Удивлённые Придворные снова уронили перья. У Короля глаза от изумления вылезли на лоб. Но он подавил свой гнев.
— Прекрасно, — сказал он надменно. — Конечно, мы даром потратим время, но так и быть, я принимаю твои условия. Боюсь только, как бы тебе не пришлось об этом пожалеть.
— Тогда снимите корону и положите её на стол между нами, — распорядилась Кошка.
Король сорвал корону со своей всклокоченной головы, и драгоценные камни, украшавшие её, сверкнули в лучах солнца.
— Что ж, надо поскорее покончить с этой чепухой! Мне нужно работать, — сказал он гневно. — Ты готова? Тогда я задаю первый вопрос: пришёл мельник на мельницу, на мельнице — четыре угла, в каждом углу — по четыре мешка, на каждом мешке — по четыре кошки, у каждой кошки — по четыре котёнка. Сколько всего ног?
— Это очень просто! — улыбнулась Кошка. — Две.
— Как — две? — возмутился Король. — Сосчитай-ка получше!
— А что тут считать, — небрежно сказала Кошка. — Ноги только у мельника. А у Кошек, как всем известно, лапки!
Придворные переглянулись в ужасе. Они никогда не слыхали ничего подобного. Король нахмурился. Он явно не одобрял Кошкиного ответа.
— Ну ладно! — мрачно сказал он. — Скажи мне вот что: какая разница между верблюдом и железнодорожным носильщиком?
— Никакой, — мгновенно ответила Кошка. — И тот и другой зарабатывают своим горбом!
— Стоп-стоп-стоп! — горячо запротестовал Король. — Это совсем не те ответы, которых я ожидал! Нужно быть серьёзнее!
— Я не знаю, чего вы ожидали, — сказала Кошка. — Это правильные ответы на ваши вопросы, и это вам подтвердит кто угодно. Любая кошка!
Король сердито щёлкнул языком.
— Я вижу, вся эта глупость зашла уж слишком далеко! Это уже просто комедия! Фарс! Ну ладно, вот мой третий вопрос — попробуй-ка на него ответить!
И по выражению лица Короля можно было легко догадаться, что он уверен: на этот раз Кошка попалась! Он величественно вытянул руку и начал:
— Если двенадцать человек, работая по восемь часов в день, должны выкопать яму глубиной в десять с половиной миль, сколько времени пройдёт — считая и воскресные дни! — прежде чем они положат свои лопаты? Ну, сколько?
Глаза Короля светились лукавым торжеством. Он уже заранее радовался победе над Кошкой. Но у неё ответ был готов.
— Три секунды, — сказала она, чуть вильнув хвостом.
— Три секунды? Ты с ума сошла! Скажи — сколько лет.
Король даже потёр руки от удовольствия при мысли о том, что Кошка так попала впросак.
— Повторяю, — сказала Кошка, — три секунды. За это время они, конечно, поймут, что им никогда не вырыть такой ямы, да и рыть её незачем!
— Смысл вопроса не в этом! — сердито сказал Король.
— Иначе в нём совсем нет смысла! — сказала Кошка. — А теперь, по-моему, моя очередь спрашивать, — сказала она.
Король с досадой пожал плечами. Какая-то Кошка осмеливается сидеть на его столе да ещё задавать ему вопросы!
— Давай, только поживей. Ты и так отняла у меня много времени.
— Мои вопросы простые и очень короткие, — заверила его Кошка. — Любая кошка ответит на них быстрее, чем пошевелит усами! Будем надеяться, что и у Короля хватит на это ума. Первый вопрос: высоко ли до неба?
Король удовлетворённо хмыкнул. Это был вопрос как раз в его вкусе, и он улыбнулся с видом превосходства.
— Ну конечно, — начал он, — это понятие относительное. Если мы будем измерять высоту от уровня моря — результат будет один. Если с вершины горы — другой. И, приняв всё это в расчёт, а также определив широту и долготу, учитывая данные метеорологии, психологии, геологии, топологии и болтологии, а также астрономии и физиономии, статистики, лингвистики, беллетристики и мистики, мы можем…
— Извините! — перебила его Кошка. — Это не ответ на мой вопрос. Попробуйте ещё раз, пожалуйста. Высоко ли до неба?
Король выкатил глаза от гнева и удивления. Никто ещё не осмеливался его прерывать!
— Небо, — пробормотал он, — оно… м-м-м… оно… Ну конечно, я не могу дать ответ в метрах. Думаю, что и никто другой не сможет. Но приблизительно, это будет… м-м-м… э-э-э…
— Мне нужен точный ответ, — сказала Кошка. Она обвела взглядом уставившихся на неё Придворных. — Может, кто-нибудь здесь, в этом храме науки, ответить на мой вопрос?
Опасливо глядя на Короля, старый Министр поднял дрожащую руку.
— Я всегда считал, — робко пролепетал он, — что это немного выше, чем орёл летает. Я, конечно, старый человек и могу ошибаться…
Кошка хлопнула белоснежными лапками.
— Нет! Нет! Вы совершенно правы! — сказала она ласково, и её зелёные глаза на мгновение встретились с испуганными глазами старика.
Король фыркнул в ярости.
— Чепуха! Белиберда!
Кошка подняла лапу, призывая к тишине.
— Ответьте, пожалуйста, на мой второй вопрос. Где бывает самое сладкое молоко?
Немедленно лицо Короля прояснилось. Он самодовольно ухмыльнулся.
— Это просто, как дважды два, — сказал он небрежно. — Ответ — конечно, в Сардинии. Там коровы питаются розами и мёдом, и молоко у них сладкое, как сироп. Можно ещё упомянуть Горизонтальные острова, где их кормят только сахарным тростником. Или Грецию. Словом, принимая во внимание…
— Я не могу ничего принять во внимание, — сказала Кошка, — кроме того, что вы опять не ответили на мой вопрос. Где бывает самое сладкое молоко, о Король?
— Я знаю! — крикнул юный Паж, оторвавшись на минутку от недолитой чернильницы. — На блюдечке у печки!
Кошка одобрительно кивнула мальчику и зевнула прямо в лицо Королю.
— Я думала, вы умнее! — сказала она. — Вы, возможно, и мудрейший из королей, но на мой вопрос опять ответил кто-то другой! Но не беда, не хмурьтесь. — Она заметила, что Король гневно смотрит на Пажа. — У вас есть ещё один шанс остаться победителем, вот мой третий и последний вопрос: что сильнее всего на свете?
Глаза Короля заблестели. Он погладил бороду своими иссохшими пальцами. На этот раз у него не было никаких сомнений в правильности ответа.
— Тигр, — начал он неторопливо, — конечно, очень силён. Силён и слон, и лев. Не забудем, о вулканах. И о морских приливах. Сильны, конечно, и лавины, и горные обвалы… И, пожалуй, землетрясения, а может быть…
— А может быть, и нет, — перебила Кошка. — Итак, кто может сказать, что сильнее всего на свете?
