Царевич обернулся и что-то быстро сказал Спруту. Тот погрузился в воду
и, тут же вынырнув, протянул юноше переливчатый шнур зеленой водоросли.
- Нет ничего проще, чем спасти Остроклюва, - сказал царевич. - Мы
повяжем ему "галстук гостя", и он сможет превратиться в любую рыбу, в какую
захочет. Он может стать доброй покладистой Камбалой, стремительным Угрем,
глазастым Окунем...
- Я хочу быть самим собой, - покачал головой Остроклюв. - Можно, я
останусь аистом? Или, если угодно, рыбой-аистом?
- Такой рыбы у нас нет, - задумчиво сказал Капелька. - Но почему бы и
не быть? Есть же морской кот, морской петух, морская ласточка...
- А он будет морским аистом! - звонко подхватила Смешинка, и все
развеселились.
Царевич обвил длинную шею Остроклюва шелковистой водорослью и завязал
замысловатый узел.
Смешинка вошла в волны, взяла у принца волшебный перстень и надела его
на палец. Цветочные лепестки платьица осыпались к ее ногам, но чудным
перламутром заблестел новый наряд. В тот же миг луч солнца упал на ее лицо,
но она уже была вне чар злой колдуньи.
Не сводя глаз с нежно порозовевшего лица девочки, Капелька взял ее за
руку и подвел к карете. За ними важно шагал аист Остроклюв.
На передке кареты сидела рыба Четырехглазка и правила девятью пестрыми
Крылатками, запряженными цугом. Справа и слева от кареты, в которой ехали
девочка Смешинка, царевич и Остроклюв, стремительно неслись шесть Каракатиц.
Пыхтя, поспешал следом Спрут Лупибей. Оглядываясь на него, девочка не могла
удержаться от улыбки. Царевич с гордостью показывал Смешинке красоты
подводного царства.
Раковина словно парила в лазоревой воде высоко над равниной. Кое-где
виднелись островки водорослей, груды камней или одинокий затонувший корабль,
облепленный ракушками. Потом показались уступы, и на террасах расцвели алые
ветви кораллов, зеленые кактусы губок, причудливые розовые воротники актиний
и пушистые шары морских ежей. Разноцветные звезды самых диковинных форм
виднелись там и сям. Пышные медузы будто висели в воде, как большие
удивительные белые цветы.
Крылатки взмахивали широкими алыми плавниками, словно крылышками, и
быстро несли карету вперед. Царевич протянул руку:
- Смотрите, вот он - Коралловый город!
Вдалеке сквозь синий туман сияли белые колонны и исчезали вверху в
ослепительном блеске волн, будто вызолоченных изнутри.
По знаку Лупибея две Каракатицы отделились от процессии и умчались по
направлению к городу. Через мгновение после того, как они скрылись из виду,
донесся сильный гул.
- Пушка извещает о нашем прибытии! - крикнул царевич.
Вскоре город стал ясно виден, и Смешинка улыбнулась от восхищения: он
был прекрасен, этот Коралловый город. Внизу, там, где коралловые стены
скрывались во тьме глубин, шла широкая черная полоса. Выше она имела
фиолетовый оттенок, затем разливалась синими и голубыми озерам, а оттуда
поднимались ветвистые зеленые и изумрудные фонтаны, увенчанные ярко-желтыми
и огненными сполохами... Снежно-белые колонны на стенах, казалось, были
выточены из застывшей пены - вот-вот заколышутся и растают.
- Как чудесно! - захлопала в ладоши Смешинка. - Жить в этом городе -
это же великое счастье!
У черного подножия стены что-то зашевелилось, какие-то сгустки
всплывали со дна и приближались к карете. Потом они выстроились правильными
рядами и оказались стражниками - Спрутами. На выпуклой большой голове
каждого красовалась каска с причудливым серебряным украшением, туловище было
перепоясано широким ремнем из ламинарии - морской капусты. Сбоку висел
громадный водяной пистолет. В каждом из семи щупальцев стражник держал
дубинку, и только восьмое было свободно и поднесено к каске для приветствия.
Из-под каски смотрели выпученные водянистые глаза.
Четырехглазка взмахнул длиннющим бичом, и Крылатки еще быстрее
понеслись мимо вытянувшихся стражников. Каракатицы заняли свои места в
эскорте кареты, лениво шевеля щупальцами с изогнутыми крючьями.
Вот и вход в город - широкие ворота, распахнутые настежь. За ними -
пестрая толпа. Указав на нее, царевич сказал:
- Жители города вышли встречать нас. Как только карета показалась в
воротах, неистово грянули барабаны. Смешинка на миг зажмурилась и от обилия
ярких красок и от громких звуков. А потом раскрыла глаза широко-широко!
Сразу же от ворот справа и слева она увидела массы и массы подводного
народа. Каких только рыб и морских животных здесь не было! Могучие Чавычи и
Белухи молча пялили глаза на процессию, выделяясь в толпе, как большие дубы
в лесу. Серая Треска, острорылые Осетры, серебристые Лососи, зябкие
блестящие Гольцы, толстые морские Караси-Ласкири. Плотно, одна к одной,
толклись Сардины, Кильки, Селедки. Приплясывала от любопытства изящная
Корюшка, изумрудно поблескивала Зеленушка. Бычки упрямо протискивали вперед
лобастые головы. Топырили колючие иглы Колюшки и Ерши, лезли прямо по спинам
морские Коньки и Креветки.
Смешинка глянула вниз, и ей показалось, что под каретой проплывает
дорога, вымощенная булыжником. Но когда она присмотрелась, то поняла: это
были плоские тела Камбал и Палтусов. Они лежали внизу, потому что так им
было удобней наблюдать процессию. И их совсем нельзя было бы отличить от
камней-булыжников, если бы не глаза, сверкавшие на этой живой дороге.
Изо всех сил барабанили Крокеры и Барабанщики. Скаты ухали, Сциены
пищали, урчали и мычали, Караси крякали, Ставриды лаяли, Кильки гудели,
Треска тихо чирикала. Там и сям свистели Свистульки. А снизу несся
торжественный, будто колокольный звон - то показывали свое искусство Камбалы
и Палтусы.
Царевич стоял в карете, подняв руки вверх, и приветствовал всех.
Время от времени из толпы встречающих вылетала цветная веточка коралла
и падала на плотную ленту Камбал, не долетев до кареты.
Спруты бдительно следили за порядком, подравнивали ряды морских жителей
и, покрикивая: "Не напирать! Не напирать!" - пускали в ход свои дубинки.
Стражников было много, и они стояли друг от друга на расстоянии протянутого
Щупальца - так, чтобы никто не мог выбраться из толпы. Как только кто-нибудь
чрезмерно любопытный высовывался из толпы, увесистая дубинка тотчас
опускалась - и несчастный с писком исчезал.
Вдруг впереди заволновались. Прорвав кольцо Спрутов, на дорогу
выскочила серая встопорщенная рыбка и неистово заорала:
- Воры! Спруты-эксплуататоры! Дармоеды! Всех вас на чистую воду нужно
вывести!
