Страница:
– Ну это ты загнул – с топорами! – скептически хмыкнул подполковник. – Какие теперь топоры?
Чехов строго посмотрел на него и хлопнул ладонью по колену.
– Ну ты решай, Аркадий! Не дашь никого – я тогда сам засаду организую, лично! Частным порядком...
Подполковник улыбнулся иронически и бросил сигарету.
– А-а, черт с тобой! Где наша не пропадала! – Глаза его вспыхнули зловещим огнем. – Сегодня вечером я сам с тобой пойду! А пока дам тебе Лоськова. Ты помнишь Лоськова? Кремень мужик! А завтра, если нынче твой гад не попадется, еще кого-нибудь присмотрю... Ну что, доволен?
Чехов расплылся в улыбке.
– С меня литр, Аркаша! – весело заявил он.
– Литр? – возмущенно проговорил подполковник. – Стол накроешь! Лучший стол всем участникам боевой операции – чтобы напитки рекой...
– А вот мой доктор говорит – вредно, – с серьезной миной заявил Чехов.
– Что он понимает, твой доктор! – презрительно загремел подполковник. – Он вот кашу заварил, а мы расхлебывай! – Он в сердцах сорвал телефонную трубку и коротко бросил: – Срочно ко мне Лоськова!
Потом сдернул с головы фуражку и, взъерошив пятерней короткие седоватые волосы, смущенно улыбнулся.
– А вообще надоело все, Юра! – мечтательно сказал он. – Бросить бы все сейчас и, как ты, – на речку, с удочкой...
– Ты чего-то путаешь, Аркадий! – проворчал Чехов. – Я в жизни этих удочек терпеть не мог! Черта ли мне в них, в твоих удочках!
Подполковник ничуть не обиделся.
– Ну все равно! – покладисто сказал он. – Не с удочкой, так хоть с внучкой по проспекту пройтись... Солнышко сверкает, никто тебя не кантует... Внучке мороженого купил, себе – пивка... Хорошо!
– Не трави душу, – сказал Чехов. – У нас дети – один в Мурманске, другой в Благовещенске. Я внучков уже лет пять не видел...
– Какой-то ты, Николаич, безысходный человек! – удивился подполковник. – Не за что тебе в жизни уцепиться! Выходит, что зря ты со службы ушел!
Чехов ответить не успел – в дверь постучали, и вошел лейтенант Лоськов. Он не очень старательно козырнул и сказал:
– Здравия желаю! Вызывали, товарищ подполковник? Здравствуйте, Юрий Николаевич!
Чехов протянул ему руку.
– Садись, Лоськов! – сказал подполковник и, насупившись, посмотрел на лейтенанта. – Вот что, Лоськов, дело есть одно – не шибко опасное, но неприятное. Приказать тебе не могу, но попросить хочу... Возьмешься?
– Какой разговор? – пожал плечами лейтенант. – Для вас – всегда пожалуйста!
– Ну вот и молодец! – одобрительно произнес подполковник. – Значит, форма одежды гражданская, из оружия возьмешь «АКС» семьдесят четвертый – чтобы страшнее было. А остальное тебе Чехов объяснит... Не забыл еще такого? – И он насмешливо посмотрел на товарища. – А я к вам вечерком подъеду. Ты, кстати, Юра, адресок-то черкни! А то получится, что вы у меня как без вести пропавшие...
– Типун тебе на язык! – сердито сказал Чехов, царапая адрес Ксении Георгиевны на листке из записной книжки. – Ну так я пошел, пожалуй! Ты, Лоськов, бери, чего надо, и спускайся. Ты мой лимузин сразу узнаешь – такой оранжевый «Москвич», самый раздолбанный.
Он положил листок перед подполковником на стекло, покрывавшее стол, и веско добавил:
– Ты к восьми подгребай, не задерживайся! Я картошки нажарю, так чтобы не остывала!
– Так к картошке чего-то надо же, а? – с озабоченным видом высказался подполковник.
– А это уже как подскажет тебе твоя совесть! – развел руками Юрий Николаевич и пошел к дверям. На пороге он обернулся и напомнил: – Ты сам-то камуфляж не забудь снять! А то весь дом перепугаешь...
– Не учи ученого! – с угрозой бросил ему вслед приятель. – И смотрите не переловите там без меня всех бандитов!
– Ладно, не будем! – пообещал Чехов, выходя из кабинета.
Дожидаться Лоськова ему пришлось минут пятнадцать. Вскоре тот появился – длинный, жилистый, одетый в простые черные брюки и голубую рубашку с короткими рукавами. С собой он нес большую сумку с длинными ручками. Подойдя к «Москвичу», он открыл дверцу и сунул сумку на заднее сиденье. Потом уселся рядом с Чеховым и почтительно спросил:
– Куда поедем, Юрий Николаевич?
Тот посмотрел на часы и ответил:
– Заскочим сейчас в магазин – пожрать чего-нибудь купим... Кто знает, сколько ждать придется? А потом на Смоленскую. Ты что с собой взял, Леша?
Лоськов повернул к нему свою курчавую голову.
– «АКС» взял, Юрий Николаевич, – начал перечислять он, – табельный пистолет, обоймы запасные, конечно... Ну и «браслетов» парочку... Да еще вот диктофон...
– Ага, молодец! – сказал одобрительно Чехов. – Ну а теперь слушай, какая у нас получается на сегодняшний день диспозиция.
За время поездки Чехов успел посвятить лейтенанта во все подробности предстоящего дела. По скуластому, резко очерченному лицу Лоськова невозможно было понять, что он обо всем этом думает. Но Чехов знал, что может положиться на Лоськова полностью – если этот парень за что-то брался, то доводил дело до конца.
Закупив продуктов, они поехали на Смоленскую. Чехов начинал слегка нервничать – ему казалось, что он задержался безобразно долго и преступники могли опередить его.
К счастью, эти опасения не оправдались – Ксения Георгиевна была жива и здорова. После процедуры опознания она открыла многочисленные запоры и запустила Чехова с Лоськовым в квартиру. Внутри у двери опять стоял кухонный стол, выполнявший роль баррикады.
– Он тут больше не понадобится, Ксения Георгиевна! – решительно объявил Чехов. – Лоськов, берем!
Они подхватили стол и отволокли его на кухню, дверь которой выходила прямо в прихожую. Чехов распорядился, чтобы Лоськов выложил из сумки продукты и поместил их в холодильник.
– Местечко-то у вас там, наверное, найдется, Ксения Георгиевна? – добродушно поинтересовался он.
– Ясное дело, найдется! – радостно ответила старуха, весьма воодушевленная появлением в ее келье мужчин. – Какие у меня там запасы!
– Володя, часом, не появлялся? – деловито осведомился Чехов.
– Не появлялся. Да ему рано! – ответила Ксения Георгиевна. – Он с работы самое раннее в третьем часу приходит... А вы еду-то принесли? – с тревогой спросила она. – Значит, надолго ко мне? Не бросите старуху?
