Стрельцова Маша. Записки падшей ведьмы

   — Устраивает, — кивнула я.
   — Имя вашего отца? — официально спросила я.
   И я с ужасом поняла — а ведь имя Буйвола — то я и не знаю…
   Во влипла…
   Я собралась и спокойно произнесла:
   — Буйвол наш папенька.
   — Кто? — недоуменно переспросил Игорь Петрович.
   — Буйвол, — замирая от собственной наглости подтвердила я. — Еще скажите, что первый раз слышите.
   Тот внимательно посмотрел на меня и уточнил:
   — Смотрящий?
   Я кивнула.
   Сейчас меня отсюда выкинут.
   Стопроцентно выкинут.
   — Три тысячи, — спокойно сказал Игорь Петрович.
   — Чего-о? — не поняла я.
   — Ладно, две с половиной, — согласился он.
   И тут до меня дошло. Да он просто цену увеличил за вредность!
   — Отлично! — просияла я. — Мне нужен банкомат, чтобы снять деньги.
   — Без проблем, — любезно улыбнулся Игорь Петрович. — На первом этаже банк. Вас проводить?
   — Разумеется! — тряхнула я головой.
   Потом, когда я сунула ему деньги и бумажку с номером телефона, запоздалые сомнения овладели мной.
   — Не кинете? — с сомнением спросила я, глядя на карман дяденьки, в который уплыли мои денежки.
   — Да вы что! — оскорбил он. — Репутация — это святое!
   — А гарантии?
   — Гарантии — договор, который вы не желаете подписывать, — пожал он плечами. — Так что в данном случае — только мое слово. Но и оно дорогого стоит.
   Я задумчиво посмотрела ему вслед и пошла на выход. В наше время слово может и правда стоит гораздо больше юридически оформленного договора. А может — и оказаться фальшивкой.
   В любом случае у меня нет выхода. Самой мне про завещание не узнать, и договор для полной уверенности — не заключить. Ну да ладно. Авось — и не кинет меня этот Игорь Петрович.
   Аминь.
   На автовокзале я купила тоненький любовный романчик, дабы скоротать время в дороге. Я намеренно проигнорировала и Дашкову, и Маринину — Лав стори, и точка! Мне хотелось чего — то доброго, светлого, романтичного. Спустя несколько страниц мне стало как — то очень неудобно за автора. Написано плоско, глуповато-наивно, а уж неизменный штрих подобного жанра — героиня-девственница в двадцать девять лет — это даже не смешно. И называлось сие чтиво «Восхитительная страсть». Очаровательное название.
   Однако деваться было некуда, мой автобус неторопливо катил по дороге, книжных киосков не предвиделось и я со вздохом принялась читать дальше. Когда мы подъезжали к моему городу, я как раз дочитывала последние строки:
   « — Милая, что ты почувствовала, когда я поцеловал тебя? — взволнованно спросил граф.
   — Ах, — воскликнула Марианна, глядя на него сияющими глазами, — я словно умерла и попала в рай, и ангелы пели в небесах, благословляя нашу любовь…
   И влюбленные обнялись, чтобы больше никогда не расставаться.»
   «Апофигей», — подумала я, закрывая книжку.
 
   Ирка, когда я приехала, была жутко занята. Нацепив на нос очки, она хмурилась, читала газету и грызла карандаш. Рядом сидела светловолосая девчонка и пила чай.
   — Привет, — кивнула я ей. — Я Машка.
   — А я Ленка, — улыбнулась она.
   Я исподтишка принялась на нее глазеть. Господи, неужто это и есть — девушка по вызову? Личико такое славненькое, нос пятачком, веснушки.
   Не, — одернула я себя, — не может она быть Иркиной сотрудницей. Да и вообще — что за предвзятое отношение? Если у Ирки дома чай пьет — так сразу и проститутка? Этак и я сама подпадаю под эту категорию.
   — Как съездила? — спросила Ирка для проформы, не отрывая глаз от газеты.
   — Нормально, — так же для проформы ответила я.
   — Пицца там, — махнула она куда — то вбок. — Ты не гость, своя, так что не стесняйся, шурши по шкафам.
   — Ага, — кивнула я. — А ты чего делаешь?
