с кем… Понимаешь, о чём я?
Руслан заволновался: вот он, тот самый разговор, которого он так ждал!
— Понимаю.
— Это хорошо, что понимаешь… В общем, готовься. Конечно, не все сразу, сначала показать себя придётся, но, я думаю, у тебя получится. Одно только плохо. — Оторвавшись от дороги, Гоша обернулся к Руслану и посмотрел на него с усмешкой. — Говоришь ты многовато. Кому ты трепался, что на «стрелки» ездил, «разбирался» с кем-то, а? Смотри: я-то тебя давно знаю, а другие с тебя за такой базар и спросить могут. Понял? Больше смотри и меньше… говори.
Почувствовав, как вспыхнули уши и краска залила лицо, Руслан подавленно кивнул. Гоша наводил о нём справки, и кто-то из коллег-охранников пересказал ему осиповскую болтовню.
Гоша подвёз Руслана до дома и на прощание похлопал по плечу. В дороге они успели обсудить ещё несколько интересных тем, и теперь Осипову было над чем подумать, но, в принципе, он уже давно все решил.
Ближе к вечеру, немного отойдя от последствий попойки, Осипов подал в МРЭО заявление о перерегистрации купленной автомашины. Посетив пару друзей и похваставшись перед ними своим приобретением, Руслан заехал в свой банк. Здесь новинку тоже одобрили, и он отправился за пивом. До ближайших ларьков можно было быстро дойти пешком, но, затратив втрое больше времени и сделав изрядный крюк, он подъехал на машине. Небрежно захлопнув дверь и помахивая связкой ключей, Руслан прошёлся вдоль неровного ряда торговых палаток, выбирая ту, где цены были пониже. Ночной разговор с Гошей сыграл свою роль, и лицо Руслана помимо его воли приобрело несколько загадочное и надменное выражение.
Пиво было куплено, а некоторое время спустя выпито. Последствия пьянки растворились в пивном хмеле, и настроение стало совсем хорошим. Посетив напоследок туалет и поболтав с задержавшейся в своём кабинете машинисткой, Руслан попрощался с охранниками и уехал.
Делать было больше нечего, и, заправив машину и перекусив в кафе, Осипов позвонил знакомой девушке. Несколько дней назад она уехала на дачу, но выходные собиралась провести в городе.
— Привет, Танюха! — радостно воскликнул Руслан. — Давно приехала?
— Подожди. — Ответной радости он не услышал; судя по донёсшимся из трубки звукам, аппарат куда-то перенесли. — Алло.
— Это я. Чего ты мне не позвонила-то? Я бы тебя встретил! Я машину купил, представляешь?
— Представляю. Только на даче телефона нет.
Руслан ожидал вопросов о машине и поздравлений с покупкой, но их не последовало. Более того, говорить с ним явно не желали, и он, понемногу теряя свою уверенность, предложил:
— Слушай, я заеду к тебе сейчас?
— Не надо. Позвони на той неделе.
— Да ладно, брось ты! Давай сходим куда-нибудь, посидим, по городу покатаемся!
— Я очень устала, так что в другой раз.
— Танюха, подожди!
В трубке раздался короткий предупредительный гудок, и Руслан сунул руку в карман, но жетонов больше не было.
— Алло!
Связь прервалась. «Ну и хрен с ней, — подумал Осипов, швыряя трубку на рычаг. — Других, что ли, нет?!»
Настроение испортилось. Порывшись в памяти, Руслан мог бы выудить ещё несколько номеров, где, возможно, его ждал бы более радушный приём, но звонить не хотелось, да и жетоны пришлось бы покупать втридорога у какого-нибудь ларёчника. Осипов сел за руль и поехал, рассчитывая, что ему повезёт и он кого-нибудь «зацепит».
Перед перекрёстком его самым наглым образом «подрезал» вишнёвый «мерседес» с водителем, ещё более бритоголовым и здоровым, чем сам Руслан, и яркой блондинкой на соседнем сиденье. Небрежно придерживая руль двумя пальцами и разговаривая по радиотелефону, парень обошёл «восьмёрку» Осипова, едва не вылетевшую на тротуар, и умчался вниз по улице, к набережной. Пассажирка надменно взглянула на Руслана и элегантно выдохнула в открытое окно облачко сигаретного дыма. Осипов выровнял машину, снизил скорость перед светофором, но, убедившись, что гаишников рядом нет, вдавил акселератор и проскочил перекрёсток на красный свет. Раздавшийся за спиной визг тормозов потрёпанного «Москвича» принёс Руслану некоторое удовлетворение. Задние огни «мерседеса» вспыхнули уже где-то около выезда на набережную, на мгновение замерли, а потом длинное вишнёвое тело машины плавно скользнуло направо и исчезло за домами. Других автомобилей впереди не было, и Руслан переключил внимание на тротуар.
Мелькали яркие вывески и витрины магазинов, зашторенные окна офисов, открытые двери кафе. Шеренга микроавтобусов перед зданием подстанции «Скорой помощи». Инкассаторская машина у входа в сберкассу. Толпа усталых людей около стеклянной будки автобусной остановки. Потрошащий урны в поисках пустых бутылок бомж. Молодая мама с коляской. Стайка юных гопников с пивом и орущим магнитофоном. Заснувший в луже собственной мочи и блевотины пьяница. Пожилые женщины с сумками. Заваленный книгами и журналами лоток. Широкий пустырь с поросшим травой фундаментом брошенной стройки. Девушка. Симпатичная. Одна.
