Проследив за направлением его взгляда, Блейд обнаружил у себя на бедрах
кожаный пояс со странной литой пряжкой из неведомого металла. От пряжки
исходило тепло, ощутимое даже через рубаху. Удивительно, как он сразу не
обратил на это внимания.
- Боюсь, я не совсем понимаю...
Усталым жестом Абдиас опустился на низенькую скамеечку у кровати.
- Прошу простить меня. Годы уже не те... - Тонкая щель рта растянулась
в смущенной улыбке. - А пояс... Мне посчастливилось обнаружить его в
заброшенном святилище, очень давно... Я, видишь ли, немало побродил в свое
время по свету... - Это подтверждало догадки Блейда, - Пояс сей - древнейшая
реликвия, от тех времен, когда друсы только открыли в себе могущество влиять
на умы людские. Остальным богам нужно было защитить своих приверженцев от
чуждой воли, ибо соперничество между ними было в самом разгаре. Вот они и
научили смертных создавать самые разные обереги. У этого, насколько я знаю,
в пряжку при литье была подмешана зола от ветви священного дуба... Не
удивительно, что он обладает такой силой!
Блейду это отнюдь не казалось само собой разумеющимся. Более того, все
эти разговоры о богах и священных деревьях он счел старческим бредом.
Обычные варварские легенды, каких можно наслушаться в любом из миров, за
редким исключением... Но талисман и вправду действовал, этого он отрицать не
мог. Как не мог и найти удовлетворительного объяснения данному факту.
- Почему же священный дуб обладает такой силой? - Странник припомнил,
что видел это древо в первое посещение Альбы, когда присутствовал при
кровавом жертвоприношении друсов. Однако дуб показался ему совершенно
обычным, пусть и очень древним. - Что в нем особенного, досточтимый?
Старик советник в недоумении воззрился на чужака.
- Должно быть, ты и впрямь прибыл издалека, принц Лондонский, - заметил
он, - если не знаешь таких простых вещей. Ведь дуб этот - сама богиня земли
Друзза, околдованная и плененная в обличье дерева!
- Богиня? - В голосе Блейда прозвучало неприкрытое недоверие, если не
насмешка, но старик не успел оскорбиться или возразить. В коридоре
послышались торопливые шаги, отголоски горячего спора, и в комнату,
запыхавшись, влетел Сильво, торопясь прикрыть за собою дверь.
- Матерью Фриггой клянусь, ты об этом пожалеешь! - раздался из-за двери
разъяренный голос Хантары, и владетель Крэгхеда криво ухмыльнулся, словно
извиняясь перед гостями.
- Ба-абы, - протянул он досадливо и, подойдя к Блейду, сунул ему в
ладонь что-то твердое и округлое, поспешив отдернуть руку, как будто ноша
его жгла пальцы. Он выглядел испуганным и беспрестанно оглядывался на дверь,
втянув голову в плечи.
Но сейчас Блейду было не до того, чтобы философствовать по поводу
мужей-подкаблучников и общего женского влияния на некогда разумных и
самостоятельных мужчин. Его ждала дальняя дорога, и про себя он подумал,
что, возможно, отъезд его будет воспринят в Крэгхеде с облегчением.
Взявшись за кожаный шнурок, странник задумчиво покачал перед глазами
медальон, изображавший лунный серп, запутавшийся в плетении дубовых ветвей.
Альбийское солнце брызнуло алым на золотой овал, и амулет засиял зловещим
багрянцем, как будто его окропили свежей кровью. Сердце Блейда сжалось от
дурных предчувствий. Он поднял глаза на Сильво.
- Есть ли у тебя готовое к отплытию судно? Я хочу как можно скорее
попасть в Канитру, к Ярлу.
Сильво понимающе кивнул, стараясь не смотреть на медальон, отливающий
красным в руках Блейда.
- Есть одно. Как раз третьего дня пришло с грузом масла из Кирк Вила, и
к рассвету может сняться с якоря. Если позволишь, господин, я отдам нужные
распоряжения.
И он бочком засеменил к двери, стараясь держаться подальше от
магического талисмана.
- Хорошо. Значит, к рассвету. - Блейд обернулся к Абдиасу. - Мне о
многом надо бы тебя порасспросить, советник. Жаль, что приходится
расставаться так быстро.
Старик с усилием поднялся со скамьи и подошел к Блейду, стоявшему у
своего ложа. Кровавый отблеск медальона озарил его морщинистое лицо,
высветил зловещие каверны искалеченных век.
- Прощаться нам рано, принц Лондонский, ибо я предпочел бы отправиться
с тобой. Возможно, я окажусь полезен в пути... Тем более, если мы найдем
мальчика. Да и в Вот Норден мне сподручнее вернуться с охраной. Дороги нынче
неспокойны...
Странник согласно кивнул; доводы Абдиаса показались ему убедительными.
- Буду рад твоему обществу, почтенный... - Он говорил вполне искренне.
- Значит, завтра на рассвете - в путь!
* * *
Два дня спустя, уверенно упираясь босыми ногами в нагретую солнцем
дощатую палубу, Блейд с наслаждением подставлял лицо соленому ветру.
Сильво сдержал слово, и в море они вышли вчера с рассветом. Однако
насладиться морским путешествием в первый день не удалось: накануне вечером,
в честь возвращения Блейда, хлебосольный эрл закатил пир горой, и хотя
никого из посторонних - по особой просьбе гостя - не было, засиделись далеко
заполночь, за пивом, вином из отборного верескового меда да рассказами о
былых боях и странствиях.
Выпил Блейд, расслабившись перед дорогой, немало. А улыбчивая шустрая
служаночка, весь вечер не спускавшая с гостя глаз, так и норовившая, проходя
мимо, задеть его то рукой, то бедром, оказалась такой же горячей и
сговорчивой в постели - так что на борт галеры он взошел утомленным, с
гудящей головой и усталостью в членах. Почти сразу же Блейд завалился спать
и очнулся лишь к вечеру.
Но сегодня от давешней ломоты не осталось и следа. Свежий бриз, словно
утреннюю дымку, разогнал остатки похмелья, и в который уж раз, полной грудью
вдыхая пряный морской воздух, Ричард Блейд сказал себе, что жизнь не так уж
плоха.
В задумчивости глядя на темнеющую вдали полосу прибрежных скал, он
оперся на рукоять Айскалпа. Его бронзовый топор, великолепное оружие, о
котором он не раз сожалел в других реальностях... Сейчас Блейд несказанно
обрадовался встрече с ним. Для прирожденного бойца, воина, искателя
приключений оружие было лучшим другом, зачастую самым верным и надежным,
единственным, которому можно было доверять до конца и безоговорочно. И
удовольствие вновь ощутить в своей руке летящую тяжесть Айскалпа, опробовать
топор в деле, было не сравнимо ни с чем.
