Страница:
— Они мыслят кругами. Циклами. Расцвет и падение. Население немыслимо растет, и вдруг — война. Они сохраняют свои музеи, чтобы помочь следующим цивилизациям подняться. Они даже больше не пытаются что-либо остановить. Они слишком древние. И это будет продолжаться неограниченно долго.
— Безумный Эдди… — начала Мириам.
— Да, Безумный Эдди пытался это прекратить.
— Я не считаю Безумного Эдди мифическим персонажем. У нас ходит множество преданий о приходе Мессии и о святим безумце, однако ни одна человеческая культура никогда не возлагала все свои надежды на будущего спасителя, которому придется быть, к тому же, еще и сумасшедшим.
— А как же Дон Кихот? — усмехнулась Руфь.
— Хороший вопрос, — согласно кивнула Дженнифер.
— Люди пытаются совершить невозможное. Это — часть их натуры, — заметил Том Боярский. — А составная часть натуры мошкитов — подчинение неизбежному.
— Однако Джоку действительно нравится «Дон Кихот», — сказала Дженнифер Банда.
— Им понравилась персидская сказка об одном человеке, который сказал королю, что сможет научить петь коня, — проговорил Том. — Может быть, они и интеллектуально развиты. Но на уровне желудка. — Он рассмеялся. — Здорово, да?! Нам известно о них слишком много, а стоит копнуть поглубже, то выходит, что они для нас по-прежнему великая тайна.
— И всегда ею будут, — сказала Мириам.
— Нет, — произнес Том. — В следующий раз мы узнаем о них больше, чем смогли изучить сейчас. В следующий раз мы раскроем их тайну.
— В следующий раз, — повторил Бери. — Вы намечаете еще одну экспедицию на Мошку?
Сперва Том выглядел немного испуганно, точно его застали врасплох, но потом он громко рассмеялся и сказал:
— Я не смогу обеспечить ее финансирование. — В эти мгновения он наверняка подумывал кое о чем, однако не был настолько юн, чтобы надеяться на деньги Горация Бери. — И никто из нас не сможет это сделать, — продолжал Том. — Во всяком случае, не один я думаю об этом. Но рано или поздно мы кого-нибудь отыщем.
Карманный компьютер Дженнифер запищал. Она немного смутилась, однако поднялась из-за стола со словами:
— Извините. Но мне передали, чтобы я отвела вас в офис леди Блейн.
Бери включил двигатель своего кресла. Реннер встал.
— Вы просто не знаете, а ведь это правда, — проговорил он. — Считается, что Безумный Эдди потерпел крах.
В приемной, расположенной перед кабинетом леди Салли Блейн, кроме секретарши находилась еще одна женщина, несколько моложе секретарши. Это была блондинка в очень дорогой одежде. Реннер давно уже мысленно нарисовал себе образ Гленды Руфь Фаулер Блейн, однако не думал, что ему когда-либо представится возможность сравнить его с оригиналом. С точно такими же прекрасной лепки чертами лица и умным, проницательным взглядом, как у матери, девушка выглядела восхитительно.
— Сэр Кевин. Ваше превосходительство, — произнесла она. В ее глазах заиграли озорные искорки. — А я решила, что успею представиться до того, как мои родители превратят это в скучную формальность. — Реннер невольно отметил, что у нее заразительная улыбка. — Кевин, очень рада познакомиться с вами! Ваше превосходительство, а вам известно, что моего брата назвали в честь вашего пилота?
— Нет, миледи…
— Да, да, это так, — промолвила она, кивая. — Кевин Христиан. Но мы привыкли называть его Хрисом. Маме очень не нравится, когда мы болтаем о нашей семье. Неужели вам никогда об этом не рассказывали, Кевин? Странно… Однако, вы наверняка догадывались. Кевин, а я по-прежнему храню чашу, которую вы мне послали. Спасибо вам, и вам тоже спасибо, ваше превосходительство! Ведь ничего подобного здесь не продавалось многие годы.
— Она была изготовлена в наших лабораториях, миледи, — сказал магнат с искренней улыбкой на лице. — Очень рад, что вы помните о ней.
— Она все еще используется для самого вкусного на Спарте молока, — сказала Гленда, показывая на стену, где находился дисплей-циферблат, с темными и светлыми участками Спарты. — Там вас ожидают. О… я не хотела ничего рассказывать, но надеюсь, что вы уже готовы к сюрпризу. — И с этими словами она придержала уже открытую дверь, чтобы дать проехать креслу с сидящим на нем Бери.
Когда Гленда Руфь сопровождала их к кабинету леди Блейн, на лице Дженнифер Банды застыла загадочная странная улыбка. Девушки заговорщически улыбались, что довольно сильно действовало Реннеру на нервы.
В кабинете он застал еще одного посетителя.
Он медленно поднялся со своего передвижного кресла очень необычного изготовления и поклонился. Покрытый шерстью, ухмыляющийся, горбатый карлик, не просто крошечного роста, но и гротескно бесформенный. Пока Реннер не смотрел прямо на него, он мог проследить за выражением своего лица, однако весь контроль был тотчас же утерян, когда незнакомец поклонился. Ибо его выпирающий позвоночник был сломан в двух местах.
Разум почти всегда неверно истолковывает первое впечатление от кого-либо.
Когда карлик встал, в нем оказалось четыре с половиной фута росту. Он весь был покрыт волосами. Реннер видел коричневые и белые отметины, хотя белые преобладали, затеняя собою коричневые. На правой стороне головы торчало одно ухо, а на левой просто не было места для второго; могучие мускулы плеча поднимались прямо до выпуклого, похожего на шишку, сочленения на верху бесформенного черепа. Две правые руки существа были тонкие и хилые. Форма лица очень напоминала голову дельфина с его неизменной улыбкой.
Реннер набрал побольше воздуха в легкие. Он не мог оторвать от карлика глаз ни на секунду… и тут вспомнил про Бери.
Гораций Бери переменился в лице, а его щеки покрылись пятнами. Он попытался открыть специальный ящичек, встроенный в подлокотник кресла, но его руки ходили ходуном и никак не могли попасть в диагностический рукав. Реннер подскочил к магнату и быстро вставил его руки, куда полагалось. Немедленно система заработала, всаживая в Бери изрядную дозу транквилизатора. Какое-то время Реннер изучал показатели приборов на кресле магната, затем резко вскинул голову и посмотрел на хозяев дома.
— Капитан, это отвратительно! Да, да, я к вам обращаюсь, милорд! Милорд Блейн, вы же могли убить его, черт подери!
— Папа, я же говорила…
Граф Блейн прикусил губу.
