Страница:
– Резонно, – поддержали это предложение Дюваль с Жаком.
– Так тому и быть! – Николай поставил точку в плане наступления. – И еще одно… – Он помедлил, подбирая слова. – Думаю, никто не будет возражать, если я возьму командование на себя?
– Черт побери, такая блатная должность сорвалась! – простонал Риккардо. – И почему мне всегда не везет при разделе вакантных мест?
– Не волнуйся, тебе придется командовать вторым отделением. Пять машин твои.
– Разногласий здесь быть не может. Ты единственный офицер в нашей компании, поэтому кому как не тебе тащить этот воз. – Старина Дюваль закряхтел, переминаясь с ноги на ногу. – Ну, а нам с Жаком, насколько я понимаю, достались первое и третье отделения, то есть оставшиеся десять «Сахаев»?
– Абсолютно верно. – Мирное распределение должностей вселило в Строгова оптимизм. – У Фурье потери самые большие. У него уцелело всего два шагохода, поэтому я передаю ему свои четыре машины. У Риккардо полный комплект, так что еще один оставшийся от моего взвода «Сахай» пойдет на пополнение третьего отделения.
– Могу я попросить Фогюса? – Дюваль сразу разобрался в обстановке.
– Нет, капрал нужен для усиления первого отделения. У Фурье не хватает опытных бойцов. – Лейтенант секунду поразмыслил. – Возьмешь Тордье, он лучше всех впишется в твою группу.
Огоньки коммуникационных запросов один за другим загорались перед глазами Николая. «Сахаи» докладывали о готовности.
«Пора!» – подумал Строгов, глядя на их неяркое мерцание.
Железная лавина грозно катилась по бескрайней безжизненной равнине. Серые двуногие великаны, похожие на библейских демонов, осторожно крались вперед двумя растянутыми цепями. Их сверхпрочные стальные лапы цеплялись за каменистый грунт, оставляя на нем глубокие рваные отметины – следы своих острых алмазных когтей. Несмотря на огромные размеры, машины не создавали шума. Лишь легкое жужжание сервомоторов да хруст разминаемых в песок базальтовых глыб выдавали их присутствие. Во всем остальном это были призраки и тени.
В который раз Строгов подивился техническому чуду под названием «Сахай-47». Это не был робот или машина в привычном понимании этого слова. Скорее, он представлял собой искусственный организм, наделенный легкостью и грациозностью кошки вперемежку с мощью тяжелого танка. Каждое движение шагохода было точным, выверенным и идеально исполненным. Его скорость превышала скорость гоночного автомобиля, многослойная высокомолекулярная броня выдерживала прямое попадание шестидюймового снаряда, а протонный мозг обнаруживал воробья на расстоянии нескольких километров…
«Объект в зоне обнаружения!» Металлический голос отвлек Николая от созерцания боевых машин. Следуя взглядом за сеткой прицела, он заметил едва различимую точку у самого края горизонта. Ее можно было принять за соринку, попавшую в глаз, или один из многочисленных валунов, маячивших на горизонте. Однако система безопасности признала в нем нечто иное. Независимо от воли лейтенанта, шагоход приготовился открыть огонь.
– Усиление, – приказал Николай.
Изображение точки дрогнуло и бешеными скачками стало приближаться. С каждой секундой оно становилось все отчетливей, пока наконец не приняло очертания накренившейся двуногой машины, недвижимо замершей у подножия невысокого холма. Идентификационный номер 42 делал ее неотъемлемой принадлежностью второго взвода роты «Головорезов».
– Пуарэ! – не помня себя от радости, закричал Строгов. – Сержант, ответь 41-му.
– Господин лейтенант, они нас не слышат. – Киуро напомнил о несносной коммуникационной блокаде. – Пока мы не зацепим их лазером, связи не будет.
– Так действуй! Что же ты?
– Почти готово… О боже! – Японец громко охнул, когда контакт состоялся. – Они мертвы!
Пробегая по списку повреждений, который транслировал головной слит 42-го, Николай хмуро остановил взгляд на итоговой записи. «В связи с повреждением систем жизнеобеспечения экипаж погиб». Дальше стояла дата и время смерти.
Восемнадцать километров каменистой пустыни промелькнули, словно кадры ускоренного кинофильма. Менее чем через десять минут группа Строгова стояла перед мертвым «Сахаем». Шагоход выглядел стариком, сгорбившимся под тяжестью лет. Неестественно подломившаяся правая нога доводила крен машины до сорока градусов, а черный нагар на лицевой стороне корпуса говорил о неправильном угле входа в атмосферу. Однако машина боролась до конца. Получив повреждения и потеряв экипаж, центральный слит сделал все для того, чтобы совершить посадку. О том, что 42-й грохнулся именно здесь, а не приковылял откуда-то со стороны, говорил небольшой кратер из песка и мелких камней, который выжгли его посадочные двигатели.
Что стало причиной катастрофы? Николай не видел значительных повреждений корпуса. Вывернутый коленный сустав, несомненно, был результатом неудачной посадки, но…
– Командир, – Шредер успел обойти машину Пуарэ с тыла, – вам следует взглянуть на это.
– Что там у тебя? – Строгов поспешил подвести своего «Сахая» к машине рядового. Туда же направились Фурье и Манзони.
– Дыра, – задумчиво произнес Фурье.
– Ну дыра. А ты что, надеялся увидеть надпись «Добро пожаловать на Канары»? – Машина Манзони сделала пару шагов вперед. – Что-то не нравится мне вся эта история.
Бронированные плиты на спине 42-го не были разорваны взрывом. Их словно сожрала едкая кислота. Справившись с высокомолекулярным сплавом, она хлынула в тело боевой машины, выжигая в нем глубокую смертоносную воронку.
– Наши парни умерли еще в космосе. – Манзони поскреб манипулятором по оплавленным кислородным бакам. – Какая страшная смерть.
– Смерть всегда страшна. Особенно если тебе предательски стреляют в спину из аннигилирующего излучателя.
