Страница:
Бранвульф смотрел на нее с жалостью, однако ответил низким, сдержанным тоном:
– Затем, что я – барон Торра-Альты, владетель этой крепости и намерен править ею из своей собственной залы.
Потом он повернулся к собравшимся:
– Я получил еще одно послание от короля, и… – Тут Морригвэн с громким стуком рассыпала по столику рядом со своей кушеткой костяные руны из мешочка. – Морригвэн! – В голосе барона звучало нетерпение, и Каспар насторожился: обычно его отец был очень спокоен. – Могу я начать?!
Старая Карга посопела носом и махнула рукой, а сама продолжала вертеть в пальцах пластинки с вырезанными знаками. Каспар думал, жрица обрадуется, узнав, что они привезли с собой Нимуэ, но, похоже, ошибался. Внезапный сквозняк пролетел по дымной комнате. Морригвэн закашлялась и выронила руны на пол. Брид быстро собрала их. Бранвульф вновь посмотрел в ту сторону, и взгляд его был темнее тучи.
– У меня есть важные новости.
Он развернул на столе длинный пергаментный свиток и придавил его концы четырьмя высокими пивными кружками. Каспар подался вперед. Внизу письма был отпечатан в голубом воске королевский герб. Рядом скрючилась похожая на паука подпись, выведенная красными чернилами.
– Король требует, чтобы я призвал на помощь своих людей, благородных и крестьян, чтобы перебить всех до единого волков, живущих в моих землях. Всех до единого – черномордых и желтогорских. В доказательство я должен отсылать ему их шкуры.
Члены совета принялись молча переглядываться.
– Но это безумие! Несомненно, король имеет в виду, что мы должны уничтожить лишь черномордых волков, – вмешался Халь.
Бранвульф в ярости хрястнул кулаком по столу:
– Ты был в отъезде, брат. Это уже третье послание от короля за несколько недель, не считая делегаций от баронов Йотуннского, Наттардского и Овиссийского. Все они терпят огромные убытки, так как волки уничтожают их скот. Один только наш друг барон Бульбак лишился одиннадцати лучших быков!
Каспар не мог понять, в чем дело. По дороге домой он видел целые стада коней и оленей, привольно пасшихся на опушках Кабаньего Лова. Если волки расплодились в таких угрожающих количествах, почему они не трогают торра-альтанских животных?
– С тех пор как в этих стенах оказался труп убитой охотником священной волчицы, я запретил ставить капканы. Барон Годафрид Овиссийский в ярости, – произнес Бранвульф. – Я велел прочесать лес, но убито было лишь три черномордых волка. Всего три! А соседи не устают жаловаться, что на них наседают целые сотни. Сейчас каждый второй мальчик в баронстве находится в горах и каждый день докладывает, что изредка замечает черномордого волка. Но никто из них не владеет луком достаточно хорошо, чтобы подстрелить зверя.
– Надо ехать самим, – настойчиво предложил Халь.
– У меня там сотня людей! Думаешь, Халь, ты им чем-то поможешь? – По напряжению в голосе отца Каспар понял, какой огромный груз тяготит его плечи. – Сотня людей, и за несколько недель они убили всего трех волков. Подумать только! Соседи бесятся, но умиротворять их шкурами ни в чем не повинных и безвредных волков Желтых гор я не стану.
– Хочешь ослушаться королевского приказа? – спросил Халь с удивленным, но довольным видом.
Бранвульф вздохнул.
– Не хочу. Должен. Точно так же, как должен что-нибудь сделать, чтобы избавить соседние баронства от нашествия черномордых.
– Я могу использовать Некронд!
Вскакивая на ноги, Каспар опрокинул стул и произнес эти слова громче, чем намеревался.
В зале стало тихо. Все смотрели на юношу. В глазах его отца блеснула надежда. Молчание прервала Морригвэн – она швырнула руны на застланный тростником пол:
– Ни за что! С него и началось все зло.
– Я ничего не сделал! – возразил Каспар. – Я не вызывал этих зверей.
Невольным движением он почесал ссадину на макушке.
– Чем больше ты возишься с Яйцом, тем больше появляется черномордых волков. Взаимосвязь очевидна. Возможно, овиссийцы правы, обвиняя нас, – резко проговорила Морригвэн.
– Тихо! – прогремел Бранвульф. – Если мой сын говорит, что не вызывал волков, я верю ему.
Каспар покраснел, рука его потянулась к носу. Он боялся, что Старая Карга читает его мысли в поисках чувства вины.
Бранвульф повернулся взглянуть на жену. Керидвэн спокойно качала головой. Каспар понял, что даже ради спасения всей Торра-Альты ему не позволят воспользоваться Яйцом друидов. Он с укором посмотрел на мать. Разве от еще одного единственного разочка будет вред? По залу гулял шепот, и барон поднял руку, требуя тишины.
– Довольно! Нам есть еще что обсудить, ибо беда пришла не одна. Перед нами стоят три проблемы: хищение драгоценных камней, пропажа принцессы Кимбелин и появление волков. Первая может подождать. Халь, ты поедешь прямо в Фарону, ко двору короля, и сообщишь ему печальные известия о его невесте. Возможно, тогда он меньше будет волноваться о волках. – Бранвульф иронически усмехнулся. – А остальные займутся охотой.
Охотничья партия из тридцати всадников – мужчин и подростков – выехала в горы на рассвете. Каспар скакал впереди, довольный, что вновь сидит на Огнебое. Чистокровный ориаксианец считался одним из самых резвых коней во всех странах Кабалланского моря. Пускай ему не хватало чистой силы Феи, но зато он крепко держался на ногах.
Путь охотников лежал на юго-запад, к южным подножиям Желтых гор на границе с Овиссией. Здесь на хорошо орошаемых склонах паслись огромные табуны крепких горных лошадей с широкими спинами и стойким характером – они составляли основу богатства Торра-Альты. Вероятно, заметив приближение людей, они и забеспокоились немного, но не настолько, чтобы отрываться от густого клевера.
– Что же, лорд Бранвульф, волки не задрали ни одного жеребенка? – осведомилась Брид.
Она настояла на том, чтобы ехать с охотниками. Собственно, в отсутствие отправившегося в Фарону Халя никто ее не мог удержать.
– Ни одного, – кивнул тот. – Двое погибли весной, но не от волков – просто заболели. Так было и тогда, когда на всю остальную страну нападал мор: ни разу мы от него не пострадали.
– Верно, но это вполне можно объяснить. В Торра-Альте принято, чтобы животные ходили на воле. Болезнь распространяется не так быстро, как в переполненных хлевах на долинных фермах.
