Страница:
- Да, наследуют... - ответил Ангел, как бы прервав фразу Иисуса.
- А вон те, которые еще выше входят в райские ворота, кто они?
- Это алчущие и жаждущие правды, уповавшие на Бога. Они теперь
насытятся.
- Значит, блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они
насытятся?[32]
- Да, насытятся, - также спокойно, уверенно и вежливо отвечал Ангел.
- А люди, которые еще выше идут по небесной дороге к райским вратам,
кто они?
- Это милостивые, которые всем все прощали и в своих молитвах уповали
на Бога Благого.
- Значит, блаженны и милостивые, ибо они помилованы
будут?..[33]
- Да, будут помилованы Богом...
- А вон те, которые даже излучают незаметный свет, - в восторге от
увиденного Иисус как бы прервал речь Ангела, - они кто?
- Это те, у кого чистое сердце, - ласково и с любовью отвечал Ангел, не
заостряя свое внимание на том, что Иисус прервал его и не дослушал.
- Боже! - радостно воскликнул Иисус, - блаженны чистые сердцем! Значит,
они Бога узрят?[34]
- Да, узрят, ибо Бог может предстать перед тем, кто очистил свое сердце
молитвой к Богу. Как Ангел сияющий предстает перед молящимся, так и Бог
может предстать перед тем, кто очистил свое сердце.
Ангел не стал объяснять Иисусу, что значит узреть Бога, ибо Иисуса
влекла мысль о выше идущих в райские ворота.
- Кто же тогда будут те, которые входят в райские врата на следующей
высоте небесной дороги? - спросил с удивлением Иисус Ангела. - Ибо кто может
быть еще чище тех, кто чист сердцем?
- О, это миротворцы! Ибо они будут наречены сынами
Божиими,[35] - отвечал Ангел, - они несли людям Слово Божие.
- Воистину, блаженны миротворцы, коль они будут наречены сынами
Божиими, - восторженно и в то же время задумчиво произносил Иисус.
Он продолжал размышлять про себя: "Значит, сыном Божиим могут называть
миротворца, который творит мир в своей душе и вокруг себя. А без Слова Божия
сложно это творить. Ведь трудно творить мир внутри семьи, между
родственниками, а что уж говорить о разных людях и народах".
- Вот поэтому, - Ангел, как бы прочитав мысли Иисуса, начал объяснять,
- посмотри чуть повыше, и ты увидишь еще одни небесные врата в рай, к
которым ведет вышележащая небесная дорога и по ней идут люди.
- Вижу! Кто же они?
- Это те, кто изгнан за правду Божию. За свои гонения они будут
ублажены в Царстве Небесном.
- Значит, блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царство
Небесное?[36]
- Да, это так! - ответил Ангел.
Эта фраза успокоила Иисуса, ибо он теперь осознавал, что тот, кто в
своей душе миротворит молитвой к Богу, становится сыном божьим, чтобы нести
Слово Божие в мир, чтобы миротворить среди людей. И если люди, озлобленные
от своих грехов, погонят его за правду, то не надо бояться, так как для него
опорой, надеждой и защитой становится Сам Господь.
Да, у этого сына божьего, миротворца уже есть Царство Божие, которое не
от мира сего, Царство не от земли, ибо он изгоняется за правду из того
греховного земного царства, за которое цепляются люди, как за свой личный
уголок для пребывания в поиске земных наслаждений.
- Верны твои помыслы, - вдруг заговорил Ангел, слыша звучание мыслей
Иисуса, а затем продолжил:
- Блаженны те, кого будут поносить и гнать и всячески неправедно
злословить за Сына Божиего. Пусть радуются и веселятся, ибо велика их
награда на небесах: так гнали и пророков, бывших прежде них. Они - соль
земли! Они - свет мира! Так да светит свет их пред людьми, чтобы они видели
их добрые дела и прославляли Отца Небесного,[37] - восторженно
произносил Ангел.
- Так кто же этот Сын Божий, Который должен быть на Земле в
человеческой плоти? - заворожено спросил Иисус.
- Посмотри на Меня...
- Но ты же Ангел Господень!
- Да, и Сын Божий!
- Но почему Ты не спускаешься на землю и не помогаешь вон тем народам?
Да, если Ты - Сын Божий, Ты должен помочь им в их горе! Они же мучаются,
страдают и умирают слепыми, утопая в своих грехах. Кто же откроет им глаза
на Истину как Слово Правды, как Слово Божие?
- Ты, - отвечал Ангел, все также не поворачиваясь лицом к Иисусу.
- Но, я... я человек...
- Вот именно. Ты сам поднялся сюда, куда никто не поднимался, ты сам и
спустишься вниз, в кишащую толпу. Ибо ты уже знаешь Путь сюда, на вершину, а
значит, знаешь и Истину. Ты - Свет!
- Но зажегши свечу, - возражал Иисус, переводя свой взгляд на Ангела
Господня, - не ставят ее под сосудом, но на подсвечнике, и светит всем в
доме.[38] Вот каким должен быть Сын Божий.
- Не может укрыться город, стоящий на верху горы,[39] -
притчей ответил Ангел. И далее повелительным мягким тоном добавил:
- Иди, исполни закон, который был ниспущен на землю чрез уста пророков.
И помни: доколе не прейдет небо и земля, ни одна иота или ни одна черта не
прейдет из закона, пока не исполнится все. Итак, - продолжал Ангел, медленно
поворачивая свое лицо к Иисусу, - кто нарушит одну из заповедей сих малейших
и научит так людей, тот малейшим наречется в Царстве Небесном; а кто
сотворит и научит, тот великим наречется в Царстве Небесном.[40]
Лицо Ангела сияло, а из Его очей шел ослепительный свет, который
поглощал Иисуса целиком. Иисус не успел даже открыть свои уста, как
почувствовал, что с большой скоростью несется в потоке света куда-то вглубь
Ангела Господня. Потом, проваливаясь в бездну, он потерял сознание...
Когда сознание к нему вернулось, то перед глазами пошли разные видения.
И кем бы он себя ни видел в видениях: царем, священником, управителем,
полководцем, купцом... - всегда перед ним стоял стол, который ломился от
разных яств, фруктов и вина. Но как только он, чтобы утолить голод,
протягивал руки к столу, все исчезало, а сам он себя ощущал уже в другом
теле. От таких искусительных видений вся его плоть стенала о хлебе...
Он открыл глаза и обнаружил, что лежит в пустыне. Солнце светило,
склоняясь к закату. Голод его приподнял и он поплелся дальше в поиске пищи.
Пройдя несколько пустынных холмов, он свернул за один из них и стал
спускаться в долину. Вскоре Иисус вышел на дорогу и пошел по ней, ибо
предполагал, что она должна привести хоть к какому-нибудь жилью. Идя,
пошатываясь, он вспомнил Бога и взмолился: "Господи! Насыть меня..." И вдруг
за поворотом вдали он увидел строение, напоминающее харчевню. Сердце его
обрадовалось, и он прибавил шаг.
