Страница:
И говорят, что этот завет выполнялся.
Потом Олав конунг отправился в Острарфьорд, взошел со своими людьми на корабли и поплыл на север в Согн, и в то лето ездил там по пирам. Когда наступила осень, он вернулся во, фьорд и отправился в Вальдрес. Там все еще оставались язычниками. Конунг стремительно подошел к озеру, застал бондов врасплох, захватил их корабли и сел на них со всем своим войском. Потом он велел созвать тинг. Тинг был устроен у самого озера, так что конунг мог воспользоваться кораблями, если бы ему это понадобилось. Бондов собралось множество, и все были с оружием. Конунг предложил им принять христианство, но бонды завопили в ответ и велели ему замолчать. Они подняли сильный шум и стали бряцать оружием. Когда конунг увидел, что они не хотят слушать того, что он им говорит, и на их стороне большой перевес, так что не было никакой возможности биться с ними, конунг завел речь о другом. Он спросил, нет ли на тинге людей, у которых есть жалобы, и не хотят ли они, чтобы он их рассудил. Из речей бондов стало ясно, что многие из тех, кто не хочет сейчас принимать христианство, враждуют между собой. Когда бонды стали излагать свои жалобы, каждый из них собрал вокруг себя своих сторонников, чтобы те помогли им в их тяжбе. Так прошел целый день, и тинг закончился к вечеру.
Когда бонды узнали, что Олав конунг нагрянул к ним в Вальдрес, они послали ратную стрелу, собрали всех свободных и рабов и отправились навстречу конунгу, так что во многих местах людей почти не осталось. Бонды не распускали свое войско и после окончания тинга. Конунг знал об этом, и когда он со своими людьми сел на корабли, он велел грести ночью через озеро на другой берег. Там он приказал своим людям сойти на берег и грабить и жечь селения. На следующий день они стали плавать от мыса к мысу, и конунг приказывал жечь все усадьбы. Когда бонды, собравшиеся на тинг, увидели свои усадьбы в огне и дыму, они разбежались, и каждый бросился домой, посмотреть осталось ли там хоть что-нибудь. Так войско бондов поредело, и они один за другим стали разбегаться, пока войско не распалось. Тогда конунг приказал грести обратно и жечь усадьбы по обоим берегам озера. Тут бонды пришли к нему и запросили пощады, и обещали повиноваться ему. Он отпустил с миром тех, кто к нему пришел, и оставил им все их добро. Тут уже никто ничего против христианства не говорил. Конунг велел крестить народ и взял у бондов заложников.
Той осенью конунг пробыл там долго. Он велел протащить корабли по перешейку между озерами. Конунг не отходил далеко от озер вглубь страны, потому что не доверял бондам. Он велел построить и освятить там церкви и оставил священников. Когда конунг увидел, что скоро начнутся морозы, он по суше отправился в Тотн. О том, что Олав жег селения в Упплёнде, упоминает Арнор Скальд Ярлов в той песне, которую он сочинил о его брате Харальде:
А предыдущим летом Эйнар Брюхотряс уехал из страны и сначала отправился на запад в Англию, встретил там своего тестя Хакона ярла и пробыл у него некоторое время. Потом Эйнар отправился к Кнуту конунгу и получил от него богатые подарки. После этого Эйнар поплыл на юг в Румаборг и вернулся только на следующее лето. Он отправился в свою усадьбу и на этот раз с Олавом конунгом не встречался.
CXXII
CXXIII
CXXIV
CXXV
CXXVI
CXXVII
CXXVIII
СХХIХ
CXXX
CXXXI
Потом Олав конунг отправился в Острарфьорд, взошел со своими людьми на корабли и поплыл на север в Согн, и в то лето ездил там по пирам. Когда наступила осень, он вернулся во, фьорд и отправился в Вальдрес. Там все еще оставались язычниками. Конунг стремительно подошел к озеру, застал бондов врасплох, захватил их корабли и сел на них со всем своим войском. Потом он велел созвать тинг. Тинг был устроен у самого озера, так что конунг мог воспользоваться кораблями, если бы ему это понадобилось. Бондов собралось множество, и все были с оружием. Конунг предложил им принять христианство, но бонды завопили в ответ и велели ему замолчать. Они подняли сильный шум и стали бряцать оружием. Когда конунг увидел, что они не хотят слушать того, что он им говорит, и на их стороне большой перевес, так что не было никакой возможности биться с ними, конунг завел речь о другом. Он спросил, нет ли на тинге людей, у которых есть жалобы, и не хотят ли они, чтобы он их рассудил. Из речей бондов стало ясно, что многие из тех, кто не хочет сейчас принимать христианство, враждуют между собой. Когда бонды стали излагать свои жалобы, каждый из них собрал вокруг себя своих сторонников, чтобы те помогли им в их тяжбе. Так прошел целый день, и тинг закончился к вечеру.
Когда бонды узнали, что Олав конунг нагрянул к ним в Вальдрес, они послали ратную стрелу, собрали всех свободных и рабов и отправились навстречу конунгу, так что во многих местах людей почти не осталось. Бонды не распускали свое войско и после окончания тинга. Конунг знал об этом, и когда он со своими людьми сел на корабли, он велел грести ночью через озеро на другой берег. Там он приказал своим людям сойти на берег и грабить и жечь селения. На следующий день они стали плавать от мыса к мысу, и конунг приказывал жечь все усадьбы. Когда бонды, собравшиеся на тинг, увидели свои усадьбы в огне и дыму, они разбежались, и каждый бросился домой, посмотреть осталось ли там хоть что-нибудь. Так войско бондов поредело, и они один за другим стали разбегаться, пока войско не распалось. Тогда конунг приказал грести обратно и жечь усадьбы по обоим берегам озера. Тут бонды пришли к нему и запросили пощады, и обещали повиноваться ему. Он отпустил с миром тех, кто к нему пришел, и оставил им все их добро. Тут уже никто ничего против христианства не говорил. Конунг велел крестить народ и взял у бондов заложников.
