Страница:
— Отсюда не слишком удобно ездить за покупками или к друзьям, — протянула Кэлли.
— Чепуха, — возразила тетушка Шрэн. — До Блумсбери рукой подать. И потом, здесь тоже есть магазины, да и дилижанс останавливается.
— Все равно, — не сдавалась Кэлли, — место выглядит заброшенным. Я люблю, когда кругом полно соседей. Так безопаснее.
Розамунда расплатилась с кучером и догнала всю компанию уже у кованых ворот.
— У меня пока нет ключей, — весело сказала она, — поэтому ворота закрыты. Но здесь есть сторож, Фентон. Он впустит нас.
Они прошли через боковую калитку и пошли по подъездной аллее. Двухэтажный дом был выстроен в георгианском стиле. Большие окна выходили на южную сторону, где раскинулась огромная лужайка. Розамунда начала расхваливать достоинства поместья: рядом с домом находились конюшни, пастбище для лошадей и роща, где бродили олени.
— Дом поэтому и называется Вудлэндс <Woodlands (англ.) — лесок, роща. —Прим. перев.>.
Сторож оказался дружелюбным седым стариком. Он тут же предложил гостьям чаю и сервировал столик в розовой гостиной. Полчаса спустя дамы с чашками в руках обсуждали предстоящий поход по магазинам за материалом для штор и обивки стен.
Некоторое время спустя Кэлли и тетушка Фрэн отправились полюбоваться на зимний сад, выходящий окнами на лужайку. Мисс Драйден и Розамунда остались одни.
Мисс Драйден сказала своим обычным сдержанным тоном:
— Я хочу, чтобы вы знали: я восхищаюсь тем, как вы защищали мистера Мэйтленда. Вы были великолепны, когда поставили на место майора Дигби! Хотела бы я иметь смелость сказать такие слова!
Розамунда с интересом взглянула на свою компаньонку.
— Вы верите в его невиновность?
Мисс Драйден кивнула.
— Вы никогда не говорили об этом во время процесса над ним.
— Верно, не говорила, но лишь потому, что вы отзывались о нем не иначе как об исчадии зла. Я не хотела перечить вам.
Вот она, расплата за титул!
— Я разрешаю вам перечить мне, когда вздумается.
Лицо мисс Драйден озарила мимолетная озорная улыбка.
— Благодарю вас. Но, как я уже сказала, я тоже верю в его невиновность.
Розамунда вздохнула.
— С нами согласятся немногие.
— Мой брат согласен. К тому же он помнит мистера Мэйтленда еще по Кембриджу.
Розамунда выпрямилась на стуле.
— Ваш брат знает мистера Мэйтленда?
— Они вместе учились в Кембридже. Питер рассказывал, что хотя Мэйтленд тяжело сходился с людьми, он был прямолинеен, как стрела. Он бы никогда не стал убивать ту девушку. Видите ли… — мисс Драйден помедлила, затем продолжила: — Там произошла одна неприятная история, в которой обвинили Мэйтленда. — Она посмотрела прямо в глаза Розамунде. — Но его оправдали, и Питер горячо раскаивался в том, что не поверил ему. Он поклялся, что больше не допустит такой ошибки.
С нарастающим волнением Розамунда спросила:
— Ваш брат когда-нибудь упоминал человека по имени Фрэнк Степлтон?
— Тот, другой студент, — медленно произнесла Пруденс.
— Вы знаете, где он сейчас? Что с ним стало?
— Покинув Кембридж, он отправился в Канаду и, по слухам, там умер.
«Вот оно что», — подумала Розамунда. В любом случае не мешало бы поговорить с братом Пруденс. Возможно, у Фрэнка Степлтона остались друзья, решившие отомстить за него. Возможно, Питер Драйден имеет отношение к этому давнему делу. Не все же викарии святоши.
Хотя, скорее всего, она хватается за соломинку.
Мисс Драйден сказала:
— Если бы я могла чем-то помочь мистеру Мэйтлен-ду! Ужасно быть осужденным за преступление, которого не совершал!
Розамунда вспомнила, с каким пылом сама собиралась смыть грязь с имени Ричарда Мэйтленда. Однако решимости у нее поубавилась, поскольку отец предостерег ее, сказав, что Ричард вряд ли будет благодарен ей за вмешательство.
— По-моему, кое-что мы все же сможем сделать, — сказала она.
— Что? — глаза мисс Драйден загорелись.
— То, о чем я говорила. Начать сначала и снова опросить свидетелей, но на этот раз исходя из того, что мистер Мэйтленд невиновен.
В этот момент в комнату вошла Кэлли.
— Сдается мне, это дело рук Ричарда Мэйтленда, — игриво заявила она. — С тех пор как он похитил тебя, произошло нечто, побудившее тебя начать новую жизнь.
— Разумеется, ты права, — в тон ей ответила Розамунда. — Только увидев, как чья-то жизнь висит на волоске, леди может задуматься о смысле своей собственной.
Кэлли расхохоталась.
— Слышу голос Мисс Малодушия! Если бы Ричард Мэйтленд похитил меня, я бы смаковала каждую минуту этого приключения!
У Розамунды не было ни малейшего желания выслушивать, как подруга превозносит Ричарда, поэтому она поспешно предложила вернуться на Манчестер-сквер, где их, должно быть, уже дожидался Каспар.
19
— Чепуха, — возразила тетушка Шрэн. — До Блумсбери рукой подать. И потом, здесь тоже есть магазины, да и дилижанс останавливается.
— Все равно, — не сдавалась Кэлли, — место выглядит заброшенным. Я люблю, когда кругом полно соседей. Так безопаснее.
Розамунда расплатилась с кучером и догнала всю компанию уже у кованых ворот.
— У меня пока нет ключей, — весело сказала она, — поэтому ворота закрыты. Но здесь есть сторож, Фентон. Он впустит нас.
Они прошли через боковую калитку и пошли по подъездной аллее. Двухэтажный дом был выстроен в георгианском стиле. Большие окна выходили на южную сторону, где раскинулась огромная лужайка. Розамунда начала расхваливать достоинства поместья: рядом с домом находились конюшни, пастбище для лошадей и роща, где бродили олени.
— Дом поэтому и называется Вудлэндс <Woodlands (англ.) — лесок, роща. —Прим. перев.>.
Сторож оказался дружелюбным седым стариком. Он тут же предложил гостьям чаю и сервировал столик в розовой гостиной. Полчаса спустя дамы с чашками в руках обсуждали предстоящий поход по магазинам за материалом для штор и обивки стен.