Звуки музыки смолкли. Толпа глухо загудела.
- Долой Лупибея и его стражников! - еще громче крикнул бунтарь.
К нему бросилось несколько Спрутов, но толпа качнулась и обрушилась на
них. Со дна поднялась муть, закипела вокруг дерущихся. Раздалось кряканье,
визг и глухие удары.
- Кто это? - спросила Смешинка.
- Бунтарь Ерш, - процедил Лупибей. - Известный мутильщик воды. Ну, ему
сейчас зададут!
Из мутного клубка вырвалась рыбка-забияка и припустила во всю прыть
вдоль улицы.
- Вот он! - рявкнул, бросаясь вперед, Лупибей! - Держи его! Хватай за
жабры!
Он несколько раз оглушительно выпалил из пистолета. Но Ерш ловко
воспользовался паникой. Он нырнул в толпу - и был таков.
Кучер Четырехглазка щелкнул кнутом, и приостановившиеся было Крылатки
рванули вперед. Опять мерно загудели барабаны Крокеров.
Смешинка хлопнула в ладоши:
- Сбежал! Вот молодец!
Спрут Лупибей, отдуваясь, хмуро посмотрел на нее.
Девочку Смешинку и Остроклюва поселили в нижнем этаже Голубого дворца -
самого большого дворца Кораллового города. Царевич жил в верхнем этаже.
Вокруг дворца была выставлена усиленная охрана. Каждый раз, когда Смешинка
выглядывала в узкие высокие оконца, забранные прозрачными створками раковин
плакун, она видела блестящие черные каски Спрутов. Они день и ночь топтались
внизу.
На следующий вечер во дворце был устроен бал. В просторном зале на
стенах висели ярко сиявшие звезды Офиуры, в воде плавали светящиеся Медузы,
к потолку были подвешены окутанные красными облачками света Креветки, в
углах зала колыхались чудные и пышные Морские Перья, горевшие слабым чистым
огнем. Каракатицы курсировали взад и вперед по залу, наблюдая за темными
окнами.
Царевич подошел к Смешинке и церемонно поклонился ей, приглашая на
танец. Она улыбнулась, подала руку, и оба вышли на середину зала. Тотчас
заиграл скрытый оркестр. Краб Дромия, стоявший на балконе, приподнимаясь на
тоненьких ножках, взмахнул клешнями. Медузы запели пронзительными голосами.
Смешинка, выждав такт, положила руку на плечо царевичу Капельке и...
все закружилось в ее глазах. Тотчас важные надутые Пузанки, стоявшие у стен
зала, приблизились к стайке Плотвичек-Гимнасток и пригласили их танцевать.
Плотвичкам явно не хотелось танцевать с Пузанками, но они, видимо, уже
привыкли к этому. Пары закружились. Пузанки кряхтели и пыхтели. Плотвички
сочувственно улыбались друг другу, когда пары встречались в танце.
Вдоль стен стояли Спруты в форменной фиолетовой окраске. Мимо них
прохаживался начальник стражи Лупибей, и при его приближении Спруты меняли
окраску на подобострастно-желтую. А когда, кружась в танце, подплывал к ним
царевич Капелька, Спруты подхалимски повторяли цвета его одеяния - голубой и
серебряный. Смешинку это очень веселило.
- А почему начальника стражи так странно зовут - Лупи-бей? - спросила
она.
- Потому что он чаще всего употребляет эти слова, - ответил царевич и
продолжал: - Это имя пожаловал ему мой отец, владыка океана, Великий
Треххвост.
- Великий Треххвост? - повторила удивленно Смешинка. - Разве у него три
хвоста?
- Да! У него три хвоста, что свидетельствует о царском происхождении.
Не зря он называется Великим Треххвостом.
Они проплыли мимо двери в соседний, меньший зал. Там стояли накрытые
столы, вокруг которых толклись Ротаны и Горлачи. Гости торопливо пожирали
угощения. Под столами шныряли морские Собачки и хватали падавшие со стола
куски.
- А где же он, твой отец? Почему его нет на балу?
- Он живет не здесь, а далеко отсюда, в неприступном замке. Потом мы
поедем к нему в гости.
- Хорошо, - кивнула Смешинка.
В распахнутые окна дворца время от времени заглядывали любопытные
жители города, но бдительные Спруты с бранью набрасывались на них. Аист
Остроклюв стоял неподалеку и внимательно наблюдал за действиями Спрутов.
- Скажите, - обратился он к Плотвичке-Гимнастке, пританцовывавшей под
музыку, - что делают с теми, кого хватает стража?
- Вы разве не знаете? - удивилась Плотвичка-Гимнастка, прихорашиваясь.
- Их отправляют в морские пещеры.
- А потом?
- Потом? - Гимнастка задумалась. - Потом... я не знаю. И никто не
знает.
- То есть они уже не возвращаются, - сказал Остроклюв. - Значит...
Плотвичка-Гимнастка испуганно вздрогнула. Остроклюв проследил за ее
взглядом и увидел: неподалеку высунулись чьи-то глаза на стебельках. Они
пристально уставились на них.
- Тс-с! Это Дракончик-шпиончик, - зашептала Плотвичка-Гимнастка. - Вас
могут услышать, и тогда не миновать вам морских пещер за такие речи... Уйдем
отсюда. - Но к ним уже приближался начальник стражи.
- О чем беседуем с милой дамой? - осклабился он. Плотвичка-Гимнастка,
онемев от ужаса, молчала. Но Остроклюв невозмутимо ответил:
- О музыке.
И поклонившись со старомодной учтивостью, пригласил Плотвичку-Гимнастку
на танец. Пара закружилась в упоении и вскоре оказалась рядом с царевичем и
Смешинкой, поглощенными танцем и беседой под тончайшую мелодию скрипки,
которую выводил в полной тишине краб Дромия. Они сделали несколько па и
взмыли под потолок в красноватый сумрак, где мерцали глубоководные Креветки.
Смешинка была так прекрасна в дивном свете, что царевич не удержался и робко
поцеловал ее.
- Ты мне очень нравишься! - шепнул он.
Девочка в ответ весело засмеялась.
Музыка смолкла. Царевич подвел Смешинку к распахнутому окну, в которое
вливалась ночная свежесть, а сам направился к музыкантам, чтобы заказать
новый танец. Девочка задумчиво смотрела на огни Кораллового города.
Вдруг в окне одна за другой показались три чумазые мордашки. Они с
удивлением уставились на Смешинку и молча таращили глаза.
- Кто вы? - улыбнулась девочка.
- Не скажем, - пробасила средняя мордашка, побольше. - И не
спрашивай...
- Почему?
- Потому что нас Лупибей ищет, - простодушно пояснила другая мордашка.
А третья с шумом вздохнула:
- Ой, как вкусно пахнет!
Смешинка оглянулась.
- Подождите! Сейчас я принесу вам что-нибудь поесть. Вы, наверное,
голодны?
- Конечно! - сказала простодушная мордашка.
- Ну, тогда я накормлю вас!
