– Какого дьявола вы ревете?! – диким голосом заорал он. – Подумайте, каково этим ребятам!
Фоули обернулся.
– Заткнись, – приказал он. – Я знаю, почему он плачет, а ты нет. Поэтому заткни свой поганый рот.
Пожилой полицейский покачал головой и ничего не сказал.
– Это ты прикончил этих двоих? – спросил у меня Фоули.
Я кивнул.
– Шеф захочет поговорить с тобой по этому поводу. И с ней тоже, – продолжил он.
– Только не сейчас, – ответил я. – Мне нужно отвезти ее домой.
Фоули смотрел на меня с полминуты.
– Конечно, – сказал он наконец. – Забирай ее отсюда.
– Ради Бога, – взмолился пузатый, – представь себе, как шеф нас взгреет. Этот урод подстрелил двух человек, в том числе Лоуренса Инглиша, и он уйдет, а мы останемся здесь. Фоули, здесь два трупа.
– Мне нужна машина, – сказал я Фоули, не обращая внимания на пожилого.
Он кивнул:
– Пошли.
– Фоули, ты рехнулся, к чертовой матери?! – взорвался его напарник.
Фоули наклонился к самому его лицу.
– Бенни, – произнес он, – ты вообще-то ничего, и полицейский из тебя неплохой, но ты не знаешь, как и когда следует поступать, и учиться тебе уже поздно.
– Шеф тебя уволит за это, а меня – за то, что я не удержал тебя.
– Это не твоя вина, Бенни, – усмехнулся Фоули. – Ты просто не смог со мной справиться.
– Если вы позволите убийце скрыться вместе с этой развратной дегенераткой, я добьюсь, чтобы вас всех уволили, – заявила мамаша Инглиш.
Кроме Фоули и Бенни, в доме присутствовали еще четверо полицейских. Один спустился вниз, связаться с начальством, другой поддерживал миссис Инглиш. Двое других колебались. Один держал в безвольной руке пистолет, вероятно совсем забыв, что у него есть оружие.
– Они убили моего сына, – произнесла мамаша Инглиш тяжелым монотонным голосом. – Она слишком долго сеяла кругом разврат и безнравственность. Бе необходимо было остановить, и мы остановили бы ее, если бы он не вмешался. Хотя это должны были сделать вы. Она – рассадник морального разложения, она – раковая опухоль, – голос оставался таким же монотонным, но из левого уголка рта потекла струйка слюны. Женщина тяжело дышала. – Она растлевала невинных девушек и склоняла их к неописуемым вещам. – Уже потекло из носа.
– Фоули, мы уходим, – сказал я.
Он кивнул и отодвинул Бенни. Мы прошли следом. Рейчел все еще куталась в одеяло.
– Она украла мою дочь, – завизжала мамаша.
– О Господи, Фол, – начал было один из полицейских.
Фоули обернулся и посмотрел на него испепеляющим взглядом. Потом спустился по чердачной лестнице, а за ним – Мы с Рейчел. В главном зале на втором этаже стояли две горничные. Полицейский говорил по телефону с кем-то из управления, и, когда мы прошли мимо, он с удивлением посмотрел на нас и широко открыл глаза:
– Какого дьявола, куда вы собрались?
Фоули неопределенно качнул головой.
– Шеф сказал, что немедленно едет сюда, Фоули.
Мы пошли дальше. На пороге я взял Рейчел на руки – она все еще была босиком – и потащил ее через сугробы, проваливаясь по пояс. Патрульные машины с включенными мигалками замерли перед домом.
– В первую, – сказал Фоули.
Мы влезли: Фоули на переднее сиденье, мы с Рейчел – на заднее. Он включил сирену, и мы поехали.
– Куда? – спросил Фоули.
– Бостон, – ответили. – Марлборо-стрит, недалеко от Арлингтон-стрит.
Фоули не выключал визжащую сирену всю дорогу, а поскольку никакого транспорта, кроме полицейских и снегоуборочных машин, не было, мы добрались за пятнадцать минут. Он въехал на Марлборо-стрит с Арлингтон-стрит и остановился за две Двери до моей квартиры.
– Если тебя не окажется здесь, когда ты нам понадобишься, – сказал он, – на следующей неделе я буду работать на мойке машин.
Я посмотрел на него и кивнул.
– Ага, – произнес он, крутанул руль, разворотил бампером сугробы по обеим сторонам улицы, развернулся и юзом вылетел на Арлингтон.
Я подошел с Рейчел на руках к входной двери и давил на кнопку звонка, пока Сьюзен не спросила по переговорному аппарату:
– Кто там?
– Это я, – как всегда остроумно ответил я.
Она открыла замок, я толкнул дверь, и мы вошли. Лифт я вызвал, нажав на кнопку локтем, тем же локтем я нажал кнопку нужного этажа, а потом стукнул в дверь ногой. Сьюзен открыла и увидела Рейчел.
– Ой! – воскликнула она. – Как здорово! Мы вошли, и я положил Рейчел на кушетку.
– Хотите выпить? – спросил я.
– Да, очень, – ответила она.
– Бурбон, о'кей?
– Да, и со льдом, пожалуйста.
Она все еще куталась в одеяло. Я пошел на кухню, взял бутылку виски, три стакана и ведерко со льдом, вернулся и приготовил каждому выпить. Сьюзен все время поддерживала огонь, рядом с которым было приятно пить виски. И мы выпили.
– Вызвать вам врача? – предложил я.
