Платов Сергей. Собака снова человек!

   А вот это уже занятно. Что-то мне подсказывает, что я знаю этого старого и сильного.
   – Только вчетвером и удалось его скрутить, – продолжал отчитываться Демьян. – Даже когда в темницу тащили, умудрился ногами одного из моих молодцов покалечить.
   Это связанный? Лихо. А предчувствия уже вполне четко оформились в мысли. Как вы понимаете, не шибко веселые.
   – В приготовленную камеру поместили?
   – Конечно! – поедая глазами обожаемую княгиню, рявкнул ратник.
   Сантана пристально посмотрела ему в глаза и строго спросила:
   – Сам туда не входил?
   – Нет, мы его втолкнули.
   – Это хорошо… – протянула княгиня, – теперь осталось только ждать.
   – Чего? – удивился Демьян и сделал шаг вперед. Княгиня недовольно вскинула бровь и презрительным тоном остудила верного слугу:
   – Не чего, а кого. Всё, можешь идти, остальные мои указания остаются в силе.
   – Сантана! – с мольбой в голосе пролепетал дальний родственничек князя.
   – Ты еще здесь?
   Демьян скрипнул зубами и бросился прочь.
   Ну и дела творятся! Я думал, в отсутствие князя только Антип в ходоки заделался, а тут из них уже целая очередь образовалась. С такой женой, на месте Бодуна, я бы поостерегся надолго из города уезжать. Да что там «надолго»? Тут часовая отлучка из терема может только укрепить бурную рогоподобную растительность на голове.
   – Эх, Антип, Антип, – проговорила вслух княгиня, – уж до чего долго сопротивлялся, но и он поплыл.
   И до меня наконец дошло. Да это Антипа связали и отволокли в холодную! Нет, этого не может быть! Ну ладно я в свое время в темнице посидел, так меня же на месте преступления застукали. Впрочем, об этом эпизоде в моей жизни вспоминать я не люблю, тем более что уже давно получил полное прощение. Скажу только, что виновным себя до сих пор не признаю и пострадал исключительно в силу нелепого стечения обстоятельств.
   Так за что можно упрятать за решетку второго человека в государстве?! За организацию заговора – чушь, боярин кристальной честности человек, на мой взгляд, он даже излишне честен. За банальную кражу – бред, по той же самой причине. Да такого правильного и занудного субъекта еще поискать надо!
   Ладно, какой смысл гадать, если через пять минут я смогу узнать все подробности у самого Антипа. Мне с моими способностями попасть за решетку… Ой, это, конечно, перебор, лучше так: пробраться в камеру к премьер-боярину – это раз плюнуть. Далее я быстренько освобождаю моего будущего тестюшку, вместе отправляемся домой и оттуда творим благородную месть по законам военного времени. Да, чуть не забыл! Антип, в благодарность за чудесное освобождение, тут же забывает все мои предыдущие шалости и признает во мне если не сына (чур меня!), то равноправного члена семьи.
   Ну а ежели кто-то шибко смелый (и столь же глупый) захочет помешать воплотить задуманное в жизнь, так на него прольется весь мой гнев в виде изысканного боевого колдовства максимального уровня.
   Я уже хотел со всех лап броситься прочь, но какая-то неведомая сила заставила меня на секунду задержаться. Хотя нет, секундой тут не обошлось. Мало того что коварная Сантана заточила Антипа в тюрьму, так она решила и меня сбить с пути истинного. Ведь знала же (а если не знала, то догадывалась), что я, по причине вступления в новую жизнь, отказался от старых привычек, так нет, она и тут сподобилась проявить свою гнилую сущность.
   Вместо того чтобы просто лечь спать или, скажем, заняться обдумыванием своих черных планов, она, не переставая напевать, скинула с себя одеяния и стала натираться каким-то бальзамом. Это зрелище оказалось настолько притягательным, что я впал в прострацию и не смог сдвинуться с места. Хороша, что тут скажешь… В общем-то я могу понять Антипа, что ради нее он пошел на должностное преступление.
