Платов Сергей. Собака снова человек!

   Не могу сказать, что процесс извлечения невесты из вязкого ила был чересчур легок, но я, правда, справился. Хорошо еще, что мне в этом деле помог Шарик. И, судя по взглядам, которые кидал на свою хозяйку верный пес, и его вздохам, он также не одобрял субтильного телосложения Селистены.
   Пока я откапывал невесту, момент, когда с атакой водяных можно было справиться, оказался безвозвратно упущен. Теперь я мог уничтожить ил только вместе с ладьей, а это в мои планы никак не входило.
   А положение дел становилось всё хуже и хуже. Конечно, наша несравненная Матрена была на высоте в прямом и переносном смысле, но ей пришлось очень тяжело. Несмотря на ее размеры, она была засыпана уже по пояс. И тогда она приняла единственно верное решение и направила руль в сторону берега.
   Однако было слишком поздно. Огромные массы ила и тины настолько утяжелили ладью, что она принялась бортами зачерпывать воду. Стало ясно, что до берега наша посудина уже не дотянет.
   – Всем за борт! – раздался зычный бас Едрены-Матрены.
   С нашим шкипером спорить никто не захотел, и первыми прыгнули за борт Фрол с Федором. Мы с Шариком также приготовились заняться частным извозом, чтобы доставить не умеющую плавать Селистенку к берегу. Но когда мы уже были готовы прыгнуть в воду, Шарик вдруг засуетился и стал вести себя как-то странно. Он выпучил глаза, разлохматил уши, захлопал глазами и дважды гавкнул. Странная пантомима, раньше я подобного никогда не видел, хотя считал, что в бытность собакой покривлялся на славу.
   Первой, что он хочет нам сказать, поняла Селистена.
   – Спиногрызы?! – закричала она что есть мочи.
   О боги, ну как же мы могли забыть про двух беззащитных представителей некондиционной нечисти? Ведь я же точно знал, что эти два мохнорылых типчика до одури боятся воды. И, судя по состоянию их шерсти, к грязи они также относятся крайне отрицательно.
   Сломя голову мы бросились на поиски Тинки и Винки. Ладья еще была на плаву, но это лишь вопрос везения. Еще не хватало утонуть по вине моих верных летописцев.
   Хотя я был весьма озабочен поисками голубоглазых, пробираясь мимо того места, где расположились Лабос Бульбулис и Ритос Брызгалис, я успел услышать кусочек их неторопливого разговора:
   – Да, уважа-а-а-емый Лабос, похоже, мы не-эмного пере-эборшили.
   – Пожа-алуй, вы правы, несра-авненный Ритос, как-то нехорошо-о получи-и-лось.
   – Ра-аньше вре-эмени и не в то-ом месте.
   – Она-а буде-эт недо-овольна.
   Хм. А кого это они имеют в виду? Что-то я прежде не слышал, чтобы донные выполняли чьи-то поручения, уж больно их сложно чем-то заинтересовать. Разве только еще более тухлое болото подарить на вечное поселение?
   – Ничего-о, сва-алим всё на тупы-ых люди-ишек.
   – Прави-ильно, ну кто же зна-ал, что они не смогут спра-авиться с такой неви-и-инной шу-уткой?
   – Ну никакого-о чувства-а ю-умора!
   – Лю-юди, что-о с них возше-ошь?
   Вот это меня вывело из себя окончательно. Это у меня-то нет чувства юмора?! Такого страшного обвинения моя душа вынести не могла, и я не устоял от маленькой мести. Впрочем, это даже была не месть, а всего лишь ответная шуточка. Я произнес простенькое заклинание, и два донных водяных лопнули, словно протухшие кабачки на сильном солнце. Конечно, они вскоре опять восстановятся, но в такой малости я себе отказать не мог, да и характерного запаха можно было уже не бояться. Вонь вокруг стояла такая, что погоды их уничтожение уже не делало.
