Сергей Осипов
Луна над Лионеей

ПРОЛОГ

    – Настя?
    Нет ответа.
    – Настя? Нас…
    Голос становится легкомысленным стрекозьим треском и улетает в никуда. Я верчу головой, пытаясь понять, что это было такое, и – увы! – так и не понимаю. Вокруг становится темно, но я вижу приоткрытую дверь, там вроде бы играет музыка. Кажется, это скрипки. Мелодия кажется знакомой, но знакомство, как мне помнится, было не из приятных. Во всяком случае, я не тороплюсь распахивать эту дверь, я подхожу осторожно, слегка толкаю ее… И жмурюсь от яркого солнечного света. Музыка стихает.
    Я переступаю порог и делаю несколько шагов по изумрудного цвета траве. Потом я замечаю группу людей, стоящую на пригорке в полусотне метров от меня. Некоторые лица кажутся знакомыми, и я легко взбегаю к ним, машу рукой…
    Они почему-то крайне серьезны. Даже Монахова.
    – Опаздываешь, – раздраженно сообщает она.
    – Здравствуйте, – говорит король Утер и протягивает мне руку. – Я Утер Андерсон. Я – король.
    – Я знаю, кто вы, – отвечаю я и пожимаю руку.
    – Меня зовут Армандо, – говорит Армандо. – Я постараюсь тебя защитить. Хотя гарантировать ничего не могу.
    Я молча киваю в ответ и чувствую, что кто-то топчется у меня за спиной. Я оборачиваюсь.
    – Амбер Андерсон, – говорит Амбер и прячет в сумочку некую вещь. – Мне кажется, мы станем настоящими подругами, правда? Если успеем.
    Кто-то трогает меня за плечо, я снова поворачиваюсь.
    – Я ничего не забыл и ничего не простил, – хмуро цедит Давид Гарджели. – Даже не надейся.
    – Ладно, – отвечаю я и не могу сдержать улыбки, очень уж смешная шляпа сегодня у Давида, высокая и остроконечная, словно у…
    – Я записал тебе диск, – кто-то дергает меня за подол платья. – Слышишь?
    Это Тушкан. Он сидит на траве, держит ноутбук на коленях и протягивает мне серебристый диск.
    – Спасибо, конечно, – говорю я Тушкану. – Но мне сейчас не на чем его слушать.
    – Его не слушают, – обижается Тушкан. – Это талисман. Его вешают на шею.
    – Талисман? Но у меня уже есть… Или нет? Или…
    – А где твой меч? – спрашивает Тушкан.
    – Меч?
    Только теперь я с изумлением замечаю, что все вокруг меня вооружены. Король Утер держит длинное копье с развевающимся у края древка флажком, Армандо – меч, Давид Гарджели – круглый щит, Амбер – тонкий длинный кинжал, Монахова – маленький, словно игрушечный, пистолет. Рядом с Тушканом в траве лежит здоровенный многоствольный пулемет, размером, наверное, побольше самого Тушкана.
    – Могу и поменять, – недовольно бурчит Тушкан, жмет какую-то клавишу ноутбука, и в траве появляется пулемет поменьше, но все таких же странных очертаний, словно украденный из арсенала какой-нибудь межгалактической армии будущего…
    – Такгде же твой меч? – строго спрашивает Утер.
    – Зачем мне меч?
    Утер берет меня под руку и подводит к краю холма. У меня перехватывает дыхание, потому что внизу я вижу огромное черное пятно, неотвратимо ползущее в нашу сторону.
    – Что это? – спрашиваю я.
    – Это они, – отвечает Утер. – День пришел. Сегодня решится все.
    – Но… Но… – слова с трудом сползают с моего языка. – Их же целая тьма, а нас… Мы не сможем их остановить!
    – Мы сделаем то, что сможем, – спокойно говорит Утер. – Мы умрем, пытаясь их остановить. Это тоже неплохо.
    – И за что же мы будем сражаться?