   Поглощенная процедурой, княгиня повернулась ко мне спиной, и моему взору предстала… Нет, как и следовало ожидать, то, что я увидел, впечатлило, но заинтересовало меня другое – шрам в виде кривой загогулины или, проще говоря, молнии.
   До этого момента я искренне считал, что шрамы украшают только мужчин и на женском теле они неуместны. Увиденное мною перечеркивало напрочь это убеждение. Тонкий, красивый шрам на интимном месте. Просто поэзия какая-то получается!
   И вдруг я ощутил укол совести. Честно говоря, такие фортели моя мирно спящая до сих пор совесть, не выкидывала давненько. Ни к селу ни к городу в моей голове возник образ Селистены. Этот самый образ не ругался (что было бы естественно в такой ситуации), а просто с грустью посмотрел на меня, вздохнул и тут же рассеялся.
   А что? Я ничего! Я вообще одним глазком и исключительно ради общего дела. Тем более что я не подглядывал, а наблюдал, а это момент принципиальный. Между прочим, я где-то слышал про шрам на попе, только вот не помню сейчас где и от кого. А раз так, все эмоции в сторону, я не на прогулку сюда прибыл, а выполняю ответственное задание по освобождению коварно захваченного Антипа из лап оголтелой Сантаны. В таком разрезе, могу с твердой уверенностью заявить, что задание успешно продвигается по заранее продуманному плану и я отправляюсь спасать премьер-боярина. Никто (даже Сантана) и ничто (даже тонкий шрам на ее теле) не сможет отвлечь меня от этого.
   Наверное, я смог бы найти себе еще много оправданий, но, видимо увлекшись, случайно покинул свое укрытие и вышел из спасительной норки. Неожиданно Сантана обернулась, и наши глаза встретились – мои голубые и ее зеленые (от кого же я всё-таки слышал про зеленые глаза и шрам?). То ли от уколов совести, то ли от злости на самого себя, что на мгновение потерял над собой контроль, то ли еще отчего, но следующий мой поступок был неадекватен. Вместо того чтобы быстренько ускользнуть назад в свою щелку, я, наоборот, вышел на середину комнаты и нагло заявил этой коварной личности:
   – Вы бы, гражданочка, постеснялись в таком виде по помещению ходить. Между прочим, вы здесь не одна и границы приличия пока еще никто не отменял.
   – Мышь? – осторожно, словно сомневаясь, проговорила Сантана.
   – Ну да, в данный момент мышь, – гордо согласился я.
   – МЫШЬ!!! – нечеловеческим голосом завопила княгиня и с жутким визгом прыгнула на кровать.
   Вот тебе и на… Ведьма, княгиня, обладательница такого очаровательного шрама – и вдруг боится банальных мышей.
   – Мы-ы-ышь! – продолжала орать Сантана.
   Ну, это уже неинтересно, пожалуй, я всё-таки пойду отсюда. Мне еще тестя спасти надо.
   С этими мыслями, насвистывая неизвестно откуда возникший в голове мотивчик, я скрылся в норке.
   * * *
   Вообще-то склонности к стихосложению и пению я никогда не имел, но тут дело было особое. Пока мышиными тропами я пробирался в темницу, незнакомый мотивчик в моей голове оформился и закрутился вокруг всего одной придуманной мною строчки: «Тонкий шрам на прекрасной попе, рваная рана в моей душе…»
   Красиво? Сам знаю, что красиво! А кому не нравится, тот просто не был на моем месте. Если бы побывал, так и ему бы понравилось.
   Княжескую тюрьму я нашел быстро, как-никак место мне знакомое. Дальнейшее было делом техники: прошмыгнул мимо стражи, убедился, что никто меня не видит (ратники были заняты вечерней трапезой), и вернул себе человеческое обличье. Сладко потянувшись и не менее приятно похрустев косточками, я огляделся вокруг. С моего последнего визита (вообще-то он был единственный) здесь ничего не изменилось. Да и что тут, собственно, могло поменяться? Темница, она и в Кипеж-граде темница.