— Я не думал, ваше превосходительство, что… Однако магнат уже обрел над собой контроль и пришел в неописуемую ярость.
— Восхитительная шутка, милорд. Просто восхитительная! Кто ты?
— Я — Джок, ваше превосходительство, — ответил мошкит. — Рад видеть вас таким здоровым.
— … Мда… Может быть, ты и прав… в сложившихся обстоятельствах. А я нахожу это ошеломляющим — встретить тебя таким здоровым. Значит, ты нам лгал? Ты сказал, что Посредники умирают примерно в двадцатипятилетнем возрасте. Все мошкиты умирают, если не могут забеременеть, а Посредники — как мулы. То есть, по твоим словам, они стерилизованы.
— Между ног, — вставил Реннер. Бери выпучил глаза.
— Особь мужского пола? Аллах милосердный! Лорд Блейн… леди Блейн… это же умопомрачительное достижение! Как?
— Финч'клик' отдал нам Чарли 490, — ответила Салли Блейн.
И снова Реннер уставился на топографическую стену. Естественно, что поначалу Кевин не заметил ее. Теперь же он наблюдал, как ему показывали нечто, сильно смахивающее на темные силуэты после компьютерно-томографического сканирования. Он видел какие-то внутренности, но только не человеческие. Конечно же, они принадлежали мошкиту. Взять, хотя бы бедра: одно замысловатое и массивное, оно присоединялось к позвоночному столбу, а кость была не тоньше кости ноги человека. Мошка-1 еще не изобрела позвонков.
Камера наехала на желудок. Светящаяся указка показывала на крошечных головастиков, присосавшихся к стенке желудка.
— Это C-L червь, — пояснила леди Сандра Фаулер Блейн. — Так мы создали генетически вшитый симбионт с пищеварительным трактом. Теперь он вырабатывает мужские гормоны. Он уже выделил очень много какого-то вещества, похожего на гормоны. Это не первая особь, над которой мы ставили опыты, но мы перепробовали все виды особей, и пока это не дало достаточного результата. Иван погиб до того, как мы подготовились к опытам. Мы считаем, что Чарли убил психологический выбор: кем ему стать — особью мужского или женского пола. К тому же, он был слишком стар.
Бери, похоже, окончательно пришел в себя, и цвет его лица стал ровным.
— Вы нарушили цикл размножения мошкитов, — проговорил он.
— Напротив, мы восстановили этот цикл, ваше превосходительство, — холодно возразила леди Блейн. — Он нарушился у Посредников. Ребенок, особь мужского пола, особь женского пола, беременность, особь мужского пола, особь женского пола, беременность, вот как выглядит цикл особей класса мошкитов. Но Посредники — стерилизованные мулы, поэтому они лишь однажды бывают мужского пола, и умирают они молодыми.
Мы протестировали всего трех мошкитов, но так и не смогли ответить на все наши вопросы. Когда мошкит бывает особью мужского пола лишь на короткое время, его единственное яичко усыхает, и мошкит становится особью женского пола. Подавая яйцеклетки в родовые пути и делая тест за тестом, мы все равно получали тот же самый результат: только одна особь достигла нормального периода беременности.
— И эта особь доставила вам больше беспокойства, чем та, с вашими червяками, — заметил Реннер.
— Да, беспокойство, но проблема не в этом, — сказала Гленда Руфь. — Темперамент особи вырабатывает дополнительные гормоны. Вот вам старый, отлично обосновавшийся в мошките паразит. Фактически, он уже развился до симбиотической стадии. Он мог бы вырасти больше внутренностей своего хозяина. Но сам гормон сдерживает этот процесс, и червь давно уже развился в еще один механизм защиты своего хозяина.
Бери мельком взглянул на Реннера. Наверняка, они думали совершенно одинаково: теперь не будет никаких проблем с транспортировкой симбиота.
— И что дальше, миледи? — учтиво осведомился магнат.
— А вы не догадываетесь? — прикусив губку, спросила Салли. — Кевин? По-моему вам совершенно очевидно, что концепция Безумного Эдди намного лучше большинства наших понятий. А что если они захотят ее?
— Разумеется, захотят! — воскликнула Гленда Руфь. Салли строго посмотрела на дочь, затем повернулась к Реннеру.
— Вы можете сделать их способными к размножению? — спросил Кевин.
— Нет. Во всяком случае — Посредников, — ответила Салли.
— Хранители, — задумчиво промолвил Реннер.
Бери согласно кивнул. Хранители — стерилизованные Мастера, намного менее амбициозные в территориальном отношении, чем большинство мошкитов Мастеров. Это название пришло от Хранителей Музеев и других общественных объектов. Пытаясь найти их, погибли три гардемарина.
Внезапно Реннер усмехнулся.
— Посредники могли бы захотеть этого. Мастерам это понадобится для того, чтобы справиться с их врагами. Однако вы не знаете, сработает ли это на Мастерах.
— Не знаем. Но это срабатывает на Посредниках. И если нам удастся раздобыть для опыта Мастера…
— Кевин, — сказал Бери.
— Да? — откликнулся Реннер, и, посмотрев на магната, увидел, что тот выглядит совершенно больным. Реннер взглянул на циферблат часов, встроенных в подлокотник кресла магната. Он горел тусклым оранжевым светом. — Ах да, вам же нужно подготовиться к званому ужину в Торговой Гильдии. Милорд, миледи…
— Мы обязательно продолжим нашу беседу, — сказал Бери. Реннеру показалось, что он с трудом двигает губами. — Позднее. У вас… У вас есть чрезвычайно мощный… инструмент.
— Мы знаем, — произнес Род Блейн. — И мы не забудем о нашем разговоре. Сколько вы намереваетесь пробыть на Спарте, Кевин?
— Скажем, две недели. Может быть, три.
Столько, сколько понадобится, подумал Реннер. Если мы не сделали этого прежде, то это необходимо сделать сейчас.
— Кевин, давайте поужинаем вместе, — предложила Гленда Руфь. — Полагаю, никто не сочтет предосудительным, увидев девушку, ужинающую с крестным отцом своего брата. — Она с нежной улыбкой посмотрела на мать. — Ведь так?
Реннер спал, как невинное дитя, когда его разбудил писк открываемой двери.
— Хорвендейл, это Бери?
— Его превосходительство только что вошел.
— Кевин, что случилось? — зашевелилась Руфь.
— По-моему, мне следует отговорить Бери от этой затеи, — задумчиво проговорил Реннер.
Набил проводил его в небольшую гостиную.
— Как он? — спросил Реннер. — Он захочет поговорить, а?
