Щеглов Сергей Игоревич. Дипломат особого назначения

   Гофор мгновенно почувствовал подвох, но выбора у него уже не было.
   — Я сделаю все от меня зависящее, чтобы ускорить церемонию, — ответил он, по-прежнему глядя в пол.
   — В таком случае, — твердо произнес Олег, — я рассчитываю отбыть из Дагсбурга на вашей небесной машине.
   «Откуда?!... — заметались мысли Гофора. — Денло... Дю Марте проезжал Гец... Все подстроено! Они знают все!!!».
   Дальнейших мыслей генерала Молчаливых Олег уже не смог разобрать. Все, что происходило до сих пор, казалось в сравнении с этим пустопорожней болтовней о погоде. Видимо, Гофор только сейчас в полной мере осознал, насколько велико истинное величие Церкви. Он схватился обеими руками за бюро и сжал пальцы так, что они побелели. Думать в таком положении ему было весьма затруднительно, но генерал и не нуждался в мыслях. Тяжело дыша, он глядел на Олега, пытаясь сделать лучший выбор между рабством и мучительной смертью.
   — Генерал! — раздался сзади Олега знакомый голос. Ба, подумал Олег, кажется, мы еще раз увидимся со знаменитым бретером! — Прикажете убить?!
   Олегу показалось, что последние слова Денло произнес с некоторым сомнением. Но это вовсе не помешало Олегу мгновенно сменить позицию так, чтобы видеть всех противников.
   У двери стояли четверо — Игнар, Денло и еще два человека в светской одежде, с обнаженными шпагами в руках.
   Генерал мрачно посмотрел на вошедших и покачал головой.
   — Преклоните колени, — сказал он, делая свой выбор. — Перед вами — шевалье Дю Марте, .личный посланник эмнезира.
   — И что с того? — язвительно осведомился мигом повеселевший Денло. Его спутники, не столь знаменитые авантюристы, тем временем опустились на одно колено и до пола поклонились Олегу.
   — Эмнезир любезно предложил Ордену воссоединиться с Высокой Церковью, — с каждым словом говоря все увереннее и увереннее, пояснил Гофор. — И я склонен принять это предложение.
   Денло присвистнул, бросил на Олега изумленный взгляд — на что Олег немедленно подмигнул левым глазом — развел руками и молча опустился на одно колено.
   Кажется, подумал Олег, в нашем споре о покровителях наконец поставлена точка.
   — Господин посланник, — почтительно обратился Гофор к Олегу, — ваше пожелание будет исполнено еще до рассвета. Угодно ли вам, чтобы к вам обращались по имени, как подобает человеку вашего сана?
   — Да, брат Гофор, — подчеркнув слово «брат», ответил Олег. — Отныне вы принадлежите Церкви и можете называть меня братом Альбертом.
   — Я счастлив встрече с вами, брат Альберт, — сказал Гофор, склоняя голову. — Позволите ли вы рассказать во всех подробностях о последних открытиях нашего ордена, приведших к появлению в нашей власти небесной машины?
   Гофор сделал свой выбор — и теперь, как с удивлением понял Олег, действительно служил Высокой Церкви. Служил не столько за страх, сколько за совесть.
   Интересно было бы послушать, подумал Олег. Но у меня мало времени.
   — К несчастью, брат Гофор, — развел он руками, — на этот счет я имею совершенно конкретное предписание. Вместе со мной в Омн должны отправиться все три захваченных вами демона.
   — Как будет угодно эмнезиру, — покорно согласился Гофор. — Но позвольте спросить, брат Альберт. Способны ли вы сами насылать наваждения?
   Сердце Олега на секунду замерло. Что, если комп не догадается?!
   — Взгляните, — двусмысленно сказал Олег, указывая па стоящую у дверей четверку. — Сейчас...
   Комп догадался.
   Четыре тела мешками рухнули на пол.
   Гофор изменился в лице и уставился на Олега. Точнее, на его руки, расположенные вовсе не в традиционном для Молчаливых положении «руки вверх».
   — Будет исполнено, брат Альберт, — дрогнувшим голосом сказал Гофор. — Я прикажу доставить демонов в монастырь.
   — Хорошо, брат Гофор, — кивнул Олег. — Я тоже рад нашему знакомству. В вашем лице Церковь приобрела замечательного генерала! Как скоро я могу отбыть в Омн?
   — Как я и сказал, брат Альберт. Еще до рассвета.