Перед входом в харчевню стоял каменный чан, наполненный водой. Иисус
сразу окунул в этот чан руки и голову. Благодать пробежала по всему телу.
Затем приподняв голову из воды, стал плескаться, чтобы вода летела на лицо и
волосы. Голод заставлял его войти в харчевню. Ибо вода, которую он испил из
чана, запросила хлеба. Тем более из харчевни пахнуло свежим хлебом.
Вот его ноги вступили в харчевню, в которой был полумрак. Ему
показалось, что здесь никого нет, но он ощущал, что она наполнена людьми.
Пробираясь к центру комнаты, он разглядел стол, весь усыпанный крошками
хлеба, на котором лежал нож. Когда перед его глазами стало что-то
вырисовываться из полумрака, вдруг он обнаружил, что харчевня очень широка и
по краям стояло много столов. За ними сидели люди и кушали. Они не обращали
на вошедшего никакого внимания.
Ему хотелось мягкого хлеба, чтобы утолить голод плоти. Он посмотрел на
пустой стол, а затем в сторону от стола по левую руку и увидел, что посреди
харчевни возвышается холм из хлеба. Чем ближе он подходил к этому холму из
хлеба, тем холм становился больше и выше. Когда он был у основания этого
холма, он нагнулся и потрогал хлеб разной формы. Хлеб не был мягким, а
скорее жестким, как камень. Но запах свежего вкусного хлеба манил его на
холм. Он даже не заметил из-за голода, как стал подниматься по этим твердым
хлебам. И чем выше он поднимался, тем хлеб становился мягче, теплее, маня
его подняться выше за вкусным куском. Его руки щупали хлеб. Хотя на вершине
хлеб был мягким, Иисус откидывал его в сторону, чтобы отыскать для себя
более вкусный, который радовал бы и глаза. Вот он уже поднялся на вершину
хлебной горы. Потолок харчевни поднимался все выше и выше и наконец
растворился. Иисус не видел, что над ним, ибо голод побуждал его среди
лучших сортов хлеба отобрать самое лучшее, отшвыривая то, что не нравилось
его взору. Вдруг он опомнился, что, попирая хлеб ногами и руками, небрежно
отбрасывал его. Так не следует поступать человеку, отдающему свою душу Богу.
Он про себя воскликнул: "Боже, что я делаю!" - и взглянул вверх. Перед ним
сияло небо, а под его ногами была гора из хлеба. Ему стало стыдно за себя,
за то, что его голод искусил на такое деяние, в котором зарождалась его
греховность. И он обратился к Богу, вздымая руки к небу: "Господи, Ты
сотворил эту гору из хлеба. Значит, можно из камня сделать хлеб. Вот если бы
весь этот хлеб раздать страждущим и жаждущим, всем бедным и нищим, тогда бы
они насытились и были бы счастливы, и славили бы Тебя, Боже!"
Вдруг с небес раздался громовой, но ласковый голос: "Это ты сотворил из
камней гору хлеба. Разве сможет человек насытить себя хлебом и быть
счастливым? Эта гора из хлеба, на которой ты стоишь, есть то количество,
которое съедается твоим народом за один лунный месяц. Разве народ Израиля
насытился этим хлебом? Нет! Ибо жаждет еще. И даже забывает Меня за этот
съедаемый хлеб благодарить и славить".
"Что взамен хлеба им тогда надо дать, чтобы люди были счастливы?" -
обратился Иисус к небу.
"Ты уже знаешь, ибо оно в тебе и на твоих устах", - раздалось звучание
с небес.
Не успел Иисус задать еще вопрос, как почувствовал, что хлеб под ногами
стал истаивать и превращаться в хвалебную песнь Богу. Иисус падал вниз в
звучании этой хвалебной песни:
Бог - Благий для всех!
Всех Он милует в жизни.
Вода Он и хлеб,
Словом Божьим насытит!
Он стремительно падал вниз, и, когда ощутил свое тело, открыл быстро
глаза.
Он так же сидел, и перед ним расстилалась та же пустыня, куда он пришел
три дня тому назад. Но он заметил, что небо было чистое, солнце приближалось
к закату. В зените неба висел месяц, слабо просматриваемый. Но Иисусу этот
месяц показался хлебом, разломанной или преломленной пополам лепешкой.
Под ложечкой засосало, ибо его плоть жаждала пищи. "Вода Он и хлеб,
Словом Божьим насытит", - задумался Иисус. Он решил отвлечься прогулкой. Да
и пустынный пейзаж почему-то его заинтересовал своей своеобразной красотой
при заходе солнца. Вставая, он заметил, что делает это легко. Его шаги также
были легки и плавны. Он заметил, что издалека к нему кто-то направляется с
посохом в руке и во всем белом. Иисус остановился и, в ожидании пришельца,
нагнулся и поднял первый попавшийся камень, оказавшийся округлым и плоским,
похожим на лепешку. Пока человек с посохом приближался к нему, он
рассматривал камень, его удивительную поверхность. Когда Иисус бросил взгляд
на путника, то ему показалось, что человек с посохом и с чалмой на голове не
шел, а парил над поверхностью земли спокойно и чинно. Иисус снова взглянул
на камень, а затем через некоторое время на путника. До Иисуса оставалось
около двадцати шагов. Только с более близкого расстояния Иисус заметил, что
путник шагает, хотя на нем свободно висели белые рясы. Складки одежды его
слегка вибрировали от дуновения легкого ветерка, создавая на одежде переливы
волн. Чалма его была украшена драгоценным камнем - рубином в золотой оправе.
Длинный посох в его руке был инкрустирован под змею. Верх посоха изображал
змею с изогнутой вперед головой. Изо рта змеи виднелись два острых ядовитых
зуба и раздвоенный язычок. На голове змеи была золотая корона, которая
удерживала в себе крупный граненный драгоценный камень алмаз. На руках
пришельца в кольцах из золота и серебра сверкали драгоценные камни: яспис,
изумруд, сапфир, топаз, аметист...
Иисус склонился перед ним и поприветствовал его, сказав:
- Мир тебе!
- И мир тебе! - услышал ответ.
- Кто ты?
- Ты разве не видишь, - послышался ответ, - я великий Маг и Волшебник!
- И куда же лежит твой путь? - спросил Иисус.
- Я ищу себе хорошего ученика, чтобы передать ему свой опыт
божественного мастерства. Ведь мы подобны богам, - продолжал говорить Маг, -
мы делаем чудеса, как и Бог. Повелеваем стихиями, укрощаем бурю, разгоняем
тучи или призываем дождь. Мы можем многое, как и Бог. Если ты Сын Божий, то
и ты сумеешь творить подобные чудеса.
Иисус услышал слова "если ты Сын Божий", но не придал им какого-либо
значения. Тем более, маги могли видеть сущность и способности стоящего перед
ними человека по его энергетике, излучению, которого не видят обычные люди.
- И кто бы мог быть твоим учеником?
- Ты.
- Почему я?
