Гук мотнул исцарапанной головой из стороны в сторону, как бы проверяя, на месте ли она сидит, потом осторожно приоткрыл крепко зажмуренный левый глаз и заморгал. Из свежих царапин сочилась кровь и расплывалась в окружающей воде розовато-серым облачком. Противный приторно-тошнотворный вкус крови окончательно привел Гука в чувство, и он легко поднялся к поверхности.
   Эта встреча как бы встряхнула его, и он по-новому взглянул на жизнь. Всё-таки хорошо было кругом! И тёмно-зелёный густой лес, стеной подходящий к берегу; и снежная вершина – где-то там далеко; и спокойное, слегка колеблющееся море; и тот нырок, которого так и не удалось перехитрить; да и знакомство с этим царапающимся зверем скорее смешно, чем трагично. Хватит торчать на одном месте – вперёд, на север! Навстречу новым приключениям!

ЦУНАМИ

   Гук даже не подозревал, как быстро они начнутся, эти новые приключения. Но прежде чем рассказать о них, посмотрим на карту Тихого океана. Если на этой карте нанесены действующие вулканы, вы увидите как бы огромное огненное ожерелье, охватывающее океан с запада, севера и востока. Цепи активных вулканов, зоны сильных землетрясений – так называемые сейсмически активные зоны – сопровождают все мало-мальски глубокие впадины на дне океана, которых в Тихом океане больше, чем в любом другом. И вот к одной из них, в район знаменитой Атакамской впадины, и приближался ничего не подозревающий Гук. Он чувствовал, что глубина моря стала значительно большей, чем раньше. Крутой склон уходил вниз от гористого берега, и глубины то подходили совсем близко, на несколько сот метров, к берегу, то отходили от него на несколько километров.
   Что произошло в тот день, точно так и не удалось установить, как не удалось установить в своё время и точные подробности знаменитого землетрясения 1868 года и самого крупного землетрясения нашего времени – чилийского землетрясения в мае 1960 года. Одновременно по всей огромной дуге Анд, вытянувшейся и нависшей над пучинами Тихого океана, «заговорили» несколько вулканов. Сотрясения почвы, достигавшие силы 12 баллов – максимально возможной величины вообще, вызывали резкое изменение всей местности: реки меняли русла, исчезали одни горы и вздымались другие, на поверхности образовывались огромные складки и разверзались бездонные пропасти, в прибрежной зоне исчезали одни и появлялись другие острова. Землетрясение носило характер катастрофы невиданного масштаба: в течение нескольких дней погибло или пропало без вести более десяти тысяч человек, миллионы остались без крова. Об изменениях, которые произошли в строении морского дна на склонах Атакамской впадины, можно было только догадываться по огромным, многометровым волнам, родившимся где-то в пучине этой впадины и обрушившимся на колеблющийся берег. Эти волны оказались настолько мощными, что со скоростью реактивного самолета – несколько сот километров в час – они пересекли Тихий океан во всех направлениях и обрушились на берега Австралии, Новой Зеландии, Филиппин, Японии, Курильских островов, Камчатки и Аляски. Высота волн в Японии, на Курильских островах достигала десяти метров. Чуткие приборы зарегистрировали, что заметные отголоски этой волны обежали кругом Землю и пришли к западным берегам Южной Америки.
   Всего этого не знал, да и не мог знать, конечно, наш путешественник. Конечно, он сразу же насторожился, почувствовав всем телом далёкий нарастающий гул и толчки. Он живо вспомнил подводное извержение вулкана у Азорских островов, которые чуть было не стали его могилой. Но вкус воды не изменился, никакого привкуса серы не было. Между тем кругом творилось что-то необычное: вода от берега начала сначала медленно, а потом всё быстрее и быстрее уходить в море. Сначала Гук попробовал было бороться с этим течением и постарался держаться на одном месте, но потом вдруг почувствовал, что под ним остается очень мало воды, и – что ещё удивительнее – увидел, как море стало отступать от берега. Вот вода ушла из того места, где он полчаса назад ещё свободно плавал на глубине в несколько длин, вот соединился с берегом небольшой островок, стоявший длинах в ста от берега. Уходя, море оставляло за собой многочисленные озерки, беспомощно поникшие на камнях заросли водорослей. Кругом плескались тысячи рыб…
   Гук растерялся. Происходило что-то совершенно необычное, необъяснимое и потому страшное. Испуганный непонятным наступлением суши Гук решил отплыть подальше в открытое море. Не успел он отплыть и несколько сот длин, как увидел прямо перед собой в море отвесную водяную стену высотой в много его длин. Стена двигалась на него с фантастической быстротой и в полном молчании. Потом Гук понял, в чём дело: стена воды неслась со скоростью звука, и поэтому шум и грохот, которыми сопровождалось её движение, достигли ушей Гука одновременно с массой воды.