На миг, правда, ему показалось, что с Айскалпом что-то не то. Тяжелее
ли он стал, изменился ли баланс... Но впечатление сие было слишком
мимолетным, неуловимым и вскоре прошло. Должно быть, он просто забыл. Восемь
лет все-таки... Он в задумчивости покачал топор на весу. Восемь лет - или
больше четверти века...
Пронзительно прокричала вдалеке чайка, порыв ветра швырнул в лицо
хлопья соленой пены, и Блейд едва успел отскочить назад. Похоже, погода
портилась, но уходить в каюту не хотелось - на крохотной торговой галере, не
приспособленной для дальних путешествий, он ютился в тесной каморке,
пропахшей прогорклым жиром для светильников. Если шторма не будет, пожалуй,
эту ночь лучше провести на палубе... Благо до Канитры осталось не больше
суток пути.
Вспомнив об Абдиасе, он оглянулся по сторонам в поисках старого
советника. Кажется, тот недавно мелькал где-то на палубе... Вчера им так и
не удалось поговорить. А до встречи с Ярлом Блейду желательно было бы
получить ответ на кое-какие вопросы. После это может и забыться...
Странник нашел старика примостившимся на свернутом канате у мачты; он
завтракал сыром и фруктами. Поймав на себе пристальный взгляд Блейда, Абдиас
поднял голову и приветственно улыбнулся.
- А, мой молодой господин... - Интересно, подумалось Блейду, что бы он
сказал, узнав, что по возрасту они почти ровесники. - Не желаешь ли
разделить со мной трапезу?
Обходительность советника была по душе Блейду; не так часто встретишь
подобное в варварских мирах вроде Альбы. С течением лет культура и обычаи
иных реальностей стали привлекать его куда больше кровопролитий, столь же
бесконечных, сколь и бессмысленных. Он подошел к Абдиасу и опустился рядом
на корточки.
- Благодарю, достопочтенный. - От угощения, правда, он поспешил
отказаться: вегетарианский рацион старика не вызывал в нем ничего, кроме
недоуменной брезгливости. - Мне о многом хотелось бы тебя порасспросить.
- Понимаю, - старик закивал с лукавой улыбкой. - Понимаю! Ты же его не
видел...
С большим трудом Блейд сообразил, что тот говорит о его сыне. Пришлось
выслушать подробный отчет об успехах юного Дика. Но когда сей панегирик
начал казаться не в меру утомительным, Блейд не слишком вежливо перебил
восторженного наставника:
- Прошу прощения, советник, но, полагаю, мне лучше увидеть все самому,
когда мы наконец отыщем мальчика. Но сейчас... знаешь, у меня было время
подумать. И, похоже, мне не понять многого из того, что здесь происходит,
пока я не разберусь с вашими божествами. Не сочти за труд просветить
невежественного чужеземца...
Если столь неожиданный поворот разговора и удивил старика - после того,
как накануне Блейд ясно выразил свое недоверие к его рассказам, - он
постарался ничем не выдать своих чувств.
- Ну что ж, принц, я рад, что тема эта наконец показалась тебе
достойной внимания. Начнем! Пожалуй, с "Песни о Четырех"...
"В начале времен Властитель Ветров Тунор Небесный сочетался браком с
Друззой Среброволосой, Хозяйкой Тверди. Пенорожденная Фригга, Несущая Воду,
наречена была супругою Хейра Пламенноокого, Кующего Молнии. Но возжелал
Тунор Небесный Фриггу Белопенную..."
* * *
Позже вечером, вспоминая их беседу, Блейд сказал себе, что за несколько
часов куда больше узнал об этом мире, чем за месяц прошлого пребывания.
Возбуждение его было столь велико, что он не замечал ни окрепшего к
ночи ветра, ни усилившейся качки. Он чувствовал, что стоит на пороге
значительного открытия.
В других мирах ему не раз доводилось сталкиваться с явлениями,
необъяснимыми с точки зрения земной логики. Порой их обитатели обладали
странными, невообразимыми способностями. Однако при ближайшем рассмотрении
ничего сверхъестественного в них не находилось, и все разговоры о богах на
поверку лишь отражали неспособность людей разобраться в вещах, превосходящих
их понимание.
В Альбе, однако, все было иначе. Чем больше они говорили с Абдиасом,
чем больше спорили, тем больше Блейд убеждался, что столкнулся с чем-то
непредвиденным. Невозможным! Поистине невообразимым!
Боги Альбы - точнее, духи стихий, - по словам старого советника, были
вполне реальны. Судя по кровожадной "Песне о Четырех" и многочисленным
примерам Абдиаса, они, не выбирая средств, вели борьбу между собой за
владычество над миром, как в собственном трансцендентном обличье, так и в
телесном воплощении. Блейд попытался систематизировать у себя в памяти все
то, что узнал от Абдиаса.
Здесь, как и в других мирах, огонь, вода, земля и воздух наделены были
человеческими качествами. Огонь - быстр, бесстрашен, неукротим. Вода -
переменчива, непостоянна, коварна. Воздух двояк - то безмятежен и исполнен
неги, то свиреп и буен. Земля - прямолинейна, последовательна, обстоятельна.
И каждая стихия пыталась объять собою весь мир.
Если верить местной "Веданте", в Альбе Вода и Воздух, сиречь - Тунор и
Фригга, - умело обуздали Огонь, представленный неким Хейром, который в свою
очередь пленил Землю-Друззу.
Тьфу! - Блейд сплюнул за борт в досаде. Похоже, он начал путаться в
местной теогонии. Казалось бы, всего четыре персонажа, а столько всего
понакручено!
Он задумался. Абдиас являлся человеком, выросшим с верой в богов, и
потому склонен был приписывать их деяниям некую мистическую правоту. Но на
самом деле, зачем местным богам так настойчиво искать приверженцев среди
смертных? Возможно, они черпают энергию для собственного существования из
людской веры? То есть чем больше народу поклоняется божеству, тем больше и
его мощь?
Если же его забывают, то... Интересно, что по этому поводу имеется в
земной мифологии? Блейд попытался воскресить в памяти то немногое, что он
читал на данную тему. Ах, да - "умер Великий Пан"! В таком случае, хуже всех
приходится Хейру... По словам Абдиаса, у него остался лишь один служитель -
фанатик Орландо, мечтающий о его воскрешении.
Скрип уключин вырвал странника из раздумий. Он и не заметил, как облака
скрыли луну и звезды, и в кромешной тьме невесть откуда раздающийся скрежет
казался особенно пугающим. На миг возникло искушение спуститься в каюту, но
Блейд решил, что это неразумно; крохотная каютка на корме давала лишь
иллюзию безопасности. И очутиться там в шторм с перепуганными спутниками
казалось более чем сомнительным удовольствием.
Матросы нестройным хором затянули песню. Блейд вспомнил - считается,
что это может умилостивить Владычицу Волн Морских.
