Страница:
— Боже милостивый, смотрите, который час! Я уже опаздываю!
Майлс бросил на нее подозрительный взгляд.
— Позвольте полюбопытствовать, куда вы опаздываете?
— Отвезти посылку. А потом у меня назначена встреча с управляющим.
Майлс протянул руку, чтобы коснуться ее руки, но внезапно отказался от этого желания.
— Что за посылка? При чем тут управляющий?
— Посылка — это поношенный, но еще крепкий мужской костюм для Отшельника, живущего в Пещере монаха. Затем я должна встретиться с управляющим, мистером Уорсом, поскольку необходимо починить несколько коттеджей, пока стоит хорошая погода, — объяснила Элисса. — После встречи с управляющим один из работников должен отвезти меня в деревню — мы с викарием намеревались поговорить по поводу новой крыши церкви.
— А что случилось со старой крышей?
— Она протекает, как сито.
— Понятно. — Майлс кивнул. — Я буду сопровождать вас, — минуту помолчав, заявил он.
— Боюсь, для вас это будет слишком хлопотно, милорд, — очень решительно возразила Элисса.
Майлс пожал плечами.
— Мне не впервой сталкиваться с хлопотами. Кроме того, вы ведь сами говорили, что мы партнеры, — добавил он.
Элиссе нечего было возразить.
— Да, говорила.
— Разве вы не согласны, что две пары глаз и ушей, а также две головы лучше, чем одна?
— Пожалуй…
— Нельзя заранее предугадать, кто и что поможет нам разгадать тайну призрака.
— Никаких призраков не существует.
— Знаю. И вы это знаете, как и любой разумный человек. Тем не менее, кто-то желает заставить нас поверить в их существование.
— Несомненно, этот кто-то значится в вашем списке подозреваемых.
— В нашем списке, — уточнил Майлс.
— Мне надо переодеться, — заметила Элисса, оглядев свою рабочую одежду.
— Я прикажу закладывать экипаж, — предложил Майлс, когда они направились к дому.
Проскользнув по большому холлу к крылу аббатства, где помещались спальни, Элисса оглянулась через плечо.
— Буду очень признательна, если вы составите мне компанию, милорд.
Майлс был верен своему слову: всю следующую неделю он сопровождал Элиссу повсюду, как тень. Он сопровождал ее на прогулки, был рядом, когда она работала в саду. Когда она ездила в город, он правил лошадьми.
Они подолгу гуляли, постоянно разговаривали, вместе завтракали, обедали и ужинали. Пили кофе, чай, лимонад и даже пропускали иногда по бокалу шампанского, обсуждали искусство, путешествия, философию, садоводство, древних греков, а также более светские темы.
При этом Майлсу удалось сделать некоторые наблюдения: Элисса работала не покладая рук, выполняя роль хозяйки аббатства Грейстоун. Она кормила голодных, выхаживала больных и заботилась о бедных. Она была терпеливой, добросердечной и внимательной слушательницей. К ней тянулись все: старые и молодые, богатые и бедные.
В ее прекрасном теле каждая линия казалась на своем месте. Ей были чужды хитрость и жеманство, присущие многим светским дамам.
Еще той ночью в «Будуаре миледи» Майлс отметил, что Элисса отличается от знакомых ему дам. Но только теперь он начинал понимать, насколько поразительно это отличие.
Окончательно он понял это однажды днем. Они гуляли по парку аббатства, когда Элисса вдруг остановилась на посыпанной гравием дорожке. Справа от нее возвышалась мраморная статуя, изображающая крылатого Пегаса в натуральную величину, а слева сам Зевс смотрел с высот горы Олимп. Элисса покусала нижнюю губу, резко вздернула подбородок и распрямила плечи — как будто заранее готовясь к последствиям того, что собиралась сказать — и взглянула на Майлса из-под бледно-серого шелкового зонтика.
— Милорд, нам надо поговорить.
— Миледи, именно этим мы и занимаемся, — заметил Майлс.
— По-видимому, произошло недоразумение, — начала она.
Майлс нахмурился.
— Недоразумение?
— Да, относительно нашего партнерства.
— Есть что-то неприятное?
— Для меня — все, сэр. Кое-что недопоняли вы, — решительно заявила Элисса.
Майлс изумился — подобный промах был маловероятен с его стороны.
— И что же я не понял?
Элисса, по-видимому, тщательно подбирала слова.
— Предлагая стать вашим партнером в этом расследовании, я не имела в виду то, что мы должны постоянно быть вместе.
Майлс прищурился.
— Что вы хотите этим сказать?
— Мне необходимо бывать одной.
— Вы бываете одна.
— Когда же? — с вызовом спросила она. Майлс задумался.
— Когда спите.
— Вряд ли сон можно назвать временем, проведенным в одиночестве, когда при этом не успеваешь подумать, — подчеркнуто заявила Элисса.
Майлс умел выказывать раздражение — это умение было необходимым и полезным в свите Мальборо.
— Вам не нравится мое общество?
— Разумеется, мне нравится ваше общество, — поспешно призналась Элисса. — Эта неделя показалась мне самой чудесной в жизни, но…
Майлс заулыбался, но вовремя одернул себя. Не следовало давать Элиссе понять, как много значат для него эти слова. И все же Майлс уловил смущение в ее голосе.
— Что «но»?..
— Я постараюсь выражаться прямо.
— Прямо?
— И откровенно.
Майлс с трудом сдержал усмешку.
— Разумеется, это ваша привилегия — говорить то, что вы думаете.
Последовала непродолжительная пауза.
— Мне необходима свобода, — наконец объявила Элисса.
— Что же вам мешает? — Майлс криво улыбнулся.
— Я имела в виду в переносном смысле. — Элисса досадливо поморщилась. — Сэр, вы преследуете меня, как тень, — пожаловалась она.
— Знаю, мадам, было бы глупо отрицать это.
Элисса была отнюдь не глупа и терпеть не могла чужих глупостей. Казалось, она поражена его прямотой:
— Значит, вы делаете это намеренно?
— Разумеется.
Серые глаза одарили Майлса подозрительным взглядом.
— Но зачем?
И в самом деле, зачем? Первым правилом в руководстве для преуспевающего шпиона значилось — «говори правду, когда это возможно». Вторым — «лги только в случае крайней необходимости». Поскольку в намерения Майлса не входило сообщать Элиссе о своем расследовании или о предупреждении, полученном от «настоящего друга», оставалось сказать если не всю, то хотя бы часть правды.
— Мне приятно ваше общество, — пожав плечами, ответил Майлс.
— Как я уже говорила, мне тоже, — Элисса опустила шелковый зонтик на плечо и беспокойно завертела резную бамбуковую ручку в пальцах. — И что же? — добавила она.
