Страница:
Миновав кремлевский КПП у Спасских ворот, он повернул на Васильевский спуск, перешел мост через Москву-реку и направился в сторону Замоскворечья. Через полчаса Владимир Константинович неторопливой походкой вошел в кладбищенские ворота Донского монастыря и двинулся по аллее к маленькой церквушке. Остановившись перед входом, он снял фуражку, украдкой перекрестился и толкнул массивную дверь.
Купив свечку, Владимир Константинович поставил ее к аналою, а затем перешел к алтарю. Какое-то время он стоял неподвижно, внимательно разглядывая главный иконостас, потом двинулся к выходу.
Пропетляв некоторое время по кладбищенским дорожкам, Казарин, наконец, свернул на маленькую тропинку и оказался у разрытой могилы. Оглядевшись по сторонам, Владимир Константинович подошел к двум могильщикам, копавшим глубокую яму.
– Бог в помощь, – окликнул он работяг.
– И тебе, служивый, – не отрываясь от работы, отозвался один из них.
– Мужики, разговор имеется.
– Если урной – литр, гробом – три, – все также продолжая кидать лопатой землю, обозначили свою цену рабочие.
Казарин кашлянул в кулак.
– Сойдемся. Только мне не могила нужна.
Наконец они перестали копать и недоуменно посмотрели на Казарина. Тот, что был поздоровее, вылез из ямы и окрикнул зазевавшегося коллегу:
– Работай, чего встал?!
Затем он сел на край могилы, лихо воткнул лопату в сырую землю и исподлобья взглянул на Казарина:
– Ну, излагай…
Алексей и молодой капитан НКВД спрыгнули с трамвая на углу Большого Толмачевского переулка и, пройдя метров сто, оказались в Ордынском тупике, где накануне произошел бой из-за англичанки. Капитан отошел в сторонку и стал хмуро наблюдать за действиями Казарина, время от времени поясняя:
– Наши ее вели от самого «Метрополя»… Вот тут она свернула… А вот тут появились эти…
Алексей огляделся и спросил у энкавэдэшника:
– Кто первый начал стрелять?
– Они, конечно!
Казарин подошел к стене дома и увидел следы от пуль.
– Куда они ее потащили?
Капитан нехотя махнул рукой вглубь переулка.
– Туда…
Алексей зашагал в указанном направлении, оглядываясь по сторонам. Вскоре его внимание привлек угол стены возле подворотни, тоже весь в выбоинах от пуль. Капитан заметил это и опередил вопрос Казарина:
– Туда она и шмыгнула. Там тоже все излазили. Как сквозь землю провалилась. Хотя двор глухой, подъезд глухой…
Алексей зашел в старый двор-колодец, зачем-то хлопнул два раза в ладоши, послушал эхо, и начал осматривать метр за метром. Так он добрался до заколоченной двери старого подъезда. Нагнулся, пощупал на земле какие-то темные пятна и вдруг, свистнув, поманил пальцем пацана лет десяти, все это время делавшего вид, что ремонтирует велосипед, а на самом деле умирающего от любопытства.
– Иди-ка сюда, гвардеец. Парень с опаской приблизился.
– Чего?
– Что там? – Алексей показал пальцем на заколоченный подъезд.
– Склад дровяной, – мальчишка шмыгнул носом и подтянул штаны. – А что?
– Открыть можешь?
Глаза у дворового аборигена забегали. Немного подумав, он решительно двинулся за угол.
– Я сейчас.
Где его черти носили следующие пять минут, стало ясно, когда внутри заколоченного подъезда скрипнул засов, дверь медленно распахнулась и в проеме показалась знакомая фигура. Мальчишка вновь шмыгнул носом, поправил штаны и заговорщически зашептал:
– Только я вам ничего не показывал, меня дядя Миша убьет.
Лешка присел на корточки, потрепал по голове своего добровольного помощника и тоже шепотом спросил:
– А кто такой дядя Миша?
– Дворник наш. Ух, вредина…
По глазам мальчишки было понятно, что с дворником дядей Мишей его связывают хоть и давние, но далеко не простые отношения. Казарин, еле сдерживаясь, чтобы не расхохотаться, протянул герою ладонь.
– Спасибо тебе. И ничего не бойся, мы тайны хранить умеем.
А когда довольный пацан вернулся к велосипеду и опять сделал вид, что ничего не видит, Казарин обратился к капитану:
– Значит, говоришь, двор глухой, подъезд глухой… Скажи лучше, кто из ваших пытался достать англичанку?
– Первым за ней рванул Неклюдов, – наморщив лоб, вспомнил капитан. – А что?
– Он что, идиот?
– В каком смысле? – не понял энкавэдэшник.
– Да в самом прямом, в идиотском! Нашел в кого стрелять!
Капитан прищурил глаза и вызывающе осмотрел Ка-зарина с ног до головы.
– Слушай, Казарин, давай откровенно… Алексей вытер ладони и так же с вызовом ответил:
– Ну, давай.
– Чего ты лезешь не в свое дело? – капитан эффектно сплюнул. – Нам о тебе, конечно, рассказывали, но и мы кое-что соображаем, хоть от начальства малость и подальше…
Лешка продолжал невозмутимо смотреть ему в глаза, чуть склонив голову набок.
– Сереге Неклюдову за минуту до этого полруки разворотило, а он еще эту сучку достать пытался!
– И достал? – невозмутимо переспросил Казарин.
– Да откуда я знаю! А Серегу ты не тронь! Алексей похлопал по плечу офицера:
– Успокойся, капитан. Мне твой Неклюдов… Нормальных слов Казарин не смог подобрать и потому вернулся к главной теме разговора.
– Бандитов опознали?
Капитан отрицательно мотнул головой.
– А номер англичанки обыскали?
– В тот же вечер, – как само собой разумеющееся ответил энкавэдэшник.
– Ну а что ее муж?
Капитан усмехнулся, вспоминая подробности обыска:
– Обещал показать нам кузькину мать имени английской королевы…
Но шутка лубянского остряка не возымела действия.
– Что-нибудь нашли? – серьезно спросил Алексей. Капитан перестал улыбаться.
– Ничего, только на скандал нарвались.
Глава 26
Глава 27
Купив свечку, Владимир Константинович поставил ее к аналою, а затем перешел к алтарю. Какое-то время он стоял неподвижно, внимательно разглядывая главный иконостас, потом двинулся к выходу.
Пропетляв некоторое время по кладбищенским дорожкам, Казарин, наконец, свернул на маленькую тропинку и оказался у разрытой могилы. Оглядевшись по сторонам, Владимир Константинович подошел к двум могильщикам, копавшим глубокую яму.