- Потому что пребывая в странах Востока, я был наслышан о тебе, о твоих
способностях от мудрецов, у которых ты был и вбирал их знания. А через
магические ритуалы я увидел тебя в этой пустыне и как ты вспыхиваешь
божественным светом. Поэтому, если ты будешь моим учеником, мне не надо
будет долго тебя всему научать в магии и волшебстве. Ты сможешь научиться у
меня всему и повелевать над всеми. Твое слово станет действенным. Вот,
посмотри.
Маг, вытянув правую руку в сторону и махнув рукой назад, воскликнул:
- Угощенья на ковре, явитесь!
Полы белой накидки, свисающие с руки Мага до земли взметнулись змейкой
в сторону вместе с посохом. За магом действительно лежал ковер с разными
напитками, фруктами, хлебом и едой.
- Как видишь, - говорил Маг, - можно всегда себя насытить, если ты
проголодаешься.
- Себя-то я, возможно, и смогу насытить, поупражнявшись у тебя в магии.
Но смогу ли я насытить этим весь народ, нищих и бедных? - спокойно отвечал
Иисус Магу.
- О, да, - согласился Маг, - ты, видимо, не случайно в руке держишь
камень, который удивительным образом похож на лепешку хлеба. Посмотри-ка на
свой камень, это же хлеб!
Иисус взглянул на камень, и он точно ощущал рукой, что держит хлеб. Он
захотел приблизить этот хлеб к своим устам и понюхать...
- Я помню, ибо мне было открыто, - продолжал своими речами завлекать
Маг Иисуса, чтоб тот не приближал к своим устам хлеб, - как ты, будучи на
горе из хлебов...
Иисус насторожился и перестал притягивать к своим устам хлеб,
превращенный из камня, а устремил свои взоры на Мага.
- Да, ты стоял на горе, которая была вроде бы каменная, но и в то же
время это была хлебная гора. И ты кричал Господу: "Боже! Ведь камней и гор
много. Давай превратим их в хлеба и накормим ими весь земной мир. Пусть
земля будет обетованной..."
О, да, я забыл, ты же голоден, но давай поупражняемся, - другим тоном
заговорил Маг. - Я не буду тебя искушать.
Маг опять махнул правой рукой с посохом, и ковер с вкусной
разнообразной пищей исчез, а хлеб в руке Иисуса опять стал камнем.
Затем он открыл свои уста и ласково сказал:
- Если ты Сын Божий, скажи, чтобы камни сии сделались
хлебами.[41] И тогда ты сможешь накормить всех бедных и нищих в
своей стране.
Иисус опять услышал фразу: "Если ты Сын Божий..."
"Как же я могу искушаться на эти слова, ибо в этой фразе уже есть слово
"если", - думал про себя Иисус, - ведь я не Сын Божий, а значит, я не могу
приказывать. Тем более только Бог может указать на Своего Сына, а не
кто-либо другой, даже если говорящий такое есть Маг или Сатана".
И он вспомнил Божий ответ с небес, когда стоял на горе из хлеба, он
вспомнил текст из Святого Писания. Он вспомнил, что Сыну Божиему не надо
делать из камней хлеба, так как Сын Божий сам становится хлебом жизни для
народа.
"Да, этот хлеб, сходящий с небес, таков, что ядущий его не умрет. Если
не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь
в себе жизни. Ибо Плоть моя - Слово Божие - истинно есть пища, и Кровь моя
истинно есть питие.[42] Вот какой хлеб должен сойти с небес! Но я
не могу сам о себе заявить, что я - Сын Божий".
Иисус просиял и изрек на слова Мага:
- Написано: "не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом,
исходящим из уст Божиих".[43]
"Да, да, - продолжал мысленно Иисус, - меня насыщает Слово Божие,
поэтому мне не надо учиться..."
Иисус не закончил свою фразу, ибо заметил, как Маг стал на его глазах
исчезать, истаивая, как туман от солнечных лучей.
"Сатана, - подумал он, - да, да, это он Сын Божий, а не я".
Солнце уже скрыло последние лучи за горизонт земли. Месяц, как краюшка
хлеба, начал с зенита постепенно опускаться к западу. Было еще светло. Иисус
положил аккуратно плоский, как лепешка, камень на песок и направился к тому
месту, где он медитировал.
Подойдя к своему камню, он был удивлен, ибо перед ним сидел Иисус с
накидкой на голове. Он, не веря своим глазам, наклонился, чтобы заглянуть за
опущенную на лицо накидку, и увидел свое лицо.
"Боже! - произнес Иисус, - значит, я все это время пребывал в тонком
(астральном) теле, а думал, что пребываю в собственной плоти. И все, что я
видел, это есть иллюзия моих собственных помыслов. Но я для себя осознал
главное: чтобы приблизиться к сану Сына Божьего, я должен насыщаться Словом
Божиим, исходящим из уст Божиих".
Он потянул свою руку к голове сидящего Иисуса, чтобы удостовериться в
его материальности. Но когда его рука оказалась на голове, то вдруг он на
мгновение потерял сознание и очнулся в своей плоти.
Было тепло, но дул прохладный ветер, в глазах было темно. Когда Иисус
поднял голову и откинул накидку, то увидел ночь. Звезд на небе не было
видно, а также и луны. Тучами заволокло все небо, на горизонте с запада
сверкали молнии. До его ушей доносились раскаты грома.
Он жадно вдыхал прохладный воздух. Тело его было горячим. Он встал и
посмотрел назад, чтобы удостовериться, в физической ли плоти он находится.
Там, где он сидел, было пусто. Поэтому он легко походил, разминая ноги.
Затем он встал на колени, присаживаясь на пятки, и из его уст полилась
Благодарственная молитва к Богу. Душа его наполнялась радостью, ибо он ясно
для себя усвоил: когда нет пищи и воды, то, в это время самая лучшая пища и
вода - Слово Божие, а когда есть и пища, и вода, то, вкушая их, надо
постоянно благодарить Господа Бога. Ибо Господь Бог - Щедрый, Благий -
всегда напитает земного человека и Словом и материальной пищей. В знак
подтверждения его мыслей сверкнула ярко молния, озарив необычным светом весь
пейзаж пустыни, и пошел дождь. Иисус встал, открыл свое лицо небу, раскрыв
руки по сторонам, и разверзнул свои уста. Он пил небесную воду, как
целительный для его плоти нектар, чтобы поддержать свои силы. В такой позе
он кружился и радовался. Он пил и благодарил Бога, пил и опять благодарил,
пил... благодарил. Когда же он утолил немного жажду своей плоти, он вознес
свой голос к небу: "Благодарю Тебя, Господи-и-и!" Как только он это
произнес, сверкнула молния, и раскатистый гром, как ответное эхо, покатился
по небу.
Иисуса вдруг осенило. Он скинул с себя одежду - рубаху и накидку,
которые немного промокли, и положил их под камень. А сам нагой стоял,
омывался небесной водой и пил ее. Это было воистину небесным крещением,
небесным очищением. Его плоть принимала небесную влагу и, как земля,
впитывала в себя эту благодать. Сверкала молния и после в гуле раскатистого
грома неслось по пустыне: "Сын Божий... Божий... Божий..." Иисусу казалось,
что это слуховая галлюцинация, и он не придавал этому большого значения. Он
продолжал пить и омываться небесной влагой и вторил грому: "Благодарю!
