Раули Кристофер. Основатель

   Но если Дэйну было неуютно, то мистеру Берлишеру было куда хуже. Во-первых, он никогда раньше не ездил на лошади. Выяснилось, что это труднее, чем кажется, хотя его кобыла была в хорошем настроении, рада была после тесной конюшни свободе и движению в сторону воды, которую она впереди чуяла. Эта радость проявлялась в попытках перейти на рысь, отчего у Тоуба каждый раз подпрыгивало сердце.
   А молодые Фанданы, как он хмуро про себя заметил, умели ездить верхом, и опыт у них был. Это еще раз напомнило ему, какая между ними грань. Они — члены семьи, часть ее, защищенная неимоверным богатством и властью. Он — просто выпускник средней школы, пусть и отличник.
   Процессия начала взбираться на подветренную сторону большой дюны, и Тоуб обеими руками вцепился в луку большого ковбойского седла. Подъем длился долго. С вершины открывался вид через весь Римал до зеленой границы леса.
   Снова донеслась ружейная пальба. Берлишер оглянулся в изумлении. Чтобы соорудить подобную пустыню, инженеры Халифи иссушили двадцать квадратных миль своей базы, и посередине этой сухой зоны стояли дюны — пятьдесят гребней белого песка, пересыпаемые искусственными ветрами на две мили в обе стороны.
   И в это причудливое место съезжалась вся элита семьи Халифи — только мужчины — кататься верхом, охотиться с соколами и сидеть в традиционно черных арабских шатрах, занимаясь торговлей лошадьми и прочими достойными мужчин делами.
   — Как это они так живут? — спросил Тоуб у Аделаиды, чтобы не услышал Рас Ордер.
   — Наш образ жизни они не признают, Тоуб. И живут, как сами хотят. В их семье политические права есть только у мужчин.
   — Но в городе Халифи полно другого народу. Чисто арабским его никак не назовешь.
   — Многие из этих других хотели бы убраться отсюда, если бы могли.
   Процессия двинулась дальше, и вскоре показался ряд черных шатров среди пальм. Всего их было двенадцать. Перед шатрами вокруг оливково-серого грузовика столпились люди в белой одежде слуг.
   Тоубу показалось, что он очутился в какой-то древней эпохе дикарской прихоти и королевской эксцентричности.
   На ровной дороге после дюн кобыла Берлишера в предчувствии воды радостно рванулась рысью.
   Тоуб не мог ее сдержать и впереди всех влетел в лагерь; кобылу со смехом поймали под уздцы слуги. Взмокшему Тоубу помогли выбраться из седла и проводили к шатру Ибрагима.
   Ему пришлось ждать у входа, пока подъехали и спешились остальные.
   Принц Рас Ордер не смог сдержать неопределенного хмыканья по поводу искусности Тоуба в верховой езде. Фанданы в этом ничего забавного не заметили. Глядя на выражение лица Аделаиды, Тоуб готов был провалиться сквозь землю.
   Внутри шатра стоял платиновый трон, украшенный изумрудами и рубинами, и на нем восседал древний Ибрагим. Пол вокруг трона был устлан черными подушками. В кондиционированном воздухе ощущался запах роз и крепкого кофе. В полумраке за троном едва можно было разглядеть слуг и огромных рабов-телохранителей, голых по пояс и с золотыми обручами на бицепсах.
   — Добро пожаловать. — Ибрагим чуть склонил голову. На губах его играла легкая улыбка. Остро и проницательно смотрели черные глаза старика, и в них мерцали искры. Говорили, что Ибрагиму уже век с четвертью, но разум его был тверд и ясен.
   — Благодарю, Халифи-бей, — ответил Дэйн. Их с Расом Ордером усадили подле трона. Места для остальных отвели намного дальше, так что они еле могли слышать разговор.
   — В тебе нет арабской крови, друг мой, — улыбнулся Ибрагим, — поэтому я опускаю ритуалы и пышные приветствия, столь принятые в моей семье. Но на кофе я все же настаиваю.
   Принесли чашечки с горьким черным напитком. Тоуб посмотрел, станет ли Дэйн пить. Дэйн не пил. Чашку он принял, но и только.
