Страница:
Снова заснула. Что-то опять звенело в голове. Будильник! Нет, мобильный. Не буду подходить. А вдруг? А вдруг это он? Я нажала на кнопку не глядя. Ирка.
– Я уже все знаю. Полозова ты предупредила, молодец. Давай подъезжай, но не раньше двух. У меня переговоры в первой половине.
– Ира, – прошипела я, чувствуя, как горло скребет наждак. – Я правда болею. Я сегодня никуда.
– Смеешься, что ли? Ладно, сейчас за тобой машину пришлю. Диктуй адрес!
Я продиктовала. У меня не было сил сопротивляться.
В три часа дня я была на месте. Редакция располагалась в огромном здании бывшего склада, рядом с железной дорогой, где-то между Рижской и ВДНХ. Место выглядело мрачновато. Огромные трубы, лужи, вскрывшийся асфальт. Зато внутри, наверное, роскошно.
К будке охранника была прикреплена табличка, написанная от руки: «Журнал Gloss. 3-й этаж».
– Я к Полозовой.
Охранник едва взглянул на меня. Я двинулась вперед по шершавому бетонному полу, возле лифта начинались мраморные плитки, блестящие и скользкие, – едва удержала равновесие. Да, после вчерашнего надо тщательнее координировать движения.
Дверь на третьем этаже была заперта. Ни звонка, ни переговорного устройства. Через стекло я видела, как по коридору шныряли девушки. Я постучала. По ту сторону никто меня не замечал. Достала сигарету. Вдруг дверь распахнулась – появилась худенькая девочка, похожая на мальчика лет шестнадцати. Короткая стрижка, голый живот. С сигаретой.
– Вам кого?
– Я к Полозовой Ирине.
– А, вы курьер из L'Oréal? Что же вы снизу не позвонили? Приглашения принесли? Давайте сюда.
– Да нет, у меня встреча назначена. С Ириной.
– Встреча? Странно. Ладно, сейчас докурю и провожу вас.
Не понимаю, что я здесь делаю. С температурой, тяжелой головой и пустым желудком. От сигаретного дыма меня затошнило.
– Я Вера. Ассистент Ирины Анатольевны. А вас как зовут?
– Алена.
Маленькая Вера открыла магнитной карточкой дверь и впустила меня внутрь. Коридор, выстланный видавшим виды ковролином, ксерокс, аквариум, красные диваны, белые стены. По стенам – обложки журнала в разнокалиберных рамочках. Скромнее, чем я ожидала.
Вера распахнула еще одну дверь. Вот они где! Мы вошли в большую комнату – человек двадцать девушек, компьютеры, железные стеллажи, стопки журналов повсюду – на полу, на столах, в проходе. На нас никто не обратил внимания. Комната была наполнена разнокалиберными звуками, сливавшимися в ровный гул – стук ногтей по клавишам, шаги, разговоры, перелистывание страниц. Странно, но здесь не было ни одного окна.
Ирка сидела в углу. Вся в черном. Вчера она казалась мне моложе и ярче. Сейчас Полозова выглядела даже какой-то замученной. Наверное, из-за ядовитого электрического света. Возле ее стола стояла девушка в зеленом плюшевом платье.
– Chanel факс прислал, просит поставить их в начале, но в начале у нас Estée Lauder. Рекламщики еще скандалят. Требуют, чтобы сумки Furla убрали из секса и переместили в первую половину журнала, но не дальше 40-й полосы. Они говорят, что в прошлый раз мы поставили «Фурлу» рядом с прокладками, и еще одна такая подстава…
– Ирина Анатольевна, к вам!
– А, Алена! Садись, я сейчас освобожусь.
– Еще «Боско» настаивает на пересъемке фешна, а мы уже не успеваем.
– Какого черта ты мне сейчас об этом говоришь?! Лия, когда снимали для «Боско»? Две недели назад! Я уже тогда тебе сказала, что дерьмо получилось, они не утвердят. А теперь ты мне руки выкручиваешь?!
– Не я, а они. У меня десять полос под них. Чем забивать – непонятно.
– Какого черта ты раньше молчала?! Я вчера у них была. Все бы решила. Ничего не можешь без меня!
Девушка поджала губы.
– Они говорят, что, если не переделаем, на следующий год контракт пролетит.
– Черт, они мне руки собираются выкручивать?! После того, как мы весь год фигачили им спецпроекты для «Артиколи»? Пусть бы у Долецкой получили 10 полос под своих пожилых звезд! Я разберусь!
Я сидела как мышка под градом абсолютно незнакомых мне слов. Что я здесь делаю?
– Кстати, приглашение на Маврикий подтвердили?
– Нет пока. Лена Краснова вообще-то этим занимается.
– Мне надоело, что вы с Красновой перекладываете друг на друга! Не работаете, а интригуете. Лия, как хочешь, а это на тебе. Позвони им, узнай. А по номеру давай позже. Ко мне человек пришел.
Плюшевая Лия неприязненно посмотрела на меня. Собрала свои бумажки.
– Хорошо. Только напоминаю, что в печать уходим через пять дней.
– Себе это каждый час напоминай! А главному редактору не надо говорить, что делать!
Контраст между Полозовой-начальницей и Полозовым-начальником был разительным. Я поняла, что Мишка обращался со мной как с королевой. Здесь королевой была Ира.
– Ну что, дорогая, испугалась? Не бойся, это у нас так – милые девичьи игры. Сдаем номер, все нервничают. Рекламодатели ведут себя как суки. С «Вогом» они так бы не посмели. Сейчас я за Аней схожу. Ты пока здесь посиди.
Ира ушла. Я огляделась. Теперь девицы посматривали на меня с интересом. Зря я так оделась – в черном свитере, в джинсах, с бледной ненакрашенной рожей. Правда, в утреннем тумане я бы вряд ли придумала что-нибудь гламурное – тем более что в моем шкафу давно ничего нового не появлялось.
– Ты слышала, как ее вчера Настька умыла?
– Да, это было сильно! Полозова весь день кудахтала – не пропустите мое интервью, мои 40 минут заслуженной славы. Опозорилась на всю Москву.
Разговор доносился из угла, в котором сидели Лия и брюнетка в красном пиджаке.
– Слушай, а мы же в этом номере про нее отлично написали, что она так разозлилась-то?
– Надо знать Настю. Для нее авторитетов нет. Она сама себе царевна. А Полозова должна была понимать, на что идет. Подставила журнал по полной программе. Главный редактор!
Это сказала Лия. Как здесь мило. Как болит горло!
– Слушай, а у них когда свадьба, не знаешь?
– Знаю, конечно. В марте. Сразу видно, Жанка, свой журнал ты не читаешь!
