Я поняла, что падаю, и успела схватиться за край кресла. Я закусила губы, чтобы не кричать, хотя вопль так и рвался из меня. Казалось, моя голова должна разорвать от такого давления и наплыва чужих эмоций. Я была в его шкуре, я испытывала то же, что испытывает он, мой палач и любовник. Но разве я не хотела этого? Последнее, что я помню перед тем, как потерять сознание, это воспоминания о себе самой. Артур одевается в синий рабочий комбинезон, натягивает на голову черную шапочку с прорезями для глаз и входит в комнату. Он помнит, что со мной ни в коем случае нельзя разговаривать. Это железное правило. Несколько раз он хотел нарушить обещание, данное самому себе, но не решился.
Я видела себя, как, должно быть, видел и тот бродяга возле метро. Голая связанная женщина на стуле. Ничего эротичного, все предельно ясно, обнажено и жестоко.
Артур подходит ко мне со спины, испытывая огромное желание вонзить мне в голову скальпель, который держит в руке. Ты должна почувствовать, что значит испытать унижение, думает он. Я мог дать тебе все, но ты не захотела…
Так, слыша его мысли, я провалилась в пустоту.
Глава двадцать девятая
1
На мое лицо что-то давило. «Открыв глаза», я поняла, что лежу уткнувшись в пол. Видимость по-прежнему была яркой, может, даже чересчур. Цвета и границы предметов были какими-то сверхреалистичными. Я перекатилась набок. Голова отозвалась болью, но не такой сильной. Контакт с Артуром прервался. Я прислушивалась к тому, что делается в моем теле. Мне казалось, что оно не мое. Неудивительно после того представления, которое устроил мне мозг.
Поглядев на часы, я сообразила, что лежу в обмороке почти четыре часа. Я с ужасом подумала о Тане. Неосознанно – с ней что-то произошло.
О нет, я знаю! Я чувствую.
Тут же зазвонил телефон. Я подскочила, глядя на аппарат, стоящий на столике. Хотя посторонних картинок я не наблюдала, во мне оставалось это странное сверхчувство. Наверное, это то, что называют ясновидением.
Я знала, что с Таней случалась беда. Я сняла трубку.
– Где ты бродишь, сука, я третий раз звоню!? Тебе что, твоя подружка не нужна?
Артур.
– Что тебе?
– Она у меня. Мне повезло. Мне всегда везет, знаешь ли. Я просто ждал ее у твоего дома. Хотя, если честно, ждал тебя – вдруг выйдешь? Но появилась твоя благоверная…
– Кто?
– Танюша сидит рядом со мной, если хочешь знать. Ты ведь знала?
– Да.
– Умненькая хорошая девочка.
Его невозможно было узнать. Голос совсем иной. Со мной точно говорил человек, вывернутый наизнанку.
– Зачем ты убил Лену?
– Эта тварь стала учить меня, что мне делать и как мне жить…
– У тебя ведь случайно вышло. Ты хотел только вырезать ей глаза.
– Не смей перебивать меня! – заорал Артур. – Ты хочешь объяснений? Давай. Я жду. Приезжай сюда. Я все тебе объясню. От начала и до конца. Пока Танюша побудет у меня. Мы отлично пообщались. Но, видишь ли, мне придется наказать ее.
– Не трогай ее!
– Помешаешь мне? Приезжай, и мы все обсудим. Пора заканчивать.
– Ты прав, пора. Куда ехать?
– Садись на автобус, который идет от тебя, двадцать пятый, и езжай до конца. Ты знаешь эту улицу. Там выйдешь и пойдешь вдоль частных домов. Я тебя встречу. Помни о Танюшке. Помни. Никаких звонков! Время пошло.
Он положил трубку. Будь сейчас здесь аппаратура для прослушивания, местонахождение Артура уже бы вычислили. Но аппаратуры нет. Нет и Морозова. Я не буду ему звонить. Это мое дело. Я буду действовать одна, повторяя подвиг десятков подобных мне женщин-призраков в кино и книгах. Выбора нет. Я посмотрела на часы. Половина седьмого вечера. Неужели так много? Я прикинула, далеко ли указанное место от того, где нашли меня. Да, порядочно, его можно преодолеть только на машине, где в багажнике будет лежать тело.