Та, что посерьезнее, насупилась:
- Ага, а если ты нас выдашь? Скажешь Лупибею или какому-нибудь Спруту,
что мы здесь?
- Ни за что не скажу! - загорячилась Смешинка. - Честное слово!
- Честное слово? - переспросила серьезная. - А что это такое?
- Это... честное слово, - растерялась девочка. - Ну, как вам объяснить?
Честное слово говорят тогда, когда не хотят совершать плохих поступков: ни
выдавать, ни красть, ни обманывать.
- Вот здорово! - воскликнула наивная мордашка. - Честное слово! Какое
же оно хорошее, честное слово. А нельзя ли... всех научить этому честному
слову?
- Нет, нельзя, - грустно сказала Смешинка. - Честное слово могут
говорить только честные.
- Значит, ты говоришь нам честное слово? - переспросила серьезная.
- Да, да! Честное слово!
- Ну, тогда иди. Мы подождем.
Смешинка выбежала в соседний зал и посмотрела на столы - там было уже
пусто. В темном углу три Собачки дрались из-за объедков.
Она остановилась в нерешительности, и тут ее заметил толстый буфетчик
Маслюк, который раньше уже видел девочку с царевичем.
- Что прикажете, дорогая гостья? Хотите покушать?
- Но я вижу, что уже ничего нет... - повела рукой Смешинка.
- Для вас все будет! - многозначительно просипел Маслюк.
Он нырнул под стойку и вынырнул с другого ее конца, нагруженный
раковинами с икрой, салатами и белым съедобным илом. Дравшиеся в углу
Собачки замерли и, разинув рты, смотрели, как девочка берет у буфетчика
лакомые кушанья.
- Всегда обращайтесь ко мне, - шептал Маслюк, елозя брюхом по стойке. -
Для вас, для царевича я на все готов! Так и скажите ему...
- Хорошо, скажу, - пообещала Смешинка и, проходя мимо Собачек, бросила
им три раковины. Они взвыли от восторга и кинулись было драться, но увидели,
что каждой достанется по раковине, и принялись пожирать содержимое, ворча
друг на друга.
Дойдя до окна. Смешинка остановилась: загадочных незнакомцев нигде не
было видно. Однако они тут же появились: наверное, наблюдали за окном
откуда-то из укрытия.
- Не поверили моему честному слову? - упрекнула их Смешинка.
- Поверили, - ответила серьезная мордашка. - Но мы не знали еще,
насколько можно верить, вот и спрятались.
Они быстро разделили яства и стали уплетать их, дружелюбно угощая друг
друга самыми лакомыми кусочками. Из другого зала донеслись вой и визг - то
снова подрались Собачки.
Но тут Смешинка услышала тяжелое пыхтение и постукивание.
- Ой, сюда идет Лупибей! - воскликнула она. Незнакомцы мгновенно
исчезли в темноте.
- Спасибо, девочка! - донеслось издали. Подошел начальник стражи.
- С кем это ты беседуешь, дорогая гостья? - спросил он, шаря глазами по
темным закоулкам за окном.
- Ни с кем, - пожала плечами Смешинка. - Просто так стою.
Спрут трижды ударил в дно дубинкой. Тотчас из-под стенки выскочил
Дракончик-шпиончик и, не протеев глаз от грязи, в которой сидел,
затараторил:
- Докладывает агент номер тринадцать-тринадцать! Со Смешинкой
разговаривали небезызвестные вам преступники Барабулька, Бекасик и
Бычок-цуцик. Она угощала их лакомствами!
- Понял, - нахмурился Лупибей, и Дракончик-шпиончик проворно закопался
опять под стенку. - Значит, в то время, когда мы сбиваемся со щупалец,
разыскивая преступников, ты спокойно встречаешься с ними? И даже вдоволь
кормишь их за наш счет?
- Но я не знала, что это преступники! - сказала Смешинка, улыбаясь. - И
даже не знала, что их так мило зовут: Бекасик, Барабулька и Бычок-цуцик.
- Она не знала, - сказал царевич Капелька, появляясь. - Так что оставь
нас, Лупибей.
И он снова увлек девочку танцевать. А Лупибей, глядя им вслед, скрипнул
клювом.
Глубокой ночью Смешинка проснулась от какого-то непонятного звука. Ей
показалось, что кричал Остроклюв. Она приподнялась на локте и прислушалась.
Девочка лежала на просторной полупрозрачной кровати из стеклянной
губки, над ней балдахином нависали морские лилии, а рядом светился ночной
столик-актиния. В этом приглушенном свете виднелся темный провал окна.
Снаружи доносились странные звуки: "хряп-хряп-хряп...". Видно, где-то
поблизости шатались Горбыли.
Девочка решила все-таки навестить Остроклюва. "Если я и разбужу его, он
не обидится", - подумала она.
Смешинка откинула легкое одеяло, сотканное из мантий ракушек-блюдечек,
и подбежала к окну. Распахнув его и высунув голову, она увидела рядом одного
из дворцовых стражей - Спрутов. Поджав под себя щупальца, он колыхался в
воде бесформенным комком, и не понять было - то ли он спит, то ли
притворяется.
Вдаль уходила узкая улочка города, освещенная тусклыми огнями
прилепившихся на стенах Звезд. Медленно проплыла широкая тень электрического
ската Торпедо. На ходу он касался хвостом Звезд, заряжая их, и улица ярко
вспыхивала огнями. Гоня перед собой темноту, Торпедо уплыл в город.
Девочка взяла в руки ночесветку и направилась к двери. Почти всю ее
заслонял собой телохранитель Смешинки, до того жуликоватый стражник, что его
так и называли - Крадимигом. Появившись в комнате Смешинки, он первым делом
украл две ночесветки и спрятал их себе под каску, отчего вокруг головы его
появилось сияние. Убедившись, что больше стянуть нечего, он безмятежно
заснул, уцепившись щупальцами за косяки двери.
Смешинке удалось прошмыгнуть в узенькую щелку между щупальцами, не
потревожив телохранителя. "Ничего себе страж!" - хихикнула она.
Смешинка шла по длинному коридору, держа перед собой ночесветку. В
одном месте из-под ног шмыгнуло в темноту какое-то длинное лоснящееся тело.
"Липарис, слизень", - девочка вздрогнула от отвращения. То там, то здесь на
стенах поблескивали чьи-то глаза.
Вот и комната Остроклюва. И тут часовой спит! Этот даже раскинул
щупальца и глаза закатил от удовольствия. Хотя нет... глаза какие-то
безжизненные. Девочка оттолкнулась посильнее и перепрыгнула через него в
комнату. Остроклюва не было!
На полу белело несколько перьев старого аиста - их чуть покачивали
тихие донные сквозняки. Кровать расползлась - две стеклянные губки валялись
в стороне, в углах комнаты еще не улеглась муть, - видимо, здесь была
жестокая схватка. Только тут Смешинка заметила, что в боку лежавшего у
порога стражника торчит длинная острая рыба-Игла.
Девочка подняла тревогу. Примчался заспанный царевич, за ним поспешал
Лупибей, пыхтя и стуча дубинкой. Он бегло окинул комнату взглядом и с порога
уверенно заявил:
- Это дело шайки грязного Ерша.
