Уэлч Джейн. Певец из Кастагвардии

   К вечеру тени удлинились, а Май вконец вымоталась. Она сбила ноги в кровь, башмаки с мягкими подошвами порвались в нескольких местах. И снова девушке было негде остановиться на ночь.
   Наезженная тяжелыми возами дорога все глубже вдавливалась в грунт. Май обернулась, чтобы взглянуть на север, где далеко на горизонте на фоне синего неба вставали пики Желтых гор, щедро позолоченные заходящим солнцем.
   Тоскуя по дому, Май вздохнула и перевела взгляд на крутые обочины дороги, поросшие голубыми колокольчиками. Даже здесь, на севере Бельбидии, селяне выращивали пшеницу, не выпасая скот на этих полях. Еще кругом росла крапива; Май никогда не видела столько крапивы, она поднималась настоящим зеленым лесом.
   Глаза Рози зажили потрясающе быстро, и Май невольно загордилась. Наверняка даже Морригвэн похвалила бы ее за такое отличное знание трав! Ну, хорошо, зоркоглаз многие знают, потому что такое название трудно не запомнить; но вот про кротовый лист слышали немногие, и мало кто мог бы так быстро найти его бархатистые листья! Донельзя довольная собой, девушка решила, что можно уже сесть на спину Рози.
   В Йотунне она никогда не чувствовала себя одиноко. Здесь трудно было пройти хотя бы милю и не наткнуться на стада или хотя бы не услышать их мычание. Баронство славилось своими знаменитыми огромными быками, местная порода была белая, с черной головой.
   Следующее поле, располагавшееся у быстрой реки, где Цвели ирисы, было сплошь занято огромным стадом. Коровы и быки лежали, жуя свою жвачку, только пара быков оставалась на ногах. Животные с любопытством наблюдали, как Май медленно приближается; наконец один бык поднялся на ноги.
   Едва он шевельнулся, за ним задвигались остальные. Теперь все стадо поднялось на ноги и неторопливо двинулось в сторону девушки, сгрудившись вдоль ограды и созерцая ее.
   Май боялась огромных белоснежных тварей, так шумно вздыхающих и тяжело переступающих ногами; от коров вообще было куда больше шума, чем от лошадей, – они громко дышали, постанывали, мычали, сталкивались рогами. Стадо эскортировало Май до самого края поля, черные коровьи головы были повернуты в ее сторону, пока она не скрылась из виду.
   С каждым шагом Май все больше хотелось поскорей отыскать приют. Она улеглась бы на отдых прямо на обочине дороги, но после вчерашней ночи опасалась так поступать. Девушке не хотелось останавливаться в трактире, но это было все же лучше, чем спать в ночном лесу. Май миновала две деревушки, но решила в них не заходить: такие уединенные замкнутые в самих себе поселения не распахнули бы дверей перед чужаком.
   Наконец в сумерках перед ней предстала большая деревня, расположенная в низменности на слиянии двух рек. Вокруг селения виднелось множество отдельных загонов, в каждом из которых топталось по здоровенному быку с острыми рогами. А Май еще думала, у коров большие рога! По сравнению с бычьими то были так, рожки.
   Рози, которая было успокоилась и вернулась к своему обычному смиренному настроению, с приближением ночи опять начала волноваться. Май спешилась, упрекая себя за самонадеянность. Как могла она думать, что получится так быстро вылечить лошадку? Девушка ведь училась знанию трав всего каких-то три года и не обладала прозорливостью и мудростью высших жриц, чтобы компенсировать недостаток учения.
   Деревня теперь казалась гораздо ближе. На дороге стало совсем темно. Рози брыкалась и упиралась, и Май боялась, как бы та опять не начала беситься. С тоскою девушка заметила, что в углах глаз пони опять собирается кровь.
   По дороге она встретила еще одно стадо. Эти коровы уже не пялились на нее с любопытством, но громко мычали, подзывая своих отбившихся телят. Май страдала по любому человеческому обществу; сейчас она была бы рада даже хрупкому золотоглазому юноше на быстром рыжем коне. Девушка оглянулась, почти надеясь увидеть его за спиной, – но дорога была пуста.