— Он заказал горячий шоколад, — ответил слуга.
— Лады. Тогда пусть принесут два.
Кресло магната стояло в центре ворсистого ковра. Бери сидел в нем совершенно прямо и неподвижно, как набитая опилками кукла. Реннер выжидающе смотрел на магната. Наконец тот тихо произнес:
— Я был с ними любезен.
— Я просто поражен! Так что все-таки угодно его высочеству?
— Он не стал «его высочеством», пока его не назначили вице-королем, — промолвил Бери, медленно покачивая головой. — Мы сидели за одним и тем же столом, и нас разделяло несколько мест. Позднее, в клубных кулуарах, вокруг него собирались целые толпы народу. Он сумел создать впечатление большого ума и харизмы, что стало очевидно из его стремительной карьеры. На самом же деле не было ничего, чего бы я о нем не знал, но по крайней мере нас официально представили друг другу, и я не обнаружил никаких признаков неприязни с его стороны.
— А дальше что?
— Я уговорил его прийти в четверг на ужин. Это было единственное «окно» в его расписании. Он может выслушать меня и вспомнить о Джекобе.
— Вы могли бы сказать ему, что, если захочет, он может отправиться на Ньюкасл вместе с нами.
— Да. Хорвендейл, установите, какую еду и досуг предпочитает лорд Эндрю Мерсер Келвин. Кевин, нам надо идти. Эти счастливые лорды на самом деле совершенно не поняли проблемы, и теперь считают, что нашли ее разрешение!
— Вы должны признать, что кое-чего им удалось добиться.
— Хоскинс видит в Мошке одну только выгоду. Блейнам хочется поиграть с новой игрушкой. Аспирант Боярский мечтает отправиться туда в качестве туриста. Он был прав. Они безусловно соберут еще одну экспедицию, если раньше этого не прорвется Блокада.
— Знаю. В конечном итоге люди всегда поступают так, как они понимают задуманное. Яркий тому пример — Земля.
— Тут совершенно другое дело. Дочка Блейнов захочет отправиться на Мошку. А если учесть огромное влияние ее семьи…
— Мда… Она унаследует власть, даже глазом не моргнув. Гленда Руфь… Ей приятно вспоминать о нашем визите.
— Естественно, Кевин, ей это приятно, поскольку она прекрасно понимает, что произвела на тебя неизгладимое впечатление. Да и со мной она вела себя очаровательно, чуть ли не фамильярничала.
Реннеру не понадобилось много времени, чтобы осознать, что Бери имеет в виду.
— О, Господи! — воскликнул он. — Воспитанная Посредником мошкитов! Из нее получится неплохой дипломат, черт подери!
Набил принес кружки с шоколадом. Бери взял одну из них и стал согревать ею руки.
— Эскадра Безумного Эдди. Если бы они знали, насколько важна их работа. Если состоится экспедиция на Мошку, то ей придется прорываться сквозь Блокаду.
— Забудьте об этом, Гораций. ИВКФ четко исполняет приказы.
— Да, они принесли присягу, — сказал Бери, барабаня пальцами по клавиатуре, встроенной в кресло. Стена внезапно осветилась.
— Торжественно клянусь, поддерживать и защищать Империю Человека от всех внешних и внутренних врагов и распространять защиту Империи на всех людей; клянусь повиноваться законным приказам моих командиров, и поддерживать и защищать как носителей верховной власти законных наследников, ведущих свое происхождение от Лисандра Великого; верой и правдой служить Человеческому сообществу в границах Империи.
— Ты видел? Эта присяга вынудит их остановить экспедицию, если я сумею доказать, что в ней таится угроза.
— Забудьте об этом, Гораций, — повторил Реннер. — Присяги — это одно, а военные трибуналы — совсем другое. Однако это можно рассмотреть и так. Если худшее все же произойдет… скажем, если экспедиция все-таки отправится и привезет с собой Мастера с его семьей… Либо если корабль мошкитов прорвется к прыжковым точкам и до Ньюкасла и… о, Господи… до межзвездных средств массовой информации, где пройдут личные интервью. И тогда станет политически невозможным делом просто взять, да уничтожить их. Вы ведь тоже об этом думали, не так ли?
— Разумеется. А если это будет семья мошкитов с Посредником, то могу поклясться, что они оставят дома своих воинов и… Часовщиков.
— Но теперь мы смогли бы стерилизовать их, не нанеся им вреда. Так лучше, Гораций. А сейчас, почему бы вам не поспать? Завтра военная разведка ожидает от вас ясного взора и небывалой энергии.
Он посмотрел на Бери, и ему показалось, что он видит перед собой статую скорби или даже страха.
ГЛАВА 4. ВЕТО
Появление Бери явно произвело неизгладимое впечатление на дежурную по связи Первого Класса. Бери догадывался, что прежде она не встречалась с Имперским магнатом; и, очевидно, его титулы были ей незнакомы. Именно поэтому она очень долго пыталась в этом разобраться, и со времени назначенной встречи прошло уже десять минут.
— Капитан Каннингэм примет вас немедленно, ваше превосходительство, — наконец проговорила она. — Прошу прощения за задержку. У нас такая загруженная неделя, да, к тому же, я раньше не видела ничего подобного. — Она встала и открыла дверь, ведущую в кабинет Каннингэма, куда Бери и направил свое движущееся кресло.
За последние двадцать пять лет у Бери было всего три дежурных помощника по связи. Его не волновало, узнает ли его капитан Рафаэль Каннингэм или нет. Они ни разу не встречались, но обменивались голографическими посланиями. Каннингэм выглядел совсем ребенком: голова, круглая, как шар для боулинга, покрытая светлым пушком волос, нос кнопочкой и поджатые губы. Бери читал все публикации о биографии Каннингэма и его карьере; вдобавок, он знал все, что касалось детства этого помощника и связях его семьи, которые могли или, напротив, не могли испугать его заместителя-секретаря. По-видимому, в ИВКФ знали, что выбор Горация Бери был невелик.
Его расследования разочаровывали, если не удивляли. Рычагов, при помощи которых можно было воздействовать на Рафаэля Каннингэма, имелось очень мало. За свою сорокалетнюю карьеру в ИВКФ он не успел особенно отличиться, однако его репутация, безусловно, была безупречна. Агенты Бери заподозрили было капитана в супружеской неверности, но не сумели это доказать.
Болваны, подумал магнат. Эти вэкаэфовцы больше заботятся о показухе, нежели о деле.
Было сложно прилагать усилия в гравитации Спарты, но Бери умудрился сделать это, даже не поморщившись. Он слегка наклонился; за многие годы он научился дожидаться хоть какого-то жеста со стороны офицеров ИВКФ, прежде чем протянуть руку для приветствия.