   Заметив это, Ибрагим неопределенно хмыкнул и демонстративно отпил из своей чашки.
   — Понимаешь, — повел он в воздухе высохшей рукой, — кофе не повредит Фандану, если пить его в шатре Халифи.
   В ответ на эту шуточку из тени раздался приглушенный смех, и Ибрагим щелчком пальцев восстановил тишину, но у него самого на губах мелькнула ехидная улыбка.
   Дэйн отпил глоток и поставил чашку.
   Ибрагим кивнул. Да, это настоящий Фандан, совсем как Эдвард был когда-то. Но беспокоиться нет причин. Позиция Ибрагима неприступна.
   — Итак, Дэйн Фандан приехал навестить меня, врага своего родоначальника. Очень интересно. Точно как говорят у нас: «Все заблудившиеся лошади находят дорогу домой, даже те, которых там и не ждут». — Ибрагим отпил еще кофе и продолжил:
   — Конечно, я внимательно следил за твоей карьерой, друг мой. Я знаю, что дед сильно заботился о твоем образовании.
   — Это так, — кивнул Дэйн.
   — А тогда ты без труда усвоишь некоторые сведения по истории человечества. Черные глаза сверлили насквозь.
   — Я постараюсь.
   — В этой истории прогресс всегда двигали небольшие группы. Обычно в них собирались отверженные, выброшенные за борт, ненавидимые всеми остальными. Ты согласен?
   — Да.
   — Очень хорошо. Все самые великие и процветающие культуры начинались с периферийных групп, выживших на окраинах цивилизации. Вспомни древних греков, или раннеисдамских арабов, или колонистов Америки. Во всех этих культурах люди ради успеха рисковали жизнью. Чтобы добиться величия, надо поставить на карту все — это трюизм.
   Ибрагим остановился, кивнул, будто продолжая сам с собой какой-то разговор, и неожиданно заговорил снова:
   — И сейчас, мой юный друг, ты почти отверженный.
   Дэйн обнаружил, что не может отвести глаз.
   — Тебе ведь нужны деньги, и много. Дэйн молчал. Ибрагим улыбался. Прямолинейная порода эти Фанданы. «Сделано компанией Фандан» — точное для них клеймо. Инженеры, банкиры, строители и ни одного художника или музыканта. Олухи белой расы. «Сделано компанией Фандан» — это будет их эпитафией. Молчание нарушил Ибрагим:
   — Так или иначе, передо мной стоит сложная задача. Надо ли вступать в твой проект, рисковать капиталом и жизнью ради прыжка в неизвестность?
   Дэйн наконец подал голос:
   — Дед говорил, что у вас есть наши разведданные, так что вы полностью в курсе.
   — Да.
   — Тогда вы знаете, что это только вопрос времени.
   Ибрагим пожал плечами.
   — Все правильно. Только вот некоторые считают, что надо вкладывать деньги в оружие, и тогда мы сможем защитить себя.
   — Мы не можем драться с землянами, и вы это знаете. Мы проиграем, потому что нас изнутри разъест гниль Ганг ан Бу. Страх перед ГБ сдерживает нас уже сейчас.
   — Но можно сделать очень сильное оружие, направленное против самой Земли.
   — Сомневаюсь, что это ваше еще невыдуманное оружие сможет уничтожить системы лазерной защиты. Да еще так быстро, чтобы главный флот Земли не успел подойти к нашей Системе — иначе нам придется капитулировать. И вообще этот вопрос чисто теоретический. Страх перед ГБ не даст нам вооружиться.
   — Ну и где же наша единственная возможность? — усмехнулся Ибрагим. Он знал, что все это правда.
   — Мы должны достроить корабль и бежать. Это наш единственный шанс. Второго корабля не будет.
   Повисла продолжительная пауза. Десять секунд. Пятнадцать.
   Ибрагим оценил момент. Время настало. Халифи правили в своей системе. Но пора было идти дальше, навстречу предназначению. В межзвездной пустоте они будут править целыми мирами.