Руслан сбавил скорость и проехал мимо, разглядывая стройную фигуру и миловидное лицо. Потом остановился и, пока она приближалась, убавил громкость магнитофона и полностью опустил стекло пассажирской двери.
Ольга однажды была в этом казино с главврачом больницы, в которой проходила практику, хорошо запомнила шикарную обстановку заведения, а потому услышанное предложение заставило её рассмеяться: неотразимого красавца в советском «лимузине» и тайваньском спортивном костюме дальше вестибюля никто не пустил бы. Высказав ещё и какое-то обидное замечание по поводу его озабоченности и мужских достоинств, Ольга отвернулась и ускорила шаг.
Парень заткнулся, но прибавил скорость, доехал до ближайшего ларька и остановился. Бросив дверь открытой, он, под аккомпанемент разухабистой блатной песни, вразвалку пересёк тротуар, посмотрел на неё и наклонился к окошку продавца. Ольга невольно замедлила шаг и хотела перейти на другую сторону, но было ещё светло и людно, поэтому она отбросила сомнения и продолжила путь. Чадя дизельными выхлопами и кренясь на один бок, мимо прополз долгожданный автобус. Салон был забит до отказа, а между створок задней двери торчал угол портфеля. Ольга оглянулась. Похоже, автобусу удалось растянуться до размеров поезда, так как на улице не осталось никого, только спал в своей ароматной луже пьяный, да унылый бомж, крепко зажав сетку с бутылками, ковылял к следующей урне.
Руслан купил бутылку шампанского, две банки пива, шоколадку и сигареты. Поведение недотроги в светлом брючном костюме и с тяжёлой сумкой в руке только добавило ему злости: ишь ты, крутая какая, в казино она была! Гоша ночью вспоминал историю, как одной такой объяснили её место… Широким жестом толкнув обратно в окошко две смятые тысячные купюры, Руслан купил жевательную резинку, сорвал обёртку и яростно раскусил пластик.
Получилось совсем плохо.
Остановиться и поговорить, хотя бы даже не садясь в машину, девушка отказалась наотрез, а когда Руслан, исчерпав все словесные методы уговоров и представив, что на него сейчас смотрит Гоша, схватил её за руку и потянул к раскрытой дверце, она врезала острым каблучком ему под коленку, вырвалась и побежала.
Рванула упавшая на асфальт бутылка шампанского, звякнули пивные банки. Руслан вскрикнул — больше от удивления, чем от боли. В ларёчное окошко высунулся бородатый продавец с прилипшей к губе папиросой, сказал, что девчонка живёт в соседнем доме, и подбодрил Руслана взглядом: давай-ка, парень, поставь её на место!
Осипов сделал два шага и остановился: недотрога успела отбежать довольно далеко, и гнаться за ней пешком смысла не было. Матерясь, он обежал капот и прыгнул за руль. Трясущиеся пальцы никак не могли совладать с замком зажигания, а стук каблучков по асфальту тем временем становился все тише.
Яркая синяя вспышка заставила повернуть голову налево, а усиленный динамиком голос «Стоять, милиция!» — выпустить из вмиг онемевших пальцев маленький скользкий ключ. Рядом с машиной Руслана замер патрульный автомобиль местного отдела охраны, мигалка на крыше равномерно вспыхивала, и Руслан, вздрагивая от каждой такой вспышки и позабыв о боли в колене, с ужасом наблюдал, как к нему приближаются два милиционера в бронежилетах, с короткими дубинками в руках.
Окурок папиросы шлёпнулся на асфальт рядом с ларьком. Скрипнув петлями, захлопнулось окошко с припечатанной к нему табличкой: «Закрыто».
Зазвонил телефон. Дописав предложение, опер отложил ручку и снял трубку.
— Да.
— Алло! Уголовный розыск?
— А вы куда звоните?
— Понял, коллега. Привет! Литовченко моя фамилия, УР 19-го отделения, Центральный район.
— Привет. Моя фамилия Николаев.
— Слушай, улица Композиторов — твоя «земля»?
— Моя.
— У нас тут задержанный один сидит, Осипов Руслан Александрович, семьдесят третьего года выпуска, охранник банка. Живёт на Композиторов, пятнадцать — сто семнадцать. Ничего не говорит?
Фамилия и адрес были незнакомыми. На всякий случай Николаев заглянул в свою картотеку, но и там соответствующей карточки не нашлось.
— Жаль, — вздохнул Литовченко.
— А чего он натворил?
Пока коллега рассказывал, Николаев включил в розетку электрочайник и закурил.
— Такие вот дела… Ладно, спасибо, извини за беспокойство.
— Подожди! — Николаев— задумался, по привычке потирая подбородок. — А он вам нужен ещё?
— Ну, он же поддатый был, так что мелкую хулиганку ему оформили. До утра досидит, утром в суд поедет. В принципе, если он вам очень нужен, то забирайте. Или приезжайте, здесь поработаете. Кабинет найдём.
— Тогда мы его заберём к себе. У меня материал один был, по изнасилованию. Как раз недалеко от его дома.
— Хорошо. Подъезжайте, я предупрежу дежурного. — Обговорив детали, Николаев попрощался с Литовченко и перезвонил в Правобережный ОУР. Повезло — трубку почти сразу же снял Петров.
— Черт! — выругался Дима, когда понял ситуацию. — Костик только что домой поехал. Ладно, я за ним заскочу, а потом — в 19-е. Мы этого орла к себе заберём, идёт?
— Как хотите. Если понадоблюсь, то ещё час на работе буду, а потом домой мне звоните. Если что — я подъеду.
— Давай!