Не от недуга злого
И не от вражеских стрел -
Средь синих волн океана
Погибнуть твой удел...
Шум волн заглушал нестройный хор согбенных фигур у весел. Блейд
усмехнулся, любой земной мореход, напротив, посчитал бы, что подобное
песнопение может лишь накликать беду. В Альбе рассуждали иначе.
Не от недуга злого,
Не стиснув меча рукоять, -
Средь синих волн океана
Будешь ты погибать...
Он перестал вслушиваться в текст унылой песни и продолжил размышления.
Итак, боги наделяли своих последователей сверхчувственными способностями -
такими, как телепатия друсов, дар богини земли - и, вовлекая в свои планы
смертных, интриговали и расставляли ловушки.
Блейд, со свойственной ему подозрительностью, никому не верил на слово,
в том числе и Абдиасу. Однако из пространных объяснений старца он мог
сделать вывод, что в прошлое свое пребывание на Альбе и ему пришлось
сделаться жертвой божественных козней. И, сам того не заметив, он втянул в
это всех, кто был ему близок.
Друзза! Ее адепт, среброволосая ведьма, пыталась загипнотизировать его,
когда, раненный, он оказался в ее власти... Друсам нужен был правитель,
сильной рукою объединивший бы оба континента, покорный их велениям и
велениям их богини... К счастью, малышка Талин спасла его, погубив верховную
жрицу Канаки... Но, похоже, друсы не отступились! А теперь похищен Дик -
должно быть, в продолжение их плана.
Фригга! Вероятно, его возлюбленная Талин, всей душой ненавидя друсов,
поставила на эту карту, насаждая религию Богини Воды по всей своей вотчине.
Но Фригга не очень-то благосклонна к ней, раз не предотвратила похищение
мальчика!
Тунор! Прямо-таки "вещь в себе"! Даже старый Абдиас не смог сказать о
нем ничего определенного. Похоже, он давно перестал вмешиваться в дела
смертных. Так что на Тунора, решил странник, у него жалоб нет, если не
считать знакомства с Хорсой. С другой стороны, если б он не умертвил этого
типа, то не получил бы Айскалп...
Хейр! Этот, похоже, совсем в опале. Вся надежда его только на
безвестного Орландо. Можно смело списать со счета.
Итак, что на его стороне? Всего лишь амулет, отнятый у друсов и,
кажется, называемый Арианом... Оружие против Фригги и хороший товар для
торговли с друсами.
Вдруг Блейд ощутил прилив бессильной ярости. Конечно, он в глубине души
не верил ни в каких богов, но, приученный считаться с любой информацией о
чужом мире, обязан был зафиксировать ее в памяти. Намеки Абдиаса вывели его
из себя. Превыше всего в жизни он ненавидел ситуации, где оказывался
беспомощной и слепой игрушкой чуждой воли! И почему-то тот факт, что руки,
дергавшие за нити, принадлежали неким божествам, а не людям, вызывал особое
бешенство.
Должно быть, все дело в ощущении собственного бессилия. С людьми, кем
бы они ни были, всегда можно бороться. Их можно победить! Но богов?..
Шторм крепчал, что даже обрадовало Блейда. Возможность вступить в
противоборство с бурей сулила отвлечение от гнетущих мыслей.
Повинуясь крикам капитана, матросы бросились спускать парус - большое
квадратное полотнище, как на древних драккарах земных норманов. Такие Блейд
видел в норвежских музеях, во время путешествия в Скандинавию, но от ладей
викингов альбийские торговые корабли отличало наличие палубы, кают и
солидная грузоподъемность. Суда эти, хоть и достаточно быстроходные,
пригодны были скорее для плавания вдоль берегов. И необходимость пересечь
Пролив, чтобы попасть в Скайр, на южный материк, не вызывала у капитана
восторга. Теперь Блейд понимал, почему. Он и сам куда увереннее чувствовал
себя на суше. И любого одушевленного противника предпочитал разбушевавшейся
стихии.
Мысль эта вернула его к раздумьям о богах Альбы. Почему-то вспомнилась
владычица вод Фригга, которой поклонялось большинство женщин в Альбе - за
исключением, разумеется, друсов. И при мысли этой Блейду сделалось не по
себе.
Потом было уже не до рассуждений.
Буря налетела внезапно. Яростная ледяная рука подхватила галеру,
закружила, швыряя то вверх, то вниз. Огромные черные валы накатывали на
суденышко со всех сторон, угрожая смять, разбить в щепки, перевернуть и
уничтожить его, и каждый раз, когда гибель уже казалась неминуемой, -
отступали, словно сжалившись, но тут же накатывали опять, играя, точно кошка
с мышью, и вновь били, бросали и несли прочь, прочь, прочь...
В рваной пасти туч то и дело мелькали луны, огромные, багровые,
угрожающие, и волны, казалось, то и дело грозили захлестнуть их, но, подобно
галере, раз за разом ночные светила вырывалась из смертельных объятий,
исчезали за тучами, чтобы спустя мгновение появиться вновь - и все
повторялось.
Не успев опомниться, Блейд обнаружил вдруг, что, повинуясь командам
капитана, бежит куда-то вместе с матросами, рубит снасти, едва удерживаясь
на скользкой палубе. Потом ему и еще троим здоровякам капитан велел
удерживать руль. Это было их единственным шансом - держаться против ветра.
Стоит повернуться бортом, и первая же волна неминуемо разобьет судно в щепы.
Напрягая мышцы, от усилия вздувшиеся буграми - так, что едва не лопалась
кожа, - Блейд боролся с неподатливым веслом. Временами рукоять дергало так,
что все они едва не разлетались в стороны, и все же они держались. Пока
держались...
Одного из матросов слева накрыло валом - словно цепкая черная лапа
ухватила его и потянула за собой... Он что-то кричал, захлебываясь, когда
его поволокло мимо Блейда. Тот потянулся было помочь, но кто-то сзади с
силой дернул его за рубаху. Он обернулся - и оказался лицом к лицу с
помощником капитана, своим соседом по каюте.
- Не смей! - прохрипел бородач. Глаза у него были бешеные, испуганные.
- Ты ничем ему не поможешь, когда тащит волной... Такая сила...
Бесполезно!..
В голосе его слышалось неподдельное отчаяние. И последние слова, должно
быть, относились не только к погибшему матросу. Он что-то бормотал себе под
нос - или, возможно, кричал, - но за воем ветра расслышать его было
невозможно. Впрочем, Блейд и без того был уверен, что несчастный просит
пощады у Фригги.
Неужели верны были его предчувствия, и шторм этот вызван
сверхъестественными силами? Если так, то у них нет ни единого шанса на
спасение... Блейд с ненавистью стиснул зубы. Нет уж! Пусть хоть все боги или
демоны ада ополчатся на него - он не уступит! И за жизнь свою будет драться
до последнего! С новой силой он ухватился за рукоять рулевого весла.
