Страница:
— У Саутвуда была еще одна дочь. А где она? — Роберт Дадли явно сдерживался.
— Сузанна? Сузанна в доме лорда и леди Тревеньянов в Корнуолле. Она давно помолвлена с их наследником. Мне кажется, мать Сузанны и леди Тревеньян — двоюродные сестры.
— Так здесь только твои сын и дочь? Ты умна, моя милая Скай. Честно говоря, умнее, чем я ожидал. Но ведь Робин-то в моих руках. Ты согласна? — лорд Дадли улыбнулся. — Я сегодня возвращусь ко двору, а то у Бесс могут возникнуть подозрения. Но я вернусь, как только смогу. И буду ждать еще более приятных часов в постели с тобой.
Она состроила ему гримасу, и он рассмеялся, потом поднес ее руку к губам и поцеловал. Вскоре он был готов к отъезду и, откланиваясь, вновь поцеловал руку Скай. На ее лице появилась предназначенная для слуг улыбка, а ему она проговорила вполголоса:
— Какая же ты все-таки свинья, милорд. — Дадли снова рассмеялся и ускакал прочь так же, как и приехал — что-то напевая себе под нос.
Освободившись от него, Скай выскользнула из замка и отправилась на скалы к морю. Ясный день и свежий ветер немного рассеяли ее меланхолию, но она ощущала себя так, как будто ее вываляли в грязи. Скай успела позабыть, что существуют мужчины, подобные Дадли. Таким же был Дом О'Флахерти, хотя ее первый муж и не обладал утонченностью вельможи. Но Дом умер давно, а с Халидом эль Беем и Джеффри Скай избавилась от воспоминаний о мужчинах, которые получают наслаждение, лишь причиняя боль другим.
На следующее утро Скай все-таки ждал приятный сюрприз: из длительного плавания возвратился Роберт Смолл. Заехав в Рен-Корт, он сообщил госпоже Сесили, что здоров и благоденствует. Затем Робби направился в Линмут. С любимой башни Скай узнала его короткую фигуру на каботажной шхуне. Подобрав юбки, она кинулась по винтовым лестницам вниз и по мосту через ров вон из замка.
— О, Робби! Робби! Ты жив! Ты вернулся! — Она смеялась и плакала от счастья, всхлипывая при виде низкорослого защитника. Все складывалось хорошо, когда Робби присматривал за ней дома.
Судно причалило к берегу, и маленький человечек вышел на берег и обнял женщину. Они сжимали друг друга в объятиях на виду у всего замка, а потом Роберт Смолл громко расцеловал Скай в обе щеки.
— Ты еще больше похорошела, девочка!
— Какой ты любезный, Робби! Иногда мне кажется, что ты ирландец.
Капитан рассмеялся и взял ее под руку:
— Я ощущаю в себе ирландскую жажду. Проводи-ка меня в дом и напои вином, чтобы смыть с себя усталость пути.
Скай расхохоталась. Так весело ей никогда еще не было с тех пор, как умерли Джеффри и сын. Отведя моряка в зал, она усадила его на стул и сама принесла вино. Сделав большой глоток, он посмотрел на нее в упор:
— Я был очень опечален, узнав о Джеффри и ребенке.
— Кто тебе сказал? Де Гренвилл?
— Да. Мы встретились с ним в Бидфорде. Черт побери, Скай… не знаю, как и выразить свои чувства.
— Ничего не говори, Робби. Мы ведь с тобой друзья. Я знаю все, что творится в твоем сердце. — Королева признала сына наследником?
Скай подняла глаза на старого друга:
— Да, но в нарушение воли Джеффри назначила Роберта Дадли его опекуном.
Капитан нахмурился, угадывая, что в воздухе назревает буря.
— По твоему тону, Скай, я понимаю, что приехал вовремя. Наверное, мне снова нужно спасать бедную вдову?
— На этот раз, Робби, думаю, что смогу спастись сама. — Она встала и, расхаживая по комнате, принялась объяснять все, что случилось. — После того, как родился Робин, мы с Джеффри покинули двор и уединились здесь, в Девоне. Дядя прислал мне моих ирландских сыновей, и мы зажили счастливой семьей: мои сыновья, его дочери и два наших мальчика. Потом умерли Джеффри и Джон. Королева быстро признала Робина наследником графского титула, но прислала ему в опекуны графа Лестерского. К моему великому несчастью, Роберт Дадли горит желанием обладать мною.
— Проклятый распутник! Неужели ему не хватает Бесс?
— Я уверена, королева ему не отдалась. Она жаждет его, но боится себя скомпрометировать. Но она носится с ним и вконец испортила графа. Ни слова не желает слышать против него. Как я осмелюсь ей сказать, что он принудил меня лечь с ним в постель и будет принуждать к этому снова, пока сможет шантажировать меня сыном?
— Сукин сын, — в ярости воскликнул капитан. — Ты хочешь сказать, что он уже…
— Да, Робби. Уже. Но я еще могу перехитрить лорда Дадли. Мы планировали с Джеффри обручить Робина с младшей дочерью де Гренвилла Алисой. Если королева даст согласие на эту партию, я попрошу де Гренвилла стать опекуном Робина. Я написала об этом ее величеству, но пройдет несколько недель, прежде чем она ответит.
— Так поезжай в Лондон и проси об этом во время аудиенции с королевой.
— Что?
— Поезжай в Лондон, девочка! Я поеду вместе с тобой. Мне ведь надо доложить королеве об успехах нашего предприятия. Наша торговая компания организовала плавание. Что может быть естественнее, если мы с тобой вдвоем придем к королеве.
— Об успехах предприятия? Так наше предприятие оказалось успешным? И насколько? Бог мой, Робби! Как же мне сразу не пришло в голову об этом спросить!
Капитан рассмеялся:
— У тебя были другие заботы, дорогая. Но сейчас я их развею! Ни один корабль не пропал. Ни один, Скай! Разве ты можешь припомнить плавание успешнее? Хотя пять человек погибли в сильный шторм в Индийском океане. А в остальное время мы плыли, точно по деревенскому пруду. Никогда еще мне не сопутствовала такая хорошая погода. Трюмы судов забиты пряностями. Мне посчастливилось купить, и выгодно, драгоценные камни. И еще, дорогая, когда мы зашли за водой в африканский порт, мне удалось взять груз слоновой кости. Если до сих пор ты не была богатой женщиной, Скай, то теперь ею стала! И сундуки королевы тоже наполнятся.
Голубые глаза Скай сияли от восхищения:
— Ты будешь готов к отъезду завтра, Робби?
— Да, девочка, буду. Только подай мне сытный горячий ужин и хорошую постель.
Внезапно дверь с треском растворилась, и в комнату влетела Виллоу, за которой бежал светловолосый мальчуган.