– Но все равно винят в болезнях нас. Да и как понять то, что нас щадят волки? Скот барона Бульбака не более уязвим для них, чем мои жеребята, и все же он лишился одиннадцати быков. В чем тут дело?
– Смотрите! Волк! – крикнул один юноша, заметив добычу.
Лучники постарше заворчали, а Каспару стало жаль чересчур пылкого парнишку, испортившего охоту. Несомненно, он распугал всех волков на мили вокруг и теперь вынужден будет терпеть насмешки сверстников – может, и не один год пройдет, пока все забудется.
– Черный волк, – объяснял тот с красным от стыда лицом. – Я его видел вон на том утесе.
В следующий раз волков увидели еще лишь спустя несколько часов. На сей раз, это была небольшая стая желтогорских, бледно-серых. Они обитали на вершине горы и, вероятно, голодали там – во всяком случае, выглядели худыми и поджарыми.
– До лета они умрут, – с печалью произнесла Брид.
Абеляр, сам себя назначивший ее телохранителем, старался держаться рядом с девушкой, но приходилось ему нелегко. На лошади он ездил плохо, так как почти всю жизнь провел с луком в руках и на своих двоих. Угнаться за Брид он не мог, и та описывала большие круги, наслаждаясь быстротой Феи – лошади из Иномирья. Наконец Абеляр махнул рукой и присоединился к Каспару.
– Зря ты ей эту кобылу подарил, – упрекнул он юношу и тут же добавил более почтительным тоном: —…мастер Спар.
Каспар не обратил на его слова внимания.
– Волк! Черномордый волк! – прошипел он, указывая на темное пятнышко вдалеке. – Вон там.
Не сказав ни слова, одними жестами, барон выстроил своих людей в одну длинную шеренгу, и они принялись окружать скалу. Привязав поводья к лукам седел и управляя только ногами, охотники достали короткие луки, удобные для стрельбы с коня. Каспар чуть не застонал, видя, как молодые ребята путаются тетивами в сбруе, а колчаны у них висят под опасным углом, потому что их неправильно закрепили.
Бранвульф велел охотникам остановиться и терпеливо подождал, пока все будет налажено. Каспар восхитился сдержанности отца. Правда, по возвращении юношей ожидали долгие изнурительные часы тренировок, грозившие продлиться до тех пор, пока они не научатся делать все с легкостью. Наконец все вновь тронулись с места, но когда барон увидел, что кое-кто позволяет коню нервничать, он отослал молодежь обратно, а дальше пустил лишь нескольких опытных бойцов.
На скале сидел огромный черный волк. Абеляр, вырвавшийся чуть вперед, поднял оружие – славный тисовый лук, который Каспар уже пробовал, но так и не сумел полностью натянуть. Но стрелять пришлось бы снизу вверх, да и расстояние трудно было определить, так что лучник, покачав головой, решил не рисковать. Каспар знал, что для верного выстрела нужно приблизиться к цели еще шагов на тридцать, поэтому они с Абеляром спешились и поторопились вперед, укрываясь за камнями и пучками кустарника.
Волк сидел к ним спиной, с наветренной стороны, и явно еще не заметил охотников. Каспар натянул тетиву, мышцы напряглись, в груди заклокотало чудесное ощущение силы. Он взял зверя на прицел и сделал глубокий вдох, чтобы рука не дрогнула. Любой другой решил бы, что мишень еще слишком далеко, однако Каспар знал: получится. Ему хотелось доказать Абеляру, что за четыреста лет люди Торра-Альты не утратили былых умений.
– Нет! Стой! – воскликнул барон.
Волк тут же скакнул прочь, к кустам. Еще немного, и он улизнул бы… Но вдруг зверь взвизгнул и закувыркался по камням. Каспар и Абеляр бросились к лошадям, чтобы не отстать от остальных, мчавшихся к волку во весь опор. Впереди всех неслась верхом на Фее Брид, напоминая золотую молнию.
– Кто стрелял? – кричал на скаку Бранвульф. – Это был не черномордый!
Абеляр, не оставлявший безуспешных попыток угнаться за Брид, просил ее вести себя осторожнее. Та не подавала виду, что слышит его. Первой добравшись до волка, она спрыгнула с седла и склонилась над ним.
– Он мертв.
Когда девушка подняла голову, все увидели в ее глазах слезы. Вблизи стало совершенно ясно, что это желтогорский волк. В их породе темная шкура встречалась нечасто, к тому же самец оказался необычайно крупным зверем, но гривы у него не было, да и размером он все же уступал черномордым.
– Кто стрелял? – повторил барон, даже не оглядываясь на спешащих к нему юнцов.
Понятно, что ни один из них не сумел бы попасть в волка.
Брид вновь вскочила в седло, и Фея, словно крылатый единорог, буквально вспорхнула на гребень скалы. Остановившись там, жрица недолго смотрела вниз, в долину, и вдруг, вскрикнув, пришпорила лошадь и исчезла из виду. Абеляр кинулся к своему коню, но не успел еще подняться в седло, как Каспар на Огнебое уже сорвался с места.
С диким воплем, похожим на голос лесного призрака баньши, неудержимая Брид гналась вниз по склону за тремя всадниками, удиравшими на юг – в сторону границы, и быстро настигала их. Те кричали и ругались, будто их преследовал демон. Каспар поспешил туда.
ГЛАВА 3
– Затем, что я – барон Торра-Альты, владетель этой крепости и намерен править ею из своей собственной залы.
Потом он повернулся к собравшимся:
– Я получил еще одно послание от короля, и… – Тут Морригвэн с громким стуком рассыпала по столику рядом со своей кушеткой костяные руны из мешочка. – Морригвэн! – В голосе барона звучало нетерпение, и Каспар насторожился: обычно его отец был очень спокоен. – Могу я начать?!
Старая Карга посопела носом и махнула рукой, а сама продолжала вертеть в пальцах пластинки с вырезанными знаками. Каспар думал, жрица обрадуется, узнав, что они привезли с собой Нимуэ, но, похоже, ошибался. Внезапный сквозняк пролетел по дымной комнате. Морригвэн закашлялась и выронила руны на пол. Брид быстро собрала их. Бранвульф вновь посмотрел в ту сторону, и взгляд его был темнее тучи.
– У меня есть важные новости.
Он развернул на столе длинный пергаментный свиток и придавил его концы четырьмя высокими пивными кружками. Каспар подался вперед. Внизу письма был отпечатан в голубом воске королевский герб. Рядом скрючилась похожая на паука подпись, выведенная красными чернилами.
– Король требует, чтобы я призвал на помощь своих людей, благородных и крестьян, чтобы перебить всех до единого волков, живущих в моих землях. Всех до единого – черномордых и желтогорских. В доказательство я должен отсылать ему их шкуры.
