Уэлч Джейн. Певец из Кастагвардии

   – Нет, видела! – ныла перепуганная малышка. Дальнейшие расспросы прервал стук копыт и резкая трель горна. «Поберегись!» – крикнул кто-то. Через толпу, злобно ругая и расшвыривая людей, неслись всадники.
   – Эй, прекратите немедленно! – воскликнул Каспар, узнав красно-синие овиссийские котты.
   Вот уж кого, а дворян из Овиссии он никак не ожидал увидеть среди скорбящих по Морригвэн.
   Юноша кинулся следом, но нагнал их лишь во внутреннем дворе Торра-Альты. Лошади овиссийцев были все в пене, а сами они продолжали ругаться.
   – Как смеете вы нарушать покой нашего траура! – прогремел Бранвульф. – Неужто ваше дело столь неотложно?
   – Именно так! – рявкнул в ответ овиссиец, глядя с высокого седла на барона. – Вы хороните одну старуху, а мы – сотни людей, которых погубили ваши волки. Вы даже в крепости их держите! – Он гневно указал на Рунку, спрятавшуюся за ногами Керидвэн.
   Каспар разглядел на его яркой одежде дорогую брошь – знак благородного происхождения. Впалый подбородок, круглое лицо и оттопыренные уши сразу выдавали семейное сходство. Тут и Бранвульф, узнав второго сына барона Годафрида Овиссийского, приветствовал его улыбкой:
   – Вижу, ты изменился, Ирвин. Всякий раз, как мы тебя видим, ты делаешься все больше похож на своего брата Тапвелла. Добро пожаловать в Торра-Альту в сей горестный день.
   Тот фыркнул и остался сидеть на коне – редкая грубость.
   – Я прибыл не затем, чтобы обмениваться любезностями. Сначала вы натравили на наш скот волков, потом бросили троих людей моего отца в темницу, где их пытали и мучили демоны. Но больше мы не потерпим подобного! Мой отец отправился к королю, и будет искать у него управу на Торра-Альту.
   Прищурившись, Ирвин наклонился вперед и грозно навис над бароном.
   – В Фароне только и говорят о ваших подлых делишках. Нам стало известно о том, как принцесса Кимбелин, принц Ренауд, мой брат и прочие дворяне были захвачены в плен. Король полагает, что в центре заговора против его невесты стоишь ты, Бранвульф! Поэтому, чтобы ты не замедлил предстать перед ним, Его величество удерживает у себя твоего брата Халя.
   В руки – хорошо хоть не в лицо – барону полетел пергаментный свиток. Каспар чуть не задохнулся от гнева, однако его отец едва моргнул и спокойно взломал королевскую печать.
   – Его величество требует, чтобы я прибыл ко двору, – объявил он. – Разумеется, я подчинюсь, хотя это и весьма неудобно для меня в настоящее время.
   Остальное Каспар прочел сам, едва ли не на каждом слове стискивая кулаки. Король угрожал, если до конца месяца Торра-Альта не уничтожит всех волков на своей земле, выступить против баронства с армией. Присев рядом с Рункой, юноша ласково потрепал ее по бокам.
   – Я лично прибыл, чтобы доставить это письмо, – провозгласил Ирвин, – и сообщить, что пастухи Овиссии собираются в ополчение. Отец отправит их на помощь королевскому войску, чтобы обеспечить твое подчинение воле Его величества. Если же приказ короля не будет выполнен, мы удостоверимся, что волки порождены вашими колдовскими чарами, а твоя цель – низвергнуть трон и силой насадить по всей Бельбидии свою гнусную веру.
   Солдаты гарнизона шагнули ближе к овиссийцу.
   – Оставьте его, – холодно и жестко приказал барон. Люди неохотно отступили. Ирвин со свитой развернули коней и поскакали, оскальзываясь на голом камне, вниз по тропе.
   – Мы будем сражаться! – крикнул им вслед со стены кто-то из молодых лучников.