   Волна, даже очень большая, как ни странно, успокоила Гука немедленно. Уж с волнами-то он привык обходиться за свою жизнь. Самый лучший способ пропустить волну – это нырнуть как можно глубже под её основание и вынырнуть уже далеко позади гребня. Но можно и покататься на гребне волны: дождаться особенно крупной волны и, уравняв свою скорость со скоростью катящегося гребня, замереть на мгновение и понестись на волне в свободном полете. Сейчас, не раздумывая, Гук нырнул поглубже, сообразив, что врезаться со скоростью звука в берег даже на гребне такой замечательной волны не сулит ничего приятного. Когда он показался на поверхности и оглянулся, он не узнал очертаний берега. Собственно берега он и не увидел – была кипящая белая масса воды, которая расстилалась насколько хватал глаз, и только далеко-далеко возвышались горы. Гук растерянно повертел головой, стараясь найти заметный высокий островок, покрытый лесом и с высокой скалой на его мористой стороне, – острова не было!
   Что-то заставило его повернуть снова голову в море. И вовремя. Он едва успел нырнуть в основание другой огромной волны, которая незаметно подобралась со стороны моря. Вынырнув за гребнем этой волны, Гук внимательно стал наблюдать за морем и вскоре заметил катящийся издали новый громадный вал. Теперь в нём проснулся азарт, и он решил не уходить от встречи с волной, а постараться прокатиться на ней. Повернувшись носом к берегу, он что было силы заработал хвостом, разгоняясь до максимальной скорости. Волна настигла его, крутанула, перевернула несколько раз и выплюнула на поверхность не на самом гребне, а чуть позади. С огромной скоростью вал вместе с Гуком нёсся в сторону берега. По мере приближения к мелким местам вал рос, становился белее, и скоро Гук уже ничего не мог различить вокруг себя в хаосе пены, брызг, каких-то бревен; он перестал что-либо слышать из-за оглушительного треска сталкивающихся камней, которые волокла волна по дну, из-за треска ломающихся, как спички, стволов деревьев. Но вот наконец этот шум несколько стих. Вал, который накатывался на берег вместе с Гуком, успокоился, догнав замедлившие своё движение у берега первый и второй валы. Теперь Гук мог сориентироваться. Он плыл в потоке пенистой грязной воды над каким-то лесом. Внизу под ним угадывались поваленные и сломанные стволы гигантских деревьев. Насколько мог видеть Гук, впереди, позади, по сторонам – всюду была только одна вода.
   Но вот что-то изменилось. Всё более замедлявшееся движение воды впереди совсем приостановилось. И тут Гуку стало страшно. Он представил, что вот-вот вся эта огромная масса воды уйдет обратно в море и он останется на берегу, среди этого страшного леса, над которым он плывет. Не теряя ни секунды, что было сил он резко развернулся и бросился в сторону открытого моря и успокоился только тогда, когда обнаружил, что под ним обычное морское дно, а не этот страшный и непонятный лес. Минут через двадцать море действительно схлынуло с суши, и вот уже обнажилась вершина скалы, что стояла на мористой стороне островка недалеко от побережья.
   До этого дня Гуку пришлось повидать в море много всякой всячины, но он никогда ещё так ощутимо не сталкивался с необузданной мощью моря, никогда не испытывал такого чувства собственного ничтожества перед этой великой и необъятной силой.
   Что произошло в тот день в таинственных морских глубинах, какие образовались новые подводные горы или вскрылись новые бездонные трещины в дне моря, вряд ли когда-нибудь удастся узнать нам…

ГАЛАПАГОСЫ – ЧЕРЕПАШЬИ ОСТРОВА

   Нетрудно понять Гука, который, испытав впервые в жизни силу цунами – волн от подводного землетрясения, решил больше пока не ввязываться в новые приключения, а спокойно и обстоятельно обследовать новые места. Так он попал к Черепашьим островам, лежащим в нескольких сотнях километров от берега Южной Америки, прямо на экваторе. В тропиках смена времён года не так ощущается, как в высоких широтах. Разве что прольёт побольше тёплого дождя в тот сезон, который можно назвать и весенним и осенним, по желанию. Зимой же и летом температура совершенно одинаковая. Но Черепашьи острова, несмотря на то что по расположению они должны были быть с самым тропическим климатом, не имели его; и до них долетало холодное дыхание Южного полярного океана. Его приносило прохладное течение Гумбольдта, в котором всё это время и путешествовал Гук.
