Началу К.. М. Я. Геллер

      Обратившись к выступлениям участников, опубликованным в «Московской правде», можно было найти причины конфликта, возникшего между Ельциным и его подчиненными. Первый секретарь предупреждал: чистка только еще начинается. Он провозглашал: «Нужны комиссары и политруки перестройки. Смелее идти на замену тех, кто не способен работать с людьми. Подбор, расстановка и воспитание кадров всегда были и останутся главным содержанием партийной работы»54. Ему отвечали упреками в использовании старых методов. Приведенная в «Правде» цитата в отчете «Московской правды» звучала резче:
      [302/303]
      «Думается, что мода на «металл в голосе», умение «вытрясти» должны уступить место высокому интеллекту и культуре, умению слушать и убеждать, глубоко понимать людей»55.
      Следующим актом «Ельциниады» был - в октябре 1987 г. - пленум ЦК: московский секретарь защищался, атакуя Лигачева, который мешал ему полностью очистить аппарат. Темпераментный Ельцин, завуалированно и достаточно ясно, выразил обиду на не поддержавшего его Генерального секретаря. Пленум признал «выступление т. Ельцина на пленуме ЦК политически ошибочным» и решил снять его с поста первого секретаря МК56. Виновник покаялся, в последнем слове признал, что ошибался, подверг себя самокритике.
      Несколько месяцев спустя Борис Ельцин объяснял свое поражение в Москве тем, что «недооценил влияние московской мафии на различные сферы жизни». Сообщив, что было арестовано около 2 тыс. работников Совета, КГБ, милиции и торговли, он так оценил положение в столице: «Там такое срастание, как ведро с грязью». Возможно, лучше всего демонстрирует нравы советской «элиты власти» утверждение Ельцина о том, что его самокритика была вызвана специальными лекарствами. Он рассказал слушателям высшей комсомольской школы: «Я был прикован к постели, приказали через полтора часа быть на пленуме, врачи накачали меня лекарствами. Что в меня вливали?.. Говорю врачам: «Вы нарушили клятву Гиппократа», а они мне: «У нас свой Гиппократ». Я многое не помню»57. Самое замечательное в этом эпизоде - убежденность бывшего кандидата в члены Политбюро, первого секретаря партийного комитета столицы, что использование медицины в политической борьбе - вещь вполне реальная.
      После Пленума ЦК быстро собрался пленум МК, и Ельцин был снят со своего поста, который занял Лев Зайков, член Политбюро и секретарь ЦК. Увольнение Бориса Ельцина Запад единодушно воспринял как удар по Горбачеву. Лондонский «Тайме» писал: «Потеря Борисом
      [303/304]
      Ельциным поста руководителя московской партийной организации подтверждает самые пессимистические оценки относительно лидерства Горбачева»58. «Монд» констатировал: «Предупреждение Генеральному секретарю»59 и «Горбачев выходит ослабленным из дела Ельцина»60. «Интернейшенл Геральд Трибюн» сообщала, что, по мнению западного дипломата, увольнение Ельцина «означает ослабление влияния Горбачева»61. И так далее, и так далее. Дальнейшие события показали, что Генеральный секретарь подтвердил свою силу, укрепился, поставив на место Ельцина, вообразившего, что может влиять на Горбачева. Отобрав у Ельцина пост московского секретаря с легкостью необыкновенной. Горбачев оставил своего бывшего протеже в резерве. Ельцин получил должность вице-министра строительства, остался членом ЦК.
      В июле 1988 г., на XIX партконференции, происходит рукопашная схватка между опальным Ельциным и членом Политбюро, секретарем ЦК Лигачевым, которого все его считают №2. Обращает внимание, что схватка идет на равных, что столкнулись не программы (оба оппонента за перестройку), а люди. Лигачев в качестве главного аргумента бросает: область, в которой я работал, снабжается продуктами питания целиком и полностью за счет собственного производства, причем по хорошему рациону, а ты, Борис, работал 9 лет секретарем обкома и прочно посадил область на талоны62. Ельцин позднее скажет: трибуну XIX партконференции я брал, как Зимний61. Тем не менее, он получил голос, выступил, главное же, стал делегатом конференции. Это отнюдь не было очевидным. Сам Ельцин, выступая в Свердловске, говорил, что давление двух больших уральских заводов «испугало некоторых, и в самый последний день, когда оставалась одна организация, которая выдвигает - это Карелия, я был за час до выборов туда выброшен, как десант, и немедленно избран»64. Рассказ свидетельствует о неплохой организации выборов, которыми занимался секретарь ЦК Разумовский, но не убеждает относительно «испуга некоторых». Скорее можно предполагать, что были сторонники
      [304/305]
      избрания Ельцина делегатом конференции, были противники. Сторонники - на самом высшем уровне - победили.