– Нет, – ответила она, – не думаю. В этом смысле со мной не так уж плохо обращались.
– Вы хотите рассказать об этом? – спросила Сьюзен.
– Да, пожалуй. Я расскажу об этом и, может быть, напишу. Но сейчас я бы хотела принять ванну, переодеться в чистое, а потом, пожалуй, съесть чего-нибудь. – Она глотнула бурбона. – Я давно уже хорошо не ела, – сказала она с легкой улыбкой.
– Конечно, не будь я Спенсер, готовить – это прекрасно, – воскликнул я и собрался встать.
– Нет, – попросила она, – останьтесь здесь оба еще на минутку, пока я не допью.
Так мы и сидели – Рейчел и я на кушетке, Сьюзен в кресле с высокой спинкой, – потягивали бурбон и смотрели на огонь. На улице не было слышно шума машин, и все было тихо, если не считать гула пламени и тиканья старых деревянных настенных часов, которые давным-давно подарил мне отец.
Рейчел допила свой бурбон.
– Если можно, еще, – попросила она, – я возьму его с собой в ванну.
Я приготовил ей новую порцию, она поблагодарила.
– Если хотите, можете отдать мне свои вещи, – предложила Сьюзен, – я их постираю. У сэра Ланселота здесь все удобства.
Рейчел покачала головой:
– Нет, – ответила она. – Все мои вещи забрали. У меня нет ничего, кроме одеяла.
– Ну у меня кое-что для вас найдется, – сказала Сьюзен.
Рейчел, улыбнувшись, поблагодарила. Сьюзен показала Рейчел ванную комнату.
– Полотенца чистые, – сообщила она. – Пока он отсутствовал, я занималась домашним хозяйством.
Рейчел вошла и закрыла за собой дверь. Я услышал, как в ванной полилась вода. Сьюзен подсела ко мне на кушетку.
– Ну как ты? – спросила она.
– Нормально, – ответил я.
– Туго было?
– Угу.
– Это были Инглиши?
Я кивнул. Она погладила меня по голове, как собаку.
– Как там пелось в старой песне, – вдруг спросила она, – "Братец Джо диМадджо, сядь-ка рядом с нами"?
– Угу, только мы пели: "Кто еще круче, чем братец Джо? Доминик ди Мадджо".
Она снова погладила меня по голове.
– Как бы то ни было, – сказала она, – я хочу, чтобы рядом со мной был ты.
– Ты говоришь это только потому, что рядом нет ди Мадджо.
– Разумеется, – сказала она.
31
32
Фоули обернулся.
– Заткнись, – приказал он. – Я знаю, почему он плачет, а ты нет. Поэтому заткни свой поганый рот.
Пожилой полицейский покачал головой и ничего не сказал.
– Это ты прикончил этих двоих? – спросил у меня Фоули.
Я кивнул.
– Шеф захочет поговорить с тобой по этому поводу. И с ней тоже, – продолжил он.
– Только не сейчас, – ответил я. – Мне нужно отвезти ее домой.
Фоули смотрел на меня с полминуты.
– Конечно, – сказал он наконец. – Забирай ее отсюда.
– Ради Бога, – взмолился пузатый, – представь себе, как шеф нас взгреет. Этот урод подстрелил двух человек, в том числе Лоуренса Инглиша, и он уйдет, а мы останемся здесь. Фоули, здесь два трупа.
– Мне нужна машина, – сказал я Фоули, не обращая внимания на пожилого.
Он кивнул:
– Пошли.
– Фоули, ты рехнулся, к чертовой матери?! – взорвался его напарник.
Фоули наклонился к самому его лицу.
– Бенни, – произнес он, – ты вообще-то ничего, и полицейский из тебя неплохой, но ты не знаешь, как и когда следует поступать, и учиться тебе уже поздно.
– Шеф тебя уволит за это, а меня – за то, что я не удержал тебя.
– Это не твоя вина, Бенни, – усмехнулся Фоули. – Ты просто не смог со мной справиться.
– Если вы позволите убийце скрыться вместе с этой развратной дегенераткой, я добьюсь, чтобы вас всех уволили, – заявила мамаша Инглиш.
Кроме Фоули и Бенни, в доме присутствовали еще четверо полицейских. Один спустился вниз, связаться с начальством, другой поддерживал миссис Инглиш. Двое других колебались. Один держал в безвольной руке пистолет, вероятно совсем забыв, что у него есть оружие.
– Они убили моего сына, – произнесла мамаша Инглиш тяжелым монотонным голосом. – Она слишком долго сеяла кругом разврат и безнравственность. Бе необходимо было остановить, и мы остановили бы ее, если бы он не вмешался. Хотя это должны были сделать вы. Она – рассадник морального разложения, она – раковая опухоль, – голос оставался таким же монотонным, но из левого уголка рта потекла струйка слюны. Женщина тяжело дышала. – Она растлевала невинных девушек и склоняла их к неописуемым вещам. – Уже потекло из носа.
– Фоули, мы уходим, – сказал я.
Он кивнул и отодвинул Бенни. Мы прошли следом. Рейчел все еще куталась в одеяло.
– Она украла мою дочь, – завизжала мамаша.
– О Господи, Фол, – начал было один из полицейских.
Фоули обернулся и посмотрел на него испепеляющим взглядом. Потом спустился по чердачной лестнице, а за ним – Мы с Рейчел. В главном зале на втором этаже стояли две горничные. Полицейский говорил по телефону с кем-то из управления, и, когда мы прошли мимо, он с удивлением посмотрел на нас и широко открыл глаза:
– Какого дьявола, куда вы собрались?
