Страница:
— Ну, это все говорят, — ответила она. — Почему ты сам решился на это? Ведь пошел на верную смерть…
Полная ясность в голове не принесла Хорну облегчения — теперь его охватила томящая, неодолимая и даже мучительная волна нежности к этой женщине. Легче было вдали мечтать о ней. На Ванти, например, где она казалась совершенно недостижимой. Но вот здесь, рядышком, касаясь ее руки… Это была пытка. Он даже взгляд не мог в сторону отвести, и ему было не по себе оттого, что он не знал и не мог знать, что сейчас написано на его лице. Вдруг что-нибудь обидное для Вендре? Или наоборот — равнодушие и бесчувственность. Он очень любил эту женщину, мечтал, чтобы она стала его, но вовсе не потому, что стремился обладать ею. Да, конечно, этого тоже жаждал, но больше всего на свете ему хотелось защитить ее. Сделать все, чтобы даже тень печали не пала на ее лицо.
— Мне показалось, что ты нуждаешься в моей защите, — наконец твердо выговорил он.
Она отвела взгляд в сторону:
— Ты искал меня, чтобы убедиться в этом? С этой целью и отыскал на празднике, когда убил моего отца?
— Тогда я еще не знал тебя, — ответил Хорн. — Увидел в первый раз и…
— Зачем же ты сделал это?
— Потому что мне заплатили, — честно ответил Хорн.
— Я так и знала. Другое дело, если бы ты мстил отцу и Эрону. Или совершил покушение из каких-либо романтических соображений, под влиянием жажды справедливости. Какая пошлость — за деньги… Хотя я рада, что ты не стал лукавить.
Она поднялась и уже совсем было собралась уйти, однако Хорн успел схватить ее за руку:
— Подожди! Я ничего не прошу, только постарайся понять меня.
Она остановилась, повернулась к нему.
— Если ты считаешь, что твой отец являлся человеком в общепринятом смысле этого слова, — сказал Хорн, — то ты ошибаешься. Для близкого окружения он, возможно, таковым и был, но для подавляющего большинства населения империи это прежде всего был символ, непременный атрибут власти, ее воплощение. А символы и кумиры не могут испытывать боли, страданий. Это такие вещи, которые можно разбить, перекрасить, вознести над толпой, сбросить в грязь, истоптать. Когда в этом обнаруживается необходимость… Став Генеральным управляющим Эрона, твой отец утратил признаки живого человека… Но это, — переведя дух, продолжал Хорн, — только часть вопроса. Чтобы понять все в совокупности, ты прежде должна понять, кем я был, каково мое происхождение, в каких условиях вырос.
Хорн начал захлебываться словами, он уже не мог остановиться. Выложил все: и про созвездие Плеяд, и про свою жизнь там. О родителях и их гибели, о поступлении на военную службу, о разгроме их космического флота. О горечи, отчаянии и ненависти к самому себе, которые он испытал, согласившись поступить в гвардию Эрона. О предложении стать наемным убийцей… О том, что ему стоило добраться до Земли, о путешествии по пустыне, о встрече там со стариком Ву и удивительным существом Лил. О путешествии через туннель и прибытии на Эрон, о том, что случилось на этой, обшитой стальной оболочкой планете.
Она слушала его внимательно, с горечью, написанной на лице — уголки губ были опущены вниз, — смотрела чуть в сторону.
— Теперь ты меня спрашиваешь, зачем я это сделал, и я отвечаю — за деньги. Хотя я сам прекрасно понимаю, что это объяснение невразумительно, что оно ничего не объясняет. Деньги, полученные за покушение, не так велики, чтобы оправдать те испытания, которые выпали на мою долю. Что, я — жадина, корыстолюбец? Или гордец, которого можно поймать на удочку масштабом задачи? Так что когда я говорю, что не знаю, почему убил твоего отца, я говорю правду. У меня такое впечатление, что для меня это было как экзамен. Я был обязан пройти через все эти испытания, и убийство в том числе, чтобы доказать себе и, может, кому-то еще, что способен делать то, что хочу. По сознательному выбору и невзирая на трудности. И в этом смысле убийство твоего отца не было убийством — это всего лишь доказательство, которое я предъявил тем, кто хотел накинуть на меня узду, заставить двигаться туда, куда они желают. Этим самым я им как бы сказал — не пытайтесь меня остановить. Я сумею добиться своей цели. Он помолчал. Помалкивала и Вендре. Наконец Хорн решительно рубанул воздух ребром ладони.
— Самое интересное, что теперь я ощущаю себя совсем другим человеком, нежели тогда, когда вступил на этот путь. Спросишь, в чем причина? Не знаю. Конечно, все люди меняются, но это не ответ. Это аксиома, которую необходимо доказывать в каждом конкретном случае. Кто-то брякнул — все течет, все изменяется. Это, безусловно, относится и к человеку. Но как это происходит, почему? — Хорн с размаху ударил кулаком по ладони. — Никто не в состоянии объяснить. Скажут — годы, трудности… Это верно, но общо… Так что если ты обвиняешь меня в убийстве твоего отца, то ты не права. Ты можешь с тем же успехом обвинить руку, вот этот палец, который нажал на спусковой крючок.