Благодарю! Благодарю Тебя, Боже! Боже! Боже!" Блеск молнии удалялся, а
вместе с ним и раскатистый гром уносился в поднебесье. Но Иисусу все равно
слышалось в звуке грома: "Сын Божий... Божий... Божий... Божий..."
Иисус, утолив жажду, еще раз Поблагодарил Бога, направив свой голос в
небо. Вдали, как ответ, прогремел гром, затихая и удаляясь. Но Иисусу все
равно были слышны голоса грома, как удаляющаяся галлюцинация, в которой
слышалось: "Сын Божий... Божий... Божий..."
Дождь прекратился. Дышать было легко и ароматно. В воздухе
чувствовалась необычная свежесть. Иисусу было хорошо стоять ночью вот так
обнаженным, чтобы каждая клеточка его плоти могла дышать ароматом пустыни и
ароматами принесенных запахов степей, лугов, полей...
Тучи начали расходиться. На западе у горизонта из облаков стал
выглядывать месяц. Иисус по такому расположению луны уловил, что
приближалась полночь. Звезды на небе блистали в тех местах, где уже не было
облаков. Небесная вода на теле Иисуса была поглощена кожей. Тело его
обсохло, но волосы на голове еще оставались мокрыми. Он подошел к тому
камню, где лежала его одежда и спокойно оделся. Нагнулся и расчистил себе
ложе от мокрого песка. Земля парила, дышала теплом. Иисус поклонился на все
четыре стороны, отвесив поклоны Господу Богу, Божьему Духу, небу, звездам,
луне, земле, духам пустыни... Он лег на постеленную накидку в песочные ясли,
прикрыл глаза, а в голове журчала Благодарственная молитва. Природа ему
отвечала ласковой песней, как колыбельной: "Мир тебе! Мир всем!.."
Мир всем!
Глава 5
ЗЕРКАЛО ДУШИ
"Жизнь хороша!" - про себя радостно пролепетал Иисус, когда открыл
глаза. Он был в хорошем здравии, настроение было приподнятым. Уже светало, и
солнце вот-вот должно было восходить, небо сияло бархатной синевой, а по
горизонту растекалось зарево. Редкие облачка спокойно плыли по небу. Иисус
ощущал себя очищенным и обновленным, уста его сами непроизвольно запели:
Господь пребывает везде,
Господь пребывает всегда,
На небе Он и на земле,
В природе и в наших сердцах![44]
Эти песенные строчки он повторил несколько раз подряд, ибо они
сладостно ложились на его душу и звучали как мантра-молитва. Он легко
приподнялся из своих песочных яслей, поправив накидку, и направился в то
место, где хорошо было видно, как будет восходить солнце.
Встретив солнце, как он это делал обычно в своем ритуале, он поклонился
солнцу и поблагодарил его за тепло, свет, жизнь, очищение и плодотворную
энергию. Для Иисуса солнце было глазом Господним. Кланяясь и приветствуя
солнце, Иисус кланялся и приветствовал Господа Бога. Он кланялся и
приветствовал все, что видели его очи, ведь Господь пребывает везде, всегда
и во всем. Потом он сделал свои очистительные процедуры, а на его устах
журчала Благодарственная живая молитва.
Иисусу захотелось погрузиться в себя, чтобы определиться в своем
искушении, которое он пережил вчера. Он направился к своему месту возле
камня, где он медитировал. Набросив на тело и голову накидку, которую он
отряхнул от песка, он удобно уселся у камня так, чтобы солнце, проходя свой
путь по голубому небосводу, не палило его голову. Затем он сделал несколько
глубоких очистительных дыханий, а после стал замедлять вдох и выдох. Сам же
беседовал с Господом Богом:
"Господи! Благодарю Тебя за все, что Ты для меня делаешь. Наставь меня,
Боже, на Истину, на Свет и Любовь. Пусть во мне расцветает смирение и
кротость, милосердие и любовь ко всему, что будет окружать меня. Позволь
мне, Господи, заглянуть в тайники своего сознания, чтобы еще раз
определиться в своем искушении, которое я пережил..."
Эта молитва в голове Иисуса журчала легко, неприхотливо, подобно
ласковому ручейку. Живая молитва незаметно перелилась в мантру-молитву
Благодарения Бога. Это помогало Иисусу все глубже и глубже погружаться в
себя. Он уже не ощущал своего расслабленного тела, а парил плавно, опускаясь
вниз.
Вдруг он услышал речь в себе, хотя голос звучал со стороны, но с какой,
определить было трудно. Этот голос как бы пояснял кому-то, а может быть, и
самому Иисусу.
"Мессия - это тот человек, который на практике своей земной жизни
показывает истинный путь в Царство Господа Бога, чтобы эту практику в своей
жизни мог использовать любой человек для своего же блага и счастья, не
важно, кто он - раб, нищий, убийца или царь, правитель, священник или
мудрец..."
Потом речь прекратилась и пошли разные шумовые и световые эффекты...
Провалившись в темноту своего сознания, он стал вновь себя ощущать и
осознавать только тогда, когда темнота, а затем зеленоватые блики
рассеялись, и он ощутил себя идущим через джунгли. Красота природы радовала
его очи. Что-то направляло его к поляне, которая была залита светом. Когда
Иисус выбрался на поляну, то увидел, что под развесистым деревом сидит
красивый юноша с приятным матовым отливом кожи бронзового цвета. Он сидел в
позе лотоса и смотрел в медное зеркало, которое стояло на подставке и могло
вращаться.
Иисус спокойно подошел к нему и только открыл свои уста, как услышал
голос юноши:
- Мир тебе!
- И мир да пребудет с тобой, - ответил Иисус, а затем спросил: - кто
ты?
Юноша развернулся, он весь сиял красотой и обворожительной
привлекательностью, все в нем было гармонично. А когда юноша встал и
поклонился ему, то Иисус не мог оторваться от скульптурных изгибов его
утонченной фигуры. Взгляд его медленно с любовью опускался с лица юноши на
шею, грудь, живот, чресла, ноги и вновь поднимался к лицу. Юноша застенчиво
улыбался, и сквозь красивые губы сверкали белые ровные зубы.
- Кто ты? - спросил в нерешительности Иисус, видя божественную
неподдельную красоту юноши.
- Ты знаешь, кто я, - отвечал юноша и с любовью смотрел на Иисуса.
- Я тебя впервые вижу.
- Это верно, - говорил юноша, - до этого дня ты не мог меня видеть.
- Так кто же ты?
- Я то, что ты хочешь видеть и знать.
- Значит, ты знаешь мои помыслы? - удивляясь спросил Иисус.
- Да, знаю!
- Ты сможешь дать мне на них ответ?