– Ни в коем случае, – пообещал Чехов. – Будем сидеть до самого упора. Никто, кстати, не появлялся?
– Абсолютно никто, – таинственно прошептала Ксения Георгиевна. – А я балкон по вашему приказанию так и не открываю... Сижу тут одна, как шпион, вся на нервах!
– Политику ведете правильную, Ксения Георгиевна! – одобрительно кивнул Чехов. – А вот нервничать вам больше ни к чему – теперь пусть враги нервничают. Чует мое сердце, что скоро мы им прищемим хвост!
Лоськов раскладывал по полкам холодильника заготовленную провизию. Делал он это аккуратно и споро, точно вставлял в магазины обоймы.
– Так что же вы! – спохватилась Ксения Георгиевна. – Заодно бы уж и пообедали!
– Рано! – покачал головой Чехов. – Не нагуляли еще аппетит.
– Тогда, может, чайку?
Чехов задумался.
– Ты как, Лоськов? Чайку выпьем?
– Да, конечно, попейте! – оживилась старуха. – Все веселее будет!
Был вскипячен чайник, выставлено варенье, и мужчины сели за стол – Чехов, как у себя дома, с шутками и прибаутками, а Лоськов – тихо и вежливо, словно стараясь не обнаруживать своего присутствия.
Чехов уже было настроился на длинный разговор со старухой о житье-бытье, потому что чувствовал в ней предрасположенность к задушевным разговорам и своеобразное мироощущение, но в этот самый момент в дверь позвонили.
Этот звонок прозвучал как гром среди ясного неба. Чехов бесшумно вскочил и приложил палец к губам. Ксения Георгиевна посмотрела на него расширенными от ужаса глазами. Лоськов неторопливо оглянулся на свою сумку, которая стояла совсем рядом, у стены. Быстрым шепотом Чехов сказал:
– Лоськов, лишние приборы со стола – вон! Ксения Георгиевна, в прихожую! Дверь откроете, но не сразу – сначала подольше порасспрашивайте, кто да что... О нас – ни слова! Проведете гостя на кухню, скажете, что в комнате неприбрано... Ну, что-нибудь придумаете! Соглашайтесь на все, что вам предложат. Можете для вида поломаться, но в итоге – все равно соглашайтесь. В случае опасности включайте на полную громкость радио, – Чехов кивнул на динамик радиосети, висевший на стене. – Все поняли, Ксения Георгиевна?
Она молча кивнула. Лоськов, успевший убрать со стола и унести в комнату сумку с оружием, вернулся на кухню с диктофоном в руках. Чехов одобрительно кивнул и отобрал у него диктофон.
– Ваш разговор будет записываться, – предупредил он Ксению Георгиевну.
Включенный диктофон был помещен в хлебницу, стоявшую на середине кухонного стола. Между тем дверной звонок раз за разом звонил все дольше и настойчивее. Юрий Николаевич ободряюще приобнял Ксению Георгиевну за плечи и слегка подтолкнул к двери. Затем вслед за Лоськовым он скрылся в комнате, где среди зеленеющих пирамид стал дожидаться, как развернутся события.
Дверь в комнату была приоткрыта, и все, что говорилось в прихожей и на кухне, можно было прекрасно слышать. Лоськов бесшумно достал из сумки автомат, передвинул рычажок предохранителя и замер, сжимая автомат в опущенной руке. Глядя на него, Чехов потрогал сквозь ткань пиджака рукоятку лежавшего в кармане пистолета.
Ксения Георгиевна прошаркала к дверям и, заглянув в «глазок», строго осведомилась, кто звонит. По правде сказать, сначала она здорово трусила, но, увидев стоящую на площадке хрупкую, скромно одетую девушку, немного приободрилась.
– Ксения Георгиевна? – тоненьким голоском позвала ее девушка. – К вам из фирмы пришли! Вы слышите меня?
– Зачем пришли? – спросила Ксения Георгиевна, памятуя инструкции Чехова.
– Проведать вас, – терпеливо объяснила гостья. – Помочь, чего надо.
– Ничего мне не надо, – жизнерадостно ответила Ксения Георгиевна.
– Ксения Георгиевна! – строго сказала девушка. – Я к вам через всю Москву ехала! Мне обязательно нужно, чтобы вы в квитанции расписались! Иначе мне ужасно влетит!
Теперь, наверное, пора, подумала Ксения Георгиевна и повернула рычажок замка. Девушка бочком протиснулась в дверь и повторила жалобно:
– Вот вы нам не открываете, а в фирме не верят, что мы у вас были! Ввели теперь систему квитанций, понимаете? А вам правда ничего не нужно?
– Да что же мне нужно? – растерянно сказала Ксения Георгиевна.
Миловидное простодушное лицо девушки заставило ее усомниться в своих подозрениях. Никак невозможно было ожидать от этого невинного существа каких-то злых и коварных намерений.
– Так вы распишетесь, Ксения Георгиевна? – нетерпеливо сказала девушка, неожиданно цепким взглядом осматривая прихожую.
– Ну, если нужно... – Ксения Георгиевна суетливо повернулась и предложила. – Пойдем, что ль, на кухню, милая?
Они прошли на кухню, и девушка устало опустилась на стул. Из сумочки она извлекла ворох каких-то бумажек и разложила их по столу.
– Может, чайку выпьешь? – предложила Ксения Георгиевна.
– Нет, спасибо, – помотала головой гостья и неожиданно спросила: – Говорят, вы хотите отказаться от услуг фирмы, Ксения Георгиевна?
Ксения Георгиевна испугалась.
– А что – не надо? – осторожно спросила она.
– Нет, почему же? Это ваше дело, – равнодушно сказала девушка. – Только меня попросили передать, что в этом случае фирма предъявит вам счет за услуги. Вы сумеете его оплатить?
– Да как же – оплатить? – нервно сказала Ксения Георгиевна. – Сами знаете, какая у меня пенсия. Из чего же платить?
Девушка подняла на нее ясные, незамутненные глаза и убедительно сказала:
– Тогда я не рекомендую вам отзывать дарственную. Для вас будет гораздо выгоднее сохранить договор в силе.
– Ну что ж... тогда, если так... – пробормотала Ксения Георгиевна. – Мы же, старики, ничего в этом не понимаем...
– Поэтому я вам и говорю, что надо делать! – возвысила голос девушка. – И не надо от нас прятаться! Мы только добра вам желаем.
– Да как же не прятаться, милая! – таинственно прошептала Ксения Георгиевна. – Когда ко мне доктор приходил – убить меня собирался!
Девушка вспыхнула.
– Что за дикие предрассудки! Да как вы вообще такое можете говорить! – возмущенно воскликнула она. – Кто вам такую глупость мог внушить?
– Да вот, засомневалась я, – виновато ответила старуха.
