Страница:
Я тщательно водила пальцем по коленке, накладывая болячку, и не успела я ее запечатать, как в комнату опять забежала горничная, таща пакет.
— Вот, я вам свежее постельное белье принесла, — чирикнула она.
— Ань, тебя стучаться в дверь учили? — хмуро спросила я.
— Извините, — девчонка отчаянно покраснела.
— Да ничего, только сегодня ко мне не вздумай даже и зайти, — вздохнула я. — Занята я буду.
— Так вы закройтесь! — предложила она, показывая на дверной замок.
— Спасибо, — рассеянно поблагодарила я.
Как — то я про замок и не подумала. Столько лет живу одна, запираться не от кого, вот и не привыкла.
Аня споро застелила кровать чистым бельем и мышкой шмыгнула за дверь.
А заперлась, потом села к столу и вскрыла полученный от вчерашнего садюги пакет. Там было пять фотографий, и на каждой с оборотной стороны было выведено имя. Все предусмотрели!
Я глядела на лица своих жертв и думала — и что я могу тут сделать? Как мне их собрать вместе? Совершенно непонятно. Я не знала таких заклинаний!!! Есть заклинание на покорность — но это не то!!! Это заклинание надо накладывать на каждого с обрядом, в личном присутствии жертвы — и что, мне в гости к каждому ездить? И еще наивней думать, что они меня на порог пустят! Садюга хотя бы по грязному носку от каждого положил — уже было б легче…
Ой, ну что же делать — то???
Я обхватила голову руками и тяжко задумалась. Так…
Условия задачи: Следует их собрать в одно место. Не кафе, не дом отдыха, ни сауна, — потому что там могут быть люди. После чего с ними должен случиться несчастный случай. Пожар подходит тут лучше всего.
Решение:
Тупик.
Промаялась я этими размышлениями до обеда. Когда голос Светульки с первого этажа зычно возвестил: «Кушать подано!!!» — я с облегчением сунула фотографии обратно в пакет, положила его в стол и пошла вниз.
— Свет, чего сегодня на обед? — еще с лестницы услышала я голос Буйвола.
— Все как вы заказывали — борщ, котлетки с пюре, — живо отозвалась наша кухарка.
— Умница! — растроганно похвалил ее хозяин.
Я уселась около Аллочки, та посмотрела на меня с интересом:
— Что, увенчались твои надежды успехом?
— Вы о чем? — смущенно спросила я.
— Ну я же видела, как ты на Дэна смотрела! — усмехнулась она.
Я молчала, опустив глаза.
— Знаешь, — спокойно сказала мне Аллочка. — Дети мои уже большие, а я свекровка идеальная. Я просто не лезу в вашу жизнь. Я спокойно приняла Лену, но раз так получилось, то пусть уж лучше он женится на тебе. Ты его хоть любишь.
— С чего вы так решили? — пробормотала я.
И в этот момент в столовую вошел Дэн. На мгновение он замер на пороге, и наши взгляды встретились. Яркий солнечный свет как — то странно осветил его, и на миг мне показалось, что это — Ворон. Точная копия. Я жадно и с какой — то тоской смотрела на него, нежно улыбаясь и в душе плача от боли, ласкала взглядом его совершенные черты…
— Вот тебе и ответ, — ворвался в мое сознание голос Аллочки. — Так может смотреть на парня только истинно любящая девушка. Добро пожаловать в семью, Магдалина.
— Спасибо, — прошептала я, опустив глаза.
Денис уселся около меня, его рука нашла мою руку и нежно сжала.
— Соскучился, — украдкой шепнул он мне.
— Я тоже, — улыбнулась я.
— После обеда поехали в салон, ладно? Платье, фата и все такое…
Я обмерла.
А как же фикус с оптической винтовкой за воротами?
— Конечно, — через силу улыбнулась я.
После обеда я буду лежать в кроватке и плакать от боли. О! О кроватке и моей болезни! Следует уже начинать спектакль! А то слишком внезапная болезнь нам ни к чему!
Я прикинулась умирающим лебедем и слабо прошептала:
— Морозит что — то…
— Так ведь жара на улице, — нахмурился парень.
— Да-да, — рассеянно кивнула я. — Наверно вчера воды холодной попила, вот и простыла слегка.
— Сейчас вызову врача, — еще сильнее нахмурился Дэн.
— Ну о чем ты? — воззрилась я на него. — Из-за легкой простуды? Врача?
— Но ведь тебе плохо, и я хочу чтобы ты скорее выздоровела.
— Не надо, — снова улыбнулась я ему. — Не дуй на воду. Все хорошо.
— Смотри, солнышко, — с сомнением сказал мой почтимуж.
— Светка! — возопил тут Буйвол. — Ну долго ты???
— Иду! — крикнула она из коридора и показалась на пороге с подносом, уставленным тарелками. — Вот, как и заказывали, на первое — борщ, и все в тарелках не думайте!
Я диким взглядом посмотрела на нее. А что, она могла и в кастрюльке подать???
Светка ловко поставила перед нами борщ, при этом успела мне шепнуть:
— Без лука и чеснока, как ты и заказывала!
Я благодарно кивнула.
— А мне салатик, который я тебя просила — сделала? — спокойно осведомилась Аллочка.
— Конечно! — воскликнула Света, бросила расставлять тарелки, сбегала в кухню и поставила перед Аллочкой мисочку с нашинкованной капустой.
— Без соли? — уточнила та.
— Конечно, — уверила ее Светка.
— Ну, мне пожрать — то дадут? — начал проявлять нетерпение Буйвол.
— Ой, совсем забегалась! — всплеснула руками кухарка и вернулась к подносу. Закончив сервировать стол, она метнулась за порог.
— А хлеб и ложки? — взвыл Буйвол.
— Забегалась, — снова виновато всплеснула руками Светка, принесла ложки, хлеб и настороженно спросила: — Еще чего?
— Умница, это все, — оттаял Буйвол и схватился за ложку. Светка исчезла.
Я так же взялась за ложку — поесть следовало непременно. С высокой температурой, которая у меня скоро будет, я про еду забуду. А плюс — я ведь чаем до того питалась. Я ж так упаду однажды и не встану, а мне сейчас расклеиваться никак нельзя!!!
С этими мыслями я зачерпнула борщ, по привычке его обнюхала, и обрадовалась — чеснока и лука не было, не соврала Светка! Через секунду я сидела с недоуменным фейсом. Мы осторожно переглянулись с Буйволом, и наконец он озвучил вопрос:
— Это что???
— Говорят — борщ, — вздохнула я.
На самом деле в этом супчике были собраны все грехи неумелых поварих. Он был пересолен, картофель хрустел на зубах, свекла нарезана аккуратными огромными кубиками, капуста — широкими длинными полосами, и все это кипело на плите не более десяти минут.