Некоторое время спустя Кэлли и тетушка Фрэн отправились полюбоваться на зимний сад, выходящий окнами на лужайку. Мисс Драйден и Розамунда остались одни.
Мисс Драйден сказала своим обычным сдержанным тоном:
— Я хочу, чтобы вы знали: я восхищаюсь тем, как вы защищали мистера Мэйтленда. Вы были великолепны, когда поставили на место майора Дигби! Хотела бы я иметь смелость сказать такие слова!
Розамунда с интересом взглянула на свою компаньонку.
— Вы верите в его невиновность?
Мисс Драйден кивнула.
— Вы никогда не говорили об этом во время процесса над ним.
— Верно, не говорила, но лишь потому, что вы отзывались о нем не иначе как об исчадии зла. Я не хотела перечить вам.
Вот она, расплата за титул!
— Я разрешаю вам перечить мне, когда вздумается.
Лицо мисс Драйден озарила мимолетная озорная улыбка.
— Благодарю вас. Но, как я уже сказала, я тоже верю в его невиновность.
Розамунда вздохнула.
— С нами согласятся немногие.
— Мой брат согласен. К тому же он помнит мистера Мэйтленда еще по Кембриджу.
Розамунда выпрямилась на стуле.
— Ваш брат знает мистера Мэйтленда?
— Они вместе учились в Кембридже. Питер рассказывал, что хотя Мэйтленд тяжело сходился с людьми, он был прямолинеен, как стрела. Он бы никогда не стал убивать ту девушку. Видите ли… — мисс Драйден помедлила, затем продолжила: — Там произошла одна неприятная история, в которой обвинили Мэйтленда. — Она посмотрела прямо в глаза Розамунде. — Но его оправдали, и Питер горячо раскаивался в том, что не поверил ему. Он поклялся, что больше не допустит такой ошибки.
С нарастающим волнением Розамунда спросила:
— Ваш брат когда-нибудь упоминал человека по имени Фрэнк Степлтон?
— Тот, другой студент, — медленно произнесла Пруденс.
— Вы знаете, где он сейчас? Что с ним стало?
— Покинув Кембридж, он отправился в Канаду и, по слухам, там умер.
«Вот оно что», — подумала Розамунда. В любом случае не мешало бы поговорить с братом Пруденс. Возможно, у Фрэнка Степлтона остались друзья, решившие отомстить за него. Возможно, Питер Драйден имеет отношение к этому давнему делу. Не все же викарии святоши.
Хотя, скорее всего, она хватается за соломинку.
Мисс Драйден сказала:
— Если бы я могла чем-то помочь мистеру Мэйтлен-ду! Ужасно быть осужденным за преступление, которого не совершал!
Розамунда вспомнила, с каким пылом сама собиралась смыть грязь с имени Ричарда Мэйтленда. Однако решимости у нее поубавилась, поскольку отец предостерег ее, сказав, что Ричард вряд ли будет благодарен ей за вмешательство.
— По-моему, кое-что мы все же сможем сделать, — сказала она.
— Что? — глаза мисс Драйден загорелись.
— То, о чем я говорила. Начать сначала и снова опросить свидетелей, но на этот раз исходя из того, что мистер Мэйтленд невиновен.
В этот момент в комнату вошла Кэлли.
— Сдается мне, это дело рук Ричарда Мэйтленда, — игриво заявила она. — С тех пор как он похитил тебя, произошло нечто, побудившее тебя начать новую жизнь.
— Разумеется, ты права, — в тон ей ответила Розамунда. — Только увидев, как чья-то жизнь висит на волоске, леди может задуматься о смысле своей собственной.
Кэлли расхохоталась.
— Слышу голос Мисс Малодушия! Если бы Ричард Мэйтленд похитил меня, я бы смаковала каждую минуту этого приключения!
У Розамунды не было ни малейшего желания выслушивать, как подруга превозносит Ричарда, поэтому она поспешно предложила вернуться на Манчестер-сквер, где их, должно быть, уже дожидался Каспар.
19
Это был самый странный день рождения, на котором когда-либо бывал Ричард. Гости принесли подарки, но не для Розамунды, а для бедных прихожан. Кажется, у Девэров было традицией устраивать благотворительные балы в честь семейных праздников. Обычно герцог Ромси удваивал сумму, собранную за вечер.
Что ж, у богатых свои причуды.
Погода, как всегда, была отвратительной. День начинался великолепно, но внезапный пронизывающий ветер, налетевший с Северного моря, принес с собой мелкий моросящий дождь. Дамы в воздушных бальных платьях зябко кутались в шали, и это в доме!
На улице лакеи спешили к вновь прибывающим гостям с раскрытыми зонтами. От ветра повалило шатер, раскинутый в саду, и садовники под проливным дождем пытались закрепить его на земле, чтобы не сдуло. Словом, царившую в Твикенхэм-хаус атмосферу трудно было назвать праздничной.
У Ричарда уж точно было мало поводов для веселья. Его разрядили, как щеголя из прошлого века. Голову его украшал щедро напудренный парик, от которого немилосердно чесалась голова. Ричард заподозрил, что в парике завелись вши, однако он не мог утолить зуд, не привлекая к себе внимания. Утешаясь, он напомнил себе, что несет караул, как в армии. Он стоял в конце огромного бального зала, у входа в зимний сад, где были накрыты столы для ужина, и должен был не пускать гостей, пока не закончатся последние приготовления.
Герцог оказался прав, даже родная мать не узнала бы в напудренном лакее своего сына. Он остался неузнанным всеми: герцогом, братьями Каспаром и Джастином, миссис Трэси, подругой Розамунды, которой принадлежала нелепая идея навестить его в тюрьме. Их взгляды проходили сквозь него, словно его и не было вовсе. Даже Розамунда не узнала его.
Для него же не составило труда найти ее среди пестрой толпы, наводнившей зал. Неважно, сколько понадобилось горничных, чтобы одеть ее и уложить волосы в замысловатую прическу, украшенную живыми цветами. Их усилия того стоили — никогда еще Розамунда не была такой прекрасной.
Он не впервые был сражен ее красотой, но сегодняшний вечер был особенным. Сегодня она не казалась надменной или скучающей. Она веселилась с неподдельным оживлением. Ричард весь вечер не сводил с нее глаз. Она открыла бал вальсом с принцем Михаэлем, и гости зачарованно смотрели на них, словно впервые видели мужчину и женщину, танцующих вальс. На протяжении всего бала у Розамунды отбоя не было от кавалеров, но сейчас она стояла в стороне от кружащихся пар вместе с мисс Драйден и миссис Трэси.