- Нет! Ибо это лучше за меня сделает зеркало, которое откроет твою душу
- А вон те, которые еще выше входят в райские ворота, кто они?
- Это алчущие и жаждущие правды, уповавшие на Бога. Они теперь
насытятся.
- Значит, блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они
насытятся?[32]
- Да, насытятся, - также спокойно, уверенно и вежливо отвечал Ангел.
- А люди, которые еще выше идут по небесной дороге к райским вратам,
кто они?
- Это милостивые, которые всем все прощали и в своих молитвах уповали
на Бога Благого.
- Значит, блаженны и милостивые, ибо они помилованы
будут?..[33]
- Да, будут помилованы Богом...
- А вон те, которые даже излучают незаметный свет, - в восторге от
увиденного Иисус как бы прервал речь Ангела, - они кто?
- Это те, у кого чистое сердце, - ласково и с любовью отвечал Ангел, не
заостряя свое внимание на том, что Иисус прервал его и не дослушал.
- Боже! - радостно воскликнул Иисус, - блаженны чистые сердцем! Значит,
они Бога узрят?[34]
- Да, узрят, ибо Бог может предстать перед тем, кто очистил свое сердце
молитвой к Богу. Как Ангел сияющий предстает перед молящимся, так и Бог
может предстать перед тем, кто очистил свое сердце.
Ангел не стал объяснять Иисусу, что значит узреть Бога, ибо Иисуса
влекла мысль о выше идущих в райские ворота.
- Кто же тогда будут те, которые входят в райские врата на следующей
высоте небесной дороги? - спросил с удивлением Иисус Ангела. - Ибо кто может
быть еще чище тех, кто чист сердцем?
- О, это миротворцы! Ибо они будут наречены сынами
Божиими,[35] - отвечал Ангел, - они несли людям Слово Божие.
- Воистину, блаженны миротворцы, коль они будут наречены сынами
Божиими, - восторженно и в то же время задумчиво произносил Иисус.
Он продолжал размышлять про себя: "Значит, сыном Божиим могут называть
миротворца, который творит мир в своей душе и вокруг себя. А без Слова Божия
сложно это творить. Ведь трудно творить мир внутри семьи, между
родственниками, а что уж говорить о разных людях и народах".
- Вот поэтому, - Ангел, как бы прочитав мысли Иисуса, начал объяснять,
- посмотри чуть повыше, и ты увидишь еще одни небесные врата в рай, к
которым ведет вышележащая небесная дорога и по ней идут люди.
- Вижу! Кто же они?
- Это те, кто изгнан за правду Божию. За свои гонения они будут
ублажены в Царстве Небесном.
- Значит, блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царство
Небесное?[36]
- Да, это так! - ответил Ангел.
Эта фраза успокоила Иисуса, ибо он теперь осознавал, что тот, кто в
своей душе миротворит молитвой к Богу, становится сыном божьим, чтобы нести
Слово Божие в мир, чтобы миротворить среди людей. И если люди, озлобленные
от своих грехов, погонят его за правду, то не надо бояться, так как для него
опорой, надеждой и защитой становится Сам Господь.
Да, у этого сына божьего, миротворца уже есть Царство Божие, которое не
от мира сего, Царство не от земли, ибо он изгоняется за правду из того
греховного земного царства, за которое цепляются люди, как за свой личный
уголок для пребывания в поиске земных наслаждений.
- Верны твои помыслы, - вдруг заговорил Ангел, слыша звучание мыслей
Иисуса, а затем продолжил:
- Блаженны те, кого будут поносить и гнать и всячески неправедно
злословить за Сына Божиего. Пусть радуются и веселятся, ибо велика их
награда на небесах: так гнали и пророков, бывших прежде них. Они - соль
земли! Они - свет мира! Так да светит свет их пред людьми, чтобы они видели
их добрые дела и прославляли Отца Небесного,[37] - восторженно
произносил Ангел.
- Так кто же этот Сын Божий, Который должен быть на Земле в
человеческой плоти? - заворожено спросил Иисус.
- Посмотри на Меня...
- Но ты же Ангел Господень!
- Да, и Сын Божий!
- Но почему Ты не спускаешься на землю и не помогаешь вон тем народам?
Да, если Ты - Сын Божий, Ты должен помочь им в их горе! Они же мучаются,
страдают и умирают слепыми, утопая в своих грехах. Кто же откроет им глаза
на Истину как Слово Правды, как Слово Божие?
- Ты, - отвечал Ангел, все также не поворачиваясь лицом к Иисусу.
- Но, я... я человек...
- Вот именно. Ты сам поднялся сюда, куда никто не поднимался, ты сам и
спустишься вниз, в кишащую толпу. Ибо ты уже знаешь Путь сюда, на вершину, а
значит, знаешь и Истину. Ты - Свет!
- Но зажегши свечу, - возражал Иисус, переводя свой взгляд на Ангела
Господня, - не ставят ее под сосудом, но на подсвечнике, и светит всем в
доме.[38] Вот каким должен быть Сын Божий.
- Не может укрыться город, стоящий на верху горы,[39] -
притчей ответил Ангел. И далее повелительным мягким тоном добавил:
- Иди, исполни закон, который был ниспущен на землю чрез уста пророков.
И помни: доколе не прейдет небо и земля, ни одна иота или ни одна черта не
прейдет из закона, пока не исполнится все. Итак, - продолжал Ангел, медленно
поворачивая свое лицо к Иисусу, - кто нарушит одну из заповедей сих малейших
и научит так людей, тот малейшим наречется в Царстве Небесном; а кто
сотворит и научит, тот великим наречется в Царстве Небесном.[40]
Лицо Ангела сияло, а из Его очей шел ослепительный свет, который
поглощал Иисуса целиком. Иисус не успел даже открыть свои уста, как
почувствовал, что с большой скоростью несется в потоке света куда-то вглубь
Ангела Господня. Потом, проваливаясь в бездну, он потерял сознание...
Когда сознание к нему вернулось, то перед глазами пошли разные видения.
И кем бы он себя ни видел в видениях: царем, священником, управителем,
полководцем, купцом... - всегда перед ним стоял стол, который ломился от
разных яств, фруктов и вина. Но как только он, чтобы утолить голод,
протягивал руки к столу, все исчезало, а сам он себя ощущал уже в другом
теле. От таких искусительных видений вся его плоть стенала о хлебе...
Он открыл глаза и обнаружил, что лежит в пустыне. Солнце светило,
склоняясь к закату. Голод его приподнял и он поплелся дальше в поиске пищи.
Пройдя несколько пустынных холмов, он свернул за один из них и стал
спускаться в долину. Вскоре Иисус вышел на дорогу и пошел по ней, ибо
предполагал, что она должна привести хоть к какому-нибудь жилью. Идя,
пошатываясь, он вспомнил Бога и взмолился: "Господи! Насыть меня..." И вдруг
за поворотом вдали он увидел строение, напоминающее харчевню. Сердце его
обрадовалось, и он прибавил шаг.