    – Как обычно. За чистое небо.
    Я инстинктивно задираю голову вверх. Небо действительно чистое, но умирать за это…
    – Держи, – Тушкан протягивает мне автомат Калашникова. – У меня есть еще.
    Я хватаю оружие, и мои пальцы с внезапно открывшимся умением пробегают по металлу, передергивают затвор, устанавливают режим стрельбы очередями. Утер одобрительно кивает.
    Я подхожу к краю холма и смотрю на приближающуюся черную массу, состоящую из миллионов шевелящихся голов и конечностей, работающих механизмов и еще бог знает чего…
    – Они нас просто раздавят, – говорю я сама себе. – Раздавят и пойдут дальше.
    – Может быть, они все-таки споткнутся? – отвечает мне Утер и неожиданно улыбается. – Денис, – он тычет пальцем куда-то в сторону, – смотрит на нас.
    – К черту вашего Дениса, – шепчу я. Черное пятно обретает запах и звук; пахнет почему-то паленой проводкой, а звук похож на торопливое забивание сотен свай.
    Я вскидываю автомат и ловлю в прорезь прицела первый ряд накатывающей волны черных чудовищ. То есть они не совсем черные. И не совсем чудовища.
    Во всяком случае, я вижу в первом ряду пожилого мужчину с квадратным подбородком. Он восседает на огромной змее и нещадно хлещет ее плетью. Рядом топочет гигантский носорог, на котором не без изящества, в дамском седле, едет какая-то женщина с зонтиком от солнца.
    – Подпусти поближе, – советует Утер. Так я и делаю, держа палец на спусковом крючке до той секунды, когда черты пожилого мужчины и дамы с зонтиком становятся совершенно определенными. Тогда я поворачиваюсь к Утеру за подтверждением команды…
    – Настя, – говорит он не своим голосом и внезапно исчезает вместе с изумрудной травой, чистым небом и надвигающейся армией черных чудовищ.
    – Настя! Настя? Все в порядке? Как ты?
    Я открываю глаза и отдираю вспотевшую спину от спинки кожаного кресла. Врач светит мне фонариком в глаз, я раздраженно отмахиваюсь:
    – Лучше дайте мне воды…
    Вода немедленно появляется, и я торопливо пью, чтобы смыть отвратительный вкус во рту. Смайли терпеливо ждет, и лишь когда я отставляю стакан, вытираю губы и встречаюсь с ним глазами, гном спрашивает:
    – Ну?
    Я перелистываю тускнеющие картинки своего сна и киваю.
    – Да, – говорю я. – Это она.
    – Точно?
    – Точно.
    Смайли сжимает губы. Он не рад тому, что услышал. А я не рада тому, что увидела. Сеанс регрессивного гипноза должен был вернуть меня в прошлое, но это было не прошлое.
    Похоже, что я каким-то образом подсмотрела кусок будущего, и в этом будущем не было ничего, кроме неостановимой черной массы, которая стирает нас с лица земли.
    Жаль. Ведь все так хорошо начиналось…
    Хм, нет. Начиналось тоже не очень.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
НА СЛЕДУЮЩИЙ ДЕНЬ,
ИЛИ НИКАКИХ
УГРЫЗЕНИЙ СОВЕСТИ

1

   Было около полудня, когда в дверь осторожно постучали. Настя нехотя приоткрыла глаза. Стук повторился. Настя вздохнула, встала с постели, накинула халат, подошла к двери:
   – Кто?
   – Смайли.
   – Роберт, – сонно сказала Настя. – Я все понимаю: формальности, Протокол, обычаи, традиции… Но давай попозже, а? Вчера был тяжелый день, так что заходи после обеда… А еще лучше завтра. Договорились, да? Вот и славно…
   Не дожидаясь ответа, она развернулась и со слипшимися веками, практически наугад двинулась в сторону постели, однако стук вероломно ударил ей в спину.
   – Кто?