   Май одернула себя. О чем она думает? Наверняка этот человек охотится за Некрондом. Зачем еще ее преследовать? Она же не какая-нибудь знатная леди, чтобы хотеть похитить ее для выкупа.
   Древесный свод бросал на дорогу густую вечернюю тень. Это были каштаны, свечки их алых и белых цветов слабо светились. Кобыла пронзительно заржала и рванулась вперед; Май едва удержала ее за поводья. Послышалось тревожное мычание коров. Что-то темное шмыгнуло мимо в тени. Две пары красных глаз вспыхнули по обеим сторонам дороги. Дрожа, девушка попыталась успокоить Рози, погладив ее по морде, но лошадь неожиданно вцепилась ей в руку зубами. Май отдернула ладонь и затрясла ею, стряхивая капли крови и ошеломленно глядя на Рози. Белая морда пони как-то странно светлела в сумерках.
   Сумеречные тени были длинными и густыми, хотя где-то вдали за деревьями еще догорал алый отблеск заката. Рози взбрыкнула, глаза ее налились кровью – и лошадь рванулась в темноту, таща Май за робою. Обернувшись, пони не то заржала, не то заревела на Май и лягнула ее, повалив на землю. Девушка покатилась по земле и упала в глубокую канаву.
   Она больно ушиблась, падая, и крапива обожгла ей кожу, но самое страшное было не это. Май подняла руки, закрываясь от существа, которое совсем недавно было ее смирной лошадкой. Животное рыло копытами землю, зубы его, внезапно ставшие длинными и кривыми, скрежетали. Май прикрыла голову руками, лежа лицом в холодной грязи. Беснующееся существо издало страшный скрипучий звук, больше напоминавший крик огромной птицы, нежели четвероногой твари. На крик из чащи ответил долгий волчий вой.
   Рука Май нащупала серебряный ларчик. Она боролась с собой, не зная, что лучше – воспользоваться силой Некронда, чтобы спасти свою жизнь, или же нет?
   Страшное существо, однако же, не хотело спускаться в канаву со скользкими стенками; оно было отступило – но через несколько мгновений Май услышала, как чудище приближается. Животное скакало, разбрызгивая грязь, дыхание его было тяжелым и хриплым, как если бы кровь заливала ему ноздри. Май не могла подняться на ноги – силы совершенно оставили ее. Нужно было встать и бежать со всех ног от демона, овладевшего телом Рози, но девушка просто оцепенела.
   Все, что она могла, – это лежать, глядя сверху вниз, и отчаянно кричать, когда силуэт лошади навис над ней. Кровь капала из глаз и ноздрей несчастного создания прямо Май на лицо. Долю секунды оно помедлило и, издав яростный вопль, двинулось, чтобы втоптать Май в грязь тяжелыми копытами… И тут вопль ярости перешел в визг боли; животное замерло, содрогаясь всем телом, и обрушилось на Май как подкошенное. Девушка успела прикрыть голову, когда труп лошади свалился на нее всем своим немалым весом.
   Май едва вынесла это. Лошадь была слишком тяжела для нее, и девушка не могла выбраться наружу. Труп животного вдавливал ее в гнилую воду на дне канавы; Май хотела вскрикнуть, но вода хлынула ей в рот. Она забилась, стараясь держать голову как можно выше, а руками спихивая с себя мертвого пони. И тут кто-то схватил ее за руку, помогая выбраться наружу. Май вцепилась в руку помощи и помогла вытащить себя из-под останков того, что раньше было Рози.
   Свет горящей головни ослепил ее. Кашляя и дрожа, Май стояла, пошатываясь, и старалась осознать, что происходит.
   – Наденьте-ка мой плащ. А свой давайте мне. Он совсем мокрый.