Ричард от души надеялся, что перемена в Розамунде произошла не благодаря этому пустоголовому принцу. Ему отчаянно хотелось проникнуть в мысли Розамунды.
А мысли ее тем временем были заняты поиском партнера для Пруденс Драйден. Не то чтобы ее привлекало сводничество, просто хотелось отвлечь Пруденс от Каспара. С этой целью она пригласила на бал всех молодых людей, нанесших ей визит на прошлой неделе. Она также старалась сделать так, чтобы Пруденс попалась им на глаза, но компаньонка оказалась ее злейшим врагом в этом деле. О нет, она не напускала на себя отсутствующий вид. Она улыбалась, была безукоризненно вежлива, но никто не смог пробиться сквозь неприступную стену сдержанности, даже Розамунда, и это озадачило ее. После утренней поездки в Блумсбери они сблизились, как никогда, однако сейчас Пруденс снова отдалилась от нее.
Возможно, дело было в Каспаре, в ее безответной любви к нему. Ей было знакомо это чувство, однако Розамунда решила, что не позволит себе стать объектом жалости, особенно со стороны мужчины, отвергшего ее.
Именно поэтому Розамунда стала королевой бала, подавив в себе желание укрыться в своей комнате и предаться тоске. Она не хотела, чтобы семья и родные печалились о ней. Но больше всего она не хотела, чтобы Ричард жалел ее.
Конечно, за все время пребывания Ричарда в герцогском замке они не выходили за рамки отношений слуги и госпожи. Отец предупредил Розамунду, что привлекать к нему внимание опасно. Поэтому она старалась делать вид, что не замечает его. Однако его комнатка была видна из окна ее спальни, и по ночам она не могла заснуть, покуда в его единственном окне не гас свет.
Тут подошел Джастин, младший брат Розамунды, с которым она условилась о танце для Пруденс. Перед балом Розамунда заставила братьев поклясться, что они не сбегут в бильярдную или курительный салон. Она не желала, чтобы на ее празднике одинокие барышни подпирали стены.
— Ну, Роз, вот и я, — весело заявил Джастин. — Беда лишь в том, что я забыл, кого именно…
Он осекся, увидев страдальческое выражение на лице сестры. Проследив за ее взглядом, Джастин заметил Пруденс и попытался исправить положение.
— Гм… Забыл, где оставил перчатки.
— Посмотри в карманах, — посоветовала Розамунда, едва сдерживая смех.
Джастин запустил руки в карманы и, словно фокусник, вытащил пару белых перчаток. Надев их, он галантно поклонился Пруденс.
— Мисс Драйден, — церемонно произнес он, — разрешите пригласить вас на танец?
Мисс Драйден присела в реверансе, пробормотала полагающиеся по случаю любезности и позволила закружить себя в вальсе.
Кэлли, наблюдавшая за сменой выражений на лице Розамунды, едко заметила:
— Очень трогательно, Розамунда, но ты зря стараешься. Из твоей мисс Драйден не выйдет королевы бала.
— И не надо, — рассеянно отозвалась Розамунда, следя за Пруденс и Джастином. — Хотела бы я понять, что на нее иногда находит.
Но Кэлли абсолютно не интересовалась мисс Драйден. Она сказала:
— Ты хоть понимаешь, что все присутствующие ждут, когда герцог объявит о твоей помолвке с принцем Михаэлем?
Розамунда удивленно посмотрела на подругу.
— Они будут разочарованы.
— Тогда что он здесь делает?
— Не могла же я отменить приглашение на бал, да и не хотела. То, что я не собираюсь за него замуж, не значит, что я должна грубо обойтись с ним.
— Будь осторожна, а то оглянуться не успеешь, как окажешься принцессой Кольнбургской.
Розамунда пристально взглянула на Кэлли.
— Почему ты так говоришь?
Кэлли пожала плечами.
— Даже когда мы были детьми, ты делала то, чего от тебя ждали другие.
Розамунда хотела было обидеться, но тут среди гостей мелькнул парадный мундир принца Михаэля. Он явно высматривал пару для следующего танца, и Розамунда быстро схватила Кэлли за руку.
— Пойдем прогуляемся, — сказала она и увлекла подругу прочь из зала.
Они миновали мраморный холл, похожий на пещеру. Там были расставлены стулья, но было малолюдно. Оркестр вновь заиграл, и гости поспешили вернуться в зал.
Они подошли к высокому окну, выходящему в парк. В темноте парк не был виден, зато хорошо были слышны завывания ветра между колоннами на внутреннем дворе.
Появившиеся садовники начали зажигать лампы, погашенные ветром. Кэлли что-то говорила, но Розамунда не слушала ее. Она пыталась отгадать, был ли среди садовников Ричард.
— Ты слушаешь меня, Розамунда?
— Что?
— Я сказала, что не удивлюсь, если ты знаешь о Мэйтленде больше, чем рассказываешь.
Сердце Розамунды учащенно забилось.
— Что, например? — настороженно спросила она.
Кэлли улыбнулась.
— Не знаю. Но когда ты говоришь о нем, у меня создается устойчивое впечатление, что за неделю, проведенную вместе, вы очень сблизились. Он доверился тебе?
— Не будь смешной! — раздраженно огрызнулась Розамунда.
Она услышала чьи-то шаги за спиной, обернулась и затаила дыхание. В свете свечей вырисовался зловещий силуэт мужчины, затем он шагнул вперед, и она узнала Чарльза Трэси, деверя Кэлли.
— Чарльз, как ты напугал нас! — воскликнула Кэлли. — Ты разве не знаешь, что любители подслушивать рискуют узнать о себе много плохого? — Несколько мгновений она, сощурившись, разглядывала его, а потом устало произнесла: — Это была шутка. Ты должен был рассмеяться и остроумно отразить мой выпад.
Чарльз засмеялся сухим коротким смешком и обратился к Розамунде:
— Кажется, вы обещали этот танец мне. Оркестр уже начинает.
Желая загладить грубость Кэлли, Розамунда тепло улыбнулась ему. Чарльз стал похож на больного ребенка. Она поняла, что означает этот вид. Страдания неразделенной любви накладывают на людей определенный отпечаток.
Ах, если бы существовало лекарство от этой болезни!
Только когда танец закончился, она вдруг осознала, что не обещала Чарльзу Трэси никаких танцев. У нее возникло странное чувство, что все вокруг — Пруденс, Кэлли, Чарльз — вели себя не так, как всегда, но она никак не могла ухватиться за ниточку и распутать этот клубок странностей.