Глаза сержанта немигающе смотрели в черное небо. Странно было представить, что на расстоянии сотен световых лет от Земли существует такое же сияние звезд и такое же величественное спокойствие. Но все же это был чужой мир, погребенный в объятиях мрака и тишины. Тишина! Она действительно была дикой и пугающей. Она холодными костлявыми пальцами заползала в душу и сжимала сердце, заставляя его замедлить биение. В ней не было места голосам живых существ. Крики птиц, шелест листвы, жужжание насекомых были чужды этому миру. Единственным звуком, который улавливало ухо, было завывание ветра. Ветер полноправно властвовал над окружающей каменной пустыней. Он знал все ее раны, он проникал в ее самые потаенные уголки, он мог прикоснуться ко всему, к чему хотел: камням, броне стальных машин, к лицу солдата. Но сержант не мог чувствовать этих прикосновений, слышать голос пустыни, видеть бездонную глубину Вселенной. Сержант был мертв. Тела сержанта Пуарэ и рядового Сардиса покоились рядом на невысокой плоской скале. Друзей не могла разлучить даже смерть. Они лежали плечом к плечу точно так же, как жили и как погибли. Их руки были сложены на груди, мундиры наглухо застегнуты, шлемы сняты. Две шеренги похоронной команды недвижимо замерли по краям пьедестала смерти. Корсиканцы отдавали последний салют своим погибшим товарищам.
– Мы навечно сохраним память о наших братьях! И будь я проклят, если мы не отплатим за них! – Строгов не умел говорить траурные речи и не годился на роль священника, точно так же как его людей нельзя было назвать паствой. Все они собрались здесь не для того, чтобы слушать проповеди, а для того, чтобы мстить.
Николай взмахнул рукой, приказывая похоронной команде встать в строй. Наблюдая за их приближением, он вызвал шагоход с бортовым номером 44:
– Шредер, ты готов? Действуй, как договорились. – Боковым зрением Николай взглянул на одинокий «Сахай», замерший на правом фланге строя.
– Так точно, господин лейтенант! – 44-й слегка взвизгнул турелью главного излучателя.
Убедившись, что все люди покинули опасную зону, Николай отдал общую команду:
– Опустить световые фильтры! – Он выждал несколько секунд, а затем дополнил свой приказ: – Смирно!
Руки офицеров взлетели к вискам, а тела солдат натянулись подобно струнам. Для людей весь мир сузился до размеров траурного каменного ложа, на котором покоились тела их боевых товарищей.
– Залп!
Строгов зажмурился от яркой аннигилирующей вспышки, которая на миг озарила каменную равнину. Погребальный огонь в мгновение ока превратил в ничто тех, кто еще несколько часов назад были существами из плоти и крови, друзьями и солдатами.
Понятия «день» и «ночь» приобрели на Агаве уродливый, гипертрофированный смысл. Они больше не подчинялись законам матери-природы и полностью зависели от прихоти человека. Стоило лишь приказать, и протонный мозг боевого шлема совершит чудо: мрак заменит полуденное солнце, а вечерние сумерки затянутся утренним туманом. Единственным, над чем была не властна машина, оставалось время. Субатомный хронометр продолжал упрямо тикать, абсолютно безразличный к чехарде света и тьмы.
«22.20». Хронометр объяснял усталость. С момента катастрофы прошло уже более двух суток. Ни Строгов, ни его люди не спали все это время. Если так продолжать и дальше, то адекватно реагировать на окружающую действительность станет чрезвычайно сложно. Стимуляторы – хорошая штука, но только до поры до времени. Нужно просто поспать!
Прежде чем отдать приказ, Николай еще раз оглядел окрестности. Его взгляд не заметил ничего подозрительного. В радиусе двух-трех километров их окружала голая пустыня. Холмы, на которых расположился отряд, были единственными возвышенностями во всей округе. Удовлетворившись результатами наблюдений, Строгов обернулся к сержанту, стоявшему у него за спиной:
– Ночевать будем здесь. Нужно отдохнуть… – Лейтенант призадумался. – Кроме этого, я не хочу идти дальше, пока не будет решена судьба 42-й машины, пока мы не скачаем всю информацию из ее памяти.
– Я понимаю, – Дюваль согласно кивнул. – Люди Риккардо уже ковыряются внутри.
– Что-то уж очень долго. – Николай развернулся и начал спуск к подножию холма, туда, где раскорячился изувеченный «Сахай».
– После гибели экипажа все системы оказались заблокированными, а кодов доступа у нас нет. Так что придется покопаться.
– Быстрей бы! Мы должны знать: кто, кроме нас, владеет аннигилирующим оружием и где Пуарэ с ним повстречался.
Петляя между каменными нагромождениями, они подошли к 42-му. Многострадальный «Сахай» был похож на изувеченного пациента, вокруг которого суетилась целая бригада врачей. Из настежь открытых люков машины лился холодный голубой свет. Посадочные двигатели были демонтированы и лежали в нескольких метрах от зоны ремонта. Купол маскировочной палатки наглухо закрывал часть израненной ноги, делая недоступным для постороннего глаза процесс хирургического таинства. О том, что операция в разгаре, говорило шипение плазменного резака и грохот пневматических молотков.
Строгов сразу оценил всю демаскирующую способность этих звуков. Он поморщился.
– Симон, пока мы не переполошили всю округу, прикажи Рутову снять со своего «Сахая» волновой глушитель и настроить его на подавление этой чертовой канонады. И заодно узнай, как долго продлится ремонт.
Глядя в спину уходящего ветерана, Николай вдруг подумал: «Бедолага Симон, еще пару лет безупречной службы – и его ждала заслуженная, почетная пенсия, тихие беззаботные вечера у телевизора и гурьба внуков, которых малышка Тереза грозилась нарожать своему горячо любимому папаше. А что теперь? Дюваль выбрал путь одинокого героя, забросивший его так далеко от дома. И вокруг снова страх и смерть».
Строгов попытался представить, как бы он сам поступил на месте сержанта: «Когда ты молод, ты не боишься опасностей и не думаешь о будущем. У тебя нет дома, семьи и солидного счета в банке. Единственное, что ты можешь потерять, – свою башку. Но, разогретый бурлящей кровью, ты не думаешь об этом. Ты прешь к черту на рога, надеясь все-таки как-нибудь уцелеть. Совсем другое дело старшее поколение…»
Николай заметил две фигуры, спешащие ему навстречу.
– Что скажете? – лейтенант заговорил первым, легким кивком отвечая на приветствия Манзони и Фурье.
– Дело сделано… – Манзони имел не особо счастливый вид. – Легардер расколол код доступа. Мы восстановили контроль над всеми системами 42-го.
– А память? Он записал все, что произошло?
– Записал.
– Ну и что? Вы долго будете тянуть кота за хвост? – Строгов начал выходить из себя.
– Лучше тебе все увидеть своими глазами. – Фурье постарался успокоить лейтенанта. – Зрелище несколько неожиданное и требует некоторого времени для осмысления.
