Сад М Д. Жюльетта: роман. Том 2

скопил к этому времени большое состояние, он торжественно заявил, что твердо
намерен умереть с пистолетом в руке.
- Пусть будет так, - сказала Клервиль. - Я предпочитаю тебя, Жюльетта.
Мы больше никогда не расстанемся - такова моя воля.
Я заключила подругу в объятия и поклялась ей, что у нее не будет повода
раскаяться в своем решении. Увы, давая это обещание, я так мало знала о
капризах судьбы, чьи звезды уже начинали тревожно мерцать над нашими
головами.
Продолжая свое путешествие, мы доехали до Анконы, где, воспользовавшись
чудной погодой, гуляли в порту, когда заметили высокую даму лет сорока пяти,
которая пристально смотрела на нас.
- Ты не узнаешь эту женщину? - спросила меня Клервиль.
Я обернулась и всплеснула руками.
- Разрази меня гром, Клервиль, если это не наша парижская колдунья! Ну
конечно, это Дюран!
Ее имя было еще на моих устах, когда его владелица подошла и сердечно
поприветствовала нас.
- Какой сюрприз! - удивилась Клервиль, вновь встретив ту, которая пять
лет тому назад предсказала ей скорую смерть. - Какими судьбами вы оказались
в этом городе?
- Пойдемте ко мне, - вместо ответа сказала Дюран, все еще красивая,
несмотря на свои годы, - хотя эти люди не понимают нашего языка, лучше
побеседовать в спокойной обстановке.
Мы пришли в роскошную гостиницу и, усадив нас, она заговорила:
- Я буду очень рада познакомить вас с одной выдающейся женщиной, одной
из самых необыкновенных, каких только рождала Природа.
- Кого вы имеете в виду? - спросила Клервиль.
- Сестру императрицы, тетку королевы Неаполитанской, личность,
совершенно вам неизвестную. Еще в самом нежном возрасте принцесса Кристина -
так зовут эту даму - обнаружила наклонности к такому невероятному
распутству, что отец посчитал ее неисправимой. Видя, что ее распущенность
возрастает с каждым днем и годом, он счел за благо купить для нее остров в
Далмации, у побережья Адриатического моря; выделил ей огромное содержание и
отдал остров под протекторат Венецианской республики, которая специальным
договором признала ее права творить в своих владениях все, что ей
вздумается. Кристина получила свое крохотное королевство в шестнадцатилетнем
возрасте, сейчас ей сорок лет, и она с тех пор ведет веселую и разгульную
жизнь. Но я не стану больше рассказывать о ней, лучше мы отправимся на ее
остров. Весь путь займет у нас два дня. Ну и как, вы согласны?
- Разумеется, - ответила я за себя и за свою подругу, - ведь цель
нашего путешествия - познакомиться с обычаями и моральными принципами людей,
поэтому мы не хотим упускать такую возможность.
- Еще бы, - подхватила Клервиль, - тем более что на острове этой
Кристины мы насладимся вволю.
- А вот это нет, - прервала ее Дюран, - плотских удовольствий вы там не
получите.
- Тогда чем же она занимается на своем острове? - изумилась я.
- Довольно, о ней больше ни слова. Я хочу сделать вам сюрприз.
Она явно не желала говорить на эту тему, и я перевела разговор на
другой предмет.
- Теперь, когда мы снова нашли друг друга, - сказала я
колдунье, - вы должны рассказать о своем внезапном исчезновении из
Парижа. Почему вы не пришли на свидание с графом де Бельмором, с которым я
вас познакомила?
- Дело в том, что я не смогла это сделать по самой простой причине: в
тот день меня повесили.
- Что?!
- Да, именно повесили. Дело было так: я продала яд юному герцогу N..
который задумал избавиться от своей матушки. Но в последний момент этот
идиот раскаялся и выдал меня; последовал арест, потом суд - причем все это
произошло за один день. Но я была близко знакома с главным судьей Самсоном,
и мы договорились, что меня повесят только для вида. Судьи перепирались в
течение одиннадцати часов, и только ночью меня увезли, наконец, из ратуши.