Ковалёва Дима перехватил уже возле самого подъезда. Посадив товарища в машину, он направился в Центральный район, на левый берег Красной речки. Костя выслушал его молча, но, когда они подъезжали к отделению, он выбросил в окно окурок третьей сигареты.
Осипов сидел на скамейке вместительного «аквариума», опустив голову. Он давно протрезвел, но во рту ощущался противный привкус. Интенсивное двухчасовое общение с местными операми напоминало о себе головной болью и полным душевным смятением. Он был уже «готов», причём настолько, что, будь у него за душой что-нибудь, кроме эпизода с Васильевой и случаев мелкой спекуляции валютой, он давно строчил бы явку с повинной.
Стоя перед стеклянной дверью «аквариума», Ковалёв и Петров внимательно рассматривали своего будущего собеседника. Почувствовав на себе пристальные оценивающие взгляды, Руслан поднял голову, встретился глазами с Костей и вздрогнул.
— Поехали, — глухо сказал Дима, открывая дверь и вытаскивая из-за пояса наручники.
Рано утром Осипов опять опустился на жёсткую скамейку в провонявшей мочой и немытыми телами камере 19-го отделения. Он чувствовал себя, как выжатый и выброшенный тюбик из-под зубной пасты. В голове была звенящая пустота, ни одной мысли там родиться уже не могло, и, промаявшись в камере, он только обрадовался, когда его подняли и вместе с каким-то бомжом повезли в районный суд. Ночь, проведённая в полутёмном кабинете Правобережного ОУРа в компании с двумя операми, осталась в памяти навсегда.
Пожилой судья, рассмотрев представленные ему материалы, усмотрел в действиях Осипова мелкое хулиганство и вынес ему предупреждение — с учётом того, что ранее он не привлекался ни к уголовной, ни к административной ответственности и имеет постоянное место работы. Получив на руки листок с копией постановления, Руслан долго плутал по извилистым коридорам здания суда, наконец выбрался на улицу, вдохнул полной грудью чистый утренний воздух и пешком отправился домой. Пройдя полдороги, он вспомнил, что у него остались деньги и остановил такси.
Явившись вечером в МРЭО, он получил следующий удар: купленная им «восьмёрка» по номерам агрегатов числилась в розыске, как угнанная из Ленинградской области, бланк техпаспорта был украден из типографии год назад.
Спокойный голос автоинспектора дрогнул и стремительно уплыл куда-то далеко. Руслан, привалившись спиной к выбеленной извёсткой стене, медленно сполз вниз…
Гоша Сысолятин здесь родился и вырос. После смерти родителей ему остался большой, но изрядно обветшавший деревянный дом в два этажа. Продав свою «хрущёвку», Гоша вернулся в посёлок и, выложив немалые средства, сумел превратить своё непрезентабельное наследство в добротную загородную виллу, предмет зависти всех знакомых и коллег по ремеслу. В своей «хабаровской» группировке Гоша контролировал деятельность трех низовых «бригад» и, по собственному мнению, стоял на ногах прочно и шёл по жизни легко.
Дом располагался на краю посёлка, в стороне от других домов, и был окружён аккуратным кирпичным забором. Несмотря на позднее время — оставалось всего несколько минут до конца воскресного дня, — хозяин отсутствовал. Ярко горели чугунные фонари по обе стороны металлических въездных ворот. На фоне бегущих облаков и темно-синего звёздного неба белела укреплённая на террасе тарелка параболической телевизионной антенны.
На противоположной стороне улицы, наискосок от ворот, в тени деревьев стояла «шестёрка» Петрова. Номера на машине были сняты. Сидя на передних сиденьях, друзья доедали остывшую шаверму, пили пепси-колу и слушали местную радиостанцию, которая транслировала подборку отечественных хитов. Ожидание длилось уже третий час, но они были к этому готовы. Предстоящего дела в разговоре не касались: всё было обговорено и спланировано заранее, а потому они вполголоса, неторопливо беседовали на совсем мирные темы. В паузах между песнями слышалось тиканье кварцевых часов на панели приборов, иногда неподалёку начинали лаять и выть собаки, и тогда Ковалёв, с детства собак боявшийся, озабоченно озирался по сторонам.
Медленно миновал ещё один час ожидания. Доставая из пачки сигарету, Дима поджал губы: курево заканчивалось.
— У меня ещё есть, — успокоил Костя и пошевелился, меняя положение затёкшего тела.
В зеркале заднего вида вспыхнули две жёлтые точки. В самом начале улицы, за полкилометра от них, появилась машина и стала медленно приближаться, плавно переваливая через ухабы.
— Иномарка, — определил Дима и торопливо щёлкнул зажигалкой.
Костя развернулся на месте, напряжённо всматриваясь в заднее окно. Водитель не торопился, берег дорогую машину, и красная секундная стрелка кварцевых часов, казалось, замерла на месте.
Это был чёрный «форд-скорпио», за рулём сидел Гоша Сысолятин, пассажиров в салоне не было.
Костя облизал пересохшие губы и на мгновение отвлёкся, проследив, как брызнул искрами брошенный Димой окурок. Секундная стрелка сорвалась с места и бешено помчалась по кругу. Костя смотрел на подъезжающий чёрный автомобиль и старался выбросить из головы все мысли. Это не удавалось — вполне возможно, что сейчас он должен был встретиться с одним из тех, кто имел самое прямое отношение к событиям в Яблоневке.