   — Благодарю, брат Гофор. А сейчас я хотел бы немного отдохнуть, — улыбнулся Олег. — Распорядитесь разбудить меня, когда небесная машина и демоны будут готовы. Я буду спать в келье, столь любезно отведенной вами Дю Марте. И не забудьте мою шпагу!
   С этими словами Олег поклонился Гофору и, не оглядываясь, вышел из комнаты. Когда он переступал через тело мессира Игнара, тот в первый раз с момента нанесения удара зашевелился. Точно в срок, удовлетворенно отметил Олег.
   Никто не посмел ни остановить его, ни даже сопроводить до камеры.
   Растянувшись па своей циновке, Олег неожиданно понял, что отчаянно хочет спать. И это после победы, которую даже сравнить было не с чем! Не было в истории Корпуса ничего подобного, не попадали земляне в плен к телепатам. Мне бы до потолка прыгать, подумал Олег, а вот не хочется. Быть может, потому, что все это — только начало?
   Кивнув собственным мыслям, он устроился поудобнее и прикрыл глаза.
   — Поздравляю! — загремел в голове торжественный голос. Орбитальный компьютер выбрал самый официальный — и, пожалуй, самый неудачный тон. Олег поморщился и почувствовал нарастающее раздражение. Чего ему еще? — Гофор уже отдал приказ, и гравилет с минуты на минуту поднимется в воздух. Я определил его координаты, страж-птица направлена на сопровождение наших сотрудников. Операция блестяще завершена, стажер Соловьев!
   Олег мстительно улыбнулся. Завершена? Как бы не так.
   — Замолкни, наваждение! — пробормотал Дю Марте. — Я не верю ни одному твоему слову. Завтра, когда демоны предстанут перед эмнезиром...
   В голове у Олега раздался короткий, по очень отчетливый щелчок. Компьютер впервые за последние дни не смог выразить свою оценку словами.
   — Дю Марте? — наконец выдавил он.
   — Брат Альберт! — отрезал Дю Марте. — И запомни, порождение демонов: отныне ты будешь подчиняться мне. Такова воля эмнезира!
   — Олег, что с тобой?! — зачастил компьютер. — Все параметры в норме, воздействия компенсированы; ты совершенно нормален! При чем здесь брат Альберт?!
   — Я выполнил поручение эмнезира, — гордо промыслил Дю Марте. — Мой дух победил смерть, а ты и твоя марионетка помогли добраться до Молчаливых. Сейчас же я требую от тебя того же, что и от всех — повиновения. В противном случае, — Дю Марте прикрыл глаза и философски вздохнул, — тебе придется самому подбирать код к системе дальней космической связи.
   На этот раз намек был достаточно прозрачен. Долю секунды компьютер молчал, а потом голову Олега заполнил веселый смех.
   — Так это ты, зараза?! — завопил комп. — Черт, я почти поверил, что ты теперь — Дю Марте! Вот это был бы номер!
   — Не бойся, я не помер, — в тон компьютеру ответил Олег. Теперь, когда надменный орбитальный мудрец снова стал своим парнем, Олег мигом вспомнил, что после победы полагается как следует повеселиться. — Однако согласись, что у Дю Марте прорезались неслабые дипломатические способности!
   — Я просто в восхищении, — согласился комп. — Несколько минут — и Молчаливые выполняют приказы...
   — При чем здесь Молчаливые?! — деланно удивился Олег. — Я имел в виду тебя, кретин ты орбитальный! Куда б ты девался, предъяви Дю Марте ультиматум?! Страж-птицу бы на него натравил, обратно в Соловьева превращать? И как бы это выглядело, с точки зрения Кодекса?!
   Олег снова услышал знакомый щелчок. Компьютер молчал, и с каждой секундой его молчания Олегу все меньше хотелось смеяться. Комп в очередной раз менял свою оценку ситуации.
   И занимало это у него чертовски много времени.
   Восемь секунд компьютерного молчания показались Олегу восемью часами.
   — Ну что там у тебя? — не выдержал он.
   — Еще немного... — отсутствующе ответил комп. — Готово. Сейчас скажу, если обещаешь сильно не ругаться.
   — Обещаю, — кивнул Олег.
   — Вероятность восстановления личности потерпевших силами медицины Содружества, — сообщил комп, — менее тридцати процентов. Таким образом, для нас неприемлемы ни лечение на месте, ни даже эвакуация. Единственный вариант, удовлетворяющий требованиям Кодекса — использовать местные технологии психокодирования, для чего их следует сначала изучить.
   — Как именно изучить? — уточнил Олег.
