Страница:
Пилот вытер пот со лба.
— Мистер Квантрил, у меня семья. Жена и четверо ребятишек.
— Какое мне дело до вашей семьи?
Пилот промолчал.
— Вообще-то, если вы в течение тридцати секунд назовете уважительную причину, по которой не следует вас убивать, то я вас отпущу.
И мистер Квантрил улыбнулся.
Он просто шутит, иначе и быть не может, успокаивал себя пилот. И все же никак не мог унять дрожь в руках. Виниловое сиденье под ним было мокрым и липким от пота, в горле пересохло.
— Все это... это очень забавно, сэр. — Он выдавил из себя слабую улыбку.
Квантрил залез в карман своего белого льняного пиджака и достал револьвер, сверкающий хромом и перламутром.
— Двадцать секунд, — сказал он, улыбаясь в ответ.
— Но я пилот! Этого достаточно. Я пилот. Если вы меня убьете, то не сможете улететь обратно в Санта-Фе.
Следующие несколько секунд показались пилоту самыми долгими в жизни.
— Отлично, — произнес наконец Квантрил. — Вы назвали причину. Не раскисли в трудный момент. Вы хороший солдат.
Пилот с облегчением закрыл глаза.
— Однако, к несчастью для вас, — продолжал Квантрил, — взводя курок, — я сам дипломированный пилот. Вертолеты и легкие самолеты. Ваше время истекло.
Раздался выстрел.
Дверца вертолета распахнулась, и тело пилота выпало на крышу. В следующий момент Квантрил небрежно перешагнул через труп и направился к строю солдат, замерших в приветствии.
Дик Бауэр отдал ему честь, не обращая внимания на истекающего кровью пилота.
— Что это за завалы там, внизу? — первым делом спросил Квантрил.
— Горный обвал, сэр, — ответил Бауэр. — Рукотворный горный обвал.
— Надо же, — заинтересовался Квантрил. — Я немного разбираюсь в подрывном деле и с удовольствием выслушаю ваш рассказ.
Бауэр рассказал о трех пришельцах, которых засекли в горах после побега одной из пленниц. Он сообщил также о поисковом отряде и о том, как обнаружил его останки, а затем подробно описал внешность белого, индейца и азиата. Когда он рассказывал, как закладывал взрывчатку, чтобы вызвать обвал, на лице его играла улыбка. Когда же он заговорил о самом взрыве и о граде обломков, обрушившихся на головы ничего не подозревавших людей, то уже просто сиял.
— И все это ради каких-то трех человек? — возмутился Квантрил.
— Так точно, сэр. Если бы вы видели, что сталось с моими людьми, то поступили бы так же. Там произошла настоящая бойня.
Глаза Квантрила сузились.
— Какое же оружие они использовали?
— Вот это и есть самое непонятное. Я вообще не слышал стрельбы.
Квантрил затаил дыхание.
— Да кто же они такие?
— Неизвестные, сэр. Но я уже снарядил отряд для поиска их тел.
При мысли об этом губы Бауэра дрогнули в ухмылке.
— А девчонка? Она была с ними?
— Нет. Скорее всего, к моменту обвала она еще не успела до них дойти. Ведь она пробиралась пешком. Полагаю, что в настоящий момент она мертва.
— Хорошо, — сказал Квантрил. — Но интересно другое: как ей удалось сбежать? Я считал, что вы приняли надежные меры безопасности.
— Это верно, сэр. Просто ей повезло. Ей помогала одна мексиканская дрянь, но мы уже принимаем к ней меры.
Квантрил посмотрел на него с беспокойством.
— Надеюсь, вы не...
— Никогда не бьем их по лицу, сэр.
Губы Квантрила медленно растянулись в улыбке.
— Но вам бы очень этого хотелось, не так ли, Дик?
Бауэр просиял. Босс — парень что надо. Правда, он чересчур следит за собой, но на самом деле они родственные души.
— Так, разве что чуть-чуть, — признался Бауэр, и они оба рассмеялись.
Квантрил обнял Бауэра за плечи.
— Дик, — шепнул он, — я бы желал посмотреть товар. Надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду?
— Думаю, что да.
— В конце концов, не могу же я дарить кота в мешке.
— Конечно, сэр.
Квантрил обвел глазами крышу.
— А что если устроить небольшой конкурс красоты? Прямо здесь, на крыше?
— Немедленно будет исполнено, сэр!
— Только без одежды, — подмигнул он. — Вы меня поняли?
— Так точно, сэр!
И майор бросился вниз по ступенькам в часовню, где была устроена тюрьма.
Они шли гуськом — сто восемьдесят юных красавиц. Это был просто волшебный сон. Все были наги, их роскошные тела так и манили к себе, когда они проходили мимо строя вооруженных солдат.
Квантрил лично обошел всех и тщательно их рассмотрел, щупая нежные груди и животы.
— Немного замарашки, но ничего, — одобрительно заметил он.
— Уход за ними самый лучший, — заверил Бауэр.
Квантрил остановился возле Консуэлы Мадеры.
— А эта просто прелесть — Он запустил руку в копну черных волос. — Да, очень хороша! Возможно, я оставлю ее для себя.
Консуэла напряглась.
— Что вы сделали с Карен? — твердо спросила она.
— С кем?
— Она имеет в виду Карен Локвуд, — подсказал Бауэр. — Это блондинка, которой удалось убежать. Перед вами та самая мексиканская стерва, которая ей помогла.
Брови Квантрила изогнулись дугой.
— И она осталась безнаказанной?
— Ее побили, сэр, — хихикнул Бауэр.
Тут только Квантрил заметил на животе Консуэлы синяки и провел по ним пальцем.
— Да, вижу. Отличная работа! — Он почувствовал, как в нем просыпается желание. — Хорошо, что не задето лицо. Ненавижу уродливых женщин.
— Что вы с ней сделали? — выкрикнула Консуэла.
Квантрил схватил ее за волосы и оттянул голову назад.
— Будешь говорить, когда тебя спросят, ясно? Или тебя научить, как себя вести? — Он еще сильнее запрокинул ей голову назад. В глазах ее, дерзко глядящих на обидчика, стояли слезы боли, и от этого зрелища возбуждение Квантрила усилилось. Он придвинулся ближе. — Твоя подружка мертва, а ты принадлежишь мне.
И тут Консуэла плюнула ему прямо в лицо.
С криком отвращения Квантрил изо всех сил ударил девушку по губам. Она упала навзничь, ободрав спину о битый кафель.
— Мерзкая тварь! — крикнул Квантрил, доставая свой револьвер, затем, схватив за волосы, поставил ее на ноги. — Сейчас посмотрим, так же ли хороша ты будешь после этого! — Он взвел курок и нацелил оружие прямо ей в глаз.
Девушка вся дрожала от страха. Ее запах возбуждал Квантрила.