   Пока я шутил с водяными, моя команда смогла отыскать луговых спиногрызов. Два обладателя васильковых глаз спрятались под лавкой и категорически отказались оттуда выходить. Никакие доводы, вроде того что «мы тонем!» или, скажем: «вы погибнете!» не проходили. В ответ Тинки и Винки всё больше вжимались в борт, и только хлопали ресницами. Было видно, что они скорее готовы утонуть, чем испачкать свою чудесную шкуру.
   Оценив ситуацию, я посмотрел в глаза Матрене и кивнул. Шкипер тонущего корабля поняла меня правильно и, словно котят, за лоснящиеся холки вытащила луговых из-под лавки. Возмущению нестандартной нечисти не было предела. Хотя, из-за их врожденной вежливости и рафинированной интеллигентности, со стороны это выглядело скорее смешно, чем грустно.
   – Уважаемая Едрена-Матрена, вы ведете себя настолько грубо, что я просто вынужден сказать вам об этом! – заверещал Тинки.
   – Мы не давали разрешения на применение насилия над личностью! – не отставал Винки.
   – Да, мы являемся представителями нечисти, но мы требуем соблюдения всех прав индивидуума!
   – И к тому же я сломал свой третий и восьмой коготь на передних лапах, если начинать считать справа, и пятый и девятый на задних, если считать слева.
   – А я второй, и седьмой, и девятый, и… девятый, но на другой лапе.
   Век бы слушал откровения некондиционной нечистой силы, однако времени на это катастрофически не хватало. Ладья, перегруженная донными отложениями, зачерпнула левым бортом воду и совершенно четко дала нам понять, что дальнейшее ее нахождение на поверхности воды невозможно.
   При этом голосящие спиногрызы в момент заткнулись и мертвой хваткой вцепились в сарафан на многострадальной груди Матрены. Конечно, хозяйка трактира попыталась их отцепить, но быстро поняла тщетность данных попыток. Хватка у Тинки и Винки была мертвая, их было проще прибить, чем оттащить от могучего бюста Матрены.
   И вот ладья задрожала, зачерпнула очередную порцию воды и пошла ко дну. Не раздумывая, мы бросились в воду. Селистена со мной и Шариком, а Матрена с двумя притихшими борцами за права нечисти.
   Вообще-то переправа на берег прошла бы без происшествий, если бы я в какой-то момент не оглянулся – волновался за Матрешку со зверятами. Уж лучше бы я этого не делал! Потому что я чуть не пошел ко дну от душащего меня смеха.
   Представьте себе картину: Матрена, видимо так и не сумевшая переместить полупарализованных спиногрызов себе на плечи, была вынуждена плыть на спине. В таком положении, естественно, Тинки и Винки выбрали самое безопасное место на богатырском теле Матрены. Как вы думаете, какое именно место они посчитали самым безопасным? Правильно, они расположились, так сказать, посреди могучего бюста нашей женщины-горы.
   Конечно, сами по себе наши некондиционные приятели были не слишком мелкого размера, но габаритам Матрены тем не менее уступали и поэтому могли себя вполне комфортно ощущать между таких огромных холмов.
   Вот глядя на гребущую на спине Матрену и на устроившихся в одном из самых сокровенных женских мест обнявшихся спиногрызов, я чуть и не пошел ко дну. Хорошо еще, что меня подстраховал Шарик, а то пришлось бы потом опять вылавливать со дна Селистену как жертву сложившейся ситуации.
   – Только посмей что-нибудь мне сказать! Просто оторву голову и не посмотрю, что ты колдун и твоим именем назван мой трактир!
   Такими вот словами встретила меня на берегу Матрена. Впрочем, она могла бы этого и не говорить, у меня и так никогда не проявлялись склонности к суициду. Я еще слишком молод, и даже собираюсь жениться.
   – О чем ты, Матренушка, – самым невинным голосом молвил я. – Наоборот, хочу выразить всеобщее восхищение твоим героическим поступком по спасению реликтовых видов нечисти.