Той осенью конунг пробыл там долго. Он велел протащить корабли по перешейку между озерами. Конунг не отходил далеко от озер вглубь страны, потому что не доверял бондам. Он велел построить и освятить там церкви и оставил священников. Когда конунг увидел, что скоро начнутся морозы, он по суше отправился в Тотн. О том, что Олав жег селения в Упплёнде, упоминает Арнор Скальд Ярлов в той песне, которую он сочинил о его брате Харальде:
Потом Олав конунг отправился на север в Долины, и он доехал до самых гор, и нигде не останавливался, пока не приехал в Трандхейм и, наконец, в Нидарос. Он приготовил там все на зиму и остался зимовать там. Эта была десятая зима с тех пор, как он стал конунгом Норвегии.
Жечь в роду владычном
Повелось упплёндцев,
Коль себе на гибель
Разгневали князя.
Вражий – долго зрела
Смута – люд карая,
Ослушников вешал
В правом гневе славный.
А предыдущим летом Эйнар Брюхотряс уехал из страны и сначала отправился на запад в Англию, встретил там своего тестя Хакона ярла и пробыл у него некоторое время. Потом Эйнар отправился к Кнуту конунгу и получил от него богатые подарки. После этого Эйнар поплыл на юг в Румаборг и вернулся только на следующее лето. Он отправился в свою усадьбу и на этот раз с Олавом конунгом не встречался.
CXXII
Одна женщина звалась Альвхильд, ее называли рабыней конунга. Она была знатного рода и очень хороша собой. Она повсюду ездила с Олавом конунгом. В ту весну Альвхильд ждала ребенка, и друзья конунга знали, что отец этого ребенка – конунг. Однажды ночью Альвхильд почувствовала себя плохо, поблизости народу было мало: несколько женщин, священник, Сигват скальд и еще несколько человек. Альвхильд было очень плохо, и казалось, что ей уже не долго осталось жить. Она родила мальчика, и долго нельзя было понять, живой ли он. Когда он наконец подал признаки жизни, хотя и слабые, священник попросил Сигвата скальда пойти и сказать конунгу. Тот отвечает:
– Я ни за что не посмею разбудить конунга, ведь он никому не позволяет прерывать его сон до тех пор, пока сам не проснется.
Священник отвечает:
– Необходимо крестить ребенка, ибо, мне сдается, что он проживет недолго.
Сигват сказал:
– Я скорее решусь на то, чтобы ты крестил ребенка, чем пойду будить конунга. Я готов взять на себя ответственность дать ему имя.
Они так и сделали, крестили ребенка и дали ему имя Магнус. А утром, когда конунг уже проснулся и оделся, ему рассказали о том, что произошло. Он велел позвать к себе Сигвата.
Конунг сказал:
– Как ты смел позволить крестить моего ребенка без моего ведома?
Сигват отвечает:
– Потому что считаю, что лучше двух человек отдать богу, чем одного дьяволу.
Конунг сказал:
– А почему это могло случиться?
Сигват отвечает:
– Ребенок был при смерти, и если бы он умер некрещеным, то попал бы к дьяволу, а теперь он божий человек. Кроме того, я знал, что если ты разгневаешься на меня, то я поплачусь за это самое большее жизнью. Но я полагаю, что тогда я попал бы к богу.
Конунг спросил:
– Почему ты захотел, чтобы мальчика назвали Магнусом? У нас в роду не было такого имени.
Сигват отвечает:
– Я его так назвал в честь Карла Магнуса конунга,[277] а о нем я знаю, что он был лучшим человеком на всем белом свете.
Тогда конунг сказал:
– Ты очень удачливый человек, Сигват. Но неудивительно, что удача сопутствует уму. Странно, что иногда удача сопутствует и глупцам, и глупость оборачивается удачным исходом.
Конунг был очень весел.
Мальчик рос и, когда пришло время, он стал очень достойным мужем.
– Я ни за что не посмею разбудить конунга, ведь он никому не позволяет прерывать его сон до тех пор, пока сам не проснется.
Священник отвечает:
– Необходимо крестить ребенка, ибо, мне сдается, что он проживет недолго.
Сигват сказал:
– Я скорее решусь на то, чтобы ты крестил ребенка, чем пойду будить конунга. Я готов взять на себя ответственность дать ему имя.
Они так и сделали, крестили ребенка и дали ему имя Магнус. А утром, когда конунг уже проснулся и оделся, ему рассказали о том, что произошло. Он велел позвать к себе Сигвата.
Конунг сказал:
– Как ты смел позволить крестить моего ребенка без моего ведома?
Сигват отвечает:
– Потому что считаю, что лучше двух человек отдать богу, чем одного дьяволу.
Конунг сказал:
– А почему это могло случиться?
Сигват отвечает:
– Ребенок был при смерти, и если бы он умер некрещеным, то попал бы к дьяволу, а теперь он божий человек. Кроме того, я знал, что если ты разгневаешься на меня, то я поплачусь за это самое большее жизнью. Но я полагаю, что тогда я попал бы к богу.
Конунг спросил:
– Почему ты захотел, чтобы мальчика назвали Магнусом? У нас в роду не было такого имени.
Сигват отвечает:
– Я его так назвал в честь Карла Магнуса конунга,[277] а о нем я знаю, что он был лучшим человеком на всем белом свете.
Тогда конунг сказал:
– Ты очень удачливый человек, Сигват. Но неудивительно, что удача сопутствует уму. Странно, что иногда удача сопутствует и глупцам, и глупость оборачивается удачным исходом.
Конунг был очень весел.
Мальчик рос и, когда пришло время, он стал очень достойным мужем.
