Шигин Владимир. Всадник рассвета

   Отец богов встретил нас на крыльце. Всегда спокойный и уверенный в себе, на этот раз Сварог выглядел весьма взволнованным.
   — Вот и пришло твое время, Посланник! — сказал он мне. — Пойдем со мной!
   Сварог взял меня за руку, и мы пошли в глубь Ирийского сада. Лада тоже двинулась было вслед за нами, но отец взмахом руки остановил ее:
   — Тебе там не место!
   Не смея ослушаться Сварога, Лада так и осталась стоять у входа в сад. Вместе с ней остался и Симаргл, не сводящий своих страдающих глаз с плачущей хозяйки.
   У дерева всех деревьев мы со Сварогом молча остановились.
   — Что дальше? — спросил я своего спутника.
   — Не знаю, — честно признался он мне. — За тысячи лет моей жизни Великое Небо еще ни разу не являлось ко мне!
   В саду было уже совсем темно. Где-то рядом журчали волшебные родники да шелестела над головой листва. Мы ждали. Опершись на посох, Сварог шептал какие-то только ему известные молитвы и заклинания. Я посмотрел на Кладенец. Меч не подавал никаких признаков жизни, словно был самым обыкновенным куском металла. Состояние было такое, как когда-то в далекой юности перед первым прыжком с парашютом.
   Небо над нашими головами внезапно озарилось яркими всполохами. Откуда-то сверху прямо к нашим ногам ударил зелено-голубоватый луч, превратившийся в одно мгновение в мерцающий и колеблющийся световой столб.
   — Войди в него! — прошептал мне Сварог, становясь перед небесным светом на колени и склоняя свою седовласую голову.
   Собравшись с духом, я решительно вошел внутрь светящегося столба. К моему удивлению, со мной ничего страшного не произошло. Я стоял, закрыв глаза. Все мое тело трепетало и дрожало. В то же время я чувствовал невероятную легкость, которой наполнялось мое тело. Я чувствовал на себе чей-то пристальный доброжелательный взгляд, от этого взгляда мне стало на редкость спокойно и хорошо, словно некая благодать снизошла на меня, словно кто-то окружил заботой и лаской. Сколько продолжалось все это, я не могу даже представить, может, всего миг, а может, вечность. Затем мерцающий столб растворился и небо, вздрогнув последним всполохом, снова стало непроницаемо черным, только далекие звезды в его вышине все так же светили, как и раньше. Я стоял, не в силах прийти в себя от происшедшего, с трудом осознавая, что было со мной. Только нательный крест светился на моей груди каким-то необычным внутренним сиянием.
   Я огляделся по сторонам. Сварог все так же стоял на коленях и истово что-то шептал себе в бороду.
   — Вставай, отец, все уже закончилось!
   Поднявшись, Сварог долго смотрел на светящийся крест.
   — Именно Знак Посланника и передаст тебе веление свыше о том, что ты должен совершить! — сказал Сварог.
   Я посмотрел на крест. Его сияние медленно затухало, как бы уходя обратно внутрь.
   Всю дорогу Сварог молчал. У входа нас встретила заплаканная Лада и, ничего не говоря, бросилась мне на шею. Рядом, виляя хвостом и хлопая крыльями, бегал Симаргл.
   — Успокойся, Ладушка! — гладил я по голове свою богиню. — Видишь сама, что не произошло ничего страшного. Все, как всегда, хорошо, просто мне скоро предстоит еще один далекий поход, но на этот раз уже самый-самый последний!
   — Только не обманывай меня! Только не обманывай! — совсем уже по-бабьи причитала моя любимая.
   Когда она несколько успокоилась, подал голос молчавший дотоле Сварог. Теперь отец богов говорил со мной, почтительно склонив голову.
   — Ты видел ЕГО? — спросил он шепотом, сам, очевидно, страшась дерзости заданного вопроса.
   — Нет! — ответил я ему. — Но знаю, что ОН видел меня!