   – Издеваешься? – с сомнением в голосе спросила хозяйка трактира.
   – Ни в коем случае! – лишь чуть-чуть лукавя, сознался я. – Если бы не ты, мы бы их потеряли. Причем окончательно и бесповоротно. А ребята еще не выполнили взятого на себя обязательства по освещению моих подвигов. Кстати, теперь они наверняка и тебя увековечат в своей монументальной поэме.
   – Правда? – встрепенулась Едрена-Матрена. – Вы и обо мне напишете?!
   Последнее, конечно, относилось к Тинки и Винки. Однако, стоило бросить на них хотя бы один взгляд, становилось ясно, что некондиционных сейчас лучше не трогать. Они были охвачены тихим ужасом. Не надо было быть шибко проницательным, чтобы понять, что причиной такого душевного смятения явилась их перепачканная тиной и илом ранее весьма ухоженная шерсть. Конечно, на ладье пострадали мы все, но мы как-никак приняли водные процедуры, и основную часть грязи смыли. А луговые, так боявшиеся воды и скрывшиеся от нее в пикантном, но весьма надежном месте, выглядели, мягко говоря, плоховато.
   – Наша прекрасная шерстка… – наконец пролепетал первый из них.
   – Наши бантики, – очнулся и второй.
   – Наши фенечки.
   – Наши ленточки.
   – Как жить дальше?
   – Зачем вы нас спасали? Лучше умереть, чем жить с такой вот шерстью!
   Конечно, я и сам здорово пострадал от коварной и дурно пахнущей атаки донных водяных, но такая реакция на слипшуюся от ила шерсть мне показалась излишней.
   – Погодите, ребята. А в чем, собственно, проблема? Вот река, прополоскайтесь в ней, и дело с концом. А бантики и хомутики вам потом Селистена заплетет. Впрочем, вы также можете рассчитывать на услуги парикмахера и профессиональную укладку.
   Моя солнечная хотя и без особого рвения, но утвердительно кивнула.
   – Да вы что?! – писклявым голосом заверещал Тинки. – Мы – и вдруг в эту грязную воду?!
   – Да мы моемся утренней росой на далеких лугах. Только эта влага способна привести нашу шерстку в должное состояние!
   Хотя лично мне эти ребята очень даже нравятся, но и у меня время от времени появляется желание поступить с ними не как с нестандартной, а как с самой обыкновенной нечистью.
   – В общем, так, – отрезал я. – Слушай мою команду! Объявляю банный день: мальчики направо, девочки налево. Сбор на этом самом месте через час. Отдельно хочу заметить, что не подчинившиеся моему приказу считаются дезертирами и грязнулями и автоматически исключаются как из нашей команды, так и из списка моих знакомых. Вопросы есть? Конечно, нет. Выполнять приказание!
   Как я и предполагал, исключая спиногрызов, никто со мной спорить не стал и последовал в указанные места дислокации.
   В Тинки и Винки я также практически не сомневался. Конечно, они будут долго верещать, страдать, охать, но в конце концов страх быть исключенными из команды окажется сильнее, и они конечно же пренебрегут утренней росой и вымоются в банальной речной воде. Единственное, что мне было весьма интересно, так это куда луговые спиногрызы направятся. Ну в смысле налево или направо. Честно говоря, я до сих пор так и не понял, кто они есть. Однако и данный случай не прояснил ситуацию. Они не пошли ни к мальчикам, ни к девочкам, а остались посередине. Ну что ж, это тоже выбор.
   Признаться, был момент, я тоже решил слукавить и воспользоваться полученной шкурой, так сказать, в личных целях. Я же сейчас Золотуха, так что вполне мог последовать за девчонками. Наверное, я так бы и сделал, если бы налево отправилась только Селистена, к тому же мы практически муж и жена. Но вот суровый нрав Матрены вряд ли позволит мне присутствовать при ее купании. Впрочем, может, оно и к лучшему, я и сам не уверен, что хотел бы купаться рядом с ней.