Фоули неопределенно качнул головой.
– Шеф сказал, что немедленно едет сюда, Фоули.
Мы пошли дальше. На пороге я взял Рейчел на руки – она все еще была босиком – и потащил ее через сугробы, проваливаясь по пояс. Патрульные машины с включенными мигалками замерли перед домом.
– В первую, – сказал Фоули.
Мы влезли: Фоули на переднее сиденье, мы с Рейчел – на заднее. Он включил сирену, и мы поехали.
– Куда? – спросил Фоули.
– Бостон, – ответили. – Марлборо-стрит, недалеко от Арлингтон-стрит.
Фоули не выключал визжащую сирену всю дорогу, а поскольку никакого транспорта, кроме полицейских и снегоуборочных машин, не было, мы добрались за пятнадцать минут. Он въехал на Марлборо-стрит с Арлингтон-стрит и остановился за две Двери до моей квартиры.
– Если тебя не окажется здесь, когда ты нам понадобишься, – сказал он, – на следующей неделе я буду работать на мойке машин.
Я посмотрел на него и кивнул.
– Ага, – произнес он, крутанул руль, разворотил бампером сугробы по обеим сторонам улицы, развернулся и юзом вылетел на Арлингтон.
Я подошел с Рейчел на руках к входной двери и давил на кнопку звонка, пока Сьюзен не спросила по переговорному аппарату:
– Кто там?
– Это я, – как всегда остроумно ответил я.
Она открыла замок, я толкнул дверь, и мы вошли. Лифт я вызвал, нажав на кнопку локтем, тем же локтем я нажал кнопку нужного этажа, а потом стукнул в дверь ногой. Сьюзен открыла и увидела Рейчел.
– Ой! – воскликнула она. – Как здорово! Мы вошли, и я положил Рейчел на кушетку.
– Хотите выпить? – спросил я.
– Да, очень, – ответила она.
– Бурбон, о'кей?
– Да, и со льдом, пожалуйста.
Она все еще куталась в одеяло. Я пошел на кухню, взял бутылку виски, три стакана и ведерко со льдом, вернулся и приготовил каждому выпить. Сьюзен все время поддерживала огонь, рядом с которым было приятно пить виски. И мы выпили.
– Вызвать вам врача? – предложил я.
– Нет, – ответила она, – не думаю. В этом смысле со мной не так уж плохо обращались.
– Вы хотите рассказать об этом? – спросила Сьюзен.
– Да, пожалуй. Я расскажу об этом и, может быть, напишу. Но сейчас я бы хотела принять ванну, переодеться в чистое, а потом, пожалуй, съесть чего-нибудь. – Она глотнула бурбона. – Я давно уже хорошо не ела, – сказала она с легкой улыбкой.
– Конечно, не будь я Спенсер, готовить – это прекрасно, – воскликнул я и собрался встать.
– Нет, – попросила она, – останьтесь здесь оба еще на минутку, пока я не допью.
Так мы и сидели – Рейчел и я на кушетке, Сьюзен в кресле с высокой спинкой, – потягивали бурбон и смотрели на огонь. На улице не было слышно шума машин, и все было тихо, если не считать гула пламени и тиканья старых деревянных настенных часов, которые давным-давно подарил мне отец.
Рейчел допила свой бурбон.
– Если можно, еще, – попросила она, – я возьму его с собой в ванну.
Я приготовил ей новую порцию, она поблагодарила.
– Если хотите, можете отдать мне свои вещи, – предложила Сьюзен, – я их постираю. У сэра Ланселота здесь все удобства.
Рейчел покачала головой:
– Нет, – ответила она. – Все мои вещи забрали. У меня нет ничего, кроме одеяла.
– Ну у меня кое-что для вас найдется, – сказала Сьюзен.
Рейчел, улыбнувшись, поблагодарила. Сьюзен показала Рейчел ванную комнату.
– Полотенца чистые, – сообщила она. – Пока он отсутствовал, я занималась домашним хозяйством.
Рейчел вошла и закрыла за собой дверь. Я услышал, как в ванной полилась вода. Сьюзен подсела ко мне на кушетку.
– Ну как ты? – спросила она.
– Нормально, – ответил я.
– Туго было?
– Угу.
– Это были Инглиши?
Я кивнул. Она погладила меня по голове, как собаку.
– Как там пелось в старой песне, – вдруг спросила она, – "Братец Джо диМадджо, сядь-ка рядом с нами"?
– Угу, только мы пели: "Кто еще круче, чем братец Джо? Доминик ди Мадджо".
Она снова погладила меня по голове.
– Как бы то ни было, – сказала она, – я хочу, чтобы рядом со мной был ты.
– Ты говоришь это только потому, что рядом нет ди Мадджо.
– Разумеется, – сказала она.
31
Пока Рейчел мылась, я приготовил фасоль с рисом. Сьюзен достала остатки хлеба, а я – сладкий перец и зеленый лук. Когда Рейчел наконец вышла к ужину, она была в джинсах Сьюзен и в моем тонком свитере, который был ей явно велик. Рукава были завернуты и болтались чуть выше локтей. Волосы были тщательно вымыты и казались совсем прямыми. Кроме того, она немного накрасилась.
– Хотите еще бурбона? – предложил я.
– Да, – ответила Рейчел.