— Дядя Робби! Дядя Робби! — Девочка бросилась на шею моряку.
Роберт Смолл подхватил ее на руки, и его морщинистое лицо расплылось в улыбке:
— Виллоу, дочка! Это и вправду ты? Как же ты выросла! — Он громко расцеловал ее в обе щеки и поставил на пол. Виллоу покраснела от удовольствия и оправила платье.
— Мне уже семь лет, — важно заявила она.
— В самом деле? Как бы тобой гордился отец. Ты так на него похожа! — Восхищенное выражение, с которым моряк все это говорил, как раз было то, что требовалось ребенку. — А скажи мне, дочка, кто этот малыш?
Виллоу подвела к капитану мальчика и чинно проговорила:
— Позвольте, сэр, представить вам моего брата Робина. Теперь он граф Линмутский.
Роберт Смолл изящно поклонился ребенку:
— Милорд, познакомиться с вами — большая честь для меня. Я знавал вашего отца, упокой Господь его душу, и глубоко его уважал.
Малыш застенчиво посмотрел снизу вверх на моряка, и Роберт Смолл онемел от изумления: мальчик был вылитой копией отца, словно сам Джеффри Саутвуд взирал на него глазами ребенка.
— Можно, я тоже буду называть вас дядей Робби? — прозвучал вопрос.
— Конечно, парень! — Капитан поднял пришедшего в восторг мальчика. — Виллоу! И ты, Робин! Идемте со мной! Я покажу, какие я вам привез подарки.
Скай улыбнулась, видя, какими счастливыми снова стали ее дети. В Линмуте так долго царила печаль. Она вышла из замка, поднялась на вершину горы, пересекла парк и направилась к семейному кладбищу Саутвудов, где был похоронен ее муж.
— Робби вернулся, — прошептала она. — И его плавание оказалось успешным. Твою долю, дорогой, я отсыплю в сундуки Робина, а сама отправлюсь в Лондон переговорить с королевой. Я должна избавиться от Дадли! Меня не столько пугает его похоть, сколько его алчность. Он слишком тщеславен, Джеффри. Ах, дорогой, как мне тебя не хватает! Зачем ты меня покинул?
С этим надо было кончать. Скай тяжело вздохнула. Она каждый день приходит на могилу к Джеффри и разговаривает с ним, как если бы он был жив. Это дает ей странное успокоение. Сразу после его смерти она верила, что он рядом с ней, но теперь это ощущение стало проходить.
— Теперь ты и в самом деле ушел от меня, — грустно проговорила она.
Легкий морской ветерок ласкал ее волосы. Неожиданно слезы заструились по щекам, и в первый раз после смерти мужа Скай не стала принуждать себя останавливаться. Рядом никого нет, поэтому можно отдаться горю, не надо казаться сильной ради детей.
Там и нашел ее Роберт Смолл. Не говоря ни слова, он обнял ее, и она поняла, как он ей сочувствует. Слов не требовалось. Само его дружеское присутствие действовало ободряюще. Рыдания Скай стали стихать. Моряк порылся в кармане камзола, вытащил оттуда достаточно чистый платок и предложил его Скай. Она вытерла глаза и высморкалась.
— Полегчало? — спросил капитан.
— Спасибо. Я плакала лишь раз, когда он умер, и то недолго, потому что рядом были дети, и я боялась, что мои рыдания совсем напугают их. А потом для печали не оставалось времени.
— До сегодняшнего дня.
Скай кивнула.
— Внезапно я поняла, что его больше нет со мной. Я очень одинока, Робби.
— Когда-нибудь ты выйдешь замуж снова, Скай.
— Нет, Робби. Я уже похоронила двух мужчин, которых сильно любила, и больше не хочу проходить через это.
— Тогда тебе нужно завести могущественного любовника. Ты ведь уже поняла, что красивая вдова — приманка для проклятых развратников.
— Никогда! Я намерена избавиться от Роберта Дадли, а потом вернуться в Девон и буду жить здесь, пока не вырастет Робин. Он и Виллоу — моя главная забота. И что бы ни случилось со мной, я устроила так, что опекунами моих детей будешь ты и госпожа Сесили. Я знаю, с вами им будет хорошо.
— Что ты задумала, Скай? Я почти что могу различить, как маленькие колесики вращаются в твоей красивой головке. — Она приветливо улыбнулась.
— Пока ничего, Робби. Надо сначала добраться до Лондона. Времени еще много, чтобы решить мою судьбу.
На следующее утро Скай и Робби покинули Линмут и направились на север в Лондон. Вперед поскакал гонец, который должен был предупредить, чтобы к приезду хозяйки подготовили Линмут-Хаус, и сообщить королеве, что в Англию из плавания вернулся Роберт Смолл и просит вместе с графиней Линмутской немедленной аудиенции. Через несколько дней они благополучно добрались до Лондона. На пороге дома ее поджидал граф Лестерский.
— Горячность, с которой вы бросились за мной в Лондон, очаровательна, милая Скай, — пошутил он, целуя ей руку.
Скай выдернула руку. От езды в закрытой карете в жаркий день у нее разболелась голова, а дорожная пыль заставляла закрывать все окна. Она холодно посмотрела на Дадли, а вылезающий вслед за ней из экипажа Роберт Смолл, взглянув на вельможу, чуть не расхохотался, когда Скай послала его к черту — такое удивленное у него было выражение лица. Пройдя мимо графа Лестерского, она направилась по лестнице в свои покои. С глупым видом он поплелся за ней.
— Я еще несколько недель не рассчитывал встретиться с тобой, дорогая, — бормотал он тоном, который считал соблазнительным. — До полуночи я должен быть в Уайтхолле у Бесс, а потом… — У него перехватило дыхание.
Скай остановилась на середине лестницы и резко обернулась к вельможе:
— Потом не будет, любезный лорд Дадли. У меня болит голова! К тому же у меня месячные. За три дня меня до костей протрясло в карете, и три ночи я спала на постоялых дворах и не имела нормальной постели. Я устала и намерена лечь в постель. Одна! А теперь убирайся вон из моего дома! — И она направилась вверх по лестнице. Через некоторое время за ней закрылась дверь спальни.
С разинутым ртом граф Лестерский только и мог, что смотреть ей вслед. Внизу на площадке Роберт Смолл беззвучно хохотал.
— Малость раздражена с дороги, милорд. Вот женитесь и сами узнаете, как это бывает у женщин.
Секунду Дадли разглядывал коротышку-капитана, потом угрожающе произнес:
— Не путайтесь под ногами, капитан. О своих правах на эту леди я уже заявил.