   …Искупались мы просто прекрасно, не стали, как девицы, тереть друг другу спинки, а устроили заплыв. В результате заключенного тут же пари я вчистую выиграл у братьев всю их амуницию. Они, наивные, думали, что соревноваться я с ними буду как собака. Ха, наивные! Я умело совместил собачий стиль с человеческим и обставил их как котят! Вы бы видели их вытянувшиеся физиономии. Красота, да и только.
   Конечно, я согласился временно не забирать свой выигрыш, справедливо полагая, что тащить на себе ворох одежды, кольчуги и прочее острое железо мне будет не с руки, а точнее, не с лапы. А Селистена вряд ли согласится сделать это за меня, ей посоха моего хватает.
   В общем, время провели с пользой и для тела, и для семейного бюджета. Хотя, конечно, сомневаюсь, что данный выигрыш попадет в этот самый бюджет, я его сменяю на гулянку у Матрены или даже на две. Пусть братья помнят мою доброту.
   Разумеется, через отпущенный на помывку час наши дамы не появились. Зато мы стали свидетелями моциона луговых спиногрызов. К нашему возвращению Тинки и Винки уже вымылись и теперь приводили в порядок свою шерсть. Для этого они приспособили свои бывшие когти, по прямому назначению не применявшиеся уже много сотен лет. Зато в качестве гребешка они использовались с максимальной отдачей.
   – Ну как водичка? – не удержался я. – Это, конечно, не роса, но всё же.
   Ответом мне послужили два несчастных взгляда.
   – Да ладно, ладно, – буркнул я. – Это, так сказать, для поддержания разговора.
   На этот раз спиногрызы вместо ответа дружно и очень выразительно вздохнули. Пожалуй, на сегодня надо зверят оставить в покое, а то их хрупкая психика не выдержит, и я останусь без личных летописцев.
   Немного покрутившись на лужайке, я решил с максимальной пользой дела скоротать ожидание – развалился на травке и задремал. Насколько я услышал уже сквозь чуткий сон, Шарик пристроился рядом. Проснулся я от прикосновения к моей рыжей шкуре теплых ласковых рук моей солнечной невесты.
   – Ты что, спишь? – раздался звенящий голосок.
   – Нет, тебя жду, – не открывая глаз, ответил я. – Солнышко, ты же не хочешь, чтобы твой будущий муж выглядел хуже луговых спиногрызов?
   – Ну в общем, да, – протянула боярышня.
   – Тогда причеши меня, – проурчал я и первым делом подставил под гребешок свое пузо.
   Конечно, для человека более подходит слово «живот», но, во-первых, сейчас я опять временно не человек, а во-вторых, только в собачьей шкуре я смог оценить, как приятно, когда тебе чешут именно пузо. Так что я подставил то, что надо.
   Селистена восприняла мою просьбу спокойно и со смиренностью взяла в руки свой уникальный гребень. Процесс приведения меня в приличный вид занял не менее получаса – у Золотухи была очень густая шерсть. Надо признать, что я ничуть не переживал из-за этого: уж больно нежными у моей невесты были руки.
   – Слушай! – Настороженный голос Селистены вывел меня из состояния стойкого блаженства. – А у тебя с блохами сейчас как, хорошо?
   – С блохами хорошо, без блох плохо, – отмахнулся я, еще не понимая, что, собственно, беспокоит солнечную.
   – Да я не об этом! Когда они тебя последний раз кусали?
   Я почесал лапой за ухом, стараясь припомнить это знаменательное событие.
   – Когда нас илом и прочей гадостью закидывать стали, а что?
   – А потом, когда на берег выбирался, когда мылся после этого?
   Для ответа на этот на первый взгляд несложный вопрос мне пришлось напрячь все свои извилины. Не привык я как-то вести учет каждому своему моменту общения с домашними паразитами.
   – Да вроде нет.