Я приготовил ей бурбон со льдом, она села за стол и стала пить его маленькими глотками. Я подал фасоль и рис с мелко нарубленной зеленью и консервированными помидорами, а еще принес тарелку чеддера. Мы с Сьюзен пили за ужином пиво, Рейчел предпочла бурбон. Виски она пила, как воду, – алкоголь, создавалось такое впечатление, на нее совсем не действовал. Сперва мы почти не разговаривали. Рейчел жадно ела. Насытившись, она вдруг сказала:
– Джулия – дочь этой женщины, вы знали?
– Да, – ответил я.
– Они похитили меня из-за нее.
– Я об этом догадывался.
– Они хотели наказать меня за развращение их дочери. Хотели разлучить нас. Хотели убедиться, что никто никогда не увидит нас с Джулией вместе. Сама мысль о том, что ее дочь может быть лесбиянкой, была для этой женщины невыносимой. Мне кажется, она думала, что, если бы меня не было, Джулия вернулась бы в нормальное состояние.
Она очень ядовито произнесла слово "нормальное".
– И это никак не было связано с Вашими книгами? – спросила Сьюзен.
– Может, и было, – сказала Рейчел. – Особенно это касается мужчины. Я думаю, ему было легче решиться на похищение, руководствуясь тайной причиной. Он назвал происшедшее политической акцией.
– А что они собирались сделать с вами? – спросил я.
– Я не знаю. По-моему, они и сами не знали. Кажется, тот, который меня похитил, этот большой, работает у них...
– Минго, – вставил я. – Минго Малреди.
– По-моему, он хотел убить меня.
– Конечно, – сказал я. – Вы были бы опасным свидетелем, если бы выжили.
Рейчел кивнула:
– И они даже не скрывались, а сразу сказали, что они семья Джулии.
– С вами плохо обращались? – посочувствовала Сьюзен.
Рейчел посмотрела на свою пустую тарелку.
– Хотите еще? – предложил я. Она покачала головой:
– Нет, спасибо, очень вкусно, но я сыта.
– Еще один бурбон?
– Знаете, эту фразу вы не устаете произносить с тех пор, как я у вас. Вы, должно быть, сильно верите в его укрепляющее воздействие?
– Это просто проявление заботы, – объяснил я.
– Понимаю, – улыбнулась Рейчел. – И пожалуй, я действительно выпью еще. Я тоже верю в его укрепляющее воздействие.
Я подал ей бурбон.
– Удивляюсь, почему меня не убили, – продолжала Рейчел. – Я так боялась. Я лежала наверху, в темноте, и каждый раз, когда они поднимались, думала: убьют меня или нет.
– Наверное, у них пороху не хватило, – сказал я. – А может быть, не смогли устроить так, чтобы Минго сделал это.
– То есть? – удивилась Рейчел.
– Ну составить какой-нибудь ультиматум и послать его полиции. Причем заведомо неприемлемый ультиматум. Тогда они могли бы сказать, что тут не их вина, что им не оставили другого выхода кони были вынуждены остановить заразу, потому что власти были одурачены дьяволом, коммунистами, Гором Видалом или кем-то еще.
– Больше всех этого хотела мать, – задумчиво произнесла Рейчел и посмотрела на Сьюзен. Потом продолжила: – Они не так уж плохо со мной обращались, в смысле истязаний и тому подобного. Меня не связывали и не били, но мать пыталась унизить меня. И сын, брат Джулии, тоже.
– Лоуренс, – вставил я.
– Да, Лоуренс. – Ее передернуло.
– Что делал Лоуренс? – спросила Сьюзен.
– Он обычно приносил мне еду, садился рядом на кровать и расспрашивал меня про мои отношения с Джулией. Ему нужны были мельчайшие подробности. А потом он меня щупал.
– О Господи! – выдохнул я.
– Наверное, его возбуждали рассказы о том, как мы с Джулией занимались любовью. Он рассказывай, как редко ему в его положении приходится бывать с женщинами, говорил, ему, мол, следует быть осторожным, поскольку у него заметное положение в обществе и он не может компрометировать себя случайными связями. А потом он меня щупал. – Она замолчала.
– Он вас изнасиловал? – осторожно произнесла Сьюзен.
– В обычном смысле – нет. Он... – Рейчел остановилась, подыскивая нужное слово, – он был не в силах. У него не было эрекции.
– Наверное, ему мамочка запретила, – предположил я.
Сьюзен нахмурилась и посмотрела на меня.
– Поэтому, – продолжила Рейчел, разглядывая полупустой стакан бурбона, – я пыталась не рассказывать о нас с Джулией, потому что знала, как он это воспримет. Но, если я ничего не говорила ему, он начинал угрожать. "Вы полностью в моей власти, – говорил он. – Я могу сделать с вами все что угодно, поэтому лучше подчиняйтесь". И действительно, я была вынуждена подчиняться. Это яркий образец тех отношений между мужчиной и женщиной, против которых я так давно боролась и которые так хотела изменить.
– Власть принадлежала не только Лоуренсу, но и его матери, – сказала Сьюзен.
– Да, ей тоже. Матриархат. Она пытается сохранить мир неизменным и помешать людям заниматься тем, что она считает второстепенным или, еще хуже, глупым.
– Интересно, насколько они это осознавали?
Сьюзен пожала плечами.
– Думаю, что не осознавали, – сказала Рейчел. – Это на уровне подсознания. Что-то вроде инсценировки того, каким они хотели бы видеть мир.