— Я передумал, — вдруг сказал он. — Мы устроим кое-что поинтереснее. Бауэр!
— Слушаю, сэр!
— Проводите даму к стене!
Бауэр подвел Консуэлу к окружавшей крышу зубчатой стене и прикладом своего «узи» заставил встать в промежутке между зубцами.
Здесь крыша обрывалась, и до земли внизу было полторы тысячи футов. Ветер угрожающе свистел у Консуэлы в ушах. Сзади подошел Квантрил, и она вздрогнула.
— Тебе предстоит прыгать отсюда, muchacha. — Он откровенно дразнил ее. — В конечном итоге ты сама этого пожелаешь. — Он вновь обернулся к Бауэру. — У вас здесь камни есть?
— Камни, сэр?
— Размером с бейсбольный мяч, можно меньше. Хорошие, круглые камни для метания.
На лице Бауэра появилась улыбка — он уже предвкушал то, что должно было произойти.
— Есть, сэр!
И майор вызвал человек шесть охранников, в том числе и капрала Кейнса, чтобы отправить их набрать камней. Все тут же бросились выполнять приказ, а Кейнс остался стоять, глядя в пол.
— Вам что, требуется специальное приглашение, капрал Кейнс? — взорвался Бауэр.
Кейнс быстро заморгал.
— Так нельзя, сэр, — тихо произнес он. — Этот мистер хочет закидать ее камнями.
Бауэр окончательно рассвирепел.
— Это вам не какой-то там мистер, а господин Квантрил! И он всегда получает то, что желает! Вам ясно, капрал?
— Но только не от меня.
Глаза Кейнса смотрели испуганно, но упрямо.
К ним подошел Квантрил.
— Я уволю его ко всем чертям, сэр! — начал было Бауэр, но Квантрил его перебил.
— Ничего страшного. Просто у вашего солдата есть принципы. Верно, солдат?
От напряжения Кейнс вспотел.
— Не могу знать, сэр. Скажу только, что не буду принимать участия в пытке Консуэлы.
— Так значит, ее зовут Консуэла. Может, она как-то по-особому тебе дорога?
Кейнс покраснел.
— Ну и ну. Похоже, Бауэр, у нас здесь завелся герой-любовник. Что скажете, а?
— Он с самого начала причинял мне одну головную боль. Это он упустил девчонку Локвуд.
— Ну и ну, — повторил Квантрил. Затем подошел к зубчатой стене, где стояла Консуэла, и посмотрел вниз. — Да, путь до земли неблизкий. Может, капрал Кейнс желает показать даме своего сердца, что ей предстоит испытать?
Кейнс побелел.
— Организуйте сопровождение капралу, Бауэр, — приказал Квантрил.
Бауэр пролаял приказ. Четверо солдат с невыразительными лицами прирожденных убийц выступили вперед и заломили Кейнсу руки. Тот изо всех сил сопротивлялся конвоирам, тащившим его к краю крыши, но ноги не слушались его. Приблизившись к стене, Кейнс взглянул на испуганную девушку и глаза его наполнились слезами.
— Не бойся, Консуэла! — хрипло выкрикнул он, цепляясь за зубцы окровавленными пальцами.
Но солдатам все же удалось его столкнуть, и он полетел вниз, размахивая руками, словно ветряная мельница; его волосы развевались на ветру. Но он не издал ни звука.
Консуэла, всхлипывая, отвернулась. Вдруг на лестнице послышались шаги. Появились пятеро солдат, и каждый держал в руках каску, до краев наполненную камнями.
— Это была лишь прелюдия, — сообщил Квантрил, улыбаясь, словно инспектор манежа, и взял камень, взвешивая его в руке. — А теперь, дамы и господа, главный аттракцион.
Он прицелился и бросил. Камень попал Консуэле под коленку, отчего ноги у нее подогнулись и она закачалась на самом краю, пытаясь восстановить равновесие. Женщины затаили дыхание. Наконец ей это удалось, и тогда Квантрил бросил второй камень, который угодил девушке в спину.
— Чувствуйте себя как дома, друзья, — пригласил Квантрил.
Солдаты и Бауэр взяли по камню. Один из пущенных Бауэром камней попал Консуэле в голову — из раны брызнула кровь, а майор издал победный клич.
Консуэла вся согнулась; каждый раз, когда камни врезались в ее плоть, она вздрагивала всем телом.
Женщины стояли, затаив дыхание. Слышались лишь хриплые выкрики мужчин, словно перед ними был не живой человек, а обычная мишень, да глухие удары, когда камень попадал в израненное тело.
— Ну, будешь ты наконец прыгать или нет? — весело крикнул Бауэр. — Может, надо было се сначала помыть? Эти мексикашки такие грязные, что ноги просто прилипают к полу!
Солдаты громко заржали. Бауэр подался назад, прицеливаясь, как вдруг увидел, что к нему со всех ног бежит часовой.
— Тоже хочешь повеселиться? — спросил майор, глаза его горели от возбуждения. — Что ж, можешь проверить свои силы!
— Сэр, разрешите доложить! К монастырю приближаются трое. Гражданские лица, сэр!
Бауэр почувствовал, как внутри у него словно что-то оборвалось.
— Как они выглядят? — осторожно поинтересовался он.
Часовой задумался.
— Один белый. Высокий, худой. Второй — индеец или что-то в этом роде. С длинными черными волосами. Третий — старик-азиат, на вид ему лет сто. Кажется, дунешь на него — помрет.
Квантрил выбросил камень, который держал в руке.
— Это не из-за них, случайно, вы подорвали гору?
Лицо Бауэра исказила гримаса.
— Не может быть, что это они! Они должны были умереть. — Он посмотрел с крыши вниз. — Должны были умереть, — повторил он.
— Мистер Квантрил, у меня семья. Жена и четверо ребятишек.
— Какое мне дело до вашей семьи?
Пилот промолчал.
— Вообще-то, если вы в течение тридцати секунд назовете уважительную причину, по которой не следует вас убивать, то я вас отпущу.
И мистер Квантрил улыбнулся.
Он просто шутит, иначе и быть не может, успокаивал себя пилот. И все же никак не мог унять дрожь в руках. Виниловое сиденье под ним было мокрым и липким от пота, в горле пересохло.
— Все это... это очень забавно, сэр. — Он выдавил из себя слабую улыбку.
Квантрил залез в карман своего белого льняного пиджака и достал револьвер, сверкающий хромом и перламутром.
— Двадцать секунд, — сказал он, улыбаясь в ответ.
— Но я пилот! Этого достаточно. Я пилот. Если вы меня убьете, то не сможете улететь обратно в Санта-Фе.
Следующие несколько секунд показались пилоту самыми долгими в жизни.
— Отлично, — произнес наконец Квантрил. — Вы назвали причину. Не раскисли в трудный момент. Вы хороший солдат.