– Бог в помощь, – окликнул он работяг.
– И тебе, служивый, – не отрываясь от работы, отозвался один из них.
– Мужики, разговор имеется.
– Если урной – литр, гробом – три, – все также продолжая кидать лопатой землю, обозначили свою цену рабочие.
Казарин кашлянул в кулак.
– Сойдемся. Только мне не могила нужна.
Наконец они перестали копать и недоуменно посмотрели на Казарина. Тот, что был поздоровее, вылез из ямы и окрикнул зазевавшегося коллегу:
– Работай, чего встал?!
Затем он сел на край могилы, лихо воткнул лопату в сырую землю и исподлобья взглянул на Казарина:
– Ну, излагай…
Алексей и молодой капитан НКВД спрыгнули с трамвая на углу Большого Толмачевского переулка и, пройдя метров сто, оказались в Ордынском тупике, где накануне произошел бой из-за англичанки. Капитан отошел в сторонку и стал хмуро наблюдать за действиями Казарина, время от времени поясняя:
– Наши ее вели от самого «Метрополя»… Вот тут она свернула… А вот тут появились эти…
Алексей огляделся и спросил у энкавэдэшника:
– Кто первый начал стрелять?
– Они, конечно!
Казарин подошел к стене дома и увидел следы от пуль.
– Куда они ее потащили?
Капитан нехотя махнул рукой вглубь переулка.
– Туда…
Алексей зашагал в указанном направлении, оглядываясь по сторонам. Вскоре его внимание привлек угол стены возле подворотни, тоже весь в выбоинах от пуль. Капитан заметил это и опередил вопрос Казарина:
– Туда она и шмыгнула. Там тоже все излазили. Как сквозь землю провалилась. Хотя двор глухой, подъезд глухой…
Алексей зашел в старый двор-колодец, зачем-то хлопнул два раза в ладоши, послушал эхо, и начал осматривать метр за метром. Так он добрался до заколоченной двери старого подъезда. Нагнулся, пощупал на земле какие-то темные пятна и вдруг, свистнув, поманил пальцем пацана лет десяти, все это время делавшего вид, что ремонтирует велосипед, а на самом деле умирающего от любопытства.
– Иди-ка сюда, гвардеец. Парень с опаской приблизился.
– Чего?
– Что там? – Алексей показал пальцем на заколоченный подъезд.
– Склад дровяной, – мальчишка шмыгнул носом и подтянул штаны. – А что?
– Открыть можешь?
Глаза у дворового аборигена забегали. Немного подумав, он решительно двинулся за угол.
– Я сейчас.
Где его черти носили следующие пять минут, стало ясно, когда внутри заколоченного подъезда скрипнул засов, дверь медленно распахнулась и в проеме показалась знакомая фигура. Мальчишка вновь шмыгнул носом, поправил штаны и заговорщически зашептал:
– Только я вам ничего не показывал, меня дядя Миша убьет.
Лешка присел на корточки, потрепал по голове своего добровольного помощника и тоже шепотом спросил:
– А кто такой дядя Миша?
– Дворник наш. Ух, вредина…
По глазам мальчишки было понятно, что с дворником дядей Мишей его связывают хоть и давние, но далеко не простые отношения. Казарин, еле сдерживаясь, чтобы не расхохотаться, протянул герою ладонь.
– Спасибо тебе. И ничего не бойся, мы тайны хранить умеем.
А когда довольный пацан вернулся к велосипеду и опять сделал вид, что ничего не видит, Казарин обратился к капитану:
– Значит, говоришь, двор глухой, подъезд глухой… Скажи лучше, кто из ваших пытался достать англичанку?
– Первым за ней рванул Неклюдов, – наморщив лоб, вспомнил капитан. – А что?
– Он что, идиот?
– В каком смысле? – не понял энкавэдэшник.
– Да в самом прямом, в идиотском! Нашел в кого стрелять!
Капитан прищурил глаза и вызывающе осмотрел Ка-зарина с ног до головы.
– Слушай, Казарин, давай откровенно… Алексей вытер ладони и так же с вызовом ответил:
– Ну, давай.
– Чего ты лезешь не в свое дело? – капитан эффектно сплюнул. – Нам о тебе, конечно, рассказывали, но и мы кое-что соображаем, хоть от начальства малость и подальше…
Лешка продолжал невозмутимо смотреть ему в глаза, чуть склонив голову набок.
– Сереге Неклюдову за минуту до этого полруки разворотило, а он еще эту сучку достать пытался!
– И достал? – невозмутимо переспросил Казарин.
– Да откуда я знаю! А Серегу ты не тронь! Алексей похлопал по плечу офицера:
– Успокойся, капитан. Мне твой Неклюдов… Нормальных слов Казарин не смог подобрать и потому вернулся к главной теме разговора.
– Бандитов опознали?
Капитан отрицательно мотнул головой.
– А номер англичанки обыскали?
– В тот же вечер, – как само собой разумеющееся ответил энкавэдэшник.
– Ну а что ее муж?
Капитан усмехнулся, вспоминая подробности обыска:
– Обещал показать нам кузькину мать имени английской королевы…
Но шутка лубянского остряка не возымела действия.
– Что-нибудь нашли? – серьезно спросил Алексей. Капитан перестал улыбаться.
– Ничего, только на скандал нарвались.
Глава 26
Состав прогремел над насыпью и чуть сбавил ход перед семафором. Три тени спрыгнули с него и тут же скрылись в кустах. Уже начало темнеть, когда Варфоломеев и двое его спутников поднялись по тропинке, ведущей к стоящему на горе монастырю. Все трое были одеты в военную форму. На плечах Афанасия и его приятеля были обычные солдатские погоны. Шинель же Варфоломеева украшали старшинские знаки отличая. Все были экипированы по полной выкладке: заплечные мешки, саперные лопатки и автоматы ППШ.
Команда перешла мостик и остановилась перед воротами монастыря. Варфоломеев дернул чугунное кольцо, однако калитка оказалась на запоре. Он сделал знак Афанасию, и тот забарабанил в дверь кулаком.
Через несколько минут за воротами послышались шаги и чей-то голос спросил:
– Что вам угодно?
Герман Степанович оглядел товарищей и по-военному КрИКНуЛ:
– Открывайте! Проверка режима.
Калитка открылась, и в проеме ворот показался пожилой монах в черной рясе. Варфоломеев тут же отстранил его дулом автомата, и все трое просочились внутрь. Во дворе Варфоломеев огляделся:
– Сколько людей находится в монастыре?