   — Возможно, ты прав, юноша.
   В черных глазах Ибрагима мелькнули искры, но неизвестно, что они значили. Шейх хлопнул в ладоши, чтобы подали еще кофе.
   — А скажи мне, окупился твой последний маневр на белтвайдском рынке?
   Дэйн пожал плечами, чтобы голос не сорвался. Но колебался только мгновение.
   — В общем, вполне. Откуда старый хрыч узнал? Ибрагим усмехнулся снова:
   — Кое-кто из нас здорово нажился на этой панике.
   Теперь стало понятно, кто на прошлой неделе обрушил водяной рынок, отвечая предложением на их спрос!
   Аделаида, Тоуб и Мелисса обменялись угрюмыми взглядами. Мелисса вспыхнула. Секретность — ее забота, и похоже, она проглядела агента Халифи.
   — А еще ты недавно прикупил пять процентов акций компании «Каллисто Крио Бакто».
   Ладно. Хватит. Дэйн поставил чашку на блюдце.
   — Похоже, вы много знаете о моих делах.
   — Да, молодой человек. Знать такие вещи — моя работа. Но все же для моего удовольствия расскажи мне сам.
   Дэйн посмотрел в упрямые старческие глаза. И уступил.
   — Да, мы действительно купили пять процентов акций. Они создали новый штамм, и это дает коренное улучшение эффективности работы со льдом.
   — Я это знаю. Дело в том, что я решил купить эту компанию целиком. Видишь ли, мы вложили много денег в генетику штамма «Макретериал». И этот новый продукт может нам испортить дело. Я уже скупил ККБ на сорок шесть процентов, теперь я хочу получить твои пять, и тогда мы этот новый штамм прикроем.
   Дэйн выдержал борьбу с собой.
   — А что я получу взамен? Ибрагим вновь улыбнулся, и глаза его были так же непроницаемы.
   — Наше хорошее отношение. И определенную финансовую поддержку. Вместе мы сможем закончить твой корабль.
   — Должен вас предупредить, Халифи-бей, что в этом случае «определенная финансовая поддержка» окажется очень немалой.
   — Ты скоро узнаешь, что у нас глубокий кошелек, мой юный друг. Кредит — не проблема, в этом можешь на нас рассчитывать.
   Они пожали друг другу руки, и Дэйн почувствовал, что кладет голову на гильотину. Оставалось ждать, когда упадет нож.

Глава 8

   Дворец Азрак был архитектурным чудом. Мраморное здание с четырьмя парящими башнями, а на них — небесного цвета купола. Они окружали центральный купол, тоже крытый голубой черепицей, и весь изящный ансамбль, казалось, летел. О красоте дворца ходили легенды, и не зря «Левенук синтропик дайджест» включил его в «Семьдесят великих зданий».
   В знак высокой чести Ибрагим устроил для Дэйна Фандана прием на окружающей дворец террасе, откуда открывался отличный вид на верхнюю палубу Римал-Сити. В искусственном вечернем освещении купола мечетей по всему Рималу были очерчены оранжевым ореолом. Золотые лучи подсвечивали деревья парков и отражались в окнах небоскребов.
   На террасе стоял гул. Гости ходили туда-сюда по голубому паркетному полу, на котором арабской вязью были выгравированы полуметровыми буквами слова из Девяносто третьей Суры Корана.
   Не сиротой ли Он нашел тебя, И — приютил?
   Не блуждающим ли Он нашел тебя, И — на прямой путь постановил?
   Ибрагим восседал в углу на огороженном веревками троне под охраной гиганта Амеша — воина-невольника. Его беседы удостаивались лишь избранные гости.
   Дэйн со свитой предавались развлечениям. На всех были надеты пиджаки из традиционной для Фанданов зеленой ткани, серые брюки и белые туфли.
   Дэйн заметил, что на стенах, потолке и полу написаны одни и те же фразы, и спросил Раса, о чем они. Тот перевел с легкой и хитрой усмешкой. Дэйн понял сразу. Он должен был считать себя здесь просителем.
