Платов Сергей. Собака снова человек!

   – Здравствуй, дочка, – буркнул смутившийся папаша.
   Как и следовало ожидать, рыжая пришла не одна. Из-за ее спины, нагло пробив себе дорогу могучим торсом, в камеру ворвался Шарик. А следом за ним в дверной проем втиснулась Золотуха. Две лохматые зверюги тут же заполнили собой всё свободное пространство в камере. Причем шустрый Шарик под шумок очистил наш импровизированный стол от горы костей, оставшихся после ужина. Золотуха была не такой нахальной и только выразила свою радость с помощью большого розового языка. Получив положенную порцию ласки, оба лучших представителя друзей человека бесцеремонно улеглись на моем тюфяке и забарабанили хвостами по полу.
   – Золотуху-то зачем с собой взяли? – удивился я.
   – Попробуй ее не взять, – отмахнулась мелкая. – Хорошо еще, щенки за ней не увязались.
   – Ладно, это всё ерунда, одной собакой больше, одной меньше, какая разница? Ты скажи лучше, как тебе удалось до нас добраться.
   Рыжая (а она уже практически вернула свой натуральный цвет) лукаво прищурилась и с долей ехидства в голосе спросила:
   – Вы что, действительно считали, что я вас тут брошу?
   Ответ наш с Антипом был дружный и однозначный:
   – Нет!
   – То-то же! – сжалилась боярышня. – После того как Даромир тоже пропал, я сразу поняла, чьих рук это дело. Ну и пришла поутру поговорить с этой кошкой облезлой по душам.
   Селистена запнулась и как-то уж очень выразительно стала рассматривать свои ногти. Как моя ненаглядная может использовать это данное от природы оружие, я знал не понаслышке.
   – Ты ее… – Я просто потерял дар речи.
   – А че она?! – взвилась мелкая. – И, между прочим, она первая начала! А я девушка хрупкая, легкоранимая и не намерена спокойно слушать, как она говорит гадости про моего отца и мужа!
   – Ты ее – как Демьяна?
   – Нет, – нахмурилась Селистена, – так не получилось, стража оттащила. – И, по традиции шмыгнув остреньким носиком, конопатая прелесть кинулась жаловаться Антипу: – Папа, они меня из терема, словно нашкодившего котенка за шкирку, вышвырнули, грубияны! Ты ведь им всем покажешь, да?!
   Не знаю, как Антип, а я точно покажу. В моем длинном списке претензий к Сантане появился еще один пункт.
   – Конечно, доченька, конечно, – успокоил Селистену отец, нежно обняв ее и погладив по голове словно маленькую. Хотя что я говорю, она и есть маленькая, во всяком случае для папаши и меня.
   – Так как ты сюда попала-то, коли тебя даже из терема… попросили, в общем?
   И только Селистена попыталась открыть свой ротик, как собственной персоной явился ответ на мой вопрос.
   – Селистенка, противная, где ты есть? Я не нанимался за тобой эту корягу таскать, я всё-таки князь, а не носильщик, – раздался от двери знакомый фальцетик.
   – Феликлист?! – удивленно и практически одновременно спросили мы с Антипом.
   – Ну я, кто же, кроме меня, еще мог помочь Селистене попасть к вам? – проворчал он и протянул мне (о боги!!!) мой собственный посох. – Эта девчонка дала мне его подержать на одну секундочку пару часов назад, и мне пришлось таскать его по всему городу.
   Вы даже представить себе не можете, что я испытал, когда мой посох вновь оказался в моих руках. Словно я на какое-то время лишился руки и теперь вновь обрел ее. Всё, теперь не расстанусь с ним никогда, ни на гулянке, ни во время карательной экспедиции.
   Получив в руки свою гордость, я почувствовал, как в меня вновь вливается колдовская сила. Конечно, не та, что была раньше (из камеры-то я не вышел!), но всё-таки. Ее мне вполне хватило, чтобы разглядеть, что вся камера, словно плющом, оплетена линиями очень серьезного (а другое меня не тронуло бы!) заклятия. Думаю, такое и я мог бы сотворить, но только предварительно покопавшись в библиотеке «Кедрового скита». Похоже, противник и впрямь у меня нерядовой. Ну и что, тем слаще будет победа.