   Это произнес мелодичный мужской голос. Май узнала его немедленно – конечно, это был он, стройный, золотоглазый чужеземец, который преследовал ее. Девушка яростно взглянула ему в глаза, бывшие в сумерках совершенно золотыми.
   – Ты демон. Это все ты подстроил. Ты сделал это с моей лошадью, чтобы иметь возможность еще раз спасти меня и заслужить мое доверие.
   – Что за бред, Радостная Луна! – Голос спасителя звучал ошарашено.
   Май не могла ничего про него понять, не знала, лжет незнакомец или говорит правду; она просто инстинктивно не доверяла ему и боялась. Все эти ужасы начали происходить с ней как раз тогда, когда незнакомец появился на ее пути.
   – Пойдем отсюда, я отведу тебя в безопасное место, – продолжал спаситель, протягивая ей руку, чтобы помочь выбраться из канавы.
   Но Май оттолкнула его руку и нагнулась над останками своей лошади. Рози, несомненно, была мертва: из затылка ее торчала длинная стрела, направленная очень искусной рукой. Точный, аккуратный выстрел! Кто бы ни был этот человек, стрелять он умел. Даже Каспар подивился бы такой точности.
   У Май болело все тело. Руки сильно дрожали, ноги подгибались, бока саднило от множества ушибов. Тем не менее Девушка стиснула зубы и решила самостоятельно выбираться из ямы.
   Она не раз видела, как брат тренировался на деревянных или незаточенных мечах с другими мальчишками; чем больше он получал ударов, тем яростнее рубился, загоняя противников в угол. И это не потому, что Пип был крупнее и сильнее других; нет, просто он оказывался куда упрямее. Что же, Май не собиралась уступать в упрямстве своему младшему брату. Ее облепляла жидкая грязь, платье превратилось в настоящий кокон. Неверными пальцами девушка отвязала от седла свою сумку с поклажей и выбросила ее наружу из канавы. На этот раз спаситель не вмешивался; он стоял и молча наблюдал за ее усилиями – как показалось Май, с восхищением.
   – Отстаньте же от меня наконец! – сорвалась она, оборачиваясь.
   Он только рассмеялся.
   – Вы неблагодарны. Я мог оставить вас тонуть в этой яме. Подумайте об этом.
   – Зачем вы меня преследуете? – отчаянно спросила Май, выбираясь наружу, оскальзываясь в грязи.
   Не дожидаясь ответа, она вскинула сумку на плечо и побрела в сторону деревни, сгибаясь под тяжестью.
   – Потому что я вам нужен. И по ряду других причин. Подобное объяснение ничуть не облегчило размышлений Май.
   Было темно, и девушка понимала, что следует спешить. Она шла в направлении огней деревни, а ее спаситель ехал сзади. Копыта его легконогого коня стучали за спиной, совсем близко. Странный человек все еще держал в руке горящую головню, освещая дорогу для Май, – и она не могла не радоваться его присутствию, облегчавшему путь. Ей было спокойнее с ним. Этот человек распространял вокруг себя ощущение порядка и уверенности, которого Май так не хватало все это время в холодном и темном мире.
   Но она не собиралась так легко сдаваться! Совершенно ясно, что спаситель появлялся не случайно, а каким-то образом все подстроил. Хотя если он и в самом деле охотится за Некрондом, может, безопаснее все время иметь его на виду, чтобы знать, что он замышляет?
   – Стой! – внезапно шепотом приказал всадник, и Май повиновалась прежде, чем успела подумать.
   Что-то было в его голосе, что заставило ее остановиться.
   Впереди на дороге показалась какая-то черная тень. Май тревожно обернулась на золотоволосого защитника и увидела, что он накладывает стрелу на тетиву. Но тут Май неожиданно рассмеялась: черная тень приблизилась и оказалась всего-навсего заплутавшей свиньей. Та бежала, низко опустив рыло и похрюкивая.
   – Пожалуй, от свиньи спасать меня не стоит, – фыркнула она и двинулась вперед.
