Страница:
На примере опиумных войн мы видим, как осуществлялась коварная политика расширения массового употребления наркотика с целью подчинения одного государства другому, со всеми ужасными последствиями, оказавшими влияние на психическое здоровье нации в последующих поколениях.
Массовое употребление наркотиков в Европе началось в девятнадцатом веке, в период, когда группа интеллектуальных авантюристов начала экспериментировать над собственным сознанием, употребляя наркотики, привезённые из Египта и Индии. Всё началось в тот день, когда французский врач Моро де Тур по возвращении из Алжира предложил своим друзьям попробовать «давамеску» — печенье из гашиша. Эффект был ошеломляющим, особенно для группы литераторов, среди которых были Шарль Бодлер и Теофил Готье. Вскоре был организован несколько необычный клуб, известный как «Клуб любителей гашиша», со штаб-квартирой в отеле «Пимодан» в Париже на берегу Сены.
Члены этого клуба регулярно встречались и употребляли гашиш в количествах, которые сегодня можно оценить как очень большие. Бодлер ещё раньше пробовал опиум. Эти два великих поэта увековечили свои интимные переживания с гашишем и опиумом: Бодлер — в «Искусственном рае» и поэме о гашише; Готье пережил свои галлюцинации с некоторым самоаналитическим подходом: «Мой слух расширил свои пределы; я слышал звучание цветов: зелёные, красные, синие и жёлтые тона набегали на меня волнами и волны эти не смешивались».
Позже в этот клуб вступили и другие писатели и поэты того периода. Наиболее известные из них — Верлен и Рембо.
В начале двадцатого века американский писатель Ф. Ладлоу пропагандирует употребление марихуаны и описывает собственные впечатления от её действия. В тот период повышается интерес и к другим средствам, способным изменять состояние психики. Особой популярностью пользуется закись азота (веселящий газ), исходя из его фармакологических свойств и лёгкости в применении. Выдающийся американский психолог Уильям Джеймс заинтересовался этим наркотиком и испробовал его действие на себе. Свои впечатления он опубликовал, поставив на первый план религиозное значение ощущений, возникающих в процессе действия психоактивных наркотиков. Один раз У. Джеймс попробовал мескалин, но неожиданно плохо себя почувствовал и воздержался от дальнейших экспериментов. Но, несмотря на неудачу в эксперименте с мескалином, он и в дальнейшем был уверен, что химические вещества могут вызвать в сознании человека мистические состояния и сделать духовную жизнь человека богаче. Это можно частично понять как выражение его индивидуальности, глубокого интереса к религии и мистицизму, в особенности под конец жизни, — именно в этот период он и проводил свои эксперименты.
Нелишне будет вспомнить, что отец психоанализа Зигмунд Фрейд в 1884 г., ещё будучи молодым неврологом, употреблял некоторое время кокаин в минуты депрессии, и даже посоветовал одному из своих знакомых использовать кокаин как обезболивающее средство. Своё первое впечатление от действия кокаина он описал следующим образом: «Малые дозы этого лекарства вознесли меня на вершину. Теперь я собираю материал, чтобы сложить хвалебную песнь в честь этого волшебного вещества».
В письмах к своей невесте Марте он назвал кокаин «чудодейственным лекарством». Позже, когда один из его пациентов впал в психоз, вызванный кокаином, и подвергся кошмарным галлюцинациям, Фрейд по-настоящему испугался и отказался от его использования. Он даже стал решительным противником использования кокаина в психиатрии.
1938 год стал очень важным для истории наркомании. В этом году швейцарскому химику Альберту Хоффману удалось синтезировать лизергиновую кислоту, что явилось началом развития массового употребления наркотиков в размерах, которые до этого не имели прецедента в истории человечества.
Через несколько лет, 16-го апреля 1943 г. совершенно случайно Хоффман стал первым, кто испробовал действие нового вещества на себе. Как это часто бывает, первооткрыватель не знал, что же именно он открыл. Вот как он описал своё первое знакомство с ЛСД-25:
Вот так после открытия мескалина и выделения его из мексиканского кактуса в мире галлюциногенных наркотиков прибавился ещё один. В 1950г. образцы этих двух наркотиков были разосланы ведущим психиатрам мира с целью лабораторного и клинического исследования препаратов, что, как предполагалось, должно было помочь понять сущность и происхождение шизофрении. Предварительные результаты оказались весьма противоречивы, что было понятно: ведь наркотик применялся в разных условиях и при полном отсутствии какого-либо опыта.
Сторонники использования ЛСД-25 уже при появлении первых обнадёживающих результатов объявляли о начале новой эры в лечении психических болезней. Более скептически настроенные и осторожные учёные высказывались реже, и могло создаться впечатление, что истина на стороне энтузиастов. Но, как это часто бывает, когда речь идёт об использовании чего-то нового, особенно в медицине, преждевременный восторг быстро уступил место более реальной оценке.
Результаты использования этих наркотиков показали, например, что «модель психоза», вызванная ЛСД-25 или мескалином, вовсе не является аналогом эндогенного психоза и эти два состояния весьма существенно отличаются друг от друга. Потребовалось несколько лет, чтобы интерес психиатров и психологов к ЛСД-25 упал. Эти наркотики и сейчас находят применение в психиатрии, но в более строго и твёрдо очерченных рамках конкретных патологий.