Пилот с облегчением закрыл глаза.
— Однако, к несчастью для вас, — продолжал Квантрил, — взводя курок, — я сам дипломированный пилот. Вертолеты и легкие самолеты. Ваше время истекло.
Раздался выстрел.
Дверца вертолета распахнулась, и тело пилота выпало на крышу. В следующий момент Квантрил небрежно перешагнул через труп и направился к строю солдат, замерших в приветствии.
Дик Бауэр отдал ему честь, не обращая внимания на истекающего кровью пилота.
— Что это за завалы там, внизу? — первым делом спросил Квантрил.
— Горный обвал, сэр, — ответил Бауэр. — Рукотворный горный обвал.
— Надо же, — заинтересовался Квантрил. — Я немного разбираюсь в подрывном деле и с удовольствием выслушаю ваш рассказ.
Бауэр рассказал о трех пришельцах, которых засекли в горах после побега одной из пленниц. Он сообщил также о поисковом отряде и о том, как обнаружил его останки, а затем подробно описал внешность белого, индейца и азиата. Когда он рассказывал, как закладывал взрывчатку, чтобы вызвать обвал, на лице его играла улыбка. Когда же он заговорил о самом взрыве и о граде обломков, обрушившихся на головы ничего не подозревавших людей, то уже просто сиял.
— И все это ради каких-то трех человек? — возмутился Квантрил.
— Так точно, сэр. Если бы вы видели, что сталось с моими людьми, то поступили бы так же. Там произошла настоящая бойня.
Глаза Квантрила сузились.
— Какое же оружие они использовали?
— Вот это и есть самое непонятное. Я вообще не слышал стрельбы.
Квантрил затаил дыхание.
— Да кто же они такие?
— Неизвестные, сэр. Но я уже снарядил отряд для поиска их тел.
При мысли об этом губы Бауэра дрогнули в ухмылке.
— А девчонка? Она была с ними?
— Нет. Скорее всего, к моменту обвала она еще не успела до них дойти. Ведь она пробиралась пешком. Полагаю, что в настоящий момент она мертва.
— Хорошо, — сказал Квантрил. — Но интересно другое: как ей удалось сбежать? Я считал, что вы приняли надежные меры безопасности.
— Это верно, сэр. Просто ей повезло. Ей помогала одна мексиканская дрянь, но мы уже принимаем к ней меры.
Квантрил посмотрел на него с беспокойством.
— Надеюсь, вы не...
— Никогда не бьем их по лицу, сэр.
Губы Квантрила медленно растянулись в улыбке.
— Но вам бы очень этого хотелось, не так ли, Дик?
Бауэр просиял. Босс — парень что надо. Правда, он чересчур следит за собой, но на самом деле они родственные души.
— Так, разве что чуть-чуть, — признался Бауэр, и они оба рассмеялись.
Квантрил обнял Бауэра за плечи.
— Дик, — шепнул он, — я бы желал посмотреть товар. Надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду?
— Думаю, что да.
— В конце концов, не могу же я дарить кота в мешке.
— Конечно, сэр.
Квантрил обвел глазами крышу.
— А что если устроить небольшой конкурс красоты? Прямо здесь, на крыше?
— Немедленно будет исполнено, сэр!
— Только без одежды, — подмигнул он. — Вы меня поняли?
— Так точно, сэр!
И майор бросился вниз по ступенькам в часовню, где была устроена тюрьма.
Они шли гуськом — сто восемьдесят юных красавиц. Это был просто волшебный сон. Все были наги, их роскошные тела так и манили к себе, когда они проходили мимо строя вооруженных солдат.
Квантрил лично обошел всех и тщательно их рассмотрел, щупая нежные груди и животы.
— Немного замарашки, но ничего, — одобрительно заметил он.
— Уход за ними самый лучший, — заверил Бауэр.
Квантрил остановился возле Консуэлы Мадеры.
— А эта просто прелесть — Он запустил руку в копну черных волос. — Да, очень хороша! Возможно, я оставлю ее для себя.
Консуэла напряглась.
— Что вы сделали с Карен? — твердо спросила она.
— С кем?
— Она имеет в виду Карен Локвуд, — подсказал Бауэр. — Это блондинка, которой удалось убежать. Перед вами та самая мексиканская стерва, которая ей помогла.
Брови Квантрила изогнулись дугой.
— И она осталась безнаказанной?
— Ее побили, сэр, — хихикнул Бауэр.
Тут только Квантрил заметил на животе Консуэлы синяки и провел по ним пальцем.
— Да, вижу. Отличная работа! — Он почувствовал, как в нем просыпается желание. — Хорошо, что не задето лицо. Ненавижу уродливых женщин.
— Что вы с ней сделали? — выкрикнула Консуэла.
Квантрил схватил ее за волосы и оттянул голову назад.
— Будешь говорить, когда тебя спросят, ясно? Или тебя научить, как себя вести? — Он еще сильнее запрокинул ей голову назад. В глазах ее, дерзко глядящих на обидчика, стояли слезы боли, и от этого зрелища возбуждение Квантрила усилилось. Он придвинулся ближе. — Твоя подружка мертва, а ты принадлежишь мне.
И тут Консуэла плюнула ему прямо в лицо.
С криком отвращения Квантрил изо всех сил ударил девушку по губам. Она упала навзничь, ободрав спину о битый кафель.
— Мерзкая тварь! — крикнул Квантрил, доставая свой револьвер, затем, схватив за волосы, поставил ее на ноги. — Сейчас посмотрим, так же ли хороша ты будешь после этого! — Он взвел курок и нацелил оружие прямо ей в глаз.
Девушка вся дрожала от страха. Ее запах возбуждал Квантрила.
— Я передумал, — вдруг сказал он. — Мы устроим кое-что поинтереснее. Бауэр!
— Слушаю, сэр!
— Проводите даму к стене!
Бауэр подвел Консуэлу к окружавшей крышу зубчатой стене и прикладом своего «узи» заставил встать в промежутке между зубцами.
Здесь крыша обрывалась, и до земли внизу было полторы тысячи футов. Ветер угрожающе свистел у Консуэлы в ушах. Сзади подошел Квантрил, и она вздрогнула.
— Тебе предстоит прыгать отсюда, muchacha. — Он откровенно дразнил ее. — В конечном итоге ты сама этого пожелаешь. — Он вновь обернулся к Бауэру. — У вас здесь камни есть?
— Камни, сэр?
— Размером с бейсбольный мяч, можно меньше. Хорошие, круглые камни для метания.
На лице Бауэра появилась улыбка — он уже предвкушал то, что должно было произойти.
— Есть, сэр!
И майор вызвал человек шесть охранников, в том числе и капрала Кейнса, чтобы отправить их набрать камней. Все тут же бросились выполнять приказ, а Кейнс остался стоять, глядя в пол.
