Райли Юджиния. Триумф экстаза

   На лице Дэвида отразилось удивление, но он опомнился и с улыбкой повел ее на поляну. Во время танца шаль соскользнула с ее плеч. Дэвид покраснел и отвел взгляд от ее поднятой корсажем груди. Эмили кружилась под переливы музыки, вовсю кокетничая с Дэвидом. Но к сожалению, Эдгар, казалось, не обращал на них никакого внимания и вел Марию в танце вокруг поляны.
   Когда танец закончился, донья Элена вышла вперед и что-то сказала ему. Эдгар хлопнул в ладоши, чтобы привлечь внимание, и объявил:
   — Леди и джентльмены, вас ждет пиршество.
   Сэм и Маргарет Хьюстон настояли, чтобы Эмили села между ними. Эдгар шокировал ее тем, что сел рядом с Маргарет и поддерживал с хорошенькой женой генерала оживленную беседу. У Эмили внутри все кипело. Она не сердилась на Маргарет, но злилась на Эдгара за то, что тот демонстративно ее игнорирует.
   Глядя, как вяло Эмили ковыряет в своей тарелке, Сэм Хьюстон наклонился к ней и шепнул:
   — Между вами и Эшлендом не слишком хорошие отношения, а, юная леди?
   — Да, не очень, — с грустью призналась Эмили. Хьюстон ласково похлопал Эмили по руке.
   — Вот родится ребенок, и все наладится, вот увидите, — сказал он с отеческой заботой. — Когда Эдгар посадит к себе на колени дитя — доказательство вашей преданности, — он немного смягчится. А сейчас несчастный просто ревнует до умопомрачения и готов убить любого человека в брюках, проявившего к вам интерес. Совершенно очевидно, что Эдгар по уши влюблен в вас.
   Эмили в изумлении открыла рот.
   — О, я так не считаю, генерал! Сэм Хьюстон от души расхохотался.
   — Разумеется, вам этого не видно, Эмили. Вы ведь тоже слепы от любви к нему!
   У Эмили вытянулось лицо.
   — Неужели так заметно? Сэм Хьюстон засмеялся, прошептал ей на ухо:
   — Скажи мужу, что любишь его, девочка, и увидишь, как он преобразится.
   Эмили хотела ответить, но промолчала, услышав низкий смех Эдгара и веселый голос Маргарет. О, как ее сердце рвалось к мужу и как ее рукам хотелось свернуть ему шею!
   Когда все поели, гости вернулись на край поляны. Беседуя с Маргарет, Эмили искоса наблюдала за Марией. Девушка оживленно беседовала с мексиканскими музыкантами. Внезапно она выбежала в центр в вихре ярких юбок, и музыканты заиграли испанскую мелодию. Толпа смолкла, все гости смотрели на темпераментный танец Марии; красный веер закрывал ее оживленное, горящее лицо.
   Музыканты ускорили темп, раздались подбадривающие крики, когда она стянула с головы мантилью и черные волосы рассыпались по плечам в живописном беспорядке. Музыканты играли все быстрее и быстрее, и движения ее стали почти неуловимыми. Мария держала в оцепенении всех зрителей, но ее глаза говорили, что танцует она лишь для одного человека — для Дэвида Эшленда.
   Музыка смолкла, и толпа взорвалась аплодисментами. Мария стояла, подняв руки, раскрасневшись, грудь ее вздымалась, она тяжело дышала. Все смолкли, когда Дэвид Эшленд вышел на поляну. Мария улыбнулась и протянула руку. Так они и стояли, в оцепенении глядя друг на друга.
   Толпа взревела. Мужчины кричали, топали ногами, хлопали в ладоши.
   — Эй, парень, привести вам пастора прямо сейчас? — крикнул Сэм Хьюстон.
   Молодые люди будто очнулись, посмотрели на толпу, словно пара испуганных оленей. Затем Дэвид прошептал что-то на ухо Марии. Взявшись за руки, они со смехом бросились прочь с поляны.
   Гости весело вопили им вслед, затем кто-то крикнул:
   — Внимание, друзья! Внимание!
   Все обернулись и посмотрели на генерала Хьюстона, который обнимал одной рукой мексиканского скрипача, а второй — гитариста.