- Петлю накинул сам Самсон, он же руководил всем этим балаганом. Меня
бросили в телегу, отвезли на кладбище, где один из слуг судьи по его заданию
выкупил мое тело, и до рассвета мне удалось покинуть Париж. На следующий год
я вернулась в город, сняла дом в другом квартале и под чужим именем. Дела
мои снова пошли хорошо - недаром говорят, что веревка повешенного приносит
удачу. Сегодня у меня очень приличное состояние, каждый год я приезжаю в
Италию, чтобы пополнить запасы сырья для ядов, которые продаю по всей
Европе. Но готовить их я предпочитаю дома. Сейчас этот вид убийства в моде,
так что от клиентов нет отбоя. На острове у Кристины вы увидите
поразительные эффекты моих новых составов.
- Вы и ее снабжаете?
- Бог ты мой! Это самая постоянная моя клиентка.
- Выходит, она жестокая?
- Невероятно жестокая.
- О, я уже заранее влюблена в нее! - воскликнула Клер-виль.
- И мы хоть сейчас готовы плыть в Далмацию. Однако я остановила свою
нетерпеливую спутницу и снова обратилась к Дюран.
- Прежде всего, мадам, прошу вас прояснить кое-какие вопросы. Мне
хочется знать, кто были те странные личности, которые развлекали нас в вашем
доме и каким образом вы делали все чудеса, которые мы там видели.
- Один из них был тот самый герцог N.. другой - Божон, известный
богач-миллионер. В продолжение четырех лет оба исключительно щедро платили
мне за разного рода услуги, и не счесть женщин и девиц, которых я околдовала
для них тем же самым способом. Но, - добавила Дюран, дергая сонетку, - вы,
надеюсь, не думаете, что я отпущу вас без обеда. Я сойду с ума, если вы
откажетесь быть моими гостями, и не хочу слышать никаких отказов.
Почти в ту же самую минуту на столе появился великолепный обед.
- Вы обещали нам назавтра хорошее развлечение, - сказала Клервиль,
когда мы приступили к десерту. - А как насчет сегодняшнего дня? Мне кажется,
среди ваших лакеев есть три-четыре сильных жеребчика.
- Вы хотите испытать их на выносливость?
- Почему бы и нет? А что ты скажешь, Жюльетта?
- Нет, - покачала я головой, озабоченная неясной еще мыслью, которая не
выходила у меня из головы и которая была чем-то вроде предостережения, -
нет, я, пожалуй, выпью рюмку вина и побеседую с мадам Дюран. Кроме того, у
меня менструация, и я чувствую себя не совсем хорошо.
- Раньше я что-то не замечала, чтобы ты отказалась от мужского органа,
- сказала Клервиль, и на краткий миг в ее лице промелькнула тень
озабоченности, причину которой я тогда не поняла. - Ну пойдем, мой ангел, -
продолжала она, снова посветлев, - если не сможешь совокупляться спереди,
подставишь задницу. Пойдем, составь мне компанию: ты же знаешь, что я могу
вкусить настоящее удовольствие только вместе с тобой.
- Нет, - повторила я, все еще оставаясь во власти нехорошего
предчувствия, - у меня нет никакого настроения... Я просто хочу посидеть и
поболтать.
Клервиль направилась к двери, которую ей указала Дюран, и перед тем,
как открыть ее - я это отчетливо увидела через зеркало, - она сделала
колдунье предостерегающий знак, который я истолковала как призыв к молчанию.
Дверь за ней закрылась, и мы остались вдвоем с Дюран.
- Ах, Жюльетта, - начала эта женщина, как только Клервиль ушла, -
благодари свою счастливую звезду за те чувства, которые ты мне внушаешь.
Обещаю тебе, моя прелесть, - продолжала она, обнимая меня, - что ты не
будешь жертвой этого чудовища... Ты лучше ее во всех отношениях, ты будешь
вовремя предупреждена и спасешь свою жизнь.