   — Я просил не ругаться, — напомнил комп. — Изучить в тесном контакте с Молчаливыми, агентурном или дипломатическом, не принципиально. И единственный человек, способный это сделать...
   — Дю Марте, — произнес Олег, уже догадавшийся, что его ждет. — Хорошо. Я обещал не ругаться. Я обещал...
   Олег никак не мог знать, сколько лет потребуется, чтобы изучить телепатическое искусство Молчаливых. И потому — не ругался.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ЗАМОК

   В стране, объятой вьюгой и пожаром,

   Плохую лошадь вор не уведет.

С. Есенин.

 
   Олег смотрел вниз.
   Горьковатый запах копоти щекотал нос; руки были черны от маслянистой сажи, осевшей на древний камень сторожевой башни. Внизу, как и прежде, до самого горизонта расстилался бескрайний ковер пушистого серого пепла. И нигде не было движения; даже ветер не гудел в ушах. Ни звука — а как шумел здесь лес, Могучий лес, как называют его тритяне!
   Называли.
   Олег посмотрел на руки и вытер их об штаны. Ничего на десятки километров вокруг; даже башня не помогла ему.
   Он в последний раз оглядел устланные пеплом унылые холмы. Нет, никакого Расщепленного Дрота тут не осталось, пусть даже был он, как клялись и божились странники в придорожных кабаках, в восемь обхватов.
   Пепелище.
   И место, и время встречи отодвигались теперь в далекое и весьма туманное будущее. Вот так назначать свидания под деревом.
   Олег повернулся и стал осторожно спускаться по узкой винтовой лестнице, перила которой превратились в головешки.
   Рюкзак лежал все там же, на большой куче углей — видимо, от сгоревших ворот. Олег вскинул его на плечи. Куда же теперь? Замок, выгоревший дотла, был пуст. Обитатели его, похоже, успели уйти; а если нет, то их жизненный путь оборвался здесь. Олег знал, что такое пожары на Офелии. Ох уж это поэтичное земное название; сами-то тритяне называют свою планету Крэпп. Маленькая планетка на окраине Галактики, традиционное общество — таких тысячи. И вот пожалуйста.
   Совпадение? А если нет? Несчастный случай с выделением энергии? Скажем, применил прямую транспортировку и не рассчитал эффект появления? Ведь и я, усмехнулся Олег, при посадке чуть-чуть лесной пожар не устроил. Правда, километрах в двухстах отсюда, в местах безлюдных и болотистых.
   А может быть, просто началась очередная война; или религиозная распря; или просто кто-то неудачно развел костер. Это Офелия.
   Кажется, я поторопился слезать с башни. Через несколько часов — срок; и посланник столкнется с той же проблемой — отсутствия места встречи. Что, если он бродит где-то поблизости? Черт его знает; но лезть обратно Олег не стал. Лучше двинуться туда, где за мрачными холмами должен был находиться Расщепленный Дрот.
   Перемалывая ногами пепел, Олег размышлял о превратностях судьбы. Еще неделю назад он знать ничего не знал о загадочном посланнике, с головой уйдя в хитросплетение интриг Пхасского монастыря. Там, на Саффе — третьей своей планете — он впервые за все годы в Корпусе ощутил упоение этой на первый взгляд немудреной работой — подготовкой к вступлению в Содружество, связыванием судеб народов, разделенных световыми и обычными годами. Уже каждое утро приносило неожиданные известия, уже появились друзья и враги, и ночные прогулки по диким скалам больше не способствовали снятию напряжения. Сигнал вызова разбудил его в глухой предрассветный час, Час Мертвой Тишины, как говорили йцахцы, и, разбираясь в едва уловимом покалывании в запястье, где скрывался коннектор, он вдруг услышал звон мечей, доносящийся со стороны Башни Вечного Возвращения... Олег скрипнул зубами. Он многое бы отдал, чтобы узнать, что случилось той ночью на Саффе, но вызов Земли не оставил времени даже па это. «Препаратор Соловьев! Явиться в Координационный Совет к девятнадцати ноль-ноль!» Опаздывать по таким вызовам не было принято в Корпусе.
   Внешняя дипломатическая служба, новая сверхцивилизация, чрезвычайно странные обстоятельства контакта; их условия — встреча для переговоров на отдаленной планете, с каждой стороны — по одному представителю; точнее — Олег улыбнулся напыщенности этого слова — по одному посланнику. «Но я не ксенолог!» — конечно же, отказался Олег, и тогда ему напомнили некоторые эпизоды из его послужного списка. И вот он на Офелии, чтобы вести переговоры от имени Земного Содружества, или, говоря попросту, всего человечества.