Робби почувствовал, как в нем закипает ярость:
— Решение должна принять сама леди, милорд. Запомните это, чтобы не пришлось больше напоминать. Дадли направился к двери, но вдруг обернулся:
— Бесс и Сесил примут вас завтра в десять утра. Не вздумайте подставить меня королеве. Это у вас не получится. — И, едва кивнув, вышел из дома.
«Заносчивый наглец, — подумал Робби. — Скай права. Ей нужно от него избавиться, и поскорее. Он неподходящий опекун Робину, а ее он доведет до опрометчивого поступка, если и дальше продолжит преследовать. Долго она этого не вынесет».
На следующее утро, когда их вводили в кабинет Уильяма Сесила, Роберту Смоллу показалось, что он уловил в глазах Скай воинственные искорки. Черное траурное платье шло ей и еще больше усиливало сходство с бойцом. Они поприветствовали Сесила, и потом капитан рассказал советнику королевы об экспедиции. Сесил кивнул и произнес:
— Ваш доклад звучит обнадеживающе, сэр Роберт. И королева, и я считаем, что будущее Англии зависит от торговли. Ваш успех подтверждает эту мудрость.
— Возможно ли нам будет повидать королеву, сэр? — спросил Робби. — У меня для нее есть маленький подарок, а леди Саутвуд хотела бы поговорить с ней конфиденциально о будущем маленького графа.
— Помолвка с дочерью де Гренвилла? Я советовал ее величеству разрешить эту партию, леди Саутвуд. Она пойдет на пользу обеим семьям.
— Благодарю вас, милорд. Но есть еще одна вещь, о которой я хотела бы поговорить с королевой.
— Дорогая, — ответил Сесил дружеским тоном, — послушайтесь совета старика, который хорошо изучил королеву. Не делайте этого. Елизавета Тюдор на оба глаза слепа, когда дело касается тех, кого она любит. Таким был и ее отец.
— Но я должна попробовать, — настаивала Скай.
Уильям Сесил грустно улыбнулся. Графиня Линмутская оказалась сильной и упрямой женщиной. Но такой же была и королева. Их стычка должна стать занимательной, если не взрывоопасной.
— Я позову ее величество, — сдался советник.
Через несколько минут в комнату вошла Елизавета Тюдор. Этим утром она ожидала французского посла и была одета в великолепное платье из золотой материи, украшенное жемчугом. С каждым днем она становилась все царственнее.
— Моя дорогая Скай! — Она приветственно протянула руки. — Как я рада видеть вас снова! Сэр Роберт. — Она повернулась к капитану, — Сесил мне докладывал, что ваше плавание оказалось успешным. Как это приятно!
— Оно было весьма прибыльным, и я принес вам, мадам, небольшой знак любви к своей королеве от ее подданных. — И подал Елизавете шкатулку из кедра. — Каждый из матросов добровольно отдал что-нибудь свое. Здесь результат их трудов и символ их чувств к вам.
Королева приняла небольшую шкатулку, поставила на стол, осторожно открыла, и ее глаза широко раскрылись: индийский жемчуг всех оттенков — белого, кремового, розового, золотистого и черного, сияющие рубины, цейлонские сверкающие сапфиры, похожие на великолепные глаза Скай, искрящиеся холодным блеском бриллианты из Голконды. Там же лежали несколько шелковых пакетиков с пряностями: мускатные орехи, длинные гладкие стебельки корицы, ваниль, острая гвоздика, перечные зерна.
Королева восхищенно посмотрела на капитана:
— Роберт Смолл, ваши люди лучшего подарка мне сделать не могли. Поблагодарите их от меня и передайте, что королева сказала: пока у Англии есть такие смелые сыновья, она непобедима! А теперь, джентльмены, оставьте нас, чтобы мы могли поговорить с дорогой Скай.
— Ваше величество очень добры, но я прошу еще об одном благодеянии, — произнесла Скай, когда после долгого молчания королева сообщила ей, что Сесил убедил ее согласиться на помолвку ее сына с дочерью де Гренвилла.
Елизавета склонила голову набок и смотрела на Скай.
— Раз ваше величество одобрили эту партию, может быть, вы согласитесь снять с лорда Дадли опекунство над моим сыном и назначить на его место Ричарда де Гренвилла? В сложившихся обстоятельствах это будет удобнее и естественнее.
— Я настаиваю на Дадли, — твердо заявила королева. Тон Елизаветы начал раздражать Скай. Какое право она имеет вмешиваться?
— Позволю себе напомнить вашему величеству, — резко возразила она, — что мой покойный муж сделал меня единственной опекуншей своих детей. Вы сочли нужным изменить его волю, хотя я никогда не видела в этом смысла.
— Смысл в том, что ваш сын является моим крестником, — ответила королева. — И мальчик нуждается в мужском влиянии.
— Достаточно будет де Гренвилла, Робби и его братьев по матери, ваше величество.
— Дадли гордится, что ему поручена забота о юном Саутвуде. Он сказал мне это сам, моя дорогая Скай, — в свою очередь, возразила Елизавета.
— Я бы не хотела, чтобы на Робина влиял кто-то из придворных, мадам. По крайней мере не теперь. Он еще слишком мал. Я его мать и вправе решать.
— Нет, миледи Саутвуд, — ледяным тоном отозвалась королева, — право решать судьбу Робина принадлежит мне. Лорд Дадли останется его опекуном.
Наконец ирландский характер прорвался у Скай:
— Черт побери, мадам, а вы хоть знаете, почему Дадли так хочет опекать моего сына?
— Знаю, дорогая Скай, — проговорила Елизавета Тюдор.
Потрясенная, графиня Линмутская заглянула в бездонные темные глаза королевы. То, что она разглядела в них, заставило ее содрогнуться.
— Боже мой, — прошептала она. — Так вы знаете! О, мадам, как вы можете? Как вы можете отдать меня этому человеку? Мой муж и я всегда были вам верными слугами. Так-то вы благодарите нас за преданность!
Королева сердито посмотрела на Скай:
— Мадам, вы испытываете мое терпение. Но поскольку я вас ценю, так уж и быть, объясню. Но если вы вздумаете когда-нибудь повторить мои слова, я от них отрекусь, а вы очутитесь в Тауэре20. Я никогда не выйду замуж, дорогая Скай. Потому что тогда перестану быть и женщиной, и королевой. Я насмотрелась, как мужчины умеют властвовать над женщинами. Пока в Англии есть королева, со мной этого не случится.
Сестра по отцу Мария21 так никогда и не оправилась от того, что с ней и с ее матерью сделал отец. Их жизни были загублены. Бедная Мария! Ее баловали с рождения. Но пришло время — и любви как не бывало, ее оторвали от матери, объявив незаконнорожденной.
Мою мать22 постоянно упрекали, что она не может родить сына, а когда стало ясно, что сына не будет, у нее предательски отняли жизнь. Я и сама не знала, чего ждать от отца. То он меня обожал, то ссылал в Хатфилд. А я училась, дорогая Скай, училась.