Я стала одеваться, прокручивая в уме этапы своего пути. На автобусе дорога займет у меня пятьдесят минут, если не час. Значит, мне лучше поехать на машине. Я сэкономлю кучу времени и смогу использовать его, чтобы осмотреться и оценить обстановку. Если мне поможет «ясновидение», я узнаю сама, где он держит Таню и где похоронены другие женщины. Где была я. Есть еще вариант, что успею вызвать Морозова.
Идти без него – это верх идиотизма. На что я рассчитываю?
Спокойствие. Только это я чувствовала в те минуты. Меня радовала перспектива, что все скоро закончится, так или иначе. Мы оба устали от этого бесконечного кошмара. Кто-то из нас умрет. Я иду туда именно за этим. Я не отказалась от своих планов отплатить ему той же монетой. Но вот сумею ли что-либо сделать, встретившись с ним? Это большой вопрос, ответы на который я не знала. Значит, придется ориентироваться по обстановке. Если я смогу побороть свой страх, я уже выиграла.
Напоследок, уже одетая для выхода на улицу, я открыла шкафчик в ванной комнате. Достала коробку, в которой лежала разная мелочь. Я сомневалась, стоит ли мне так рисковать, но решила, что с голыми руками у меня вовсе нет шансов справиться с убийцей. В руки мне попалась коробочка с лезвиями «Нева». Лезвия новые. Они лежат тут давно и упаковка даже не вскрыта. Я вынула одно лезвие, развернула белую бумагу. Кромка бритвы блеснула в свете лампы. Надеюсь, это Артур не найдет. Он станет обыскивать меня и нож или что-то подобное обнаружит без труда. Спрятать лезвие более реально, тем более, в зимней одежде. Я посмотрела на себя в зеркало, и поняла, что так ясно я себя не видела даже когда у меня были настоящие глаза.
Спустя две минуты я вышла из квартиры, закрыла ее, взяла белую палку и направилась к лифту. Я не рассчитывала на то, что Артур будет ждать меня и не тронет Таню. По его голосу можно было понять: он готов идти до конца. Скорее всего, он рассчитывает прикончиться нас обеих, а потом убить и себя. По его мнению, это будет достойный венец его «карьеры», и многие свои тайны он унесет с собой в могилу. Возможно, и правда будет так, но я попытаюсь изменить ситуацию. Я не вижу будущего и не чувствую его, но какой-то инстинкт мне подсказывает, что надо попытаться. Извини Таня, я не могу никому сообщить о том, что происходит.
2
Рядом со мной остановилась темно-синяя «восьмерка». Водитель спросил, куда мне нужно и сколько я собираюсь заплатить. Я сказала. Он не сразу заметил, что у меня темные очки и белая палка. На улице уже было темно, а в глубине капюшона мое лицо не просматривалось.
– Ладно, садись, – сказал мужчина.
Он был среднего возраста, с усами, в кожаной куртке.
– И побыстрее, если можно.
– Гололед.
– Я доплачу.
– Ладно, не нужно. Как договорились, так и поедем.
Он посмотрел на меня, конечно не подозревая, что я его вижу. Потом хмыкнул и надавил на газ. «Восьмерка» понеслась по темной улице, прошитой светом автомобильных фар. Я следила за дорогой. Водитель включил радио, и заиграла какая-то мелодия без слов. Я не возражала, прислушиваясь совсем к другому. Пробовала отыскать Артура, как раньше, но ничего не получалось. Может быть, просто не пришло время.
Дорога заняла двадцать минут, но могло быть и быстрее, если бы не две остановки на больших перекрестках. Я протянула водителю деньги.
– Вы так спешите? Будьте осторожны. А то у вас такой вид, словно привидение увидели. Лица нет.
– Да? Ничего не поделаешь…
Он осмотрелся.
– Глухое местечко. Вам точно сюда?
– Да. Спасибо.
Я захлопнула дверцу и отвернулась. Передо мной была короткая лесополоса. Слева, метрах в пятидесяти находилась конечная остановка автобуса. За ней какие-то фабричные корпуса и здания, но далеко, отсюда их не различить, только огни. Я двинулась в сторону частного сектора, расположенного дальше вдоль дороги. «Восьмерка» развернувшись, укатила в более оживленную часть города. Я не обернулась.