   – У-у-у, что вам пришлось пережить! – опять загундосил Феликлист, осматривая помещение. – Как только вернется батюшка, сразу поставлю вопрос о невыносимых условиях содержания узников.
   – Да уж, невыносимые, – усмехнулась Селистена, бросив взгляд на изрядно поредевший натюрморт на полу.
   – У тебя будут вопросы посущественнее для обсуждения с Бодуном, – заметил я, пропуская мимо ушей ехидство Селистены. – Слушай, как ты решился нам помочь-то? После нашего разговора я понял, что ты только мысленно с нами.
   – Вообще-то ты прав, – потупился Феликлист. – Я действительно не собирался влезать в эту историю, несмотря на то что глубоко презираю Сантану. Просто я в принципе против насилия. Но… – после этого многозначительного «но» княжич почему-то запнулся и осторожно поправил свою прическу. – Но твоя Селистена была очень убедительна, – наконец выдал он. – Она мне доходчиво, хотя и несколько грубовато обрисовала дальнейшую перспективу того, что станет с отцом, со мной и с городом, если одержит верх Сантана.
   Ах вот оно, значит, в чем дело! Представляю, как мое рыжее чудовище уговаривало князька и почему он так нервно поправляет шевелюру. Не иначе по ней прошлась своими ручонками моя ненаглядная. Хотя большая часть волос у него еще осталась, да и чисто внешне он не шибко пострадал, так что физическое воздействие на члена княжеской фамилии будем считать оправданным.
   – Вот я и решил помочь вам выбраться из темницы, – подвел итог Феликлист.
   – Причем абсолютно добровольно, – дополнила Селистена.
   – Да-да, – со вздохом согласился наследник престола. – Не скажу, что это решение далось мне просто, но ведь главное – результат.
   – А в результате у нас есть всего полчаса, – опять влезла рыжая, – так что не будем терять времени. Давайте-ка пока в двух словах, что с вами произошло. В городе несут какую-то чушь, что, мол, тебя, батюшка, задержали на месте преступления и скоро казнят. А Даромира пока казнить не будут, потому что он только стоял на шухере.
   – Что ж, и на том спасибо, – высказался я, с любовью поглаживая посох.
   – Да, и еще говорят, что ты нанес княгине личную обиду и она поклялась приготовить для тебя что-то особенное, – добавил Феликлист.
   Ну вот, я пошутил, а она обиделась. Между прочим, я ей даже несколько комплиментов сделал, только они то ли по скудости ума, то ли из-за отсутствия чувства юмора ею оценены не были.
   – И что это за обида? – поспешила уточнить Селистена.
   А вот впадать в подробности на этой скользкой теме мне бы не хотелось. Она у меня и без причины ревновать умудряется, а уж если дать хоть призрачный повод… Даже представлять не хочется, что она может со мной сделать.
   – Он узнал, что у нее есть странный шрам, а она почему-то расстроилась, – вдруг подал голос Антип.
   Ну е-мое, а еще премьер-боярин! Ну кто его просил влезать? Так я наврал бы что-нибудь, и дело с концом.
   – А на каком месте шрам? – уже нахмурившись, поинтересовалась мелкая.
   И какая, собственно, разница, на каком? Всё равно ведь правду не скажу, так как мне дорого свое здоровье и нервы будущей жены. И вообще, пора сменить скользкую тему.
   – Солнышко, я после тебе все расскажу, – попытался выкрутиться я.
   – Нет, сейчас, – тоном, не терпящим возражения, отрезала Селистена.
   Ну всё, попал словно кур во щи. Что бы ей такое соврать, чтобы на правду похоже было? Однако врать ничего не пришлось, на этот раз мне пришел на помощь Феликлист.