Члены совета принялись молча переглядываться.
– Но это безумие! Несомненно, король имеет в виду, что мы должны уничтожить лишь черномордых волков, – вмешался Халь.
Бранвульф в ярости хрястнул кулаком по столу:
– Ты был в отъезде, брат. Это уже третье послание от короля за несколько недель, не считая делегаций от баронов Йотуннского, Наттардского и Овиссийского. Все они терпят огромные убытки, так как волки уничтожают их скот. Один только наш друг барон Бульбак лишился одиннадцати лучших быков!
Каспар не мог понять, в чем дело. По дороге домой он видел целые стада коней и оленей, привольно пасшихся на опушках Кабаньего Лова. Если волки расплодились в таких угрожающих количествах, почему они не трогают торра-альтанских животных?
– С тех пор как в этих стенах оказался труп убитой охотником священной волчицы, я запретил ставить капканы. Барон Годафрид Овиссийский в ярости, – произнес Бранвульф. – Я велел прочесать лес, но убито было лишь три черномордых волка. Всего три! А соседи не устают жаловаться, что на них наседают целые сотни. Сейчас каждый второй мальчик в баронстве находится в горах и каждый день докладывает, что изредка замечает черномордого волка. Но никто из них не владеет луком достаточно хорошо, чтобы подстрелить зверя.
– Надо ехать самим, – настойчиво предложил Халь.
– У меня там сотня людей! Думаешь, Халь, ты им чем-то поможешь? – По напряжению в голосе отца Каспар понял, какой огромный груз тяготит его плечи. – Сотня людей, и за несколько недель они убили всего трех волков. Подумать только! Соседи бесятся, но умиротворять их шкурами ни в чем не повинных и безвредных волков Желтых гор я не стану.
– Хочешь ослушаться королевского приказа? – спросил Халь с удивленным, но довольным видом.
Бранвульф вздохнул.
– Не хочу. Должен. Точно так же, как должен что-нибудь сделать, чтобы избавить соседние баронства от нашествия черномордых.
– Я могу использовать Некронд!
Вскакивая на ноги, Каспар опрокинул стул и произнес эти слова громче, чем намеревался.
В зале стало тихо. Все смотрели на юношу. В глазах его отца блеснула надежда. Молчание прервала Морригвэн – она швырнула руны на застланный тростником пол:
– Ни за что! С него и началось все зло.
– Я ничего не сделал! – возразил Каспар. – Я не вызывал этих зверей.
Невольным движением он почесал ссадину на макушке.
– Чем больше ты возишься с Яйцом, тем больше появляется черномордых волков. Взаимосвязь очевидна. Возможно, овиссийцы правы, обвиняя нас, – резко проговорила Морригвэн.
– Тихо! – прогремел Бранвульф. – Если мой сын говорит, что не вызывал волков, я верю ему.
Каспар покраснел, рука его потянулась к носу. Он боялся, что Старая Карга читает его мысли в поисках чувства вины.
Бранвульф повернулся взглянуть на жену. Керидвэн спокойно качала головой. Каспар понял, что даже ради спасения всей Торра-Альты ему не позволят воспользоваться Яйцом друидов. Он с укором посмотрел на мать. Разве от еще одного единственного разочка будет вред? По залу гулял шепот, и барон поднял руку, требуя тишины.
– Довольно! Нам есть еще что обсудить, ибо беда пришла не одна. Перед нами стоят три проблемы: хищение драгоценных камней, пропажа принцессы Кимбелин и появление волков. Первая может подождать. Халь, ты поедешь прямо в Фарону, ко двору короля, и сообщишь ему печальные известия о его невесте. Возможно, тогда он меньше будет волноваться о волках. – Бранвульф иронически усмехнулся. – А остальные займутся охотой.
Охотничья партия из тридцати всадников – мужчин и подростков – выехала в горы на рассвете. Каспар скакал впереди, довольный, что вновь сидит на Огнебое. Чистокровный ориаксианец считался одним из самых резвых коней во всех странах Кабалланского моря. Пускай ему не хватало чистой силы Феи, но зато он крепко держался на ногах.
Путь охотников лежал на юго-запад, к южным подножиям Желтых гор на границе с Овиссией. Здесь на хорошо орошаемых склонах паслись огромные табуны крепких горных лошадей с широкими спинами и стойким характером – они составляли основу богатства Торра-Альты. Вероятно, заметив приближение людей, они и забеспокоились немного, но не настолько, чтобы отрываться от густого клевера.
– Что же, лорд Бранвульф, волки не задрали ни одного жеребенка? – осведомилась Брид.
Она настояла на том, чтобы ехать с охотниками. Собственно, в отсутствие отправившегося в Фарону Халя никто ее не мог удержать.
– Ни одного, – кивнул тот. – Двое погибли весной, но не от волков – просто заболели. Так было и тогда, когда на всю остальную страну нападал мор: ни разу мы от него не пострадали.
– Верно, но это вполне можно объяснить. В Торра-Альте принято, чтобы животные ходили на воле. Болезнь распространяется не так быстро, как в переполненных хлевах на долинных фермах.
– Но все равно винят в болезнях нас. Да и как понять то, что нас щадят волки? Скот барона Бульбака не более уязвим для них, чем мои жеребята, и все же он лишился одиннадцати быков. В чем тут дело?
– Смотрите! Волк! – крикнул один юноша, заметив добычу.
Лучники постарше заворчали, а Каспару стало жаль чересчур пылкого парнишку, испортившего охоту. Несомненно, он распугал всех волков на мили вокруг и теперь вынужден будет терпеть насмешки сверстников – может, и не один год пройдет, пока все забудется.
– Черный волк, – объяснял тот с красным от стыда лицом. – Я его видел вон на том утесе.
В следующий раз волков увидели еще лишь спустя несколько часов. На сей раз, это была небольшая стая желтогорских, бледно-серых. Они обитали на вершине горы и, вероятно, голодали там – во всяком случае, выглядели худыми и поджарыми.
– До лета они умрут, – с печалью произнесла Брид.
Абеляр, сам себя назначивший ее телохранителем, старался держаться рядом с девушкой, но приходилось ему нелегко. На лошади он ездил плохо, так как почти всю жизнь провел с луком в руках и на своих двоих. Угнаться за Брид он не мог, и та описывала большие круги, наслаждаясь быстротой Феи – лошади из Иномирья. Наконец Абеляр махнул рукой и присоединился к Каспару.
– Зря ты ей эту кобылу подарил, – упрекнул он юношу и тут же добавил более почтительным тоном: —…мастер Спар.
Каспар не обратил на его слова внимания.
– Волк! Черномордый волк! – прошипел он, указывая на темное пятнышко вдалеке. – Вон там.