– Ладно тебе, патриотка! Откуда информация?
– Из первоисточника. Мы же с Настей дружим.
– А я думала, Ирка с ней общается.
– Ирка с ней общается, пока она главный редактор.
– Намекаешь на что-то?
– Нет, просто констатирую.
Я вдруг поняла, о чем они.
Уйти сейчас, сейчас же, не дожидаясь Иркиного возвращения. Но я приросла к стулу.
– Я смотрю, Ведерникова наконец-то стала выглядеть прилично. А то постоянно в спонсорских тряпках ходила. Так, это что на ней?
Девицы склонились над журналом.
– Пальто, летняя коллекция Etro. Джинсы с бирюльками – Габбана.
– Ага, я видела такие на распродаже.
– Так на распродаже она их и купила.
– А что, у Канторовича денег мало – на распродаже невесте джинсы покупать?
Боже мой! Я пришла сюда, чтобы избавиться от наваждения. Чтобы Канторович не являлся мне наяву в газете. Журнал мог бы стать спасением. Конечно, была эта чертова фотография на 230-й странице, но я могла ее вырвать, сжечь, уничтожить. В конце концов, не в каждом же номере они пишут такие статьи. Но моя беда догнала меня и здесь. Бедная ошпаренная кошка с облезлым хвостом, на который дворовые мальчишки, в завершение садистского эксперимента, прикрепили консервную банку – чем отчаяннее я хотела от нее избавится, тем громче она стучала об асфальт.
Ирка вернулась.
– Пойдем, познакомлю тебя с Аней Волковой. Она совладелец, главный наш начальник. Есть еще Марина. Но сейчас ее нет в офисе. В любом случае, окончательные решения принимает Аня.
Какие решения? Я взмолилась.
– Ир, мне неважно что-то. Я пойду. Даже говорить не смогу. Горло как наждачное.
– Ты что, руки мне выкручиваешь? Давай договоримся – без истерик. Ты уже приехала, полдела сделано.
Ирка вела меня по коридору в обратном направлении. Ксерокс, белые стены, аквариум, красные диваны. Мы затормозили. На диване сидела блондинка, на вид лет сорока пяти, и курила. Перед ней стояла хрустальная пепельница, полная едва обугленных и сломанных посередине сигарет. Она легко поднялась с дивана, протянула мне руку – в ее движениях было что-то птичье и вместе с тем угловатое, спотыкающееся. Так ковыляет птенец, пытающийся в первый раз взлететь.
– Я Аня. Рада познакомиться.
– А это вот наша Алена. Замечательная журналистка, воспитанная в лучших традициях «Бизнес-Daily».
Ира сделала знак Вере, которая крутилась неподалеку.
– Два кофе. А для тебя, Алена?
– Чай с лимоном, – прохрипела я.
– Алена, давайте сразу к делу. Ира вас рекомендовала как очень профессионального человека. Грамотного. У вас хорошая школа. Журнал читали? – женщина-птица сразу активно принялась меня клевать.
– Да, вчера.
– И только? Понимаю. Я сама не читаю глянец. Серьезные девушки не читают журналов. Они их делают. Мне нравится, что вы не юлите.
– Алена делает прекрасные интервью. Я тебе показывала.
– Да, я посмотрела вчера. Очень неплохо. А вы сами, Алена, в каком жанре видите себя? В чем вы наиболее успешны?
Хороший вопрос, на который сегодня не было хорошего ответа.
– Люди. Меня интересуют люди. Их поступки, мотивы.
Вера поставила передо мной чай. Наконец-то! В горле нестерпимо жгло.
– Отлично! Gloss – это журнал звезд. Ярких личностей, персонажей первого ряда.
– Угу, и первых пар, – пробормотала я.
Аня покосилась на меня. И продолжила:
– Мне нравится, что вы понимаете суть. Конечно, вы не работали в формате глянца, есть определенные минусы… Но думаю, все решаемо. Когда вы можете выйти?
Я поперхнулась.
– Честно говоря, я пока только… Я не думала, что это сейчас надо… Я в газете еще ничего…
Ира меня перебила:
– Алена переживает, что ее начальник не отпустит. Полозова я беру на себя. Мы с Михаилом договоримся. Думаю, через неделю Алена сможет выйти.
– Отлично! Я на вас надеюсь, Алена. Ире очень нужен хороший человек в отдел People. Будете работать с ней напрямую. Вначале мы будем все вам помогать, потом сами поплывете. Первое задание на эту неделю – читайте побольше глянца. Ира, дай ей последние наши номера.
Аня вспорхнула, пожала мне руку и улетела прочь на тонких цыплячьих каблуках.
У меня закружилась голова – от возмущения, от неожиданности, от поднимающейся температуры.
– Ир, это нечестно! Я же ничего еще не решила. И не могу я так Полозова подвести.
– Молчи, дурочка! Все будет отлично. Сейчас покажу тебе место, куда мы тебя посадим. Мишку не бойся. Он порычит и успокоится.
Как в тумане, я шла за Иркой по редакции, искала стол, просила ее ничего не говорить мужу, укладывала в мешок тяжеленные журналы, ловила машину, ехала домой в разбитой «шестерке», тошнотворно пахнущей бензином. Потом глотала антибиотики, курила, спала, включала телевизор, пила какую-то полезную отраву, снова засыпала, просыпалась, нашаривала в кровати скользкую обложку журнала, пыталась читать, буквы уводили меня за грань, в тот же жаркий липкий сон. Тридцать девять на градуснике. Ему тоже тридцать девять. Нет, журнал Gloss ошибся, день рождения у него в январе, как у Мадонны. Звонил Мишка, матерился, я что-то отвечала ему, выбираясь из плотного тумана, даже плакала, снова спала. Еще я сожгла 230-ю страницу, развеяла ее по ветру.
Во вторник я сидела в кабинете у Михаила Полозова, любимого моего начальника. Пьяная от слабости, но полная решимости открутить все назад. Мишка был согласен. Он меня простил. Мы обнялись, как старые друзья, которых не разлучат ни карьера, ни деньги, ни жена. Я вернулась.
– Ну вот и отлично, Борисова. В понедельник звонили из «Интер-Инвеста». Там все нормально. Завтра тебя Канторович примет. Доделаешь мне к субботе интервью.
Это был конец. Я сказала, что не могу. И увольняюсь.
Мишка сначала даже не расслышал. Потом страшно кричал – что я сумасшедшая, что я пожалею и что обратно меня никто не возьмет. Я даже не оправдывалась, молчала, смотрела в пол, проедая глазами дырявый ковролин. Все равно я ничего не могла бы ему объяснить.