   Значит, так, в общую камеру Антипа не бросят, не тот уровень. Да и Сантана что-то бубнила про особое место для премьер-боярина. Неторопливой походкой (а куда мне, собственно, торопиться?) я прошелся по коридору и остановился в его самом дальнем конце у дубовой двери, исписанной какими-то загадочными рунами. Странное дело, когда я тут сидел, двери в камеры так изысканно не расписывали. Ну да ладно, я сюда не затем пришел, чтобы шарады отгадывать, а чтобы восстанавливать справедливость на отдельно взятом кусочке земли.
   В удивительную дверку, помимо всего прочего, было врезано и небольшое окошечко, в него я и заглянул. Так и есть, связанный по рукам и ногам, Антип лежал на полу и тупо смотрел на горящий факел.
   Ну и дела! Никакого уважения к заслуженным работникам народного, то есть княжеского, хозяйства. Вот горбатился человек всю жизнь, честно тянул трудовую лямку, а ему в тюрьме даже соломы не подстелили. Ну не свинство, а? А они еще хотят, чтобы я нанялся на службу, да не в жизнь!
   Звоночек опасности молчал, так что медлить я не стал, отворил засов и смело вошел внутрь.
   – Доченька волнуется, переживает даже, а он тут спокойненько в тенечке прохлаждается и на огонь смотрит, – поприветствовал Антипа я, – между прочим, этим вполне можно заниматься и дома. Так что собирайтесь, одевайтесь, прощайтесь, и айда назад, тем более что Кузьминична наверняка на стол накрыла.
   Антип с неподдельным удивлением уставился на меня, но радости (впрочем, как всегда) я в его взгляде почему-то не почувствовал. Странное дело, я его спасаю, а он мне не рад. Ну и ладно, в конце концов, это его личное дело, да и здесь я не из-за него, а исключительно ради его дочки. Чтобы не тратить время даром, я принялся распутывать веревки на почтенном боярине.
   – Не надо, – наконец подал голос Антип. – Я получил по заслугам и кончу свою жизнь на плахе.
   Здрасте пожалуйста, приплыли! Вроде за решеткой посидел всего ничего, а необратимые процессы разрушения головного мозга налицо. Лично я бывал на плахе и со всей ответственностью могу заявить, что место сомнительное и ничего привлекательного там нет.
   – Знаете что, если я вас не освобожу, то Селистена с меня голову снимет, причем не хуже палача и в домашних условиях.
   – Я перед казнью ей всё объясню, и она меня, наверное, простит, – мрачным голосом изрек Антип, словно над его головой действительно навис занесенный топор. Похоже, дело несколько сложнее, чем могло показаться сначала.
   Сложности сложностями, но веревки я всё-таки развязал. Мне, знаете ли, как-то неуютно разговаривать с человеком, который не может пошевелить ни рукой, ни ногой. После освобождения Антип, кряхтя, сел и принялся разминать затекшие запястья. Слава богам, немного разума у него всё-таки сохранилось.
   – Между прочим, со временем у нас туговато, – скромно напомнил я, – нам еще из дворца выбираться и через весь город домой чапать. Да и страже, не ровен час, захочется узников проверить. Так что сейчас посредством небольшого заклинания мы превращаемся в двух мышей, и уже дома, в тепле, на мягком диванчике, мы с Селистеной с удовольствием послушаем, как вы докатились до такой жизни.
   Премьер-боярин грустно ухмыльнулся и не менее выразительно вздохнул.
   – Может так статься, когда вы узнаете, какое преступление я совершил, то и говорить со мной не захотите.
   Крепко его заклинило, а с виду казался еще крепким старичком.
