Смолл Бертрис. Скай О`Малли

   — Я здесь, дорогой. — Она заботливо наклонилась над ним. Глаза мужа медленно блуждали по ее лицу, как будто навсегда хотели сохранить его в памяти.
   — Позаботься о детях, Скай.
   — Джеффри, не говори таких вещей! — Она чуть не сорвалась на плач.
   Он нежно улыбнулся, с усилием протянул руку и, как бы благословляя, дотронулся до щеки.
   — Ты для меня была такой радостью, дорогая, — прошептал он, глубоко вздохнул и умер.
   Комната погрузилась в молчание. Ни Дейзи, ни слуга не осмеливались пошевелиться.
   — Джеффри, не пугай меня, — упрашивала Скай. — Ты поправишься, любимый. Обязательно поправишься! И весной мы, как хотели, поедем в Ирландию навестить моих родных. Тогда Эван официально поклянется в верности Мак-Уилльяму. — Она продолжала говорить мужу о семейных делах и планах, которые они строили на будущее.
   Наконец Дейзи нежно обняла Скай.
   — Он умер, миледи, — и всхлипнула. — Граф умер, и вы должны это вынести. Надо сказать детям и организовать похороны малютки Джонни и его отца.
   К облегчению Дейзи, Скай бурно разрыдалась и упала на тело мужа.
   — Нет, он не умер! Нет! Нет! Нет! Не умер!
   Ее плач разносился по всему замку и вскоре был подхвачен всеми его обитателями. Дейзи и слуга оторвали госпожу от холодеющего тела мужа. Она отбивалась, как умалишенная. Наконец совместными усилиями им удалось отвести ее в спальню, и там она, рыдая, рухнула на кровать.
   — Приведи детей, — шепнула Дейзи слуге и, когда тот выполнил ее просьбу, грубо подняла госпожу:
   — Миледи, все дети здесь. Они нуждаются в вас, миледи. Нуждаются теперь!
   Скай подняла искаженное горем, заплаканное лицо и взглянула на детей. Они жались у дверей в столовую, испуганно глядя на нее. Три дочери Джеффри от первого брака — девятилетняя Сузанна с цепкими зеленоватыми, как у отца, глазами и восьмилетние близнецы Гвинет и Джоана теперь вовсе осиротели. Трое ее детей — десятилетний Эван, девятилетний Мурроу и шестилетняя Виллоу смущенно старались скрыть свой страх. И Робин, их трехлетний сын, стал уже графом Линмутским. «Оставьте меня с моим горем!»— хотела закричать Скай. Но в ее ушах вновь прозвучали слова мужа: «Позаботься о детях, Скай».
   Собравшись с духом, она поднялась с кровати и поправила смявшееся платье.
   — Ваш отец умер, дети, — тихо произнесла она. Потом подняла и посадила на стол маленького Робина, и он во все глаза смотрел на нее. — Теперь, Робин, ты граф Линмутский. И тебе, милорд, я клянусь в своей верности. — И она сделала перед ним реверанс. Примеру матери последовали другие дети.
   — А где мой папа? — шептал смущенный Робин.
   — Отправился на небеса, — тихо объяснила Скай.
   — Как Джон? — нахмурился мальчик.
   — Да, Робин, как Джон, — подтвердила мать.
   — А нам с ними нельзя?
   Сузанна всхлипнула, но под сердитым взглядом мачехи замолчала.
   — Нет, Робин, нельзя. Туда отправляются только те, кого позовет Бог. А нас он еще не позвал. — Скай чувствовала, как силы возвращаются в ее тело. Джеффри прав — она нужна детям. Она сняла сына со стола и собрала остальных детей вокруг себя. — Мы должны быть мужественными, дорогие, — произнесла она и по очереди поцеловала каждого. — А теперь возвращайтесь к себе в комнаты и молитесь за папу и Джона.
   Малыши с готовностью повиновались и оставили ее со слугами.
   — Приведи священника, — обратилась она к Дейзи. — А ты, Уилл, поскачешь в Лондон к ее величеству. Подожди до вечера, пока я не напишу ей письмо.
