Сташеф Кристофер. Маг при дворе Ее Величества

   — Ишь, из другой вселенной. Как же это вышло?
   — Сам не знаю, — отвечал Мэт. — Я читал один старый пергамент в кафе неподалеку от дома — и вдруг в мгновение ока оказался на улице города Бордестанга.
   — Какие-то здешние маги пожелали тебя увидеть.
   — Ты так думаешь? — оживился Мэт. — Я тоже не нахожу другого объяснения. Но кто мог этого пожелать? Я тут никого не знаю.
   — Кто знает тебя, вот в чем вопрос. — Дракон вильнул кончиком хвоста. — Малинго, вероятно, подлый королевский колдун. Ты не можешь быть ему чем-нибудь полезен?
   Дракон говорил нарочито небрежно, но глазами поедал Мэта, как будто тот был бифштексом, готовым для жарки.
   — Не думаю, — осторожно ответил Мэт. — А если и могу, то не хочу.
   — Почему же нет? Малинго идет в гору; вершина славы уже недалеко. Ты мог бы подняться вместе с ним — к богатству и власти.
   — И погубить душу. — Будучи в Риме, говори на латыни. Если у них тут средневековые представления, куда деваться? — Малинго — это своеобразный босс, он что-то не вызывает доверия. Он может запросто засадить человека в подземелье. Я с ним уже сталкивался, он из меня все кишки выпотрошил.
   Стегоман оглядел Мэта с ног до головы.
   — Что-то не похоже. Он что, потом вправил их на место?
   — Я сам их вправил. Не могу же я ходить выпотрошенный, как ты считаешь?
   Стегоман вдруг притих, и Мэт заволновался: не сказал ли он лишнего? Но когда дракон заговорил, в его голосе звучало уважение:
   — Ты отразил заклинания Малинго?
   — А как же! Я, признаться, люблю жизнь — приятное времяпровождение, что ни говори.
   — Вне всякого сомнения, — согласился дракон. — Значит, ты кое-чего стоишь как маг...
   — Не будем преувеличивать. Я уверен, что Малинго действовал не в полную силу.
   — Даже если и так. Ты остался жив, а это уже кое-что. Ведь он наверняка тебя вербовал и наверняка с угрозами.
   Щекотливая ситуация. Чтобы не навредить себе, пожалуй, надо было сказать правду. А там — будь что будет. Мэт приготовился к худшему.
   — Я не дал ему определенного ответа. Сказал, что мне нужно время — подумать.
   — Ну и подумал?
   — Подумал. Но мне нужна информация.
   — Какая же? — вкрадчиво поинтересовался Стегоман.
   Мэт решил не обращать внимания на его тон.
   — Я понимаю, что Малинго — негодяй, а Астольф — его марионетка. Но кто на другой стороне? И чем они лучше?
   Наступило долгое-долгое молчание. Стегоман чуть не испепелил Мэта взглядом, прежде чем заговорить.
   — Да, ты точно пришел издалека, раз не знаешь о противниках Астольфа.
   — Зато когда они ссорились, Астольф и Малинго, я был свидетелем и...
   — Ссорились? — оживился Стегоман. — Вот любопытно. И что же ты вывел из их перебранки?
   Мэт отбарабанил:
   — Я вывел, что Астольф узурпировал трон полгода назад при помощи Малинго. Народ не чувствует себя осчастливленным, иначе Астольф не держал бы в городе солдат. И есть кучка баронов, которые хотят свергнуть Астольфа и Малинго и ведут что-то вроде партизанской войны.
   Стегоман кивнул.
   — Краешек ты ухватил. Но кого хотят бароны посадить на трон?
   — Вот тут краешек обрывается, — с сожалением признался Мэт. — Полный пробел. Кого же они хотят — или хотели?