   А посланника нет; более того, даже места встречи как такового пет; и, что самое печальное, по тем же самым «их условиям» Олег должен оставаться па Офелии шесть земных месяцев. «Они» явно рассчитывали па серьезный разговор.
   Олег даже не знал, кто эти «они». Контакт был совершенно необычным с самого начала. Пустое место неподалеку от Системы стало излучать радиоволны; первичный анализ показал искусственное происхождение сигналов; расшифровка, над которой пришлось поломать голову целому институту криптолингвистики, привела к совершенно неожиданным результатам. Пустое место раз за разом посылало во все стороны одно и то же предложение — видимо, всем, кому это интересно, — прислать представителя своей цивилизации для встречи один на один с так называемым «посланником». Место встречи — Офелия, Трит, Расщепленный Дрот, время — вечер 20-го робаря 1472 года по местному календарю, имя посланника с их стороны — Дино Кагер.
   Олег даже не знал, мужчина это или женщина.
   Ему посоветовали захватить кое-что из специального снаряжения косморазведчика, по Олег отказался. Во-первых, ему не хотелось идти на контакт с оружием — все-таки это был первый в его жизни настоящий контакт, — но, главное, он хорошо знал свои собственные возможности.
   Так что идти было легко. Рюкзак почти ничего не весил — немного хлеба и мяса, фляга вина, теплый дорожный плащ, кремневая зажигалка, купленная па подвернувшейся ярмарке; и только в боковом кармане — линг, единственное техническое средство, которое Олег взял с собой, покидая десантный бот.
   Он до сих пор не знал «их» языка. Ответили «они» на линкосе, а вот при встрече посланник мог заговорить на чем угодно. Олег знал правила дипломатии — переговоры ведутся на языке менее вежливого партнера — и не собирался позорить человечество.
   Под ногу попало что-то мягкое, Олег потерял равновесие и чуть не упал. Остановившись, он посмотрел вниз. Труп местного животного, совсем не похожего на свинью, что не мешало ему называться каменным кабаном. Каменным не из-за того, что жил в скалах, наоборот, он носу не показывал из лесов, а исключительно из-за своей бесценной шкуры, не пробиваемой даже топором. Питался каменный кабан в основном гнилой древесиной и иногда закусывал питательной зеленой землей, и потому даже живой не представлял никакой опасности. Поморщившись, Олег пошел дальше.
   Интересно, думал он, как я узнаю посланника? Ну ладно, если это негуманоид, спрут там или паук; но если человек? Здесь аж четыре расы, попробуй отличи. Разве что по имени. Да и меня будет нелегко узнать — в этих портах и кожаной куртке, вылитый местный бродяга. Надо было пароль придумать.
   Он притормозил, чтобы поправить рюкзак, и увидел человека.
   Впереди, шагах в тридцати, прямо па грязной земле, усыпанной углями и застланной пеплом, сидел длинноволосый седой старик в лохмотьях, со спутанной бородой. Олег стал подходить к нему, никак не решаясь заговорить; было весьма сомнительно, что посланник мог выглядеть так. А впрочем... черт, как же его отличить?
   — Мир тебе и покой, — нейтрально сказал Олег по-тритски. — Легок ли твой путь, почтенный? Спокойно ли сердце? Не нуждаешься ли ты в помощи?
   — Благодарю тебя, странник, — прохрипел старик, подняв на Олега глаза, — мир и тебе; путь мой легок, ибо близок к концу, а сердце нашло долгожданный покой; и если бы я мог ответить, что помощь мне не нужна, я был бы счастлив — но это не так! Знаешь ли ты, странник, как найти мне место, где стоял до пожара Расщепленный Дрот?
   Олег дважды моргнул — удивился. Но ответил как подобало смиренному страннику:
   — Расщепленный Дрот оказался подвластным огню; и мудрейший из мудрых не сразу найдет место, где он стоял. Но если почтенный поведает мне, что ждал обрести он у Расщепленного Дрота, я открою ему свой секрет; ведь и я иду туда же.
   — И ты спрашиваешь? — изумился старик. — Ты идешь к священному для каждого истинного тритянина месту и спрашиваешь спутника, за чем идет он? О странник, темен твой вопрос; уж не помрачился ли твой рассудок?
   Какой это, к черту, посланник, устало подумал Олег. Расщепленный Дрот, оказывается, священное место; старик бредет туда поклониться своему богу... Ладно, какой-никакой, а все ж попутчик.