   — Рекламу продумываю, — тяжко вздохнула она.
   — И в чем загвоздка? — поинтересовалась я.
   — Так посмотри, — кинула она мне газетку.
   Я взяла кусочек пиццы, неспеша налила чай и принялась вникать в тайны Иркиного бизнеса.
   Страница была из рубрики «Контакты» — подрубрика «Она». И первое рекламное объявление гласило — «Восхитительная страсть, телефон такой — то, круглосуточно». Я аж глазам своим не поверила, полезла в сумку и достала вроде как одноименный романчик. Так и есть!
   И я заржала.
   Да уж…
   — Ты чего? — недоуменно спросила Ирка.
   — Да так, — отмахнулась я. — Названия тут у вас…
   — И не говори, кума, — скорбно покачала она головой. — Там где — то есть «Я золотой ключик к твоему кошелечку».
   — Чего, серьезно? — вытаращила я глаза.
   — Угу.
   — И звонят?
   — Наверно, раз печатают, — пожала Ирка плечами.
   Я разложила газету на столе поудобнее и вскоре нашла сие объявление. Далее следовало: «Океан страсти», «Соблазнительная Жозефина», «Дерзкая Сюзанна».
   Мда…
   Ну нельзя ж так прямо…
   «Нежнее, еще нежнее…» (с)
   — Слушай, тут какие — то Жозефины — это что, отдельные девушки? — поинтересовалась я.
   — Да не, — ответила Ирка. — Или фирмы или посредники. «Жозефина», в частности — фирма.
   Тут милая курносая девочка открыла рот и сказала, спокойно глядя на Ирку:
   — Это что! А вот нам вчера на заказе мужики рассказывают…
   «Все же она… эта самая????» — ошеломленно подумала я.
   А девчушка как ни в чем ни бывало продолжала:
   — В общем звонят они по телефону — нам бы мол, «Великолепную Жасмин». А там такой гнусный мужской голос отвечает — «Слу-ушаю!» Ну, мужики испугались да трубку бросили.
   — Ага, это Виктор — посредник, и правда у него гнусный голос, да и сам козел, — заулыбалась Ирка.
   — Ну вот, — продолжила курносая. — Потом звонят по другому телефону и просят — нам бы, мол, «Прекрасную куртизанку». А там тот же самый гнусный голос отвечает — «А это тоже я!»
   Мы дружно заржали.
   — А у тебя какое объявление? — утирая слезы, наконец спросила я.
   — Да в том — то и проблема — я просто пишу — «Девушки». Надо что — то более изысканное, но без маразма. Никаких ключиков и страстей.
   — Да уж, задачка, — вздохнула я. — И чего придумала?
   — Да ничего в голову не идет, — призналась она. — Хочется действительно элегантное и умное объявление.
   Я задумалась, после чего твердо сказала:
   — Я знаю, что тебе нужно!!!
   — Ну? — с надеждой посмотрела она на меня.
   — Как тебе такое объявление: «Для мужчин, любящих женщин, любящих мужчин»?
   Ирка с минуту похлопала глазами, после чего посмотрела на меня и с уважением сказала:
   — Ну, Лис, ты и умная…
   — Да ну тебя, — отмахнулась я. — Это лет десять назад у какого — то мужского парфюма был такой рекламный слоган, вот и врезался в память необычностью.
   — Великолепно! — с расстановкой сказала она. — Просто великолепно! Так, я в газету. Надо срочно успеть дать объявления. Ты, Ленка, поднимай ёлок, готовьтесь к работе. Чтоб к моему прихожу все были в сборе.
   — Ясно, — кивнула курносая, и Ирка ускакала.
   Ленка деловито перемыла посуду, протерла пол на кухне, после чего вышла в коридор и гренадерским басом возопила:
   — Бабы!!! Подъем!!!
   С минуту была тишина.
   — Дело ваше, — громко сказала Ленка в пустоту. — Не встанете — мать на штраф посадит. Все слышали?
   — Пошла к черту, — донесся хмурый голос из спальни.
   — Хрен на вас, — согласилась Ленка и вернулась в кухню.
   Через пару минут в дверях показалась мрачная растрепанная девица в ночной рубашке.