— Но ведь вчера она на ужин та-акой борщ сварила! — недоуменно сказал Буйвол. — Чего это с ней?
Мы посмотрели на Аллочку. Та меланхолично жевала свой салатик и наши проблемы были ей до лампочки.
— Та-ак…, — наливаясь багровым румянцем, Буйвол начал вставать из-за стола. — Пойду — ка я потолкую с этой поварихой, мать ее за ногу!!!
— Погодите! — торопливо вскочила я. — Давайте я сама, ладно? Как женщина с женщиной и все такое…
Буйвол хотел что — то возразить, но тут поднялся и Дэн.
— Отец, она права, — примиряющее сказал он. — Пусть они сами переговорят, а то ты в гневе больно грозен.
— Ладно, — рявкнул Буйвол, и я ласточкой понеслась на кухню.
Светка, весело напевая, мыла посуду.
— Ку-ку, — сказала я, входя. — Есть разговор.
Девушка повернулась, вытерла руки о передник и уставилась на меня.
— Ты сядь, — вздохнула я. — Проблемы есть.
— Чего такое? — недоуменно нахмурилась она.
— Так Свет — ты же совершенно готовить не умеешь, нафиг ты тогда пошла в поварихи? — еще тяжелее вздохнула я.
— С чего это я готовить не умею? — взвилась она.
— Ты сама — то борщ пробовала?
— Пробовала! — с апломбом заявила она, но в глазах забегали какие — то блики сомнений.
Я все поняла. Встала, достала тарелку, плеснула из стоявшей на плите кастрюли борща и поставила перед ней.
— Ешь, — велела я ей.
Та, затравленно глядя на меня, взяла ложку, попробовала — и аж с лица спала.
— Что теперь будет? — тихо спросила она.
— Да выгонят тебя, наверно, — пожала я плечами, с жалостью глядя на нее. — Ну скажи, зачем ты пошла в поварихи???
Светка заревела, и сквозь всхлипы сказала:
— Так а я думала, чего сложного-то?
— Но ведь ты печешь отличные пирожные, чего ж борщи — то не научилась варить?
— Так у меня мамка кондитер экстра — класса, я с малолетства торты печь умею, — размазывая тушь по лицу, прорыдала она.
— А что ж про борщи-то забыла? — не отставала я.
— Так а мне это было неинтересно!!!
Я посмотрела на нее, встала и пошла прошаривать кухонные сусеки. Крупы, мука, сахар — все упаковками и мешками, ну а где ж что — нибудь такое, на скорую руку??? Готовить я тоже не умею, но надо ж было девчонку спасать!
Вскоре мне улыбнулась удача.
В шкафчике под мойкой я нашла несколько упаковок китайской лапшички за три рубля. Ясен пончик, это никак не походило на завтрак аристократов, но что было делать? Я разложила брикеты по тарелкам и залила их кипятком. Потом выложила по кругу симпатичный венчик из листьев петрушки и отправила Светку подавать.
— Я боюсь, — уперлась она, жалобно глядя на меня.
— Надо! — железным тоном рявкнула я и вручила ей поднос.
После чего включила фритюрницу, налила масла, и бросила туда куриные окорочка.
Тем временем вернулась Светка, на этот раз нагруженная тарелками с неудавшимся борщом.
— Ну?
— Смотрели волком, — горестно призналась она. — Меня уволят, да?
— Наверно, — злобно ответила я. — Какого черта ты сюда полезла, не умея готовить???
— Так ведь торты…, — снова заплакала я.
Вспомнив о сегодняшнем завтраке, я помягчела.
— Ладно, не реви, помоги окорочка сервировать, — велела я ей.
Та сразу засуетилась, начала доставать тарелки, потом их уронила, и принялась рыдать над осколками.
— Косорукая ты! — застонала я, хватаясь за веник.
— Так ведь торты!!! — зарыдала она еще пуще.
— Не реви, тебе еще горячее нести! — строго прикрикнула я на нее.
Светка кивнула и пошла споласкивать лицо. Я же разложила окорочка по тарелкам, обвела их неизменным петрушечным венчиком, положила к ним по вилке и ножу и отдала Светке:
— Неси!
Та пошла в столовую с видом приговоренного.
Вернулась она на редкость оживленная.
— Твоя лапшичка та-ак всем понравилась! — сладко жмурясь, воскликнула она.
— Да ну нафиг, — поразилась я.
— Ага! Евгений Евгеньевич добавки просят! Говорит, что так необычно и остренько!
— Все чудесатее и чудесатее, — пробормотала я, заливая кипятком следующий брикет.
— Ой, что бы я без тебя делала, — Светка умиленно заглядывала мне в глаза.
— О! — вспомнила я. — Ты мне вот что скажи, великий кулинар! А как тогда ты нам вчера нормальный ужин — то подала, а?
— Так я на кухню захожу — а там на плите все сваренное от Веры осталось, мне только разогреть оставалось, — призналась она.
— Ну и что с тобой делать? — тяжко вздохнула я.
— Не губи, а? — снова зарыдала она.
— Придумаем чего — нибудь, успокойся. А сейчас — на, неси добавку.
Она промокнула глаза передником, схватила тарелку и понеслась в столовую. Я утерла пот со лба, налила себе стакан сока и пошла за ней следом.
У Дэна сразу осветилось лицо, когда я появилась на кухне.
— Ты где так долго была?!!
— Да со Светкой разговаривала, — улыбнулась я навстречу его сияющим глазам. Ну как такого не любить? Я неизбалованна мужским вниманием, и вполне способна насмерть влюбиться только за то, что меня — и любят…
— Ох, Светка, угодила, еттить твою за ногу! — раздался тут довольный глас Буйвола. Я вздрогнула и отвела от Дэна глаза.
Светка сделала шутливый книксен и радостно побежала на кухню. Я села за стол, Аллочка на меня внимательно посмотрела и сказала:
— Магдалин… Можно дать тебе совет?
Я кивнула.
— Не надо так сильно любить мужиков, — слегка морщась, прошептала она мне на ухо, чтоб никто не слышал.
— А я что? — бормотнула я.
— Ты вся светишься, когда на моего сына глядишь, — вздохнула она. — Поверь моему опыту — мужики хорошего к себе отношения не понимают.
— Но ведь и он меня любит! — возразила я.
— У них это длится недолго, — печально улыбнулась она. — Сегодня любит, завтра — разлюбит…
«А вот фиг вам! — с какой — то озлобленностью подумала я. — Фиг! Как разлюбит — снова приворот подделаю! »
«Оно тебе надо? » — фыркнул внутренний голос.
«Надо!» — мрачно ответила я.
Меня никто еще так не любил…
А Дэн меня заставляет чувствовать себя сказочной принцессой.