Мишка обиделся. По-настоящему. И был прав. Я чувствовала себя виноватой. По-настоящему.
Я уходила из газеты навсегда.
Глава 2
Лия Островская – редактор отдела моды, которая приставлена ко мне в качестве начальницы на время отсутствия Ирки. Полозова сейчас на Маврикии, в SPAGivenchy, куда она уехала после двух моих недель на новом месте. Принимает процедуры в компании с французской супермоделью, дочкой французского же министра или экс-премьера. Звонила пару раз – сказала, что скучает, что французская модель дура и говорить с ней не о чем. На Маврикий Ирка поехала не впервые – такие приглашения периодически получали лучшие глянцевые журналы. Правда, в такие командировки от «Вога» или «Эля» ездили не главные редактора, а сотрудники попроще – начальницы отделов красоты. Но Ирка, слишком любящая путешествия, в данном случае вопросами статуса не озадачивалась.
Пока мной командует Лия. И всеми остальными тоже. Островская здесь как серый кардинал, плетущий паучьи сети, в которые, как мне показалось, иногда попадаются даже Аня и Марина, наши капиталистки, им принадлежит все это беспокойное бабское хозяйство.
Как сказала Ира, Лия будет объяснять мне, по каким законам работает глянцевый журнал. «Найди похожую статью и действуй по схеме» – такой ответ от Лии я получаю на любой свой вопрос. Я понимаю, ей некогда.
Уже время обеда, а я еще ничего не сделала. Компьютер спрашивает, как сохранить файл. Editor’s letter.doc. Кошмар чистого листа, который мучает тебя, когда ты знаешь, что писать. И окончательно парализует, если понятия не имеешь, про что должна быть первая строка.
Главный тренд этого сезона… Слово «тренд» мне не нравится, но мы здесь вынуждены использовать такие гламурные словечки, – дальше по тексту мне понадобится слово «тенденция», что, конечно, одно и то же, зато я не буду повторяться… Откуда я знаю, в чем главный тренд? Это должна знать Островская, которая была в Милане и Париже и разбирается в таких вещах.
Тренд – это бренд… Бред. Бренд – главный тренд нынешней осени… Я никогда не выберусь из этого кошмара гладких блестящих слов, с которых мысли скатываются, как с ледяной горки.
Уже два часа я мучаю клавиатуру, пытаясь сочинить за Полозову письмо главного редактора. На Маврикии компьютера нет. Полный релакс – это концепция отдыха в SPA, так объяснила нам Ирка, и отключила телефон. Вообще-то письмо должна делать Лия. Но задание выдали мне. Вместе с октябрьским номером журнала.
– Так тут же все устарело! – удивилась я.
– А ты оптимизируй, – сказала Островская. – Творчески переработай. Тебе тренироваться надо, чтобы избавиться от своего шершавого газетного стиля. Вот о чем ты думаешь, глядя на это?
Лия доставала из пакетов вещи, которые стилисты собрали для съемок.
Осторожно развернула бумагу и вынула коричневую сумку Prada. Точно такая же, только черная, была у нашего редактора отдела красоты Лены Красновой.
– Ну, красивая очень… дизайнерская.
– Долго думаешь! Ты молиться на нее должна, а не думать. Тогда все получится.
Про богиню Праду и бога Гуччи, которым служат жрецы глянца, я уже кое-что знала. Аня Волкова, одна из владелиц журнала, в первый же день провела со мной идеологическую беседу. Из множества сказанного я запомнила одно, и это вполне годилось для молитвы.
– Глянец – это поэзия маркетинга. Мы тут продаем мечты.
Торговали мы по такой схеме. Рекламодателям продавались мечты об идеальных читателях, которые придут и скупят все содержимое бутиков. А читателям, процентов 70 которых были в состоянии купить только крем за 50 долларов, мы продавали мечты об идеальной жизни. В которой будет и сумка Gucci, и платье Chanel, и чемодан Louis Vuitton, и настоящее большое счастье с восхождением к горам Куршевеля. Это было как кино. Каждый месяц мы показывали новую серию, и люди примеряли на себя: вот что могло бы с ними быть, если бы они оказались здесь, с нами, со звездами и олигархами по эту сторону экрана.
Не знаю, каким пещерным оптимизмом обладала наша целевая аудитория, но лично у меня Иркины письма и некоторые статьи вызывали приступ депрессии. Я чувствовала, как во мне развивается вирус неполноценности. Хотя, возможно, я еще не залатала пробоины после катастрофы с Канторовичем. Черт, опять я об этом подумала!
Надо сосредоточиться на письме.
Тренды, заявленные на подиумах Парижа, Милана и Лондона… Он тогда говорил, что в октябре собирается в Лондон, может быть, поэтому он не звонит? Черт, это мы уже проехали! На моем столе лежал сентябрьский номер с вырванной стр. 230. Но все, что там было написано, я помнила почти дословно.
Непонятно, почему я должна вымучивать это дурацкое письмо? Моя должность здесь называется – редактор отдела People. То есть люди. В первую же неделю в редакции я накатала список из двухсот фамилий. Мне сказали – только первые лица. Я так и сделала: вот вам политики, бизнесмены, депутаты, мэр Лужков, журналисты, телепродюсеры, режиссеры, артисты, модельеры. Почти всех, кроме артистов и представителей теле-киноиндустрии вычеркнули сразу. Модельеров тоже – они проходили по ведомству Островской и ее отдела моды.
Ира, Аня и я сели обсуждать список.
1. Никита Михалков. Все бы хорошо, но аудитория у нас – 25 лет. Хотя Никита, конечно, это фигура. На съемку его трудно уломать, а без фотосессии ничего не получится, – сказала Аня. Я поставила минус Никите Сергеичу.
2. Олег Меньшиков. Нереально. Интервью не даст. Дает только «Вогу», – прошипела Ирка. – И снять тоже нереально.
3. Федор Бондарчук.
– Федя, конечно, да. Но сейчас он везде. Давайте подождем повода. Когда он снимет новое кино, – сказала Аня.
– Но тогда его будет еще больше! – попыталась возразить я.
– Не обсуждается! Давайте дальше, Алена, – спорить с Аней бесполезно.
4. Светлана Бондарчук.
– Для большого интервью не годится. Это для отдела моды. Хотя в формате, наш персонаж, – согласилась Аня.
Я опять поставила минус.
5. Константин Эрнст.
– Исключено! – отрезала Аня. Я удивилась.
– Ты не понимаешь! За последние лет пять он только в «Воге» снимался, – сказала Ира.
Опять этот «Вог», который скоро станет и моим кошмаром.
6. Тина Канделаки.
– Она хочет только на обложку. А мы не будем ее ставить, – Аня зачеркнула Тину.