– Да как сказать? – задумался старик. – Мало нас… четыре человека…
При этих словах рука Афанасия скользнула вниз по ремню автомата. Монах, почуяв неладное, заволновался:
– А позвольте бумагу посмотреть?
– Бумагу? – заулыбался Афанасий. – Сейчас…
Но не успел он договорить, как его напарник выхватил штык-нож и вонзил его по самую рукоятку в живот священнослужителю. Тот вскрикнул, но диверсант зажал ему рот и еле слышно прошептал:
– Тихо, тихо, тихо…
Дверь в келью, в которой сидели над книгами еще два монаха, была открыта. Когда в проеме неожиданно показалась мощная фигура, они даже не успели испугаться. Прозвучало несколько выстрелов, и кровь брызнула на пожелтевшие страницы. Далее люди Варфоломеева бросились в часовню. Настоятеля они застали за молитвой.
Афанасий выстрелил ему в затылок и устало выдохнул:
– Порядок.
Затем он подошел к убитому и снял с его шеи серебряный крест.
– Не шакаль, – раздалось за его спиной. Афанасий обернулся. Перед ним стоял Герман Степанович. В руке он держал «вальтер».
– Делом займись, упырь.
Внутри гостиницы «Метрополь» Алексей Казарин оказался первый раз в жизни. Войдя в вестибюль, он направился к стойке администратора и, показав удостоверение, представился:
– Казарин, комендатура Кремля. Вас должны были предупредить о моем визите.
– А как же! – гостеприимно заулыбался администратор.
– Вот и прекрасно, проводите меня к гражданину… – Алексей замялся, понимая, что подобрал не то слово, но тут же поправился: – К господину Уилсби. Джеральду Уилсби.
Администратор перестал улыбаться и грустно закивал головой.
– Очень, очень жаль, товарищ Казарин. Но господин Уилсби полчаса назад уехал.
– Как «уехал»? – удивился Алексей.
– Да вот так. Как только узнал, что вы приедете, тут же собрался и выбыл.
– А вещи?
Администратор устало сморщился.
– Свои вещи забрал, а вот супруги – сказал, что после заберет. Говорю же: уж очень он торопился.
Казарин чертыхнулся и строго скомандовал:
– Пойдемте – покажете!
Администратор замялся и его глаза испуганно забегали:
– Вообще-то это не разрешается…
Однако, немного подумав, он окинул взглядом высокую фигуру незваного кремлевского гостя и деловито произнес:
– Хотя, с другой стороны, жилец-то выписался. Стало быть, номер свободен. Прошу…
Они поднялись на третий этаж и подошли к одному из номеров.
Повозившись немного с ключом, администратор отпер дверь. Перед тем как войти в номер, Казарин осторожно придержал гостиничного служителя за локоть и вежливо сказал:
– Дальше я сам.
Захлопнув дверь перед носом удивленного администратора, он начал тщательно изучать номер. Сначала перебрал все вещи на столе и пролистал календарь на пружинках. Затем заглянул в шкаф, но и там ничего подозрительного не обнаружил. Наконец, его внимание привлек томик Карамзина, лежащий почему-то на полочке у входной двери. Он поднял книгу и внимательно ее осмотрел. Книга как книга, Алексей положил ее на место и вновь направился к двери, но что-то его остановило. Он вернулся, еще раз взял его в руки, полистал. Ничего необычного, разве что экслибрис некоего Н.Х. Климова. Казарин вновь осмотрел оттиск, подошел к телефону и, не закрывая книгу, набрал номер.
– Здорово, капитан, это Казарин, – непринужденно крикнул он в трубку, когда соединение состоялось. – «Ка-кой-какой», тот самый, с которым ты по Ордынке прогуливался. Я чего тебе звоню. Запроси-ка по вашей линии некоего Климова Н.Х. Дополнительно? Экслибрис у него на ветвистое дерево похож. Что такое экслибрис? Не знаешь? Ну это… Короче, приеду – расскажу.
Владимир Константинович прошел под Большим Каменным мостом и остановился у стенда с газетой. Это была лишняя возможность проверить – есть ли за ним слежка. События последней ночи не выходили из головы. Он никак не мог понять, кто были те люди, что напали на Анну первыми. Лубянских ребят он заметил еще накануне, и именно поэтому почти сутки старался не выпускать Анну из виду. В тот роковой день он сразу вычислил людей в штатском, ведущих ее от дверей «Метрополя». Когда к ним присоединился автомобиль, Владимир Константинович решил, что это две группы одного ведомства. Но потом случился странный ночной бой, причем нападавшие вели себя отнюдь не как простые грабители.
Набережная напротив дома правительства была пуста и безлюдна. Казарин быстро прошел спуск к реке и повернул в одну из арок…
Анна бросилась к нему на шею, поцеловала и тут же забросала вопросами:
– Мог бы и разбудить, когда уходил. Как рука?
– Нормально.
– Где ты так долго был? Я вся извелась… Что-нибудь выяснил?
Казарин вынул из-за пазухи сверток с продуктами.
– И да, и нет, – устало произнес он, выкладывая содержимое на стол.
– Поешь.
Но Анна даже не взглянула на еду. А когда Владимир опустился в кресло, села перед ним на корточки и заглянула в глаза.
– Ну? Не томи.
– Ситуация непростая, – вздохнул Казарин. – На улицах очень много патрулей. Останавливают всех женщин, которые хоть отдаленно похожи на тебя. Ваше посольство блокировано и, как я понял, пробраться в него невозможно.
Анна обреченно кивнула, но тут же, о чем-то вспомнив, спросила:
– А в церкви ты был?
Владимир Константинович ответил не сразу. Вначале он все-таки достал из свертка плитку шоколада и протянул Анне:
– Был и обо всем договорился.
– Когда? – встревоженно спросила она.
– Сегодня, ночью.
Анна взяла в свои ладони руку Казарина и прижалась к ней лбом:
– Господи, я приношу тебе одни несчастья.
Он бережно провел по ее волосам и отвернулся.
Не дозвонившись в очередной раз до отца, Алексей Казарин вышел из телефонной будки на углу Пушечной и Неглинки и быстро пошел вверх в сторону Рождественки. А через пять минут он уже пересекал двор дома в Варсонофьевском переулке. Войдя в подъезд, он одним махом одолел несколько пролетов и ткнул пальцем в звонок, под которым значилось: «Климовы». За дверью послышались неторопливые шаги. Затем она приоткрылась на цепочку, и женский ГОЛОС СПрОСИЛ:
– Вам кого?