Она снова обвела взглядом Тронный зал. На этот раз заговорила Королева.
— Я думаю, — сказала она негромко, — что сильнее всего — терпение. Потому что в конце концов терпение побеждает всё.
Зелёные кошачьи глаза пристально взглянули на Королеву.
— Да, это так, — подтвердила Кошка.
И, обернувшись, она положила лапу на корону.
— О мудрейший из монархов! — воскликнула она. — Ты несомненно великий учёный, а я всего лишь обычная домашняя кошка. Но я ответила на все твои вопросы, а ты не ответил ни на один. Результат, по-моему, ясен. Корона — моя.
Король коротко, презрительно засмеялся:
— Не болтай глупостей! Что ты с ней будешь делать? Ты же не можешь издавать законы и управлять людьми. Ты даже не умеешь читать и писать! Отдать своё королевство кошке? Пусть меня лучше повесят!
Кошка лукаво улыбнулась.
— Я вижу, — сказала она, — что при всей своей учёности вы незнакомы со сказками. Иначе бы вы знали, что достаточно отрубить кошке голову — и она окажется заколдованным принцем.
— Сказки! Вздор! Я думаю о своём Королевстве!
— Я вынуждена, увы, — сказала Кошка, — напомнить, что ваше Королевство — уже не ваше. Всё, что от вас требуется, — это побыстрее отрубить мне голову. Остальное — не ваше дело, а моё. И, поскольку вам они, видимо, вовсе не нужны, я беру к себе на службу этого мудрого старика — Министра, эту разумную женщину — вашу жену, и способного мальчика — вашего Пажа. Пусть-ка они возьмут шляпы и пойдут со мной. Вчетвером мы прекрасно будем править Королевством.
— Но что же будет со мной? — закричал Король. — Куда мне идти? Как я буду жить?
Глаза Кошки сузились.
— Об этом надо было думать раньше! Большинство людей подумает дважды, прежде чем заключать договор с Кошкой. А теперь обнажите меч, учёный человек! И я надеюсь, что он остёр!
— Остановитесь! — крикнул Министр и положил руку на эфес королевского меча. Потом он обернулся к Кошке и почтительно поклонился.
— Сударыня, — сказал он, — выслушайте меня. Да, вы завоевали корону в открытом и честном поединке. И, может быть, вы действительно Принц. Но я должен отклонить ваше предложение. Я честно служил Королю с тех дней, когда я был Пажом при дворе его отца. Сохранит ли он корону или нет, будет по-прежнему Королём или станет простым бродягой — я люблю его и буду ему верен. Я не пойду с вами.
— Как и я, — сказала Королева, поднимаясь с золотого трона. — Я была с ним рядом, когда он был молод и красив. Я молча тосковала по нём все эти долгие, долгие годы. Мудр он или глуп, богат или нищ — я люблю его и он мне нужен. Я не пойду с вами.
— Как и я, — сказал маленький Паж и заткнул пробкой бутылку чернил. — Этот дом — мой дом. И Король — это мой король, и мне его жалко. Кроме того, мне нравится наливать чернила. Я не пойду с тобой!
Кошка улыбнулась странной улыбкой, и её зелёные глаза засияли, когда она взглянула на тех, кто ей отказал.
— Что ты скажешь на это, о Король? — спросила Кошка, обернувшись к столу.
Но ответа не последовало. Потому что Король плакал.
— О мудрец, почему ты плачешь? — спросила Кошка.
— Потому что мне стыдно! — всхлипнул Король. — Я хвастал своим умом. Я думал, что знаю всё или почти всё. И вот я вижу: старик, женщина и ребёнок гораздо мудрее меня. Не надо меня утешать! — крикнул он, когда Королева и Министр попытались взять его за руки. — Я недостоин этого! Я ничего не знаю! Не знаю даже, кто я!
Он закрыл лицо руками.
— Ох, я знаю, что я — Король! — закричал он. — Я знаю, как меня зовут! Но я не знаю — за все эти годы я так и не узнал, — кто же я такой на самом деле!
— Посмотри на меня — и узнаешь, — сказала Кошка спокойно.
— Да вв-в-ведь я же смотрел на тебя! — всхлипывал Король в платок.
— Не по-настоящему, — мягко настаивала Кошка. — Ты только мимоходом поглядел на меня. Ты сам сказал — кошка может смотреть на Короля. Но и Король может посмотреть на кошку. И, если ты посмотришь, ты узнаешь, кто ты такой. Взгляни мне в глаза — и увидишь!
Король отнял платок от лица и сквозь слёзы поглядел на Кошку. Его глаза встретились с зелёными кошачьими глазами. И оттуда на него глянуло его собственное отражение.
— Ближе! Ближе! — приказала Кошка.
Король послушно наклонился к ней.
И, вглядевшись в бездонные кошачьи зрачки, он увидел, что его отражение начинает изменяться.
Лицо расправилось и округлилось. Исчезли морщины, щёки зарумянились. Каштановые кудри завились. Седая борода потемнела. Глаза заблестели молодым блеском.
Король вздрогнул от радости и удивления. Он улыбнулся — и широкоплечий, полный, розовощёкий человек улыбнулся ему с зеркальной поверхности кошачьих зрачков.
— Батюшки мои! Ведь это же я, я! — закричал Король. — Теперь я наконец знаю, кто я такой! Да я же совсем не мудрец и не учёный! — Он откинул голову и радостно расхохотался. — Хо-хо! Ха-ха-ха! Теперь всё ясно! Никакая я не Мыслящая Личность! Я просто-напросто Весёлый Король!
Он замахал руками на разинувших рты Придворных.
— Эй, вы! Уберите все эти перья и бумаги! Порвите кожаные книги! Заройте в землю столы! И если кто-нибудь скажет мне слово «факт», я собственноручно отрублю ему голову! Факт!
Король снова громко расхохотался и обнял Первого Министра так крепко, что едва не задушил старика.
— Простите меня, мой верный друг, — крикнул он. — И налейте нам кубки да набейте нам трубки! Да зовите моих Скрипачей-Трубачей! А ты, моя радость, моё счастье, моя голубка, — обратился он к Королеве, — о, дай мне снова свою руку, и я никогда её не отпущу!
Слёзы счастья побежали по щекам Королевы, и Король нежно отёр их.
— Мне не нужно небесных звёзд, — шепнул он, — ведь мне светят твои глаза!
— Извините, если я помешала, но как же насчёт меня? — спросила Кошка.
— Так ты же получила Королевство! И корону! Чего тебе ещё надо? — нетерпеливо воскликнул Король.
— Вот ещё! — сказала Кошка. — Очень они мне нужны! Можете их оставить себе! Но, так как кошки не делают ничего даром, у меня будут две небольшие просьбы.
— Всё, что угодно! — воскликнул Король с царственным жестом. — Всё на свете!
— Я бы хотела время от времени, — сказала Кошка, — заходить во дворец и навещать…
— Меня? Пожалуйста! Милости просим! — перебил её Король.