— Вам что, требуется специальное приглашение, капрал Кейнс? — взорвался Бауэр.
Кейнс быстро заморгал.
— Так нельзя, сэр, — тихо произнес он. — Этот мистер хочет закидать ее камнями.
Бауэр окончательно рассвирепел.
— Это вам не какой-то там мистер, а господин Квантрил! И он всегда получает то, что желает! Вам ясно, капрал?
— Но только не от меня.
Глаза Кейнса смотрели испуганно, но упрямо.
К ним подошел Квантрил.
— Я уволю его ко всем чертям, сэр! — начал было Бауэр, но Квантрил его перебил.
— Ничего страшного. Просто у вашего солдата есть принципы. Верно, солдат?
От напряжения Кейнс вспотел.
— Не могу знать, сэр. Скажу только, что не буду принимать участия в пытке Консуэлы.
— Так значит, ее зовут Консуэла. Может, она как-то по-особому тебе дорога?
Кейнс покраснел.
— Ну и ну. Похоже, Бауэр, у нас здесь завелся герой-любовник. Что скажете, а?
— Он с самого начала причинял мне одну головную боль. Это он упустил девчонку Локвуд.
— Ну и ну, — повторил Квантрил. Затем подошел к зубчатой стене, где стояла Консуэла, и посмотрел вниз. — Да, путь до земли неблизкий. Может, капрал Кейнс желает показать даме своего сердца, что ей предстоит испытать?
Кейнс побелел.
— Организуйте сопровождение капралу, Бауэр, — приказал Квантрил.
Бауэр пролаял приказ. Четверо солдат с невыразительными лицами прирожденных убийц выступили вперед и заломили Кейнсу руки. Тот изо всех сил сопротивлялся конвоирам, тащившим его к краю крыши, но ноги не слушались его. Приблизившись к стене, Кейнс взглянул на испуганную девушку и глаза его наполнились слезами.
— Не бойся, Консуэла! — хрипло выкрикнул он, цепляясь за зубцы окровавленными пальцами.
Но солдатам все же удалось его столкнуть, и он полетел вниз, размахивая руками, словно ветряная мельница; его волосы развевались на ветру. Но он не издал ни звука.
Консуэла, всхлипывая, отвернулась. Вдруг на лестнице послышались шаги. Появились пятеро солдат, и каждый держал в руках каску, до краев наполненную камнями.
— Это была лишь прелюдия, — сообщил Квантрил, улыбаясь, словно инспектор манежа, и взял камень, взвешивая его в руке. — А теперь, дамы и господа, главный аттракцион.
Он прицелился и бросил. Камень попал Консуэле под коленку, отчего ноги у нее подогнулись и она закачалась на самом краю, пытаясь восстановить равновесие. Женщины затаили дыхание. Наконец ей это удалось, и тогда Квантрил бросил второй камень, который угодил девушке в спину.
— Чувствуйте себя как дома, друзья, — пригласил Квантрил.
Солдаты и Бауэр взяли по камню. Один из пущенных Бауэром камней попал Консуэле в голову — из раны брызнула кровь, а майор издал победный клич.
Консуэла вся согнулась; каждый раз, когда камни врезались в ее плоть, она вздрагивала всем телом.
Женщины стояли, затаив дыхание. Слышались лишь хриплые выкрики мужчин, словно перед ними был не живой человек, а обычная мишень, да глухие удары, когда камень попадал в израненное тело.
— Ну, будешь ты наконец прыгать или нет? — весело крикнул Бауэр. — Может, надо было се сначала помыть? Эти мексикашки такие грязные, что ноги просто прилипают к полу!
Солдаты громко заржали. Бауэр подался назад, прицеливаясь, как вдруг увидел, что к нему со всех ног бежит часовой.
— Тоже хочешь повеселиться? — спросил майор, глаза его горели от возбуждения. — Что ж, можешь проверить свои силы!
— Сэр, разрешите доложить! К монастырю приближаются трое. Гражданские лица, сэр!
Бауэр почувствовал, как внутри у него словно что-то оборвалось.
— Как они выглядят? — осторожно поинтересовался он.
Часовой задумался.
— Один белый. Высокий, худой. Второй — индеец или что-то в этом роде. С длинными черными волосами. Третий — старик-азиат, на вид ему лет сто. Кажется, дунешь на него — помрет.
Квантрил выбросил камень, который держал в руке.
— Это не из-за них, случайно, вы подорвали гору?
Лицо Бауэра исказила гримаса.
— Не может быть, что это они! Они должны были умереть. — Он посмотрел с крыши вниз. — Должны были умереть, — повторил он.
Глава одиннадцатая
— Ну, вы даете, — в сотый раз повторил Сэм Уолфши, когда они подходили к вершине горы.
С тех пор, как им удалось избежать участи быть заживо погребенными, Чиун превратился для индейца в настоящего героя.
— Просто не могу прийти в себя, — сказал он. — Это ваше Синанджу — самое крутое, что я когда-либо видел. Научите меня, Чиун, хорошо?
— Не оскверняй величайшее из всех боевых искусств желанием иметь с ним что-то общее, — раздраженно ответил Чиун.
Но индеец не сдавался.
— Я даже заплачу вам за уроки, если вы согласитесь. Потом, конечно. Я вроде как возьму у вас взаймы немного информации.
— Искусство Синанджу требует гораздо, большего, чем просто немного информации, о пустая твоя башка, — сказал Чиун, выше поднимая голову. — Хотя в чем-то ты прав: я действительно был на высоте. Держать целого скалу, как держал ее я, — это свидетельство величайшего мастерства и самодисциплины, как физической, так и духовной. Если бы не мое точно рассчитанное дыхание и безупречная координация, мы были бы похоронены заживо.
Он потер ногти о рукав кимоно, придавая им блеск.
— Эй, кажется, это я вас спас, — проворчал Римо.
— Ах да, конечно, — согласился Чиун. — Ты действовал достаточно грамотно — для белого существа.
— Для белого...
— Посмотри на мое кимоно: оно все в лохмотьях. Римо, напомни мне заказать несколько новых, когда мы поедем в Синанджу.
— Вы хотите сказать, что такое место действительно существует? — воскликнул Уолфши, не веря своим ушам. — А можно и мне поехать?
— Конечно, нет, — отрезал Чиун. — Если я привезу тебя с собой, меня просто засмеют. К тому же с тобой мы заблудимся где-нибудь на полпути.
Впервые за все время их знакомства индеец растерялся.
— Но ведь это я обнаружил тропу, ведь так? — спросил он, вконец расстроенный.
— Выше голову, Сэм, — ободрил его Римо. — Синанджу — это далеко не рай на земле.
— Но я хочу увидеть это место. И научиться тому, что умеете вы. Я знаю...
— Давай не будем об этом. Лучше смотри, внимательнее на подъеме.
