4. Возле кровати найден бумажник Хенглера с его и только его отпечатками пальцев и смазанным следом его перчатки. Волосы с головы и лобка на атласных простынях оставили Розанна Кийт и Рика Хайд (так утверждает экспертиза). Однако нигде в номере не обнаружены ни другие отпечатки пальцев Хенглера, ни отпечатки Рики Хайд.
5. Розанна Кийт заказала в "Службе подкрепления фантазий" натурщика, Рейда Драйвера. Драйверу велели прийти в ночь с пятницы на субботу, в два часа. Маляры видели, как он поднялся в пентхаус и спустился обратно. До этого рабочие спорили с управляющим в его номере, поэтому кто-то мог незаметно прошмыгнуть через вестибюль еще до Драйвера. Алиби Драйвера в клубе на Ричардс проверили: он действительно отсутствовал всего полчаса. Розанна Кийт, однако, на его стук не открыла.
6. Рика Хайд в ту субботу ушла из "Ида" в начале второго ночи. Поджидая в машине у клуба появления Хенглера, они с Карадоном видели ее с Акселем Криптом, бас-гитаристом. Если в два часа, когда появился Драйвер, в номере Кийт что-то происходило, Рэй Хенглер не мог быть непосредственно замешан в этом: до пяти утра Цинк лично наблюдал за ним.
"Не густо, – подумал Чандлер. – Любой грамотный юрист камня на камне не оставит от нашего обвинения. Может, Рика Хайд прямо из "Ида" отправилась к Розанне и вошла в вестибюль, когда маляры работали в номере управляющего? Может, Кийт убила Рику Хайд, растворила ее тело в кислоте, собрала чемоданы и сбежала в Род-Айленд? Но тогда зачем кислотная ванна? Чтобы полиция не смогла опознать Хайд, поскольку то, что их связывало, и было мотивом Розанны?"
Цинк повторно просматривал материалы дела, когда в СО вошел констебль Нейл Тернер.
– На, попробуй, – он поставил на стол чашку. – Наш печально знаменитый кофе: такой ядреный нигде не варят.
– Спасибо, – сказал Цинк. – И быстро он разъедает чашку?
– Обвинение против Хенглера успеет развалиться.
– Да. Положеньице хреновое.
– Защита говорит, нам, может быть, придется его отпустить. Если мы не установим личность жертвы и точное время смерти, мы не сможем ничего доказать.
– Дудки, – заявил Чандлер. – Пускай сидит. Если дело дутое, это выплывет и на предварительном допросе. Может, к тому времени у нас будет что-нибудь более конкретное.
– Например? – спросил Тернер.
– Рэй Хенглер вывел нас на Рику Хайд и Розанну Кийт. В номере Кийт произошло убийство, и мы знаем, что жертва – не она. Ее недавно видели в Ньюпорте. Давай на минуту предположим, что жертва – Рика Хайд. Хенглер клянется, будто не знает никакой Кийт, но я думаю, он врет. Она брала напрокат жеребцов из его секс-конюшен, а сам он одиннадцатого звонил ей в гостиницу и ездил туда. Судя по рисункам и садомазохистским причиндалам в номере Розанны, она дамочка с причудами. Хенглер финансирует порнобизнес и, возможно, снял фильм, где одну из актрисуль натуральным образом прикончили. Концепция рок-группы "Вурдалак" целиком и полностью укладывается в эту картину. Поэтому давай танцевать от того, что Хенглера, Хайд и Кийт что-то связывает.
Теперь давай предположим, что произошел какой-то сбой, и Рику Хайд после пытки ядом убивают – Розанна с Хенглером, сам Хенглер или Розанна по приказу Хенглера, – и Кийт смывается в Штаты.
Следовательно, ключ ко всему – Розанна. Я намерен разыскать ее и заставить объяснить мне, какова роль Хенглера. Или найти с ее помощью доказательства вины этого ублюдка и прищучить его.
Вместо ответа Тернер молча взял письмо адвоката и перечитал.