— Девушки, а чего это вы там шепчетесь? — поинтересовался Буйвол.
Мы с Аллочкой переглянулись и она невозмутимо ответила:
— Диету обсуждаем.
— Какую опять? — застонал он.
— Японскую!
— Так! — решительно вмешался Денис. — Магдалина — я категорически против диет.
— Ты чего, хочешь чтобы я растолстела??? — не поверила я своим ушам.
— Не хочу. Но гораздо важней для меня твое хорошее настроение. Мать как на диету сядет, так вечно злая, нервная, и плаксивая. Хоть из дому беги.
— Точно! — поддержал Буйвол.
— Что точно? — возвысила голос Аллочка. — А ты забыл, как мы в семьдесят четвертом из Сочей вернулись, ты фотографии посмотрел и сказал, что я этакий славненький поросеночек!!! И еще подкалывал меня, мол, «…когда — то мы были похудее»!
— Не помню такого, — растерялся Буйвол.
— А что не помню? Я тогда только — только Дениса родила, и естественно, прибавила в весе, а ты не упускал случая напомнить, что тебе стройненькие девушки нравятся!!!
— А ты разве не стройненькая была тогда? — недоуменно спросил Буйвол. — Ты никогда толстой и не была.
— Я восемьдесят килограмм тогда весила!!! — рявкнула Алла. — И без того тошно было от своей безобразной фигуры, еще ты с подколками!
— Алка! — воскликнул Буйвол. — У тебя тогда та-акие формы были, ты чего??? Какая такая безобразная фигура, если на тебя вся улица оборачивалась?
— Не ври! — взвизгнула Алла.
— А чего мне врать? — пожал он плечами и горделиво сказал: — Красивей тебя я в жизни бабы не видел. Все друзья от зависти рыдают!!!
— Я тебе не баба!
— Извини, — смутился Буйвол. — Но ведь правда.
— И в семьдесят четвертом твои друзья рыдали? — подозрительно осведомилась Алла.
— Тогда особенно, — честно признался Буйвол.
— Пошли — ка отсюда, — шепнула я Дэну, еле сдерживая смех.
Мы бочком — бочком выбрались в холл.
— Я камин — то разжег, как ты и просила, — сказал Дэн, подхватил меня на руки и потащил к нему. Потом осторожно положил меня на традиционную медвежью шкуру около огня, принес чашку с клубникой, и мы принялись ей лакомиться, болтая в воздухе ногами.
Он мне чего — то рассказывал, я же с удовлетворением ощущала, как по моему телу начала разливаться противная слабость.
— Да ты же вся красная уже, — наконец донесся до меня как сквозь вату голос Дэна. — Давай местами поменяемся, тебе у огня наверняка жарко!
— Что? — посмотрела я на него бессмысленным взглядом. В глазах все плыло.
Он нахмурился, потянулся ко мне и коснулся губами моего лба.
— Вот черт! — сказал он, вскочил, подхватил меня на руки и понес вверх.
— Осторожнее, — рыдала я.
Его рука касалась распухшей коленки. Казалось, что мне ее поливают расплавленным оловом, такая была дикая боль.
— Отец, врача! — крикнул Дэн на бегу.
— А чего случилось? — высунулся Буйвол из кухни.
— Магдалина заболела!
— Невовремя…, — задумчиво сказал Буйвол.
«Вовремя, вовремя», — возразила я ему про себя.
Денис уложил меня в своей комнате и принялся раздевать. В его действиях не было ни грана эротики — страх за меня вытеснял все остальные мысли. А мне было действительно худо. Я не думала, что какая-то болячка на коленке может причинять такие страдания. Я вся горела, и перед глазами у меня висело красное марево…
— Что это? — воскликнул Дэн. Он уже снял с меня джинсы и теперь с ужасом смотрел на мои ноги.
Я скосила глаза и увидела, что коленка у меня напоминает мяч. Уродливая багровая опухоль опоясывала ее.
— Больно? — с жалостью спросил он.
Я молча кивнула.
Он укрыл меня одеялом, присел рядом и принялся гладить меня по головке:
— Девочка ты моя бедная… Если бы я только мог взять на себя твою боль…
«Тебя лечить бы сложнее пришлось», — ехидно сказал внутренний голос.
«Цыц», — сурово рявкнула я на него. Человек тут так по мне убивается, а этот мерзавец над ним издевается.
Дверь приоткрылась и зашли Аллочка с Буйволом.
— Что случилось? — тревожно спросили они.
Дэн молча отвернул одеяло и показал мою коленку.
Аллочка ахнула.
— И плюс — у нее высокая температура, — мрачно добавил Дэн.
— Так, может, свадьбу отменим? — предложил Буйвол.
— Нет! — слабо, но решительно сказала я.
Дэн внимательно, с благодарностью на меня посмотрел.
— Денис, езжай за платьем, — продолжила я. — В талии и бедрах у меня сорок второй размер, а в груди сорок восьмой. Так что верх лучше всего эластичный.
— А ты точно сможешь выдержать свадьбу? — с сомнением посмотрел на меня Буйвол.
— Все зависит от Дениса, — голосом умирающего лебедя прошептала я. — Денис, ты сможешь сделать так, чтобы нас в понедельник расписали на дому? И еще банкет отменить, дома отметим меж собой.
— Но я хотел тебе шикарную свадьбу, — покачал головой Дэн.
— Тебе чего надо — ехать или шашечки? — вопросила я. — Я — хочу выйти за тебя. В понедельник.
— Но тебе же будет тяжело! — воскликнул он.
— Ищешь причины для отказа? — бесстрастно спросила я.
— Нет! Конечно же нет!
— Тогда сделай как я прошу.
— Хорошо. Хорошо, Магдалиночка….
В дверь постучали и вошел дяденька в сером костюме и с чемоданчиком.
— Здравствуйте, Михаил Сергеевич! — кинулась к нему Аллочка. — Как хорошо что вы так быстро подъехали.
— Ну, кто тут умирает у вас? — бодро вопросил он.
— Вот — кивнул на меня Денис.
Михаил Сергеевич подошел поближе, увидел распухшую коленку и присвистнул.
Дэн побледнел.
— Ударялась коленкой? — спросил дядька, доставая из чемоданчика свои причиндалы.
— Неа, — помотала я головой. — Воспалилась ни с того, ни с сего.
— Та-ак…, — он сунул мне под мышку градусник, а сам принялся внимательно рассматривать мою коленку. — На что жалуетесь?
— Перед глазами все плывет, жар, слабость, коленка болит, — перечислила я.
— Мда…, — Михаил Сергеевич забрал у меня градусник, посмотрел на него и обратился к моим будущим родственникам. — У девушки рожистое воспаление, крайне неприятная штука.