   – Ой, ну вы только посмотрите на нее! Ее жених совершает героический поступок, рискует жизнью, благодаря нечеловеческой хитрости и коварству Сантаны попадает в ловушку, томится в темнице, безмерно страдает, а она, вместо того чтобы его приголубить, пристает с глупыми подозрениями. Да что говорить, женщины все одинаковые! Ничего в настоящей любви не смыслят.
   Хм, а хорошо излагает! Не так, конечно, как я, но тоже неплохо. Вот если бы Феликлист еще на меня не смотрел так выразительно, то вообще цены бы ему не было.
   Селистена, пристыженная отпрыском князя, смутилась, покраснела и еле слышно проговорила:
   – Извини, сама не знаю, что на меня нашло.
   Уф… вроде пока пронесло. Ну и чудненько, Селистена у меня, конечно, буйная, но отходчивая.
   – Так вы мне расскажете, что с вами случилось? – кардинально сменила тему боярышня.
   – Охотно, – встрепенулся Антип и вкратце обрисовал сложившуюся ситуацию.
   Сделал он это достаточно подробно, исключив разве что некоторые пикантные моменты из своего повествования. Как только он закончил, последовал резонный вопрос Селистены:
   – Ну и что вы собираетесь делать?
   – Твой папа собирается на плаху, – не смог сдержаться я.
   – Ага, а твой жених собирается разгромить весь город и пасть смертью храбрых в неравном бою! – не остался в долгу Антип.
   – Вы это что, серьезно? – не поверила своим ушам Селистена. – Лично я против того, чтобы вы погибали.
   – А я против того, чтобы вы разнесли город! – вставил свое веское слово Феликлист. – Как наследник князя, я вам запрещаю!
   – Да ладно, ладно, – примирительно заметил я. – Не буду я в городе ничего взрывать. Мне и самому Кипеж-град жалко.
   – И расставаться с головой я пока еще не намерен, – заметил Антип.
   Далее, уже без ехидства и подколок, мы с Антипом по очереди рассказали, что надумали за это время.
   – Значит, насколько я поняла, – опять взяла бразды правления в свои руки Селистена, – ты, батюшка, хочешь остаться в темнице, чтобы по прибытии Бодуна попытаться встретиться с ним в этой камере и тем самым открыть ему глаза на происходящее в городе.
   – Да, – хмуро кивнул премьер-боярин.
   – А ты, Даромир, хочешь выбраться на свободу и уже там, восстановив свою колдовскую силу, попытаешься устранить Сантану физически.
   – Именно, – подтвердил я и плотоядно улыбнулся, живо представив, что я с ней сделаю.
   – И никто из вас друг друга не одобряет? – уточнила Селистена.
   В ответ мы оба решительно кивнули.
   – Так в чем, собственно, проблема? Даромир идет на волю и оттуда пытается свергнуть Сантану, а Антип сидит в темнице и спокойненько дожидается прибытия Бодуна. Кстати, когда он вернется?
   – Через месяц вроде, – сообщил странно задумчивый Феликлист.
   – Ну и отлично! Без князя они не решатся казнить премьер-боярина. А Даромир со своими способностями на воле многое сможет сделать. Ну как мой план? – закончила Селистена и победным взглядом пробежалась по всем нам.
   – Не очень, дорогуша, – со вздохом и на всякий случай отойдя подальше, высказался Феликлист.
   – Это почему это?! – оторопела Селистена и сделала шаг в сторону княжича.
   – А ты царапаться не будешь? – спросил уже наученный горьким опытом князек.
   – Не буду, говори, – после недолгого раздумья успокоила Селистена.
   – Если Даромир сбежит из темницы, то этим самым он подтвердит свою вину. Да и доказать невиновность Антипа будет значительно сложнее.
   Услышав такое, премьер-боярин бросил на меня победный взгляд. Однако Феликлист продолжил:
   – Но и оставаться Даромиру в темнице без колдовской силы было бы глупо. На воле он смог бы принести значительно больше пользы, даже не вступая в прямое противостояние с Сантаной.
