– Одиннадцатого января, да? В ночь на прошлое воскресенье. Это когда мы с тобой провожали Хенглера от "Ида" к игорному клубу? – вспомнил Чандлер.
– Седьмого, сразу после ее звонка, "Служба подкрепления" уведомила по телефону некоего Рейда Драйвера о заказе. Тот ответил, что в указанное время будет на месте.
– Выходит, – сказал Чандлер, – Хенглер, пусть не прямо, связан с этим люксом, где кого-то отравили и убили, скорее всего, из садистских побуждений. А у кровати мы нашли его бумажник.
– Мало того, – отозвался Карадон. – В ту самую субботу днем, в две минуты первого, Рэй Хенглер самоличнозвонил сюда из своей конторы. На звонок ответил женский голос, и Хенглер спросил, нет ли здесь Рики Хайд.
Чандлер поднял брови:
– Солистка "Вурдалака" из клуба "Ид"?
– Да. Хенглеру велели прийти, мол, Рика Хайд ждет. Он ответил: "Сейчас буду" – и повесил трубку.
– Ваши ребята пошли за ним? – спросил Цинк.
– Черта с два, – ответил Карадон. – Пока они ждали Хенглера у конторы, по рации сообщили о нападении на сотрудника полиции. Само собой, ребята кинулись туда, и снова Хенглера взяли под наблюдение только вечером, когда он вернулся домой.
Чандлер покачал головой.
– Вот всегда так! Если заказной кавалер Кийт явился сюда в два часа ночи, был он здесь, когда десять часов спустя звонил Хенглер? Вряд ли.
– Это можно выяснить только одним способом, – сказал Карадон. – Бенс нашел его адрес через Британскую корпорацию телефонной связи по номеру, который дала "Служба подкрепления фантазий".
Цинк взглянул на Тернера: тот внимательно слушал и делал пометки.
– Поскольку это ваша головная боль, – обратился к нему Чандлер, – хочу просить вашего разрешения кое с кем пообщаться.
– Ладно, если будете писать рапорты и держать меня в курсе.
– Договорились, – ответил Цинк.
[29] Волосы человека европеоидной расы на поперечном срезе овальные, волосы человека монголоидной расы имеют круглое сечение. Все найденные в люксе волосы принадлежали представителям европеоидной расы.
В последнюю очередь сержант определил, что иссиня-черные волосы с головы, взятые с простыней и идентичные волосам, взятым в клубе "Ид", недавно окрашены и содержат следы театрального грима.
Затем сержант отправился в Университет Британской Колумбии, чтобы на местном оборудовании провести еще одно исследование.
Нейтронно-активационный анализ волос открыл доктор Роберт Дж. Джервис из Торонтского университета. Этот высокочувствительный метод основан на бомбардировке исследуемого образца потоком нейтронов высокой плотности. При этом атомы химических веществ, входящих в состав волос, начинают излучать. Железо, цинк, сурьма, мышьяк и медь – все это естественные компоненты человеческого волоса. Красители имеют иной химический состав. Измеряя вторичное излучение, возникающее при нейтронном облучении волоса в реакторе, сержант провел качественный и количественный химический анализ имеющихся у него образцов волос.
Данные криминалистической экспертизы пока не позволяют категорически утверждать происхождение данного образца волос от конкретного лица. Но, завершая поздним вечером работу, Боб Джордж в глубине души не сомневался: на водяном матраце в пентхаусе лежали Розанна Кийт и Рика Хайд.
* * *
Северный Ванкувер, Британская Колумбия
14:55
Дом – маленький, с белой штакетной изгородью и затейливо расписанным цоколем – стоял по соседству с миссией резервации индейцев сквомиш. На мокрых ступеньках крыльца сидел и играл с трансформерами пятилетний мальчуган в желтом дождевике. Когда полицейские подошли к двери, мальчуган посмотрел на Чандлера и сказал:
– Эй, мистер, что сидит в носу и вылетает как ракета?
Цинк покачал головой: не знаю.
– Козюля, – объявил малыш.
Карадон постучал.
– Открыто, – ответили изнутри.
Чандлер толкнул дверь и увидел уютную гостиную. По телевизору шел хоккей; перед экраном сидел мужчина лет пятидесяти, рыжий и веснушчатый, с ногой в гипсе. Рядом стояла миска с сырными палочками, в руке он держал банку пива. В кухне мать уговаривала малыша съесть что-то, что тому определенно не нравилось.
– Полиция, – Чандлер предъявил жетон. – Позвольте задать вам несколько вопросов.
– Адвокат потребуется? – спросил в ответ мужчина.
– Нет, разве что вы наделали глупостей и захотите сознаться.
Карадон улыбнулся.
– Что с ногой?
– В начале недели у нас закончился аврал, и я взял выходной – покататься на лыжах. Дорого мне встанет это развлеченьице.
– Вы красили вестибюль в "Горизонте"? – спросил Чандлер.
– Да. Это и был аврал. А что?
– Мы расследуем убийство. Возможно, вы видели что-нибудь важное для нас, – сказал Карадон.
Он протянул маляру папку с восемью различными фото из архива полиции.
– Кто-нибудь из этих людей вам знаком?