– Господи, что же там такое произошло? Строгов терялся в догадках. Подозрительно глядя на своих коллег, он произнес:
– Черт с вами, идемте смотреть кино.
В голографической проекции катастрофа выглядела совершенно по-иному. Она воспринималась будто кадры фантастического боевика и совсем не походила на реальные события. Огромный горящий остов звездолета медленно удалялся из поля зрения 42-го. Машина покидала корабль одной из последних. Николай понял это по положению самого корабля. Лишь считаные мгновения разделяли его от столкновения с неотвратимо надвигающейся каменной громадой.
– Бенжамен, держись! – Голос Пуарэ был до боли знакомым и живым. – Нужно убираться подальше от этого места!
– Постой, но вектора наведения… – Бенжамен Сардис захлебнулся, придавленный резким толчком.
Двигатели «Сахая» взревели, унося машину в открытый космос. Это было сделано вовремя. Взрыв «Интеги» не заставил себя долго ждать. Космос стал красным от раскаленных выбросов. Шагоход едва увернулся от огненных щупалец.
– Ты что-то хотел сказать? – Франсуа облегченно вздохнул.
– Поздно говорить. Из-за тебя мы сбились с траектории, которую задал Строгов. Кроме того, мы потратили третью часть топливного запаса.
– Ты что, хотел остаться там?
– Нет, но и роль астероида меня тоже не привлекает. Если не изменить курс, то на орбите Агавы станет одним камнем больше. Причем он будет железный и с двумя жмуриками внутри… Ох! – Бенжамен снова вскрикнул, когда пилот выполнил требуемый маневр. – Предупреждать надо, когда крутишь баранку!
– Ладно, прости. – Франсуа, как видно, не разделял пессимизма Сардиса. – Идем к Агаве. Попытаемся сесть.
Дальнейшие кадры не представляли особого интереса. «Сахай» с черепашьей скоростью тащился через безбрежный космический океан. На фоне изображения постоянно мигали цифры и диаграммы, отмечающие координаты шагохода и состояние его систем.
«И это все?» – Взгляд Николая был красноречивее любых слов.
«Терпение!» – Манзони жестом пригласил лейтенанта продолжить просмотр.
Минута сменяла минуту, а в голопроекторе не происходило ничего интересного. Строгов уже хотел прокрутить запись, когда вдруг взволнованный голос Сардиса прогремел с экрана:
– Франсуа, впереди что-то есть. Я засек энергетический всплеск прямо по курсу.
– Сейчас посмотрим. – Пуарэ задействовал боевую поисковую систему. – Точно. Какая-то посудина движется в том же направлении, что и мы. Попробую идентифицировать.
По экрану побежали узкие колонки кодов, которые передавал и получал головной управляющий слит. Программа «свой-чужой» анализировала каждый бит информации, добываемой сверхчувствительными датчиками.
– Это «Сахай»! – в один голос завопили пилот с механиком. В их голосах слышались радость и облегчение.
– Оказывается, мы не одни плутаем по космосу. Наши коллеги тоже сбились с курса.
– Сейчас разберемся… – Пуарэ активировал систему дальней связи. – 42-й вызывает машину из сектора 3259-Д. Видим вас на нашем курсе. Ответьте 42-му.
Эфир молчал, превратившись в монолит, непробиваемый для телекинетического излучения.
– Они там спят, что ли? – Голос Пуарэ наполнился раздражением.
– Спят или нет, не знаю, но скорость сбросили. Мы их догоним минут через двадцать.
– Прекрасно, за это время мы успеем наладить контакт. Не думаю, что у них вышли из строя сразу все коммуникационные устройства.
Двадцать минут прошли в безуспешных попытках связаться с неопознанным «Сахаем». Яркая синяя точка, отмечающая на экране местоположение таинственного молчуна, медленно двигалась в направлении Агавы. Она то и дело исчезала в тени бесчисленных астероидов. Дальнейшая видеозапись содержала нескончаемый поток крепких выражений старины Пуарэ, вынужденного пилотировать неприспособленный для этого аппарат по трассе космического слалома.
– Черт бы побрал этого придурка! Он прет в самую гущу каменюк, как будто не видит другого пути.
– Да, странно, – заметил Сардис. – Если бы я не знал, что это наша машина, то подумал бы, что она пытается улизнуть от нас.
– Ничего, через мгновение мы взглянем в глаза этому болвану. Стоит лишь обогнуть последний астероид, и он будет перед нами. Держись!
Сержант, как заправский летчик, заложил крутой вираж, оставляя позади корявую базальтовую глыбу. Совершенно неожиданно космос за ней оказался чист. В пространстве плавали лишь несколько небольших обломков да тонны космической пыли.
– Куда он подевался? – только и успел произнести Франсуа, прежде чем взвывший сигнал тревоги оповестил о том, что машина взята на прицел.
– Он сзади! Он готовится открыть огонь! – Голос Сардиса потонул в грохоте взрыва, скрежете металла и шипении воздуха, вырывающегося из поврежденной обшивки.
Получив мощный аннигилирующий удар, «Сахай» раненым псом завертелся в пространстве. На экране замелькали звезды, астероиды и материки Агавы. От этого бешеного вращения у Николая закружилась голова. Он уже хотел закрыть глаза, как вдруг все прекратилось. 42-й замер в объятиях боевых манипуляторов. Агрессор перешел в ближний бой. Он лицом к лицу сцепился с подбитым шагоходом. Видеокамера 42-го не могла охватить все детали этой смертельной схватки. Единственное, что открылось ее бесстрастному взгляду, был участок серого борта, на котором красовалась эмблема Галактического Союза в сочетании с бортовым номером 55.
Глава 5
– Так тому и быть! – Николай поставил точку в плане наступления. – И еще одно… – Он помедлил, подбирая слова. – Думаю, никто не будет возражать, если я возьму командование на себя?
– Черт побери, такая блатная должность сорвалась! – простонал Риккардо. – И почему мне всегда не везет при разделе вакантных мест?
– Не волнуйся, тебе придется командовать вторым отделением. Пять машин твои.
– Разногласий здесь быть не может. Ты единственный офицер в нашей компании, поэтому кому как не тебе тащить этот воз. – Старина Дюваль закряхтел, переминаясь с ноги на ногу. – Ну, а нам с Жаком, насколько я понимаю, достались первое и третье отделения, то есть оставшиеся десять «Сахаев»?