Прикинув, чего наговорил, Цинк смутился. Он выдвинул столько допущений, говорил с таким жаром и убежденностью, что любой профессионал-полицейский задался бы вопросом: какая муха укусила этого парня? А Цинк знал ответ.
За минувшую неделю он прочел кое-что о кошмарах. На это его подвигнули два сна, приснившихся ему после "Мухи", – в обоих он видел Эда Джарвиса и Дженни Копп. Цинк схватился бы и за соломинку, лишь бы это помогло.
Он вычитал, что кошмары подобны расселинам в земле, обнажающим наслоения пластов, заполняющих темный провал. Как правило, кошмары связаны со стрессом; психологическое давление увеличивает частоту их появления. В крайних случаях они могут в буквальном смысле напугать до смерти. Худшие кошмары, узнал Цинк, напоминают психическое заболевание и представляют собой искаженные отображения полученных в реальной жизни душевных травм, на которые мы не сумели адекватно отреагировать или с которыми не смогли свыкнуться. Наиболее мощные кошмары порождает чувство вины.
Порой объективный опыт может отрицательно сказаться на состоянии психики ввиду того влияния, какое он оказывает на представление человека о себе. Поэтому подобные переживания порой подавляются и путем отчуждения изолируются в подсознании. Однако сознание не способно оставить проблемы подобного рода без решения, и те настойчиво возвращаются по ночам, когда силы психологического ингибирования дремлют.
Чандлер злился на себя. Наивно было полагать, будто он покончит со своими проблемами, обвинив Хенглера в убийстве в отместку за смерть Дженни Копп. Но ему очень этого хотелось.
"Виноват ты, а не Рэй Хенглер", – подумал Цинк. Что же...
В дверь постучали.
– Войдите, – сказал Тернер, откладывая письмо адвоката.
Полицейский в форме просунул голову в дверь:
– Инспектор, вам телекс из Лондона.
Тернер взял распечатку и передал ее Чандлеру.
В телексе говорилось:
"ЧЕРЕЗ АМЕРИКАНСКОЕ ПОСОЛЬСТВО НАШЛИ ЛОНДОНСКОГО ВРАЧА РИКИ ХАЙД. В ИЮЛЕ 1985 У ХАЙД ОБНАРУЖЕНЫ ДВА ЖЕЛЧНЫХ КАМНЯ. ОПЕРАЦИИ НЕ БЫЛО. ХАЙД С ГРУППОЙ "ВУРДАЛАК" ПРИБЫЛА В БРИТАНИЮ В АПРЕЛЕ ПРОШЛОГО ГОДА ИЗ ПРОВИДЕНСА, РОД-АЙЛЕНД".
* * *
Провиденс, Род-Айленд
21:11
Дебора погрузилась в ванну. Наслаждаясь блаженным теплом, она зачерпнула горсть ароматной пены и сдула ее с ладони. Как Нибс любил это! Он не сводил глаз с висевших в воздухе многоцветных мыльных пузырей, трогая лапой те, что проплывали рядом. Еще он любил, когда вода капала из крана, и, наклонив голову набок, ждал каждого очередного всплеска. Господи, до чего ей не хватает Нибса, какими одинокими и унылыми стали ее дни!
Зазвонил телефон.
Мгновение она раздумывала, стоит ли брать трубку, слегка встревоженная тем, кто бы это мог быть, но в конце концов любопытство победило. Завернувшись в полотенце как в саронг, мокрая Дебора пошла к телефону, оставляя за собой на полу цепочку лужиц.
– Алло!
Молчание.
"О нет", – подумала она.
– Алло. – Едва слышно.
В трубке задышали.
"Опять он!" – подумала Дебора, швыряя трубку на рычаг.
Выждав несколько секунд, чтобы линия освободилась, она позвонила в полицию.
Похоть
Англия, Лондон
23:47
В комнате без окон были черные стены. При полном отсутствии света это создавало ощущение безграничной безвидной пустоты.
Сид Джинкс, раздетый до трусов, отжимался, обливаясь потом и воображая, будто лежит между ног Дебби Лейн.