   Каспара окружали юные лица, так и пылавшие восторгом: каждому хотелось покрыть себя славой. Он и сам был молод, но уже не так простодушен. Видев множество смертей во время осады, Каспар знал, что отец не очень-то хочет бросать этих мальчишек в бой.
   – Нет славы в войне против собственного короля, – громко произнес Бранвульф. – Спар, капитан, за мной в залу. Спар!
   Он зашагал прочь, оставив у тела Морригвэн только женщин. Каспар трусцой побежал следом.
   – Я должен ехать немедленно, – сказал барон, как только они остались наедине.
   – Но ведь овиссийцы готовы напасть в любую минуту! Во рту у Каспара пересохло. В крови кипела ненависть к соседям, он старался, чтобы голос не дрожал.
   – Не спорь! Они думают, что тут замешано колдовство. Считают, будто я – Черный Волк и плету заговор ради уничтожения Бельбидии. Я должен лично отправиться в Фарону и убедить короля в своих благих намерениях.
   – Позволь мне воспользоваться Некрондом, – попросил Каспар. Голос его стал вдруг глухим и шипящим. – Я могу это все прекратить.
   Скрипнула дверь, и в залу скользнула Керидвэн. Глаза у нее были красные от слез, а волосы, обычно блестящие, висели, как пакля.
   – Ни за что! Из-за того, что ты трогал талисман, начались все наши беды. Худшее, что можно выдумать, – дать свободу его силам. Некронд должен оставаться на месте, и как только дела наладятся, мы с Брид измыслим способ, как навеки сокрыть его от людей.
   – Нет! – взорвался Каспар. – Я его страж. Великая Матерь давно уже объявила, что я должен беречь его.
   – Но ты его не бережешь, Спар. Ты пытаешься стать его властелином.
   Рядом с Керидвэн встала Брид со следами слез на щеках.
   – Это ты виноват, – бросила она.
   Каспар покраснел и отвернулся, благодарный судьбе за то, что могучий голос Бранвульфа отвлек от него внимание жриц.
   – У нас есть более насущные нужды. Король призвал меня для ответа на обвинения в предательстве. На рассвете я отбываю. Спар, поручаю тебе крепость. Разумеется, следить за порядком в гарнизоне остается капитан. Керидвэн же станет тебя направлять. А ты будешь ее слушаться! – приказал барон грозным тоном.
   – Нет, – мягко перебила его супруга. – Спар уже достаточно взрослый, чтобы сам нести ответственность, доставшуюся ему по праву рождения. Мое место рядом с тобой, Бранвульф. Я отправлюсь с тобою в Фарону и докажу королю нашу верность.
   – Отважный поступок, – кивнул барон. – Но ты рискуешь. Никогда прежде Рэвик не терпел в своем дворце жриц Старой Веры.
   – Все мы рискуем, – вздохнула Керидвэн. – Нам необходимо сохранить расположение короля и убедить его, что мы, как и все прочие его подданные жаждем избавиться от черномордых волков.
   Бранвульф посмотрел сыну в глаза:
   – Готовься, Спар. С первыми лучами солнца мы возложим тело Морригвэн на курган и сразу после того уедем. Торра-Альта остается в твоих руках.
   Каспар криво улыбнулся. Его отнюдь не переполняла гордость: он знал, что это пустой жест, а на деле барон полагается на способности капитана. К тому же мысль назначить Каспара своим наместником вообще пришла Бранвульфу в голову лишь оттого, что отсутствовал Халь.
   Полночи Каспар проворочался в постели, даже не пытаясь заснуть. Они все ошибаются. Их обвинения беспочвенны – он это знал. Вовсе он ничего дурного не сделал с Яйцом! Наоборот, даже доказал свою силу воли тем, что уже несколько дней не спускался в подземелья. Несомненно, воспользовавшись Некрондом, он мог бы решить все проблемы. Ну, ничего. Вот уедет Керидвэн…
   Наступлению утра Каспар был рад, хотя восход солнца и принес с собою печальную работу. В самый ранний час тело Морригвэн снесли вниз по крутой тропе и положили на каменную плиту на вершине старого кургана. Ее раздели, чтобы ветер мог гладить серо-голубую кожу. Каспару это казалось неприятным, но Карга так и хотела: напомнить всем, что плоть смертна, а кончина ждет каждого. Керидвэн взяла ее серп и срезала немного седых волос, завязав прядь в узел.