Джейн Сеймур23 повезло, что она умерла. Потому что, несмотря на горе, отец получил то, что хотел, — сына и наследника. Из трех моих мачех самой умной оказалась Анна Слевс и быстро дала отцу развод, потому что скорый развод — это то, о чем больше всего мечтал Генрих Тюдор. А бедная Кэт Ховард, кузина матери, так же, как и мама, лишилась головы. Я до сих пор не могу забыть ее криков, когда она поняла, что за ней пришли, чтобы отвести в Тауэр. Она попыталась бежать к мужу, ее выволокли из дверей часовни. — Королева содрогнулась от воспоминаний.
Екатерине Парр повезло — она пережила моего отца и вышла замуж за любимого человека. Я жила с ней после смерти Генриха VIII. Моим отчимом стал лорд Хай, адмирал Англии, сэр Томас Сеймур. Он был самым симпатичным из всех мужчин, каких я только видела, и самым развратным. Пока моя беременная мачеха толстела, он задумал совратить меня. Он не рассчитывал, что Екатерина благополучно родит и накопит силы, чтобы противостоять старшему брату Эдуарду, опекуну моего младшего братика. Может быть, он бы и преуспел со мной, потому что я была очень невинна, но Кет разгадала его намерения, как-то застав совсем не по-отцовски целующим меня. Меня с позором изгнали из дома, а когда через несколько недель мачеха умерла в родовой лихорадке, Томас Сеймур попытался на мне жениться. Но вскоре лишился головы. Нашлись и такие, кто хотел впутать меня в его вероломные дела, но я смогла избавиться от них. Я быстро поняла, что женщина, которая хочет обрести власть в мире мужчин — а не будем заблуждаться, дорогая Скай, это мир мужчин, — не должна иметь друзей ни среди мужчин, ни среди женщин. Теперь у меня есть власть, и я не намерена отдавать ее мужчине. Не намерена после всего, чему научилась и что пережила.
Сестра Мария получила трон и корону, но стала относиться ко мне со все большим подозрением. Странно, что спас меня все-таки мужчина — испанский король Филипп. Но тем не менее в Тауэр я все-таки попала и там возобновила знакомство с Робертом Дадли. Я его люблю, но никогда не смогу быть его женой, и уж тем более любовницей. Он недостаточно сообразителен, чтобы это понять, и поэтому я заигрываю с ним и даю ему все, что он хочет, чтобы удержать подле себя. Потерять его я не могу. Не могу.
Сейчас он хочет вас. И я счастлива вас ему предоставить, потому что для меня вы не представляете никакой угрозы. Вы его презираете, я думаю, это чувство у вас не пройдет. Но вы ему будете отдаваться, потому что так приказываю я, ваша королева.
— Но вы не можете так поступить со мной, — тихо промолвила Скай. — Со мной, вашим другом. Вашим верным слугой. Боже, мадам, вы настоящая дочь своего отца! Английский лев породил такого же жестокого детеныша, каким был сам!
Елизавета дернула головой:
— Осторожнее, дорогая! — предупредила она.
— Вы английская королева, это правда, — угрожающе произнесла Скай. — Но я — ирландка. Пока был жив Джеффри, я об этом забывала. Но теперь вспомнила!
Елизавета Тюдор рассмеялась:
— Как вы вспыльчивы, дорогая. Но мы обе отлично понимаем, что передо мной вы беззащитны.
Резкий ответ чуть не сорвался с ее губ, но Скай сдержалась.
— Могу я удалиться, ваше величество? — ровным голосом спросила она.
Королева протянула руку, и Скай быстро ее поцеловала.
— Леди Саутвуд, я разрешаю вам удалиться в Девон. Занимайтесь подготовкой к помолвке вашего сына с дочерью де Гренвилла. Это вас займет и поможет пережить все трудности.
Скай покинула комнату и присоединилась к Робби и Уильяму Сесилу. Ее настроение было под стать горящим щекам. Она сделала реверанс перед советником и, свирепо поглядев на Роберта Смолла, выбежала из комнаты.
— Кажется, и мне пора удалиться, милорд, — сухо заметил капитан.
Мужчины пожали друг другу руки и расстались. Сесил вернулся к своим делам, а Робби едва сумел нагнать Скай.
Она была в ярости и ни на час не желала задерживаться в Лондоне. Королева решила предоставить ее Дадли, пока сама играла с ним в игру «может, дам, может, нет». Сука! Скай не намеревалась сидеть сложа руки и ждать, пока милейший лорд Дадли наиграется с ней. Во имя Робина она притворится, что смирилась, но найдет какую-нибудь возможность отомстить Елизавете Тюдор.
Скай покосилась на Робби, который задумчиво сидел, раскуривая трубку.
— Я хочу, чтобы вы с госпожой Сесили на несколько недель забрали детей. Мне необходимо съездить в Ирландию, а дети меня сильно задержат в дороге.
— Что тебе сказала королева, Скай?
— Сказала, что я должна разыгрывать шлюху перед ее дражайшим графом Лестерским. Выходить замуж она не собирается, но никогда публично это не признает. Больше всего она боится власти мужчин над собой. Она хочет Дадли, но не возьмет его себе в мужья. Она решила, что я не представляю угрозы для ее любви, потому что презираю его, и поэтому, пока я удовлетворяю его похоть, Елизавета Тюдор может не опасаться за своего кавалера. Боже! Джеффри перевернется в могиле, если узнает, как меня используют. И кто! Королева!
— Чудовищно! — Роберт Смолл был глубоко потрясен. — И что же ты собираешься делать?
— Что я могу сделать, Робби? Ради сына я должна подчиниться. На это и рассчитывают и королева, и Дадли. Пока я ублажаю его и все остается в тайне, графский титул сына в безопасности.
— Это твое последнее слово, Скай? Нет, я в это не верю. Расскажи, что ты задумала!
— Робби… ты верный слуга короне?
— Конечно! Я ведь англичанин!
— А я — ирландка, Робби. Мы, ирландцы, никогда не были в восторге от того, как жали на нас английские монархи. Пока был жив Саутвуд, я хранила верность. И я осталась бы верна Елизавете Тюдор, уважай она меня так, как я уважала ее. Но она подобна всем английским правителям! Расточает добрые улыбки, но использует всех вокруг для своих целей. Она блестящая женщина, и я уверена, будет хорошо править Англией. Но после того что она мне сделала, она мой жестокий враг!
Но двое из моих детей — англичане. И я не хочу их впутывать в свои дела. Робин — граф Линмутский и в этом королевстве пэр. Это древний титул, Джеффри им гордился и был прав. Робин унаследует верность отца к королеве, а поскольку он вырастет симпатичным мужчиной, Елизавета будет к нему хорошо относиться.