— … Королеву, — невозмутимо продолжала Кошка.
— Ах, Королеву! Пожалуйста! В любое время! Ты нам поможешь сладить с мышами.
— А во-вторых, я прошу, — продолжала Кошка, — ожерелье из голубых и зелёных цветов, которое носит Королева.
— Бери и носи на здоровье! — весело сказал Король. — Оно, кстати, не особенно дорогое!
Королева, помедлив, расстегнула замок ожерелья и надела его на Кошку, обернув им всё её пушистое тельце от головы до хвоста.
А потом она обменялась с Кошкой долгим взглядом, и в этом взгляде были все тайны, которые королевы и кошки хранят в своих сердцах и никогда не выдают никому.
— Я принимаю каждую вторую пятницу, — сказала Королева, улыбнувшись Кошке.
— Я приду! — кивнула Кошка.
И с этими словами она повернулась и пошла к выходу. Хвост её развевался, как знамя, и ожерелье сияло на пушистой белой шёрстке.
— Минуточку! — крикнул Король, когда Кошка была уже у самой двери. — А вы уверены, что вы действительно заколдованный Принц? И ничего плохого не случилось бы, если бы я отрубил вам голову?
Кошка обернулась и серьёзно посмотрела на него. Потом она улыбнулась — чуть-чуть насмешливо.
— В чём можно быть уверенным в этом мире? До свиданья! — сказала она и, блеснув зелёными глазами, выскочила на крыльцо.
На лужайке она увидела Козу, которая любовалась своим отражением в бассейне у фонтана.
— Ты кто? — спросила Коза, когда Кошка проходила мимо.
— Я Кошка, которая смотрела на Короля, — отвечала Кошка.
— А я, — сказала Коза, вздёрнув голову, — Коза Рогатая, которая идёт за малыми ребятами!
— Да? — сказала Кошка. — А зачем?
Коза очень удивилась. Она никогда раньше об этом не думала. И вдруг ей показалось, что действительно совершенно незачем бодать малых ребят! Впервые в жизни она поняла, что занимается просто чепухой.
— Мн-не-е-е… — сказала она растерянно, — мне-е-е кажется, я и сама не знаю, зачем!
И она отошла в сторонку, чтобы хорошенько обдумать своё поведение.
На дорожке Кошка встретила большую Курицу, которая хлопала крыльями и кудахтала.
— Я Курица, которая несёт золотые яйца! — гордо прокудахтала она.
— Правда? — спросила Кошка. — А где же твои цыплята?
— Цыплята? — переспросила Курица, побледнев. — Ай-ай-ай, ведь у меня и правда нет цыплят! Теперь я поняла, чего мне всегда не хватало!
И она поспешила в курятник — поскорее снести простое яичко.
Плюх! Кто-то шлёпнулся на дорожку перед самым Кошкиным носом.
— Я Жаба, которая прыгала, скакала! — важно квакнула она.
— А попала в Царский дом? — сказала Кошка. — Я думаю, тебе всё же лучше было попасть в Болото!
— Квак! Ох, квак, это верно! — призналась жаба. — Кажется, я действительно дала маху!
Но Кошка, уже прошла дальше, помахивая поднятым хвостом, и её сине-зелёное ожерелье так и сияло на солнце.
Все, кто встретился с Кошкой, были счастливы, потому что они зажили по-новому. Коза, Курица и Жаба были счастливы потому, что они перестали заниматься чепухой; Придворные — потому, что они теперь весь день танцевали под музыку скрипачей и трубачей; Король — потому, что он больше ни о чём не думал. А Королева была счастлива по очень серьёзной причине — потому, что счастлив был Король.
И маленький Паж тоже был счастлив: он мог теперь сколько хочешь переливать чернила из бутылки в чернильницу и обратно и даже сажать кляксы — никто ему этого не запрещал.
Но счастливей всех был старый Министр.
Он написал Королевский Указ, и Король подписал его: чтобы по всей стране устроили пир на весь мир, и построили карусели и колёса смеха, и катались на них, и жили припеваючи. И не ссорились никогда!
А после этого старый Министр мог с чистой совестью отдохнуть от трудов праведных; и он провёл остаток своих дней, сидя на солнышке в качалке и не делая ровным счётом ничего…
А Кошка — Кошка так и бродит по свету в своём ожерелье и порой заглядывает людям в глаза. И тот, кто честно ответит на её взгляд, узнает, кто он такой.
И вдруг Мэри Поппинс вздрогнула, словно проснувшись, и напустилась на ребят:
— Почему вы до сих пор не в постели, хотела бы я знать! Майкл, у тебя ведь, кажется, болели зубы? Джейн! Нечего таращить на меня глаза, я не дрессированный медведь!
Майкл с писком бросился в постель. Но Джейн не шевельнулась.
— Интересно, а кто я такая? — прошептала она, словно про себя.
— Я-то знаю, кто я! — гордо сказал Майкл. — Я Майкл Джордж Бэнкс! И ни у какой Кошки не буду спрашивать!
— Он у нас вообще всё знает! Мистер Умник-Разумник! — презрительно улыбнулась Мэри Поппинс.
— Вот как только она вернётся, — медленно проговорила Джейн, — я сразу посмотрю ей прямо в её зелёные глаза.
— Посмотри лучше на своё чёрное лицо и умойся перед ужином! — Мэри Поппинс, по обыкновению, фыркнула.
— А может, она совсем не придёт? — предположил Майкл. «Кошка, которая смотрела на Короля, вряд ли захочет сидеть всю жизнь на каминной полке», — думал он.
— Откуда я знаю! — огрызнулась Мэри Поппинс. — Я не справочное бюро!
— Но ведь эту Кошку подарили Майклу, — начала было Джейн, как вдруг внизу раздался голос миссис Бэнкс.
— Мэри Поппинс! Не могли бы вы спуститься на минутку?
Ребята переглянулись. Мамин голос звучал очень испуганно.
Как только Мэри Поппинс выбежала из детской, Джейн с Майклом осторожно прокрались на лестничную площадку.
Внизу, в прихожей, мистер Бэнкс валялся в кресле. Перепуганная миссис Бэнкс то гладила его по голове, то подносила ему стакан с водой.
— Он, видимо, перенёс какое-то потрясение! — объяснила она Мэри Поппинс. — Джордж, Джордж, ну скажи нам, что случилось? В чём дело?
— Нервы не выдержали! — сказал мистер Бэнкс, подняв побледневшее лицо. — Вот в чём дело. Я переутомился. Мне мерещатся всякие ужасы.
— Какие ужасы? — вскрикнула миссис Бэнкс.
Мистер Бэнкс отпил глоток воды.
— Только я вошёл в переулок, как вдруг, — начал он с дрожью в голосе и закрыл глаза, — как вдруг я увидел его прямо у нашей калитки!
— Кого — его? — закричала миссис Бэнкс.