– Абсолютно верно. – Мирное распределение должностей вселило в Строгова оптимизм. – У Фурье потери самые большие. У него уцелело всего два шагохода, поэтому я передаю ему свои четыре машины. У Риккардо полный комплект, так что еще один оставшийся от моего взвода «Сахай» пойдет на пополнение третьего отделения.
– Могу я попросить Фогюса? – Дюваль сразу разобрался в обстановке.
– Нет, капрал нужен для усиления первого отделения. У Фурье не хватает опытных бойцов. – Лейтенант секунду поразмыслил. – Возьмешь Тордье, он лучше всех впишется в твою группу.
Огоньки коммуникационных запросов один за другим загорались перед глазами Николая. «Сахаи» докладывали о готовности.
«Пора!» – подумал Строгов, глядя на их неяркое мерцание.
Железная лавина грозно катилась по бескрайней безжизненной равнине. Серые двуногие великаны, похожие на библейских демонов, осторожно крались вперед двумя растянутыми цепями. Их сверхпрочные стальные лапы цеплялись за каменистый грунт, оставляя на нем глубокие рваные отметины – следы своих острых алмазных когтей. Несмотря на огромные размеры, машины не создавали шума. Лишь легкое жужжание сервомоторов да хруст разминаемых в песок базальтовых глыб выдавали их присутствие. Во всем остальном это были призраки и тени.
В который раз Строгов подивился техническому чуду под названием «Сахай-47». Это не был робот или машина в привычном понимании этого слова. Скорее, он представлял собой искусственный организм, наделенный легкостью и грациозностью кошки вперемежку с мощью тяжелого танка. Каждое движение шагохода было точным, выверенным и идеально исполненным. Его скорость превышала скорость гоночного автомобиля, многослойная высокомолекулярная броня выдерживала прямое попадание шестидюймового снаряда, а протонный мозг обнаруживал воробья на расстоянии нескольких километров…
«Объект в зоне обнаружения!» Металлический голос отвлек Николая от созерцания боевых машин. Следуя взглядом за сеткой прицела, он заметил едва различимую точку у самого края горизонта. Ее можно было принять за соринку, попавшую в глаз, или один из многочисленных валунов, маячивших на горизонте. Однако система безопасности признала в нем нечто иное. Независимо от воли лейтенанта, шагоход приготовился открыть огонь.
– Усиление, – приказал Николай.
Изображение точки дрогнуло и бешеными скачками стало приближаться. С каждой секундой оно становилось все отчетливей, пока наконец не приняло очертания накренившейся двуногой машины, недвижимо замершей у подножия невысокого холма. Идентификационный номер 42 делал ее неотъемлемой принадлежностью второго взвода роты «Головорезов».
– Пуарэ! – не помня себя от радости, закричал Строгов. – Сержант, ответь 41-му.
– Господин лейтенант, они нас не слышат. – Киуро напомнил о несносной коммуникационной блокаде. – Пока мы не зацепим их лазером, связи не будет.
– Так действуй! Что же ты?
– Почти готово… О боже! – Японец громко охнул, когда контакт состоялся. – Они мертвы!
Пробегая по списку повреждений, который транслировал головной слит 42-го, Николай хмуро остановил взгляд на итоговой записи. «В связи с повреждением систем жизнеобеспечения экипаж погиб». Дальше стояла дата и время смерти.
Восемнадцать километров каменистой пустыни промелькнули, словно кадры ускоренного кинофильма. Менее чем через десять минут группа Строгова стояла перед мертвым «Сахаем». Шагоход выглядел стариком, сгорбившимся под тяжестью лет. Неестественно подломившаяся правая нога доводила крен машины до сорока градусов, а черный нагар на лицевой стороне корпуса говорил о неправильном угле входа в атмосферу. Однако машина боролась до конца. Получив повреждения и потеряв экипаж, центральный слит сделал все для того, чтобы совершить посадку. О том, что 42-й грохнулся именно здесь, а не приковылял откуда-то со стороны, говорил небольшой кратер из песка и мелких камней, который выжгли его посадочные двигатели.
Что стало причиной катастрофы? Николай не видел значительных повреждений корпуса. Вывернутый коленный сустав, несомненно, был результатом неудачной посадки, но…
– Командир, – Шредер успел обойти машину Пуарэ с тыла, – вам следует взглянуть на это.
– Что там у тебя? – Строгов поспешил подвести своего «Сахая» к машине рядового. Туда же направились Фурье и Манзони.
– Дыра, – задумчиво произнес Фурье.
– Ну дыра. А ты что, надеялся увидеть надпись «Добро пожаловать на Канары»? – Машина Манзони сделала пару шагов вперед. – Что-то не нравится мне вся эта история.
Бронированные плиты на спине 42-го не были разорваны взрывом. Их словно сожрала едкая кислота. Справившись с высокомолекулярным сплавом, она хлынула в тело боевой машины, выжигая в нем глубокую смертоносную воронку.
– Наши парни умерли еще в космосе. – Манзони поскреб манипулятором по оплавленным кислородным бакам. – Какая страшная смерть.
– Смерть всегда страшна. Особенно если тебе предательски стреляют в спину из аннигилирующего излучателя.
Глаза сержанта немигающе смотрели в черное небо. Странно было представить, что на расстоянии сотен световых лет от Земли существует такое же сияние звезд и такое же величественное спокойствие. Но все же это был чужой мир, погребенный в объятиях мрака и тишины. Тишина! Она действительно была дикой и пугающей. Она холодными костлявыми пальцами заползала в душу и сжимала сердце, заставляя его замедлить биение. В ней не было места голосам живых существ. Крики птиц, шелест листвы, жужжание насекомых были чужды этому миру. Единственным звуком, который улавливало ухо, было завывание ветра. Ветер полноправно властвовал над окружающей каменной пустыней. Он знал все ее раны, он проникал в ее самые потаенные уголки, он мог прикоснуться ко всему, к чему хотел: камням, броне стальных машин, к лицу солдата. Но сержант не мог чувствовать этих прикосновений, слышать голос пустыни, видеть бездонную глубину Вселенной. Сержант был мертв. Тела сержанта Пуарэ и рядового Сардиса покоились рядом на невысокой плоской скале. Друзей не могла разлучить даже смерть. Они лежали плечом к плечу точно так же, как жили и как погибли. Их руки были сложены на груди, мундиры наглухо застегнуты, шлемы сняты. Две шеренги похоронной команды недвижимо замерли по краям пьедестала смерти. Корсиканцы отдавали последний салют своим погибшим товарищам.