CXXIII
Той же весной Олав конунг назначил Асмунда сына Гранкеля правителем половины Халогаланда, а другую половину он оставил Хареку с Тьотты, который раньше правил всей этой областью, получив часть земель в полное владение, а часть в лен. У Асмунда был корабль, и на нем было около тридцати хорошо вооруженных человек. Когда Асмунд приплыл на север и встретился с Хареком, он рассказал ему, как конунг решил распорядиться этой областью, и показал ему знаки конунга. Харек тогда говорит, что конунг вправе решать, кому править областью.
– Но все же прежние правители страны так не поступали. Они не урезали прав тех людей, которым по рождению полагается получать власть от конунга, и не давали власть сыновьям бондов, которые раньше никогда ее не получали.
И хотя было видно, что Хареку решение конунга пришлось не по вкусу, он передал Асмунду половину Халогаланда, как приказал конунг Асмунд отправился домой к своему отцу. Он пробыл там недолго и отправился на север в Халогаланд в свои владения. Он приплыл на север к острову Лангей. Там жили тогда два брата. Одного из них звали Гуннстейн, а другого – Карли. Они были людьми богатыми и очень уважаемыми. Гуннстейн был старшим. Он был хорошим хозяином. Карли был хорош собой и любил покрасоваться. Оба они были людьми искусными во всем.
Асмунда там хорошо приняли, д он пробыл у них некоторое время. Он собирал по своей области все, что мог. Карли сказал Асмунду, что хочет отправиться с ним на юг к Олаву конунгу и попроситься к тому в дружину. Асмунд одобрил это решение и пообещал ему помочь добиться того, чего тот хотел. И вот Карли стал спутником Асмунда.
Асмунду стало известно, что Асбьёрн Тюленебойца поплыл на юг в Вагар на торг на грузовом корабле, и с ним было двадцать человек. Он должен был возвращаться с юга. Асмунд со своими людьми поплыл на юг вдоль берега. Ветер был встречный, но не очень сильный. Им навстречу плыли корабли, возвращавшиеся из Вагара, и они сразу же принялись расспрашивать об Асбьёрне. Им сказали, что он сейчас как раз в пути на север.
Асмунд и Карли спали на корабле рядом и были большими друзьями. Однажды, когда Асмунд со своими людьми шел на веслах по какому-то проливу, им навстречу выплыл грузовой корабль. Его было легко узнать: нос у него был покрашен белой и красной краской, а парус полосатый. Тут Карли сказал Асмунду:
– Ты часто говорил, что тебе бы очень хотелось увидать Асбьёрна Тюленебойцу. Я ничего не понимаю в кораблях, если это не его корабль. Асмунд отвечает:
– Окажи услугу, друг. Скажи, когда его увидишь.
Когда корабли сблизились, Карли сказал:
– Вон там у кормила сидит Тюленебойца в синем плаще.
Асмунд говорит:
– Сейчас он у него будет красный.
Тут Асмунд метнул копье в Асбьёрна Тюленебойцу. Оно попало ему прямо в грудь, пронзило его насквозь и застряло в спинке скамьи. Асбьёрн упал замертво у кормила. Корабли разошлись и поплыли своим путем.
Труп Асбьёрна привезли на север в Трандарнес. Сигрид велела послать за Ториром Собакой на Бьяркей. Он приплыл, когда труп Асбьёрна уже был убран по их обычаям. Когда все стали разъезжаться, Сигрид поднесла подарки своим друзьям. Она проводила Торира до корабля и при расставании сказала ему:
– Вот мой сын Асбьёрн и послушал твоего доброго совета, Торир. Он не успел отблагодарить за то, за что стоило. И хотя я не смогу сделать. этого так, как он сделал бы это сам, я все же хочу сделать, что могу. Вот подарок, который я хочу тебе дать, и я надеюсь, что он тебе пригодится, – и она показала ему копье. – Вот копье, которое пронзило моего сына Асбьёрна. На нем еще видна кровь. Так ты лучше запомнишь, что оно было в ране, которую ты видел на теле твоего племянника Асбьёрна. Ты поступил бы доблестно, если бы так метнул это копье, что оно вонзилось бы в грудь Олава Толстого, и я назову тебя самым ничтожным из людей, если ты не отомстишь за Асбьёрна.
C этими словами она повернулась и ушла. Торир был так разгневан ее словами, что не смог ничего вымолвить. Он уже ничего перед собой не видел, ни копья, ни сходней, и свалился бы со сходней в воду, если бы его люди не помогли ему взойти на корабль. Копье это было небольшое, но наконечник его был с золотой насечкой.
Торир со своими людьми поплыл домой на Бьяркей.
Асмунд и Карли плыли дальше, пока не приплыли на юг в Трандхейм к Олаву конунгу. Асмунд рассказал конунгу, что произошло во время их поездки, и Карли стал дружинником конунга. Они с Асмундом оставались большими друзьями. О том разговоре, который вели Асмунд и Карли перед тем, как убить Асбьёрна, все стало известно, потому что они сами рассказали об этом конунгу. Но, как говорится, у каждого есть. друг среди недругов, и там были люди, которые запомнили их рассказ, и от них он дошел до Торира Собаки.
– Но все же прежние правители страны так не поступали. Они не урезали прав тех людей, которым по рождению полагается получать власть от конунга, и не давали власть сыновьям бондов, которые раньше никогда ее не получали.
И хотя было видно, что Хареку решение конунга пришлось не по вкусу, он передал Асмунду половину Халогаланда, как приказал конунг Асмунд отправился домой к своему отцу. Он пробыл там недолго и отправился на север в Халогаланд в свои владения. Он приплыл на север к острову Лангей. Там жили тогда два брата. Одного из них звали Гуннстейн, а другого – Карли. Они были людьми богатыми и очень уважаемыми. Гуннстейн был старшим. Он был хорошим хозяином. Карли был хорош собой и любил покрасоваться. Оба они были людьми искусными во всем.
Асмунда там хорошо приняли, д он пробыл у них некоторое время. Он собирал по своей области все, что мог. Карли сказал Асмунду, что хочет отправиться с ним на юг к Олаву конунгу и попроситься к тому в дружину. Асмунд одобрил это решение и пообещал ему помочь добиться того, чего тот хотел. И вот Карли стал спутником Асмунда.