   В полдень солнце стояло точно над головой. Берега острова, к которому он приблизился после многодневного пути в океане, были удивительно пустынными. Они чернели подтёками лавы, на которой лишь кое-где зеленели кустарники и травка. Острова были гористы, и тут и там на берегах виднелись небольшие возвышенности с кратером в центре. Нет, пожалуй, здесь не стоило задерживаться долго – ничего особенно интересного в этих водах не предвиделось.
   В водах островов он встречал уже знакомых ему по Антарктике и водам Южной Америки пингвинов. На некоторых пляжах и скалах грелись на солнце и резвились в воде у берега десятки некрупных морских львов, которые, как и все другие тюлени, могли понимать лишь примитивные сигналы тревоги. А поговорить с кем-нибудь так хотелось! Несколько раз в океане он чувствовал следы прошедших недавно стад дельфинов, а однажды сумел точно определить, что прошло стадо афалин. По обилию мелкой рыбы, по многим неуловимым признакам Гук был уверен, что эти дельфины не уходят далеко из этого района. Он хотел и боялся встречи с ними. Хотел потому, что за долгие месяцы своего скитания он понял, как важно иметь рядом друга и советчика. Боялся он встречи с дельфинами потому, что чувствовал, что не сможет скрыть от дельфинов своей истории и не сможет не рассказать о приговоре старейшин. А если его и это стадо попросит уйти?
   Раздумывая таким образом, Гук медленно пересекал полосу зеленоватой холодной воды и вдруг попал в тёплую. Дело в том, что именно в водах островов последние отголоски Южного полярного течения перемешивались с тёплыми тропическими водами, но это перемешивание было не постепенным, а неожиданным. В одном и том же месте можно было нырнуть в холодную воду, а вынырнуть в настоящей тропической воде. Гуку понравилось задерживаться на такой границе перехода, ощущая хвостом холодную воду, а головой погружаясь в тёплую, почти горячую, нагретую тропическим солнцем. На границе этих струй всегда было плохо видно: всё виделось искажённым, колеблющимся и даже маленькую акулу можно было принять за кашалота.
   Вероятно, именно поэтому Гук не обратил особого внимания на появившегося на глубине в несколько длин необыкновенного вида морского жителя: длинное серовато-белое существо, покрытое мелкими чешуями, с большой плоской головой, усаженной поверху чешуями покрупнее. Вдоль всего тела посередине спины и по всему длинному плоскому хвосту шла гребёнка из роговых зубцов. Небольшие конечности были плотно прижаты к телу. Двигалось это существо с помощью быстрых изгибаний хвоста. Ничего подобного Гуку раньше не приходилось наблюдать. Сначала было он подумал, что этот зверь ему мерещится и на самом деле внизу плывёт какая-нибудь длинная змеевидная рыба. Но отплыв от слоя перемешивания холодной и тёплой воды, Гук с изумлением определил, что перед ним на самом деле находится какое-то неизвестное существо, да притом довольно крупного размера – почти такой же длины, как и он сам.
   Как вежливый и образованный дельфин, Гук первым делом осведомился на интернациональном языке разумных существ: «Кто ты, друг? И нужна ли тебе моя помощь?» Причём он сделал это скорее по привычке, чем надеясь получить вразумительный ответ. Странное существо и в самом деле даже не обратило внимания на его слова. Тогда Гук, вспомнив о своём решении не ввязываться во всякие приключения, решил посмотреть, что же будет делать это существо дальше, и спокойно поплыл за ним следом. Даже не видя этого чешуйчатого длиннохвоста, Гук мог спокойно плыть за ним вслед, с лёгкостью ориентируясь по сильно пахнущему следу. След вёл его к небольшой подводной возвышенности, покрытой густыми зарослями невысоких ярко-зелёных и красно-зелёных водорослей. Здесь и нашел Гук своего преследуемого, да не одного, а сразу нескольких. Эти громадные гребенчатые амблиринхусы, как их называют зоологи, размером по меньшей мере в метр-полтора, спокойно паслись на подводной лужайке, передвигаясь между водорослями и поедая их.