   – Смайли! И это срочно!
   Настя хотела ответить чем-нибудь увесистым, чтобы прекратить эти неуместные крики за дверью раз и навсегда, но тут на нее напала зевота, причем в такой могучей и всеподчиняющей разновидности, что когда Настя наконец смогла сдвинуть челюсти, она уже и не помнила, кто там барабанил в дверь и что она собиралась предпринять по этому поводу.
   Она скользнула в постель, накрылась с головой одеялом и подтянула еще пару подушек, чтобы выстроить дополнительный защитный бастион от новых посягательств на ее спокойный сон.
   Но тут начались телефонные звонки, они легко проползали сквозь Настины защитные сооружения, так что пришлось все-таки затащить трубку к себе под одеяло:
   – Слушаю…
   Это была бессовестная ложь, потому что никого она слушать не стала. Бог знает сколько времени прошло, прежде чем Настя снова открыла глаза и поняла, что держит у щеки гудящую телефонную трубку.
   – Будем считать, что ошиблись номером, – решила Настя и вытолкнула трубку из-под одеяла наружу. Та стукнулась о пол и обиженно заныла.
   Вскоре, словно переняв эстафету, запищал мобильный телефон. Дотянуться до него с постели не представлялось возможным, Насте пришлось выбраться из своего подушечно-одеяльного убежища и отыскать источник шума.
   – Слушаю.
   – Хочу тебе напомнить, дорогая, что…
   – И тебе всего хорошего.
   Мобильный телефон был отключен и заперт в ящике шкафа. Возвращаясь в постель, Настя равнодушно отметила, что голос был похож на Амбер Андерсон. Ну и ладно. Еще пару часов крепкого сна, а потом…
   Это было похоже не на вежливый стук, а скорее на попытку снести дверь с петель.
   – Кто?!
   – Смайли. Анастасия, если ты сейчас же не…
   «Надо что-то делать со Смайли, – сонно подумала она. – Нужно будет что-то придумать. Завтра. Только бы не забыть. Чтобы не забыть, нужно записать. Чтобы записать…»
   – Сейчас! – крикнула она. – Хватит уже грохотать… Боже, и ведь это должен быть самый счастливый день в моей жизни.
   Через пять минут Настя вышла из ванной комнаты, и Смайли было позволено переступить порог.
   – С одним условием, – поспешно добавила Настя, забираясь на постель и подкладывая себе под спину большие мягкие подушки с королевской монограммой. – Не надо меня разглядывать, я не выспалась, и вообще… Роберт?
   Если уж кто действительно выглядел плохо, так это Роберт Д. Смайли, начальник королевской службы безопасности.
   – Роберт, – повторила Настя, – ты ломился в мою дверь просто так или у тебя есть ко мне дело?
   – У меня есть вопрос, – сказал Смайли, оглядываясь вокруг с весьма озабоченным выражением. Можно было подумать, что гном подозревает Настю в возмутительном и одновременно экстравагантном преступлении типа кражи семьи бегемотов из королевского зверинца с последующим укрывательством в собственной спальне. Только вот бегемотов в Лионее не было. И зверинца тоже. Поэтому иногда по воскресным и праздничным дням Насте бывало скучно.
   Но не только сегодня.
   – И этот вопрос не мог подождать до завтра? Роберт, ты, наверное, забыл, какой сегодня день…
   – Самый счастливый день в твоей жизни? – предположил Смайли из-за стойки с телевизором.
   – Теоретически – да, хотя у меня нехорошее предчувствие… Что там у тебя за вопрос? Надеюсь, он стоит всего этого шума…
   – Стоит, – невесело кивнул Смайли. Он как бы между прочим заглянул во вторую комнату, прошелся по ней, но не обнаружил там ни бегемотов, ни чего бы то ни было еще предосудительного. Разве что несколько огромных букетов были небрежно свалены в углу и забыты там с прошлой ночи, что Настю безусловно не украшало, но Смайли не интересовался цветами.