Дикий крик вдруг донесся откуда-то слева, такой пронзительный и полный
ужаса, что даже смысл слов ускользнул сперва от Блейда. Но, когда он понял
наконец, холодный лот выступил у него на лбу, смешиваясь с солеными
брызгами.
- Клыки Тунора! Нас несет прямо на них!
На миг время остановилось, мир словно завис во тьме. И вдруг,
стремительно набирая скорость, рухнул вниз.
Эта ночь была, должно быть, самой бесконечной в жизни Ричарда Блейда.
Как в каком-то тумане, вспоминались ему истошные вопли и брань матросов,
треск и чудовищный скрежет дерева о камни. И четыре удара, каждый из которых
был сильнее предыдущего - пока, наконец, истерзанная галера не замерла в
ощеренной пасти прибрежных скал.
Большинство моряков, не удержавшись при столкновении, полетели в воду,
с криками исчезнув в пучине. Блейд из последних сил вцепился в руль. Сила
ударов была настолько велика, что ему казалось - еще чуть-чуть, и руки у
него оторвутся. Однако каким-то чудом он удержался.
В голове сверкнуло молнией - Айскалп! Он оставил его в каюте,
спустившись туда после разговора с Абдиасом. Бронзовый топор был для него не
просто реликвией, памятью о былых подвигах. Он был его единственным другом в
этом суровом мире, оружием, против которого не мог устоять никто! Именно он
поверг чудовищных медведей Беаты и расправился с людьми Геторикса... Блейд
подумал, что, будь у него в ту пору меч или палица, вряд ли он сейчас смог
бы рассуждать на подобные темы... И пока будущее не сулило перемен к
лучшему, топор ему необходим!
Единственная ценная вещь, которой он обладал помимо топора, был
священный амулет друсов. Уже привычным жестом Блейд коснулся рукой груди.
Овал с серпом луны в дубовых ветвях, бережно упакованный в промасленный
кусок парусины, мирно покоился у него за пазухой вместе с письмом к Ярлу,
что дал ему Сильво. Странник облегченно вздохнул - потерять талисман было бы
досадно. Как знать, может быть, эта вещица послужит платой друсам за его
сына...
Возвращаться в каюту было рискованно - галеру могло в любой момент
разнести на куски, - и все-таки он решился испытать судьбу. Безоружный, в
чужом краю, он чересчур уязвим. К тому же он слишком сроднился со своим
топором; бросить его вот так, в крушении, было бы равносильно убийству. Не
раздумывая больше, Блейд метнулся на корму, к трапу.
Воды внизу было уже по колено, и она все прибывала. Хлестала мощным
потоком, кружилась у ног странника, затрудняя движение. Словно жадные
когтистые лапы тянулись к нему из бездны вод, норовя утащить в пучину,
И крен становился все сильнее! Галера почти легла на бок. Десять шагов
до каюты дались Блейду тяжелее десяти миль. И все же он их прошел.
Вот и дверь! Он с силой толкнул се, остро сознавая, что каждая лишняя
секунда, проведенная в этом аду, может стать для него последней. Но дверь не
поддавалась. Проклятье!..
От левого борта донесся душераздирающий скрежет - это лопалась обшивка.
У него оставались считанные мгновения.
В порыве отчаянной злости Блейд ударил в дверь плечом. Еще! И еще раз!
Она подалась и, наконец, вылетела вместе с петлями. Навстречу, держась за
косяк, вывалился насмерть перепуганный Абдиас.
- Хвала Фригге! Я думал, мне суждено остаться тут навеки! - Старик едва
не плакал от облегчения. Он ухватил Блейда за рукав. - Скорее, прочь отсюда!
Иначе мы погибнем!
Блейд, молча отстранив советника плечом, ринулся в каюту.
Слава всем богам, Айскалп был на месте! В дальнем углу, где он его и
оставил. Блейд схватил оружие и обернулся к старику.
- А теперь - вперед! Пожалуй, нам и впрямь нет смысла медлить.
Вода тем временем была им уже по пояс. Она хлестала навстречу с такой
силой, что даже Блейд едва удерживался на ногах. Он ухватился за край
дверного проема.
- Держись! - Абдиас вцепился в руку, охватившую древко Айскалпа.
Медленно, с невероятным трудом они стали продвигаться вперед. Лестница
казалась недостижимой целью...
По ступенькам они ползли на четвереньках, отчаянно хватаясь за
деревянные перекладины, а позади ревела, алчно облизываясь влажным черным
языком, разверстая пасть пучины.
Но вот, наконец, и палуба. Подтянувшись на дрожащих от напряжения
руках, Блейд перевалился на мокрый настил, втащил за собой Абдиаса. На
подгибающихся ногах, поддерживая друг друга, они поднялись и двинулись к
борту. За спиной послышался оглушительный рев - это вода прорвала обшивку.
Теперь галеру уже ничто не могло спасти.
На половине дороги странник неожиданно замер. Им не уцелеть в открытом
море в шторм! Необходимо хоть что-то... Лодка, плот... Мозг работал на
пределе, высчитывая варианты.
- Быстрее! Ради всех богов!.. - Перепуганный до смерти Абдиас потянул
его за рукав, но Блейд отмахнулся от старика, не собираясь пускаться в
объяснения. Глаза его тревожно шарили по палубе. Затем он метнулся к борту.
Щиты! Ну конечно... Огромные, в человеческий рост, деревянные рамы,
обтянутые промасленной кожей! Они защищали гребцов в битве от вражеских
стрел и вполне могли удержаться на плаву.
Отвязывать кожаные ремни времени не было. Блейд занес Айскалп. Удар,
еще один - и щит с грохотом, не слышным за ревом бури, рухнул на палубу.
Странник второпях оглянулся, если на галере остался еще хоть кто-то, он
должен указать ему путь к спасению... но с ним был лишь обезумевший от
страха советник, побелевшими губами шепчущий молитвы. Блейд схватил его за
руку, с силой потянул за собой.
- Дав-а-а-а-й!!!
Они прыгнули за борт, столкнувшись с водой с грохотом пушечных ядер и
подняв тучу соленых брызг. Провалились в морскую пучину, вынырнули
одновременно, судорожно хватая ртом влажный воздух, и скрылись опять под
водой, погребенные накатившим валом.
Огромные волны неслись им навстречу, вода била в лицо, корежила
онемевшие от холода тела, выедала солью глаза, затекала в рот и уши.
Оглохшие, полуослепшие, почти потерявшие ориентацию, они подпрыгивали на
волнах, словно два поплавка, вырезанных сорванцами из старых пробок.
Наконец Блейду удалось ухватиться за щит, который трепыхался неподалеку
от них яичной скорлупкой. Он подтянул его к себе и прокричал Абдиасу.