— Сузанна? Сузанна в доме лорда и леди Тревеньянов в Корнуолле. Она давно помолвлена с их наследником. Мне кажется, мать Сузанны и леди Тревеньян — двоюродные сестры.
— Так здесь только твои сын и дочь? Ты умна, моя милая Скай. Честно говоря, умнее, чем я ожидал. Но ведь Робин-то в моих руках. Ты согласна? — лорд Дадли улыбнулся. — Я сегодня возвращусь ко двору, а то у Бесс могут возникнуть подозрения. Но я вернусь, как только смогу. И буду ждать еще более приятных часов в постели с тобой.
Она состроила ему гримасу, и он рассмеялся, потом поднес ее руку к губам и поцеловал. Вскоре он был готов к отъезду и, откланиваясь, вновь поцеловал руку Скай. На ее лице появилась предназначенная для слуг улыбка, а ему она проговорила вполголоса:
— Какая же ты все-таки свинья, милорд. — Дадли снова рассмеялся и ускакал прочь так же, как и приехал — что-то напевая себе под нос.
Освободившись от него, Скай выскользнула из замка и отправилась на скалы к морю. Ясный день и свежий ветер немного рассеяли ее меланхолию, но она ощущала себя так, как будто ее вываляли в грязи. Скай успела позабыть, что существуют мужчины, подобные Дадли. Таким же был Дом О'Флахерти, хотя ее первый муж и не обладал утонченностью вельможи. Но Дом умер давно, а с Халидом эль Беем и Джеффри Скай избавилась от воспоминаний о мужчинах, которые получают наслаждение, лишь причиняя боль другим.
На следующее утро Скай все-таки ждал приятный сюрприз: из длительного плавания возвратился Роберт Смолл. Заехав в Рен-Корт, он сообщил госпоже Сесили, что здоров и благоденствует. Затем Робби направился в Линмут. С любимой башни Скай узнала его короткую фигуру на каботажной шхуне. Подобрав юбки, она кинулась по винтовым лестницам вниз и по мосту через ров вон из замка.
— О, Робби! Робби! Ты жив! Ты вернулся! — Она смеялась и плакала от счастья, всхлипывая при виде низкорослого защитника. Все складывалось хорошо, когда Робби присматривал за ней дома.
Судно причалило к берегу, и маленький человечек вышел на берег и обнял женщину. Они сжимали друг друга в объятиях на виду у всего замка, а потом Роберт Смолл громко расцеловал Скай в обе щеки.
— Ты еще больше похорошела, девочка!
— Какой ты любезный, Робби! Иногда мне кажется, что ты ирландец.
Капитан рассмеялся и взял ее под руку:
— Я ощущаю в себе ирландскую жажду. Проводи-ка меня в дом и напои вином, чтобы смыть с себя усталость пути.
Скай расхохоталась. Так весело ей никогда еще не было с тех пор, как умерли Джеффри и сын. Отведя моряка в зал, она усадила его на стул и сама принесла вино. Сделав большой глоток, он посмотрел на нее в упор:
— Я был очень опечален, узнав о Джеффри и ребенке.
— Кто тебе сказал? Де Гренвилл?
— Да. Мы встретились с ним в Бидфорде. Черт побери, Скай… не знаю, как и выразить свои чувства.
— Ничего не говори, Робби. Мы ведь с тобой друзья. Я знаю все, что творится в твоем сердце. — Королева признала сына наследником?
Скай подняла глаза на старого друга:
— Да, но в нарушение воли Джеффри назначила Роберта Дадли его опекуном.
Капитан нахмурился, угадывая, что в воздухе назревает буря.
— По твоему тону, Скай, я понимаю, что приехал вовремя. Наверное, мне снова нужно спасать бедную вдову?
— На этот раз, Робби, думаю, что смогу спастись сама. — Она встала и, расхаживая по комнате, принялась объяснять все, что случилось. — После того, как родился Робин, мы с Джеффри покинули двор и уединились здесь, в Девоне. Дядя прислал мне моих ирландских сыновей, и мы зажили счастливой семьей: мои сыновья, его дочери и два наших мальчика. Потом умерли Джеффри и Джон. Королева быстро признала Робина наследником графского титула, но прислала ему в опекуны графа Лестерского. К моему великому несчастью, Роберт Дадли горит желанием обладать мною.
— Проклятый распутник! Неужели ему не хватает Бесс?
— Я уверена, королева ему не отдалась. Она жаждет его, но боится себя скомпрометировать. Но она носится с ним и вконец испортила графа. Ни слова не желает слышать против него. Как я осмелюсь ей сказать, что он принудил меня лечь с ним в постель и будет принуждать к этому снова, пока сможет шантажировать меня сыном?
— Сукин сын, — в ярости воскликнул капитан. — Ты хочешь сказать, что он уже…
— Да, Робби. Уже. Но я еще могу перехитрить лорда Дадли. Мы планировали с Джеффри обручить Робина с младшей дочерью де Гренвилла Алисой. Если королева даст согласие на эту партию, я попрошу де Гренвилла стать опекуном Робина. Я написала об этом ее величеству, но пройдет несколько недель, прежде чем она ответит.
— Так поезжай в Лондон и проси об этом во время аудиенции с королевой.
— Что?
— Поезжай в Лондон, девочка! Я поеду вместе с тобой. Мне ведь надо доложить королеве об успехах нашего предприятия. Наша торговая компания организовала плавание. Что может быть естественнее, если мы с тобой вдвоем придем к королеве.
— Об успехах предприятия? Так наше предприятие оказалось успешным? И насколько? Бог мой, Робби! Как же мне сразу не пришло в голову об этом спросить!
Капитан рассмеялся:
— У тебя были другие заботы, дорогая. Но сейчас я их развею! Ни один корабль не пропал. Ни один, Скай! Разве ты можешь припомнить плавание успешнее? Хотя пять человек погибли в сильный шторм в Индийском океане. А в остальное время мы плыли, точно по деревенскому пруду. Никогда еще мне не сопутствовала такая хорошая погода. Трюмы судов забиты пряностями. Мне посчастливилось купить, и выгодно, драгоценные камни. И еще, дорогая, когда мы зашли за водой в африканский порт, мне удалось взять груз слоновой кости. Если до сих пор ты не была богатой женщиной, Скай, то теперь ею стала! И сундуки королевы тоже наполнятся.
Голубые глаза Скай сияли от восхищения:
— Ты будешь готов к отъезду завтра, Робби?
— Да, девочка, буду. Только подай мне сытный горячий ужин и хорошую постель.
Внезапно дверь с треском растворилась, и в комнату влетела Виллоу, за которой бежал светловолосый мальчуган.
— Дядя Робби! Дядя Робби! — Девочка бросилась на шею моряку.