   — Времени сколько? — с мученическим видом осведомилась она.
   — Да полшестого уже — ответила Ленка.
   — А мать когда придет?
   — В шесть. Она в газету поехала.
   — Ой блин! — недоверчиво воскликнула девица. — Это чего, полчаса на все про все?
   — Спите дольше, — язвительно заметила Ленка. — Я вон уже — и после ванны и с макияжем!
   — Блин, — простонала девица. — А поесть — есть чего — нибудь, или еще в магазин идти надо?
   — Есть, есть, — успокоила ее Ленка. — Иди в ванну, а то Гульчитайка встанет и опять на час туда забурится.
   Девица тут же исчезла.
   — Это кто была? — кивнула я в сторону дверей.
   — Это наша Окси, — с оттенком уважения сказала Ленка. — Ты не смотри что тут работает — у нее папаня профессор был, она у нас вся из себя умная.
   — А чего тогда работает, если папаня профессор? — озадачилась я.
   — Так а папаня с маманей враз убились на машине, а брательник ейный все наследство отмутил и Окси на улицу выгнал.
   — Так прям и выгнал? — усомнилась я.
   — А чего тут такого? — пожала она плечами. — Меня маманька тоже, как только я школу закончила, из дома выставила. Сказала мол — иди работай или учись, я тебя вырастила. А куда я пойду учиться — если в училище и то платно.
   — А работать?
   — А работать — образование нужно! — отрубила она. — И плюс стаж!
   — Так ведь есть работы, для которых не нужно образование, — заметила я.
   — Ага, на рынке торговать, и ради вшивых двух тыщ зарплаты еще и хозяина — хачика обслуживать! — скривилась она.
   — Слушай, Лен, — возмутилась я. — Ну что за национализм! И среди хачиков, как ты говоришь нормальных людей столько же, сколько среди русских! И подонков столько же!
   — Ты, я смотрю, жизни вообще не нюхала, — снисходительно сказала Ленка. — К любому хачику устраиваешься на работу — то что он тебя трахает — это подразумевается.
   Я подумала, после чего сказала:
   — Лен, ты только не обижайся, ладно? Я просто понять хочу. То есть — работать у хачика и трахаться с ним — для тебя недостойно, так?
   — Ой-ей-ей! — заносчиво сказала она. — Никак хочешь меня в мою работу проституткой ткнуть?
   — Лен, но ведь это из огня и полымя. Ведь раз ты тут работаешь, значит это для тебя нормально, так? Но там бы тебя один хозяин трахал, а тут — сколько клиентов, а?
   — Дура ты, — устало сказала она. — Тут — никто не знает. Пришла, обслужила, получила деньги и ушла. А раз никто из знакомых не знает — так никто не может и обвинить меня, ведь так?
   Тут явилась замотанная в полотенце профессорская дочь, ныне проститутка.
   — О чем базар? — осведомилась она. — Я Оксана.
   — А я Маша, — представилась я.
   — Ясно, — кивнула она. — Ленка, а ты чего ревешь — то?
   — Ничего, — отвернулась к окну курносая.
   — Тогда иди Гульчитайку подними, а то мать приедет — опять она под раздачу подпадет.
   Ленка молча поднялась и ушла, старательно пряча лицо.
   На пороге она остановилась и сквозь слезы сказала:
   — Мне вчера на заказе замуж выйти предложили, так что недолго я вас терпеть буду, вот!
   — Иди ты, — заржала Окси, — ты у нас после каждого заказа замуж выходишь!
   — Ну вас! — истерично крикнула та, выбегая из комнаты.
   Может я и правда дура и чего — то не понимаю? Я увидела, что Ленка оставила на столе свое простенькое серебряное колечко, положила на него руку и быстренько прошептала заговор на удачу.
   Окси тем временем залезла в холодильник, шкафчики, микроволновку и скривилась:
   — Опять пицца! У меня уж изжога от нее.
   — Не хочешь — не ешь, — заметила я.
   — Да уж, — вздохнула она. — Выбор простой. А ты чего у нас, новенькая?
   — Господь с тобой! — испуганно открестилась я. — Я тут так, проездом. Сестра я Иркина.