Она протестующе покачала головой.
— Все равно — убить безоружного человека, который ни о чем не подозревал…
— Безоружного! — возмутился Хорн. — Это Гарт Кохлнар был безоружен?! В окружении тысяч гвардейцев, двух десятков боевых крейсеров, чья совокупная мощь достаточна, чтобы уничтожить планету. Тогда скажи мне, в чем были виноваты те миллиарды людей, которых уничтожил твой отец. Безжалостно, хладнокровно!.. Любое объяснение — или оправдание — подобной жестокости это не более чем слова. Что, не так? Давай поспорим! Я берусь опровергнуть любое твое утверждение в полезности и необходимости этих убийств. Ты сама знаешь это. Но суть в другом: как избегнуть этих мер на пути прогресса или мы обречены душить друг друга, как псы на бойне? Мне кажется, я нащупал тропку… Когда человек живет, основываясь исключительно на собственном разумении, когда надеется только на себя и только свои желания ставит во главу угла, то ничего хорошего не жди. Даже когда люди объединяются в банду или в империю… Все мы связаны между собой, и связаны прежде всего межзвездными туннелями. Дерни за веревочку на одном конце вселенной — кто-то ойкнет на другом…
— Все равно — это не объяснение, а оправдание. Ничто не может скрыть тот факт, что ты поднял руку на моего отца, — с возмущением заявила Вендре. — Я должна ненавидеть тебя. И я ненавижу!..
— Тогда зачем ты приказала своему офицеру передать под мое командование верхнюю аппаратную?
— Это совсем другое дело! Потому что… Потому что ты оказался прав насчет Эрона. Корни совсем сгнили. Когда-то, в древние века космической эры, подобная организация была необходима, чтобы удержать в узде расползающееся, как тесто, человечество. Мы должны были сохранить человека как единый вид, как единую расу. Но с годами эта необходимость отпала, появилась система туннелей. Она принципиально была замкнута на Эрон, и это стало тормозом на дальнейшем пути человечества. Свершилось объективное. Но Эрон — моя родина, я не могу предать его. А вот сохранить можно и, на мой взгляд, нужно. Перестроить, вычистить хорошенько. Конечно, пора разобраться со знаниями, накопленными в Индексе, ведь это бесценный клад. Душан сидел на нем как дракон, стерегущий золото. Я сначала не поверила тебе, когда ты утверждал, что Сэйр жив. Я решила взять на себя ответственность за это переустройство. Не перебивай, я сама знаю, что сил у меня недостаточно. Но кто, если не я? Потом я крепко задумалась над твоими словами и вот к какому выводу пришла: если он прав в самом главном, почему он должен быть не прав во всем остальном?
— Это мне понятно, — кивнул Хорн. Головная боль прошла, тело окрепло. Он поднялся, подошел к ближайшему телу убитого агента службы безопасности, поднял выпавший из его руки пистолет.
— Что ты собираешься делать? — настороженно спросила Вендре.
Он глянул на нее, торопливо шагавшую рядом, и сказал:
— Собираюсь поговорить с Душаном.
— Зачем?
— Есть два очень важных вопроса, на которые я хотел бы получить ответ. Первый — кто нанял меня, и второй — в чем секрет межзвездных туннелей?
— Человек, который нанял тебя, должен быть знаком с папиными планами насчет проведения празднеств по случаю победы над Кварноном-4. Я уже говорила тебе, что отец только со мной поделился. Почему же ты не подозреваешь меня?
— У меня были кое-какие сомнения в отношении тебя, — ответил Хорн, — но очень недолго.
— Что же повлияло на тебя?
Он мельком глянул на Вендре и вымолвил:
— Я тебе поверил…
— Вот что, я пойду с тобой, — решительно заявила она. — Может, потребуется моя помощь.
— Тебе не следует…
— Я тебе кое-чем обязана. Ты три раза спас мне жизнь.
— Первые два не считаются. Первый раз сработал инстинкт, второй… В этом был свой расчет.
Они почему-то оба разом замолчали и сосредоточенно, в ногу, направились в дальний конец зала, откуда выходил короткий коридор. Здесь по обе стороны были расположены двери — Хорн сразу узнал это место. Он сам несколько дней назад был посажен в одну из этих клетушек. Теперь в одной из них сидел экс-Генеральный управляющий Эрона, экс-директор службы безопасности, экс-хранитель Индекса. Он сидел на полу, согнувшись, прижавшись спиной к шершавой стене. Обнимал себя за плечи. Лицо хмурое, задумчивое… Заметив вошедшую в камеру Вендре — Хорн остался в тени у дверей, — он усмехнулся.