Когда заинтересованность психиатров галлюциногенными наркотиками ослабла, эти препараты нашли почву для своего развития в несколько другой сфере. Большая заслуга в этом принадлежит писателю Альдусу Хаксли, который «одним солнечным майским утром проглотил сорок граммов растворённого в воде мескалина, сел в кресло и начал ожидать результата», надеясь на посещение миров, в которых Блэйк, Сведенборг или Иоган Себастьян Бах чувствовали себя как дома.
Эксперимент этот Хаксли провёл в 1953 г. под наблюдением своего будущего друга, известного учёного Хэмфри Осмонда.
Высказывания Хаксли во время эксперимента записывались на магнитофонную ленту, а Осмонд делал заметки. Эти данные свидетельствуют, что уже через полчаса после употребления мескалина мистеру Хаксли, по выражению Блэйка, начали открываться «врата чистого восприятия». Личность Альдуса Хаксли — философа и мистика, человека много лет страдающего неизлечимой болезнью глаз — была как будто специально сотворена для переживания мескалиновых видений.
Наркотик не привнёс ничего нового, он только выкристаллизовал его восприятие мира и прояснил его уже устоявшиеся религиозные и философские убеждения. Свои многочасовые впечатления Хаксли описал в коротком эссе «Врата восприятия». Горячий сторонник употребления мескалина, нового духовного таинства, предоставляющего возможность увидеть мир по-новому, он всё-таки сомневался в универсальности этого метода.
Он утверждал, например, что под действием мескалина «воля подвергается глубоким переменам в сторону ослабления. Тот, кто принял мескалин, не видит необходимости в том, чтобы что-то делать…» Увидев стул, он говорит: «Каждый должен видеть вещи такими, какие они есть на самом деле», но сразу же выдвигает сомнение: «если кто-то всегда обладал бы таким виденьем, он никогда не захотел бы делать что-нибудь другое… но как же другие люди? Как же отношения между людьми?» Хаксли сомневается в том, что наркотик может помочь людям лучше понять друг друга. Он может способствовать только субъективному познанию, которое не имеет отношения к другим людям и не несёт в себе объективной истины.
Несмотря на это, авторитет писателя, а также необычная тематика, основанная на подлинности пережитых впечатлений, способствовали тому, что книга вскоре стала популярной среди молодых людей, постепенно подготавливая их к психоделической революции, наступившей в начале I960 года.
Год этот считается судьбоносным в становлении современной наркомании. Во время пребывания в Мексике Гарвардский психолог доктор Тимоти Лири съел несколько галлюциногенных грибов, полученных им от какого-то местного колдуна. «Уже через несколько минут я перелетел через границу Ниагары сознания к Мальстрему трансцендентальных видений и галлюцинаций, — пишет Лири. — Следующие пять часов я мог бы описать с помощью множества экстравагантных метафор, но это испытание, несмотря ни на что, было самым глубоким религиозным переживанием в моей жизни».
Этот опыт оказал решающее влияние на дальнейшую жизнь и научную деятельность доктора Лири. Книгу Хаксли «Врата восприятия», а также некоторые из произведений Германа Гессе он трактует как пособия, помогающие идти по психоделическому пути к бессознательному. С той же самой целью Лири переводит и комментирует тибетскую «Книгу мёртвых», в которой он находит поразительные совпадения с собственными психоделическими переживаниями.
Лири начинает безгранично верить в преображающую силу наркотиков, в их способность изменить не только личности отдельных людей, но и влиять на становление более справедливых общественных отношений. Своими идеями он заинтересовал профессора Ричарда Олперта, коллегу и товарища по Гарвардскому университету. Совместно они проводят исследования на заключённых, потом на добровольцах, давая им псилоцибин.
Сам Лири принимает ЛСД, псилоцибин, мескалин и курит марихуану. Расширение спектра употребляемых наркотиков всё больше укрепляет его веру в приближение новой эры человеческой природы. Используя все доступные средства коммуникации, Лири публично провозглашает свои идеи с целью найти сторонников, прежде всего среди молодых людей. Эффект превосходит самые смелые ожидания. Большая часть молодёжи становится на сторону доктора Лири.
Начинаются массовые эксперименты с наркотиками, изменяющими состояние сознания, приводящие к перевороту в душах экспериментаторов. Лири завладел воображением многих миллионов молодых людей во всём мире, начинающих мыслить по-новому.
Деятельность Лири и Олперта, а также поведение их сторонников, вызывают опасения у мыслящих традиционно преподавателей университета, и в 1963 г. оба профессора были вынуждены уйти из Гарварда. В том же году они собирают энтузиастов своих идей для продолжения экспериментов и организуют Международную Федерацию Внутренней свободы (IFIF) со штаб-квартирой в отеле мексиканского города Чихуатанеху.
Первая группа из двадцати пяти пациентов платят Лири и Олперту каждый по двести долларов в месяц за то, что они наблюдают за добровольцами, пока те находятся под действием ЛСД-25. Сеансы проводятся два раза в неделю, время между сеансами пациенты заполняют по своему усмотрению. После инцидента, спровоцированного одной американкой, власти выдворяют Лири и его соратников из Мексики.