— А в чем дело?
— Одной этой причины недостаточно.
Майлс был уверен, что его ответ удовлетворит Элиссу. Ему следовало задуматься.
— Но других причин нет, — возражение прозвучало более чем беспомощно.
Элисса смерила его проницательным взглядом.
— Виной всему случай в гроте, верно? — Она не дала Майлсу возможности возразить. — Вы пытаетесь защитить меня.
Она оказалась сообразительна — чересчур сообразительна.
Элисса распрямила и без того прямые плечи.
— Я освобождаю вас, милорд.
— Освобождаете, миледи?
— Да, от обязанности защищать меня.
— Послушайте, Элисса…
— Я не нуждаюсь в надзоре, сэр.
— Я и не пытаюсь присматривать за вами, мадам, — отозвался Майлс, слегка повысив голос.
— И мне не нужен самозваный охранник, — продолжила Элисса.
— Вопрос спорный, — возразил он.
— Я не дитя, а взрослая женщина. — Она вздернула подбородок, прищурилась и твердо сжала губы. — Я распоряжаюсь этим поместьем и собственной жизнью уже почти два года, и вполне справляюсь без вашей помощи, — Элисса с треском закрыла зонт и прошла мимо Майлса, бросив: — Прошу прощения, но я была приглашена заранее…
— Куда вы были приглашены? — перебил ее Майлс.
Он заметил, что Элисса даже не взглянула на него.
— На партию в крокет.
— С кем это вы собираетесь играть в крокет? Только бы не с этим олухом, сэром Хью Пьюрхартом!
— Вас это не касается, — бросила Элисса через плечо. — Но если очень хотите знать — с мисс Чабб.
— Я присоединюсь к вам.
Элисса замерла на дорожке и круто повернулась.
— Вы не приглашены.
— Тогда пригласите меня.
Она покачала головой.
— Нет. Не приглашу. Мы, дамы, считаем игру приятным времяпрепровождением. Мы болтаем, смеемся, обсуждаем погоду и обмениваемся комплиментами, неважно, хорошо при этом играем или плохо. С другой стороны, джентльмены играют гораздо серьезнее. Они требуют вести счет, замечают каждый промах и в конце концов долго выясняют, кто выиграл, а кто проиграл.
— Какой же смысл в игре, если в ней не ведется счет?
— Вот в том-то все и дело — вы не умеете играть.
— Я буду тихонько сидеть в сторонке и наблюдать.
— И заставите нас испытывать неловкость и неудобство. В этом случае нам будет не до развлечения.
— Тогда я вернусь к себе и проведу невыразимо долгий, тоскливый день, отвечая на письма.
— Великолепная мысль. Желаю вам приятного дня, милорд.
Майлс не вернулся в Рыцарские покои и не занялся своей перепиской. Он дошел только до Небесного зала и остановился у одного из огромных окон, выходящих на заросшую травой лужайку за домом.
Прошло немного времени, прежде чем там появились обе юные леди: Шармел Чабб с ее роскошными каштановыми волосами, утонченными манерами, в модном изумрудно-зеленом платье с подобранными в тон шляпкой, перчатками, туфельками и зонтиком — последний предназначался для защиты ее белоснежного лица от полуденного солнца, и Элисса — с ее светлыми волосами, бесхитростными манерами, в простом сером платье и соломенной шляпке, запыленных после прогулки туфельках и перчатках — несомненно, надетых по настоянию Эммы Пиббл — и с зонтиком, который вскоре был сложен и оставлен на садовой скамейке.
Эта пасторальная сцена вызвала у Майлса широкую улыбку, немедленно сменившуюся хмурой гримасой. Ему следовало проявить больше такта в недавней беседе. Элисса не похожа на остальных дам — она слишком горда, самостоятельна и независима, она твердо стоит на собственных ногах. Он полностью ошибался в ней, теперь Майлс ясно понимал это.
— Ты чертов дурень, Корк, — пробормотал он сквозь зубы.
— Вы слишком строги к себе, милорд, — ответил жеманный женский голос за его спиной.
Майлс повернулся. К окну приближалась Кэролайн Чабб. Майлс слышал, как шуршит по мраморному полу ее платье — настоящий шедевр портновского искусства из голубого атласа и кремового кружева.
— Большинство мужчин и женщин время от времени совершают глупости, — заметила леди Чабб, величественным мановением руки закрывая голубой атласный веер.
— Леди Чабб, — Майлс поклонился.
— Лорд Корк, — любезно отозвалась она, обходя его и останавливаясь рядом. Минуту она стояла в выигрышной позе, демонстрируя Майлсу свой безупречный профиль и наблюдая за игрой в крокет на лужайке. — Эти две леди составляют очаровательную пару, не правда ли?
— Очаровательную, — подтвердил Майлс.
— И, тем не менее, они не похожи друг на друга, как день и ночь.
— В самом деле.
— Полная противоположность!
На этот раз Майлс просто кивнул.
— Разумеется, из них обеих младшая — мисс Чабб, ей едва исполнилось восемнадцать. А леди Элиссе, кажется, двадцать три… — леди задумалась, дотронувшись холеным пальцем до подбородка, как бы желая обратить внимание собеседника на то, что ее кожа так же свежа и упруга, как у девушек, за которыми они наблюдали, — … или даже двадцать четыре. Боюсь, леди Элиссе грозит участь старой девы, — сочувственным тоном проговорила она.
— Ей двадцать один год, и, насколько мне известно, у нее есть множество поклонников, — попытался встать на защиту Элиссы Майлс.
— Ах, да! — воскликнула Кэролайн Чабб. — Я слышала, она помолвлена с сэром Хью.
Майлс стиснул зубы.
— Она ни с кем не помолвлена. Леди Элисса еще носит траур.
Унизанная сверкающими перстнями рука выразительным жестом прижалась к пышной груди. Майлс решил, что леди Чабб предприняла попытку продемонстрировать ему соски, и без того отчетливо виднеющиеся под тонкой тканью ее лифа. Что-то подсказало Майлсу, что именно этого и добивалась леди, прекрасно осознавая силу своих прелестей.
— Бедное дитя! Подумать только — потеряла одновременно обоих родителей! И тем не менее, — спустя минуту заметила Чабб, — леди Элиссе пора бы уже забыть о скорби и принять предложение сэра Хью. Джентльмены не любят, когда их заставляют долго ждать.
«Интересно, сколько времени заставила ждать сэра Элфрида сама леди Чабб», — подумал Майлс.
— Вероятно, и у вас вскоре появится невеста, лорд Kopк. — Лживые синие глаза взглянули на него.
— Может быть.
— Вы — четвертый маркиз Корк, а ваша супруга станет четвертой маркизой.
— Это мне известно, — сухо заметил он.