Не сказав ни слова, одними жестами, барон выстроил своих людей в одну длинную шеренгу, и они принялись окружать скалу. Привязав поводья к лукам седел и управляя только ногами, охотники достали короткие луки, удобные для стрельбы с коня. Каспар чуть не застонал, видя, как молодые ребята путаются тетивами в сбруе, а колчаны у них висят под опасным углом, потому что их неправильно закрепили.
Бранвульф велел охотникам остановиться и терпеливо подождал, пока все будет налажено. Каспар восхитился сдержанности отца. Правда, по возвращении юношей ожидали долгие изнурительные часы тренировок, грозившие продлиться до тех пор, пока они не научатся делать все с легкостью. Наконец все вновь тронулись с места, но когда барон увидел, что кое-кто позволяет коню нервничать, он отослал молодежь обратно, а дальше пустил лишь нескольких опытных бойцов.
На скале сидел огромный черный волк. Абеляр, вырвавшийся чуть вперед, поднял оружие – славный тисовый лук, который Каспар уже пробовал, но так и не сумел полностью натянуть. Но стрелять пришлось бы снизу вверх, да и расстояние трудно было определить, так что лучник, покачав головой, решил не рисковать. Каспар знал, что для верного выстрела нужно приблизиться к цели еще шагов на тридцать, поэтому они с Абеляром спешились и поторопились вперед, укрываясь за камнями и пучками кустарника.
Волк сидел к ним спиной, с наветренной стороны, и явно еще не заметил охотников. Каспар натянул тетиву, мышцы напряглись, в груди заклокотало чудесное ощущение силы. Он взял зверя на прицел и сделал глубокий вдох, чтобы рука не дрогнула. Любой другой решил бы, что мишень еще слишком далеко, однако Каспар знал: получится. Ему хотелось доказать Абеляру, что за четыреста лет люди Торра-Альты не утратили былых умений.
– Нет! Стой! – воскликнул барон.
Волк тут же скакнул прочь, к кустам. Еще немного, и он улизнул бы… Но вдруг зверь взвизгнул и закувыркался по камням. Каспар и Абеляр бросились к лошадям, чтобы не отстать от остальных, мчавшихся к волку во весь опор. Впереди всех неслась верхом на Фее Брид, напоминая золотую молнию.
– Кто стрелял? – кричал на скаку Бранвульф. – Это был не черномордый!
Абеляр, не оставлявший безуспешных попыток угнаться за Брид, просил ее вести себя осторожнее. Та не подавала виду, что слышит его. Первой добравшись до волка, она спрыгнула с седла и склонилась над ним.
– Он мертв.
Когда девушка подняла голову, все увидели в ее глазах слезы. Вблизи стало совершенно ясно, что это желтогорский волк. В их породе темная шкура встречалась нечасто, к тому же самец оказался необычайно крупным зверем, но гривы у него не было, да и размером он все же уступал черномордым.
– Кто стрелял? – повторил барон, даже не оглядываясь на спешащих к нему юнцов.
Понятно, что ни один из них не сумел бы попасть в волка.
Брид вновь вскочила в седло, и Фея, словно крылатый единорог, буквально вспорхнула на гребень скалы. Остановившись там, жрица недолго смотрела вниз, в долину, и вдруг, вскрикнув, пришпорила лошадь и исчезла из виду. Абеляр кинулся к своему коню, но не успел еще подняться в седло, как Каспар на Огнебое уже сорвался с места.
С диким воплем, похожим на голос лесного призрака баньши, неудержимая Брид гналась вниз по склону за тремя всадниками, удиравшими на юг – в сторону границы, и быстро настигала их. Те кричали и ругались, будто их преследовал демон. Каспар поспешил туда.
ГЛАВА 3
Май скорчилась у наполовину забранной ставнями бойницы. Прижавшись щекой к камню, она смотрела на то, как крохотные фигурки охотников пересекают ущелье. Кто из них Каспар?
Вот он, верхом на огненном скакуне. Девушка закусила губу: рядом с ним на своей новой золотистой кобыле ехала Брид.
Как с нею состязаться? Не важно, что Брид обручена с Халем. Май видела, что Каспар все равно любит юную жрицу. Со стыдом она поняла, что смотрит на Брид недружелюбно. Конечно, Май относилась к Брид с почтением, ведь та была Девой, Одной из Трех – но в то же время по-человечески возмущалась ею.
Когда Каспар вернулся из Кеолотии, Май думала сперва, что-то изменится. Она ощущала, что юноша хочет сообщить нечто важное. Может, объяснится наконец в любви? Ах, но как можно на это надеяться – ведь вон он, радостно гарцует возле Брид…
Май было больно. Конечно, дочери дровосека никогда не стать ровней сыну барона. Вот глупость-то – влюбиться в дворянина. Шмыгнув носом и сглотнув, она попыталась заглушить святотатственную ненависть к сопернице. Ведь сама жрица тут не виновата, и Май это знала, хоть и считала, что Брид могла бы делать больше, чтобы отвадить Каспара. Она стиснула руки.
– Радостная Луна, огонь! Он потух – прошамкала Морригвэн, свесив голову набок и глядя на Май слепыми глазами.
Отвернувшись от окна, девушка поспешила перемешать уголья и добавить дров. После яркого света зрение не сразу приспособилось к сумраку комнаты. Морригвэн любила темноту и позволяла только разжигать огонь в очаге да чуть приоткрывать ставни. У нее всегда было жарко, но старуха все время жаловалась на холод.
Рядом с нею сидела Керидвэн. Они о чем-то тихонько беседовали. Перед Керидвэн Май испытывала слишком большой трепет, чтобы иметь к ней теплые чувства, а вот Старую Каргу любила, как родную бабушку. Когда-то – вскоре после того, как погибла ее мать, – Май надеялась, что Морригвэн выберет ее новой Девой. Но этого не случилось. Карга была с нею ласкова, многому научила, но все же Май так никогда и не вступила в таинственный мир жречества.
У дальней стены притаилась, играя с саламандрой, девочка, которую Брид привела с собой из Иномирья. Май понимала ее тихую грусть. Ведь она сама, как и Нимуэ, потеряла родителей. После болезни та так и осталась бледной и вялой, никто ни разу не слышал от нее ни слова. Сил жрицы у малышки не было, но, может, со временем появятся? Май беспокоилась о ней. Пробираясь среди упавших на пол книг и рассыпанных трав, осторожно, чтобы не обжечься о бурлящий кипятком котел, она пробралась к девочке, чтобы хоть немного ее утешить.