Роберт Смолл подхватил ее на руки, и его морщинистое лицо расплылось в улыбке:
— Виллоу, дочка! Это и вправду ты? Как же ты выросла! — Он громко расцеловал ее в обе щеки и поставил на пол. Виллоу покраснела от удовольствия и оправила платье.
— Мне уже семь лет, — важно заявила она.
— В самом деле? Как бы тобой гордился отец. Ты так на него похожа! — Восхищенное выражение, с которым моряк все это говорил, как раз было то, что требовалось ребенку. — А скажи мне, дочка, кто этот малыш?
Виллоу подвела к капитану мальчика и чинно проговорила:
— Позвольте, сэр, представить вам моего брата Робина. Теперь он граф Линмутский.
Роберт Смолл изящно поклонился ребенку:
— Милорд, познакомиться с вами — большая честь для меня. Я знавал вашего отца, упокой Господь его душу, и глубоко его уважал.
Малыш застенчиво посмотрел снизу вверх на моряка, и Роберт Смолл онемел от изумления: мальчик был вылитой копией отца, словно сам Джеффри Саутвуд взирал на него глазами ребенка.
— Можно, я тоже буду называть вас дядей Робби? — прозвучал вопрос.
— Конечно, парень! — Капитан поднял пришедшего в восторг мальчика. — Виллоу! И ты, Робин! Идемте со мной! Я покажу, какие я вам привез подарки.
Скай улыбнулась, видя, какими счастливыми снова стали ее дети. В Линмуте так долго царила печаль. Она вышла из замка, поднялась на вершину горы, пересекла парк и направилась к семейному кладбищу Саутвудов, где был похоронен ее муж.
— Робби вернулся, — прошептала она. — И его плавание оказалось успешным. Твою долю, дорогой, я отсыплю в сундуки Робина, а сама отправлюсь в Лондон переговорить с королевой. Я должна избавиться от Дадли! Меня не столько пугает его похоть, сколько его алчность. Он слишком тщеславен, Джеффри. Ах, дорогой, как мне тебя не хватает! Зачем ты меня покинул?
С этим надо было кончать. Скай тяжело вздохнула. Она каждый день приходит на могилу к Джеффри и разговаривает с ним, как если бы он был жив. Это дает ей странное успокоение. Сразу после его смерти она верила, что он рядом с ней, но теперь это ощущение стало проходить.
— Теперь ты и в самом деле ушел от меня, — грустно проговорила она.
Легкий морской ветерок ласкал ее волосы. Неожиданно слезы заструились по щекам, и в первый раз после смерти мужа Скай не стала принуждать себя останавливаться. Рядом никого нет, поэтому можно отдаться горю, не надо казаться сильной ради детей.
Там и нашел ее Роберт Смолл. Не говоря ни слова, он обнял ее, и она поняла, как он ей сочувствует. Слов не требовалось. Само его дружеское присутствие действовало ободряюще. Рыдания Скай стали стихать. Моряк порылся в кармане камзола, вытащил оттуда достаточно чистый платок и предложил его Скай. Она вытерла глаза и высморкалась.
— Полегчало? — спросил капитан.
— Спасибо. Я плакала лишь раз, когда он умер, и то недолго, потому что рядом были дети, и я боялась, что мои рыдания совсем напугают их. А потом для печали не оставалось времени.
— До сегодняшнего дня.
Скай кивнула.
— Внезапно я поняла, что его больше нет со мной. Я очень одинока, Робби.
— Когда-нибудь ты выйдешь замуж снова, Скай.
— Нет, Робби. Я уже похоронила двух мужчин, которых сильно любила, и больше не хочу проходить через это.
— Тогда тебе нужно завести могущественного любовника. Ты ведь уже поняла, что красивая вдова — приманка для проклятых развратников.
— Никогда! Я намерена избавиться от Роберта Дадли, а потом вернуться в Девон и буду жить здесь, пока не вырастет Робин. Он и Виллоу — моя главная забота. И что бы ни случилось со мной, я устроила так, что опекунами моих детей будешь ты и госпожа Сесили. Я знаю, с вами им будет хорошо.
— Что ты задумала, Скай? Я почти что могу различить, как маленькие колесики вращаются в твоей красивой головке. — Она приветливо улыбнулась.
— Пока ничего, Робби. Надо сначала добраться до Лондона. Времени еще много, чтобы решить мою судьбу.
На следующее утро Скай и Робби покинули Линмут и направились на север в Лондон. Вперед поскакал гонец, который должен был предупредить, чтобы к приезду хозяйки подготовили Линмут-Хаус, и сообщить королеве, что в Англию из плавания вернулся Роберт Смолл и просит вместе с графиней Линмутской немедленной аудиенции. Через несколько дней они благополучно добрались до Лондона. На пороге дома ее поджидал граф Лестерский.
— Горячность, с которой вы бросились за мной в Лондон, очаровательна, милая Скай, — пошутил он, целуя ей руку.
Скай выдернула руку. От езды в закрытой карете в жаркий день у нее разболелась голова, а дорожная пыль заставляла закрывать все окна. Она холодно посмотрела на Дадли, а вылезающий вслед за ней из экипажа Роберт Смолл, взглянув на вельможу, чуть не расхохотался, когда Скай послала его к черту — такое удивленное у него было выражение лица. Пройдя мимо графа Лестерского, она направилась по лестнице в свои покои. С глупым видом он поплелся за ней.
— Я еще несколько недель не рассчитывал встретиться с тобой, дорогая, — бормотал он тоном, который считал соблазнительным. — До полуночи я должен быть в Уайтхолле у Бесс, а потом… — У него перехватило дыхание.
Скай остановилась на середине лестницы и резко обернулась к вельможе:
— Потом не будет, любезный лорд Дадли. У меня болит голова! К тому же у меня месячные. За три дня меня до костей протрясло в карете, и три ночи я спала на постоялых дворах и не имела нормальной постели. Я устала и намерена лечь в постель. Одна! А теперь убирайся вон из моего дома! — И она направилась вверх по лестнице. Через некоторое время за ней закрылась дверь спальни.
С разинутым ртом граф Лестерский только и мог, что смотреть ей вслед. Внизу на площадке Роберт Смолл беззвучно хохотал.
— Малость раздражена с дороги, милорд. Вот женитесь и сами узнаете, как это бывает у женщин.
Секунду Дадли разглядывал коротышку-капитана, потом угрожающе произнес:
— Не путайтесь под ногами, капитан. О своих правах на эту леди я уже заявил.
Робби почувствовал, как в нем закипает ярость:
— Решение должна принять сама леди, милорд. Запомните это, чтобы не пришлось больше напоминать. Дадли направился к двери, но вдруг обернулся:
— Бесс и Сесил примут вас завтра в десять утра. Не вздумайте подставить меня королеве. Это у вас не получится. — И, едва кивнув, вышел из дома.