– Здравствуйте, моя фамилия Казарин. Я из милиции, – как можно беззаботней, чтобы не спугнуть хозяйку, произнес Алексей и достал из-за пазухи Карамзина. – Это ваша книга?
Дверь открылась и на пороге появилась та же женщина, с которой несколько дней назад разговаривали Герман Степанович и Анна. Она внимательно оглядела книгу и неуверенно ответила:
– Наша…
Алексей не дал ей опомниться:
– Кому вы ее отдали и при каких обстоятельствах? Климова испуганно всплеснула руками.
– Я так и знала, что тут что-то нечисто.
Алексей, воспользовавшись замешательством вдовы, протиснулся в прихожую.
– С этого места поподробнее.
Климова неожиданно повеселела и, как ни в чем не бывало, предложила:
– А хотите чаю? Я тут по случаю на Палашевском такой чай купила!
Казарин сурово посмотрел на женщину.
– Чай, конечно, хорошо. Только сначала про книгу расскажите.
Лицо вдовы стало серым, губы задрожали, и она приготовилась разрыдаться.
– А что рассказывать-то? Что? Я ей сказала, что первого тома нет, так вышло, что я его продала раньше. А она давай меня расспрашивать: кому, когда, где.
– Погодите, – перебил ее Казарин. – Не так быстро. Женщина захлопала ресницами, да так, что Алексей чуть не рассмеялся.
– Для начала – кто это «она», и почему «она» пришла именно к вам?
Климова перестала моргать и недоверчиво посмотрела на милиционера.
– А вы будто не знаете?
Казарин не стал разубеждать ее и многозначительно промолчал.
– Ладно, чего уж там, – пробормотала она. – От вас ведь ничего не скроешь.
Хозяйка разожгла примус и насыпала в заварной чайник горсть черных листочков.
– Мы с мужем получили эту квартиру еще в начале 20-х, – колдуя с заваркой, рассказывала она. – Со всем, что здесь было, в том числе и с библиотекой. А вскорости Николай Христофорыч, муж мой покойный, так к чтению пристрастился, что я только диву давалась.
Чай заварился, и нос Казарина уловил давно забытый аромат.
– А потом началась война, и мужа не стало. – Климова разрыдалась. – Еды нет, керосина нет, денег нет. Вот и распродаю книги помаленьку.
Казарин отхлебнул глоток чая и зажмурился от удовольствия. Краем глаза хозяйка заметила, что молодого милиционера не заинтересовали источники ее нетрудового дохода. Стало быть, дело было куда серьезнее.
– Так вот, неделю назад, или около того, заявляется покупательница, – продолжила свой рассказ вдова. – Сели, как сейчас помню, вот тут, на кухне. Хочу, говорит, Карамзина у вас приобрести и деньги протягивает – три тыщи. А тут звонок в дверь. Пришел наш управдом с человеком, который карточки проверяет. Слово за слово, гляжу – он на книжки поглядывает и тоже меня спрашивает, не желаю ли я продать чего-нибудь. Я и глазом моршуть не успела, а он раз – и ту же самую книжку; что я дамочке отложила, схватил и деньги предлагает.
Эта информация заставила Алексея поставить чашку с чаем на стол.
– Вы можете его описать? – попросил он хозяйку.
– Ну, не знаю, – задумалась та над ответом. – Пожилой… сутулый… нос с горбинкой… и еще все щурился так, неприятно…
Кого-то эти приметы напоминади. Но вот кого? Казарин попытался припомнить всех, кто подходил под это описание, но у него ничего не получилось.
– А что было дальше?
Вдова долила кипятку в стаканы и с тревогой сказала:
– Дальше было самое интересное. Когда я ему книжку-то не отдала… я ее отдала дамочке… он вдруг заторопился! И как только она вышла от меня – он шасть к двери и на лестницу. Даже не простился.
Комендантша тетя Катя ходила по подъезду и звала котенка:
– Мурзик! Мурзик!! Кис-кис-кис… Вот чертенок, куда ж ты запропастился?
Она поднялась еще на один этаж:
– Му-рзик!!! Кис-кис-кис… Где ты, паршивец?! Мурзик сидел возле квартиры Чугуновых, принюхиваясь к запаху, тянувшемуся из-под двери.
– Ах вот ты где! – всплеснула она руками. Комендантша наклонилась, чтобы поднять котенка, но в этот момент услышала чьи-то приглушенные голоса. Тетя Катя приложила ухо к замочной скважине – голоса стали отчетливей. Наконец, она решилась и нажала звонок. А когда ответа не последовало, постучала по деревянному косяку и громко спросила:
– Вера! Это ты?
Опять никто не ответил. Она еще раз постучала и прислушалась. За дверью стояла гробовая тишина.
– Померещилось, что ли? – спросила она, обращаясь к котенку, но тот только зажмурился и начал царапать дверную обивку. Тогда Тетя Катя сняла с пояса связку ключей и, найдя нужный, отперла замок. Дверь скрипнула и отворилась. В прихожей никого не было.
– Вер, ты дома? – на всякий случай спросила она.
Ответа не последовало. Комендантша прошла на кухню. На плите стояла кастрюлька, а под ней горел огонь. Взяв тряпку, чтобы не обжечься, тетя Катя сняла крышку. На дне кипятились иглы от шприца. Она не сразу почувствовала за своей спиной движение, а когда обернулась, затараторила:
– А вы… вы кто? Как сюда попали?
Но ответа тетя Катя так и не получила. Рука Владимира Казарина слегка ударила ее в шею в районе сонной артерии, и комендантша, закатив глаза, грузно осела на пол…
– Дт не волнуйся ты, через двадцать минут она придет в себя, – произнес Владимир Константинович, увидев испуганные глаза Анны и пощупав пульс комендантши.
Затем он вынул из кастрюли иглу, надел на шприц и протянул его любимой.
– Коли прямо под лопатку.
Анна дрожащей рукой сделала укол и тревожно посмотрела на Казарина.
– Тебе надо к врачу.
Владимир Константинович надел рубашку и устало ответил:
– Негоже офицеру, да еще бывшему медику, из-за всякой ерунды бегать по больницам. – Затем он накинул плащ и шагнул к двери. – Надо уходить, Аннушка…
Все тем же черным ходом они спустились вниз и неспешным шагом под ручку направились в сторону «Ударника». Со стороны Владимир и Анна напоминали обычную парочку, вышедшую на прогулку. Некоторое время она молчала, но, наконец, не выдержала и робко спросила:
– Володь, а она точно не умрет?