   — ОН сказал тебе, что тебе должно исполнить? На тебя снизошло откровение? — еще тише произнес Сварог, боясь, кажется, даже произносимых им слов.
   — Да! — кивнул я ему, все еще обнимая прижавшуюся ко мне Ладу. — Теперь я знаю все, или почти все!
   — Что ты намерен делать?
   — Мне предстоит долгий путь, а потому я хочу сейчас немного отдохнуть! — ответил я своему будущему тестю.
   — Да! Да! Конечно! — закивал тот своей сивой бородой. — Пойдем, я провожу тебя!
   — Это лишнее! — улыбнулся я ему. — Мы найдем дорогу и сами!
   — Увижу ли я тебя когда-нибудь еще? — спросил меня Сварог, и в этом вопросе я услышал всю глубокую мудрость этого старого бога, который, не зная ничего о сути моего общения с Небом, интуитивно понял и осознал нечто такое, о чем я сам только начинал смутно догадываться.
   — Не знаю, отец! — сказал я ему в ответ. — Но, честно говоря, мне бы этого очень хотелось!
   — Мне тоже! — тяжело вздохнул Сварог. — Ты мне очень нравишься, и я бы не желал для своей дочери лучшего мужа, чем ты! Береги себя и возвращайся, исполнив все предначертания, а мы будем тебя ждать и молить Небо о твоей удаче! Прощай, Посланник!
   — Прощай и ты!
   Вернувшись домой, мы с Ладой так и не смогли заснуть, а только лежали, тесно прижавшись, словно старались запомнить тепло друг друга перед близкой разлукой. Лада больше не плакала и не причитала. Она была богиней и понимала, что у каждого из небожителей свой предначертанный свыше путь и свой долг, который он должен исполнить, невзирая ни на что. Что касается меня, то я уже знал, что меня ждет впереди, хотя словами не мог бы выразить это посетившее меня откровение. Странное и ни на что другое не похожее чувство. Только теперь я начал понимать всю грандиозность и важность дела, которое мне предстояло совершить во имя завтрашнего дня человечества. Только теперь я понял всю гениальность неведомого режиссера, спланировавшего и поставившего грандиозное действо, в котором мне провидением уготована заглавная роль. Что зависит от меня, я исполню, чего бы это мне ни стоило. Мне будут противодействовать самые могущественные силы, не подвластные никому, даже Небу. Как мне справиться с ними? Как победить? На чью помощь теперь мне можно будет рассчитывать, а кого, наоборот, остерегаться, ведь силы зла в достижении своей цели готовы идти на любую подлость? Неужели отныне я буду предоставлен только сам себе? Если так, то я снова один против всего мирового зла! Наши силы более чем не равны, но отступать уже поздно и потому буду драться, пока не остановится мое сердце! Иного уже не дано!
   Словно читая мои мысли, Лада лежала рядом тихая и покорная, а оттого еще более родная и близкая. Когда же горизонт окрасился первой багряной полосой рассвета, Лада встала, сказав:
   — Вот и пришел наш скорбный час! Тебе пора!
   — Да! — сказал я ей, — Мне пора!
   Я прицепил к поясу ножны с Кладенцом, закинул за спину лучший из своих мушкетов, лук и небольшой походный мешок-сидор с обрывком скатерти-самобранки, на пояс навесил туески с Ладиной водой и оставшиеся самодельные бомбы. Затем Лада дала мне зеркальный щит Афины. Теперь, кажется, я был готов к походу. Мы вышли из избы. Солнце еще не показалось, но вот-вот должно было взойти. Лежащий на крыльце Симаргл как-то виновато приветствовал меня, а затем деликатно отошел в сторону, чтобы не мешать нашему расставанию.
   — Не забывай меня, любимый!
   — О чем ты говоришь, ведь ты для меня дороже всего на свете!
   — Не будем прощаться, а скажем друг другу до свидания!