— Что может быть хуже предательства? Разве что цивилизованная женщина, которая уходит к туземцу. Надеюсь, тебе доставило удовольствие крушение великой империи и та роль, которую ты в этом сыграла. Теперь ты на всю жизнь обеспечена приятными воспоминаниями. Будет о чем рассказать своим диким отпрыскам.
— Я не собираюсь спорить с тобой, — тихо ответила Вендре. — Ты все равно вывернешься и будешь представлять себя спасителем отечества, хотя, между нами, Душан, твои намерения были самые прозаические. Я бы хотела избежать лицемерия.
— Твоя позиция понятна, — кивнул Душан. — Теперь меня выставят исчадием зла, интриганом, властолюбцем. Это разумно, — он задумчиво выпятил нижнюю губу. — Во всей этой мешанине страха, предательства, пренебрежения долгом, с которыми мне пришлось столкнуться за эти несколько дней, меня радует только то, что во мне есть примесь чужой крови. Глядя на вас, полноценных златокожих, хотелось вырвать с корнем ваше поганое семя из недр этого металлического шарика.
— А-а, так ты не из златокожих? — удивилась Вендре. — Тогда это многое объясняет…
— Что именно? — с вызовом спросил Душан.
— Методы твоей работы, — прошептала Вендре.
— Да знаешь ли ты, что значит быть полноценным во всех отношениях эронцем за исключением малюсенькой капельки, которая является той самой частицей дегтя, которая портит бочку меда? Ты когда-либо испытывала то, что пришлось пережить мне, обладающему силами, знаниями, решимостью и презрительно отвергнутому только потому, что мои предки где-то там согрешили? Известно ли тебе, что творилось у меня внутри, когда я был вынужден сиднем сидеть у порога власти и облизываться, потому что путь туда мне был заказан? Методы! — он в сердцах всплеснул руками. — Она рассуждает о методах! Каково!.. У кого же я перенял их, позвольте вас спросить? У вашего обожаемого папеньки. Это он убедил меня — примером, результатом убедил! — что они работают, что подобные средства весьма эффективны. Это чей принцип — «успех все оправдывает»? Неужели вы будете отказываться, что это кредо вашего отца? Я знаю, он постоянно вбивал в вашу хорошенькую головку эту истину, но вы оказались плохой ученицей, а я — хорошим учеником. — Он на мгновение примолк, лицо его, смутно видимое в полумраке, заметно потемнело. — Я приказал убить свою мать. Она оказалась единственной ниточкой, ведущей к нашим семейным тайнам. Вы назовете меня чудовищем. А как вы назовете человека, который дал разрешение на это преступление, решив, что сможет с его помощью держать меня на крючке? Негласно, конечно. Намеком… Это он успокоил меня, дал силы поставить крест на сомнениях. Я сказал себе — на одной чаше весов должность Генерального управляющего, с помощью которой я смогу вывести Эрон из кризиса, мне это под силу; на другой — смерть слабовольной, легкомысленной женщины. Кто поощрил меня на это? Твой отец.
— Как раз я оказалась достойной ученицей, — ответила Вендре. — Я усвоила его главный урок — прежде всего необходимо думать. Твои методы, дай тебе разгуляться, через несколько дней привели бы империю к окончательному краху. В этом смысле ты справедливо можешь обвинить себя как одного из ведущих разрушителей. Ты не мог не понимать этого. Тогда зачем тебе была нужна власть на такой короткий срок? Ты потерял разум, Душан?
— Ничего ты не понимаешь, — откликнулся Душан. — Хоть несколько дней да навластвоваться всласть! Это стоит десятилетий рабства.
— В любом случае ты не смог бы удержать власть, — от дверей подал голос Хорн, — не зная секрета межзвездных туннелей.
Теперь Душан всерьез заинтересовался человеком, который явился вместе с Вендре. Он смотрел на него долго, изучающе, словно полумрак для него не помеха. Словно на всю жизнь хотел запомнить его лицо.
Сердце у Хорна замерло: неужели Душан оказался настолько умен, что уловил подвох в этом вопросе. Не может того быть, уверял себя Хорн, уж очень ловко они вместе с Вендре подвели его к этому разговору.
Наконец Душан подал голос.
— Это верно, — сказал он, потом перевел взгляд на Вендре. — Но ты бы открыла его мне. Конечно, сначала бы посопротивлялась, но в конце концов у тебя бы не было выбора.
— Нет, Душан, ты ошибаешься. Я не знаю секрета, — после короткой паузы ответила Вендре.
— Ты должна его знать. — Душан, отвергая возражения, махнул рукой. — Ты была полноценной златокожей, в твоих руках это должно было сработать. К тому же Кохлнар должен был открыть тебе эту тайну. Кому же еще, как не тебе? — Он словно рассуждал сам с собой.
— Повторяю, ты ошибаешься, — размеренно выговорила Вендре. — Он не сказал мне ничего такого, что бы не было известно тебе. Он, возможно, сам его не знал. И вообще никто не знает. Хороша шуточка, а-а? Достойная великой империи. Еще более смешная, чем легенда о златокожем народе. Мы так гордились своим происхождением, так тщательно охраняли секрет, которого не было… И все для того, чтобы скрепить государство! Надо же, какая интересная национальная идея подвигла жителей Эрона на столь многочисленные подвиги!..