- Что такое вы говорите, сударыня! Так вы напугаете меня до смерти.
- Слушай меня внимательно, Жюльетта, а выслушав, держи при себе. Этот
остров в Далмации... Эта принцесса Кристина и эта поездка - все это
подстроено для того, милая девочка, чтобы погубить тебя. Эту ловушку
приготовила тебе женщина, которую ты считаешь своей лучшей подругой.
- Клервиль!
- Она замыслила убить тебя. Она жаждет получить твое богатство; у нее в
кармане лежит бумага, документ, в котором вы называете друг друга
единственной наследницей. И ты будешь убита, как только вступишь в права
наследства...
- Ах, исчадие ада! - только и сумела вымолвить я, задыхаясь от
бешенства и страха.
- Спокойно, Жюльетта, любое неосторожное слово - и участь твоя решена;
сиди тихо и слушай меня. Корабль, на котором мы должны отплыть, утонет, мы
спасемся, а ты погибнешь... Но пока не поздно, ты можешь отомстить; возьми
этот пакетик, в нем мгновенный яд, самый сильный из моих запасов. Проглотив
хоть каплю, она тут же замертво упадет к твоим ногам, будто пораженная
молнией. За эту услугу я ничего от тебя не потребую, так как мною движет
сильная любовь к тебе.
- О, благодетельница! - растрогалась я, и слезы брызнули из моих глаз.
- Вы спасаете меня от самой страшной опасности! Но во всем этом еще много
непонятного. Как вы оказались в Анконе? Как нашла вас Клервиль?
- Я следовала за вами по пятам с момента вашего отъезда из Неаполя, где
я покупала яды. Там и встретила меня Клервиль и изложила свой план; в
Лоретто я опередила вас и приехала в Анкону раньше, чтобы подготовить почву
для этого предприятия; но я согласилась лишь потому, что страстно хотела
спасти тебе жизнь. Если бы я отказалась, Клервиль нашла бы другой способ, и
мы бы с тобой сейчас не беседовали.
- Но если Клервиль задумала от меня избавиться, почему она так долго
ждала?
- Главный документ еще не был готов, твои деньги еще не попали в банк,
и до отъезда из Рима она ничего не могла предпринять; кроме того, она знала,
что следующая ваша остановка по пути из столицы будет только в Лоретто.
Поэтому она велела мне подготовить все к послезавтрашнему дню.
- Бесчестная предательница! А я так искренне любила ее, так доверчиво
отдала свою судьбу в ее руки!
- Она самая коварная и жестокая из людей, - согласилась Дюран, - не
доверяй ей ни при каких обстоятельствах. Именно в тот момент, когда ты
меньше всего опасаешься ее, она бывает всего опаснее. Но, чу! Я слышу шаги.
Кажется, она возвращается; учти, что эта наша беседа очень не понравится ей.
А сейчас соберись и будь начеку. И дай Бог тебе удачи.
Клервиль и вправду вернулась расстроенная; настоящего удовольствия она
так и не получила: у обоих предложенных ей лакеев эрекции хватило ненадолго.
Помимо того, она привыкла наслаждаться только при активном участии любимой
Жюльетты.
- Я бы наверняка испытала хороший оргазм, если бы ты была рядом, - с
упреком добавила она, - даже если бы ты только мастурбировала.
- Мы сделаем это нынче вечером, - сказала я, постаравшись как можно
лучше скрыть свои истинные чувства. - Непременно нынче вечером. А сейчас,
дорогая, меня не соблазнил бы сам Адонис.
- Ну хорошо, - согласилась она, - пойдем в гостиницу. Мне тоже что-то
не по себе, и я не прочь лечь пораньше. До свидания, Дюран, увидимся завтра.
Не забудь приготовить музыкантов, добрую пищу, а главное - надежных самцов:
без этого наше плавание по морю будет невыносимо скучным.