      В марте 1989 г. разыгрывается очередной акт пьесы. Ельцин выступает на пленуме ЦК, посвященном аграрному вопросу, и - неожиданно - становится объектом атаки. Его обвиняют в бюрократизме (он заставляет ждать в приемной своего министерства члена ЦК) и серьезных политических ошибках. Заседания пленума транслировались по телевидению почти целиком. Были выпущены эпизоды, связанные с Ельциным. В том числе великолепный диалог: Горбачев - Ельцин. После обвинений, адресованных бывшему московскому секретарю, его вызвал на трибуну Горбачев. Участник пленума уральский рабочий Н. Бухарин рассказывает об этом в интервью для «Нижнетагильского рабочего»: «Борис Николаевич, честно скажите, вы за многопартийную систему?» В это время Е. К. Лигачев встал, махнул рукой и вышел. А Ельцин ответил: «Я просто за то, чтобы люди высказались по этому вопросу». Тогда Михаил Сергеевич зачитал выдержки из стенограммы предвыборного собрания в Институте марксизма-ленинизма, свидетельствовавшие, что в этом ответе Ельцина нет полной искренности. «Вы какую-то связь имеете с демократическим союзом?» - спросил Горбачев. «Никакой», - ответил Ельцин. «Как же так получилось, что товарищ Тихомиров час ждал вас у вас в приемной?» - «Мне поздно доложили», - ответил Ельцин. «Эти люди, которые поздно доложили, еще работают в Госстрое?» - допытывался Горбачев»65.
      Тон разговора, прокурорская резкость Генерального секретаря и покорность вызванного «на ковер» бывшего московского секретаря отлично иллюстрируют отношения между партийными товарищами на самом «верху» и дают представления о характере протагонистов.
      Выдвинутый кандидатом на съезд народных депутатов от множества избирательных округов, Борис Ельцин выбрал - столицу. Он объяснял своим землякам, что «сердцем и душой» он хотел бы баллотироваться в Свердловске,
      [305/306]
      «но политически для меня важнее Москва»66. Предвыборная кампания Бориса Ельцина поражала размахом, участием в ней радикально противоположных течений («Память» и Демократический союз звали голосовать за бывшего московского секретаря), широким использованием визуальных средств. В условиях полного государственного контроля над типографиями могли вызвать недоумение тысячи плакатов (1м на 1м), украсивших Москву. Не отличающийся красноречием, бледно выглядящий по телевидению, Борис Ельцин одержал триумф на выборах в столице СССР - 92% голосующих отдали ему свои бюллетени.
      Чудеса продолжались и на съезде. Популярнейший депутат Москвы не был избран в Верховный совет - новый центр власти. Но никому не известный провинциальный депутат уступил Борису Ельцину свое место. В июле 1989 г., когда сформировалась Межрегиональная группа народных депутатов, объединившая сторонников «перестройки», ратующих за более быструю и последовательную ее реализацию и претендующих на роль лояльной оппозиции, в состав ее коллективного руководства рядом с А. Сахаровым, историком Ю. Афанасьевым, экономистом Г. Поповым, эстонским академиком Э. Палмом избран и Борис Ельцин. Единственный профессиональный политический деятель, бесспорно самый популярный депутат, борец против привилегий номенклатуры, Борис Ельцин имеет все шансы стать «альтернативным лидером». Бесспорный успех на выборах в народные депутаты РСФСР укрепил его позицию.
