Толкиен Джон Рональд Руэл. Властелин Колец

Пес с ней, с кольчугой!
Фродо скинул плащ, снял кольчугу, отбросил ее в сторону и поежился.
-- Потеплее бы что-нибудь, -- сказал он. -- То ли холодно стало, то ли
я простудился.
-- А возьмите-ка, вы, сударь, мой плащ, -- сказал Сэм. -- Он скинул
котомку с плеч и вытащил оттуда сверточек. -- Честное слово, неплохо
получится! Закутайтесь поплотнее в эту оркскую хламиду, затянитесь поясом, а
сверху вот накиньте. Орк из вас теперь липовый, ну да ладно, зато
согреетесь, а пожалуй что оно и безопаснее. Как-никак сама Владычица руку
приложила.
Фродо застегнул брошь.
-- Да, гораздо легче стало! -- сказал он. -- Ив ногах силы прибавилось.
Только темень как тисками сжимает. Знаешь, Сэм, в башне я лежал и вспоминал
Брендидуим, Лесной угол, реку возле мельницы в Норгорде. А теперь ничего не
вспоминается.
-- Здрасьте, сударь, теперь уж не я, а вы на воду намекаете! -- сказал
Сэм. -- Могла бы Владычица нас увидеть или услышать, я сказал бы ей: "Ваше
Сиятельство, нам нужны только свет и вода, чистая вода и дневной свет, а
каменьев никаких, прощенья просим, и даром не надо". Но далеко отсюда
Лориэн.
Сэм со вздохом махнул рукой в сторону Изгарных гор -- черноты в
непроглядном небе.
Через сотню шагов Фродо опять остановился.
-- Черный Всадник кружит над нами, -- сказал он. -- Что другое, а это я
чувствую. Переждем.
Они залезли под огромный валун, сидели лицом к западу и молчали. Потом
Фродо облегченно вздохнул:
- Улетел
Они выбрались -- и обомлели от удивления. По левую руку, на юге,
небосклон посерел и стала видна в высоте крутоверхая горная цепь. За нею
разливался свет, и мгла отступала к северу: казалось, в небесах идет битва.
Тучи Мордора клубились и редели, рассеиваясь клочьями под напором ветра из
мира живых; чадный туман втягивался назад, в глубь Сумрачного Края. И как
сквозь грязное тюремное окно сочились бледные утренние лучи.
-- Гляньте, сударь! -- сказал Сэм. -- Нет, вы гляньте! Ветер
переменился. Похоже, не все у него, лиходея, ладится. Темень-то разметало.
Эх, знать бы, как оно там.
Это было утро пятнадцатого марта, солнце поднималось из восточного
сумрака над Андуином, дул юго-западный ветер. Теоден лежал при смерти на
Пеленнорской равнине.
Ширилась полоса света над гребнями Эфель-Дуата, и вдруг хоббиты увидели
пятнышко в ясном небе; вблизи оно стало черной тенью, а тень врезалась в
сумрак и промчалась высоко над головой. Послышался протяжный, надсадный
вопль назгула, но вопль их почему-то не испугал: была в нем тоскливая злоба
и весть о своей гибели. Главарь Кольценосцев исчез с лица земли.
-- А я что говорил? Где-то обмишулился лиходей! -- воскликнул Сэм. --
"Война хорошо идет!" -- говорил Шаграт, а Горбаг хмыкал, и, видно, недаром.
Может, не так уж все и худо, а, сударь? Может, будем надеяться?
-- Да нет, Сэм, нам с тобою надеяться не на что, -- вздохнул Фродо. --
Это все за горами, за долами. И мы идем не на запад, а на восток. Я очень
устал, Сэм, и Кольцо все тяжелее. И перед глазами у меня словно огненное
колесо.
Сэм снова поник. Он тревожно взглянул на хозяина и взял его за руку.
-- Пойдемте, сударь! -- сказал он. -- Все ж таки посветлело, идти будет
легче, хоть и опаснее. Чуток пройдем, потом полежим отдохнем. Съешьте-ка вы
эльфийского хлебушка, подкрепитесь.