   Послание извещало королеву о смерти Джеффри. В нем Скай испрашивала высочайшего подтверждения наследия Робина. Уилл тут же отправился в путь. Священника просили назначить похороны на следующий день. Шестнадцатимесячного Джона, лорда Линтона, предполагалось похоронить в одной могиле с отцом. Потом Скай попросила принести ей бутылку вишневой настойки и выпила, чтобы заснуть, но на следующее утро пожалела об этом, когда проснулась с тяжелой головой. Как будто в насмешку погода потеплела, и в деревне больше не произошло ни одного случая белого горла. Призвав к себе графа, болезнь, кажется, насытилась.

22

   По дороге в Девон Роберт Дадли, беззаботный граф Лестерский, напевал веселый мотив. Его настроение передалось и свите. Граф был направлен самой королевой, и его поездке ее величество придавала большое значение. К тому же стоял июнь — красивейшее время года в Англии Розы всевозможных цветов пестрели в палисадниках, грациозно выглядывали из-за каменных стен. На зеленых лугах тучные ягнята паслись среди сладкого клевера. В каждом озерце жила по крайней мере одна семья лебедей, и гордые белоснежные родители учили плавать сереньких детей.
   Лорд Дадли был в превосходном настроении. Не подозревая, королева дала ему поручение, о котором он мог только мечтать. Посылая вельможу, королева не могла знать, что состояние крестника интересует его намного меньше, чем мать.
   Смерть Джеффри Саутвуда потрясла и королеву, и весь двор — Ангельский граф был всеобщим любимцем. Хоть два года он с женой-ирландкой и отсутствовал при дворе, но всегда приезжал в январе, чтобы дать свой знаменитый маскарад в честь Двенадцатой ночи. Лишь несколько месяцев назад они поразили всех в Лондоне оригинальностью костюмов, появившись на маскараде в наряде «Нового Света». На красивой молодой графине было платье из золотой парчи, богато украшенное темным бобровым мехом и колумбийскими изумрудами, а на лорде Саутвуде — костюм из серебряной парчи с лисьим мехом, весь расшитый мексиканской бирюзой.
   Вот вам земная слава, криво усмехнулся Роберт Дадли. Саутвуд в январе еще такой живой, этим чудным июньским днем окоченевший похоронен в земле. Теперь его жена должна быть поласковее. А если не будет, найдутся средства убедить ее в этом. Так самодовольно размышлял граф Лестерский, приближаясь к Линмутскому замку и к радости своих солдат распевая непристойную песенку.
   Наблюдая, как он подъезжает к дому, стоящая на крепостном валу вдова графа Линмутского ощутила тревогу. Королеве потребовалось несколько недель, чтобы ответить на письмо Скай, в котором она сообщала о смерти Джеффри. Елизавета подтверждала права Робина, но вместе с тем назначала Роберта Дадли его опекуном. Как можно дипломатичнее Скай принялась возражать, ссылаясь на то, что согласно воле ее мужа она оставалась единственной опекуншей детей. Но королева оставалась непреклонной: ей не было дела до остальных детей, что же касалось маленького Робина, то после смерти отца он должен находиться под королевской опекой.
   Скай ужасно расстроилась. Она не верила Дадли. Хотя с того вечера на празднике Двенадцатой ночи он вел себя осмотрительно, Скай знала, что так просто он не отстанет. А в ее положении вдовы она оказывалась беззащитной и легкоуязвимой. Дадли, не колеблясь, использует детей, чтобы добиться своего, и поэтому Скай быстро предприняла все, что могла, для своей защиты.
   Звана и Мурроу О'Флахерти она отправила вместе с близняшками Гвинетой и Джоаной в Ирландию. Год назад они с Джеффри решили переженить своих детей. Близнецы выразили желание никогда не расставаться друг с другом, а мальчики были от них в восторге. Эти четверо будут в надежных руках у Анны О'Малли, и через несколько лет поженятся. Девятилетнюю Сузанну Саутвуд послали в семью лорда Тревеньяка в Корнуолл, где она станет обучаться вести хозяйство. А потом она выйдет замуж за наследника Тревеньяка — превосходная партия для обоих детей.