кожаный пояс со странной литой пряжкой из неведомого металла. От пряжки
исходило тепло, ощутимое даже через рубаху. Удивительно, как он сразу не
обратил на это внимания.
- Боюсь, я не совсем понимаю...
Усталым жестом Абдиас опустился на низенькую скамеечку у кровати.
- Прошу простить меня. Годы уже не те... - Тонкая щель рта растянулась
в смущенной улыбке. - А пояс... Мне посчастливилось обнаружить его в
заброшенном святилище, очень давно... Я, видишь ли, немало побродил в свое
время по свету... - Это подтверждало догадки Блейда, - Пояс сей - древнейшая
реликвия, от тех времен, когда друсы только открыли в себе могущество влиять
на умы людские. Остальным богам нужно было защитить своих приверженцев от
чуждой воли, ибо соперничество между ними было в самом разгаре. Вот они и
научили смертных создавать самые разные обереги. У этого, насколько я знаю,
в пряжку при литье была подмешана зола от ветви священного дуба... Не
удивительно, что он обладает такой силой!
Блейду это отнюдь не казалось само собой разумеющимся. Более того, все
эти разговоры о богах и священных деревьях он счел старческим бредом.
Обычные варварские легенды, каких можно наслушаться в любом из миров, за
редким исключением... Но талисман и вправду действовал, этого он отрицать не
мог. Как не мог и найти удовлетворительного объяснения данному факту.
- Почему же священный дуб обладает такой силой? - Странник припомнил,
что видел это древо в первое посещение Альбы, когда присутствовал при
кровавом жертвоприношении друсов. Однако дуб показался ему совершенно
обычным, пусть и очень древним. - Что в нем особенного, досточтимый?
Старик советник в недоумении воззрился на чужака.
- Должно быть, ты и впрямь прибыл издалека, принц Лондонский, - заметил
он, - если не знаешь таких простых вещей. Ведь дуб этот - сама богиня земли
Друзза, околдованная и плененная в обличье дерева!
- Богиня? - В голосе Блейда прозвучало неприкрытое недоверие, если не
насмешка, но старик не успел оскорбиться или возразить. В коридоре
послышались торопливые шаги, отголоски горячего спора, и в комнату,
запыхавшись, влетел Сильво, торопясь прикрыть за собою дверь.
- Матерью Фриггой клянусь, ты об этом пожалеешь! - раздался из-за двери
разъяренный голос Хантары, и владетель Крэгхеда криво ухмыльнулся, словно
извиняясь перед гостями.
- Ба-абы, - протянул он досадливо и, подойдя к Блейду, сунул ему в
ладонь что-то твердое и округлое, поспешив отдернуть руку, как будто ноша
его жгла пальцы. Он выглядел испуганным и беспрестанно оглядывался на дверь,
втянув голову в плечи.
Но сейчас Блейду было не до того, чтобы философствовать по поводу
мужей-подкаблучников и общего женского влияния на некогда разумных и
самостоятельных мужчин. Его ждала дальняя дорога, и про себя он подумал,
что, возможно, отъезд его будет воспринят в Крэгхеде с облегчением.
Взявшись за кожаный шнурок, странник задумчиво покачал перед глазами
медальон, изображавший лунный серп, запутавшийся в плетении дубовых ветвей.
Альбийское солнце брызнуло алым на золотой овал, и амулет засиял зловещим
багрянцем, как будто его окропили свежей кровью. Сердце Блейда сжалось от
дурных предчувствий. Он поднял глаза на Сильво.
- Есть ли у тебя готовое к отплытию судно? Я хочу как можно скорее
попасть в Канитру, к Ярлу.
Сильво понимающе кивнул, стараясь не смотреть на медальон, отливающий
красным в руках Блейда.
- Есть одно. Как раз третьего дня пришло с грузом масла из Кирк Вила, и
к рассвету может сняться с якоря. Если позволишь, господин, я отдам нужные
распоряжения.
И он бочком засеменил к двери, стараясь держаться подальше от
магического талисмана.
- Хорошо. Значит, к рассвету. - Блейд обернулся к Абдиасу. - Мне о
многом надо бы тебя порасспросить, советник. Жаль, что приходится
расставаться так быстро.
Старик с усилием поднялся со скамьи и подошел к Блейду, стоявшему у
своего ложа. Кровавый отблеск медальона озарил его морщинистое лицо,
высветил зловещие каверны искалеченных век.
- Прощаться нам рано, принц Лондонский, ибо я предпочел бы отправиться
с тобой. Возможно, я окажусь полезен в пути... Тем более, если мы найдем
мальчика. Да и в Вот Норден мне сподручнее вернуться с охраной. Дороги нынче
неспокойны...
Странник согласно кивнул; доводы Абдиаса показались ему убедительными.
- Буду рад твоему обществу, почтенный... - Он говорил вполне искренне.
- Значит, завтра на рассвете - в путь!
* * *
Два дня спустя, уверенно упираясь босыми ногами в нагретую солнцем
дощатую палубу, Блейд с наслаждением подставлял лицо соленому ветру.
Сильво сдержал слово, и в море они вышли вчера с рассветом. Однако
насладиться морским путешествием в первый день не удалось: накануне вечером,
в честь возвращения Блейда, хлебосольный эрл закатил пир горой, и хотя
никого из посторонних - по особой просьбе гостя - не было, засиделись далеко
заполночь, за пивом, вином из отборного верескового меда да рассказами о
былых боях и странствиях.
Выпил Блейд, расслабившись перед дорогой, немало. А улыбчивая шустрая
служаночка, весь вечер не спускавшая с гостя глаз, так и норовившая, проходя
мимо, задеть его то рукой, то бедром, оказалась такой же горячей и
сговорчивой в постели - так что на борт галеры он взошел утомленным, с
гудящей головой и усталостью в членах. Почти сразу же Блейд завалился спать
и очнулся лишь к вечеру.
Но сегодня от давешней ломоты не осталось и следа. Свежий бриз, словно
утреннюю дымку, разогнал остатки похмелья, и в который уж раз, полной грудью
вдыхая пряный морской воздух, Ричард Блейд сказал себе, что жизнь не так уж
плоха.
В задумчивости глядя на темнеющую вдали полосу прибрежных скал, он
оперся на рукоять Айскалпа. Его бронзовый топор, великолепное оружие, о
котором он не раз сожалел в других реальностях... Сейчас Блейд несказанно
обрадовался встрече с ним. Для прирожденного бойца, воина, искателя
приключений оружие было лучшим другом, зачастую самым верным и надежным,
единственным, которому можно было доверять до конца и безоговорочно. И
удовольствие вновь ощутить в своей руке летящую тяжесть Айскалпа, опробовать
топор в деле, было не сравнимо ни с чем.