Они разломили путлиб на двоих и побрели дальше, старательно жуя
пересохшими ртами. Темноту сменил серый полумрак; впереди, по дну глубокой,
отлого поднимавшейся к северу котловины тянулось пустое каменистое русло. У
обрывистых подножий Эфель-Дуата вилась торная тропа. Они могли свернуть на
нее еще с Моргульской дороги, перед мостом: спустились бы длинными
лестницами, выбитыми в скалах. Здесь ходили дозоры и бегали гонцы в малые
крепости между Кирит-Унголом и тесниной Изенмаута, железными челюстями
Карак-Ангрена.
Опасно было идти этой ближней тропой, зато легче, а Фродо знал, что ему
не под силу пробираться валунами или по ущельям Моргвея. К тому же и погоня,
наверно, будет сперва искать их не здесь, а на восточной дороге или западных
перевалах. Отойдут они подальше от башни, попробуют выбраться из котловины
на восток, а там... а там всему конец. Они пересекли сухое русло и пошли по
оркской тропе. Над нею нависали скалы, так что сверху бояться было вроде бы
нечего, но тропа то и дело петляла, и у каждого поворота брались они за
рукояти мечей.
Светлей не становилось: Ородруин по-прежнему изрыгал тяжкие дымные
облака, не уступавшие ветру. Мощный столп поднимался в надветренную высь и
расползался, нависая огромным туманным куполом. Они брели уже час с лишним
-- и вдруг оба замерли, не веря своим ушам. Наконец поверили: слышалось
журчанье воды. Слева, из узкой, точно прорубленной в черном утесе канавки,
струились, должно быть, остатки душистой дождевой влаги, скопленной над
солнечным Морем и впустую окропившей скалистую ограду бесплодного края.
Струйка лилась на тропу, и крохотный ручеек сбегал под откос, теряясь среди
голых каменьев.
Сэм кинулся к струйке.
-- Непременно скажу Владычице, если увижу ее! -- воскликнул он. -- Свет
-- пожалуйста, а вот и вода! -- Он замялся. -- Позвольте, сударь, прежде я
напьюсь.
-- Пей на здоровье, только нам и вдвоем места хватит.
-- Да я не про то, -- сказал Сэм. -- Просто ежели от этой водички сразу
ноги протянешь, так уж давайте испробуем на мне.
-- Ах, ты вот о чем. Нет, Сэм, пробовать будем вдвоем -- вдруг да обоим
повезет. Глотнем для начала самую капельку -- а ну как она ледяная,
моргульская!
Вода была вовсе не ледяная, но прохладная, с неприятным привкусом --
маслянистая и горьковатая. То есть это бы дома им так показалось, а здесь
они этой водой нахвалиться не могли и пили без опаски.
Напились вволю, и Сэм наполнил флягу. Фродо полегчало; они прошли
несколько миль, и тропа стала шире, а справа появилось грубое подобие стены.
Должно быть, где-то неподалеку был лагерь орков.
-- Сворачиваем, Сэм, -- сказал Фродо. -- На восток надо сворачивать. --
Он вздохнул и окинул взглядом сумрачные гребни за котловиной. -- Авось
хватит у меня сил туда перебраться, а там забьемся в какую-нибудь ложбинку и
отдохнем.
На четвереньках спустились по осыпи к руслу -- и набрели, как ни
странно, на темные лужи: видно, ручеек был не один. И еще не все омертвело у
западных склонов Моргвея. Убогие, искореженные и хваткие растения упорно
цеплялись за жизнь. В ущельях как бы тайком росли кривобокие карликовые
деревца, жесткие серые пучки травы выбивались из-под камней, чахлый мох
облеплял валуны, и повсюду стелился, извивался, торчал дикий
терновник-чемыш, щетинясь длинными и острыми, порой крюковатыми колючками.
Шуршали и шелестели жухлые прошлогодние листья; полуоткрытые почки изъедены
были червями. Жужжали и жалили мухи -- рыжие, серые и черные с красными
пятнышками, точно орки; над зарослями толклись тучи голодного комарья.
-- Оркские доспехи тут не помогут, -- сказал Сэм, отмахиваясь обеими
руками. -- Мне бы оркскую шкуру!
Фродо совсем выбился из сил. Они карабкались вверх узким уступчатым
ущельем, и до гребня было еще очень далеко.
-- Я отдохну, Сэм, и попробую уснуть, -- сказал Фродо. Он поглядел
вокруг, но среди голых скал и зверьку было бы негде укрыться. Наконец они
пристроились под терновым кустом, каким-то чудом выросшим на обрыве.