– А кто забрал ваши вещи? – спросила Сьюзен.
– Мать. Думаю, она хотела унизить меня. Она приказала Лоуренсу и второму, который работает у них, раздеть меня, когда они привели меня в ту комнату.
– Интересно, не ради ли Лоуренса? – предположила Сьюзен.
Рейчел отпила еще бурбона и немного задержала его во рту, глядя на Сьюзен.
– Может быть. Об этом я не подумала. Она могла предполагать, что у него не все нормально с сексом, и решила, что возможность несложного, легкого изнасилования поможет, ему. – Она допила свой бурбон, и я налил еще, не задавая лишних вопросов.
– Вы почти ничего не рассказали о том, как себя чувствовали все это время, – промолвила Сьюзен. – Вы говорили о происшедшем, но, может, вам будет легче, если вы попробуете излить свои чувства.
– Не знаю, – ответила Рейчел. – Я научилась контролировать свои эмоции. В этом я, наверное, не сильно отличаюсь от него, – она кивнула в мою сторону. – Пришлось научиться – при моих-то занятиях. О чувствах я пишу, и писать мне легче, чем говорить. Я хорошо знаю, насколько это унижает человека, когда он оказывается чьим-то узником. В руках у кого-то. Когда он не властен над самим собой – это губительно для личности, жутко пугает и жутко... Я точно не знаю, как сказать. Жутко...
– Это разрушает самоуважение, – проговорила Сьюзен.
– Да, – сказала Рейчел. – Чувствуешь себя бесполезным. Именно так. Чувствуешь себя ничтожным, как будто заслужил дурное обращение. Как будто ты виноват, что ты есть то, что ты есть.
– А сексуальное насилие, я думаю, только усиливает это ощущение.
Рейчел кивнула. Я открыл еще бутылку пива и разом выпил больше половины. Мне нечего было вставить в разговор. Я протянул бутылку Сьюзен. Она отказалась.
Рейчел повернулась ко мне. Она допила бурбон и передала мне стакан.
– А вы... – начала она и в первый раз запнулась. – Мне нужно кое-что вам сказать, и сказать это нелегко. Когда я лежала у вас в ванне и пыталась хотя бы отчасти смыть грязь, я обдумывала, что и как вам сказать. – Она посмотрела на Сьюзен. – Прошу вас, – обратилась Рейчел к ней, – помогите мне. Может быть, вы понимаете, в чем мои проблемы. Сьюзен улыбнулась:
– Я включусь, когда будет нужно. Но подозреваю, вы обойдетесь и без меня.
– Долго говорить не стоит, – добавил я.
– Об этом стоит, – настаивала Рейчел. – Я знала, что если меня кто-нибудь найдет, то это будете вы. Если я начинала мечтать об освобождении, это всегда были вы, а не полиция.
– У меня было больше стимулов, – сказал я.
– Да, или вы считаете, что у вас их больше, поскольку убедили себя, что ответственны за меня.
Я ничего не ответил. У меня кончилось пиво, я встал, взял новую бутылку, открыл ее и сел обратно.
– И вы поступили именно так, как я и представляла себе. Взломали дверь, застрелили двух человек, взяли меня на руки и вынесли наружу. Этакий Тарзан.
– Мозги у меня маленькие, приходится компенсировать, – объяснил я.
– Нет. Мозги у вас не маленькие, иначе бы вы меня не нашли. А найдя меня, вы, вероятно, были вынуждены сделать то, что сделали. То, что могли сделать. Вы не остались в стороне, когда меня хотели выбросить из страховой компании, потому что это оскорбляло ваши мужские чувства. Я считала и считаю это неправильной и ограниченной точкой зрения. Но вы также не могли позволить этим людям похитить меня. Это тоже оскорбляло ваше мужское самолюбие. Таким об разом, я обязана своей безопасностью и, может быть, даже жизнью тому, что я отрицала и отрицаю.
Она замолчала. Я ничего не сказал. Сьюзен сидела, поставив ноги на перекладину между ножками стула, сжав колени, наклонившись вперед и уперев подбородок в левый кулак. Она рассматривала Рейчел, просто-таки излучала интерес к людям.
Рейчел выпила еще бурбона. – Все, что я пытаюсь сейчас сделать, это поблагодарить, и поблагодарить так искренне, как только могу. Я действительно благодарна вам. Я всю жизнь буду помнить, как вы вошли в комнату и обнаружили меня, я всегда буду помнить, как вы застрелили их, а я был" этому рада, вы подошли, и мы обнялись. И еще я всегда буду помнить, что вы плакали.
– Как бы попросить вас не рассказывать об этом? – задумчиво протянул я. – Вы испортите мой имидж.
Она продолжила, не останавливаясь:
– И я в каком-то смысле всегда буду любить вас за эти минуты. – Ее стакан снова был пуст, и я наполнил его. – Но я лесбиянка и феминистка. Вы же воплощаете многое из того, к чему я отношусь с пренебрежением. – Последние слова дались ей с трудом: – Я по-прежнему осуждаю вас.
– Рейчел, – ответил я, – ну разве я могу относиться с уважением к тем, кто меня не осуждает?
Она встала из-за стола, тихо и осторожно подошла ко мне и поцеловала меня, взяв мое лицо в руки. Потом повернулась, направилась в спальню и уснула на моей кровати.
Мы как раз убрали со стола, когда приехала полиция.