Асмунду стало известно, что Асбьёрн Тюленебойца поплыл на юг в Вагар на торг на грузовом корабле, и с ним было двадцать человек. Он должен был возвращаться с юга. Асмунд со своими людьми поплыл на юг вдоль берега. Ветер был встречный, но не очень сильный. Им навстречу плыли корабли, возвращавшиеся из Вагара, и они сразу же принялись расспрашивать об Асбьёрне. Им сказали, что он сейчас как раз в пути на север.
Асмунд и Карли спали на корабле рядом и были большими друзьями. Однажды, когда Асмунд со своими людьми шел на веслах по какому-то проливу, им навстречу выплыл грузовой корабль. Его было легко узнать: нос у него был покрашен белой и красной краской, а парус полосатый. Тут Карли сказал Асмунду:
– Ты часто говорил, что тебе бы очень хотелось увидать Асбьёрна Тюленебойцу. Я ничего не понимаю в кораблях, если это не его корабль. Асмунд отвечает:
– Окажи услугу, друг. Скажи, когда его увидишь.
Когда корабли сблизились, Карли сказал:
– Вон там у кормила сидит Тюленебойца в синем плаще.
Асмунд говорит:
– Сейчас он у него будет красный.
Тут Асмунд метнул копье в Асбьёрна Тюленебойцу. Оно попало ему прямо в грудь, пронзило его насквозь и застряло в спинке скамьи. Асбьёрн упал замертво у кормила. Корабли разошлись и поплыли своим путем.
Труп Асбьёрна привезли на север в Трандарнес. Сигрид велела послать за Ториром Собакой на Бьяркей. Он приплыл, когда труп Асбьёрна уже был убран по их обычаям. Когда все стали разъезжаться, Сигрид поднесла подарки своим друзьям. Она проводила Торира до корабля и при расставании сказала ему:
– Вот мой сын Асбьёрн и послушал твоего доброго совета, Торир. Он не успел отблагодарить за то, за что стоило. И хотя я не смогу сделать. этого так, как он сделал бы это сам, я все же хочу сделать, что могу. Вот подарок, который я хочу тебе дать, и я надеюсь, что он тебе пригодится, – и она показала ему копье. – Вот копье, которое пронзило моего сына Асбьёрна. На нем еще видна кровь. Так ты лучше запомнишь, что оно было в ране, которую ты видел на теле твоего племянника Асбьёрна. Ты поступил бы доблестно, если бы так метнул это копье, что оно вонзилось бы в грудь Олава Толстого, и я назову тебя самым ничтожным из людей, если ты не отомстишь за Асбьёрна.
C этими словами она повернулась и ушла. Торир был так разгневан ее словами, что не смог ничего вымолвить. Он уже ничего перед собой не видел, ни копья, ни сходней, и свалился бы со сходней в воду, если бы его люди не помогли ему взойти на корабль. Копье это было небольшое, но наконечник его был с золотой насечкой.
Торир со своими людьми поплыл домой на Бьяркей.
Асмунд и Карли плыли дальше, пока не приплыли на юг в Трандхейм к Олаву конунгу. Асмунд рассказал конунгу, что произошло во время их поездки, и Карли стал дружинником конунга. Они с Асмундом оставались большими друзьями. О том разговоре, который вели Асмунд и Карли перед тем, как убить Асбьёрна, все стало известно, потому что они сами рассказали об этом конунгу. Но, как говорится, у каждого есть. друг среди недругов, и там были люди, которые запомнили их рассказ, и от них он дошел до Торира Собаки.
CXXIV
Когда весна подходила к концу, Олав конунг снарядил свои корабли и летом поплыл вдоль берега на юг. Он созывал бондов на тинги, вершил суды и учил народ правой вере. По пути он собирал и подати, которые причитаются конунгу. Осенью конунг направился на восток к самой границе. К тому времени Олав конунг обратил в христианство все части страны, где жило большинство населения. Он тогда установил также законы по всей стране. Он подчинил себе тогда и Оркнейские острова, как уже об этом раньше было сказано. Он посылал своих людей и заручился дружбой многих людей в Исландии, Гренландии и на Фарерских островах. Олав конунг послал в Исландию лес для строительства церкви, и эта церковь была построена на полях, где собирается альтинг. Он прислал и большой колокол, который и сейчас там.
Все это было после того, как исландцы изменили свои законы и приняли христианство в согласии с тем, что им сказал Олав конунг. После этого многие уважаемые люди отправились из Исландии к Олаву конунгу, чтобы стать его дружинниками. Среди них были Торкель сын Эйольва, Торлейк сын Болли, Торд сын Кольбейна, Торд сын Бёрка, Торгейр сын Хавара, Тормод Скальд Черных Бровей. Олав конунг послал в Исландию подарки многим знатным людям в знак дружбы. А те посылали ему то, что там нашлось и что, по их мнению, могло прийтись ему по вкусу. Но за всеми этими знаками дружбы, которые конунг оказывал исландцам, скрывались замыслы, открывшиеся только потом.
Все это было после того, как исландцы изменили свои законы и приняли христианство в согласии с тем, что им сказал Олав конунг. После этого многие уважаемые люди отправились из Исландии к Олаву конунгу, чтобы стать его дружинниками. Среди них были Торкель сын Эйольва, Торлейк сын Болли, Торд сын Кольбейна, Торд сын Бёрка, Торгейр сын Хавара, Тормод Скальд Черных Бровей. Олав конунг послал в Исландию подарки многим знатным людям в знак дружбы. А те посылали ему то, что там нашлось и что, по их мнению, могло прийтись ему по вкусу. Но за всеми этими знаками дружбы, которые конунг оказывал исландцам, скрывались замыслы, открывшиеся только потом.