На зеленой вершине высилась монастырская колокольня. В самом центре обветшавшей внешней стены располагались ворота из грубо отесанных бревен на огромных железных засовах. Хотя когда-то эти стены вмещали святое братство, монастырь больше походил на крепость. Подобное ощущение усиливалось тем, что на стене было расставлено человек двенадцать одетых в черную форму часовых. Стволы их автоматов поблескивали на солнце.
Но там был и кто-то еще. Римо прищурился — приходилось смотреть против света.
— Кажется, там, на стене, женщина.
Маленькая обнаженная фигурка согнулась, обхватив себя руками.
— Да? Где? — спросил Уолфши, тщетно пытаясь что-либо разглядеть.
— Похоже, ее сильно избили, — заметил Чиун. — Скорее всего, это то, что мы ищем.
Из высокой травы донесся тихий стон.
— Попытайся проникнуть в монастырь, — сказал Римо Чиуну. — А ты, Сэм, прячься. Кажется, нас заметили.
Сам он нырнул в густую траву, пытаясь обнаружить, откуда раздался стон, и чуть не задохнулся, увидев Кейнса или, вернее, то, что от него осталось. Неестественно раскинутые руки и ноги были неподвижны; переломанные кости, прорвав черную ткань формы, торчали наружу. Кейнс закашлялся, и изо рта у него хлынула кровь.
— Господи! — прошептал Римо.
— Прости мне, отец небесный, мои грехи, — еле слышно вымолвил Кейнс.
Римо порылся в глубинах памяти, пытаясь найти слова утешения. Он воспитывался в католическом приюте, но не мог припомнить ничего, что облегчило бы смерть этому человеку.
— Он прощает тебя, — произнес Римо.
Он не был набожен, но и ему было трудно поверить, чтобы Бог мог отвернуться от человека в столь плачевном состоянии, в каком находился Кейнс.
— Спасибо, — пробормотал Кейнс, и изо рта у него вытекла струйка крови. — Я сделал это ради Консуэлы.
— Конечно, приятель, я понимаю, — сказал Римо.
— Но Квантрил все равно хочет ее убить.
При звуке этого имени Римо насторожился: уж слишком необычным и слишком знакомым оно ему показалось.
Кейнс, с трудом разлепив губы, проговорил:
— Квантрил — это босс. Богач.
— Майлс Квантрил? Миллионер?
— Он убийца, мистер. Вы должны его остановить. О, Консуэла...
— Не расстраивайся, — сказал Римо.
— Она была так красива.
— Я понимаю. Но тебе сейчас лучше помолчать.
— Я сделал все, что было в моих силах...
Римо склонился над умирающим.
— Этого было достаточно — она осталась жива.
Кейнс улыбнулся, будто увидел что-то вдали, а затем с его губ сорвался тихий гортанный звук, по телу прошла судорога, и он затих. Римо закрыл ему глаза.
Он еще не успел выпрямиться, как у самых его ног разорвалась граната, заставив проделать умопомрачительное сальто.
Он нырнул в заросли молодых сосен. Вдруг прямо возле него просвистела пуля, принеся с собой облачко пыли. Вслед за ней воздух прорезали еще несколько пуль, и с ближайшей сосны во все стороны посыпались щепки. Обнаженная девушка на монастырской стене пропала, а вместо нее появился взвод солдат в черном, подобно паукам, расползшихся по всему периметру зубчатой крыши.
Уворачиваясь от пуль, Римо выглянул в поисках Чиуна. Старый кореец находился уже возле главных ворот, шествуя с важностью и достоинством. За ним крался Сэм, согнувшись в тени хрупкой фигурки.
Старик вызывает огонь на себя, пронеслось у Римо в голове. Все правильно, Римо нужно, чтобы путь был свободен.
Словно стая ворон, на Чиуна с индейцем обрушилась с монастырской стены лавина ручных гранат. Не прилагая никаких усилий, Чиун ловил их прямо в воздухе и легким движением пальца отправлял назад.
Настала очередь Римо. Приготовившись, он изо всех сил рванул к монастырской стене, ощущая сопротивление ветра на губах и лице.
Сверху, с крыши, доносились женские крики, но это были крики страха, а не боли, и раздавались они совсем не там, куда Чиун метал пойманные гранаты.
Старик все учел, подумал Римо. Ближе к стене он уже не бежал, а почти летел. Не сбавляя скорости, он взбежал на стену и по инерции в том же темпе принялся двигаться вверх.
Он мог вскарабкаться по стене и не разбегаясь, но в таком случае требовалось как следует сохранять равновесие, медленно двигаясь по поверхности стены, что сделало бы его удобной мишенью. А при выбранном им способе восхождения солдаты на внешней стороне парапета увидят лишь смутное пятно, Римо же тем временем окажется на крыше. Еще не успев коснуться твердой поверхности, Римо уже вовсю работал руками, костяшками пальцев сломав шеи двух солдат.
Ему даже не надо было ничего видеть. С того момента, как он начал разбег у стен монастыря, все его привычные чувства были блокированы, уступив место ощущению занятого пространства. Он сам и солдаты были предметами, заполнившими это пространство. Все они имели массу, и Римо чувствовал, когда эта масса перемещалась, оказываясь возле него. Он нанес кому-то резкий удар ногой не потому, что услышал крадущуюся походку солдата или звук взводимого курка, но потому, что этот самый солдат вторгся в пространство у него за спиной. Удар пришелся солдату в живот. По тихому хрусту позвонков под ногой Римо понял, что у противника сломан позвоночник.
Без видимого усилия, не задумываясь, он поднял руку — она взметнулась быстрее молнии. Локоть угодил другому охраннику в челюсть, раздался хруст, и голова закрутилась, словно карусель. Римо не переставая работал руками. Постепенно окружающее пространство стало расчищаться, отовсюду слышались горловые хрипы умирающих и быстрая чечетка тяжелых солдатских ботинок по кафельному полу — это смертельно раненые бились в последних конвульсиях.
Тут раздались автоматные очереди, и Римо понял, что преодолел лишь первую линию обороны. Усилием воли заставив глаза смотреть, он разглядел еще одну группу солдат, вооруженных автоматами; они были выстроены по периметру крыши с трех сторон. У четвертой стены, за спиной у Римо, сгрудились в кучу плачущие женщины.
Римо не мог допустить, чтобы солдаты открыли по нему огонь. Сам он мог в крайнем случае увернуться от пуль, но женщины этого сделать не могли.
Тут вперед вышел командир, и автоматчики начали сжимать вокруг Римо кольцо.
— Цельсь! — скомандовал командир.
Солдаты сделали еще один шаг вперед.
В этот самый момент Римо увидел кусочек синей парчи, выглядывавший из-за надвигающейся стены солдат, и понял, что теперь его будет трудно остановить.