– Мы навечно сохраним память о наших братьях! И будь я проклят, если мы не отплатим за них! – Строгов не умел говорить траурные речи и не годился на роль священника, точно так же как его людей нельзя было назвать паствой. Все они собрались здесь не для того, чтобы слушать проповеди, а для того, чтобы мстить.
Николай взмахнул рукой, приказывая похоронной команде встать в строй. Наблюдая за их приближением, он вызвал шагоход с бортовым номером 44:
– Шредер, ты готов? Действуй, как договорились. – Боковым зрением Николай взглянул на одинокий «Сахай», замерший на правом фланге строя.
– Так точно, господин лейтенант! – 44-й слегка взвизгнул турелью главного излучателя.
Убедившись, что все люди покинули опасную зону, Николай отдал общую команду:
– Опустить световые фильтры! – Он выждал несколько секунд, а затем дополнил свой приказ: – Смирно!
Руки офицеров взлетели к вискам, а тела солдат натянулись подобно струнам. Для людей весь мир сузился до размеров траурного каменного ложа, на котором покоились тела их боевых товарищей.
– Залп!
Строгов зажмурился от яркой аннигилирующей вспышки, которая на миг озарила каменную равнину. Погребальный огонь в мгновение ока превратил в ничто тех, кто еще несколько часов назад были существами из плоти и крови, друзьями и солдатами.
Понятия «день» и «ночь» приобрели на Агаве уродливый, гипертрофированный смысл. Они больше не подчинялись законам матери-природы и полностью зависели от прихоти человека. Стоило лишь приказать, и протонный мозг боевого шлема совершит чудо: мрак заменит полуденное солнце, а вечерние сумерки затянутся утренним туманом. Единственным, над чем была не властна машина, оставалось время. Субатомный хронометр продолжал упрямо тикать, абсолютно безразличный к чехарде света и тьмы.
«22.20». Хронометр объяснял усталость. С момента катастрофы прошло уже более двух суток. Ни Строгов, ни его люди не спали все это время. Если так продолжать и дальше, то адекватно реагировать на окружающую действительность станет чрезвычайно сложно. Стимуляторы – хорошая штука, но только до поры до времени. Нужно просто поспать!
Прежде чем отдать приказ, Николай еще раз оглядел окрестности. Его взгляд не заметил ничего подозрительного. В радиусе двух-трех километров их окружала голая пустыня. Холмы, на которых расположился отряд, были единственными возвышенностями во всей округе. Удовлетворившись результатами наблюдений, Строгов обернулся к сержанту, стоявшему у него за спиной:
– Ночевать будем здесь. Нужно отдохнуть… – Лейтенант призадумался. – Кроме этого, я не хочу идти дальше, пока не будет решена судьба 42-й машины, пока мы не скачаем всю информацию из ее памяти.
– Я понимаю, – Дюваль согласно кивнул. – Люди Риккардо уже ковыряются внутри.
– Что-то уж очень долго. – Николай развернулся и начал спуск к подножию холма, туда, где раскорячился изувеченный «Сахай».
– После гибели экипажа все системы оказались заблокированными, а кодов доступа у нас нет. Так что придется покопаться.
– Быстрей бы! Мы должны знать: кто, кроме нас, владеет аннигилирующим оружием и где Пуарэ с ним повстречался.
Петляя между каменными нагромождениями, они подошли к 42-му. Многострадальный «Сахай» был похож на изувеченного пациента, вокруг которого суетилась целая бригада врачей. Из настежь открытых люков машины лился холодный голубой свет. Посадочные двигатели были демонтированы и лежали в нескольких метрах от зоны ремонта. Купол маскировочной палатки наглухо закрывал часть израненной ноги, делая недоступным для постороннего глаза процесс хирургического таинства. О том, что операция в разгаре, говорило шипение плазменного резака и грохот пневматических молотков.
Строгов сразу оценил всю демаскирующую способность этих звуков. Он поморщился.
– Симон, пока мы не переполошили всю округу, прикажи Рутову снять со своего «Сахая» волновой глушитель и настроить его на подавление этой чертовой канонады. И заодно узнай, как долго продлится ремонт.
Глядя в спину уходящего ветерана, Николай вдруг подумал: «Бедолага Симон, еще пару лет безупречной службы – и его ждала заслуженная, почетная пенсия, тихие беззаботные вечера у телевизора и гурьба внуков, которых малышка Тереза грозилась нарожать своему горячо любимому папаше. А что теперь? Дюваль выбрал путь одинокого героя, забросивший его так далеко от дома. И вокруг снова страх и смерть».
Строгов попытался представить, как бы он сам поступил на месте сержанта: «Когда ты молод, ты не боишься опасностей и не думаешь о будущем. У тебя нет дома, семьи и солидного счета в банке. Единственное, что ты можешь потерять, – свою башку. Но, разогретый бурлящей кровью, ты не думаешь об этом. Ты прешь к черту на рога, надеясь все-таки как-нибудь уцелеть. Совсем другое дело старшее поколение…»
Николай заметил две фигуры, спешащие ему навстречу.
– Что скажете? – лейтенант заговорил первым, легким кивком отвечая на приветствия Манзони и Фурье.
– Дело сделано… – Манзони имел не особо счастливый вид. – Легардер расколол код доступа. Мы восстановили контроль над всеми системами 42-го.
– А память? Он записал все, что произошло?
– Записал.
– Ну и что? Вы долго будете тянуть кота за хвост? – Строгов начал выходить из себя.
– Лучше тебе все увидеть своими глазами. – Фурье постарался успокоить лейтенанта. – Зрелище несколько неожиданное и требует некоторого времени для осмысления.
– Господи, что же там такое произошло? Строгов терялся в догадках. Подозрительно глядя на своих коллег, он произнес:
– Черт с вами, идемте смотреть кино.
В голографической проекции катастрофа выглядела совершенно по-иному. Она воспринималась будто кадры фантастического боевика и совсем не походила на реальные события. Огромный горящий остов звездолета медленно удалялся из поля зрения 42-го. Машина покидала корабль одной из последних. Николай понял это по положению самого корабля. Лишь считаные мгновения разделяли его от столкновения с неотвратимо надвигающейся каменной громадой.
– Бенжамен, держись! – Голос Пуарэ был до боли знакомым и живым. – Нужно убираться подальше от этого места!
– Постой, но вектора наведения… – Бенжамен Сардис захлебнулся, придавленный резким толчком.