   – Мой вопрос того стоит, Анастасия, – с довольно мрачной интонацией провозгласил он. – Где твой муж?
 
    Неслабый вопрос, мистер Смайли, хотя бывают вопросы и покруче. А уж ответы… Ох уж, эти мне ответы.
    Однажды я читала статью… Хотя кого я обманываю? Какую еще статью, это была колонка на предпоследней странице глянцевого журнала, нечто вроде теста под названием: «20 признаков того, что девушка повзрослела». Или «30 признаков»? Короче говоря, признаков там было перечислено навалом; меня же замкнуло где-то в начале списка. Я выяснила, что сойду за взрослую, если:
    – в послужном списке у меня числится «один невыразимо прекрасный роман» и «один невыразимо ужасный роман» (непонятно только – куда записывать роман, который начинался прекрасно, а закончился сущим кошмаром);
    – хотя бы раз я пила шампанское, сидя в ванне (мой случай – не в самой ванне, но в ванной комнате, сидя на полу, и… все-таки это было не шампанское);
    – я перестала беспокоиться о форме и длине своего носа (господи, где же то счастливое время, когда мне не о чем было беспокоиться, кроме как о форме носа?! Ау?!);
    – я могу лгать своим хорошим знакомым и не испытывать при этом угрызений совести.
    Вот тут-то я и задумалась о том, как взросление подразумевает привычку к чужой и собственной лжи. И это было не отвлеченное философское рассуждение, потому что летела я тогда то ли из Лионеи в Прагу, то ли из Праги в Берлин, но в любом случае я собиралась сделать пару вещей, о которых я потом также не буду сожалеть.
    Ведь я уже вполне взрослая девушка.
 
   – Где Денис? – спросил Смайли.
   Настя покосилась на пустую половину постели.
   – Его здесь нет, – ответила она.
   – И где же он?
   Настя пожала плечами.
   – Он был здесь ночью?
   Настя не выдержала и хихикнула.
   – Я хотела сказать – да, Роберт, он был здесь ночью. Это я хорошо помню.
   – Куда же он делся?
   – Может быть, он вышел?
   – Куда вышел?
   – Может быть, за утренними газетами…
   Судя по выразительно сжавшимся губам Смайли, эта версия его не устроила. Настя напрягла фантазию, что было непросто, учитывая время суток и некоторые другие обстоятельства:
   – Может быть, Протокол предусматривает, что наутро после свадьбы наследный принц Лионеи должен исполнить какие-то священные обряды? Типа, навестить могилы предков? Исповедаться отцу?
   Смайли скептически покачал головой:
   – Нет никаких таких обрядов. И сейчас уже не утро.
   – Тогда… – Настя вздохнула, попридержав рвущееся наружу раздражение. – Роберт, а зачем тебе понадобился Денис?
   – Его хочет видеть отец, – сказал Смайли. – Хочет, но никак не может найти. Дениса нет в его покоях, он не отвечает на телефонные звонки… Знаешь ли, – гном хитро прищурился, – когда король Утер не может найти своего сына, это сразу же становится проблемой для королевской службы безопасности вообще и для меня в частности. Хотя ты ведь знаешь.
   – Знаю, – согласилась Настя. – Только на этот раз ты зря суетишься. Или ты думаешь, что после брачной ночи Денис оставил меня и сбежал из Лионеи черт знает куда? Опять?! – в последнее слово голосом было вложено столько недоумения, сомнения и подозрения в заведомом абсурде, что если бы это было не слово, а воздушный шарик, оно бы лопнуло.
   – Звучит глупо, – согласился Смайли. – Только вот наследного принца все равно не могут найти.
   – Дворец большой, – утешила его Настя. – Есть где спрятаться.
   – Это ты мне рассказываешь, что дворец большой? А потом – с чего это ему прятаться? Ты чем-то его напугала ночью?
   Настя подумала, посмотрела на Смайли и еще раз подумала.