   Но стоило девушке выйти из круга света, отбрасываемого головней, как прежние страхи вернулись. Она замедлила шаг, стараясь держаться недалеко от всадника, по крайней мере по пути до деревни.
   Ворота деревни Бычий Луг были уже закрыты; на страже стояли два мужика с длинными вилами. Один из них поднял фонарик, чтобы рассмотреть гостей.
   – Кого это принесло на ночь глядя?
   – Я странствую на восток, к гаваням, – отозвалась Май. – Мне нужно где-нибудь переночевать.
   Не желая привлекать особого внимания, девушка не стала протестовать, когда из-за спины у нее послышался голос эльфоподобного всадника. Тот сказал, что тоже едет на восток, к гавани, где надеется найти подходящий корабль и уплыть к себе домой, в землю Горта.
   Забыв, что раньше он рассказывал другую историю, Май почувствовала немалое облегчение. Все знают, что жители Горты – удивительный, ни на кого не похожий народ; это объясняло странности ее спасителя. Войдя в деревню, девушка сразу устремилась к трактиру, на этот раз намереваясь хорошо отдохнуть и придумать какой-нибудь способ избавиться от навязчивого попутчика.

ГЛАВА 12

   Все инстинкты Каспара протестовали против того, чтобы лезть в глубины земли. Ему хотелось оказаться подальше отсюда, на свежем воздухе, где в небесах парит ястреб, а не закапываться еще глубже в землю как какой-нибудь крот. Звук текущей и капающей воды окружал со всех сторон; кажется, весь этот подземный мир протекал, как решето.
   Черные тени путешественников горбились на стенах, достигая сводов пещеры. Носы вытянулись, плечи перекосились, непомерно длинные руки со скрюченными, как у пещерных гоблинов, пальцами, четко вырисовывались на скальном камне. Каспар прислушался сквозь шум, который производили его товарищи, и услышал то, чего боялся больше всего: шаги. За ними гнались.
   Каспар остановился и сделал всем знак притихнуть. Да, в самом деле, по камню, стучали тяжелые шаги. Он выставил перед собой руку с посохом и выше поднял факел.
   – Кто идет?
   Ответом был звук тяжелого дыхания. Напрягая зрение, Каспар вгляделся в темноту и вскоре различил силуэт человека, спешившего к ним со всех ног.
   – Проклятое колдовство, – в ужасе приговаривал он. – Их всех засосало! Камень съел их! Я видел сам!
   – Это Мелкий, пастух, – узнал его Нейт. – Нельзя оставлять его здесь на погибель! Сюда! Мы здесь!
   – Ты что, думаешь, я слепой? Ваш факел виден издалека, – пыхтя, выговорил Мелкин.
   Он приблизился и недружелюбно уставился на Каспара.
   – Чертов колдун! Ты не просто волколюб, ты еще и с демонами якшаешься! Ладно, колдун, давай выводи нас отсюда.
   Каспар было обозлился на пастуха, чудом спасшегося от ундин, но решил не тратить времени на препирательства. Этого мужлана, со всей очевидностью, сбил с пути Мамлюк, а сам по себе пастух не являл особой опасности.
   Все-таки Каспар не мог оставить земляка-бельбидийца умирать во тьме у корней Горы Старика, а значит, придется какое-то время потерпеть его общество.
   – Нет! Ни за что! Довольно с нас этого Нейта! Куда нам еще один мужлан-убийца? Убирайся, пошел прочь от нас! – Папоротник яростно замахал руками на Мелкина. – Спар, ну сделай же что-нибудь.
   – Я, как и Нейт, хотел только, чтобы волки убрались из Бельбидии, – отступив на шаг, защищался пастух.
   Как ни странно, лёсика это успокоило. Он смягчился:
   – Ну ладно, всякий, кто убивает волков, не может быть безнадежно плох. Но вот оленей для этого убивать вовсе не обязательно, – прибавил лёсик с горечью.
   – Некогда спорить.