Двигатели «Сахая» взревели, унося машину в открытый космос. Это было сделано вовремя. Взрыв «Интеги» не заставил себя долго ждать. Космос стал красным от раскаленных выбросов. Шагоход едва увернулся от огненных щупалец.
– Ты что-то хотел сказать? – Франсуа облегченно вздохнул.
– Поздно говорить. Из-за тебя мы сбились с траектории, которую задал Строгов. Кроме того, мы потратили третью часть топливного запаса.
– Ты что, хотел остаться там?
– Нет, но и роль астероида меня тоже не привлекает. Если не изменить курс, то на орбите Агавы станет одним камнем больше. Причем он будет железный и с двумя жмуриками внутри… Ох! – Бенжамен снова вскрикнул, когда пилот выполнил требуемый маневр. – Предупреждать надо, когда крутишь баранку!
– Ладно, прости. – Франсуа, как видно, не разделял пессимизма Сардиса. – Идем к Агаве. Попытаемся сесть.
Дальнейшие кадры не представляли особого интереса. «Сахай» с черепашьей скоростью тащился через безбрежный космический океан. На фоне изображения постоянно мигали цифры и диаграммы, отмечающие координаты шагохода и состояние его систем.
«И это все?» – Взгляд Николая был красноречивее любых слов.
«Терпение!» – Манзони жестом пригласил лейтенанта продолжить просмотр.
Минута сменяла минуту, а в голопроекторе не происходило ничего интересного. Строгов уже хотел прокрутить запись, когда вдруг взволнованный голос Сардиса прогремел с экрана:
– Франсуа, впереди что-то есть. Я засек энергетический всплеск прямо по курсу.
– Сейчас посмотрим. – Пуарэ задействовал боевую поисковую систему. – Точно. Какая-то посудина движется в том же направлении, что и мы. Попробую идентифицировать.
По экрану побежали узкие колонки кодов, которые передавал и получал головной управляющий слит. Программа «свой-чужой» анализировала каждый бит информации, добываемой сверхчувствительными датчиками.
– Это «Сахай»! – в один голос завопили пилот с механиком. В их голосах слышались радость и облегчение.
– Оказывается, мы не одни плутаем по космосу. Наши коллеги тоже сбились с курса.
– Сейчас разберемся… – Пуарэ активировал систему дальней связи. – 42-й вызывает машину из сектора 3259-Д. Видим вас на нашем курсе. Ответьте 42-му.
Эфир молчал, превратившись в монолит, непробиваемый для телекинетического излучения.
– Они там спят, что ли? – Голос Пуарэ наполнился раздражением.
– Спят или нет, не знаю, но скорость сбросили. Мы их догоним минут через двадцать.
– Прекрасно, за это время мы успеем наладить контакт. Не думаю, что у них вышли из строя сразу все коммуникационные устройства.
Двадцать минут прошли в безуспешных попытках связаться с неопознанным «Сахаем». Яркая синяя точка, отмечающая на экране местоположение таинственного молчуна, медленно двигалась в направлении Агавы. Она то и дело исчезала в тени бесчисленных астероидов. Дальнейшая видеозапись содержала нескончаемый поток крепких выражений старины Пуарэ, вынужденного пилотировать неприспособленный для этого аппарат по трассе космического слалома.
– Черт бы побрал этого придурка! Он прет в самую гущу каменюк, как будто не видит другого пути.
– Да, странно, – заметил Сардис. – Если бы я не знал, что это наша машина, то подумал бы, что она пытается улизнуть от нас.
– Ничего, через мгновение мы взглянем в глаза этому болвану. Стоит лишь обогнуть последний астероид, и он будет перед нами. Держись!
Сержант, как заправский летчик, заложил крутой вираж, оставляя позади корявую базальтовую глыбу. Совершенно неожиданно космос за ней оказался чист. В пространстве плавали лишь несколько небольших обломков да тонны космической пыли.
– Куда он подевался? – только и успел произнести Франсуа, прежде чем взвывший сигнал тревоги оповестил о том, что машина взята на прицел.
– Он сзади! Он готовится открыть огонь! – Голос Сардиса потонул в грохоте взрыва, скрежете металла и шипении воздуха, вырывающегося из поврежденной обшивки.
Получив мощный аннигилирующий удар, «Сахай» раненым псом завертелся в пространстве. На экране замелькали звезды, астероиды и материки Агавы. От этого бешеного вращения у Николая закружилась голова. Он уже хотел закрыть глаза, как вдруг все прекратилось. 42-й замер в объятиях боевых манипуляторов. Агрессор перешел в ближний бой. Он лицом к лицу сцепился с подбитым шагоходом. Видеокамера 42-го не могла охватить все детали этой смертельной схватки. Единственное, что открылось ее бесстрастному взгляду, был участок серого борта, на котором красовалась эмблема Галактического Союза в сочетании с бортовым номером 55.
Глава 5
Боевой транспорт «ММ» прекратил падение в считаных метрах от защитного купола. Ощущая мелкую вибрацию, порожденную слоями воздуха, Мишель поежился. Информация, которую он почерпнул из лекции Фалека, не давала покоя воображению сержанта. Видения перетираемых в пыль скал неотступно преследовали его. Атмосфера под их челноком больше не была животворной и мягкой. Повинуясь воздействию мощнейших силовых полей, она превратилась в гигантский многослойный наждак, грозящий гибелью всему, что попадет в его безжалостные объятия. Трагедия двух впереди идущих транспортов послужила наглядным примером. Никакая сверхпрочная броня не могла устоять перед беспощадными челюстями антиметеоритной защиты класса «А». Понимая это, Тьюри с надеждой посмотрел на Риньона.
– Кажется, пронесло, – промычал тот. – Нам повезло, что удалось проскочить вершину купола. Теперь, опираясь на двигатели, будем падать по параболе вдоль всего экрана.
– А мы не можем отойти чуток подальше?
– Это исключено. Пытаясь избежать столкновения с куполом, мы израсходовали практически все топливо. Нужно молиться, чтобы горючего хватило на посадку.
– Ладно, пусть будет так.
Тьюри с ненавистью смотрел на мерцавшую поверхность защитного экрана, проносившуюся перед его взором. Все-таки Феликс был прав! Жерес не должен был руководить посадкой! Состояние аффекта сгубило не одну жизнь, и сегодня это стало причиной гибели полусотни ребят. И каких ребят! Мишель вспомнил погибших товарищей. Половина взвода разведки ушла вместе со своим командиром. Бувиль, Мартинес, Грандье и еще два десятка разведчиков превратились в пыль всего из-за одной ошибки!