Хоккеист на экране провел неудачный бросок по воротам.
– Мазила! – Маляр с отвращением отвернулся от телевизора и стал перебирать снимки.
Через минуту он протянул один Карадону:
– Вот этого я видел.
С фотографии смотрел Рэй Хенглер.
– Где и когда? – спросил Чандлер.
– Дайте подумать. Около часу в прошлую субботу. На второй день работы. Ввалился, понимаешь, в вестибюль и чуть не сшиб меня с лестницы. Мог еще тогда мне ногу сломать.
– В вестибюль пансиона "Горизонт" на Марин-драйв?
– Во-во. В него.
– Почему вы запомнили время?
– А я аккурат собирался пошабашить.
– На какой этаж он поднялся?
– Я не поглядел.
Ребенок на кухне истошно заорал.
– Тише, золотко, – крикнул маляр. – У нас тут деловой разговор.
– Вы видели, как он возвращался? – спросил Чандлер.
– Нет. Я вообще-то сразу ушел.
– Как вы работали?
– По шестнадцать часов, перерыв – восемь часов. Платили сдельно плюс премия. Я заступил в пятницу, в девять утра.
– Как это – премия?
– Чем скорее управишься, тем лучше заплатят. Дайте-ка я вам растолкую. Управляющий нанял нас перекрасить вестибюль и свой номер. Но жильцы у него шикарные, все из себя, поэтому он хотел, чтоб мы все сделали быстро и поменьше путались у этой публики под ногами. Стало быть, вдвоем вкалывай от зари до зари – четверым-то там не развернуться. Я нашел напарника, мы взяли по помощнику. Напарник работал в пятницу с пяти утра до девяти вечера. Я в то утро закончил другую работу, днем спал, а вечером вместе с помощником заступил на покраску. Мы работали с девяти вечера пятницы до часу дня в субботу.
– А с часу дня вышел ваш напарник?
– Да. По-другому не получалось.
– Когда вы закончили?
– В понедельник к вечеру.
– В пентхаусе жила женщина. Вы ее хоть раз видели?
– В субботу ни свет ни заря. Она спустилась в два тридцать ночи, мы перекуривали, садились кофе пить. Потому я и знаю время.
– Вы видели ее только один раз?
– Ага. А жалко. – Маляр подался вперед, покосился на кухонную дверь – не слышит ли жена – и прошептал: – Бабенка крепкая, как кирпичный сортир. А кофта аж досюда расстегнута, и видать ложбинку – куда там Большому каньону!
Он подмигнул полицейским.
– А как она вернулась, вы видели?
– Нет. Она ушла, а мы через минуту пошли кофейничать.
– Дверь оставалась открытой?
– Да, все время. Красили-то масляной краской.
– А куда она пошла, вы не видели?
– Куда-то вверх по улице.
– Большой у вас был перекур?
– Полчаса.
– Откуда вы знаете, что это была она?
– Видел по лампочкам, лифт едет с самого верха. А там всего один номер.
– Вы не заметили, кто-нибудь еще поднимался туда или спускался?
– Да. Какой-то красавчик прокатился туда-сюда часа в два ночи. Мы тогда выходили от управляющего – битый час с ним собачились, не могли сойтись в цене: ему, вишь ты, посередь работы вздумалось колер менять. Вот люди! Но мы его дожали.
– Долго этот красавчик оставался наверху?
– Пару минут, не больше.
– Кто-нибудь еще интересовался пентхаусом?
– Нет. Грудастая краля спустилась, и мужик с вашей фотки поднялся, и все.
– Нам нужны имя, адрес и телефон вашего напарника. Может быть, он заметил в субботу что-нибудь еще.
Маляр усмехнулся.
– Бедняга Арни! Спрашиваю, видал, мол, буферястую красотку? А он говорит, с часу красил в номере управляющего. Правда, разок выходил, часа в два, так какая-то брунетка с двумя чемоданами пихалась в такси. Арни еще подумал, может, та самая, да она тылом к нему стояла, сисек-то он и не видал.
– Он не упоминал компанию, которой принадлежало такси?
– Да нет.
– Как была одета та женщина?
– Шикарно. Черный плащ нараспашку, вся грудь наружу. Черная шляпа и солнечные очки.
– В полтретьего ночи?
Маляр пожал плечами.
Карадон передал ему папку с женскими фотографиями. Среди них был сделанный иммиграционной службой снимок Розанны Кийт.
– Сможете узнать ту женщину? – спросил он.
Маляр просмотрел снимки и покачал головой.
– Вы хотите сказать, ее здесь нет? – спросил Чандлер.
– Да нет, может, и есть. Только мне ее не узнать.
– Из-за темных очков?
– Нет, – ответил маляр.
Он опять вытянул шею, высматривая, где жена. Довольный тем, что супруга занята, он с улыбкой подмигнул полицейским:
– Кто ж смотрит в лицо, когда мимо плывет такое вымя?
Когда Чандлер и Карадон уходили, малыш на крыльце посмотрел на Цинка и спросил:
– Эй, мистер, знаешь, как заставить "Клинэкс" плясать?
Чандлер ждал.
– Насикать на него: пись-пись, пись-пись-пись, – запело дитятко.