   Только Виллоу и Робин оставались с матерью. Насчет маленького графа у Скай были свои планы, но для их осуществления требовалось одобрение королевы. И она ждала случая, чтобы обратиться к Елизавете, пока не узнала, что Роберт Дадли покинул двор. Виллоу можно было легко удалить из Линмута. Если придется сражаться с лордом Дадли, пусть поединок будет на равных, и дети не окажутся оружием в его руках.
   Скай слышала, как внизу лошадиные копыта прогрохотали по перекидному мосту, а потом зацокали по булыжнику двора. Подобрав полы плаща, она покинула вал и отправилась к себе в комнату ожидать доклада мажордома о прибытии лорда Дадли. И когда он сообщил ей об этом, спокойно расправила юбку и спустилась в большой зал замка встречать непрошеных гостей.
   Когда она вошла, Роберт Дадли испытал мимолетное чувство сострадания: Скай похудела и выглядела измученной. Но несмотря на это, оставалась самой красивой женщиной из всех, каких он только встречал. Черное шелковое траурное платье необыкновенно ей шло, темный чепец делал сердцеобразное лицо на редкость миловидным. Вдовство ей к лицу, подумал Роберт Дадли.
   — Милости прошу вас в Линмут, милорд. — В голосе Скай он не различил никакой теплоты.
   — В самом деле просите? — игриво переспросил он, целуя хозяйке руку.
   — Королева всегда желанный гость в этом доме, а вы, лорд Дадли, — представитель королевы. Надеюсь, мои слуги достойно позаботились о ваших людях?
   — Спасибо, мадам.
   — Наверное, вы хотите увидеть графа. Но сейчас его светлость почивает. Утром, как только он проснется, я сразу же пошлю его к вам. Сожалею, лорд Дадли, что мы не можем вас должным образом развлечь, но весь дом в глубочайшем трауре. Вы извините меня за это, сэр.
   Дадли почувствовал укол гнева. Его отсылали прочь, словно простого слугу.
   — Нет, мадам, извинить я вас не могу.
   — Но, милорд! — пришла в ярость Скай. — Вы не можете мне отказать в праве утешаться молитвой о муже.
   — А разве мужчина во плоти и крови не лучшее утешение? Ее прелестные голубые глаза сделались необыкновенно большими:
   — Уж не вы ли? После Саутвуда? — Она расхохоталась. — Если вы хотели меня повеселить, то вам это удалось. Со дня смерти Джеффри я еще ни разу так не смеялась.
   Роберт Дадли побагровел:
   — Вы испытываете мое терпение, мадам!
   — А вы мое! — резко возразила она. — Как вы смеете врываться в мой дом и такое мне предлагать? Безнравственно было приставать ко мне, когда был жив мой муж, но продолжать преследовать меня теперь — просто мерзко!
   — Мадам, вы будете моей. — Он заявил ей об этом прямо и открыто.
   — Никогда.
   — Позвольте напомнить вам, что я являюсь опекуном вашего сына.
   — Но не меня!
   — Но я всегда смогу увезти отсюда ребенка. И так и поступлю, если вы не согласитесь на мое предложение.
   — Я пожалуюсь королеве!
   — На что, милейшая Скай? Я сообщу королеве, что вы страдаете ужасной меланхолией после смерти Саутвуда и что ваше настроение плохо влияет на детей. Еще лучше, если дети останутся здесь, а вас я заберу с собой в Лондон. Там каждый из нас изложит свою версию королеве. Как вы думаете, кому она поверит?
   — Нет! — До тех пор, пока не пришел ответ на ее последнее письмо королеве, Скай была беззащитна перед Дадли. Нельзя допустить, чтобы ее разлучили с Робином и Виллоу.
   Вельможа улыбнулся, понимая, что она оценивает ситуацию и не видит из нее выхода.
   — Сперва вы поужинаете со мной, а потом станете моей, — торжествующе настаивал он.