– Комендантша? Не переживай. Через час будет скакать как коза, – успокоил ее Владимир Константинович. – Разве я похож на убийцу симпатичных пожилых дам?
Анна ничего не ответила, только улыбнулась и крепче прижалась к его руке. Так они и дошли до самого «Ударника». Было еще светло.
– Черт, как же не во время ее принесло, – вздохнул Казарин. – Еще часа два где-то придется слоняться…
Договорить он не успел – на мостике через Отводной канал показался патруль. Долго не раздумывая, Анна подтолкнула Казарина к кассам кинотеатра, и они скрылись за стеклянной дверью. Подойдя к окошечку, она сунула деньги и попросила:
– Два билета, – и тут же добавила: – На последний ряд.
Кассирша усмехнулась:
– Именно на последний?
Анна покраснела и вновь улыбнулась. Кассирша протянула два билета и, проводив их взглядом, вздохнула:
– Счастливая…
Когда они пробрались в зал и заняли свои места, на экране уже начался фильм «Жди меня».
Команда перешла мостик и остановилась перед воротами монастыря. Варфоломеев дернул чугунное кольцо, однако калитка оказалась на запоре. Он сделал знак Афанасию, и тот забарабанил в дверь кулаком.
Через несколько минут за воротами послышались шаги и чей-то голос спросил:
– Что вам угодно?
Герман Степанович оглядел товарищей и по-военному КрИКНуЛ:
– Открывайте! Проверка режима.
Калитка открылась, и в проеме ворот показался пожилой монах в черной рясе. Варфоломеев тут же отстранил его дулом автомата, и все трое просочились внутрь. Во дворе Варфоломеев огляделся:
– Сколько людей находится в монастыре?
– Да как сказать? – задумался старик. – Мало нас… четыре человека…
При этих словах рука Афанасия скользнула вниз по ремню автомата. Монах, почуяв неладное, заволновался:
– А позвольте бумагу посмотреть?
– Бумагу? – заулыбался Афанасий. – Сейчас…
Но не успел он договорить, как его напарник выхватил штык-нож и вонзил его по самую рукоятку в живот священнослужителю. Тот вскрикнул, но диверсант зажал ему рот и еле слышно прошептал:
– Тихо, тихо, тихо…
Дверь в келью, в которой сидели над книгами еще два монаха, была открыта. Когда в проеме неожиданно показалась мощная фигура, они даже не успели испугаться. Прозвучало несколько выстрелов, и кровь брызнула на пожелтевшие страницы. Далее люди Варфоломеева бросились в часовню. Настоятеля они застали за молитвой.
Афанасий выстрелил ему в затылок и устало выдохнул:
– Порядок.
Затем он подошел к убитому и снял с его шеи серебряный крест.
– Не шакаль, – раздалось за его спиной. Афанасий обернулся. Перед ним стоял Герман Степанович. В руке он держал «вальтер».
– Делом займись, упырь.
Внутри гостиницы «Метрополь» Алексей Казарин оказался первый раз в жизни. Войдя в вестибюль, он направился к стойке администратора и, показав удостоверение, представился:
– Казарин, комендатура Кремля. Вас должны были предупредить о моем визите.
– А как же! – гостеприимно заулыбался администратор.
– Вот и прекрасно, проводите меня к гражданину… – Алексей замялся, понимая, что подобрал не то слово, но тут же поправился: – К господину Уилсби. Джеральду Уилсби.
Администратор перестал улыбаться и грустно закивал головой.
– Очень, очень жаль, товарищ Казарин. Но господин Уилсби полчаса назад уехал.
– Как «уехал»? – удивился Алексей.
– Да вот так. Как только узнал, что вы приедете, тут же собрался и выбыл.
– А вещи?
Администратор устало сморщился.
– Свои вещи забрал, а вот супруги – сказал, что после заберет. Говорю же: уж очень он торопился.
Казарин чертыхнулся и строго скомандовал:
– Пойдемте – покажете!
Администратор замялся и его глаза испуганно забегали:
– Вообще-то это не разрешается…
Однако, немного подумав, он окинул взглядом высокую фигуру незваного кремлевского гостя и деловито произнес:
– Хотя, с другой стороны, жилец-то выписался. Стало быть, номер свободен. Прошу…
Они поднялись на третий этаж и подошли к одному из номеров.
Повозившись немного с ключом, администратор отпер дверь. Перед тем как войти в номер, Казарин осторожно придержал гостиничного служителя за локоть и вежливо сказал:
– Дальше я сам.
Захлопнув дверь перед носом удивленного администратора, он начал тщательно изучать номер. Сначала перебрал все вещи на столе и пролистал календарь на пружинках. Затем заглянул в шкаф, но и там ничего подозрительного не обнаружил. Наконец, его внимание привлек томик Карамзина, лежащий почему-то на полочке у входной двери. Он поднял книгу и внимательно ее осмотрел. Книга как книга, Алексей положил ее на место и вновь направился к двери, но что-то его остановило. Он вернулся, еще раз взял его в руки, полистал. Ничего необычного, разве что экслибрис некоего Н.Х. Климова. Казарин вновь осмотрел оттиск, подошел к телефону и, не закрывая книгу, набрал номер.
– Здорово, капитан, это Казарин, – непринужденно крикнул он в трубку, когда соединение состоялось. – «Ка-кой-какой», тот самый, с которым ты по Ордынке прогуливался. Я чего тебе звоню. Запроси-ка по вашей линии некоего Климова Н.Х. Дополнительно? Экслибрис у него на ветвистое дерево похож. Что такое экслибрис? Не знаешь? Ну это… Короче, приеду – расскажу.
Владимир Константинович прошел под Большим Каменным мостом и остановился у стенда с газетой. Это была лишняя возможность проверить – есть ли за ним слежка. События последней ночи не выходили из головы. Он никак не мог понять, кто были те люди, что напали на Анну первыми. Лубянских ребят он заметил еще накануне, и именно поэтому почти сутки старался не выпускать Анну из виду. В тот роковой день он сразу вычислил людей в штатском, ведущих ее от дверей «Метрополя». Когда к ним присоединился автомобиль, Владимир Константинович решил, что это две группы одного ведомства. Но потом случился странный ночной бой, причем нападавшие вели себя отнюдь не как простые грабители.
Набережная напротив дома правительства была пуста и безлюдна. Казарин быстро прошел спуск к реке и повернул в одну из арок…
Анна бросилась к нему на шею, поцеловала и тут же забросала вопросами:
– Мог бы и разбудить, когда уходил. Как рука?
– Нормально.