- Странная все-таки эта Дюран, - начала Клервиль, когда мы пришли к
себе, - с ней надо быть очень осторожной, моя драгоценная. Если бы я не была
так тебе предана... Поверишь ли, Жюльетта, когда ты отлучилась на несколько
минут в туалет, злодейка предложила мне отравить тебя за две тысячи
луидоров?
Это громоподобное известие не вывело меня из равновесия: я увидела в
нем коварную игру Клервиль. Тем не менее я сделала удивленное и
встревоженное лицо.
- Великий Боже, - сказала я, - это не женщина, а чудовище! Теперь я
понимаю, почему она внушала мне какое-то беспокойство, пока мы с ней
разговаривали.
- Твой инстинкт тебя не подвел. Да, она решила убить тебя, Жюльетта.
Просто так, потому что ее забавляла мысль о твоей смерти.
- Но послушай-ка, - я в упор посмотрела на Клервиль, - может быть, она
решила нанести удар во время поездки на остров...
- Нет, - ответила, не моргнув глазом, моя подруга, - она собиралась это
сделать сегодня вечером, за ужином, вот почему я так рано утащила тебя
домой.
- И все-таки меня тревожит эта поездка. Ты уверена, что там не
произойдет ничего страшного?
- Абсолютно ничего: я ее переубедила и ручаюсь, что она уже забыла об
этом. Однако пора бы поужинать.
Слуги накрыли стол, и я приняла решение. Россказням Клервиль верить
невозможно, думала я, к тому же признания Дюран показались мне такими
искренними, исполненными самого живого участия... В первое же блюдо Клервиль
я незаметно высыпала порошок, который заранее спрятала между пальцев; она
взяла в рот кусочек, проглотила его, сползла со стула и, испустив
один-единственный стон, свалилась на пол.
- Полюбуйтесь на мою месть, - обратилась я к своим служанкам,
потрясенным внезапной смертью нашей спутницы. И рассказала им обо всем.
- А теперь давайте насладимся сладкими плодами отмщения; я лягу на труп
этой потаскухи, а вы ласкайте меня; пусть ее пример научит вас, что никогда
не следует предавать лучшую подругу.
Мы сняли с Клервиль все одежды, положили мертвое тело в постель; я
коснулась ее влагалища, оно было еще теплое, и я начала массировать его;
потом взяла искусственный фаллос и совершила с ней содомию. Элиза подставила
мне свой зад для поцелуев, другой рукой я ласкала клитор Раймонды. Я
разговаривала с Клервиль так, как будто она жива, я осыпала ее упреками,
гневными обвинениями, как будто она может меня услышать; я взяла розги и
выпорола недвижимое тело... И снова начала содомировать ее. Но она
оставалась бесчувственной в самом жутком смысле этого слова, тогда я велела
засунуть труп в мешок. А когда наступила ночь, собственные лакеи Клервиль,
которые ее ненавидели и теперь горячо благодарили меня за то, что я избавила
их от жестокой госпожи, тайком вынесли мешок и бросили в море.
Я сразу написала своему римскому банкиру, напоминая ему, что по
условиям контракта, который мы с Клервиль подписали и согласно которому
вложенные нами деньги будут принадлежать одной из нас - той, что переживет
другую, - он должен выплачивать весь доход мне. Таким образом я одним махом
удвоила свое состояние, исчислявшееся уже солидной цифрой в два миллиона. В
Италии нет ничего проще, чем уйти от обвинения в убийстве: за две сотни
цехинов я подкупила судейских чиновников Анконы, и никакого расследования не
проводилось.
- Итак, дорогая моя подруга, - сказала я Дюран, когда мы обедали с ней
на следующий день, - вы, кажется, тоже собирались разделаться со мной, или я
не права? Эту тайну открыла мне Клервиль и рассказала, как вы думали
отравить меня прошлой ночью и как она вас отговорила.