Отмахнувшись от тревожных мыслей, она отправилась на поиски тетушки Фрэн, будучи уверенной, что застанет ее в карточной комнате. Но она опять ошиблась. Тетушки нигде не было.
Розамунда не могла проглотить ни кусочка. Потеря аппетита красноречиво выдавала муки неразделенной любви, но по крайней мере они отвлекали от смутной тревоги, вдруг охватившей ее во время бала. Все было так, как и должно было быть. Тетушка Фрэн вместе с другими вдовушками бродили вокруг столов, словно стайка любопытных ласточек, высматривая самые лакомые кусочки. Кэлли не ела, зато щебетала без умолку, всецело завладев вниманием своих слушателей, в числе которых был и Чарльз Трэси. А Пруденс… Что ж, похоже, она все-таки подходила на роль королевы бала. Ее обступили Джастин и принц Михаэль, соперничая за каждый взгляд, каждую улыбку.
Что до самой Розамунды, она ходила по залу, разговаривала с каждым из гостей не столько из приличия, сколько из желания узнать человека лучше. Она близко к сердцу приняла обвинение Ричарда в надменности и высокомерии, поразивших его на том балу в Лиссабоне. Теперь она понимала, что раньше думала только о себе, когда следовало учитывать и чувства окружающих ее людей. Однако это было тяжело. Некоторые видели в ней лишь дочь герцога, и их льстивые речи и заискивающие манеры чуть было не заставили ее вновь надеть маску безразличия.
Она направлялась к очередному гостю, когда перед ней возник лакей, загораживая путь.
— Бокал вина, леди Розамунда? — почтительно предложил он.
Она взглянула на серебряный поднос со стоящими на нем хрустальными бокалами.
— Спасибо, нет.
Когда она попыталась пройти мимо, он вновь не пустил ее.
— Выпей вина, Розамунда, — понизив голос, сказал он.
Она бы узнала этот голос из тысячи.
Ее глаза жадно впились в лицо лакея. Это был Ричард, но совершенно на себя не похожий. Изумрудная ливрея, расшитая золотом, плотно облегала его атлетическую фигуру, воротник и широкие манжеты с отворотами были щедро расшиты галуном. Белый напудренный парик необъяснимым образом подчеркивал суровую привлекательность его лица.
Ричард был великолепен.
Розамунда взяла бокал с его подноса, поднесла к губам и сделала большой глоток.
— Будь в беседке через пять минут, — едва слышно прошептал Ричард и быстро удалился.
Розамунда завороженно смотрела ему вслед. Еще раз отпив из бокала, она отправилась за своей шалью.
Добравшись наконец до беседки, она от души пожалела, что вместе с шалью не захватила и зонт. С неба сыпалась мелкая изморось, и шелковая шаль от нее не спасала.
Ричард ждал ее. Он погасил все свечи, кроме одной. На нем уже не было парика. Он негромко окликнул ее по имени, и у Розамунды защемило сердце.
— Я не мог уехать, не попрощавшись с тобой, — сказал он.
Она ожидала услышать все, что угодно, но не это. Не так скоро. Он пробыл в Твикенхэме всего неделю и должен был остаться по меньшей мере еще на две, пока не затихнет шумиха и не прекратятся его поиски. Его слова застигли ее врасплох.
Розамунда взглянула на него, и ей стало трудно дышать. Неужели он не видит, что делает с ней? Конечно, нет. Ему неведомы муки любви, и не его в этом вина.
Не уподобляйся Чарльзу Трэси, свирепо приказала она себе, пытаясь проглотить комок в горле.
— Мой отец знает?
— Еще нет. Я подумал, что ты должна узнать первой.
Она кивнула, понимая, что бессмысленно спорить с Ричардом, если он принял решение.
— Куда ты поедешь?
— Тебе лучше не знать об этом.
Ей каким-то образом удалось сохранить беспечный тон.
— Мы уже говорили об этом. Тот же вопрос, тот же ответ. Заметь, на этот раз я не обиделась.
Слабо улыбнувшись, он сказал:
— Если я и обидел тебя, то лишь потому, что еще не знал тебя как следует. Теперь же я уважаю тебя и восхищаюсь тобой. Я считаю, что ты делаешь честь имени, которое носишь.
Розамунда была разочарована. Ричард стал похож на льстецов, толпами вьющихся возле нее, потому что она была дочерью герцога. Полно, да разве это говорит Ричард Мэйтленд?
Он был вежлив и обходителен, поэтому ей пришлось брать инициативу в свои руки.
— Значит, на этот раз мы действительно прощаемся, Ричард?
— Да.
Кто-то должен был уйти первым, но она не могла сдвинуться с места.
— Мне пора, — сказала она, надеясь… надеясь, что на этом все не закончится.
Ее надежда оправдалась. Он шагнул к ней.
— Прежде чем ты уйдешь, мне нужно кое о чем с тобой поговорить.
Сердце ее упало. В его голосе и манере не было и намека на любовное томление. Ее отец обычно напускал на себя такой же благодетельный вид, намереваясь прочитать ей нотацию во имя ее же блага.
Этого она вытерпеть уже не могла.
— Неужели? — холодно осведомилась она.
Он улыбнулся.
— Поговорить о принце Михаэле.
Его улыбка осталась без ответа.
— О чем именно?
— Не выходи за него замуж, Розамунда, — без обиняков начал он. — Он не для тебя. Я говорю тебе это ради твоего же блага. То же касается всех тех молокососов, что увивались вокруг тебя всю прошлую неделю. Зачем выходить замуж очертя голову? Дай себе немного времени. Я уверен, что однажды ты встретишь подходящего человека.
— Но каким образом, — вкрадчиво спросила она, обнажая в насмешливой улыбке безукоризненные зубы, — я узнаю, что этот человек мне подходит?
Ричард, скрестив руки на груди, задумчиво рассматривал ее. Щеки ее пылали, грудь тяжело вздымалась, в глазах полыхал пожар. Розамунда прислонилась к двери, так что он не мог уйти, не пройдя мимо нее. Он хотел лишь предостеречь ее, потому что насмотрелся на бесконечную череду щеголей, слетавшихся к ней, словно пчелы на мед. Он желал ей счастья. Почему она не хочет понять его мотивы?
Однако Ричард не собирался отступать.
— Это точно не принц Михаэль, — твердо сказал он. — Во-первых, роль принцессы будет так же удручать тебя, как и роль дочери герцога. Тебе нужен мужчина, который научит тебя самой распоряжаться своей жизнью и не бояться рисковать.
— Спасибо, — ответила она. — Но я собираюсь распоряжаться своей жизнью независимо от того, выйду я за принца Михаэля или нет.
