медвяное пиво и светлый эль, веселье становилось все более буйным, ничуть не
уступая вакханалии, царившей за столом дружины и челяди. Языки
развязывались, голоса становились все более громогласными; где-то уже
завязалась потасовка, но драчунов мгновенно растащили. С другого конца
донесся нескладный хор...
Запыхавшиеся слуги не уставали метать на стол все новые и новые яства.
Здесь были и перепела, нашпигованные орехами и салом, и обжаренные на
вертеле рябчики и голуби, тонувшие в россыпи кисловато-пряных ягод, и
запеченные с грибами свиные окорока, и нежнейший бок косули, и соленая,
почти прозрачная рыба... Собаки грызлись из-за костей, натруженно звенели
арфы скальдов, грубо размалеванные танцоры в который раз, под довольное
улюлюкание гостей, изображали исход Тунора и Фригги и посрамление друсов...
Ричард Блейд, сидевший на почетном месте, по правую руку от Талин,
долгое время ел молча, не обращая внимания на шумный средневековый карнавал,
и почти не отдавая отчета в том, что творится вокруг. Все мысли его были с
сыном. Тревога снедала душу. Раз за разом пытавшиеся втянуть его в разговор
придворные натыкались на угрюмый стальной взгляд - и отворачивались
поспешно.
Задумчиво, почти машинально, поднес он к губам кубок с элем.
Горьковатое ароматное питье обожгло губы, в желудке разлилось приятное
тепло. Он налил себе еще, патом закусил каким-то мясом, которое, по местному
обычаю, пришлось хватать пальцами прямо с блюда. Обглодав кость, опять же,
по обычаю, швырнул ее под стол, откуда тут же донеслось довольное собачье
урчание. Сполоснул руки в стоявшей рядом плошке с розовой водой, которая
подавалась только знатным нобилям. Выпил еще.
Внизу, за столом, где сидели воины королевской дружины, вовсю горланили
песни. Пока еще довольно пристойные, но стоило ожидать, что к полуночи это
изменится. Блейда внезапно охватила ностальгия. Где те годы, когда и сам он
сиживал с бойцами, грубыми, закаленными в битвах, наслаждаясь атмосферой
воинского братства... Сейчас он ощущал лишь пустоту и одиночество, наблюдая
за происходящим с тревогой и какой-то отстраненной печалью. Вероятно, в
Альбе он ощутил со всей отчетливостью, что устал. Устал от стремительного
водоворота своей пестрой жизни, устал от звона оружия, посулов женщин,
побед, поражений и бесчисленных утрат... Он горько усмехнулся своим мыслям,
подумав о том, что он один из немногих во Вселенной обрел физическое
бессмертие. Благодаря Джеку Хейджу он мог менять тела, как надоевшую
одежду... Единственное, в чем он нуждался и что было ему недоступно - это
новая душа.
Неизвестно почему он задумался о том, что его профессия сыграла с ним
дурную шутку: она наградила его сонмом бесчисленных приключений и авантюр,
но отняла покой. Покой человека, который может наслаждаться тихой, мирной
жизнью у домашнего очага в окружении преданных и любящих родных... Он прожил
десятки ярких жизней, но почти все они, за малым исключением, были жизнями
воина. За многие десятилетия ему редко даровались минуты покоя, и он
разучился ценить этот дар переменчивой судьбы.
Блейд попытался объяснить свое минорное настроение воздействием
хмельного напитка, но в глубине души он знал, что эль тут ни при чем.
Когда-нибудь он не сумеет вернуться из очередного мира, и в этот раз он
подошел к запретной черте ближе всего. И на символические похороны в родном
Альбионе с пустым гробом на катафалке придут разве что Джек Хейдж, Аста,
несколько коллег по работе, да, быть может, Джеффри Лэрд, его биограф...
Тяжело на закате оставаться в потемках совсем одному... Блейд вздохнул.
С рассеянной небрежностью он взял с тарелки кусок окорока, повертел в
руках и отложил, не чувствуя аппетита.
- Что так хмурится мой отважный защитник? - послышался вдруг слева
насмешливый голос. Странник неохотно поднял голову: карие глаза Талин
смотрели на него пристально и холодно.
Он ответил ей таким же напряженным взглядом, подмечая невольно и
морщинки у глаз, и начинающуюся обрюзглость щек, и слишком худые плечи. В
этом мире женщины старели быстро. Странно, как не видел он всего этого
раньше?
Или же - он гнал от себя эту мысль, но она возвращалась с упорством
преданного пса - Талин и в самом деле изменилась, когда Фригга покинула ее
тело? Словно жизненная сила богини наливала молодыми соками и поддерживала в
ней жизнь, а теперь королева словно осела, съежилась, как пустая оболочка,
кокон, покинутый бабочкой...
Это можно было бы списать на последствия болезни - ведь, в конце
концов, Талии пережила страшное потрясение, и прошло всего три дня, как она
поднялась с постели. Однако были и иные перемены, те, что невозможно было
объяснить столь простым образом.
Блейд не мог забыть их первую встречу после той ночи. Талин, бледная и
осунувшаяся, лежала на белых льняных простынях, на том самом ложе, которое
подарило им столько часов любви. Он явился тотчас же, как лекари сообщили
ему, что королева пришла в себя. Сперва его не хотели пускать - но кто мог
воспротивиться Ричарду Блейду, когда тот настаивал на своем?..
Однако почти тут же ему пришлось пожалеть, что он не отнесся
внимательнее к запретам местных целителей.
- Кто ты такой? - встретил его брюзгливый голос много пожившей
разочарованной женщины. От изумления Блейд едва не лишился чувств. Это
существо с капризно поджатыми губами и подозрительным прищуром глаз ничем не
напоминало его вечно юную, ласковую, очаровательную возлюбленную.
И все же он подошел к ней, опустился в кресло рядом с кроватью,
попытался взять ее за руку.
- Это я, Блейд. Ты не узнаешь меня. Талин?
Руку она поспешила отдернуть.
- Ты слишком много позволяешь себе, чужак! И поплатишься за такую
фамильярность! - Голос был раздраженным, плаксивым; она отдавала приказы,
словно не веря, что их кто-то выполнит.
Блейду захотелось схватить ее за плечи и трясти, трясти так, чтобы
затрещали кости, пока все не станет прежним, пока не вернется его Талин...
Но он уже знал, что тому быть не суждено. И все же он сделал последнюю
попытку.
- Девочка моя, вспомни... Вспомни, как мы любили друг друга... Вспомни
о нашем сыне! Талин!.. - Имя ее он выкрикнул в тоскливом отчаянии. Ощущение
было подобно тому, какое, должно быть, испытывает падающий со скалы человек,
когда ему удается чудом зацепиться за ветку, когда он в смертной тоске
ощущает, как трещит и подается она у него в руках...
Женщина, сощурившись, устремила на него взгляд карих глаз, некогда
таких прекрасных, но ныне потускневших, лишенных золотистого блеска.