- Гнуснейшая ложь, - спокойно, но твердо ответила мне Дюран. - Верь
мне, Жюльетта, я сказала тебе правду: я слишком сильно люблю тебя, чтобы
лгать в таких серьезных вещах. Во мне много зла, быть может, много больше,
чем в другом человеке, но когда я люблю какую-то женщину, я никогда ее не
предаю... Но скажи, выходит, ты ничего не предприняла?
- Нет. Клервиль жива и здорова, мы вместе намерены продолжать
путешествие, и я пришла попрощаться с вами. А теперь мне пора...
- Подожди, Жюльетта! Вот как ты меня благодаришь за все, что я для тебя
сделала...
- Я не такая неблагодарная, как вы думаете, Дюран, - прервала я,
протягивая ей сверток, содержавший сто тысяч крон, в другой руке я держала
отрезанные косы Клервиль. - Вот украшение головы, которую вы отдали мне, а
это - награда за вашу благородную дружбу.
- Оставьте это себе, мне ничего не нужно, - с достоинством ответила
Дюран. - Я обожаю тебя, Жюльетта. За то, что я сделала, мне не надо никакой
награды, кроме счастья любить тебя безраздельно; я ревновала тебя к Клервиль
и не скрываю этого, но все равно я бы ее не тронула, если бы не ее зловещие
замыслы в отношении тебя: я не могла ей простить, что она собралась
уничтожить человека, чья жизнь мне дороже своей собственной. Возможно, я не
так богата, как ты, но у меня достаточно денег, чтобы вести роскошную жизнь,
я могу себе позволить отказаться от твоего подарка, ведь с моим искусством у
меня никогда не будет недостатка в средствах, и я не желаю, чтобы мне
платили за то, что я сделала от чистого сердца.
- Мы никогда больше не. расстанемся, - растроганно сказала я, -
переезжайте ко мне, забирайте себе слуг Клервиль, ее карету, и дня через два
мы уедем отсюда в Париж.
Дюран оставила одну из своих горничных, к которой была сильно
привязана, отпустила остальную прислугу и поселилась в бывших апартаментах
Клервиль.
Судя по тому, как эта женщина пожирала меня глазами, я заключила, что
она находится в томительном ожидании того момента, когда моя благосклонность
вознаградит ее за все услуги. И я не заставила ее мучиться: после
изысканного и особенно роскошного ужина я раскрыла объятия, она бросилась в
них, мы удалились в мою спальню, закрыли дверь, опустили шторы, и я отдала
свое тело самой развратной и сладострастной из женщин. Несмотря на свой
почти пятидесятилетний возраст Дюран оставалась удивительно красивой
женщиной; она обладала роскошным, прекрасно сохранившимся телом, рот ее был
свеж, кожа нежная, но не дряблая и почти без морщин; у нее был
величественный зад, твердые и очень тяжелые груди, удивительно выразительные
глаза, тонкое лицо, и несравненной была ее энергия в плотских наслаждениях,
и весьма странны были ее вкусы... Капризная Природа создала ее с одним лишь
недостатком, которого не заметила ни Клервиль, ни я: Дюран не могла - и не
смогла бы никогда - получать удовольствия как все обычные женщины. У нее
была непроходимость влагалища, но - прошу вас запомнить эту деталь - ее
клитор в палец длиной был причиной ее неодолимого влечения к женщинам. Она с
удовольствием порола и содомировала их, не гнушалась она и мальчиками, а
позже я обнаружила, что ее необычной величины задний проход принимал в себя
все, чего она была лишена в другом месте. Я сделала первый шаг и испугалась,
что она лишится чувств в тот момент, когда мои руки коснулись ее тела. -
Сначала разденемся, - прошептала она, - только без одежды можно получить
удовольствие. К тому же мне очень хочется еще раз увидеть твои прелести,
Жюльетта, я горю желанием полакомиться ими.