Опустившись на колени, Май погладила Нимуэ по руке, стараясь скрыть то, как противно ей касаться холодной липкой кожи ребенка. Она так до конца и не поняла, где Брид нашла девочку, знала только, что волчонок указал на нее как на новую Деву. Прилюдно объявить ее наследницей Брид должны были на огненном празднике Бельтайн – им отмечалось начало светлой половины года и расцветание плодородия земли.
Несмотря на все усилия жрецов Новой Веры, за прошлые десятилетия даже среди самых преданных их последователей обычай женихам и невестам подбирать себе пару в этот день не исчез. Теперь же, когда Старая Вера была восстановлена, а в крепости появилось столько молодежи, Бельтайн отмечали еще более пылко.
До праздника оставалось всего несколько дней, приготовления шли полным ходом, а посланники, отправленные разузнать, нет ли у Нимуэ каких-либо живых родственников, так еще и не вернулись. Если родителей девочки не отыщут, несомненно, этому слабому ребенку придется встать на место Брид. Ведь высшей жрицей может стать только сирота.
Май шмыгнула носом и прислушалась.
Внимание ее обострилось: Морригвэн и Керидвэн говорили о Каспаре. Что они, позабыли о присутствии посторонней, стоило ей отойти в темный угол? Чтобы не мешать жрицам, девушка замерла, не шевелясь.
– Я боюсь за его душу. – В голосе Керидвэн звенело напряжение. – Какую часть ее Некронд уже успел пожрать? Воля зверей, томящихся по ту сторону, слишком сильна для него.
– Это из-за него. Другого объяснения быть не может. Это Спар призывает волков, – ледяным тоном ответила Морригвэн.
– Он клянется мне, что не делает этого.
– Но все же не отдает ключи.
Керидвэн покачала головой:
– Не отдает. Он говорит, что является стражем талисмана. Великая Матерь возложила на него этот долг, и он от него не отступится.
– Сам Друид имел вескую причину для того, чтобы спрятать Яйцо. Даже самому себе не мог он доверить обязанность сторожить талисман. Спар юн и неопытен. Откуда ему взять достаточно мудрости? Сколько еще этих тварей должно пересечь рубеж, прежде чем они полностью захватят над ним власть?
– Но что мы можем сделать? По ночам я разбрасывала вокруг его постели рябину, а Брид начертала руны оков, но он сделался слишком силен. Мы уже не способны его сдерживать.
Голос Керидвэн дрожал.
Май понимала ее беспокойство и сама тоже очень боялась за Каспара. Она ведь любила его больше всех на свете. И если жрицы не знают, как спасти его душу от зла Иномирья, – значит сделать это придется ей. Конечно, их мастерство Май неведомо, но кое-что доступно и бедной сиротке.
К вечеру охотники вернулись, и тут же поднялась суматоха. Брид с раскрасневшимся лицом сидела верхом на Фее, и ее возмущенные крики разносились по всему двору. Керидвэн и Май поспешили вниз: узнать, что случилось.
Поперек седла барона Бранвульфа лежал огромный черный волк. Голова его свешивалась вниз и раскачивалась в такт шагу коня, изо рта капала кровь. Рунка, прибежавшая вместе с Май, села на землю и жалобно взвыла.
Бранвульф встретился взглядом с женой.
– Это Черный Волк. Мой тезка. Его убили вот эти трое овиссийцев.
Обвиняемых тоже притащили во двор. Одного из них было едва видно среди разгневанных стражников. Споткнувшись, он ухватился за труп волка, чтобы не упасть. Лошади испуганно отпрянули, Май прижалась к стене, чтобы не попасть под копыта, а потом поднялась на несколько ступенек по лестнице, ведшей на кухню, чтобы смотреть поверх голов. С удивлением она обнаружила, что этот пленник – всего лишь подросток.
Над двором гремел голос барона.
– Я объявил, что больше в моих землях не будет убит ни один желтогорский волк. Что мне, повесить вас на стенах крепости, дабы всякий видел, что нельзя не подчиняться мне? Я владетель этого баронства!
– Раз так – ты убийца! Волки губят людей целыми селами. Мужчины, женщины, дети Овиссии – все лежат мертвые, потому что твои волки перегрызли им горла! – выкрикнул парень.
Май была потрясена: неужели он посмел кричать на барона, да еще с такой ненавистью в голосе? Капитан хлестнул его по губам, но тот лишь сплюнул кровь и бросил на него презрительный взгляд.
– Мы носим цвета Овиссии. Кто бьет нас, наносит удар барону Годафриду.
Один из взрослых пленников поднялся на ноги, хотя ему и не хватило храбрости взглянуть в лицо Бранвульфу.
Высокий голос подростка взлетел над приглушенным бормотанием толпы:
– Предпочитаешь гибель овиссийцев тому, чтобы перебить своих плешивых волков? Да кто ты такой, барон Бранвульф? – Последний слог имени он произнес, будто выплюнул. – Демон, их вожак?
По двору эхом разнеслись возмущенные возгласы.
– Сбросить его со стен! – кричал кто-то. Бранвульф поднял руку, чтобы все умолкли. Не обращая на мальчишку внимания, он подошел поближе к старшему из пленников, нависнув над ним, словно башня.
– Я сожалею о ваших невзгодах, – холодно сказал он. – Но больше не потерплю этого безумия. Вы убиваете не тех волков.
Тот собрался с силами и произнес:
– Взгляните на зубы этого зверя. Точно такие же разодрали горло моей жене. Овиссийцы гибнут. Разве не странно, что вы со своими ведьмами не знаете горя? Мы видели мирно пасущихся лошадей с множеством жеребят. И все же волки движутся с ваших гор на наши луга и губят людей – мужчин, женщин, детей. Вы убийцы, убийцы и предатели.
– В темницу его! – проревел барон.
– Нет! – закричал Каспар, но радостные голоса стражников заглушили его слова. – Нельзя! Туда уже сотни лет никого не сажали!
Лишь на миг Май показалось, будто ему жаль пленника. Каспар побледнел, взгляд его метнулся к лестнице, что вела в подземелья. Он думал о Некронде.
Бранвульф посмотрел на сына черными от гнева глазами.
– Никто прежде не смел перечить барону Торра-Альты. Ночь, проведенная в холоде и темноте, пойдет ему на пользу.
Он протянул руку за ключами.
– Но… – замялся Каспар.
– Ключи! – прогремел барон.
Каспар достал из внутреннего кармана куртки тяжелую связку.
Выпустили пленников лишь через два дня. Они явно были людьми отважными и стойкими – иные не посмели бы прекословить бельбидийскому барону, – а наказание не представлялось слишком уж суровым, так что Май ожидала увидеть их не более чем подавленными. Однако когда они появились во дворе, чтобы вновь подвергнуться насмешкам торра-альтанского гарнизона, их белые лица казались кривыми от ужаса.