   – Ха! Лично я смотрю на мир просто и не заморачиваюсь никакими условностями. Да и доченька ваша в последнее время стала весьма походить на нормального раскрепощенного человека. Так что можете быть спокойны, что бы вы ни натворили, мы на вашей стороне.
   – Как я мог быть таким слепым? – застонал Антип.
   Так у него не только с головой, но и со зрением проблемы? Да, случай явно запущенный. Что ж, видимо, придется выслушать его на месте. Ладно, пусть лопочет, мне не жалко. Главное, чтобы стража не приперлась, а то придется на сон грядущий с ними разбираться.
   – А сейчас словно пелена с глаз упала, – разглагольствовал премьер-боярин. – Ведь она прибрала к своим рукам абсолютно всю власть в городе! А я, второй человек в государстве, вместо того чтобы всеми доступными методами противостоять этому, сам был марионеткой в ее руках.
   – Я так понимаю, разговор идет про Сантану? – скромненько уточнил я.
   – О ней, проклятой, – подтвердил Антип.
   – А мне казалось, что она вам того… – замялся я, – в общем, нравится.
   – Нравится?! – взвился горе-ходок. – Да я был готов жизнь за нее отдать!
   – По-моему, жизнь отдавать надо за свою жену, а не за чужую, – не удержался я и подколол тестя.
   К моему удивлению, вместо бурного возмущения он как-то быстро сдулся и поник головой.
   – Твоя правда, Даромир.
   Ого, он, оказывается, даже помнит, как меня зовут. Что ж, возможно, всё не так еще безнадежно.
   – Ладно, это ерунда, всё равно, насколько я понимаю, между вами ничего не было. Так чего же голову пеплом посыпать? Расскажите лучше, за что в темницу-то бросили?
   – За кражу, – потупив взгляд, ответил премьер-боярин, – точнее, за попытку кражи княжеских драгоценностей из потайной комнаты Бодуна. Причем взят на месте преступления в присутствии свидетелей, двух очень уважаемых людей. По нашим законам, наказание за такой проступок может быть только одно – казнь.
   От неожиданности я даже сел и для надежности прислонился к стене. Пол был холодный, но стоять сейчас мне было противопоказано – еще упаду под тяжестью таких признаний. Интересно, он бредит или дела действительно обстоят так плохо? Я уставился на тестя, полагая, что всё-таки ему стоит добавить некоторые пояснения к своему рассказу.
   – И… – поторопил я Антипа, так и не дождавшись продолжения.
   – И завтра меня казнят.
   Во заклинило. Интересно, а в старости я таким же занудой стану или буду чуть посообразительней? Неужели он и вправду думает, что я позволю обезглавить отца моей невесты? Да, отношения у нас, конечно, сложные, но не до такой степени, чтобы я спокойно смотрел, как человек, в доме которого живу, заканчивает свой жизненный путь на плахе. Однако для начала стоит всё-таки разобраться.
   – И на кой вы поперлись в тайную комнату Бодуна? Ну не за драгоценностями же, в самом деле?
   – Нет, – буркнул Антип и густо покраснел.
   Вот это да! Никогда бы не подумал, что он может до такой степени смутиться.
   – А зачем? – не отставал я.
   Тесть смутился еще больше и даже начал немного заикаться.
   – Т-ты Селистене н-не скажешь?
   Ну и дела творятся на белом свете! Никогда бы не подумал, что у меня будут с тестем секреты от жены. Ну да ладно, ради мужской солидарности, в виде исключения, могу пойти на сделку с совестью.
   – Не скажу.
   – За чудодейственным б-бальзамом.
   – Бальзам-то зачем вам сдался, вы же как-никак на свидание заявились?
   – Д-для мужской силы.
   Услышав такое, я с сочувствием посмотрел на Антипа.
   – А у вас уже всё? – не удержался я от вопроса. – К лекарям-то ходили, может, травки какой-нибудь попить или кровопускание сделать?
   – Да ты что?! – взвился премьер-боярин. – У меня всё отлично! Я регулярно, почитай два раза в неделю, к одной сладкой вдовушке захаживаю.