— Это ложь! — воскликнул Душан. — Кохлнар знал. Он должен был знать!..
— И все-таки она права, Душан, — сказал из своего угла Хорн.
Сомнений не оставалось: либо он гениальный артист, либо он говорит правду, но поскольку артистических способностей у него пока не наблюдалось, значит, он и в самом деле не знает секрета туннелей.
— Ты допустил роковой просчет, Душан, — добавил Хорн, — когда нанял убийцу, чтобы расправиться с Гартом.
— Я этого не делал! — Теперь Душан не выдержал и вскочил, бросился к решетке, которая отделяла его от входа в камеру. Он схватился за прутья и попытался выломать их. — Да, я мечтал об этом, но это было за пределами… разумной храбрости. — Он немного успокоился, потом обратился к Хорну: — Кто ты?
— Наемный убийца.
— Тогда ты тем более должен знать, что я-то здесь не замешан! — Он вновь вцепился — в решетку. — Ты должен знать, кто тебя нанял.
— Как раз этого я не знаю.
Хорн решительно вышел к свету, теперь Душан наконец рассмотрел его. Узнал сразу же!
— Это ты? Человек, который угрожал мне оружием, а до этого являлся телохранителем убитого Матала? Это фантастика!.. Еще раз спрашиваю, кто ты? Я твердо установил, что к началу совещания Матал уже был мертв, и тот, кто выдавал себя за него, был очень похож. Исключительно! Но это был не Матал. Значит, и ты — это не ты… — Он подумал немного и запросто спросил: — Хорошо, тогда скажи, кто изображал Матала?
— Не знаю, — слукавил Хорн. — Что случилось с Фенелоном и Ронхолмом?
— Они мертвы. Они оба мертвы… — равнодушно ответил Душан. — Значит, говоришь, не знаешь? — еще раз спросил он Хорна и сам ответил: — Такой же вопрос я задал Индексу и получил много интересных сведений. В информации сообщается о многих случаях воскрешения людей, а также о тех, кто появлялся одновременно в двух разных местах. И приметы сходятся — речь всегда идет о человеке маленького роста и страдающего полнотой. По большей части он — мелкий воришка, разгуливает в компании с каким-нибудь мелким животным. Он появляется то там, то здесь — одним словом, его появление отмечено во всех частях империи. Его бессчетное количество раз заключали в тюрьму, однако он в каждом случае немедленно освобождался от стражи. Так происходило на протяжении многих веков, но когда-то необходимо, — Душан сунул руку во внутренний карман, — положить этому конец…
— Осторожней! — раздался чей-то голос — Он вооружен!..
Хорна не надо было предупреждать — умение первым выхватывать пистолет не раз спасало ему жизнь. Вот и теперь унитронный пистолет мгновенно оказался в его руке — он тут же выстрелил. Глаза Душана расширились, зрачки выкатились из орбит. Он похватал открытым ртом воздух и неуклюже повалился на пол. Там и затих.
— Убийство, — с трудом выговорила Вендре. — Всегда одно и то же. Смерть, смерть… Ты не можешь без убийства. — Она повернулась и быстро выбежала из камеры.
— Похоже, так и есть, — мрачно сказал Хорн. Он покачнулся, потом взял себя в руки, огляделся. Позади него стоял Ву. Он все еще был в штанах, болтавшихся на одной подтяжке. Верх прикрывала истрепанная донельзя рубашка из зеленого шелка. На голове тюбетейка… На плече сидела Лил и посматривала одним глазом на распростертого на полу Душана.
— Вот он, — хрипло выговорила птица, — конец всем амбициям.
— Мне так кажется, — в тон ей промолвил Хорн, — ты решил использовать меня в качестве подопытного кролика. Постоянно спасаешь меня… — Он отпустил рукоятку, и пистолет вновь скользнул в рукав.
Ву пожал плечами:
— Знаешь, какое это удовольствие — продлить жизнь тому, кто так мало жалеет себя?
— Куда ты исчез? В последний раз я видел тебя, когда нас обоих должны были доставить на Ванти.
— Еще не построена такая тюрьма, в которой меня можно было бы запереть. Подтверди, моя крошка. — Он погладил Лил. — Меня так и носит по городам и странам. Если можно так выразиться — бич судьбы гонит меня. А теперь самое время поискать алмазики. Сейчас можно собрать хороший урожай.
Хорн посмотрел на него, потом открыл замок и вошел в камеру. Встал на колени и обыскал Душана. Единственный предмет, который он нашел у того во внутреннем кармане, был пачка сложенной бумаги. Хорн удивленно глянул на Ву:
— Он не вооружен. Как он мог застрелить нас?
Наемник принялся просматривать записи. Закончив, он поднял голову — взгляд его был устремлен куда-то вдаль.