Путлибы они решили поберечь про черный день и съели половину
фарамировой снеди из котомки Сэма: сушеные яблоки и кусочек солонины. Отпили
из фляги по глотку-другому воды. Вообще-то они напились в котловине, но
воздух в Мордоре был точно прогорклый, и все время пересыхало во рту. Сэм
подумал о воде -- и сразу приуныл: ведь с Моргвея надо было спускаться на
выжженную равнину Горгорота.
-- Давайте-ка спите, сударь, -- сказал он. -- Вон опять темнеет, на
этот раз вроде по вечернему случаю.
Фродо уснул прежде, чем он успел договорить. Не поддаваясь усталости,
Сэм взял руку фродо и сидел молча до глубокой темноты. Потом, чтобы не
заснуть, выполз из-под тернового укрытия и прислушался. Похрустывало,
потрескивало, поскрипывало, но ни голосов, ни шагов. Ночное небо на западе
за Эфель-Дуатом еще светилось. В разрыве туч над черным пиком засияла
звезда. Глядя на нее из прокаженной страны, Сэм залюбовался ее красотой -- и
словно очнулся. Чистым, ясным лучом озарило его душу, и он подумал, что
владычеству мрака раньше или позже придет конец, что светлый и прекрасный
мир не подвластен злу. В башне он пел об этом скорее от безнадежности,
потому что печалился о себе. А теперь он вдруг стал спокоен и за свою
судьбу, и даже за судьбу хозяина. Он заполз обратно под колючий полог,
улегся рядом с Фродо и, забыв всякий страх, крепко и безмятежно уснул.
Проснулись они рука в руке. Сэм отоспался неплохо; Фродо тяжело
вздыхал. В его тревожных снах бушевало пламя, и пробудился он с той же
тревогой. Но все же отдых его освежил; надо было тащить свою ношу дальше.
Время было, похоже, дневное, а сколько проспали, столько проспали;
перекусили, глотнули воды и, карабкаясь вверх по ущелью, добрались до осыпей
и обвалов, где уже ничего не росло и мрачно возвышались впереди голые,
гладкие каменные зубья.
Наконец одолели и эти отвесные кручи, последнюю сотню футов ползли над
пропастью, цепляясь за каждый выступ. Отыскали расселину между черными
утесами -- и очутились на краю внутренней ограды Мордора. Под обрывом тысячи
в полторы футов простиралась, теряясь во мгле, пустошь Горгорота.
Порывистый западный ветер угонял и рассеивал громадные тучи, но здесь,
на унылой равнине, царил мертвенный полусвет. Дымы выползали из трещин,
стелились по земле, оседали во всякой впадине.
По-прежнему далеко, миль за сорок, Роковая гора, пепелистая у подножий,
высоко вздымала могучую вершину, окутанную клубами дыма. Ее недра не дышали
огнем, она дремотно тлела, грозная и страшная, как сонное чудище. А за нею
тяжкой черной тучей нависла тень, скрывавшая Барад-Дур, воздвигнутый на
дальнем отроге северной ограды Мордора, хребта Эред-Литуи. Недреманное Око
не блуждало; Черный Властелин погрузился в раздумье над тревожными, смутными
вестями: он увидел сверкающий меч и суровый царственный лик и на время забыл
обо всем остальном. Поэтому и сгустился угольно-черный мрак вокруг
исполинской многобашенной, многовратной твердыни.
Фродо и Сэм оглядывали ненавистную страну с изумленьем и трепетом.
Между ними и дымящимся вулканом, к северу и к югу от него все казалось
гиблой, выжженной пустыней. Как это здешний Властелин содержит и чем кормит
своих бесчисленных рабов и несметные полчища? А полчища были и вправду
несметные. Подножия Моргвея облепили лагеря, палаточные и глинобитные. Прямо
под обрывом был один из самых больших. Он раскинулся на целую милю, точно
гнездилище мерзких насекомых; ровно, как по линейке, стояли ряды казарменных
бараков и длинных складских сараев. И лагерь, и широкая дорога на юго-восток
к Моргулу кишмя кишели солдатами.
-- Как-то мне вся эта петрушка не нравится, -- сказал Сэм. -- Я, бы
даже сказал, дохлое наше дело -- ну, правда, где столько народу, там должны
быть какие-нибудь колодцы, уж не говорю, что еды навалом. Ведь это, как я
понимаю, вовсе не орки, а люди.