   Каспар старался, чтобы голос звучал властно и убедительно. Факел уже догорал; это был жалкий пучок прутьев, связанных вместе, и горел он быстро. Юноша боялся, что от факела ничего не останется прежде, чем они отыщут дорогу на свет. Папоротник, хотя и продолжал ворчать и испуганно бормотать себе под нос, двинулся вперед. А вот Трог не выказывал ни малейших признаков тревоги и самоуверенно обнюхивал каждый сталагмит, задирая ногу на те, которые ему казались подходящими.
   Урсула шла вслед за волчонком, тихонько приговаривая слова на странном языке. Каспар на мгновение залюбовался ею, думая, как же она все-таки красива, несмотря на рубцы и слишком коротко остриженные волосы, подчеркивавшие твердые очертания лица.
   Юноша мог только гадать, сколько ей лет: с одной стороны, девушка казалась не старше его самого, с другой – глаза у нее были по-взрослому печальные. Найдя единомышленника в лице Мелкина, Нейт позади, костерил Каспара на все лады и выкрикивал обрывки заклятий против демонов.
   – Я мог бросить вас обоих умирать в пещере, – огрызнулся на них Спар.
   Факел угас, оставив путников в полной темноте, и голос Каспара сорвался. Теперь идти стало куда труднее; они медленно потащились вперед, ощупывая стены руками. Коридор медленно сужался… и вдруг оборвался, открывая путникам вход в широкую пещеру. И здесь – Каспар изумленно заморгал, отступая на шаг, – было светло!
   – Вот это да! – выкрикнул Мелкий, мигом забывая о своем недовольстве. – Никогда ничего подобного не видел! Сердце горы, это же… это же…
   – Рубины, солнечные рубины!
   Каспар не верил своим глазам. Он двинулся вперед, прикоснулся ладонями к пластам бурого скального камня, из которого, как неподвижные языки пламени, вырывались длинные алые кристаллы, мерцающие изнутри золотом. Каспара ошеломила мысль, что его отец превзошел бы богатством короля Дагонета, знай он об этих рубинах. В самой середине пещеры огромный кристалл пульсировал светом, как будто капли солнца, заключенные внутри его, стремились прорваться наружу.
   – Скорее! Пойдемте! – торопил всех Папоротник. Волчонок прижался к ногам Урсулы. Маленькая Лана утомленно прислонилась к стене, едва держась на ногах.
   – Я и мечтать не мог! – Нейт восхищенно оглядывался. – Это же… Можно потом всю жизнь не работать!
   Он жадно смотрел на густую поросль кристаллов. Только Папоротник не понимал его восторгов:
   – Да какой от них толк? Камень и есть камень… Не съешь же его.
   Каспар провел рукой по ближайшему камню, завороженный его красотой. Однако все внимание его привлекал кристалл в центре пещеры. Опустившись возле него на колени, юноша разглядывал камень вблизи, поражаясь золотому сиянию. И вдруг похолодел: у самого основания виднелись явственные следы ударов киркой.
   – Пойдем! Пожалуйста! – скулил Папоротник.
   Каспар медленно поднялся, оглядываясь и дивясь, почему же неизвестные добытчики не забрали столь прекрасный камень, остановившись на полпути. Рубин размером с кулак мог стоить целое королевство. Солнечные рубины, которые до этого Каспару приходилось видеть пару раз, были размером не больше зернышка. Он, правда, слышал, что у короля Дагонета в короне есть камни величиной с ноготь большого пальца – но этот!.. И хранился он на землях Торра-Альты, законных владений его отца.
   Огнебой порывался идти вперед и фыркал, его мощное дыхание словно бы загасило слабое мерцание. Снова все оказались во тьме. Звук капающей воды стал громче и отчетливее.
   – Что теперь, господин? – прошептала Урсула Каспару на ухо. – Я видела, как ты встал из мертвых и прошел сквозь камень, великий чародей. Проведи нас теперь через тьму.
   – Я же говорил, что никакой я не чародей, – огрызнулся Каспар и тут же устыдился своей резкости, потому что Урсула разочарованно отпрянула.