   — Умоляю избавить меня от ужина, — попросила она. — То, к чему вы меня принуждаете, безнравственно, и у меня вовсе нет аппетита. Я приду к вам. В своей спальне, которую делила с мужем, я вас принять не смогу. Дайте мне несколько часов, чтобы подготовиться.
   — Хорошо, любезнейшая Скай. Ужин я вам прощаю. Я поужинаю у себя, а в десять часов вы придете ко мне. Договорились?
   — Хорошо, милорд. — Она повернулась и быстро вышла из комнаты. Если бы не дети, она бы бросилась с башни замка. Нет, вонзила бы в его грудь кинжал, а тело бы выкинула в море! Почему ей нужно страдать из-за этого отвратительного человека?
   Дейзи поджидала госпожу в комнате Скай.
   — По выражению вашего лица я могу судить, что лорд Дадли нисколько не изменился.
   Скай поведала служанке свои секреты, зная, что когда-нибудь ей понадобится ее помощь.
   — Он угрожал разлучить меня с детьми, если я буду строптивой. Я должна со всем согласиться. Он еще не знает, что пятерых детей здесь нет. А когда узнает, настоящий ад обрушится на нас, Дейзи.
   — Конечно, если вы не ублажите его. Если он будет знать, что покорил вас, он будет более сговорчивым.
   — Если королева согласится с тем, что я прошу у нее для будущего Робина, лорду Дадли будет нечем меня шантажировать.
   — А тем временем вам придется греть его постель. Ведь он разозлится, если вы будете с ним холодны.
   — Как я могу, Дейзи? Я его презираю. Не могу же я взять после Джеффри себе в любовники шута горохового!
   — Боже, мадам! Речь не идет о том, что вы хотите или нет, — заметила практичная до мозга костей Дейзи. — Граф сам бы хотел обеспечить будущее Робина. А лорд Дадли теперь имеет вес. Мужчины всегда сильнее нас.
   — Нет, Дейзи, не всегда. — Впервые за несколько лет Скай вспомнила свою юность. Защищенная любовью Джеффри, она успела позабыть, что является О'Малли из Иннисфаны. Сейчас она попала в западню, потому что Робин стал английским пэром, и она не в состоянии игнорировать его древний род, чтобы вернуться к своему. Но есть же какой-нибудь выход! Если бы только королева согласилась с ее планами. Но на сегодняшнюю ночь спасения от лорда Дадли не было. Скай содрогнулась.
   — Я прикажу горничным приготовить вам ванну, миледи, — тихо сказала Дейзи. — А потом вам подадут на ужин грудку каплуна, салат и свежую клубнику со сливками.
   Скай кивнула с отсутствующим видом. Машинально раздевшись, она залезла в ванну. Вода источала аромат ее любимых роз. Дейзи тщательно заколола ей волосы, и Скай погрузилась в ванну. Она не думала, что Дадли собирается перед всем светом выставлять напоказ их связь. С королевой нельзя вести себя подобным образом. К тому же он меньше двух лет как получил графство. Поэтому он планировал оставить ее в Девоне и получать удовольствие от эпизодических наездов, наведываясь сюда, чтобы по поручению королевы «проведывать крестника». Ему придется быть чрезвычайно осторожным, чтобы королева не заподозрила истинной причины его поездок.
   Взяв мыло с фарфорового блюдечка, она хмыкнула, вспомнив, что привычка к ежедневной ванне осталась у нее от Алжира. Многие придворные дамы так же сторонились воды и мыла, как и кухни. Скай вышла из ванны, и Дейзи обернула ее теплым полотенцем. Две юные горничные помогали Дейзи. Скай подняла над головой руки, и Дейзи, вооружившись мягкой кисточкой, обильно припудрила госпожу порошком из розовых лепестков, бормоча себе под нос:
   — Просто неприлично. За десять лет — пять детей, а фигура, как у девочки!
   Скай рассмеялась. Хотя Дейзи была моложе ее на добрых пять лет, она как любимая служанка испытывала к ней материнские чувства. Все еще улыбаясь, Скай взяла хрустальный флакон с розовым благовонием и, надушив себя, внезапно вспомнила Ясмин. «Кажется, я развиваюсь назад, а не вперед», — горько подумала она.