Они с Фродо, конечно, ничего не знали об огромных рабских плантациях
далеко на юге этого обширного края -- за дымным вулканом, возле
горько-соленых вод озера Нурнен; не знали о том, что по большим дорогам с
юга и востока, из покорившихся Мордору стран днем и ночью тянутся вереницы
груженых повозок и гонят толпы рабов. Здесь, на севере, были копи и кузни,
здесь готовилась давно задуманная война, и сюда Черный Властелин подводил
войско за войском, точно двигал шашки на доске. Сперва он прощупал
противника на западной границе; теперь перебросил силы и стягивал все новые
полчища к Кирит-Горгору, чтобы раздавить дерзких врагов. И если к тому же он
хотел закрыть все подступы к Ородруину, то это удалось ему как нельзя лучше.
-- Ну ладно! -- продолжал Сэм. -- Может, у них и вдоволь еды и питья,
но нам-то что с этого? Тут ведь и вниз никак не спустишься. А если все-таки
ухитримся, то как мимо них пробраться к горе, хотел бы я знать?
-- Что ж делать, попробуем, -- сказал Фродо. -- Я ничего другого и не
ожидал. Разве можно было надеяться, что мы проберемся к горе? Я и сейчас на
это не надеюсь, но пути назад для меня нет. Пока что надо как можно дольше
не угодить им в лапы. Пойдем мы, пожалуй, на север, где равнина поуже, и
поглядим, что там делается.
-- Я и так знаю, что там делается, -- сказал Сэм. -- Где равнина поуже,
там орки и люди сбились в кучу; там небось яблоку негде упасть. Сами
увидите, сударь.
-- Увижу, если живы будем, -- сказал Фродо и отвернулся.
Ни гребнем, ни возле гребня овражистого Моргвея пройти было никак
нельзя; они спустились по тому же ущелью обратно в котловину и побрели среди
камней, опасаясь вернуться на западную оркскую тропу. Через милю-другую они,
притаившись в выбоине скалы, разглядывали на той стороне котловины лагерь
орков, близ которого свернули накануне: грубую стену, глинобитные казармы,
черное жерло пещеры. Там никого не было видно, и все же хоббиты крались, как
мыши, от куста к кусту, благо обе стороны сухого русла густо обросли
терновником.
Прокрались две-три мили, и лагерь орков скрылся из виду; но едва они
перевели дыхание, как заслышали громкие, грубые голоса и юркнули за
раскидистый бурый куст. Голоса звучали все ближе, показались два орка. Один
-- в драном порыжелом плаще, с луком из рогов -- был низкорослый и
темнокожий, наверно, мелкой, сыскной породы; он принюхивался, раздувая
широкие ноздри. За ним шел солдат-здоровила вроде молодчиков Шаграта в
доспехах, меченных Оком; в руке у него было короткое копье с широким
наконечником, за спиной -- лук и колчан. Само собой, они переругивались --
и, конечно, на всеобщем языке, иначе бы не поняли друг друга из-за разницы
наречий.
Шагов за двадцать от куста, под которым спрятались хоббиты, орк-сыщик
остановился.
-- Все! -- тявкнул он. -- Я пошел домой. -- Он показал назад, на
оркский лагерь. -- Даже нос заболел камни без толку нюхать. Из-за тебя след
потеряли. Говорил я тебе, в горы он ведет, а ты -- низом, низом.
-- Что, утерлась твоя сопливая нюхалка? -- хохотнул здоровила. --
Глазами лучше смотри, чем носом землю рыть!
-- Ну, и много ты углядел своими лупетками? -- огрызнулся другой. --
Долбак! Ты ж даже не знаешь, кого ищешь!
-- Не вяжись! Что положено, то я и знаю! Сперва сказали -- ищите эльфа
в блестящем доспехе, потом -- ищите гнома, теперь говорят -- урукхайцы
взбунтовались и разбежались; ищите, говорят, а там видно будет кого.
-- Тьфу! -- плюнул сыщик. -- Трехнулись они там от большого ума. Ну, им
мозги вправят, да заодно и шкуру снимут, если правда, что я слыхал: что
башню взяли приступом, три сотни ублюдков вроде тебя искрошили, а пленник
смылся. Эх вы, вояки-забияки! И на войне, говорят, тоже обделались.