   – Так хоть часть ее останется со мной, – сказала она, грустно улыбнувшись Каспару.
   Жрица уложила серебряную прядь в мешочек, а потом вскинула руки, призывая духов стихий. Своим заклятием она просила их защитить тело Морригвэн от любого святотатства. Каспар почувствовал, как задрожал воздух. Он ничего не видел и не слышал, но было такое ощущение, будто на него смотрит множество глаз, полных укоризны.
   Когда все закончилось, Бранвульф взял жену за руку.
   – Нам пора.
   Каспар доехал с ними до конца ущелья и на прощание поцеловал Керидвэн.
   – Обещай мне не пользоваться Некрондом, – попросила та.
   На ее лице до сих пор оставалась печать горя.
   Взгляд Керидвэн проник в глубину души Каспара, но впервые юноша взглянул на нее по-новому – не как на жрицу, а как на свою мать. Силы ее сделались куда меньше. Внезапно она показалась очень уязвимой. Давать такое обещание Каспар вовсе не желал, но все же кивнул: не хотелось делать еще больнее.
   – Спар, будет нужно – советуйся с капитаном, – велел Бранвульф. – И не беспокойся. Несомненно, в тот же час, когда я достигну Фароны, король выпустит Халя и через десять дней, самое большее – через две недели, он вернется и будет тебе помогать.
   – Очень за него рад, – искренне ответил Каспар, хоть и обидно было, что отец уверен, что помощь Халя ему потребуется. – Но я и без него справлюсь, не волнуйся. К концу лета я стану взрослым.
   – Никто не делается взрослым в восемнадцать лет, – фыркнул барон. – В этом возрасте у тебя все ошибки впереди, а смирения нет ни малейшего. Вот тебе задача: отыщи, где плодятся черномордые волки. Это место должно быть где-то в горах. Пора с ними покончить.
   Западные вершины тонули в серых облаках. Наверное, несмотря на весеннюю пору, там шел снег. Было сыро; капли дождя падали на щеки, будто великие боги неба тихо плакали над смертью Морригвэн и тем, что Керидвэн покидает крепость.
   Двенадцать дней Каспар с людьми провели в седле, но волчьего логова не нашли. Он и не удивлялся. В глубине своего сердца юноша знал, что волки каким-то образом появляются из Некронда. На тринадцатый день он уже с нетерпением ждал, когда же приедет Халь. До Фароны неделя конного пути, а на хорошей лошади и того меньше, так что возвращение дядюшки ожидалось уже давно.
   Брид, так и не сменившая вчерашних кожаных штанов и куртки на другую одежду, тихо подошла к Каспару. Смотрела она на дорогу и теребила в пальцах конец длинной косы.
   – Пойду, навещу Морригвэн, – сказала она, наконец, сиплым голосом.
   Каспар занимался другими делами, но порой смотрел в ту сторону. Брид, окруженная воронами, сидела над медленно разлагающимся телом Морригвэн часами. Подле нее стоял Абеляр. Он не выпускал из руки тисовый лук, и все время был начеку – нет ли какой опасности. Потому именно он первым увидел всадников, показавшихся на южном конце ущелья. Брид вскочила, бросилась к лошади и поскакала вверх по тропе: оттуда лучше было видно. Въехала на двор, соскочила на брусчатку, взбежала по лестнице на стену, выдохнула:
   – Это он?
   – Не уверен, – ответил Каспар. – Вижу только людей в красном, желтом и черном – цветах короля. Разве что среди них…
   – Его с ними нет, – уверенно сказала Брид. – Иначе он ехал бы впереди всех.
   И, правда, это были королевские солдаты. Но они не свернули к крепости, а проскакали мимо, на север, сделав лишь короткую остановку на конюшне у подножия Тора. Каспар послал вниз лучника – узнать, в чем дело. Наконец тот вернулся.