- Любили друг друга?.. - прошептала она задумчиво. - Постой, я
вспоминаю... Ты - тот голый чужестранец, что помог мне бежать от Беаты. Мы
еще вместе были у Ликанто в Сарум Виле и вновь угодили в плен... Эта
проклятая ведьма! - Она недоуменно взглянула на Блейда. - Да, я помню, мы
были вместе. Ты мне даже нравился как будто. Такой большой, сильный... -
выдохнула она мечтательно, и вдруг потянулась, игриво провела пальчиком по
руке Блейда. - Да, пожалуй, ты мог мне понравиться...
Он едва сдержался, чтобы не отстраниться, и ушел при первой же
возможности. До самого пира они так и не виделись с Талин. Она часто
беседовала с советниками, и, должно быть, те восстановили лакуны в ее
памяти, поскольку Блейд был-таки приглашен на пир в качестве почетного
гостя... Почетного гостя, но не более того.
И, как ни странно, очень много времени Талин проводила с сыном. Почти
не обращавшая на него внимания прежде, теперь она ни на миг не отпускала
мальчика от себя, ревниво пресекая всякие возможности контакта с внешним
миром. Блейду дозволялось лишь пожелать Дику доброго утра и спокойной ночи -
в обязательном присутствии многочисленных нянек. Нечего и говорить, как он
был зол на Талин.
И теперь встретил ее взгляд с откровенным вызовом.
- Твой защитник устал, королева Талин. И плохо понимает, что творится
вокруг.
Женщина равнодушно пожала плечами. Лишь от любящего сердца можно
требовать, чтобы оно понимало намеки и недомолвки. Спокойному - все равно.
- Должно быть, защитник засиделся на одном месте. Стосковался по
подвигам... - Итак, его отсылали прочь; презрительно и высокомерно, точно
неугодившего слугу. Но, прежде чем Блейд успел ответить, королева с
преувеличенной сердечностью замахала рукой кому-то на другом конце стола. -
О, вот где вы прячетесь, почтенный друг мой! Идите же сюда скорее,
развлеките меня...
Оглянувшись, Блейд увидел, что к ним направляется Ярл. Он вспомнил, что
предводитель пиратов был одет так же, как много лет назад во время боя с
Геториксом - в кожаный доспех с бронзовыми пластинами, красный плащ с
золотой цепью на широких плечах, длинный кильт, сапоги из мягкой кожи. Лицо
Ярла, как всегда, было чисто выбрито, и он благоухал шипром.
Ну, разумеется! Этого следовало ожидать. Последние дни Талин была
весьма любезна с владетелем Канитры. Отправлялась с ним на долгие прогулки,
советовалась, обсуждала дела королевства. Тот косился виновато на Блейда, но
подчинялся. И возвращаться в Скайр не спешил,
И вновь, при виде того, как спешит его давний приятель на зов королевы,
острая игла кольнула Блейда в сердце. Он догадался, что Ярл выбрал себе
костюм, чтобы напоминать своенравной женщине о тех днях, когда они, стоя на
палубе корабля, обсуждали тайные планы друсов, в то время как он сам валялся
в горячечном бреду в каюте, балансируя между жизнью и смертью, пораженный
отравленным кинжалом Ольга, сына Геторикса... Теперь же он страдал не от
яда, а от мук ревности. Это было смехотворно, нелепо, и все же он ничего не
мог с собой поделать. Казалось, причин для сердечных тревог не было: он не
испытывал к Талин особо теплых чувств. И все же... Сам он мог разлюбить, но
бывшая подруга не имела права предпочесть его кому-либо другому! Даже то,
что Блейд отлично сознавал порочность подобной психологии, никак не помогало
избавиться от неприятного чувства. Он давно уехал бы из Вот Нордена... если
бы не Дик.
Подвинувшись, он освободил место для подошедшего Ярла и вновь угрюмо
уставился в свою тарелку. Еще немного - и пора сменить Абдиаса. Он будет рад
уйти из этого душного неуютного зала!
Ярл с Талин вели между собой какую-то глубокомысленную беседу... Блейд
их не слушал. Но вот королева заговорила с надутым краснощеким здоровяком в
фиолетовой мантии по левую руку от нее - Блейд не знал его имени, - и Ярл
обернулся к нему.
- Что так мрачен, старина?
Блейд пожал плечами. Говорить не хотелось.
Словно понимая его состояние, Ярл налил другу эля. Блейд с
благодарностью выпил. Они вновь сдвинули бокалы...
- Странная ночь сегодня, - пробормотал Ярл, ни к кому особенно не
обращаясь.
Блейд кивнул.
- Да. Двойное новолуние, верно? Опасный час.
- Опасный? - В глазах Ярла отразилось недоумение. - Почему ты так
решил?
- Сам толком не знаю... - Блейд отхлебнул эля. Пряный напиток обжигал
горло, отгоняя дурные мысли. Он приветствовал его горечь, несущую забвение.
- Все эти разговоры об огнепоклонниках, о воскрешении Хейра... Как-то
неспокойно мне.
Он и сам не знал, почему заговорил об этом с Ярлом. Никогда прежде у
них не было подобных бесед, и теперь Блейд уже готов был пожалеть о
сорвавшихся с языка словах, однако Ярл неожиданно заинтересовался.
- Постой-постой, о каких это огнепоклонниках ты говоришь? Насколько я
знаю, их давно и следа не осталось. Последний род был выбит три десятка лет
назад!
- Но ведь уцелел этот... как его?.. Орландо...
- Орландо?! - Ярлу, судя по всему, с большим трудом удалось скрыть
волнение, однако Блейд не мог не заметить, как изменился его голос.
- Да. А ты что, слышал о нем?
Вместо ответа Ярл вновь наполнил бокалы элем. Они выпили до дна. Блейд
почувствовал, как начинает кружиться голова и застилает глаза теплый
туман... Но нить разговора он не потерял. И, повинуясь его настойчивому
взгляду, Ярл отозвался преувеличенно бодро:
- Люди всякое болтают. Говорят, что этот Орландо - последний из
Западного Дома, безумец, страстно желающий воскрешения Хейра... Но стоит ли
прислушиваться к нелепым суевериям? С тех пор, как пал Вот Вестен, прошло
три десятилетия. Кости этого Орландо наверняка уже истлели...
Блейду почудилась фальшь в словах его старинного друга; тот говорил
так, будто жалел, что не может совладать с собой. Внезапный прилив ярости
накатил на странника, и он грохнул кубком о стол:
- Ты лжешь, Ярл! - Тревога за сына перемешалась в нем с гневом
отвергнутого любовника. - Я чувствую, ты говоришь меньше, чем знаешь! Пойми,
этот самый Орландо может отнять у меня сына! Да, ты скажешь, что стража Вот
Нордена не дремлет, что юный принц вне опасности... Но сейчас я сижу здесь,
среди этого сброда, только потому, что Абдиас сторожит его покой!
Он пнул под столом зазевавшегося пса. Тот поджал хвост и, заскулив,
метнулся в сторону.