Мягко качнувшись, «форд» замер у ворот, и в ярком свете чугунных фонарей друзья разглядели остроносый силуэт Сысолятина, напряжённо смотревшего в их сторону. Люк на крыше кабины «форда» был приоткрыт, стекла задних дверей опущены, и из салона доносился нежный женский голос, печально певший о рисующем дождь художнике.
— Эх, дурак, такую песню испортил, — усмехнулся Дима.
— Спокойно, Гоша, милиция, — предупредил Костя, осторожно приближаясь к «форду», готовый среагировать, если Сысолятин вдруг попробует удрать или устроить перестрелку.
Но Гоша ни о чём подобном и не помышлял. Он подождал, пока ему предъявят удостоверения, внимательно прочитал фамилии и должности и только после этого поднял холодные бесцветные глаза. Они были спокойны — ментов Гоша не боялся.
— Ну и чего?
— Поговорить надо, — пояснил Костя, пряча «ксиву» в карман и застёгивая пуговицу. — Может, вылезешь из машины?
Поколебавшись, Сысолятин распахнул дверь и встал около «форда», прислонившись к нему спиной. Серая майка с большим вырезом болталась на худом теле, пузырились чёрные спортивные штаны, а за лишённые носков пальцы цеплялись разношенные кожаные сандалии, но зато шею обвивала золотая цепь покрепче якорной.
К вечеру друзей отпустили. Все обошлось гораздо проще, без избиений и адвокатов. Начисто отвергнув все обвинения в вымогательстве в отношении водителя «КрАЗа» и поняв, что других претензий к ним не имеется, они, успокоившись, подписали свои объяснения. Вызванный следователь, не усмотрев в представленном ему материале никаких признаков состава преступления, написал соответствующую справку и посоветовал операм вынести постановление об отказе в возбуждении уголовного дела.
Шёл мелкий дождь, патрульные весело затаскивали в двери отделения упирающегося алкаша. Гена долго не мог справиться с дверным замком джипа и ругался.
Опасаясь какой-либо провокации со стороны ментов, Гена направил «ниссан» в сторону районного травматологического пункта, где, обнажив перед дежурным врачом свои мускулистые торсы, друзья пожаловались на головную боль и неприятные ощущения в рёбрах и почках.
Покончив с медицинскими формальностями, Гена и Вова поехали в пиццерию на «своей» территории, чтобы спокойно обсудить создавшееся положение и подкрепиться.
Пока они ели пиццу с грибами, оперативный дежурный 15-го отделения милиции принял две телефонограммы из Правобережного травмпункта, в которых сообщалось о том, что два не работающих молодых человека избиты сотрудниками уголовного розыска, им поставлены диагнозы: сотрясение головного мозга, ушибы мягких тканей живота и поясницы и назначено амбулаторное лечение. Зарегистрировав телефонограммы в журнале, дежурный отдал бланки помощнику, и тот отнёс их начальнику отделения, после чего в соответствующей графе появилась резолюция, предписывающая заместителю по работе с личным составом провести проверку и принять решение.
* * *
Руслан Осипов проснулся только к обеду. Обмывание купленной машины завершилось далеко за полночь в каком-то загородном кабаке, куда вся компания прибыла уже изрядно навеселе. Тон задавал Гоша Сысолятин. Обычно не отличавшийся ни остроумием, ни весёлым настроением, в этот вечер он разошёлся, как никогда. Причиной этому, видимо, послужило успешно осуществлённое дело, принёсшее хороший доход: бумажник Гоши распирала пачка двадцати— и пятидесятидолларовых купюр, а на его худой жилистой шее появилась массивная золотая цепь.Сдвинутые вместе столы буквально ломились от разнокалиберных бутылок и тарелок с закусками. Состав компании, в которой начинался праздник, сменился почти полностью, о причине торжества давно забыли, и тосты становились все короче, а промежутки между ними постепенно увеличивались. В углу зала вспыхнула пьяная драка, но уже через несколько минут все её участники сидели за одним столом, обнимались и наполняли друг другу рюмки. За отдельную невысокую плату три танцовщицы, до этого лениво топтавшие сверкающую огнями низкую эстраду, исполнили стриптиз. Техникой исполнения, так же как и красотой тел, они не блистали, но работали бойко, чем и заслужили восторженный свист и пьяные выкрики сидевших в зале бандитов — единственной клиентуры в этот час. Когда выступление закончилось и свет в зале загорелся в полную силу, Сысолятин, швырнув на эстраду несколько смятых зелёных банкнот, схватил бутылку шампанского и, выкрикивая что-то нечленораздельное, принялся поливать танцовщиц. Две из них, визжа, убежали за кулисы, но главная солистка осталась и начала извиваться под струёй шипучего напитка, изображая безумную страсть и считая себя неотразимой звездой.
Осипов отодвинул стул и пошёл на улицу освежиться. Его шатало, блестящие стекла и крыши припаркованных на площадке машин превращались в разноцветные пятна и кружились перед глазами. Задрав голову, Руслан с трудом разглядел мерцающие в тёмном небе звезды и громко икнул на них, после чего, умиротворённый, обхватил руками ствол ближайшей берёзы и осел на землю. Желудок сорвался с места и носился по всему организму, в висках тяжело стучала кровь, а когда Руслан закрывал глаза, то ему казалось, что он сидит в кабине вертолёта рядом с безумным пилотом, который показывает фигуры высшего пилотажа во время урагана.