— Выходит, вот оно как, — задумчиво сказал он. — Твое присутствие было зафиксировано всякий раз, когда запускали в действие новый межзвездный туннель.
— Неужели? — удивился Ву. — Никогда бы не подумал, что это можно как-то связать… Просто на каждой церемонии собиралось много гостей, значит, можно было поживиться бриллиантами.
— Итак, директора не знали секрета, — медленно, глядя прямо в глаза старику китайцу, выговорил Хорн. — И тем не менее каждый раз туннель оживал. Выходит, кто-то все-таки знал, как это делается. Добавим к этому, что раз директора были в неведении, то и секрет не мог передаваться из поколения в поколение. А тут вдруг появляется человек, который утверждает, что прожил пятнадцать столетий…
— Я?! — уже совсем неподдельно изумился китаец, потом хихикнул. — Если бы мы, Лил, знали эту тайну, представляешь, сколько бы у нас было алмазов. Нам и красть их не надо было бы. Устроились бы мы на какой-нибудь планете и нам свозили бы их тоннами.
— Не надо ёрничать, — усмехнулся Хорн. — На возвышении было шесть человек. — Он поднялся, в упор глянул на Ву. — Я их всех видел в прицел. Считал, что один из них знает секрет, но, как призналась мне Вендре, на других торжественных пусках они тоже должны были присутствовать все вместе — учти, это при том, что они не обладали тайной. Значит, это не мог быть кто-то один — они должны быть все вместе. Но теперь и этот номер не проходит. Что касается тебя, то вот она, распечатка из Индекса, — твое присутствие зафиксировано при каждом открытии туннеля. Кто, если не ты, Ву?
— Reductio ad absurdum <Сведение к абсурду (лат. ). Способ доказательства, состоящий в условном допущении положения, противоречащего тому, что требуется доказать, и в демонстрации того, что это допущение приводит к нелепому следствию. Чаще, однако, употребляется в смысле доведения до абсурда ошибочной в своей основе мысли таким ее развитием, при которой заключенная в ней ошибка становится очевидной.>, — многозначительно сказала Лил.
— Тем не менее логично, милый друг, — возразил Ву. — Очень логично. — Его голос заметно изменился, стал тверже, глубже и даже холоднее.
— Ты подстроил это убийство, — продолжал Хорн. — Душан хотел что-то рассказать насчет твоих похождений, и ты тут же среагировал. Убрал его чужими руками. Это твой обычный прием — подыскать хорошего исполнителя. «Кто-нибудь да найдется» — это не твои слова? — Последнюю фразу Хорн прошептал. Страшная догадка пронзила его. — Где-то я уже слышал эту фразу… Точно! В совершенно темной комнате. Когда меня нанимали убить Кохлнара!
— Отличный аргумент! — ответил Ву. — Однако ты ошибаешься, милый друг. Твоя догадка в корне неверна. Но это, в общем-то, не страшно. Беда грозит совсем с другой стороны. Ты напрасно считаешь, что я ни на что не годен. Я еще вполне в форме.
Хорн не удивился, увидев в руке Ву пистолет, направленный прямо ему в грудь, — он оцепенел от изумления. С ловкостью жонглера старый китаец выхватил оружие из лохмотьев, повел стволом, молча приказывая Хорну отойти в угол. Наемник безропотно повиновался — он никак не мог прийти в себя, поверить, что оказался прав. Хорн перевел взгляд на старика — когда-то он показался ему добрым, милым, даже немного заискивающим. Как он ошибался! Перед ним стоял удивительно странный человек — назвать его стариком просто язык не поворачивался. Впрочем, человеком тоже… Это было существо с изможденным, изрезанным тысячами морщин, желтовато-серым лицом. Руки вполне походили на кисти скелета. Разве что глаза… В глазах еще посверкивала жизнь. Взгляд у Ву был пронзительный, цепкий, с нескрываемой злобинкой…
— Значит, это правда? — шепотом выдохнул Хорн.
— Что бы ты хотел услышать от меня? — усмехнулся Ву. — Что бы ты ни услышал, тебе уже будет все равно. Ты слишком близко подобрался к разгадке, человеку с короткой жизнью это непозволительно. Надеюсь, ты не будешь возражать, если я напоследок объясню тебе кое-что, — ты же столько усилий приложил, чтобы разгадать секрет межзвездных туннелей. Подобное усердие требует вознаграждения. Да и мне тоже хочется поболтать… Если бы ты знал, какая это мука тянуть груз моих лет, знать то, что я знаю, и не иметь возможности поделиться с кем-нибудь. Есть, конечно, Лил. Она замечательный и верный друг, но все же она не человек.
— А ты сам? — спросил Хорн.
— Хороший, доброжелательный вопрос, — кивнул Ву. — Я теперь сам не знаю, человек ли я. Правда, алмазов пока не ем…
— Поэтому ты и нанял меня, чтобы убить Кохлнара?