   – Тогда я ничего не понял, – признался я. – Если всё в порядке, то на кой за бальзамом полезли-то?
   – Чтобы еще лучше стало, – признался боярин и опять залился краской.
   Дело ясное, что дело темное. Без пары кувшинов медовухи не разберешься, точно. Между тем боярин разговорился:
   – Понимаешь, я когда к Сантане пришел, как увидел ее, так последний ум растерял.
   Хорошая самокритика, лично я на такое признание не способен.
   – Да что я тебе рассказываю, ты же ее видел! Так вот, только я к ней прикоснулся, она возьми и скажи, что, мол, любит, чтобы погорячее, что ей обычных ласк мало. Я, конечно, удивился, а она тут мне сказала, что в заветном ларце у Бодуна есть чудодейственный бальзам, способный сделать из простого мужчины неутомимого, страстного любовника. Я даже опешил, стал возражать, а она мне ключ протянула и поцеловала так, что я понесся за бальзамом, вообще ничего не соображая.
   Во дает Сантана, ну голова! Просто гениально расставленная ловушка. Столь изящно и остроумно заставить самого ответственного и серьезного человека в городе наплевать на все условности и залезть в тайную комнату Бодуна – такое под силу не многим. Что я могу сказать, удар был рассчитан точно. На другую провокацию, даже под влиянием чар (а чары явно присутствуют), Антип ни за что бы не попался, не тот он человек. А тут сам, словно мальчишка, заглотнул наживку.
   – А дальше, как я понимаю, в тот момент, когда вы открыли ларец и взяли в руки флакон, появился Демьян с молодцами и скрутил вас.
   – Да, – хмуро подтвердил Антип. – И еще два боярина в качестве свидетелей. Хотя я им тоже навалял по первой программе, так что долго будут помнить Антипа.
   – Боярам или Демьяну? – уточнил я.
   – Всем, – встрепенулся Антип. – Хотел, конечно, одному Демьяну. Да там тесно было, так что все от меня получили на орехи, надолго меня запомнят!
   – Плохо дело, – согласился я, отбросив самонадеянный бред своего тестя. Перспектива быть запомненным кем-то по фингалу под глазом кажется сомнительной.
   – А этот дурацкий закон, что преступника, застигнутого на месте преступления, казнят на площади, как я понимаю, еще не отменили? – на всякий случай поинтересовался я, хотя прекрасно знал ответ на свой вопрос.
   – Нет, – насупил брови Антип.
   – Весело, – хмыкнул я.
   – Кстати, этот закон я лично уговорил Бодуна принять.
   – Вот видите, какая политическая близорукость налицо? Из-за скороспелого законотворчества поначалу меня чуть не располовинили, а теперь и вам дело шьют! – возмущенный до глубины души, сорвался я. – Впредь осторожнее с законами будете такие люди под удар попадают!
   – Я хотел как лучше, – буркнул боярин.
   – Ага, я так и думал.
   Наверное, я бы сказал еще что-то, но нас грубо прервали. Даже наверняка сказал бы, ведь не часто подворачивается возможность построить тестя, но в этот момент звоночек опасности заверещал как ненормальный, а дубовая дверь с неприятным скрипом захлопнулась за нашими спинами.
   Я тут же обернулся и в маленьком окошечке заметил физиономию Демьяна. Вы не поверите, но я даже обрадовался его появлению. А что? Адвокатов тут нет, свидетелей тоже, а после того, что мне рассказал Антип, я смело могу надеяться на скорбное игнорирование моих шалостей. Ну по крайней мере в ближайшее время. Так что шанс раз и навсегда исправить ошибку природы и прервать бренное существование этого отвратительного типа, я упускать никак не собирался.
   Реакция моя была отменная, и несложное боевое заклинание отправило навстречу сомнительной личности ратника-небольшую, но весьма существенную молнию.