– Хотите еще бурбона? – предложил я.
– Да, – ответила Рейчел.
Я приготовил ей бурбон со льдом, она села за стол и стала пить его маленькими глотками. Я подал фасоль и рис с мелко нарубленной зеленью и консервированными помидорами, а еще принес тарелку чеддера. Мы с Сьюзен пили за ужином пиво, Рейчел предпочла бурбон. Виски она пила, как воду, – алкоголь, создавалось такое впечатление, на нее совсем не действовал. Сперва мы почти не разговаривали. Рейчел жадно ела. Насытившись, она вдруг сказала:
– Джулия – дочь этой женщины, вы знали?
– Да, – ответил я.
– Они похитили меня из-за нее.
– Я об этом догадывался.
– Они хотели наказать меня за развращение их дочери. Хотели разлучить нас. Хотели убедиться, что никто никогда не увидит нас с Джулией вместе. Сама мысль о том, что ее дочь может быть лесбиянкой, была для этой женщины невыносимой. Мне кажется, она думала, что, если бы меня не было, Джулия вернулась бы в нормальное состояние.
Она очень ядовито произнесла слово "нормальное".
– И это никак не было связано с Вашими книгами? – спросила Сьюзен.
– Может, и было, – сказала Рейчел. – Особенно это касается мужчины. Я думаю, ему было легче решиться на похищение, руководствуясь тайной причиной. Он назвал происшедшее политической акцией.
– А что они собирались сделать с вами? – спросил я.
– Я не знаю. По-моему, они и сами не знали. Кажется, тот, который меня похитил, этот большой, работает у них...
– Минго, – вставил я. – Минго Малреди.
– По-моему, он хотел убить меня.
– Конечно, – сказал я. – Вы были бы опасным свидетелем, если бы выжили.
Рейчел кивнула:
– И они даже не скрывались, а сразу сказали, что они семья Джулии.
– С вами плохо обращались? – посочувствовала Сьюзен.
Рейчел посмотрела на свою пустую тарелку.
– Хотите еще? – предложил я. Она покачала головой:
– Нет, спасибо, очень вкусно, но я сыта.
– Еще один бурбон?
– Знаете, эту фразу вы не устаете произносить с тех пор, как я у вас. Вы, должно быть, сильно верите в его укрепляющее воздействие?
– Это просто проявление заботы, – объяснил я.
– Понимаю, – улыбнулась Рейчел. – И пожалуй, я действительно выпью еще. Я тоже верю в его укрепляющее воздействие.
Я подал ей бурбон.
– Удивляюсь, почему меня не убили, – продолжала Рейчел. – Я так боялась. Я лежала наверху, в темноте, и каждый раз, когда они поднимались, думала: убьют меня или нет.
– Наверное, у них пороху не хватило, – сказал я. – А может быть, не смогли устроить так, чтобы Минго сделал это.
– То есть? – удивилась Рейчел.
– Ну составить какой-нибудь ультиматум и послать его полиции. Причем заведомо неприемлемый ультиматум. Тогда они могли бы сказать, что тут не их вина, что им не оставили другого выхода кони были вынуждены остановить заразу, потому что власти были одурачены дьяволом, коммунистами, Гором Видалом или кем-то еще.
– Больше всех этого хотела мать, – задумчиво произнесла Рейчел и посмотрела на Сьюзен. Потом продолжила: – Они не так уж плохо со мной обращались, в смысле истязаний и тому подобного. Меня не связывали и не били, но мать пыталась унизить меня. И сын, брат Джулии, тоже.
– Лоуренс, – вставил я.
– Да, Лоуренс. – Ее передернуло.
– Что делал Лоуренс? – спросила Сьюзен.
– Он обычно приносил мне еду, садился рядом на кровать и расспрашивал меня про мои отношения с Джулией. Ему нужны были мельчайшие подробности. А потом он меня щупал.
– О Господи! – выдохнул я.
– Наверное, его возбуждали рассказы о том, как мы с Джулией занимались любовью. Он рассказывай, как редко ему в его положении приходится бывать с женщинами, говорил, ему, мол, следует быть осторожным, поскольку у него заметное положение в обществе и он не может компрометировать себя случайными связями. А потом он меня щупал. – Она замолчала.
– Он вас изнасиловал? – осторожно произнесла Сьюзен.
– В обычном смысле – нет. Он... – Рейчел остановилась, подыскивая нужное слово, – он был не в силах. У него не было эрекции.
– Наверное, ему мамочка запретила, – предположил я.
Сьюзен нахмурилась и посмотрела на меня.
– Поэтому, – продолжила Рейчел, разглядывая полупустой стакан бурбона, – я пыталась не рассказывать о нас с Джулией, потому что знала, как он это воспримет. Но, если я ничего не говорила ему, он начинал угрожать. "Вы полностью в моей власти, – говорил он. – Я могу сделать с вами все что угодно, поэтому лучше подчиняйтесь". И действительно, я была вынуждена подчиняться. Это яркий образец тех отношений между мужчиной и женщиной, против которых я так давно боролась и которые так хотела изменить.
– Власть принадлежала не только Лоуренсу, но и его матери, – сказала Сьюзен.
– Да, ей тоже. Матриархат. Она пытается сохранить мир неизменным и помешать людям заниматься тем, что она считает второстепенным или, еще хуже, глупым.
– Интересно, насколько они это осознавали?
Сьюзен пожала плечами.