   – Мастер Спар, они задержались купить овса. Говорят, едут на север – искать принцессу Кимбелин.
   – А о Хале – ни словечка! – Брид решительно вскинула голову. – Я еду в Фарону.
   – Нельзя тебе, – возразил Каспар. – Морригвэн умерла, Керидвэн нет. У нас осталась только ты.
   – Обойдетесь и без меня, Спар. Я ненадолго. Наверняка Халь уже на пути домой, я встречу его по дороге.
   Она улыбнулась.
   – Но…
   Каспар не мог ее отпустить. Без Брид ему не справиться. Молодые ребята в гарнизоне, что при отце всегда помалкивали, уже принялись перешептываться самым непочтительным образом.
   – Я еду в Фарону. Точка, – объявила Брид, подчеркивая, что Каспар не имеет в Торра-Альте никакой власти.
   – Тогда я пошлю с тобой эскорт, – уступил он. Девушка беззаботно пожала плечами:
   – Абеляр со мной поедет.
   – Этого недостаточно. Брид рассмеялась:
   – Кого еще ты можешь со мной отправить? Мне придется их беречь больше, чем им меня. Да к тому же у тебя каждый человек на счету – надо охотиться на волков. От Абеляра будет больше толку, чем от сотни восторженных юнцов.
   В отчаянии Каспар смотрел, как Брид верхом на Фее проезжает под решеткой ворот, а за нею следом Абеляр на пожилом, но крепком горном пони. Лучник держался в седле неуклюже. Наверное, натрет себе все, что можно, задолго до прибытия в Фарону.
   Когда они скрылись из виду, Каспар постарался расправить плечи. Оставалось лишь надеяться, что хотя бы с виду он подходит для управления Торра-Альтой. Солдаты – молодые, ничего толком не умеющие – смотрели на него так же неспокойно, как он на них.
   – Сир! – отсалютовал капитан, ожидавший приказа, кому и куда ехать сегодня на охоту.
   Каспар застенчиво улыбнулся. Еще никто в крепости не звал его «сир». Он кашлянул и нерешительно начал:
   – Э-э…
   Тут его прервали громкие крики и перестук копыт. Это вернулся отряд, четыре дня назад посланный к отдаленным рубежам баронства.

ГЛАВА 5

   – Чужаков словили, мастер Спар! Лучники держали троих угрюмых мужчин.
   – Там на Волчьих Зубах зимой лавина сошла. Глядим – мужики какие-то в щебенке роются. По виду охотники – пони ихние, мастер Спар, все капканами нагружены, булавами там, ножами всякими, ну и волчьих шкур полно. Только где ж это видано, чтоб охотники землю рыли? Спрашиваем, откуда такие – не говорят.
   Солдаты орали и спорили друг с другом так громко, что Каспар не мог собраться с мыслями. Один повернулся к охотникам:
   – Вот надо вас в собственные капканы зажать да на двор вывесить. Мигом расскажете, чего вы там искали.
   – М-м… Послушайте, – начал Каспар, но слишком тихо.
   Солдаты продолжали ругать пленников, раздавая порой крепкие тычки под ребра. К лицу баронского сына прилила кровь. Он поднял руку, требуя тишины, но что дальше делать – не знал. Пип уже принялся обыскивать поклажу пони.
   – Погоди, – крикнул ему Каспар, – дай сначала порядок наведу.
   – Да вы только взгляните, мастер Спар, – откликнулся мальчик, вытаскивая из тюков шкуры, одежду, котелки и припасы.
   Вокруг стала собираться толпа. Каспара охватило чувство, будто грядет неминуемая беда. На плечо ему легла тяжелая рука. Обернувшись и подняв голову, он увидел капитана.
   – Действуйте твердо, – прошептал тот. – Вам не обязательно сразу решать, что делать с этими тремя, но хотя бы дайте людям задание. Любое. Им нужно получить приказ.
   – Но… – замялся Каспар.
   – Позвольте, я покажу.