   Теперь настала моя очередь победно смотреть на Антипа.
   – Так что делать-то? – первой не выдержала Селистена. – Бежать или оставаться?
   – Пусть Даромир бежит, но всё-таки останется, – радостно сморозил полную глупость Феликлист.
   – Сам-то ты понял, что сказал? – осторожно поинтересовалась боярышня.
   – Конечно, понял! – не сдавался князек. – Ему надо бежать, но так, чтобы все считали, что он всё еще здесь сидит.
   – Знаешь, я, пожалуй, возьму свое обещание не царапаться назад, – философски бросила Селистена и сделала шаг вперед.
   – Только без рук! – крикнул Феликлист и почему-то спрятался за моей спиной. Уже из своего укрытия он спросил у меня: – Как ты мог влюбиться в эту злюку?
   – Не знаю, – честно признался я.
   – И не сметь прятаться за Даромиром! – взвилась моя мелкая и попыталась выскрести Феликлиста из-за моей широкой спины.
   В связи с тем что князек категорически отказался покинуть свое убежище, а даже наоборот, вцепился в меня мертвой хваткой, в камере тотчас образовалась куча-мала. Кто-то умудрился наступить на мирно лежащего в уголке Шарика. Верный пес, несмотря на всю его любовь к роду человеческому, был решительно против такого отношения к себе, о чем тут же поведал окружающим мощным рыком.
   Все мы, словно по команде, замолчали и уставились на Шарика – тот даже смутился и прижал уши.
   – Как это ты сказал? – первая опомнилась Селистена. – Чтобы он бежал, а все думали, что он остался в темнице?
   – Да, – подтвердил Феликлист, с явной неохотой отцепляясь от меня.
   А почему это моя благоверная переводит свой лучистый взгляд с меня на Шарика и наоборот? Странно… И вдруг меня посетили смутные сомнения. А спустя мгновение и верный пес стал проявлять признаки беспокойства.
   – Дорогая, ты же не думаешь, что я…
   – А почему бы и нет? – пожала плечами мелкая. – Тебе не привыкать.
   На этот раз напомнила о себе Золотуха. Рыжая псина поднялась с пола, встала между мной и Шариком и предупредительно зарычала.
   – Вот видишь, ей тоже такой поворот не нравится.
   – Зато это тут же снимает массу проблем, – завелась солнечная и яростно принялась продвигать задуманное в жизнь. – Ну сам посуди: ты окажешься на воле, а Сантана будет считать, что продолжаешь сидеть здесь. Таким образом, твои руки будут развязаны, и ты покажешь этой облезлой кошке, кто действительно хозяин в Кипеж-граде. Сам же говорил, что теперь для колдовства тебе руки не нужны!
   – Но, солнышко, мне больше нравится быть человеком, – попытался сопротивляться я.
   – Не капризничай, Дарюша. Ты мне в человеческом обличье тоже больше нравишься, но если так надо для дела, готова потерпеть.
   – Р-р-р, – сказал свой веское слово Шарик.
   – Шаричек, родной, маленький мой, – пошла в атаку Селистена и принялась обхаживать своего лохматого друга. – Надо так, понимаешь? Ну побудешь немного человеком, отдохнешь тут, а мы быстренько разделаемся с нехорошей тетей и вернем тебе твою чудесную шкуру.
   – Ав! – высказала свое неудовольствие происходящим Золотуха.
   – Да ладно тебе, – отмахнулась от мокрого носа боярышня. – Ничего с твоим Шариком не сделается, да ему и не впервой.
   – Слушай, ты так говоришь, как будто я уже согласился, – возмутился я.
   – А разве нет? – удивилась Селистена. – Может, ты просто не в состоянии сделать так, чтобы вы поменялись местами? Так и скажи и не морочь мне голову!
   – Почему не в состоянии? Не так это и сложно. Всего одно заклинание – и я в его шкуре, а он соответственно в моей.
   – Ну и прекрасно, колдуй быстрее.