Внезапно дверь отворилась, и в комнату ворвался свет. Заблестели ножи, развешанные по стенам вместо фотографий журнальных красоток.
Щурясь, Джинкс обернулся и увидел на пороге женский силуэт.
– Скоро у меня будет для тебя новая работа. – И она ушла.
Вновь один в комнате с угольно-черными стенами, Джинкс зажег свечу, поснимал ножи с крючков, четырьмя ровными рядами разложил мясницкий инструмент на полу возле точила. И принялся за дело.
Он приложил свежевальный нож к вращающемуся камню, и из-под лезвия металлическими брызгами полетели искры. Затачивая сталь, он думал о Дебби Лейн. Он не беспокоил ее с тех пор, как в начале месяца послал ей письмо. Может быть, послать новое, пусть девочка смягчится... или пора, наконец, нанести визит? В последнее время мысли о ее мохнатке сводили Сида с ума.
В один прекрасный день – скоро! – он отрежет ей груди, набьет их поролоном и водрузит на стену возле двери.
Тогда, уходя из дому, он всякий раз сможет их тискать.
Grim Reaper (Безжалостный Косарь)
Англия, Лондон
Пятница, 2 января, 19:17
Хилари Ренд попала в тиски, и нажим неумолимо возрастал.
С одной стороны, Убийца из канализации и Джек-Взрывник обеспечили ей отсрочку: когда Хилари вот-вот должна была слететь с должности начальника следственной группы, занимавшейся делом Вампира, цветы, присланные ей Джеком-Взрывником в ночь трагедии в римских банях, обозначили выход на нового убийцу, для чьей поимки Ярд не мог немедленно создать отдельную группу. Затем Убийца из канализации (поначалу, казалось, причастный к преступлениям Вампира) прислал в Ярд человеческую почку, адресованную "главному в отделе по расследованию убийств", и акции Ренд в глазах обитателей восьмого этажа вновь резко подскочили, ибо эти тоненькие ниточки, протянувшиеся от преступников к ней лично, в обоих случаях были единственной зацепкой. С другой стороны, Хилари знала, что это ее и погубит – и очень скоро. Она чувствовала, убийцы затеяли поединок и стараются перещеголять друг друга в громкости, нераскрываемости и – без сомнения, ждать этого оставалось недолго – дерзости преступлений. Соответственно, реакция общественности стала непредсказуемой, и наверху вновь заговорили об отставке Ренд.
"Все это смертельно опасная игра", – думала она, утомленно откинувшись на спинку кресла.
Старший суперинтендент сидела в своем кабинете одна. Лондон за окнами окутала непроглядная ночная тьма. Чуть раньше Хилари по обыкновению купила газеты и с ними отправилась в ярдовский кабачок просмотреть новости за совершенно необходимой ей сейчас кружкой пива. В "Цистерне", как и всегда по пятницам, толпилось полно народу: усталые полицейские пинтой-другой провожали рабочую неделю. Сама Ренд не слишком любила пиво, но давным-давно усвоила, что пара кружек, пропущенных в компании мальчишек, постепенно превращает тебя в полноправного члена команды. То же правило распространялось и на ее работу. Однако нынче вечером, едва она вошла в "Цистерну", обычно громкий хор голосов вдруг разом притих до шепота. Зная, что коллеги обсуждают ее неминуемую отставку, Хилари притворилась, будто высматривает кого-то, и, не найдя его (или ее), ушла. Голоса у нее за спиной зазвучали громче прежнего.
Сейчас развернутые газеты лежали перед ней на столе. Взгляд Ренд перебегал со страницы на страницу, выхватывая отдельные параграфы.
Из "Дейли мейл":
Я скоро нанесу удар... Я уничтожу их всех
ПИСЬМО ОТ ВЗРЫВНИКА
Сегодня эксперты Скотланд-Ярда подтвердили, что письмо, полученное редакцией "Мейл" со вчерашней почтой, написано человеком, подозреваемым во взрыве лондонских "Римских парных бань" 4 января. Взрыв унес 27 жизней.