Он подпрыгнул, оторвавшись от земли настолько высоко, словно взлетел, а затем начал снижаться, согнувшись пополам и нацелившись ногами точно в грудь командира автоматчиков. Тот вскрикнул, выпустив из рук автомат. Толчок оказался настолько сильным, что командир отлетел к дальней стене, ударился о верхний край зубца, перевернулся в воздухе и полетел со стены головой вниз.
Остальные, удивленные странной траекторией полета своего командира, на какое-то мгновение задержались со стрельбой.
Но этого мгновения оказалось достаточно. В атаку пошел Чиун, огибая каждого солдата и сокрушая все на своем пути. Старец двигался так быстро, что даже Римо был не в состоянии уследить за мельканием его рук и ног. Но по четким, резким звукам он знал, что каждый удар попадает в цель.
Пока Чиун делал свое дело, Римо собрал женщин и незаметно повел их к выходу. Одна была настолько изранена, что не могла идти. Ее длинные черные волосы были в крови, лицо распухло, но все же Римо сумел разглядеть, что она настоящая красавица.
— Так вы и есть Консуэла? — спросил он, бережно поднимая ее с земли.
Девушка кивнула, изо всех сил пытаясь открыть заплывшие от побоев глаза.
— Там, внизу, лежит человек, который вас любил, — начал он, но осекся.
С колокольни донесся звук, который он не мог спутать ни с чем — это был стрекот вертолета.
Забыв, что держит на руках девушку, Римо попытался увидеть, что происходит на колокольне. В большой, выкрашенный ярко-синей краской вертолет садились два человека. Один из них был в гражданском, другой в черной форме, как солдаты, охранявшие монастырь. Гражданский забрался в машину, даже не оглянувшись; второй быстро обернулся назад, отвернулся, затем вдруг словно замер и снова поглядел назад. Он узнал Римо.
И Римо тоже вспомнил это лицо, лицо пыток и смерти, оторванных рук и умирающих детей. Для Римо война имела лицо майора Дика Бауэра.
Внезапно в памяти Римо всколыхнулся вихрь забытых образов и ощущений: зажаренная на вертеле птица — ее белое оперение развевается на поднявшемся перед тропическим ливнем ветерке; подвешенные на проволоке тела, словно вытанцовывающие зловещую джигу в первых утренних лучах; запах разлагающихся, гниющих тел.
С губ его сорвался слабый стон. Сверхчеловеческие рефлексы, выработавшиеся в нем за десять лет работы с Чиуном, куда-то пропали. Для него больше не существовало Синанджу, не существовало ничего, кроме войны и бесконечной, бессмысленной комедии на холме.
Словно в замедленной съемке, он наблюдал, как Бауэр достает автомат.
«Завтра прилетит вертолет с продовольствием...» — произнес позабытый голос из глубин памяти.
«Я захватил эту высоту и буду ее удерживать, и мне плевать, пусть хоть все вы подохнете здесь...»
«Протяните еще одну проволоку. Мы им покажем, как связываться с армией США!»
— Ложись! — внезапно прервал его размышления чей-то истошный крик, и Римо вместе с рыдающей девушкой на руках бросился на землю.
Сэм стоял, вытянув руки. Вдруг Римо услыхал свист пуль, и индеец свалился на Римо, истекая кровью.
— О Боже! — воскликнул Римо, приходя в себя. — Сэм!
Винты вертолета разрезали воздух. Он плавно поднялся, немного повисел и, быстро набирая скорость, скрылся за горизонтом.
Покончив с солдатами, к ним подошел Чиун и ловко поставил индейца на ноги. У Сэма была почти оторвана рука. Старый кореец быстро перевязал его, использовав вместо бинта шелковую полосу, оторванную от кимоно.
— Будет жить, — наконец сказал он. — Правда, не знаю, сколько именно, но какое-то время уж точно. Но в таком состоянии он вряд ли сможет спуститься с горы, даже если мы его понесем.
Римо, потрясенный, продолжал лежать. Вдруг он смутно почувствовал, что девушка выскользнула у него из рук.
— Он спас нам жизнь, — произнесла Консуэла. — Иначе пули...
— Да, я видел, — сказал Чиун, глядя на раненого индейца. — Я сразу почувствовал, что в нем есть что-то героическое, — с нежностью добавил он.
Губы Уолфши дрогнули в улыбке, и он медленно открыл глаза.
— Я все слышал, — прошептал он. — Может, теперь научите меня приемам Синанджу.
Чиун положил свою прохладную руку Сэму на лоб.
— Сын мой, храбрость, подобная твоей, превыше любого учения.
Римо отвернулся. Он видел лицо врага, этот взгляд чуть не стоил Сэму Уолфши жизни. Это был непростительный грех, и Римо его совершил. Он забыл о Синанджу.
Во всем виноват вертолет, сказал он себе. Проклятый вертолет.
И вдруг он вновь услышал его, угрожающий и неумолимый, этот живущий у него в подсознании звук, который сведет его с ума.
Но нет, это не галлюцинации. Внезапно Консуэла разразилась тирадой по-испански, указывая на восток.
Римо тоже увидел его. Он летел со стороны, противоположной той, куда улетел Бауэр. По мере приближения машины Римо разглядел, что и знаки на нем были другие. Это был полицейский вертолет.
— Карен! — выдохнула Консуэла. — Она, должно быть, успела перед смертью связаться с полицией.
— Ваша белокурая подруга в кабине, — улыбнулся Чиун.
— Какое же должно быть зрение, чтобы видеть на таком расстоянии! — поразилась мексиканка.
— И не спрашивай, — ответил ей Сэм.
Но кореец уже был на ногах.
— Нам надо спешить. Полиция позаботится о лекарстве и месте для тебя, сынок, только ни в коем случае не говори, что я и Римо были с тобой.
С тех пор, как им удалось избежать участи быть заживо погребенными, Чиун превратился для индейца в настоящего героя.
— Просто не могу прийти в себя, — сказал он. — Это ваше Синанджу — самое крутое, что я когда-либо видел. Научите меня, Чиун, хорошо?
— Не оскверняй величайшее из всех боевых искусств желанием иметь с ним что-то общее, — раздраженно ответил Чиун.
Но индеец не сдавался.
— Я даже заплачу вам за уроки, если вы согласитесь. Потом, конечно. Я вроде как возьму у вас взаймы немного информации.
— Искусство Синанджу требует гораздо, большего, чем просто немного информации, о пустая твоя башка, — сказал Чиун, выше поднимая голову. — Хотя в чем-то ты прав: я действительно был на высоте. Держать целого скалу, как держал ее я, — это свидетельство величайшего мастерства и самодисциплины, как физической, так и духовной. Если бы не мое точно рассчитанное дыхание и безупречная координация, мы были бы похоронены заживо.
Он потер ногти о рукав кимоно, придавая им блеск.