   — Вернее все же «хотят», — отвечал дракон. — А если говорить про «хотели», то это был король Каприн Четвертый. Его придворный маг скончался, будучи в преклонных летах, а пока он подыскивал себе другого, Малинго повел Астольфа с его солдатами на Бордестанг. Сражение было коротким, но кровавым, и король Каприн в нем погиб.
   — А как же насчет «хотят»? Я про баронов. Кто у них теперь? Какой-то новый маг? Может, именно он и вызвал меня сюда?
   — А ты точно метишь, — сдержанно сказал Стегоман. — Малинго не может обезвредить баронов, а те не могут продвинуться ни на пядь к Бордестангу. Ты хорошо разгадываешь рифмованные загадки.
   Мэт вспыхнул.
   — Значит, мы имеем всего лишь хрупкое равновесие. У Астольфа и Малинго — трон, у баронов — народ и изрядные земельные владения. Силы у сторон, я полагаю, примерно равные. Чтобы нарушить равновесие, надо ввести неожиданный фактор — меня, — и возок опрокинется.
   — Угу, — подозрительно буркнул дракон, — но кому это больше всего на руку?
   — Баронам, — не задумываясь, выпалил Мэт. — Все, что может сдвинуть дело с мертвой точки, они будут приветствовать, лишь бы это исходило не от Малинго.
   — Заманчивая теория, — пробурчал дракон. — Она хромает только в одном пункте: у баронов никакого мага нет.
   — Никакого-никакого?
   Стегоман нетерпеливо дернулся.
   — Ну, есть у них всякая мелочь: святые старцы, аббаты из монастырей и тому подобное. Но настоящего мага нет.
   — Гм-м. — Мэт закусил губу. — Ты уверен?
   — Уверен. Их главный козырь — принцесса, но она же в темнице.
   — Принцесса?! — вскричал Мэт. — Какая еще принцесса?
   Стегоман вздохнул.
   — Я забыл, что ты у нас новичок. Но все-таки странно, что ты о ней даже не слышал.
   — Да все дела, дела. Так что за принцесса?
   — Дочь короля Каприна. Законная наследница престола.
   — Удивительно, что она еще жива.
   — Не удивляйся. Она красавица. И Астольф хочет ее заполучить во что бы то ни стало.
   — Что же ему мешает?
   — Не что, а кто. Малинго. Ему это вовсе не с руки. Женившись на принцессе, узурпатор станет законным королем. Правда, только если она пойдет за него добровольно, чтобы брачная церемония была должным образом обставлена. А она за него не пойдет.
   — Ее можно понять. Вообще-то Астольф в самом деле говорил что-то о дерзкой девице в подземелье. Похоже, что его терпение на исходе.
   — Именно, — мрачно сказал Стегоман. — Полгода назад он бросил ее в темницу делить компанию с крысами. По слухам, он уже подумывает о пытках. Но принцесса не сдается.
   Мэт одобрительно кивнул.
   — Девушка с характером. — И восхищенно добавил: — Настоящая живая принцесса в заточении!
   Стегоман пытливо посмотрел на него.
   — Что, смертный, у тебя сложился план действий?
   — Зови меня Мэт, — предложил Мэт. — Будем знакомы.
   — Хорошо, Мэт так Мэт, — согласился дракон. — Твой план?
   Мэт пожал плечами.
   — Я просто подумал, что лучше: сидеть тут и ждать, пока меня пристукнет Малинго, или, благо есть предлог, самому пойти искать, неприятностей?
   Стегоман с минуту поразмыслил, потом погромыхал своим зубчатым гребнем.
   — Боюсь, что ты прав. Сидючи тут, ничего хорошего не дождешься. Но как ты собираешься выбраться из этих глухих стен?
   — На звонкой рифме. Поэзия загнала меня сюда, она же и вызволит.
   Он смолк, собираясь с мыслями. Дракон не сводил с него глаз. Мэт начал:

 
Вот сидит девица в каменной темнице
И коса ее при ней, а не на улице.
Было б интересно к ней присоединиться,
О том о сем поговорить — глядишь,
Чего и сбудется...
 

   Он хотел было перейти ко второй строфе, но тут дракон гаркнул:
   — Берегись!
   Мэт едва уклонился от огненного залпа, недоумевая, что могло разозлить Стегомана.
   — Я что-то не так сказал?
   — Нет, только собирался сказать. Ты чуть было не исчез отсюда!
   — Правильно. Мы же все обсудили и приняли решение.
   — Ну да. Решили, что тебе больше по вкусу бросить вызов слепой судьбе, чем видеть тут и дожидаться погибели. Все так. Но неужели ты думаешь, что драконы любят такие тесные и нездоровые помещения больше, чем люди?
   — О! — Мэт хлопнул себя по лбу. — Прости, я, кажется, немного поторопился.
   — Да, и чуть было не избавил меня от своего общества.
   — Понимаю твою точку зрения. — Мэт смерил взглядом напряженную морду дракона. — Мне надо выпустить тебя первым. Куда бы тебе хотелось?
   — Куда угодно, лишь бы место было открытое.
   — Значит, равнина. — Мэт закатал рукава. — Как насчет равнины с ручейком?
   — С ручейком, с речкой, с болотом, мне все едино. Лишь бы выбраться отсюда.
   Мэт кивнул и завел классическое:

 
Берег заросший и дикий —
Розы, цветочные чащи.
Что же, дракон уходящий, —
Нюхай чабрец, и гвоздики.
Там ни тревог, ни потери,
Заросли роз — эглантерий.
Фиалки цветут в постели —
Шкура вздохнет на теле.
Ветер благоуханный
Пей, Стегоман, устами —
Вот он, удел желанный
Тех, кто в тюрьме устали...
 

   Глухо и тяжело стукнуло, и Мэт остался один в камере, только пламя гигантской свечи накренилось от порыва ветра. Мэт глубоко вздохнул, уже чувствуя, как стягиваются вокруг неведомые силы. Сейчас он более чем когда-либо был уверен, что они подчинятся его словам.
   Он подумал мельком, зачем это ему надо было класть в постель дракону фиалки и заставлять его пить ветер устами? Большого смысла в этом он не видел, но раз поэт счел нужным написать так, не Мэту его судить.
   Однако сейчас на повестке дня стояло другое — стишок про узницу.

 
Вот сидит девица в каменной темнице
И коса ее при ней, а не на улице...
 

   Силы собирались вокруг — как статическое электричество к громоотводу. Вот-вот проскочит искра.

 
Было б интересно к ней присоединиться,
О том о сем поговорить — глядишь.
Чего и сбудется...
 

   В ощущении силового поля было теперь даже что-то зловещее. Мэт подумал: а что, если, стянув к себе такие мощные силы, он не сумеет найти императив, повелительную формулу, русло для разрядки магического поля?
   Что, в самом деле, прицепить к этому стишку в качестве ударной фразы? А?

 
На счастье или на беду
Сейчас сквозь стенку к ней пройду!
 

   Беззвучный взрыв потряс темницу, пол вырвался из-под ног Мэта, огромная рука подхватила и тут же отпустила его. Он огляделся, тяжело дыша, обливаясь потом, — и увидел принцессу.