   — До свидания, любимая!
   — До свидания, любимый! Я буду тебя ждать!
   Налетевший вихрь подхватил меня и, закружив, понес куда-то в неведомую даль, навстречу самому главному, что мне предстояло сделать в моей жизни.
   Я падал в никуда. Всюду была пустота, не имея никакой опоры, я попросту куда-то проваливался, а может, наоборот, взлетал. Лишь изредка мои глаза улавливали какие-то пронзительно яркие вспышки, затем снова со всех сторон обволакивала меня бездонная тьма. Сколько минуло времени? Несколько минут, кажущихся вечностью, а может, вечность, спрессованная в минуты? Понимание реальности то оставляло меня, то опять возвращалось. Руки и ноги слушались, но я почти их не чувствовал. Мыслей тоже не было. Были лишь случайные бессвязные обрывки, внезапно возникающие и так же внезапно пропадающие. Первоначальный испуг быстро прошел. Да и какой смысл пугаться, когда все уже предопределено и изменить что-либо ты абсолютно бессилен! Оставалось одно: покориться судьбе и ждать, что будет с тобой дальше. А затем сознание отключилось, словно кто-то щелкнул выключателем, и тьма, бывшая вокруг, поглотила меня всего без остатка.

Глава третья
УБЕГАТЬ И ПРЯТАТЬСЯ

   Я с трудом разлепил веки. Огляделся. Передо мной расстилалось безбрежное песчаное плато без малейших признаков жизни. Я сел и начал думать. Страшно болела, почти раскалывалась голова. Что же мне теперь делать? Более всего меня волновал сейчас вопрос собственной безопасности. Наверное, еще никогда в своей жизни я так не беспокоился о своей особе. Нет, это была вовсе не трусость. В этом заключалась сейчас моя главная задача — выжить любой ценой!
   Сейчас мне прежде всего необходимо было спасаться от своих многочисленных врагов, которых я еще не видел, но о которых твердо знал, что они уже идут по-моему следу. Сколько будет продолжаться эта погоня за мной и насколько силен мой новый неведомый враг, я не знал. Зато я знал другое. Мне надо было продержаться до тех пор, пока не воспылает огнем висящий на моей груди крест. Только тогда ко мне придет откровение и я узнаю то, ради чего пришел в этот мир. Пока же мне надо убегать и прятаться, спасая себя и свой талисман. То, что я попал в такую глухомань, даже хорошо. По крайней мере, у меня, видимо, есть кое-какая “фора”, которую надо использовать как можно лучше.
   Солнце стояло почти в зените, а потому пекло невыносимо. Идти было тяжело, ибо я часто проваливался по колено в песок. Глаза заливал пот, мне то и дело приходилось расстилать более похожий на носовой платок, чем на скатерть, кусок самобранки, чтобы попросить у нее кувшин холодного вина, смешанного с водой. Это позволяло поддерживать силы. Иногда впереди я видел целые моря, по которым скользили парусники, видел рощи пальм и бегущие средь камней реки. Но то были только миражи, пропадавшие при первом же дуновении ветра. И снова перед глазами бесконечная и однообразная пустыня, по которой я брел неведомо откуда и неведомо куда.
   Первый враг появился внезапно, словно из-под земли. Еще мгновение назад его не было рядом со мной, и вот он стоит в нескольких метрах, жаждущий моей смерти Он не был ни чудовищем, ни животным, но он не бы и человеком. Мне было достаточно одного взгляда на него, чтобы понять — такого страшною противника у меня еще не было, ибо это Демон.
   “Ну вот и кончилась твоя “фора”, старина! — подумалось мне горько. — Быстро ж, однако, они меня вычислили!”
   Черный как смоль, с большой головой, увенчанной кривыми рогами, на мощной шее, враг уверенно попирал своими копытами песок. Только длинный, почти крысиный хвост его нервно бился за спиной, взметая песочную пыль. По внешнему виду это был самый настоящий Демон из фильма ужасов. За время, проведенное мною в Древнем мире, я понасмотрелся всякого, однако шестое чувство сразу же подсказало мне, что на сей раз мой враг совсем иного порядка. Это был он — мой самый главный враг.