7. Рената Литвинова.
– По всем журналам прошла после фильма «Мне не больно». Подождем, – сказала Ира.
8. Чулпан Хаматова.
– Какая она манерная стала, неинтересная. Время ушло, – сказала Аня. Я вычеркнула Чулпан.
9. Филипп Янковский.
– Ну поставь под вопросом, – сказала Ира.
Я не стала спрашивать, почему.
Через полчаса из моего списка вылетели Катя Мцитуридзе (тоже захочет на обложку), Юля Бордовских (надоела), Ольга Слуцкер (пусть сначала отдел рекламы договорится про бартер с World Class’ом – у Ирки была карта клуба, а у Ани почему-то не было, но ей тоже хотелось), Нино Катамадзе (слишком интеллектуально), Дарья Донцова (слишком примитивно), Татьяна Устинова (не гламурная внешность, фото получится плохо), Ксения Собчак (слишком пошло), группа «Токио» (слишком неформатно), Дмитрий Дюжев (только что был в журнале Elle), Владимир Соловьев (по неясным причинам).
В итоге на листочке осталась небольшая компания people, промаркированная значками, обозначающими приоритетность персонажей для журнала. Константин Крюков +, Алексей Чадов+, Анастасия Заворотнюк+, Олеся Судзиловская?, Егор Кончаловский++, Сергей Минаев+, Екатерина Стриженова?, Иван Ургант++!, Ингеборга Дапкунайте?, Екатерина Гусева+.
Аня, боровшаяся за молодую аудиторию, вписала сюда еще Тимати (Ирка была против, но это ничего не значило) и Диму Билана.
Я не видела логики в этом списке. И не понимала, почему Дапкунайте под вопросом, а Гусева с плюсом. И сказала об этом Ирке.
– Да не переживай! Все равно все изменится. Кстати, список свой не выбрасывай. Через месяц Аня переставит плюс на минус. Тебе все эти люди пригодятся.
Я никак не могла сосредоточиться на работе. В комнате висел тяжелый аромат.
Отдел красоты во главе с Леной Красновой выставил все свои склянки с духами, давит на пульверизаторы и разбирает флаконы для съемок.
– Так, синие – для бизнес-леди, красный – для образа Мерилин, золотые – для гламурной девушки, – командовала Краснова.
– А Avon ставить будем? – спрашивала ее ассистентка Аллочка Серова.
– Придется поставить. Они дают рекламу в номере.
В другом конце комнаты Островская и ее стилисты Маша и Кирюша тонули с головой в груде пакетов, сумок, коробок, сваленных в одну большую кучу. Вообще здесь было невероятное количество барахла, которое вылезало из всех щелей. Я чувствовала, как погружаюсь в мир логотипов и брендов, и размышляла, как наши девушки умудряются вписать в свои зарплаты ценники бутиков – ведь здесь не банк и не инвестиционная компания, но мои коллеги каждый день демонстрировали что-нибудь аналогичное картинкам из журнала Gloss.
После газеты, где тряпки занимали нижние строчки в рейтинге жизненных ценностей, мне сложно соответствовать местному дресс-коду. Самой модной в журнале была, конечно, Полозова. За несколько недель, которые я здесь обреталась, она ни разу не повторилась – каждый день в новом. Аня Волкова, главный акционер и издатель журнала, одевалась довольно странно – дорого, но диковато, сочетая в произвольном порядке леопардовые блузки, синие атласные штаны, розовые короткие юбки, ботфорты, шорты, свитера с люрексом и корсеты от Roberto Cavalli, отличавшиеся очевидной пошлостью. В каваллевском корсете Аня выглядела не как Софи Лорен времен молодого Мастрояни, а как мегапроститутка из фильма «Амаркорд» – детский секс-символ Феллини. Марина Затуловская, гендиректор и второй акционер, в отличие от Ани отвечала не за креатив, а за бюджет и выглядела в соответствии со статусом и весом – как главбух старорежимного предприятия: всегда в костюмах, хорошо сшитых, но утяжелявших ее приземистую фигуру – короткая юбка, короткие ноги в коротких сапожках.
Главная модная конкуренция разворачивалась по горячей линии Краснова – Островская. Отдел beauty против отдела fashion. Красота боролась с модой.
Лия Островская любила плюш и бархат (от Татьяны Парфеновой или Султанны Французовой – я пока в этом не очень разбиралась), стеклянные бусы и маленькую сумочку Blumarine. Блюмарин – это я запомнила. По ассоциации – голубое море. В ее облике было что-то винтажное, старомодное – как будто ее вещи куплены на лондонской блошинке Портобелло лет 20 назад. Впрочем, Островская позиционировала себя как московская аристократка (фамильная коммуналка в районе Чистопрудного, фамильная дача в Жаворонках) и модная интеллектуалка. Она коллекционировала не вещи, а картинки – в ее коммуналке хранилась большая коллекция старых французских и английских глянцевых журналов.
– Модный редактор – это ирония, а не пошлость. Мы ведем диалог с модой, а не скупаем total look в рублевских бутиках.
Камешек был брошен в огород Лены Красновой, верного солдата гламура. Краснова любила вещи до самозабвения. Так любят детей, мужей и собак. По Ленке можно проследить, что носят сейчас – и не в Москве, а в Милане. Краснова и была той самой живой глянцевой картинкой, которая в засушенном виде оседала потом в коллекции Островской. Из последней поездки в Неаполь Лена привезла огромную добычу – два чемодана вещей и каждый день демонстрировала нам свой новый трофей. Наибольший резонанс вызвали сабо на меху, которые следовало надевать на голую ногу.
– Я уже все знаю. Полозова ты предупредила, молодец. Давай подъезжай, но не раньше двух. У меня переговоры в первой половине.
– Ира, – прошипела я, чувствуя, как горло скребет наждак. – Я правда болею. Я сегодня никуда.
– Смеешься, что ли? Ладно, сейчас за тобой машину пришлю. Диктуй адрес!
Я продиктовала. У меня не было сил сопротивляться.
В три часа дня я была на месте. Редакция располагалась в огромном здании бывшего склада, рядом с железной дорогой, где-то между Рижской и ВДНХ. Место выглядело мрачновато. Огромные трубы, лужи, вскрывшийся асфальт. Зато внутри, наверное, роскошно.
К будке охранника была прикреплена табличка, написанная от руки: «Журнал Gloss. 3-й этаж».
– Я к Полозовой.
Охранник едва взглянул на меня. Я двинулась вперед по шершавому бетонному полу, возле лифта начинались мраморные плитки, блестящие и скользкие, – едва удержала равновесие. Да, после вчерашнего надо тщательнее координировать движения.