— Вы — один из самых уважаемых пэров королевства, носите древний и почетный титул. Говорят, вы — один из самых богатых землевладельцев Англии. Вас считают красавцем, полагают, что у вас отличное здоровье.
— Согласен.
— Вы — член знаменитой свиты Мальборо, близкий друг и доверенное лицо его королевского высочества принца Уэльского, — Кэролайн Чабб сложила губки бантиком. — Какого еще мужа может пожелать любая девушка?
— В самом деле?
— При всех своих достоинствах вы, лорд Корк, вольны выбрать себе любую женщину Англии — из десятков, сотен… — здесь она рассмеялась, и этот звук напоминал пение пышноперой экзотической птицы, — … даже тысяч достойных дам, жаждущих вашего внимания.
От такой перспективы Майлс Сент-Олдфорд похолодел.
— В таком случае, леди Чабб, вспомните о возрасте.
Морщинка появилась над изящно изогнутой бровью красавицы.
— И что же?
— Мне тридцать лет, — ответил Майлс.
И, как любил напоминать ему Блант, с годами он не становился моложе.
Леди Чабб раскрыла веер и принялась грациозными движениями обмахивать лицо.
— Тридцатилетний возраст для джентльмена — самое подходящее время жениться, милорд.
— Да, мне уже не раз говорили об этом, — по крайней мере, хоть в чем-то леди Чабб была согласна с его камердинером.
Леди Чабб затронула несколько иную тему.
— Будущая маркиза, несомненно, должна соответствовать определенным требованиям.
— Естественно, — Майлс не особенно хорошо помнил эти требования и не слишком разбирался в них.
— Эта леди должна быть молода.
— Но, разумеется, не слишком, — заметил Майлс, принимая игру Кэролайн Чабб и одновременно следя за стройной фигурой в сером платье, резвящейся на зеленой лужайке, размахивающей крокетным молотком, и чаще промахивающейся, чем попадающей в цель. При виде своих промахов леди Элисса искренне смеялась над собой. Майлс незаметно улыбался.
— Леди должна отличаться крепким здоровьем, чтобы подарить вам здоровых детей — по крайней мере, наследника и наследницу.
Майлс неопределенно хмыкнул в ответ. Леди Чабб была права, и все же он не спешил с ней согласиться.
— Эта леди должна быть отменно красива.
— «… красотой для любящего взгляда», — процитировал Майлс.
— Ну, ну, лорд Корк! Нам обоим известно, что есть люди, которых считают красивыми все, — попеняла Кэролайн, понижая голос до шепота, как заговорщица. — Такова жизнь.
Взгляд Майлса на красоту не был столь однозначен, может быть, потому, что ему довелось повидать слишком много уродства. Красота бывает доброй или злой, но никогда не занимает среднюю позицию.
Леди Чабб продолжала перечислять достоинства его будущей невесты.
— Любая женщина, претендующая на титул маркизы Корк, должна быть умна, обладать безупречными манерами и прелестной фигурой, уметь безукоризненно вести себя в обществе, и, конечно, она должна быть совершенно невинной.
Майлс испустил протяжный вздох.
— Но где отыскать такое сокровище?
— Шармел — настоящая красавица.
— Да, ваша дочь красива.
— В следующем сезоне в Лондоне она начнет выезжать.
— Могу с уверенностью предсказать: мисс Чабб прельстит множество джентльменов большого света.
Оказалось, он слегка опередил дальнейшее замечание леди Чабб.
— Шармел чрезвычайно умна, отличается утонченными манерами, вероятно, даже слишком изысканными для заурядных джентльменов, — заметила гордая мать.
Дерзость этой женщины казалась безграничной.
— В самом деле…
— К счастью, далеко не все джентльмены заурядны — есть те, кто выделяется из общей массы, кто способен оценить настоящую красоту, в том числе и незаурядную девушку. Вы — один из таких джентльменов, не так ли, милорд?
Майлса так и подмывало осадить леди Чабб, но он сдержался. По-видимому, она намеревалась продолжать, и Майлсу хотелось дослушать ее.
— Вполне понятно, что человек вашего круга желает иметь достойную жену, получившую хорошее воспитание — и происходящую из знатного рода. Так вот, я хочу, чтобы вы знали: в самое ближайшее время всем станет известно, что в жилах Шармел течет голубая кровь, может быть, даже более голубая, чем, скажем… у самой леди Элиссы.
«Боже милостивый! Что за чертовщину она несет? Неужели род Чабб — потомки древних лордов и леди, знатных основателей нации великого острова? Неужели мисс Чабб — средоточие всех добродетелей, всей красоты и достоинства британской аристократии? «
Еще одна излюбленная цитата Бланта невольно вспомнилась Майлсу — на этот раз из «Гамлета».
— «… Все смешалось в королевстве Датском», — пробормотал он себе.
Раздраженная гримаса проскользнула по лицу Кэролайн Чабб.
— Прошу прощения, милорд?!
— Это мне надо просить у вас прошения, леди Чабб Я повторял одну из моих любимых ролей из пьесы.
— Из пьесы?
— Да. — Дальнейшее объяснение Майлс придумывал прямо на ходу: — Мы с Блантом иногда развлекаемся, разыгрывая любимые пьесы, и я как раз повторял свою роль, перед тем как вы вошли в Небесный зал.
Его собеседница недоуменно приподняла бровь.
— Никогда не слышала о такой пьесе.
— Надеюсь, когда-нибудь мы сможем продемонстрировать вам свое искусство. Знаете, Блант — прекрасный трагик.
— Блант?
— Мой компаньон.
— Вы имеете в виду своего камердинера?
— Да, он выполняет и такие обязанности. Во всяком случае, некогда Блант учился актерскому мастерству. Его кумир — сэр Генри Ирвинг, еще с тех пор, как несколько лет назад Блант увидел его в роли Гамлета. А главную женскую роль исполняла Эллин Терри. — Майлс откашлялся. — Да и ваша красота и манеры достойны сцены.
Кэролайн Чабб была польщена, но не забыла при этом о своих целях.
— Должна заметить, Шармел унаследовала мою красоту и манеры. И она, разумеется, совершенно невинна.
Внезапно Майлс прозрел: леди Чабб предлагала ему в качестве невесты собственную дочь! Он настолько увлекся, наблюдая за Элиссой, а потом стараясь выпутаться из неловкой ситуации, что слушал ее в пол-уха.
Разумеется, не в первый раз не в меру решительная мамаша завладевала им, вынашивая брачные планы. Но здесь, в деревне, он, признаться, на время утратил бдительность.
— Шармел — сущий ангел, — сообщила ему леди Чабб.
Майлс решил обойтись без церемоний.