В письме, адресованном редактору "Дейли мейл", говорится: "Полицейские – остолопы. Шухер в парке устроил не я – явсегда довожу дело до конца. Увидите сами – скоро я нанесу новый удар. Прежде чем со мной покончат, я уничтожу их всех". Подпись: «Джек».
Выражая мнение группы сотрудников Скотланд-Ярда, расследующей дело о взрыве, детектив-инспектор Дерик Хон вчера вечером в беседе с корреспондентом "Мейл" заявил: "Мы не верим, что преступление в луна-парке – дело рук Взрывника. Скорее, оно связано с последними нападениями Убийцы из канализации".
Из "Дейли экспресс":
ГЕИ НА СТРАЖЕ
Лондонские гомосексуалисты организовывают патрули, чтобы защититься от Джека-Взрывника.
Из "Миррор":
ДУША В ПЯТКИ
Убийства происходят все чаще, но арестованных нет – и потому старший суперинтендент детектив Хилари Ренд, глава отдела расследования убийств, занимающегося делами Убийцы-Вампира, Убийцы из канализации и Джека-Взрывника, испытывает такое давление, какое едва ли доведется испытать кому-нибудь из ее коллег в других странах мира.
Всякий раз как несчастная мать жертвы рыдает над гробом, всякий раз как члены "комитета бдительности" вооружаются, всякий раз как палата общин призывает не терять веры в Ярд и объявляет, что Лондон "не сломлен", это давление возрастает. И никто не чувствует этого сильнее, чем спокойная, сдержанная женщина, возглавляющая расследование.
Такова работа Хилари Ренд, такова ее тяжкая ноша. Она руководит поиском. Она утверждает стратегию – верную или ошибочную, покажет время. И, наконец, вся ответственность лежит на ней и только на ней. Но достаточно ли того, что делается?
Надежный источник, близкий к следственным органам, сообщил нам, что вскоре следует ждать определенных изменений. Работу отдела расследования убийств возглавит особая бригада детективов. В нее войдут пять специалистов, которые...
Хилари отодвинула от себя газеты, закрыла глаза и увидела отца: он смотрел на нее сверху вниз, пуговицы на мундире сверкали. Отец снял шлем и надел на Хилари. Она услышала смех – счастливый смех маленькой девочки. "У тебя усталый вид, Хилари, – почудился ей голос отца, но, открыв глаза, она увидела на пороге Дерика Хона.
– День получился длинный, – сказала Ренд. – Я думала, ты уже ушел.
– Ухожу, – ответил Хон. – Я забежал вниз узнать, может, они выяснили, откуда прислали почку.
– Ну и?..
– Ничего, – ответил он. И, помолчав, добавил: – Я вижу, ты читала...
– Да.
Хон улыбнулся одними уголками губ:
– Держись!
– Стараюсь.
– Молодец... Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, Дерик. До завтра.
На пороге Хон обернулся.
– Хилари, ты же знаешь, я все равно не сбегу с корабля.
– Спасибо, Дерик, – она попыталась улыбнуться. – Я знаю, что у меня в Ярде остался только один друг – ты.
* * *
22:54
Вурдалак взялся рукой за край зеркальной двери, и та со скрипом отворилась, отразив картины на стенах: мистера Гристля из "Баек из клепа", представленного в виде куска гниющего мяса; репродукцию иллюстрации Осборна "Kid Kill" из "Леденящих убийств в картинках" – художник щедро расцветил черно-белое изображение красной тушью; печально известную фотографию из "Логова страха", конкретнее, из "Грязной игры" – команда хозяев поля разрезает Херби Саттена на куски, готовясь к бейсбольному матчу, где базой будет сердце Херби, битой – нога, дорожкой – внутренности, а мячом – изуродованная голова с одним глазом, болтающимся на ниточке.
Когда зеркало По вновь застыло, мутное стекло отразило беспорядок на гримерном столике, где стояло другое зеркало, окаймленное по краю лампочками. Пришпиленные к нему вырезки из журналов "Кинофантастика" и "Фангория" шаг за шагом раскрывали приемы создания специального грима лучшими визажистами Голливуда.