Ткнул щупальцем в тело лежавшего у порога Спрута.
- Осмотреть!
Над телом озабоченно захлопотала рыба-Хирург в золотых очках.
- Без сознания, - дал Хирург заключение. - Ранен, но неопасно.
- Запиши! - рявкнул Лупибей. - Опасно ранен грязным Ершом!
- Опасно ранен грязным Ершом, - послушно прошлепал губами Хирург.
- А из чего видно, что тут замешан Ерш? - спросила Смешинка.
- Кто же еще? - удивленно выпучил глаза начальник стражи. - Ведь он
преступник! Мы ведем его розыск!
- Но как он мог справиться со старым аистом? - спросила девочка, глядя
на развороченную постель.
- Он не один! У грязного Ерша целая шайка - Бекасик, Барабулька и
Бычок-цуцик. Они способны на любое преступление.
- Способны? - вмешался царевич. - Значит, они пока еще не совершили ни
одного преступления?
- Как видите, уже совершили, - торжественно заявил начальник стражи.
- Но ведь это еще не доказано! - воскликнула Смешинка.
- А мне и доказывать не надо, - ухмыльнулся Лупибей. - Все и так ясно.
- Ладно, оставим спор, - махнул рукой Капелька и повернулся к Смешинке.
- Все равно мы ничего не поймем в этих темных делах. Пойдем. Лупибей найдет
преступников и накажет их...
- А Остроклюв? - стиснула руки Смешинка. - Главное - найти его!
- Он и Остроклюва найдет, - царевич увлек девочку за собой. - Поверь,
Лупибей очень крупный специалист по преступлениям.
Печальная вернулась Смешинка в свою спальню и разбудила храпевшего в
двери Спрута Крадимигом. Тот замахал всеми щупальцами, стал протирать глаза
и даже выронил из-под каски украденные ночесветки.
- Что? Я разве спал? - бормотал он.
- Нет, ты просто замечтался.
- О чем... замечтался? - тупо спросил стражник.
- О том, как ты станешь таким же великим, как Лупибей, - язвительно
сказала девочка.
Спрут расплылся в блаженной ухмылке:
- А ведь верно! Я как раз думал об этом... Смешинка кивнула ему и вошла
в комнату. Но тут же остановилась пораженная. Глаза ее расширились.
Посреди постели, там, где она обычно спала, свернувшись клубочком,
торчала, наполовину вонзившись в перину, рыба-Игла.
- Что это?!
Спрут Крадимигом в ужасе заморгал:
- П-покушение! Тебя хотели убить! Тревога! Тре...
- Тише! - остановила его Смешинка. - Не надо поднимать тревогу. Ведь
меня никто не убил. Я жива и здорова.
Спрут вытащил из кровати одеревеневшую Иглу и со злостью выбросил за
окно. Потом загородил широкой спиной дверь и принялся сердито вращать
глазами.
Девочка устало присела на кровать и задумалась. Где же Остроклюв?
- Смешинка! Слушай, девочка Смешинка! - раздался вдруг тоненький
голосок.
Она посмотрела вниз и увидела рядом с кроватью маленькую рыбку с
крылышками.
- Кто ты? - шепотом спросила она, чтобы страж не услыхал.
- Я рыба-мышь Альмина. Живу в комнате, где поселился старый аист
Остроклюв. Он был очень добр и кормил меня крошками со своего стола.
- Как ты сюда попала?
- Для мышки нет ничего трудного. Здесь под стенами много норок... Я
пришла передать тебе то, что крикнул Остроклюв, когда на него напали
преступники.
- Кто? Кто на него напал?
- Я не видела. Они сразу выбросили за окно все ночесветки. Остроклюв
боролся с ними, но их было много. Тогда он крикнул: "Альмина! Передай
Смешинке, чтобы она искала мои перья!" Я не поняла, что он хотел этим
сказать, но передаю его слова точно.
- Спасибо, дорогая Альмина! - горячо воскликнула девочка. Крадимигом
повернулся, настороженно схватившись за пистолет:
- Кто здесь? С кем ты разговариваешь?
- Я иду искать Остроклюва! - девочка поднялась. - Сейчас же!
- А как же я? - спросил страж. - Я должен охранять тебя.
- Вот и охраняй. Разве я тебе мешаю? Заодно будешь вместе со мной
разыскивать преступников.
- Как я могу одновременно и разыскивать преступников и охранять тебя? Я
могу делать только что-то одно...
- Странно же вы, Осьминоги, устроены! - удивилась Смешинка. - У вас по
восемь щупальцев, а вы не можете делать два дела сразу.
- Щупальца у нас не для того, чтобы что-то делать, - наставительно
произнес охранник. - А для того, чтобы хватать и тащить!
- Ладно. Ты охраняй меня, а я буду искать своего друга. Вот и
получится, что ты тоже ищешь его.
Перо они нашли неподалеку от дворца, 0но белело прямо под
фонарем-Звездой. Девочка схватила его и прижала к груди:
- Вот и первый привет от друга!
Целую ночь бродила Смешинка по Коралловому городу. Она открывала его
заново - для себя. Это был совсем не тот прекрасный город, который она
видела издали: сверкающий всеми красками, нарядный, загадочный. Кораллы всех
цветов прикрывали убогие лачуги и норы, где ютились жители. Улицы были
тускло озарены редкими ночесветками, какие-то тени шарахались прочь и
скрывались в зарослях.
Смешинка храбро стучалась во все двери и спрашивала сонных жителей об
аисте Остроклюве, но никто ничего не знал о нем. Спрут Крадимигом тащился
следом, недовольно ворча что-то под нос, и оживлялся лишь тогда, когда
оказывался в чьей-то хижине или норе. Пока Смешинка разговаривала с
хозяином, Крадимигом запускал щупальца во все углы и шарил, таща что попало:
остатки съестного, красивую раковину-побрякушку или убогую одежонку. Заметив
это, Смешинка перестала стучаться в хижины и брела по улице, глядя себе под
ноги.
Рассвет застал их на окраине, у подозрительных мрачных развалин. Из-за
груды камней выскочила пестрая рыбка и устремилась куда-то с деловитым
видом. Во рту у нее Смешинка увидела белое перышко.
- Постой, рыбка! - крикнула она.
- Слышь, Перепелка! - рявкнул Спрут. - Тебе говорят, замри!
Несчастная действительно замерла, только дрожали ее плавники. Девочка
успокоила Перепелку-Зеленушку и взяла у нее изо рта перышко.
- Где ты нашла это?
- Там... - Перепелка махнула зеленоватым хвостом. - Это лежало у входа.
Она указывала на мрачные развалины. Смешинка потрепала рыбку по
плавникам и решительно направилась дальше. Спрут поспешил за ней.
Они остановились у темной дыры, уходившей под землю.
- Это остатки Дворца рыбьих плясок, - сказал Спрут, нервно передвигая
кобуру пистолета. - Сейчас пристанище самых отпетых шаек преступников. - Он
понизил голос: - Говорят, здесь скрывается бунтарь Ерш... Опасно! Может
и, тут же вынырнув, протянул юноше переливчатый шнур зеленой водоросли.