— Эй, кажется, это я вас спас, — проворчал Римо.
— Ах да, конечно, — согласился Чиун. — Ты действовал достаточно грамотно — для белого существа.
— Для белого...
— Посмотри на мое кимоно: оно все в лохмотьях. Римо, напомни мне заказать несколько новых, когда мы поедем в Синанджу.
— Вы хотите сказать, что такое место действительно существует? — воскликнул Уолфши, не веря своим ушам. — А можно и мне поехать?
— Конечно, нет, — отрезал Чиун. — Если я привезу тебя с собой, меня просто засмеют. К тому же с тобой мы заблудимся где-нибудь на полпути.
Впервые за все время их знакомства индеец растерялся.
— Но ведь это я обнаружил тропу, ведь так? — спросил он, вконец расстроенный.
— Выше голову, Сэм, — ободрил его Римо. — Синанджу — это далеко не рай на земле.
— Но я хочу увидеть это место. И научиться тому, что умеете вы. Я знаю...
— Давай не будем об этом. Лучше смотри, внимательнее на подъеме.
На зеленой вершине высилась монастырская колокольня. В самом центре обветшавшей внешней стены располагались ворота из грубо отесанных бревен на огромных железных засовах. Хотя когда-то эти стены вмещали святое братство, монастырь больше походил на крепость. Подобное ощущение усиливалось тем, что на стене было расставлено человек двенадцать одетых в черную форму часовых. Стволы их автоматов поблескивали на солнце.
Но там был и кто-то еще. Римо прищурился — приходилось смотреть против света.
— Кажется, там, на стене, женщина.
Маленькая обнаженная фигурка согнулась, обхватив себя руками.
— Да? Где? — спросил Уолфши, тщетно пытаясь что-либо разглядеть.
— Похоже, ее сильно избили, — заметил Чиун. — Скорее всего, это то, что мы ищем.
Из высокой травы донесся тихий стон.
— Попытайся проникнуть в монастырь, — сказал Римо Чиуну. — А ты, Сэм, прячься. Кажется, нас заметили.
Сам он нырнул в густую траву, пытаясь обнаружить, откуда раздался стон, и чуть не задохнулся, увидев Кейнса или, вернее, то, что от него осталось. Неестественно раскинутые руки и ноги были неподвижны; переломанные кости, прорвав черную ткань формы, торчали наружу. Кейнс закашлялся, и изо рта у него хлынула кровь.
— Господи! — прошептал Римо.
— Прости мне, отец небесный, мои грехи, — еле слышно вымолвил Кейнс.
Римо порылся в глубинах памяти, пытаясь найти слова утешения. Он воспитывался в католическом приюте, но не мог припомнить ничего, что облегчило бы смерть этому человеку.
— Он прощает тебя, — произнес Римо.
Он не был набожен, но и ему было трудно поверить, чтобы Бог мог отвернуться от человека в столь плачевном состоянии, в каком находился Кейнс.
— Спасибо, — пробормотал Кейнс, и изо рта у него вытекла струйка крови. — Я сделал это ради Консуэлы.
— Конечно, приятель, я понимаю, — сказал Римо.
— Но Квантрил все равно хочет ее убить.
При звуке этого имени Римо насторожился: уж слишком необычным и слишком знакомым оно ему показалось.
Кейнс, с трудом разлепив губы, проговорил:
— Квантрил — это босс. Богач.
— Майлс Квантрил? Миллионер?
— Он убийца, мистер. Вы должны его остановить. О, Консуэла...
— Не расстраивайся, — сказал Римо.
— Она была так красива.
— Я понимаю. Но тебе сейчас лучше помолчать.
— Я сделал все, что было в моих силах...
Римо склонился над умирающим.
— Этого было достаточно — она осталась жива.
Кейнс улыбнулся, будто увидел что-то вдали, а затем с его губ сорвался тихий гортанный звук, по телу прошла судорога, и он затих. Римо закрыл ему глаза.
Он еще не успел выпрямиться, как у самых его ног разорвалась граната, заставив проделать умопомрачительное сальто.
Он нырнул в заросли молодых сосен. Вдруг прямо возле него просвистела пуля, принеся с собой облачко пыли. Вслед за ней воздух прорезали еще несколько пуль, и с ближайшей сосны во все стороны посыпались щепки. Обнаженная девушка на монастырской стене пропала, а вместо нее появился взвод солдат в черном, подобно паукам, расползшихся по всему периметру зубчатой крыши.
Уворачиваясь от пуль, Римо выглянул в поисках Чиуна. Старый кореец находился уже возле главных ворот, шествуя с важностью и достоинством. За ним крался Сэм, согнувшись в тени хрупкой фигурки.
Старик вызывает огонь на себя, пронеслось у Римо в голове. Все правильно, Римо нужно, чтобы путь был свободен.
Словно стая ворон, на Чиуна с индейцем обрушилась с монастырской стены лавина ручных гранат. Не прилагая никаких усилий, Чиун ловил их прямо в воздухе и легким движением пальца отправлял назад.
Настала очередь Римо. Приготовившись, он изо всех сил рванул к монастырской стене, ощущая сопротивление ветра на губах и лице.
Сверху, с крыши, доносились женские крики, но это были крики страха, а не боли, и раздавались они совсем не там, куда Чиун метал пойманные гранаты.
Старик все учел, подумал Римо. Ближе к стене он уже не бежал, а почти летел. Не сбавляя скорости, он взбежал на стену и по инерции в том же темпе принялся двигаться вверх.
Он мог вскарабкаться по стене и не разбегаясь, но в таком случае требовалось как следует сохранять равновесие, медленно двигаясь по поверхности стены, что сделало бы его удобной мишенью. А при выбранном им способе восхождения солдаты на внешней стороне парапета увидят лишь смутное пятно, Римо же тем временем окажется на крыше. Еще не успев коснуться твердой поверхности, Римо уже вовсю работал руками, костяшками пальцев сломав шеи двух солдат.
Ему даже не надо было ничего видеть. С того момента, как он начал разбег у стен монастыря, все его привычные чувства были блокированы, уступив место ощущению занятого пространства. Он сам и солдаты были предметами, заполнившими это пространство. Все они имели массу, и Римо чувствовал, когда эта масса перемещалась, оказываясь возле него. Он нанес кому-то резкий удар ногой не потому, что услышал крадущуюся походку солдата или звук взводимого курка, но потому, что этот самый солдат вторгся в пространство у него за спиной. Удар пришелся солдату в живот. По тихому хрусту позвонков под ногой Римо понял, что у противника сломан позвоночник.
Без видимого усилия, не задумываясь, он поднял руку — она взметнулась быстрее молнии. Локоть угодил другому охраннику в челюсть, раздался хруст, и голова закрутилась, словно карусель. Римо не переставая работал руками. Постепенно окружающее пространство стало расчищаться, отовсюду слышались горловые хрипы умирающих и быстрая чечетка тяжелых солдатских ботинок по кафельному полу — это смертельно раненые бились в последних конвульсиях.