«Заносчивый наглец, — подумал Робби. — Скай права. Ей нужно от него избавиться, и поскорее. Он неподходящий опекун Робину, а ее он доведет до опрометчивого поступка, если и дальше продолжит преследовать. Долго она этого не вынесет».
На следующее утро, когда их вводили в кабинет Уильяма Сесила, Роберту Смоллу показалось, что он уловил в глазах Скай воинственные искорки. Черное траурное платье шло ей и еще больше усиливало сходство с бойцом. Они поприветствовали Сесила, и потом капитан рассказал советнику королевы об экспедиции. Сесил кивнул и произнес:
— Ваш доклад звучит обнадеживающе, сэр Роберт. И королева, и я считаем, что будущее Англии зависит от торговли. Ваш успех подтверждает эту мудрость.
— Возможно ли нам будет повидать королеву, сэр? — спросил Робби. — У меня для нее есть маленький подарок, а леди Саутвуд хотела бы поговорить с ней конфиденциально о будущем маленького графа.
— Помолвка с дочерью де Гренвилла? Я советовал ее величеству разрешить эту партию, леди Саутвуд. Она пойдет на пользу обеим семьям.
— Благодарю вас, милорд. Но есть еще одна вещь, о которой я хотела бы поговорить с королевой.
— Дорогая, — ответил Сесил дружеским тоном, — послушайтесь совета старика, который хорошо изучил королеву. Не делайте этого. Елизавета Тюдор на оба глаза слепа, когда дело касается тех, кого она любит. Таким был и ее отец.
— Но я должна попробовать, — настаивала Скай.
Уильям Сесил грустно улыбнулся. Графиня Линмутская оказалась сильной и упрямой женщиной. Но такой же была и королева. Их стычка должна стать занимательной, если не взрывоопасной.
— Я позову ее величество, — сдался советник.
Через несколько минут в комнату вошла Елизавета Тюдор. Этим утром она ожидала французского посла и была одета в великолепное платье из золотой материи, украшенное жемчугом. С каждым днем она становилась все царственнее.
— Моя дорогая Скай! — Она приветственно протянула руки. — Как я рада видеть вас снова! Сэр Роберт. — Она повернулась к капитану, — Сесил мне докладывал, что ваше плавание оказалось успешным. Как это приятно!
— Оно было весьма прибыльным, и я принес вам, мадам, небольшой знак любви к своей королеве от ее подданных. — И подал Елизавете шкатулку из кедра. — Каждый из матросов добровольно отдал что-нибудь свое. Здесь результат их трудов и символ их чувств к вам.
Королева приняла небольшую шкатулку, поставила на стол, осторожно открыла, и ее глаза широко раскрылись: индийский жемчуг всех оттенков — белого, кремового, розового, золотистого и черного, сияющие рубины, цейлонские сверкающие сапфиры, похожие на великолепные глаза Скай, искрящиеся холодным блеском бриллианты из Голконды. Там же лежали несколько шелковых пакетиков с пряностями: мускатные орехи, длинные гладкие стебельки корицы, ваниль, острая гвоздика, перечные зерна.
Королева восхищенно посмотрела на капитана:
— Роберт Смолл, ваши люди лучшего подарка мне сделать не могли. Поблагодарите их от меня и передайте, что королева сказала: пока у Англии есть такие смелые сыновья, она непобедима! А теперь, джентльмены, оставьте нас, чтобы мы могли поговорить с дорогой Скай.
— Ваше величество очень добры, но я прошу еще об одном благодеянии, — произнесла Скай, когда после долгого молчания королева сообщила ей, что Сесил убедил ее согласиться на помолвку ее сына с дочерью де Гренвилла.
Елизавета склонила голову набок и смотрела на Скай.
— Раз ваше величество одобрили эту партию, может быть, вы согласитесь снять с лорда Дадли опекунство над моим сыном и назначить на его место Ричарда де Гренвилла? В сложившихся обстоятельствах это будет удобнее и естественнее.
— Я настаиваю на Дадли, — твердо заявила королева. Тон Елизаветы начал раздражать Скай. Какое право она имеет вмешиваться?
— Позволю себе напомнить вашему величеству, — резко возразила она, — что мой покойный муж сделал меня единственной опекуншей своих детей. Вы сочли нужным изменить его волю, хотя я никогда не видела в этом смысла.
— Смысл в том, что ваш сын является моим крестником, — ответила королева. — И мальчик нуждается в мужском влиянии.
— Достаточно будет де Гренвилла, Робби и его братьев по матери, ваше величество.
— Дадли гордится, что ему поручена забота о юном Саутвуде. Он сказал мне это сам, моя дорогая Скай, — в свою очередь, возразила Елизавета.
— Я бы не хотела, чтобы на Робина влиял кто-то из придворных, мадам. По крайней мере не теперь. Он еще слишком мал. Я его мать и вправе решать.
— Нет, миледи Саутвуд, — ледяным тоном отозвалась королева, — право решать судьбу Робина принадлежит мне. Лорд Дадли останется его опекуном.
Наконец ирландский характер прорвался у Скай:
— Черт побери, мадам, а вы хоть знаете, почему Дадли так хочет опекать моего сына?
— Знаю, дорогая Скай, — проговорила Елизавета Тюдор.
Потрясенная, графиня Линмутская заглянула в бездонные темные глаза королевы. То, что она разглядела в них, заставило ее содрогнуться.
— Боже мой, — прошептала она. — Так вы знаете! О, мадам, как вы можете? Как вы можете отдать меня этому человеку? Мой муж и я всегда были вам верными слугами. Так-то вы благодарите нас за преданность!
Королева сердито посмотрела на Скай:
— Мадам, вы испытываете мое терпение. Но поскольку я вас ценю, так уж и быть, объясню. Но если вы вздумаете когда-нибудь повторить мои слова, я от них отрекусь, а вы очутитесь в Тауэре20. Я никогда не выйду замуж, дорогая Скай. Потому что тогда перестану быть и женщиной, и королевой. Я насмотрелась, как мужчины умеют властвовать над женщинами. Пока в Англии есть королева, со мной этого не случится.
Сестра по отцу Мария21 так никогда и не оправилась от того, что с ней и с ее матерью сделал отец. Их жизни были загублены. Бедная Мария! Ее баловали с рождения. Но пришло время — и любви как не бывало, ее оторвали от матери, объявив незаконнорожденной.
Мою мать22 постоянно упрекали, что она не может родить сына, а когда стало ясно, что сына не будет, у нее предательски отняли жизнь. Я и сама не знала, чего ждать от отца. То он меня обожал, то ссылал в Хатфилд. А я училась, дорогая Скай, училась.