— Кстати, об ангелах: вы рассматривали когда-нибудь великолепную роспись Небесного зала, леди Чабб? Двести лет назад она была сделана художником-итальянцем для четвертого эрла Грейстоунского, — Майлс запрокинул голову и сделал вид, что наслаждается росписью.
— Эти ангелы великолепны, — подтвердила леди Чабб. — Чувственны и соблазнительны, — она бросила на собеседника косой взгляд. — Они, пожалуй, способны воодушевить…
Майлс едва не поперхнулся. Он прекрасно знал, что Кэролайн Чабб намекает на три фигуры, изображенные прямо над их головами. В центре группы красовался мускулистый обнаженный мужчина в обществе двух женщин рубенсовского типа — соски их обнаженных грудей вздымались, как бы желая дотянуться до его протянутых рук.
И глазом не моргнув, собеседница Майлса заявила:
— Вы — светский мужчина, милорд, а я — светская женщина. Значит, я могу говорить прямо: если вы женитесь на Шармел, вы обретете не только красивую и невинную молодую жену.
«Проклятие! Что за чушь она несет? «
— Насколько я понимаю, — продолжала леди Чабб, — замужние дамы из свиты Мальборо пользуются определенной свободой и привилегиями.
— Да, некоторые предпочитают их.
— И любовные связи для них — не прелюдия, а вознаграждение за брак.
— Опять-таки не для всех.
— Значит, вы не наблюдательны, милорд. Пожалуй, вы не видите дальше собственного носа, иначе бы давно уже нашли себе страстную любовницу, готовую разделить с вами ложе.
Еще во время приветственного ужина, когда сэр Хью воспевал достоинства леди Чабб, Майлс усомнился в порядочности этой женщины. И оказался прав. Ничуть не смущаясь, Кэролайн Чабб сделала ему недвусмысленное предложение, посулив свою дочь в жены, а себя — в любовницы.
— Должно быть, вы знаете поговорку, мадам. — Его губы насмешливо изогнулись.
— Какую, сэр?
— Наружность обманчива.
Кэролайн сделала гримаску. Впервые Майлс заметил, что она уже немолода.
— Боюсь, я не понимаю вас.
— Знаю, что не понимаете, — не скрывая пренебрежения, отозвался Майлс. — Но я должен принести извинения: меня ждет множество писем, — с учтивым поклоном он повернулся и направился к двери.
— Лорд Корк, наша беседа не завершена.
— Напротив, леди Чабб, — не оглядываясь и не замедляя шаг, возразил Майлс. Он перевел дыхание, только когда оказался в безопасном уединении Рыцарских покоев.
— Уложи только маленький саквояж, Блант.
— Сколько времени вы будете в отъезде, милорд?
— Еще не знаю, — Майлс сидел за столом в Рыцарских покоях с пером в руке, пытаясь подобрать слова, чтобы написать Элиссе. Ему это решительно не удавалось. — Одной смены одежды будет достаточно, поскольку я отправлюсь в Лондон поездом. Все необходимое я возьму в Корк-Хаусе.
Блант насторожился.
— Если вы отправляетесь в Лондон, милорд, я должен сопровождать вас.
Майлс поерзал в кресле.
— На этот раз ты окажешь мне большую услугу, если останешься здесь. Мне необходимо, чтобы кто-нибудь приглядывал за леди Элиссой и семейством Чабб.
Блант приуныл.
— Значит, случилась какая-то неприятность.
Майлс никогда не лгал своему другу и компаньону и не собирался лгать впредь.
— Да, действительно неприятность. Вот потому я и уезжаю в Лондон. Мне необходимо кое-что выяснить, и как можно быстрее. Кое-кто в столице сможет мне помочь, — Майлс Сент-Олдфорд улыбнулся, но его улыбка была тревожной. — Знаешь поговорку, Блант?
— Какую, милорд?
— Каждый петух — хозяин на своей навозной куче, — он смял лист писчей бумаги и бросил ее в корзину для бумаг под столом. — Скажи леди Элиссе, что меня вызвали в столицу на несколько дней и что я постараюсь вернуться как можно скорее.
— Почему бы вам самому не сообщить об этом?
Майлс покачал головой.
— Сейчас леди сердита на меня.
— Сердита, милорд?
Майлс глубоко вздохнул и нехотя признался:
— Она сочла меня слишком назойливым и обвинила в том, что я буквально прилип к ней.
— Я передам ваши слова, милорд.
Майлс встал и сунул руки в рукава сюртука, который держал перед ним камердинер.
— Кстати, мы устраиваем любительский спектакль.
— Кто это «мы»?
Майлс указал рукой на книжный шкаф.
— Думаю, ты сможешь сговориться с мисс Пиббл и подыскать что-нибудь подходящее у Шекспира.
— Когда же состоится этот спектакль, милорд?
Майлс не желал загадывать так далеко вперед.
— В конце недели, или, может быть, недели через две.
— Шекспир заслуживает большего времени, — счел нужным заметить камердинер.
— Меня не интересует то, чего заслуживает Шекспир, гораздо больше меня занимает то, сможет ли он послужить нашим целям, — сообщил Майлс своему компаньону.
Блант обмахнул волосяной щеткой плечи и спину черного сюртука.
— Неужели мы поймали волка, милорд?
— Если не волка, — заявил Майлс, коротко попрощавшись с другом и направляясь к двери, — то овцу в волчьей шкуре.
Глава 16
Майлс бросил на нее подозрительный взгляд.
— Позвольте полюбопытствовать, куда вы опаздываете?
— Отвезти посылку. А потом у меня назначена встреча с управляющим.
Майлс протянул руку, чтобы коснуться ее руки, но внезапно отказался от этого желания.
— Что за посылка? При чем тут управляющий?
— Посылка — это поношенный, но еще крепкий мужской костюм для Отшельника, живущего в Пещере монаха. Затем я должна встретиться с управляющим, мистером Уорсом, поскольку необходимо починить несколько коттеджей, пока стоит хорошая погода, — объяснила Элисса. — После встречи с управляющим один из работников должен отвезти меня в деревню — мы с викарием намеревались поговорить по поводу новой крыши церкви.
— А что случилось со старой крышей?
— Она протекает, как сито.
— Понятно. — Майлс кивнул. — Я буду сопровождать вас, — минуту помолчав, заявил он.
— Боюсь, для вас это будет слишком хлопотно, милорд, — очень решительно возразила Элисса.
Майлс пожал плечами.
— Мне не впервой сталкиваться с хлопотами. Кроме того, вы ведь сами говорили, что мы партнеры, — добавил он.
Элиссе нечего было возразить.
— Да, говорила.
— Разве вы не согласны, что две пары глаз и ушей, а также две головы лучше, чем одна?