   Да, здесь, на базе Халифи, за зелеными пиджаками власти не было. Мало кто здесь не знал о недавней смерти Эдварда и о приостановленном завещании. У Дэйна трудности с семьей, его грандиозный проект под угрозой срыва, и, может быть, о нем скоро и помнить не надо будет.
   И все же внезапное приглашение Ибрагима собрало большую толпу сливок его королевства. Здесь были брокеры водяного рынка, биржевики, банкиры и дилеры. Одеты все были официально: строгий темный костюм с белой рубашкой и ярким полосатым галстуком, английские туфли на толстой подошве, со шнуровкой и тупыми носками.
   Женские наряды не отличались разнообразием: длинные темные облегающие платья, с намеком на строгость. Модные разрезы снова поднялись выше колена, создавая проблемы для пожилых дам — тех, кому за восемьдесят, но все еще выглядящих на сорок. Бедра и ягодицы первыми сдавались под натиском времени, несмотря на все искусство пластической медицины.
   Рас и Дэйн держались вместе — искали кредиты для «Основателя». Реакция гостей была сложной — смесь заинтересованности и опасения с большей или меньшей примесью любопытства.
   Главной новостью было возвращение Ибрагима в Римал после десяти лет затворничества.
   Десять лет в укрытии, а теперь он бросает вызов Ганг ан Бу. Все знали, что независимые космические экспедиции не приветствуются.
   Прием был для базы событием месяца, и говорить о нем будут еще долго. Каждый хотел быть замеченным. Если Ибрагим вскоре сгорит ярким пламенем, можно будет сказать недоверчивым друзьям: «Я там был».
   И в то же время те же люди смертельно боялись растущей угрозы, исходившей от тайной деятельности Ганг ан Бу.
   В результате Рас и Дэйн провели вежливые и уклончивые беседы с банкирами Ниппона, принцами Халифи, миллиардерами — королями льда, и даже с Дир Кемпонг, королевой банка «Кемпонг Йин Хэнг» — самого большого на Внешних Мирах.
   Сплетни об Ибрагиме пользовались значительно большим успехом, чем рассказы об «Основателе». Вежливо выслушав Дэйна, собеседники для приличия задавали несколько вопросов, а потом замолкали, явно не желая продолжать разговор. Многих поначалу подкупало предложение Дэйна бежать из Солнечной системы. Этим людям все время кто-то пытался что-то продать — как правило, кучу скучных цифр. В предложении Дэйна была хотя бы романтика.
   — Новый Мир, новая Земля, всего в четырех годах пути!
   Идея убежать от проникающей повсюду руки Мирового Правительства жила во многих умах. Страшное слово «налоги» всплывало в разговорах все чаще и чаще. Люди распродавали имущество и уходили через неосвоенный космос в систему Нептуна. До Нептуна и Тритона было так же далеко, как и до Земли, и там богатые могли несколько дольше не думать о налогах. Может быть, даже всю жизнь.
   Но власть правительства Земли подбиралась к этим людям все ближе и ближе, и они это знали. Агенты Ганг ан Бу проникали повсюду.
   И был еще риск в самой попытке к бегству. Да и будет ли на Нептуне свобода от ГБ? И если да, то надолго ли?
   Правда, говорили, что у Ганг ан Бу начались трудности с вербовкой информаторов в администрации Халифи. В деле шпионажа Халифи разбирались. И беспощадны они были не менее самого ГБ.
   Зато ГБ наводнило агентами нижние палубы, а где же еще набрать хороших слуг? И гордое чувство независимости от Земли и страшного Социального Синтеза начинало таять.
   Ибрагим решился бросить вызов ГБ, и кое-кто предположил, что сжигающая Халифи мания величия толкнула его стать еще одним великим шейхом. Возмутились те, кто больше всего боялся.
   — Ему бы сидеть, где сидел, и лошадей разводить — это он по-настоящему любит.
   — Помимо того, чтобы трахать маленьких мальчиков.
   — Ну, это только слухи.
   — Это чистая правда. Он курит с ними гашиш, а затем делает то, что у них считается естественным.