– Да послужит это вам предупреждением! – провозгласил Бранвульф. – И скажите своим товарищам: если я поймаю еще хоть кого-нибудь, кто убивает волков Желтых гор, я запру его в подземелье и забуду о нем.
Как только отец отдал Каспару связку ключей, тот тут же улизнул. Май смотрела ему вслед. Ей тоже нужны были эти ключи.
Но возможность заполучить их появилась у девушки лишь поздно вечером. Стемнело; смолкли крики мальчишек, вечный стук шагов и цокот копыт по плитам двора, даже звяканье кухонной утвари. Удостоверившись, что четыре кухарки, с которыми она жила в одной комнате, крепко спят, Май бесшумно выскользнула в коридор. Потом прокралась по пустым темным залам в спальню Каспара.
Когда ее пальцы коснулись ручки двери, сердце забилось где-то под самым горлом. Не заметил ли ее кто? Вот уж радость будет сплетникам! Впрочем, пускай болтают, лишь бы не догадались, в чем дело в действительности.
Дверь скрипнула, и в щель хлынул поток света. Май решила, что Каспар еще не лег, и стала поспешно выдумывать себе оправдание. Но тут он застонал во сне. Тихонько войдя, девушка увидела множество стоящих у кровати свечей – их пламя отражалось в плошках с водой. Потом шло кольцо камней, а довершали картину рябиновые прутья, разбросанные по полу. Рябина отпугивает злых духов.
Май отступила на шаг назад. Юноша лежал на постели, обнаженный до пояса. Его живот, грудь и лоб были перевязаны лентами с рунами, которые, несомненно, начертала Брид. Девушка грустно вздохнула. На миг вид тугих Каспаровых мускулов заворожил ее. Потом юноша дернулся, будто сражался во сне с каким-то врагом. В руке он стискивал кольцо с тремя ключами. Костяшки пальцев побелели от напряжения.
Ей оставалось лишь стоять и ждать, пока сон кончится и Каспар расслабит руку. В тишине спальни его дыхание казалось шумом бури. Минуты текли медленно. Май не смела пошевелиться. Наконец Каспар перестал извиваться, комкая простыню, но ключи по-прежнему держал крепко. Май шагнула к нему, но побоялась переступать через круги.
Она сглотнула. Что за заклятия вплетены в кольца рябины, камня, воды и огня? Должно быть, защитные. Во всяком случае, рябина всегда используется, чтобы не пропустить никого, имеющего дурные намерения. Но ведь Май не желала Каспару ничего плохого, даже наоборот. Она стала молиться о том, чтобы без вреда для себя подойти к юноше. Отблески пламени играли на ключах – беспокойные пальцы Каспара давно уже отполировали их, стерев древнюю ржавчину.
На цыпочках Май двинулась вперед. Она потянулась к руке Каспара, но по телу ее будто пробежала волна дрожи. Из темноты смотрели длинные лица с огромными кричащими ртами и пустыми глазницами.
Духи стихий, в ужасе поняла девушка, застыв на месте, Ундины.
– Проклятие ляжет на всякого, кто посмеет причинить вред спящему в священных кругах, – шептали и пели они, и длиннопалые руки тянулись ухватить ее за волосы.
– Нет, я… Я не стану вредить ему, – проговорила Май трясущимися губами. – Я люблю его. Я пришла его спасти.
Ноздрей коснулся сладкий запах жимолости, и девушка почувствовала, что духи входят в ее тело, ищут тайну в ее душе.
– Она любит его, – произнесли они. – Это правда. Май знала, что это правда, хоть ей и больно было в том признаться. Рана безответной любви никогда не переставала саднить.
– Да, я люблю его и должна это сделать, чтобы его спасти. Если я не выполню того, что задумала, его станут ненавидеть. Весь мир возненавидит его, а Некронд его убьет. Помогите мне. Позвольте мне забрать ключи.
Призраки вихрями закружились по комнате, перешептываясь, обвиваясь вокруг дубовых столбиков, держащих полог над кроватью. Вдруг все они слетелись к Каспару. Легкими, как перышко, прикосновениями они стали гладить ему кожу, и вот хватка пальцев ослабла, рука раскрылась. Май осторожно взяла связку и тут же выбежала из комнаты, прихватив с собою свечу.
Она помчалась во двор. Глубоко вдохнула, как делают, готовясь нырнуть в ледяную воду, и стала спускаться по старым ступенькам к сердцу крепости. Огонек трепетал у нее в ладонях.
Мимо пронеслась череда темных комнат без окон. За первой дверью открывалась высокая сводчатая палата, полная страшных приспособлений. Стараясь не смотреть на закрепленную под потолком дыбу, Май протиснулась мимо «железной девы», неподвижно висевшей на ржавой цепи. В отсветах свечи казалось, будто орудия пыток обретают жизнь. Воображение заполняло их кричащими людьми с безумными глазами. Где же каморка, про которую рассказывал как-то Каспар?
Как ни странно, дубовая дверца открылась совсем легко. В помещении за ней не оказалось ничего ужасного – только небольшой деревянный ларец. Прежде чем отпирать его, Май прочла вырезанные на крышке руны.
– «Не пользуйся инструментами богов, если только они сами не пользуются тобою», – произнесла она вслух, после чего, не размышляя над значением слов, вставила в скважину замка самый маленький из ключей.
Вот он, верхом на огненном скакуне. Девушка закусила губу: рядом с ним на своей новой золотистой кобыле ехала Брид.
Как с нею состязаться? Не важно, что Брид обручена с Халем. Май видела, что Каспар все равно любит юную жрицу. Со стыдом она поняла, что смотрит на Брид недружелюбно. Конечно, Май относилась к Брид с почтением, ведь та была Девой, Одной из Трех – но в то же время по-человечески возмущалась ею.
Когда Каспар вернулся из Кеолотии, Май думала сперва, что-то изменится. Она ощущала, что юноша хочет сообщить нечто важное. Может, объяснится наконец в любви? Ах, но как можно на это надеяться – ведь вон он, радостно гарцует возле Брид…
Май было больно. Конечно, дочери дровосека никогда не стать ровней сыну барона. Вот глупость-то – влюбиться в дворянина. Шмыгнув носом и сглотнув, она попыталась заглушить святотатственную ненависть к сопернице. Ведь сама жрица тут не виновата, и Май это знала, хоть и считала, что Брид могла бы делать больше, чтобы отвадить Каспара. Она стиснула руки.
– Радостная Луна, огонь! Он потух – прошамкала Морригвэн, свесив голову набок и глядя на Май слепыми глазами.