И тут им на помощь приходит экстравагантный нью-йоркский миллионер Уильям Хичкок, передавший в полное распоряжение коммуны четыре тысячи акров земли в Милбруке, штат Нью-Йорк. Лири на седьмом небе от счастья. Наконец-то исполнилась его мечта о возведении святыни нового психоделического культа для верующих со всего мира, без учёта их религиозной принадлежности и цвета кожи. Сотни добровольцев подвергаются опытам с ЛСД-25, мескалином, псилоцибином и марихуаной. Благодаря своей врождённой коммуникативности Лири получает среди молодых американцев широкую популярность.
В это время Соединённые Штаты ведут войну во Вьетнаме, и каждая пацифистская идея, даже самая туманная и неопределённая, как идея Лири, находит множество приверженцев, ненавидящих насилие, войну и бессмысленное убийство невинных людей.
В период между I960 и 1965 гг. Лири увлёк своими идеями воображение молодёжи по всему миру. Большая часть молодых людей сама начинает экспериментировать с наркотиками, изменяющими состояние сознания, прежде всего с марихуаной. Для 1965 г. характерно употребление наркотиков в основном в студенческой среде, что являлось формой социального протеста студенчества. Открытое употребление наркотиков вместо алкоголя, видимо, необходимо расценивать как отказ от средства снятия стресса старшего поколения.
Наркотики принадлежали молодёжи и становились символом нового видения мира. Первым следствием массовых экспериментов с наркотиками было возникновение и развитие разных стилей жизни, детерминированность и психическое истощение многих миллионов молодых людей во всём мире.
Одновременно с распространением наркомании в шестидесятых годах зарождается движение хиппи, описанное в дальнейших разделах книги, которое принимает идеи доктора Лири. Теперь Лири с гораздо более многочисленной группой сторонников, среди которых врачи, психологи, философы и доктора теологии, — продолжал эксперименты, всё ещё веря, что наркотики могут изменить общество. Число учеников Лири растёт, а сам он чувствует себя современным Сократом.
Весной 1966 г. полиция произвела в поселении обыск. Полицейские находят небольшое количество марихуаны и арестовывают Лири и всех присутствующих. В следственной тюрьме Лири отвергает все обвинения как безосновательные. Его освобождают за отсутствием доказательств, но следователь предупреждает доктора о грозящих ему шестнадцати годах тюрьмы в случае доказательства его вины. И когда адвокату почти полностью удалось избавить Лири от подозрений, в чемодане его восемнадцатилетней дочери таможенник находит пол-унции марихуаны. Лири снова был арестован и, несмотря на объяснения, что эта марихуана предназначалась для научных целей, он был осуждён и приговорён к тридцати годам тюрьмы за хранение марихуаны и неуплату федерального налога.
В тюрьме он пишет нашумевшие «Записки из заключения». Через некоторое время ему удаётся бежать. Сначала он скрывается у друзей в Южной Африке, потом оседает в Швейцарии. Несмотря на преклонный возраст, Лири ведёт активную жизнь. Его публикации, хотя и не в такой степени, имеют влияние на молодёжь. Для молодых он остаётся жрецом психоделического культа. В рассуждениях Лири того периода можно заметить некоторую переориентацию, касающуюся употребления психоделических наркотиков. Прежде всего, теперь он утверждает, что наркотики предназначены отнюдь не для всех, и не должны использоваться бесконтрольно. Трагические последствия массового злоупотребления наркотиками среди молодёжи явились для Лири главным предостережением. Он утверждает также, что наркотики — неподходящее занятие для молодых людей, так как им не хватает жизненного опыта и необходимых знаний в таких областях как медицина, психология и философия, совершенно необходимых для правильного восприятия и осмысления эффектов, производимых наркотиками.
Незнание своего психического состояния может стать причиной того, что наркотики только обманут молодых людей и приведут их к помешательству.
Для людей зрелых наркотики, по его мнению, могут быть полезны при решении экзистенциальных проблем, так как они ставят эти проблемы в центр сознания, хотя и не решают их.
Лири всё чаще утверждает, что «трансцендентальное эго», являющееся конечной целью психоделического культа, можно постичь и без помощи наркотиков. В качестве заменителя наркотика он предлагает систему медитативных упражнений, йогу, мигание оптических стробоскопов и психоделическую музыку.
Но молодёжь всё-таки продолжает связывать имя Тимоти Лири исключительно с наркотиками, и его новые идеи никого не в силах переубедить. Благодаря доктору Лири и его ореолу мученика, который в глазах молодёжи превратил его в современного святого, психоделический культ удерживал свои позиции довольно долго. Можно сказать, что в современном мире дилетантский интерес к психоделическим наркотикам постепенно ослабевает. Наркотики опять возвращаются в стены лабораторий и психиатрических клиник, так как не подлежит сомнению, что возможности их применения в научных целях далеко не исчерпаны.
Тема субстанции, которая лечит и приносит успокоение или болезнь и смерть, повторяется как архетип во всех культурах и во все периоды истории. Наркотики присутствуют и в классических культурах и в современных цивилизациях, как и в жизни «диких» народов — от тундры до экваториальных джунглей, — и это свидетельствует о вечном стремлении человека к преодолению своего несовершенства и к тому, чтобы хоть раз побывать, хотя бы ненадолго, в стране, которая существует только в мечтах. К сожалению, иллюзия длится недолго, а пробуждение приносит ещё более жестокую боль и ещё более мучительное ощущение отчуждённости. Из-за этого наркомания перестаёт быть в наше время проблемой одной личности и приобретает черты социальной проблемы.