   — Ну, не надо быть таким подозрительным. Ибрагиму, говорят, уже сто тридцать семь. Вы не хуже меня знаете, что половая функция столько не сохраняется.
   — Да, он уже со смертью целуется, а заодно и нашими жизнями рискует.
   Настроение было мрачное, а светская болтовня — пустой.
   Дэйн и Рас ушли наконец от последней группы богатых инвесторов — добытчиков льда с Миранды. Дэйн был подавлен. Никто не клюнул.
   — Ты слишком нервничаешь, — улыбнулся Рас. — Все это не для того, чтобы добыть деньги, а чтобы показать, что Ибрагим тебя финансирует. Что ты под его защитой.
   — А под чьей защитой сам Халифи-бей?
   — Он вполне может сам себя защитить, вот увидишь, — рассмеялся Рас. — Кроме того, ему нравятся подобные идеи, ведь он по образованию инженер и когда-то сам строил базы. Этот дворец он построил для своей матери Ясмины. И мне кажется, что он влюбился в твой суперкорабль.
   Рас Ордер был самым сильным агентом Ибрагима. В отличие от других правителей клана Халифи молодой человек обладал привлекательностью и обаянием.
   — Ладно, — пожал плечами Дэйн, — ты прав, дружище. Как бы там ни было, а реальную ситуацию Ибрагим хорошо понимает. Ведь мой дед дал ему доступ к информации Оптимора.
   Рас Ордер чуть повел бровью.
   — Да, мы осознаем опасность, на этот счет можешь быть спокоен.
   Неожиданно принц застыл как вкопанный. К ним шли двое высоких мужчин в черной одежде жителей пустыни.
   — Дядя Мерцик! — свистящим шепотом сообщил Рас.
   Прямо на них надвигался Мерцик Хусейн Халифи, брат Ибрагима и кровный враг Фанданов. Лицо у него было длинным и острым, как у Ибрагима, только борода с сединой.
   А человек рядом с ним — это наверняка Тарик, давний враг Дэйна. Он смотрел на Дэйна и Раса Ордера в упор, словно готовясь бросить оскорбление.
   Дэйн не видел Тарика уже около двенадцати лет и с трудом узнал того мальчишку в коренастом мужчине с запавшими глазами и нездоровым цветом лица.
   Взрослея, Тарик не стал красивее, и черты его лица сложились в карикатуру на портрет его юности. Губы стали толще, кожа загрубела. На нем был черный халат, принятый среди Халифи, и сапоги со шпорами для езды верхом. Кстати, сапоги он надел не зря, так как действительно приехал на лошади из шатра с кондиционером в искусственной пустыне Римала.
   Сколько из собравшихся здесь богатеев не владели даже десятой долей цены живой лошади!
   Дэйн встретил неподвижный взгляд Тарика дружелюбным взглядом, надел на лицо самую приветливую улыбку, достойную коммивояжера, и протянул руку.
   — Тарик, сколько лет, сколько зим! Тот не отреагировал на протянутую руку и продолжал пялиться. Рас неловко закудахтал:
   — Ну, зачем такая мелодрама, Тарик? Голова Тарика повернулась в его сторону, как башня танка, зубы оскалились.
   — Это ты смеешь раскрывать пасть, Рас Ордер? Ты, пес, лижущий пятки Фанданам?
   Рас Ордер на секунду опешил, а затем рассмеялся, подчеркивая абсурд ситуации.
   — Тарик, ради Бога, прекрати! Веди себя прилично, ты же в доме Ибрагима.
   Тарик гордо выпрямился. Дэйн заметил, что он начал жиреть.
   — Я плюю на всех Фанданов! — Тарик демонстративно сплюнул на пол.
   Брови Раса Ордера взметнулись вверх. А Дэйн хмыкнул:
   — Да, есть на свете неизменное. Тарик всегда был неотесанным кретином.
   Тарик выругался сквозь зубы и снова сплюнул на паркет — теперь чуть ближе к ботинку Дэйна.
   — Я убью тебя, Фандан, как собаку! Мне давно следовало бы это сделать.
   — Тарик, ты забываешься! — поднял голос Рас Ордер.