Дверь на третьем этаже была заперта. Ни звонка, ни переговорного устройства. Через стекло я видела, как по коридору шныряли девушки. Я постучала. По ту сторону никто меня не замечал. Достала сигарету. Вдруг дверь распахнулась – появилась худенькая девочка, похожая на мальчика лет шестнадцати. Короткая стрижка, голый живот. С сигаретой.
– Вам кого?
– Я к Полозовой Ирине.
– А, вы курьер из L'Oréal? Что же вы снизу не позвонили? Приглашения принесли? Давайте сюда.
– Да нет, у меня встреча назначена. С Ириной.
– Встреча? Странно. Ладно, сейчас докурю и провожу вас.
Не понимаю, что я здесь делаю. С температурой, тяжелой головой и пустым желудком. От сигаретного дыма меня затошнило.
– Я Вера. Ассистент Ирины Анатольевны. А вас как зовут?
– Алена.
Маленькая Вера открыла магнитной карточкой дверь и впустила меня внутрь. Коридор, выстланный видавшим виды ковролином, ксерокс, аквариум, красные диваны, белые стены. По стенам – обложки журнала в разнокалиберных рамочках. Скромнее, чем я ожидала.
Вера распахнула еще одну дверь. Вот они где! Мы вошли в большую комнату – человек двадцать девушек, компьютеры, железные стеллажи, стопки журналов повсюду – на полу, на столах, в проходе. На нас никто не обратил внимания. Комната была наполнена разнокалиберными звуками, сливавшимися в ровный гул – стук ногтей по клавишам, шаги, разговоры, перелистывание страниц. Странно, но здесь не было ни одного окна.
Ирка сидела в углу. Вся в черном. Вчера она казалась мне моложе и ярче. Сейчас Полозова выглядела даже какой-то замученной. Наверное, из-за ядовитого электрического света. Возле ее стола стояла девушка в зеленом плюшевом платье.
– Chanel факс прислал, просит поставить их в начале, но в начале у нас Estée Lauder. Рекламщики еще скандалят. Требуют, чтобы сумки Furla убрали из секса и переместили в первую половину журнала, но не дальше 40-й полосы. Они говорят, что в прошлый раз мы поставили «Фурлу» рядом с прокладками, и еще одна такая подстава…
– Ирина Анатольевна, к вам!
– А, Алена! Садись, я сейчас освобожусь.
– Еще «Боско» настаивает на пересъемке фешна, а мы уже не успеваем.
– Какого черта ты мне сейчас об этом говоришь?! Лия, когда снимали для «Боско»? Две недели назад! Я уже тогда тебе сказала, что дерьмо получилось, они не утвердят. А теперь ты мне руки выкручиваешь?!
– Не я, а они. У меня десять полос под них. Чем забивать – непонятно.
– Какого черта ты раньше молчала?! Я вчера у них была. Все бы решила. Ничего не можешь без меня!
Девушка поджала губы.
– Они говорят, что, если не переделаем, на следующий год контракт пролетит.
– Черт, они мне руки собираются выкручивать?! После того, как мы весь год фигачили им спецпроекты для «Артиколи»? Пусть бы у Долецкой получили 10 полос под своих пожилых звезд! Я разберусь!
Я сидела как мышка под градом абсолютно незнакомых мне слов. Что я здесь делаю?
– Кстати, приглашение на Маврикий подтвердили?
– Нет пока. Лена Краснова вообще-то этим занимается.
– Мне надоело, что вы с Красновой перекладываете друг на друга! Не работаете, а интригуете. Лия, как хочешь, а это на тебе. Позвони им, узнай. А по номеру давай позже. Ко мне человек пришел.
Плюшевая Лия неприязненно посмотрела на меня. Собрала свои бумажки.
– Хорошо. Только напоминаю, что в печать уходим через пять дней.
– Себе это каждый час напоминай! А главному редактору не надо говорить, что делать!
Контраст между Полозовой-начальницей и Полозовым-начальником был разительным. Я поняла, что Мишка обращался со мной как с королевой. Здесь королевой была Ира.
– Ну что, дорогая, испугалась? Не бойся, это у нас так – милые девичьи игры. Сдаем номер, все нервничают. Рекламодатели ведут себя как суки. С «Вогом» они так бы не посмели. Сейчас я за Аней схожу. Ты пока здесь посиди.
Ира ушла. Я огляделась. Теперь девицы посматривали на меня с интересом. Зря я так оделась – в черном свитере, в джинсах, с бледной ненакрашенной рожей. Правда, в утреннем тумане я бы вряд ли придумала что-нибудь гламурное – тем более что в моем шкафу давно ничего нового не появлялось.
– Ты слышала, как ее вчера Настька умыла?
– Да, это было сильно! Полозова весь день кудахтала – не пропустите мое интервью, мои 40 минут заслуженной славы. Опозорилась на всю Москву.
Разговор доносился из угла, в котором сидели Лия и брюнетка в красном пиджаке.
– Слушай, а мы же в этом номере про нее отлично написали, что она так разозлилась-то?
– Надо знать Настю. Для нее авторитетов нет. Она сама себе царевна. А Полозова должна была понимать, на что идет. Подставила журнал по полной программе. Главный редактор!
Это сказала Лия. Как здесь мило. Как болит горло!
– Слушай, а у них когда свадьба, не знаешь?
– Знаю, конечно. В марте. Сразу видно, Жанка, свой журнал ты не читаешь!
– Ладно тебе, патриотка! Откуда информация?
– Из первоисточника. Мы же с Настей дружим.
– А я думала, Ирка с ней общается.
– Ирка с ней общается, пока она главный редактор.
– Намекаешь на что-то?
– Нет, просто констатирую.
Я вдруг поняла, о чем они.
Уйти сейчас, сейчас же, не дожидаясь Иркиного возвращения. Но я приросла к стулу.
– Я смотрю, Ведерникова наконец-то стала выглядеть прилично. А то постоянно в спонсорских тряпках ходила. Так, это что на ней?
Девицы склонились над журналом.
– Пальто, летняя коллекция Etro. Джинсы с бирюльками – Габбана.
– Ага, я видела такие на распродаже.
– Так на распродаже она их и купила.
– А что, у Канторовича денег мало – на распродаже невесте джинсы покупать?
Боже мой! Я пришла сюда, чтобы избавиться от наваждения. Чтобы Канторович не являлся мне наяву в газете. Журнал мог бы стать спасением. Конечно, была эта чертова фотография на 230-й странице, но я могла ее вырвать, сжечь, уничтожить. В конце концов, не в каждом же номере они пишут такие статьи. Но моя беда догнала меня и здесь. Бедная ошпаренная кошка с облезлым хвостом, на который дворовые мальчишки, в завершение садистского эксперимента, прикрепили консервную банку – чем отчаяннее я хотела от нее избавится, тем громче она стучала об асфальт.