По гримерному столику были рассыпаны обломки человеческих костей.
* * *
10:55 пополудни
Детектив-инспектор Дерик Хон почистил на ночь зубы и потрогал редеющую шевелюру. Волос, несомненно, становилось все меньше, и выпадали они быстро. Хон где-то вычитал, будто облысение можно остановить приемом больших доз эстрогенов – женских половых гормонов, и теперь терзался мучительными сомнениями: попробовать или не стоит. Вдруг у него вырастет грудь или случится что-нибудь похуже?
Хон пошел в спальню, забрался под одеяло, взял пульт и включил телевизор. Би-Би-Си повторяло его вчерашнее интервью. Хон поморщился: яркий свет юпитеров делал лысину более заметной. Интервью сменили другие сюжеты, Хон переключил канал и попал на рок-обозрение. По экрану упыриной походочкой крался зомби во фраке и цилиндре. Появившийся следом ведущий просветил инспектора: "Итак, это был Элис Купер с клипом “Добро пожаловать в мой кошмар”". Хон покачал головой и нахмурился. Может быть, в этом смысл цилиндра и зеркала? Пожалуй, утром стоило бы поразмыслить над этим.
Зевая и потягиваясь, детектив-инспектор выключил телевизор и погасил свет.
Суббота, 25 января, 3:02
Хон проснулся внезапно, как от толчка: что-то впилось ему в руку. Он подумал, что из-за клипа, который он посмотрел перед сном, ему теперь привиделся кошмар, но в следующий миг от локтя инспектора во все стороны растеклась острая боль, а когда Хон попытался вылезти из кровати, тело отказалось повиноваться приказам мозга.
В спальне было темно, но перед глазами инспектора плавали цветные пятна. У него возникло странное ощущение удаленности, будто они плясали в рябящей толще текучей воды. Их движение вызывало тошноту, но инспектор никак не мог подняться и перепугался еще сильнее, когда его мышцы начали беспорядочно сокращаться.
Вдруг сквозь растущую тревогу, подобно черному трескучему языку пламени из геенны огненной, пробился голос. Он то медлительно растягивал слова, то тараторил, то невнятно бубнил, то взлетал до пронзительного визга. К горлу инспектора подступила бурлящая рвота, и он подумал, что сейчас захлебнется.
Голос зловеще объявил:
– Это сукцинилхолинхлорид. У тебя парализованы все мышцы, кроме мышц диафрагмы. Но это не психотропный препарат, он не снимает чувства страха. А тебе сейчас наверняка страшно... впрочем, на то есть причины.
Хон не мог ни повернуть голову, ни повести глазами. Каждое мышечное волокно в его теле вдруг зажило собственной отдельной жизнью, судорожно сокращаясь и подергиваясь. Инспектор лежал на спине, обливаясь потом, упираясь неподвижным взглядом в потолок, и по его щекам текли слезы.
Внезапно вспыхнула спичка, свет больно обжег глаза; потом он потускнел и превратился в окруженный леденящей аурой сгусток. Краем глаза Хон видел: по комнате движется какая-то фигура, демон с островерхой головой; тени послушно следовали за ним. В одной руке демон держал тонкую восковую свечу, увенчанную трепетным огоньком, в другой – что-то блестящее и очень острое. Хон намочил постель.
– Мне не понравилось твое интервью, – глухим замогильным голосом проговорила фигура. – Не я осрамился в "Туннеле любви". Не я! А твой длинный язык ославил меня на весь Лондон! Из-за тебя это ничтожество Джек сделал из меня посмешище. Ты мне за это заплатишь.
Истерзанный дух Хона испуганно съежился: фигура в серой монашеской рясе с островерхим клобуком склонилась над инспектором. Хону казалось, его душа в клочья располосована зазубренным стеклом и неудержимо кровоточит. Горела свеча, блики пробегали по скрытому в глубинах капюшона... лицу? Маске? Или это было нечто иное? Ибо там белела мозаика из приклеенных к коже осколков человеческого черепа, приходившая в движение всякий раз, как демон усмехался. Огонек свечи приблизился к изголовью кровати, и Хон разглядел зажатую в руке чудовища косу.