   Тарик и Мерцик переглянулись. Напряжение достигло критической точки. Дэйн подумал, что взрослая форма Тарика оказалась еще противнее личиночной.
   Неожиданно обстановку разрядил Мерцик. Он прищурился, широкую бороду прорезала улыбка. Мерцик тронул сына за локоть, и Тарик стих.
   — Так это ты внук Эдварда? — спросил Мерцик с елейной улыбкой.
   — Да, это я.
   — Все носишься со своим сумасшедшим предприятием? — В голосе Мерцика звучала скрытая неприязнь.
   — Почему сумасшедшим?
   — Ты ведь нарушаешь равновесие, на котором держится Система. Ты навлекаешь гнев очень сильных врагов.
   — А вы собираетесь подчиниться Земле?
   — Мы никому не подчинялись и не собираемся подчиняться. — Темные глаза Мерцика сверкнули. — Земля далеко, и с ней можно договориться. Зачем им тратить на нас силы, если мы их не спровоцируем?
   — В политбюро теперь берут власть экстремисты.
   — Неужели? Но до них полмиллиарда миль, не так ли? И они не придут сюда никогда, — Мерцик нахмурился и ткнул в Дэйна пальцем, — если всякие идиоты не будут их злить дурацкими проектами!
   Мерцик отвернулся. Тарик не отводил глаз. Дэйн вынужден был обращаться к спине Мерцика через плечо Тарика.
   — Налоги на Марсе достигли двадцати пяти процентов. Они называют новые налоги «связью с Землей». Я называю их — «кандалы».
   Тарик сильно толкнул Дэйна в грудь.
   — Назад, собака!
   — Убери руки! — Дэйн оттолкнул Тарика.
   — Как ты смеешь так разговаривать с моим отцом? Я тебя проучу!
   — Что случилось, Тарик? Ты после Резервации подался в школу хороших манер?
   — Хватит! — зарычал Тарик. Вены на его шее надулись и запульсировали. Он бросился на Дэйна.
   Тот успел уклониться и встал в стойку. Тело сработало само.
   Тарик сорвал с себя халат, обнажив пуленепробиваемый жилет из голубого мелтмара с «молнией» до подбородка. Он успел где-то поучиться кикбоксингу, но лишь нахватался по верхам, да и к тому же был в плохой форме.
   Дэйн легко блокировал удар его ноги. Тарик попытался ударить назад с разворотом, но Дэйн уклонился с большим запасом.
   Раздались крики, люди попятились, освобождая место. Перевернулся стол, разлетелись по паркету бокалы. Дерущихся окружило кольцо зрителей.
   Тарик был дикарем, и куда более мерзким, чем остальные Халифи. Сейчас он совершенно вышел из себя. Он кружил вокруг Дэйна и тяжело дышал, но от напряжения или от жажды крови — Дэйн не знал.
   — Давно надо было раздавить тебя, как клопа!
   Наконец-то показался Амеш, раздвигая толпу плечом.
   Тарик еще раз ударил ногой, но на этот раз более подвижный Дэйн поймал ногу и его противник растянулся на полу перед взорами толпы. Отплевываясь, не помня себя от гнева, он поднялся, вытащил из рукава тонкий блестящий стилет и бросился на Дэйна, визжа от ярости.
   Дэйн отпрыгнул в сторону, Тарик промахнулся и тут же занес клинок для новой атаки.
   Дэйн был прижат к людской стене. Она подалась назад, но слишком поздно. Упала женщина, кто-то перелетел через стол под крещендо бьющейся посуды, и Дэйн чуть не упал.
   Тарик достал его в плечо. Лезвие прорезало пиджак и рубашку, царапнуло спину. Дэйн извернулся и ринулся на ощупь в орущую толпу, стараясь избежать следующего удара.
   Но тут появился Амеш, встав горой между Тариком и Фанданом.
   — Господин, здесь драться нельзя.
   — С дороги, раб! — взревел Тарик.
   — Это запрещено!