   Юноша не хотел обижать ее; похоже, она и без него натерпелась в жизни обид.
   Каспар чувствовал, что остальные тоже надеются на него; но ничего не мог поделать. Камни вокруг издавали едва слышный гул. Слабый и растерянный, он снова подивился, почему неизвестные рудокопы остановились на полпути, бросив столь Ценный камень нетронутым. Солнечные рубины встречались так редко и ценились дороже, нежели даже голубые алмазы.
   – Следуйте за водой, – пробормотал Папоротник. – Те существа сказали: всегда следуйте за водой.
   – Мы не можем бросить такой огромный рубин, – настаивал Мелкий.
   – Мы! – фыркнул Каспар. – А я думал, ты не из нашей компании…
   – Так оно и есть, просто…
   С потолка пролилась осыпь мелких камешков, и спутники неосознанно сдвинулись теснее. Горы снова тяжело вздохнули. Лана начала плакать, Трог громко залаял.
   – Следуйте за водой, – повторил Папоротник. – Вот как они нам сказали! Почему ты никогда не делаешь, что тебе говорят?
   Лёсик раздраженно ткнул Каспара головой в бок.
   Если бы Халь был на его месте, он не потерпел бы Папоротника ни секундой дольше, подумал Каспар тоскливо. И повернулся на звук водопада, слышный даже через толщу камня.
   – Ничего не видно! – проскулила Лана.
   – Не бойся, – успокоила ее Урсула. – С нами господин, чародей; он нас выведет на свет!
   Каспар чувствовал себя до крайности неловко. Все, что он смог сделать, – это пробормотать неуверенно:
   – Ну, для начала нам нужно держаться вместе.
   – Это и младенцу ясно, – пробурчал лёсик. – Пойдем же! Надо торопиться.
   И потянул Каспара за руку.
   – Но ведь ничего же не видно, – заспорил тот.
   – И это слова великого чародея? – хмыкнул в темноте Мелкий.
   – И не трогай камень, – рявкнул на него Каспар.
   Он не видел, что делает пастух, но подсознательно чувствовал его алчность, тяжело повисшую в воздухе.
   – Не знаю, кто ты такой, кроме как торра-альтанский убийца, и не вижу, с чего бы тебя слушаться.
   Каспар промедлил с ответом, не зная, как бы отстоять свой авторитет. Папоротник все тянул его за руку.
   – Спар, нам сюда.
   Лёсики, как большинство животных, лучше ориентируются в темноте, чем люди. Так что Каспар позволил Папоротнику возглавить процессию. Он двинулся в темноту за лёсиком, держась за руки с Урсулой; та же, в свою очередь, держала за руку Лану. Мысли его снова задержались на этой девчушке – а вдруг именно из-за нее Морригвэн послала его сюда? Лана маленькая и уже осиротела; может, это ей назначено занять место Брид?
   Скалы содрогнулись и испустили новый вздох. Каспар чувствовал, что готовится что-то угрожающее. По спине его пробежали мурашки.
   – Эй, Нейт! Пошли, выковырнем тот славный камешек! – послышался позади грубый голос Мелкина.
   – Не смей! – приказал Каспар.
   Мелкина, похоже, придется оставить; все инстинкты юноши просто вопили, что нужно убираться отсюда как можно скорее и оставить все как есть. Метки от ударов на основании кристалла служили достаточно ясным предупреждением.
   Кроме того, Каспар заметил, что вокруг не так уж и темно. Все рубины испускали мягкий золотистый свет; должно быть, это лучились заключенные в них капли солнца. Юноша даже различал очертания коридора – впереди, например, вздымалась толстая колонна, образованная слиянием сталактита и сталагмита. Кажется, это сооружение поддерживало свод.
   Копыта Огнебоя громко стучали у Каспара за спиной. Процессия, ведомая Папоротником, спешила вперед – и тут из пещеры позади, послышались удары кирки по камню. Впереди все нарастал шум подземной реки.