Взгляд Ярла окаменел, губы сжались в тонкую полоску.
- Да, ты прав - я знал Орландо... Пару раз наши пути пересекались. Я
мало что могу сказать о нем Это был человек ожесточившийся, полный горечи...
С ним не просто было иметь дело... - Ярл задумчиво водил сильными пальцами
по ободку высокого кубка, весь уйдя в воспоминания. - Проклятие черным псом
следовало за ним по пятам.
- Проклятие? - Странник приподнял бровь; Абдиас ничего не говорил ему
об этом.
- Да, Орландо был проклят. Обречен скитаться и терпеть лишения. Обречен
приносить гибель близким и всем, кто ему дорог. - Голос Ярла звучал
спокойно, отстранение, но в нем чувствовалась печаль. - И так до тех пор,
пока он не исполнит свое предназначение.
- То есть не воскресит Хейра?
- Да. Но скажи мне... - Неожиданно встрепенувшись, владетель Канитры
поднял голову. - Скажи, кто рассказал тебе об этом? Не так много людей в
наши дни помнят эту историю...
- Но Абдиас не забыл...
- Абдиас? Кто он - Абдиас?
- Старик, советник Вота и Талин... Ты видел его в Канитре, Ярл. Он
пришел вместе со мной из пустыни, и твои знахари лечили его. Перед походом
на Фьодара ты еще зашел за мной в его покои. Он прибыл недавно, с одним из
твоих кораблей.
Ярл задумался.
- И ты доверяешь ему?
- Да, - Блейд пожал плечами. После слов Ярла он расслабился.
Действительно, скорее всего этот Орландо канул в кровавую пучину альбийских
междоусобиц. - Я поручил Абдиасу охранять сегодня Дика, пока сам не приду
сменить его Не то чтобы я чего-то всерьез опасался, но... Ты же знаешь,
осторожность никогда не помешает.
- Осторожность... да... - Глаза Ярла потемнели. Вокруг них бушевало
разгульное веселье; кто-то пустился впляс, кто-то, упившись, валился под
стол. Ярл мрачно оглядел пиршественный зал, словно надеясь отыскать кого-то
в этом хаосе, и вновь повернулся к Блейду. - Боюсь допустить ошибку,
дружище, но... Не предупредить тебя не имею права. Хотя, если это не он...
- Да не тяни! О чем ты? - Тревога снова сомкнула ледяную пасть на
сердце Блейда. Ощущение чего-то непоправимого охватило его. - Ну, говори! -
выкрикнул он яростно.
Ярл покосился на него почти в испуге.
- Я не уверен, правда... Я же видел его лишь мельком в Канитре... Но
спроси-ка при случае у этого... Абдиаса, откуда у него рубцы на веках, как у
жреца огнепоклонников? Почему на руках его следы, которые оставляет лишь
реликвия Хейра? Спроси - не его ли прежде звали Орландо!
- Что?! - На страшный крик Блейда оглянулся весь мгновенно притихший
зал. Но странник, не замечая устремленных к нему испуганных и недоуменных
взглядов, уже бросился к выходу, сметая все на своем пути: переворачивая
лавки с гостями, сшибая с ног растерянных поварят и круша хребты охотничьим
псам королевы Талин. Смолкли арфы скальдов, пьяная болтовня гостей, бряцание
мечей стражи.
Водяные часы стряхнули последние капли прошедших суток; наступил
зловещий час новолуния. Час Хейра Пламенноокого, Кующего Молнии.
Обезумевший, точно раненный зверь, Ричард Блейд несся по сумрачным
коридорам и лестницам замка. Ни души вокруг - все были на пиршестве, и топот
его сапогов гулко отдавался в пустоте каменных сводов.
Он бежал не разбирая дороги. Один раз ошибся лестницей, свернул не
туда, заблудился в этих проклятых переходах... Рыча и изрыгая проклятия,
бросился обратно... Эль ударил в голову, будь он неладен! Именно сейчас,
когда ему так нужен здравый разум! Странник проклинал собственную
неосмотрительность, заставившую его столько пить. И еще Ярл подливал без
конца... Гнев и страх смешались в его душе, кровавой пеленой застив взор. Он
знал, что не успеет, что случится непоправимое...
Однако в коридоре, куда выходила дверь покоев наследника, все было
тихо. Одинокий факел чадил в скобе на стене, отбрасывая багровые отблески на
стены, сложенные из грубого камня. Тяжелая дверь из мореного дуба,
украшенная резьбой с изображением королевского герба Северного Дома, была
закрыта. Блейд толкнул сильнее - не поддалась. Он подавил искушение
попытаться выломать створку. Плечом - слишком тяжела... Айскалп... но топор
остался в его покоях, он не мог взять оружие на пир. К тому же на шум
неминуемо сбежится стража. И если в итоге с наследником все окажется в
порядке, как он объяснит происшедшее?
Но где же Абдиас? Блейд огляделся по сторонам, ожидая, что старик
появится с минуты на минуту, но его не было. Страх ледяной змеей свивался в
низу живота. Холодный пот выступил на лбу. Неужели все-таки Ярл прав?! И
Абдиас - это...
На ночь ворота в замке закрывали и поднимали мост через ров; значит,
уйти он не мог. Но тогда где же?.. И тут в другом конце коридора послышались
шаркающие шаги. Черным тигром Блейд мотнулся туда.
Абдиас! Схватив старика за отвороты рубашки, он прижал старца к стене.
Разъяренное перекошенное лицо в упор уставилось на советника.
- Что ты сделал с ним? Говори!
Абдиас прохрипел что-то нечленораздельное, но, вместо того чтобы
отпустить его и дать возможность говорить, Блейд прижал еще сильнее.
- Отвечай, презренный лжец! Где мальчик? Где мой сын?
Вены на висках старца вздулись, он задыхался. Наконец Блейд чуть
ослабил хватку, и он просипел:
- Я... не трогал его...
- Лжешь, подлец! Ты - Орландо! Что ты сделал с моим сыном?
- Орландо? Я? - Изумление на лице Абдиаса было столь явным и искренним,
что странник на миг смешался. - Но...
- Не пытайся выкручиваться, - оскалился он. - Фосфор на веках - знак
огнепоклонников. А пятна у тебя на руках от того, что ты прикасался к
священной реликвии Хейра!
- Нет! Нет! - Насмерть перепутанный старик замахал руками. - Я же
говорил... Я увлекался культом Хейра в зрелые годы, но я не огнепоклонник.
Что же до пятен, это болезнь, посланная богами. Просто болезнь, клянусь
тебе! Ты должен мне верить...
Блейд с сомнением покачал головой; однако первая волна ярости схлынула,
и он вновь обрел способность рассуждать разумно. И отпустил Абдиаса, хотя и
продолжал угрожающе нависать над ним.
- Так, - заявил он ледяным тоном. - Я даю тебе время тридцати вздохов,
чтобы ответить на все вопросы. И, для твоего же блага, желаю, чтобы ответы
пришлись мне по вкусу. - Советник торопливо закивал, ощупывая покрасневшую
шею. - Во-первых, как твое настоящее имя?