   Капитан был от природы человеком добросердечным и всегда держал себя в руках. Каспар питал к нему глубокое почтение. Тот нес свою службу стойко и преданно, никогда не ждал награды, и Каспар знал, как ценит отец опыт этого человека.
   – Олвэн, Ролло, позаботьтесь о лошади. Уилл, Брон, заканчивайте разгрузку пони, потом отведете их на конюшню, – распорядился капитан. Потом наклонился к Каспару и негромко сказал: – Это самое главное.
   После этого Пипу было велено сторожить тюки и следить, чтоб никто их не трогал. Мальчишка довольно улыбнулся и отсалютовал.
   – Парню всегда давайте такую работу, чтоб он чувствовал себя важным человеком, – посоветовал капитан. – Зная, что его ценят, он будет молодцом, а если нет – с ним хлопот не оберешься.
   Вскоре все наладилось. Охотников поместили в караулку под надзор старого Брока. Содержимое их тюков, на удивление, аккуратно разложенное Пипом по двору, было готово к досмотру. Пробежав взглядом по большим скорняжным ножам и прочим инструментам, Каспар остановился на небольшом, прочно завязанном мешочке из кожи. Перерезав шнурок, он высыпал содержимое на ладонь. С первого взгляда могло показаться, что это простая щебенка. Но, посмотрев внимательнее, юноша увидел, как в породе поблескивают алые искорки. Потерев камень, он обнаружил, что под серым налетом скрывается ярко-красный самоцвет с золотой сердцевиной. Необработанные солнечные рубины!
   Дверь в караулку распахнулась с такой силой, что у Брока глаза на лоб полезли, а охотники, сидевшие у стены, все сжались.
   – На кого работаете? – заорал Каспар. Гнев придал его голосу силы и властности.
   Пленные лишь мрачно на него взглянули – одинаковые, как близнецы. Брок, ухватив одного за уши, поднял его на ноги: был он хоть и немолод, но по-прежнему статен и, как все старые солдаты, давно жившие в крепости, суров, честен и прямолинеен.
   – А ну отвечай, когда баронский сын спрашивает! Охотник оказался тоже не промах:
   – Мы служим королю, убиваем волков, – ответил он с презрительной усмешкой.
   – Тогда откуда у вас вот это? – спросил Каспар, подбрасывая на ладони мешочек с самоцветами.
   – Сняли с парня, что хотел наши капканы попортить.
   – Что вы копали на склоне?
   – Нору нашли. Думали, там щенята.
   Каспар знал, что охотник лжет, но понимал, что правды от него не добиться. Несомненно, прячась за угрюмым презрением, все трое чуть не лопались от смеха.
   – Вам известно, что это? – спросил он, высыпав камни в пригоршню и показывая пленникам.
   – А то, как же. Рубины. Затем и взяли. Мы ж не дураки такой трофей бросать, верно?
   – Так на кого, ты сказал, вы работаете?
   Капитан негромко повторил вопрос Каспара, после чего прикрыл за собой дверь и, достав меч из ножен, принялся тщательно проверять, не затупилось ли лезвие. В уголке его рта затаилась ужасная ухмылка.
   – В темницу их! – радостно крикнул Пип.
   Каспар застонал. Этот-то откуда тут взялся? Меньше всего на свете ему хотелось сажать охотников в подземелье, почти к самому Некронду.
   – Можно их подвесить на решетку ворот, – предложил Брок, пихая одного из пленных в ребра толстым концом посоха. – Как вороны над ними закружатся – сразу все скажут.
   Подойдя ближе, он вдруг буквально воткнул кулак в живот охотнику, тот согнулся, и старик ударом посоха в лицо отшвырнул его к стене. Охотник сплюнул кровь. Его товарищи сидели бледные от ужаса.
   Каспар поежился. Ему необходимо было получить ответ, но не таким же способом! Хорошо бы тут был кто-нибудь еще… Во всяком случае, дозволять избиение пленных нельзя.
   – Хватит, – сказал он, положив руку на плечо Брока. Охотники вздохнули с облегчением.
   – Отведите их на курган, привяжите к столбам и оставьте на ночь рядом с телом Морригвэн, – велел Каспар.