– Очень некрасиво! – сердито заметила девушка. – И, в конце концов, если вам этот доктор не понравился, мы вам другого пришлем. Очень хорошего. Сегодня же и пришлем. Только вы, пожалуйста, дверь ему откройте! Человек ведь время тратит, силы...
– Ну-у... если так, конечно... – сдаваясь, проговорила Ксения Георгиевна. – Это что же, сегодня, значит, придет?
– Ага! – важно кивнула девушка. – Часов в восемь. Кандидат наук!
– Кандидат наук! – с уважением сказала Ксения Георгиевна. – Надо же!
– Стараемся для вас! – горделиво произнесла девушка. – А вы не цените!
Ксения Георгиевна виновато закивала головой, не находя слов в свое оправдание.
– Так я пойду? – сказала девушка, вставая. – В общем, договорились – вечером к вам врач зайдет. Он должен вас осмотреть и составить медицинскую карту. Мы всех клиентов теперь на медицинский учет ставим.
– Ну, раз нужно, – развела руками Ксения Георгиевна.
– Не позабудьте только! – строго добавила девушка, собрала свои бумаги и повернулась уходить. – Жалко, что у вас телефона нет.
– Нету, дочка! – потерянно призналась Ксения Георгиевна, провожая гостью к двери.
И только когда дверь захлопнулась и Ксения Георгиевна осталась в прихожей одна, она поняла, до какой степени испугалась. Колени у нее дрожали, и тело сделалось как ватное – Ксения Георгиевна была вынуждена прислониться к стене, чтобы перевести дух.
В таком положении ее и застал Чехов. Критически посмотрев на хозяйку, он, однако, поднял вверх большой палец и сказал:
– Отлично, Ксения Георгиевна! Вас можно в разведку на работу брать. Лучшего и ожидать было нельзя. Теперь считайте, что они у нас в кармане.
Ксения Георгиевна оторвалась от стены. Ей было немного стыдно за проявленную слабость. Чтобы скрыть смущение, она поспешила на кухню и немного дрожащим голосом предложила продолжить чаепитие.
– Да уж, теперь я не прочь и пообедать! – весело заявил Чехов. – Честное слово, такой аппетит разыгрался! Давай, Леша, там я быстрорастворимый супчик купил, грибной... Сейчас с колбаской навернем...
– И нечего вам беспокоиться! – вмешалась Ксения Георгиевна, почувствовав себя вдруг хозяйкой. – Отдыхайте себе. Я сама все сделаю и все приготовлю! Еще у меня гости будут на кухне возиться!
– Ну, раз такое дело, – развел руками Чехов. – Возражений с нашей стороны не поступает.
Обрадовавшись возможности отвлечься от своих страхов, Ксения Георгиевна с энтузиазмом взялась за приготовление обеда. Лоськов занялся диктофоном, достав его из хлебницы, он проверил качество записи и остался доволен.
– Вечером опять поставим, – сказал Чехов. – Боюсь я только, как бы твой шеф не пришел одновременно с этим доктором. Тогда все к черту пойдет!
– У Аркадия Иваныча голова варит, – убежденно сказал Лоськов. – Он разберется, что к чему.
– Будем надеяться, – с сомнением произнес Чехов – совпадение назначенных сроков беспокоило его.
От нечего делать он принялся слоняться по квартире, заглянул в ванную и туалет. Безо всяких задних мыслей вышел в прихожую и посмотрел в «глазок». Неожиданно он весь напрягся, точно получил удар электрическим током, и, отпрянув от двери, на цыпочках побежал на кухню.
– Лоськов! – вполголоса возбужденно сказал он. – Новое дело! Какой-то тип толчется у дверей Ладыгина! Это неспроста!
Лейтенант сделался необыкновенно серьезным и, быстро пройдя в прихожую, тоже посмотрел в «глазок». Никаких сомнений не оставалось – человек на лестничной площадке намеревался проникнуть в соседнюю квартиру. Он воровато оглянулся и вытащил что-то из кармана, металлически звякнувшее.
– У него отмычки, Юрий Николаевич! – шепотом доложил Лоськов. – Что будем делать?
Чехов почесал бугристый нос.
– У Володи балкон открыт, это я точно знаю, – сказал он просительно. – Слушай, Леша, а ты с балкона на балкон перебраться не сможешь? Хорошо было бы этого гада встретить, а?
– Запросто, Юрий Николаевич! – спокойно ответил Лоськов. – В первый раз, что ли? Я сейчас через крышу – самый надежный способ.
– Ага, давай, Леша! – азартно сказал Чехов. – А я с тыла зайду! Ты только «браслеты» захвати и пушку – эти фирмачи серьезные люди.
– Все понял, Юрий Николаевич. Иду! – сказал Лоськов и исчез.
Чехов вернулся на кухню и постарался успокоить старуху.
– Там, Ксения Георгиевна, к Володе в квартиру какой-то злоумышленник лезет... – небрежно сообщил он. – Так мы его сейчас с Лешей арестуем и придем суп есть. Продолжайте действовать в прежнем режиме. Война войной, а обед по расписанию! Понимаете?
Ксения Георгиевна мужественно кивнула, но голос ей уже не повиновался, а глаза были переполнены ужасом – слишком много событий выпало на ее долю в этот день.
Пока они разговаривали, Лоськов вышел на балкон и, не теряя ни секунды, придерживаясь за стену, встал на перила балкона. Ухватившись за бетонную плиту, нависавшую над балконом, он без труда подтянулся и перебросил свое длинное мускулистое тело на этот козырек. Затем он перебрался на крышу и, перейдя к балкону Ладыгина, проделал ту же операцию в обратном порядке. Все это заняло у него не более двадцати секунд, и вряд ли даже кто-то в соседних домах успел обратить на этот маневр внимание.
Лейтенант вытащил из-за пояса пистолет, опустил предохранитель и осторожно проник в незнакомую квартиру. Из того, что сообщил о докторе Чехов, Лоськов смог сделать предварительный вывод, что неизвестный ему Ладыгин – человек довольно неорганизованный. Тот хаос, что представился глазам Лоськова, когда он вошел в комнату, только укрепил его в этом убеждении. Но личность Ладыгина сейчас его интересовала мало – все внимание лейтенанта сосредоточилось на звуках, доносившихся из коридора. По этим звукам можно было догадаться, что взломщику удалось добиться своей цели и он вот-вот проникнет в квартиру.
Беззвучным танцующим шагом Лоськов проскользнул в прихожую и взял оружие на изготовку. Глаза его пристально следили за каждым движением злоумышленника. Он дал ему войти внутрь, но не позволил захлопнуть дверь. Шагнув из полумрака прихожей, лейтенант приставил ствол к голове незнакомца и крикнул: «Руки!»
Человек среагировал мгновенно – выбросив вбок локоть, он отвел в сторону ствол и одновременно, ударив Лоськова ногой в лодыжку, выскочил наружу, где его встретил Чехов.