Ирка вернулась.
– Пойдем, познакомлю тебя с Аней Волковой. Она совладелец, главный наш начальник. Есть еще Марина. Но сейчас ее нет в офисе. В любом случае, окончательные решения принимает Аня.
Какие решения? Я взмолилась.
– Ир, мне неважно что-то. Я пойду. Даже говорить не смогу. Горло как наждачное.
– Ты что, руки мне выкручиваешь? Давай договоримся – без истерик. Ты уже приехала, полдела сделано.
Ирка вела меня по коридору в обратном направлении. Ксерокс, белые стены, аквариум, красные диваны. Мы затормозили. На диване сидела блондинка, на вид лет сорока пяти, и курила. Перед ней стояла хрустальная пепельница, полная едва обугленных и сломанных посередине сигарет. Она легко поднялась с дивана, протянула мне руку – в ее движениях было что-то птичье и вместе с тем угловатое, спотыкающееся. Так ковыляет птенец, пытающийся в первый раз взлететь.
– Я Аня. Рада познакомиться.
– А это вот наша Алена. Замечательная журналистка, воспитанная в лучших традициях «Бизнес-Daily».
Ира сделала знак Вере, которая крутилась неподалеку.
– Два кофе. А для тебя, Алена?
– Чай с лимоном, – прохрипела я.
– Алена, давайте сразу к делу. Ира вас рекомендовала как очень профессионального человека. Грамотного. У вас хорошая школа. Журнал читали? – женщина-птица сразу активно принялась меня клевать.
– Да, вчера.
– И только? Понимаю. Я сама не читаю глянец. Серьезные девушки не читают журналов. Они их делают. Мне нравится, что вы не юлите.
– Алена делает прекрасные интервью. Я тебе показывала.
– Да, я посмотрела вчера. Очень неплохо. А вы сами, Алена, в каком жанре видите себя? В чем вы наиболее успешны?
Хороший вопрос, на который сегодня не было хорошего ответа.
– Люди. Меня интересуют люди. Их поступки, мотивы.
Вера поставила передо мной чай. Наконец-то! В горле нестерпимо жгло.
– Отлично! Gloss – это журнал звезд. Ярких личностей, персонажей первого ряда.
– Угу, и первых пар, – пробормотала я.
Аня покосилась на меня. И продолжила:
– Мне нравится, что вы понимаете суть. Конечно, вы не работали в формате глянца, есть определенные минусы… Но думаю, все решаемо. Когда вы можете выйти?
Я поперхнулась.
– Честно говоря, я пока только… Я не думала, что это сейчас надо… Я в газете еще ничего…
Ира меня перебила:
– Алена переживает, что ее начальник не отпустит. Полозова я беру на себя. Мы с Михаилом договоримся. Думаю, через неделю Алена сможет выйти.
– Отлично! Я на вас надеюсь, Алена. Ире очень нужен хороший человек в отдел People. Будете работать с ней напрямую. Вначале мы будем все вам помогать, потом сами поплывете. Первое задание на эту неделю – читайте побольше глянца. Ира, дай ей последние наши номера.
Аня вспорхнула, пожала мне руку и улетела прочь на тонких цыплячьих каблуках.
У меня закружилась голова – от возмущения, от неожиданности, от поднимающейся температуры.
– Ир, это нечестно! Я же ничего еще не решила. И не могу я так Полозова подвести.
– Молчи, дурочка! Все будет отлично. Сейчас покажу тебе место, куда мы тебя посадим. Мишку не бойся. Он порычит и успокоится.
Как в тумане, я шла за Иркой по редакции, искала стол, просила ее ничего не говорить мужу, укладывала в мешок тяжеленные журналы, ловила машину, ехала домой в разбитой «шестерке», тошнотворно пахнущей бензином. Потом глотала антибиотики, курила, спала, включала телевизор, пила какую-то полезную отраву, снова засыпала, просыпалась, нашаривала в кровати скользкую обложку журнала, пыталась читать, буквы уводили меня за грань, в тот же жаркий липкий сон. Тридцать девять на градуснике. Ему тоже тридцать девять. Нет, журнал Gloss ошибся, день рождения у него в январе, как у Мадонны. Звонил Мишка, матерился, я что-то отвечала ему, выбираясь из плотного тумана, даже плакала, снова спала. Еще я сожгла 230-ю страницу, развеяла ее по ветру.
Во вторник я сидела в кабинете у Михаила Полозова, любимого моего начальника. Пьяная от слабости, но полная решимости открутить все назад. Мишка был согласен. Он меня простил. Мы обнялись, как старые друзья, которых не разлучат ни карьера, ни деньги, ни жена. Я вернулась.
– Ну вот и отлично, Борисова. В понедельник звонили из «Интер-Инвеста». Там все нормально. Завтра тебя Канторович примет. Доделаешь мне к субботе интервью.
Это был конец. Я сказала, что не могу. И увольняюсь.
Мишка сначала даже не расслышал. Потом страшно кричал – что я сумасшедшая, что я пожалею и что обратно меня никто не возьмет. Я даже не оправдывалась, молчала, смотрела в пол, проедая глазами дырявый ковролин. Все равно я ничего не могла бы ему объяснить.
Мишка обиделся. По-настоящему. И был прав. Я чувствовала себя виноватой. По-настоящему.
Я уходила из газеты навсегда.
Глава 2
GLOSS Сентябрь
– Если ты любишь кино и гламур, как я, то придешь на премьеру моего фильма.– Вот по этому образцу и пиши, – сказала Лия.
Это говорю я, сидя в компании друзей в изысканном ресторанчике на Патриарших. Здесь отменная тосканская кухня, повара владелец лично выписывал из Форте-дей-Марми, но, увы, пригласить вас сюда я не могу. Причины исключительно личного свойства – эта маленькая Италия принадлежит большому российскому человеку. Одному из тех, кто решает, на каком огне будут готовить завтра парижские и миланские кутюрье от моды и кулинарии свои шедевры. Поэтому такие строгости на границе – в список его личных гостей, cream of the cream московского света, попасть сложнее, чем в short-list миллиардеров журнала Forbes.
Я чувствую себя здесь уютно. Так чувствуешь себя в доме, где хозяин – твой давний и добрый друг. С NN мы познакомились гораздо раньше, чем в моду вошли слова Gloss и Gas.