   — Ааа, — протянула она.
   На кухню зашла прехорошенькая татарочка в ночнушке — явно Гульчитайка. Маленькая, пухленькая, с длинными черными волосами и огромными глазищами.
   — Новенькая, что ли? — с порога спросила она у меня.
   — Сестра мамкина! — ответила за меня Окси.
   Гульчитайка тут же потеряла всякий интерес.
   — А сама мать где? — тревожно спросила она.
   — В газету говорят уехала, — понизив голос ответила Окси. — Скоро будет, так что давай бегом собираться. Ленка, сучка, уже и ванну приняла, и накрасилась, и причесон сделала, а нам с тобой сейчас опять от матери влетит.
   — Ох, — передернула Гульчитайка плечами. — Тогда я в ванну!
   — Давай, только по-быстрому, а не как всегда на пару часиков.
   — Да уж понятно! — Гульчитайка бросила тревожный взгляд на часы и скрылась в дверях.
   Жизнь в этом притоне кипела. А я сидела, смотрела на все это и ловила себя на мысли — а ведь я не вижу ничего ужасно развратного. Если честно — я боялась, что тут дым коромыслом, по углам трахающиеся парочки, наглые и опасные мужики так и норовят погубить случайно забредшую душу. А тут все как — то очень по — семейному.
   В дверь позвонили, Ленка понеслась открывать, и вскоре на кухне появился еще один персонаж — ушастый блондин простецкого вида лет тридцати пяти.
   — Новенькая? — осведомился он.
   — Старенькая, — буркнула я.
   — Материна сеструха, отстань! — строго прикрикнула на него Окси.
   — Понял, не дурак, — кивнул персонаж.
   — Это Серега, наш водитель, — пояснила Окси и принялась дальше прорисовывать линию губ.
   — А чё, где мать? — поинтересовался водитель, наливая себе чай.
   — Скоро будет, — ответила Окси и поморщилась — карандаш дернулся и нарисовал на верхней губе зигзаг.
   Тут в дверях послышался скрежет открываемого замка, вошла Ирка и с порога строго спросила:
   — Елки! Все готовы?
   — Готовы! — мрачно ответила за всех Окси.
   — А Гульчитайка в ванной все еще! — наябедничала Ленка.
   Окси отставила в сторону карандаш и хреновым голосом осведомилась:
   — Ленка! У тебя давно несчастные случаи были?
   — А чего? — настороженно спросила та!
   — А ничего! — рявкнула Окси. — Гульчитайка будет через пять минут готова, а тебе за ябедничество я сама лично сейчас навешаю.
   — Тихо! — спокойно, но веско сказала Ирка. — Гульчитайка!
   — Тута! — отозвалась она из глубины квартиры.
   — Личико покажи! — велела Ирка.
   Гульчитайка приплелась на зов с мокрыми волосами и одним накрашенным глазом.
   — Времени — сколько? — осведомилась Ирка.
   — Гульчитайка обиженно ткнула в часы на стене и возопила:
   — Так ведь без пяти шесть!!! Имейте совесть, у меня еще пять минут!
   — Хорошо, — кивнула Ирка. — Я не зверь, через пять минут покажешься.
   Гульчитайку как ветром снесло.
   Ирка устало села на стул, а я озадаченно спросила:
   — Ты чего зверствуешь, а?
   — Ой, ну ты ж не знаешь всего, — поморщилась она. — Я когда не зверствовала — мы работать заполночь начинали. Чего, Окси, не так?
   — Так, — хмуро отозвалась она и опять чертыхнулась — карандаш снова уехал вбок.
   — Тьфу на тебя! — рассердилась я. — Иди сюда, косорукая, нарисую я тебе губки!
   — Я не косорукая! — возмутилась она.
   — А ты с моей подругой не спорь, — прикрикнула на нее Ирка. — Радуйся, дурища — Машка стилист — визажист в дорогущем московском салоне, тебе по-доброму неделю работать на один визит к ней!!!
   Я метнула на нее изумленный взгляд, но тут же взяла себя в руки.
   Легенда, и еще раз легенда! Я сейчас на нелегальном положении!
   — И в каком салоне вы работаете? — с некоторой робостью спросила Окси.