— Пожалуй…
— Нельзя заранее предугадать, кто и что поможет нам разгадать тайну призрака.
— Никаких призраков не существует.
— Знаю. И вы это знаете, как и любой разумный человек. Тем не менее, кто-то желает заставить нас поверить в их существование.
— Несомненно, этот кто-то значится в вашем списке подозреваемых.
— В нашем списке, — уточнил Майлс.
— Мне надо переодеться, — заметила Элисса, оглядев свою рабочую одежду.
— Я прикажу закладывать экипаж, — предложил Майлс, когда они направились к дому.
Проскользнув по большому холлу к крылу аббатства, где помещались спальни, Элисса оглянулась через плечо.
— Буду очень признательна, если вы составите мне компанию, милорд.
Майлс был верен своему слову: всю следующую неделю он сопровождал Элиссу повсюду, как тень. Он сопровождал ее на прогулки, был рядом, когда она работала в саду. Когда она ездила в город, он правил лошадьми.
Они подолгу гуляли, постоянно разговаривали, вместе завтракали, обедали и ужинали. Пили кофе, чай, лимонад и даже пропускали иногда по бокалу шампанского, обсуждали искусство, путешествия, философию, садоводство, древних греков, а также более светские темы.
При этом Майлсу удалось сделать некоторые наблюдения: Элисса работала не покладая рук, выполняя роль хозяйки аббатства Грейстоун. Она кормила голодных, выхаживала больных и заботилась о бедных. Она была терпеливой, добросердечной и внимательной слушательницей. К ней тянулись все: старые и молодые, богатые и бедные.
В ее прекрасном теле каждая линия казалась на своем месте. Ей были чужды хитрость и жеманство, присущие многим светским дамам.
Еще той ночью в «Будуаре миледи» Майлс отметил, что Элисса отличается от знакомых ему дам. Но только теперь он начинал понимать, насколько поразительно это отличие.
Окончательно он понял это однажды днем. Они гуляли по парку аббатства, когда Элисса вдруг остановилась на посыпанной гравием дорожке. Справа от нее возвышалась мраморная статуя, изображающая крылатого Пегаса в натуральную величину, а слева сам Зевс смотрел с высот горы Олимп. Элисса покусала нижнюю губу, резко вздернула подбородок и распрямила плечи — как будто заранее готовясь к последствиям того, что собиралась сказать — и взглянула на Майлса из-под бледно-серого шелкового зонтика.
— Милорд, нам надо поговорить.
— Миледи, именно этим мы и занимаемся, — заметил Майлс.
— По-видимому, произошло недоразумение, — начала она.
Майлс нахмурился.
— Недоразумение?
— Да, относительно нашего партнерства.
— Есть что-то неприятное?
— Для меня — все, сэр. Кое-что недопоняли вы, — решительно заявила Элисса.
Майлс изумился — подобный промах был маловероятен с его стороны.
— И что же я не понял?
Элисса, по-видимому, тщательно подбирала слова.
— Предлагая стать вашим партнером в этом расследовании, я не имела в виду то, что мы должны постоянно быть вместе.
Майлс прищурился.
— Что вы хотите этим сказать?
— Мне необходимо бывать одной.
— Вы бываете одна.
— Когда же? — с вызовом спросила она. Майлс задумался.
— Когда спите.
— Вряд ли сон можно назвать временем, проведенным в одиночестве, когда при этом не успеваешь подумать, — подчеркнуто заявила Элисса.
Майлс умел выказывать раздражение — это умение было необходимым и полезным в свите Мальборо.
— Вам не нравится мое общество?
— Разумеется, мне нравится ваше общество, — поспешно призналась Элисса. — Эта неделя показалась мне самой чудесной в жизни, но…
Майлс заулыбался, но вовремя одернул себя. Не следовало давать Элиссе понять, как много значат для него эти слова. И все же Майлс уловил смущение в ее голосе.
— Что «но»?..
— Я постараюсь выражаться прямо.
— Прямо?
— И откровенно.
Майлс с трудом сдержал усмешку.
— Разумеется, это ваша привилегия — говорить то, что вы думаете.
Последовала непродолжительная пауза.
— Мне необходима свобода, — наконец объявила Элисса.
— Что же вам мешает? — Майлс криво улыбнулся.
— Я имела в виду в переносном смысле. — Элисса досадливо поморщилась. — Сэр, вы преследуете меня, как тень, — пожаловалась она.
— Знаю, мадам, было бы глупо отрицать это.
Элисса была отнюдь не глупа и терпеть не могла чужих глупостей. Казалось, она поражена его прямотой:
— Значит, вы делаете это намеренно?
— Разумеется.
Серые глаза одарили Майлса подозрительным взглядом.
— Но зачем?
И в самом деле, зачем? Первым правилом в руководстве для преуспевающего шпиона значилось — «говори правду, когда это возможно». Вторым — «лги только в случае крайней необходимости». Поскольку в намерения Майлса не входило сообщать Элиссе о своем расследовании или о предупреждении, полученном от «настоящего друга», оставалось сказать если не всю, то хотя бы часть правды.
— Мне приятно ваше общество, — пожав плечами, ответил Майлс.
— Как я уже говорила, мне тоже, — Элисса опустила шелковый зонтик на плечо и беспокойно завертела резную бамбуковую ручку в пальцах. — И что же? — добавила она.
— А в чем дело?
— Одной этой причины недостаточно.
Майлс был уверен, что его ответ удовлетворит Элиссу. Ему следовало задуматься.
— Но других причин нет, — возражение прозвучало более чем беспомощно.
Элисса смерила его проницательным взглядом.
— Виной всему случай в гроте, верно? — Она не дала Майлсу возможности возразить. — Вы пытаетесь защитить меня.
Она оказалась сообразительна — чересчур сообразительна.
Элисса распрямила и без того прямые плечи.
— Я освобождаю вас, милорд.
— Освобождаете, миледи?
— Да, от обязанности защищать меня.
— Послушайте, Элисса…
— Я не нуждаюсь в надзоре, сэр.
— Я и не пытаюсь присматривать за вами, мадам, — отозвался Майлс, слегка повысив голос.
— И мне не нужен самозваный охранник, — продолжила Элисса.
— Вопрос спорный, — возразил он.
— Я не дитя, а взрослая женщина. — Она вздернула подбородок, прищурилась и твердо сжала губы. — Я распоряжаюсь этим поместьем и собственной жизнью уже почти два года, и вполне справляюсь без вашей помощи, — Элисса с треском закрыла зонт и прошла мимо Майлса, бросив: — Прошу прощения, но я была приглашена заранее…
— Куда вы были приглашены? — перебил ее Майлс.
Он заметил, что Элисса даже не взглянула на него.
— На партию в крокет.