   Нейт помедлил немного, не решаясь, и все-таки бросился обратно, помогать Мелкину. Лана устремилась за ним, но Каспар перехватил ее руку.
   – Господин, негоже разделять ее с братом, – тихо заметила Урсула.
   Каспар зазевался, и Лана вырвала у него свою ладошку. Юноша не стал преследовать девочку.
   – Но ее брат не прав. Он не заботится о ней, как подобает! – возразил он, сам не понимая, чего это ему вздумалось оправдываться перед Урсулой.
   Огнебоя становилось все труднее удерживать. Он упорно отказывался идти в наиболее узкие проходы; Трог, поскуливая, вертелся у Каспара под ногами, мешая продвигаться вперед. Рунка тоненько завыла и уселась на пол, не желая идти дальше. Каспар взял ее за шкирку и попробовал подтолкнуть, но волчонок извернулся, пребольно цапнув юношу за руку. Потекла кровь.
   Папоротник фыркнул не без скрытого удовлетворения, в очередной раз подтверждая свое мнение насчет волков. Урсула тронула Каспара за локоть.
   – Позволь мне.
   Она подхватила волчонка на руки, и Рунка, как и прежде, спокойно улеглась ей на плечи, оборачиваясь вокруг шеи меховым воротником. Каспар почувствовал нечто вроде ревности. Из трещины в потолке снова посыпалась щебенка, скалы испустили стон. Урсула остановилась, в страхе хватая Каспара за руку.
   – Господин, нам нужно ваше волшебство.
   – Я его почти отколол! – эхом отразился от стен голос Мелкина, но был прерван леденящим душу криком.
   Это в ужасе визжала Лана. Сердце Каспара дрогнуло. Она – маленькая девочка, беззащитный бельбидийский ребенок; нужно вернуться назад и помочь ей. А вдруг она и есть Единственная?..
   Отыскать их было очень просто – по шуму голосов. Когда Каспар и остальные подоспели, Нейт и его сестренка, прижавшись друг к другу, в страхе смотрели на кристалл, все еще державшийся в камне. Из ран, нанесенных камню киркой Мелкина, сочилась густая алая жидкость. Сама кирка валялась на полу, сломанная на куски. Пастух выругался и схватился за камень, выламывая его голыми руками. Каспар похолодел.
   – Великая Матерь, прости нас, – прошептал он в ужасе. – Тебя поранили.
   Он бросился на пастуха и схватил его за руки, оттаскивая от камня.
   – Пошел вон, щенок! – рявкнул Мелкий и легко отшвырнул тонкого и хрупкого Каспара. – Я заберу этот рубин!
   Каспар схватился за лук и приказал холодным, непререкаемым тоном:
   – Не трогай камень. Ты что, не видишь, что нанес рану Великой Матери?
   – У меня было отличное стадо, – ощерился пастух. – Тысяча голов тонкорунных овец, лучших, какие когда-нибудь паслись на овиссийских лугах! И я это все потерял. И стадо, и свой новый дом. Стадо досталось мне от отца, и я удвоил его, а потом и еще раз удвоил. Я торговал шерстью и получал большой доход, и смог наконец купить большой красивый дом. Нейт видел этот дом и может подтвердить – он был очень красивый. Это все отняла у меня Торра-Альта, и Торра-Альта за это заплатит. Вот этого рубина хватит, чтобы сделать меня богачом – и Нейта, конечно, – прибавил он торопливо, бросив на товарища значительный взгляд.
   Но Нейт, кажется, не стремился к нему присоединиться, напротив, оттолкнул свою сестренку подальше от Мелкина, когда тот с торжествующим криком отломал кристалл от основания.
   – Положи его! – властно приказал Каспар.
   Голос его отразился от стен, делаясь непомерно громким и перерастая в рев. Каспар похолодел: это был уже не его крик, громоподобный голос пришел сзади, у него из-за спины, и юноша не смел обернуться. Папоротник жалобно запищал и упал на колени. Мелкий задрожал, выронил рубин и вытаращил глаза.