   – Что, так сразу?
   – А чего тянуть-то? Времени-то у нас практически не осталось!
   – Не осталось, – подтвердил Феликлист.
   Тут я крепко задумался. С одной стороны, Селистена, безусловно, права. Я окажусь в городе, причем со всем моим арсеналом колдовства, а так как Сантана будет уверена, что я нахожусь в темнице, то перспективы партизанских действий открываются весьма заманчивые. Представив, как я могу развернуться на свободе, я невольно злорадно улыбнулся.
   Хотя, с другой стороны, становиться опять собакой мне не хотелось. Уж больно мне нравится быть человеком. Ходить на двух ногах, есть сидя в кресле, целоваться с Селистеной… Да мало ли что еще можно делать.
   – Зато ты сможешь спать со мной в одной комнате, – так, между делом, невинным голосом мурлыкнула Селистена.
   – Дочка! – не выдержал доселе молчавший Антип.
   – А что тут такого, батюшка? – хлопая ресницами, спросила Селистена. – Это же для конспирации.
   Хм, может это действительно не такая плохая мысль. Стану собакой, выслежу Сантану, дождусь, пока она останется одна, изничтожу ее быстренько, и домой. Когда мы избавимся от Сантаны, заклятие исчезнет само собой, и я, естественно, буду полностью реабилитирован. Ну а дальше всё как обычно: восторженные горожане, искренняя благодарность Бодуна и прочее и прочее. А если учесть тот фактик, что я этим самым еще и спасу будущего тестя (а он тогда будет вынужден мне быть благодарным за это всю оставшуюся жизнь), то картина вырисовывается вполне сносная. Что ж, если так, то можно денек и в собачьей шкуре побегать. Тем более что действительно не привыкать.
   – Ладно, так уж и быть, – наконец решился я. – Собака снова человек!
   Ответом мне послужила вся гамма человеческих и собачьих эмоций. Больше всего мне, конечно, понравился радостный визг и поцелуй Селистены, а меньше всего предупредительный оскал Золотухи. И чего она так реагирует? Вона даже Шарик смирился со своей судьбой.
   Для удачного колдовства вся наша компания выбралась в коридор. Всего один шаг за пределы нашей камеры – и я ощутил, чего был лишен всё это время. Я буквально до краев наполнился колдовской силой. Ну держись, Сантана, Даромир-Шарик снова в строю!
   Заклинание было не очень простым, но и не шибко сложным. Во всяком случае, с моим нынешним уровнем никаких проблем возникнуть не должно. Я вспомнил формулу, мысленно проговорил ее, сделал нужный пасс рукой и протянул руку к Шарику. Для точного воплощения задуманного очень важен личный контакт с напарником.
   В тот момент, когда я дотронулся до пса, привычно шарахнуло, и нас окутало облако пара. Правда, в последний момент мне показалось, что кто-то оттолкнул от Шарика мою руку, но, наверное, это от напряжения.
   Так, посмотрим, что со мною стало. Лапы, когти, хвост, вроде всё в порядке. Разве только цвет… Почему-то мне казалось, что Шарик несколько темнее. Ну да ладно, окрас в нашем деле вещь не главная.
   Тут я решил взглянуть на того, с кем мы обменялись шкурами. Как-никак в мою оболочку Шарик попал впервые, мало ли как он среагирует? Стоп! А почему это Шарик собственной персоной стоит напротив меня и удивленно таращится? Так с кем же я поменялся телами? Вот он (ну в смысле я) стоит напротив и так же удивленно на меня смотрит.
   Жуткая по своей сути догадка посетила меня, и на этот раз мне поплохело по-настоящему. Так вот кто влез между мной и Шариком в самый ответственный момент. Золотуха! Это она отпихнула меня носом от своего ненаглядного. Так, значит, она теперь во мне, а я…
   Когда я понял, что произошло, мое сознание благополучно покинуло меня, и я затаился в глубоком обмороке.