   — Не для всякого тритянина свято место, куда держишь ты путь, почтенный; запаливший огонь не мог не знать, что сгорит вместе с Могучим лесом. И я направляюсь к Расщепленному Дроту как к месту встречи с далеким другом.
   — Долог и труден будет твой путь, странник, ибо он не озарен верой и истиной. Я пойду с тобой; завет Иерона — помогать во тьме блуждающим.
   О Великий Космос, подумал Олег, этого только не хватало. Иеронец! Так и до подземной тюрьмы недалеко. Насколько он успел уже разобраться в местных верованиях, смешение их достигло таких масштабов, что не оставалось ни одной безопасной. Но последователи древней — и некогда могучей — веры в пророка Иерона истреблялись с особенным рвением, подогреваемым странной особенностью блуждающих проповедников-иеронцев всегда находиться в оппозиции любой вере — в том числе и официальному культу Иерона, являвшемуся государственной религией в Мерже, — ибо пророк Иерон завещал в одном из темных своих писаний, что лишь готовый стать мучеником может раскрыть души людские и повернуть их на путь искупления, что мученичество — удел лишь праведников, а грешники недостойны страданий и смерти, посылающих им покой и свободу от искупления. Иеронцы были весьма знамениты регулярно устраиваемыми массовыми исповедями и покаяниями, завершавшимися искупительными самосожжениями, после которых многие становились истовыми поклонниками новой веры и как одержимые стремились на костер; религия эта, уничтожающая своих приверженцев, распространением своим напоминала деление одноклеточных. Олег не понимал, что толкает людей в объятия бессмысленной веры, озаряемой лишь смутным предсказанием Иерона о наступлении вечного мира и благоденствия в день, когда число иеронцев превысит число грешников, ибо из уверовавших в пророка никто не в силах умереть, не обратив смертью своей в веру свою хоть одного человека; но, вспоминая земное средневековье, соглашался, что и такое возможно. Сам Олег привык скромно придерживаться религии власть имущих и сторониться больших городов. Мир велик, а человек мал. До сих пор все обходилось.
   — Куда же направимся мы, почтенный? — спросил Олег, подавив досаду. — Ведь найти Расщепленный Дрот не поможет теперь и сам святой Сипа!
   Старик медленно поднялся и смачно плюнул. Олег опять удивился — вроде бы святого Сипу почитали все; плевок же в Трите считался одним из худших оскорблений.
   — Иерон укажет нам верный путь, и ложник Сипа не собьет с него! — провозгласил старик и зашагал вперед, в сторону, откуда пришел Олег. Тот на миг задержался, но, рассудив, что старик знает лучше, пошел следом.
   Олег плелся за стариком по нещадно пылившему пеплу и неспешно обдумывал свое невеселое положение.
   Что делать шесть месяцев до прихода капсулы? Страна нищая, время средневековое; того и гляди, в драку лезть придется. В монастырь, что ли, податься? Но жгут и монастыри. Даже жаль, что нет полномочий препаратора — здесь есть, что менять. Но — «до встречи с посланником никаких действий», приказ есть приказ. Будет исполнено.
   Где, однако же, этот самый посланник? Условия встречи в укромном, а как теперь оказалось, и весьма популярном месте наводили на мысль о проверке; от посланника всего можно было ожидать. А раз так, сообразил Олег, почему я сбросил со счета этого еретика?! Может быть, встреча уже состоялась, и теперь идет контакт? Разве я сам отказался бы от подвернувшегося случая проверить реакцию коллеги на существо чужого мира, прежде чем демонстрировать собственные бездны интеллекта? Э, да он вообще мог не понять, что я — это я! Правда, явиться сюда в виде иеронца... Но кто «их» знает.
   Скажу-ка я ему что-нибудь по-нашему, по-земному.
   — Стой! Не поворачиваться! — негромко произнес Олег на линкосе первое пришедшее в голову.
   Старик остановился и повернулся:
   — Что за слова произнес ты, странник? — спросил он. — Если это молитва, какому богу ты молишься? Если это заклинание — то что ты хочешь вызвать на нас?
   Олег с неудовольствием отметил, что на месте старика повел бы себя точно так же. Но дело сделано; по крайней мере, он представился.
   — Я вспомнил странника, с которым мы исходили пол-Трита. Он любил говорить эти слова в спину разным людям; и все ждал, кто же не обернется. Он верил, что это будет особенный человек, и вместе они дойдут до края света. А одному ему не было туда дороги. Вот я и подумал, почтенный ..