   Амеш держал электрошоковую дубинку. Тарик подумал — секунду. Какое-то мгновение он был готов броситься на гиганта, но успел сообразить, что Амешу он не противник. Ему ничего не светило, кроме унижения. Повернувшись на каблуках, Халифи швырнул нож на пол и вышел прочь.
   Амеш с серьезным видом поднял оружие, спрятал его в какой-то футляр, запечатал и убрал.
   К Дэйну подбежали Аделаида и Мелисса.
   — Ты как, босс?
   Дэйн не ответил — он старался восстановить дыхание.
   — Что за люди! — воскликнула Мелисса, осматривая его плечо.
   На плече Дэйна была неглубокая царапина в два дюйма длиной, кровь пропитала пятно примерно три дюйма на три.
   — Пиджак можно выкидывать, босс. На лице Раса Ордера был написан ужас.
   — Боюсь, что это еще не конец истории, — пробормотал Дэйн. — Сможешь продолжить тут без меня?
   — Прошу прощения за инцидент, — ответил принц. — Мой кузен болен психически. Боюсь, что когда-нибудь семье придется поручить его заботе психиатров. Дэйн фыркнул:
   — Простите меня, принц, но Тарику уже двадцать лет нужна срочная психиатрическая помощь. Проблема в том, что его отец — Мерцик, а Мерцик любит Тарика таким, какой он есть.
   Рас Ордер мог только вздохнуть в ответ:
   — Эту проблему семье рано или поздно придется решать. Мерцик породил монстра с привычками и манерами еще хуже его собственных. Тарик любит убивать. Говорят, что он даже дерется со своими рабами, угрожая им казнью в случае отказа. Конечно, они без оружия, а у Тарика меч и нож.
   — Босс, — подала голос Аделаида, — вам бы лучше заняться раной.
   — Да, иду.
   Повинуясь импульсу, Дэйн поймал проходящего официанта и схватил с подноса два бокала шампанского. Первый выпил залпом, а второй — уже постепенно.
   Прием продолжался. Гул разговоров возобновился, но стал тревожнее. Сумасшествие Ибрагима заразило Мерцика и Тарика. Что же теперь будет? Гражданская война? Эти горячие Халифи на все способны.
   У входа Дэйн заметил женщину, которая с явным интересом смотрела на него. Изящного, почти эльфийского сложения, с огромными блестящими карими глазами, одета в черное шелковое платье и с каштановыми волосами до плеч. Не безупречной красоты — нос чуть больше, скулы чуть выше, чем надо, но что-то было в ней захватывающее, какая-то утонченность, какой-то намек на неотмирность.
   — Привет! — сказал Дэйн, снова повинуясь импульсу.
   — Вы хорошо дрались, — совершенно серьезно произнесла девушка. — Вы ранены?
   Волосы ее сияли на свету. Дэйн вдруг почувствовал, что его влечет к ней непреодолимо.
   — Ерунда, просто царапина. Да и какая тут драка, я до него даже не дотронулся. Она улыбнулась:
   — Все равно вы неплохо дрались. Тарик совсем зарвался, пора было кому-нибудь дать ему отпор. Но он никогда вам этого не простит, мистер Фандан, — Зовите меня Дэйн.
   Ему стало вдруг почему-то неловко.
   — Ладно, — снова улыбнулась девушка. Дэйну это понравилось. Ему показалось, что улыбалась она только ему.
   Неожиданно между ними пролегла тень Раса Ордера.
   — Ага, я все думал, найдете ли вы друг друга. Придется мне, видимо, Дэйн, представить тебя моей сестре Лейле. Самый выдающийся бунтарь в нашей семье. Даже отверженная — если говорить о дворце.
   Дэйн обнаружил, что не может отвести глаз. Она будто птица, вся изящество и утонченность. И в то же время во взгляде ее светился незаурядный ум.
   Она не выказала никаких знаков почтения, полагающихся принцу от женщины семьи Халифи. И характеристику Раса Ордера тоже не приняла.
   — Я бы не назвала себя отверженной, Рас. Я в добровольном изгнании. Раз или два в неделю мои дед с бабкой или мои братья мне звонят. Уговаривают «прекратить эти глупости» и «вести себя как следует». И вернуться во дворец.