CXXV
Тем летом Олав конунг послал Торарина сына Невьольва с поручением в Исландию. Торарин отплыл на своем корабле из Трандхейма вместе с конунгом и плыл с ним до Мера. Оттуда Торарин вышел в открытое море. Дул сильный попутный ветер, и он добрался до Песков в Исландии за четыре дня.
Он сразу же отправился на альтинг и приехал туда, когда у Скалы Законов уже собрался народ. Он тоже подошел к Скале Законов. Когда кончили разбирать тяжбы, начал говорить Торарин сын Невьольва:
– Четыре дня назад я расстался с Олавом конунгом сыном Харальда. Он прислал свой привет и благословение божие всем знатным и могущественным людям в этой стране, а также всему народу, мужчинам и женщинам, молодым и старым, богатым и бедным. Он хочет быть вашим государем, если вы захотите стать его подданными. Он вам станет тогда другом и поспешником, а вы ему, во всех благих делах.
Люди отозвались дружественно на его слова. Все сказали, что были бы рады стать друзьями конунга, если он станет другом народа здесь в стране. Тогда Торарин сказал:
– Кроме привета конунг просил передать жителям северной четверти просьбу, чтобы они в знак дружбы отдали бы ему один островок, который лежит в море против Островного Фьорда и называется Остров Грима. А взамен он доставит из своей страны что только вы пожелаете. Он просит, чтобы Гудмунд из Подмаренничных Полей посодействовал его просьбе, так как он слышал, что от него здесь многое зависит.
Гудмунд отвечает:
– Я бы хотел стать другом Олава конунга и думаю, что от этой дружбы мне будет больше прока, чем от того островка, который он просит. Но конунгу напрасно сказали, что решение будет зависеть от меня, ведь сейчас этот остров – общее владение. Мы должны обсудить просьбу конунга между собой, мы, кому этот остров больше всего нужен.
После этого все разошлись по своим землянкам. А жители северной четверти собрались и обсудили просьбу конунга, и каждый сказал то, что думал. Гудмунд был за то, чтобы отдать остров конунгу, и у него было много сторонников. Потом спросили, почему молчит Эйнар, брат Гудмунда.
– Мы считаем, что он лучше других во всем разбирается.
Тогда Эйнар сказал:
– Я ничего не говорю, потому что меня никто не спрашивает. Но если мне надо сказать свое мнение, то я считаю, что жителям этой страды не следует платить Олаву конунгу никаких податей, ни брать на себя другие тяготы, как это делают его подданные в Норвегии. Мы обречем на рабство не только самих себя и наших сыновей, но и всех наших потомков, которые будут жить в этой стране. Тогда стране никогда не бывать свободной. И хотя я верю, что этот конунг человек хороший, но дальше все пойдет так, как и прежде бывало: будут меняться конунги, и среди них будут как хорошие, так и плохие. Если народ хочет сохранить свободу, которая была у него со времен заселения страны, то не следует давать конунгу никакой зацепки, которая позволила бы ему считать нас его подданными: ни отдавать ему нашу землю, ни платить податей. Но я думаю, хорошо будет, если тот, кто захочет, пошлет конунгу подарки в знак дружбы – ястребов или коней, шатры или паруса, или другие подходящие подарки. Хорошо, если этим мы завоюем дружбу конунга. А что касается Острова Грима, то, хотя с него нельзя вывезти никакого пропитания, там может разместиться целое войско. Но если там будет иноземное войско и оно двинется на боевых кораблях оттуда, то я думаю, что тогда многим нашим бондам небо с овчинку покажется.
Когда Эйнар сказал, чем все может кончиться, весь народ согласился с ним, что нельзя соглашаться на просьбу конунга. Тут Торарин увидел, что ему не удастся выполнить поручение конунга.
Он сразу же отправился на альтинг и приехал туда, когда у Скалы Законов уже собрался народ. Он тоже подошел к Скале Законов. Когда кончили разбирать тяжбы, начал говорить Торарин сын Невьольва:
– Четыре дня назад я расстался с Олавом конунгом сыном Харальда. Он прислал свой привет и благословение божие всем знатным и могущественным людям в этой стране, а также всему народу, мужчинам и женщинам, молодым и старым, богатым и бедным. Он хочет быть вашим государем, если вы захотите стать его подданными. Он вам станет тогда другом и поспешником, а вы ему, во всех благих делах.
Люди отозвались дружественно на его слова. Все сказали, что были бы рады стать друзьями конунга, если он станет другом народа здесь в стране. Тогда Торарин сказал:
– Кроме привета конунг просил передать жителям северной четверти просьбу, чтобы они в знак дружбы отдали бы ему один островок, который лежит в море против Островного Фьорда и называется Остров Грима. А взамен он доставит из своей страны что только вы пожелаете. Он просит, чтобы Гудмунд из Подмаренничных Полей посодействовал его просьбе, так как он слышал, что от него здесь многое зависит.
Гудмунд отвечает:
– Я бы хотел стать другом Олава конунга и думаю, что от этой дружбы мне будет больше прока, чем от того островка, который он просит. Но конунгу напрасно сказали, что решение будет зависеть от меня, ведь сейчас этот остров – общее владение. Мы должны обсудить просьбу конунга между собой, мы, кому этот остров больше всего нужен.
После этого все разошлись по своим землянкам. А жители северной четверти собрались и обсудили просьбу конунга, и каждый сказал то, что думал. Гудмунд был за то, чтобы отдать остров конунгу, и у него было много сторонников. Потом спросили, почему молчит Эйнар, брат Гудмунда.
– Мы считаем, что он лучше других во всем разбирается.