   — Тебе какая разница, — снова подала голос Ирка. — У нее Пугачева в клиентках, а ты еще вопросы задаешь.
   Окси молча передала мне карандаш и подобострастно заглянула в глазки:
   — А Ветлицкая тоже к вам ходит?
   — Ага, — не моргнув соврала я. — Голову ей мою и челку подстригаю.
   — Так это вы ей прическу делаете? — всплеснула она руками.
   — Ну, — кивнула я и подумала — а не завралась ли я?
   — Страшная она с этой прямой челкой, — вздохнула Окси. — Вы уж мне такую не делайте, ладно?
   — Не буду, — пряча улыбку, поклялась я и ловко нарисовала ей контур губ. После чего нанесла помаду и отправила глядеться в зеркало.
   Через секунду раздался ее рев.
   — Ой, Господи — ну как же я с такими губами пойду — то? — она чуть не рыдала.
   — А чего они тебе не нравятся? — недоуменно переглянулись мы с Иркой.
   — Так здоровые, как у шлюхи! — топнула она ногой.
   — А ты кто есть — то? — спокойно сказала Ирка.
   — Тихо! — укоризненно посмотрела я на нее. — Окси — посмотри на меня — тебе мои губы нравятся?
   Окси посмотрела и кивнула.
   — Ага! Так у тебя форма от природы хорошая — губки пухленькие и полные.
   — Наивная! — я достала платочек, смочила тоником и стерла помаду, — а теперь видишь? У нас с тобой у обоих тоненькие и невыразительные губки! Так что чего ты разнервничалась — не понимаю.
   Тут в кухню сунула нос Гульчитайка.
   — Мать! Я готова, только волосы чуть не досохли, — отрапортовалась она.
   — Гульчитайка! — возопила Окси. — Как тебе мои губки?
   — Ни хрена себе, — присвистнула Гульчитайка, внимательно изучив Окси.
   Та, скривив мордочку, тут же схватила мой платок и принялась яростно тереть лицо, бросая в мою сторону укоризненные взоры.
   — Ты чего, совсем? — покрутила у виска Гульчитайка. — Классно ж было. Я тоже так хочу.
   — Ну так иди сюда, Машка тебе нарисует, — ласково пригласила Ирка.
   Окси замерла, недоверчиво глядя на Гульчитайку. А та уже уселась передо мной, вытянула мордочку кверху, закрыла глазки и замерла в ожидании. Я стерла ей старую помаду, затонировала кожу, взяла карандаш и принялась выводить контур — губы у Гульчитайки тоже были как по заказу — тоненькой плоской ниточкой.
   — Понимаешь, Окси, — по пути вещала я. — Ты просто не привыкла к новым нарисованным губкам, и потому не смогла понять — плохо это или хорошо.
   — Ну ничего себе — губищи на пол-лица, — хмуро сказала Окси.
   Я закончила с Гульчитайкой и повернула ее к Окси.
   — А теперь смотри со стороны — как тебе?
   — Класс! — искренне сказала Окси.
   — Учитесь, пока я жива, — заявила я.
   — Не, — помотала головой Окси, — ты лучше нас научито уедешь скоро — кто нас красить будет?
   Тут зазвонил телефон.
   Ирка схватилась за трубку и приняла заказ. Народ тут же притих, внимательно прислушиваясь к диалогу.
   — Девушки? Разумеется есть, — вещала Ирка. — Есть брюнеточка, есть блондиночка с длинными волосами…
   — На ногах, — меланхолично заметила Гульчитайка.
   Мы с Окси заржали.
   Ирка метнула на нас разгневанный взор и мы притихли.
   — Конечно, оставляйте адрес с телефоном. Магнитогорская ? Дом, квартира? Заказ ваш принят, машина выезжает.
   Ирка положила трубку и недовольно обвела нас взглядом.
   — Вы, лошади, чего ржете — не видите, я заказ принимаю?
   — Так это Гульчи… — начала Окси.
   — А чего сидим — то? — оборвала ее Ирка. — Заказ пришел — чего еще не в машине?
   Девчонок из кухни как ветром снесло.
   — Сереж! — крикнула Ирка вглубь квартиры.