   — Друзья, пора выразить этим чудесным музыкантам наше восхищение!
   Толпа снова разразилась веселыми криками и аплодисментами. Наконец Хьюстон поднял руку, призывая к молчанию.
   — Леди и джентльмены, давайте дадим этим парням отдохнуть и отведать заслуженное угощение. Покажем теперь, как танцуют техасцы. Генри Элдер, поставь кувшин и иди сюда! Леди и джентльмены, выбирайте себе партнеров и давайте плясать!
   Но всего в нескольких футах от гостей будто и не было никакого праздника — двое молодых людей смотрели только друг на друга.
   — Где ты научилась такому красивому испанскому танцу, Мария? — с удивлением спросил Дэвид.
   — Когда я была ребенком, мой отец играл на гитаре в тавернах, — объяснила Мария. — Иногда я там танцевала и собирала монетки.
   Она нахмурилась, и Дэвид взял ее руку.
   — Но теперь все в прошлом, дорогая. Тебе никогда больше не придется это делать.
   Мария бросила на него быстрый, грустный взгляд:
   — Тебе не понравилось, как я танцевала, Дэвид?
   — Боже, Мария, мне очень понравилось! — прошептал он дрожащим голосом. — Но я бы предпочел, чтобы ты танцевала для меня одного, моя дорогая. Господи, как ты прекрасна!
   С этими словами он заключил ее в объятия. Их жаждущие губы встретились, слились, и глубокий вздох одновременно вырвался из груди обоих. Она обвила руками его шею и привстала на цыпочки, чтобы теснее прижаться к нему.
   Дэвид замер, потом осторожно отстранил ее от себя.
   — Мария, я забылся… — хрипло проговорил он и, шатаясь, направился к поляне.
   Мария топнула ногой, чувствуя себя отвергнутой, сбитой с толку.
   — Черт побери! Неужели мои губы прожгли дыры на его губах?
   Она поправила прическу и пошла к танцующим. Эмили увидела, что молодые люди возвращаются порознь. Дэвид выглядел ошеломленным, а Мария разъяренной. Но стоило девушке появиться на поляне, как ее тут же подхватил Эдгар и закружил в вихре танца. Сначала Мария следовала за опекуном машинально, надув губы, но вскоре стала отвечать на его шутки, улыбаться и кокетничать.
   — Хочешь потанцевать, дорогая?
   Эмили была так поглощена наблюдением за мужем, что даже не заметила, как подошел Дэвид.
   — Ну конечно, хочу! — бойко ответила она, беря его под руку.
   Эмили храбро смеялась, когда они закружились в танце. Мексиканцы и техасцы теперь вместе пели под руководством Генри Элдера и танцевали кадриль.
   Все, что мне от жизни нужно, С милой женушкой жить дружно.
   Эмили быстро устала и попросила Дэвида погулять с ней.
   — С тобой все в порядке, дорогая? Я имею в виду твое положение, — с сочувствием спросил Дэвид, прогуливаясь с ней чуть в стороне от царящего веселья.
   — О, со мной все в порядке, и младенец брыкается, как здоровый жеребенок, — ответила Эмили, кутаясь в шаль. — Но я не знаю, сколько еще я могу выносить холодность твоего дяди. Он не хотел, чтобы я надевала это платье, — призналась Эмили после короткого молчания. — Скажи, я похожа на потаскушку?
   — Конечно, нет, — быстро заверил ее Дэвид. — Твое платье не более открыто, чем у любой другой из присутствующих леди.
   — Если бы я знала, что он так ужасно поведет себя, я бы не надела это чертово платье. Но иногда Эдгар слишком уж меня контролирует!
   Дэвид вздохнул и признался:
   — Ну, в каком-то смысле я его понимаю. Несколько минут назад я говорил Марии, что предпочитаю, чтобы она танцевала для меня одного.
   Эмили взглянула на Дэвида с интересом:
   — Мария прекрасно танцует, правда? Как ты думаешь, вы с ней могли бы… ну, когда-нибудь…
   — Возможно, — ответил Дэвид, сосредоточенно рассматривая свои сапоги.
   Эмили махнула рукой в сторону поляны.
   — А как ты относишься к тому, что твой дядя весь вечер с ней флиртует?