   В руках страшилище сжимало огромный меч, тоже почему-то иссиня-черного цвета, испещренный рунами. Наши глаза встретились, сердце мое обмерло, ибо я готов был поклясться, что некогда уже встречал этот до боли знакомый, пристальный, почти пронзающий насквозь взгляд желтых глаз. Но когда, где и у кого? Неужели это он? Возможно ли такое?
   — Вот мы и встретились, Посланник, или как сейчас тебя здесь называют! — хрипло произнес Демон, и в лицо мне удушливо пахнуло серой. — Пришло время, пробил час решающей битвы, битвы Тьмы и Света! Великие силы уже начали свой спор, пора начинать и нам свой, Посланник! Вспомни, я говорил тебе, что мы с тобой еще обязательно встретимся, но эта встреча будет для тебя последней!
   — Кто ты теперь? Гений Зла?
   — Называй меня как хочешь! Но сегодня я — твоя смерть!
   — Врешь, со смертью я уже знаком, и мне в гости к ней еще рановато1 Поговорим сейчас об ином: биться будем или мириться?
   Мне надо было выгадать хотя бы минуту, чтобы приготовиться к бою: переместить со спины на локоть щит и придвинуть ближе ножны с Кладенцом, а заодно сбросить с плеча мешающий теперь походный мешок с мушкетом
   — Мириться мне с тобой незачем, а потому будем биться! — рассмеялся Демон, и его глаза стали похожи на два яичных желтка. — Я еще не рассчитался с тобой за украденный амулет!
   У меня перехватило дыхание. Эти до боли знакомые нечеловечьи желтые глаза! Амулет! Не может быть! Неужели это все же он?
   — Что же ты хочешь от меня, старина? — спросил я Демона и переместил одним движением щит с ножнами ближе к рукам.
   — Только одно — твою жизнь!
   Кладенец начал понемногу вибрировать, чему я был рад, ибо теперь мог рассчитывать, что Меч сам выскочит из ножен в мои руки, а это сберегало несколько драгоценных секунд. Теперь мне оставалось только резким движением плеча сбросить с него мешок с мушкетом, и я буду готов к поединку.
   — Может, ты чего хочешь еще, помимо моей смерти? — спросил я своего противника и окончательно приготовился сбросить с плеча мешавший мне груз.
   Кладенец уже буквально бился в ножнах, ожидая только сигнала броситься в битву.
   — Я хочу только убить тебя! Более мне ничего не надо! — расхохотался мне в лицо Демон. — Я так давно ждал этого радостного часа и вот наконец дождался, когда мне разрешили исполнить мечту всей моей жизни! Я пришел за твоей головой и твоим крестом!
   — И то и другое ты вряд ли получишь! — выкрикнул я ему, сбрасывая одним рывком с плеча мешок с мушкетом
   Поняв, что его перехитрили, Демон тут же с яростью бросился на меня, но было поздно. Кладенец к этому времени находился у меня в руках, и я без особого труда отбил его первый удар. Наши мечи скрестились и с лязгом отлетели один от другого. Да, противник был силен, но и я уже был готов к долгому бою. Как сложится поединок в дальнейшем, пока сказать было сложно, но начало схватки, по крайней мере, уже осталось за мной. Теперь, несмотря на внезапность нападения, мы были с врагом на равных. Демон, в силу своей самоуверенности, не воспользовался преимуществом неожиданного нападения, позволил мне сориентироваться в достаточно критической для меня обстановке, так что теперь мы еще поглядим, на чьей улице будет праздник!
   Раздраженный своей ошибкой и моим обманом, противник обрушил на меня нескончаемый каскад ударов. Я едва успевал отражать их, только благодаря Кладенцу, который, не дожидаясь моей реакции, сам то и дело бросался в контратаку.