Ресницы детектив-инспектора затрепетали.
Негромко напевая гримриперовскую "Автостраду в Ад", фигура капнула воском на ночной столик и поставила свечу в быстро затвердевающую сальную лужицу. И исчезла из поля зрения инспектора.
На ее место прокрались отвратительные видения, рожденные воображением Хона. Призрачные вурдалаки тыкали в него пальцами, словно бы требуя себе тот или иной кусок. По двинувшимся на инспектора стенам медленно стекала черная смола, а в ушах гремел злобный хор жутких голосов, хохочущих над его плачевным положением.
Над ним вдруг вновь нависла костяная маска, и Хон услышал, как трутся друг о друга осколки кости, вторя словам, слетающим с упрятанных за ними губ.
– Ты полностью утратил способность к произвольному движению, – уведомил инспектора Косарь. – Однако на дыхание и иные автономные функции препарат не влияет. Мне просто хотелось, чтоб ты полежал тихонько-спокойненько, пока я приспособлю эту штуковину. Она, детектив-инспектор, безразмерная – можно отрегулировать на любую голову.
Хон с ужасом смотрел, как Череполицый приспосабливает к его шее самодельную гильотину. Под голову ему подложили брусок, вставленный в пазы двух направляющих, по которым двигался нож, – они поднялись у щек инспектора, точно столбики ограды. По тому, с каким трудом фигура оттянула вверх бритвенно-острое лезвие, чтобы установить его в пяти футах от глаз Хона, детектив понял – резак тяжелый. Сверху Череполицый прикрепил планку, замкнувшую прямоугольник плоскости движения ножа, пропустил через свисавший с планки шкив прикрепленную к лезвию веревку и до поры привязал ее к ножке кровати. В свете свечи заблестела острая режущая кромка.
– Почти готово. – Косарь разорвал на полицейском пижаму.
К груди Хона скотчем приклеили холодный предмет, но какой, инспектор не видел. После этого фигура прикрепила к внешним, обращенным к изножью кровати, граням направляющих горизонтальный прут, соединивший их над самыми ключицами Хона. Гильотина покачнулась: Косарь отвязал веревку от ножки кровати и, туго натягивая, пропустил ее сперва под прутом поверх загадочного предмета, приклеенного к груди инспектора, потом у Хона между ног, между ягодиц, под спиной и наконец привязал ее к спинке кровати.
Усевшись в изголовье у Хона, чье лицо спазматически подергивалось, Косарь заговорил, поскрипывая костяными бляшками:
– Ты сказал лондонским газетчикам: дайте только время, а уж мы его поймаем. Хотел успокоить сограждан, а, инспектор? Как по-твоему, зачем я оставлял вам всякие загадочные улики? А вот зачем: мне позарез надо было узнать, какое обличье принял инспектор Леграсс. Нельзя, чтобы Луизиана повторилась. Великие Древние должныпрорваться. Загадочные следы, которые я оставлял, взбудоражили газетчиков, и Леграссу пришлось объявиться – в обличье женщины. Болваны-англичашки! Вы плясали под мою дудку! Не только тебе – Хилари Ренд тоже не дожить до благоприятного расположения звезд.
Кости вдруг зазвенели и забренчали: рот Косаря искривила ужасная гримаса, ноздрей Хона коснулся кислый запах пота. Монстр схватил инспектора за голову.
Но в следующий миг Косарь вновь заулыбался, хитро и недобро.
– Ерунда, черви, – обронил он, словно это все объясняло. – Я думаю, будет справедливо, если ты умрешь. Тогда все поймут, я слишком умен для провала в "Туннеле любви", и мы с тобой будем квиты. Но хватит отвлекаться. Хватит портить веселье. Я приклеил к твоей груди острый-преострый скальпель. Веревка, что удерживает нож гильотины, проходит прямо над ним. При каждом вдохе твоя грудь будет подниматься, а скальпель – перерезать одно тонюсенькое пеньковое волокно. В конце концов веревка лопнет, и гильотина отрубит тебе голову.