Каннингэм встретил его с широкой улыбкой. Он вышел из-за письменного стола и подошел к магнату.
— Ваше превосходительство, очень рад познакомиться с вами через столько лет.
Его рукопожатие было коротким, но крепким.
«Итак, — подумал Бери, — я задержался на десять минут, но в этом виновата секретарша. Ему пришлось встречать меня на полпути. Очень корректный человек этот Каннингэм».
— Ваше превосходительство, признаюсь, что не ожидал когда-нибудь познакомиться с вами, — произнес капитан.
— К сожалению, работа не позволяет мне часто посещать Спарту.
— Я позволил себе заказать нам кофе. — Он коснулся продолговатой кнопки, встроенной в стол, и тотчас же вошел ординарец с подносом. Он поставил высокую кружку ИВКФ на стол Каннингэма и маленькую чашечку с турецким кофе возле локтя магната.
— Благодарю, — Бери поднял чашку и произнес: — За наше постоянное сотрудничество.
— Полностью к вам присоединяюсь, — отозвался Каннингэм.
Бери сделал глоток кофе.
— Разумеется, «сотрудничество» — это очень сильно сказано. Учитывая все расходы и вознаграждения…
Каннингэм немного нахмурился.
— Я полагаю, что не знаю о расходах, однако что касается вознаграждений, признаюсь, я несколько озадачен, ваше превосходительство. Мы ведь не имеем практически ничего, кроме званий. Ваша работа на Земле Макроя заслуживает огромной похвалы, однако вы отказались практически от всех добавочных наград. Могу я спросить — почему?
Бери пожал плечами.
— Безусловно, я очень высоко ценю Имперские награды, но, возможно, они менее… полезны… для меня. Огромное вам спасибо за предложения, но то, что я хочу, намного важнее всего этого.
Каннингэм вопросительно поднял бровь.
— Капитан, вам давно известно, что я рассматриваю Мошку-1 самой крупной угрозой для человечества с тех пор, как шестьдесят пять миллионов лет назад Динозавр Убийца царствовал на Земле.
— Тут я с вами не согласен. Ваше превосходительство, мне нравится, что мы во вселенной не одиноки. Другие разумы, с совершенно иным пониманием действительности, чем у нас. Была ли эта тварь на «Макартуре»? А крохотные создания Часовщики заполонили весь корабль, подобно чуме?
Бери напрягся. Каннингэму нравятся мошкиты. Поэтому он и изменил тему беседы. Наверняка, это есть в приказе.
— Мои отчеты наверняка доказывают, что я — отнюдь не дурак, — проговорил магнат. — Я убежден, и это будет не более, чем простая констатация факта, если скажу, что у Империи еще не было более опытного офицера разведки, чем я.
— Не спорю, это так, — сказал Каннингэм. — Во всяком случае, не могу представить вам ни одного примера в опровержение ваших слов. Это может показаться странным, но способ, которым вы можете… Я пришел к заключению, что вы берете за образец финансовые потоки. Ведь именно это — ваш метод, не так ли?
— Деньги, товары, социальные установки. Некоторые видят перемены в местных социальных установках, в изменениях мирового импорта или темпах инфляции. Я руководствовался этими принципами еще задолго до того, как стал сотрудничать с вашим учреждением, — сказал Бери. — Четверть века тому назад я был… убежден… что это помощь Империи. Я раскрывал заговоры, ереси и предательства внешних, так чтобы Империя могла сосредоточиться на реальной угрозе. Мошкиты! Разумеется, вы читали мои доклады о Земле Макроя.
— А-а… Хватательная рука, — улыбнулся Каннингэм. — Но в конце концов мошкитам так и не удалось вырваться на свободу, не так ли?
— Совершенно верно. Не в этот раз, капитан. Как же мне вас убедить? Я…
— Вы были ими напуганы.
Лицо Бери побагровело. Каннингэм поднял огромную, трехпалую руку.
— Не обижайтесь. А как еще следовало на это отреагировать? Крохотные, опушенные мехом, нечеловеческие лица, глядящие из скафандров, пробирающиеся тебе за спину… Господи! Кто-нибудь другой, вероятно, точно бы угодил в психушку. Вы же… — Вдруг Каннингэм рассмеялся. — Вы же попали в военную разведку. Кстати, невелика разница.
— Прекрасно, — тихо произнес Бери. — Я снова напуган. Я боюсь за Империю Человека.
— Настолько, что не готовы выполнять вашу работу? Должен сказать, ваше превосходительство, что я не понимаю, зачем потребовалась ваша специальная экспертиза долговременной блокадной операции ИВКФ.
Каннингэм уже знал. Поэтому Бери ответил:
— Когда меня пригласили в военную разведку, у меня не было выбора. С тех пор ситуация в корне изменилась. Неужели вы считаете, что теперь сумеете заставить меня сделать все, что вам угодно?
Каннингэм весь напрягся.
— Ваше превосходительство, мы никогда не сможем заставить вас сделать что-либо. Вы вольны отправляться куда угодно.
Бери громко рассмеялся.
— К превеликому сожалению, сенатор Фаулер уже умер, поэтому он не может услышать ваши слова. Так или иначе, мой статус постепенно сделал из меня нечто вроде Добровольца.
— Так было всегда, — пожал плечами Каннингэм.
— Совершенно верно. Вы согласны, что я представляю ценность для Империи?
— Несомненно.
— В сущности, бесценный и одновременно дешевый, — пробормотал Бери. — Так-так-так. Я продолжу выступать в той же роли. Однако теперь мне кое-что нужно.
— Незачем быть таким агрессивным. Вам нужен пропуск в Блокадный Флот, — тихо промолвил Каннингэм.
— Точно. Вы об этом узнали от Блейна или из Имперской Торговой Ассоциации?
— Торговцы с нами не разговаривают, — сказал Каннингэм насмешливо. — Кстати, а вы насчет этого серьезно, а?
— Капитан… — Бери сделал паузу и продолжил: — Капитан Каннингэм, один из ваших наиболее действенных агентов серьезно обеспокоен насчет потенциальной угрозы Империи. Я настолько же серьезен, как любой другой из ваших психов. Я не прошу субсидировать меня, потому как вполне способен обойтись собственными средствами. Я контролирую несколько мест в Совете директоров ИТА, и у меня есть… влияние… на нескольких членов Парламента.
Каннингэм тяжело вздохнул.
— Мы тоже беспокоимся за Блокаду.