Не дав незнакомцу опомниться, Чехов ухватил его за лацканы и мощно боднул своей крепкой головой в переносицу. Глухо вскрикнув, человек провалился обратно в прихожую. Здесь его подхватил Лоськов и нанес короткий удар ребром ладони по обмякшей шее.
Незнакомец рухнул к его ногам. Он был без сознания. Чехов закрыл дверь и скомандовал:
– Берем его и несем в комнату!
Они оттащили неподвижное тело и положили возле батареи парового отопления.
– Наручники! – сказал Чехов.
Лоськов выхватил из заднего кармана наручники и пристегнул незнакомца к стальной трубе. Чехов быстро ощупал его тело и извлек из-под пиджака пистолет.
– Так-так! – укоризненно сказал он. – Надеюсь, у него есть разрешение на эту штуку?
Человек зашевелился и открыл глаза. Некоторое время он непонимающе всматривался в лица склонившихся над ним людей.
– Добро пожаловать в наш вигвам! – иронически произнес Чехов.
– Вы еще пожалеете об этом, подонки! – гнусаво пробормотал незнакомец.
Макаров уже объяснил мне, что решил спрятать меня не в своей квартире, а у одной знакомой, которой можно доверять стопроцентно – так он выразился. Мне, в сущности, было безразлично, где прятаться, – меня только смущала подчеркнутая осторожность моего покровителя. Он всячески старался мне помочь, держась при этом от меня как можно дальше. Впрочем, может быть, он был прав в отношении квартиры – за такой дверью можно прятаться до конца тысячелетия.
Макаров нажал на золотистую кнопку звонка и ободряюще мне улыбнулся. Я не очень-то и переживал – главное, чтобы в квартире имелся телефон.
Дверь открылась с мелодичным звуком, и я увидел русоволосую девушку со вздернутым носиком и любопытными круглыми глазами, в простом ситцевом платье, и мне подумалось, что она никак не тянет на хозяйку такой блестящей двери. Скорее домработница. Тем более удивительно было, как обратился к этой Золушке Макаров.
– Это мы, леди! – сказал он с улыбкой.
Девушка коротко кивнула и отступила назад, давая нам войти. Макаров пропустил меня вперед, и я шагнул в темноту прихожей. Хозяева не удосужились даже зажечь свет. А может быть, у них перегорела лампочка.
Я шагнул, и вдруг перед глазами у меня вспыхнуло ослепительно белое переливающееся пятно – оно ударило меня в грудь и словно испепелило. Тело мое онемело, сердце споткнулось и затихло, а голова закружилась,– все быстрее и быстрее, – и сознание покинуло меня.
Когда я очнулся, дневной свет, льющийся из окна, показался мне нестерпимо ярким, вызывающим боль. Меня тошнило, и сердце шарахалось в груди в непривычном, неуверенном ритме. Я попытался пошевелиться и не смог. Оказалось, что руки мои заведены за спинку стула, на котором я сидел, и скованы наручниками. Кажется, в прихожей меня крепко шарахнули электроразрядником.
Итак, я влип окончательно. Голова моя еще неважно соображала, и я никак не мог связать концы с концами. Безусловным оставалось одно – это все милейший Макаров! Мне хотелось немедленно посмотреть ему в глаза – я ничего так в жизни не хотел, как взглянуть этому обаяшке в глаза. Видимо, в тот момент у меня слегка поехала крыша.
Я поднял голову и осмотрелся. Похоже, что это кабинет. Обстановка в комнате отличалась строгостью и располагала к работе – темная удобная мебель, шкаф с книгами, письменный стол. На полу лежал толстый ковер неяркой расцветки. Окно находилось от меня далековато, и я не знал, какой вид там открывается.
Увидев, что я очнулся, из кресла поднялся незнакомый мне человек – крупный, с самодовольным сытым лицом, обрамленным кокетливыми бакенбардами. Он равнодушным взглядом скользнул по мне и вышел в приоткрытую дверь.
Но в одиночестве я пробыл недолго. Буквально через минуту в кабинет начали заходить люди – и мне захотелось воскликнуть: «Ба! Знакомые все лица!» Они молча шагали мимо меня и рассаживались в кресла. Впечатление было такое, словно началось профсоюзное собрание.
Здесь была леди Золушка, так любезно приоткрывшая мне дверь в западню, мой невозмутимый покровитель Макаров, лысоватый коренастый мужик, который оставил на моей шее неизгладимые следы, и, наконец, сама леди-босс – хозяйка «Воздаяния». Сегодня на ней был черный брючный костюм и белоснежная блузка, перечеркнутая черным галстуком. В этом одеянии Ирина Владимировна была похожа на неподкупного строгого судью, и я догадывался, кого она собирается судить.
Она уселась за стол и пронзительным взглядом прошлась по лицам присутствующих. Мое желание посмотреть в глаза Макарову откладывалось, потому что он, не отрываясь, смотрел в рот холодной богине, жаждавшей крови.
Все продолжали сохранять молчание, понимая, что заговорить должна хозяйка. А она, по-моему, хотела услышать меня. Хотя что мог говорить человек в моем положении и какой прок от его слов?
Пауза затягивалась, и я понял, что говорить, в сущности, не о чем. Просто все ждали, каким способом хозяйка решит отправить меня на тот свет.
Ирина Владимировна сосредоточила на мне холодный огонь своих глаз и сказала с тихой ненавистью:
– Ну что, господин Ладыгин, вы, верно, совсем уж решили, что в огне не горите и в воде не тонете?
Вопрос был риторическим, но я решил ответить и сказал в том смысле, что такое самомнение отличает скорее фирму «Воздаяние», которая вообразила себя небесной канцелярией. И еще я добавил что-то вроде «сколько веревочке ни виться...».
Ирина Владимировна даже не улыбнулась – она была деловой женщиной до мозга костей.
– Нам не в чем себя упрекнуть, господин Ладыгин, – заявила она. – Правоохранительные органы к нам не имеют никаких претензий. В отличие от вас... А ваш коллега Четыкин, за которым вы устроили охоту, благополучно скончался. И что теперь?
– Теперь у вас есть вакансия, – подсказал я.
Ирина Владимировна посмотрела на меня с брезгливым сожалением.
– Уж не хотите ли вы ее занять?
– Между прочим, это было бы прекрасным выходом, Ирина Владимировна! – подал голос Макаров. – Если Владимир Сергеевич выразит согласие, я первый буду его рекомендовать.
Он действительно чувствовал себя как на профсоюзном собрании.
– Что скажете, Ладыгин? – с издевкой спросила хозяйка. – Готовы вы сделать своей обожаемой соседке укол милосердия? Совесть ваша пострадает, зато вы получите свободу и деньги в придачу...
Чехов строго посмотрел на него и хлопнул ладонью по колену.