   Дейзи подала халат, и Скай скользнула в него. Из шелка цвета коралла, он имел свободные рукава и длинную юбку, ниспадающую изящными складками. Вырез был очень глубоким, а высокий пояс подчеркивал форму груди. Как бы Джеффри понравилось этот халат, представила Скай, подавляя слезы. Она сшила его в Лондоне прошлой зимой и не имела возможности показать Джеффри. На секунду Скай овладело желание сорвать халат с себя, а не идти в нем к Роберту Дадли. Но потом она поняла, что все, к чему бы она ни прикоснулась, будет напоминать о Джеффри.
   — Теперь оставьте меня, — попросила она служанок. — Идите спать. — Дверь за тремя девушками закрылась, и Скай посмотрела на каминные часы. Время идти. Она попробовала ужин и с удивлением отметила, что голодна. Особенно хороша оказалась клубника. И ей пришло в голову, что со дня смерти Джеффри она не наслаждалась едой — ела только по необходимости, и все на вкус ей напоминало сухие листья.
   Она нервно расхаживала по комнате. Как бы ей хотелось, чтобы у нее начались месячные, и под этим предлогом она смогла бы отказать Дадли. Боже, почему же она так и не сказала ему? Но что от этого толку. Он бы подождал. Уж лучше покончить со всем сразу!
   Минуту она думала о мужчине, который ее поджидал, пытаясь подыскать что-нибудь такое, что бы сделало ее испытание легче. Нельзя было отрицать его красоту. Высокий, хорошо сложенный, с элегантной пшеничной шевелюрой и усами, с темно-карими глазами. Но глаза посажены слишком близко друг от друга, и Скай не раз видела, какими злыми они могли быть. И хотя он обладал безукоризненными манерами, человеком был заносчивым. Еще ярче проявлялось его самомнение и себялюбие. Нет, понравиться он ей никак не мог!
   До назначенного часа оставалось пять минут, когда Скай набросила на себя темную бархатную накидку и вышла из комнаты. Замок затих — все спали. Слышался только перестук часов. Лорда Дадли поместили в восточном крыле, противоположной части замка от покоев Скай. Она быстро шла по коридорам, моля, чтобы никого не встретить по пути. Она не хотела, чтобы кто-нибудь стал свидетелем ее позора. Помедлив у комнаты Дадли, она глубоко вздохнула и, поборов порыв убежать, открыла дверь.
   Он повернулся от камина и улыбнулся во весь рот, сверкнув зубами. На башне замка часы стали отбивать десять.
   — Как вы точны, дорогая! Могу я отнести это за счет вашего желания побыть со мной? — усмехнулся лорд Дадли и, подойдя к ней, принял ее накидку и уронил ее на пол. — Боже! — воскликнул он. — С каким вкусом вы подобрали платье! — И, обняв, крепко поцеловал. Она машинально передернула плечами, но он сильно прижал ее к груди — Бросьте, мадам. Можете на людях разыгрывать вдову, но мне не говорите, что у вас не свербит между ног. Джеффри Саутвуд умел любить, а у вас уже несколько месяцев не было мужчины. — Он безжалостно уставился на нее. — Конечно, если в округе не нашлось любвеобильного конюха.
   — Вы сукин сын, Дадли! — фраза прозвучала очень хлестко.
   — Так не нашлось? — продолжал он. — Тогда вы охотно отдадитесь мне, милейшая Скай. — Подведя ее к зеркалу в стене, он встал сзади и принялся не спеша спускать шелковое платье. Пальцы ласкали нежное тело. Внезапно она почувствовала на коже его огненные губы.
   — Саутвуд всегда хвалился твоей кожей, — пробормотал он, задыхаясь от ее сладостного аромата.
   От первого натиска Дадли и упоминании о Джеффри у Скай по коже пошли мурашки.
   — Пожалуйста, милорд, — в ее голосе угадывалась дрожь, — если вы испытываете ко мне какие-нибудь чувства, не говорите о Джеффри.