Тогда Эйнар сказал:
– Я ничего не говорю, потому что меня никто не спрашивает. Но если мне надо сказать свое мнение, то я считаю, что жителям этой страды не следует платить Олаву конунгу никаких податей, ни брать на себя другие тяготы, как это делают его подданные в Норвегии. Мы обречем на рабство не только самих себя и наших сыновей, но и всех наших потомков, которые будут жить в этой стране. Тогда стране никогда не бывать свободной. И хотя я верю, что этот конунг человек хороший, но дальше все пойдет так, как и прежде бывало: будут меняться конунги, и среди них будут как хорошие, так и плохие. Если народ хочет сохранить свободу, которая была у него со времен заселения страны, то не следует давать конунгу никакой зацепки, которая позволила бы ему считать нас его подданными: ни отдавать ему нашу землю, ни платить податей. Но я думаю, хорошо будет, если тот, кто захочет, пошлет конунгу подарки в знак дружбы – ястребов или коней, шатры или паруса, или другие подходящие подарки. Хорошо, если этим мы завоюем дружбу конунга. А что касается Острова Грима, то, хотя с него нельзя вывезти никакого пропитания, там может разместиться целое войско. Но если там будет иноземное войско и оно двинется на боевых кораблях оттуда, то я думаю, что тогда многим нашим бондам небо с овчинку покажется.
Когда Эйнар сказал, чем все может кончиться, весь народ согласился с ним, что нельзя соглашаться на просьбу конунга. Тут Торарин увидел, что ему не удастся выполнить поручение конунга.
CXXVI
На следующий день Торарин пришел к Скале Законов, чтобы еще раз изложить свое поручение, и начал так:
– Олав конунг просил передать своим друзьям в этой стране, Гудмунду сыну Эйольва, Снорри Годи, Торкелю сыну Эйольва, Скафти законоговорителю, Торстейну сыну Халля, чтобы они приехали к нему и были его гостями. Он просит вас не откладывать поездки, если вы хоть во что-нибудьставите дружбу конунга.
Они ответили на эти слова, поблагодарили за приглашение и сказали, что дадут Торарину ответ после того, как обсудят все между собой и посоветуются с друзьями. Когда приглашенные стали обсуждать предстоящую поездку, каждый сказал, что он о ней думает. Снорри Годи и Скафти законоговоритель предупреждали об опасности, которой подвергается страна, если все самые могущественные люди сразу уедут из Исландии. Они говорили, что предложение конунга кажется им подозрительным и что Эйнар был прав, когда говорил, что конунг хотел бы поработить исландцев, если бы это было в его власти. Гудмунд и Торкель сын Эйольва уговаривали принять приглашение конунга и говорили, что это – большая честь. Обсудив все, они решили, что сами никуда не поедут, а каждый из них пошлет от своего имени того, кого сочтет наиболее подходящим для такой поездки. После этого они все разъехались по домам. В то лето никто в Норвегию не поехал.
А Торарин отправился тем же летом назад. Осенью он явился к Олаву конунгу и рассказал ему о своей поездке все, как было, а также о том, что из Исландии приедут те люди, которых конург просил приехать, или пришлют своих сыновей.
– Олав конунг просил передать своим друзьям в этой стране, Гудмунду сыну Эйольва, Снорри Годи, Торкелю сыну Эйольва, Скафти законоговорителю, Торстейну сыну Халля, чтобы они приехали к нему и были его гостями. Он просит вас не откладывать поездки, если вы хоть во что-нибудьставите дружбу конунга.
Они ответили на эти слова, поблагодарили за приглашение и сказали, что дадут Торарину ответ после того, как обсудят все между собой и посоветуются с друзьями. Когда приглашенные стали обсуждать предстоящую поездку, каждый сказал, что он о ней думает. Снорри Годи и Скафти законоговоритель предупреждали об опасности, которой подвергается страна, если все самые могущественные люди сразу уедут из Исландии. Они говорили, что предложение конунга кажется им подозрительным и что Эйнар был прав, когда говорил, что конунг хотел бы поработить исландцев, если бы это было в его власти. Гудмунд и Торкель сын Эйольва уговаривали принять приглашение конунга и говорили, что это – большая честь. Обсудив все, они решили, что сами никуда не поедут, а каждый из них пошлет от своего имени того, кого сочтет наиболее подходящим для такой поездки. После этого они все разъехались по домам. В то лето никто в Норвегию не поехал.
А Торарин отправился тем же летом назад. Осенью он явился к Олаву конунгу и рассказал ему о своей поездке все, как было, а также о том, что из Исландии приедут те люди, которых конург просил приехать, или пришлют своих сыновей.
CXXVII
Тем же летом с Фарерских островов приплыли в Норвегию по приглашению Олава конунга Гилли законоговоритель, Лейв сын Эцура, Торальв из Димона и многие другие сыновья бондов. Транд из Гаты тоже хотел поехать, но когда он уже совсем собрался, его свалила болезнь, так что он не смог никуда поехать и остался дома. Когда фарерцы явились к Олаву конунгу, он пригласил их для беседы и повел такой разговор: он объяснил, для чего он их пригласил, и сказал, что хочет получать подати с Фарерских островов, и чтобы фарерцы приняли те законы, которые им установит Олав конунг. Во время беседы из слов конунга стало ясно, что он хочет, чтобы приехавшие к нему фарерцы согласились и скрепили свое согласие клятвами. Он предложил тем, кого считал самыми достойными, стать его людьми и принять от него почести и уважение.
Фарерцы, услышав такие слова конунга, поняли, что им не сдобровать, если они откажутся сделать то, о чем он их просит. И хотя, прежде чем они согласились, они еще долго беседовали с конунгом, кончилось тем, что конунг добился всего, чего хотел. Лейв, Гилли и Торальв пошли на службу к конунгу и стали его дружинниками, а все те, кто с ними приплыли, поклялись Олаву конунгу, что будут соблюдать на Фарерских островах законы и порядки, которые он установит, и платить подати, какие он потребует.
После этого фарерцы стали собираться домой. Перед тем как они отправились в плавание, конунг поднес подарки в знак дружбы тем, кто стал его людьми. Когда фарерцы были готовы, они отправились в путь. А конунг велел снарядить корабль и послал людей на Фарерские острова, чтобы они собрали подати, которые фарерцы должны были ему платить. Они долго готовились к плаванию. Но об их поездке известно только, что они не вернулись. Не получил конунг податей и на следующее лето, так как те люди вообще не добрались до Фарерских островов. Так никто податей конунгу оттуда и не привез.