- Я не Орландо! Слово чести! Я - Абдиас, так меня нарекли при
рождении... - Старик испуганно заморгал. - Орландо было тринадцать, когда
воины Хагена Гордого взяли приступом замок. Это было три десятилетия назад,
мой господин... Я не Орландо! Ему сейчас только сорок три!
Блейд выругался в сердцах. Вот что значит бросаться в драку очертя
голову! Возьми он на себя труд хоть немного поразмыслить, сам понял бы это -
как и то, что мальчик родился семь лет назад, в канун прошлого новолуния. По
словам Сильво, советник присутствовал при родах и, будь он Орландо, исполнил
бы задуманное еще тогда. Да, уязвленная гордость отринутого возлюбленного
помутила его разум. Силясь скрыть смущение, он буркнул:
- М-да... Но почему ты оставил пост? Я же просил дождаться, пока не
сменю тебя.
Старик виновато потупился, даже шмыгнул носом, точно нашкодивший
мальчишка.
- Полночь, принц Лондонский... В полночь мне обязательно надо было
провести наблюдения на башне, я говорил тебе... Но ты не пришел, и я
подумал, ничего не произойдет, если отлучиться ненадолго... - Он молитвенно
сложил руки на груди. - Но ведь с Диком ничего не случилось? Перед уходом я
наложил на дверь охранные заклятья, начертал магические руны... Никто не
смог бы войти туда живым...
Действительно! Блейд лишь сейчас осознал нелепость ситуации. Он едва не
убил старика, даже не потрудившись проверить, как там мальчик.
- Открой дверь, - коротко велел он старику, испытывая невероятное
облегчение, точно гора свалилась с плеч. Вновь дало себя знать опьянение. Он
покачнулся, чувствуя, как тепло приливает к голове.
Абдиас принялся возиться у двери. Что-то бормоча себе под нос, он водил
руками вдоль створки, касаясь по очереди верхних и нижних углов, замка и
петель. Там вспыхивали зеленоватые искры, и вскоре вся дверь покрылась
паутиной светящихся линий. Старец отступил на шаг, воздев руки, коротким
лающим голосом бросил одно-единственное слово, огни вспыхнули ослепительно -
и угасли. Он толкнул дверь.
- Готово, мой господин!
Блейд ворвался в погруженную во мрак опочивальню. И с порога понял, что
там что-то не так.
Комната была пуста; обостренное чутье сразу сказало ему об этом. Ни
шороха, ни вздоха, ни одного из тех едва слышных, неуловимых для
нетренированного слуха звуков, говорящих о присутствии человека... Нет, в
опочивальне не было ни души.
Разумеется, он подошел к ложу, чтобы убедиться в этом. Дрожащими руками
ощупал холодную постель. Заглянул под нее, за занавески... Но делал это
чисто механически, с омертвевшим сердцем. И в мозгу размеренно, точно удары
молота, отдавалось лишь одно, роковое, опоздал. Опознал. Опоздал!
Блейд обернулся к Абдиасу и неживым голосом спросил его:
- Что теперь делать?
Старик в жалкой попытке ободрения коснулся его локтя.
- Мы должны подумать. Он не мог уйти далеко.
И тут словно прорвало плотину спокойствия в душе Блейда. Неистовым,
безумным голосом, от которого дрогнули сами стены, он взревел:
- Но кто? Кто?!
* * *
Кажется, в слепой ярости своей он подскочил к Абдиасу, принялся трясти
его, словно желая вытряхнуть душу, продолжая оглашать замок исступленным
криком...
Но, когда изошла ярость и тоска его и холодный трезвый рассудок вновь
взял верх, он устремил на советника пристальный взгляд.
- Как могло такое случиться, Абдиас? Когда же он успел?
Старец в смятении развел руками.
- Должно быть, еще до начала пира... Когда мы были на башне... Я думал,
что мальчик спит, и не заходил в комнату, боясь потревожить. Получается, что
я пришел сторожить уже пустые покои. Иного объяснения нет...
Логично... Опершись о дверной косяк, Блейд машинально водил ладонью по
теплой шершавой поверхности дерева. Этот жест что-то напомнил ему...
напомнил пальцы Ярла на кубке. Разговор на пиру. Разбойник с повадками
благородного нобиля...
Внезапное озарение обрушилось на него каменной глыбой.
О, господи! Как я раньше не догадался! Он пустил меня по ложному следу,
чтобы отвлечь в драгоценные минуты рождения новых лун... Он, так много
знавший об Орландо! Он, обливавший себя шипром, чтобы заглушить запах
фосфора!
Блейд по-волчьи взвыл и бросился по коридору к лестнице, ведущей в
парадный зал.
Абдиас только успел крикнуть ему вослед:
- Постой! Ты ошибся один раз, как бы поспешность не подвела тебя и во
второй... - Но, увидев, что Блейд не слышит его, поспешил за ним неуклюжей
стариковской трусцой
Однако у лестницы странник вдруг замер, ухватившись за стену
- Нет! Кто бы ни был наш враг, я должен встретиться с ним во всеоружии.
Айскалп! - И побежал наверх, перепрыгивая через две ступеньки, к своим
покоям.
Когда запыхавшийся Абдиас догнал его, Блейд стоял в дверях комнаты, с
лицом таким мрачным и опустошенным, что старик невольно испугался за него.
Он походил сейчас на человека, которому судьба только что нанесла последний
удар - и он знал, что уже не сумеет оправиться.
- Айскалп, - прошептал странник с ненавистью, подобной которой Абдиасу
еще не доводилось слышать. - Этот пес украл мой Айскалп!
С минуту они молча смотрели друг на друга - скрежещущий зубами от
ярости гигант и растерянный, испуганный старик. Наконец Блейд подал голос.
- Думай, старик! Ты лучше знаешь обычаи этих тварей. Куда он мог
уволочь Дика? - И, заметив недоумение Абдиаса, пояснил. - Ты сам говорил,
что обряд должен быть проведен в священном месте. Где оно может быть в
замке? В подвале? В каких-то покоях?..
- Нет! - От внезапно осенившей его догадки голос Абдиаса сорвался. -
Быстрее! Возможно, мы еще успеем... - Они метнулись в коридор. - Служители
Хейра всегда предпочитали места на высоте. Скалы, холмы, башни... А в замках
каждая из четырех башен издревле считалась посвященной отдельному
божеству...
Блейд понял без лишних слов.
- И какая же? Какая из них - башня Хейра?
- Южная! Там до сих пор еще стоит алтарь... - И отчаянно, зная, что
каждая секунда теперь на счету, крикнул Блейду, оседая от внезапной боли в
груди, - Южная башня! Поспеши!
* * *
На вершине Южной башни воцарилась тьма. Уже был затушен и растоптан
пламенный круг, остатки тлеющих углей выброшены из жаровни. Не светились
более желтым руны, указывающие стороны света. Не сиял даже ореол, окружавший
чело Орландо во время всего обряда - знак угодности творимого им божеству.