   – Точно? – не слезала с меня мелкая.
   – Точно, – сознался я.
   – Какая неприятность, – закатив глазки, с явным сожалением выдала Селистена.
   – Что случилось? – не выдержала и подсела к нам поближе Матрена.
   – Мы потеряли не только ладью, мы потеряли Даромира.
   Ничего себе заявленьице! Я мгновенно вскочил на все четыре лапы и уставился на невесту. Моя сонливость исчезла, словно ее и не было.
   – Что значит – меня потеряли?! Вот он я, и очень даже себя прекрасно чувствую.
   – Это пока, – голосом, полным скорби, молвила рыжая.
   – Я что, болен?!
   – Да, на всю твою рыжую голову.
   – Ну так чего вы сидите-то? Лечите меня скорей!
   – Это невозможно, – шмыгнула носиком мелкая. – Ты своим неумеренным купанием уморил на себе последних блох. Так что вскоре ты опять уступишь свое место очаровательной, но слишком доброй и рассудительной суке.
   От поставленного диагноза мне захотелось вспомнить своих далеких предков и устроить утренний концерт ночного воя на луну. За последнее время я уже так привык к своей собственной сущности, что возвращаться к Золотухиному занудству было просто нестерпимо.
   – Ой-е… – только и смогла выговорить Матрена. Братья же были более многословны, хотя смысл был таким же.
   – Ты хорошо смотрела? – словно утопающий, цеплялся я за любую соломинку. – Может, какая завалящая блоха где-нибудь притаилась?
   Вместо ответа мелкая опять шмыгнула своим чудным носиком. Что ж, такой диагноз может доконать кого угодно. Я обреченно повалился на травку и впал в глухую депрессию. Мало того что я теперь лишен всех прелестей жизни, как то: мясо и медовуха, так я снова примусь любить весь окружающий мир и перестану отвечать силой на силу. Да с таким мировоззрением мне место не во главе нашего маленького отряда, а где-нибудь в лугах, в компании луговых спиногрызов. Это же не приключение получается, а сплошное мучение!
   – Значит, надо как можно быстрее найти князя! – огласила окрестности своим могучим басом Едрена-Матрена. – По реке, конечно, было сподручнее, но и пешком мы до намеченного пункта доберемся дней за пять.
   – Точно! – повеселела Селистена. – Просто надо быстренько победить Сантану и вернуть Золотухе ее шкуру.
   Вообще-то против таких перспектив я ничего не имел, но только вот в отличие от шибко шустрых дамочек я был реалистом, по крайней мере пока не отошел от последнего укуса. Да и банальный личный опыт мне подсказывал, что победить Сантану «быстренько» не получится. Значит, надо как-то свыкнуться с моей новой сущностью и надеяться на то, что в трудный час накопленные с годами Даромировы умение и напористость сами собой проявят себя. Ладно, где наша не пропадала?! Голова на месте, лапы ходят, колдовать пока умею, авось выкручусь!
   Отбросив раздумья, я заметил, что Фрол с Федором, сидящие неподалеку, вдруг как-то вздрогнули и переменились в лице. На муравейник, что ли, сели, или пчела укусила? Кстати о пчелах…
   – «Я увяз, как пчела в сиропе, и не выбраться мне уже, тонкий шрам на…» — начал я мурлыкать себе под нос, но нарвался на суровый взгляд Селистены. Кто же мне всё-таки рассказывал про этот шрам?
   – Если ты не перестанешь напевать эту пакость, я пожалуюсь Серафиме, – обиженно хмыкнула рыжая.
   – Не пожалуешься, – отмахнулся я, – ты не ябеда.
   – Да, я не ябеда, – надулась Селистена, – а ты этим пользуешься.
   – Не волнуйся, скоро я стану смирным, рассудительным и серьезным. В общем, таким, каким ты всегда хотела меня видеть, – подколол я невестушку, и, когда она уже набрала побольше воздуха, чтобы высказать мне всё, что она думает о таком вот наглеце, грубияне и безалаберном типе, как я, в моей голове словно молния пронеслась мысль.