   Что касается Демона, то он, несмотря на свою огромную силу, напор и бойцовский опыт, атаковал меня несколько примитивно, даже не пытаясь использовать какой-либо тактический прием, а полагаясь только на бешеный каскад своих непрерывных ударов. И хотя ни один из них так и не достиг цели, сила этих ударов была столь велика, что, встречая их Кладенцом или щитом, я всякий раз отлетал на несколько метров. Это было очень опасно, так как однажды я мог просто не удержаться на ногах и упасть. Подняться я уже не успею, в этом я был абсолютно уверен. Каждую свою удачную атаку Демон сопровождал громким звериным рыком, в котором неизвестно чего было больше — злобы или торжества.
   Несмотря на то что я находился в глухой обороне, а потому расходовал свои силы гораздо экономнее своего противника, спустя некоторое время я уже начал чувствовать усталость в руках. Соперник же, напротив, с каждым ударом и с каждой атакой становился все сильнее и сильнее. Это была самая настоящая машина для убийства, какой-то молот, который невозможно остановить. В этом поединке один из нас должен быть убит. Ни одному, ни другому отступать было некуда.
   — Когда же и ты, сволочь, начнешь уставать? — бормотал я, поглядывая то и дело с тоской на своего бывшего друга.
   А он все напирал и напирал. Время, казалось, остановилось. Вдруг я, к огромной своей радости, почувствовал, что мой враг тоже стал несколько уставать. Взмахи его черного меча стали все реже и реже, да и сила ударов тоже изрядно уменьшилась. Теперь уже от его точных попаданий в щит я не отлетал в сторону, а, хотя и качаясь, все же оставался на ногах.
   Затем произошло совершенно неожиданное. Демон внезапно отскочил от меня в сторону и, пригнувшись к земле, начал усиленно вдыхать и выдыхать воздух.
   Я поспешил приблизиться к своему врагу, чтобы попытаться воспользоваться ситуацией.
   Но не тут-то было. Изо рта Демона показался дым, а затем и пламя. Удивить меня подобным действом было уже трудно. Огнедышащих я повидал за время своих походов уже немало, тем более что по возможности воспроизводства огня Демон был все же весьма далек от огненных фонтанов Горыныча. Однако в этом огнемете хорошего для меня было мало. Раскочегарив свой агрегат, мой противник, прежде чем я успел к нему добраться, снова был во всеоружии. Раздувая свои огромные ноздри и что-то воинственно голося, он бросился на меня, орудуя одновременно мечом и огнем, который то и дело вырывался из его зловонной пасти. Противостоять такому напору было чрезвычайно трудно, а потому мне снова пришлось уйти в глухую оборону. Не знаю, что было бы со мной, если бы не подаренный мне Афиной Гефестов щит. Зеркальная поверхность его прекрасно отражала не только удары меча, но и бьющие в меня огненные струи. Беда была лишь в том, что скоро сам щит раскалился докрасна и все сильнее и сильнее жег мне руку и плечо. Теперь меня спасало лишь то, что напор огня со временем тоже ослабел и уже не был столь опасен для меня, как в самом начале.
   В какой-то момент я сумел отскочить на несколько метров в сторону от своего противника, тот не бросился следом за мной, а остановился, громкими вдохами нагнетая себе внутрь воздух, который, видимо, был ему очень нужен для формирования мощных огненных струй. Итак, в нашем поединке наконец-то возникла первая короткая пауза, которая, возможно, станет последней перед решающим столкновением. И я никак не мог ею не воспользоваться.
   Торопливо, ибо дорога была каждая секунда, я сорвал с пояса одну из моих самодельных бомб. Разжечь ее я попытался, приложив запальный шнур прямо к раскаленному щиту, однако это не удалось. А Демон, закончив продувать свои мехи-легкие, уже спешил ко мне, чтобы обрушить поток новых огненных струй. И он их обрушил!