Мимо проехал грузовик. Я шагала вдоль леса, который тянулся справа от меня, и слышала далекий лай собак. Холодно. Я чувствовала, что пальцы рук мерзнут даже сквозь перчатки. Тьма обволакивала меня со всех сторон, в ней мне слышались потусторонние голоса, принадлежность которых я не знала.
Куда мне теперь идти? Где Артур собирался меня перехватить? Я приехала на полчаса раньше, но не думала, что потеряюсь здесь. Наверное, надо искать гаражи. Или он скрывается где-то в частном доме? В любом случае, пока надо идти вперед. И я шла. Справа потянулись заборы дворов. Один, второй, третий. Слева – сплошные заросли, там, вероятно, пустырь. Не понимаю. Не чувствую.
Только бы «видение» не исчезло!
Я остановилась, пройдя метров сто. Теперь с правой стороны тоже был пустырь, на котором росли голые деревья. Я осмотрелась, и заметила дорожку, исчезающую во мгле. Где-то там, на холмах, кажется, были постройки. Вероятно, заброшенные. Я догадалась, что пришла. Придется ждать, или идти вперед. Но я ничего не выиграю, если окажусь у самого логова моего маньяка. Артур может потерять голову от ярости и сорвет мне весть план, хотя, по правде, никакого плана у меня не было. Я собиралась импровизировать.
Почему бы не покурить? Делать-то все равно нечего. Я вынула сигареты, нет, все-таки хорошо, что я их не забыла. Может быть, это последние затяжки в моей жизни. Налетел стылый ветер, я поежилась. Следом за ветром промчалась легковая машина. Точно чудовище выпрыгнуло из темноты и исчезло.
Я услышала скрип снега под чьими-то ногами и обернулась. Артур стоял передо мной. В куртке и вязаной шапке, надвинутой на брови.
– Как ты здесь оказалась? Как ты…
– Приехала на машине. А что? – спросила я.
– Я тебе велел ехать на автобусе.
– Могу вернуться.
– Заткнись, сука. По-моему, ты так ничего и не поняла… – прошипел он и схватил меня за руку. – Идем. Идем, я сказал!
– Я сама пойду!
Я вырвала руку. Он помолчал, глядя на меня.
– Хорошо. Но ты сошла с ума, потому что я не буду тебя поднимать после каждого падения.
Ого, я чуть себя не выдала. Впрочем, пусть думает что хочет. Я дала ему руку, он стиснул ее. Я вспомнила, как мы занимались любовью, и это показалось мне омерзительным. Тело заныло от боли, каждое место, которое он кусал и куда бил. Почему я была такой бесхребетной? Но теперь с меня достаточно. Артур тащил меня за собой, как волокут домой капризничающего ребенка. Мы ничего не говорили. Ветер дул мне в лицо, и я ощущала, что пахнет кровью. Этот запах исходил от него. Наверное, уже поздно, Таня мертва…
Мы пришли к гаражу, который с виду казался давным-давно брошенным. Несколько подобных ему построек, окруженных густыми зарослями, находились неподалеку. Никто не подумал бы, что тут кто-то может держать машину. А она была. И судя по всему, мучильню Артур устроил под гаражом. Моя догадка была верной. Он тянул меня вперед, завел внутрь, захлопнул двери, включил внутри свет.
Я увидела машину Лены – желтый «Опель». Должно быть, недешевый.
– Что ты делаешь? – спросила я.
– Мы идем вниз. Ставь ноги на ступени, вот так. Если будешь кочевряжиться, я столкну тебя, и ты сломаешь себе ноги.
Я промолчала. Пришлось спускаться первой. Когда-то я была здесь, а потом Артур выволакивал мое тело на себе наверх, заталкивал в багажник, чтобы потом отвезти на другой конец города. Я подавила плач. Пока я контролировала себя, это хорошо.
Мы очутились внизу. Все так же, как в моем видении: коридорчик, комната-кладбище, сейчас закрытая на засов, кран, торчащий из стены в предбаннике, и еще одна комната. Моя пыточная. Мне понадобилось все мое мужество, чтобы не удариться в панику. Я взялась рукой за стену. Здесь пахло так, как я хорошо помнила. Дерьмом, мочой, ужасом, кровью и потом. Скольких Артур убил здесь? Скажет, если его спросить?