уступая вакханалии, царившей за столом дружины и челяди. Языки
развязывались, голоса становились все более громогласными; где-то уже
завязалась потасовка, но драчунов мгновенно растащили. С другого конца
донесся нескладный хор...
Запыхавшиеся слуги не уставали метать на стол все новые и новые яства.
Здесь были и перепела, нашпигованные орехами и салом, и обжаренные на
вертеле рябчики и голуби, тонувшие в россыпи кисловато-пряных ягод, и
запеченные с грибами свиные окорока, и нежнейший бок косули, и соленая,
почти прозрачная рыба... Собаки грызлись из-за костей, натруженно звенели
арфы скальдов, грубо размалеванные танцоры в который раз, под довольное
улюлюкание гостей, изображали исход Тунора и Фригги и посрамление друсов...
Ричард Блейд, сидевший на почетном месте, по правую руку от Талин,
долгое время ел молча, не обращая внимания на шумный средневековый карнавал,
и почти не отдавая отчета в том, что творится вокруг. Все мысли его были с
сыном. Тревога снедала душу. Раз за разом пытавшиеся втянуть его в разговор
придворные натыкались на угрюмый стальной взгляд - и отворачивались
поспешно.
Задумчиво, почти машинально, поднес он к губам кубок с элем.
Горьковатое ароматное питье обожгло губы, в желудке разлилось приятное
тепло. Он налил себе еще, патом закусил каким-то мясом, которое, по местному
обычаю, пришлось хватать пальцами прямо с блюда. Обглодав кость, опять же,
по обычаю, швырнул ее под стол, откуда тут же донеслось довольное собачье
урчание. Сполоснул руки в стоявшей рядом плошке с розовой водой, которая
подавалась только знатным нобилям. Выпил еще.
Внизу, за столом, где сидели воины королевской дружины, вовсю горланили
песни. Пока еще довольно пристойные, но стоило ожидать, что к полуночи это
изменится. Блейда внезапно охватила ностальгия. Где те годы, когда и сам он
сиживал с бойцами, грубыми, закаленными в битвах, наслаждаясь атмосферой
воинского братства... Сейчас он ощущал лишь пустоту и одиночество, наблюдая
за происходящим с тревогой и какой-то отстраненной печалью. Вероятно, в
Альбе он ощутил со всей отчетливостью, что устал. Устал от стремительного
водоворота своей пестрой жизни, устал от звона оружия, посулов женщин,
побед, поражений и бесчисленных утрат... Он горько усмехнулся своим мыслям,
подумав о том, что он один из немногих во Вселенной обрел физическое
бессмертие. Благодаря Джеку Хейджу он мог менять тела, как надоевшую
одежду... Единственное, в чем он нуждался и что было ему недоступно - это
новая душа.
Неизвестно почему он задумался о том, что его профессия сыграла с ним
дурную шутку: она наградила его сонмом бесчисленных приключений и авантюр,
но отняла покой. Покой человека, который может наслаждаться тихой, мирной
жизнью у домашнего очага в окружении преданных и любящих родных... Он прожил
десятки ярких жизней, но почти все они, за малым исключением, были жизнями
воина. За многие десятилетия ему редко даровались минуты покоя, и он
разучился ценить этот дар переменчивой судьбы.
Блейд попытался объяснить свое минорное настроение воздействием
хмельного напитка, но в глубине души он знал, что эль тут ни при чем.
Когда-нибудь он не сумеет вернуться из очередного мира, и в этот раз он
подошел к запретной черте ближе всего. И на символические похороны в родном
Альбионе с пустым гробом на катафалке придут разве что Джек Хейдж, Аста,
несколько коллег по работе, да, быть может, Джеффри Лэрд, его биограф...
Тяжело на закате оставаться в потемках совсем одному... Блейд вздохнул.
С рассеянной небрежностью он взял с тарелки кусок окорока, повертел в
руках и отложил, не чувствуя аппетита.
- Что так хмурится мой отважный защитник? - послышался вдруг слева
насмешливый голос. Странник неохотно поднял голову: карие глаза Талин
смотрели на него пристально и холодно.
Он ответил ей таким же напряженным взглядом, подмечая невольно и
морщинки у глаз, и начинающуюся обрюзглость щек, и слишком худые плечи. В
этом мире женщины старели быстро. Странно, как не видел он всего этого
раньше?
Или же - он гнал от себя эту мысль, но она возвращалась с упорством
преданного пса - Талин и в самом деле изменилась, когда Фригга покинула ее
тело? Словно жизненная сила богини наливала молодыми соками и поддерживала в
ней жизнь, а теперь королева словно осела, съежилась, как пустая оболочка,
кокон, покинутый бабочкой...
Это можно было бы списать на последствия болезни - ведь, в конце
концов, Талии пережила страшное потрясение, и прошло всего три дня, как она
поднялась с постели. Однако были и иные перемены, те, что невозможно было
объяснить столь простым образом.
Блейд не мог забыть их первую встречу после той ночи. Талин, бледная и
осунувшаяся, лежала на белых льняных простынях, на том самом ложе, которое
подарило им столько часов любви. Он явился тотчас же, как лекари сообщили
ему, что королева пришла в себя. Сперва его не хотели пускать - но кто мог
воспротивиться Ричарду Блейду, когда тот настаивал на своем?..
Однако почти тут же ему пришлось пожалеть, что он не отнесся
внимательнее к запретам местных целителей.
- Кто ты такой? - встретил его брюзгливый голос много пожившей
разочарованной женщины. От изумления Блейд едва не лишился чувств. Это
существо с капризно поджатыми губами и подозрительным прищуром глаз ничем не
напоминало его вечно юную, ласковую, очаровательную возлюбленную.
И все же он подошел к ней, опустился в кресло рядом с кроватью,
попытался взять ее за руку.
- Это я, Блейд. Ты не узнаешь меня. Талин?
Руку она поспешила отдернуть.
- Ты слишком много позволяешь себе, чужак! И поплатишься за такую
фамильярность! - Голос был раздраженным, плаксивым; она отдавала приказы,
словно не веря, что их кто-то выполнит.
Блейду захотелось схватить ее за плечи и трясти, трясти так, чтобы
затрещали кости, пока все не станет прежним, пока не вернется его Талин...
Но он уже знал, что тому быть не суждено. И все же он сделал последнюю
попытку.
- Девочка моя, вспомни... Вспомни, как мы любили друг друга... Вспомни
о нашем сыне! Талин!.. - Имя ее он выкрикнул в тоскливом отчаянии. Ощущение
было подобно тому, какое, должно быть, испытывает падающий со скалы человек,
когда ему удается чудом зацепиться за ветку, когда он в смертной тоске
ощущает, как трещит и подается она у него в руках...
Женщина, сощурившись, устремила на него взгляд карих глаз, некогда
таких прекрасных, но ныне потускневших, лишенных золотистого блеска.