Посмотрим, сколько у вас самообладания, детектив-инспектор.
Интересно, долго ты можешь не дышать?
Ну, смотри на гильотину, а я буду смотреть на тебя.
Что, мой британский друг? Сыграем в Игру?
Часть вторая
Игра
Увяданье, угасанье, возвращенье в прах и тлен...
Наша жизнь – юдоль страданья,
вечный сумеречный плен.
Счастья миг иль наслажденья промелькнет,
простыл и след,
Быстролетным наважденьем: раз, два, три —
его уж нет.
Шарлотта Бронте. Воспоминание
Twisted Sister
(Сестричка-извращенка)
Провиденс, Род-Айленд
19:45
Рейсу 242 авиакомпании "Юнайтед эйрлайнз" из Чикаго предстояло обогнать буран и раньше него прибыть в аэропорт. Чандлер смотрел в окно в сторону границы с Коннектикутом: внизу проплывали род-айлендские Западные холмы, потом показались и ушли под крыло огни Провиденса. За окошком на другой стороне прохода виднелись громоздившиеся на востоке грозные черные тучи, принесенные с Атлантики. Этому ночному рейсу суждено стать на сегодня последним.
У багажной ленты Цинка встречала специальный агент ФБР Кэрол Тейт. Тейт родилась и выросла в Техасе: шесть футов, голубые глаза, ровные зубы, рыжеватые волосы и симпатичное веснушчатое лицо человека, ведущего здоровый образ жизни – вылитая деревенская красотка с "Кукурузных хлопьев Келлога". В Род-Айленде, в середине зимы она щеголяла искусственным загаром. Цинк на глазок дал ей лет тридцать пять. Кэрол сняла шубку, перекинула ее через руку, и он смог оценить ее крепкое мускулистое тело. Прирожденная атлетка, решил он, и качала железо. Обмен рукопожатиями вселил в Цинка уверенность, что Кэрол сумеет постоять за себя при любых обстоятельствах, а присмотревшись к ее движениям, Чандлер сделал вывод, что она занималась карате.
Тейт взяла Цинка за лацкан, заглянула к нему под пальто и нарушила холодное молчание вопросом:
– А где красный мундир?
– Дома, в шкафу, – ответил Цинк. – В нафталине.
Они вышли из терминала. Метель бушевала вовсю. В лицо летел снег, густой мелкий и колкий, точно песок. Ветер вздувал одежду Цинка, словно корабельные паруса, волосы инспектора побелели и облепили голову. Сильный северо-восточный ветер с воем заносил следы, едва те появлялись на снегу, которого намело уже на два дюйма.
– Сможете вести машину? – прокричал Цинк сквозь ветер.
– Дружище, рейс выбирала не я, а вы, – прокричала Тейт в ответ. – Мне нужно успеть в город к очень важному звонку. Придется рискнуть. Видимость обещали два фута.
Шоссе № 95, соединявшее Род-Айленд с соседним штатом, оказалось закрыто: перевернулся грузовик с прицепом. По магистрали US-1 можно было двигаться только со скоростью двадцать миль в час из-за порывистого ураганного ветра, грозившего опрокинуть машину Тейт. По ветровому стеклу барабанила ледяная крупа. Свет фар, отражаясь от снега, мешал видеть дорогу. Вскоре они наткнулись на затор: шесть автомобилей полностью блокировали проезд.
– Бесполезно, – сказала Тейт. – Не метель, а настоящая белая мгла! Что это там с вашей стороны, съезд?
– Ни черта не вижу, – ответил Цинк.
– Может, свернем, пока с нами никто не поцеловался? Что скажете?
– Согласен.
Но это оказался не съезд, и машина скатилась с дороги в сугроб. Под днищем послышался скрежет металла по льду.
– Не было печали, черти накачали, – вздохнул Чандлер.