   Капитан отсалютовал, но во взгляде его читалось сомнение. Едва ли такую кару можно было назвать суровой – ночи стояли теплые, а волки не подошли бы так близко к крепости.
   Пип был разочарован:
   – Мастер Спар, а ведь тех, что раньше, барон в темницу посадил!
   – Тогда Морригвэн еще не умерла, – ответил Каспар загадочно, чтобы скрыть свою неуверенность.
   Все смотрели на него, и он знал, что не может больше проявлять нерешительность.
   – Лучше бы их в темни… – заспорил Пип, но Брок взял его за шиворот и поволок к двери. – А вот мастер Халь бы их наказал, как следует. И Абеляр бы знал, что сделать, – крикнул мальчишка напоследок, вывернувшись. Несомненно, его ждала крепкая выволочка.
   Ночь Каспар собрался провести без сна – следить за охотниками, привязанными возле иссохшего, но нетронутого тела Карги. Он ожидал, что под кожей поселятся черви, однако ничего подобного не произошло, труп даже не подавал явных признаков разложения. Морригвэн будто тихо уснула на закате, только казалась замерзшей и одинокой. Брид и Керидвэн тщательно расписали ей грудь голубыми рунами любви и защиты.
   Пока что пленники не падали духом.
   – И это все, что осталось от великой Торра-Альты? – насмехались они над Каспаром. – Неужто думаешь, мы перетрусим, если проведем ночку рядышком с дохлой ведьмой? Слабо тебе людьми командовать. Подумать только, пограничная крепость под началом у пацана! Ха! Да ты нас жалеешь так же, как волков своих поганых. Оно и понятно, почему тут ими все так и кишит.
   Не обращая на них внимания, Каспар принялся нараспев читать молитвы Великой Матери. Он надеялся, что близость к нагому телу Морригвэн, омытому дождями, придаст ему сил. Здесь отчего-то было очень хорошо. Вечерний ветерок играл с волосами старой жрицы.
   Смотреть в глаза пленникам – те плевались и обзывали его волколюбом, убийцей детей – Каспар избегал. Возможно, здесь, на кургане, он сумеет что-то узнать. Постепенно тьма распахнула свой плащ над ущельем. Перекличка на стенах Торра-Альты утихла. Юноша разогнал все мысли и думал лишь о Морригвэн. Больше не у кого было искать совета. В голове начало яснеть.
   Странно, что Май до сих пор не вернулась. Несомненно, вести о том, что Карга умерла, не могли не достигнуть ее, куда бы она ни уехала. Не было и Халя.
   Сосредоточиться мешали охотники, перешептывающиеся между собой. Что с ними делать? Вот взять бы Некронд, вызвать какое-нибудь чудовище – у них тут же поджилки затрясутся и все они расскажут. Но нет, нельзя. Он ведь обещал матери не трогать талисман, а торра-альтанец – человек слова.
   Тяжко вздохнув, Каспар плотнее запахнулся в плащ из медвежьей шкуры и вновь стал молиться. Шли часы. Разные страхи то подкатывались к нему, то вновь таяли. Он вспомнил, как незадолго до смерти Морригвэн говорила о Гвионе – брате Керидвэн, которого вырастила как собственного сына, и о том, что в посмертии боится его повстречать.
   «Я ощущаю его присутствие. – При этих словах голос Карги дрожал. – Мне кажется, что он все еще жив и до сих пор ждет возможности меня отравить».
   Каспар тогда пытался ее разубедить. На его глазах мощь рунного меча низвергла жреца с утеса, и он разбился насмерть. Была пурга, и тела он так и не увидел, зато слышал, как Гвион, падая, кричал. Нет, выжить предатель никак не мог.
   По спине пробежали мурашки. Где-то рядом бурлила смертельная угроза. Каспар подумал: много ли людей желают ему зла? И вдруг осознал: много. Ведь он в ответе за бесчисленное количество смертей. Десятки тысяч ваалаканцев погибли, когда он призывал зверей Иномирья, чтобы прорвать осаду Торра-Альты. Юноша еще плотнее закутался в плащ.