— Белого зверя. Что-то вроде леопарда. И весь он был усеян незабудками. А когда я подошёл к калитке, он… он… посмотрел на меня. Страшными зелёными глазами. Прямо мне в глаза! Потом он кивнул и… и… и сказал: «Добрый вечер, Бэнкс!» — и побежал по дорожке.
— Да ведь… — начала было миссис Бэнкс.
Мистер Бэнкс остановил её, подняв руку:
— Я знаю, что ты хочешь сказать. Все леопарды сидят в Зоопарке, и на них не бывает незабудок, и так далее. Я сам всё это прекрасно знаю. И понимаю, что никакого зверя на самом деле не было. Вот это как раз и доказывает, что я серьёзно болен. Ты бы лучше вызвала доктора Симпсона.
Миссис Бэнкс кинулась к телефону.
И тут с лестничной площадки донеслись звуки, похожие на икоту.
— Что у вас там случилось? — спросил мистер Бэнкс умирающим голосом.
Но Джейн с Майклом не могли произнести ни слова. Их одолел припадок бешеного хохота. Они задыхались, и захлёбывались, и катались по полу.
И не без причины. В то самое время, когда мистер Бэнкс рассказывал о том, что его напугало, в окне детской появилась белая фигура. Она неслышно спрыгнула с подоконника на пол, а оттуда вскочила на каминную полку. И там она теперь сидела, подвернув хвост и прижав усы, вся усеянная маленькими голубыми и зелёными цветочками, — фарфоровая кошечка Майкла…
— Да-а, таких бесчувственных, бессердечных детей я никогда не видел, — сказал мистер Бэнкс с обидой, сердито глядя на ребят.
Но они расхохотались ещё громче. И они хихикали, и давились, и икали от смеха до тех пор, пока Мэри Поппинс не повернула голову и не взглянула на них.
Тут наступила тишина. Даже икота у ребят прошла. Это был такой свирепый взгляд, что кому угодно стало бы не до смеха…
Глава пятая
— Мэри Поппинс! — начала миссис Бэнкс, влетая в детскую. — Мэри Поппинс, не могли бы вы кое-что купить во время прогулки? — и она робко улыбнулась, словно побаивалась отказа.
Мэри Поппинс, сушившая у огня кофточки новой сестрички — Аннабел… повернулась к миссис Бэнкс.
— Может быть, — сказала она не слишком приветливо.
— Да, понимаю, — сказала миссис Бэнкс ещё более робким тоном.
— А может быть и нет, — продолжала Мэри Поппинс, тщательно вытряхивая шерстяную кофточку Аннабел и вешая её на каминную решётку.
— Хорошо. Если у вас найдётся время — вот список и вот деньги. Фунт стерлингов. И, если останется сдача, можете её истратить.
Миссис Бэнкс положила то и другое на комод. Мэри Поппинс ничего не сказала. Она только хмыкнула.
— Ах да! — вдруг вспомнила миссис Бэнкс. — Близнецам придётся сегодня идти пешком. Робертсон Эй сел сегодня утром в коляску — он принял её за кресло, — и теперь её надо отдавать в починку. Вы справитесь без неё? И ещё с Аннабел на руках!
Мэри Поппинс открыла рот — и тут же захлопнула его.
— Я, — сказала она резко, — могу справиться со всем, решительно со всем на свете. И даже больше. Если захочу.
— Знаю, знаю! — залепетала миссис Бэнкс, бочком подвигаясь к двери. — Вы подлинное сокровище. Неоценимое и сказочное, и я уж не знаю, какое сокровище и совершенство во всех отно…
Все эти комплименты она договаривала уже на лестнице.
— И всё-таки… и всё-таки иногда мне хочется, чтобы она не была таким Совершенством, — пожаловалась миссис Бэнкс портрету своей прабабушки, вытирая пыль в столовой. — При ней я себя чувствую маленькой и глупенькой! Словно я опять становлюсь девочкой! А я не девочка! — Миссис Бэнкс вздёрнула голову и смахнула пылинки с фарфоровой коровы. — Я важная особа — мать пятерых детей! А она это забывает!
Она продолжала вытирать пыль, думая обо всём, что она хотела бы высказать Мэри Поппинс, но в то же время зная, что никогда на это не осмелится.
Мэри Поппинс положила список покупок и фунт стерлингов в сумочку. В мгновение ока она уже приколола шляпку и вылетела из дома с Аннабел на руках. Майкл и Джейн, держа за руки Близнецов, еле поспевали за ней.
— Ноги в руки, пожалуйста! — скомандовала она строго, обернувшись к ним.
Ребята ускорили шаг, волоча Близнецов за собой. Подмётки Джона и Барби шаркали по асфальту, руки несчастных Близнецов чуть не отрывались, но Джейн и Майкла это мало волновало. Они думали только о том, как бы не отстать от Мэри Поппинс. А главное — о том, что она сделает со сдачей…
— Две пачки свечей, четыре фунта риса, три фунта постного сахара, шесть фунтов рафинада, две банки томата, посудный ёжик, пару рабочих перчаток, полпалочки сургуча, пакет муки, зажигалку, две коробки спичек, две головки цветной капусты и пучок ревеня! — огласила свой список Мэри Поппинс, влетев в первую лавочку за углом.
— Мешок рабочих перчаток, — повторил Бакалейщик, нервно облизывая не тот конец карандашного огрызка.
— Муки, я сказала! — сурово напомнила ему Мэри Поппинс.
Бакалейщик покраснел как маков цвет.
— Ах, извините! Я нечаянно! Хорошая погода, правда?.. Да-да. Я ошибся. Значит, пакет пер… м-м-м-муки.
Он поспешно писал.
— Две коробки ёжиков…
— Спичек! — процедила Мэри Поппинс.
У Бакалейщика затряслись руки.
— Ох, простите! Это, наверно, карандаш виноват — он всё время пишет не то! Надо купить новый. Спичек, конечно же! И ещё вы сказали?..
Он поднял глаза и тут же опустил их, уставившись на карандашный огрызок.
Мэри Поппинс развернула список и снова раздражённо прочитала его вслух.
— Очень жаль, — сказал Бакалейщик, когда она дошла до конца, — но ревеня, к сожалению, нет. Может быть, возьмёте черносливу?
— Ни в коем случае! Пакет саго!
— Ой, Мэри Поппинс, не надо, не надо саго! Мы ели его на прошлой неделе, — запротестовал Майкл.
Она только бросила взгляд на него, затем на Бакалейщика — и оба поняли, что надежды нет. Саго будет.
Бакалейщик, покраснев ещё сильнее, пошёл его отвешивать.
— Так совсем нисколько сдачи не останется, — шепнула Джейн, с неприязнью глядя на груду покупок, загромоздившую весь прилавок.
— Да, может, на десяток прозрачных, и всё! — печально согласился Майкл, глядя, как Мэри Поппинс достаёт из сумочки фунт стерлингов.
— Спасибо, — сказала она, когда Бакалейщик подал ей сдачу.
— Вам спасибо! — вежливо ответил он и поставил локти на прилавок, улыбаясь, по его мнению, приятно. — А погодка-то — красота! — продолжал он таким тоном, словно это было его рук дело.