Глава 4

   Девушка была самой красивой из всех, кого видел Мэт: чистое, бледное личико, тонкие арки бровей над огромными голубыми глазами с пушистыми ресницами, прямой, чуть вздернутый носик, пухлые алые губки и волны золотых волос, струящиеся по плечам и по высокой груди.
   И это без ванны и без соответствующего костюма! Грязные порыжевшие лохмотья, облачавшие ее, были, вероятно, когда-то длинным платьем со шнуровкой и с узкими рукавами, выглядывающими из других — широких, свободных.
   Принцесса смотрела на него в упор, как бы пытаясь сообразить, кто это — ангел или демон. Мэт решил сразу ее просветить.
   — Привет. — Он сумел беззаботно улыбнуться. — Я — здешний новый маг. А вы, должно быть, принцесса.
   Ее глаза сверкнули, и она поднялась с низкого кресла движением львицы, завидевшей газель.
   — Вы — маг? Это правда? Вы меня не обманываете, сэр?
   — Ну, я не самый главный маг на свете, но кое-что у меня, кажется, получается.
   — Похоже на правду, раз вы смогли сюда проникнуть. Зачем пожаловали?
   — Э... я просто услышал, что тут есть одна леди, которая нуждается в помощи. Не могу ли я быть вам полезен?
   — Можете. Если вы в самом деле ко мне. — Она медленно выпрямилась во весь рост. — Откуда вы явились, сэр?
   Мэт замялся.
   — Уф, это длинная история.
   — Ничего, у меня сейчас нет срочных дел. — К такой внешности еще и чувство юмора! — Прошу вас, рассказывайте.
   — Я из другого мира. В сущности, из другой вселенной. Я сидел себе там спокойно, и вдруг — раз! — оказался здесь. Я имею в виду — в Бордестанге.
   Она сделала большие глаза.
   — Вас приколдовали к нашему миру?
   — Можно понять и так. Хотя приколдовали — сильно сказано, по-моему.
   — А по-моему, нет. — Она была в высшей степени уверена в себе, и это несколько угнетало собеседника. — Разве не какой-нибудь колдун заманил вас к нам?
   — Не думаю. Единственный колдун, которого я пока что тут встретил, — это Малинго, а он явно был удивлен, увидев меня.
   — Тогда, вероятно, вы правы, вас переместил не злой волшебник. Но если не злой, значит, добрый. Какой-нибудь маг.
   — Минутку, — запротестовал Мэт. — По-моему, это спорное предположение, ведь...
   — А по-моему, нет, — перебила его принцесса. — Иначе как бы вам удалось спастись от Малинго?
   — Я просто сказал ему, что пока не могу принять решение, на чьей я стороне, и он дал мне время подумать.
   Принцесса подняла брови.
   — Значит, ему нужна ваша Сила. Не в его правилах оставлять жизнь волшебнику, если тот ему неподвластен. Он вас замуровал?
   — Он меня — что? Вы, вероятно, имеете в виду — бросил в темницу? Да, в камеру по соседству с солониной.
   — И конечно же, в камеру с заклинаниями, чтобы нельзя было сбежать. Как же вы обошли это?
   — Камеру с чем? — озадачился Мэт. — С чего вы взяли?
   — Я слышала, как стражники разговаривали у меня под дверью. Малинго заклял страшным заклятьем каждую камеру.
   Словно бы часовой механизм затикал у Мэта в голове.
   — Вот почему на этот раз я почувствовал вокруг себя особо мощные силы! Похоже, у меня больше власти, чем я думал.
   — И она вам еще пригодится, — сказала принцесса тоном, не допускающим возражений. — Зачем вы перенеслись в мою камеру?
   — Ну... — Мэт смутился и развел руками. — Мне кажется, это так ясно. Прекрасная принцесса в заточении и все такое прочее...
   — Значит, вы решили принять мою сторону? — Она посмотрела ему прямо в глаза пристальным, испытующим взглядом. — Хорошенько подумайте. Если вы окажете мне хотя бы малейшую помощь, колдун и его лжекороль убьют вас при первом же удобном случае.
   Мэт слушал ее, мысленно прокручивая ситуацию со всех сторон. Негодование перешло в решимость, граничащую с безрассудством. «Не так ли рождается самоуважение?» — подумал Мэт и сказал:
   — Что уж тут особенного выбирать? Другую сторону я видел.
   Радость заиграла в глазах принцессы.
   — Значит, вы со мной?
   Мэт торжественно поклонился.
   — Располагайте мной, ваше величество.
   — Высочество. Я еще не коронована. Пока что я — принцесса Алисанда, не более того.
   — Рад познакомиться, — вежливо сказал Мэт. — А я — Мэтью Мэнтрел.
   — Добро пожаловать, маг Мэтью! — Она коснулась его плеч обеими руками. — И я вас умоляю, уйдемте отсюда.
   Мэт слегка надулся от гордости. Первый раз в жизни ему представился случай произвести впечатление на девушку!
   Однако он вспомнил, что гордиться еще рано.
   — Уф, это не так-то легко. Я новичок в ремесле мага. Я пробую себя буквально несколько часов.
   Алисанда в испуге вскинула голову.
   — Вы открыли в себе Силу так недавно?
   — Дела обстоят еще хуже, — признался Мэт. — Это вообще первое испытание моих сил. — Он сам удивился, услышав себя. И вдруг понял, что знал это всю жизнь, но только сейчас признался. Горькая пилюля. — Так что я не слишком уверен в себе. Это может плохо для вас кончиться.
   — Может. Но я уверена, что кончится хорошо. Вы — мой единственный шанс, да мне другого и не надо. Я ставлю на вас, рискуя жизнью и королевством, и я уверена, что вы не подведете.
   Ее совершенная, стопроцентная уверенность даже несколько обескураживала. Мэт собрался с духом.
   — Надеюсь, вы не ошибаетесь.
   — Нет, не ошибаюсь. — Это была простая констатация факта. — Выведите же нас отсюда.
   Мэт сделал глубокий вдох и одной рукой обнял принцессу. Это оказалось куда приятнее, чем можно было ожидать, учитывая обстоятельства.
   Он решил для надежности почти повторить заклинание, выпустившее на волю дракона:

 
Берег заросший и дикий —
Лугом пройдешь, как садом,
И не удержишься взглядом,
Чтоб не припасть к гвоздикам.
 

   И снова колоссальные силы сосредоточились вокруг него, ища разрядки. А что, если они выберут громоотводом его самого?
   Но женщина стояла подле с видом гордым и решительным, хотя нельзя сказать, что вовсе бесстрашным, и Мэт не мог выдать свои сомнения.

 
Хватит хлебать баланду —
Быстренько рядом встали —
Вот он, удел желанный
Всех, кто в тюрьме устали...
Там ни тревог, ни потери,
Заросли роз — эглантерий,
Ну — раз, два, три — полетели!
 

   Мир повернулся на девяносто градусов. Ураганный ветер ударил Мэту в лицо, свет ослепил глаза, рев заполнил уши. Принцесса прильнула к нему, но, к несчастью, Мэт был не в той форме, чтобы оценить это. Если он и припал к ней, то как к чему-то относительно прочному в этом безумном мире, пережидая, пока земля вернется под ноги.
   Мало-помалу вещи приобрели оседлость, почва затвердела, солнечный свет перестал резать глаза. Мэт перевел дух и огляделся.
   Они были в лесу, на берегу ручейка. Направо открывался просторный, залитый солнцем луг. Налево, вдоль ручья, росло множество цветов. Мэт распознал дикий чабрец и фиалки. Розы — вероятно, эглантерий, свисали с низких ветвей... прямо над головой дракона!
   — Стегоман!
   Дракон обернулся.
   — А, это опять ты, самый бестолковый из магов! А я-то думал, что избавился от тебя насовсем.
   Мэту надо было срочно спасать свой престиж.
   — Ты что, спятил? Кто тебя освободил, разве не я?
   — Ты говорил про открытую равнину, — напомнил дракон. — А загнал меня в лес.
   — Ну, не стоит ждать от мира совершенства. — Мэт обвел рукой вокруг. — Мне кажется, место приятное.
   — Мне тоже так казалось, — ворчливо отозвался дракон, — пока ты не приволокся следом. Или ты уже успел соскучиться?
   — Угу, — кивнул Мэт.
   Принцесса оттолкнулась от него, хотя и не вполне уверенно.
   — К кому вы меня привели, сэр? Этот ручной зверь — ваш дружок?
   — Ручной? — взревел Стегоман и поджег огненным дыханием пару кустов и полосу земли. — Я — ручной? Какое вероломштво! Какая наглая ложь!
   Мэт отпрянул в сторону, увлекая за собой Алисанду.
   — Осторожнее! Его заносит, когда он расходится... Опомнись, Стегоман! Леди просто поторопилась с выводами!
   Дракон замер на вдохе, затуманенно тараща глаза.
   — Что ты шкажал?
   — Недоразумение! Леди подумала, что мы раньше встречались и даже дружили. Не будешь же ты осуждать ее за это?
   — Да, я вижу, что ошиблась! — крикнула принцесса. — Конечно, вы не ручной, а свободный, как все ваше племя!
   Дракон свесил набок голову, обдумывая ее слова. Пока он думал, Мэт сбросил свою шикарную, купленную на распродаже куртку и стал сбивать ею огонь с кустов. Куртка несколько обуглилась, но пожар, невольно устроенный драконом, был ликвидирован.
   Алисанда тем временем заговаривала зубы Стегоману.
   — Такой могучий и прекрасный, силой равный титанам, с дивной гладкой чешуей на крепких мышцах — нет, вы не способны напасть на беззащитную девушку!
   Ее воркующий голос взбунтовал в Мэте все железы внутренней секреции. Он кое-как усмирил их и вспомнил о хороших манерах.
   — Ваше высочество, позвольте представить вам Стегомана, странника из племени драконов... Стегоман, это — ее высочество принцесса Алисанда.