— С ним ты никогда не будешь счастлива! Нет, я не отрицаю его достоинств. На балах ему нет равных, но брак мало напоминает бал. Он каждую ночь будет приходить в твою постель. Ты готова к этому?
Входя в беседку, Розамунда дрожала от холода. Сейчас ее бросило в жар. Она скинула шаль и посмотрела ему прямо в глаза.
— Ах, это, — с гримасой произнесла она. — Мой небольшой жизненный опыт подсказывает, что тому, чем мужчина и женщина занимаются в постели, уделяется чересчур много внимания. А вот мужчина, который хорошо танцует, — это ценное приобретение. Ты умеешь танцевать, Ричард?
— Нет!
— Жаль.
Его глаза потемнели.
— Говоря о своем жизненном опыте, ты имела в виду опыт, полученный со мной?
Она фыркнула.
— Ты же не считаешь себя единственным мужчиной, с которым я целовалась!
— Там, в хижине, ты утверждала именно это.
— Это было неделю назад, — парировала она. — С тех пор я наверстывала упущенное. — Ей доставил удовольствие его испепеляющий взгляд, и она решила подлить масла в огонь: — Честно говоря, я не понимаю, к чему поднимать столько шума. Один мужчина целуется точно так же, как и другой.
Колкость достигла цели. Он никогда не мнил себя величайшим любовником в мире, но, черт возьми, его поцелуи так легко не забываются. На его веку было достаточно женщин. Но он был уязвлен тем, что поцелуй Розамунды потряс его до глубины души. А его поцелуи, значит, не отличаются от других? С кем же она целовалась у него за спиной?
Мысль об этом показалась ему невыносимой.
Схватив за плечи, он порывисто привлек ее к себе. Ну, хорошо же! Он подарит ей поцелуй, который она никогда не забудет.
Розамунда почувствовала дрожь, охватившую его, и поняла, что она тому причиной. Он был разозлен, но и она была зла на него. Она любила его. Пусть он недостоин ее, но она его любила. А он свел ее любовь к примитивной похоти. Неужели все мужчины только об этом и думают?
— Нет, постой-ка…
Он не дал ей договорить, накрыв ее губы своими. Его страсть граничила с яростью, но она разожгла ярость и в ней. Розамунда ответила на поцелуй со всем пылом, на который была способна. Однако, когда они на миг оторвались друг от друга и их взгляды встретились, она почувствовала, что что-то неуловимо изменилось. Она шумно вздохнула, и он в ответ глухо застонал.
Он вновь поцеловал ее, но на этот раз уже не ярость распалила ее кровь и заставила сердце биться сильнее. Все ее тело дрожало от желания. Она вдруг поняла, что до этого момента не отдавала себе отчет в том, что это такое — близость между мужчиной и женщиной. В ней не было ничего приятного или легкого. Это была безумная смесь жара, сладкой боли и желания.
Ричард почувствовал, как ее тело дрожит от удовольствия, и его самообладание изменило ему. Только один поцелуй, сказал он себе и тут же понял, что лжет. Он покрывал поцелуями каждую частичку ее тела, не скрытую платьем, а руки ласкали ее плечи и грудь, словно ставя на них печать в знак того, что она принадлежит ему.
Внезапно звук ее имени донесся до затуманенного сознания Ричарда. Он поднял голову и прислушался. Ее снова позвали. Он узнал голос.
— Принц Михаэль, — сердито пробормотал он.
— Что? — Розамунда еще не совсем пришла в себя. Она положила руки ему на грудь, чтобы удержаться на ногах.
— Принц Михаэль, — повторил он. — Он ищет тебя.
Мысль о принце Михаэле отрезвила Ричарда. Он быстро разгладил одежду на Розамунде, — она все еще была слишком ошеломлена случившимся, — затем привел в порядок свою собственную и отступил на шаг.
— Страсть — вот с чем ты расстанешься, если выйдешь замуж за Михаэля, — сказал он. — Ты женщина из плоти и крови. Так не позволяй себе довольствоваться ролью бесчувственной куклы.
С этими словами он повернулся и вышел из беседки.
Ноги едва держали ее, но она смогла добрести до ближайшей скамьи. Она села, глядя невидящими глазами в темноту ночи, трогая пылающие губы и прижимая ладони к груди, в которой все еще пылал костер. Она ощущала странное томление, сладкую боль в лоне. Неужели причина в его поцелуях?
Розамунда уже собралась уходить, когда появился Ричард.
— Я забыл поздравить тебя с днем рождения и преподнести подарок, — сказал он.
Она машинально протянула руку, в которую он вложил какой-то предмет.
— Это единственная вещь, уцелевшая после пожара. Я носил ее с детства как талисман. — И он вновь исчез в темноте.
Розамунда разжала ладонь и посмотрела на подарок — это была старинная шахматная фигура, потрескавшаяся от времени, резной король из эбенового дерева. Его выражение показалось ей зловещим.
Она не знала, плакать ей или смеяться.
Что ж, у богатых свои причуды.
Погода, как всегда, была отвратительной. День начинался великолепно, но внезапный пронизывающий ветер, налетевший с Северного моря, принес с собой мелкий моросящий дождь. Дамы в воздушных бальных платьях зябко кутались в шали, и это в доме!
На улице лакеи спешили к вновь прибывающим гостям с раскрытыми зонтами. От ветра повалило шатер, раскинутый в саду, и садовники под проливным дождем пытались закрепить его на земле, чтобы не сдуло. Словом, царившую в Твикенхэм-хаус атмосферу трудно было назвать праздничной.
У Ричарда уж точно было мало поводов для веселья. Его разрядили, как щеголя из прошлого века. Голову его украшал щедро напудренный парик, от которого немилосердно чесалась голова. Ричард заподозрил, что в парике завелись вши, однако он не мог утолить зуд, не привлекая к себе внимания. Утешаясь, он напомнил себе, что несет караул, как в армии. Он стоял в конце огромного бального зала, у входа в зимний сад, где были накрыты столы для ужина, и должен был не пускать гостей, пока не закончатся последние приготовления.
Герцог оказался прав, даже родная мать не узнала бы в напудренном лакее своего сына. Он остался неузнанным всеми: герцогом, братьями Каспаром и Джастином, миссис Трэси, подругой Розамунды, которой принадлежала нелепая идея навестить его в тюрьме. Их взгляды проходили сквозь него, словно его и не было вовсе. Даже Розамунда не узнала его.