   Дэвид пожал плечами:
   — Дядя ничего плохого не имеет в виду. Мария для него как дочь. Он влюблен в тебя, Эмили.
   Она почувствовала, как сердце ее радостно затрепетало в груди.
   — Ох, Дэвид, хотела бы я в это поверить! Хотела бы… ох, Дэвид, я так его люблю!
   Эмили неожиданно бросилась ему на грудь, по ее лицу струились слезы.
   — Ну-ну, — неловко утешал плачущую женщину Дэвид.
   — Я не знаю, что делать, Дэвид. Пожалуйста, скажи мне, что делать, — умоляла Эмили, уже не сдерживая рыданий.
   — Да, Дэвид! Будь добр, скажи ей, что делать!
   Услышав насмешливый голос Марии, они отпрянули друг от друга, словно любовники, которых застали на месте преступления.
   — Сеньор Эдгар послал меня вас найти, — продолжала Мария сквозь зубы. — Сеньора Хьюстон собирается петь. Если вы двое… закончили, присоединяйтесь к нам.
   Вызывающе вскинув голову, Мария убежала прочь в вихре красных юбок и черных локонов. Обменявшись сочувствующими взглядами, Дэвид и Эмили пошли следом.
   Как только она вышла на поляну, смуглая рука схватила ее за плечо и потянула в тень под дерево.
   — Согреваешься, дорогая?
   — Отпусти меня! — потребовала Эмили, пытаясь вырваться.
   — Как я понимаю, мои услуги сегодня днем тебя не удовлетворили? — продолжал Эдгар угрожающим, хриплым голосом.
   — Прекрати! Прекрати! — шипела Эмили в ответ. — Люди услышат…
   — Пусть слышат! — взревел он. — Пусть знают, что ты моя собственность, только моя!
   — Нет! Ты мною не…
   Он поцеловал ее, заглушая протесты. Через несколько мгновений, когда Эдгар слегка отстранился, она, задыхаясь, только и могла ловить ртом воздух.
   — Эмили, поедем со мной домой, — прошептал он.
   — Черт тебя возьми, Эдгар! — воскликнула она, сжимая кулаки. — Ты что, совсем лишился рассудка? Ты же знаешь, что я не могу оставить гостей! Ты пьян и говоришь бессмыслицу! Отпусти меня!
   К ее удивлению, муж сделал шаг назад, выражение его глаз в темноте невозможно было прочесть.
   — Пусть так, Эмили. Но запомни, меня не устроят объедки после других мужчин! — И, круто повернувшись, ушел.
   Его слова привели Эмили в такую ярость, что она сдернула с себя шаль, швырнула ее на землю и вышла на поляну с высоко поднятой головой. К счастью, никто, кажется, не обратил внимания на их перепалку, так как все смотрели на Маргарет Хьюстон. Хорошенькая жена генерала сидела на кожаном стульчике посреди поляны, окруженная толпой поклонников. Эмили слушала, стараясь успокоиться. Маргарет не сводила глаз с мужа, перебирая струны гитары и выводя нежным голосом песню о любви.
   Затем Маргарет заиграла веселую мелодию «Мне надо следовать за лонгхорнами». Толпа смеялась и хлопала в ладоши, отбивая ритм и подхватывая припев. Под приветственные крики слушателей Сэм Хьюстон помог жене встать и крикнул:
   — Теперь давайте снова потанцуем, ребята!
   К Эмили подошел Аарон Райс и склонился в поклоне.
   — Окажите мне честь, миссис Эшленд! — шелковым голосом попросил он.
   Эмили огляделась в поисках мужа и увидела его рядом с одним из жителей города. Эдгар шутил и размахивал кувшином с виски.
   Она снова перевела взгляд на Аарона. Почему бы и нет! Ведь уже отказывала ему за этот вечер трижды. Кроме того, муж продемонстрировал, что его мнение о ней не может быть хуже. Эмили улыбнулась и взяла руку Аарона Райса.
   Они закружились под музыку. Но во время последних аккордов Аарон, к изумлению Эмили, потащил ее между столами в лес.
   — Что вы делаете? — шипела она, пытаясь вырваться. Но пальцы Аарона сжимали ее запястье железной хваткой.