Он толкнул меня в «мои апартаменты».
– Иди. Там твоя подружечка.
Я вошла, чуть не перелетев через порог, и остановилась. На том же самом стуле сидела Таня. Голая, окровавленная, замотанная широкими лентами скотча. Она была повернута не к стене, а сюда, к выходу. Я заметила ее одежду, сваленную в углу. Не понимаю, почему она дала себя захватить? А как я дала? Хлороформ или что-то еще. Я не должна была показывать, что вижу, но не могла отвести «взгляд». Сначала мне показалось, что руки у Тани слишком короткие и не придала этому значения, посчитав, что это галлюцинация. Но через пару секунд я разглядела, в чем была странность.
У Тани не было кистей. Они валялись возле стула перед ее голыми лодыжками. Два куска мяса с пальцами. Кровь капала с обрубков и собиралась лужицами внизу, стекая по коленям и икрам. Я увидела белые кости там, где были культи. По краям срезов собрался пузырящийся желтоватый жир.
– Ну, что стоишь на дороге? В сторону.
Я приложила все силы к тому, чтобы ничего не показать. И очень натурально прислонилась к стене. Таня не шевелилась. Либо уже умерла от шока, либо потеряла сознание. Артур подошел к ней, держа в руке охотничий топорик.
– Как будет трахаться лесбиянка, если ей отрезать руки? Знаешь? Это ведь их главное оружие… Да ты, наверное, в курсе.
– Нет.
– Она зато в курсе. Мне пришлось ее наказать. Другого выхода не было, ты уж извини. Жаль, ты ее не видишь. Красота.
– Что ты сделал?
– Теперь она будет вести целомудренную жизнь. Ей придется.
Смех. Я чуть не сблевала тут же, себе под ноги.
– Я ничего не понимаю в том, что происходит и мне наплевать, – сказала я. – Я хочу знать, как будет у нас.
– У нас? Ты сдурела?
– У нас. Когда ты ушел, я хотела пойти с тобой. Я места себе не находила…
– А-а-а, понравилось? Хорошо. Я всегда добиваюсь своего. Терпение – мой козырь. Вот теперь ты сама приползла. Ты хочешь. Я вижу. Ты вся дрожишь. Это отлично, просто отлично… Ты не была такой даже там! – Снова это смех человека, вывернутого наизнанку. Я сказала себе, что именно сейчас все и начинается.
– Я пришла сюда только ради тебя, поверь, это так.
– Ну… Это хорошо. Умненька девочка.
Артур бросил топорик на пол и подошел ко мне. Прижал к стенке. Я выронила палку и расставила руки, давая понять, что не сопротивляюсь.
– Почему ты не сказал мне, что собираешься с ней делать? Я бы поучаствовала.
– Вот как? – Его лицо рядом с моим было искажено до неузнаваемости. Это был настоящий демон, а не человек.
– Неужели ты не понял ничего после того раза? Я твоя. Я сама хочу этого. Я без тебя не могу.
– Это ты говоришь, чтобы смягчить меня? Ты ведь умная сука.
– А что я могу сделать? Я усвоила урок. Ты – хозяин. Я не могу тебе противиться.
Артур засмеялся.
– Давно бы так.
Он стащил с меня куртку и стал мять мои груди. Я застонала, надеясь, что получилось убедительно. Было больно, но я не испытывала удовольствия.
– Трахни меня, а потом можешь прикончить, если хочешь. Твоя воля. Твоя власть.
– Значит, признаешь?
– Если бы я раньше знала, что это ты… Но ты не дал мне этой возможности. Так что давай наверстаем.
– Хорошо.
Он возбуждался. Запустил окровавленную руку мне в джинсы, в трусики. Я вскрикнула, он зарычал. Я посмотрела на Таню, ощущая, как вместе с болью во мне поднимается ярость.
– Давай наверстаем прошлое…
– Как я хотел сделать это, когда ты сидела на стуле! Я хотел оттрахать тебя в пустые глазницы!