— Почему ты решил, что я нанял только тебя? Вас было много таких, жадных до денег, желающих отомстить за поруганную родину, жаждущих отличиться. Но до подножия столовой горы, где когда-то возвышался Санпорт, добрался ты один. Между нами, это всего лишь небольшой эпизод в давней истории, начавшейся…
— Тысячу лет назад, — перебил его Хорн.
— Точно. Ты как всегда хитер и расчетлив, однако не надейся вывести меня из себя. Повидал я таких умников на своем веку… Должен признаться, ты — редкостный экземпляр. Когда вооружен, то очень опасен, но сейчас козыри у меня на руках. Как, впрочем, в течение последних полутора тысяч лет. Если не желаешь слушать, так и скажи — сейчас же и порешим дело.
— Я весь внимание, — глухо откликнулся Хорн.
— Эрон возник не случайно. Ты даже представить себе не можешь, что такое Эрон. Это первая в истории человечества заранее спланированная империя. С заранее заданной мифологией, идеологической подосновой, сформулированными целями. С соответствующим техническим обеспечением… В период Санпорта люди начали стремительно расползаться по галактике. Еще немного — и процесс должен был выйти из-под контроля. Как должен был поступить человек, получивший возможность установить такой контроль?
— Как всякий человек, использовать этот шанс в своих корыстных целях, — саркастически усмехнулся Хорн.
— Ну уж, корыстных, — Ву даже немного обиделся. — Не надо, Хорн. Ты не понимаешь, чем это могло грозить самому существованию человеческой расы. В худшем случае — вырождением, в лучшем — чередой бесконечных, бессмысленных войн. Человечество стояло на пороге открытия межзвездных туннелей, и этот процесс требовал упорядочивания. Я выбрал златокожий народ. Они привлекали меня своей энергией, силой, здоровым голодом по великим свершениям. Теперь слушай внимательно, Хорн, и ты прозреешь. Так легче умирать… Ты услышишь повесть о страстях человеческих и, может быть, поймешь, какая великая ценность наши чувства, неосознанные побуждения, порывы… Именно они вечны и неугасимы. Говорят, что желание с годами ослабевает, — не верь! Одни ослабевают, другие, наоборот, входят в силу. О, это великий круговорот! Истинный путь!.. Единственная ценность…
Полная ясность в голове не принесла Хорну облегчения — теперь его охватила томящая, неодолимая и даже мучительная волна нежности к этой женщине. Легче было вдали мечтать о ней. На Ванти, например, где она казалась совершенно недостижимой. Но вот здесь, рядышком, касаясь ее руки… Это была пытка. Он даже взгляд не мог в сторону отвести, и ему было не по себе оттого, что он не знал и не мог знать, что сейчас написано на его лице. Вдруг что-нибудь обидное для Вендре? Или наоборот — равнодушие и бесчувственность. Он очень любил эту женщину, мечтал, чтобы она стала его, но вовсе не потому, что стремился обладать ею. Да, конечно, этого тоже жаждал, но больше всего на свете ему хотелось защитить ее. Сделать все, чтобы даже тень печали не пала на ее лицо.
— Мне показалось, что ты нуждаешься в моей защите, — наконец твердо выговорил он.
Она отвела взгляд в сторону:
— Ты искал меня, чтобы убедиться в этом? С этой целью и отыскал на празднике, когда убил моего отца?
— Тогда я еще не знал тебя, — ответил Хорн. — Увидел в первый раз и…
— Зачем же ты сделал это?
— Потому что мне заплатили, — честно ответил Хорн.
— Я так и знала. Другое дело, если бы ты мстил отцу и Эрону. Или совершил покушение из каких-либо романтических соображений, под влиянием жажды справедливости. Какая пошлость — за деньги… Хотя я рада, что ты не стал лукавить.
Она поднялась и уже совсем было собралась уйти, однако Хорн успел схватить ее за руку:
— Подожди! Я ничего не прошу, только постарайся понять меня.
Она остановилась, повернулась к нему.
— Если ты считаешь, что твой отец являлся человеком в общепринятом смысле этого слова, — сказал Хорн, — то ты ошибаешься. Для близкого окружения он, возможно, таковым и был, но для подавляющего большинства населения империи это прежде всего был символ, непременный атрибут власти, ее воплощение. А символы и кумиры не могут испытывать боли, страданий. Это такие вещи, которые можно разбить, перекрасить, вознести над толпой, сбросить в грязь, истоптать. Когда в этом обнаруживается необходимость… Став Генеральным управляющим Эрона, твой отец утратил признаки живого человека… Но это, — переведя дух, продолжал Хорн, — только часть вопроса. Чтобы понять все в совокупности, ты прежде должна понять, кем я был, каково мое происхождение, в каких условиях вырос.