Доносившаяся из кабака музыка на несколько мгновений стала громче, потом опять стихла. С трудом покинув кабину кувыркающегося вертолёта, Осипов повернул голову в нужном направлении и различил три долговязые фигуры, двигающиеся в его направлении. Приблизившись вплотную, три фигуры слились в одну и приняли знакомый облик Гоши Сысолятина. Руслан начал подниматься и целую вечность карабкался по предательскому стволу берёзы, сжав зубы и царапая носом шершавую кору. Потом началось землетрясение, звезды на небе устроили оргию, и Руслан потерялся в пространстве…
Очнулся Осипов только на заднем сиденье Гошиного «форда». Подъезжали к городу. В открытые окна задних дверей врывался приятный прохладный ветер, негромко играла музыка, светились лампочки на панели приборов. Вцепившись в подлокотник, Осипов с трудом принял вертикальное положение и высунул голову в окно.
На контрольном пункте перед въездом в город они простояли несколько минут. Перекрыв дорогу турникетом, гаишники и омоновцы пропускали машины по одной, тщательно проверяя документы и шерстя салоны. Руслан с трудом выбрался наружу, предъявил своё удостоверение охранника и дурашливо развёл в стороны полы куртки, демонстрируя, что ничего запретного у него с собой нет.
Гоша дождался разрешающей отмашки жезла, спокойно отъехал от поста, а потом вдавил педаль газа и понёсся по крайнему левому ряду, обходя попутные машины и пугая встречные. На его лице играла довольная усмешка. Несколько раз оглянувшись на Руслана, он не удержался, сунул правую руку под соседнее пассажирское сиденье и из специального тайника вытащил тяжёлый, тускло блеснувший длинным воронёным стволом пистолет. Осипов сразу определил, что оружие настоящее, а не газовое, и протянул руку, но Гоша, крутанув пистолет вокруг пальца, убрал его обратно.
— Не дорос ещё, — небрежно пояснил он и, одной рукой повернув руль, с шиком обошёл просевшую белую «копейку» с прицепом и загруженным багажником на крыше.
Осипов кивнул и опять откинулся на спинку сиденья; вид боевого оружия произвёл на него должное впечатление.
Скосив глаза на зеркало, Гоша некоторое время наблюдал за выражением лица Руслана, потом убавил громкость магнитолы и спросил:
— Тебя работа устраивает?
— Пока да.
— Не хочется иногда чего-нибудь повеселее? Я к тебе давно присматриваюсь, мне кажется, ты пацан правильный. Я говорил о тебе кое с кем… Понимаешь, о чём я?
Руслан заволновался: вот он, тот самый разговор, которого он так ждал!
— Понимаю.
— Это хорошо, что понимаешь… В общем, готовься. Конечно, не все сразу, сначала показать себя придётся, но, я думаю, у тебя получится. Одно только плохо. — Оторвавшись от дороги, Гоша обернулся к Руслану и посмотрел на него с усмешкой. — Говоришь ты многовато. Кому ты трепался, что на «стрелки» ездил, «разбирался» с кем-то, а? Смотри: я-то тебя давно знаю, а другие с тебя за такой базар и спросить могут. Понял? Больше смотри и меньше… говори.
Почувствовав, как вспыхнули уши и краска залила лицо, Руслан подавленно кивнул. Гоша наводил о нём справки, и кто-то из коллег-охранников пересказал ему осиповскую болтовню.
Гоша подвёз Руслана до дома и на прощание похлопал по плечу. В дороге они успели обсудить ещё несколько интересных тем, и теперь Осипову было над чем подумать, но, в принципе, он уже давно все решил.
Ближе к вечеру, немного отойдя от последствий попойки, Осипов подал в МРЭО заявление о перерегистрации купленной автомашины. Посетив пару друзей и похваставшись перед ними своим приобретением, Руслан заехал в свой банк. Здесь новинку тоже одобрили, и он отправился за пивом. До ближайших ларьков можно было быстро дойти пешком, но, затратив втрое больше времени и сделав изрядный крюк, он подъехал на машине. Небрежно захлопнув дверь и помахивая связкой ключей, Руслан прошёлся вдоль неровного ряда торговых палаток, выбирая ту, где цены были пониже. Ночной разговор с Гошей сыграл свою роль, и лицо Руслана помимо его воли приобрело несколько загадочное и надменное выражение.
Пиво было куплено, а некоторое время спустя выпито. Последствия пьянки растворились в пивном хмеле, и настроение стало совсем хорошим. Посетив напоследок туалет и поболтав с задержавшейся в своём кабинете машинисткой, Руслан попрощался с охранниками и уехал.
Делать было больше нечего, и, заправив машину и перекусив в кафе, Осипов позвонил знакомой девушке. Несколько дней назад она уехала на дачу, но выходные собиралась провести в городе.
— Привет, Танюха! — радостно воскликнул Руслан. — Давно приехала?
— Подожди. — Ответной радости он не услышал; судя по донёсшимся из трубки звукам, аппарат куда-то перенесли. — Алло.
— Это я. Чего ты мне не позвонила-то? Я бы тебя встретил! Я машину купил, представляешь?
— Представляю. Только на даче телефона нет.
Руслан ожидал вопросов о машине и поздравлений с покупкой, но их не последовало. Более того, говорить с ним явно не желали, и он, понемногу теряя свою уверенность, предложил:
— Слушай, я заеду к тебе сейчас?
— Не надо. Позвони на той неделе.
— Да ладно, брось ты! Давай сходим куда-нибудь, посидим, по городу покатаемся!
— Я очень устала, так что в другой раз.
— Танюха, подожди!
В трубке раздался короткий предупредительный гудок, и Руслан сунул руку в карман, но жетонов больше не было.
— Алло!
Связь прервалась. «Ну и хрен с ней, — подумал Осипов, швыряя трубку на рычаг. — Других, что ли, нет?!»