Фарерцы, услышав такие слова конунга, поняли, что им не сдобровать, если они откажутся сделать то, о чем он их просит. И хотя, прежде чем они согласились, они еще долго беседовали с конунгом, кончилось тем, что конунг добился всего, чего хотел. Лейв, Гилли и Торальв пошли на службу к конунгу и стали его дружинниками, а все те, кто с ними приплыли, поклялись Олаву конунгу, что будут соблюдать на Фарерских островах законы и порядки, которые он установит, и платить подати, какие он потребует.
После этого фарерцы стали собираться домой. Перед тем как они отправились в плавание, конунг поднес подарки в знак дружбы тем, кто стал его людьми. Когда фарерцы были готовы, они отправились в путь. А конунг велел снарядить корабль и послал людей на Фарерские острова, чтобы они собрали подати, которые фарерцы должны были ему платить. Они долго готовились к плаванию. Но об их поездке известно только, что они не вернулись. Не получил конунг податей и на следующее лето, так как те люди вообще не добрались до Фарерских островов. Так никто податей конунгу оттуда и не привез.
CXXVIII
Осенью Олав конунг отправился в Вик и послал гонцов в Упплёнд, чтобы там ему готовили пиры, ибо он собирался зимой ездить по Упплёнду. Потом он снарядился и отправился в Упплёнд. Ту зиму Олав конунг пробыл в Упплёнде. Он ездил по пирам и наводил порядок всюду, где не все ему казалось, и следил, где это было нужно, за тем, чтобы лучше соблюдалось христианство.
Когда конунг был в Хейдмёрке, стало известно, что Кетиль Теленок из Хрингунеса собирается жениться и посватался к Гуннхильд, дочери Сигурда Свиньи и Асты. Гуннхильд была сестрой Олава конунга, так что конунг должен был дать ему ответ. Конунг принял сватовство, потому что знал, что Кетиль знатен, богат, умен и могуществен. Он давно был Олаву конунгу большим другом, как об этом уже раньше рассказывалось.
В силу всего этого конунг не отказал Кетилю в его просьбе. Кетиль получил в жены Гуннхильд, и конунг сам был на их свадьбе.
После этого Олав конунг отправился на север в Гудбрандсдалир и ездил там по пирам. Там в усадьбе под названием Стейг жил Торд сын Готхорма. Торд был самым могущественным человеком в северной части Долин. Когда конунг встретился с Тордом, тот попросил его выдать за него замуж Исрид дочь Гудбранда, сестру матери Олава конунга. Конунг должен был дать ему ответ на его сватовство. Они с конунгом все обсудили, и сватовство было принято, и Торд получил в жены Исрид. Он стал с тех пор верным другом Олава конунга, и многие его родичи и друзья тоже стали друзьями конунга.
Потом Олав конунг отправился обратно на юг через Тотн и Хадаланд в Хрингарики, а оттуда в Вик. Весной он отправился в Тунсберг и долго там пробыл. Там была большая ярмарка, и туда привезли много всяких товаров. Потом он велел снарядить свои корабли. У него тогда было большое войско.
Когда конунг был в Хейдмёрке, стало известно, что Кетиль Теленок из Хрингунеса собирается жениться и посватался к Гуннхильд, дочери Сигурда Свиньи и Асты. Гуннхильд была сестрой Олава конунга, так что конунг должен был дать ему ответ. Конунг принял сватовство, потому что знал, что Кетиль знатен, богат, умен и могуществен. Он давно был Олаву конунгу большим другом, как об этом уже раньше рассказывалось.
В силу всего этого конунг не отказал Кетилю в его просьбе. Кетиль получил в жены Гуннхильд, и конунг сам был на их свадьбе.
После этого Олав конунг отправился на север в Гудбрандсдалир и ездил там по пирам. Там в усадьбе под названием Стейг жил Торд сын Готхорма. Торд был самым могущественным человеком в северной части Долин. Когда конунг встретился с Тордом, тот попросил его выдать за него замуж Исрид дочь Гудбранда, сестру матери Олава конунга. Конунг должен был дать ему ответ на его сватовство. Они с конунгом все обсудили, и сватовство было принято, и Торд получил в жены Исрид. Он стал с тех пор верным другом Олава конунга, и многие его родичи и друзья тоже стали друзьями конунга.
Потом Олав конунг отправился обратно на юг через Тотн и Хадаланд в Хрингарики, а оттуда в Вик. Весной он отправился в Тунсберг и долго там пробыл. Там была большая ярмарка, и туда привезли много всяких товаров. Потом он велел снарядить свои корабли. У него тогда было большое войско.
СХХIХ
В то лето из Исландии по приглашению Олава конунга приплыли Стейн, сын Скафти законоговорителя, Тородд сын Снорри Годи, Геллир сын Торкеля, Эгиль сын Халля с Побережья, брат Торстейна. А Гудмунд сын Эйольва умер предыдущей зимой. Как только представилась возможность, исландцы сразу же отправились к Олаву конунгу. Когда они явились к нему, их там хорошо приняли, и все они остались у конунга.
Тем же летом Олав конунг узнал, что корабль, который он посылал прошлым летом за податями на Фарерские острова, пропал, и никто не слышал, пристал ли он вообще где-нибудь к берегу. Тогда конунг снарядил другой корабль и снова послал своих людей на Фарерские острова за податями. Они отчалили от берега, вышли в море, и никто о них так же, как и о первом корабле, ничего больше не слышал. Высказывали самые разные предположения о том, что с этими кораблями могло случиться.