Хорн начал захлебываться словами, он уже не мог остановиться. Выложил все: и про созвездие Плеяд, и про свою жизнь там. О родителях и их гибели, о поступлении на военную службу, о разгроме их космического флота. О горечи, отчаянии и ненависти к самому себе, которые он испытал, согласившись поступить в гвардию Эрона. О предложении стать наемным убийцей… О том, что ему стоило добраться до Земли, о путешествии по пустыне, о встрече там со стариком Ву и удивительным существом Лил. О путешествии через туннель и прибытии на Эрон, о том, что случилось на этой, обшитой стальной оболочкой планете.
Она слушала его внимательно, с горечью, написанной на лице — уголки губ были опущены вниз, — смотрела чуть в сторону.
— Теперь ты меня спрашиваешь, зачем я это сделал, и я отвечаю — за деньги. Хотя я сам прекрасно понимаю, что это объяснение невразумительно, что оно ничего не объясняет. Деньги, полученные за покушение, не так велики, чтобы оправдать те испытания, которые выпали на мою долю. Что, я — жадина, корыстолюбец? Или гордец, которого можно поймать на удочку масштабом задачи? Так что когда я говорю, что не знаю, почему убил твоего отца, я говорю правду. У меня такое впечатление, что для меня это было как экзамен. Я был обязан пройти через все эти испытания, и убийство в том числе, чтобы доказать себе и, может, кому-то еще, что способен делать то, что хочу. По сознательному выбору и невзирая на трудности. И в этом смысле убийство твоего отца не было убийством — это всего лишь доказательство, которое я предъявил тем, кто хотел накинуть на меня узду, заставить двигаться туда, куда они желают. Этим самым я им как бы сказал — не пытайтесь меня остановить. Я сумею добиться своей цели. Он помолчал. Помалкивала и Вендре. Наконец Хорн решительно рубанул воздух ребром ладони.
— Самое интересное, что теперь я ощущаю себя совсем другим человеком, нежели тогда, когда вступил на этот путь. Спросишь, в чем причина? Не знаю. Конечно, все люди меняются, но это не ответ. Это аксиома, которую необходимо доказывать в каждом конкретном случае. Кто-то брякнул — все течет, все изменяется. Это, безусловно, относится и к человеку. Но как это происходит, почему? — Хорн с размаху ударил кулаком по ладони. — Никто не в состоянии объяснить. Скажут — годы, трудности… Это верно, но общо… Так что если ты обвиняешь меня в убийстве твоего отца, то ты не права. Ты можешь с тем же успехом обвинить руку, вот этот палец, который нажал на спусковой крючок.
Она протестующе покачала головой.
— Все равно — убить безоружного человека, который ни о чем не подозревал…
— Безоружного! — возмутился Хорн. — Это Гарт Кохлнар был безоружен?! В окружении тысяч гвардейцев, двух десятков боевых крейсеров, чья совокупная мощь достаточна, чтобы уничтожить планету. Тогда скажи мне, в чем были виноваты те миллиарды людей, которых уничтожил твой отец. Безжалостно, хладнокровно!.. Любое объяснение — или оправдание — подобной жестокости это не более чем слова. Что, не так? Давай поспорим! Я берусь опровергнуть любое твое утверждение в полезности и необходимости этих убийств. Ты сама знаешь это. Но суть в другом: как избегнуть этих мер на пути прогресса или мы обречены душить друг друга, как псы на бойне? Мне кажется, я нащупал тропку… Когда человек живет, основываясь исключительно на собственном разумении, когда надеется только на себя и только свои желания ставит во главу угла, то ничего хорошего не жди. Даже когда люди объединяются в банду или в империю… Все мы связаны между собой, и связаны прежде всего межзвездными туннелями. Дерни за веревочку на одном конце вселенной — кто-то ойкнет на другом…
— Все равно — это не объяснение, а оправдание. Ничто не может скрыть тот факт, что ты поднял руку на моего отца, — с возмущением заявила Вендре. — Я должна ненавидеть тебя. И я ненавижу!..
— Тогда зачем ты приказала своему офицеру передать под мое командование верхнюю аппаратную?
— Это совсем другое дело! Потому что… Потому что ты оказался прав насчет Эрона. Корни совсем сгнили. Когда-то, в древние века космической эры, подобная организация была необходима, чтобы удержать в узде расползающееся, как тесто, человечество. Мы должны были сохранить человека как единый вид, как единую расу. Но с годами эта необходимость отпала, появилась система туннелей. Она принципиально была замкнута на Эрон, и это стало тормозом на дальнейшем пути человечества. Свершилось объективное. Но Эрон — моя родина, я не могу предать его. А вот сохранить можно и, на мой взгляд, нужно. Перестроить, вычистить хорошенько. Конечно, пора разобраться со знаниями, накопленными в Индексе, ведь это бесценный клад. Душан сидел на нем как дракон, стерегущий золото. Я сначала не поверила тебе, когда ты утверждал, что Сэйр жив. Я решила взять на себя ответственность за это переустройство. Не перебивай, я сама знаю, что сил у меня недостаточно. Но кто, если не я? Потом я крепко задумалась над твоими словами и вот к какому выводу пришла: если он прав в самом главном, почему он должен быть не прав во всем остальном?