   – Это даже не смешно, – сказала она с укоризной. – Вот уж совсем не смешно.
   – Нет, не смешно, – согласился Смайли. – Примите официальные извинения.
   После этого заявления он все-таки перестал ходить из угла в угол и присел в кресло, но только на самый краешек, словно собираясь в следующую секунду вскочить и бежать дальше, дальше, пока наконец не устранит причину своего и королевского беспокойства. Настя не хотела, чтобы Смайли куда-то бегал, нарушая режим дня и подрывая нервную систему; она хотела, чтобы сегодня все было размеренно, тихо и комфортно.
   – Роберт, – сочувственно произнесла она. – Угомонись. Ты видишь – я совершенно спокойна, хотя именно я и должна психовать в первую очередь. Но ведь я не бегаю по дворцу и не рву на себе волосы с криками: «Где мой муж, черт вас всех подери?!»
   – Кстати, почему?
   – Потому что я хочу спать. И потому, что я уверена – скоро всему найдется разумное объяснение. Очень скоро.
   – Разумное объяснение? Как бы не так, – проворчал Смайли. – Они все вымерли, эти разумные объяснения. Как птицы додо. Все стало с ног на голову…
   – Приведи пример, – зевнула Настя.
   – Вчера король Утер праздновал свадьбу своего сына.
   – Смутно припоминаю. Я там как-то участвовала, правда?
   Смайли не оценил иронию:
   – Служба безопасности в таких случаях лезет из кожи, чтобы предотвратить пьяные межрасовые потасовки и опять-таки пьяные несчастные случаи. Типа падения со смотровой площадки отеля «Оверлук». И что ты думаешь?
   – Я не думаю, я сплю… – пробормотала Настя.
   – Ни одной пьяной драки. Ни одного несчастного случая.
   – Прекрасно. Не понимаю, чего ты тогда жалуешься?
   – Ни одного несчастного случая на территории Лионеи. Зато какие-то идиоты отправились на поиски приключений к французской границе. На бешеной скорости. Пограничники попытались их остановить, они не остановились и…
   – Что? – Настя открыла глаза.
   – Есть жертвы.
   – Жертвы? – это слово было, словно горсть кубиков льда, высыпанных за ворот халата. Настя оттолкнулась от мягких подушек и села, свесив ноги с постели. – То есть кто-то погиб?
   – Не знаю. Тело нашли уже на французской территории, сейчас мы улаживаем формальности, чтобы нам выдали…
   – Смайли, кто?!
   – Женщина. Это все, что я знаю.
   – Женщина?
   – Стыдно сказать, но я надеюсь, что это человеческая женщина, потому что если там подстрелили кого-то другого, то у нас будет скандал сразу на два фронта, и…
   Смайли все говорил и говорил, точнее, губы его все шевелились и шевелились, выталкивая на свет божий ораву сердитых звуков, однако их смысла Настя почему-то уловить не могла.
   – Женщина, – повторила она последнее слово, понятое ею из монолога Смайли.
   – Женщина, – подтвердил тот.
   – Дверь, – возразила Настя.
   – Дверь? – не понял Смайли.
   – Надо закрывать за собой дверь, – подсказала Настя, подтягивая одеяло к шее.
   В комнату вошли трое мужчин в парадных мундирах. Точнее, один из них был человеческим мужчиной, другой скорее всего двуликим, то есть оборотнем, а третий совершенно точно был гномом, подземным стражем. Настя смотрела на эту процессию, раскрыв рот.
   – Наследник Лионейского престола, надежда и опора Двенадцати Великих Старых рас, – пробасил двуликий, почтительно глядя в пол. – Защитник мира…
   – Стоп, – раздраженно оборвал его Смайли. – А где ты видишь наследника престола?
   Двуликий перестал одаривать ковер почтением, посмотрел на сердитого Смайли и на озадаченную Настю, после чего пришел к закономерному выводу, что никто из этих двоих не является наследником Лионейского престола.