   Принцесса приосанилась, облекаясь в достоинство, как в невидимый плащ, и церемонно склонила голову.
   — Счастлива познакомиться, господин Стегоман. Хотя я предпочитаю знакомства в более официальной обстановке.
   Наблюдая за Стегоманом, Мэт почувствовал, что королевский титул производит впечатление даже на демократа. Дракон выпучил глаза, потом чуть ли не разостлался по земле.
   — Мое почтение, ваше высочество!
   И повернулся к Мэту.
   — Значит, тебе удалось! Может, у тебя больше Силы, чем ты говорил? Или это то, что называется «дуракам везет»?
   Мэт открыл было рот, чтобы подтвердить последнее, но тут Алисанда вскричала: «Ах!» — и он обеспокоенно взглянул на нее.
   Большими от восторга глазами принцесса озиралась вокруг.
   — Ах, свежий воздух! И деревья! И небо! Солнце, благодатное солнце! И вода! — Она подбежала к ручью. — Проточная, чистая вода!
   Упав на колени, она зачерпнула пригоршню и поднесла к губам.
   Мэт любовался ею: такая стройная, гибкая, грациозная!
   Она вспорхнула с земли, вскинув голову, отбросив на спину волосы, и погрозила им пальцем.
   — Подите прочь, господин маг, я вас очень прошу. Не глазейте на меня. И вы тоже, господин Стегоман. Я полгода была лишена доступа к воде. С вашего позволения, я искупаюсь.
   Мэта слегка покоробило от ее вызывающего тона, но причин для отказа не было.
   — А вы уверены, что тут безопасно?
   — Пошли, пошли, — запыхтел Стегоман. — Оставим леди в покое. Мы будем недалеко. В случае чего леди нам крикнет. Пускай примет ванну. Какие чудовища эти тюремщики — полгода держать даму без воды!
   Он вперевалку зашагал в сторону луга, и Мэт — за ним. Не мог же он быть менее джентльменом, чем ящер.
   — Господин маг!
   Мэт оглянулся.
   — Да, ваше высочество.
   — Я содрогаюсь при мысли, что придется снова надеть эти лохмотья! — Принцесса опустила взгляд на свое бывшее платье. — Вы не могли бы сотворить мне какой-нибудь наряд, чтобы на нем не было шестимесячной грязи?
   — О да, конечно. — Мэт согласно закивал, чувствуя себя чрезвычайно неловко. — О чем речь!
   — Я буду вам благодарна всеми своими фибрами! — воскликнула она, скрываясь за колючим кустом.
   Мэт подумал, что эта девушка склонна к преувеличениям. Но потом представил, как бы фибры его тела отнеслись к рубашке, которую носишь не снимая шесть месяцев подряд, и решил, что, пожалуй, не такое уж это преувеличение.
   — А ты и впрямь маг, как я погляжу!
   Мэт вздрогнул от удивления. Неужели он слышит в голосе Стегомана уважительные нотки?
   — Не более, чем когда мы встретились. Во всяком случае, ничему новому я с тех пор не научился.
   — Значит, ты сам не знал своих способностей, — констатировал дракон. — Как, например, ты разъял волшебный обруч, которым Малинго стянул камеру принцессы? Ведь это было самое лютое и самое сильное заклинание из его набора!
   У Мэта упало сердце при мысли, что он померился силой с Малинго, хоть и не лицом к лицу.
   — Да я ничего особенного не делал. Просто почитал стихи, какие пришли на память, — и вот мы здесь.
   — Ты что же, не знал, каким силам бросаешь вызов?
   — Может, и знал. — Мэт вспомнил свои ощущения: как будто он побывал в центре динамо-машины. — Но мне ничего другого не оставалось.