      В Свердловске Ельцин жаловался на то, что начинают «спекулировать: выставлять меня какой-то альтернативной фигурой товарищу Горбачеву». Протестуя против подобных спекуляций, утверждая: «ни в коем случае», популярнейший народный депутат заявил: «В стратегических вопросах, в вопросах внешней политики и внутренней я полностью поддерживаю товарища Горбачева и не собираюсь ни в коем случае противопоставлять себя ему»67. Хорошо известно, что такого рода заявления
      [306/307]
      делаются только в том случае, если есть желание «противопоставлять себя ему».
      Рассказывая о своей роли в «перестройке», бывший московский секретарь замечает: «Мне кажется, если бы у Горбачева не было Ельцина, ему пришлось бы его выдумать»68. Приехав в апреле 1990 г. в Свердловск, президент Горбачев отвечал на вопросы уральских рабочих об их любимце Борисе Ельцине. Напомнив, что это он вызвал Ельцина в Москву и поддерживал его, президент констатировал, что сегодня «потенциал Ельцина как политического деятеля все же невелик… Программа и выступления его мне известны… Это как старая заигранная пластинка, набор тезисов: руководство доживает свой срок, оно исчерпало себя, оторвалось от народа и так далее и тому подобное». Горбачев подвел итоги: «Борис Николаевич спекулирует на трудностях, на социально-экономической напряженности… Я думаю, Борис Николаевич увлекся и никак не может свернуть с этой деструктивной колеи»69.
      Егор Лигачев и Борис Ельцин - два крайних фланга «перестройки» в аппарате партии, позволявшие Генсеку держаться в центре. Лигачев возражал против отрицания всего советского прошлого против превращения партийных кадров в мишень для критики, считает, что колхозы и совхозы должны остаться основной формой ведения сельского хозяйства в СССР, он против отмены принципа демократического централизма в партии. Борис Ельцин настаивал на необходимости прежде всего удовлетворить материальные нужды населения путем, в частности, экспроприации «богачей». Анатолий Стреляный говорит о «детском социализме Ельцина»70. Несомненно - это популистский социализм.
      29 мая 1990 г. Борис Ельцин был избран председателем Верховного Совета РСФСР. Ход выборов - кандидатура, выдвинутая против Ельцина, была сначала снята, затем вновь представлена - позволяет предполагать закулисные переговоры и сделки. Борис Ельцин, выдвинувший «левую» платформу, обещал включить в свой «кабинет» представителей «консерваторов». Еще раз избрание бывшего
      [307/308]
      московского секретаря произошло в последнюю минуту, возможно, не без согласия главного «противника».
      Личная неприязнь между двумя наиболее известными деятелями «перестройки» не мешает их вероятному сотрудничеству. Горбачев сохранил - после выборов Ельцина - возможность лавировать между двумя оформившимися платформами. Он может ссылаться на опасность «слева» (со стороны Ельцина), добиваясь поддержки «правых», и на - опасность «справа», требуя поддержки «левых». Комментаторы, представившие победу Ельцина как поражение Горбачева, настаивали на том, что появилась наконец альтернатива отцу «перестройки». Это - несомненный факт. Но, во-первых, Горбачев обеспечил себе пост президента СССР на ближайшие пять лет. Легальным путем замена Горбачева «русским царем», как окрестили некоторые западные газеты нового председателя Верховного совета РСФСР, представляется в ближайшее время невозможной. Во-вторых, Горбачев построил свою тактику власти на поддержке Запада: популярность на Западе стала важнейшим источником его силы в стране. Ельцин, наоборот, строит свою тактику на популярности в стране. Генеральный секретарь и президент рассчитывает, что популярность за рубежом вернется домой. Его потенциальный конкурент считает, что популярность дома даст ему - затем - авторитет за рубежом.
      Визит Бориса Ельцина в США не был удачным. В правительственных кругах о нем говорили: «Легковес, демагог, клоун, болтун». Президент Буш, уделивший визитеру одну минуту, отозвался о нем: «Веселый парень»71. Этот относительный неуспех Ельцина, несомненно, учитывается Горбачевым. Исторический опыт, однако, показал, что Запад всегда принимает и начинает любить советского лидера, когда он обретает подлинную силу.