Современные клинические случаи
Кусочек кактуса
«Выход в свет»
Массовое употребление наркотиков в Европе началось в девятнадцатом веке, в период, когда группа интеллектуальных авантюристов начала экспериментировать над собственным сознанием, употребляя наркотики, привезённые из Египта и Индии. Всё началось в тот день, когда французский врач Моро де Тур по возвращении из Алжира предложил своим друзьям попробовать «давамеску» — печенье из гашиша. Эффект был ошеломляющим, особенно для группы литераторов, среди которых были Шарль Бодлер и Теофил Готье. Вскоре был организован несколько необычный клуб, известный как «Клуб любителей гашиша», со штаб-квартирой в отеле «Пимодан» в Париже на берегу Сены.
Члены этого клуба регулярно встречались и употребляли гашиш в количествах, которые сегодня можно оценить как очень большие. Бодлер ещё раньше пробовал опиум. Эти два великих поэта увековечили свои интимные переживания с гашишем и опиумом: Бодлер — в «Искусственном рае» и поэме о гашише; Готье пережил свои галлюцинации с некоторым самоаналитическим подходом: «Мой слух расширил свои пределы; я слышал звучание цветов: зелёные, красные, синие и жёлтые тона набегали на меня волнами и волны эти не смешивались».
Позже в этот клуб вступили и другие писатели и поэты того периода. Наиболее известные из них — Верлен и Рембо.
В начале двадцатого века американский писатель Ф. Ладлоу пропагандирует употребление марихуаны и описывает собственные впечатления от её действия. В тот период повышается интерес и к другим средствам, способным изменять состояние психики. Особой популярностью пользуется закись азота (веселящий газ), исходя из его фармакологических свойств и лёгкости в применении. Выдающийся американский психолог Уильям Джеймс заинтересовался этим наркотиком и испробовал его действие на себе. Свои впечатления он опубликовал, поставив на первый план религиозное значение ощущений, возникающих в процессе действия психоактивных наркотиков. Один раз У. Джеймс попробовал мескалин, но неожиданно плохо себя почувствовал и воздержался от дальнейших экспериментов. Но, несмотря на неудачу в эксперименте с мескалином, он и в дальнейшем был уверен, что химические вещества могут вызвать в сознании человека мистические состояния и сделать духовную жизнь человека богаче. Это можно частично понять как выражение его индивидуальности, глубокого интереса к религии и мистицизму, в особенности под конец жизни, — именно в этот период он и проводил свои эксперименты.
Нелишне будет вспомнить, что отец психоанализа Зигмунд Фрейд в 1884 г., ещё будучи молодым неврологом, употреблял некоторое время кокаин в минуты депрессии, и даже посоветовал одному из своих знакомых использовать кокаин как обезболивающее средство. Своё первое впечатление от действия кокаина он описал следующим образом: «Малые дозы этого лекарства вознесли меня на вершину. Теперь я собираю материал, чтобы сложить хвалебную песнь в честь этого волшебного вещества».
В письмах к своей невесте Марте он назвал кокаин «чудодейственным лекарством». Позже, когда один из его пациентов впал в психоз, вызванный кокаином, и подвергся кошмарным галлюцинациям, Фрейд по-настоящему испугался и отказался от его использования. Он даже стал решительным противником использования кокаина в психиатрии.
1938 год стал очень важным для истории наркомании. В этом году швейцарскому химику Альберту Хоффману удалось синтезировать лизергиновую кислоту, что явилось началом развития массового употребления наркотиков в размерах, которые до этого не имели прецедента в истории человечества.
Через несколько лет, 16-го апреля 1943 г. совершенно случайно Хоффман стал первым, кто испробовал действие нового вещества на себе. Как это часто бывает, первооткрыватель не знал, что же именно он открыл. Вот как он описал своё первое знакомство с ЛСД-25:
«Пятница… я должен прервать работу в лаборатории… меня охватило какое-то странное чувство беспокойства и лёгкой оглушенности… Я дома, лежу на полу и медленно погружаюсь в делириум, о котором я не могу сказать, что он мне неприятен. Он характеризуется исключительно возбуждающими фантазиями. Я лежу в полубессознательном состоянии с закрытыми глазами… меня одолевают фантастические видения необычной реальности с интенсивной игрой красок — как в калейдоскопе».После экспериментов Хоффмана с ЛСД наркотик этот был занесён в группу так называемых психозомиметических средств, так как была подтверждена его способность вызывать у человека необычные состояния, похожие на психоз.
Вот так после открытия мескалина и выделения его из мексиканского кактуса в мире галлюциногенных наркотиков прибавился ещё один. В 1950г. образцы этих двух наркотиков были разосланы ведущим психиатрам мира с целью лабораторного и клинического исследования препаратов, что, как предполагалось, должно было помочь понять сущность и происхождение шизофрении. Предварительные результаты оказались весьма противоречивы, что было понятно: ведь наркотик применялся в разных условиях и при полном отсутствии какого-либо опыта.
Сторонники использования ЛСД-25 уже при появлении первых обнадёживающих результатов объявляли о начале новой эры в лечении психических болезней. Более скептически настроенные и осторожные учёные высказывались реже, и могло создаться впечатление, что истина на стороне энтузиастов. Но, как это часто бывает, когда речь идёт об использовании чего-то нового, особенно в медицине, преждевременный восторг быстро уступил место более реальной оценке.