   Хотя нет, пожалуй, сказать так было бы не совсем точно. Это я считал, что должна была полететь молния, а на самом деле не произошло ничего… То есть не просто ничего, а НИЧЕГО. От неожиданности я оторопел. Ведь я не какой-нибуть желторотый юнец, а дипломированный колдун, причем пятой ступени посвящения. Да такими вот молниями я еще на первом курсе дубовые чурки в труху превращал. А сейчас, в соответствии с приобретенной силой, по идее, от Демьяна должно было остаться только воспоминание, причем не очень хорошее. Тем не менее вместо того чтобы рассеяться в виде мелкого облачка пепла, этот наглец продолжал скалиться в открытое окошко. Вы видели где-нибудь такое неуважение к выпускникам «Кедрового скита»? Вот и я не видел.
   – Ну что, блохастый, попался? – непонятно к кому обратился Демьян, уставившись на меня. – Эх, жаль, княгине обещал не трогать тебя, а то прямо руки чешутся, как хочется тебе кровь пустить.
   Ну для начала меня весьма оскорбило столь уничижительное обращение. Ведь даже будучи в собачьем обличье, появление кровососущих паразитов в своей шкуре я считал неприемлемым. А дальше… Дальше я всегда говорил, что Селистена зря запретила мне прикончить этого типа. Так что за неимением возможности исправить ошибку я изловчился и смачно плюнул. Как вы можете догадаться, не на пол, конечно. А постольку-поскольку я был в свое время чемпионом «Кедрового скита» по плевкам, то попал я прямо в сливу Демьяна. Ой, простите меня, так уже я по привычке стал называть его нос.
   Ответом мне послужило заковыристое ругательство. Само по себе высказывание сие было для мужских ушей не ново, и не слишком оригинальным, но мерзавец умудрился в них упомянуть Селистену. На это самое упоминание мы с Антипом отреагировали похоже. Я плюнул еще раз (естественно, попал), а он бросил в окошко свой сапог (кстати, тоже попал). И когда только успел его снять?
   Удивительное единодушие! Такого у меня с тестем не было никогда. Жалко, конечно, что оно проявилось лишь в тюремной камере, когда я непонятно по каким причинам утратил свои способности. Ну да ладно, главное начать, авось дальше еще найдем точки соприкосновения.
   Демьян, явно расстроенный полученным отпором, скрылся с глаз долой, не забыв при этом запереть форточку. Судя по тому, с какой скоростью затопотали по коридору сапоги, он побежал докладывать о происшедшем Сантане. Что ж, значит, нас вскоре осчастливит своим появлением несравненная обладательница чудесного шрама на пятой точке. Странно, но сейчас мне казалось, что этот самый шрам – лучшее, что у нее есть.
   «Тонкий шрам на прекрасной попе, рваная рана в моей душе», — мурлыкнул я и тут же взял себя в руки. Как ни крути, но сейчас не время распевать песенки.
   Пока не прибыла Сантана (а то, что она примчится, у меня не вызывало сомнений), мне надо разобраться, что же это случилось с моим колдунством. Ну не мог я, в самом деле, в одночасье разучиться всему, что с таким трудом столько лет вбивали в меня колдунчики из «Кедрового скита»?!
   Что ж, попробую еще раз колдануть, дабы убедиться, что способности покинули меня окончательно. Для этого эксперимента выбрал самое простое заклинание, тем более что оно так и крутилось у меня на языке. Разглядев в углу небольшую плошку с водой, я решительно колданул себе медовухи. А что? Не ради пьянства, а исключительно ради поддержания себя в должной форме, для продуктивного противостояния силам зла.
   Судя по отсутствию над плошкой характерного дымка, а также чудесного запаха, сделал вывод, что колдовство мое прошло впустую. Но ведь этого не может быть! Чтобы рассеять наваждение, я колданул подряд несколько заклинаний.