– Ну ты решай, Аркадий! Не дашь никого – я тогда сам засаду организую, лично! Частным порядком...
Подполковник улыбнулся иронически и бросил сигарету.
– А-а, черт с тобой! Где наша не пропадала! – Глаза его вспыхнули зловещим огнем. – Сегодня вечером я сам с тобой пойду! А пока дам тебе Лоськова. Ты помнишь Лоськова? Кремень мужик! А завтра, если нынче твой гад не попадется, еще кого-нибудь присмотрю... Ну что, доволен?
Чехов расплылся в улыбке.
– С меня литр, Аркаша! – весело заявил он.
– Литр? – возмущенно проговорил подполковник. – Стол накроешь! Лучший стол всем участникам боевой операции – чтобы напитки рекой...
– А вот мой доктор говорит – вредно, – с серьезной миной заявил Чехов.
– Что он понимает, твой доктор! – презрительно загремел подполковник. – Он вот кашу заварил, а мы расхлебывай! – Он в сердцах сорвал телефонную трубку и коротко бросил: – Срочно ко мне Лоськова!
Потом сдернул с головы фуражку и, взъерошив пятерней короткие седоватые волосы, смущенно улыбнулся.
– А вообще надоело все, Юра! – мечтательно сказал он. – Бросить бы все сейчас и, как ты, – на речку, с удочкой...
– Ты чего-то путаешь, Аркадий! – проворчал Чехов. – Я в жизни этих удочек терпеть не мог! Черта ли мне в них, в твоих удочках!
Подполковник ничуть не обиделся.
– Ну все равно! – покладисто сказал он. – Не с удочкой, так хоть с внучкой по проспекту пройтись... Солнышко сверкает, никто тебя не кантует... Внучке мороженого купил, себе – пивка... Хорошо!
– Не трави душу, – сказал Чехов. – У нас дети – один в Мурманске, другой в Благовещенске. Я внучков уже лет пять не видел...
– Какой-то ты, Николаич, безысходный человек! – удивился подполковник. – Не за что тебе в жизни уцепиться! Выходит, что зря ты со службы ушел!
Чехов ответить не успел – в дверь постучали, и вошел лейтенант Лоськов. Он не очень старательно козырнул и сказал:
– Здравия желаю! Вызывали, товарищ подполковник? Здравствуйте, Юрий Николаевич!
Чехов протянул ему руку.
– Садись, Лоськов! – сказал подполковник и, насупившись, посмотрел на лейтенанта. – Вот что, Лоськов, дело есть одно – не шибко опасное, но неприятное. Приказать тебе не могу, но попросить хочу... Возьмешься?
– Какой разговор? – пожал плечами лейтенант. – Для вас – всегда пожалуйста!
– Ну вот и молодец! – одобрительно произнес подполковник. – Значит, форма одежды гражданская, из оружия возьмешь «АКС» семьдесят четвертый – чтобы страшнее было. А остальное тебе Чехов объяснит... Не забыл еще такого? – И он насмешливо посмотрел на товарища. – А я к вам вечерком подъеду. Ты, кстати, Юра, адресок-то черкни! А то получится, что вы у меня как без вести пропавшие...
– Типун тебе на язык! – сердито сказал Чехов, царапая адрес Ксении Георгиевны на листке из записной книжки. – Ну так я пошел, пожалуй! Ты, Лоськов, бери, чего надо, и спускайся. Ты мой лимузин сразу узнаешь – такой оранжевый «Москвич», самый раздолбанный.
Он положил листок перед подполковником на стекло, покрывавшее стол, и веско добавил:
– Ты к восьми подгребай, не задерживайся! Я картошки нажарю, так чтобы не остывала!
– Так к картошке чего-то надо же, а? – с озабоченным видом высказался подполковник.
– А это уже как подскажет тебе твоя совесть! – развел руками Юрий Николаевич и пошел к дверям. На пороге он обернулся и напомнил: – Ты сам-то камуфляж не забудь снять! А то весь дом перепугаешь...
– Не учи ученого! – с угрозой бросил ему вслед приятель. – И смотрите не переловите там без меня всех бандитов!
– Ладно, не будем! – пообещал Чехов, выходя из кабинета.
Дожидаться Лоськова ему пришлось минут пятнадцать. Вскоре тот появился – длинный, жилистый, одетый в простые черные брюки и голубую рубашку с короткими рукавами. С собой он нес большую сумку с длинными ручками. Подойдя к «Москвичу», он открыл дверцу и сунул сумку на заднее сиденье. Потом уселся рядом с Чеховым и почтительно спросил:
– Куда поедем, Юрий Николаевич?
Тот посмотрел на часы и ответил:
– Заскочим сейчас в магазин – пожрать чего-нибудь купим... Кто знает, сколько ждать придется? А потом на Смоленскую. Ты что с собой взял, Леша?
Лоськов повернул к нему свою курчавую голову.
– «АКС» взял, Юрий Николаевич, – начал перечислять он, – табельный пистолет, обоймы запасные, конечно... Ну и «браслетов» парочку... Да еще вот диктофон...
– Ага, молодец! – сказал одобрительно Чехов. – Ну а теперь слушай, какая у нас получается на сегодняшний день диспозиция.
За время поездки Чехов успел посвятить лейтенанта во все подробности предстоящего дела. По скуластому, резко очерченному лицу Лоськова невозможно было понять, что он обо всем этом думает. Но Чехов знал, что может положиться на Лоськова полностью – если этот парень за что-то брался, то доводил дело до конца.
Закупив продуктов, они поехали на Смоленскую. Чехов начинал слегка нервничать – ему казалось, что он задержался безобразно долго и преступники могли опередить его.
К счастью, эти опасения не оправдались – Ксения Георгиевна была жива и здорова. После процедуры опознания она открыла многочисленные запоры и запустила Чехова с Лоськовым в квартиру. Внутри у двери опять стоял кухонный стол, выполнявший роль баррикады.
– Он тут больше не понадобится, Ксения Георгиевна! – решительно объявил Чехов. – Лоськов, берем!
Они подхватили стол и отволокли его на кухню, дверь которой выходила прямо в прихожую. Чехов распорядился, чтобы Лоськов выложил из сумки продукты и поместил их в холодильник.
– Местечко-то у вас там, наверное, найдется, Ксения Георгиевна? – добродушно поинтересовался он.
– Ясное дело, найдется! – радостно ответила старуха, весьма воодушевленная появлением в ее келье мужчин. – Какие у меня там запасы!
– Володя, часом, не появлялся? – деловито осведомился Чехов.
– Не появлялся. Да ему рано! – ответила Ксения Георгиевна. – Он с работы самое раннее в третьем часу приходит... А вы еду-то принесли? – с тревогой спросила она. – Значит, надолго ко мне? Не бросите старуху?
– Ни в коем случае, – пообещал Чехов. – Будем сидеть до самого упора. Никто, кстати, не появлялся?