   Вельможа с удивлением посмотрел на нее и приспустил платье еще ниже, приоткрыв грудь. Правой рукой он крепко прижал Скай к себе, а левой схватил за грудь.
   — Изумительно, — произнес он тоном настоящего знатока. — Как раз по руке.
   Скай закрыла глаза, сдерживая слезы по мере того, как платье спускалось все ниже и ниже, а за ним к животу следовала его рука. Наконец платье упало на пол, и она осталась обнаженной. Дыхание Дадли участилось, стало хриплым. Он толкнул ее вперед, перегнул через руку, другая рука блуждала по заду. Но лишь только она почувствовала его палец, сразу завопила:
   — Нет! — И отскочила в сторону.
   Дадли усмехнулся и начал снимать сюртук.
   — Когда-нибудь мы проделаем и это, сладчайшая Скай. Но сперва другое.
   Теперь он был голый, как и она. Скай со страхом покосилась на его член. Не особенно толстый, он был длинен, как никакой другой.
   — Сядь на край кровати! — приказал он и, когда Скай повиновалась, продолжал:
   — А теперь ложись, милая Скай. Да, вот так!
   Подсунув ладони под ягодицы, он подтянул ее к себе и раздвинул ноги.
   Скай сразу поняла, что он задумал, но это не уменьшило потрясения, когда она ощутила его голову. Рот прижался к ее плоти. Скай поежилась, и он принял ее импульс за зарождающуюся страсть. Она мучительно вспоминала, как любил ее Джеффри, как легко, словно пушинка, ласкал его язык. Дадли же алчно сосал ее плоть. Она искусала до крови губы — он возбуждал ее, и она ничего не могла с этим поделать.
   Потоки сладостного сока дали ему об этом знать, и он удовлетворенно поднялся. Положив ее на кровать и крепко сжав руками, прошептал на ухо:
   — Сейчас я буду в тебе, и ты готова меня принять, дорогая. Твой маленький очаг пылает от страсти. Наверное, ты и хотела бы меня оттолкнуть, но не можешь.
   Она ответила на его бешеную страсть и сама себя ненавидела за это. На его лице она читала торжествующее выражение.
   — Глубже! Я хочу еще глубже! Обними меня ногами, дорогая! — распоряжался он, и не в силах ослушаться, она подчинилась. С криком наслаждения он вошел так глубоко, что Скай была готова поклясться, что достал до матки. К ее удивлению, он ждал ее реакции, и тело предательски ответило на его страсть.
   Внезапно Дадли отпустил ее.
   — Я научился управлять своим телом, любимая Скай, и не готов полностью отдаться страсти. Мы только-только начали, крошка, и я не собираюсь так быстро кончать, мне хочется немножко поиграть с тобой.
   Он похотливо глядел на нее.
   — Какая у папочки красивая девчушка! Ты ведь послушная девочка, Скай? — Он вопросительно посмотрел на нее и, когда она ответила ему взглядом, продолжал. — Поиграй со мной, Скай. Ты должна называть меня папой. Вы никогда с Саутвудом не играли в такие игры?
   Она покачала головой, и он снова усмехнулся. Сев на кровати, Дадли взял ее в объятия.
   — Такие игры развлекают, крошка. Ну давай же! Скажи «папа», если ты послушная девочка.
   — Я… да…
   — Ну же, Скай, не стесняйся меня. Ты ведь папина крошка.
   — Да… папа.
   — Ну вот. — Он во весь рот улыбнулся ее ответу. — Это всего лишь маленькая ложь. Нельзя же быть до конца добродетельным.
   — Нельзя, папа.
   — Тогда лги мне, маленькая плутовка.
   — Хорошо, папа. — Да он просто ненормальный!
   — Но тогда я должен буду наказать тебя, девчонка.
   — Но, Дадли, это же просто смешно!
   — Так ты не слушаешься папу? Тебя определенно надо наказать. — И, перегнув вопящую Скай через колено и смеясь над ее реакцией, он принялся шлепать ее по заду, пока от ударов не запылала кожа.