- Любили друг друга?.. - прошептала она задумчиво. - Постой, я
вспоминаю... Ты - тот голый чужестранец, что помог мне бежать от Беаты. Мы
еще вместе были у Ликанто в Сарум Виле и вновь угодили в плен... Эта
проклятая ведьма! - Она недоуменно взглянула на Блейда. - Да, я помню, мы
были вместе. Ты мне даже нравился как будто. Такой большой, сильный... -
выдохнула она мечтательно, и вдруг потянулась, игриво провела пальчиком по
руке Блейда. - Да, пожалуй, ты мог мне понравиться...
Он едва сдержался, чтобы не отстраниться, и ушел при первой же
возможности. До самого пира они так и не виделись с Талин. Она часто
беседовала с советниками, и, должно быть, те восстановили лакуны в ее
памяти, поскольку Блейд был-таки приглашен на пир в качестве почетного
гостя... Почетного гостя, но не более того.
И, как ни странно, очень много времени Талин проводила с сыном. Почти
не обращавшая на него внимания прежде, теперь она ни на миг не отпускала
мальчика от себя, ревниво пресекая всякие возможности контакта с внешним
миром. Блейду дозволялось лишь пожелать Дику доброго утра и спокойной ночи -
в обязательном присутствии многочисленных нянек. Нечего и говорить, как он
был зол на Талин.
И теперь встретил ее взгляд с откровенным вызовом.
- Твой защитник устал, королева Талин. И плохо понимает, что творится
вокруг.
Женщина равнодушно пожала плечами. Лишь от любящего сердца можно
требовать, чтобы оно понимало намеки и недомолвки. Спокойному - все равно.
- Должно быть, защитник засиделся на одном месте. Стосковался по
подвигам... - Итак, его отсылали прочь; презрительно и высокомерно, точно
неугодившего слугу. Но, прежде чем Блейд успел ответить, королева с
преувеличенной сердечностью замахала рукой кому-то на другом конце стола. -
О, вот где вы прячетесь, почтенный друг мой! Идите же сюда скорее,
развлеките меня...
Оглянувшись, Блейд увидел, что к ним направляется Ярл. Он вспомнил, что
предводитель пиратов был одет так же, как много лет назад во время боя с
Геториксом - в кожаный доспех с бронзовыми пластинами, красный плащ с
золотой цепью на широких плечах, длинный кильт, сапоги из мягкой кожи. Лицо
Ярла, как всегда, было чисто выбрито, и он благоухал шипром.
Ну, разумеется! Этого следовало ожидать. Последние дни Талин была
весьма любезна с владетелем Канитры. Отправлялась с ним на долгие прогулки,
советовалась, обсуждала дела королевства. Тот косился виновато на Блейда, но
подчинялся. И возвращаться в Скайр не спешил,
И вновь, при виде того, как спешит его давний приятель на зов королевы,
острая игла кольнула Блейда в сердце. Он догадался, что Ярл выбрал себе
костюм, чтобы напоминать своенравной женщине о тех днях, когда они, стоя на
палубе корабля, обсуждали тайные планы друсов, в то время как он сам валялся
в горячечном бреду в каюте, балансируя между жизнью и смертью, пораженный
отравленным кинжалом Ольга, сына Геторикса... Теперь же он страдал не от
яда, а от мук ревности. Это было смехотворно, нелепо, и все же он ничего не
мог с собой поделать. Казалось, причин для сердечных тревог не было: он не
испытывал к Талин особо теплых чувств. И все же... Сам он мог разлюбить, но
бывшая подруга не имела права предпочесть его кому-либо другому! Даже то,
что Блейд отлично сознавал порочность подобной психологии, никак не помогало
избавиться от неприятного чувства. Он давно уехал бы из Вот Нордена... если
бы не Дик.
Подвинувшись, он освободил место для подошедшего Ярла и вновь угрюмо
уставился в свою тарелку. Еще немного - и пора сменить Абдиаса. Он будет рад
уйти из этого душного неуютного зала!
Ярл с Талин вели между собой какую-то глубокомысленную беседу... Блейд
их не слушал. Но вот королева заговорила с надутым краснощеким здоровяком в
фиолетовой мантии по левую руку от нее - Блейд не знал его имени, - и Ярл
обернулся к нему.
- Что так мрачен, старина?
Блейд пожал плечами. Говорить не хотелось.
Словно понимая его состояние, Ярл налил другу эля. Блейд с
благодарностью выпил. Они вновь сдвинули бокалы...
- Странная ночь сегодня, - пробормотал Ярл, ни к кому особенно не
обращаясь.
Блейд кивнул.
- Да. Двойное новолуние, верно? Опасный час.
- Опасный? - В глазах Ярла отразилось недоумение. - Почему ты так
решил?
- Сам толком не знаю... - Блейд отхлебнул эля. Пряный напиток обжигал
горло, отгоняя дурные мысли. Он приветствовал его горечь, несущую забвение.
- Все эти разговоры об огнепоклонниках, о воскрешении Хейра... Как-то
неспокойно мне.
Он и сам не знал, почему заговорил об этом с Ярлом. Никогда прежде у
них не было подобных бесед, и теперь Блейд уже готов был пожалеть о
сорвавшихся с языка словах, однако Ярл неожиданно заинтересовался.
- Постой-постой, о каких это огнепоклонниках ты говоришь? Насколько я
знаю, их давно и следа не осталось. Последний род был выбит три десятка лет
назад!
- Но ведь уцелел этот... как его?.. Орландо...
- Орландо?! - Ярлу, судя по всему, с большим трудом удалось скрыть
волнение, однако Блейд не мог не заметить, как изменился его голос.
- Да. А ты что, слышал о нем?
Вместо ответа Ярл вновь наполнил бокалы элем. Они выпили до дна. Блейд
почувствовал, как начинает кружиться голова и застилает глаза теплый
туман... Но нить разговора он не потерял. И, повинуясь его настойчивому
взгляду, Ярл отозвался преувеличенно бодро:
- Люди всякое болтают. Говорят, что этот Орландо - последний из
Западного Дома, безумец, страстно желающий воскрешения Хейра... Но стоит ли
прислушиваться к нелепым суевериям? С тех пор, как пал Вот Вестен, прошло
три десятилетия. Кости этого Орландо наверняка уже истлели...
Блейду почудилась фальшь в словах его старинного друга; тот говорил
так, будто жалел, что не может совладать с собой. Внезапный прилив ярости
накатил на странника, и он грохнул кубком о стол:
- Ты лжешь, Ярл! - Тревога за сына перемешалась в нем с гневом
отвергнутого любовника. - Я чувствую, ты говоришь меньше, чем знаешь! Пойми,
этот самый Орландо может отнять у меня сына! Да, ты скажешь, что стража Вот
Нордена не дремлет, что юный принц вне опасности... Но сейчас я сижу здесь,
среди этого сброда, только потому, что Абдиас сторожит его покой!
Он пнул под столом зазевавшегося пса. Тот поджал хвост и, заскулив,
метнулся в сторону.
Взгляд Ярла окаменел, губы сжались в тонкую полоску.