– Абсолютно никто, – таинственно прошептала Ксения Георгиевна. – А я балкон по вашему приказанию так и не открываю... Сижу тут одна, как шпион, вся на нервах!
– Политику ведете правильную, Ксения Георгиевна! – одобрительно кивнул Чехов. – А вот нервничать вам больше ни к чему – теперь пусть враги нервничают. Чует мое сердце, что скоро мы им прищемим хвост!
Лоськов раскладывал по полкам холодильника заготовленную провизию. Делал он это аккуратно и споро, точно вставлял в магазины обоймы.
– Так что же вы! – спохватилась Ксения Георгиевна. – Заодно бы уж и пообедали!
– Рано! – покачал головой Чехов. – Не нагуляли еще аппетит.
– Тогда, может, чайку?
Чехов задумался.
– Ты как, Лоськов? Чайку выпьем?
– Да, конечно, попейте! – оживилась старуха. – Все веселее будет!
Был вскипячен чайник, выставлено варенье, и мужчины сели за стол – Чехов, как у себя дома, с шутками и прибаутками, а Лоськов – тихо и вежливо, словно стараясь не обнаруживать своего присутствия.
Чехов уже было настроился на длинный разговор со старухой о житье-бытье, потому что чувствовал в ней предрасположенность к задушевным разговорам и своеобразное мироощущение, но в этот самый момент в дверь позвонили.
Этот звонок прозвучал как гром среди ясного неба. Чехов бесшумно вскочил и приложил палец к губам. Ксения Георгиевна посмотрела на него расширенными от ужаса глазами. Лоськов неторопливо оглянулся на свою сумку, которая стояла совсем рядом, у стены. Быстрым шепотом Чехов сказал:
– Лоськов, лишние приборы со стола – вон! Ксения Георгиевна, в прихожую! Дверь откроете, но не сразу – сначала подольше порасспрашивайте, кто да что... О нас – ни слова! Проведете гостя на кухню, скажете, что в комнате неприбрано... Ну, что-нибудь придумаете! Соглашайтесь на все, что вам предложат. Можете для вида поломаться, но в итоге – все равно соглашайтесь. В случае опасности включайте на полную громкость радио, – Чехов кивнул на динамик радиосети, висевший на стене. – Все поняли, Ксения Георгиевна?
Она молча кивнула. Лоськов, успевший убрать со стола и унести в комнату сумку с оружием, вернулся на кухню с диктофоном в руках. Чехов одобрительно кивнул и отобрал у него диктофон.
– Ваш разговор будет записываться, – предупредил он Ксению Георгиевну.
Включенный диктофон был помещен в хлебницу, стоявшую на середине кухонного стола. Между тем дверной звонок раз за разом звонил все дольше и настойчивее. Юрий Николаевич ободряюще приобнял Ксению Георгиевну за плечи и слегка подтолкнул к двери. Затем вслед за Лоськовым он скрылся в комнате, где среди зеленеющих пирамид стал дожидаться, как развернутся события.
Дверь в комнату была приоткрыта, и все, что говорилось в прихожей и на кухне, можно было прекрасно слышать. Лоськов бесшумно достал из сумки автомат, передвинул рычажок предохранителя и замер, сжимая автомат в опущенной руке. Глядя на него, Чехов потрогал сквозь ткань пиджака рукоятку лежавшего в кармане пистолета.
Ксения Георгиевна прошаркала к дверям и, заглянув в «глазок», строго осведомилась, кто звонит. По правде сказать, сначала она здорово трусила, но, увидев стоящую на площадке хрупкую, скромно одетую девушку, немного приободрилась.
– Ксения Георгиевна? – тоненьким голоском позвала ее девушка. – К вам из фирмы пришли! Вы слышите меня?
– Зачем пришли? – спросила Ксения Георгиевна, памятуя инструкции Чехова.
– Проведать вас, – терпеливо объяснила гостья. – Помочь, чего надо.
– Ничего мне не надо, – жизнерадостно ответила Ксения Георгиевна.
– Ксения Георгиевна! – строго сказала девушка. – Я к вам через всю Москву ехала! Мне обязательно нужно, чтобы вы в квитанции расписались! Иначе мне ужасно влетит!
Теперь, наверное, пора, подумала Ксения Георгиевна и повернула рычажок замка. Девушка бочком протиснулась в дверь и повторила жалобно:
– Вот вы нам не открываете, а в фирме не верят, что мы у вас были! Ввели теперь систему квитанций, понимаете? А вам правда ничего не нужно?
– Да что же мне нужно? – растерянно сказала Ксения Георгиевна.
Миловидное простодушное лицо девушки заставило ее усомниться в своих подозрениях. Никак невозможно было ожидать от этого невинного существа каких-то злых и коварных намерений.
– Так вы распишетесь, Ксения Георгиевна? – нетерпеливо сказала девушка, неожиданно цепким взглядом осматривая прихожую.
– Ну, если нужно... – Ксения Георгиевна суетливо повернулась и предложила. – Пойдем, что ль, на кухню, милая?
Они прошли на кухню, и девушка устало опустилась на стул. Из сумочки она извлекла ворох каких-то бумажек и разложила их по столу.
– Может, чайку выпьешь? – предложила Ксения Георгиевна.
– Нет, спасибо, – помотала головой гостья и неожиданно спросила: – Говорят, вы хотите отказаться от услуг фирмы, Ксения Георгиевна?
Ксения Георгиевна испугалась.
– А что – не надо? – осторожно спросила она.
– Нет, почему же? Это ваше дело, – равнодушно сказала девушка. – Только меня попросили передать, что в этом случае фирма предъявит вам счет за услуги. Вы сумеете его оплатить?
– Да как же – оплатить? – нервно сказала Ксения Георгиевна. – Сами знаете, какая у меня пенсия. Из чего же платить?
Девушка подняла на нее ясные, незамутненные глаза и убедительно сказала:
– Тогда я не рекомендую вам отзывать дарственную. Для вас будет гораздо выгоднее сохранить договор в силе.
– Ну что ж... тогда, если так... – пробормотала Ксения Георгиевна. – Мы же, старики, ничего в этом не понимаем...
– Поэтому я вам и говорю, что надо делать! – возвысила голос девушка. – И не надо от нас прятаться! Мы только добра вам желаем.
– Да как же не прятаться, милая! – таинственно прошептала Ксения Георгиевна. – Когда ко мне доктор приходил – убить меня собирался!
Девушка вспыхнула.
– Что за дикие предрассудки! Да как вы вообще такое можете говорить! – возмущенно воскликнула она. – Кто вам такую глупость мог внушить?
– Да вот, засомневалась я, – виновато ответила старуха.
– Очень некрасиво! – сердито заметила девушка. – И, в конце концов, если вам этот доктор не понравился, мы вам другого пришлем. Очень хорошего. Сегодня же и пришлем. Только вы, пожалуйста, дверь ему откройте! Человек ведь время тратит, силы...