-- Кто говорит? -- заорал здоровила.
-- Чего орешь-то? Нет, что ли?
-- Да за такие слова я тебя, бунтовщика, в лепешку расшибу! Заткнись,
понял?
-- Ладно, не разоряйся! -- сказал сыщик. -- Я-то заткнусь, мне что,
могу и про себя думать. А вот ты лучше скажи, при чем тут этот хмырь
болотный? Черный, с перепончатыми лапами?
-- Откуда я знаю? Может, и ни при чем. Тоже небось лазутчик, чтоб ему
околеть! Дал он от нас деру, а тут приказ -- мигом доставить живым.
-- Хорошо б его поскорей сцапали да разняли по косточкам, -- скрипнул
зубами сыщик. -- Он, падло, меня со следу сбил: мало того, что увел
кольчугу, еще и натоптал вокруг.
-- Да, кабы не кольчуга, был бы он мертвяк мертвяком, -- похвастался
здоровила. -- Я тогда еще не знал, что его живьем требуют, и с полсотни
шагов впиндюрил ему стрелу в спину; отскочила, а он только ходу прибавил.
-- Иди врать! Промазал ты, и все, -- сказал сыщик. -- Стрелять не
умеешь, бегаешь, как жаба, а сыщики за вас отдувайся. Ну тебя знаешь куда!
-- И он побежал прочь.
-- Назад, зараза! -- рявкнул солдат. -- А то доложу!
-- Кому это ты доложишь, не Шаграту ли своему драгоценному? Хрена, он
откомандовался.
-- Доложу твое имя и номер бляхи назгулу, -- пообещал солдат свистящим
шепотом. -- Недалеко ходить, он теперь у нас в башне главный.
-- Ах ты, сучий потрох, доносчик недоделанный! -- завопил сыщик с
ужасом и злобой. -- Нагадит, а потом бежит продавать своих! Иди, иди к
вонючему Визгуну, он тебе повытянет жилы, если его самого прежде не
ухлопают. Первого-то, слышно, уже прикончили, а?
Здоровила кинулся на него с копьем, но сыщик отскочил за камень и
всадил ему в глаз стрелу; грузный орк тяжело рухнул навзничь. А невеличка
припустился через котловину -- и был таков.
Хоббиты сидели молча, не двигаясь. Наконец Сэм шевельнулся.
-- Чистая работа, -- сказал он. -- Ну и дружный же народец в Мордоре --
да этак они за нас полдела сделают!
-- Тише, Сэм, -- шепнул Фродо. -- Они, может, не одни были. Нам здорово
повезло -- погоня-то шла по пятам. Но в Мордоре, это верно, все такие
дружные, от Барад-Дура до окраин. Хотя орки всегда грызлись между собой,
припомни любое сказание. Только ты на их грызню не слишком надейся. Друг с
другом они живут по-волчьи, а нас ненавидят всех до единого смертной
ненавистью. Попадись мы на глаза этим двоим, они тут же бросили бы грызться
-- и начали бы снова над нашими мертвыми телами.
Помолчали-помолчали, и Сэм спросил, теперь уже шепотом:
-- А насчет хмыря-то болотного слышали, сударь? Я же говорил вам, что
наш Горлум жив-живехонек, помните?
-- Помню. Я тогда удивился, откуда ты знаешь, -- сказал Фродо, -- Ну,
давай выкладывай! Я думаю, нам отсюда лучше не вылезать, пока не стемнеет.
Вот и расскажи, откуда знаешь, и про все остальное расскажи. Только
постарайся потише.
-- Да уж постараюсь, -- обещал Сэм, -- хотя, как подумаю про Вонючку
этого, во всю глотку охота орать.
Тусклый мордорский вечер давно уж померк, настала глухая, беззвездная
ночь, а хоббиты все сидели под терновым кустом, и Сэм в коротких словах
рассказывал на ухо Фродо про подлость Горлума, про гадину Шелоб и про то,
как он пошел за орками. Дослушав, Фродо ничего не сказал, только крепко
пожал Сэму руку. И зашевелился.