Я рассказываю о кино. О том, что Андрей Кончаловский пригласил мой журнал на главную роль в новом фильме. Почему? Очень просто. Gloss – самый модный журнал в стране, а картина Кончаловского называется «Глянец». Наш glam-рейтинг достиг самых высоких значений, и выбор режиссера это подтверждает.
Я приглашаю всех на премьеру – до нее еще далеко, но места нужно бронировать заранее. Так же как и заказывать платье haute couture – записывайтесь на прием к Валентино Гаравани, Альберу Эльбазу и Джону Галльяно уже сейчас. И не говорите потом, что вас не предупреждали. Когда вся светская Москва выстроится в очередь, будет обидно, что не хватило каких-нибудь 500 часов (а именно столько может длиться работа над настоящим glossy-платьем), чтобы сшить еще одно (вы же не собираетесь появиться в том же самом наряде на after-party?). Определиться с цветами и фасонами поможет этот номер Gloss, а о том, что такое глянец, вы узнаете из кино.
Я по просьбе Андрея Сергеевича внесла кое-какие коррективы в сценарий фильма. Скучать в ожидании премьеры не придется – Gloss будет с вами всегда. До, во время, после (или вместо) кино. «Глянец» рано или поздно станет историей, а Gloss – это всегда современно!Главный редактор
Лия Островская – редактор отдела моды, которая приставлена ко мне в качестве начальницы на время отсутствия Ирки. Полозова сейчас на Маврикии, в SPAGivenchy, куда она уехала после двух моих недель на новом месте. Принимает процедуры в компании с французской супермоделью, дочкой французского же министра или экс-премьера. Звонила пару раз – сказала, что скучает, что французская модель дура и говорить с ней не о чем. На Маврикий Ирка поехала не впервые – такие приглашения периодически получали лучшие глянцевые журналы. Правда, в такие командировки от «Вога» или «Эля» ездили не главные редактора, а сотрудники попроще – начальницы отделов красоты. Но Ирка, слишком любящая путешествия, в данном случае вопросами статуса не озадачивалась.
Пока мной командует Лия. И всеми остальными тоже. Островская здесь как серый кардинал, плетущий паучьи сети, в которые, как мне показалось, иногда попадаются даже Аня и Марина, наши капиталистки, им принадлежит все это беспокойное бабское хозяйство.
Как сказала Ира, Лия будет объяснять мне, по каким законам работает глянцевый журнал. «Найди похожую статью и действуй по схеме» – такой ответ от Лии я получаю на любой свой вопрос. Я понимаю, ей некогда.
Уже время обеда, а я еще ничего не сделала. Компьютер спрашивает, как сохранить файл. Editor’s letter.doc. Кошмар чистого листа, который мучает тебя, когда ты знаешь, что писать. И окончательно парализует, если понятия не имеешь, про что должна быть первая строка.
Главный тренд этого сезона… Слово «тренд» мне не нравится, но мы здесь вынуждены использовать такие гламурные словечки, – дальше по тексту мне понадобится слово «тенденция», что, конечно, одно и то же, зато я не буду повторяться… Откуда я знаю, в чем главный тренд? Это должна знать Островская, которая была в Милане и Париже и разбирается в таких вещах.
Тренд – это бренд… Бред. Бренд – главный тренд нынешней осени… Я никогда не выберусь из этого кошмара гладких блестящих слов, с которых мысли скатываются, как с ледяной горки.
Уже два часа я мучаю клавиатуру, пытаясь сочинить за Полозову письмо главного редактора. На Маврикии компьютера нет. Полный релакс – это концепция отдыха в SPA, так объяснила нам Ирка, и отключила телефон. Вообще-то письмо должна делать Лия. Но задание выдали мне. Вместе с октябрьским номером журнала.
– Так тут же все устарело! – удивилась я.
– А ты оптимизируй, – сказала Островская. – Творчески переработай. Тебе тренироваться надо, чтобы избавиться от своего шершавого газетного стиля. Вот о чем ты думаешь, глядя на это?
Лия доставала из пакетов вещи, которые стилисты собрали для съемок.
Осторожно развернула бумагу и вынула коричневую сумку Prada. Точно такая же, только черная, была у нашего редактора отдела красоты Лены Красновой.
– Ну, красивая очень… дизайнерская.
– Долго думаешь! Ты молиться на нее должна, а не думать. Тогда все получится.
Про богиню Праду и бога Гуччи, которым служат жрецы глянца, я уже кое-что знала. Аня Волкова, одна из владелиц журнала, в первый же день провела со мной идеологическую беседу. Из множества сказанного я запомнила одно, и это вполне годилось для молитвы.
– Глянец – это поэзия маркетинга. Мы тут продаем мечты.
Торговали мы по такой схеме. Рекламодателям продавались мечты об идеальных читателях, которые придут и скупят все содержимое бутиков. А читателям, процентов 70 которых были в состоянии купить только крем за 50 долларов, мы продавали мечты об идеальной жизни. В которой будет и сумка Gucci, и платье Chanel, и чемодан Louis Vuitton, и настоящее большое счастье с восхождением к горам Куршевеля. Это было как кино. Каждый месяц мы показывали новую серию, и люди примеряли на себя: вот что могло бы с ними быть, если бы они оказались здесь, с нами, со звездами и олигархами по эту сторону экрана.
Не знаю, каким пещерным оптимизмом обладала наша целевая аудитория, но лично у меня Иркины письма и некоторые статьи вызывали приступ депрессии. Я чувствовала, как во мне развивается вирус неполноценности. Хотя, возможно, я еще не залатала пробоины после катастрофы с Канторовичем. Черт, опять я об этом подумала!
Надо сосредоточиться на письме.
Тренды, заявленные на подиумах Парижа, Милана и Лондона… Он тогда говорил, что в октябре собирается в Лондон, может быть, поэтому он не звонит? Черт, это мы уже проехали! На моем столе лежал сентябрьский номер с вырванной стр. 230. Но все, что там было написано, я помнила почти дословно.
Непонятно, почему я должна вымучивать это дурацкое письмо? Моя должность здесь называется – редактор отдела People. То есть люди. В первую же неделю в редакции я накатала список из двухсот фамилий. Мне сказали – только первые лица. Я так и сделала: вот вам политики, бизнесмены, депутаты, мэр Лужков, журналисты, телепродюсеры, режиссеры, артисты, модельеры. Почти всех, кроме артистов и представителей теле-киноиндустрии вычеркнули сразу. Модельеров тоже – они проходили по ведомству Островской и ее отдела моды.
Ира, Аня и я сели обсуждать список.
1. Никита Михалков. Все бы хорошо, но аудитория у нас – 25 лет. Хотя Никита, конечно, это фигура. На съемку его трудно уломать, а без фотосессии ничего не получится, – сказала Аня. Я поставила минус Никите Сергеичу.