Настроение испортилось. Порывшись в памяти, Руслан мог бы выудить ещё несколько номеров, где, возможно, его ждал бы более радушный приём, но звонить не хотелось, да и жетоны пришлось бы покупать втридорога у какого-нибудь ларёчника. Осипов сел за руль и поехал, рассчитывая, что ему повезёт и он кого-нибудь «зацепит».
Перед перекрёстком его самым наглым образом «подрезал» вишнёвый «мерседес» с водителем, ещё более бритоголовым и здоровым, чем сам Руслан, и яркой блондинкой на соседнем сиденье. Небрежно придерживая руль двумя пальцами и разговаривая по радиотелефону, парень обошёл «восьмёрку» Осипова, едва не вылетевшую на тротуар, и умчался вниз по улице, к набережной. Пассажирка надменно взглянула на Руслана и элегантно выдохнула в открытое окно облачко сигаретного дыма. Осипов выровнял машину, снизил скорость перед светофором, но, убедившись, что гаишников рядом нет, вдавил акселератор и проскочил перекрёсток на красный свет. Раздавшийся за спиной визг тормозов потрёпанного «Москвича» принёс Руслану некоторое удовлетворение. Задние огни «мерседеса» вспыхнули уже где-то около выезда на набережную, на мгновение замерли, а потом длинное вишнёвое тело машины плавно скользнуло направо и исчезло за домами. Других автомобилей впереди не было, и Руслан переключил внимание на тротуар.
Мелькали яркие вывески и витрины магазинов, зашторенные окна офисов, открытые двери кафе. Шеренга микроавтобусов перед зданием подстанции «Скорой помощи». Инкассаторская машина у входа в сберкассу. Толпа усталых людей около стеклянной будки автобусной остановки. Потрошащий урны в поисках пустых бутылок бомж. Молодая мама с коляской. Стайка юных гопников с пивом и орущим магнитофоном. Заснувший в луже собственной мочи и блевотины пьяница. Пожилые женщины с сумками. Заваленный книгами и журналами лоток. Широкий пустырь с поросшим травой фундаментом брошенной стройки. Девушка. Симпатичная. Одна.
Руслан сбавил скорость и проехал мимо, разглядывая стройную фигуру и миловидное лицо. Потом остановился и, пока она приближалась, убавил громкость магнитофона и полностью опустил стекло пассажирской двери.
* * *
Ольга Васильева, двадцатилетняя студентка Медицинского института, возвращалась домой после занятий. От нудных многочасовых лекций разболелась голова, хотелось есть, и она мечтала поскорее добраться до кухни в своей коммуналке. Безрезультатно простояв на автобусной остановке и поняв, что собравшуюся толпу сможет вместить только поезд дальнего следования, она пошла пешком. Оставалось пройти всего три квартала, когда появился парень в «восьмёрке». Ольга не была особенно щепетильна в таких вопросах и часто знакомилась на улице, но этот парень не понравился ей с первого взгляда: пустышка, но с большим самомнением и высоко задранным носом, да ещё и выпить где-то успел. Ответив, что очень спешит и знакомиться не собирается, Ольга, не замедляя шага, прошла мимо, но машина покатила следом. Парень, сидя за рулём вполоборота к ней, продолжал настойчиво интересоваться, как её зовут, и предлагать бар, дискотеку и даже модное загородное казино.Ольга однажды была в этом казино с главврачом больницы, в которой проходила практику, хорошо запомнила шикарную обстановку заведения, а потому услышанное предложение заставило её рассмеяться: неотразимого красавца в советском «лимузине» и тайваньском спортивном костюме дальше вестибюля никто не пустил бы. Высказав ещё и какое-то обидное замечание по поводу его озабоченности и мужских достоинств, Ольга отвернулась и ускорила шаг.
Парень заткнулся, но прибавил скорость, доехал до ближайшего ларька и остановился. Бросив дверь открытой, он, под аккомпанемент разухабистой блатной песни, вразвалку пересёк тротуар, посмотрел на неё и наклонился к окошку продавца. Ольга невольно замедлила шаг и хотела перейти на другую сторону, но было ещё светло и людно, поэтому она отбросила сомнения и продолжила путь. Чадя дизельными выхлопами и кренясь на один бок, мимо прополз долгожданный автобус. Салон был забит до отказа, а между створок задней двери торчал угол портфеля. Ольга оглянулась. Похоже, автобусу удалось растянуться до размеров поезда, так как на улице не осталось никого, только спал в своей ароматной луже пьяный, да унылый бомж, крепко зажав сетку с бутылками, ковылял к следующей урне.
Руслан купил бутылку шампанского, две банки пива, шоколадку и сигареты. Поведение недотроги в светлом брючном костюме и с тяжёлой сумкой в руке только добавило ему злости: ишь ты, крутая какая, в казино она была! Гоша ночью вспоминал историю, как одной такой объяснили её место… Широким жестом толкнув обратно в окошко две смятые тысячные купюры, Руслан купил жевательную резинку, сорвал обёртку и яростно раскусил пластик.
Получилось совсем плохо.
Остановиться и поговорить, хотя бы даже не садясь в машину, девушка отказалась наотрез, а когда Руслан, исчерпав все словесные методы уговоров и представив, что на него сейчас смотрит Гоша, схватил её за руку и потянул к раскрытой дверце, она врезала острым каблучком ему под коленку, вырвалась и побежала.