- Да, ты прав - я знал Орландо... Пару раз наши пути пересекались. Я
мало что могу сказать о нем Это был человек ожесточившийся, полный горечи...
С ним не просто было иметь дело... - Ярл задумчиво водил сильными пальцами
по ободку высокого кубка, весь уйдя в воспоминания. - Проклятие черным псом
следовало за ним по пятам.
- Проклятие? - Странник приподнял бровь; Абдиас ничего не говорил ему
об этом.
- Да, Орландо был проклят. Обречен скитаться и терпеть лишения. Обречен
приносить гибель близким и всем, кто ему дорог. - Голос Ярла звучал
спокойно, отстранение, но в нем чувствовалась печаль. - И так до тех пор,
пока он не исполнит свое предназначение.
- То есть не воскресит Хейра?
- Да. Но скажи мне... - Неожиданно встрепенувшись, владетель Канитры
поднял голову. - Скажи, кто рассказал тебе об этом? Не так много людей в
наши дни помнят эту историю...
- Но Абдиас не забыл...
- Абдиас? Кто он - Абдиас?
- Старик, советник Вота и Талин... Ты видел его в Канитре, Ярл. Он
пришел вместе со мной из пустыни, и твои знахари лечили его. Перед походом
на Фьодара ты еще зашел за мной в его покои. Он прибыл недавно, с одним из
твоих кораблей.
Ярл задумался.
- И ты доверяешь ему?
- Да, - Блейд пожал плечами. После слов Ярла он расслабился.
Действительно, скорее всего этот Орландо канул в кровавую пучину альбийских
междоусобиц. - Я поручил Абдиасу охранять сегодня Дика, пока сам не приду
сменить его Не то чтобы я чего-то всерьез опасался, но... Ты же знаешь,
осторожность никогда не помешает.
- Осторожность... да... - Глаза Ярла потемнели. Вокруг них бушевало
разгульное веселье; кто-то пустился впляс, кто-то, упившись, валился под
стол. Ярл мрачно оглядел пиршественный зал, словно надеясь отыскать кого-то
в этом хаосе, и вновь повернулся к Блейду. - Боюсь допустить ошибку,
дружище, но... Не предупредить тебя не имею права. Хотя, если это не он...
- Да не тяни! О чем ты? - Тревога снова сомкнула ледяную пасть на
сердце Блейда. Ощущение чего-то непоправимого охватило его. - Ну, говори! -
выкрикнул он яростно.
Ярл покосился на него почти в испуге.
- Я не уверен, правда... Я же видел его лишь мельком в Канитре... Но
спроси-ка при случае у этого... Абдиаса, откуда у него рубцы на веках, как у
жреца огнепоклонников? Почему на руках его следы, которые оставляет лишь
реликвия Хейра? Спроси - не его ли прежде звали Орландо!
- Что?! - На страшный крик Блейда оглянулся весь мгновенно притихший
зал. Но странник, не замечая устремленных к нему испуганных и недоуменных
взглядов, уже бросился к выходу, сметая все на своем пути: переворачивая
лавки с гостями, сшибая с ног растерянных поварят и круша хребты охотничьим
псам королевы Талин. Смолкли арфы скальдов, пьяная болтовня гостей, бряцание
мечей стражи.
Водяные часы стряхнули последние капли прошедших суток; наступил
зловещий час новолуния. Час Хейра Пламенноокого, Кующего Молнии.
Обезумевший, точно раненный зверь, Ричард Блейд несся по сумрачным
коридорам и лестницам замка. Ни души вокруг - все были на пиршестве, и топот
его сапогов гулко отдавался в пустоте каменных сводов.
Он бежал не разбирая дороги. Один раз ошибся лестницей, свернул не
туда, заблудился в этих проклятых переходах... Рыча и изрыгая проклятия,
бросился обратно... Эль ударил в голову, будь он неладен! Именно сейчас,
когда ему так нужен здравый разум! Странник проклинал собственную
неосмотрительность, заставившую его столько пить. И еще Ярл подливал без
конца... Гнев и страх смешались в его душе, кровавой пеленой застив взор. Он
знал, что не успеет, что случится непоправимое...
Однако в коридоре, куда выходила дверь покоев наследника, все было
тихо. Одинокий факел чадил в скобе на стене, отбрасывая багровые отблески на
стены, сложенные из грубого камня. Тяжелая дверь из мореного дуба,
украшенная резьбой с изображением королевского герба Северного Дома, была
закрыта. Блейд толкнул сильнее - не поддалась. Он подавил искушение
попытаться выломать створку. Плечом - слишком тяжела... Айскалп... но топор
остался в его покоях, он не мог взять оружие на пир. К тому же на шум
неминуемо сбежится стража. И если в итоге с наследником все окажется в
порядке, как он объяснит происшедшее?
Но где же Абдиас? Блейд огляделся по сторонам, ожидая, что старик
появится с минуты на минуту, но его не было. Страх ледяной змеей свивался в
низу живота. Холодный пот выступил на лбу. Неужели все-таки Ярл прав?! И
Абдиас - это...
На ночь ворота в замке закрывали и поднимали мост через ров; значит,
уйти он не мог. Но тогда где же?.. И тут в другом конце коридора послышались
шаркающие шаги. Черным тигром Блейд мотнулся туда.
Абдиас! Схватив старика за отвороты рубашки, он прижал старца к стене.
Разъяренное перекошенное лицо в упор уставилось на советника.
- Что ты сделал с ним? Говори!
Абдиас прохрипел что-то нечленораздельное, но, вместо того чтобы
отпустить его и дать возможность говорить, Блейд прижал еще сильнее.
- Отвечай, презренный лжец! Где мальчик? Где мой сын?
Вены на висках старца вздулись, он задыхался. Наконец Блейд чуть
ослабил хватку, и он просипел:
- Я... не трогал его...
- Лжешь, подлец! Ты - Орландо! Что ты сделал с моим сыном?
- Орландо? Я? - Изумление на лице Абдиаса было столь явным и искренним,
что странник на миг смешался. - Но...
- Не пытайся выкручиваться, - оскалился он. - Фосфор на веках - знак
огнепоклонников. А пятна у тебя на руках от того, что ты прикасался к
священной реликвии Хейра!
- Нет! Нет! - Насмерть перепутанный старик замахал руками. - Я же
говорил... Я увлекался культом Хейра в зрелые годы, но я не огнепоклонник.
Что же до пятен, это болезнь, посланная богами. Просто болезнь, клянусь
тебе! Ты должен мне верить...
Блейд с сомнением покачал головой; однако первая волна ярости схлынула,
и он вновь обрел способность рассуждать разумно. И отпустил Абдиаса, хотя и
продолжал угрожающе нависать над ним.
- Так, - заявил он ледяным тоном. - Я даю тебе время тридцати вздохов,
чтобы ответить на все вопросы. И, для твоего же блага, желаю, чтобы ответы
пришлись мне по вкусу. - Советник торопливо закивал, ощупывая покрасневшую
шею. - Во-первых, как твое настоящее имя?