Тем же летом Олав конунг узнал, что корабль, который он посылал прошлым летом за податями на Фарерские острова, пропал, и никто не слышал, пристал ли он вообще где-нибудь к берегу. Тогда конунг снарядил другой корабль и снова послал своих людей на Фарерские острова за податями. Они отчалили от берега, вышли в море, и никто о них так же, как и о первом корабле, ничего больше не слышал. Высказывали самые разные предположения о том, что с этими кораблями могло случиться.
CXXX
Кнут Могучий, которого некоторые называют Кнутом Старым, был в то время конунгом Англии и Дании. Кнут Могучий был сыном Свейна Вилобородого сына Харальда. Их предки издавна правили Данией. Харальд сын Горма, дед Кнута, захватил Норвегию после смерти Харальда сына Гуннхильд, обложил ее податями и поставил управлять страной ярла Хакона Могучего. Конунг датчан Свейн сын Харальда тоже владел Норвегией. Он поставил править этой страной ярла Эйрика сына Хакона. Братья Эйрик и Свейн, сыновья Хакона, правили тогда страной вместе, пока Эйрик ярл по велению своего шурина Кнута Могучего не отправился на запад в Англию. Он оставил править Норвегией своего сына Хакона ярла, племянника Кнута Могучего. Когда в Норвегии появился Олав Толстый, он захватил Хакона ярла и сверг его, как уже раньше было написано. Хакон тогда отправился к дяде своему Кнуту и оставался с ним все время до той поры, о которой здесь рассказывается.
Кнут Могучий завоевал Англию в битвах, но ему пришлось еще долго сражаться и затратить много усилий, прежде чем народ там покорился ему. Когда он посчитал, что его власть в Англии достаточно укрепилась, он вспомнил о том, что имеет права на державу, которой он сам не правит, а именно – на Норвегию. Он считал, что вся Норвегия принадлежит ему по праву наследства. А его племянник Хакон считал, что имеет право на часть Норвегии, тем более, что он с позором лишился там власти. Но тому, чтобы Кнут и Хакон заявили притязания на Норвегию, мешало одно обстоятельство: когда Олав сын Харальда появился в Норвегии, за него был весь народ, и никто даже слышать не хотел, чтобы кто-нибудь, кроме Олава, был конунгом всей Норвегии. Но потом, когда увидели, что он отнимает у них свободу, некоторые бежали из Норвегии. Очень многие могущественные мужи и сыновья могущественных бондов отправились к Кнуту конунгу под разными предлогами. И каждый, кто приезжал к Кнуту конунгу и хотел ему служить, получал от него богатые подарки. Кроме того, виден был там гораздо больший размах, чем в других местах: и в том, сколько там ежедневно бывало людей, и в убранстве покоев, особенно тех, в которых жил сам конунг. Кнут Могучий собирал налоги и подати с самых богатых земель в Северных Странах. И поскольку он получал больше, чем другие конунги, он и раздавал больше, чем другие конунги. Во всей его державе царил такой прочный мир, что никто не смел нарушать его. Народ в стране жил в мире по старым законам. Вот почему слава о Кнуте разнеслась по всем странам. Люди, приезжавшие из Норвегии, жаловались на притеснения, и заверяли Хакона ярла, а кто и самого конунга, что норвежцы готовы снова подчиниться Кнуту конунгу и ярлу, чтобы вернуть себе свободу. Такие речи были по вкусу ярлу, и он тоже жаловался конунгу и просил, чтобы тот попытался заставить Олава конунга уступить им свою державу или как-нибудь поделить ее с ними. Многие тогда поддержали просьбу ярла.
Кнут Могучий завоевал Англию в битвах, но ему пришлось еще долго сражаться и затратить много усилий, прежде чем народ там покорился ему. Когда он посчитал, что его власть в Англии достаточно укрепилась, он вспомнил о том, что имеет права на державу, которой он сам не правит, а именно – на Норвегию. Он считал, что вся Норвегия принадлежит ему по праву наследства. А его племянник Хакон считал, что имеет право на часть Норвегии, тем более, что он с позором лишился там власти. Но тому, чтобы Кнут и Хакон заявили притязания на Норвегию, мешало одно обстоятельство: когда Олав сын Харальда появился в Норвегии, за него был весь народ, и никто даже слышать не хотел, чтобы кто-нибудь, кроме Олава, был конунгом всей Норвегии. Но потом, когда увидели, что он отнимает у них свободу, некоторые бежали из Норвегии. Очень многие могущественные мужи и сыновья могущественных бондов отправились к Кнуту конунгу под разными предлогами. И каждый, кто приезжал к Кнуту конунгу и хотел ему служить, получал от него богатые подарки. Кроме того, виден был там гораздо больший размах, чем в других местах: и в том, сколько там ежедневно бывало людей, и в убранстве покоев, особенно тех, в которых жил сам конунг. Кнут Могучий собирал налоги и подати с самых богатых земель в Северных Странах. И поскольку он получал больше, чем другие конунги, он и раздавал больше, чем другие конунги. Во всей его державе царил такой прочный мир, что никто не смел нарушать его. Народ в стране жил в мире по старым законам. Вот почему слава о Кнуте разнеслась по всем странам. Люди, приезжавшие из Норвегии, жаловались на притеснения, и заверяли Хакона ярла, а кто и самого конунга, что норвежцы готовы снова подчиниться Кнуту конунгу и ярлу, чтобы вернуть себе свободу. Такие речи были по вкусу ярлу, и он тоже жаловался конунгу и просил, чтобы тот попытался заставить Олава конунга уступить им свою державу или как-нибудь поделить ее с ними. Многие тогда поддержали просьбу ярла.
CXXXI
Кнут Могучий послал своих людей из Англии на восток в Норвегию. Посольство было роскошно снаряжено. Посланцы везли с собой письмо с печатью Кнута конунга англов. Той же весной они приплыли в Тунсберг к конунгу Норвегии Олаву сыну Харальда. Когда конунгу сказали, что прибыли послы Кнута Могучего, он был недоволен. Он сказал, что ничего хорошего от посланцев Кнута ни ему, ни его людям нельзя ждать.