   Очнулся я не сразу, очень уж мне не хотелось возвращаться к жесткой действительности. Но под грубым физическим воздействием Селистены на мою нежную сущность, иначе – в результате бесцеремонного тормошения я был вынужден прийти в себя, тем более что моя ненаглядная уже собиралась вылить на меня остатки медовухи, а такого вандализма я допустить никак не мог.
   Вынужденный крайними обстоятельствами, я открыл глаза, и первое, что я увидел в этот момент, оказался я. Тьфу, ну то есть не я, конечно, а только моя человеческая оболочка, в которую так нагло влезла коварная Золотуха. Ну, это вообще ни в какие ворота не лезет, это вам не проходной двор какой-то, а физическая сущность великого колдуна, грозы спиногрызов и прочее, прочее. Сейчас просто не время перечислять все свои титулы.
   И я со всей ответственностью заявляю, что не позволю кому попало занимать место, которое я по великой дружбе собирался доверить Шарику. Вот Шарик – совсем другое дело, он вообще мне близок по духу. Мы с ним в некотором роде коллеги, оба кобели. Хотя я, конечно, бывший, но от этого суть не меняется.
   – Ну что, очухался? – справилась о моем здоровье Селистена, держа в руках кувшин с остатками медовухи.
   – Люди добрые, да что же это делается?! – завопил я. – Средь бела дня, можно сказать, при всём честном народе непонятно кто вмешивается в тонкий процесс колдовства. Уйди, кому говорю!
   Последнюю фразу я сказал конечно же не невесте (а то немедленно получил бы по полной программе), а наглой черной морде Шарика, который ни с того ни с сего полез ко мне с ласками.
   – Вместо того чтобы лизаться, лучше бы за женой своей следил!
   Верный пес оторопел и удивленно уставился в мои честные глаза.
   – Чего уставился-то? Стой смирно, сейчас буду опять колдовать.
   Тут свое веское слово вставила мелкая:
   – Погоди, а что тебя, собственно, не устраивает?
   – Всё! – честно признался я.
   – А чуть подробнее?
   – Я… – почему-то замялся я, но, переведя дух, продолжил: – Я не могу быть в шкуре Золотухи.
   – Почему? – не поняла боярышня.
   – Ты еще спрашиваешь почему?! – взвился я. – Да я, я…
   – Ну что ты?
   – Я не могу быть в шкуре су…, ну, в общем, собаки женского рода (почему-то мой язык не повернулся произнести это слово применительно к себе)!
   Ответом мне послужили только недоуменные взгляды всех присутствующих.
   – Да поймите вы, это противоречит моим жизненным принципам! Я колдун, я жених, я мужчина, в конце концов! Ну не могу я быть в этой женской шкуре!
   – Дарюша, не капризничай, не тот случай, – стала успокаивать меня Селистена. – У нас уже нет времени на новое колдовство. – Она внимательно посмотрела на меня, на меня второго, на Шарика, и на ее губах заиграла лукавая улыбка. – А может, это и к лучшему?
   – Не понял, – честно признался я. – Что же тут хорошего?
   – Знаешь, когда в прошлый раз ты вселился в Шарика, то стал еще более взрывной и неугомонный, чем был в человеческом обличье. Видимо, всё-таки его шкура оказала на тебя влияние.
   – Наверное, ну и что?
   – А то! – отрезала боярышня. – Сейчас нам надо быть максимально осторожными и рассудительными. А Золотуха, возможно, окажет на тебя хорошее влияние.
   Примерно с минуту я пытался понять, что это имела в виду Селистенка и как это миролюбивость и спокойствие Золотухи может помочь в нашем деле. Но, не найдя ответа на поставленные вопросы, я тряхнул головой. Старый, проверенный еще в прошлую эпопею прием сработал, и в моей собачьей голове временно исчезли все сомнения и ненужные мысли. Потом как-нибудь подискутирую с невестушкой на эту тему, а сейчас время решительных действий, а не сентиментальных сомнений.