— Что, так и называется??? — перебила я его, не в силах сдержать удивления.
— Да, — кивнул он. — Так вот, лечение я сейчас назначу, в основном антибиотики, больной — постельный режим, давать много пить и не тревожить. В понедельник вечером зайду.
— А я в понедельник замуж выхожу, — радостно брякнула я.
Врач посмотрел на меня долгим и жалостливым взглядом, отвернулся и принялся выписывать рецепт.
Еще через двадцать минут Денис потчевал меня макропеном и с жалостью гладил по головке. От такого обращения меня чего — то разморило и я сама не заметила, как уснула.
Проснулась я, словно меня кто толкнул. Я даже вздрогнула. Резко села на кровати и осмотрелась.
Дэн спал около меня, старательно отодвинувшись. Видимо, боялся случайно задеть коленку. В слабом свете ночника я внимательно смотрела на тени, что отбрасывали его ресницы, на четкую линию скул, и ямочку на подбородке.
«Если в воскресенье не будет результата — пеняй на себя», — всплыл в моем сознании голос садиста, и я оцепенело замерла.
Пеняй на себя — подразумевалось, что моего Дэна убьют.
Я снова взглянула на Дэна, вздохнула и аккуратно сползла с кровати.
Надо идти к себе.
Надо работать.
Осторожно ступая на больную ногу, я похромала к дверям. И на середине комнаты остановилась. На кресле было разложено чудеснейшее белое платье. С открытыми плечами, атласным корсажем и воздушной многослойной юбкой.
«Мать честная!» — присвистнул внутренний голос.
Я промолчала, жадно оглядывая платье.
«Примерим?» — робко предложил голос.
Я резко отвернулась и похромала дальше.
Завтра…
Либо я завтра его одену, либо нет. И чтобы были причины его одевать — мне нужно потрудиться.
В своей комнате я тщательно заперлась, убрала в стороны полы халата и, наложив руки на колено, на два раза отчитала коленку. Три — гарантировало полное и быстрое излечение, а так — мне лишь полегчает. Но полегчает очень весомо.
Потом я снова достала из пакета фотографии, разложила под лампой свечи — пусть размягчаются, а сама встала и пошла к платяному шкафу. С каждым шагом я с удовлетворением чувствовала, как уменьшается моя боль в колене.
В шкафу мне надо было только одно — зеркало. Я решила вызвать покойника. Но не в телесном виде, а лишь отражением — так и безопаснее, и больше шансов что придет конкретный человек, а не злобный дух под его личиной.
Я аккуратно ножницами отогнула скобочки, удерживающие большое, в мой рост, зеркало, прислонила его к стене, около него начертила на полу свечкой круг, одновременно заговаривая его.
После чего села в него, закрыла глаза и принялась вызывать в душе образ бабушки. По-доброму нужна была ее вещь или фотография, но чего нет, того нет. Так что будем надеяться на крепость кровных уз.
Я с нежностью вспоминала ее морщинистое лицо, мудрые глаза, неизменный темный платок на голове. Платок — потому что батюшка ее в церковь с непокрытой головой не пускал, а ходила она туда часто…
Потихоньку я начала проговаривать слова заклинания — вызова. Они лились свободным потоком, разливаясь около меня широким потоком, словно нефть по воде. Я цепко держала образ бабушки, призывая ее к себе.
Около меня, за кругом упал стул.
Я невозмутимо продолжала мешать слова со своей силой и щедро ее сеять вокруг.
Порыв ветра достиг меня.
«Окно ведь закрыто», — в страхе пискнул внутренний голос.
Я громко и уверенно дочитала заклинание:
Из зеркала на меня смотрели мудрые глаза бабушки.
— Тяжело мне, — прошелестела она. — Не держи, говори, чего надобно.
— Бабуля, — у меня аж дыхание перехватило, я с жадностью вглядывалась в ее дорогое мне лицо.
— Не держи, — снова прошелестела она, строго глядя на меня.
— Хорошо, — печально кивнула я и разложила перед собой пять фотографий. — Бабуль, мне надо, чтобы завтра они все собрались в одном месте. Как это сделать?
— Черное дело ты задумала, Магда, — поджала губы бабушка.
— Иногда нет выхода, — с трудом прошептала я.
Бабушка внимательно посмотрела на меня, и лишь потом согласно склонила голову:
— Я покорна тебе сейчас, внученька…
— Так как мне это сделать? — требовательно спросила я. — Помоги мне, раз покорна.
На миг повисла тишина.
Потом из зеркала донесся голос:
— Я тебе помогу. Слушай и не перебивай. Через час они все проснутся и захотят встретиться у Геннадия Соловца, это один из приговоренных. Он живет один за городом, в небольшом коттедже. В пять утра будь готова действовать.
— Но как же это все случится? Какое заклинание надо применить? — торопливо спросила я, видя, как тускнеет ее отражение.
— Я сама все сделаю, внученька, — прошелестела бабуля. — Только грех этот на тебе, думай, как потом замаливать будешь. А теперь — отпусти.
Деревянной рукой я кинула в зеркало горсть соли, читая заклинание. Отражение бабули принялось таять, когда она торопливо шепнула:
— Беги отсюда, внученька, беги!!!
Я еще долго сидела в круге, и до того мне мерзко было… Практически я использовала бабулю, использовала ее дух, связав заклятьем мне на покорность. Еще хорошо, что Ворона не вызвала, перед ним вовсе неудобно бы было.
Вздохнув, я стерла восковый круг, подошла к столу и принялась лепить из размягченного воска фигурки. Получались они маленькие — на каждого шло по две свечки, ну да не на крест же мне их вешать, он у меня был всего один! А для того, что я задумала — и этого будет достаточно. Я шептала заклинания, закатывала в воск вырезанные лица, осторожно ногтями рисовала черты лица, благословляла воду из графина и крестила каждого, нарекая именем одной из жертв. Работа долгая, кропотливая…
Наконец, закончив все это, я посмотрела на часы на стене — я уложилась в срок. Времени было пять минут шестого. Голубки уже собрались в клетке.
Я решительно воткнула в каждую фигурку по иголке — в темечко, чтобы вызвать потерю сознания — и пошла с ними в холл. Там я быстро растопила камин, сухие поленья мгновенно занялись, и принялась с наговором кидать одну за другой фигурки в огонь.
Закончив, я села в кресло совершенно опустошенная.
«За это даже и статьи нет», — робко брякнул внутренний голос.
— Заткнись, — велела я.
Он недовольно поворочался и затих.
Убийство магией не воспринималось как убийство в глазах окружающих — тут мерзавец был прав. Это всегда списывали на стечение обстоятельств, не более того. Жертв убивала обычно не людская рука, а самые что ни есть натуральные несчастные случаи.