   — Не надо пугаться, леди. Я просто хочу с вами поговорить. — И внезапно отпустил ее. — На тот случай, если вы не заметили, леди: ваш муж смотрел на нас убийственным взглядом, пока мы плясали.
   — Заметила, — сухо ответила Эмили. — И несомненно, в любой момент бросится нас искать.
   Аарон ухмыльнулся.
   — Не волнуйтесь. Я выбрал момент, когда Эдгар отвернулся, чтобы благополучно умыкнуть вас.
   Эмили невольно рассмеялась, признав, что иногда ее муж ведет себя как огромный, разъяренный кабан. Аарон вынул флягу из нагрудного кармана и сделал большой глоток.
   Эмили нервно откашлялась.
   — Вы отвезли портрет сестры родителям? Аарон непонимающе смотрел на нее.
   — Портрет вашей сестры — вы его отвезли домой? — повторила она, сжимая руки.
   Снова тот же странный, бессмысленный взгляд.
   — Ах, Ливви! Портрет Ливви, — через секунду произнес он. — Знаете, вы ужасно похожи на Ливви, дорогая.
   — Ваши родители обрадовались? — спросила Эмили, повысив голос.
   Аарон не отвечал, глядя на нее со странным, фанатичным блеском в глазах. В какой-то момент ей показалось, что он безумен. Внезапно Аарон рассмеялся, взгляд его прояснился.
   — Ну не надо удирать, словно испуганный кролик. Вы просто напомнили мне о… неприятных вещах. Останьтесь, прошу вас, миссис Эшленд. Как я уже говорил, мне надо кое-что с вами обсудить.
   — Хорошо, но прошу вас быть кратким. Он кивнул и с тоской выдохнул:
   — Господи, какая ты хорошенькая девочка!
   — Сэр, вы забываетесь, какое отношение имеет моя внешность…
   — Самое прямое, милочка, Эшленд плохо с тобой обращается, правда?
   — Это вас вовсе не касается, сэр! — отрезала Эмили, собираясь уйти.
   Но Аарон снова схватил ее за руку.
   — Твой муж плохо с тобой обращается, да? — повторил он напряженным голосом.
   — Отпустите мою руку! — с негодованием воскликнула Эмили, пытаясь освободиться, в ее груди росла паника.
   — Держу пари, он тебя бьет — или даже хуже! Дай-ка я посмотрю, нет ли у тебя шрамов, дорогая. — И притянул Эмили к себе.
   Она уперлась руками в его грудь, ее лицо выражало ужас.
   — Вы пьяны, вы сошли с ума! Аарон злобно рассмеялся:
   — Сошел с ума от любви к вам, леди! Пошлите этого ублюдка Эшленда к черту и уедем со мной, немедленно! Я буду с вами обращаться хорошо, обещаю.
   Эмили охватила паника, но она продолжала изо всех сил сопротивляться.
   — Поближе, леди, и раздвинь ножки для настоящего мужчины! — Он коснулся ее живота и внезапно застыл. — Что это — его отродье? Не важно. Мы отправим маленького ублюдка назад к Эшленду.
   Эмили закричала, зовя на помощь, но Аарон зажал ей рот своими губами. От него противно пахло виски, и ее затошнило. В какой-то момент она чуть не потеряла сознание, руки ее безвольно опустились. Эмили услышала довольный смех Аарона, принявшего ее слабость за ответную реакцию, и почувствовала на груди его потную руку.
   Вдруг Аарон отлетел в кусты.
   — Хватит, клянусь Богом! — взревел Эдгар.
   Эмили закричала бы, если бы так не ослабела. Даже в слабом свете луны она видела, как муж побелел от гнева.
   — Прикройся!
   Эмили в ужасе опустила взгляд на свою полуобнаженную грудь и судорожно поправила корсаж. Краем глаза она заметила, что Аарон с трудом выкарабкался, и услышала крик мужа:
   — Готовься к смерти, Райс!
   Эмили истошно закричала, увидев, как Аарон Райс выхватил кинжал из ножен, спрятанных под сюртуком.
   Эдгар, словно не слыша предупреждающего вопля жены, трезво и спокойно смотрел на кинжал.
   — Неужели ты такой трус, Райс, что не доверяешь своим кулакам? — холодно спросил он.