   – Но Протокол, – пробасил в свое оправдание двуликий. – Но традиция…
   В подтверждение его слов вперед выступил гном, держа на вытянутых руках позолоченный поднос овальной формы. На подносе лежал меч.
   – Я знаю, что такое Протокол и что такое традиция, – сказал Смайли. – Просто…
   – Ничего страшного, – сказала Настя, приветливо улыбнулась гостям и встала с постели. – Я возьму.
   Она запахнула халат, поправила на ходу волосы, вздохнула и протянула руки, чтобы взять меч с подноса.
   – Кхм, – сказал двуликий. – Вообще-то славный клинок должен принять наследный принц…
   – Вы же сами видите, принца нет дома, – сказала Настя. – Давайте не будем формалистами, а?
   Двуликий основательно задумался над этим предложением, гном с подносом ждал указаний, бросая вопросительные взгляды то на Смайли, то на оборотня. Молчание становилось тягостным, и Настя поняла, что вот-вот на пустом месте возникнет еще одна проблема, которым сегодня вообще не должно быть места в Настиной жизни.
   – Будем считать, что все вы согласились, – предложила Настя. – Вот и отлично.
   Меч оказался довольно тяжелым, поэтому Настя поспешно исполнила поклон и удалилась с оружием в дальнюю комнату, где пристроила меч на письменный стол. Когда она вернулась, двуликий уже нашел способ выкрутиться:
   – …но с другой стороны, – торжественно выговаривал он, – храбросердая принцесса Анастасия, истребительница горгон, также имеет право коснуться священной реликвии…
   Он так и сказал: «храбросердая принцесса». Настя поежилась от этой конструкции, но дотерпела витиеватую речь двуликого до конца, еще пару раз склонила голову в вежливом поклоне и с облегчением закрыла за гостями дверь. А потом дважды повернула ключ в замке.
   – Ты слышал, как он меня назвал?
   Смайли не ответил.
   – Роберт, ты слышал, как…
   – Слышал.
   – Куда ты смотришь?
   – Вон в тот угол.
   – И что там интересного?
   – Там… – Смайли поднялся с кресла, прошел в заинтересовавший его угол комнаты и поднял с пола бутылку. – Вот что там.
   – Ну и что?
   – Это вы с Денисом?..
   – Да, конечно. Ночью. Отмечали.
   – Я не вижу бокалов…
   – И не увидишь, потому что нам не нужны были бокалы.
   – То есть?
   – Роберт, ты и в самом деле хочешь услышать подробное описание того, что случилось здесь, в этой комнате, в этой постели? По минутам?
   Он помедлил, прежде чем сказать:
   – Нет.
   – Слава богу.
   – Но король Утер захочет с тобой побеседовать.
   – Я всегда к его услугам.
   – Ну тогда…
   – Тогда мне нужно переодеться, мистер Смайли, и привести себя в порядок. Для беседы с королем.
   – Конечно.
   Уже в дверях он обернулся и сказал, как бы разговаривая сам с собой:
   – Ведь ты бы не стала от меня скрывать такие вещи? Важные вещи?
   – Я? Скрывать? С чего бы это?
   Смайли тяжело вздохнул и закрыл за собой дверь.

2

   Настя с самого начала подозревала, что снег был искусственным. Слишком деликатно, аккуратным тонким слоем лег он на Лионею однажды ночью, будто элемент сезонного декора, а не явление природы. Снег пришел в своей первозданной белизне и таковым остался, не темнея и не тая, сохраняя себя для какого-то важного дела. И Настя даже догадывалась для какого. В конце концов, люди из телевизионной компании «Корона» тоже поселились в отеле «Оверлук»; шума от них было предостаточно, но Настю раздражало не это, а выглядевший неподдельным энтузиазм телевизионщиков. Они даже вывесили в вестибюле отеля огромный календарь с отрывными листами, отсчитывая таким образом, сколько дней оставалось до свадьбы.