   Прошла полночь. Круг луны поднялся над ущельем, ее лучи коснулись башен Торра-Альты, и те пронизали темное небо, словно белые свечи. Странно, но Каспару показалось, что с его плеч будто свалился груз ответственности.
   Рядом был кто-то еще. Сон как рукой сняло. Кто-то из пленников завыл от страха, однако Каспар оставался спокоен. Тело Морригвэн шевельнулось. Над ним повисло белесое облачко. Юноша перебрался поближе к алтарной плите в середине круга камней и потянулся к призраку. Вдруг на него глянул блеснувший красным глаз. Постепенно очертилось лицо – лицо красивой молодой женщины. Кожа ее блестела серебром, на груди сияли знаки луны и звезд.
   – Некронд, – проговорила она слабым голосом, и рука ее с мольбой потянулась к Каспару.
   Тот взял ее ладонь… Костистые, узловатые пальцы старухи! Женщина схватила его и потянула к себе.
   Воздух задрожал. Из-под остроконечных обелисков стал подниматься какой-то пар. Вот в его клубах показались четыре туманные фигуры обнаженных дев… Или почудилось? Нет, у одной, длинноволосой, из пальцев били языки пламени, с другой лились струи воды, третья кружилась, как вихрь, четвертая же, выглядевшая сильнее прочих, двигалась медленно. Ундины, понял Каспар. Духи четырех стихий.
   Цепляя Каспара за плечи и за волосы, ундины пытались оторвать его от Морригвэн. Но та – помолодевшая – одним жестом разметала их в стороны, вскочила и заплясала, радуясь вернувшейся свободе. Отскочив от нее, духи стихий принялись за охотников: одному на голову опрокинули кувшин воды, другому дохнули в лицо огнем… Те кричали и корчились от страха.
   В сознании у Каспара будто зажужжал пчелиный рой. От этого звука ему сделалось не по себе. Запахло плесенью. Рыжеволосую женщину вновь втянуло в труп Морригвэн. Тело старухи изогнулось, мертвый рот скривился, словно от боли.
   Потянуло дымом. Вдруг стало жарко; Каспар услышал голоса. Он тут же понял: это истончается завеса между краем живых и Иномирьем, и вот… – вот он увидел подземелья Абалона. Четверо золотоглазых обитателей Ри-Эрриш зажали Морригвэн в тиски и загоняли ей в суставы локтей и коленей длинные стержни. Жрица страшно кричала.
   Одного из охотников стошнило. Двое других мямлили что-то о демонах. Каспар их не слушал.
   – Довольно, – произнес с мольбой женский голос.
   Тринадцать членов Высокого Круга стояли на смотровой галерее. Говорила Сайлле – дух ивы: Каспар хорошо ее помнил.
   – Старший лесничий, нельзя так мучить старую женщину. Перестаньте.
   Хрупкий человечек в зеленых обтягивающих штанах, голый до пояса, поднял голову и с почтением взглянул на нее. Каспар скрипнул зубами от ненависти – он ожидал, что это окажется Талоркан, старший лесничий, чарами принудивший Брид полюбить себя и желавший похитить ее душу. Но нет: этот был выше и тоньше в кости, с узкими глазами. Значит, Талоркана сняли с должности.
   – Нет, продолжайте, – приказал Тинне – злобный дух падуба.
   Лесничий решил подчиниться ему, а не Сайлле, и взял с жаровни раскаленную докрасна кочергу.
   – Не следует делать исключений из общего правила. Эта пожилая женщина сама повинна в том, что претерпевает муки в палате пыток. Ей нужно лишь отречься от своей жизни и двинуться через лес к Аннуину, – спокойно произнес Фагос, вертя в пальцах выдернутый из бороды буковый орешек.
   Каспар-то был уверен, что Морригвэн жаждет блаженства Аннуина. Неужели Карга столь отчаянно желает вернуться к ним, что готова пойти на такие страдания?
   – Она Одна из Трех. Никогда еще Троица не разрушалась, – возразила Сайлле. – Ей должно позволить возвратиться.