— Нужен дождь! — отрезала Мэри Поппинс, одновременно захлопывая сумочку и рот.
— Прекрасно, — сказал он надменно. — Конечно, мы даром потратим время, но так и быть, я принимаю твои условия. Боюсь только, как бы тебе не пришлось об этом пожалеть.
— Тогда снимите корону и положите её на стол между нами, — распорядилась Кошка.
Король сорвал корону со своей всклокоченной головы, и драгоценные камни, украшавшие её, сверкнули в лучах солнца.
— Что ж, надо поскорее покончить с этой чепухой! Мне нужно работать, — сказал он гневно. — Ты готова? Тогда я задаю первый вопрос: пришёл мельник на мельницу, на мельнице — четыре угла, в каждом углу — по четыре мешка, на каждом мешке — по четыре кошки, у каждой кошки — по четыре котёнка. Сколько всего ног?
— Это очень просто! — улыбнулась Кошка. — Две.
— Как — две? — возмутился Король. — Сосчитай-ка получше!
— А что тут считать, — небрежно сказала Кошка. — Ноги только у мельника. А у Кошек, как всем известно, лапки!
Придворные переглянулись в ужасе. Они никогда не слыхали ничего подобного. Король нахмурился. Он явно не одобрял Кошкиного ответа.
— Ну ладно! — мрачно сказал он. — Скажи мне вот что: какая разница между верблюдом и железнодорожным носильщиком?
— Никакой, — мгновенно ответила Кошка. — И тот и другой зарабатывают своим горбом!
— Стоп-стоп-стоп! — горячо запротестовал Король. — Это совсем не те ответы, которых я ожидал! Нужно быть серьёзнее!
— Я не знаю, чего вы ожидали, — сказала Кошка. — Это правильные ответы на ваши вопросы, и это вам подтвердит кто угодно. Любая кошка!
Король сердито щёлкнул языком.
— Я вижу, вся эта глупость зашла уж слишком далеко! Это уже просто комедия! Фарс! Ну ладно, вот мой третий вопрос — попробуй-ка на него ответить!
И по выражению лица Короля можно было легко догадаться, что он уверен: на этот раз Кошка попалась! Он величественно вытянул руку и начал:
— Если двенадцать человек, работая по восемь часов в день, должны выкопать яму глубиной в десять с половиной миль, сколько времени пройдёт — считая и воскресные дни! — прежде чем они положат свои лопаты? Ну, сколько?
Глаза Короля светились лукавым торжеством. Он уже заранее радовался победе над Кошкой. Но у неё ответ был готов.
— Три секунды, — сказала она, чуть вильнув хвостом.
— Три секунды? Ты с ума сошла! Скажи — сколько лет.
Король даже потёр руки от удовольствия при мысли о том, что Кошка так попала впросак.
— Повторяю, — сказала Кошка, — три секунды. За это время они, конечно, поймут, что им никогда не вырыть такой ямы, да и рыть её незачем!
— Смысл вопроса не в этом! — сердито сказал Король.
— Иначе в нём совсем нет смысла! — сказала Кошка. — А теперь, по-моему, моя очередь спрашивать, — сказала она.
Король с досадой пожал плечами. Какая-то Кошка осмеливается сидеть на его столе да ещё задавать ему вопросы!
— Давай, только поживей. Ты и так отняла у меня много времени.
— Мои вопросы простые и очень короткие, — заверила его Кошка. — Любая кошка ответит на них быстрее, чем пошевелит усами! Будем надеяться, что и у Короля хватит на это ума. Первый вопрос: высоко ли до неба?
Король удовлетворённо хмыкнул. Это был вопрос как раз в его вкусе, и он улыбнулся с видом превосходства.
— Ну конечно, — начал он, — это понятие относительное. Если мы будем измерять высоту от уровня моря — результат будет один. Если с вершины горы — другой. И, приняв всё это в расчёт, а также определив широту и долготу, учитывая данные метеорологии, психологии, геологии, топологии и болтологии, а также астрономии и физиономии, статистики, лингвистики, беллетристики и мистики, мы можем…
— Извините! — перебила его Кошка. — Это не ответ на мой вопрос. Попробуйте ещё раз, пожалуйста. Высоко ли до неба?
Король выкатил глаза от гнева и удивления. Никто ещё не осмеливался его прерывать!
— Небо, — пробормотал он, — оно… м-м-м… оно… Ну конечно, я не могу дать ответ в метрах. Думаю, что и никто другой не сможет. Но приблизительно, это будет… м-м-м… э-э-э…
— Мне нужен точный ответ, — сказала Кошка. Она обвела взглядом уставившихся на неё Придворных. — Может, кто-нибудь здесь, в этом храме науки, ответить на мой вопрос?
Опасливо глядя на Короля, старый Министр поднял дрожащую руку.
— Я всегда считал, — робко пролепетал он, — что это немного выше, чем орёл летает. Я, конечно, старый человек и могу ошибаться…
Кошка хлопнула белоснежными лапками.
— Нет! Нет! Вы совершенно правы! — сказала она ласково, и её зелёные глаза на мгновение встретились с испуганными глазами старика.
Король фыркнул в ярости.
— Чепуха! Белиберда!
— Ответьте, пожалуйста, на мой второй вопрос. Где бывает самое сладкое молоко?
Немедленно лицо Короля прояснилось. Он самодовольно ухмыльнулся.
— Это просто, как дважды два, — сказал он небрежно. — Ответ — конечно, в Сардинии. Там коровы питаются розами и мёдом, и молоко у них сладкое, как сироп. Можно ещё упомянуть Горизонтальные острова, где их кормят только сахарным тростником. Или Грецию. Словом, принимая во внимание…
— Я не могу ничего принять во внимание, — сказала Кошка, — кроме того, что вы опять не ответили на мой вопрос. Где бывает самое сладкое молоко, о Король?
— Я знаю! — крикнул юный Паж, оторвавшись на минутку от недолитой чернильницы. — На блюдечке у печки!
Кошка одобрительно кивнула мальчику и зевнула прямо в лицо Королю.
— Я думала, вы умнее! — сказала она. — Вы, возможно, и мудрейший из королей, но на мой вопрос опять ответил кто-то другой! Но не беда, не хмурьтесь. — Она заметила, что Король гневно смотрит на Пажа. — У вас есть ещё один шанс остаться победителем, вот мой третий и последний вопрос: что сильнее всего на свете?
Глаза Короля заблестели. Он погладил бороду своими иссохшими пальцами. На этот раз у него не было никаких сомнений в правильности ответа.
— Тигр, — начал он неторопливо, — конечно, очень силён. Силён и слон, и лев. Не забудем, о вулканах. И о морских приливах. Сильны, конечно, и лавины, и горные обвалы… И, пожалуй, землетрясения, а может быть…
— А может быть, и нет, — перебила Кошка. — Итак, кто может сказать, что сильнее всего на свете?