– Где ты так долго был? Я вся извелась… Что-нибудь выяснил?
Казарин вынул из-за пазухи сверток с продуктами.
– И да, и нет, – устало произнес он, выкладывая содержимое на стол.
– Поешь.
Но Анна даже не взглянула на еду. А когда Владимир опустился в кресло, села перед ним на корточки и заглянула в глаза.
– Ну? Не томи.
– Ситуация непростая, – вздохнул Казарин. – На улицах очень много патрулей. Останавливают всех женщин, которые хоть отдаленно похожи на тебя. Ваше посольство блокировано и, как я понял, пробраться в него невозможно.
Анна обреченно кивнула, но тут же, о чем-то вспомнив, спросила:
– А в церкви ты был?
Владимир Константинович ответил не сразу. Вначале он все-таки достал из свертка плитку шоколада и протянул Анне:
– Был и обо всем договорился.
– Когда? – встревоженно спросила она.
– Сегодня, ночью.
Анна взяла в свои ладони руку Казарина и прижалась к ней лбом:
– Господи, я приношу тебе одни несчастья.
Он бережно провел по ее волосам и отвернулся.
Не дозвонившись в очередной раз до отца, Алексей Казарин вышел из телефонной будки на углу Пушечной и Неглинки и быстро пошел вверх в сторону Рождественки. А через пять минут он уже пересекал двор дома в Варсонофьевском переулке. Войдя в подъезд, он одним махом одолел несколько пролетов и ткнул пальцем в звонок, под которым значилось: «Климовы». За дверью послышались неторопливые шаги. Затем она приоткрылась на цепочку, и женский ГОЛОС СПрОСИЛ:
– Вам кого?
– Здравствуйте, моя фамилия Казарин. Я из милиции, – как можно беззаботней, чтобы не спугнуть хозяйку, произнес Алексей и достал из-за пазухи Карамзина. – Это ваша книга?
Дверь открылась и на пороге появилась та же женщина, с которой несколько дней назад разговаривали Герман Степанович и Анна. Она внимательно оглядела книгу и неуверенно ответила:
– Наша…
Алексей не дал ей опомниться:
– Кому вы ее отдали и при каких обстоятельствах? Климова испуганно всплеснула руками.
– Я так и знала, что тут что-то нечисто.
Алексей, воспользовавшись замешательством вдовы, протиснулся в прихожую.
– С этого места поподробнее.
Климова неожиданно повеселела и, как ни в чем не бывало, предложила:
– А хотите чаю? Я тут по случаю на Палашевском такой чай купила!
Казарин сурово посмотрел на женщину.
– Чай, конечно, хорошо. Только сначала про книгу расскажите.
Лицо вдовы стало серым, губы задрожали, и она приготовилась разрыдаться.
– А что рассказывать-то? Что? Я ей сказала, что первого тома нет, так вышло, что я его продала раньше. А она давай меня расспрашивать: кому, когда, где.
– Погодите, – перебил ее Казарин. – Не так быстро. Женщина захлопала ресницами, да так, что Алексей чуть не рассмеялся.
– Для начала – кто это «она», и почему «она» пришла именно к вам?
Климова перестала моргать и недоверчиво посмотрела на милиционера.
– А вы будто не знаете?
Казарин не стал разубеждать ее и многозначительно промолчал.
– Ладно, чего уж там, – пробормотала она. – От вас ведь ничего не скроешь.
Хозяйка разожгла примус и насыпала в заварной чайник горсть черных листочков.
– Мы с мужем получили эту квартиру еще в начале 20-х, – колдуя с заваркой, рассказывала она. – Со всем, что здесь было, в том числе и с библиотекой. А вскорости Николай Христофорыч, муж мой покойный, так к чтению пристрастился, что я только диву давалась.
Чай заварился, и нос Казарина уловил давно забытый аромат.
– А потом началась война, и мужа не стало. – Климова разрыдалась. – Еды нет, керосина нет, денег нет. Вот и распродаю книги помаленьку.
Казарин отхлебнул глоток чая и зажмурился от удовольствия. Краем глаза хозяйка заметила, что молодого милиционера не заинтересовали источники ее нетрудового дохода. Стало быть, дело было куда серьезнее.
– Так вот, неделю назад, или около того, заявляется покупательница, – продолжила свой рассказ вдова. – Сели, как сейчас помню, вот тут, на кухне. Хочу, говорит, Карамзина у вас приобрести и деньги протягивает – три тыщи. А тут звонок в дверь. Пришел наш управдом с человеком, который карточки проверяет. Слово за слово, гляжу – он на книжки поглядывает и тоже меня спрашивает, не желаю ли я продать чего-нибудь. Я и глазом моршуть не успела, а он раз – и ту же самую книжку; что я дамочке отложила, схватил и деньги предлагает.
Эта информация заставила Алексея поставить чашку с чаем на стол.
– Вы можете его описать? – попросил он хозяйку.
– Ну, не знаю, – задумалась та над ответом. – Пожилой… сутулый… нос с горбинкой… и еще все щурился так, неприятно…
Кого-то эти приметы напоминади. Но вот кого? Казарин попытался припомнить всех, кто подходил под это описание, но у него ничего не получилось.
– А что было дальше?
Вдова долила кипятку в стаканы и с тревогой сказала:
– Дальше было самое интересное. Когда я ему книжку-то не отдала… я ее отдала дамочке… он вдруг заторопился! И как только она вышла от меня – он шасть к двери и на лестницу. Даже не простился.
Комендантша тетя Катя ходила по подъезду и звала котенка:
– Мурзик! Мурзик!! Кис-кис-кис… Вот чертенок, куда ж ты запропастился?
Она поднялась еще на один этаж:
– Му-рзик!!! Кис-кис-кис… Где ты, паршивец?! Мурзик сидел возле квартиры Чугуновых, принюхиваясь к запаху, тянувшемуся из-под двери.
– Ах вот ты где! – всплеснула она руками. Комендантша наклонилась, чтобы поднять котенка, но в этот момент услышала чьи-то приглушенные голоса. Тетя Катя приложила ухо к замочной скважине – голоса стали отчетливей. Наконец, она решилась и нажала звонок. А когда ответа не последовало, постучала по деревянному косяку и громко спросила:
– Вера! Это ты?
Опять никто не ответил. Она еще раз постучала и прислушалась. За дверью стояла гробовая тишина.
– Померещилось, что ли? – спросила она, обращаясь к котенку, но тот только зажмурился и начал царапать дверную обивку. Тогда Тетя Катя сняла с пояса связку ключей и, найдя нужный, отперла замок. Дверь скрипнула и отворилась. В прихожей никого не было.