Результаты использования этих наркотиков показали, например, что «модель психоза», вызванная ЛСД-25 или мескалином, вовсе не является аналогом эндогенного психоза и эти два состояния весьма существенно отличаются друг от друга. Потребовалось несколько лет, чтобы интерес психиатров и психологов к ЛСД-25 упал. Эти наркотики и сейчас находят применение в психиатрии, но в более строго и твёрдо очерченных рамках конкретных патологий.
Когда заинтересованность психиатров галлюциногенными наркотиками ослабла, эти препараты нашли почву для своего развития в несколько другой сфере. Большая заслуга в этом принадлежит писателю Альдусу Хаксли, который «одним солнечным майским утром проглотил сорок граммов растворённого в воде мескалина, сел в кресло и начал ожидать результата», надеясь на посещение миров, в которых Блэйк, Сведенборг или Иоган Себастьян Бах чувствовали себя как дома.
Эксперимент этот Хаксли провёл в 1953 г. под наблюдением своего будущего друга, известного учёного Хэмфри Осмонда.
Высказывания Хаксли во время эксперимента записывались на магнитофонную ленту, а Осмонд делал заметки. Эти данные свидетельствуют, что уже через полчаса после употребления мескалина мистеру Хаксли, по выражению Блэйка, начали открываться «врата чистого восприятия». Личность Альдуса Хаксли — философа и мистика, человека много лет страдающего неизлечимой болезнью глаз — была как будто специально сотворена для переживания мескалиновых видений.
Наркотик не привнёс ничего нового, он только выкристаллизовал его восприятие мира и прояснил его уже устоявшиеся религиозные и философские убеждения. Свои многочасовые впечатления Хаксли описал в коротком эссе «Врата восприятия». Горячий сторонник употребления мескалина, нового духовного таинства, предоставляющего возможность увидеть мир по-новому, он всё-таки сомневался в универсальности этого метода.
Он утверждал, например, что под действием мескалина «воля подвергается глубоким переменам в сторону ослабления. Тот, кто принял мескалин, не видит необходимости в том, чтобы что-то делать…» Увидев стул, он говорит: «Каждый должен видеть вещи такими, какие они есть на самом деле», но сразу же выдвигает сомнение: «если кто-то всегда обладал бы таким виденьем, он никогда не захотел бы делать что-нибудь другое… но как же другие люди? Как же отношения между людьми?» Хаксли сомневается в том, что наркотик может помочь людям лучше понять друг друга. Он может способствовать только субъективному познанию, которое не имеет отношения к другим людям и не несёт в себе объективной истины.
Несмотря на это, авторитет писателя, а также необычная тематика, основанная на подлинности пережитых впечатлений, способствовали тому, что книга вскоре стала популярной среди молодых людей, постепенно подготавливая их к психоделической революции, наступившей в начале I960 года.
Год этот считается судьбоносным в становлении современной наркомании. Во время пребывания в Мексике Гарвардский психолог доктор Тимоти Лири съел несколько галлюциногенных грибов, полученных им от какого-то местного колдуна. «Уже через несколько минут я перелетел через границу Ниагары сознания к Мальстрему трансцендентальных видений и галлюцинаций, — пишет Лири. — Следующие пять часов я мог бы описать с помощью множества экстравагантных метафор, но это испытание, несмотря ни на что, было самым глубоким религиозным переживанием в моей жизни».
Этот опыт оказал решающее влияние на дальнейшую жизнь и научную деятельность доктора Лири. Книгу Хаксли «Врата восприятия», а также некоторые из произведений Германа Гессе он трактует как пособия, помогающие идти по психоделическому пути к бессознательному. С той же самой целью Лири переводит и комментирует тибетскую «Книгу мёртвых», в которой он находит поразительные совпадения с собственными психоделическими переживаниями.
Лири начинает безгранично верить в преображающую силу наркотиков, в их способность изменить не только личности отдельных людей, но и влиять на становление более справедливых общественных отношений. Своими идеями он заинтересовал профессора Ричарда Олперта, коллегу и товарища по Гарвардскому университету. Совместно они проводят исследования на заключённых, потом на добровольцах, давая им псилоцибин.
Сам Лири принимает ЛСД, псилоцибин, мескалин и курит марихуану. Расширение спектра употребляемых наркотиков всё больше укрепляет его веру в приближение новой эры человеческой природы. Используя все доступные средства коммуникации, Лири публично провозглашает свои идеи с целью найти сторонников, прежде всего среди молодых людей. Эффект превосходит самые смелые ожидания. Большая часть молодёжи становится на сторону доктора Лири.
Начинаются массовые эксперименты с наркотиками, изменяющими состояние сознания, приводящие к перевороту в душах экспериментаторов. Лири завладел воображением многих миллионов молодых людей во всём мире, начинающих мыслить по-новому.
Деятельность Лири и Олперта, а также поведение их сторонников, вызывают опасения у мыслящих традиционно преподавателей университета, и в 1963 г. оба профессора были вынуждены уйти из Гарварда. В том же году они собирают энтузиастов своих идей для продолжения экспериментов и организуют Международную Федерацию Внутренней свободы (IFIF) со штаб-квартирой в отеле мексиканского города Чихуатанеху.
Первая группа из двадцати пяти пациентов платят Лири и Олперту каждый по двести долларов в месяц за то, что они наблюдают за добровольцами, пока те находятся под действием ЛСД-25. Сеансы проводятся два раза в неделю, время между сеансами пациенты заполняют по своему усмотрению. После инцидента, спровоцированного одной американкой, власти выдворяют Лири и его соратников из Мексики.