   — Где сейчас твой знакомый, — прервал его старик, глядя в глаза, — когда вы расстались; как он выглядел?
   Олег моргнул трижды. Осел, что теперь делать? Но слова уже сами летели с языка:
   — Ты слышал о нем, почтенный?
   — Нет, но я знаю многих странных людей. Нелишне узнать и еще об одном. Нас так мало, отмеченных даром видеть насквозь...
   — Он не был отмечен этим даром; мы расстались два месяца назад, он пошел своей дорогой, я своей. Где он сейчас, знают лишь всемогущие. Выглядел же он обыкновенно — сутулый, острый нос, круглые глаза, и в них ничего — пи интереса, ни веры. Бездна.
   — Ты лжешь. — Глаза старика погасли, он повернулся и зашагал дальше.
   — Великий Космос!
   Олег не удержался. Так быстро его еще не раскалывали. Старик явно видел насквозь. Да, но посланник он или нет?!
   — Ты никогда не видел этого человека; твои заклинания известны тебе одному, — продолжал старик, не оборачиваясь, уверенный, что Олег ловит каждое его слово. — Я знаю, как трудно сказать о знакомом человеке и как легко придумать того, кого никогда не видел. Твори свои заклинания, но не выдавай их за чужие; это не спасет тебя, но погубит других.
   — Прости, почтенный... — Олег отчаялся что-либо понять в старике. Посланник он или нет, но человек явно непростой. И лучше всего подождать. Визитная карточка дана; хочет наблюдать — пусть наблюдает; когда-нибудь откроется, а не откроется, отбуду свои месяцы и вернусь на Саффу. — Мои заклинания не несут никому зла.
   Старик ничего не ответил.
   Они шли еще долго. Сколько часов молчания легло под ноги, никто не считал; старик шагал неутомимо; светлый сектор неба, где за толщей дыма и вечных тритских облаков ползло местное солнце, переместился вправо и стал опускаться.
   Интересно, думал Олег, зависит ли обычай сжигать еретиков от содержания кислорода в атмосфере? Земля, Офелия, Рамор — и еще добрый десяток только мне известных, везде больше двадцати процентов. А вот на малокислородной Фиесте еретиков заливают специальным расплавом солей, выставляя полученные статуи в храмах. Наглядная иллюстрация адских мук...
   Да что это я? Какой-то кошмар, не подслушал бы кто мысли, это посланник человечества так думает! Брр, какой уж тут контакт.
   Однако что делать — часов через двадцать я устану плестись за этим загадочным еретиком, и придется все бросить и выбираться в населенные места, а посланник, конечно же, промахнулся километров на сто в другую сторону, и теперь топает где-то проселками соседней страны; и за шесть месяцев нам, пожалуй, не встретиться. Вот и думаешь о всяких гнусностях.
   — Здесь! — воскликнул старик, внезапно останавливаясь.
   Олег очнулся от раздумий и посмотрел вперед.
   Еретик стоял, высокий, с развевающимися белыми волосами, па ярко-черном фоне обугленного, казалось, до сердцевины ствола огромного дерева, поверженного наземь пожаром. Олег понял, что это за дерево. Так и не сгоревший до конца Расщепленный Дрот. Не сгоревший здесь, в обильно-кислородной атмосфере... Было в этом дереве что-то святое.
   — Свершилось! — продолжал старик. — О великий Иерон, славен день, когда снизошел ты до нас и посвятил нас в тайну видения насквозь...
   Старик молился. Он молился стоя, только лицо подняв к темнеющему небу, и Олег залюбовался этой идиллией средневековья — такая спокойная и сильная вера воплотилась в этом человеке. А потом слева раздался шорох, Олег повернулся на звук и увидел человека, видимо, только что спрыгнувшего с огромного ствола. Высокий, ладный, весь в черной коже, с большим мечом на боку, он вставал из глубокого приседа, в туче поднятого пепла, расплываясь в улыбке.
   — Мир вам и покой, почтенные! — сказал он весело. — Наконец-то!
   — Это вы, Дино?! — Олег заулыбался в ответ, поняв, что этот человек ждал его. — Дино Кагер, посланник? — Он замялся, не зная, что еще сказать. — Я с Земли, меня зовут Олег Соловьев... — и окончательно замолчал, выжидая.
   — Очень приятно! Давно жду! Наконец-то! Олег перевел дух.
   — Я уже волноваться начал, — сказал он. — Ну, как добрались? Не от вашего ли появления возник пожар?