2. Олег Меньшиков. Нереально. Интервью не даст. Дает только «Вогу», – прошипела Ирка. – И снять тоже нереально.
3. Федор Бондарчук.
– Федя, конечно, да. Но сейчас он везде. Давайте подождем повода. Когда он снимет новое кино, – сказала Аня.
– Но тогда его будет еще больше! – попыталась возразить я.
– Не обсуждается! Давайте дальше, Алена, – спорить с Аней бесполезно.
4. Светлана Бондарчук.
– Для большого интервью не годится. Это для отдела моды. Хотя в формате, наш персонаж, – согласилась Аня.
Я опять поставила минус.
5. Константин Эрнст.
– Исключено! – отрезала Аня. Я удивилась.
– Ты не понимаешь! За последние лет пять он только в «Воге» снимался, – сказала Ира.
Опять этот «Вог», который скоро станет и моим кошмаром.
6. Тина Канделаки.
– Она хочет только на обложку. А мы не будем ее ставить, – Аня зачеркнула Тину.
7. Рената Литвинова.
– По всем журналам прошла после фильма «Мне не больно». Подождем, – сказала Ира.
8. Чулпан Хаматова.
– Какая она манерная стала, неинтересная. Время ушло, – сказала Аня. Я вычеркнула Чулпан.
9. Филипп Янковский.
– Ну поставь под вопросом, – сказала Ира.
Я не стала спрашивать, почему.
Через полчаса из моего списка вылетели Катя Мцитуридзе (тоже захочет на обложку), Юля Бордовских (надоела), Ольга Слуцкер (пусть сначала отдел рекламы договорится про бартер с World Class’ом – у Ирки была карта клуба, а у Ани почему-то не было, но ей тоже хотелось), Нино Катамадзе (слишком интеллектуально), Дарья Донцова (слишком примитивно), Татьяна Устинова (не гламурная внешность, фото получится плохо), Ксения Собчак (слишком пошло), группа «Токио» (слишком неформатно), Дмитрий Дюжев (только что был в журнале Elle), Владимир Соловьев (по неясным причинам).
В итоге на листочке осталась небольшая компания people, промаркированная значками, обозначающими приоритетность персонажей для журнала. Константин Крюков +, Алексей Чадов+, Анастасия Заворотнюк+, Олеся Судзиловская?, Егор Кончаловский++, Сергей Минаев+, Екатерина Стриженова?, Иван Ургант++!, Ингеборга Дапкунайте?, Екатерина Гусева+.
Аня, боровшаяся за молодую аудиторию, вписала сюда еще Тимати (Ирка была против, но это ничего не значило) и Диму Билана.
Я не видела логики в этом списке. И не понимала, почему Дапкунайте под вопросом, а Гусева с плюсом. И сказала об этом Ирке.
– Да не переживай! Все равно все изменится. Кстати, список свой не выбрасывай. Через месяц Аня переставит плюс на минус. Тебе все эти люди пригодятся.
Я никак не могла сосредоточиться на работе. В комнате висел тяжелый аромат.
Отдел красоты во главе с Леной Красновой выставил все свои склянки с духами, давит на пульверизаторы и разбирает флаконы для съемок.
– Так, синие – для бизнес-леди, красный – для образа Мерилин, золотые – для гламурной девушки, – командовала Краснова.
– А Avon ставить будем? – спрашивала ее ассистентка Аллочка Серова.
– Придется поставить. Они дают рекламу в номере.
В другом конце комнаты Островская и ее стилисты Маша и Кирюша тонули с головой в груде пакетов, сумок, коробок, сваленных в одну большую кучу. Вообще здесь было невероятное количество барахла, которое вылезало из всех щелей. Я чувствовала, как погружаюсь в мир логотипов и брендов, и размышляла, как наши девушки умудряются вписать в свои зарплаты ценники бутиков – ведь здесь не банк и не инвестиционная компания, но мои коллеги каждый день демонстрировали что-нибудь аналогичное картинкам из журнала Gloss.
После газеты, где тряпки занимали нижние строчки в рейтинге жизненных ценностей, мне сложно соответствовать местному дресс-коду. Самой модной в журнале была, конечно, Полозова. За несколько недель, которые я здесь обреталась, она ни разу не повторилась – каждый день в новом. Аня Волкова, главный акционер и издатель журнала, одевалась довольно странно – дорого, но диковато, сочетая в произвольном порядке леопардовые блузки, синие атласные штаны, розовые короткие юбки, ботфорты, шорты, свитера с люрексом и корсеты от Roberto Cavalli, отличавшиеся очевидной пошлостью. В каваллевском корсете Аня выглядела не как Софи Лорен времен молодого Мастрояни, а как мегапроститутка из фильма «Амаркорд» – детский секс-символ Феллини. Марина Затуловская, гендиректор и второй акционер, в отличие от Ани отвечала не за креатив, а за бюджет и выглядела в соответствии со статусом и весом – как главбух старорежимного предприятия: всегда в костюмах, хорошо сшитых, но утяжелявших ее приземистую фигуру – короткая юбка, короткие ноги в коротких сапожках.
Главная модная конкуренция разворачивалась по горячей линии Краснова – Островская. Отдел beauty против отдела fashion. Красота боролась с модой.
Лия Островская любила плюш и бархат (от Татьяны Парфеновой или Султанны Французовой – я пока в этом не очень разбиралась), стеклянные бусы и маленькую сумочку Blumarine. Блюмарин – это я запомнила. По ассоциации – голубое море. В ее облике было что-то винтажное, старомодное – как будто ее вещи куплены на лондонской блошинке Портобелло лет 20 назад. Впрочем, Островская позиционировала себя как московская аристократка (фамильная коммуналка в районе Чистопрудного, фамильная дача в Жаворонках) и модная интеллектуалка. Она коллекционировала не вещи, а картинки – в ее коммуналке хранилась большая коллекция старых французских и английских глянцевых журналов.
– Модный редактор – это ирония, а не пошлость. Мы ведем диалог с модой, а не скупаем total look в рублевских бутиках.
Камешек был брошен в огород Лены Красновой, верного солдата гламура. Краснова любила вещи до самозабвения. Так любят детей, мужей и собак. По Ленке можно проследить, что носят сейчас – и не в Москве, а в Милане. Краснова и была той самой живой глянцевой картинкой, которая в засушенном виде оседала потом в коллекции Островской. Из последней поездки в Неаполь Лена привезла огромную добычу – два чемодана вещей и каждый день демонстрировала нам свой новый трофей. Наибольший резонанс вызвали сабо на меху, которые следовало надевать на голую ногу.