Перед входом в харчевню стоял каменный чан, наполненный водой. Иисус
сразу окунул в этот чан руки и голову. Благодать пробежала по всему телу.
Затем приподняв голову из воды, стал плескаться, чтобы вода летела на лицо и
волосы. Голод заставлял его войти в харчевню. Ибо вода, которую он испил из
чана, запросила хлеба. Тем более из харчевни пахнуло свежим хлебом.
Вот его ноги вступили в харчевню, в которой был полумрак. Ему
показалось, что здесь никого нет, но он ощущал, что она наполнена людьми.
Пробираясь к центру комнаты, он разглядел стол, весь усыпанный крошками
хлеба, на котором лежал нож. Когда перед его глазами стало что-то
вырисовываться из полумрака, вдруг он обнаружил, что харчевня очень широка и
по краям стояло много столов. За ними сидели люди и кушали. Они не обращали
на вошедшего никакого внимания.
Ему хотелось мягкого хлеба, чтобы утолить голод плоти. Он посмотрел на
пустой стол, а затем в сторону от стола по левую руку и увидел, что посреди
харчевни возвышается холм из хлеба. Чем ближе он подходил к этому холму из
хлеба, тем холм становился больше и выше. Когда он был у основания этого
холма, он нагнулся и потрогал хлеб разной формы. Хлеб не был мягким, а
скорее жестким, как камень. Но запах свежего вкусного хлеба манил его на
холм. Он даже не заметил из-за голода, как стал подниматься по этим твердым
хлебам. И чем выше он поднимался, тем хлеб становился мягче, теплее, маня
его подняться выше за вкусным куском. Его руки щупали хлеб. Хотя на вершине
хлеб был мягким, Иисус откидывал его в сторону, чтобы отыскать для себя
более вкусный, который радовал бы и глаза. Вот он уже поднялся на вершину
хлебной горы. Потолок харчевни поднимался все выше и выше и наконец
растворился. Иисус не видел, что над ним, ибо голод побуждал его среди
лучших сортов хлеба отобрать самое лучшее, отшвыривая то, что не нравилось
его взору. Вдруг он опомнился, что, попирая хлеб ногами и руками, небрежно
отбрасывал его. Так не следует поступать человеку, отдающему свою душу Богу.
Он про себя воскликнул: "Боже, что я делаю!" - и взглянул вверх. Перед ним
сияло небо, а под его ногами была гора из хлеба. Ему стало стыдно за себя,
за то, что его голод искусил на такое деяние, в котором зарождалась его
греховность. И он обратился к Богу, вздымая руки к небу: "Господи, Ты
сотворил эту гору из хлеба. Значит, можно из камня сделать хлеб. Вот если бы
весь этот хлеб раздать страждущим и жаждущим, всем бедным и нищим, тогда бы
они насытились и были бы счастливы, и славили бы Тебя, Боже!"
Вдруг с небес раздался громовой, но ласковый голос: "Это ты сотворил из
камней гору хлеба. Разве сможет человек насытить себя хлебом и быть
счастливым? Эта гора из хлеба, на которой ты стоишь, есть то количество,
которое съедается твоим народом за один лунный месяц. Разве народ Израиля
насытился этим хлебом? Нет! Ибо жаждет еще. И даже забывает Меня за этот
съедаемый хлеб благодарить и славить".
"Что взамен хлеба им тогда надо дать, чтобы люди были счастливы?" -
обратился Иисус к небу.
"Ты уже знаешь, ибо оно в тебе и на твоих устах", - раздалось звучание
с небес.
Не успел Иисус задать еще вопрос, как почувствовал, что хлеб под ногами
стал истаивать и превращаться в хвалебную песнь Богу. Иисус падал вниз в
звучании этой хвалебной песни:
Бог - Благий для всех!
Всех Он милует в жизни.
Вода Он и хлеб,
Словом Божьим насытит!
Он стремительно падал вниз, и, когда ощутил свое тело, открыл быстро
глаза.
Он так же сидел, и перед ним расстилалась та же пустыня, куда он пришел
три дня тому назад. Но он заметил, что небо было чистое, солнце приближалось
к закату. В зените неба висел месяц, слабо просматриваемый. Но Иисусу этот
месяц показался хлебом, разломанной или преломленной пополам лепешкой.
Под ложечкой засосало, ибо его плоть жаждала пищи. "Вода Он и хлеб,
Словом Божьим насытит", - задумался Иисус. Он решил отвлечься прогулкой. Да
и пустынный пейзаж почему-то его заинтересовал своей своеобразной красотой
при заходе солнца. Вставая, он заметил, что делает это легко. Его шаги также
были легки и плавны. Он заметил, что издалека к нему кто-то направляется с
посохом в руке и во всем белом. Иисус остановился и, в ожидании пришельца,
нагнулся и поднял первый попавшийся камень, оказавшийся округлым и плоским,
похожим на лепешку. Пока человек с посохом приближался к нему, он
рассматривал камень, его удивительную поверхность. Когда Иисус бросил взгляд
на путника, то ему показалось, что человек с посохом и с чалмой на голове не
шел, а парил над поверхностью земли спокойно и чинно. Иисус снова взглянул
на камень, а затем через некоторое время на путника. До Иисуса оставалось
около двадцати шагов. Только с более близкого расстояния Иисус заметил, что
путник шагает, хотя на нем свободно висели белые рясы. Складки одежды его
слегка вибрировали от дуновения легкого ветерка, создавая на одежде переливы
волн. Чалма его была украшена драгоценным камнем - рубином в золотой оправе.
Длинный посох в его руке был инкрустирован под змею. Верх посоха изображал
змею с изогнутой вперед головой. Изо рта змеи виднелись два острых ядовитых
зуба и раздвоенный язычок. На голове змеи была золотая корона, которая
удерживала в себе крупный граненный драгоценный камень алмаз. На руках
пришельца в кольцах из золота и серебра сверкали драгоценные камни: яспис,
изумруд, сапфир, топаз, аметист...
Иисус склонился перед ним и поприветствовал его, сказав:
- Мир тебе!
- И мир тебе! - услышал ответ.
- Кто ты?
- Ты разве не видишь, - послышался ответ, - я великий Маг и Волшебник!
- И куда же лежит твой путь? - спросил Иисус.
- Я ищу себе хорошего ученика, чтобы передать ему свой опыт
божественного мастерства. Ведь мы подобны богам, - продолжал говорить Маг, -
мы делаем чудеса, как и Бог. Повелеваем стихиями, укрощаем бурю, разгоняем
тучи или призываем дождь. Мы можем многое, как и Бог. Если ты Сын Божий, то
и ты сумеешь творить подобные чудеса.
Иисус услышал слова "если ты Сын Божий", но не придал им какого-либо
значения. Тем более, маги могли видеть сущность и способности стоящего перед
ними человека по его энергетике, излучению, которого не видят обычные люди.
- И кто бы мог быть твоим учеником?
- Ты.
- Почему я?