— Вот, я вам свежее постельное белье принесла, — чирикнула она.
— Ань, тебя стучаться в дверь учили? — хмуро спросила я.
— Извините, — девчонка отчаянно покраснела.
— Да ничего, только сегодня ко мне не вздумай даже и зайти, — вздохнула я. — Занята я буду.
— Так вы закройтесь! — предложила она, показывая на дверной замок.
— Спасибо, — рассеянно поблагодарила я.
Как — то я про замок и не подумала. Столько лет живу одна, запираться не от кого, вот и не привыкла.
Аня споро застелила кровать чистым бельем и мышкой шмыгнула за дверь.
А заперлась, потом села к столу и вскрыла полученный от вчерашнего садюги пакет. Там было пять фотографий, и на каждой с оборотной стороны было выведено имя. Все предусмотрели!
Я глядела на лица своих жертв и думала — и что я могу тут сделать? Как мне их собрать вместе? Совершенно непонятно. Я не знала таких заклинаний!!! Есть заклинание на покорность — но это не то!!! Это заклинание надо накладывать на каждого с обрядом, в личном присутствии жертвы — и что, мне в гости к каждому ездить? И еще наивней думать, что они меня на порог пустят! Садюга хотя бы по грязному носку от каждого положил — уже было б легче…
Ой, ну что же делать — то???
Я обхватила голову руками и тяжко задумалась. Так…
Условия задачи: Следует их собрать в одно место. Не кафе, не дом отдыха, ни сауна, — потому что там могут быть люди. После чего с ними должен случиться несчастный случай. Пожар подходит тут лучше всего.
Решение:
Тупик.
Промаялась я этими размышлениями до обеда. Когда голос Светульки с первого этажа зычно возвестил: «Кушать подано!!!» — я с облегчением сунула фотографии обратно в пакет, положила его в стол и пошла вниз.
— Свет, чего сегодня на обед? — еще с лестницы услышала я голос Буйвола.
— Все как вы заказывали — борщ, котлетки с пюре, — живо отозвалась наша кухарка.
— Умница! — растроганно похвалил ее хозяин.
Я уселась около Аллочки, та посмотрела на меня с интересом:
— Что, увенчались твои надежды успехом?
— Вы о чем? — смущенно спросила я.
— Ну я же видела, как ты на Дэна смотрела! — усмехнулась она.
Я молчала, опустив глаза.
— Знаешь, — спокойно сказала мне Аллочка. — Дети мои уже большие, а я свекровка идеальная. Я просто не лезу в вашу жизнь. Я спокойно приняла Лену, но раз так получилось, то пусть уж лучше он женится на тебе. Ты его хоть любишь.
— С чего вы так решили? — пробормотала я.
И в этот момент в столовую вошел Дэн. На мгновение он замер на пороге, и наши взгляды встретились. Яркий солнечный свет как — то странно осветил его, и на миг мне показалось, что это — Ворон. Точная копия. Я жадно и с какой — то тоской смотрела на него, нежно улыбаясь и в душе плача от боли, ласкала взглядом его совершенные черты…
— Вот тебе и ответ, — ворвался в мое сознание голос Аллочки. — Так может смотреть на парня только истинно любящая девушка. Добро пожаловать в семью, Магдалина.
— Спасибо, — прошептала я, опустив глаза.
Денис уселся около меня, его рука нашла мою руку и нежно сжала.
— Соскучился, — украдкой шепнул он мне.
— Я тоже, — улыбнулась я.
— После обеда поехали в салон, ладно? Платье, фата и все такое…
Я обмерла.
А как же фикус с оптической винтовкой за воротами?
— Конечно, — через силу улыбнулась я.
После обеда я буду лежать в кроватке и плакать от боли. О! О кроватке и моей болезни! Следует уже начинать спектакль! А то слишком внезапная болезнь нам ни к чему!
Я прикинулась умирающим лебедем и слабо прошептала:
— Морозит что — то…
— Так ведь жара на улице, — нахмурился парень.
— Да-да, — рассеянно кивнула я. — Наверно вчера воды холодной попила, вот и простыла слегка.
— Сейчас вызову врача, — еще сильнее нахмурился Дэн.
— Ну о чем ты? — воззрилась я на него. — Из-за легкой простуды? Врача?
— Но ведь тебе плохо, и я хочу чтобы ты скорее выздоровела.
— Не надо, — снова улыбнулась я ему. — Не дуй на воду. Все хорошо.
— Смотри, солнышко, — с сомнением сказал мой почтимуж.
— Светка! — возопил тут Буйвол. — Ну долго ты???
— Иду! — крикнула она из коридора и показалась на пороге с подносом, уставленным тарелками. — Вот, как и заказывали, на первое — борщ, и все в тарелках не думайте!
Я диким взглядом посмотрела на нее. А что, она могла и в кастрюльке подать???
Светка ловко поставила перед нами борщ, при этом успела мне шепнуть:
— Без лука и чеснока, как ты и заказывала!
Я благодарно кивнула.
— А мне салатик, который я тебя просила — сделала? — спокойно осведомилась Аллочка.
— Конечно! — воскликнула Света, бросила расставлять тарелки, сбегала в кухню и поставила перед Аллочкой мисочку с нашинкованной капустой.
— Без соли? — уточнила та.
— Конечно, — уверила ее Светка.
— Ну, мне пожрать — то дадут? — начал проявлять нетерпение Буйвол.
— Ой, совсем забегалась! — всплеснула руками кухарка и вернулась к подносу. Закончив сервировать стол, она метнулась за порог.
— А хлеб и ложки? — взвыл Буйвол.
— Забегалась, — снова виновато всплеснула руками Светка, принесла ложки, хлеб и настороженно спросила: — Еще чего?
— Умница, это все, — оттаял Буйвол и схватился за ложку. Светка исчезла.
Я так же взялась за ложку — поесть следовало непременно. С высокой температурой, которая у меня скоро будет, я про еду забуду. А плюс — я ведь чаем до того питалась. Я ж так упаду однажды и не встану, а мне сейчас расклеиваться никак нельзя!!!
С этими мыслями я зачерпнула борщ, по привычке его обнюхала, и обрадовалась — чеснока и лука не было, не соврала Светка! Через секунду я сидела с недоуменным фейсом. Мы осторожно переглянулись с Буйволом, и наконец он озвучил вопрос:
— Это что???
— Говорят — борщ, — вздохнула я.
На самом деле в этом супчике были собраны все грехи неумелых поварих. Он был пересолен, картофель хрустел на зубах, свекла нарезана аккуратными огромными кубиками, капуста — широкими длинными полосами, и все это кипело на плите не более десяти минут.
— Но ведь вчера она на ужин та-акой борщ сварила! — недоуменно сказал Буйвол. — Чего это с ней?