   На этот раз мне показалось, что мощь моего врага еще более возросла. Впрочем, возможно, мне это казалось из-за собственной усталости. Как бы то ни было, но первая же горячая струя едва не прожгла меня насквозь. На сей раз меня спас верный Кладенец, подставивший себя самого под напор огня и отразивший его несколько в сторону. Едва я пришел в себя от первой огненной атаки, как последовала вторая, третья. И тогда я решился на очень и очень рискованный шаг. Смелости в этом никакой не было, а была лишь отчаянная решимость использовать пусть малый, но шанс, чтоб переломить ход схватки. Выждав момент, когда Демон в очередной раз приготовился пустить в мою сторону огненную струю, я выставил вперед руку с зажатой в ней гранатой. Теперь все зависело только от моей реакции. Успею или нет?
   И когда огненный вихрь понесся ко мне навстречу, я поджег запальный шнур и, отсчитав до десяти, с силой швырнул свою гранату прямо в грудь Демона. Тот, как мне показалось, даже ничего не успел понять, потому что подобное действие было для этого исчадия ада полной неожиданностью. Демон даже не дернулся, когда граната, ударив в грудь, взорвалась. Мимо меня пролетела его огромная рогатая голова, из пасти которой еще вырывались последние языки пламени. Рухнуло в песок дымящееся тело. Рядом упал черный меч с рукояткой в виде человеческого черепа.
   Я сел прямо там, где только что стоял. Первым делом развернул кусок самобранки и с жадностью выпил большой кувшин разбавленного водой вина. Оглянулся вокруг. Пусто. Потом поднялся и, не оглядываясь, быстро пошагал с этого места. Не знаю почему, но на языке все время крутился дурацкий стишок, весьма, впрочем, подходящий к моей ситуации:

 
Как-то на дороге
Девятого числа
Встретил добрый человек
Человека зла.
Добрый взял гранатомет,
Бац! — и нет козла.
Все-таки добро-то
Посильнее зла!
 

   Шагая в никуда, я знал наверняка, что как только силы Зла узнают о неудаче своего эмиссара, немедленно последует новая погоня. Я был уверен, что силы противника на этот раз будут увеличены, и если при первой встрече мне повезло, то что случится во время второй, нельзя предугадать. Как ни вспомнить мудрый девиз спецназовцев всего мира: убегать и прятаться! В этом был свой глубокий смысл, ибо спецназовец, доведший дело до лобового столкновения с противником, расписывался этим в собственном непрофессионализме. Итак, прятаться в пустыне мне было пока абсолютно негде, но зато я мог еще убегать. Другой вопрос куда? Пока куда глаза глядят, а дальше будет видно!
   К утру следующего дня я был уже на окраине какого-то небольшого оазиса. Бредя через него, дошел до жалкого селения. Жители с ужасом смотрели на меня и, падая на колени, умоляли о пощаде. Наверно, вид мой был и впрямь весьма устрашающим. Бедные люди, неужели всякий, кто появляется в этих краях, грозит им смертью? Весьма заманчиво отдохнуть здесь, но останавливаться нельзя. Это я знал точно. Внутренний голос подсказывал, что надо уходить. Куда, я все еще не знал, но интуиции своей верил вполне.
   Затем был новый переход. Он дался мне очень нелегко. Сказать честно, если бы не самобранка старой ведьмы, я никогда и никуда вообще бы не дошел. Но, несмотря на то что у меня всегда была в достатке вода, идти по пустыне, то и дело проваливаясь по щиколотку, а то и по колено в песок, подниматься и спускаться по бесконечным барханам было все равно весьма утомительно. Несколько раз меня посещала заманчивая мысль выбросить что-нибудь из своего тяжелого вооружения, ведь только одна кольчуга, которую я тащил в заплечном мешке, весила никак не меньше двух десятков килограммов. Но всякий раз я сдерживал себя. Кто знает, что ждет впереди?