— С кем это вы собираетесь играть в крокет? Только бы не с этим олухом, сэром Хью Пьюрхартом!
— Вас это не касается, — бросила Элисса через плечо. — Но если очень хотите знать — с мисс Чабб.
— Я присоединюсь к вам.
Элисса замерла на дорожке и круто повернулась.
— Вы не приглашены.
— Тогда пригласите меня.
Она покачала головой.
— Нет. Не приглашу. Мы, дамы, считаем игру приятным времяпрепровождением. Мы болтаем, смеемся, обсуждаем погоду и обмениваемся комплиментами, неважно, хорошо при этом играем или плохо. С другой стороны, джентльмены играют гораздо серьезнее. Они требуют вести счет, замечают каждый промах и в конце концов долго выясняют, кто выиграл, а кто проиграл.
— Какой же смысл в игре, если в ней не ведется счет?
— Вот в том-то все и дело — вы не умеете играть.
— Я буду тихонько сидеть в сторонке и наблюдать.
— И заставите нас испытывать неловкость и неудобство. В этом случае нам будет не до развлечения.
— Тогда я вернусь к себе и проведу невыразимо долгий, тоскливый день, отвечая на письма.
— Великолепная мысль. Желаю вам приятного дня, милорд.
Майлс не вернулся в Рыцарские покои и не занялся своей перепиской. Он дошел только до Небесного зала и остановился у одного из огромных окон, выходящих на заросшую травой лужайку за домом.
Прошло немного времени, прежде чем там появились обе юные леди: Шармел Чабб с ее роскошными каштановыми волосами, утонченными манерами, в модном изумрудно-зеленом платье с подобранными в тон шляпкой, перчатками, туфельками и зонтиком — последний предназначался для защиты ее белоснежного лица от полуденного солнца, и Элисса — с ее светлыми волосами, бесхитростными манерами, в простом сером платье и соломенной шляпке, запыленных после прогулки туфельках и перчатках — несомненно, надетых по настоянию Эммы Пиббл — и с зонтиком, который вскоре был сложен и оставлен на садовой скамейке.
Эта пасторальная сцена вызвала у Майлса широкую улыбку, немедленно сменившуюся хмурой гримасой. Ему следовало проявить больше такта в недавней беседе. Элисса не похожа на остальных дам — она слишком горда, самостоятельна и независима, она твердо стоит на собственных ногах. Он полностью ошибался в ней, теперь Майлс ясно понимал это.
— Ты чертов дурень, Корк, — пробормотал он сквозь зубы.
— Вы слишком строги к себе, милорд, — ответил жеманный женский голос за его спиной.
Майлс повернулся. К окну приближалась Кэролайн Чабб. Майлс слышал, как шуршит по мраморному полу ее платье — настоящий шедевр портновского искусства из голубого атласа и кремового кружева.
— Большинство мужчин и женщин время от времени совершают глупости, — заметила леди Чабб, величественным мановением руки закрывая голубой атласный веер.
— Леди Чабб, — Майлс поклонился.
— Лорд Корк, — любезно отозвалась она, обходя его и останавливаясь рядом. Минуту она стояла в выигрышной позе, демонстрируя Майлсу свой безупречный профиль и наблюдая за игрой в крокет на лужайке. — Эти две леди составляют очаровательную пару, не правда ли?
— Очаровательную, — подтвердил Майлс.
— И, тем не менее, они не похожи друг на друга, как день и ночь.
— В самом деле.
— Полная противоположность!
На этот раз Майлс просто кивнул.
— Разумеется, из них обеих младшая — мисс Чабб, ей едва исполнилось восемнадцать. А леди Элиссе, кажется, двадцать три… — леди задумалась, дотронувшись холеным пальцем до подбородка, как бы желая обратить внимание собеседника на то, что ее кожа так же свежа и упруга, как у девушек, за которыми они наблюдали, — … или даже двадцать четыре. Боюсь, леди Элиссе грозит участь старой девы, — сочувственным тоном проговорила она.
— Ей двадцать один год, и, насколько мне известно, у нее есть множество поклонников, — попытался встать на защиту Элиссы Майлс.
— Ах, да! — воскликнула Кэролайн Чабб. — Я слышала, она помолвлена с сэром Хью.
Майлс стиснул зубы.
— Она ни с кем не помолвлена. Леди Элисса еще носит траур.
Унизанная сверкающими перстнями рука выразительным жестом прижалась к пышной груди. Майлс решил, что леди Чабб предприняла попытку продемонстрировать ему соски, и без того отчетливо виднеющиеся под тонкой тканью ее лифа. Что-то подсказало Майлсу, что именно этого и добивалась леди, прекрасно осознавая силу своих прелестей.
— Бедное дитя! Подумать только — потеряла одновременно обоих родителей! И тем не менее, — спустя минуту заметила Чабб, — леди Элиссе пора бы уже забыть о скорби и принять предложение сэра Хью. Джентльмены не любят, когда их заставляют долго ждать.
«Интересно, сколько времени заставила ждать сэра Элфрида сама леди Чабб», — подумал Майлс.
— Вероятно, и у вас вскоре появится невеста, лорд Kopк. — Лживые синие глаза взглянули на него.
— Может быть.
— Вы — четвертый маркиз Корк, а ваша супруга станет четвертой маркизой.
— Это мне известно, — сухо заметил он.
— Вы — один из самых уважаемых пэров королевства, носите древний и почетный титул. Говорят, вы — один из самых богатых землевладельцев Англии. Вас считают красавцем, полагают, что у вас отличное здоровье.
— Согласен.
— Вы — член знаменитой свиты Мальборо, близкий друг и доверенное лицо его королевского высочества принца Уэльского, — Кэролайн Чабб сложила губки бантиком. — Какого еще мужа может пожелать любая девушка?
— В самом деле?
— При всех своих достоинствах вы, лорд Корк, вольны выбрать себе любую женщину Англии — из десятков, сотен… — здесь она рассмеялась, и этот звук напоминал пение пышноперой экзотической птицы, — … даже тысяч достойных дам, жаждущих вашего внимания.
От такой перспективы Майлс Сент-Олдфорд похолодел.
— В таком случае, леди Чабб, вспомните о возрасте.
Морщинка появилась над изящно изогнутой бровью красавицы.
— И что же?
— Мне тридцать лет, — ответил Майлс.
И, как любил напоминать ему Блант, с годами он не становился моложе.
Леди Чабб раскрыла веер и принялась грациозными движениями обмахивать лицо.
— Тридцатилетний возраст для джентльмена — самое подходящее время жениться, милорд.
— Да, мне уже не раз говорили об этом, — по крайней мере, хоть в чем-то леди Чабб была согласна с его камердинером.
Леди Чабб затронула несколько иную тему.