-- Ну что ж, посидели, и хватит, -- сказал он. -- Теперь уж нас сцапают
накрепко -- и кончится эта мука, эти дурацкие прятки, тем более все
понапрасну. -- Он встал. -- Ух, как темно, а светильник Владычицы не
зажжешь. Ты, Сэм, побереги его пока что для меня. Я его и взять-то у тебя не
могу: куда его деть? В руке, что ли, держать -- так побредем ведь ощупью,
тут обе руки нужны. Да, еще Терн - Терн ты возьми себе, Сэм. У меня есть
оркский кинжал, но вряд ли мне еще понадобится оружие.
Трудно и опасно было идти ночью по каменистому бездорожью; однако же
хоббиты медленно, спотыкаясь на каждом шагу, пробирались восточной окраиной
котловины. И когда серый рассвет сполз по западным склонам Моргвея -- за
горами давно уже прояснился день, -- они нашли, куда спрятаться, и спали по
очереди. Сэм, просыпаясь, задумывался: есть-то все-таки надо, никуда не
денешься. И когда наконец Фродо проснулся как следует и сказал, что, мол,
хорошо бы чего-нибудь поесть и пошли дальше, Сэм рискнул задать вопрос,
который давно уж вертелся у него на языке:
-- Прошу прощения, сударь, а вы как думаете, сколько нам еще идти?
-- Да никак я не думаю, Сэм, -- ответил Фродо. -- В Разделе мне,
помнится, показывали карту Мордора, составленную задолго до того, как Враг
стал здесь хозяином; но что-то она у меня в памяти расплывается. Отчетливо
помню, что есть такое место, где сходятся отроги северной и западной цепи.
От моста, что возле башни, лиг двадцать. Там бы и свернуть на восток, но от
Горы-то мы будем дальше, будем, пожалуй, за все шестьдесят миль. Мы с тобой
прошли от моста двенадцать с лишком лиг. Как ни старайся, а не дойдем до
Горы раньше чем через неделю. И знаешь, Сэм, ведь чем ближе к Ородруину, тем
Оно тяжелей на шее, а значит, и пойдем медленнее.
-- Ну, как я и думал, -- грустно сказал Сэм. -- Так вот, сударь, о воде
уж не говоря, есть придется поменьше -- или хоть сейчас прибавим ходу,
быстренько выберемся из этой проклятой котловины. А то ведь еще позавтракаем
-- и все, одни эльфийские хлебцы остались.
-- Я попробую, постараюсь побыстрее, -- тяжко вздохнул Фродо. -- Ладно,
перекусили и пойдем, чего уж там.
Еще не совсем стемнело, но они пустились в путь и брели всю ночь,
оскользаясь, натыкаясь на камни, пробираясь сквозь колючие заросли; раза
три-четыре понемногу отдыхали. Едва лишь серый свет забрезжил у края
небосклона, они снова укрылись в тени под нависшей скалой.
Однако на этот раз светало по-новому: сильный западный ветер разгулялся
в высоте и откинул дымный полог над Мордором. Миля за милей открывались
перед глазами хоббитов. Котловина сходила на нет, превращаясь в борозду под
обрывами Эфель-Дуата, а неприступные кручи Моргвея придвинулись и еще
угрюмее заслоняли Горгорот. Сухое русло кончалось изломами скал высокого,
голого, как стены, отрога, навстречу которому с севера, от туманных вершин
Эред-Литуи, протянулась зубчатая гряда. Между ними было узкое ущелье:
Карак-Ангрен, Изенмаут, а за ущельем -- глубокая падь Удуна, туннели и
оружейни до самого Мораннона, до Черных Ворот Сумрачного Края. Туда
властелин его поспешно стягивал войска, чтобы сокрушить западное ополчение.
Горы были сплошь застроены башнями и крепостями, пылали сторожевые огни.
Ущелье преграждал земляной вал, и через глубокий ров был перекинут один
мост.
Милях в десяти к северу у вершины горного узла высился старинный
гондорский замок Дуртханг, ныне ставший одной из оркских крепостей вокруг
Удуна. От него спускалась извилистая дорога, серевшая в утренних лучах; за
милю-другую от хоббитов она сворачивала на восток и вела по уступу голого
отрога в низину и дальше на Изенмаут.
Как видно, зря они так далеко прошли на север; правда, на дымной
равнине Горгорота не было заметно ни лагерей, ни движущихся войск, но уж
там-то их наверняка углядят тысячеглазые крепости Карак-Ангрена.