– Вер, ты дома? – на всякий случай спросила она.
Ответа не последовало. Комендантша прошла на кухню. На плите стояла кастрюлька, а под ней горел огонь. Взяв тряпку, чтобы не обжечься, тетя Катя сняла крышку. На дне кипятились иглы от шприца. Она не сразу почувствовала за своей спиной движение, а когда обернулась, затараторила:
– А вы… вы кто? Как сюда попали?
Но ответа тетя Катя так и не получила. Рука Владимира Казарина слегка ударила ее в шею в районе сонной артерии, и комендантша, закатив глаза, грузно осела на пол…
– Дт не волнуйся ты, через двадцать минут она придет в себя, – произнес Владимир Константинович, увидев испуганные глаза Анны и пощупав пульс комендантши.
Затем он вынул из кастрюли иглу, надел на шприц и протянул его любимой.
– Коли прямо под лопатку.
Анна дрожащей рукой сделала укол и тревожно посмотрела на Казарина.
– Тебе надо к врачу.
Владимир Константинович надел рубашку и устало ответил:
– Негоже офицеру, да еще бывшему медику, из-за всякой ерунды бегать по больницам. – Затем он накинул плащ и шагнул к двери. – Надо уходить, Аннушка…
Все тем же черным ходом они спустились вниз и неспешным шагом под ручку направились в сторону «Ударника». Со стороны Владимир и Анна напоминали обычную парочку, вышедшую на прогулку. Некоторое время она молчала, но, наконец, не выдержала и робко спросила:
– Володь, а она точно не умрет?
– Комендантша? Не переживай. Через час будет скакать как коза, – успокоил ее Владимир Константинович. – Разве я похож на убийцу симпатичных пожилых дам?
Анна ничего не ответила, только улыбнулась и крепче прижалась к его руке. Так они и дошли до самого «Ударника». Было еще светло.
– Черт, как же не во время ее принесло, – вздохнул Казарин. – Еще часа два где-то придется слоняться…
Договорить он не успел – на мостике через Отводной канал показался патруль. Долго не раздумывая, Анна подтолкнула Казарина к кассам кинотеатра, и они скрылись за стеклянной дверью. Подойдя к окошечку, она сунула деньги и попросила:
– Два билета, – и тут же добавила: – На последний ряд.
Кассирша усмехнулась:
– Именно на последний?
Анна покраснела и вновь улыбнулась. Кассирша протянула два билета и, проводив их взглядом, вздохнула:
– Счастливая…
Когда они пробрались в зал и заняли свои места, на экране уже начался фильм «Жди меня».
Глава 27
От Климовой Алексей сразу направился домой. Он шел по улице и тщательно обдумывал все, что узнал в это утро. Неожиданно в самом начале улицы Герцена он увидел сатуратор. Вот уже три года, как в Москве не торговали «шипучкой», поэтому один только вид давно забытого прибора, которым газировали воду, обрадовал Казарина как мальчишку. Сам себе удивляясь, Алексей подошел и, как зачарованный, уставился на сатуратор. Постеленная на тележке клеенка, две стеклянные колбы для сиропа, круглая мойка с дырочками и ручкой сбоку, баллон с газом – все было до боли знакомо и так непривычно в военной Москве. Рядом топтались несколько чумазых мальчишек Черрмвый продавец лукаво подмигнул Алексею, поставил на мойку стакан донышком вверх, повернул ручку, обдав стеклянное нутро стакана фонтанчиком воды, и весело спросил:
– Ну что, служивый, на двадцать или на сорок?
На прилавке лежало два черпака. Один был поменьше – на двадцать граммов, другой побольше – на сорок.
– Давайте на всех, – непонятно чему улыбнувшись, ответил Алексей.
– Ура! – закричали ребята и, толкая друг друга, кинулись к продавцу.
А тот лихо зачерпнул большим половником сироп, сцедил его в помытый стакан и залил сверху шипящей газированной водой. Казарин осторожно взял вспотевший стакан и с удовольствием начал пить.
Зайдя в квартиру и поцеловав жену, он, не раздеваясь, сел за письменный стол и стал внимательно изучать томик Карамзина. Прощупав обложку и корешок, но ничего не обнаружив, Алексей начал листать страницу за страницей, стараясь хоть таким образом найти ответ на вопрос, почему этой книгой интересуется одновременно столько людей и куда делась англичанка. Потратив на это час, он уже был готов сдаться, но тут его внимание привлекла одна странная деталь. У книги отсутствовала последняя страница. Сначала Алексей этого не замечал: его терпение заканчивалось на оглавлении. Но потом увидел тоненькую полоску с остатками какого-то тисненого рисунка. Было совершенно очевидно, что когда-то в книге имелась еще одна страница, которую кто-то аккуратно отрезал лезвием или тонким скальпелем.
– Как прошел день? – раздалось над самым Лешки-ным ухом.
Таня села напротив и оперлась подбородком на руки.
– М-м-м… – промычал в ответ Алексей и принялся что-то искать на столе. Затем он посмотрел на жену, как будто видел ее первый раз, и неожиданно спросил: – Где у нас карандаши?
Таня тяжело вздохнула, вынула из чернильного набора, стоявшего у Алексея под самым носом, простой карандаш и протянула его мужу. Ни слова не говоря, Казарин выудил из ящика старое лезвие, накрошил грифель и аккуратно раскидал порошок по внутренней стороне обложки.
Тане надоело следить за Лешкиными художествами.
– Ужинать будешь?
– Угу… – пробормотал Казарин, рассматривая черные разводы, оставленные грифелем на белой бумаге.
– Я соскучилась, – недовольно заметила Татьяна. Алексей слушал жену вполуха. Чем больше он сыпал порошок, тем отчетливее вырисовывались контуры, оставленные оттиском с вырванной страницы.
– Вот это да!!! – наконец воскликнул он.
И было от чего удивляться: контуры обрели законченный вид некой карты.
– Что ты сказала? – придя в себя, переспросил жену Алексей.
– Ничего! – обиженно буркнула та и встала из-за стола. До Алексея дошло, что он своим невниманием обидел жену.
– Танюх, не обижайся! Тут эта чертова работа – голова кругом… – попытался он сгладить ситуацию.
Таня мрачно кивнула:
– Ну да, я понимаю…
Лешка достал чистый лист, аккуратно перерисовал один к одному полученный чертеж и, сложив его вчетверо, положил в карман гимнастерки. Затем он подошел к жене и обнял ее за плечи.