На миг, правда, ему показалось, что с Айскалпом что-то не то. Тяжелее
ли он стал, изменился ли баланс... Но впечатление сие было слишком
мимолетным, неуловимым и вскоре прошло. Должно быть, он просто забыл. Восемь
лет все-таки... Он в задумчивости покачал топор на весу. Восемь лет - или
больше четверти века...
Пронзительно прокричала вдалеке чайка, порыв ветра швырнул в лицо
хлопья соленой пены, и Блейд едва успел отскочить назад. Похоже, погода
портилась, но уходить в каюту не хотелось - на крохотной торговой галере, не
приспособленной для дальних путешествий, он ютился в тесной каморке,
пропахшей прогорклым жиром для светильников. Если шторма не будет, пожалуй,
эту ночь лучше провести на палубе... Благо до Канитры осталось не больше
суток пути.
Вспомнив об Абдиасе, он оглянулся по сторонам в поисках старого
советника. Кажется, тот недавно мелькал где-то на палубе... Вчера им так и
не удалось поговорить. А до встречи с Ярлом Блейду желательно было бы
получить ответ на кое-какие вопросы. После это может и забыться...
Странник нашел старика примостившимся на свернутом канате у мачты; он
завтракал сыром и фруктами. Поймав на себе пристальный взгляд Блейда, Абдиас
поднял голову и приветственно улыбнулся.
- А, мой молодой господин... - Интересно, подумалось Блейду, что бы он
сказал, узнав, что по возрасту они почти ровесники. - Не желаешь ли
разделить со мной трапезу?
Обходительность советника была по душе Блейду; не так часто встретишь
подобное в варварских мирах вроде Альбы. С течением лет культура и обычаи
иных реальностей стали привлекать его куда больше кровопролитий, столь же
бесконечных, сколь и бессмысленных. Он подошел к Абдиасу и опустился рядом
на корточки.
- Благодарю, достопочтенный. - От угощения, правда, он поспешил
отказаться: вегетарианский рацион старика не вызывал в нем ничего, кроме
недоуменной брезгливости. - Мне о многом хотелось бы тебя порасспросить.
- Понимаю, - старик закивал с лукавой улыбкой. - Понимаю! Ты же его не
видел...
С большим трудом Блейд сообразил, что тот говорит о его сыне. Пришлось
выслушать подробный отчет об успехах юного Дика. Но когда сей панегирик
начал казаться не в меру утомительным, Блейд не слишком вежливо перебил
восторженного наставника:
- Прошу прощения, советник, но, полагаю, мне лучше увидеть все самому,
когда мы наконец отыщем мальчика. Но сейчас... знаешь, у меня было время
подумать. И, похоже, мне не понять многого из того, что здесь происходит,
пока я не разберусь с вашими божествами. Не сочти за труд просветить
невежественного чужеземца...
Если столь неожиданный поворот разговора и удивил старика - после того,
как накануне Блейд ясно выразил свое недоверие к его рассказам, - он
постарался ничем не выдать своих чувств.
- Ну что ж, принц, я рад, что тема эта наконец показалась тебе
достойной внимания. Начнем! Пожалуй, с "Песни о Четырех"...
"В начале времен Властитель Ветров Тунор Небесный сочетался браком с
Друззой Среброволосой, Хозяйкой Тверди. Пенорожденная Фригга, Несущая Воду,
наречена была супругою Хейра Пламенноокого, Кующего Молнии. Но возжелал
Тунор Небесный Фриггу Белопенную..."
* * *
Позже вечером, вспоминая их беседу, Блейд сказал себе, что за несколько
часов куда больше узнал об этом мире, чем за месяц прошлого пребывания.
Возбуждение его было столь велико, что он не замечал ни окрепшего к
ночи ветра, ни усилившейся качки. Он чувствовал, что стоит на пороге
значительного открытия.
В других мирах ему не раз доводилось сталкиваться с явлениями,
необъяснимыми с точки зрения земной логики. Порой их обитатели обладали
странными, невообразимыми способностями. Однако при ближайшем рассмотрении
ничего сверхъестественного в них не находилось, и все разговоры о богах на
поверку лишь отражали неспособность людей разобраться в вещах, превосходящих
их понимание.
В Альбе, однако, все было иначе. Чем больше они говорили с Абдиасом,
чем больше спорили, тем больше Блейд убеждался, что столкнулся с чем-то
непредвиденным. Невозможным! Поистине невообразимым!
Боги Альбы - точнее, духи стихий, - по словам старого советника, были
вполне реальны. Судя по кровожадной "Песне о Четырех" и многочисленным
примерам Абдиаса, они, не выбирая средств, вели борьбу между собой за
владычество над миром, как в собственном трансцендентном обличье, так и в
телесном воплощении. Блейд попытался систематизировать у себя в памяти все
то, что узнал от Абдиаса.
Здесь, как и в других мирах, огонь, вода, земля и воздух наделены были
человеческими качествами. Огонь - быстр, бесстрашен, неукротим. Вода -
переменчива, непостоянна, коварна. Воздух двояк - то безмятежен и исполнен
неги, то свиреп и буен. Земля - прямолинейна, последовательна, обстоятельна.
И каждая стихия пыталась объять собою весь мир.
Если верить местной "Веданте", в Альбе Вода и Воздух, сиречь - Тунор и
Фригга, - умело обуздали Огонь, представленный неким Хейром, который в свою
очередь пленил Землю-Друззу.
Тьфу! - Блейд сплюнул за борт в досаде. Похоже, он начал путаться в
местной теогонии. Казалось бы, всего четыре персонажа, а столько всего
понакручено!
Он задумался. Абдиас являлся человеком, выросшим с верой в богов, и
потому склонен был приписывать их деяниям некую мистическую правоту. Но на
самом деле, зачем местным богам так настойчиво искать приверженцев среди
смертных? Возможно, они черпают энергию для собственного существования из
людской веры? То есть чем больше народу поклоняется божеству, тем больше и
его мощь?
Если же его забывают, то... Интересно, что по этому поводу имеется в
земной мифологии? Блейд попытался воскресить в памяти то немногое, что он
читал на данную тему. Ах, да - "умер Великий Пан"! В таком случае, хуже всех
приходится Хейру... По словам Абдиаса, у него остался лишь один служитель -
фанатик Орландо, мечтающий о его воскрешении.
Скрип уключин вырвал странника из раздумий. Он и не заметил, как облака
скрыли луну и звезды, и в кромешной тьме невесть откуда раздающийся скрежет
казался особенно пугающим. На миг возникло искушение спуститься в каюту, но
Блейд решил, что это неразумно; крохотная каютка на корме давала лишь
иллюзию безопасности. И очутиться там в шторм с перепуганными спутниками
казалось более чем сомнительным удовольствием.
Матросы нестройным хором затянули песню. Блейд вспомнил - считается,
что это может умилостивить Владычицу Волн Морских.