Для него же не составило труда найти ее среди пестрой толпы, наводнившей зал. Неважно, сколько понадобилось горничных, чтобы одеть ее и уложить волосы в замысловатую прическу, украшенную живыми цветами. Их усилия того стоили — никогда еще Розамунда не была такой прекрасной.
Он не впервые был сражен ее красотой, но сегодняшний вечер был особенным. Сегодня она не казалась надменной или скучающей. Она веселилась с неподдельным оживлением. Ричард весь вечер не сводил с нее глаз. Она открыла бал вальсом с принцем Михаэлем, и гости зачарованно смотрели на них, словно впервые видели мужчину и женщину, танцующих вальс. На протяжении всего бала у Розамунды отбоя не было от кавалеров, но сейчас она стояла в стороне от кружащихся пар вместе с мисс Драйден и миссис Трэси.
Ричард от души надеялся, что перемена в Розамунде произошла не благодаря этому пустоголовому принцу. Ему отчаянно хотелось проникнуть в мысли Розамунды.
А мысли ее тем временем были заняты поиском партнера для Пруденс Драйден. Не то чтобы ее привлекало сводничество, просто хотелось отвлечь Пруденс от Каспара. С этой целью она пригласила на бал всех молодых людей, нанесших ей визит на прошлой неделе. Она также старалась сделать так, чтобы Пруденс попалась им на глаза, но компаньонка оказалась ее злейшим врагом в этом деле. О нет, она не напускала на себя отсутствующий вид. Она улыбалась, была безукоризненно вежлива, но никто не смог пробиться сквозь неприступную стену сдержанности, даже Розамунда, и это озадачило ее. После утренней поездки в Блумсбери они сблизились, как никогда, однако сейчас Пруденс снова отдалилась от нее.
Возможно, дело было в Каспаре, в ее безответной любви к нему. Ей было знакомо это чувство, однако Розамунда решила, что не позволит себе стать объектом жалости, особенно со стороны мужчины, отвергшего ее.
Именно поэтому Розамунда стала королевой бала, подавив в себе желание укрыться в своей комнате и предаться тоске. Она не хотела, чтобы семья и родные печалились о ней. Но больше всего она не хотела, чтобы Ричард жалел ее.
Конечно, за все время пребывания Ричарда в герцогском замке они не выходили за рамки отношений слуги и госпожи. Отец предупредил Розамунду, что привлекать к нему внимание опасно. Поэтому она старалась делать вид, что не замечает его. Однако его комнатка была видна из окна ее спальни, и по ночам она не могла заснуть, покуда в его единственном окне не гас свет.
Тут подошел Джастин, младший брат Розамунды, с которым она условилась о танце для Пруденс. Перед балом Розамунда заставила братьев поклясться, что они не сбегут в бильярдную или курительный салон. Она не желала, чтобы на ее празднике одинокие барышни подпирали стены.
— Ну, Роз, вот и я, — весело заявил Джастин. — Беда лишь в том, что я забыл, кого именно…
Он осекся, увидев страдальческое выражение на лице сестры. Проследив за ее взглядом, Джастин заметил Пруденс и попытался исправить положение.
— Гм… Забыл, где оставил перчатки.
— Посмотри в карманах, — посоветовала Розамунда, едва сдерживая смех.
Джастин запустил руки в карманы и, словно фокусник, вытащил пару белых перчаток. Надев их, он галантно поклонился Пруденс.
— Мисс Драйден, — церемонно произнес он, — разрешите пригласить вас на танец?
Мисс Драйден присела в реверансе, пробормотала полагающиеся по случаю любезности и позволила закружить себя в вальсе.
Кэлли, наблюдавшая за сменой выражений на лице Розамунды, едко заметила:
— Очень трогательно, Розамунда, но ты зря стараешься. Из твоей мисс Драйден не выйдет королевы бала.
— И не надо, — рассеянно отозвалась Розамунда, следя за Пруденс и Джастином. — Хотела бы я понять, что на нее иногда находит.
Но Кэлли абсолютно не интересовалась мисс Драйден. Она сказала:
— Ты хоть понимаешь, что все присутствующие ждут, когда герцог объявит о твоей помолвке с принцем Михаэлем?
Розамунда удивленно посмотрела на подругу.
— Они будут разочарованы.
— Тогда что он здесь делает?
— Не могла же я отменить приглашение на бал, да и не хотела. То, что я не собираюсь за него замуж, не значит, что я должна грубо обойтись с ним.
— Будь осторожна, а то оглянуться не успеешь, как окажешься принцессой Кольнбургской.
Розамунда пристально взглянула на Кэлли.
— Почему ты так говоришь?
Кэлли пожала плечами.
— Даже когда мы были детьми, ты делала то, чего от тебя ждали другие.
Розамунда хотела было обидеться, но тут среди гостей мелькнул парадный мундир принца Михаэля. Он явно высматривал пару для следующего танца, и Розамунда быстро схватила Кэлли за руку.
— Пойдем прогуляемся, — сказала она и увлекла подругу прочь из зала.
Они миновали мраморный холл, похожий на пещеру. Там были расставлены стулья, но было малолюдно. Оркестр вновь заиграл, и гости поспешили вернуться в зал.
Они подошли к высокому окну, выходящему в парк. В темноте парк не был виден, зато хорошо были слышны завывания ветра между колоннами на внутреннем дворе.
Появившиеся садовники начали зажигать лампы, погашенные ветром. Кэлли что-то говорила, но Розамунда не слушала ее. Она пыталась отгадать, был ли среди садовников Ричард.
— Ты слушаешь меня, Розамунда?
— Что?
— Я сказала, что не удивлюсь, если ты знаешь о Мэйтленде больше, чем рассказываешь.
Сердце Розамунды учащенно забилось.
— Что, например? — настороженно спросила она.
Кэлли улыбнулась.
— Не знаю. Но когда ты говоришь о нем, у меня создается устойчивое впечатление, что за неделю, проведенную вместе, вы очень сблизились. Он доверился тебе?
— Не будь смешной! — раздраженно огрызнулась Розамунда.
Она услышала чьи-то шаги за спиной, обернулась и затаила дыхание. В свете свечей вырисовался зловещий силуэт мужчины, затем он шагнул вперед, и она узнала Чарльза Трэси, деверя Кэлли.
— Чарльз, как ты напугал нас! — воскликнула Кэлли. — Ты разве не знаешь, что любители подслушивать рискуют узнать о себе много плохого? — Несколько мгновений она, сощурившись, разглядывала его, а потом устало произнесла: — Это была шутка. Ты должен был рассмеяться и остроумно отразить мой выпад.
Чарльз засмеялся сухим коротким смешком и обратился к Розамунде:
— Кажется, вы обещали этот танец мне. Оркестр уже начинает.