– Думаю, что не осознавали, – сказала Рейчел. – Это на уровне подсознания. Что-то вроде инсценировки того, каким они хотели бы видеть мир.
– А кто забрал ваши вещи? – спросила Сьюзен.
– Мать. Думаю, она хотела унизить меня. Она приказала Лоуренсу и второму, который работает у них, раздеть меня, когда они привели меня в ту комнату.
– Интересно, не ради ли Лоуренса? – предположила Сьюзен.
Рейчел отпила еще бурбона и немного задержала его во рту, глядя на Сьюзен.
– Может быть. Об этом я не подумала. Она могла предполагать, что у него не все нормально с сексом, и решила, что возможность несложного, легкого изнасилования поможет, ему. – Она допила свой бурбон, и я налил еще, не задавая лишних вопросов.
– Вы почти ничего не рассказали о том, как себя чувствовали все это время, – промолвила Сьюзен. – Вы говорили о происшедшем, но, может, вам будет легче, если вы попробуете излить свои чувства.
– Не знаю, – ответила Рейчел. – Я научилась контролировать свои эмоции. В этом я, наверное, не сильно отличаюсь от него, – она кивнула в мою сторону. – Пришлось научиться – при моих-то занятиях. О чувствах я пишу, и писать мне легче, чем говорить. Я хорошо знаю, насколько это унижает человека, когда он оказывается чьим-то узником. В руках у кого-то. Когда он не властен над самим собой – это губительно для личности, жутко пугает и жутко... Я точно не знаю, как сказать. Жутко...
– Это разрушает самоуважение, – проговорила Сьюзен.
– Да, – сказала Рейчел. – Чувствуешь себя бесполезным. Именно так. Чувствуешь себя ничтожным, как будто заслужил дурное обращение. Как будто ты виноват, что ты есть то, что ты есть.
– А сексуальное насилие, я думаю, только усиливает это ощущение.
Рейчел кивнула. Я открыл еще бутылку пива и разом выпил больше половины. Мне нечего было вставить в разговор. Я протянул бутылку Сьюзен. Она отказалась.
Рейчел повернулась ко мне. Она допила бурбон и передала мне стакан.
– А вы... – начала она и в первый раз запнулась. – Мне нужно кое-что вам сказать, и сказать это нелегко. Когда я лежала у вас в ванне и пыталась хотя бы отчасти смыть грязь, я обдумывала, что и как вам сказать. – Она посмотрела на Сьюзен. – Прошу вас, – обратилась Рейчел к ней, – помогите мне. Может быть, вы понимаете, в чем мои проблемы. Сьюзен улыбнулась:
– Я включусь, когда будет нужно. Но подозреваю, вы обойдетесь и без меня.
– Долго говорить не стоит, – добавил я.
– Об этом стоит, – настаивала Рейчел. – Я знала, что если меня кто-нибудь найдет, то это будете вы. Если я начинала мечтать об освобождении, это всегда были вы, а не полиция.
– У меня было больше стимулов, – сказал я.
– Да, или вы считаете, что у вас их больше, поскольку убедили себя, что ответственны за меня.
Я ничего не ответил. У меня кончилось пиво, я встал, взял новую бутылку, открыл ее и сел обратно.
– И вы поступили именно так, как я и представляла себе. Взломали дверь, застрелили двух человек, взяли меня на руки и вынесли наружу. Этакий Тарзан.
– Мозги у меня маленькие, приходится компенсировать, – объяснил я.
– Нет. Мозги у вас не маленькие, иначе бы вы меня не нашли. А найдя меня, вы, вероятно, были вынуждены сделать то, что сделали. То, что могли сделать. Вы не остались в стороне, когда меня хотели выбросить из страховой компании, потому что это оскорбляло ваши мужские чувства. Я считала и считаю это неправильной и ограниченной точкой зрения. Но вы также не могли позволить этим людям похитить меня. Это тоже оскорбляло ваше мужское самолюбие. Таким об разом, я обязана своей безопасностью и, может быть, даже жизнью тому, что я отрицала и отрицаю.
Она замолчала. Я ничего не сказал. Сьюзен сидела, поставив ноги на перекладину между ножками стула, сжав колени, наклонившись вперед и уперев подбородок в левый кулак. Она рассматривала Рейчел, просто-таки излучала интерес к людям.
Рейчел выпила еще бурбона. – Все, что я пытаюсь сейчас сделать, это поблагодарить, и поблагодарить так искренне, как только могу. Я действительно благодарна вам. Я всю жизнь буду помнить, как вы вошли в комнату и обнаружили меня, я всегда буду помнить, как вы застрелили их, а я был" этому рада, вы подошли, и мы обнялись. И еще я всегда буду помнить, что вы плакали.
– Как бы попросить вас не рассказывать об этом? – задумчиво протянул я. – Вы испортите мой имидж.
Она продолжила, не останавливаясь:
– И я в каком-то смысле всегда буду любить вас за эти минуты. – Ее стакан снова был пуст, и я наполнил его. – Но я лесбиянка и феминистка. Вы же воплощаете многое из того, к чему я отношусь с пренебрежением. – Последние слова дались ей с трудом: – Я по-прежнему осуждаю вас.
– Рейчел, – ответил я, – ну разве я могу относиться с уважением к тем, кто меня не осуждает?
Она встала из-за стола, тихо и осторожно подошла ко мне и поцеловала меня, взяв мое лицо в руки. Потом повернулась, направилась в спальню и уснула на моей кровати.