— Будущая маркиза, несомненно, должна соответствовать определенным требованиям.
— Естественно, — Майлс не особенно хорошо помнил эти требования и не слишком разбирался в них.
— Эта леди должна быть молода.
— Но, разумеется, не слишком, — заметил Майлс, принимая игру Кэролайн Чабб и одновременно следя за стройной фигурой в сером платье, резвящейся на зеленой лужайке, размахивающей крокетным молотком, и чаще промахивающейся, чем попадающей в цель. При виде своих промахов леди Элисса искренне смеялась над собой. Майлс незаметно улыбался.
— Леди должна отличаться крепким здоровьем, чтобы подарить вам здоровых детей — по крайней мере, наследника и наследницу.
Майлс неопределенно хмыкнул в ответ. Леди Чабб была права, и все же он не спешил с ней согласиться.
— Эта леди должна быть отменно красива.
— «… красотой для любящего взгляда», — процитировал Майлс.
— Ну, ну, лорд Корк! Нам обоим известно, что есть люди, которых считают красивыми все, — попеняла Кэролайн, понижая голос до шепота, как заговорщица. — Такова жизнь.
Взгляд Майлса на красоту не был столь однозначен, может быть, потому, что ему довелось повидать слишком много уродства. Красота бывает доброй или злой, но никогда не занимает среднюю позицию.
Леди Чабб продолжала перечислять достоинства его будущей невесты.
— Любая женщина, претендующая на титул маркизы Корк, должна быть умна, обладать безупречными манерами и прелестной фигурой, уметь безукоризненно вести себя в обществе, и, конечно, она должна быть совершенно невинной.
Майлс испустил протяжный вздох.
— Но где отыскать такое сокровище?
— Шармел — настоящая красавица.
— Да, ваша дочь красива.
— В следующем сезоне в Лондоне она начнет выезжать.
— Могу с уверенностью предсказать: мисс Чабб прельстит множество джентльменов большого света.
Оказалось, он слегка опередил дальнейшее замечание леди Чабб.
— Шармел чрезвычайно умна, отличается утонченными манерами, вероятно, даже слишком изысканными для заурядных джентльменов, — заметила гордая мать.
Дерзость этой женщины казалась безграничной.
— В самом деле…
— К счастью, далеко не все джентльмены заурядны — есть те, кто выделяется из общей массы, кто способен оценить настоящую красоту, в том числе и незаурядную девушку. Вы — один из таких джентльменов, не так ли, милорд?
Майлса так и подмывало осадить леди Чабб, но он сдержался. По-видимому, она намеревалась продолжать, и Майлсу хотелось дослушать ее.
— Вполне понятно, что человек вашего круга желает иметь достойную жену, получившую хорошее воспитание — и происходящую из знатного рода. Так вот, я хочу, чтобы вы знали: в самое ближайшее время всем станет известно, что в жилах Шармел течет голубая кровь, может быть, даже более голубая, чем, скажем… у самой леди Элиссы.
«Боже милостивый! Что за чертовщину она несет? Неужели род Чабб — потомки древних лордов и леди, знатных основателей нации великого острова? Неужели мисс Чабб — средоточие всех добродетелей, всей красоты и достоинства британской аристократии? «
Еще одна излюбленная цитата Бланта невольно вспомнилась Майлсу — на этот раз из «Гамлета».
— «… Все смешалось в королевстве Датском», — пробормотал он себе.
Раздраженная гримаса проскользнула по лицу Кэролайн Чабб.
— Прошу прощения, милорд?!
— Это мне надо просить у вас прошения, леди Чабб Я повторял одну из моих любимых ролей из пьесы.
— Из пьесы?
— Да. — Дальнейшее объяснение Майлс придумывал прямо на ходу: — Мы с Блантом иногда развлекаемся, разыгрывая любимые пьесы, и я как раз повторял свою роль, перед тем как вы вошли в Небесный зал.
Его собеседница недоуменно приподняла бровь.
— Никогда не слышала о такой пьесе.
— Надеюсь, когда-нибудь мы сможем продемонстрировать вам свое искусство. Знаете, Блант — прекрасный трагик.
— Блант?
— Мой компаньон.
— Вы имеете в виду своего камердинера?
— Да, он выполняет и такие обязанности. Во всяком случае, некогда Блант учился актерскому мастерству. Его кумир — сэр Генри Ирвинг, еще с тех пор, как несколько лет назад Блант увидел его в роли Гамлета. А главную женскую роль исполняла Эллин Терри. — Майлс откашлялся. — Да и ваша красота и манеры достойны сцены.
Кэролайн Чабб была польщена, но не забыла при этом о своих целях.
— Должна заметить, Шармел унаследовала мою красоту и манеры. И она, разумеется, совершенно невинна.
Внезапно Майлс прозрел: леди Чабб предлагала ему в качестве невесты собственную дочь! Он настолько увлекся, наблюдая за Элиссой, а потом стараясь выпутаться из неловкой ситуации, что слушал ее в пол-уха.
Разумеется, не в первый раз не в меру решительная мамаша завладевала им, вынашивая брачные планы. Но здесь, в деревне, он, признаться, на время утратил бдительность.
— Шармел — сущий ангел, — сообщила ему леди Чабб.
Майлс решил обойтись без церемоний.
— Кстати, об ангелах: вы рассматривали когда-нибудь великолепную роспись Небесного зала, леди Чабб? Двести лет назад она была сделана художником-итальянцем для четвертого эрла Грейстоунского, — Майлс запрокинул голову и сделал вид, что наслаждается росписью.
— Эти ангелы великолепны, — подтвердила леди Чабб. — Чувственны и соблазнительны, — она бросила на собеседника косой взгляд. — Они, пожалуй, способны воодушевить…
Майлс едва не поперхнулся. Он прекрасно знал, что Кэролайн Чабб намекает на три фигуры, изображенные прямо над их головами. В центре группы красовался мускулистый обнаженный мужчина в обществе двух женщин рубенсовского типа — соски их обнаженных грудей вздымались, как бы желая дотянуться до его протянутых рук.
И глазом не моргнув, собеседница Майлса заявила:
— Вы — светский мужчина, милорд, а я — светская женщина. Значит, я могу говорить прямо: если вы женитесь на Шармел, вы обретете не только красивую и невинную молодую жену.
«Проклятие! Что за чушь она несет? «
— Насколько я понимаю, — продолжала леди Чабб, — замужние дамы из свиты Мальборо пользуются определенной свободой и привилегиями.
— Да, некоторые предпочитают их.
— И любовные связи для них — не прелюдия, а вознаграждение за брак.
— Опять-таки не для всех.
— Значит, вы не наблюдательны, милорд. Пожалуй, вы не видите дальше собственного носа, иначе бы давно уже нашли себе страстную любовницу, готовую разделить с вами ложе.