- Нет ничего проще, чем спасти Остроклюва, - сказал царевич. - Мы
повяжем ему "галстук гостя", и он сможет превратиться в любую рыбу, в какую
захочет. Он может стать доброй покладистой Камбалой, стремительным Угрем,
глазастым Окунем...
- Я хочу быть самим собой, - покачал головой Остроклюв. - Можно, я
останусь аистом? Или, если угодно, рыбой-аистом?
- Такой рыбы у нас нет, - задумчиво сказал Капелька. - Но почему бы и
не быть? Есть же морской кот, морской петух, морская ласточка...
- А он будет морским аистом! - звонко подхватила Смешинка, и все
развеселились.
Царевич обвил длинную шею Остроклюва шелковистой водорослью и завязал
замысловатый узел.
Смешинка вошла в волны, взяла у принца волшебный перстень и надела его
на палец. Цветочные лепестки платьица осыпались к ее ногам, но чудным
перламутром заблестел новый наряд. В тот же миг луч солнца упал на ее лицо,
но она уже была вне чар злой колдуньи.
Не сводя глаз с нежно порозовевшего лица девочки, Капелька взял ее за
руку и подвел к карете. За ними важно шагал аист Остроклюв.
На передке кареты сидела рыба Четырехглазка и правила девятью пестрыми
Крылатками, запряженными цугом. Справа и слева от кареты, в которой ехали
девочка Смешинка, царевич и Остроклюв, стремительно неслись шесть Каракатиц.
Пыхтя, поспешал следом Спрут Лупибей. Оглядываясь на него, девочка не могла
удержаться от улыбки. Царевич с гордостью показывал Смешинке красоты
подводного царства.
Раковина словно парила в лазоревой воде высоко над равниной. Кое-где
виднелись островки водорослей, груды камней или одинокий затонувший корабль,
облепленный ракушками. Потом показались уступы, и на террасах расцвели алые
ветви кораллов, зеленые кактусы губок, причудливые розовые воротники актиний
и пушистые шары морских ежей. Разноцветные звезды самых диковинных форм
виднелись там и сям. Пышные медузы будто висели в воде, как большие
удивительные белые цветы.
Крылатки взмахивали широкими алыми плавниками, словно крылышками, и
быстро несли карету вперед. Царевич протянул руку:
- Смотрите, вот он - Коралловый город!
Вдалеке сквозь синий туман сияли белые колонны и исчезали вверху в
ослепительном блеске волн, будто вызолоченных изнутри.
По знаку Лупибея две Каракатицы отделились от процессии и умчались по
направлению к городу. Через мгновение после того, как они скрылись из виду,
донесся сильный гул.
- Пушка извещает о нашем прибытии! - крикнул царевич.
Вскоре город стал ясно виден, и Смешинка улыбнулась от восхищения: он
был прекрасен, этот Коралловый город. Внизу, там, где коралловые стены
скрывались во тьме глубин, шла широкая черная полоса. Выше она имела
фиолетовый оттенок, затем разливалась синими и голубыми озерам, а оттуда
поднимались ветвистые зеленые и изумрудные фонтаны, увенчанные ярко-желтыми
и огненными сполохами... Снежно-белые колонны на стенах, казалось, были
выточены из застывшей пены - вот-вот заколышутся и растают.
- Как чудесно! - захлопала в ладоши Смешинка. - Жить в этом городе -
это же великое счастье!
У черного подножия стены что-то зашевелилось, какие-то сгустки
всплывали со дна и приближались к карете. Потом они выстроились правильными
рядами и оказались стражниками - Спрутами. На выпуклой большой голове
каждого красовалась каска с причудливым серебряным украшением, туловище было
перепоясано широким ремнем из ламинарии - морской капусты. Сбоку висел
громадный водяной пистолет. В каждом из семи щупальцев стражник держал
дубинку, и только восьмое было свободно и поднесено к каске для приветствия.
Из-под каски смотрели выпученные водянистые глаза.
Четырехглазка взмахнул длиннющим бичом, и Крылатки еще быстрее
понеслись мимо вытянувшихся стражников. Каракатицы заняли свои места в
эскорте кареты, лениво шевеля щупальцами с изогнутыми крючьями.
Вот и вход в город - широкие ворота, распахнутые настежь. За ними -
пестрая толпа. Указав на нее, царевич сказал:
- Жители города вышли встречать нас. Как только карета показалась в
воротах, неистово грянули барабаны. Смешинка на миг зажмурилась и от обилия
ярких красок и от громких звуков. А потом раскрыла глаза широко-широко!
Сразу же от ворот справа и слева она увидела массы и массы подводного
народа. Каких только рыб и морских животных здесь не было! Могучие Чавычи и
Белухи молча пялили глаза на процессию, выделяясь в толпе, как большие дубы
в лесу. Серая Треска, острорылые Осетры, серебристые Лососи, зябкие
блестящие Гольцы, толстые морские Караси-Ласкири. Плотно, одна к одной,
толклись Сардины, Кильки, Селедки. Приплясывала от любопытства изящная
Корюшка, изумрудно поблескивала Зеленушка. Бычки упрямо протискивали вперед
лобастые головы. Топырили колючие иглы Колюшки и Ерши, лезли прямо по спинам
морские Коньки и Креветки.
Смешинка глянула вниз, и ей показалось, что под каретой проплывает
дорога, вымощенная булыжником. Но когда она присмотрелась, то поняла: это
были плоские тела Камбал и Палтусов. Они лежали внизу, потому что так им
было удобней наблюдать процессию. И их совсем нельзя было бы отличить от
камней-булыжников, если бы не глаза, сверкавшие на этой живой дороге.
Изо всех сил барабанили Крокеры и Барабанщики. Скаты ухали, Сциены
пищали, урчали и мычали, Караси крякали, Ставриды лаяли, Кильки гудели,
Треска тихо чирикала. Там и сям свистели Свистульки. А снизу несся
торжественный, будто колокольный звон - то показывали свое искусство Камбалы
и Палтусы.
Царевич стоял в карете, подняв руки вверх, и приветствовал всех.
Время от времени из толпы встречающих вылетала цветная веточка коралла
и падала на плотную ленту Камбал, не долетев до кареты.
Спруты бдительно следили за порядком, подравнивали ряды морских жителей
и, покрикивая: "Не напирать! Не напирать!" - пускали в ход свои дубинки.
Стражников было много, и они стояли друг от друга на расстоянии протянутого
Щупальца - так, чтобы никто не мог выбраться из толпы. Как только кто-нибудь
чрезмерно любопытный высовывался из толпы, увесистая дубинка тотчас
опускалась - и несчастный с писком исчезал.
Вдруг впереди заволновались. Прорвав кольцо Спрутов, на дорогу
выскочила серая встопорщенная рыбка и неистово заорала:
- Воры! Спруты-эксплуататоры! Дармоеды! Всех вас на чистую воду нужно
вывести!
Звуки музыки смолкли. Толпа глухо загудела.