— Да неужели? — усмехнулся магнат. Это уже что-то. Бери даже не пришлось терять лица, пользуясь диагностическим рукавом, во всяком случае — пока.
— Безумный Эдди… — начала Мириам.
— Да, Безумный Эдди пытался это прекратить.
— Я не считаю Безумного Эдди мифическим персонажем. У нас ходит множество преданий о приходе Мессии и о святим безумце, однако ни одна человеческая культура никогда не возлагала все свои надежды на будущего спасителя, которому придется быть, к тому же, еще и сумасшедшим.
— А как же Дон Кихот? — усмехнулась Руфь.
— Хороший вопрос, — согласно кивнула Дженнифер.
— Люди пытаются совершить невозможное. Это — часть их натуры, — заметил Том Боярский. — А составная часть натуры мошкитов — подчинение неизбежному.
— Однако Джоку действительно нравится «Дон Кихот», — сказала Дженнифер Банда.
— Им понравилась персидская сказка об одном человеке, который сказал королю, что сможет научить петь коня, — проговорил Том. — Может быть, они и интеллектуально развиты. Но на уровне желудка. — Он рассмеялся. — Здорово, да?! Нам известно о них слишком много, а стоит копнуть поглубже, то выходит, что они для нас по-прежнему великая тайна.
— И всегда ею будут, — сказала Мириам.
— Нет, — произнес Том. — В следующий раз мы узнаем о них больше, чем смогли изучить сейчас. В следующий раз мы раскроем их тайну.
— В следующий раз, — повторил Бери. — Вы намечаете еще одну экспедицию на Мошку?
Сперва Том выглядел немного испуганно, точно его застали врасплох, но потом он громко рассмеялся и сказал:
— Я не смогу обеспечить ее финансирование. — В эти мгновения он наверняка подумывал кое о чем, однако не был настолько юн, чтобы надеяться на деньги Горация Бери. — И никто из нас не сможет это сделать, — продолжал Том. — Во всяком случае, не один я думаю об этом. Но рано или поздно мы кого-нибудь отыщем.
Карманный компьютер Дженнифер запищал. Она немного смутилась, однако поднялась из-за стола со словами:
— Извините. Но мне передали, чтобы я отвела вас в офис леди Блейн.
Бери включил двигатель своего кресла. Реннер встал.
— Вы просто не знаете, а ведь это правда, — проговорил он. — Считается, что Безумный Эдди потерпел крах.
В приемной, расположенной перед кабинетом леди Салли Блейн, кроме секретарши находилась еще одна женщина, несколько моложе секретарши. Это была блондинка в очень дорогой одежде. Реннер давно уже мысленно нарисовал себе образ Гленды Руфь Фаулер Блейн, однако не думал, что ему когда-либо представится возможность сравнить его с оригиналом. С точно такими же прекрасной лепки чертами лица и умным, проницательным взглядом, как у матери, девушка выглядела восхитительно.
— Сэр Кевин. Ваше превосходительство, — произнесла она. В ее глазах заиграли озорные искорки. — А я решила, что успею представиться до того, как мои родители превратят это в скучную формальность. — Реннер невольно отметил, что у нее заразительная улыбка. — Кевин, очень рада познакомиться с вами! Ваше превосходительство, а вам известно, что моего брата назвали в честь вашего пилота?
— Нет, миледи…
— Да, да, это так, — промолвила она, кивая. — Кевин Христиан. Но мы привыкли называть его Хрисом. Маме очень не нравится, когда мы болтаем о нашей семье. Неужели вам никогда об этом не рассказывали, Кевин? Странно… Однако, вы наверняка догадывались. Кевин, а я по-прежнему храню чашу, которую вы мне послали. Спасибо вам, и вам тоже спасибо, ваше превосходительство! Ведь ничего подобного здесь не продавалось многие годы.
— Она была изготовлена в наших лабораториях, миледи, — сказал магнат с искренней улыбкой на лице. — Очень рад, что вы помните о ней.
— Она все еще используется для самого вкусного на Спарте молока, — сказала Гленда, показывая на стену, где находился дисплей-циферблат, с темными и светлыми участками Спарты. — Там вас ожидают. О… я не хотела ничего рассказывать, но надеюсь, что вы уже готовы к сюрпризу. — И с этими словами она придержала уже открытую дверь, чтобы дать проехать креслу с сидящим на нем Бери.
Когда Гленда Руфь сопровождала их к кабинету леди Блейн, на лице Дженнифер Банды застыла загадочная странная улыбка. Девушки заговорщически улыбались, что довольно сильно действовало Реннеру на нервы.
В кабинете он застал еще одного посетителя.
Он медленно поднялся со своего передвижного кресла очень необычного изготовления и поклонился. Покрытый шерстью, ухмыляющийся, горбатый карлик, не просто крошечного роста, но и гротескно бесформенный. Пока Реннер не смотрел прямо на него, он мог проследить за выражением своего лица, однако весь контроль был тотчас же утерян, когда незнакомец поклонился. Ибо его выпирающий позвоночник был сломан в двух местах.
Разум почти всегда неверно истолковывает первое впечатление от кого-либо.
Когда карлик встал, в нем оказалось четыре с половиной фута росту. Он весь был покрыт волосами. Реннер видел коричневые и белые отметины, хотя белые преобладали, затеняя собою коричневые. На правой стороне головы торчало одно ухо, а на левой просто не было места для второго; могучие мускулы плеча поднимались прямо до выпуклого, похожего на шишку, сочленения на верху бесформенного черепа. Две правые руки существа были тонкие и хилые. Форма лица очень напоминала голову дельфина с его неизменной улыбкой.
Реннер набрал побольше воздуха в легкие. Он не мог оторвать от карлика глаз ни на секунду… и тут вспомнил про Бери.
Гораций Бери переменился в лице, а его щеки покрылись пятнами. Он попытался открыть специальный ящичек, встроенный в подлокотник кресла, но его руки ходили ходуном и никак не могли попасть в диагностический рукав. Реннер подскочил к магнату и быстро вставил его руки, куда полагалось. Немедленно система заработала, всаживая в Бери изрядную дозу транквилизатора. Какое-то время Реннер изучал показатели приборов на кресле магната, затем резко вскинул голову и посмотрел на хозяев дома.
— Капитан, это отвратительно! Да, да, я к вам обращаюсь, милорд! Милорд Блейн, вы же могли убить его, черт подери!
— Папа, я же говорила…
Граф Блейн прикусил губу.
— Я не думал, ваше превосходительство, что… Однако магнат уже обрел над собой контроль и пришел в неописуемую ярость.
— Восхитительная шутка, милорд. Просто восхитительная! Кто ты?