– Ну-у... если так, конечно... – сдаваясь, проговорила Ксения Георгиевна. – Это что же, сегодня, значит, придет?
– Ага! – важно кивнула девушка. – Часов в восемь. Кандидат наук!
– Кандидат наук! – с уважением сказала Ксения Георгиевна. – Надо же!
– Стараемся для вас! – горделиво произнесла девушка. – А вы не цените!
Ксения Георгиевна виновато закивала головой, не находя слов в свое оправдание.
– Так я пойду? – сказала девушка, вставая. – В общем, договорились – вечером к вам врач зайдет. Он должен вас осмотреть и составить медицинскую карту. Мы всех клиентов теперь на медицинский учет ставим.
– Ну, раз нужно, – развела руками Ксения Георгиевна.
– Не позабудьте только! – строго добавила девушка, собрала свои бумаги и повернулась уходить. – Жалко, что у вас телефона нет.
– Нету, дочка! – потерянно призналась Ксения Георгиевна, провожая гостью к двери.
И только когда дверь захлопнулась и Ксения Георгиевна осталась в прихожей одна, она поняла, до какой степени испугалась. Колени у нее дрожали, и тело сделалось как ватное – Ксения Георгиевна была вынуждена прислониться к стене, чтобы перевести дух.
В таком положении ее и застал Чехов. Критически посмотрев на хозяйку, он, однако, поднял вверх большой палец и сказал:
– Отлично, Ксения Георгиевна! Вас можно в разведку на работу брать. Лучшего и ожидать было нельзя. Теперь считайте, что они у нас в кармане.
Ксения Георгиевна оторвалась от стены. Ей было немного стыдно за проявленную слабость. Чтобы скрыть смущение, она поспешила на кухню и немного дрожащим голосом предложила продолжить чаепитие.
– Да уж, теперь я не прочь и пообедать! – весело заявил Чехов. – Честное слово, такой аппетит разыгрался! Давай, Леша, там я быстрорастворимый супчик купил, грибной... Сейчас с колбаской навернем...
– И нечего вам беспокоиться! – вмешалась Ксения Георгиевна, почувствовав себя вдруг хозяйкой. – Отдыхайте себе. Я сама все сделаю и все приготовлю! Еще у меня гости будут на кухне возиться!
– Ну, раз такое дело, – развел руками Чехов. – Возражений с нашей стороны не поступает.
Обрадовавшись возможности отвлечься от своих страхов, Ксения Георгиевна с энтузиазмом взялась за приготовление обеда. Лоськов занялся диктофоном, достав его из хлебницы, он проверил качество записи и остался доволен.
– Вечером опять поставим, – сказал Чехов. – Боюсь я только, как бы твой шеф не пришел одновременно с этим доктором. Тогда все к черту пойдет!
– У Аркадия Иваныча голова варит, – убежденно сказал Лоськов. – Он разберется, что к чему.
– Будем надеяться, – с сомнением произнес Чехов – совпадение назначенных сроков беспокоило его.
От нечего делать он принялся слоняться по квартире, заглянул в ванную и туалет. Безо всяких задних мыслей вышел в прихожую и посмотрел в «глазок». Неожиданно он весь напрягся, точно получил удар электрическим током, и, отпрянув от двери, на цыпочках побежал на кухню.
– Лоськов! – вполголоса возбужденно сказал он. – Новое дело! Какой-то тип толчется у дверей Ладыгина! Это неспроста!
Лейтенант сделался необыкновенно серьезным и, быстро пройдя в прихожую, тоже посмотрел в «глазок». Никаких сомнений не оставалось – человек на лестничной площадке намеревался проникнуть в соседнюю квартиру. Он воровато оглянулся и вытащил что-то из кармана, металлически звякнувшее.
– У него отмычки, Юрий Николаевич! – шепотом доложил Лоськов. – Что будем делать?
Чехов почесал бугристый нос.
– У Володи балкон открыт, это я точно знаю, – сказал он просительно. – Слушай, Леша, а ты с балкона на балкон перебраться не сможешь? Хорошо было бы этого гада встретить, а?
– Запросто, Юрий Николаевич! – спокойно ответил Лоськов. – В первый раз, что ли? Я сейчас через крышу – самый надежный способ.
– Ага, давай, Леша! – азартно сказал Чехов. – А я с тыла зайду! Ты только «браслеты» захвати и пушку – эти фирмачи серьезные люди.
– Все понял, Юрий Николаевич. Иду! – сказал Лоськов и исчез.
Чехов вернулся на кухню и постарался успокоить старуху.
– Там, Ксения Георгиевна, к Володе в квартиру какой-то злоумышленник лезет... – небрежно сообщил он. – Так мы его сейчас с Лешей арестуем и придем суп есть. Продолжайте действовать в прежнем режиме. Война войной, а обед по расписанию! Понимаете?
Ксения Георгиевна мужественно кивнула, но голос ей уже не повиновался, а глаза были переполнены ужасом – слишком много событий выпало на ее долю в этот день.
Пока они разговаривали, Лоськов вышел на балкон и, не теряя ни секунды, придерживаясь за стену, встал на перила балкона. Ухватившись за бетонную плиту, нависавшую над балконом, он без труда подтянулся и перебросил свое длинное мускулистое тело на этот козырек. Затем он перебрался на крышу и, перейдя к балкону Ладыгина, проделал ту же операцию в обратном порядке. Все это заняло у него не более двадцати секунд, и вряд ли даже кто-то в соседних домах успел обратить на этот маневр внимание.
Лейтенант вытащил из-за пояса пистолет, опустил предохранитель и осторожно проник в незнакомую квартиру. Из того, что сообщил о докторе Чехов, Лоськов смог сделать предварительный вывод, что неизвестный ему Ладыгин – человек довольно неорганизованный. Тот хаос, что представился глазам Лоськова, когда он вошел в комнату, только укрепил его в этом убеждении. Но личность Ладыгина сейчас его интересовала мало – все внимание лейтенанта сосредоточилось на звуках, доносившихся из коридора. По этим звукам можно было догадаться, что взломщику удалось добиться своей цели и он вот-вот проникнет в квартиру.
Беззвучным танцующим шагом Лоськов проскользнул в прихожую и взял оружие на изготовку. Глаза его пристально следили за каждым движением злоумышленника. Он дал ему войти внутрь, но не позволил захлопнуть дверь. Шагнув из полумрака прихожей, лейтенант приставил ствол к голове незнакомца и крикнул: «Руки!»
Человек среагировал мгновенно – выбросив вбок локоть, он отвел в сторону ствол и одновременно, ударив Лоськова ногой в лодыжку, выскочил наружу, где его встретил Чехов.