Она снова обвела взглядом Тронный зал. На этот раз заговорила Королева.
— Я думаю, — сказала она негромко, — что сильнее всего — терпение. Потому что в конце концов терпение побеждает всё.
Зелёные кошачьи глаза пристально взглянули на Королеву.
— Да, это так, — подтвердила Кошка.
И, обернувшись, она положила лапу на корону.
— О мудрейший из монархов! — воскликнула она. — Ты несомненно великий учёный, а я всего лишь обычная домашняя кошка. Но я ответила на все твои вопросы, а ты не ответил ни на один. Результат, по-моему, ясен. Корона — моя.
Король коротко, презрительно засмеялся:
— Не болтай глупостей! Что ты с ней будешь делать? Ты же не можешь издавать законы и управлять людьми. Ты даже не умеешь читать и писать! Отдать своё королевство кошке? Пусть меня лучше повесят!
Кошка лукаво улыбнулась.
— Я вижу, — сказала она, — что при всей своей учёности вы незнакомы со сказками. Иначе бы вы знали, что достаточно отрубить кошке голову — и она окажется заколдованным принцем.
— Сказки! Вздор! Я думаю о своём Королевстве!
— Я вынуждена, увы, — сказала Кошка, — напомнить, что ваше Королевство — уже не ваше. Всё, что от вас требуется, — это побыстрее отрубить мне голову. Остальное — не ваше дело, а моё. И, поскольку вам они, видимо, вовсе не нужны, я беру к себе на службу этого мудрого старика — Министра, эту разумную женщину — вашу жену, и способного мальчика — вашего Пажа. Пусть-ка они возьмут шляпы и пойдут со мной. Вчетвером мы прекрасно будем править Королевством.
— Но что же будет со мной? — закричал Король. — Куда мне идти? Как я буду жить?
Глаза Кошки сузились.
— Об этом надо было думать раньше! Большинство людей подумает дважды, прежде чем заключать договор с Кошкой. А теперь обнажите меч, учёный человек! И я надеюсь, что он остёр!
— Остановитесь! — крикнул Министр и положил руку на эфес королевского меча. Потом он обернулся к Кошке и почтительно поклонился.
— Сударыня, — сказал он, — выслушайте меня. Да, вы завоевали корону в открытом и честном поединке. И, может быть, вы действительно Принц. Но я должен отклонить ваше предложение. Я честно служил Королю с тех дней, когда я был Пажом при дворе его отца. Сохранит ли он корону или нет, будет по-прежнему Королём или станет простым бродягой — я люблю его и буду ему верен. Я не пойду с вами.
— Как и я, — сказала Королева, поднимаясь с золотого трона. — Я была с ним рядом, когда он был молод и красив. Я молча тосковала по нём все эти долгие, долгие годы. Мудр он или глуп, богат или нищ — я люблю его и он мне нужен. Я не пойду с вами.
— Как и я, — сказал маленький Паж и заткнул пробкой бутылку чернил. — Этот дом — мой дом. И Король — это мой король, и мне его жалко. Кроме того, мне нравится наливать чернила. Я не пойду с тобой!
Кошка улыбнулась странной улыбкой, и её зелёные глаза засияли, когда она взглянула на тех, кто ей отказал.
— Что ты скажешь на это, о Король? — спросила Кошка, обернувшись к столу.
Но ответа не последовало. Потому что Король плакал.
— О мудрец, почему ты плачешь? — спросила Кошка.
— Потому что мне стыдно! — всхлипнул Король. — Я хвастал своим умом. Я думал, что знаю всё или почти всё. И вот я вижу: старик, женщина и ребёнок гораздо мудрее меня. Не надо меня утешать! — крикнул он, когда Королева и Министр попытались взять его за руки. — Я недостоин этого! Я ничего не знаю! Не знаю даже, кто я!
Он закрыл лицо руками.
— Ох, я знаю, что я — Король! — закричал он. — Я знаю, как меня зовут! Но я не знаю — за все эти годы я так и не узнал, — кто же я такой на самом деле!
— Посмотри на меня — и узнаешь, — сказала Кошка спокойно.
— Да вв-в-ведь я же смотрел на тебя! — всхлипывал Король в платок.
— Не по-настоящему, — мягко настаивала Кошка. — Ты только мимоходом поглядел на меня. Ты сам сказал — кошка может смотреть на Короля. Но и Король может посмотреть на кошку. И, если ты посмотришь, ты узнаешь, кто ты такой. Взгляни мне в глаза — и увидишь!
Король отнял платок от лица и сквозь слёзы поглядел на Кошку. Его глаза встретились с зелёными кошачьими глазами. И оттуда на него глянуло его собственное отражение.
— Ближе! Ближе! — приказала Кошка.
Король послушно наклонился к ней.
И, вглядевшись в бездонные кошачьи зрачки, он увидел, что его отражение начинает изменяться.
Лицо расправилось и округлилось. Исчезли морщины, щёки зарумянились. Каштановые кудри завились. Седая борода потемнела. Глаза заблестели молодым блеском.
Король вздрогнул от радости и удивления. Он улыбнулся — и широкоплечий, полный, розовощёкий человек улыбнулся ему с зеркальной поверхности кошачьих зрачков.
— Батюшки мои! Ведь это же я, я! — закричал Король. — Теперь я наконец знаю, кто я такой! Да я же совсем не мудрец и не учёный! — Он откинул голову и радостно расхохотался. — Хо-хо! Ха-ха-ха! Теперь всё ясно! Никакая я не Мыслящая Личность! Я просто-напросто Весёлый Король!
Он замахал руками на разинувших рты Придворных.
— Эй, вы! Уберите все эти перья и бумаги! Порвите кожаные книги! Заройте в землю столы! И если кто-нибудь скажет мне слово «факт», я собственноручно отрублю ему голову! Факт!
Король снова громко расхохотался и обнял Первого Министра так крепко, что едва не задушил старика.
— Простите меня, мой верный друг, — крикнул он. — И налейте нам кубки да набейте нам трубки! Да зовите моих Скрипачей-Трубачей! А ты, моя радость, моё счастье, моя голубка, — обратился он к Королеве, — о, дай мне снова свою руку, и я никогда её не отпущу!
Слёзы счастья побежали по щекам Королевы, и Король нежно отёр их.
— Мне не нужно небесных звёзд, — шепнул он, — ведь мне светят твои глаза!
— Извините, если я помешала, но как же насчёт меня? — спросила Кошка.
— Так ты же получила Королевство! И корону! Чего тебе ещё надо? — нетерпеливо воскликнул Король.
— Вот ещё! — сказала Кошка. — Очень они мне нужны! Можете их оставить себе! Но, так как кошки не делают ничего даром, у меня будут две небольшие просьбы.
— Всё, что угодно! — воскликнул Король с царственным жестом. — Всё на свете!
— Я бы хотела время от времени, — сказала Кошка, — заходить во дворец и навещать…
— Меня? Пожалуйста! Милости просим! — перебил её Король.