      Присмотревшись к высказываниям лидеров «правого» и «левого» крыла, нетрудно обнаружить, что они, во-первых, не составляют связной программы, а во-вторых, что они мало чем отличаются от взглядов Горбачева, если их рассматривать на протяжении минувших пяти лет. Генеральный
      [308/309]
      секретарь-президент высказывал их, отказывался, возвращался, снова отказывался и так далее. Противники Горбачева - политические деятели, которые повторяют его взгляды в тот момент, когда он от них ушел. Спор идет между теми, кто считает, что динозавр сталинской эпохи, подтвердивший свое превосходство в годы превращения России в индустриальную державу в годы войны, остается могучей силой сегодня и во веки веков, и теми, кто настаивает на необходимости создания кентавра путем прищепления допотопному зверю элементов рыночной экономики и демократических нравов. Наука свидетельствует: динозавры существовали, были самыми могучими существами на земле и - по неясным причинам - исчезли. Наука свидетельствует, что кентавры существовали только в фантазии, в мифах.
      Лавирование между давно исчезнувшими чудовищами и никогда не существовавшими зверями - политика Михаила Горбачева.

Г. ЩИТ И МЕЧ

      Без такого учреждения власть трудящихся существовать не может.
      Ленин (23.12.1921)
 
      Вождь советского государства, говоря о «таком учреждении», имел в виду ВЧК, политическую полицию, созданную им через несколько дней после захвата власти. Ленин говорил о необходимости ВЧК в тот момент, когда уже начался самый «либеральный» период советской истории - эпоха нэпа. И предупреждал, что без «учреждения» не обойтись, «пока будут существовать на свете эксплуататоры…»72
      Все повороты советской политики обязательно находили свое отражение в зеркале «органов». Изменения «генеральной линии» выражались прежде всего переменами наименования. В феврале 1922 г. был принят декрет, «упразднявший»
      [309/310]
      ВЧК и его комитеты. Решение советского правительства было встречено с восторгом, прежде всего на Западе, где его приняли как свидетельство коренного изменения советской системы. Все функции ВЧК были переданы Государственному политическому управлению, ГПУ. Очень скоро эта аббревиатура - ГПУ или ОГПУ - стала вызывать такой же страх, как и прежняя - ЧК, ВЧК. В этом не было ничего удивительного: название изменилось, но все функции сохранились, многие расширились, преемственность подчеркивали неизменный председатель - Дзержинский и эмблема: щит и меч. В 1934 г., когда Сталин начал готовить «большую чистку страны», снова переменилось название - теперь ужас стали вызывать буквы - НКВД, затем - МГБ. После смерти Сталина министерство госбезопасности было превращено в Комитет. Сначала «при» Совете министров, затем, когда страсть к разоблачению «культа личности» Сталина начала проходить - КГБ Совета министров.
      В эпоху Брежнева идет процесс сращивания аппаратов ЦК и КГБ. Юрий Андропов из ЦК идет в КГБ, затем возвращается - в новом качестве в ЦК. Тот же путь проделывает Виктор Чебриков. Владимир Крючков, возглавивший КГБ в октябре 1988 г., гордится своей идеальной биографией сегодняшнего советского руководителя: юридическое образование, работа следователем, прокурором, потом дипломатическая школа, в 1956 г. - советское посольство в Будапеште (когда послом был Андропов), затем - аппарат ЦК и переход в КГБ, где он 14 лет возглавлял советскую разведку. Его можно назвать профессиональным полицейским. В действительности он профессиональный партработник.
      ВЧК была политической полицией Ленина. Под разными названиями она оставалась такой при Сталине и следующих секретарях. Генеральный секретарь осуществляет личный контроль за деятельностью КГБ. Свержение Хрущева убедительно подтвердило (если в этом была нужда), что ослабление контроля грозит Первому непоправимой катастрофой. Многочисленные свидетельства, появившиеся
      [310/311]
      в печати, разнясь в деталях, говорят одно: заговор против Хрущева был подготовлен его ближайшими соратниками, прежде всего Брежневым, но удался он только потому, что руководство КГБ стало на сторону заговорщиков.