Желая загладить грубость Кэлли, Розамунда тепло улыбнулась ему. Чарльз стал похож на больного ребенка. Она поняла, что означает этот вид. Страдания неразделенной любви накладывают на людей определенный отпечаток.
Ах, если бы существовало лекарство от этой болезни!
Только когда танец закончился, она вдруг осознала, что не обещала Чарльзу Трэси никаких танцев. У нее возникло странное чувство, что все вокруг — Пруденс, Кэлли, Чарльз — вели себя не так, как всегда, но она никак не могла ухватиться за ниточку и распутать этот клубок странностей.
Отмахнувшись от тревожных мыслей, она отправилась на поиски тетушки Фрэн, будучи уверенной, что застанет ее в карточной комнате. Но она опять ошиблась. Тетушки нигде не было.
* * *
В полночь распахнулись двери зимнего сада, и гостей пригласили к столу. Поскольку торжество было неофициальным, блюда с угощением были выставлены на длинных столах, чтобы гости могли накладывать себе сами. Предполагалось, что с наполненными тарелками они выйдут к шатру и в парк, чьи тенистые аллеи, пруд с водопадом и беседка располагали к неспешным прогулкам. Но погода перечеркнула планы, и лишь немногие смельчаки рискнули выйти на улицу.Розамунда не могла проглотить ни кусочка. Потеря аппетита красноречиво выдавала муки неразделенной любви, но по крайней мере они отвлекали от смутной тревоги, вдруг охватившей ее во время бала. Все было так, как и должно было быть. Тетушка Фрэн вместе с другими вдовушками бродили вокруг столов, словно стайка любопытных ласточек, высматривая самые лакомые кусочки. Кэлли не ела, зато щебетала без умолку, всецело завладев вниманием своих слушателей, в числе которых был и Чарльз Трэси. А Пруденс… Что ж, похоже, она все-таки подходила на роль королевы бала. Ее обступили Джастин и принц Михаэль, соперничая за каждый взгляд, каждую улыбку.
Что до самой Розамунды, она ходила по залу, разговаривала с каждым из гостей не столько из приличия, сколько из желания узнать человека лучше. Она близко к сердцу приняла обвинение Ричарда в надменности и высокомерии, поразивших его на том балу в Лиссабоне. Теперь она понимала, что раньше думала только о себе, когда следовало учитывать и чувства окружающих ее людей. Однако это было тяжело. Некоторые видели в ней лишь дочь герцога, и их льстивые речи и заискивающие манеры чуть было не заставили ее вновь надеть маску безразличия.
Она направлялась к очередному гостю, когда перед ней возник лакей, загораживая путь.
— Бокал вина, леди Розамунда? — почтительно предложил он.
Она взглянула на серебряный поднос со стоящими на нем хрустальными бокалами.
— Спасибо, нет.
Когда она попыталась пройти мимо, он вновь не пустил ее.
— Выпей вина, Розамунда, — понизив голос, сказал он.
Она бы узнала этот голос из тысячи.
Ее глаза жадно впились в лицо лакея. Это был Ричард, но совершенно на себя не похожий. Изумрудная ливрея, расшитая золотом, плотно облегала его атлетическую фигуру, воротник и широкие манжеты с отворотами были щедро расшиты галуном. Белый напудренный парик необъяснимым образом подчеркивал суровую привлекательность его лица.
Ричард был великолепен.
Розамунда взяла бокал с его подноса, поднесла к губам и сделала большой глоток.
— Будь в беседке через пять минут, — едва слышно прошептал Ричард и быстро удалился.
Розамунда завороженно смотрела ему вслед. Еще раз отпив из бокала, она отправилась за своей шалью.
* * *
Беседка располагалась недалеко от дома, но ей понадобилось некоторое время, чтобы обойти группу джентльменов, вышедших на воздух выкурить по сигаре. Садовники прекратили бесплодные попытки разжечь задутые ветром лампы и теперь занялись свертыванием шатра. До нее доносились их приглушенные голоса, на все лады проклинающие дождь и домашних слуг, ведущих райскую жизнь в сухости и тепле.Добравшись наконец до беседки, она от души пожалела, что вместе с шалью не захватила и зонт. С неба сыпалась мелкая изморось, и шелковая шаль от нее не спасала.
Ричард ждал ее. Он погасил все свечи, кроме одной. На нем уже не было парика. Он негромко окликнул ее по имени, и у Розамунды защемило сердце.
— Я не мог уехать, не попрощавшись с тобой, — сказал он.
Она ожидала услышать все, что угодно, но не это. Не так скоро. Он пробыл в Твикенхэме всего неделю и должен был остаться по меньшей мере еще на две, пока не затихнет шумиха и не прекратятся его поиски. Его слова застигли ее врасплох.
Розамунда взглянула на него, и ей стало трудно дышать. Неужели он не видит, что делает с ней? Конечно, нет. Ему неведомы муки любви, и не его в этом вина.
Не уподобляйся Чарльзу Трэси, свирепо приказала она себе, пытаясь проглотить комок в горле.
— Мой отец знает?
— Еще нет. Я подумал, что ты должна узнать первой.
Она кивнула, понимая, что бессмысленно спорить с Ричардом, если он принял решение.
— Куда ты поедешь?
— Тебе лучше не знать об этом.
Ей каким-то образом удалось сохранить беспечный тон.
— Мы уже говорили об этом. Тот же вопрос, тот же ответ. Заметь, на этот раз я не обиделась.
Слабо улыбнувшись, он сказал:
— Если я и обидел тебя, то лишь потому, что еще не знал тебя как следует. Теперь же я уважаю тебя и восхищаюсь тобой. Я считаю, что ты делаешь честь имени, которое носишь.
Розамунда была разочарована. Ричард стал похож на льстецов, толпами вьющихся возле нее, потому что она была дочерью герцога. Полно, да разве это говорит Ричард Мэйтленд?
Он был вежлив и обходителен, поэтому ей пришлось брать инициативу в свои руки.
— Значит, на этот раз мы действительно прощаемся, Ричард?
— Да.
Кто-то должен был уйти первым, но она не могла сдвинуться с места.
— Мне пора, — сказала она, надеясь… надеясь, что на этом все не закончится.
Ее надежда оправдалась. Он шагнул к ней.
— Прежде чем ты уйдешь, мне нужно кое о чем с тобой поговорить.
Сердце ее упало. В его голосе и манере не было и намека на любовное томление. Ее отец обычно напускал на себя такой же благодетельный вид, намереваясь прочитать ей нотацию во имя ее же блага.