- Долой Лупибея и его стражников! - еще громче крикнул бунтарь.
К нему бросилось несколько Спрутов, но толпа качнулась и обрушилась на
них. Со дна поднялась муть, закипела вокруг дерущихся. Раздалось кряканье,
визг и глухие удары.
- Кто это? - спросила Смешинка.
- Бунтарь Ерш, - процедил Лупибей. - Известный мутильщик воды. Ну, ему
сейчас зададут!
Из мутного клубка вырвалась рыбка-забияка и припустила во всю прыть
вдоль улицы.
- Вот он! - рявкнул, бросаясь вперед, Лупибей! - Держи его! Хватай за
жабры!
Он несколько раз оглушительно выпалил из пистолета. Но Ерш ловко
воспользовался паникой. Он нырнул в толпу - и был таков.
Кучер Четырехглазка щелкнул кнутом, и приостановившиеся было Крылатки
рванули вперед. Опять мерно загудели барабаны Крокеров.
Смешинка хлопнула в ладоши:
- Сбежал! Вот молодец!
Спрут Лупибей, отдуваясь, хмуро посмотрел на нее.
Девочку Смешинку и Остроклюва поселили в нижнем этаже Голубого дворца -
самого большого дворца Кораллового города. Царевич жил в верхнем этаже.
Вокруг дворца была выставлена усиленная охрана. Каждый раз, когда Смешинка
выглядывала в узкие высокие оконца, забранные прозрачными створками раковин
плакун, она видела блестящие черные каски Спрутов. Они день и ночь топтались
внизу.
На следующий вечер во дворце был устроен бал. В просторном зале на
стенах висели ярко сиявшие звезды Офиуры, в воде плавали светящиеся Медузы,
к потолку были подвешены окутанные красными облачками света Креветки, в
углах зала колыхались чудные и пышные Морские Перья, горевшие слабым чистым
огнем. Каракатицы курсировали взад и вперед по залу, наблюдая за темными
окнами.
Царевич подошел к Смешинке и церемонно поклонился ей, приглашая на
танец. Она улыбнулась, подала руку, и оба вышли на середину зала. Тотчас
заиграл скрытый оркестр. Краб Дромия, стоявший на балконе, приподнимаясь на
тоненьких ножках, взмахнул клешнями. Медузы запели пронзительными голосами.
Смешинка, выждав такт, положила руку на плечо царевичу Капельке и...
все закружилось в ее глазах. Тотчас важные надутые Пузанки, стоявшие у стен
зала, приблизились к стайке Плотвичек-Гимнасток и пригласили их танцевать.
Плотвичкам явно не хотелось танцевать с Пузанками, но они, видимо, уже
привыкли к этому. Пары закружились. Пузанки кряхтели и пыхтели. Плотвички
сочувственно улыбались друг другу, когда пары встречались в танце.
Вдоль стен стояли Спруты в форменной фиолетовой окраске. Мимо них
прохаживался начальник стражи Лупибей, и при его приближении Спруты меняли
окраску на подобострастно-желтую. А когда, кружась в танце, подплывал к ним
царевич Капелька, Спруты подхалимски повторяли цвета его одеяния - голубой и
серебряный. Смешинку это очень веселило.
- А почему начальника стражи так странно зовут - Лупи-бей? - спросила
она.
- Потому что он чаще всего употребляет эти слова, - ответил царевич и
продолжал: - Это имя пожаловал ему мой отец, владыка океана, Великий
Треххвост.
- Великий Треххвост? - повторила удивленно Смешинка. - Разве у него три
хвоста?
- Да! У него три хвоста, что свидетельствует о царском происхождении.
Не зря он называется Великим Треххвостом.
Они проплыли мимо двери в соседний, меньший зал. Там стояли накрытые
столы, вокруг которых толклись Ротаны и Горлачи. Гости торопливо пожирали
угощения. Под столами шныряли морские Собачки и хватали падавшие со стола
куски.
- А где же он, твой отец? Почему его нет на балу?
- Он живет не здесь, а далеко отсюда, в неприступном замке. Потом мы
поедем к нему в гости.
- Хорошо, - кивнула Смешинка.
В распахнутые окна дворца время от времени заглядывали любопытные
жители города, но бдительные Спруты с бранью набрасывались на них. Аист
Остроклюв стоял неподалеку и внимательно наблюдал за действиями Спрутов.
- Скажите, - обратился он к Плотвичке-Гимнастке, пританцовывавшей под
музыку, - что делают с теми, кого хватает стража?
- Вы разве не знаете? - удивилась Плотвичка-Гимнастка, прихорашиваясь.
- Их отправляют в морские пещеры.
- А потом?
- Потом? - Гимнастка задумалась. - Потом... я не знаю. И никто не
знает.
- То есть они уже не возвращаются, - сказал Остроклюв. - Значит...
Плотвичка-Гимнастка испуганно вздрогнула. Остроклюв проследил за ее
взглядом и увидел: неподалеку высунулись чьи-то глаза на стебельках. Они
пристально уставились на них.
- Тс-с! Это Дракончик-шпиончик, - зашептала Плотвичка-Гимнастка. - Вас
могут услышать, и тогда не миновать вам морских пещер за такие речи... Уйдем
отсюда. - Но к ним уже приближался начальник стражи.
- О чем беседуем с милой дамой? - осклабился он. Плотвичка-Гимнастка,
онемев от ужаса, молчала. Но Остроклюв невозмутимо ответил:
- О музыке.
И поклонившись со старомодной учтивостью, пригласил Плотвичку-Гимнастку
на танец. Пара закружилась в упоении и вскоре оказалась рядом с царевичем и
Смешинкой, поглощенными танцем и беседой под тончайшую мелодию скрипки,
которую выводил в полной тишине краб Дромия. Они сделали несколько па и
взмыли под потолок в красноватый сумрак, где мерцали глубоководные Креветки.
Смешинка была так прекрасна в дивном свете, что царевич не удержался и робко
поцеловал ее.
- Ты мне очень нравишься! - шепнул он.
Девочка в ответ весело засмеялась.
Музыка смолкла. Царевич подвел Смешинку к распахнутому окну, в которое
вливалась ночная свежесть, а сам направился к музыкантам, чтобы заказать
новый танец. Девочка задумчиво смотрела на огни Кораллового города.
Вдруг в окне одна за другой показались три чумазые мордашки. Они с
удивлением уставились на Смешинку и молча таращили глаза.
- Кто вы? - улыбнулась девочка.
- Не скажем, - пробасила средняя мордашка, побольше. - И не
спрашивай...
- Почему?
- Потому что нас Лупибей ищет, - простодушно пояснила другая мордашка.
А третья с шумом вздохнула:
- Ой, как вкусно пахнет!
Смешинка оглянулась.
- Подождите! Сейчас я принесу вам что-нибудь поесть. Вы, наверное,
голодны?
- Конечно! - сказала простодушная мордашка.
- Ну, тогда я накормлю вас!
Та, что посерьезнее, насупилась:
- Ага, а если ты нас выдашь? Скажешь Лупибею или какому-нибудь Спруту,
что мы здесь?