Еще во время приветственного ужина, когда сэр Хью воспевал достоинства леди Чабб, Майлс усомнился в порядочности этой женщины. И оказался прав. Ничуть не смущаясь, Кэролайн Чабб сделала ему недвусмысленное предложение, посулив свою дочь в жены, а себя — в любовницы.
— Должно быть, вы знаете поговорку, мадам. — Его губы насмешливо изогнулись.
— Какую, сэр?
— Наружность обманчива.
Кэролайн сделала гримаску. Впервые Майлс заметил, что она уже немолода.
— Боюсь, я не понимаю вас.
— Знаю, что не понимаете, — не скрывая пренебрежения, отозвался Майлс. — Но я должен принести извинения: меня ждет множество писем, — с учтивым поклоном он повернулся и направился к двери.
— Лорд Корк, наша беседа не завершена.
— Напротив, леди Чабб, — не оглядываясь и не замедляя шаг, возразил Майлс. Он перевел дыхание, только когда оказался в безопасном уединении Рыцарских покоев.
— Уложи только маленький саквояж, Блант.
— Сколько времени вы будете в отъезде, милорд?
— Еще не знаю, — Майлс сидел за столом в Рыцарских покоях с пером в руке, пытаясь подобрать слова, чтобы написать Элиссе. Ему это решительно не удавалось. — Одной смены одежды будет достаточно, поскольку я отправлюсь в Лондон поездом. Все необходимое я возьму в Корк-Хаусе.
Блант насторожился.
— Если вы отправляетесь в Лондон, милорд, я должен сопровождать вас.
Майлс поерзал в кресле.
— На этот раз ты окажешь мне большую услугу, если останешься здесь. Мне необходимо, чтобы кто-нибудь приглядывал за леди Элиссой и семейством Чабб.
Блант приуныл.
— Значит, случилась какая-то неприятность.
Майлс никогда не лгал своему другу и компаньону и не собирался лгать впредь.
— Да, действительно неприятность. Вот потому я и уезжаю в Лондон. Мне необходимо кое-что выяснить, и как можно быстрее. Кое-кто в столице сможет мне помочь, — Майлс Сент-Олдфорд улыбнулся, но его улыбка была тревожной. — Знаешь поговорку, Блант?
— Какую, милорд?
— Каждый петух — хозяин на своей навозной куче, — он смял лист писчей бумаги и бросил ее в корзину для бумаг под столом. — Скажи леди Элиссе, что меня вызвали в столицу на несколько дней и что я постараюсь вернуться как можно скорее.
— Почему бы вам самому не сообщить об этом?
Майлс покачал головой.
— Сейчас леди сердита на меня.
— Сердита, милорд?
Майлс глубоко вздохнул и нехотя признался:
— Она сочла меня слишком назойливым и обвинила в том, что я буквально прилип к ней.
— Я передам ваши слова, милорд.
Майлс встал и сунул руки в рукава сюртука, который держал перед ним камердинер.
— Кстати, мы устраиваем любительский спектакль.
— Кто это «мы»?
Майлс указал рукой на книжный шкаф.
— Думаю, ты сможешь сговориться с мисс Пиббл и подыскать что-нибудь подходящее у Шекспира.
— Когда же состоится этот спектакль, милорд?
Майлс не желал загадывать так далеко вперед.
— В конце недели, или, может быть, недели через две.
— Шекспир заслуживает большего времени, — счел нужным заметить камердинер.
— Меня не интересует то, чего заслуживает Шекспир, гораздо больше меня занимает то, сможет ли он послужить нашим целям, — сообщил Майлс своему компаньону.
Блант обмахнул волосяной щеткой плечи и спину черного сюртука.
— Неужели мы поймали волка, милорд?
— Если не волка, — заявил Майлс, коротко попрощавшись с другом и направляясь к двери, — то овцу в волчьей шкуре.
Глава 16
— Не хотите ли еще кекса? — вежливо осведомилась Элисса.
Хью покачал головой и погладил себя по впалой груди.
— Пожалуй, нет. Я съел уже целых три.
На самом деле сэр Хью успел проглотить не меньше четырех ломтей кекса за последние полчаса, но разве кто-нибудь вел им счет?
— Еще чаю?
— Нет, благодарю, — отодвинув подальше от локтя свою чашку с блюдечком, Хью встал и подошел к окну. Минуту поглядев в него, он обернулся. — Элисса…
— Надо заварить еще чаю. Я позову горничную, — и Элисса поспешно встала. — А еще лучше — сама схожу на кухню.
— Прошу вас, сядьте, — своим пронзительным тенором потребовал баронет. — Я хотел бы обсудить с вами вопрос, важный для нас обоих, дорогая.
«Только этого мне не хватало! « — с досадой подумала Элисса.
Она прекрасно понимала, что это за важный вопрос. Голос Хью заметно менялся, когда он вновь заговаривал о браке. Тем не менее, она не желала поддерживать любой разговор, имеющий хоть самое отдаленное отношение к свадьбе.
Не теперь и никогда впредь.
За прошедшие шесть месяцев она уже несколько раз отказала Хью Бэбингтону Пьюрхарту. Когда прямой, но вежливый отказ не действовал на этого джентльмена, она пыталась прибегнуть к логике, называя ему множество различных причин, мешающих им стать идеальной парой.
Хью покачал головой и погладил себя по впалой груди.
— Пожалуй, нет. Я съел уже целых три.
На самом деле сэр Хью успел проглотить не меньше четырех ломтей кекса за последние полчаса, но разве кто-нибудь вел им счет?
— Еще чаю?
— Нет, благодарю, — отодвинув подальше от локтя свою чашку с блюдечком, Хью встал и подошел к окну. Минуту поглядев в него, он обернулся. — Элисса…
— Надо заварить еще чаю. Я позову горничную, — и Элисса поспешно встала. — А еще лучше — сама схожу на кухню.
— Прошу вас, сядьте, — своим пронзительным тенором потребовал баронет. — Я хотел бы обсудить с вами вопрос, важный для нас обоих, дорогая.
«Только этого мне не хватало! « — с досадой подумала Элисса.
Она прекрасно понимала, что это за важный вопрос. Голос Хью заметно менялся, когда он вновь заговаривал о браке. Тем не менее, она не желала поддерживать любой разговор, имеющий хоть самое отдаленное отношение к свадьбе.
Не теперь и никогда впредь.
За прошедшие шесть месяцев она уже несколько раз отказала Хью Бэбингтону Пьюрхарту. Когда прямой, но вежливый отказ не действовал на этого джентльмена, она пыталась прибегнуть к логике, называя ему множество различных причин, мешающих им стать идеальной парой.