   Если бы Гук знал, что из всех обитающих на Земле сотен видов рептилий эти амблиринхусы, наверное, единственные из ящериц, которые могут жить и питаться в море, проводя под водой десятки минут, он бы, наверное, повнимательнее с ними познакомился. Но Гук разбирался в животном мире суши не лучше, чем мы разбираемся в животном мире моря. Поэтому он уделил этим диковинным ящерицам ровно столько времени, сколько нужно было для того, чтобы хорошенько запомнить их странную форму тела, понять, как они плавают, узнать, что они делают на подводном пастбище.

ЗА-ЛОФ УМЕЕТ КУСАТЬСЯ

   Уже вскоре его внимание привлекло нечто более интересное. Невдалеке от подводного пастбища с ящерицами на выступающих из моря скалах лежали группами рыжие на солнце морские львы. В каждой небольшой группе находился один самец-секач и несколько самок. Самки были под его полной защитой и покровительством. Самец решительно изгонял каждого, кто осмеливался приближаться к границам его владений.
   Гук и не думал нарушать границы чьих-либо владений, просто он залюбовался игрой нескольких самок в воде. Даже ему, повидавшему многое в океане, редко приходилось видеть что-либо более грациозное и изящное! Мягко и разом загребая воду передними ластами, слегка изгибая туловище и направляя его в любую сторону, две молоденькие самочки, весело повизгивая, гонялись друг за другом. Когда одна догоняла другую, следовал лёгкий толчок, и догнавшая, в свою очередь, пускалась наутёк – ну точь-в-точь как ребята, играющие в пятнашки.
   Гуку захотелось принять участие в игре. Протрещав: «Не бойся!» – он с разгона догнал убегавшую и толкнул её мягким носом в плавник. Бедная тюлениха сначала перепугалась, но тут же сообразила, что опасность ей не грозит, и бросилась за Гуком вдогонку, повизгивая от удовольствия и предвкушая, очевидно, как она ловко его сейчас догонит. Гук же нарочно двигался медлительно и неуклюже, дал подплыть ей на полдлины и, круто изогнувшись, отскочил от неё на несколько длин. Он даже рассмеялся, увидев растерянную и огорчённую физиономию тюленихи, не ожидавшей такой прыти от этого неуклюжего дельфина. Она, бедняжка, даже застонала от неудовольствия и досады. И в тот же момент Гук почувствовал, что кто-то большой приближается к нему сзади. Это был взрослый самец – морской лев, который кинулся на выручку своих подопечных, решив, что на них нападает враг. Не разбирая дороги, как мощный таран, мчался он прямо на Гука, свирепо вращая большими глазами и оскалив пасть.
   – Стой! – крикнул ему Гук, но тут же сообразил, что разъярённый лев все равно ничего не услышит.
   Лучше всего было бы спокойно ретироваться с неожиданно открывшегося театра военных действий, но в Гуке заговорило упрямство и раздражение против этого глупого льва. Он не сделал льву ничего плохого и не намерен так просто уйти отсюда только потому, что этого хочет этот усатый сумасшедший ластоногий.
   Для начала Гук просто отпрянул в сторону, и лев пулей пролетел мимо него. Но он тут же развернулся и снова направился на Гука. Хотя Гук и был рассержен, но не настолько, чтобы первому начинать активные боевые действия. Он снова уклонился от встречи, сильным движением хвоста обогнул льва и легонько уцепился за его мягкие задние ласты. Что тут произошло! Лев заревел не то от страха, не то от ярости, вырвал ласты из неплотно сжатых челюстей Гука и стал наносить ими удары по голове и спине Гука. Гук немного растерялся от такой неожиданной встряски и на какую-то долю секунды потерял ориентировку. Эта-то доля и решила всё: изогнувшись, тюлень схватил Гука зубами за правый плавник и что было силы сжал челюсти. Гук оказался в беспомощном состоянии. На переднем плавнике мешком висел тюлень и не собирался отцепляться. Плавник сразу же заныл, и в воде показалась кровь. Маневренность была потеряна, и Гук ничего не мог сделать, чтобы освободиться от разъярённого зверя. В довершение он почувствовал сильный удар в бок – это одна из милых и изящных самок решила вступиться за своего покровителя и чувствительно стукнула Гука головой, пытаясь ухватить зубами гладкий и круглый его бок. Положение становилось угрожающим. Нужно было срочно что-то предпринимать. Времени для раздумывания не оставалось; решение пришло мгновенно и автоматически.