Я вскрикнула. Артур сорвал с меня джинсы, отбросил их, порвал трусики, стал снимать кофту. Я обняла его, дыша ему в ухо. Он сопел, стонал, издавал немыслимые звуки. Таких я не слышала во время секса у нас дома. Я чувствовала его возбуждение. Он ласкал меня с закрытыми глазами, а это означало, что он целиком сосредоточен на процессе. Артур прижался членом к моему голому животу. Время пришло. В моей правой руке оказалась бритва, прятавшаяся в рукаве. Я в последний момент успела сохранить ее у себя. Это огромная удача. Теперь надо не промахнуться. Попытка только одна.
Артур терся об меня, собираясь ввести пенис, а я изображала возбуждение. Когда он наклонил свою голову к моему левому плечу, я приложила угол бритвы туда, где, как я думала, находилась сонная артерия, нажала изо всех сил и дернула вниз. Я почувствовала, как металл рассекает плоть и как лопнула вена, по которой бежал тугой поток крови. Мне в лицо брызнул, кажется, целый гейзер. Я задохнулась, а через секунду чуть не оглохла от вопля. Артур отскочил от меня, схватился за шею и закрутился на месте. Я шлепнулась, полуголая, на ягодицы рядом со стеной. Артур остановился и посмотрел на меня выпученными глазами, он прижимал руку к разрезу, а между пальцев брызгала огромным напором кровь. Сексуальное возбуждение давало ей дополнительный разгон. Я попала куда нужно.
– Ссс… Ааа… – Он закричал, повернулся вокруг оси еще раз, орошая пол кровавыми брызгами. Артур понял, что все кончено.
Его нога взлетела, чтобы достать меня, но он промазал. Тяжелый зимний ботинок врезался в кирпичную стену рядом с моей головой. Мне повезло, что случилось так. Очень повезло.
Кровь было не остановить. С диким воем Артур бросился из комнаты и побежал к лестнице. Я слышала, что он забирается наверх, не переставая орать, пока не раздался удар. Артур сорвался и рухнул на пол. Тут же стало тихо. Еще только один влажный хлюп – и тишина.
Я сидела, наверное, минут пять в неподвижности, с дрожащими руками, не замечая, что бритва по-прежнему у меня в пальцах. Все произошло так быстро. Я бросила лезвие и посмотрела на Таню. В голове не было ни одно мысли, кроме стремления вырваться отсюда любой ценой. Повсюду был запах свежей крови. Горько сладкий, непередаваемый запах умирающего человека.
Я не думала, что все произойдет вот так. Или что я вообще на такое способна. Но факт есть факт.
Наверное, Таня еще жива, надо срочно звонить в милицию. Надо что-то делать, что-то делать, не сидеть.
На четвереньках я подползла к своей одежде и стала искать телефон. Артур не обыскал меня, иначе бы нашел и трубку и визитку Морозова. Впрочем, это уже не имеет значения. Я набирала номер долго, лет сто, тыча в кнопки дрожащими пальцами. Наконец мне удалось. Морозов кричал в трубку что-то, но я не понимала. В конце концов, мне удалось назвать адрес и примерное местоположение гаража.
Дальше было что-то сумбурное. Я встала, попыталась узнать, жива Таня или нет, но не смогла ничего определить. Потом я выглянула в коридор, посмотреть, где Артур. Он лежал, раскинув руки, весь в крови, под лестницей, а вокруг его головы было огромное черно-красное пятно, на поверхности которого отражался свет лампочки. Словно от зеркала.
Артур не смог бы спастись. Он потерял сознание, не добравшись до верха, упал и потерял сознание. Находясь в обмороке, он и умер от кровопотери. Я нанесла ему смертельное ранение.
Дальше у меня в памяти следует черная дыра. Все очень смутно и нереально, поэтому не стоит об этом говорить.
Глава тридцатая
«Внутреннее видение» исчезло через пять минут после того, как я позвонила Морозову. И никогда больше не возвращалось.
Глава тридцать первая
Мне осталось совсем немного, имейте терпение.
Я могла бы рассказать о долгом пути, полном страха и отчаяния, который мы прошли с Таней после того, как вернулись домой. Я не могу вам рассказать об этом, потому что этот путь не пройден. Он бесконечен. И спустя год мы стоим лишь в начале его и смотрим в будущее без всякой надежды. Как реалисты. То, что пришлось пережить нам обеим после гаража, не описать никакими словами. Я не буду даже пытаться. Мне не хватит сил и нервов. Да и потом – для этого понадобился рассказ не короче предыдущего.