В один миг мы все сбросили с себя, и мои губы отправились
путешествовать по ее телу. Должна признать, что будь Дюран моложе, она не
вызвала бы во мне такого интереса. С годами мои вкусы становились все более
извращенными, и Природа понемногу приоткрывала мне двери в мир таких
ощущений, которые были мне неведомы в молодости. Жаркие ласки этой женщины,
похожие на мощные приливы сладострастия, разожгли пожар в моем теле, а
искусство и умение моей партнерши не поддается описанию. Только тогда я
поняла, как сластолюбивы бывают увядающие распутницы, закаленные в горниле
злодейства и порока, как безгранична бывает их извращенная похоть.
А вы, безразличные и лишенные вдохновения недотроги, невыносимые
создания, не смеющие даже дотронуться до органа, который вонзается в ваше
тело, стыдящиеся ответить оргазмом на оргазм, обратите внимание на мои
слова, извлеките из них урок, и пусть мадам Дюран послужит для вас примером.
После первых взаимных ласк Дюран, которая чувствовала себя много
свободнее, когда с нами не было Клервиль, поведала мне свои похоти и
попросила снисходительно отнестись к ним. Она встала передо мной на колени,
а я, по ее просьбе, взяла ее за волосы и стала грубо и повелительно тереться
о ее нос то влагалищем, то анусом, потом ерзала задом по ее лицу и мочилась
на него. После этого била ее кулаками, попирала ногами и до крови отстегала
розгами. Когда она от моих ударов свалилась на пол, я нырнула головой между
ее ног и четверть часа сосала ей вагину, одной рукой массируя анус, другой -
соски; потом, когда она достаточно возбудилась, Дюран содомировала меня
своим клитором и одновременно ласкала пальцами мой хоботок.
- Прости, что я так много потребовала от тебя, Жюльетта, - смиренно
сказала блудница, закончив свою программу, - но ты ведь знаешь, до чего
доводит нас пресыщение.
- После тридцатипятилетнего либертинажа женщина не должна стыдиться
своих вкусов, - отвечала я, - в любом случае они заслуживают уважения, ибо
диктуются Природой, причем лучшие яз них - те, которые доставляют нам
наибольшее удовольствие.
После этих слов я взялась за дело всерьез и довела ее до того, что она
едва не скончалась от блаженства. Мне не с чем сравнить сладострастную
агонию мадам Дюран; я никогда не видела, чтобы женщина извергалась с такой
силой; она не только выстреливала сперму, как это делают мужчины, но она
сопровождала эякуляцию такими громкими стонами, такими мерзкими
ругательствами, спазмы ее были настолько сильные, что в эти мгновения ее
состояние можно было принять за приступ эпилепсии. Кроме того, она мне
прочистила задний проход не хуже мужчины, по крайней мере доставила мне не
меньшее удовольствие!
- Ну и как ты себя чувствуешь? - спросила она, поднимаясь на ноги.
- Клянусь влагалищем! - вскричала я. - Ты неподражаема, ты - средоточие
похотливости, твои страсти едва не спалили меня, и теперь сделай со мной все
то, что я проделала с тобой.
- Что?! Ты хочешь, чтобы я тебя била?
- Бей меня, бей!
- И унижала? И топтала?
- Скорее - я жду.
- Хочешь, чтобы я мочилась тебе в рот?
- Ну конечно, любовь моя; торопись, мое извержение близится.
Дюран, более опытная в подобных забавах, нежели я, действовала с таким
несравненным мастерством, что я изверглась в тот самый момент, когда ее
страстный язык погрузился в мое влагалище.
- О, как ты сладко кончаешь, сердце мое! - нежно проворковала она. - С
каким восторгом отвечаешь на ласки! Теперь я знаю что мы прекрасно заживем
вдвоем.
- Не стану отрицать, Дюран, что ты потрясла все мои чувства, и я
безмерно счастлива, что встретила такую женщину. Мы с тобой будем
властительницами Вселенной, вдвоем мы покорим саму Природу. Ах, какие
мерзости, какие преступления мы совершим, дорогая моя Дюран!
- А ты не жалеешь о Клервиль?
- Как я могу жалеть о ком-то, если у меня есть ты?
- Но что, если я выдумала всю эту историю только для того, чтобы
устранить соперницу?