   Впрочем, для них это все-таки была не свадьба двух людей, предположительно любящих друг друга; для них это было событие, способное оживить телевизионный сезон и всколыхнуть унылые рейтинги. «Корона» был спутниковым тематическим каналом, который 24 часа в сутки освещал вопросы монаршей жизни, прошлой и настоящей. Виндзоры, Бурбоны, Романовы, Валуа, Габсбурги и еще десятки, если не сотни, династий со всего мира, были объектом пристального внимания «Короны», транслировавшей свой роялистский винегрет в дома простых смертных. В основном, конечно же, речь шла о делах давно минувших дней, поэтому трансляция королевской свадьбы в режиме реального времени была для «Короны» божьим даром, и в борьбе за этот дар они были готовы пойти на многое. Собственно, потому их и пустили в Лионею.
   – Какое еще, к черту, телевидение? – сказала Настя, когда впервые услышала про «Корону». – Пусть кто-нибудь снимает на видеокамеру, я не против, оставлю потом себе кассету на память… Но чтобы на весь мир? – она поежилась. – Кто-то мне говорил, что лионейская династия ведет тихий, замкнутый образ жизни, безо всяких там прямых эфиров…
   – Это я говорил, – признался Смайли. – И это чистая правда, так оно и есть. Просто женитьба наследника престола – это не совсем обычная ситуация, особенно после всего того, что случилось в прошлом году… Мы не можем сделать это подпольно. И вообще, насколько я знаю из литературы, свадьба для девушки – это радостное событие, так?
   – Так, – кивнула Настя. – Просто после того, что случилось в прошлом году… Это не совсем обычная свадьба. Как мне шепнул на ухо мистер Фишер, это большое позитивное событие, которое должно показать, что еще не все прогнило в Лионейском королевстве. А я не люблю, когда из моей жизни делают большое позитивное событие, тем более в спутниковой трансляции на весь мир…
   – Твои родители смогут посмотреть и порадоваться…
   – У них нет спутниковой тарелки, а если бы и была… Не уверена, что они пришли бы в восторг. Кстати, как это вообще возможно? Там же будут делегации Великих Старых рас во всей своей нечеловеческой красе, а вы их будете транслировать на весь мир? У непосвященного человечества глаза на лоб не вылезут?
   – Работаем над этим, – сказал Смайли. – Пока рабочая версия такая: по местной традиции, на королевскую свадьбу приходят в карнавальных костюмах. Кроме того, операторам будут даны указания сконцентрироваться на новобрачных.
   – Проще не пускать никаких телевизионщиков, разве не так?
   – Мы и не пускаем, просто для «Короны» снять королевскую свадьбу – это дело принципа, и если мы их сами не пустим сюда, они будут искать обходные пути, они будут рыть подземные ходы в Лионею, они прилетят на вертолетах, они… – Смайли махнул рукой. – Лучше продать эксклюзивные права одной компании и держать события под контролем.
   В целом он оказался прав, хотя поначалу Насте показалось, что понятие «контроль» медленно вылетает в трубу по мере того, как трейлеры с телевизионным оборудованием пересекают границу Лионеи. На рождественском приеме Настю познакомили с Рэндольфом Фоксом, директором европейского филиала «Короны», и было непонятно, кто к кому снизошел ради краткой аудиенции. Фокс попросил называть его Рэнди, а затем предложил перенести свадьбу на 14 февраля.
   – Плюс пять-семь процентов к рейтингу, – пояснил он ход своих мыслей. – Вы будете в пакете программ «День Святого Валентина на канале „Корона“.
   – Не хочу я быть ни в каком пакете, – сказала Настя и попыталась сбежать от настойчивого Рэнди, среди блестящих идей которого оказалось реалити-шоу на основе медового месяца Насти и Дениса и еще много столь же заманчивых предложений. Смайли на приеме не было, поэтому спасения пришлось искать где попало.