И тут им на помощь приходит экстравагантный нью-йоркский миллионер Уильям Хичкок, передавший в полное распоряжение коммуны четыре тысячи акров земли в Милбруке, штат Нью-Йорк. Лири на седьмом небе от счастья. Наконец-то исполнилась его мечта о возведении святыни нового психоделического культа для верующих со всего мира, без учёта их религиозной принадлежности и цвета кожи. Сотни добровольцев подвергаются опытам с ЛСД-25, мескалином, псилоцибином и марихуаной. Благодаря своей врождённой коммуникативности Лири получает среди молодых американцев широкую популярность.
В это время Соединённые Штаты ведут войну во Вьетнаме, и каждая пацифистская идея, даже самая туманная и неопределённая, как идея Лири, находит множество приверженцев, ненавидящих насилие, войну и бессмысленное убийство невинных людей.
В период между I960 и 1965 гг. Лири увлёк своими идеями воображение молодёжи по всему миру. Большая часть молодых людей сама начинает экспериментировать с наркотиками, изменяющими состояние сознания, прежде всего с марихуаной. Для 1965 г. характерно употребление наркотиков в основном в студенческой среде, что являлось формой социального протеста студенчества. Открытое употребление наркотиков вместо алкоголя, видимо, необходимо расценивать как отказ от средства снятия стресса старшего поколения.
Наркотики принадлежали молодёжи и становились символом нового видения мира. Первым следствием массовых экспериментов с наркотиками было возникновение и развитие разных стилей жизни, детерминированность и психическое истощение многих миллионов молодых людей во всём мире.
Одновременно с распространением наркомании в шестидесятых годах зарождается движение хиппи, описанное в дальнейших разделах книги, которое принимает идеи доктора Лири. Теперь Лири с гораздо более многочисленной группой сторонников, среди которых врачи, психологи, философы и доктора теологии, — продолжал эксперименты, всё ещё веря, что наркотики могут изменить общество. Число учеников Лири растёт, а сам он чувствует себя современным Сократом.
Весной 1966 г. полиция произвела в поселении обыск. Полицейские находят небольшое количество марихуаны и арестовывают Лири и всех присутствующих. В следственной тюрьме Лири отвергает все обвинения как безосновательные. Его освобождают за отсутствием доказательств, но следователь предупреждает доктора о грозящих ему шестнадцати годах тюрьмы в случае доказательства его вины. И когда адвокату почти полностью удалось избавить Лири от подозрений, в чемодане его восемнадцатилетней дочери таможенник находит пол-унции марихуаны. Лири снова был арестован и, несмотря на объяснения, что эта марихуана предназначалась для научных целей, он был осуждён и приговорён к тридцати годам тюрьмы за хранение марихуаны и неуплату федерального налога.
В тюрьме он пишет нашумевшие «Записки из заключения». Через некоторое время ему удаётся бежать. Сначала он скрывается у друзей в Южной Африке, потом оседает в Швейцарии. Несмотря на преклонный возраст, Лири ведёт активную жизнь. Его публикации, хотя и не в такой степени, имеют влияние на молодёжь. Для молодых он остаётся жрецом психоделического культа. В рассуждениях Лири того периода можно заметить некоторую переориентацию, касающуюся употребления психоделических наркотиков. Прежде всего, теперь он утверждает, что наркотики предназначены отнюдь не для всех, и не должны использоваться бесконтрольно. Трагические последствия массового злоупотребления наркотиками среди молодёжи явились для Лири главным предостережением. Он утверждает также, что наркотики — неподходящее занятие для молодых людей, так как им не хватает жизненного опыта и необходимых знаний в таких областях как медицина, психология и философия, совершенно необходимых для правильного восприятия и осмысления эффектов, производимых наркотиками.
Незнание своего психического состояния может стать причиной того, что наркотики только обманут молодых людей и приведут их к помешательству.
Для людей зрелых наркотики, по его мнению, могут быть полезны при решении экзистенциальных проблем, так как они ставят эти проблемы в центр сознания, хотя и не решают их.
Лири всё чаще утверждает, что «трансцендентальное эго», являющееся конечной целью психоделического культа, можно постичь и без помощи наркотиков. В качестве заменителя наркотика он предлагает систему медитативных упражнений, йогу, мигание оптических стробоскопов и психоделическую музыку.
Но молодёжь всё-таки продолжает связывать имя Тимоти Лири исключительно с наркотиками, и его новые идеи никого не в силах переубедить. Благодаря доктору Лири и его ореолу мученика, который в глазах молодёжи превратил его в современного святого, психоделический культ удерживал свои позиции довольно долго. Можно сказать, что в современном мире дилетантский интерес к психоделическим наркотикам постепенно ослабевает. Наркотики опять возвращаются в стены лабораторий и психиатрических клиник, так как не подлежит сомнению, что возможности их применения в научных целях далеко не исчерпаны.
Тема субстанции, которая лечит и приносит успокоение или болезнь и смерть, повторяется как архетип во всех культурах и во все периоды истории. Наркотики присутствуют и в классических культурах и в современных цивилизациях, как и в жизни «диких» народов — от тундры до экваториальных джунглей, — и это свидетельствует о вечном стремлении человека к преодолению своего несовершенства и к тому, чтобы хоть раз побывать, хотя бы ненадолго, в стране, которая существует только в мечтах. К сожалению, иллюзия длится недолго, а пробуждение приносит ещё более жестокую боль и ещё более мучительное ощущение отчуждённости. Из-за этого наркомания перестаёт быть в наше время проблемой одной личности и приобретает черты социальной проблемы.