Отвернувшись от окна, девушка поспешила перемешать уголья и добавить дров. После яркого света зрение не сразу приспособилось к сумраку комнаты. Морригвэн любила темноту и позволяла только разжигать огонь в очаге да чуть приоткрывать ставни. У нее всегда было жарко, но старуха все время жаловалась на холод.
Рядом с нею сидела Керидвэн. Они о чем-то тихонько беседовали. Перед Керидвэн Май испытывала слишком большой трепет, чтобы иметь к ней теплые чувства, а вот Старую Каргу любила, как родную бабушку. Когда-то – вскоре после того, как погибла ее мать, – Май надеялась, что Морригвэн выберет ее новой Девой. Но этого не случилось. Карга была с нею ласкова, многому научила, но все же Май так никогда и не вступила в таинственный мир жречества.
У дальней стены притаилась, играя с саламандрой, девочка, которую Брид привела с собой из Иномирья. Май понимала ее тихую грусть. Ведь она сама, как и Нимуэ, потеряла родителей. После болезни та так и осталась бледной и вялой, никто ни разу не слышал от нее ни слова. Сил жрицы у малышки не было, но, может, со временем появятся? Май беспокоилась о ней. Пробираясь среди упавших на пол книг и рассыпанных трав, осторожно, чтобы не обжечься о бурлящий кипятком котел, она пробралась к девочке, чтобы хоть немного ее утешить.
Опустившись на колени, Май погладила Нимуэ по руке, стараясь скрыть то, как противно ей касаться холодной липкой кожи ребенка. Она так до конца и не поняла, где Брид нашла девочку, знала только, что волчонок указал на нее как на новую Деву. Прилюдно объявить ее наследницей Брид должны были на огненном празднике Бельтайн – им отмечалось начало светлой половины года и расцветание плодородия земли.
Несмотря на все усилия жрецов Новой Веры, за прошлые десятилетия даже среди самых преданных их последователей обычай женихам и невестам подбирать себе пару в этот день не исчез. Теперь же, когда Старая Вера была восстановлена, а в крепости появилось столько молодежи, Бельтайн отмечали еще более пылко.
До праздника оставалось всего несколько дней, приготовления шли полным ходом, а посланники, отправленные разузнать, нет ли у Нимуэ каких-либо живых родственников, так еще и не вернулись. Если родителей девочки не отыщут, несомненно, этому слабому ребенку придется встать на место Брид. Ведь высшей жрицей может стать только сирота.
Май шмыгнула носом и прислушалась.
Внимание ее обострилось: Морригвэн и Керидвэн говорили о Каспаре. Что они, позабыли о присутствии посторонней, стоило ей отойти в темный угол? Чтобы не мешать жрицам, девушка замерла, не шевелясь.
– Я боюсь за его душу. – В голосе Керидвэн звенело напряжение. – Какую часть ее Некронд уже успел пожрать? Воля зверей, томящихся по ту сторону, слишком сильна для него.
– Это из-за него. Другого объяснения быть не может. Это Спар призывает волков, – ледяным тоном ответила Морригвэн.
– Он клянется мне, что не делает этого.
– Но все же не отдает ключи.
Керидвэн покачала головой:
– Не отдает. Он говорит, что является стражем талисмана. Великая Матерь возложила на него этот долг, и он от него не отступится.
– Сам Друид имел вескую причину для того, чтобы спрятать Яйцо. Даже самому себе не мог он доверить обязанность сторожить талисман. Спар юн и неопытен. Откуда ему взять достаточно мудрости? Сколько еще этих тварей должно пересечь рубеж, прежде чем они полностью захватят над ним власть?
– Но что мы можем сделать? По ночам я разбрасывала вокруг его постели рябину, а Брид начертала руны оков, но он сделался слишком силен. Мы уже не способны его сдерживать.
Голос Керидвэн дрожал.
Май понимала ее беспокойство и сама тоже очень боялась за Каспара. Она ведь любила его больше всех на свете. И если жрицы не знают, как спасти его душу от зла Иномирья, – значит сделать это придется ей. Конечно, их мастерство Май неведомо, но кое-что доступно и бедной сиротке.
К вечеру охотники вернулись, и тут же поднялась суматоха. Брид с раскрасневшимся лицом сидела верхом на Фее, и ее возмущенные крики разносились по всему двору. Керидвэн и Май поспешили вниз: узнать, что случилось.
Поперек седла барона Бранвульфа лежал огромный черный волк. Голова его свешивалась вниз и раскачивалась в такт шагу коня, изо рта капала кровь. Рунка, прибежавшая вместе с Май, села на землю и жалобно взвыла.
Бранвульф встретился взглядом с женой.
– Это Черный Волк. Мой тезка. Его убили вот эти трое овиссийцев.
Обвиняемых тоже притащили во двор. Одного из них было едва видно среди разгневанных стражников. Споткнувшись, он ухватился за труп волка, чтобы не упасть. Лошади испуганно отпрянули, Май прижалась к стене, чтобы не попасть под копыта, а потом поднялась на несколько ступенек по лестнице, ведшей на кухню, чтобы смотреть поверх голов. С удивлением она обнаружила, что этот пленник – всего лишь подросток.
Над двором гремел голос барона.
– Я объявил, что больше в моих землях не будет убит ни один желтогорский волк. Что мне, повесить вас на стенах крепости, дабы всякий видел, что нельзя не подчиняться мне? Я владетель этого баронства!
– Раз так – ты убийца! Волки губят людей целыми селами. Мужчины, женщины, дети Овиссии – все лежат мертвые, потому что твои волки перегрызли им горла! – выкрикнул парень.
Май была потрясена: неужели он посмел кричать на барона, да еще с такой ненавистью в голосе? Капитан хлестнул его по губам, но тот лишь сплюнул кровь и бросил на него презрительный взгляд.
– Мы носим цвета Овиссии. Кто бьет нас, наносит удар барону Годафриду.
Один из взрослых пленников поднялся на ноги, хотя ему и не хватило храбрости взглянуть в лицо Бранвульфу.
Высокий голос подростка взлетел над приглушенным бормотанием толпы:
– Предпочитаешь гибель овиссийцев тому, чтобы перебить своих плешивых волков? Да кто ты такой, барон Бранвульф? – Последний слог имени он произнес, будто выплюнул. – Демон, их вожак?
По двору эхом разнеслись возмущенные возгласы.
– Сбросить его со стен! – кричал кто-то. Бранвульф поднял руку, чтобы все умолкли. Не обращая на мальчишку внимания, он подошел поближе к старшему из пленников, нависнув над ним, словно башня.
– Я сожалею о ваших невзгодах, – холодно сказал он. – Но больше не потерплю этого безумия. Вы убиваете не тех волков.