   — Иду, — отозвался он, и вскоре и правда появился на кухне.
   — На, заказ на Магнитогорскую, трех на два надо.
   — Ой блин, — недовольно поморщился он, — попад наверно, раз так много просят.
   — Тебе — то какое дело? — прикрикнула Ирка на водителя. — Иди да пробивай.
   — Есть чего на этот адрес? — хмуро отозвался он.
   — Ни по плюсам, ни по минусам.
   — Может не поедем? — с надеждой спросил Серега.
   — Поедем! — с металлом сказала Ирка.
   — Вот влетим… — застонал он. — Ведь трех просят, подумай сама — верный попад!
   — У меня предчувствие хорошее, — вдруг улыбнулась Ирка и покосилась на запаянную в воск денежку.
   — Влетим — на твоей совести, — принял последнюю попытку водитель.
   — Я не поняла! — подняла брови Ирка. — Кто у нас заказ пробивает — ты или я? Если не хочешь работать, так и скажи, вмиг замену найду.
   — Ладно, — махнул он рукой и пошел из квартиры.
   Ирка встала, закрылась за ними и вернулась на кухню.
   — А чего это такое — попад? — задала я тут же вопрос. Уже не в первый раз слышу его, и вроде как смутно догадываюсь…
   — А это мальчики оборзевшие иногда собираются кодлой, потрахаться хотят, а денег платить — нет, — спокойно объяснила Ирка
   — Мда, — хмыкнула я. — Слушай, а чего ты своих так жестко строишь?
   — А что делать? — вздохнула она. — Дашь кому слабину — и все, порядка не будет.
   — Так ты бы им дала передохнуть, что ли… Они ж вроде весь день на утреннем заказе были.
   — Как же, — хмыкнула она. — В десять утра явились, еле тепленькие.
   — Так ведь заплачено было надолго, — не поняла я.
   — Ну и что? — пожала она плечами. — Сколько раз так было — сдадут на ночь, а потом клиент уснет, и что, девушке сидеть около него? Глядишь — а она опять тут, опять на заказы собирается.
   — Ничего себе у вас обман потребителя процветает, — неодобрительно сказала я.
   — И не говори, — легко согласилась Ирка. — Окси месяца два назад за смену где — то раза три на ночь сдавали, вот смеху было.
   — А это как? — удивилась я.
   — Ой, да первый раз мы ее до утра еще днем, часа в три сдали. Так она где — то около восьми приезжает — клиент, говорит, упился в сосиску и спит, а мне его чего, караулить? Не успела приехать — на нее постоянник, ну мы ее опять сдаем до утра. Тот к полуночи так же упивается в сосиску, Окси приезжает — и мы ее опять сдаем до утра! Ну, уж в третий раз я не выдержала и говорю — мол, Окси! Будь человеком, хоть один заказ доработай нормально!
   — Ну и ? — заржала я.
   — Ну и приволокли ее пьяную в сосиску в шесть утра от клиента, — сокрушенно ответила Ирка. — Девчонки — они если пить начинают, то все, меры не знают. Ладно, чего там у тебя по твоей проблеме?
   — Да черт знает, — вздохнула я. — Съездила к невесте Зыряна, там намечался явно фиктивный брак. Сейчас вот выясняю насчет завещания папочки невесты, а то с чего бы это он так захотел на ней жениться? Думаю — разгадка тут и кроется.
   — А если нет? — спросила она. — Всякое бывает.
   — Да не, — отмахнулась я. — Слишком там дело темное. Невеста — горькая алкашка, да и к тому же странного поведения. Прикинь, в одной комнате поминки по Зыряну справляют, а в другой она мужиков обслуживала.
   — Да ну нафиг! — с сомнением воскликнула Ирка.
   — Клянусь, — уверила я. — Я случайно зашла в комнату — так у меня чуть глаза на лоб от шока не вылезли. Ее там вовсю это… ну в общем сексом занимаются, а около комнаты еще и очередь.
   Ирка поморщилась:
   — Вот свинья!
   — Ага, Козырь то же самое сказал, — согласилась я.
   — Кто — кто? — не поняла Ирка.
   — Козырь, — повторила я.
   — А ты где его видела? — вытаращила она на меня глаза.