Современные клинические случаи
Вернёмся из путешествия в давнее и недавнее прошлое и рассмотрим несколько клинических случаев из числа тех, с которыми приходится сталкиваться современным наркологам.
Кусочек кактуса
Парень обратился за помощью медиков по совету отца, хотя сам не видел для этого достаточных оснований, потому что, по его словам, гашиш и ЛСД — это не наркотики, и, следовательно, он не является наркоманом.
Он, студент второго курса юридического факультета, потерял один учебный год, потому что последние двенадцать месяцев не ходил на лекции и не сдавал экзаменов.
Один ребёнок в семье, родился когда родителям было уже за сорок. В начальной школе пытался скрывать, что эти пожилые люди — его родители. Говорил, что это дедугака с бабушкой, а родители его якобы находятся за границей.
Отец — человек нервный, скрытный, много лет страдающий язвой желудка. Только после выхода на пенсию он попробовал установить первый психологический контакт с сыном.
Мать — женщина также нервная, притом с суровым характером, жертва собственных жизненных принципов. В отношениях с сыном холодна, постоянно подчёркивает, что каждый должен сам решать свои проблемы.
Между родителями никогда не было крупных конфликтов, но они также не относились друг к другу с теплом и любовью. Не поддерживали дружеских контактов. Каждый жил собственной жизнью. В такой атмосфере, замкнувшись в себе, вырастал СП. У него не было ни друзей, ни каких-либо особых интересов.
Впервые он попробовал наркотик во время каникул на море. Он уже не помнит, как именно, но однажды вечером оказался в обществе молодых людей, собравшихся вокруг костра. Среди них было много иностранцев. Ему нравился вид этих людей: у всех были длинные волосы, яркие рубашки, на шее необычные украшения, на руках — перстни и браслеты. Почти у всех были кожаные сумки, а на ногах индийские сандалии. Несмотря на пестроту компании и её интернациональный состав в ней чувствовалась общность и взаимопонимание.
СП. так это описывает:
В последние месяцы СП. сам начал замечать, что с ним творится что-то неладное. Периодически у него возникала мания преследования. СП. казалось, что его кто-то подстерегает, потому что он «открыл важную тайну». Он заставлял мать пробовать всю его еду, ночью наглухо закрывал двери и потом не разрешал родителям никого впускать в дом.
Лечение было начато сразу же, и как только наступило некоторое облегчение, была применена психотерапия, которая принесла хорошие результаты. Через несколько месяцев лечения пациент вернулся домой и возобновил учёбу.
Уже два года он является абстинентом и заканчивает четвёртый курс юридического факультета. Прогноз окончательного излечения весьма благоприятный. К сожалению, в практике встречаются наркоманы, которые в результате употребления галлюциногенов впадали в помешательство и обрекали себя на то, чтобы провести остаток жизни в психиатрической клинике.
Он, студент второго курса юридического факультета, потерял один учебный год, потому что последние двенадцать месяцев не ходил на лекции и не сдавал экзаменов.
Один ребёнок в семье, родился когда родителям было уже за сорок. В начальной школе пытался скрывать, что эти пожилые люди — его родители. Говорил, что это дедугака с бабушкой, а родители его якобы находятся за границей.
Отец — человек нервный, скрытный, много лет страдающий язвой желудка. Только после выхода на пенсию он попробовал установить первый психологический контакт с сыном.
Мать — женщина также нервная, притом с суровым характером, жертва собственных жизненных принципов. В отношениях с сыном холодна, постоянно подчёркивает, что каждый должен сам решать свои проблемы.
Между родителями никогда не было крупных конфликтов, но они также не относились друг к другу с теплом и любовью. Не поддерживали дружеских контактов. Каждый жил собственной жизнью. В такой атмосфере, замкнувшись в себе, вырастал СП. У него не было ни друзей, ни каких-либо особых интересов.
Впервые он попробовал наркотик во время каникул на море. Он уже не помнит, как именно, но однажды вечером оказался в обществе молодых людей, собравшихся вокруг костра. Среди них было много иностранцев. Ему нравился вид этих людей: у всех были длинные волосы, яркие рубашки, на шее необычные украшения, на руках — перстни и браслеты. Почти у всех были кожаные сумки, а на ногах индийские сандалии. Несмотря на пестроту компании и её интернациональный состав в ней чувствовалась общность и взаимопонимание.
СП. так это описывает:
«В этих парнях и девушках я сразу узнал хиппи. Они заинтересовали меня. Я много слышал о хиппи, а теперь мог впервые убедиться, как много правды в том, что о них говорят. Они приняли меня доброжелательно. Один голландец с повязкой на голове предложил мне место возле себя. Я начал приглядываться к их лицам. Все смотрели на меня с симпатией, всё время улыбаясь. Это меня успокоило, несмотря на то, что я всегда очень недоверчиво отношусь к людям.По возвращении домой СП. курил гашиш самое меньшее два раза в неделю. Покупал он его у подпольных торговцев. Полгода спустя он понял, что гашиш уже не вызывает таких сильных ощущений, как в начале, и решил попробовать что-нибудь посильнее.