Не дав незнакомцу опомниться, Чехов ухватил его за лацканы и мощно боднул своей крепкой головой в переносицу. Глухо вскрикнув, человек провалился обратно в прихожую. Здесь его подхватил Лоськов и нанес короткий удар ребром ладони по обмякшей шее.
Незнакомец рухнул к его ногам. Он был без сознания. Чехов закрыл дверь и скомандовал:
– Берем его и несем в комнату!
Они оттащили неподвижное тело и положили возле батареи парового отопления.
– Наручники! – сказал Чехов.
Лоськов выхватил из заднего кармана наручники и пристегнул незнакомца к стальной трубе. Чехов быстро ощупал его тело и извлек из-под пиджака пистолет.
– Так-так! – укоризненно сказал он. – Надеюсь, у него есть разрешение на эту штуку?
Человек зашевелился и открыл глаза. Некоторое время он непонимающе всматривался в лица склонившихся над ним людей.
– Добро пожаловать в наш вигвам! – иронически произнес Чехов.
– Вы еще пожалеете об этом, подонки! – гнусаво пробормотал незнакомец.
* * *
Мы вышли из кабины лифта, и Макаров светским жестом указал мне на массивную дверь квартиры, сверкающую легированной сталью. Она была похожа на вход в особо секретный сейф где-нибудь в подвалах швейцарского банка.Макаров уже объяснил мне, что решил спрятать меня не в своей квартире, а у одной знакомой, которой можно доверять стопроцентно – так он выразился. Мне, в сущности, было безразлично, где прятаться, – меня только смущала подчеркнутая осторожность моего покровителя. Он всячески старался мне помочь, держась при этом от меня как можно дальше. Впрочем, может быть, он был прав в отношении квартиры – за такой дверью можно прятаться до конца тысячелетия.
Макаров нажал на золотистую кнопку звонка и ободряюще мне улыбнулся. Я не очень-то и переживал – главное, чтобы в квартире имелся телефон.
Дверь открылась с мелодичным звуком, и я увидел русоволосую девушку со вздернутым носиком и любопытными круглыми глазами, в простом ситцевом платье, и мне подумалось, что она никак не тянет на хозяйку такой блестящей двери. Скорее домработница. Тем более удивительно было, как обратился к этой Золушке Макаров.
– Это мы, леди! – сказал он с улыбкой.
Девушка коротко кивнула и отступила назад, давая нам войти. Макаров пропустил меня вперед, и я шагнул в темноту прихожей. Хозяева не удосужились даже зажечь свет. А может быть, у них перегорела лампочка.
Я шагнул, и вдруг перед глазами у меня вспыхнуло ослепительно белое переливающееся пятно – оно ударило меня в грудь и словно испепелило. Тело мое онемело, сердце споткнулось и затихло, а голова закружилась,– все быстрее и быстрее, – и сознание покинуло меня.
Когда я очнулся, дневной свет, льющийся из окна, показался мне нестерпимо ярким, вызывающим боль. Меня тошнило, и сердце шарахалось в груди в непривычном, неуверенном ритме. Я попытался пошевелиться и не смог. Оказалось, что руки мои заведены за спинку стула, на котором я сидел, и скованы наручниками. Кажется, в прихожей меня крепко шарахнули электроразрядником.
Итак, я влип окончательно. Голова моя еще неважно соображала, и я никак не мог связать концы с концами. Безусловным оставалось одно – это все милейший Макаров! Мне хотелось немедленно посмотреть ему в глаза – я ничего так в жизни не хотел, как взглянуть этому обаяшке в глаза. Видимо, в тот момент у меня слегка поехала крыша.
Я поднял голову и осмотрелся. Похоже, что это кабинет. Обстановка в комнате отличалась строгостью и располагала к работе – темная удобная мебель, шкаф с книгами, письменный стол. На полу лежал толстый ковер неяркой расцветки. Окно находилось от меня далековато, и я не знал, какой вид там открывается.
Увидев, что я очнулся, из кресла поднялся незнакомый мне человек – крупный, с самодовольным сытым лицом, обрамленным кокетливыми бакенбардами. Он равнодушным взглядом скользнул по мне и вышел в приоткрытую дверь.
Но в одиночестве я пробыл недолго. Буквально через минуту в кабинет начали заходить люди – и мне захотелось воскликнуть: «Ба! Знакомые все лица!» Они молча шагали мимо меня и рассаживались в кресла. Впечатление было такое, словно началось профсоюзное собрание.
Здесь была леди Золушка, так любезно приоткрывшая мне дверь в западню, мой невозмутимый покровитель Макаров, лысоватый коренастый мужик, который оставил на моей шее неизгладимые следы, и, наконец, сама леди-босс – хозяйка «Воздаяния». Сегодня на ней был черный брючный костюм и белоснежная блузка, перечеркнутая черным галстуком. В этом одеянии Ирина Владимировна была похожа на неподкупного строгого судью, и я догадывался, кого она собирается судить.
Она уселась за стол и пронзительным взглядом прошлась по лицам присутствующих. Мое желание посмотреть в глаза Макарову откладывалось, потому что он, не отрываясь, смотрел в рот холодной богине, жаждавшей крови.
Все продолжали сохранять молчание, понимая, что заговорить должна хозяйка. А она, по-моему, хотела услышать меня. Хотя что мог говорить человек в моем положении и какой прок от его слов?
Пауза затягивалась, и я понял, что говорить, в сущности, не о чем. Просто все ждали, каким способом хозяйка решит отправить меня на тот свет.
Ирина Владимировна сосредоточила на мне холодный огонь своих глаз и сказала с тихой ненавистью:
– Ну что, господин Ладыгин, вы, верно, совсем уж решили, что в огне не горите и в воде не тонете?
Вопрос был риторическим, но я решил ответить и сказал в том смысле, что такое самомнение отличает скорее фирму «Воздаяние», которая вообразила себя небесной канцелярией. И еще я добавил что-то вроде «сколько веревочке ни виться...».
Ирина Владимировна даже не улыбнулась – она была деловой женщиной до мозга костей.
– Нам не в чем себя упрекнуть, господин Ладыгин, – заявила она. – Правоохранительные органы к нам не имеют никаких претензий. В отличие от вас... А ваш коллега Четыкин, за которым вы устроили охоту, благополучно скончался. И что теперь?
– Теперь у вас есть вакансия, – подсказал я.
Ирина Владимировна посмотрела на меня с брезгливым сожалением.
– Уж не хотите ли вы ее занять?
– Между прочим, это было бы прекрасным выходом, Ирина Владимировна! – подал голос Макаров. – Если Владимир Сергеевич выразит согласие, я первый буду его рекомендовать.
Он действительно чувствовал себя как на профсоюзном собрании.
– Что скажете, Ладыгин? – с издевкой спросила хозяйка. – Готовы вы сделать своей обожаемой соседке укол милосердия? Совесть ваша пострадает, зато вы получите свободу и деньги в придачу...