   — Так он с ребятками зачем — то к ней приезжал, — пожала я плечами. — Я в сарайке спряталась, он меня не увидел.
   — Могла бы и не прятаться, тебя мать родная не узнает, — заметила Ирка. — Не выяснила, чего Козырю надо было от этой бабы?
   — Нет, — с сожалением ответила я.
   Тут опять зазвонил телефон.
   — Алло! — схватила она трубку. — Анька ты, что ли? Да, работаем. Где тебя забрать — то? Ясно, жди.
   — Новенькая никак?
   — Ага, Анька-Лошадь, новенькая со старыми дырками, — рассеянно кивнула Ирка, натыкивая номер. Потом в сердцах бросила: — Вот черт, опять вне зоны сотовый у Сереги!
   — Так потом перезвонит, чего переживаешь.
   — Ага, перезвонит, — хмыкнула она. — У него входящие — бесплатно, а Сереженька у нас за копейку удавится, хрен он станет перезванивать, свои деньги тратить. Ладно, придется на пейджер скинуть. — Она снова натыкала номер и заговорила официальным тоном: — Добрый день, девушка. Для абонента девять — шесть — ноль — три — девять — семь. «Сережа, Лошадь с подругой ждут тебя в баре…» Лошадь! Что значит — так и писать? Да, так и писать. «Сережа, Лошадь с подругой ждут тебя в баре „Беременная монашка“». Да, девушка, все верно. Спасибо.
   Она положила трубку и прыснула:
   — Прикинь, Лис, до меня и не дошло сначала — я ей диктую — а она мне таким охреневшим голосом — мол, кто — кто в баре с друзьями??? Я ей говорю — Лошадь! А она мне — что, так и писать?
   Я заржала, а Ирка снова схватила затрезвонивший телефон.
   — Алло! Сдал? Ну вот и умничка! Какое домой пожрать — только на работу вышел! Нет у тебя времени свободного — езжай за Лошадью и еще одной девушкой, я тебе мессагу кинула на пейджер! Что значит — я ее возить не буду? Сережа, дело твое, Лошадь не заберешь — сам на заказ пойдешь. Ну вот и все тогда!
   Ирка положила трубку и радостно ухмыльнулась:
   — Работает твоя денежка! Трех на три часа сдали — и еще Лошадь со своей подружкой выплыли, с ними что — нибудь еще отработаем. А Серега — то жук каков — мол, всех сдал, поехал домой ужинать!
   — А чего твой Сережа не хотел Лошадь — то забирать?
   Ирка сразу поскучнела:
   — Наркоша, не любят наши таких.
   — Ой, Ирка, на вас посмотреть — так вы тут все такие хорошие, прямо и не фирма проституток, а детский сад! — поморщилась я.
   Ирка прикурила сигарету, спокойно посмотрела на меня и сказала:
   — Магдалина, знаешь, я тут недавно в газете читала статью, где журналистка писала о наших фирмах — якобы достоверную информацию. У нас постоянно печатаются объявления о приеме на работу — просто «Требуются красивые девушки» — и номер телефона. Много левых звонит, спрашивают, что за работа и бросают трубки, но кто — то и устраивается. Так вот, эта журналистка утверждала, что если девушка позвонит к нам единожды — больше ей от судьбы проститутки не убежать, так как у нас у всех определители номеров, и ей будут звонить, угрожать, шантажировать — пока она не выйдет на работу. Знаешь что мне это напоминает? Помнишь раньше в «Пионерской правде» писали жуткие статьи о несчастных детишках, которые вступили в пионеры, и родители — баптисты их истязали, били и кормили из собачьей миски?
   — Ну припоминаю что — то подобное, — буркнула я.
   — Так вот, — она стряхнула пепел, затянулась и продолжила: — Почему — то сейчас мне с трудом в это верится, я была в церкви у наших баптистов. Так вот, я туда походила — и сбежала. Потому что они там — действительно святые. Они не пьют, не курят, не изменяют женам и до того все хорошие, что я поняла — еще немного я среди них побуду — и мне придется закрыть фирму и устроиться на нормальную работу, а я привыкла жить на широкую ногу. Помнишь Мишку Ковалева?