- Тогда это было бы редчайшее на свете злодейство!
- Но если я его совершила?
- Так ведь сама Клервиль сказала мне, что ты предложила отравить меня
за две тысячи золотых монет.
- Я знала, что она передаст тебе эти слова, и нисколько не сомневалась
в том, что ты ей не поверишь и поймешь это как неуклюжую хитрость с ее
стороны и как сигнал к тому, что настало время сделать то, что я хотела,
чтобы ты сделала.
- Почему ты хотела, чтобы это сделала я? Разве сама ты не могла убить
ее?
- Мне было очень важно, чтобы моя соперница погибла от твоей руки - без
этого мое удовольствие было бы неполным.
- Ты - страшная женщина! Но погоди, ведь она была не в себе в тот день,
когда мы были у тебя в гостях, она даже не смогла насладиться твоими
лакеями; мне кажется, она сделала тебе какой-то знак...
- Я нарочно создала такую обстановку и точно рассчитала, что это на
тебя подействует, что ее беспокойное поведение насторожит тебя и сделает ее
виновной в твоих глазах. Когда же я предлагала ей отравить тебя за две
тысячи золотых, я заронила в нее подозрение, что подобное предложение я могу
сделать и тебе. Вот чем объясняется ее предупреждающий жест - она боялась
оставить нас вдвоем, а ее нервозность оказала на тебя именно тот эффект, на
который я рассчитывала. Таким образом два часа спустя Клервиль была мертва.
- Я должна понимать это так, что она невиновна?
- Она обожала тебя... Так же, как и я, и присутствие соперницы было для
меня невыносимым.
- Наслаждайся своей победой, коварная, - восхитилась я, обнимая Дюран.
- Теперь ты можешь торжествовать: я боготворю тебя, и если бы мне пришлось
повторить все снова, я бы сделала это не задумываясь и без всяких причин,
которые ты придумала, чтобы облегчить мое преступление... Но почему ты не
призналась в своей любви еще в Париже?
- Я не посмела, так как рядом была Клервиль, а когда позже ты еще раз
пришла ко мне, со мной был мужчина. Потом меня арестовали. Но освободившись,
я всюду следовала за тобой, любовь моя, и никогда не упускала тебя из виду;
я поехала за тобой в Анжер, затем в Италию; все время, пока я занималась
своей торговлей, я не спускала с тебя глаз. Надежда моя поколебалась, когда
я узнала о твоих наперсницах - Донис, Грийо, Боргезе, - и от нее почти
ничего не осталось, когда ты вновь встретилась с Клервиль. Но я все равно
поехала за вами из Рима, и вот здесь, отчаявшись от столь долгого ожидания,
я решилась разрубить этот узел; остальное тебе известно.
- То, что ты рассказала, просто невероятно! В ком еще встретишь
подобный пример коварства, ловкости, злобности, порочности и ревности?
- Это потому, что ни у кого нет таких страстей, потому что никто
никогда не любил тебя так, как я люблю тебя.
- А когда пламя потухнет в тебе, Дюран, ты поступишь со мной так же,
как я поступила с Клервиль?
- Хорошо, мой ангел, я развею твою тревогу. Но требую, чтобы гы
оставила себе только одну из своих девиц - Элизу или Раймонду. Выбирай
любую, но двоих иметь тебе я не позволю и предупреждаю об этом заранее.
- Со мной останется Раймонда.
- Прекрасно, Так вот, если она станет свидетельницей твоей неожиданной
или необъяснимой смерти, пусть вина за это падет на меня. А теперь, -
продолжала Дюран, - я прошу тебя написать записку и отдать ее на хранение
Раймонде; в этой записке ты назовешь меня своей убийцей в том случае, если
смерть твоя наступит каким-либо трагическим образом во время нашей
совместной жизни.
- Нет, такие предосторожности ни к чему; я верю тебе, вверяю свою жизнь
в твои руки и делаю это с радостью. Только оставь мне и Элизу, не мешай мне