— … Королеву, — невозмутимо продолжала Кошка.
— Ах, Королеву! Пожалуйста! В любое время! Ты нам поможешь сладить с мышами.
— А во-вторых, я прошу, — продолжала Кошка, — ожерелье из голубых и зелёных цветов, которое носит Королева.
— Бери и носи на здоровье! — весело сказал Король. — Оно, кстати, не особенно дорогое!
Королева, помедлив, расстегнула замок ожерелья и надела его на Кошку, обернув им всё её пушистое тельце от головы до хвоста.
А потом она обменялась с Кошкой долгим взглядом, и в этом взгляде были все тайны, которые королевы и кошки хранят в своих сердцах и никогда не выдают никому.
— Я принимаю каждую вторую пятницу, — сказала Королева, улыбнувшись Кошке.
— Я приду! — кивнула Кошка.
И с этими словами она повернулась и пошла к выходу. Хвост её развевался, как знамя, и ожерелье сияло на пушистой белой шёрстке.
— Минуточку! — крикнул Король, когда Кошка была уже у самой двери. — А вы уверены, что вы действительно заколдованный Принц? И ничего плохого не случилось бы, если бы я отрубил вам голову?
Кошка обернулась и серьёзно посмотрела на него. Потом она улыбнулась — чуть-чуть насмешливо.
— В чём можно быть уверенным в этом мире? До свиданья! — сказала она и, блеснув зелёными глазами, выскочила на крыльцо.
На лужайке она увидела Козу, которая любовалась своим отражением в бассейне у фонтана.
— Ты кто? — спросила Коза, когда Кошка проходила мимо.
— Я Кошка, которая смотрела на Короля, — отвечала Кошка.
— А я, — сказала Коза, вздёрнув голову, — Коза Рогатая, которая идёт за малыми ребятами!
— Да? — сказала Кошка. — А зачем?
Коза очень удивилась. Она никогда раньше об этом не думала. И вдруг ей показалось, что действительно совершенно незачем бодать малых ребят! Впервые в жизни она поняла, что занимается просто чепухой.
— Мн-не-е-е… — сказала она растерянно, — мне-е-е кажется, я и сама не знаю, зачем!
И она отошла в сторонку, чтобы хорошенько обдумать своё поведение.
— Я Курица, которая несёт золотые яйца! — гордо прокудахтала она.
— Правда? — спросила Кошка. — А где же твои цыплята?
— Цыплята? — переспросила Курица, побледнев. — Ай-ай-ай, ведь у меня и правда нет цыплят! Теперь я поняла, чего мне всегда не хватало!
И она поспешила в курятник — поскорее снести простое яичко.
Плюх! Кто-то шлёпнулся на дорожку перед самым Кошкиным носом.
— Я Жаба, которая прыгала, скакала! — важно квакнула она.
— А попала в Царский дом? — сказала Кошка. — Я думаю, тебе всё же лучше было попасть в Болото!
— Квак! Ох, квак, это верно! — призналась жаба. — Кажется, я действительно дала маху!
Но Кошка, уже прошла дальше, помахивая поднятым хвостом, и её сине-зелёное ожерелье так и сияло на солнце.
Все, кто встретился с Кошкой, были счастливы, потому что они зажили по-новому. Коза, Курица и Жаба были счастливы потому, что они перестали заниматься чепухой; Придворные — потому, что они теперь весь день танцевали под музыку скрипачей и трубачей; Король — потому, что он больше ни о чём не думал. А Королева была счастлива по очень серьёзной причине — потому, что счастлив был Король.
И маленький Паж тоже был счастлив: он мог теперь сколько хочешь переливать чернила из бутылки в чернильницу и обратно и даже сажать кляксы — никто ему этого не запрещал.
Но счастливей всех был старый Министр.
Он написал Королевский Указ, и Король подписал его: чтобы по всей стране устроили пир на весь мир, и построили карусели и колёса смеха, и катались на них, и жили припеваючи. И не ссорились никогда!
А после этого старый Министр мог с чистой совестью отдохнуть от трудов праведных; и он провёл остаток своих дней, сидя на солнышке в качалке и не делая ровным счётом ничего…
А Кошка — Кошка так и бродит по свету в своём ожерелье и порой заглядывает людям в глаза. И тот, кто честно ответит на её взгляд, узнает, кто он такой.
* * *
Голос рассказчицы смолк, и в детской слышалось только тиканье стенных часов.И вдруг Мэри Поппинс вздрогнула, словно проснувшись, и напустилась на ребят:
— Почему вы до сих пор не в постели, хотела бы я знать! Майкл, у тебя ведь, кажется, болели зубы? Джейн! Нечего таращить на меня глаза, я не дрессированный медведь!
Майкл с писком бросился в постель. Но Джейн не шевельнулась.
— Интересно, а кто я такая? — прошептала она, словно про себя.
— Я-то знаю, кто я! — гордо сказал Майкл. — Я Майкл Джордж Бэнкс! И ни у какой Кошки не буду спрашивать!
— Он у нас вообще всё знает! Мистер Умник-Разумник! — презрительно улыбнулась Мэри Поппинс.
— Вот как только она вернётся, — медленно проговорила Джейн, — я сразу посмотрю ей прямо в её зелёные глаза.
— Посмотри лучше на своё чёрное лицо и умойся перед ужином! — Мэри Поппинс, по обыкновению, фыркнула.
— А может, она совсем не придёт? — предположил Майкл. «Кошка, которая смотрела на Короля, вряд ли захочет сидеть всю жизнь на каминной полке», — думал он.
— Откуда я знаю! — огрызнулась Мэри Поппинс. — Я не справочное бюро!
— Но ведь эту Кошку подарили Майклу, — начала было Джейн, как вдруг внизу раздался голос миссис Бэнкс.
— Мэри Поппинс! Не могли бы вы спуститься на минутку?
Ребята переглянулись. Мамин голос звучал очень испуганно.
Как только Мэри Поппинс выбежала из детской, Джейн с Майклом осторожно прокрались на лестничную площадку.
Внизу, в прихожей, мистер Бэнкс валялся в кресле. Перепуганная миссис Бэнкс то гладила его по голове, то подносила ему стакан с водой.
— Он, видимо, перенёс какое-то потрясение! — объяснила она Мэри Поппинс. — Джордж, Джордж, ну скажи нам, что случилось? В чём дело?
— Нервы не выдержали! — сказал мистер Бэнкс, подняв побледневшее лицо. — Вот в чём дело. Я переутомился. Мне мерещатся всякие ужасы.
— Какие ужасы? — вскрикнула миссис Бэнкс.
Мистер Бэнкс отпил глоток воды.
— Только я вошёл в переулок, как вдруг, — начал он с дрожью в голосе и закрыл глаза, — как вдруг я увидел его прямо у нашей калитки!
— Кого — его? — закричала миссис Бэнкс.