   Пару раз я приложился губами к туеску с живой водой, что дала мне на дорогу Лада. Я оценил значение этого дара. Даже маленький глоток давал такую силу, что после этого я мог идти и идти, будто не было за плечами долгих километров по бесконечной пустыне.
   Так минуло несколько совершенно спокойных дней. Я оказался среди песчаных холмов унылой равнины. У подошвы одного из холмов смутно угадывался полузанесенный песком провал. Подойдя к нему, оглянулся. Сколько было видно глазу, вокруг были одни барханы. Опять тащиться по пустыне или попытаться разрыть дыру, вдруг она куда-нибудь да ведет? Погоня, судя по времени, была уже близка. Если она настигнет меня здесь, то будет близка и развязка.
   Наверное, это можно было бы назвать озарением, но я именно в этот момент понял, что укрываться от сил Зла все же лучше именно под землей, то есть как можно ближе к их собственным адским владениям. В то время, когда меня будут искать на земле, на воде и в воздухе, я, возможно, буду некоторое время вне их досягаемости. Ну а дальше поглядим!
   Если раньше я убегал, то теперь пора было подумать и о том, чтобы прятаться.
   Помогая себе Мечом и щитом, я как остервенелый разрывал и разрывал песок, но дело двигалось медленно. Стоило мне хотя бы немного углубиться внутрь холма, как находящийся сверху вырытого мною тоннеля песок обрушивался вниз, сразу же засыпая плоды моего каторжного труда. Все приходилось начинать снова. Хотелось бросить этот сизифов труд и хоть немного отлежаться, но всякий раз я с упорством фанатика вновь и вновь принимался за раскоп. Вдобавок ко всему быстро начало чернеть небо. Приближалась песчаная буря. После таких бурь пустыни, как известно, совершенно меняют свой рельеф, ибо под напором ветра разносятся в пыль одни барханы и тут же создаются другие. Шансов пережить бурю у меня не было никаких, а потому оставалось лишь с остервенением копать дорогу к своему спасению.
   Ура! Мое упорство было все же вознаграждено. Когда я вырыл очередную яму, со страхом думая, что она опять вот-вот обрушится, песок подо мной внезапно ухнул вниз, а вслед за песком полетел вниз и я.
   Очнувшись, я выбрался из груды песка и по окружавшей сплошной темноте догадался, что я оказался в подземелье. Итак, я уже не убегал, но уже спрятался, а это было сейчас как нельзя кстати. Лежа на куче песка и отплевываясь от набившихся в рот песчинок, я со смешанным чувством тревоги и радости прислушивался к все усиливавшемуся вою ветра наверху. Песчаная буря была в самом разгаре, а это значит, что никаких моих следов, как и следов моего раскопа, найти уже невозможно.
   Отлежавшись и переведя дух, вытащил из ножен Кладенец. Меч сразу же понял, что от него требуется, начал разбрасывать во все стороны искры, а потом засиял, освещая подземелье, как некогда делал это в Лабиринте Минотавра. Затем я осмотрелся. Передо мной был узкий тоннель, уходящий куда-то вдаль.

Глава четвертая
ВО МРАКЕ

   Итак, я был сейчас где-то глубоко под землей, куда попал через прокопанную дыру, которой больше не существовало, ибо обрушившийся песок заполнил ее полностью. Это значило, что теперь я отрезан от мира Верхнего и мне остается лишь один путь — в мир Нижний, то есть в черный лаз.
   Перво-наперво я решил не паниковать, а действовать так, как подсказывает ситуация. А потому обратился к помощи самобранки, решив, что перед принятием важного решения солдат должен быть сытым. Немного перекусив и умывшись — так как воды у меня не было, то пришлось ополаскиваться вином — привел в порядок снаряжение и, мысленно пожелав самому себе удачи, направился в глубь тоннеля, освещая путь Священным Мечом.