Не от недуга злого
И не от вражеских стрел -
Средь синих волн океана
Погибнуть твой удел...
Шум волн заглушал нестройный хор согбенных фигур у весел. Блейд
усмехнулся, любой земной мореход, напротив, посчитал бы, что подобное
песнопение может лишь накликать беду. В Альбе рассуждали иначе.
Не от недуга злого,
Не стиснув меча рукоять, -
Средь синих волн океана
Будешь ты погибать...
Он перестал вслушиваться в текст унылой песни и продолжил размышления.
Итак, боги наделяли своих последователей сверхчувственными способностями -
такими, как телепатия друсов, дар богини земли - и, вовлекая в свои планы
смертных, интриговали и расставляли ловушки.
Блейд, со свойственной ему подозрительностью, никому не верил на слово,
в том числе и Абдиасу. Однако из пространных объяснений старца он мог
сделать вывод, что в прошлое свое пребывание на Альбе и ему пришлось
сделаться жертвой божественных козней. И, сам того не заметив, он втянул в
это всех, кто был ему близок.
Друзза! Ее адепт, среброволосая ведьма, пыталась загипнотизировать его,
когда, раненный, он оказался в ее власти... Друсам нужен был правитель,
сильной рукою объединивший бы оба континента, покорный их велениям и
велениям их богини... К счастью, малышка Талин спасла его, погубив верховную
жрицу Канаки... Но, похоже, друсы не отступились! А теперь похищен Дик -
должно быть, в продолжение их плана.
Фригга! Вероятно, его возлюбленная Талин, всей душой ненавидя друсов,
поставила на эту карту, насаждая религию Богини Воды по всей своей вотчине.
Но Фригга не очень-то благосклонна к ней, раз не предотвратила похищение
мальчика!
Тунор! Прямо-таки "вещь в себе"! Даже старый Абдиас не смог сказать о
нем ничего определенного. Похоже, он давно перестал вмешиваться в дела
смертных. Так что на Тунора, решил странник, у него жалоб нет, если не
считать знакомства с Хорсой. С другой стороны, если б он не умертвил этого
типа, то не получил бы Айскалп...
Хейр! Этот, похоже, совсем в опале. Вся надежда его только на
безвестного Орландо. Можно смело списать со счета.
Итак, что на его стороне? Всего лишь амулет, отнятый у друсов и,
кажется, называемый Арианом... Оружие против Фригги и хороший товар для
торговли с друсами.
Вдруг Блейд ощутил прилив бессильной ярости. Конечно, он в глубине души
не верил ни в каких богов, но, приученный считаться с любой информацией о
чужом мире, обязан был зафиксировать ее в памяти. Намеки Абдиаса вывели его
из себя. Превыше всего в жизни он ненавидел ситуации, где оказывался
беспомощной и слепой игрушкой чуждой воли! И почему-то тот факт, что руки,
дергавшие за нити, принадлежали неким божествам, а не людям, вызывал особое
бешенство.
Должно быть, все дело в ощущении собственного бессилия. С людьми, кем
бы они ни были, всегда можно бороться. Их можно победить! Но богов?..
Шторм крепчал, что даже обрадовало Блейда. Возможность вступить в
противоборство с бурей сулила отвлечение от гнетущих мыслей.
Повинуясь крикам капитана, матросы бросились спускать парус - большое
квадратное полотнище, как на древних драккарах земных норманов. Такие Блейд
видел в норвежских музеях, во время путешествия в Скандинавию, но от ладей
викингов альбийские торговые корабли отличало наличие палубы, кают и
солидная грузоподъемность. Суда эти, хоть и достаточно быстроходные,
пригодны были скорее для плавания вдоль берегов. И необходимость пересечь
Пролив, чтобы попасть в Скайр, на южный материк, не вызывала у капитана
восторга. Теперь Блейд понимал, почему. Он и сам куда увереннее чувствовал
себя на суше. И любого одушевленного противника предпочитал разбушевавшейся
стихии.
Мысль эта вернула его к раздумьям о богах Альбы. Почему-то вспомнилась
владычица вод Фригга, которой поклонялось большинство женщин в Альбе - за
исключением, разумеется, друсов. И при мысли этой Блейду сделалось не по
себе.
Потом было уже не до рассуждений.
Буря налетела внезапно. Яростная ледяная рука подхватила галеру,
закружила, швыряя то вверх, то вниз. Огромные черные валы накатывали на
суденышко со всех сторон, угрожая смять, разбить в щепки, перевернуть и
уничтожить его, и каждый раз, когда гибель уже казалась неминуемой, -
отступали, словно сжалившись, но тут же накатывали опять, играя, точно кошка
с мышью, и вновь били, бросали и несли прочь, прочь, прочь...
В рваной пасти туч то и дело мелькали луны, огромные, багровые,
угрожающие, и волны, казалось, то и дело грозили захлестнуть их, но, подобно
галере, раз за разом ночные светила вырывалась из смертельных объятий,
исчезали за тучами, чтобы спустя мгновение появиться вновь - и все
повторялось.
Не успев опомниться, Блейд обнаружил вдруг, что, повинуясь командам
капитана, бежит куда-то вместе с матросами, рубит снасти, едва удерживаясь
на скользкой палубе. Потом ему и еще троим здоровякам капитан велел
удерживать руль. Это было их единственным шансом - держаться против ветра.
Стоит повернуться бортом, и первая же волна неминуемо разобьет судно в щепы.
Напрягая мышцы, от усилия вздувшиеся буграми - так, что едва не лопалась
кожа, - Блейд боролся с неподатливым веслом. Временами рукоять дергало так,
что все они едва не разлетались в стороны, и все же они держались. Пока
держались...
Одного из матросов слева накрыло валом - словно цепкая черная лапа
ухватила его и потянула за собой... Он что-то кричал, захлебываясь, когда
его поволокло мимо Блейда. Тот потянулся было помочь, но кто-то сзади с
силой дернул его за рубаху. Он обернулся - и оказался лицом к лицу с
помощником капитана, своим соседом по каюте.
- Не смей! - прохрипел бородач. Глаза у него были бешеные, испуганные.
- Ты ничем ему не поможешь, когда тащит волной... Такая сила...
Бесполезно!..
В голосе его слышалось неподдельное отчаяние. И последние слова, должно
быть, относились не только к погибшему матросу. Он что-то бормотал себе под
нос - или, возможно, кричал, - но за воем ветра расслышать его было
невозможно. Впрочем, Блейд и без того был уверен, что несчастный просит
пощады у Фригги.
Неужели верны были его предчувствия, и шторм этот вызван
сверхъестественными силами? Если так, то у них нет ни единого шанса на
спасение... Блейд с ненавистью стиснул зубы. Нет уж! Пусть хоть все боги или
демоны ада ополчатся на него - он не уступит! И за жизнь свою будет драться
до последнего! С новой силой он ухватился за рукоять рулевого весла.