   — Долгие годы я ждал этого случая, Эшленд. Теперь я воткну этот нож в тебя за то, что ты убил Ливви!
   Лицо Эдгара потемнело.
   — Проклятый ублюдок! — крикнул он и бросился на Аарона.
   — Нет, Эдгар! Он тебя убьет! Нет! — взвизгнула Эмили.
   ho было уже поздно. Эдгар попытался вырвать кинжал, и Эмили зарыдала, увидев кровь, брызнувшую из его запястья. Но если Эдгар и ощутил боль, то не показал этого. Его окровавленные пальцы крепко сжали руку Аарона. Резкое движение, и поверженный Аарон закричал от боли. Его же кинжал проткнул ему плечо и пригвоздил к земле.
   — Что здесь, черт побери, происходит? — Подбежали Хьюстон и еще несколько мужчин.
   — Ну, Эшленд?
   Глядя на Сэма Хьюстона, Эдгар покачнулся.
   — Райс… моя жена, — произнес он, сжимая свое запястье. Хьюстон перевел взгляд с Эдгара на залитое слезами лицо Эмили. Потом опустился на колени рядом с извивающимся, стонущим Аароном.
   — Держись, парень. Будет дьявольски больно.
   Хьюстон выдернул кинжал из его плеча. Кровь струей хлынула из раны, и Аарон, испустив дикий вопль, потерял сознание.
   Хьюстон с отвращением встал и протянул испачканный кровью кинжал Эдгару:
   — Твой?
   — Его, — хрипло ответил Эдгар. Хьюстон швырнул кинжал в кусты.
   — Значит, дело ясное, — прокомментировал он сухо. — Генри, лучше послать кого-нибудь за врачом, а потом отвезти Аарона домой. Ну же, Дэвид, держи своего дядю, он сейчас лишится чувств.
   Дэвид подхватил побледневшего Эдгара, из руки которого стекала на землю непрерывной струйкой кровь.
   Подбежали Маргарет и Мария. Быстро поняв, что произошло, миссис Хьюстон оторвала несколько полосок материи от своей нижней юбки, подала их Марии, кивнула в сторону Эдгара, а сама перевязала плечо Аарону.
   Эмили смотрела, как Мария бинтует запястье Эдгара, и молила Бога, чтобы муж не умер. Ей очень хотелось подойти к нему, но по телу пробегали волны слабости и тошноты, а ноги, казалось, приросли к земле.
   Она смутно видела, как осторожно усадили обмякшего Аарона в коляску Хьюстонов.
   — Маргарет, будь другом, пойди и скажи всем, чтобы расходились, — крикнул генерал.
   Эмили вздрогнула, когда кто-то обнял ее за плечи. Она подняла глаза и посмотрела в полное сочувствия лицо генерала Сэма Хьюстона.
   — Не тревожьтесь, дорогая моя. Эшленд выживет.
   Слезы ручьем полились по ее лицу. Потом Эмили увидела, как мимо, шатаясь, прошел Эдгар. Его лицо было смертельно бледным, с одной стороны его поддерживал Дэвид, с другой — Мария.
   — Позволь мне помочь, — задыхаясь, прошептала Эмили.
   — Нет! — прошипел он, глядя на нее с ненавистью. Эмили в отчаянии взглянула на Дэвида. Тот ответил сочувствующим взглядом, но покачал головой.
   Сэм Хьюстон снова обнял ее за плечи.
   — Ну-ну, дорогая, — утешал он ее, по-отечески гладя по голове. — Эдгар скоро придет в себя. А сейчас отправляйтесь домой и скажите ему, что любите его, только его одного.
   — О Боже, он умрет! — рыдала Эмили.
   — Нет, милочка. Эшленд не умрет, он слишком злой. Хьюстоны попрощались и уехали с Элдерами и Аароном;
   толпа быстро растаяла. Фургон де ла Пенья тронулся в сторону Бразос-Бенда, и Эмили выплакалась в объятиях доньи Элены.
   — Ох, я такая нехорошая, донья Элена! Глупая и своенравная! Он сказал, чтобы я не надевала это платье. А теперь из-за моего упрямства Эдгар сильно ранен.