- Ни за что не скажу! - загорячилась Смешинка. - Честное слово!
- Честное слово? - переспросила серьезная. - А что это такое?
- Это... честное слово, - растерялась девочка. - Ну, как вам объяснить?
Честное слово говорят тогда, когда не хотят совершать плохих поступков: ни
выдавать, ни красть, ни обманывать.
- Вот здорово! - воскликнула наивная мордашка. - Честное слово! Какое
же оно хорошее, честное слово. А нельзя ли... всех научить этому честному
слову?
- Нет, нельзя, - грустно сказала Смешинка. - Честное слово могут
говорить только честные.
- Значит, ты говоришь нам честное слово? - переспросила серьезная.
- Да, да! Честное слово!
- Ну, тогда иди. Мы подождем.
Смешинка выбежала в соседний зал и посмотрела на столы - там было уже
пусто. В темном углу три Собачки дрались из-за объедков.
Она остановилась в нерешительности, и тут ее заметил толстый буфетчик
Маслюк, который раньше уже видел девочку с царевичем.
- Что прикажете, дорогая гостья? Хотите покушать?
- Но я вижу, что уже ничего нет... - повела рукой Смешинка.
- Для вас все будет! - многозначительно просипел Маслюк.
Он нырнул под стойку и вынырнул с другого ее конца, нагруженный
раковинами с икрой, салатами и белым съедобным илом. Дравшиеся в углу
Собачки замерли и, разинув рты, смотрели, как девочка берет у буфетчика
лакомые кушанья.
- Всегда обращайтесь ко мне, - шептал Маслюк, елозя брюхом по стойке. -
Для вас, для царевича я на все готов! Так и скажите ему...
- Хорошо, скажу, - пообещала Смешинка и, проходя мимо Собачек, бросила
им три раковины. Они взвыли от восторга и кинулись было драться, но увидели,
что каждой достанется по раковине, и принялись пожирать содержимое, ворча
друг на друга.
Дойдя до окна. Смешинка остановилась: загадочных незнакомцев нигде не
было видно. Однако они тут же появились: наверное, наблюдали за окном
откуда-то из укрытия.
- Не поверили моему честному слову? - упрекнула их Смешинка.
- Поверили, - ответила серьезная мордашка. - Но мы не знали еще,
насколько можно верить, вот и спрятались.
Они быстро разделили яства и стали уплетать их, дружелюбно угощая друг
друга самыми лакомыми кусочками. Из другого зала донеслись вой и визг - то
снова подрались Собачки.
Но тут Смешинка услышала тяжелое пыхтение и постукивание.
- Ой, сюда идет Лупибей! - воскликнула она. Незнакомцы мгновенно
исчезли в темноте.
- Спасибо, девочка! - донеслось издали. Подошел начальник стражи.
- С кем это ты беседуешь, дорогая гостья? - спросил он, шаря глазами по
темным закоулкам за окном.
- Ни с кем, - пожала плечами Смешинка. - Просто так стою.
Спрут трижды ударил в дно дубинкой. Тотчас из-под стенки выскочил
Дракончик-шпиончик и, не протеев глаз от грязи, в которой сидел,
затараторил:
- Докладывает агент номер тринадцать-тринадцать! Со Смешинкой
разговаривали небезызвестные вам преступники Барабулька, Бекасик и
Бычок-цуцик. Она угощала их лакомствами!
- Понял, - нахмурился Лупибей, и Дракончик-шпиончик проворно закопался
опять под стенку. - Значит, в то время, когда мы сбиваемся со щупалец,
разыскивая преступников, ты спокойно встречаешься с ними? И даже вдоволь
кормишь их за наш счет?
- Но я не знала, что это преступники! - сказала Смешинка, улыбаясь. - И
даже не знала, что их так мило зовут: Бекасик, Барабулька и Бычок-цуцик.
- Она не знала, - сказал царевич Капелька, появляясь. - Так что оставь
нас, Лупибей.
И он снова увлек девочку танцевать. А Лупибей, глядя им вслед, скрипнул
клювом.
Глубокой ночью Смешинка проснулась от какого-то непонятного звука. Ей
показалось, что кричал Остроклюв. Она приподнялась на локте и прислушалась.
Девочка лежала на просторной полупрозрачной кровати из стеклянной
губки, над ней балдахином нависали морские лилии, а рядом светился ночной
столик-актиния. В этом приглушенном свете виднелся темный провал окна.
Снаружи доносились странные звуки: "хряп-хряп-хряп...". Видно, где-то
поблизости шатались Горбыли.
Девочка решила все-таки навестить Остроклюва. "Если я и разбужу его, он
не обидится", - подумала она.
Смешинка откинула легкое одеяло, сотканное из мантий ракушек-блюдечек,
и подбежала к окну. Распахнув его и высунув голову, она увидела рядом одного
из дворцовых стражей - Спрутов. Поджав под себя щупальца, он колыхался в
воде бесформенным комком, и не понять было - то ли он спит, то ли
притворяется.
Вдаль уходила узкая улочка города, освещенная тусклыми огнями
прилепившихся на стенах Звезд. Медленно проплыла широкая тень электрического
ската Торпедо. На ходу он касался хвостом Звезд, заряжая их, и улица ярко
вспыхивала огнями. Гоня перед собой темноту, Торпедо уплыл в город.
Девочка взяла в руки ночесветку и направилась к двери. Почти всю ее
заслонял собой телохранитель Смешинки, до того жуликоватый стражник, что его
так и называли - Крадимигом. Появившись в комнате Смешинки, он первым делом
украл две ночесветки и спрятал их себе под каску, отчего вокруг головы его
появилось сияние. Убедившись, что больше стянуть нечего, он безмятежно
заснул, уцепившись щупальцами за косяки двери.
Смешинке удалось прошмыгнуть в узенькую щелку между щупальцами, не
потревожив телохранителя. "Ничего себе страж!" - хихикнула она.
Смешинка шла по длинному коридору, держа перед собой ночесветку. В
одном месте из-под ног шмыгнуло в темноту какое-то длинное лоснящееся тело.
"Липарис, слизень", - девочка вздрогнула от отвращения. То там, то здесь на
стенах поблескивали чьи-то глаза.
Вот и комната Остроклюва. И тут часовой спит! Этот даже раскинул
щупальца и глаза закатил от удовольствия. Хотя нет... глаза какие-то
безжизненные. Девочка оттолкнулась посильнее и перепрыгнула через него в
комнату. Остроклюва не было!
На полу белело несколько перьев старого аиста - их чуть покачивали
тихие донные сквозняки. Кровать расползлась - две стеклянные губки валялись
в стороне, в углах комнаты еще не улеглась муть, - видимо, здесь была
жестокая схватка. Только тут Смешинка заметила, что в боку лежавшего у
порога стражника торчит длинная острая рыба-Игла.
Девочка подняла тревогу. Примчался заспанный царевич, за ним поспешал
Лупибей, пыхтя и стуча дубинкой. Он бегло окинул комнату взглядом и с порога
уверенно заявил:
- Это дело шайки грязного Ерша.