Мы как раз убрали со стола, когда приехала полиция.
32
Они просидели у нас довольно долго: начальник бельмонтской полиции, с ним двое бельмонтских полицейских, человек из мидлсекской прокуратуры, Кронин, прохвост из суффолкской прокуратуры, Квирк и Белсон.
Кронин хотел вытащить Рейчел из постели, а я пообещал отправить его в больницу, если он попытается сделать это. Он потребовал, чтобы Квирк арестовал меня, а Квирк заявил, что ему следует подождать в машине, если он не может вести себя тихо. Лицо Кронина стало пунцовым, он хотел что-то сказать, но Квирк посмотрел на него, и он заткнулся.
Мы договорились, что я дам показания тут же, на месте, а потом они подождут утра, чтобы снять показания с Рейчел Уоллес. Было уже поздно, когда они ушли. Кронин мрачно посмотрел на меня и пообещал все припомнить. Я возразил, что у него не настолько хорошая память. Сьюзен тут же сказала, что была очень рада всех видеть, и пожелала всем веселого Рождества. Квирк пожал ей руку, Белсон выпустил мне в лицо клуб дыма, и они ушли.
Мы со Сьюзен уселись на кушетку в гостиной. Огонь еле тлел, в золе мерцали угольки.
– В последние дни мы провели здесь уйму времени, – заметила Сьюзен.
– Есть места и похуже, – ответил я.
– Но и лучше вряд ли найдешь.
– Мы можем провести здесь еще немножко времени, поскольку в нашей кровати спит она.
– Последняя жертва, – улыбнулась Сьюзен.
– Надо подумать, как получше этим воспользоваться.
– Тебе ведь сегодня пришлось убить двух человек.
– Да.
– Тяжело было?
– Да.
– Хочешь об этом рассказать?
– Нет.
– Иногда людям нужно излить свои чувства, – сказала Сьюзен.
– Я постараюсь выразить их в виде секса, – предложил я.
– Ну, если это поможет... Только придется вести себя тихо, чтобы не разбудить Рейчел.
– Это после пол-литра бурбона? – усомнился я.
– Да, пожалуй, это будет затруднительно.
– Тебе придется сдерживать свое обычное "давай-давай".
– Я постараюсь, – пообещала она. – Веселого Рождества!
Позже мы услышали, что Рейчел плачет во сне, и я встал с кушетки, пошел в спальню и сел рядом с ней, а она взяла мою руку и держала ее до зари.
ПАРКЕР Р. Б.
П 18 В поисках Рейчел Уоллес: Роман/Пер. с англ. – М.: Махаон, 1999. – 352 с.
ISBN 5-88215-721-8
Не спускай глаз с толпы, ибо в ней может скрываться убийца. Телохранитель все время обязан быть начеку. Ведь один неверный шаг – и твой подзащитный мертв. И куда сложнее охранять человека, который совсем не желает твоей опеки...
Кронин хотел вытащить Рейчел из постели, а я пообещал отправить его в больницу, если он попытается сделать это. Он потребовал, чтобы Квирк арестовал меня, а Квирк заявил, что ему следует подождать в машине, если он не может вести себя тихо. Лицо Кронина стало пунцовым, он хотел что-то сказать, но Квирк посмотрел на него, и он заткнулся.
Мы договорились, что я дам показания тут же, на месте, а потом они подождут утра, чтобы снять показания с Рейчел Уоллес. Было уже поздно, когда они ушли. Кронин мрачно посмотрел на меня и пообещал все припомнить. Я возразил, что у него не настолько хорошая память. Сьюзен тут же сказала, что была очень рада всех видеть, и пожелала всем веселого Рождества. Квирк пожал ей руку, Белсон выпустил мне в лицо клуб дыма, и они ушли.
Мы со Сьюзен уселись на кушетку в гостиной. Огонь еле тлел, в золе мерцали угольки.
– В последние дни мы провели здесь уйму времени, – заметила Сьюзен.
– Есть места и похуже, – ответил я.
– Но и лучше вряд ли найдешь.
– Мы можем провести здесь еще немножко времени, поскольку в нашей кровати спит она.
– Последняя жертва, – улыбнулась Сьюзен.
– Надо подумать, как получше этим воспользоваться.
– Тебе ведь сегодня пришлось убить двух человек.
– Да.
– Тяжело было?
– Да.
– Хочешь об этом рассказать?
– Нет.
– Иногда людям нужно излить свои чувства, – сказала Сьюзен.
– Я постараюсь выразить их в виде секса, – предложил я.
– Ну, если это поможет... Только придется вести себя тихо, чтобы не разбудить Рейчел.
– Это после пол-литра бурбона? – усомнился я.
– Да, пожалуй, это будет затруднительно.
– Тебе придется сдерживать свое обычное "давай-давай".
– Я постараюсь, – пообещала она. – Веселого Рождества!
Позже мы услышали, что Рейчел плачет во сне, и я встал с кушетки, пошел в спальню и сел рядом с ней, а она взяла мою руку и держала ее до зари.
ПАРКЕР Р. Б.
П 18 В поисках Рейчел Уоллес: Роман/Пер. с англ. – М.: Махаон, 1999. – 352 с.
ISBN 5-88215-721-8
Не спускай глаз с толпы, ибо в ней может скрываться убийца. Телохранитель все время обязан быть начеку. Ведь один неверный шаг – и твой подзащитный мертв. И куда сложнее охранять человека, который совсем не желает твоей опеки...