Какое-то время спустя голландец скрутил папиросу, прикурил её и предложил мне затянуться. Дым имел необычный аромат и привкус. Я покрылся холодным потом. Всё вокруг начало крутиться — как на карусели. Мне стало плохо, и, в конце концов, меня стошнило.
Одна из девушек сказала, что я курил гашиш и, видимо, у меня нет опыта, но в следующий раз мне должно быть лучше. На другой день я выкурил ещё одну папиросу, но кроме чувства покоя и лёгкой сонливости, ничего не помню.
На море я пробыл ещё десять дней и каждый день курил гашиш. Постепенно я научился достигать расслабления и успокоения. На прощание голландец, с которым я подружился, дал мне кусочек какого-то сушёного растения — кусочек величиной с пуговицу. Он сказал, что это частичка „священного кактуса“, пейотля, обладающего чудесными свойствами. Он помогает лучше познать самого себя. Голландец также сказал, что действие этого кактуса проверил на себе Альдус Хаксли…»
«Я вспомнил о кусочке кактуса, о котором совсем было забыл. Я его еле нашёл между книгами. Мне хотелось как можно скорее его попробовать, но я опасался непредвиденных эффектов, поэтому не хотел оставаться один. Я пошёл на дискотеку, где, как я знал, собираются наркоманы и, если понадобится, кто-нибудь из них мог бы мне помочь. Мне повезло, я сразу встретил нескольких своих знакомых наркоманов, некоторые из них уже приняли дозу.Через несколько месяцев пациент четыре раза принял ЛСД. Ощущения были куда более приятными, чем в случае с мескалином. Но когда наркотик переставал действовать, он впадал в глубокую депрессию.
Я сам не заметил как положил в рот кусочек сушёного кактуса и начал его жевать. Он был терпкий и горький на вкус. У меня закружилась голова. Горечь я запил кока-колой. Вначале я ничего не чувствовал, но через полчаса началась трансляция моего личного телевизионного канала.
И вдруг я с ужасом понял, что начало твориться что-то необычное. Я стал терять чувство ориентации, предметы убегали, а время как бы остановилось. Пары, до этого момента ритмично танцевавшие, вдруг остановились и застыли как куклы. Зал начал колыхаться, и мне неожиданно захотелось сесть. Я начал искать кого-нибудь из знакомых, чтобы поговорить о жизни, и вдруг почувствовал, что ещё чуть-чуть — и меня вырвет.
Я подошёл к каким-то ребятам, которые курили гашиш. Мы о чём-то разговаривали, бессвязно и с перерывами. В нашем разговоре не было логики. В какой-то момент я почувствовал ужас от раздвоения своей личности. Моё „Я“ двигалось как бы двумя разными путями: одним новым, галлюцинаторным, и другим, который я воспринимал как „остатки“ своего реального Я.
Мои чувства были обострены, но неконкретны. Шёпот казался мне громом, а музыку я воспринимал разноцветной. Я видел также своих родителей в виде маленьких фигурок. Они пробовали прорваться на дискотеку и забрать меня с собой. Тогда появились милиционеры-гиганты и куда-то их увели. Я понял, что милиционеры мои друзья и мне не нужно их бояться…
Я хотел сказать об этом парню, стоявшему рядом со мной, но испугался, потому что у него была голова рыси. Я закрыл глаза, чтобы избавиться от галлюцинаций, но из этого ничего не вышло. Всё оборачивалось против меня.
Я почувствовал ужас. Куда бы я ни посмотрел, — везде уродливые перекошенные лица. Наверное, я уже сошёл с ума. Мне каким-то образом удалось добраться до дома. Всё было на своём месте, только выглядело как-то иначе. Дома я успокоился и под утро заснул, а наутро поднялся, чувствуя себя, как после тяжёлой болезни».
В последние месяцы СП. сам начал замечать, что с ним творится что-то неладное. Периодически у него возникала мания преследования. СП. казалось, что его кто-то подстерегает, потому что он «открыл важную тайну». Он заставлял мать пробовать всю его еду, ночью наглухо закрывал двери и потом не разрешал родителям никого впускать в дом.
Лечение было начато сразу же, и как только наступило некоторое облегчение, была применена психотерапия, которая принесла хорошие результаты. Через несколько месяцев лечения пациент вернулся домой и возобновил учёбу.
Уже два года он является абстинентом и заканчивает четвёртый курс юридического факультета. Прогноз окончательного излечения весьма благоприятный. К сожалению, в практике встречаются наркоманы, которые в результате употребления галлюциногенов впадали в помешательство и обрекали себя на то, чтобы провести остаток жизни в психиатрической клинике.
«Выход в свет»
Пациентка Д.Н. родилась в семье, в которой родители были «редкими гостями» в доме. Занятые собственными проблемами и заботами о своём общественном положении, они не заботились о взаимопонимании с собственным ребёнком. Семья была обеспеченной, поэтому Д.Н. не испытывала никаких материальных затруднений. Детство она провела у бабушки, о которой у неё сохранились самые тёплые воспоминания. Пациентка в детстве редко играла со сверстниками, у неё не было подружек Она была стеснительна. Оставшись дома одна, играла в куклы. Свою любимую куклу она хранит до сих пор, и часто доверяет ей свои тайны, считая, что: «Никогда в жизни меня никто не слушал так внимательно, как Лиза».