Ткнул щупальцем в тело лежавшего у порога Спрута.
- Осмотреть!
Над телом озабоченно захлопотала рыба-Хирург в золотых очках.
- Без сознания, - дал Хирург заключение. - Ранен, но неопасно.
- Запиши! - рявкнул Лупибей. - Опасно ранен грязным Ершом!
- Опасно ранен грязным Ершом, - послушно прошлепал губами Хирург.
- А из чего видно, что тут замешан Ерш? - спросила Смешинка.
- Кто же еще? - удивленно выпучил глаза начальник стражи. - Ведь он
преступник! Мы ведем его розыск!
- Но как он мог справиться со старым аистом? - спросила девочка, глядя
на развороченную постель.
- Он не один! У грязного Ерша целая шайка - Бекасик, Барабулька и
Бычок-цуцик. Они способны на любое преступление.
- Способны? - вмешался царевич. - Значит, они пока еще не совершили ни
одного преступления?
- Как видите, уже совершили, - торжественно заявил начальник стражи.
- Но ведь это еще не доказано! - воскликнула Смешинка.
- А мне и доказывать не надо, - ухмыльнулся Лупибей. - Все и так ясно.
- Ладно, оставим спор, - махнул рукой Капелька и повернулся к Смешинке.
- Все равно мы ничего не поймем в этих темных делах. Пойдем. Лупибей найдет
преступников и накажет их...
- А Остроклюв? - стиснула руки Смешинка. - Главное - найти его!
- Он и Остроклюва найдет, - царевич увлек девочку за собой. - Поверь,
Лупибей очень крупный специалист по преступлениям.
Печальная вернулась Смешинка в свою спальню и разбудила храпевшего в
двери Спрута Крадимигом. Тот замахал всеми щупальцами, стал протирать глаза
и даже выронил из-под каски украденные ночесветки.
- Что? Я разве спал? - бормотал он.
- Нет, ты просто замечтался.
- О чем... замечтался? - тупо спросил стражник.
- О том, как ты станешь таким же великим, как Лупибей, - язвительно
сказала девочка.
Спрут расплылся в блаженной ухмылке:
- А ведь верно! Я как раз думал об этом... Смешинка кивнула ему и вошла
в комнату. Но тут же остановилась пораженная. Глаза ее расширились.
Посреди постели, там, где она обычно спала, свернувшись клубочком,
торчала, наполовину вонзившись в перину, рыба-Игла.
- Что это?!
Спрут Крадимигом в ужасе заморгал:
- П-покушение! Тебя хотели убить! Тревога! Тре...
- Тише! - остановила его Смешинка. - Не надо поднимать тревогу. Ведь
меня никто не убил. Я жива и здорова.
Спрут вытащил из кровати одеревеневшую Иглу и со злостью выбросил за
окно. Потом загородил широкой спиной дверь и принялся сердито вращать
глазами.
Девочка устало присела на кровать и задумалась. Где же Остроклюв?
- Смешинка! Слушай, девочка Смешинка! - раздался вдруг тоненький
голосок.
Она посмотрела вниз и увидела рядом с кроватью маленькую рыбку с
крылышками.
- Кто ты? - шепотом спросила она, чтобы страж не услыхал.
- Я рыба-мышь Альмина. Живу в комнате, где поселился старый аист
Остроклюв. Он был очень добр и кормил меня крошками со своего стола.
- Как ты сюда попала?
- Для мышки нет ничего трудного. Здесь под стенами много норок... Я
пришла передать тебе то, что крикнул Остроклюв, когда на него напали
преступники.
- Кто? Кто на него напал?
- Я не видела. Они сразу выбросили за окно все ночесветки. Остроклюв
боролся с ними, но их было много. Тогда он крикнул: "Альмина! Передай
Смешинке, чтобы она искала мои перья!" Я не поняла, что он хотел этим
сказать, но передаю его слова точно.
- Спасибо, дорогая Альмина! - горячо воскликнула девочка. Крадимигом
повернулся, настороженно схватившись за пистолет:
- Кто здесь? С кем ты разговариваешь?
- Я иду искать Остроклюва! - девочка поднялась. - Сейчас же!
- А как же я? - спросил страж. - Я должен охранять тебя.
- Вот и охраняй. Разве я тебе мешаю? Заодно будешь вместе со мной
разыскивать преступников.
- Как я могу одновременно и разыскивать преступников и охранять тебя? Я
могу делать только что-то одно...
- Странно же вы, Осьминоги, устроены! - удивилась Смешинка. - У вас по
восемь щупальцев, а вы не можете делать два дела сразу.
- Щупальца у нас не для того, чтобы что-то делать, - наставительно
произнес охранник. - А для того, чтобы хватать и тащить!
- Ладно. Ты охраняй меня, а я буду искать своего друга. Вот и
получится, что ты тоже ищешь его.
Перо они нашли неподалеку от дворца, 0но белело прямо под
фонарем-Звездой. Девочка схватила его и прижала к груди:
- Вот и первый привет от друга!
Целую ночь бродила Смешинка по Коралловому городу. Она открывала его
заново - для себя. Это был совсем не тот прекрасный город, который она
видела издали: сверкающий всеми красками, нарядный, загадочный. Кораллы всех
цветов прикрывали убогие лачуги и норы, где ютились жители. Улицы были
тускло озарены редкими ночесветками, какие-то тени шарахались прочь и
скрывались в зарослях.
Смешинка храбро стучалась во все двери и спрашивала сонных жителей об
аисте Остроклюве, но никто ничего не знал о нем. Спрут Крадимигом тащился
следом, недовольно ворча что-то под нос, и оживлялся лишь тогда, когда
оказывался в чьей-то хижине или норе. Пока Смешинка разговаривала с
хозяином, Крадимигом запускал щупальца во все углы и шарил, таща что попало:
остатки съестного, красивую раковину-побрякушку или убогую одежонку. Заметив
это, Смешинка перестала стучаться в хижины и брела по улице, глядя себе под
ноги.
Рассвет застал их на окраине, у подозрительных мрачных развалин. Из-за
груды камней выскочила пестрая рыбка и устремилась куда-то с деловитым
видом. Во рту у нее Смешинка увидела белое перышко.
- Постой, рыбка! - крикнула она.
- Слышь, Перепелка! - рявкнул Спрут. - Тебе говорят, замри!
Несчастная действительно замерла, только дрожали ее плавники. Девочка
успокоила Перепелку-Зеленушку и взяла у нее изо рта перышко.
- Где ты нашла это?
- Там... - Перепелка махнула зеленоватым хвостом. - Это лежало у входа.
Она указывала на мрачные развалины. Смешинка потрепала рыбку по
плавникам и решительно направилась дальше. Спрут поспешил за ней.
Они остановились у темной дыры, уходившей под землю.
- Это остатки Дворца рыбьих плясок, - сказал Спрут, нервно передвигая
кобуру пистолета. - Сейчас пристанище самых отпетых шаек преступников. - Он
понизил голос: - Говорят, здесь скрывается бунтарь Ерш... Опасно! Может