   До этого ее били всего только раз. Это было тогда, когда отец отправил ее домой учиться быть леди, а не матросом. Неделю она злила старшую сестру Пейги, пока та наконец ее не отшлепала. Но Скай быстро отомстила сестре, напустив в ее постель извивающихся живых крабов.
   — Нет, Дадли! Нет! — кричала она, понимая, что он задумал. Но он был уже на ней и, прижав к кровати, вошел на греческий манер.
   — Сукин сын! Мальчишка! — кричала она, но он только смеялся.
   — Сейчас твоя роза для меня закрыта, но когда-нибудь примет так же радостно, как до этого приняла другая плоть.
   Некоторое время он так яростно овладевал ею, что Скай вспомнила обиды, нанесенные ей первым мужем. Потом, перевернув, он начал любить ее, как мужчина женщину.
   Теперь он уже не сдерживал себя и полностью отдался страсти. Скай даже не подозревала, что можно так ненавидеть человека, как она ненавидела лорда Дадли. Даже удовлетворившись, он не мог покинуть ее.
   — Ты создана для любви, дорогая! Эта шелковистая кожа возбудит и евнуха. Вот если бы в тебе было побольше огня.
   — Милорд, ты можешь уложить меня в постель, угрожая навредить детям, можешь заставить заниматься какими угодно извращениями, но моим чувствам ты приказывать не можешь. Разве владеть моим телом для тебя недостаточно? — Она не могла скрыть презрение, прозвучавшее в ее голосе.
   Лорд Дадли был слишком опытным придворным, чтобы смириться с ее колкостью. Если с самого начала его заинтриговала неприступность Скай, то теперь так же действовало явное отвращение, которое она к нему питала. Он мог принудить ее отдаться телом, но хотел услышать на свой стон страсти ее ответный стон. Возбужденный ее сопротивлением, он снова навалился на Скай.
   — Сын шлюхи, — прошипела она.
   — Сука, — отозвался он и впился в нее губами, а она расцарапала ногтями его спину. Он откатился в сторону и улыбнулся, увидев в ее глазах борьбу. — Маленькая ирландская дикарка! Даю слово, я тебя укрощу, — пробормотал он.
   — Твоей жизни не хватит, милорд!
   — Ты даешь мне надежду, моя сладкая, — бросил он в ответ, нарочно перевирая ее слова и просовывая колено между мягких бедер и заставляя их раскрыться. Скай попыталась вцепиться ему в глаза, но Дадли перехватил ее руки и завел ей за голову, лишив возможности двигаться, а сам снова набросился на нее. А, насладившись до конца, рухнул рядом и уснул, по-прежнему пленяя ее тело переброшенной ногой.
   В ярости она скованно лежала рядом. Кажется, он был не намерен оставлять ее в покое. Ее холодность только раззадоривала его, но, прояви она страсть, это раззадорило бы его еще больше. Боже, если бы королева благожелательно ответила на ее письмо, она бы избавилась от лорда Дадли!
   Граф Лестерский пробыл в Линмуте два дня и три ночи. С хозяйкой они пришли к соглашению только в одном.
   — Робин — настоящий сын Джеффри, — заявил он. — Я бы лопнул от гордости, если бы ты родила мне такого сына. А что, твои ирландские сыновья такие же симпатичные? У меня так и не было случая поздороваться с ними.
   — Они в Ирландии, — ответила Скай.
   — А мне дали понять, что они здесь, с тобой.
   — Лишь временно жили со мной, — спокойно отозвалась она. — В конце концов, Эван ведь О'Флахерти из Баллихинесси. Он должен хотя бы часть года оставаться с младшим братом в имении. Они взяли с собой своих суженых — сестер-близнецов и находятся под опекой моего дяди епископа Коннота и мачехи леди Анны О'Малли.
   — Их суженых?
   — Они помолвлены с Гвинетой и Джоаной Саутвуд. Их помолвка состоялась около года назад. Они обожают друг друга. Разве это не счастье? — Ее красивое лицо излучало невинность.