   – Ерунда это всё, мне в Шарике будет привычней! Да и много времени на переколдовку не понадобится. Раз-два, и всё. Сразу в него не получится, так что вариант следующий: я в себя, Золотуха обратно, потом я в Шарика, а он соответственно в меня. Сложно, конечно, ну да ничего, чтобы восстановить свое честное мужское имя, мне по плечу и не такие операции, – быстренько пояснил я план своих действий и пристроился к оторопелой в моем обличье Золотухе и к Шарику. Бедный пес при виде изменений, произошедших с его рыжей подругой, впал в оцепенение и даже не думал сопротивляться.
   Вообще-то для удачного заклинания мне нужно было не больше полминуты, беда в том, что этого времени мне никто не дал. Дверь, ведущая в караулку, резко отворилась, и на пороге появился Демьян с дюжиной ратников. Самое ужасное было то, что стража прихватила с собой луки, и в нашу сторону уже смотрели с десяток стальных наконечников. Я уже говорил, что у меня от наличия в организме острого железа развивается сильная аллергия, несовместимая с жизнью, вот почему я был вынужден унять свой пыл.
   – Это еще что здесь происходит? – стараясь быть максимально суровым, подал голос Демьян.
   Ох, парень, доберусь я до тебя, и уж после нашего разговора ты не будешь таким многословным.
   – Не забывайся, Демьян! – нетвердым шагом вышел вперед Феликлист,
   И хотя голос, которым произнес свою речь княжич, мог испугать разве только контуженого бурундука, но я от Феликлиста не ожидал услышать и этого.
   – Ха, и ты тут? – хмыкнул бывший витязь. – Шел бы ты баиньки, ваше высочество, а то, не ровен час, бантик испачкаешь или ноготок сломаешь.
   Феликлист надул губки, упер холеные ручки в бока и возмутился своим тоненьким голоском:
   – Не забывай, что разговариваешь с наследником престола!
   – Да помню, помню, – словно от надоедливого комара отмахнулся Демьян, – наследник, конечно, наследник. Во всяком случае, пока.
   – Что ты хочешь этим сказать? – опешил княжич.
   – Пока ничего. Хотя к этому разговору мы скоро вернемся.
   Сказано это было таким зловещим тоном, что у бедного Феликлиста подкосились ноги, и, если бы рядом не оказалось плеча Селистены, он наверняка опустился бы на пол.
   – Значит, так, – продолжил бравым голосом Демьян, – княгиня сегодня добрая, так что казнить никого не будем. Вы! – И он указал на меня, Шарика, Селистену и Феликлиста. – Пошли прочь!
   В тот момент я даже не понял, как мне удалось сдержаться. Ответ на этот вопрос я получил несколько позже.
   Ратники оттеснили нас в сторону, и Демьян лично захлопнул дубовую дверь в камеру. Напоследок я только успел заметить, как ободряюще мне махнул рукой Антип и кивнула Золотуха. Взгляд у бывшей псины, а ныне обладательницы прекрасного натренированного человеческого тела, был, мягко говоря, невеселым.
   Между прочим, сама виновата! Влезла в мужские игры, а теперь грустишь? Не совалась бы под руку, сейчас отправилась бы восвояси, а не оказалась взаперти на неопределенное время.
   Вместе с тем захлопнувшаяся за узниками дверь окончательно заставила меня расстаться с мыслью о быстренькой рокировке телами. Ничего не поделаешь, переселиться в Шарика напрямую мне не удалось, так что придется творить безобразия на временно оккупированной врагом территории в шкуре Золотухи. Ужас какой-то… Я – и вдруг женщина! Собака, конечно, но всё равно женщина. Да как же я теперь людям в глаза посмотрю?
   С такими вот невеселыми думами я со своей горемычной компанией проследовал по коридорам в сопровождении ратников князя. Может, кусануть кого по старой памяти, оно и полегчает? А что, старые повадки я еще не забыл, клыки у Золотухи не меньше, чем у Шарика, так что вполне способны перемолоть зараз случайно попавшуюся на пути чью-то ногу.