   – Я дельфин Гук из рода Эрр! На помощь! – понёсся во все стороны призыв Гука. Сам же он, стараясь не вертеться – это причиняло боль плавнику, зажатому в пасти морского льва, – стал погружаться всё глубже и глубже, надеясь, что глубина и недостаток воздуха заставят морского льва разжать челюсти.
   Медленно промелькнули вершины скалы с подводным лугом и ящерицами на нём, испуганно метнулась в сторону большая стая рыб-солдатиков, плавно расступилась парочка больших рифовых окуней, давая дорогу в глубину необычной паре. Превозмогая сильную боль в грудном плавнике, Гук погружался всё глубже и глубже.
   Но что это? Среди треска окуней и щёлканья омаров, сидящих в расщелинах скал, среди всего многообразия звуков наполненного жизнью океана ему вдруг послышалось – да, пожалуй, послышалось, – что где-то далеко прозвучало такое знакомое: «Кто ты, друг? И нужна ли тебе моя помощь?»
   И затем чей-то голос совершенно внятно сказал: «Здесь никого нет!» – а другой, очень похожий на голос его приятеля Тена, ответил: «Пахнет дельфином и кровью!»
   Забыв о боли в плавнике, повернувшись в сторону, откуда шли голоса, Гук, ещё не веря случившемуся, бросил призыв:
   – Я дельфин Гук из рода Эрр! На помощь! На помощь! – и что было сил рванулся вверх. Там, где-то там, были дельфины. А раз дельфины рядом – бояться нечего, скорее к ним, скорее, и всё будет в порядке! Не ожидавший такого толчка, морской лев ещё крепче сжал челюсти и ударил Гука задними ластами. Гуку показалось, что сумасшествие, охватившее льва, постепенно проходит и он становится снова полуразумным тюленем, способным немного соображать.
   – Уйди! – приказал он льву, и тот, услышав его приказ, чуть разжал челюсти.

В НОВОМ СТАДЕ

   – Вот он! Вот он! – треснуло в ушах Гука сразу несколько голосов, и в тот же миг два дельфина, плывя один чуть позади другого, пронеслись мимо Гука, резко затормозили, подплыли с другой стороны, внимательно осматривая его.
   – Ты звал на помощь? Ты дельфин Гук из рода Эрр?
   – Да! Да!
   – А зачем ты держишь этого За-Лофа? Зачем ты сунул ему в рот свой плавник?
   – Я играл с тюленями, а он напал на меня сзади. Теперь я никак не могу от него отцепиться, он, наверное, сошел с ума! – выпалил Гук. – Он не понимает самых простых слов.
   Тем временем За-Лоф – так, оказывается, на языке морского народа назывался морской лев – начал понимать происходящее и теперь лишь искал случая, чтобы улизнуть от расплаты. Быстро отпустив плавник Гука, он рванулся наверх и хотел было удрать. Но второй дельфин, тот, который пока не принимал участия в разговоре, ловко задержал его, схватил челюстями за задние ласты.
   – Хорошо, – одобрил его поступок первый дельфин. – Сейчас мы с ним поговорим. – И, уже обращаясь к сникшему За-Лофу, сказал: – Как ты смел напасть на дельфина?
   Чуть покачивая головой, он напряг свой прожектор на лбу, максимально сузил пучок ультразвука и послал серию мощных импульсов прямо в голову За-Лофа. Гук и второй дельфин сделали тотчас то же самое. Сначала За-Лоф старался отвести голову, но вот она безвольно сникла, оглушённая мощным треском.
   – Стоп! – скомандовал старший из приплывших дельфинов, и экзекуция морского льва прекратилась. – Скорее толкнём его наверх, а то, чего доброго, ещё захлебнётся!
   Два дельфина бережно подтолкнули вялого За-Лофа к поверхности и даже слегка приподняли его голову над водой. Тюлень медленно открыл глаза, щурясь от яркого солнца, и глубоко вздохнул.
   – Прощай! – чирикнул, обращаясь к тюленю, старший дельфин. – И не дуйся на нас. Смотри, твои самки волнуются без тебя.
   – Ты плывёшь с нами? – Теперь старший дельфин обращался уже к Гуку.
   – Да, но не особенно быстро, – попросил тот, слегка заваливаясь на правый бок, который весь горел и ныл. – За-Лоф чуть не выдернул мне плавник! – оправдываясь, сказал он.