   – Селистена, ты просто прелесть!!! – выдал я ошарашенной боярышне и для усиления эффекта быстренько вылизал ее конопатые щечки.
   – Ты чего это? – ничего не поняла рыжая.
   – Вспомнил! – что есть мочи завопил я. – Вспомнил, кто мне рассказывал про шрам на… в общем, на бедре, в виде молнии, вкупе с зелеными глазами!
   – И кто? – всё еще немного обиженным голосом поинтересовалась Селистена.
   – Серафима! – сразил я свою половинку наповал и, пока она не очухалась, вкратце рассказал ей о нашем странном разговоре с моей кормилицей перед отправлением в Кипеж-град. Конечно же остальные присутствующие также с удовольствием послушали мой недлинный рассказ. Что поделаешь, сейчас, когда у нас у всех такой серьезный противник, не до соблюдения норм этикета.
   – Выходит, что Серафима и Серогор знали Сантану? – после некоторого раздумья пришла к выводу мелкая.
   – Именно!
   – Ой как интересно, – совсем по-детски пролепетала конопатая. – Так надо отправиться к Серафиме и расспросить ее поподробнее. Может, она тебе и блох где-нибудь достанет.
   – Ну нет! – взвился я. – Я и сам с усам и на этот раз справлюсь без ее помощи. А то что же это получается? В прошлый раз влип в историю и тут же побежал к своей кормилице. И сейчас, как только появились трудности – опять понесусь к ней за помощью? Ну нет, я теперь дипломированный колдун и со своими проблемами разберусь сам. И потом, нам до Симы по лесам по болотам пилить недели две, не меньше!
   Селистена почему-то улыбнулась и заговорила со мной тихим голосом, словно меня успокаивая:
   – Конечно, конечно, я не настаиваю. И ни капли не сомневаюсь, что ты справишься с Сантаной сам. Просто мне казалось, что хороший совет еще никогда никому не помешал, тем более в таком деле, где замешаны две ведьмы и один белый колдун.
   – Два колдуна, – недовольно поправил я мелкую. – Я тоже в ней замешан.
   Я быстренько пробежался взглядом по моей нареченной и остановил его на ее запястье. Всё ясно, это наверняка браслет из крупных бусин всё того же странного розового камня. И как это я раньше на него внимания не обратил?
   – Тем более два колдуна, – поправилась рыжая. Что-то она сегодня такая податливая, на нее это непохоже. – А еще я тебе хочу сказать, чтобы получить совет от твоей кормилицы, совсем не обязательно к ней идти.
   Ого, похоже, памятные бусики были не единственным артефактом связи, которым снарядила моя бабанька свою будущую родственницу. Что ж, это, конечно, очень интересно, но сути дела не меняет – я справлюсь со всем один, без посторонней помощи. А то спросим совета у Симы, она стуканет Серогору, а уж великий белый колдун, как обычно, накажет зло и восстановит справедливость. А я останусь в стороне. Ну нет, на этот раз точку в этой истории поставлю я.
   – То, что Симочка подстраховалась, – это, конечно, хорошо. Но вот использовать подарочек мы пока не будем, – вполне дипломатично ответил я Селистене.
   – Ты уверен? – зачем-то спросила мелкая, хотя и так прекрасно знала, что от своих слов я не отступлюсь.
   – Да, – решительно кивнул я. – Значит, так, собираемся, и в путь.
   Насчет «собираемся» это я, конечно, погорячился. Всё наше имущество и припасы пошли на дно из-за липкой сущности донных водяных.
   И тут сказали свое слово братья.
   – Мы вот подумали… – начал Фрол.
   – Здесь совсем рядом находится дальнее Антипово имение.
   – А если быть точнее, это охотничий домик.
   – Так, может, нам заглянуть туда?
   – Припасов возьмем, лошадей.