— Белого зверя. Что-то вроде леопарда. И весь он был усеян незабудками. А когда я подошёл к калитке, он… он… посмотрел на меня. Страшными зелёными глазами. Прямо мне в глаза! Потом он кивнул и… и… и сказал: «Добрый вечер, Бэнкс!» — и побежал по дорожке.
— Да ведь… — начала было миссис Бэнкс.
Мистер Бэнкс остановил её, подняв руку:
— Я знаю, что ты хочешь сказать. Все леопарды сидят в Зоопарке, и на них не бывает незабудок, и так далее. Я сам всё это прекрасно знаю. И понимаю, что никакого зверя на самом деле не было. Вот это как раз и доказывает, что я серьёзно болен. Ты бы лучше вызвала доктора Симпсона.
Миссис Бэнкс кинулась к телефону.
И тут с лестничной площадки донеслись звуки, похожие на икоту.
— Что у вас там случилось? — спросил мистер Бэнкс умирающим голосом.
Но Джейн с Майклом не могли произнести ни слова. Их одолел припадок бешеного хохота. Они задыхались, и захлёбывались, и катались по полу.
И не без причины. В то самое время, когда мистер Бэнкс рассказывал о том, что его напугало, в окне детской появилась белая фигура. Она неслышно спрыгнула с подоконника на пол, а оттуда вскочила на каминную полку. И там она теперь сидела, подвернув хвост и прижав усы, вся усеянная маленькими голубыми и зелёными цветочками, — фарфоровая кошечка Майкла…
— Да-а, таких бесчувственных, бессердечных детей я никогда не видел, — сказал мистер Бэнкс с обидой, сердито глядя на ребят.
Но они расхохотались ещё громче. И они хихикали, и давились, и икали от смеха до тех пор, пока Мэри Поппинс не повернула голову и не взглянула на них.
Тут наступила тишина. Даже икота у ребят прошла. Это был такой свирепый взгляд, что кому угодно стало бы не до смеха…
Глава пятая
Шарик шарику рознь
Мэри Поппинс, сушившая у огня кофточки новой сестрички — Аннабел… повернулась к миссис Бэнкс.
— Может быть, — сказала она не слишком приветливо.
— Да, понимаю, — сказала миссис Бэнкс ещё более робким тоном.
— А может быть и нет, — продолжала Мэри Поппинс, тщательно вытряхивая шерстяную кофточку Аннабел и вешая её на каминную решётку.
— Хорошо. Если у вас найдётся время — вот список и вот деньги. Фунт стерлингов. И, если останется сдача, можете её истратить.
Миссис Бэнкс положила то и другое на комод. Мэри Поппинс ничего не сказала. Она только хмыкнула.
— Ах да! — вдруг вспомнила миссис Бэнкс. — Близнецам придётся сегодня идти пешком. Робертсон Эй сел сегодня утром в коляску — он принял её за кресло, — и теперь её надо отдавать в починку. Вы справитесь без неё? И ещё с Аннабел на руках!
Мэри Поппинс открыла рот — и тут же захлопнула его.
— Я, — сказала она резко, — могу справиться со всем, решительно со всем на свете. И даже больше. Если захочу.
— Знаю, знаю! — залепетала миссис Бэнкс, бочком подвигаясь к двери. — Вы подлинное сокровище. Неоценимое и сказочное, и я уж не знаю, какое сокровище и совершенство во всех отно…
Все эти комплименты она договаривала уже на лестнице.
— И всё-таки… и всё-таки иногда мне хочется, чтобы она не была таким Совершенством, — пожаловалась миссис Бэнкс портрету своей прабабушки, вытирая пыль в столовой. — При ней я себя чувствую маленькой и глупенькой! Словно я опять становлюсь девочкой! А я не девочка! — Миссис Бэнкс вздёрнула голову и смахнула пылинки с фарфоровой коровы. — Я важная особа — мать пятерых детей! А она это забывает!
Она продолжала вытирать пыль, думая обо всём, что она хотела бы высказать Мэри Поппинс, но в то же время зная, что никогда на это не осмелится.
Мэри Поппинс положила список покупок и фунт стерлингов в сумочку. В мгновение ока она уже приколола шляпку и вылетела из дома с Аннабел на руках. Майкл и Джейн, держа за руки Близнецов, еле поспевали за ней.
— Ноги в руки, пожалуйста! — скомандовала она строго, обернувшись к ним.
Ребята ускорили шаг, волоча Близнецов за собой. Подмётки Джона и Барби шаркали по асфальту, руки несчастных Близнецов чуть не отрывались, но Джейн и Майкла это мало волновало. Они думали только о том, как бы не отстать от Мэри Поппинс. А главное — о том, что она сделает со сдачей…
— Две пачки свечей, четыре фунта риса, три фунта постного сахара, шесть фунтов рафинада, две банки томата, посудный ёжик, пару рабочих перчаток, полпалочки сургуча, пакет муки, зажигалку, две коробки спичек, две головки цветной капусты и пучок ревеня! — огласила свой список Мэри Поппинс, влетев в первую лавочку за углом.
— Мешок рабочих перчаток, — повторил Бакалейщик, нервно облизывая не тот конец карандашного огрызка.
— Муки, я сказала! — сурово напомнила ему Мэри Поппинс.
Бакалейщик покраснел как маков цвет.
— Ах, извините! Я нечаянно! Хорошая погода, правда?.. Да-да. Я ошибся. Значит, пакет пер… м-м-м-муки.
Он поспешно писал.
— Две коробки ёжиков…
— Спичек! — процедила Мэри Поппинс.
У Бакалейщика затряслись руки.
— Ох, простите! Это, наверно, карандаш виноват — он всё время пишет не то! Надо купить новый. Спичек, конечно же! И ещё вы сказали?..
Он поднял глаза и тут же опустил их, уставившись на карандашный огрызок.
Мэри Поппинс развернула список и снова раздражённо прочитала его вслух.
— Очень жаль, — сказал Бакалейщик, когда она дошла до конца, — но ревеня, к сожалению, нет. Может быть, возьмёте черносливу?
— Ни в коем случае! Пакет саго!
— Ой, Мэри Поппинс, не надо, не надо саго! Мы ели его на прошлой неделе, — запротестовал Майкл.
Она только бросила взгляд на него, затем на Бакалейщика — и оба поняли, что надежды нет. Саго будет.
Бакалейщик, покраснев ещё сильнее, пошёл его отвешивать.
— Так совсем нисколько сдачи не останется, — шепнула Джейн, с неприязнью глядя на груду покупок, загромоздившую весь прилавок.
— Да, может, на десяток прозрачных, и всё! — печально согласился Майкл, глядя, как Мэри Поппинс достаёт из сумочки фунт стерлингов.
— Спасибо, — сказала она, когда Бакалейщик подал ей сдачу.
— Вам спасибо! — вежливо ответил он и поставил локти на прилавок, улыбаясь, по его мнению, приятно. — А погодка-то — красота! — продолжал он таким тоном, словно это было его рук дело.
— Нужен дождь! — отрезала Мэри Поппинс, одновременно захлопывая сумочку и рот.