   – Сам хорош! Что бы ты делал, если бы мы не приплыли? Ты давно живёшь здесь? Что это за род Эрр? Почему его не было на прошлых межродовых играх?
   – Я Гук из рода Эрр! Мой род живёт в десяти лунах пути отсюда.
   Переговариваясь так, плыли дельфины, слегка поддерживая Гука с правой стороны. А навстречу уже неслись звуки большого стада дельфинов: потрескивание, неразборчивый ультразвуковой шум, в котором трудно разобрать отдельные слова, но который трудно спутать с чем-либо ещё.
   Свершилось то, о чём часто в последнее время мечтал Гук: он попал в стадо дельфинов, родных ему по крови, понимающих каждое его слово и движение. Появление нового дельфина в стаде – большое событие. Вскоре вокруг Гука и его провожатых собралось всё стадо, состоящее из нескольких десятков дельфинов разного возраста. Среди них были и взрослые самцы, и самки, и молодёжь, и совсем маленькие дельфинята – совсем такие, каким был Гук два года назад.
   Дельфины выстроились большим кольцом, головами к центру, а хвостами наружу, так что получилась огромная ромашка. В середине оказался Гук, и все дельфины его внимательно рассматривали. Гук почувствовал, что должен как-то объяснить своё появление здесь.
   – Я Гук из рода Эрр! Я путешествую один в океане вот уже десять лун. Я был вместе с кашалотом Моби Диком в Великом холодном море, меня чуть не съел громадный кальмар, я видел подводное извержение вулкана, познакомился с людьми, видел много странного и загадочного в своих путешествиях и очень соскучился без друзей…
   – Ты можешь остаться в нашем стаде, – сказала среди общего молчания Чакка – предводительница этого стада. – Мы пробудем в этих водах ещё недолго, а потом двинемся на запад – в Страну заходящего солнца. Там через две луны соберутся наши собратья из всех племён, и там ты всем расскажешь свою историю.
   – Если можно, я пока останусь с вами, – сказал Гук.
   Ромашка рассыпалась и разделилась на несколько небольших групп. Гук оказался в одной из групп вместе с пятью взрослыми самками, двумя молодыми самцами, одной молодой самкой и несколькими маленькими. Молодой самкой оказался тот второй дельфин, что приплыл на зов Гука. Она взяла как бы шефство над Гуком.
   – Впереди плывёт Чакка – она глава нашего небольшого стада. Другая часть нашего рода должна быть в двух-трёх днях пути отсюда. Они скоро соединятся с нами. Меня зовут Эч, и я очень люблю играть в колесо. Ты играешь в колесо? Я не хочу хвалиться, но во всех соревнованиях я получаю первую всеобщую славу.
   – Я раньше тоже хорошо играл в колесо, но больше я любил играть в перескоч. – И Гук рывком выскочил из воды и перелетел через замедлившую движение Эч.
   – Подумаешь, одинарный перескоч! Я могу сделать четверной. Вот к вечеру, когда мы остановимся где-нибудь на отдых, мы сможем поиграть!
   Прошло несколько дней. Как хорошо было чувствовать себя снова в стаде, в полной безопасности, спокойно и уютно. Другие дельфины словно понимали состояние Гука и не выспрашивали его о виденном, а лишь иногда обращались к нему за советами при неожиданных встречах. Иногда Гуку удавалось, вспоминая свои приключения, давать очень дельные советы. Постепенно сложилось так, что Гук, несмотря на молодость, оказался одним из опытнейших в стаде. Нечего и говорить, что по неписаным дельфиньим законам Гук постарался подробнейшим образом вспомнить и рассказать другим старейшинам всё, что могло представлять хоть самый незначительный интерес для дельфинов. Он рассказал и об охоте на кашалотов, и о схватках с кальмарами, и о встрече с кчиджи, и о Ле-Птони, и о пингвинах в Антарктике, и о многом другом. Теперь-то он был уверен, что его знания, полученные в трудном и рискованном путешествии, не пропадут даром, а будут использованы дельфинами.
   С ещё большей жадностью Гук слушал своих новых наставников и друзей. С каждым днём перед ним открывался новый мир, с иными обитателями, которых не было в его родном Чёрном море, с иными правилами жизни в океане, с иными масштабами. Если Гук в общем знал Чёрное море и бывал у разных его берегов, то ни один из дельфинов рода Чакки не бывал у всех берегов Великого океана, где они жили. И это несмотря на то, что путь, который проделывало стадо Чакки, пожалуй, побольше пути родного стада Гука.