   – Да на лошадях мы в два счета наверстаем упущенное.
   – Точно, были у батюшки новые охотничьи угодья, – встрепенулась Селистена. – В прошлом году, за преданность, Бодун жаловал.
   Вообще-то говорили братья дело, но уж больно у них странные лица стали, словно виноваты в чем. Хотя что это я? Это же проверенные в бою, надежные и преданные Фрол и Федор. Да я сними, плечом к плечу, свою кровь и кровь наших врагов… Ну вы знаете. В общем, предложение братьев было принято, и мы намерились посетить охотничий домик Антипа
 
   «Ну ничего себе домик!» – только и присвистнул я, когда перед нашим взором предстал чудесный резной терем, укрытый среди деревьев в окружении невысокого частокола. Он, конечно, был значительно меньше городского, но и в Кипеж-граде такие хоромы смотрелись бы весьма солидно, что уж говорить про глухой лес.
   Антип вообще везде любит основательность. Может, на старости лет и я таким стану, а пока надо будет намекнуть тестю, чтобы позволил нам с Селистенкой тут пожить с полгодика после свадьбы. А что? Тишина, спокойствие, чистый воздух, а главное, ни он сам, ни Кузьминична не будут висеть над душой. Ну можем мы с моей женой после всего пережитого побыть наедине?! А Шарика нейтрализуем Золотухой. Да ради такого счастья я даже готов на это время обойтись без городских разносолов! Ладно, потом вернемся к этому вопросу, надо сперва будущего тестя и эту самую Золотуху из темницы вызволить.
   Народу на заимке было немного, так, с десяток мужичков, которые наводили марафет на сияющий новизной терем. Один из них, скорее всего старший, увидев нашу странную компанию, поначалу засуетился, но потом узнал Селистену и Фрола с Федором и успокоился. Как исправного работника его, видимо, не страшил неожиданный приезд хозяев. Он разве что удивился приезду в необжитый дом боярышни. Ну что ж, окружение себе премьер-боярин умел выбирать, один зять чего стоит. Жалко только, что этот зять всё больше и больше попадает под влияние Золотухиного нрава, такое приключение мне испортила!
   Боярышня объяснила старшему, что от него требуется, и тот отправился выполнять поставленную задачу. Однако так просто ему отделаться не удалось, его перехватила Едрена-Матрена:
   – И баньку протопите!
   – Так того, этого… – замялся управляющий, – недостроили еще.
   Однако такие аргументы хозяйка трактира отмела сразу.
   – Что значит – недостроили? Пол есть?
   – Есть.
   – Стены есть?
   – Есть.
   – Печка есть?
   – Есть.
   – Тогда топите!
   – Но ведь, кроме этого, ничего и нет! – взмолился управляющий.
   – Ничего, топите как есть, нам еще по лесу незнамо сколько шастать.
   Мужичок обреченно вздохнул и, пока не добавили еще работенки, поспешил ретироваться.
   – Я без бани никуда, – пояснила свое поведение Матрена. – Хоть в горячей водичке поплескаюсь.
   Будучи человеком, я также с огромным удовольствием парился в баньке, но сейчас золотистая шкура была совершенно не приспособлена для посещения этого чудесного заведения. Придется просто перекусить и отоспаться.
   Но и с «перекусить» у меня появились проблемы. Как только я взглянул на накрытый на скорую руку стол, то, к своему ужасу, осознал, что поесть мне сегодня не удастся. Дело оказалось в том, что Золотуха еще не до конца вытеснила Даромира из своей шкуры. Поэтому творог, молоко, вареную рыбу и сырые овощи моя Даромирова сущность отказалась есть наотрез. Не менее категорично забраковала жареную курочку, холодную телятину и запеченный язык сущность Золотухи. В результате таких внутренних противоречий мне пришлось довольствоваться козьим сыром и хлебом. Именно к такой пище ни у кого претензий не было. О боги, когда же кончатся эти мучения?