      Каждый генеральный секретарь, утверждая свою власть, уделял особое внимание КГБ: тщательно выбирал председателя, вводил или не вводил его, в зависимости от своих политических целей, в Политбюро, усиливал или уменьшал интенсивность пропаганды «органов». Проблема политической полиции осложняется в периоды «либерализации» системы. Так было в годы нэпа, так было в послесталинскую эпоху - в хрущевскую эру. На каждом из «либеральных» поворотов встает вопрос: каким образом сочетать укрепление «органов», жизненно необходимых - по утверждению Ленина - власти, и изображение их внутри и вне страны изменившимися, гуманными защитниками прав и достоинства граждан.
      Особенно остро стал этот вопрос в эпоху «гласности». Впервые об этом было сказано публично: как сочетать «гласность», разрешение говорить открыто о важнейших проблемах, и врожденную секретность политической полиции? Ответ был простой: необходимо изменить «имидж» КГБ. Представить Комитет учреждением, которое использует меч только для борьбы с подлинными врагами, главным образом внешними, а щит - только для охраны советских людей от зла, рожденного тлетворным влиянием Запада. «В настоящее время, - подчеркнул тогдашний председатель КГБ Чебриков, выступая по случаю 110-й годовщины святого патрона «органов» Дзержинского, - органы безопасности видят одну из главных своих задач в том, чтобы способствовать успешному развитию процессов перестройки в нашей стране»73. Офицеры КГБ объясняли задержанным демонстрантам: «Гласность - поручена нам!»
      Изменить образ «органов» мешало прошлое. Разоблачение «сталинизма», ставшее государственной политикой, Дало возможность раскрыть следы некоторых преступлений
      [311/312]
      – их размеры превосходят почти все, что было известно в этом веке. Могилы в лесу под Минском, в Куропатах, где в 1937 -1941 гг. было расстреляно 250-300 тыс. человек, могилы в Быковне, под Киевом, в Виннице, захоронения жертв НКВД на Донском, Калитниковском, Рогожском кладбищах в Москве, под городом Колпашевым в Томской области и во множестве других мест, реабилитации узников сталинских лагерей - подтвердили все, что знали и о чем боялись узнать советские люди. Писатель Алесь Адамович удивлялся, что Роберт Конквест, английский историк, исследовавший «Большой террор» и крестьянский геноцид на Украине в начале 30-х годов, «всегда занижает цифры репрессированных». Адамович объясняет это тем, что западный историк (которого западные коллеги всегда упрекали в преувеличении числа жертв) «просто не в состоянии поверить в истинный масштаб этих чудовищных цифр, поверить, что собственное правительство могло так истреблять народ». Писатель гордится: «А мы сегодня называем цифры еще более страшные и делаем это смело, решительно»74.
      Советские историки еще не действуют «смело и решительно». Но открыто многое о преступлениях «органов». Они стараются обелить себя тем, что «около 20 тыс. чекистов» пало жертвой сталинских репрессий (это, действительно, имело место при смене одной группы палачей другой), что славные советские чекисты занимались не только истреблением собственного народа, но вели разведывательную работу на Западе, предохраняя страну от неожиданного нападения врага. Реабилитированы многие советские агенты за границей, погибшие либо дома, после вызова Центра, либо ставшие жертвами знаменитых «летучих отрядов» НКВД, ликвидировавших тех, кто осуждал Сталина. Неожиданно объявлены героями советских «органов» Игнаций Рейс, убитый под Женевой в 1937 г., Вальтер Кривицкий, один из руководителей советской разведки в Западной Европе, убитый в Вашингтоне в 1941 г. Опубликованы их письма, взятые из западных изданий, в которых осуждается Сталин и восхваляется Ленин. Прославляется
      [312/313]
      деятельность Рихарда Зорге, Кима Филби и других советских шпионов, ставших известными в последние десятилетия.
      В 1987 г. было издано 235 книг, выпущено на экраны 10 полнометражных художественных и документальных фильмов, 40 короткометражных кино- и телефильмов, опубликовано семь с половиной тысяч статей - «на чекистские темы», как сообщил Виктор Чебриков75. Ежегодно наиболее удачным книгам и фильмам вручается «премия КГБ СССР».