– Приготовились! – Риньон вернул сержанта в реальный мир. – Садимся! Предупреждаю, приземление будет жестким.
Тьюри не успел моргнуть глазом, как свечение смертоносного купола затмили всплески желтого огня. Посадочные двигатели сработали безупречно, что в сочетании с мастерством пилота сделало посадку более или менее терпимой. Машину хорошенько тряхнуло, достаточно сильно, чтобы получить пару синяков, но никак не размозжить головы. Как только рев двигателей стих, на смену ему пришел трубный голос сержанта:
– Все наружу! Рассыпаться в цепь! Луари на правом фланге, я на левом! Вездеход обеспечивает огневую поддержку всей группе. Вперед! Живо!
Мишель стукнул кулаком по кнопке разблокирования штормтрапов. В ту же секунду свет внутри транспорта померк, а оба борта боевой машины двумя подъемными мостами вывалились наружу. Показывая личный пример, Тьюри первым сиганул в непроглядную ночь. Оттолкнувшись от аппарели, он с ходу плюхнулся в вязкую скользкую кашу, которую трудно было назвать почвой. Ботинки сержанта по щиколотку утонули в ней, затрудняя каждый шаг.
Что за черт! Мишель непонимающе огляделся по сторонам. Откуда здесь эта дрянь? Ульф стоит на каменистом плато, поэтому ничего похожего на болото здесь быть не должно. Услышав ритмичное чавканье у себя на спиной, Тьюри обернулся. Его люди образовали небольшой тупой клин, на острие которого находился он сам. В призрачном свете защитного поля Мишель видел их силуэты и слышал их возбужденное дыхание.
– Командир, здесь все движется! – Рядовой Миляр, стоявший в нескольких шагах от сержанта, судорожно поводил из стороны в сторону стволом своего ГАМАВа. – И чем ближе к городской стене, тем сильнее!
– Перестань, парень! Это только твои нервы!
– Нет, господин сержант, я вижу это совершенно ясно.
Заинтригованный словами Миляра, Тьюри попробовал изменить поисковый режим своего шлема. Серия переключений дала желаемый результат. Режим ночного видения, подкрепленный функцией цветораспознавания, превратил непроглядную тьму в солнечный день. На Мишеля обрушился шквал неестественно ярких красок, которые, по мнению компьютера, соответствовали реальным цветам окружающего мира. Получив возможность видеть, сержант устремил свой взгляд к массивной каменной стене, которая опоясывала весь город. Рядовой был прав, что-то действительно колыхалось вдоль необъятного защитного сооружения. Мишель приблизил изображение.
Картина, представшая перед глазами сержанта, сковала его объятиями ужаса, затмив на мгновение разум и волю. Загадочное движение оказалось не чем иным, как водопадом трупов, который низвергался сквозь круглые отверстия мусоросбросов. Это были скелеты и тела, находящиеся на последней стадии разложения. Они нескончаемым потоком лились со стен, образуя под ними горы гниющей плоти, которая медленно сползала вниз по склонам холмов.
Когда Тьюри вновь обрел способность соображать, его глаза помимо воли опустились вниз. То, что он первоначально принял за болото, было первым предвестником волны надвигающихся останков. Наиболее жидкие составляющие, не имея возможности впитаться в каменистый грунт, зловонным морем растеклись на многие километры.
Мишель отступил назад. Его тело трясло в нервном ознобе. Превозмогая желание броситься бежать, сержант обернулся к своим людям. Стать свидетелем невиданной мистерии смерти оказалось под силу далеко не всем. Лишь трое солдат продолжали сжимать свое оружие, готовые добавить к океану смерти пару новых штрихов. Остальные же еле держались на ногах. Они, как пьяные, пытались сохранить равновесие. Двоих солдат рвало.
– Отставить! – Тьюри что есть духу бросился им на помощь. – Безмозглые придурки! Немедленно надеть кислородные маски! Жить надоело?!
Добежав до первого из солдат, он быстрым движением стер следы блевотины, запрокинул назад безвольную голову своего подчиненного и прижал к его лицу эластичную воронку.
– Дыши, сынок, дыши глубже, – уговаривал он рядового. – Не хватало, чтобы ты задохнулся здесь, как котенок под выхлопной трубой…
Сержант не договорил. Сверхчувствительные сенсоры боевого шлема донесли до его слуха плеск болотной жижи. Звук шел откуда-то издалека. Детектор движения молчал, но Мишель был уверен, что со стороны города что-то или кто-то приближается.
– К бою!
Тьюри заорал так, как не орал никогда в жизни. Он не представлял, что может ждать их в следующее мгновение, однако совершенно точно знал: чем больше стволов встанет рядом с ним, тем реальней шанс дожить до рассвета. Господи, какой рассвет! В этом мире нет и никогда не было рассвета! Кромешная тьма будет окружать их до самой смерти… Смерть! Это слово лезвием резануло сознание сержанта. Ну уж нет! Мы еще посмотрим, кто кого! Прижав к плечу приклад винтовки, он сделал шаг вперед.
– Ну давай! Где вы там? – Тьюри был готов сразиться с ордами ненавистных врагов.
Он ждал, напряженно вслушиваясь в звуки смерти. Время шло, но все оставалось без изменения. Лишь неуклонно растущая гора трупов и тихий всплеск где-то уже совсем рядом.
– Миляр, – тихим шепотом позвал Тьюри. – Ты его слышишь?
– Кого?
– Плеск, черт побери!
– Плеск? – удивился рядовой.
– Ты что, глухой? – вспылил Мишель.
– Я слышу, – в разговор вмешался Иф Редон. – И не только слышу, а даже успел засечь азимут.
– Давай выкладывай! – Тьюри не стал выяснять, с помощью какого режима Редон добился таких успехов. – Только без своих ученых штучек!
Иф сразу смекнул, чего от него ждут.
– Вон там, – он махнул рукой в сторону небольшой скалы, которая находилась к северо-востоку от их группы, – двести восемьдесят метров, если дальномер не врет.
– Кажется, пронесло, – промычал тот. – Нам повезло, что удалось проскочить вершину купола. Теперь, опираясь на двигатели, будем падать по параболе вдоль всего экрана.
– А мы не можем отойти чуток подальше?
– Это исключено. Пытаясь избежать столкновения с куполом, мы израсходовали практически все топливо. Нужно молиться, чтобы горючего хватило на посадку.
– Ладно, пусть будет так.