- Потому что пребывая в странах Востока, я был наслышан о тебе, о твоих
способностях от мудрецов, у которых ты был и вбирал их знания. А через
магические ритуалы я увидел тебя в этой пустыне и как ты вспыхиваешь
божественным светом. Поэтому, если ты будешь моим учеником, мне не надо
будет долго тебя всему научать в магии и волшебстве. Ты сможешь научиться у
меня всему и повелевать над всеми. Твое слово станет действенным. Вот,
посмотри.
Маг, вытянув правую руку в сторону и махнув рукой назад, воскликнул:
- Угощенья на ковре, явитесь!
Полы белой накидки, свисающие с руки Мага до земли взметнулись змейкой
в сторону вместе с посохом. За магом действительно лежал ковер с разными
напитками, фруктами, хлебом и едой.
- Как видишь, - говорил Маг, - можно всегда себя насытить, если ты
проголодаешься.
- Себя-то я, возможно, и смогу насытить, поупражнявшись у тебя в магии.
Но смогу ли я насытить этим весь народ, нищих и бедных? - спокойно отвечал
Иисус Магу.
- О, да, - согласился Маг, - ты, видимо, не случайно в руке держишь
камень, который удивительным образом похож на лепешку хлеба. Посмотри-ка на
свой камень, это же хлеб!
Иисус взглянул на камень, и он точно ощущал рукой, что держит хлеб. Он
захотел приблизить этот хлеб к своим устам и понюхать...
- Я помню, ибо мне было открыто, - продолжал своими речами завлекать
Маг Иисуса, чтоб тот не приближал к своим устам хлеб, - как ты, будучи на
горе из хлебов...
Иисус насторожился и перестал притягивать к своим устам хлеб,
превращенный из камня, а устремил свои взоры на Мага.
- Да, ты стоял на горе, которая была вроде бы каменная, но и в то же
время это была хлебная гора. И ты кричал Господу: "Боже! Ведь камней и гор
много. Давай превратим их в хлеба и накормим ими весь земной мир. Пусть
земля будет обетованной..."
О, да, я забыл, ты же голоден, но давай поупражняемся, - другим тоном
заговорил Маг. - Я не буду тебя искушать.
Маг опять махнул правой рукой с посохом, и ковер с вкусной
разнообразной пищей исчез, а хлеб в руке Иисуса опять стал камнем.
Затем он открыл свои уста и ласково сказал:
- Если ты Сын Божий, скажи, чтобы камни сии сделались
хлебами.[41] И тогда ты сможешь накормить всех бедных и нищих в
своей стране.
Иисус опять услышал фразу: "Если ты Сын Божий..."
"Как же я могу искушаться на эти слова, ибо в этой фразе уже есть слово
"если", - думал про себя Иисус, - ведь я не Сын Божий, а значит, я не могу
приказывать. Тем более только Бог может указать на Своего Сына, а не
кто-либо другой, даже если говорящий такое есть Маг или Сатана".
И он вспомнил Божий ответ с небес, когда стоял на горе из хлеба, он
вспомнил текст из Святого Писания. Он вспомнил, что Сыну Божиему не надо
делать из камней хлеба, так как Сын Божий сам становится хлебом жизни для
народа.
"Да, этот хлеб, сходящий с небес, таков, что ядущий его не умрет. Если
не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь
в себе жизни. Ибо Плоть моя - Слово Божие - истинно есть пища, и Кровь моя
истинно есть питие.[42] Вот какой хлеб должен сойти с небес! Но я
не могу сам о себе заявить, что я - Сын Божий".
Иисус просиял и изрек на слова Мага:
- Написано: "не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом,
исходящим из уст Божиих".[43]
"Да, да, - продолжал мысленно Иисус, - меня насыщает Слово Божие,
поэтому мне не надо учиться..."
Иисус не закончил свою фразу, ибо заметил, как Маг стал на его глазах
исчезать, истаивая, как туман от солнечных лучей.
"Сатана, - подумал он, - да, да, это он Сын Божий, а не я".
Солнце уже скрыло последние лучи за горизонт земли. Месяц, как краюшка
хлеба, начал с зенита постепенно опускаться к западу. Было еще светло. Иисус
положил аккуратно плоский, как лепешка, камень на песок и направился к тому
месту, где он медитировал.
Подойдя к своему камню, он был удивлен, ибо перед ним сидел Иисус с
накидкой на голове. Он, не веря своим глазам, наклонился, чтобы заглянуть за
опущенную на лицо накидку, и увидел свое лицо.
"Боже! - произнес Иисус, - значит, я все это время пребывал в тонком
(астральном) теле, а думал, что пребываю в собственной плоти. И все, что я
видел, это есть иллюзия моих собственных помыслов. Но я для себя осознал
главное: чтобы приблизиться к сану Сына Божьего, я должен насыщаться Словом
Божиим, исходящим из уст Божиих".
Он потянул свою руку к голове сидящего Иисуса, чтобы удостовериться в
его материальности. Но когда его рука оказалась на голове, то вдруг он на
мгновение потерял сознание и очнулся в своей плоти.
Было тепло, но дул прохладный ветер, в глазах было темно. Когда Иисус
поднял голову и откинул накидку, то увидел ночь. Звезд на небе не было
видно, а также и луны. Тучами заволокло все небо, на горизонте с запада
сверкали молнии. До его ушей доносились раскаты грома.
Он жадно вдыхал прохладный воздух. Тело его было горячим. Он встал и
посмотрел назад, чтобы удостовериться, в физической ли плоти он находится.
Там, где он сидел, было пусто. Поэтому он легко походил, разминая ноги.
Затем он встал на колени, присаживаясь на пятки, и из его уст полилась
Благодарственная молитва к Богу. Душа его наполнялась радостью, ибо он ясно
для себя усвоил: когда нет пищи и воды, то, в это время самая лучшая пища и
вода - Слово Божие, а когда есть и пища, и вода, то, вкушая их, надо
постоянно благодарить Господа Бога. Ибо Господь Бог - Щедрый, Благий -
всегда напитает земного человека и Словом и материальной пищей. В знак
подтверждения его мыслей сверкнула ярко молния, озарив необычным светом весь
пейзаж пустыни, и пошел дождь. Иисус встал, открыл свое лицо небу, раскрыв
руки по сторонам, и разверзнул свои уста. Он пил небесную воду, как
целительный для его плоти нектар, чтобы поддержать свои силы. В такой позе
он кружился и радовался. Он пил и благодарил Бога, пил и опять благодарил,
пил... благодарил. Когда же он утолил немного жажду своей плоти, он вознес
свой голос к небу: "Благодарю Тебя, Господи-и-и!" Как только он это
произнес, сверкнула молния, и раскатистый гром, как ответное эхо, покатился
по небу.
Иисуса вдруг осенило. Он скинул с себя одежду - рубаху и накидку,
которые немного промокли, и положил их под камень. А сам нагой стоял,
омывался небесной водой и пил ее. Это было воистину небесным крещением,
небесным очищением. Его плоть принимала небесную влагу и, как земля,
впитывала в себя эту благодать. Сверкала молния и после в гуле раскатистого
грома неслось по пустыне: "Сын Божий... Божий... Божий..." Иисусу казалось,
что это слуховая галлюцинация, и он не придавал этому большого значения. Он
продолжал пить и омываться небесной влагой и вторил грому: "Благодарю!