      При выведении баланса - с одной стороны, «были допущены серьезные нарушения ленинских принципов», с другой стороны, героическая деятельность чекистов за рубежами - тщательно обходится вопрос об ответственности. В одном лишь случае правительственная комиссия расследовала массовые расстрелы советских граждан - в Куропатах. В результате было сильно сокращено число жертв, главное же, было объявлено, что «в архивах министерства юстиции, КГБ, МВД и прокуратуры Белоруссии, союзных органов материалов и документов, относящихся к событиям в Куропатах, не обнаружено». Все выявленные лица, причастные к расстрелам, сообщает Комиссия, были позже расстреляны. И приводится 4 имени76. Возможно, и они включены в общее число чекистов - жертв Сталина.
      Французский журналист, сотрудник «Юманите», Алэн Гэрэн, беседовавший с работниками КГБ, рассказал: «…наши встречи проходили очень мило, хотя они несколько схематизируют историю. Говорят, что до Ягоды были настоящие чекисты… потом наступил черный период… а вот теперь, начиная с Андропова, мы вновь гордо носим звание чекистов…» От себя французский журналист добавил: «Дзержинский и Андропов - это личности, которые вызывают большую симпатию»77. Алэн Гэрэн точно передал схему официальной истории «органов»: до начала 30-х годов - все замечательно, затем - «ошибки», «искажения ленинских концепций», а с 1967 г., когда главой КГБ становится Андропов, снова все отлично. В такой хронологии есть некоторое несовпадение с официальной историей
      [313/314]
      страны: Андропов руководил «органами» в осуждаемую эпоху «застоя». Важнее логики - нужда в положительном шефе политической полиции. Андропов, вызывающий такую симпатию французского журналиста, очень подходит для этой роли, ибо ввел новые методы в борьбе с врагами - психиатрические лечебницы для «диссидентов», изгнание из страны. Кроме того - птенцами андроповского гнезда являются и Чебриков, и нынешний председатель КГБ Крючков.
      Наследником Андропова-генерального секретаря представляют нынешнего Генерального секретаря. Это обстоятельство, в условиях «гласности» и острой борьбы за власть, становится поводом для разоблачений «симпатичного» Андропова. Владимир Семичастный, руководивший КГБ в 1961-1967 гг., чрезвычайно критически относится к своему преемнику. «Я говорю со знанием дела», - подчеркивает Семичастный, настаивая, что Андропов не мог не знать об узбекской «мафии», об уголовной деятельности министра внутренних дел Щелокова, друга Брежнева.» Если председатель КГБ не смог набраться смелости и прийти к Генеральному секретарю или в Политбюро доложить об остановке, которая складывается, то зачем такой председатель КГБ?» Семичастный справедливо считает, что хотя «Андропов - человек культурный и все прочее… он должен был по-своему отвечать за то, что происходило»78. Полковник КГБ в отставке Я. Карпович, каясь в «мерзких», по его выражению, делах, вспоминает о разгроме выставки художников-абстракционистов бульдозерами, о преследовании Солженицына, Сахарова и других акциях КГБ, проводимых под началом Андропова79. Партийный функционер П. Родионов, признавая, что Андропов на своем посту «много делал для улучшения деятельности КГБ», глубоко сожалеет, что «именно тогда началась в стране «охота на ведьм», усиленно создавался образ врага, применялись непомерно суровые методы борьбы против инакомыслящей интеллигенции»80.
      Одной из главных сенсаций съезда народных депутатов стало выступление писателя, бывшего олимпийского чемпиона
      [314/315]
      по тяжелой атлетике Юрия Власова. Впервые публично было сказано: «КГБ - это не служба, а настоящая подпольная империя, которая еще не выдала свои тайны, разве только открытые могилы. И, несмотря на такое прошлое, эта служба сохраняет свое особое, исключительное положение». Юрий Власов говорит главное: «Она (эта служба. - М. Г.) самая мощная из всех существующих оружий аппарата. И по эффективности, и по безотказности ей нет равных»81.
      Внимание москвичей и гостей столицы не может не привлечь комплекс новых зданий, в которых размещаются бесчисленные службы КГБ, «комплекс зданий, таких необъяснимо монументально громадных, как бы свидетельствующих, кому в действительности принадлежит власть в стране»82. По закону Паркинсона, учреждение расширяется, чтобы занять все имеющееся пространство. До сих пор для КГБ этим пространством является вся страна и все то, что лежит за ее границами.