Тьюри с ненавистью смотрел на мерцавшую поверхность защитного экрана, проносившуюся перед его взором. Все-таки Феликс был прав! Жерес не должен был руководить посадкой! Состояние аффекта сгубило не одну жизнь, и сегодня это стало причиной гибели полусотни ребят. И каких ребят! Мишель вспомнил погибших товарищей. Половина взвода разведки ушла вместе со своим командиром. Бувиль, Мартинес, Грандье и еще два десятка разведчиков превратились в пыль всего из-за одной ошибки!
– Приготовились! – Риньон вернул сержанта в реальный мир. – Садимся! Предупреждаю, приземление будет жестким.
Тьюри не успел моргнуть глазом, как свечение смертоносного купола затмили всплески желтого огня. Посадочные двигатели сработали безупречно, что в сочетании с мастерством пилота сделало посадку более или менее терпимой. Машину хорошенько тряхнуло, достаточно сильно, чтобы получить пару синяков, но никак не размозжить головы. Как только рев двигателей стих, на смену ему пришел трубный голос сержанта:
– Все наружу! Рассыпаться в цепь! Луари на правом фланге, я на левом! Вездеход обеспечивает огневую поддержку всей группе. Вперед! Живо!
Мишель стукнул кулаком по кнопке разблокирования штормтрапов. В ту же секунду свет внутри транспорта померк, а оба борта боевой машины двумя подъемными мостами вывалились наружу. Показывая личный пример, Тьюри первым сиганул в непроглядную ночь. Оттолкнувшись от аппарели, он с ходу плюхнулся в вязкую скользкую кашу, которую трудно было назвать почвой. Ботинки сержанта по щиколотку утонули в ней, затрудняя каждый шаг.
Что за черт! Мишель непонимающе огляделся по сторонам. Откуда здесь эта дрянь? Ульф стоит на каменистом плато, поэтому ничего похожего на болото здесь быть не должно. Услышав ритмичное чавканье у себя на спиной, Тьюри обернулся. Его люди образовали небольшой тупой клин, на острие которого находился он сам. В призрачном свете защитного поля Мишель видел их силуэты и слышал их возбужденное дыхание.
– Командир, здесь все движется! – Рядовой Миляр, стоявший в нескольких шагах от сержанта, судорожно поводил из стороны в сторону стволом своего ГАМАВа. – И чем ближе к городской стене, тем сильнее!
– Перестань, парень! Это только твои нервы!
– Нет, господин сержант, я вижу это совершенно ясно.
Заинтригованный словами Миляра, Тьюри попробовал изменить поисковый режим своего шлема. Серия переключений дала желаемый результат. Режим ночного видения, подкрепленный функцией цветораспознавания, превратил непроглядную тьму в солнечный день. На Мишеля обрушился шквал неестественно ярких красок, которые, по мнению компьютера, соответствовали реальным цветам окружающего мира. Получив возможность видеть, сержант устремил свой взгляд к массивной каменной стене, которая опоясывала весь город. Рядовой был прав, что-то действительно колыхалось вдоль необъятного защитного сооружения. Мишель приблизил изображение.
Картина, представшая перед глазами сержанта, сковала его объятиями ужаса, затмив на мгновение разум и волю. Загадочное движение оказалось не чем иным, как водопадом трупов, который низвергался сквозь круглые отверстия мусоросбросов. Это были скелеты и тела, находящиеся на последней стадии разложения. Они нескончаемым потоком лились со стен, образуя под ними горы гниющей плоти, которая медленно сползала вниз по склонам холмов.
Когда Тьюри вновь обрел способность соображать, его глаза помимо воли опустились вниз. То, что он первоначально принял за болото, было первым предвестником волны надвигающихся останков. Наиболее жидкие составляющие, не имея возможности впитаться в каменистый грунт, зловонным морем растеклись на многие километры.
Мишель отступил назад. Его тело трясло в нервном ознобе. Превозмогая желание броситься бежать, сержант обернулся к своим людям. Стать свидетелем невиданной мистерии смерти оказалось под силу далеко не всем. Лишь трое солдат продолжали сжимать свое оружие, готовые добавить к океану смерти пару новых штрихов. Остальные же еле держались на ногах. Они, как пьяные, пытались сохранить равновесие. Двоих солдат рвало.
– Отставить! – Тьюри что есть духу бросился им на помощь. – Безмозглые придурки! Немедленно надеть кислородные маски! Жить надоело?!
Добежав до первого из солдат, он быстрым движением стер следы блевотины, запрокинул назад безвольную голову своего подчиненного и прижал к его лицу эластичную воронку.
– Дыши, сынок, дыши глубже, – уговаривал он рядового. – Не хватало, чтобы ты задохнулся здесь, как котенок под выхлопной трубой…
Сержант не договорил. Сверхчувствительные сенсоры боевого шлема донесли до его слуха плеск болотной жижи. Звук шел откуда-то издалека. Детектор движения молчал, но Мишель был уверен, что со стороны города что-то или кто-то приближается.
– К бою!
Тьюри заорал так, как не орал никогда в жизни. Он не представлял, что может ждать их в следующее мгновение, однако совершенно точно знал: чем больше стволов встанет рядом с ним, тем реальней шанс дожить до рассвета. Господи, какой рассвет! В этом мире нет и никогда не было рассвета! Кромешная тьма будет окружать их до самой смерти… Смерть! Это слово лезвием резануло сознание сержанта. Ну уж нет! Мы еще посмотрим, кто кого! Прижав к плечу приклад винтовки, он сделал шаг вперед.
– Ну давай! Где вы там? – Тьюри был готов сразиться с ордами ненавистных врагов.
Он ждал, напряженно вслушиваясь в звуки смерти. Время шло, но все оставалось без изменения. Лишь неуклонно растущая гора трупов и тихий всплеск где-то уже совсем рядом.
– Миляр, – тихим шепотом позвал Тьюри. – Ты его слышишь?
– Кого?
– Плеск, черт побери!
– Плеск? – удивился рядовой.
– Ты что, глухой? – вспылил Мишель.
– Я слышу, – в разговор вмешался Иф Редон. – И не только слышу, а даже успел засечь азимут.
– Давай выкладывай! – Тьюри не стал выяснять, с помощью какого режима Редон добился таких успехов. – Только без своих ученых штучек!
Иф сразу смекнул, чего от него ждут.
– Вон там, – он махнул рукой в сторону небольшой скалы, которая находилась к северо-востоку от их группы, – двести восемьдесят метров, если дальномер не врет.