- Я не Орландо! Слово чести! Я - Абдиас, так меня нарекли при
рождении... - Старик испуганно заморгал. - Орландо было тринадцать, когда
воины Хагена Гордого взяли приступом замок. Это было три десятилетия назад,
мой господин... Я не Орландо! Ему сейчас только сорок три!
Блейд выругался в сердцах. Вот что значит бросаться в драку очертя
голову! Возьми он на себя труд хоть немного поразмыслить, сам понял бы это -
как и то, что мальчик родился семь лет назад, в канун прошлого новолуния. По
словам Сильво, советник присутствовал при родах и, будь он Орландо, исполнил
бы задуманное еще тогда. Да, уязвленная гордость отринутого возлюбленного
помутила его разум. Силясь скрыть смущение, он буркнул:
- М-да... Но почему ты оставил пост? Я же просил дождаться, пока не
сменю тебя.
Старик виновато потупился, даже шмыгнул носом, точно нашкодивший
мальчишка.
- Полночь, принц Лондонский... В полночь мне обязательно надо было
провести наблюдения на башне, я говорил тебе... Но ты не пришел, и я
подумал, ничего не произойдет, если отлучиться ненадолго... - Он молитвенно
сложил руки на груди. - Но ведь с Диком ничего не случилось? Перед уходом я
наложил на дверь охранные заклятья, начертал магические руны... Никто не
смог бы войти туда живым...
Действительно! Блейд лишь сейчас осознал нелепость ситуации. Он едва не
убил старика, даже не потрудившись проверить, как там мальчик.
- Открой дверь, - коротко велел он старику, испытывая невероятное
облегчение, точно гора свалилась с плеч. Вновь дало себя знать опьянение. Он
покачнулся, чувствуя, как тепло приливает к голове.
Абдиас принялся возиться у двери. Что-то бормоча себе под нос, он водил
руками вдоль створки, касаясь по очереди верхних и нижних углов, замка и
петель. Там вспыхивали зеленоватые искры, и вскоре вся дверь покрылась
паутиной светящихся линий. Старец отступил на шаг, воздев руки, коротким
лающим голосом бросил одно-единственное слово, огни вспыхнули ослепительно -
и угасли. Он толкнул дверь.
- Готово, мой господин!
Блейд ворвался в погруженную во мрак опочивальню. И с порога понял, что
там что-то не так.
Комната была пуста; обостренное чутье сразу сказало ему об этом. Ни
шороха, ни вздоха, ни одного из тех едва слышных, неуловимых для
нетренированного слуха звуков, говорящих о присутствии человека... Нет, в
опочивальне не было ни души.
Разумеется, он подошел к ложу, чтобы убедиться в этом. Дрожащими руками
ощупал холодную постель. Заглянул под нее, за занавески... Но делал это
чисто механически, с омертвевшим сердцем. И в мозгу размеренно, точно удары
молота, отдавалось лишь одно, роковое, опоздал. Опознал. Опоздал!
Блейд обернулся к Абдиасу и неживым голосом спросил его:
- Что теперь делать?
Старик в жалкой попытке ободрения коснулся его локтя.
- Мы должны подумать. Он не мог уйти далеко.
И тут словно прорвало плотину спокойствия в душе Блейда. Неистовым,
безумным голосом, от которого дрогнули сами стены, он взревел:
- Но кто? Кто?!
* * *
Кажется, в слепой ярости своей он подскочил к Абдиасу, принялся трясти
его, словно желая вытряхнуть душу, продолжая оглашать замок исступленным
криком...
Но, когда изошла ярость и тоска его и холодный трезвый рассудок вновь
взял верх, он устремил на советника пристальный взгляд.
- Как могло такое случиться, Абдиас? Когда же он успел?
Старец в смятении развел руками.
- Должно быть, еще до начала пира... Когда мы были на башне... Я думал,
что мальчик спит, и не заходил в комнату, боясь потревожить. Получается, что
я пришел сторожить уже пустые покои. Иного объяснения нет...
Логично... Опершись о дверной косяк, Блейд машинально водил ладонью по
теплой шершавой поверхности дерева. Этот жест что-то напомнил ему...
напомнил пальцы Ярла на кубке. Разговор на пиру. Разбойник с повадками
благородного нобиля...
Внезапное озарение обрушилось на него каменной глыбой.
О, господи! Как я раньше не догадался! Он пустил меня по ложному следу,
чтобы отвлечь в драгоценные минуты рождения новых лун... Он, так много
знавший об Орландо! Он, обливавший себя шипром, чтобы заглушить запах
фосфора!
Блейд по-волчьи взвыл и бросился по коридору к лестнице, ведущей в
парадный зал.
Абдиас только успел крикнуть ему вослед:
- Постой! Ты ошибся один раз, как бы поспешность не подвела тебя и во
второй... - Но, увидев, что Блейд не слышит его, поспешил за ним неуклюжей
стариковской трусцой
Однако у лестницы странник вдруг замер, ухватившись за стену
- Нет! Кто бы ни был наш враг, я должен встретиться с ним во всеоружии.
Айскалп! - И побежал наверх, перепрыгивая через две ступеньки, к своим
покоям.
Когда запыхавшийся Абдиас догнал его, Блейд стоял в дверях комнаты, с
лицом таким мрачным и опустошенным, что старик невольно испугался за него.
Он походил сейчас на человека, которому судьба только что нанесла последний
удар - и он знал, что уже не сумеет оправиться.
- Айскалп, - прошептал странник с ненавистью, подобной которой Абдиасу
еще не доводилось слышать. - Этот пес украл мой Айскалп!
С минуту они молча смотрели друг на друга - скрежещущий зубами от
ярости гигант и растерянный, испуганный старик. Наконец Блейд подал голос.
- Думай, старик! Ты лучше знаешь обычаи этих тварей. Куда он мог
уволочь Дика? - И, заметив недоумение Абдиаса, пояснил. - Ты сам говорил,
что обряд должен быть проведен в священном месте. Где оно может быть в
замке? В подвале? В каких-то покоях?..
- Нет! - От внезапно осенившей его догадки голос Абдиаса сорвался. -
Быстрее! Возможно, мы еще успеем... - Они метнулись в коридор. - Служители
Хейра всегда предпочитали места на высоте. Скалы, холмы, башни... А в замках
каждая из четырех башен издревле считалась посвященной отдельному
божеству...
Блейд понял без лишних слов.
- И какая же? Какая из них - башня Хейра?
- Южная! Там до сих пор еще стоит алтарь... - И отчаянно, зная, что
каждая секунда теперь на счету, крикнул Блейду, оседая от внезапной боли в
груди, - Южная башня! Поспеши!
* * *
На вершине Южной башни воцарилась тьма. Уже был затушен и растоптан
пламенный круг, остатки тлеющих углей выброшены из жаровни. Не светились
более желтым руны, указывающие стороны света. Не сиял даже ореол, окружавший
чело Орландо во время всего обряда - знак угодности творимого им божеству.