Благодарю! Благодарю Тебя, Боже! Боже! Боже!" Блеск молнии удалялся, а
вместе с ним и раскатистый гром уносился в поднебесье. Но Иисусу все равно
слышалось в звуке грома: "Сын Божий... Божий... Божий... Божий..."
Иисус, утолив жажду, еще раз Поблагодарил Бога, направив свой голос в
небо. Вдали, как ответ, прогремел гром, затихая и удаляясь. Но Иисусу все
равно были слышны голоса грома, как удаляющаяся галлюцинация, в которой
слышалось: "Сын Божий... Божий... Божий..."
Дождь прекратился. Дышать было легко и ароматно. В воздухе
чувствовалась необычная свежесть. Иисусу было хорошо стоять ночью вот так
обнаженным, чтобы каждая клеточка его плоти могла дышать ароматом пустыни и
ароматами принесенных запахов степей, лугов, полей...
Тучи начали расходиться. На западе у горизонта из облаков стал
выглядывать месяц. Иисус по такому расположению луны уловил, что
приближалась полночь. Звезды на небе блистали в тех местах, где уже не было
облаков. Небесная вода на теле Иисуса была поглощена кожей. Тело его
обсохло, но волосы на голове еще оставались мокрыми. Он подошел к тому
камню, где лежала его одежда и спокойно оделся. Нагнулся и расчистил себе
ложе от мокрого песка. Земля парила, дышала теплом. Иисус поклонился на все
четыре стороны, отвесив поклоны Господу Богу, Божьему Духу, небу, звездам,
луне, земле, духам пустыни... Он лег на постеленную накидку в песочные ясли,
прикрыл глаза, а в голове журчала Благодарственная молитва. Природа ему
отвечала ласковой песней, как колыбельной: "Мир тебе! Мир всем!.."
Мир всем!
Глава 5
ЗЕРКАЛО ДУШИ
"Жизнь хороша!" - про себя радостно пролепетал Иисус, когда открыл
глаза. Он был в хорошем здравии, настроение было приподнятым. Уже светало, и
солнце вот-вот должно было восходить, небо сияло бархатной синевой, а по
горизонту растекалось зарево. Редкие облачка спокойно плыли по небу. Иисус
ощущал себя очищенным и обновленным, уста его сами непроизвольно запели:
Господь пребывает везде,
Господь пребывает всегда,
На небе Он и на земле,
В природе и в наших сердцах![44]
Эти песенные строчки он повторил несколько раз подряд, ибо они
сладостно ложились на его душу и звучали как мантра-молитва. Он легко
приподнялся из своих песочных яслей, поправив накидку, и направился в то
место, где хорошо было видно, как будет восходить солнце.
Встретив солнце, как он это делал обычно в своем ритуале, он поклонился
солнцу и поблагодарил его за тепло, свет, жизнь, очищение и плодотворную
энергию. Для Иисуса солнце было глазом Господним. Кланяясь и приветствуя
солнце, Иисус кланялся и приветствовал Господа Бога. Он кланялся и
приветствовал все, что видели его очи, ведь Господь пребывает везде, всегда
и во всем. Потом он сделал свои очистительные процедуры, а на его устах
журчала Благодарственная живая молитва.
Иисусу захотелось погрузиться в себя, чтобы определиться в своем
искушении, которое он пережил вчера. Он направился к своему месту возле
камня, где он медитировал. Набросив на тело и голову накидку, которую он
отряхнул от песка, он удобно уселся у камня так, чтобы солнце, проходя свой
путь по голубому небосводу, не палило его голову. Затем он сделал несколько
глубоких очистительных дыханий, а после стал замедлять вдох и выдох. Сам же
беседовал с Господом Богом:
"Господи! Благодарю Тебя за все, что Ты для меня делаешь. Наставь меня,
Боже, на Истину, на Свет и Любовь. Пусть во мне расцветает смирение и
кротость, милосердие и любовь ко всему, что будет окружать меня. Позволь
мне, Господи, заглянуть в тайники своего сознания, чтобы еще раз
определиться в своем искушении, которое я пережил..."
Эта молитва в голове Иисуса журчала легко, неприхотливо, подобно
ласковому ручейку. Живая молитва незаметно перелилась в мантру-молитву
Благодарения Бога. Это помогало Иисусу все глубже и глубже погружаться в
себя. Он уже не ощущал своего расслабленного тела, а парил плавно, опускаясь
вниз.
Вдруг он услышал речь в себе, хотя голос звучал со стороны, но с какой,
определить было трудно. Этот голос как бы пояснял кому-то, а может быть, и
самому Иисусу.
"Мессия - это тот человек, который на практике своей земной жизни
показывает истинный путь в Царство Господа Бога, чтобы эту практику в своей
жизни мог использовать любой человек для своего же блага и счастья, не
важно, кто он - раб, нищий, убийца или царь, правитель, священник или
мудрец..."
Потом речь прекратилась и пошли разные шумовые и световые эффекты...
Провалившись в темноту своего сознания, он стал вновь себя ощущать и
осознавать только тогда, когда темнота, а затем зеленоватые блики
рассеялись, и он ощутил себя идущим через джунгли. Красота природы радовала
его очи. Что-то направляло его к поляне, которая была залита светом. Когда
Иисус выбрался на поляну, то увидел, что под развесистым деревом сидит
красивый юноша с приятным матовым отливом кожи бронзового цвета. Он сидел в
позе лотоса и смотрел в медное зеркало, которое стояло на подставке и могло
вращаться.
Иисус спокойно подошел к нему и только открыл свои уста, как услышал
голос юноши:
- Мир тебе!
- И мир да пребудет с тобой, - ответил Иисус, а затем спросил: - кто
ты?
Юноша развернулся, он весь сиял красотой и обворожительной
привлекательностью, все в нем было гармонично. А когда юноша встал и
поклонился ему, то Иисус не мог оторваться от скульптурных изгибов его
утонченной фигуры. Взгляд его медленно с любовью опускался с лица юноши на
шею, грудь, живот, чресла, ноги и вновь поднимался к лицу. Юноша застенчиво
улыбался, и сквозь красивые губы сверкали белые ровные зубы.
- Кто ты? - спросил в нерешительности Иисус, видя божественную
неподдельную красоту юноши.
- Ты знаешь, кто я, - отвечал юноша и с любовью смотрел на Иисуса.
- Я тебя впервые вижу.
- Это верно, - говорил юноша, - до этого дня ты не мог меня видеть.
- Так кто же ты?
- Я то, что ты хочешь видеть и знать.
- Значит, ты знаешь мои помыслы? - удивляясь спросил Иисус.
- Да, знаю!
- Ты сможешь дать мне на них ответ?
- Нет! Ибо это лучше за меня сделает зеркало, которое откроет твою душу