Рванула упавшая на асфальт бутылка шампанского, звякнули пивные банки. Руслан вскрикнул — больше от удивления, чем от боли. В ларёчное окошко высунулся бородатый продавец с прилипшей к губе папиросой, сказал, что девчонка живёт в соседнем доме, и подбодрил Руслана взглядом: давай-ка, парень, поставь её на место!
Осипов сделал два шага и остановился: недотрога успела отбежать довольно далеко, и гнаться за ней пешком смысла не было. Матерясь, он обежал капот и прыгнул за руль. Трясущиеся пальцы никак не могли совладать с замком зажигания, а стук каблучков по асфальту тем временем становился все тише.
Яркая синяя вспышка заставила повернуть голову налево, а усиленный динамиком голос «Стоять, милиция!» — выпустить из вмиг онемевших пальцев маленький скользкий ключ. Рядом с машиной Руслана замер патрульный автомобиль местного отдела охраны, мигалка на крыше равномерно вспыхивала, и Руслан, вздрагивая от каждой такой вспышки и позабыв о боли в колене, с ужасом наблюдал, как к нему приближаются два милиционера в бронежилетах, с короткими дубинками в руках.
Окурок папиросы шлёпнулся на асфальт рядом с ларьком. Скрипнув петлями, захлопнулось окошко с припечатанной к нему табличкой: «Закрыто».
* * *
Оперуполномоченный Николаев сидел за столом в своём кабинете и писал очередное постановление об отказе в возбуждении уголовного дела, на этот раз — по заявлению бухгалтера Иванова А.Н. о краже вещей из его квартиры. Бухгалтер явился рано утром, промямлил что-то о том, что никакой кражи не было, вещи по ошибке взял один из его знакомых, и подал невнятное встречное заявление. Николаев, которому эта история не понравилась с самого начала, вникать в подробности не стал и отпустил бедолагу с миром.Зазвонил телефон. Дописав предложение, опер отложил ручку и снял трубку.
— Да.
— Алло! Уголовный розыск?
— А вы куда звоните?
— Понял, коллега. Привет! Литовченко моя фамилия, УР 19-го отделения, Центральный район.
— Привет. Моя фамилия Николаев.
— Слушай, улица Композиторов — твоя «земля»?
— Моя.
— У нас тут задержанный один сидит, Осипов Руслан Александрович, семьдесят третьего года выпуска, охранник банка. Живёт на Композиторов, пятнадцать — сто семнадцать. Ничего не говорит?
Фамилия и адрес были незнакомыми. На всякий случай Николаев заглянул в свою картотеку, но и там соответствующей карточки не нашлось.
— Жаль, — вздохнул Литовченко.
— А чего он натворил?
Пока коллега рассказывал, Николаев включил в розетку электрочайник и закурил.
— Такие вот дела… Ладно, спасибо, извини за беспокойство.
— Подожди! — Николаев— задумался, по привычке потирая подбородок. — А он вам нужен ещё?
— Ну, он же поддатый был, так что мелкую хулиганку ему оформили. До утра досидит, утром в суд поедет. В принципе, если он вам очень нужен, то забирайте. Или приезжайте, здесь поработаете. Кабинет найдём.
— Тогда мы его заберём к себе. У меня материал один был, по изнасилованию. Как раз недалеко от его дома.
— Хорошо. Подъезжайте, я предупрежу дежурного. — Обговорив детали, Николаев попрощался с Литовченко и перезвонил в Правобережный ОУР. Повезло — трубку почти сразу же снял Петров.
— Черт! — выругался Дима, когда понял ситуацию. — Костик только что домой поехал. Ладно, я за ним заскочу, а потом — в 19-е. Мы этого орла к себе заберём, идёт?
— Как хотите. Если понадоблюсь, то ещё час на работе буду, а потом домой мне звоните. Если что — я подъеду.
— Давай!
Ковалёва Дима перехватил уже возле самого подъезда. Посадив товарища в машину, он направился в Центральный район, на левый берег Красной речки. Костя выслушал его молча, но, когда они подъезжали к отделению, он выбросил в окно окурок третьей сигареты.
Осипов сидел на скамейке вместительного «аквариума», опустив голову. Он давно протрезвел, но во рту ощущался противный привкус. Интенсивное двухчасовое общение с местными операми напоминало о себе головной болью и полным душевным смятением. Он был уже «готов», причём настолько, что, будь у него за душой что-нибудь, кроме эпизода с Васильевой и случаев мелкой спекуляции валютой, он давно строчил бы явку с повинной.
Стоя перед стеклянной дверью «аквариума», Ковалёв и Петров внимательно рассматривали своего будущего собеседника. Почувствовав на себе пристальные оценивающие взгляды, Руслан поднял голову, встретился глазами с Костей и вздрогнул.
— Поехали, — глухо сказал Дима, открывая дверь и вытаскивая из-за пояса наручники.
Рано утром Осипов опять опустился на жёсткую скамейку в провонявшей мочой и немытыми телами камере 19-го отделения. Он чувствовал себя, как выжатый и выброшенный тюбик из-под зубной пасты. В голове была звенящая пустота, ни одной мысли там родиться уже не могло, и, промаявшись в камере, он только обрадовался, когда его подняли и вместе с каким-то бомжом повезли в районный суд. Ночь, проведённая в полутёмном кабинете Правобережного ОУРа в компании с двумя операми, осталась в памяти навсегда.