Мы посмотрели на Аллочку. Та меланхолично жевала свой салатик и наши проблемы были ей до лампочки.
— Та-ак…, — наливаясь багровым румянцем, Буйвол начал вставать из-за стола. — Пойду — ка я потолкую с этой поварихой, мать ее за ногу!!!
— Погодите! — торопливо вскочила я. — Давайте я сама, ладно? Как женщина с женщиной и все такое…
Буйвол хотел что — то возразить, но тут поднялся и Дэн.
— Отец, она права, — примиряющее сказал он. — Пусть они сами переговорят, а то ты в гневе больно грозен.
— Ладно, — рявкнул Буйвол, и я ласточкой понеслась на кухню.
Светка, весело напевая, мыла посуду.
— Ку-ку, — сказала я, входя. — Есть разговор.
Девушка повернулась, вытерла руки о передник и уставилась на меня.
— Ты сядь, — вздохнула я. — Проблемы есть.
— Чего такое? — недоуменно нахмурилась она.
— Так Свет — ты же совершенно готовить не умеешь, нафиг ты тогда пошла в поварихи? — еще тяжелее вздохнула я.
— С чего это я готовить не умею? — взвилась она.
— Ты сама — то борщ пробовала?
— Пробовала! — с апломбом заявила она, но в глазах забегали какие — то блики сомнений.
Я все поняла. Встала, достала тарелку, плеснула из стоявшей на плите кастрюли борща и поставила перед ней.
— Ешь, — велела я ей.
Та, затравленно глядя на меня, взяла ложку, попробовала — и аж с лица спала.
— Что теперь будет? — тихо спросила она.
— Да выгонят тебя, наверно, — пожала я плечами, с жалостью глядя на нее. — Ну скажи, зачем ты пошла в поварихи???
Светка заревела, и сквозь всхлипы сказала:
— Так а я думала, чего сложного-то?
— Но ведь ты печешь отличные пирожные, чего ж борщи — то не научилась варить?
— Так у меня мамка кондитер экстра — класса, я с малолетства торты печь умею, — размазывая тушь по лицу, прорыдала она.
— А что ж про борщи-то забыла? — не отставала я.
— Так а мне это было неинтересно!!!
Я посмотрела на нее, встала и пошла прошаривать кухонные сусеки. Крупы, мука, сахар — все упаковками и мешками, ну а где ж что — нибудь такое, на скорую руку??? Готовить я тоже не умею, но надо ж было девчонку спасать!
Вскоре мне улыбнулась удача.
В шкафчике под мойкой я нашла несколько упаковок китайской лапшички за три рубля. Ясен пончик, это никак не походило на завтрак аристократов, но что было делать? Я разложила брикеты по тарелкам и залила их кипятком. Потом выложила по кругу симпатичный венчик из листьев петрушки и отправила Светку подавать.
— Я боюсь, — уперлась она, жалобно глядя на меня.
— Надо! — железным тоном рявкнула я и вручила ей поднос.
После чего включила фритюрницу, налила масла, и бросила туда куриные окорочка.
Тем временем вернулась Светка, на этот раз нагруженная тарелками с неудавшимся борщом.
— Ну?
— Смотрели волком, — горестно призналась она. — Меня уволят, да?
— Наверно, — злобно ответила я. — Какого черта ты сюда полезла, не умея готовить???
— Так ведь торты…, — снова заплакала я.
Вспомнив о сегодняшнем завтраке, я помягчела.
— Ладно, не реви, помоги окорочка сервировать, — велела я ей.
Та сразу засуетилась, начала доставать тарелки, потом их уронила, и принялась рыдать над осколками.
— Косорукая ты! — застонала я, хватаясь за веник.
— Так ведь торты!!! — зарыдала она еще пуще.
— Не реви, тебе еще горячее нести! — строго прикрикнула я на нее.
Светка кивнула и пошла споласкивать лицо. Я же разложила окорочка по тарелкам, обвела их неизменным петрушечным венчиком, положила к ним по вилке и ножу и отдала Светке:
— Неси!
Та пошла в столовую с видом приговоренного.
Вернулась она на редкость оживленная.
— Твоя лапшичка та-ак всем понравилась! — сладко жмурясь, воскликнула она.
— Да ну нафиг, — поразилась я.
— Ага! Евгений Евгеньевич добавки просят! Говорит, что так необычно и остренько!
— Все чудесатее и чудесатее, — пробормотала я, заливая кипятком следующий брикет.
— Ой, что бы я без тебя делала, — Светка умиленно заглядывала мне в глаза.
— О! — вспомнила я. — Ты мне вот что скажи, великий кулинар! А как тогда ты нам вчера нормальный ужин — то подала, а?
— Так я на кухню захожу — а там на плите все сваренное от Веры осталось, мне только разогреть оставалось, — призналась она.
— Ну и что с тобой делать? — тяжко вздохнула я.
— Не губи, а? — снова зарыдала она.
— Придумаем чего — нибудь, успокойся. А сейчас — на, неси добавку.
Она промокнула глаза передником, схватила тарелку и понеслась в столовую. Я утерла пот со лба, налила себе стакан сока и пошла за ней следом.
У Дэна сразу осветилось лицо, когда я появилась на кухне.
— Ты где так долго была?!!
— Да со Светкой разговаривала, — улыбнулась я навстречу его сияющим глазам. Ну как такого не любить? Я неизбалованна мужским вниманием, и вполне способна насмерть влюбиться только за то, что меня — и любят…
— Ох, Светка, угодила, еттить твою за ногу! — раздался тут довольный глас Буйвола. Я вздрогнула и отвела от Дэна глаза.
Светка сделала шутливый книксен и радостно побежала на кухню. Я села за стол, Аллочка на меня внимательно посмотрела и сказала:
— Магдалин… Можно дать тебе совет?
Я кивнула.
— Не надо так сильно любить мужиков, — слегка морщась, прошептала она мне на ухо, чтоб никто не слышал.
— А я что? — бормотнула я.
— Ты вся светишься, когда на моего сына глядишь, — вздохнула она. — Поверь моему опыту — мужики хорошего к себе отношения не понимают.
— Но ведь и он меня любит! — возразила я.
— У них это длится недолго, — печально улыбнулась она. — Сегодня любит, завтра — разлюбит…
«А вот фиг вам! — с какой — то озлобленностью подумала я. — Фиг! Как разлюбит — снова приворот подделаю! »
«Оно тебе надо? » — фыркнул внутренний голос.
«Надо!» — мрачно ответила я.
Меня никто еще так не любил…
А Дэн меня заставляет чувствовать себя сказочной принцессой.
— Девушки, а чего это вы там шепчетесь? — поинтересовался Буйвол.
Мы с Аллочкой переглянулись и она невозмутимо ответила:
— Диету обсуждаем.