— Я — Джок, ваше превосходительство, — ответил мошкит. — Рад видеть вас таким здоровым.
— … Мда… Может быть, ты и прав… в сложившихся обстоятельствах. А я нахожу это ошеломляющим — встретить тебя таким здоровым. Значит, ты нам лгал? Ты сказал, что Посредники умирают примерно в двадцатипятилетнем возрасте. Все мошкиты умирают, если не могут забеременеть, а Посредники — как мулы. То есть, по твоим словам, они стерилизованы.
— Между ног, — вставил Реннер. Бери выпучил глаза.
— Особь мужского пола? Аллах милосердный! Лорд Блейн… леди Блейн… это же умопомрачительное достижение! Как?
— Финч'клик' отдал нам Чарли 490, — ответила Салли Блейн.
И снова Реннер уставился на топографическую стену. Естественно, что поначалу Кевин не заметил ее. Теперь же он наблюдал, как ему показывали нечто, сильно смахивающее на темные силуэты после компьютерно-томографического сканирования. Он видел какие-то внутренности, но только не человеческие. Конечно же, они принадлежали мошкиту. Взять, хотя бы бедра: одно замысловатое и массивное, оно присоединялось к позвоночному столбу, а кость была не тоньше кости ноги человека. Мошка-1 еще не изобрела позвонков.
Камера наехала на желудок. Светящаяся указка показывала на крошечных головастиков, присосавшихся к стенке желудка.
— Это C-L червь, — пояснила леди Сандра Фаулер Блейн. — Так мы создали генетически вшитый симбионт с пищеварительным трактом. Теперь он вырабатывает мужские гормоны. Он уже выделил очень много какого-то вещества, похожего на гормоны. Это не первая особь, над которой мы ставили опыты, но мы перепробовали все виды особей, и пока это не дало достаточного результата. Иван погиб до того, как мы подготовились к опытам. Мы считаем, что Чарли убил психологический выбор: кем ему стать — особью мужского или женского пола. К тому же, он был слишком стар.
Бери, похоже, окончательно пришел в себя, и цвет его лица стал ровным.
— Вы нарушили цикл размножения мошкитов, — проговорил он.
— Напротив, мы восстановили этот цикл, ваше превосходительство, — холодно возразила леди Блейн. — Он нарушился у Посредников. Ребенок, особь мужского пола, особь женского пола, беременность, особь мужского пола, особь женского пола, беременность, вот как выглядит цикл особей класса мошкитов. Но Посредники — стерилизованные мулы, поэтому они лишь однажды бывают мужского пола, и умирают они молодыми.
Мы протестировали всего трех мошкитов, но так и не смогли ответить на все наши вопросы. Когда мошкит бывает особью мужского пола лишь на короткое время, его единственное яичко усыхает, и мошкит становится особью женского пола. Подавая яйцеклетки в родовые пути и делая тест за тестом, мы все равно получали тот же самый результат: только одна особь достигла нормального периода беременности.
— И эта особь доставила вам больше беспокойства, чем та, с вашими червяками, — заметил Реннер.
— Да, беспокойство, но проблема не в этом, — сказала Гленда Руфь. — Темперамент особи вырабатывает дополнительные гормоны. Вот вам старый, отлично обосновавшийся в мошките паразит. Фактически, он уже развился до симбиотической стадии. Он мог бы вырасти больше внутренностей своего хозяина. Но сам гормон сдерживает этот процесс, и червь давно уже развился в еще один механизм защиты своего хозяина.
Бери мельком взглянул на Реннера. Наверняка, они думали совершенно одинаково: теперь не будет никаких проблем с транспортировкой симбиота.
— И что дальше, миледи? — учтиво осведомился магнат.
— А вы не догадываетесь? — прикусив губку, спросила Салли. — Кевин? По-моему вам совершенно очевидно, что концепция Безумного Эдди намного лучше большинства наших понятий. А что если они захотят ее?
— Разумеется, захотят! — воскликнула Гленда Руфь. Салли строго посмотрела на дочь, затем повернулась к Реннеру.
— Вы можете сделать их способными к размножению? — спросил Кевин.
— Нет. Во всяком случае — Посредников, — ответила Салли.
— Хранители, — задумчиво промолвил Реннер.
Бери согласно кивнул. Хранители — стерилизованные Мастера, намного менее амбициозные в территориальном отношении, чем большинство мошкитов Мастеров. Это название пришло от Хранителей Музеев и других общественных объектов. Пытаясь найти их, погибли три гардемарина.
Внезапно Реннер усмехнулся.
— Посредники могли бы захотеть этого. Мастерам это понадобится для того, чтобы справиться с их врагами. Однако вы не знаете, сработает ли это на Мастерах.
— Не знаем. Но это срабатывает на Посредниках. И если нам удастся раздобыть для опыта Мастера…
— Кевин, — сказал Бери.
— Да? — откликнулся Реннер, и, посмотрев на магната, увидел, что тот выглядит совершенно больным. Реннер взглянул на циферблат часов, встроенных в подлокотник кресла магната. Он горел тусклым оранжевым светом. — Ах да, вам же нужно подготовиться к званому ужину в Торговой Гильдии. Милорд, миледи…
— Мы обязательно продолжим нашу беседу, — сказал Бери. Реннеру показалось, что он с трудом двигает губами. — Позднее. У вас… У вас есть чрезвычайно мощный… инструмент.
— Мы знаем, — произнес Род Блейн. — И мы не забудем о нашем разговоре. Сколько вы намереваетесь пробыть на Спарте, Кевин?
— Скажем, две недели. Может быть, три.
Столько, сколько понадобится, подумал Реннер. Если мы не сделали этого прежде, то это необходимо сделать сейчас.
— Кевин, давайте поужинаем вместе, — предложила Гленда Руфь. — Полагаю, никто не сочтет предосудительным, увидев девушку, ужинающую с крестным отцом своего брата. — Она с нежной улыбкой посмотрела на мать. — Ведь так?
Реннер спал, как невинное дитя, когда его разбудил писк открываемой двери.
— Хорвендейл, это Бери?
— Его превосходительство только что вошел.
— Кевин, что случилось? — зашевелилась Руфь.
— По-моему, мне следует отговорить Бери от этой затеи, — задумчиво проговорил Реннер.
Набил проводил его в небольшую гостиную.
— Как он? — спросил Реннер. — Он захочет поговорить, а?
— Он заказал горячий шоколад, — ответил слуга.
— Лады. Тогда пусть принесут два.