Тот собрался с силами и произнес:
– Взгляните на зубы этого зверя. Точно такие же разодрали горло моей жене. Овиссийцы гибнут. Разве не странно, что вы со своими ведьмами не знаете горя? Мы видели мирно пасущихся лошадей с множеством жеребят. И все же волки движутся с ваших гор на наши луга и губят людей – мужчин, женщин, детей. Вы убийцы, убийцы и предатели.
– В темницу его! – проревел барон.
– Нет! – закричал Каспар, но радостные голоса стражников заглушили его слова. – Нельзя! Туда уже сотни лет никого не сажали!
Лишь на миг Май показалось, будто ему жаль пленника. Каспар побледнел, взгляд его метнулся к лестнице, что вела в подземелья. Он думал о Некронде.
Бранвульф посмотрел на сына черными от гнева глазами.
– Никто прежде не смел перечить барону Торра-Альты. Ночь, проведенная в холоде и темноте, пойдет ему на пользу.
Он протянул руку за ключами.
– Но… – замялся Каспар.
– Ключи! – прогремел барон.
Каспар достал из внутреннего кармана куртки тяжелую связку.
Выпустили пленников лишь через два дня. Они явно были людьми отважными и стойкими – иные не посмели бы прекословить бельбидийскому барону, – а наказание не представлялось слишком уж суровым, так что Май ожидала увидеть их не более чем подавленными. Однако когда они появились во дворе, чтобы вновь подвергнуться насмешкам торра-альтанского гарнизона, их белые лица казались кривыми от ужаса.
– Да послужит это вам предупреждением! – провозгласил Бранвульф. – И скажите своим товарищам: если я поймаю еще хоть кого-нибудь, кто убивает волков Желтых гор, я запру его в подземелье и забуду о нем.
Как только отец отдал Каспару связку ключей, тот тут же улизнул. Май смотрела ему вслед. Ей тоже нужны были эти ключи.
Но возможность заполучить их появилась у девушки лишь поздно вечером. Стемнело; смолкли крики мальчишек, вечный стук шагов и цокот копыт по плитам двора, даже звяканье кухонной утвари. Удостоверившись, что четыре кухарки, с которыми она жила в одной комнате, крепко спят, Май бесшумно выскользнула в коридор. Потом прокралась по пустым темным залам в спальню Каспара.
Когда ее пальцы коснулись ручки двери, сердце забилось где-то под самым горлом. Не заметил ли ее кто? Вот уж радость будет сплетникам! Впрочем, пускай болтают, лишь бы не догадались, в чем дело в действительности.
Дверь скрипнула, и в щель хлынул поток света. Май решила, что Каспар еще не лег, и стала поспешно выдумывать себе оправдание. Но тут он застонал во сне. Тихонько войдя, девушка увидела множество стоящих у кровати свечей – их пламя отражалось в плошках с водой. Потом шло кольцо камней, а довершали картину рябиновые прутья, разбросанные по полу. Рябина отпугивает злых духов.
Май отступила на шаг назад. Юноша лежал на постели, обнаженный до пояса. Его живот, грудь и лоб были перевязаны лентами с рунами, которые, несомненно, начертала Брид. Девушка грустно вздохнула. На миг вид тугих Каспаровых мускулов заворожил ее. Потом юноша дернулся, будто сражался во сне с каким-то врагом. В руке он стискивал кольцо с тремя ключами. Костяшки пальцев побелели от напряжения.
Ей оставалось лишь стоять и ждать, пока сон кончится и Каспар расслабит руку. В тишине спальни его дыхание казалось шумом бури. Минуты текли медленно. Май не смела пошевелиться. Наконец Каспар перестал извиваться, комкая простыню, но ключи по-прежнему держал крепко. Май шагнула к нему, но побоялась переступать через круги.
Она сглотнула. Что за заклятия вплетены в кольца рябины, камня, воды и огня? Должно быть, защитные. Во всяком случае, рябина всегда используется, чтобы не пропустить никого, имеющего дурные намерения. Но ведь Май не желала Каспару ничего плохого, даже наоборот. Она стала молиться о том, чтобы без вреда для себя подойти к юноше. Отблески пламени играли на ключах – беспокойные пальцы Каспара давно уже отполировали их, стерев древнюю ржавчину.
На цыпочках Май двинулась вперед. Она потянулась к руке Каспара, но по телу ее будто пробежала волна дрожи. Из темноты смотрели длинные лица с огромными кричащими ртами и пустыми глазницами.
Духи стихий, в ужасе поняла девушка, застыв на месте, Ундины.
– Проклятие ляжет на всякого, кто посмеет причинить вред спящему в священных кругах, – шептали и пели они, и длиннопалые руки тянулись ухватить ее за волосы.
– Нет, я… Я не стану вредить ему, – проговорила Май трясущимися губами. – Я люблю его. Я пришла его спасти.
Ноздрей коснулся сладкий запах жимолости, и девушка почувствовала, что духи входят в ее тело, ищут тайну в ее душе.
– Она любит его, – произнесли они. – Это правда. Май знала, что это правда, хоть ей и больно было в том признаться. Рана безответной любви никогда не переставала саднить.
– Да, я люблю его и должна это сделать, чтобы его спасти. Если я не выполню того, что задумала, его станут ненавидеть. Весь мир возненавидит его, а Некронд его убьет. Помогите мне. Позвольте мне забрать ключи.
Призраки вихрями закружились по комнате, перешептываясь, обвиваясь вокруг дубовых столбиков, держащих полог над кроватью. Вдруг все они слетелись к Каспару. Легкими, как перышко, прикосновениями они стали гладить ему кожу, и вот хватка пальцев ослабла, рука раскрылась. Май осторожно взяла связку и тут же выбежала из комнаты, прихватив с собою свечу.
Она помчалась во двор. Глубоко вдохнула, как делают, готовясь нырнуть в ледяную воду, и стала спускаться по старым ступенькам к сердцу крепости. Огонек трепетал у нее в ладонях.
Мимо пронеслась череда темных комнат без окон. За первой дверью открывалась высокая сводчатая палата, полная страшных приспособлений. Стараясь не смотреть на закрепленную под потолком дыбу, Май протиснулась мимо «железной девы», неподвижно висевшей на ржавой цепи. В отсветах свечи казалось, будто орудия пыток обретают жизнь. Воображение заполняло их кричащими людьми с безумными глазами. Где же каморка, про которую рассказывал как-то Каспар?
Как ни странно, дубовая дверца открылась совсем легко. В помещении за ней не оказалось ничего ужасного – только небольшой деревянный ларец. Прежде чем отпирать его, Май прочла вырезанные на крышке руны.
– «Не пользуйся инструментами богов, если только они сами не пользуются тобою», – произнесла она вслух, после чего, не размышляя над значением слов, вставила в скважину замка самый маленький из ключей.