Этого она вытерпеть уже не могла.
— Неужели? — холодно осведомилась она.
Он улыбнулся.
— Поговорить о принце Михаэле.
Его улыбка осталась без ответа.
— О чем именно?
— Не выходи за него замуж, Розамунда, — без обиняков начал он. — Он не для тебя. Я говорю тебе это ради твоего же блага. То же касается всех тех молокососов, что увивались вокруг тебя всю прошлую неделю. Зачем выходить замуж очертя голову? Дай себе немного времени. Я уверен, что однажды ты встретишь подходящего человека.
— Но каким образом, — вкрадчиво спросила она, обнажая в насмешливой улыбке безукоризненные зубы, — я узнаю, что этот человек мне подходит?
Ричард, скрестив руки на груди, задумчиво рассматривал ее. Щеки ее пылали, грудь тяжело вздымалась, в глазах полыхал пожар. Розамунда прислонилась к двери, так что он не мог уйти, не пройдя мимо нее. Он хотел лишь предостеречь ее, потому что насмотрелся на бесконечную череду щеголей, слетавшихся к ней, словно пчелы на мед. Он желал ей счастья. Почему она не хочет понять его мотивы?
Однако Ричард не собирался отступать.
— Это точно не принц Михаэль, — твердо сказал он. — Во-первых, роль принцессы будет так же удручать тебя, как и роль дочери герцога. Тебе нужен мужчина, который научит тебя самой распоряжаться своей жизнью и не бояться рисковать.
— Спасибо, — ответила она. — Но я собираюсь распоряжаться своей жизнью независимо от того, выйду я за принца Михаэля или нет.
— С ним ты никогда не будешь счастлива! Нет, я не отрицаю его достоинств. На балах ему нет равных, но брак мало напоминает бал. Он каждую ночь будет приходить в твою постель. Ты готова к этому?
Входя в беседку, Розамунда дрожала от холода. Сейчас ее бросило в жар. Она скинула шаль и посмотрела ему прямо в глаза.
— Ах, это, — с гримасой произнесла она. — Мой небольшой жизненный опыт подсказывает, что тому, чем мужчина и женщина занимаются в постели, уделяется чересчур много внимания. А вот мужчина, который хорошо танцует, — это ценное приобретение. Ты умеешь танцевать, Ричард?
— Нет!
— Жаль.
Его глаза потемнели.
— Говоря о своем жизненном опыте, ты имела в виду опыт, полученный со мной?
Она фыркнула.
— Ты же не считаешь себя единственным мужчиной, с которым я целовалась!
— Там, в хижине, ты утверждала именно это.
— Это было неделю назад, — парировала она. — С тех пор я наверстывала упущенное. — Ей доставил удовольствие его испепеляющий взгляд, и она решила подлить масла в огонь: — Честно говоря, я не понимаю, к чему поднимать столько шума. Один мужчина целуется точно так же, как и другой.
Колкость достигла цели. Он никогда не мнил себя величайшим любовником в мире, но, черт возьми, его поцелуи так легко не забываются. На его веку было достаточно женщин. Но он был уязвлен тем, что поцелуй Розамунды потряс его до глубины души. А его поцелуи, значит, не отличаются от других? С кем же она целовалась у него за спиной?
Мысль об этом показалась ему невыносимой.
Схватив за плечи, он порывисто привлек ее к себе. Ну, хорошо же! Он подарит ей поцелуй, который она никогда не забудет.
Розамунда почувствовала дрожь, охватившую его, и поняла, что она тому причиной. Он был разозлен, но и она была зла на него. Она любила его. Пусть он недостоин ее, но она его любила. А он свел ее любовь к примитивной похоти. Неужели все мужчины только об этом и думают?
— Нет, постой-ка…
Он не дал ей договорить, накрыв ее губы своими. Его страсть граничила с яростью, но она разожгла ярость и в ней. Розамунда ответила на поцелуй со всем пылом, на который была способна. Однако, когда они на миг оторвались друг от друга и их взгляды встретились, она почувствовала, что что-то неуловимо изменилось. Она шумно вздохнула, и он в ответ глухо застонал.
Он вновь поцеловал ее, но на этот раз уже не ярость распалила ее кровь и заставила сердце биться сильнее. Все ее тело дрожало от желания. Она вдруг поняла, что до этого момента не отдавала себе отчет в том, что это такое — близость между мужчиной и женщиной. В ней не было ничего приятного или легкого. Это была безумная смесь жара, сладкой боли и желания.
Ричард почувствовал, как ее тело дрожит от удовольствия, и его самообладание изменило ему. Только один поцелуй, сказал он себе и тут же понял, что лжет. Он покрывал поцелуями каждую частичку ее тела, не скрытую платьем, а руки ласкали ее плечи и грудь, словно ставя на них печать в знак того, что она принадлежит ему.
Внезапно звук ее имени донесся до затуманенного сознания Ричарда. Он поднял голову и прислушался. Ее снова позвали. Он узнал голос.
— Принц Михаэль, — сердито пробормотал он.
— Что? — Розамунда еще не совсем пришла в себя. Она положила руки ему на грудь, чтобы удержаться на ногах.
— Принц Михаэль, — повторил он. — Он ищет тебя.
Мысль о принце Михаэле отрезвила Ричарда. Он быстро разгладил одежду на Розамунде, — она все еще была слишком ошеломлена случившимся, — затем привел в порядок свою собственную и отступил на шаг.
— Страсть — вот с чем ты расстанешься, если выйдешь замуж за Михаэля, — сказал он. — Ты женщина из плоти и крови. Так не позволяй себе довольствоваться ролью бесчувственной куклы.
С этими словами он повернулся и вышел из беседки.
Ноги едва держали ее, но она смогла добрести до ближайшей скамьи. Она села, глядя невидящими глазами в темноту ночи, трогая пылающие губы и прижимая ладони к груди, в которой все еще пылал костер. Она ощущала странное томление, сладкую боль в лоне. Неужели причина в его поцелуях?
Розамунда уже собралась уходить, когда появился Ричард.
— Я забыл поздравить тебя с днем рождения и преподнести подарок, — сказал он.
Она машинально протянула руку, в которую он вложил какой-то предмет.
— Это единственная вещь, уцелевшая после пожара. Я носил ее с детства как талисман. — И он вновь исчез в темноте.
Розамунда разжала ладонь и посмотрела на подарок — это была старинная шахматная фигура, потрескавшаяся от времени, резной король из эбенового дерева. Его выражение показалось ей зловещим.
Она не знала, плакать ей или смеяться.