Кресло магната стояло в центре ворсистого ковра. Бери сидел в нем совершенно прямо и неподвижно, как набитая опилками кукла. Реннер выжидающе смотрел на магната. Наконец тот тихо произнес:
— Я был с ними любезен.
— Я просто поражен! Так что все-таки угодно его высочеству?
— Он не стал «его высочеством», пока его не назначили вице-королем, — промолвил Бери, медленно покачивая головой. — Мы сидели за одним и тем же столом, и нас разделяло несколько мест. Позднее, в клубных кулуарах, вокруг него собирались целые толпы народу. Он сумел создать впечатление большого ума и харизмы, что стало очевидно из его стремительной карьеры. На самом же деле не было ничего, чего бы я о нем не знал, но по крайней мере нас официально представили друг другу, и я не обнаружил никаких признаков неприязни с его стороны.
— А дальше что?
— Я уговорил его прийти в четверг на ужин. Это было единственное «окно» в его расписании. Он может выслушать меня и вспомнить о Джекобе.
— Вы могли бы сказать ему, что, если захочет, он может отправиться на Ньюкасл вместе с нами.
— Да. Хорвендейл, установите, какую еду и досуг предпочитает лорд Эндрю Мерсер Келвин. Кевин, нам надо идти. Эти счастливые лорды на самом деле совершенно не поняли проблемы, и теперь считают, что нашли ее разрешение!
— Вы должны признать, что кое-чего им удалось добиться.
— Хоскинс видит в Мошке одну только выгоду. Блейнам хочется поиграть с новой игрушкой. Аспирант Боярский мечтает отправиться туда в качестве туриста. Он был прав. Они безусловно соберут еще одну экспедицию, если раньше этого не прорвется Блокада.
— Знаю. В конечном итоге люди всегда поступают так, как они понимают задуманное. Яркий тому пример — Земля.
— Тут совершенно другое дело. Дочка Блейнов захочет отправиться на Мошку. А если учесть огромное влияние ее семьи…
— Мда… Она унаследует власть, даже глазом не моргнув. Гленда Руфь… Ей приятно вспоминать о нашем визите.
— Естественно, Кевин, ей это приятно, поскольку она прекрасно понимает, что произвела на тебя неизгладимое впечатление. Да и со мной она вела себя очаровательно, чуть ли не фамильярничала.
Реннеру не понадобилось много времени, чтобы осознать, что Бери имеет в виду.
— О, Господи! — воскликнул он. — Воспитанная Посредником мошкитов! Из нее получится неплохой дипломат, черт подери!
Набил принес кружки с шоколадом. Бери взял одну из них и стал согревать ею руки.
— Эскадра Безумного Эдди. Если бы они знали, насколько важна их работа. Если состоится экспедиция на Мошку, то ей придется прорываться сквозь Блокаду.
— Забудьте об этом, Гораций. ИВКФ четко исполняет приказы.
— Да, они принесли присягу, — сказал Бери, барабаня пальцами по клавиатуре, встроенной в кресло. Стена внезапно осветилась.
— Торжественно клянусь, поддерживать и защищать Империю Человека от всех внешних и внутренних врагов и распространять защиту Империи на всех людей; клянусь повиноваться законным приказам моих командиров, и поддерживать и защищать как носителей верховной власти законных наследников, ведущих свое происхождение от Лисандра Великого; верой и правдой служить Человеческому сообществу в границах Империи.
— Ты видел? Эта присяга вынудит их остановить экспедицию, если я сумею доказать, что в ней таится угроза.
— Забудьте об этом, Гораций, — повторил Реннер. — Присяги — это одно, а военные трибуналы — совсем другое. Однако это можно рассмотреть и так. Если худшее все же произойдет… скажем, если экспедиция все-таки отправится и привезет с собой Мастера с его семьей… Либо если корабль мошкитов прорвется к прыжковым точкам и до Ньюкасла и… о, Господи… до межзвездных средств массовой информации, где пройдут личные интервью. И тогда станет политически невозможным делом просто взять, да уничтожить их. Вы ведь тоже об этом думали, не так ли?
— Разумеется. А если это будет семья мошкитов с Посредником, то могу поклясться, что они оставят дома своих воинов и… Часовщиков.
— Но теперь мы смогли бы стерилизовать их, не нанеся им вреда. Так лучше, Гораций. А сейчас, почему бы вам не поспать? Завтра военная разведка ожидает от вас ясного взора и небывалой энергии.
Он посмотрел на Бери, и ему показалось, что он видит перед собой статую скорби или даже страха.
ГЛАВА 4. ВЕТО
Я прожила жизнь благодаря Господу, который не внял ни одной моей молитве.
Джен Игелоу
Появление Бери явно произвело неизгладимое впечатление на дежурную по связи Первого Класса. Бери догадывался, что прежде она не встречалась с Имперским магнатом; и, очевидно, его титулы были ей незнакомы. Именно поэтому она очень долго пыталась в этом разобраться, и со времени назначенной встречи прошло уже десять минут.
— Капитан Каннингэм примет вас немедленно, ваше превосходительство, — наконец проговорила она. — Прошу прощения за задержку. У нас такая загруженная неделя, да, к тому же, я раньше не видела ничего подобного. — Она встала и открыла дверь, ведущую в кабинет Каннингэма, куда Бери и направил свое движущееся кресло.
За последние двадцать пять лет у Бери было всего три дежурных помощника по связи. Его не волновало, узнает ли его капитан Рафаэль Каннингэм или нет. Они ни разу не встречались, но обменивались голографическими посланиями. Каннингэм выглядел совсем ребенком: голова, круглая, как шар для боулинга, покрытая светлым пушком волос, нос кнопочкой и поджатые губы. Бери читал все публикации о биографии Каннингэма и его карьере; вдобавок, он знал все, что касалось детства этого помощника и связях его семьи, которые могли или, напротив, не могли испугать его заместителя-секретаря. По-видимому, в ИВКФ знали, что выбор Горация Бери был невелик.
Его расследования разочаровывали, если не удивляли. Рычагов, при помощи которых можно было воздействовать на Рафаэля Каннингэма, имелось очень мало. За свою сорокалетнюю карьеру в ИВКФ он не успел особенно отличиться, однако его репутация, безусловно, была безупречна. Агенты Бери заподозрили было капитана в супружеской неверности, но не сумели это доказать.
Болваны, подумал магнат. Эти вэкаэфовцы больше заботятся о показухе, нежели о деле.
Было сложно прилагать усилия в гравитации Спарты, но Бери умудрился сделать это, даже не поморщившись. Он слегка наклонился; за многие годы он научился дожидаться хоть какого-то жеста со стороны офицеров ИВКФ, прежде чем протянуть руку для приветствия.