   — Ну не надо во всем винить себя, — утешала ее донья Элена, похлопывая по спине. — Это тот, рыжий, это он нехороший. Я видела это по его глазам. Он бы набросился на вас, даже если бы вы были одеты в мешок из-под маиса.
   Эмили подняла глаза на донью Элену.
   — Но это моя вина! Мне не следовало танцевать с Аароном. О Боже, теперь Эдгар может умереть!
   — Нет, нет, — уверяла ее донья Элена. — Сеньор Эшленд — сильный мужчина. Он будет жить и радоваться ребенку, которого вы ему родите в добром здравии. И вы должны это сделать.
   — Да, — прошентала Эмили, приходя в себя от слов доньи Элены, и, словно соглашаясь с ней, ребенок толкнул ее в живот. — Я должна родить ему ребенка. И я должна сказать Эдгару, что люблю его. Да, именно так! Я должна сказать, что люблю его, пока еще не поздно. Понимаете, донья Элена? Он сходит с ума от ревности, потому что не знает, что я люблю его одного! О, дон Лоренцо, быстрее, быстрее, пока еще не поздно!
   Эмили взбежала по лестнице так быстро, как только позволяло ее положение. Но когда она бросилась в спальню, то замерла, увидев сидящую у постели Эвис с открытой книгой на коленях.
   — Оставьте нас!
   — Но, мадам, мне приказано оставаться здесь всю ночь! — с горечью возразила Эвис.
   — Убирайтесь отсюда, черное пугало!
   Эвис Жеруар встала и с достоинством возразила:
   — Мадам, я выполняю распоряжения!
   Эмили собиралась спросить, чьи распоряжения, но тут услышала стон мужа и увидела, как его веки медленно поднялись. Эдгар невидящими глазами посмотрел на нее.
   — Как ты себя чувствуешь, дорогой? Он нахмурился.
   — Убирайся с глаз моих!
   — Не говори так, дорогой! — умоляюще произнесла Эмили. Приподнявшись на локтях и морщась от боли, он велел Эвис:
   — Выгоните ее отсюда!
   Экономка попыталась уложить его обратно.
   — Выгоните ее отсюда, не то я ее убью!
   И Эдгар стукнул кулаком больной руки по одеялу, задохнулся от боли и упал на спину.
   — Если вы дорожите его жизнью, мадам, пожалуйста, уходите, — умоляюще попросила Эвис Жеруар.
   Эмили посмотрела в ее полные отчаяния глаза.
   — Вы любите его, да, старая карга?
   В глазах экономки вспыхнуло жестокое торжество.
   Эмили молча вышла, но в коридоре внезапно остановилась: неприятный запах гари ударил в нос. Она распахнула дверь в детскую.
   — О Боже, нет! — воскликнула она, выбежала и чуть не столкнулась с перепуганным Дэвидом. — Ради Бога, помоги, Дэвид! Помоги! Детская горит!

Глава 6

   5 декабря 1841 года
 
   — Ну же, Эмили, смени гнев на милость, и пойдем сегодня с нами. Тебе нужно прогуляться, дорогая.
   Эмили храбро улыбнулась Дэвиду. Рядом с ним сидела Мария, опустив зеленые глаза, надув губки, и ковыряла вилкой яичницу с беконом. Эдгар с рассветом уехал на плантацию, где очищали последний в этом сезоне хлопок и увязывали его в кипы для отправки на «Красавицу».
   — Возможно, ты прав, — согласилась Эмили. — Я уверена, что перемена обстановки помогла бы. Но я чувствую себя такой… неловкой в последнее время, — закончила она, глядя на свой большой живот. — Лучше мне остаться дома.
   — Чепуха! — возразил Дэвид. — Не надо смущаться того, что ребенок уже на подходе. Ни одна женщина в этих краях не сидит дома по этой причине.
   Эмили нахмурилась.
   — Дело не только в этом, но…
   — Мы настаиваем, чтобы ты поехала, — решительно перебил ее Дэвид, — правда, Мария?
   Эмили невольно поежилась, увидев, как Мария укоризненно взглянула на него. Но Дэвид глаз не отвел.
   — Да, Дэвид, — наконец пробормотала она, холодно посмотрев на Эмили.
   Мария была очень холодна после фиесты, когда увидела, как Эмили и Дэвид дружески обнялись. Эмили часто спрашивала себя, не устроила ли пожар в детской эта странная мексиканка.