Дикий крик вдруг донесся откуда-то слева, такой пронзительный и полный
ужаса, что даже смысл слов ускользнул сперва от Блейда. Но, когда он понял
наконец, холодный лот выступил у него на лбу, смешиваясь с солеными
брызгами.
- Клыки Тунора! Нас несет прямо на них!
На миг время остановилось, мир словно завис во тьме. И вдруг,
стремительно набирая скорость, рухнул вниз.
Эта ночь была, должно быть, самой бесконечной в жизни Ричарда Блейда.
Как в каком-то тумане, вспоминались ему истошные вопли и брань матросов,
треск и чудовищный скрежет дерева о камни. И четыре удара, каждый из которых
был сильнее предыдущего - пока, наконец, истерзанная галера не замерла в
ощеренной пасти прибрежных скал.
Большинство моряков, не удержавшись при столкновении, полетели в воду,
с криками исчезнув в пучине. Блейд из последних сил вцепился в руль. Сила
ударов была настолько велика, что ему казалось - еще чуть-чуть, и руки у
него оторвутся. Однако каким-то чудом он удержался.
В голове сверкнуло молнией - Айскалп! Он оставил его в каюте,
спустившись туда после разговора с Абдиасом. Бронзовый топор был для него не
просто реликвией, памятью о былых подвигах. Он был его единственным другом в
этом суровом мире, оружием, против которого не мог устоять никто! Именно он
поверг чудовищных медведей Беаты и расправился с людьми Геторикса... Блейд
подумал, что, будь у него в ту пору меч или палица, вряд ли он сейчас смог
бы рассуждать на подобные темы... И пока будущее не сулило перемен к
лучшему, топор ему необходим!
Единственная ценная вещь, которой он обладал помимо топора, был
священный амулет друсов. Уже привычным жестом Блейд коснулся рукой груди.
Овал с серпом луны в дубовых ветвях, бережно упакованный в промасленный
кусок парусины, мирно покоился у него за пазухой вместе с письмом к Ярлу,
что дал ему Сильво. Странник облегченно вздохнул - потерять талисман было бы
досадно. Как знать, может быть, эта вещица послужит платой друсам за его
сына...
Возвращаться в каюту было рискованно - галеру могло в любой момент
разнести на куски, - и все-таки он решился испытать судьбу. Безоружный, в
чужом краю, он чересчур уязвим. К тому же он слишком сроднился со своим
топором; бросить его вот так, в крушении, было бы равносильно убийству. Не
раздумывая больше, Блейд метнулся на корму, к трапу.
Воды внизу было уже по колено, и она все прибывала. Хлестала мощным
потоком, кружилась у ног странника, затрудняя движение. Словно жадные
когтистые лапы тянулись к нему из бездны вод, норовя утащить в пучину,
И крен становился все сильнее! Галера почти легла на бок. Десять шагов
до каюты дались Блейду тяжелее десяти миль. И все же он их прошел.
Вот и дверь! Он с силой толкнул се, остро сознавая, что каждая лишняя
секунда, проведенная в этом аду, может стать для него последней. Но дверь не
поддавалась. Проклятье!..
От левого борта донесся душераздирающий скрежет - это лопалась обшивка.
У него оставались считанные мгновения.
В порыве отчаянной злости Блейд ударил в дверь плечом. Еще! И еще раз!
Она подалась и, наконец, вылетела вместе с петлями. Навстречу, держась за
косяк, вывалился насмерть перепуганный Абдиас.
- Хвала Фригге! Я думал, мне суждено остаться тут навеки! - Старик едва
не плакал от облегчения. Он ухватил Блейда за рукав. - Скорее, прочь отсюда!
Иначе мы погибнем!
Блейд, молча отстранив советника плечом, ринулся в каюту.
Слава всем богам, Айскалп был на месте! В дальнем углу, где он его и
оставил. Блейд схватил оружие и обернулся к старику.
- А теперь - вперед! Пожалуй, нам и впрямь нет смысла медлить.
Вода тем временем была им уже по пояс. Она хлестала навстречу с такой
силой, что даже Блейд едва удерживался на ногах. Он ухватился за край
дверного проема.
- Держись! - Абдиас вцепился в руку, охватившую древко Айскалпа.
Медленно, с невероятным трудом они стали продвигаться вперед. Лестница
казалась недостижимой целью...
По ступенькам они ползли на четвереньках, отчаянно хватаясь за
деревянные перекладины, а позади ревела, алчно облизываясь влажным черным
языком, разверстая пасть пучины.
Но вот, наконец, и палуба. Подтянувшись на дрожащих от напряжения
руках, Блейд перевалился на мокрый настил, втащил за собой Абдиаса. На
подгибающихся ногах, поддерживая друг друга, они поднялись и двинулись к
борту. За спиной послышался оглушительный рев - это вода прорвала обшивку.
Теперь галеру уже ничто не могло спасти.
На половине дороги странник неожиданно замер. Им не уцелеть в открытом
море в шторм! Необходимо хоть что-то... Лодка, плот... Мозг работал на
пределе, высчитывая варианты.
- Быстрее! Ради всех богов!.. - Перепуганный до смерти Абдиас потянул
его за рукав, но Блейд отмахнулся от старика, не собираясь пускаться в
объяснения. Глаза его тревожно шарили по палубе. Затем он метнулся к борту.
Щиты! Ну конечно... Огромные, в человеческий рост, деревянные рамы,
обтянутые промасленной кожей! Они защищали гребцов в битве от вражеских
стрел и вполне могли удержаться на плаву.
Отвязывать кожаные ремни времени не было. Блейд занес Айскалп. Удар,
еще один - и щит с грохотом, не слышным за ревом бури, рухнул на палубу.
Странник второпях оглянулся, если на галере остался еще хоть кто-то, он
должен указать ему путь к спасению... но с ним был лишь обезумевший от
страха советник, побелевшими губами шепчущий молитвы. Блейд схватил его за
руку, с силой потянул за собой.
- Дав-а-а-а-й!!!
Они прыгнули за борт, столкнувшись с водой с грохотом пушечных ядер и
подняв тучу соленых брызг. Провалились в морскую пучину, вынырнули
одновременно, судорожно хватая ртом влажный воздух, и скрылись опять под
водой, погребенные накатившим валом.
Огромные волны неслись им навстречу, вода била в лицо, корежила
онемевшие от холода тела, выедала солью глаза, затекала в рот и уши.
Оглохшие, полуослепшие, почти потерявшие ориентацию, они подпрыгивали на
волнах, словно два поплавка, вырезанных сорванцами из старых пробок.
Наконец Блейду удалось ухватиться за щит, который трепыхался неподалеку
от них яичной скорлупкой. Он подтянул его к себе и прокричал Абдиасу.