— Какую опять? — застонал он.
— Японскую!
— Так! — решительно вмешался Денис. — Магдалина — я категорически против диет.
— Ты чего, хочешь чтобы я растолстела??? — не поверила я своим ушам.
— Не хочу. Но гораздо важней для меня твое хорошее настроение. Мать как на диету сядет, так вечно злая, нервная, и плаксивая. Хоть из дому беги.
— Точно! — поддержал Буйвол.
— Что точно? — возвысила голос Аллочка. — А ты забыл, как мы в семьдесят четвертом из Сочей вернулись, ты фотографии посмотрел и сказал, что я этакий славненький поросеночек!!! И еще подкалывал меня, мол, «…когда — то мы были похудее»!
— Не помню такого, — растерялся Буйвол.
— А что не помню? Я тогда только — только Дениса родила, и естественно, прибавила в весе, а ты не упускал случая напомнить, что тебе стройненькие девушки нравятся!!!
— А ты разве не стройненькая была тогда? — недоуменно спросил Буйвол. — Ты никогда толстой и не была.
— Я восемьдесят килограмм тогда весила!!! — рявкнула Алла. — И без того тошно было от своей безобразной фигуры, еще ты с подколками!
— Алка! — воскликнул Буйвол. — У тебя тогда та-акие формы были, ты чего??? Какая такая безобразная фигура, если на тебя вся улица оборачивалась?
— Не ври! — взвизгнула Алла.
— А чего мне врать? — пожал он плечами и горделиво сказал: — Красивей тебя я в жизни бабы не видел. Все друзья от зависти рыдают!!!
— Я тебе не баба!
— Извини, — смутился Буйвол. — Но ведь правда.
— И в семьдесят четвертом твои друзья рыдали? — подозрительно осведомилась Алла.
— Тогда особенно, — честно признался Буйвол.
— Пошли — ка отсюда, — шепнула я Дэну, еле сдерживая смех.
Мы бочком — бочком выбрались в холл.
— Я камин — то разжег, как ты и просила, — сказал Дэн, подхватил меня на руки и потащил к нему. Потом осторожно положил меня на традиционную медвежью шкуру около огня, принес чашку с клубникой, и мы принялись ей лакомиться, болтая в воздухе ногами.
Он мне чего — то рассказывал, я же с удовлетворением ощущала, как по моему телу начала разливаться противная слабость.
— Да ты же вся красная уже, — наконец донесся до меня как сквозь вату голос Дэна. — Давай местами поменяемся, тебе у огня наверняка жарко!
— Что? — посмотрела я на него бессмысленным взглядом. В глазах все плыло.
Он нахмурился, потянулся ко мне и коснулся губами моего лба.
— Вот черт! — сказал он, вскочил, подхватил меня на руки и понес вверх.
— Осторожнее, — рыдала я.
Его рука касалась распухшей коленки. Казалось, что мне ее поливают расплавленным оловом, такая была дикая боль.
— Отец, врача! — крикнул Дэн на бегу.
— А чего случилось? — высунулся Буйвол из кухни.
— Магдалина заболела!
— Невовремя…, — задумчиво сказал Буйвол.
«Вовремя, вовремя», — возразила я ему про себя.
Денис уложил меня в своей комнате и принялся раздевать. В его действиях не было ни грана эротики — страх за меня вытеснял все остальные мысли. А мне было действительно худо. Я не думала, что какая-то болячка на коленке может причинять такие страдания. Я вся горела, и перед глазами у меня висело красное марево…
— Что это? — воскликнул Дэн. Он уже снял с меня джинсы и теперь с ужасом смотрел на мои ноги.
Я скосила глаза и увидела, что коленка у меня напоминает мяч. Уродливая багровая опухоль опоясывала ее.
— Больно? — с жалостью спросил он.
Я молча кивнула.
Он укрыл меня одеялом, присел рядом и принялся гладить меня по головке:
— Девочка ты моя бедная… Если бы я только мог взять на себя твою боль…
«Тебя лечить бы сложнее пришлось», — ехидно сказал внутренний голос.
«Цыц», — сурово рявкнула я на него. Человек тут так по мне убивается, а этот мерзавец над ним издевается.
Дверь приоткрылась и зашли Аллочка с Буйволом.
— Что случилось? — тревожно спросили они.
Дэн молча отвернул одеяло и показал мою коленку.
Аллочка ахнула.
— И плюс — у нее высокая температура, — мрачно добавил Дэн.
— Так, может, свадьбу отменим? — предложил Буйвол.
— Нет! — слабо, но решительно сказала я.
Дэн внимательно, с благодарностью на меня посмотрел.
— Денис, езжай за платьем, — продолжила я. — В талии и бедрах у меня сорок второй размер, а в груди сорок восьмой. Так что верх лучше всего эластичный.
— А ты точно сможешь выдержать свадьбу? — с сомнением посмотрел на меня Буйвол.
— Все зависит от Дениса, — голосом умирающего лебедя прошептала я. — Денис, ты сможешь сделать так, чтобы нас в понедельник расписали на дому? И еще банкет отменить, дома отметим меж собой.
— Но я хотел тебе шикарную свадьбу, — покачал головой Дэн.
— Тебе чего надо — ехать или шашечки? — вопросила я. — Я — хочу выйти за тебя. В понедельник.
— Но тебе же будет тяжело! — воскликнул он.
— Ищешь причины для отказа? — бесстрастно спросила я.
— Нет! Конечно же нет!
— Тогда сделай как я прошу.
— Хорошо. Хорошо, Магдалиночка….
В дверь постучали и вошел дяденька в сером костюме и с чемоданчиком.
— Здравствуйте, Михаил Сергеевич! — кинулась к нему Аллочка. — Как хорошо что вы так быстро подъехали.
— Ну, кто тут умирает у вас? — бодро вопросил он.
— Вот — кивнул на меня Денис.
Михаил Сергеевич подошел поближе, увидел распухшую коленку и присвистнул.
Дэн побледнел.
— Ударялась коленкой? — спросил дядька, доставая из чемоданчика свои причиндалы.
— Неа, — помотала я головой. — Воспалилась ни с того, ни с сего.
— Та-ак…, — он сунул мне под мышку градусник, а сам принялся внимательно рассматривать мою коленку. — На что жалуетесь?
— Перед глазами все плывет, жар, слабость, коленка болит, — перечислила я.
— Мда…, — Михаил Сергеевич забрал у меня градусник, посмотрел на него и обратился к моим будущим родственникам. — У девушки рожистое воспаление, крайне неприятная штука.
— Что, так и называется??? — перебила я его, не в силах сдержать удивления.