-- Все, Сэм, деваться нам некуда, -- сказал Фродо. -- Впереди оркская
башня, и никак не миновать дороги от нее вниз -- разве что повернем обратно.
Пути на запад нет, и на восток не спустишься.
-- По дороге так по дороге, сударь, -- отозвался Сэм. -- А вдруг нам
повезет -- если в Мордоре кому-нибудь везет. Чем идти назад или шастать по
горам, лучше прямо к оркам в лапы, на даровые хлеба -- свои-то не сегодня
завтра кончатся. Попробуем -- может, проскочим!
-- Ладно, Сэм, -- сказал Фродо. -- Веди, коли тебя надежда не покинула.
У меня ее не осталось. Но "проскочим" -- не то слово, Сэм. Я за тобой
потащусь.
-- Потащимся вместе, сударь, только сперва надо вам поесть и
вздремнуть. Ну-ка, чего там у нас осталось в закромах?
Он протянул Фродо флягу и, подумавши, выделил ему добавочный хлебец;
потом снял плащ и сделал из него какую ни на есть подушку. Утомленный Фродо
спорить не стал, да ом и не заметил, что допил из фляги последнюю каплю и
позавтракал за двоих. Когда Фродо уснул, Сэм склонился к нему, прислушался к
его дыханию и вгляделся в лицо -- осунувшееся, изрезанное морщинами и все же
во сне спокойное и ясное.
-- Ну, хозяин, была не была! -- пробормотал Сэм. -- Придется мне вас
оставить на часок-другой -- авось опять-таки повезет. Без воды мы далеко не
уйдем.
Сэм выполз из-под скалы и, таясь, как заправский хоббит, перебегал
между камнями. Он спустился в русло и пошел на север, к тем скалам, с
которых, должно быть, поток некогда низвергался водопадом. Теперь там было
сухо и стояла тишь, но Сэм прислушивался долго и упорно. Наконец уловив
слабое журчанье, он вскарабкался по скалам и обнаружил темный ручеек,
стекавший по откосу в лужицу и затем пропадавший в голых камнях.
Сэм опробовал воду, кивнул, от души напился и наполнил фляжку. Он
обернулся, взглянул на скалу, под которой спал Фродо, -- и вдруг увидел, что
возле нее шмыгнула какая-то черная тень. Сэм чуть не вскрикнул -- и помчался
вниз, прыгая по камням. Тень -- или тварь -- больше не показывалась, но уж
Сэм точно знал, что это за тварь, и ему не терпелось ее придушить. Однако
она его учуяла, метнулась прочь и исчезла за краем восточной пропасти.
-- Пронести-то пронесло, -- буркнул Сэм, -- да едва не задело. Мало нам
ста тысяч орков, так еще эта Вонючка! Да что же они его не подстрелили?
Фродо он будить пожалел, но сам не смыкал глаз, пока они не стали
слипаться. Чуя, что вот-вот заснет, он тихо тронул хозяина за плечо.
-- Похоже, сударь, что Горлум опять шныряет кругом, -- сказал он. --
Если это не он, значит, Горлум раздвоился. Я пошел по воду -- смотрю, он к
вам подбирается. Так что на пару нам спать неладно, а я, с вашего
позволения, очень уж носом клюю.
-- Да что ты, Сэм! -- сказал Фродо. -- Ложись, отсыпайся пока чего. Но
Горлум -- это не беда, лишь бы не орки. И он нас им не выдаст, разве что сам
попадется: тогда, конечно, выпытают.
-- Он и без них сумеет убить и ограбить, -- проворчал Сэм. -- Глядите в
оба, сударь! Вот фляга с водой -- пейте на здоровье. Мы ее потом по дороге
наполним.
И Сэм заснул как убитый.
Когда он проснулся, уже снова темнело, Фродо сидел, прислонившись к
стене, и спал. Фляга была пуста. Горлума не видать и не слыхать.
В Мордор вернулась тьма, и яростно пламенели сторожевые огни на горах,
когда хоббиты двинулись в путь -- наудачу, очертя голову. Завернули к
ручейку и оттуда выкарабкались по откосам на дорогу: до Изенмаута было
добрых двадцать миль. Узковатая дорога -- ни ограды, ни парапета -- шла над
обрывом, который скоро стал бездонной пропастью. Хоббиты замерли -- нет,