Тут раздались автоматные очереди, и Римо понял, что преодолел лишь первую линию обороны. Усилием воли заставив глаза смотреть, он разглядел еще одну группу солдат, вооруженных автоматами; они были выстроены по периметру крыши с трех сторон. У четвертой стены, за спиной у Римо, сгрудились в кучу плачущие женщины.
Римо не мог допустить, чтобы солдаты открыли по нему огонь. Сам он мог в крайнем случае увернуться от пуль, но женщины этого сделать не могли.
Тут вперед вышел командир, и автоматчики начали сжимать вокруг Римо кольцо.
— Цельсь! — скомандовал командир.
Солдаты сделали еще один шаг вперед.
В этот самый момент Римо увидел кусочек синей парчи, выглядывавший из-за надвигающейся стены солдат, и понял, что теперь его будет трудно остановить.
Он подпрыгнул, оторвавшись от земли настолько высоко, словно взлетел, а затем начал снижаться, согнувшись пополам и нацелившись ногами точно в грудь командира автоматчиков. Тот вскрикнул, выпустив из рук автомат. Толчок оказался настолько сильным, что командир отлетел к дальней стене, ударился о верхний край зубца, перевернулся в воздухе и полетел со стены головой вниз.
Остальные, удивленные странной траекторией полета своего командира, на какое-то мгновение задержались со стрельбой.
Но этого мгновения оказалось достаточно. В атаку пошел Чиун, огибая каждого солдата и сокрушая все на своем пути. Старец двигался так быстро, что даже Римо был не в состоянии уследить за мельканием его рук и ног. Но по четким, резким звукам он знал, что каждый удар попадает в цель.
Пока Чиун делал свое дело, Римо собрал женщин и незаметно повел их к выходу. Одна была настолько изранена, что не могла идти. Ее длинные черные волосы были в крови, лицо распухло, но все же Римо сумел разглядеть, что она настоящая красавица.
— Так вы и есть Консуэла? — спросил он, бережно поднимая ее с земли.
Девушка кивнула, изо всех сил пытаясь открыть заплывшие от побоев глаза.
— Там, внизу, лежит человек, который вас любил, — начал он, но осекся.
С колокольни донесся звук, который он не мог спутать ни с чем — это был стрекот вертолета.
Забыв, что держит на руках девушку, Римо попытался увидеть, что происходит на колокольне. В большой, выкрашенный ярко-синей краской вертолет садились два человека. Один из них был в гражданском, другой в черной форме, как солдаты, охранявшие монастырь. Гражданский забрался в машину, даже не оглянувшись; второй быстро обернулся назад, отвернулся, затем вдруг словно замер и снова поглядел назад. Он узнал Римо.
И Римо тоже вспомнил это лицо, лицо пыток и смерти, оторванных рук и умирающих детей. Для Римо война имела лицо майора Дика Бауэра.
Внезапно в памяти Римо всколыхнулся вихрь забытых образов и ощущений: зажаренная на вертеле птица — ее белое оперение развевается на поднявшемся перед тропическим ливнем ветерке; подвешенные на проволоке тела, словно вытанцовывающие зловещую джигу в первых утренних лучах; запах разлагающихся, гниющих тел.
С губ его сорвался слабый стон. Сверхчеловеческие рефлексы, выработавшиеся в нем за десять лет работы с Чиуном, куда-то пропали. Для него больше не существовало Синанджу, не существовало ничего, кроме войны и бесконечной, бессмысленной комедии на холме.
Словно в замедленной съемке, он наблюдал, как Бауэр достает автомат.
«Завтра прилетит вертолет с продовольствием...» — произнес позабытый голос из глубин памяти.
«Я захватил эту высоту и буду ее удерживать, и мне плевать, пусть хоть все вы подохнете здесь...»
«Протяните еще одну проволоку. Мы им покажем, как связываться с армией США!»
— Ложись! — внезапно прервал его размышления чей-то истошный крик, и Римо вместе с рыдающей девушкой на руках бросился на землю.
Сэм стоял, вытянув руки. Вдруг Римо услыхал свист пуль, и индеец свалился на Римо, истекая кровью.
— О Боже! — воскликнул Римо, приходя в себя. — Сэм!
Винты вертолета разрезали воздух. Он плавно поднялся, немного повисел и, быстро набирая скорость, скрылся за горизонтом.
Покончив с солдатами, к ним подошел Чиун и ловко поставил индейца на ноги. У Сэма была почти оторвана рука. Старый кореец быстро перевязал его, использовав вместо бинта шелковую полосу, оторванную от кимоно.
— Будет жить, — наконец сказал он. — Правда, не знаю, сколько именно, но какое-то время уж точно. Но в таком состоянии он вряд ли сможет спуститься с горы, даже если мы его понесем.
Римо, потрясенный, продолжал лежать. Вдруг он смутно почувствовал, что девушка выскользнула у него из рук.
— Он спас нам жизнь, — произнесла Консуэла. — Иначе пули...
— Да, я видел, — сказал Чиун, глядя на раненого индейца. — Я сразу почувствовал, что в нем есть что-то героическое, — с нежностью добавил он.
Губы Уолфши дрогнули в улыбке, и он медленно открыл глаза.
— Я все слышал, — прошептал он. — Может, теперь научите меня приемам Синанджу.
Чиун положил свою прохладную руку Сэму на лоб.
— Сын мой, храбрость, подобная твоей, превыше любого учения.
Римо отвернулся. Он видел лицо врага, этот взгляд чуть не стоил Сэму Уолфши жизни. Это был непростительный грех, и Римо его совершил. Он забыл о Синанджу.
Во всем виноват вертолет, сказал он себе. Проклятый вертолет.
И вдруг он вновь услышал его, угрожающий и неумолимый, этот живущий у него в подсознании звук, который сведет его с ума.
Но нет, это не галлюцинации. Внезапно Консуэла разразилась тирадой по-испански, указывая на восток.
Римо тоже увидел его. Он летел со стороны, противоположной той, куда улетел Бауэр. По мере приближения машины Римо разглядел, что и знаки на нем были другие. Это был полицейский вертолет.
— Карен! — выдохнула Консуэла. — Она, должно быть, успела перед смертью связаться с полицией.
— Ваша белокурая подруга в кабине, — улыбнулся Чиун.
— Какое же должно быть зрение, чтобы видеть на таком расстоянии! — поразилась мексиканка.
— И не спрашивай, — ответил ей Сэм.
Но кореец уже был на ногах.
— Нам надо спешить. Полиция позаботится о лекарстве и месте для тебя, сынок, только ни в коем случае не говори, что я и Римо были с тобой.