– Да ладно тебе…
Но Таня вырвалась из его объятий.
– Тебе ладно, а мне – не ладно. Опять началось. Жду тебя, а ты приходишь и только «угу» да «угу»!
– Тань, – снова попытался обнять жену Алексей.
– Что «Тань»? Ты даже не вспомнил, какой сегодня день.
– А какой? – недоуменно переспросил он и посмотрел на отрывной календарь. – Четверг.
Танька грустно рассмеялась:
– «Четверг»! Что было год назад в этот день? Алексей ударил себя по лбу:
– Ой, мама… Тьфу, дурак! Забыл…
Он подхватил жену на руки и закружил по комнате.
– Ресторан… Цветы… Шампанское… Мендельсон…
– То-то! Мог бы хоть цветок подарить.
Алексей опустил жену и восторженно закричал с грузинским акцентом:
– Зачэм цвэток! Букэт и в рэсторан… Ты хочешь пойти в ресторан?
Татьяна не выдержала и расхохоталась.
– Спрашиваешь!
– Значит, решено?: Прикрыв глаза от удовольствия, Татьяна кивнула. И тут в прихожей зазвонил телефон. Алексей поднял указательный палец.
– Продолжим через минуту.
В телефонной трубке зазвучал Верин голос:
– Казарин, это ты? Привет. Это я, Вера…
Чугунова на другом конце провода говорила сбивчиво и отрывисто:
– Леша, ты мне очень нужен.
– Вера, – укоризненно пробормотал Алексей и покосился в сторону гостиной, в которой ждала его Таня.
В Вериной квартире наряд милиции уже допрашивал пришедшую в себя комендантшу, поэтому Верка зажала трубку рукой и зашептала:
– Леша, умоляю, не разъединяйся! Тут такое случилось…
– Ну что, служивый, на двадцать или на сорок?
На прилавке лежало два черпака. Один был поменьше – на двадцать граммов, другой побольше – на сорок.
– Давайте на всех, – непонятно чему улыбнувшись, ответил Алексей.
– Ура! – закричали ребята и, толкая друг друга, кинулись к продавцу.
А тот лихо зачерпнул большим половником сироп, сцедил его в помытый стакан и залил сверху шипящей газированной водой. Казарин осторожно взял вспотевший стакан и с удовольствием начал пить.
Зайдя в квартиру и поцеловав жену, он, не раздеваясь, сел за письменный стол и стал внимательно изучать томик Карамзина. Прощупав обложку и корешок, но ничего не обнаружив, Алексей начал листать страницу за страницей, стараясь хоть таким образом найти ответ на вопрос, почему этой книгой интересуется одновременно столько людей и куда делась англичанка. Потратив на это час, он уже был готов сдаться, но тут его внимание привлекла одна странная деталь. У книги отсутствовала последняя страница. Сначала Алексей этого не замечал: его терпение заканчивалось на оглавлении. Но потом увидел тоненькую полоску с остатками какого-то тисненого рисунка. Было совершенно очевидно, что когда-то в книге имелась еще одна страница, которую кто-то аккуратно отрезал лезвием или тонким скальпелем.
– Как прошел день? – раздалось над самым Лешки-ным ухом.
Таня села напротив и оперлась подбородком на руки.
– М-м-м… – промычал в ответ Алексей и принялся что-то искать на столе. Затем он посмотрел на жену, как будто видел ее первый раз, и неожиданно спросил: – Где у нас карандаши?
Таня тяжело вздохнула, вынула из чернильного набора, стоявшего у Алексея под самым носом, простой карандаш и протянула его мужу. Ни слова не говоря, Казарин выудил из ящика старое лезвие, накрошил грифель и аккуратно раскидал порошок по внутренней стороне обложки.
Тане надоело следить за Лешкиными художествами.
– Ужинать будешь?
– Угу… – пробормотал Казарин, рассматривая черные разводы, оставленные грифелем на белой бумаге.
– Я соскучилась, – недовольно заметила Татьяна. Алексей слушал жену вполуха. Чем больше он сыпал порошок, тем отчетливее вырисовывались контуры, оставленные оттиском с вырванной страницы.
– Вот это да!!! – наконец воскликнул он.
И было от чего удивляться: контуры обрели законченный вид некой карты.
– Что ты сказала? – придя в себя, переспросил жену Алексей.
– Ничего! – обиженно буркнула та и встала из-за стола. До Алексея дошло, что он своим невниманием обидел жену.
– Танюх, не обижайся! Тут эта чертова работа – голова кругом… – попытался он сгладить ситуацию.
Таня мрачно кивнула:
– Ну да, я понимаю…
Лешка достал чистый лист, аккуратно перерисовал один к одному полученный чертеж и, сложив его вчетверо, положил в карман гимнастерки. Затем он подошел к жене и обнял ее за плечи.
– Да ладно тебе…
Но Таня вырвалась из его объятий.
– Тебе ладно, а мне – не ладно. Опять началось. Жду тебя, а ты приходишь и только «угу» да «угу»!
– Тань, – снова попытался обнять жену Алексей.
– Что «Тань»? Ты даже не вспомнил, какой сегодня день.
– А какой? – недоуменно переспросил он и посмотрел на отрывной календарь. – Четверг.
Танька грустно рассмеялась:
– «Четверг»! Что было год назад в этот день? Алексей ударил себя по лбу:
– Ой, мама… Тьфу, дурак! Забыл…
Он подхватил жену на руки и закружил по комнате.
– Ресторан… Цветы… Шампанское… Мендельсон…
– То-то! Мог бы хоть цветок подарить.
Алексей опустил жену и восторженно закричал с грузинским акцентом:
– Зачэм цвэток! Букэт и в рэсторан… Ты хочешь пойти в ресторан?
Татьяна не выдержала и расхохоталась.
– Спрашиваешь!
– Значит, решено?: Прикрыв глаза от удовольствия, Татьяна кивнула. И тут в прихожей зазвонил телефон. Алексей поднял указательный палец.
– Продолжим через минуту.
В телефонной трубке зазвучал Верин голос:
– Казарин, это ты? Привет. Это я, Вера…
Чугунова на другом конце провода говорила сбивчиво и отрывисто:
– Леша, ты мне очень нужен.
– Вера, – укоризненно пробормотал Алексей и покосился в сторону гостиной, в которой ждала его Таня.
В Вериной квартире наряд милиции уже допрашивал пришедшую в себя комендантшу, поэтому Верка зажала трубку рукой и зашептала:
– Леша, умоляю, не разъединяйся! Тут такое случилось…