   Честно говоря, не помню, какие конкретно заклинания я творил. Что-то простое и знакомое. Ну, скажем, показать купание девушек на Ивана-купалу или воскресный кулачный бой пьяных мужиков. Но вместо приятного просмотра меня в лучшем случае ждало облачко пара, причем пахнул он, мягко говоря, не ландышами.
   Не веря своим глазам, ушам и соответственно носу, я, наверное, пытался бы колдовать и дальше, но от этого бесполезного занятия меня отвлек Антип.
   – Так вот чему тебя в твоем скиту учили…
   Не знаю, как вам, а мне стало обидно за свой ВУКЗ (высшее учебное колдунское заведение). Да меня такие мудрые (но занудные) колдунчики обучали, что этому премьер-боярину и не снилось!
   – Зато там точно не учили, как по чужим женам шастать и в поисках флаконов со срамотной жидкостью по княжеским ларцам шарить.
   Ну да, может, я и погорячился, но ведь он первый начал! Уж чья бы кобыла мычала, а его бы молчала. Хотя кобылы вроде не мычат… Впрочем, ну их, сейчас не до формальностей. Вот выкручусь из сложившейся ситуёвины, а там и разберусь с этим скотным двором. А сейчас надо трезво подумать, что произошло со мной в этот вечер. Эх, жалко медовухи колдануть не получилось, а то без нее никакие трезвые мысли в голову не лезут.
   Минут пять я рассуждал на заданную тему, лишь изредка отвлекаемый обиженным шмыганьем носа Антипа. Наконец мысли в голове выстроились, и я обратился к тестю, напрочь игнорируя его глупые обиды:
   – Так вы считаете, что были под действием колдовства?
   – Ну да! – мгновенно перестал дуться Антип. – Да иначе и быть не могло! Да чтобы я променял государственные дела на замужнюю женщину? Да ни в жизнь!
   Ну что касается меня, то до того, как я встретил Селистену, эти самые дела я бы с радостью променял на женщину. Замужем она или нет, в данном случае значения не имело.
   – А когда вас притащили в эту камеру, то словно глаза открылись? – решил я уточнить, хотя и так уже всё понял.
   – Да, – кивнул Антип. – Именно так и было, открылись. Да весь город словно с ума сошел, как только эта Сантана появилась! Вообще все соображать перестали, а особенно Бодун. У него при виде этой облезлой кошки совсем крыша съехала. Нешто можно такое провернуть, да без колдовства?
   Некоторые неувязочки в рассказе тестюшки я оставлю на его совести. Я его, конечно, понимаю, не очень приятно выглядеть идиотом в глазах будущего зятя. Но общая картина стала ясна.
   Значится, так. Гражданка Сантана, являющаяся ведьмой весьма внушительной силы, прибыла в город и тут же принялась творить свое коварное дело направо и налево. То ли с помощью зелья, то ли посредством сильного заклинания (тут я точно пока не разобрался) привела всё мужское население города в состояние маниакальной влюбленности. Как известно, при виде красивой женщины мужчины и так становятся неуравновешенными, а уж при содействии колдовства совсем растаяли, как воск на солнце.
   Под ударами Сантаны не устоял никто, за исключением Феликлиста с приятелями и меня. Что касается Феликлиста, там всё более или менее ясно (золотая молодежь, нестандартные ребята), я же отделался легким испугом (ну если не вспоминать про шрам), судя по всему благодаря колдовской сущности. Не знаю, может, это меня в скиту закодировали, так сказать, «на всякий случай»?
   Как исключительно нормальный мужик (как тяжело говорить такие слова про своего тестя!), Антип также попал под воздействие чар ведьмы. Однако орешком он оказался крепким и старорежимным, так что Сантане пришлось придумать оригинальную ловушку, дабы подвести премьер-боярина под топор палача. Ошалелый от любви экземпляр под детским предлогом проникает в запасники князя, а там уже его со свидетелями ждет Демьян. Занавес, аплодисменты, публика кричит «браво!». Все довольны, окромя Антипа.