   — Я-то был уверен, что ты просто по дурости лезешь на рожон. — Дракон смотрел на него задумчивыми глазами. — Но ты здесь, его чары разорваны. Надо думать, ты прибегнул к какому-то неизвестному заклинанию.
   — Неизвестному Малинго, ты хочешь сказать? — Мэт поджал губы. — Что ж, вполне вероятная гипотеза. Все стихи, что сидят у меня в голове, — это старье для того мира, откуда я пришел, но здесь они вполне могут сойти за товар первой свежести.
   Стегоман оробел.
   — Новое заклинание! Немыслимо! И очень опасно!
   Мэт весь превратился в слух.
   — Скажешь, почему?
   — Скажу непременно. Магия — ремесло неуловимое. У нее нет ни принципов, ни правил. Это скорее искусство, но такое, чья сила проявляется мгновенно. Поэтому добрые волшебники и перерывают старые книги в поисках забытых заклинаний; все их сообщество только и делает что роется в пыльных манускриптах. Учение для них — это жизнь, это все. Их влечет сам поиск, нахождение старого знания, нового для них. О том, чтобы извлекать из него пользу, они думают меньше всего.
   — Настоящие ученые, — сказал Мэт. — Их, наверное, не так уж и много.
   — Крайне мало. Зато колдуны растут на каждом кусте.
   Мэт нахмурил брови.
   — Колдовству легче выучиться?
   — Именно. Надо только найти черную книгу. И тут сбоев обычно не бывает. Я думаю, силы Тьмы за этим присматривают.
   Мэт с содроганием представил себе картину печатного станка, энергично стучащего в недрах ада.
   — И Малинго просто вызубрил наизусть одну черную книгу? Всего-то?
   — Одну или две, не важно. Он не станет себя расходовать на поиск новых заклинаний — если только не появится более сильный противник. Его время полностью занято стяжательством и выявлением возможных врагов, пока они еще не окрепли. Иногда он подвергает какую-нибудь свою жертву пыткам, чтобы поразвлечься. Так обстоит дело с колдунами: они рассматривают свою Силу только как средство удовлетворения желаний. К чему им искать что-то новое?
   — А маги зарылись в книжные страницы. — Мэт покачал головой. — Это никуда не годится. Кто-то должен время от времени вводить новое в обиход — иначе не будет изменений в структуре власти.
   Стегоман лукаво взглянул на него.
   — Странная мысль. Хотя ты думаешь в правильном направлении. Примерно раз в сто лет является человек, который дает миру новое заклинание. Однако, насколько мне известно, выковать новое заклинание — все равно что пройти по острию ножа над ямой с огнем и ядовитыми змеями.
   — У тебя очень живописные сравнения. — Мэт проглотил ком в горле, подумав, что он подвергал себя риску, о котором говорит Стегоман, каждый раз, как произносил заклинание. Ведь по здешним меркам они все были новые. Хуже того, старых он вообще не знал.
   Пожалуй, Стегоману можно верить — стоит только вспомнить концентрацию вокруг себя сил при исходе из темницы. Нетрудно представить короткое замыкание в собственном теле, оставляющее от него только обуглившуюся, дымящую оболочку.
   Мэт вздрогнул и отодвинул от себя это видение.
   — Если начать о чем-нибудь таком думать, недолго и потерять вкус к магии.
   — Да, недолго, — согласился дракон. — Но у тебя уже нет выбора.
   — Как это нет? — вскинулся Мэт. — Я — свободная личность. Не захочу — и не буду ничего делать.
   — Несомненно, — сухо заметил дракон. — Малинго, конечно, будет уважать твою свободу.