Пожилой судья, рассмотрев представленные ему материалы, усмотрел в действиях Осипова мелкое хулиганство и вынес ему предупреждение — с учётом того, что ранее он не привлекался ни к уголовной, ни к административной ответственности и имеет постоянное место работы. Получив на руки листок с копией постановления, Руслан долго плутал по извилистым коридорам здания суда, наконец выбрался на улицу, вдохнул полной грудью чистый утренний воздух и пешком отправился домой. Пройдя полдороги, он вспомнил, что у него остались деньги и остановил такси.
Явившись вечером в МРЭО, он получил следующий удар: купленная им «восьмёрка» по номерам агрегатов числилась в розыске, как угнанная из Ленинградской области, бланк техпаспорта был украден из типографии год назад.
Спокойный голос автоинспектора дрогнул и стремительно уплыл куда-то далеко. Руслан, привалившись спиной к выбеленной извёсткой стене, медленно сполз вниз…
* * *
Отдалённая часть Ленинского района города, традиционно именуемая Дарьино, гораздо больше напоминала деревню: широкие неасфальтированные улицы, обсаженные тополями и берёзами извилистые переулки, заваленные мусором и ржавыми автомобильными кузовами овраги, отреставрированная недавно церковь, заколоченный магазин на холме и сотня разномастных домов — от ушедших в землю бревенчатых хижин до шикарных кирпичных коттеджей. С двух сторон к посёлку вплотную подступал лес, городские новостройки начинались только километрах в двух и, судя по темпам работ, никак не грозили в ближайшее время поглотить Дарьино.Гоша Сысолятин здесь родился и вырос. После смерти родителей ему остался большой, но изрядно обветшавший деревянный дом в два этажа. Продав свою «хрущёвку», Гоша вернулся в посёлок и, выложив немалые средства, сумел превратить своё непрезентабельное наследство в добротную загородную виллу, предмет зависти всех знакомых и коллег по ремеслу. В своей «хабаровской» группировке Гоша контролировал деятельность трех низовых «бригад» и, по собственному мнению, стоял на ногах прочно и шёл по жизни легко.
Дом располагался на краю посёлка, в стороне от других домов, и был окружён аккуратным кирпичным забором. Несмотря на позднее время — оставалось всего несколько минут до конца воскресного дня, — хозяин отсутствовал. Ярко горели чугунные фонари по обе стороны металлических въездных ворот. На фоне бегущих облаков и темно-синего звёздного неба белела укреплённая на террасе тарелка параболической телевизионной антенны.
На противоположной стороне улицы, наискосок от ворот, в тени деревьев стояла «шестёрка» Петрова. Номера на машине были сняты. Сидя на передних сиденьях, друзья доедали остывшую шаверму, пили пепси-колу и слушали местную радиостанцию, которая транслировала подборку отечественных хитов. Ожидание длилось уже третий час, но они были к этому готовы. Предстоящего дела в разговоре не касались: всё было обговорено и спланировано заранее, а потому они вполголоса, неторопливо беседовали на совсем мирные темы. В паузах между песнями слышалось тиканье кварцевых часов на панели приборов, иногда неподалёку начинали лаять и выть собаки, и тогда Ковалёв, с детства собак боявшийся, озабоченно озирался по сторонам.
Медленно миновал ещё один час ожидания. Доставая из пачки сигарету, Дима поджал губы: курево заканчивалось.
— У меня ещё есть, — успокоил Костя и пошевелился, меняя положение затёкшего тела.
В зеркале заднего вида вспыхнули две жёлтые точки. В самом начале улицы, за полкилометра от них, появилась машина и стала медленно приближаться, плавно переваливая через ухабы.
— Иномарка, — определил Дима и торопливо щёлкнул зажигалкой.
Костя развернулся на месте, напряжённо всматриваясь в заднее окно. Водитель не торопился, берег дорогую машину, и красная секундная стрелка кварцевых часов, казалось, замерла на месте.
Это был чёрный «форд-скорпио», за рулём сидел Гоша Сысолятин, пассажиров в салоне не было.
Костя облизал пересохшие губы и на мгновение отвлёкся, проследив, как брызнул искрами брошенный Димой окурок. Секундная стрелка сорвалась с места и бешено помчалась по кругу. Костя смотрел на подъезжающий чёрный автомобиль и старался выбросить из головы все мысли. Это не удавалось — вполне возможно, что сейчас он должен был встретиться с одним из тех, кто имел самое прямое отношение к событиям в Яблоневке.
Мягко качнувшись, «форд» замер у ворот, и в ярком свете чугунных фонарей друзья разглядели остроносый силуэт Сысолятина, напряжённо смотревшего в их сторону. Люк на крыше кабины «форда» был приоткрыт, стекла задних дверей опущены, и из салона доносился нежный женский голос, печально певший о рисующем дождь художнике.
— Эх, дурак, такую песню испортил, — усмехнулся Дима.
— Спокойно, Гоша, милиция, — предупредил Костя, осторожно приближаясь к «форду», готовый среагировать, если Сысолятин вдруг попробует удрать или устроить перестрелку.
Но Гоша ни о чём подобном и не помышлял. Он подождал, пока ему предъявят удостоверения, внимательно прочитал фамилии и должности и только после этого поднял холодные бесцветные глаза. Они были спокойны — ментов Гоша не боялся.
— Ну и чего?
— Поговорить надо, — пояснил Костя, пряча «ксиву» в карман и застёгивая пуговицу. — Может, вылезешь из машины?
Поколебавшись, Сысолятин распахнул дверь и встал около «форда», прислонившись к нему спиной. Серая майка с большим вырезом болталась на худом теле, пузырились чёрные спортивные штаны, а за лишённые носков пальцы цеплялись разношенные кожаные сандалии, но зато шею обвивала золотая цепь покрепче якорной.