Врачи пытались пришить Тане отрубленные кисти, но ничего не получилось. Мы по-прежнему живем вместе, моя подруга начала пить, и боюсь, она очень быстро истратит наши скудные средства, накопленные на той самой таинственной работе. Меня ничуть не удивил ее рассказ о том, чем она занималась. Таня устроилась актрисой на порностудию и зарабатывала неплохие деньги своим телом, время от времени обслуживая клиентов, поставляемых режиссером. Я подозревала нечто подобное, но боялась спросить. Теперь я знаю, какова цена моего благополучия в тени дни, после плена и ослепления. Я в долгу перед Таней, мне никогда не вернуть ей того, что она потеряла. Я только надеюсь, что общими усилиями мы сумеем побороть память и изгнать наше безумие.
Следствие длилось долго, но, в конце концов, завершилось, как завершается все. Артур был виновен в жестоком убийстве семерых молодых женщин, включая Лену Гладкову. Многое осталось для следствия неизвестным, и я ничем не могла им помочь. Кое-что прояснила Таня. Я ошиблась, приписывая себе внимание, которое Артур обращал на нее. Я не могла понять, почему Артур приходит к ней, а не ко мне. Но я была только средством осуществить месть, наказать ее. Она знала это, потому что однажды у них состоялся серьезный разговор, тот, которого не было у нас. Таня дала понять ему, что ничего между ними быть не может, и Артур отступил. На самом же деле он задумал отомстить ей. Он знал, что Таня любит меня и ей будет больнее осознавать, что я превратилась в инвалида. Ему нужна была Таня, а не я. И руки отрубил он ей потому, что хотел лишить ее средства получения удовольствия, как думал. Такова наша общая версия (для меня осталось загадкой схожесть между мной и Леной – все-таки это случайность или здесь крылось то, чего мы никогда не узнаем?). Следствие не знало о наших соображениях, Морозову и прочим ни к чему такие подробности. Они получили своего убийцу. Наше дело – дело выживших – было менее значимо, чем вопрос о тех женщинах, которых он убил и расчленил, похоронив в яме. Морозов выяснил у старых приятелей Артура, что когда-то он хотел поступить в медицинский и читал множество специальной литературы, даже водил дружбу со студентами-медиками, которые воровали препараты и сбывали их налево. Вот откуда у него были транквилизаторы и хлороформ. Конечно, он не был врачом-ренегатом. Он был больным, глубоко больным. Судебные психиатры заочно поставили ему какой-то диагноз. Я не стала вдаваться в подробности. Мы с Таней не сказали никому о том, чем я занималась с Артуром. Это тоже не их дело. Нам обеим хотелось обо всем забыть. Для нас было важно то, что мы живы. Тогда…
На меня завели уголовное дело по факту преднамеренного убийства, но оно не получило развития и до суда не дошло. Я действовала в чрезвычайных ситуациях в целях самообороны. Морозов не мог понять одного – как я, слепая, проделала такое. К сожалению, я не сумела увидеть его удивленного лица. Последнее, что подарило мне мое «внутреннее зрение», так это образ Артура, лежащего под лестницей с перерезанным горлом. Лишне, наверное, говорить, что я до сих пор вижу его во снах. Его и то, как бритва взрезает сонную артерию.
Прошел еще год. Боль не ушла, и кошмары все еще при нас. Когда-нибудь, надеюсь, они уйдут и не вернутся. Хотелось бы думать. Будущее скрывает тьма. Там нет ничего, кроме пустоты. Так мне, по крайней мере, кажется.
Может, я и ошибаюсь. Люди живут по-разному, бывает, и хуже нас. У некоторых проблемы во сто крат тяжелее наших, поэтому унывать не стоит. Сегодня, пример, Таня без всякой помощи подняла с плиты чайник. Она уже освоилась со своими искусственными руками и преодолела психологический барьер, радуясь этому как ребенок. Даже говорит, что вполне могла бы сниматься и дальше. Эта маленькая победа намекает нам на то, что сдаваться рано. Рано склонять головы.
Даже если впереди одна только тьма и ночь продолжается бесконечно.