   Дэвид похлопал Эмили по руке:
   — Значит, решено. Леди, вы будете готовы, скажем, через час?
   Эмили устало поднялась по лестнице и остановилась на площадке, чтобы потереть ноющую поясницу. Теперь ребенок довольно низко опустился у нее в животе и сильно брыкался, особенно по ночам.
   Эмили глубоко вздохнула, чтобы собраться с силами. В коридоре верхнего этажа она помедлила у дверей детской, потом тяжело вздохнула и вошла.
   Дэвиду и Дэниелю удалось потушить огонь раньше, чем пожар распространился по дому. Но сама детская погибла.
   Эмили осмотрела обуглившиеся стены. Они с Холли провели много недель за изготовлением панелей из яркого ситца. К счастью, большую часть сшитой вручную одежды в ящике комода удалось спасти, но обстановка и ковер обгорели, и их пришлось выбросить.
   Что послужило причиной пожара, никто до сих пор не знал. Но Дэвид указал на разбитый масляный фонарь на полу и сделал вывод, что кто-то из слуг по небрежности оставил его зажженным, а ветер из открытого окна сбил фонарь на пол…
   Однако Эмили сомневалась, что пожар был результатом случайности. Так много осталось невыясненным. Например, все слуги клялись, что даже близко не подходили к детской в тот день. И почему Эвис Жеруар, сидевшая с Эдгаром в комнате напротив, не услышала, как разбился фонарь?
   — Мой слух уже не тот после скарлатины, которой я переболела несколько лет назад, мадам, — небрежно ответила экономка на ее вопрос.
   Было ли это правдой?
   Эмили покинула детскую и вошла к себе в спальню. Закрыв дверь, она улыбнулась, увидев Холли, которая сидела у горящего камина и кормила грудью крохотного черного младенца. Новорожденный в белой распашонке и подгузнике жадно сосал грудь, его крохотные кулачки толкали мать в грудь.
   — Как он сегодня, Холли?
   — О, голоден, как медведь после зимней спячки, миссус. — Посмотрев в лицо Эмили, служанка нахмурилась. — Миссус, у вас такие глаза, будто вас избили до полусмерти. Я сейчас помогу вам лечь в постель.
   — Не смей, Холли! — возразила Эмили, грозя рабыне пальцем. — Сначала ты должна позаботиться о маленьком Джейкобе, понятно?
   — Да, мэм, — улыбнулась Холли. — Ему очень повезло, что он может быть с мамой целый день. Остальные дети остаются с тетушкой Сарой, пока их мамы работают.
   — Ребенок должен быть там, где его мать, — твердо сказала Эмили. — Я сегодня собралась на строительство дома, и мы скоро уезжаем.
   Посмотрев в зеркало, Эмили поймала отражение нахмурившейся Холли.
   — Вы сможете ехать, миссус? — встревоженно спросила рабыня.
   — Конечно, Холли. В конце концов, ты же работала до последнего дня.
   — Да, миссус. Я здорова как бык, а вы…
   — И я тоже! — резко ответила Эмили, выпятив нижнюю губку, и бросила щетку на туалетный столик.
   Холли опустила шоколадные глаза и замолчала.
   Эмили снова взяла щетку, молча упрекая себя за резкость. Ее чувства в эти дни были такими противоречивыми! Жизнь превратилась в мучение после той проклятой фиесты! Редкая ночь начиналась с того, чтобы она не плакала!
   Эдгар быстро оправился от раны и менее чем через неделю уже был здоров. Хьюстоны приезжали к ним с визитом перед отъездом в Сидар-Пойнт и сообщили Эмили, что плечо у Аарона Райса тоже заживает.
   «Если бы только душевные раны могли заживать так же быстро, как телесные!» — печально думала Эмили. После фиесты они с Эдгаром совсем отдалились друг от друга. Эмили избегала его несколько дней и спала в своей прежней комнате. Когда мужу стало лучше, она уже подумывала вернуться в его спальню, но в тот самый день, когда собралась это сделать, с изумлением обнаружила все свои вещи снова в голубой комнате.
   — Почему ты меня выселил? — спросила она, вбежав в кабинет.