Джейн Сеймур23 повезло, что она умерла. Потому что, несмотря на горе, отец получил то, что хотел, — сына и наследника. Из трех моих мачех самой умной оказалась Анна Слевс и быстро дала отцу развод, потому что скорый развод — это то, о чем больше всего мечтал Генрих Тюдор. А бедная Кэт Ховард, кузина матери, так же, как и мама, лишилась головы. Я до сих пор не могу забыть ее криков, когда она поняла, что за ней пришли, чтобы отвести в Тауэр. Она попыталась бежать к мужу, ее выволокли из дверей часовни. — Королева содрогнулась от воспоминаний.
Екатерине Парр повезло — она пережила моего отца и вышла замуж за любимого человека. Я жила с ней после смерти Генриха VIII. Моим отчимом стал лорд Хай, адмирал Англии, сэр Томас Сеймур. Он был самым симпатичным из всех мужчин, каких я только видела, и самым развратным. Пока моя беременная мачеха толстела, он задумал совратить меня. Он не рассчитывал, что Екатерина благополучно родит и накопит силы, чтобы противостоять старшему брату Эдуарду, опекуну моего младшего братика. Может быть, он бы и преуспел со мной, потому что я была очень невинна, но Кет разгадала его намерения, как-то застав совсем не по-отцовски целующим меня. Меня с позором изгнали из дома, а когда через несколько недель мачеха умерла в родовой лихорадке, Томас Сеймур попытался на мне жениться. Но вскоре лишился головы. Нашлись и такие, кто хотел впутать меня в его вероломные дела, но я смогла избавиться от них. Я быстро поняла, что женщина, которая хочет обрести власть в мире мужчин — а не будем заблуждаться, дорогая Скай, это мир мужчин, — не должна иметь друзей ни среди мужчин, ни среди женщин. Теперь у меня есть власть, и я не намерена отдавать ее мужчине. Не намерена после всего, чему научилась и что пережила.
Сестра Мария получила трон и корону, но стала относиться ко мне со все большим подозрением. Странно, что спас меня все-таки мужчина — испанский король Филипп. Но тем не менее в Тауэр я все-таки попала и там возобновила знакомство с Робертом Дадли. Я его люблю, но никогда не смогу быть его женой, и уж тем более любовницей. Он недостаточно сообразителен, чтобы это понять, и поэтому я заигрываю с ним и даю ему все, что он хочет, чтобы удержать подле себя. Потерять его я не могу. Не могу.
Сейчас он хочет вас. И я счастлива вас ему предоставить, потому что для меня вы не представляете никакой угрозы. Вы его презираете, я думаю, это чувство у вас не пройдет. Но вы ему будете отдаваться, потому что так приказываю я, ваша королева.
— Но вы не можете так поступить со мной, — тихо промолвила Скай. — Со мной, вашим другом. Вашим верным слугой. Боже, мадам, вы настоящая дочь своего отца! Английский лев породил такого же жестокого детеныша, каким был сам!
Елизавета дернула головой:
— Осторожнее, дорогая! — предупредила она.
— Вы английская королева, это правда, — угрожающе произнесла Скай. — Но я — ирландка. Пока был жив Джеффри, я об этом забывала. Но теперь вспомнила!
Елизавета Тюдор рассмеялась:
— Как вы вспыльчивы, дорогая. Но мы обе отлично понимаем, что передо мной вы беззащитны.
Резкий ответ чуть не сорвался с ее губ, но Скай сдержалась.
— Могу я удалиться, ваше величество? — ровным голосом спросила она.
Королева протянула руку, и Скай быстро ее поцеловала.
— Леди Саутвуд, я разрешаю вам удалиться в Девон. Занимайтесь подготовкой к помолвке вашего сына с дочерью де Гренвилла. Это вас займет и поможет пережить все трудности.
Скай покинула комнату и присоединилась к Робби и Уильяму Сесилу. Ее настроение было под стать горящим щекам. Она сделала реверанс перед советником и, свирепо поглядев на Роберта Смолла, выбежала из комнаты.
— Кажется, и мне пора удалиться, милорд, — сухо заметил капитан.
Мужчины пожали друг другу руки и расстались. Сесил вернулся к своим делам, а Робби едва сумел нагнать Скай.
Она была в ярости и ни на час не желала задерживаться в Лондоне. Королева решила предоставить ее Дадли, пока сама играла с ним в игру «может, дам, может, нет». Сука! Скай не намеревалась сидеть сложа руки и ждать, пока милейший лорд Дадли наиграется с ней. Во имя Робина она притворится, что смирилась, но найдет какую-нибудь возможность отомстить Елизавете Тюдор.
Скай покосилась на Робби, который задумчиво сидел, раскуривая трубку.
— Я хочу, чтобы вы с госпожой Сесили на несколько недель забрали детей. Мне необходимо съездить в Ирландию, а дети меня сильно задержат в дороге.
— Что тебе сказала королева, Скай?
— Сказала, что я должна разыгрывать шлюху перед ее дражайшим графом Лестерским. Выходить замуж она не собирается, но никогда публично это не признает. Больше всего она боится власти мужчин над собой. Она хочет Дадли, но не возьмет его себе в мужья. Она решила, что я не представляю угрозы для ее любви, потому что презираю его, и поэтому, пока я удовлетворяю его похоть, Елизавета Тюдор может не опасаться за своего кавалера. Боже! Джеффри перевернется в могиле, если узнает, как меня используют. И кто! Королева!
— Чудовищно! — Роберт Смолл был глубоко потрясен. — И что же ты собираешься делать?
— Что я могу сделать, Робби? Ради сына я должна подчиниться. На это и рассчитывают и королева, и Дадли. Пока я ублажаю его и все остается в тайне, графский титул сына в безопасности.
— Это твое последнее слово, Скай? Нет, я в это не верю. Расскажи, что ты задумала!
— Робби… ты верный слуга короне?
— Конечно! Я ведь англичанин!
— А я — ирландка, Робби. Мы, ирландцы, никогда не были в восторге от того, как жали на нас английские монархи. Пока был жив Саутвуд, я хранила верность. И я осталась бы верна Елизавете Тюдор, уважай она меня так, как я уважала ее. Но она подобна всем английским правителям! Расточает добрые улыбки, но использует всех вокруг для своих целей. Она блестящая женщина, и я уверена, будет хорошо править Англией. Но после того что она мне сделала, она мой жестокий враг!
Но двое из моих детей — англичане. И я не хочу их впутывать в свои дела. Робин — граф Линмутский и в этом королевстве пэр. Это древний титул, Джеффри им гордился и был прав. Робин унаследует верность отца к королеве, а поскольку он вырастет симпатичным мужчиной, Елизавета будет к нему хорошо относиться.