— Да, — кивнул он. — Так вот, лечение я сейчас назначу, в основном антибиотики, больной — постельный режим, давать много пить и не тревожить. В понедельник вечером зайду.
— А я в понедельник замуж выхожу, — радостно брякнула я.
Врач посмотрел на меня долгим и жалостливым взглядом, отвернулся и принялся выписывать рецепт.
Еще через двадцать минут Денис потчевал меня макропеном и с жалостью гладил по головке. От такого обращения меня чего — то разморило и я сама не заметила, как уснула.
Проснулась я, словно меня кто толкнул. Я даже вздрогнула. Резко села на кровати и осмотрелась.
Дэн спал около меня, старательно отодвинувшись. Видимо, боялся случайно задеть коленку. В слабом свете ночника я внимательно смотрела на тени, что отбрасывали его ресницы, на четкую линию скул, и ямочку на подбородке.
«Если в воскресенье не будет результата — пеняй на себя», — всплыл в моем сознании голос садиста, и я оцепенело замерла.
Пеняй на себя — подразумевалось, что моего Дэна убьют.
Я снова взглянула на Дэна, вздохнула и аккуратно сползла с кровати.
Надо идти к себе.
Надо работать.
Осторожно ступая на больную ногу, я похромала к дверям. И на середине комнаты остановилась. На кресле было разложено чудеснейшее белое платье. С открытыми плечами, атласным корсажем и воздушной многослойной юбкой.
«Мать честная!» — присвистнул внутренний голос.
Я промолчала, жадно оглядывая платье.
«Примерим?» — робко предложил голос.
Я резко отвернулась и похромала дальше.
Завтра…
Либо я завтра его одену, либо нет. И чтобы были причины его одевать — мне нужно потрудиться.
В своей комнате я тщательно заперлась, убрала в стороны полы халата и, наложив руки на колено, на два раза отчитала коленку. Три — гарантировало полное и быстрое излечение, а так — мне лишь полегчает. Но полегчает очень весомо.
Потом я снова достала из пакета фотографии, разложила под лампой свечи — пусть размягчаются, а сама встала и пошла к платяному шкафу. С каждым шагом я с удовлетворением чувствовала, как уменьшается моя боль в колене.
В шкафу мне надо было только одно — зеркало. Я решила вызвать покойника. Но не в телесном виде, а лишь отражением — так и безопаснее, и больше шансов что придет конкретный человек, а не злобный дух под его личиной.
Я аккуратно ножницами отогнула скобочки, удерживающие большое, в мой рост, зеркало, прислонила его к стене, около него начертила на полу свечкой круг, одновременно заговаривая его.
После чего села в него, закрыла глаза и принялась вызывать в душе образ бабушки. По-доброму нужна была ее вещь или фотография, но чего нет, того нет. Так что будем надеяться на крепость кровных уз.
Я с нежностью вспоминала ее морщинистое лицо, мудрые глаза, неизменный темный платок на голове. Платок — потому что батюшка ее в церковь с непокрытой головой не пускал, а ходила она туда часто…
Потихоньку я начала проговаривать слова заклинания — вызова. Они лились свободным потоком, разливаясь около меня широким потоком, словно нефть по воде. Я цепко держала образ бабушки, призывая ее к себе.
Около меня, за кругом упал стул.
Я невозмутимо продолжала мешать слова со своей силой и щедро ее сеять вокруг.
Порыв ветра достиг меня.
«Окно ведь закрыто», — в страхе пискнул внутренний голос.
Я громко и уверенно дочитала заклинание:
И я резко открыла глаза — печать на это заклинание ни в коем случае ставить нельзя.
— Ночь темная, перевернись!
Раба Божья Антонина — в зеркале появись!
Из зеркала на меня смотрели мудрые глаза бабушки.
— Тяжело мне, — прошелестела она. — Не держи, говори, чего надобно.
— Бабуля, — у меня аж дыхание перехватило, я с жадностью вглядывалась в ее дорогое мне лицо.
— Не держи, — снова прошелестела она, строго глядя на меня.
— Хорошо, — печально кивнула я и разложила перед собой пять фотографий. — Бабуль, мне надо, чтобы завтра они все собрались в одном месте. Как это сделать?
— Черное дело ты задумала, Магда, — поджала губы бабушка.
— Иногда нет выхода, — с трудом прошептала я.
Бабушка внимательно посмотрела на меня, и лишь потом согласно склонила голову:
— Я покорна тебе сейчас, внученька…
— Так как мне это сделать? — требовательно спросила я. — Помоги мне, раз покорна.
На миг повисла тишина.
Потом из зеркала донесся голос:
— Я тебе помогу. Слушай и не перебивай. Через час они все проснутся и захотят встретиться у Геннадия Соловца, это один из приговоренных. Он живет один за городом, в небольшом коттедже. В пять утра будь готова действовать.
— Но как же это все случится? Какое заклинание надо применить? — торопливо спросила я, видя, как тускнеет ее отражение.
— Я сама все сделаю, внученька, — прошелестела бабуля. — Только грех этот на тебе, думай, как потом замаливать будешь. А теперь — отпусти.
Деревянной рукой я кинула в зеркало горсть соли, читая заклинание. Отражение бабули принялось таять, когда она торопливо шепнула:
— Беги отсюда, внученька, беги!!!
Я еще долго сидела в круге, и до того мне мерзко было… Практически я использовала бабулю, использовала ее дух, связав заклятьем мне на покорность. Еще хорошо, что Ворона не вызвала, перед ним вовсе неудобно бы было.
Вздохнув, я стерла восковый круг, подошла к столу и принялась лепить из размягченного воска фигурки. Получались они маленькие — на каждого шло по две свечки, ну да не на крест же мне их вешать, он у меня был всего один! А для того, что я задумала — и этого будет достаточно. Я шептала заклинания, закатывала в воск вырезанные лица, осторожно ногтями рисовала черты лица, благословляла воду из графина и крестила каждого, нарекая именем одной из жертв. Работа долгая, кропотливая…
Наконец, закончив все это, я посмотрела на часы на стене — я уложилась в срок. Времени было пять минут шестого. Голубки уже собрались в клетке.
Я решительно воткнула в каждую фигурку по иголке — в темечко, чтобы вызвать потерю сознания — и пошла с ними в холл. Там я быстро растопила камин, сухие поленья мгновенно занялись, и принялась с наговором кидать одну за другой фигурки в огонь.
Закончив, я села в кресло совершенно опустошенная.
«За это даже и статьи нет», — робко брякнул внутренний голос.
— Заткнись, — велела я.
Он недовольно поворочался и затих.
Убийство магией не воспринималось как убийство в глазах окружающих — тут мерзавец был прав. Это всегда списывали на стечение обстоятельств, не более того. Жертв убивала обычно не людская рука, а самые что ни есть натуральные несчастные случаи.