Каннингэм встретил его с широкой улыбкой. Он вышел из-за письменного стола и подошел к магнату.
— Ваше превосходительство, очень рад познакомиться с вами через столько лет.
Его рукопожатие было коротким, но крепким.
«Итак, — подумал Бери, — я задержался на десять минут, но в этом виновата секретарша. Ему пришлось встречать меня на полпути. Очень корректный человек этот Каннингэм».
— Ваше превосходительство, признаюсь, что не ожидал когда-нибудь познакомиться с вами, — произнес капитан.
— К сожалению, работа не позволяет мне часто посещать Спарту.
— Я позволил себе заказать нам кофе. — Он коснулся продолговатой кнопки, встроенной в стол, и тотчас же вошел ординарец с подносом. Он поставил высокую кружку ИВКФ на стол Каннингэма и маленькую чашечку с турецким кофе возле локтя магната.
— Благодарю, — Бери поднял чашку и произнес: — За наше постоянное сотрудничество.
— Полностью к вам присоединяюсь, — отозвался Каннингэм.
Бери сделал глоток кофе.
— Разумеется, «сотрудничество» — это очень сильно сказано. Учитывая все расходы и вознаграждения…
Каннингэм немного нахмурился.
— Я полагаю, что не знаю о расходах, однако что касается вознаграждений, признаюсь, я несколько озадачен, ваше превосходительство. Мы ведь не имеем практически ничего, кроме званий. Ваша работа на Земле Макроя заслуживает огромной похвалы, однако вы отказались практически от всех добавочных наград. Могу я спросить — почему?
Бери пожал плечами.
— Безусловно, я очень высоко ценю Имперские награды, но, возможно, они менее… полезны… для меня. Огромное вам спасибо за предложения, но то, что я хочу, намного важнее всего этого.
Каннингэм вопросительно поднял бровь.
— Капитан, вам давно известно, что я рассматриваю Мошку-1 самой крупной угрозой для человечества с тех пор, как шестьдесят пять миллионов лет назад Динозавр Убийца царствовал на Земле.
— Тут я с вами не согласен. Ваше превосходительство, мне нравится, что мы во вселенной не одиноки. Другие разумы, с совершенно иным пониманием действительности, чем у нас. Была ли эта тварь на «Макартуре»? А крохотные создания Часовщики заполонили весь корабль, подобно чуме?
Бери напрягся. Каннингэму нравятся мошкиты. Поэтому он и изменил тему беседы. Наверняка, это есть в приказе.
— Мои отчеты наверняка доказывают, что я — отнюдь не дурак, — проговорил магнат. — Я убежден, и это будет не более, чем простая констатация факта, если скажу, что у Империи еще не было более опытного офицера разведки, чем я.
— Не спорю, это так, — сказал Каннингэм. — Во всяком случае, не могу представить вам ни одного примера в опровержение ваших слов. Это может показаться странным, но способ, которым вы можете… Я пришел к заключению, что вы берете за образец финансовые потоки. Ведь именно это — ваш метод, не так ли?
— Деньги, товары, социальные установки. Некоторые видят перемены в местных социальных установках, в изменениях мирового импорта или темпах инфляции. Я руководствовался этими принципами еще задолго до того, как стал сотрудничать с вашим учреждением, — сказал Бери. — Четверть века тому назад я был… убежден… что это помощь Империи. Я раскрывал заговоры, ереси и предательства внешних, так чтобы Империя могла сосредоточиться на реальной угрозе. Мошкиты! Разумеется, вы читали мои доклады о Земле Макроя.
— А-а… Хватательная рука, — улыбнулся Каннингэм. — Но в конце концов мошкитам так и не удалось вырваться на свободу, не так ли?
— Совершенно верно. Не в этот раз, капитан. Как же мне вас убедить? Я…
— Вы были ими напуганы.
Лицо Бери побагровело. Каннингэм поднял огромную, трехпалую руку.
— Не обижайтесь. А как еще следовало на это отреагировать? Крохотные, опушенные мехом, нечеловеческие лица, глядящие из скафандров, пробирающиеся тебе за спину… Господи! Кто-нибудь другой, вероятно, точно бы угодил в психушку. Вы же… — Вдруг Каннингэм рассмеялся. — Вы же попали в военную разведку. Кстати, невелика разница.
— Прекрасно, — тихо произнес Бери. — Я снова напуган. Я боюсь за Империю Человека.
— Настолько, что не готовы выполнять вашу работу? Должен сказать, ваше превосходительство, что я не понимаю, зачем потребовалась ваша специальная экспертиза долговременной блокадной операции ИВКФ.
Каннингэм уже знал. Поэтому Бери ответил:
— Когда меня пригласили в военную разведку, у меня не было выбора. С тех пор ситуация в корне изменилась. Неужели вы считаете, что теперь сумеете заставить меня сделать все, что вам угодно?
Каннингэм весь напрягся.
— Ваше превосходительство, мы никогда не сможем заставить вас сделать что-либо. Вы вольны отправляться куда угодно.
Бери громко рассмеялся.
— К превеликому сожалению, сенатор Фаулер уже умер, поэтому он не может услышать ваши слова. Так или иначе, мой статус постепенно сделал из меня нечто вроде Добровольца.
— Так было всегда, — пожал плечами Каннингэм.
— Совершенно верно. Вы согласны, что я представляю ценность для Империи?
— Несомненно.
— В сущности, бесценный и одновременно дешевый, — пробормотал Бери. — Так-так-так. Я продолжу выступать в той же роли. Однако теперь мне кое-что нужно.
— Незачем быть таким агрессивным. Вам нужен пропуск в Блокадный Флот, — тихо промолвил Каннингэм.
— Точно. Вы об этом узнали от Блейна или из Имперской Торговой Ассоциации?
— Торговцы с нами не разговаривают, — сказал Каннингэм насмешливо. — Кстати, а вы насчет этого серьезно, а?
— Капитан… — Бери сделал паузу и продолжил: — Капитан Каннингэм, один из ваших наиболее действенных агентов серьезно обеспокоен насчет потенциальной угрозы Империи. Я настолько же серьезен, как любой другой из ваших психов. Я не прошу субсидировать меня, потому как вполне способен обойтись собственными средствами. Я контролирую несколько мест в Совете директоров ИТА, и у меня есть… влияние… на нескольких членов Парламента.
Каннингэм тяжело вздохнул.
— Мы тоже беспокоимся за Блокаду.
— Да неужели? — усмехнулся магнат. Это уже что-то. Бери даже не пришлось терять лица, пользуясь диагностическим рукавом, во всяком случае — пока.