— Это мне понятно, — кивнул Хорн. Головная боль прошла, тело окрепло. Он поднялся, подошел к ближайшему телу убитого агента службы безопасности, поднял выпавший из его руки пистолет.
— Что ты собираешься делать? — настороженно спросила Вендре.
Он глянул на нее, торопливо шагавшую рядом, и сказал:
— Собираюсь поговорить с Душаном.
— Зачем?
— Есть два очень важных вопроса, на которые я хотел бы получить ответ. Первый — кто нанял меня, и второй — в чем секрет межзвездных туннелей?
— Человек, который нанял тебя, должен быть знаком с папиными планами насчет проведения празднеств по случаю победы над Кварноном-4. Я уже говорила тебе, что отец только со мной поделился. Почему же ты не подозреваешь меня?
— У меня были кое-какие сомнения в отношении тебя, — ответил Хорн, — но очень недолго.
— Что же повлияло на тебя?
Он мельком глянул на Вендре и вымолвил:
— Я тебе поверил…
— Вот что, я пойду с тобой, — решительно заявила она. — Может, потребуется моя помощь.
— Тебе не следует…
— Я тебе кое-чем обязана. Ты три раза спас мне жизнь.
— Первые два не считаются. Первый раз сработал инстинкт, второй… В этом был свой расчет.
Они почему-то оба разом замолчали и сосредоточенно, в ногу, направились в дальний конец зала, откуда выходил короткий коридор. Здесь по обе стороны были расположены двери — Хорн сразу узнал это место. Он сам несколько дней назад был посажен в одну из этих клетушек. Теперь в одной из них сидел экс-Генеральный управляющий Эрона, экс-директор службы безопасности, экс-хранитель Индекса. Он сидел на полу, согнувшись, прижавшись спиной к шершавой стене. Обнимал себя за плечи. Лицо хмурое, задумчивое… Заметив вошедшую в камеру Вендре — Хорн остался в тени у дверей, — он усмехнулся.
— Что может быть хуже предательства? Разве что цивилизованная женщина, которая уходит к туземцу. Надеюсь, тебе доставило удовольствие крушение великой империи и та роль, которую ты в этом сыграла. Теперь ты на всю жизнь обеспечена приятными воспоминаниями. Будет о чем рассказать своим диким отпрыскам.
— Я не собираюсь спорить с тобой, — тихо ответила Вендре. — Ты все равно вывернешься и будешь представлять себя спасителем отечества, хотя, между нами, Душан, твои намерения были самые прозаические. Я бы хотела избежать лицемерия.
— Твоя позиция понятна, — кивнул Душан. — Теперь меня выставят исчадием зла, интриганом, властолюбцем. Это разумно, — он задумчиво выпятил нижнюю губу. — Во всей этой мешанине страха, предательства, пренебрежения долгом, с которыми мне пришлось столкнуться за эти несколько дней, меня радует только то, что во мне есть примесь чужой крови. Глядя на вас, полноценных златокожих, хотелось вырвать с корнем ваше поганое семя из недр этого металлического шарика.
— А-а, так ты не из златокожих? — удивилась Вендре. — Тогда это многое объясняет…
— Что именно? — с вызовом спросил Душан.
— Методы твоей работы, — прошептала Вендре.
— Да знаешь ли ты, что значит быть полноценным во всех отношениях эронцем за исключением малюсенькой капельки, которая является той самой частицей дегтя, которая портит бочку меда? Ты когда-либо испытывала то, что пришлось пережить мне, обладающему силами, знаниями, решимостью и презрительно отвергнутому только потому, что мои предки где-то там согрешили? Известно ли тебе, что творилось у меня внутри, когда я был вынужден сиднем сидеть у порога власти и облизываться, потому что путь туда мне был заказан? Методы! — он в сердцах всплеснул руками. — Она рассуждает о методах! Каково!.. У кого же я перенял их, позвольте вас спросить? У вашего обожаемого папеньки. Это он убедил меня — примером, результатом убедил! — что они работают, что подобные средства весьма эффективны. Это чей принцип — «успех все оправдывает»? Неужели вы будете отказываться, что это кредо вашего отца? Я знаю, он постоянно вбивал в вашу хорошенькую головку эту истину, но вы оказались плохой ученицей, а я — хорошим учеником. — Он на мгновение примолк, лицо его, смутно видимое в полумраке, заметно потемнело. — Я приказал убить свою мать. Она оказалась единственной ниточкой, ведущей к нашим семейным тайнам. Вы назовете меня чудовищем. А как вы назовете человека, который дал разрешение на это преступление, решив, что сможет с его помощью держать меня на крючке? Негласно, конечно. Намеком… Это он успокоил меня, дал силы поставить крест на сомнениях. Я сказал себе — на одной чаше весов должность Генерального управляющего, с помощью которой я смогу вывести Эрон из кризиса, мне это под силу; на другой — смерть слабовольной, легкомысленной женщины. Кто поощрил меня на это? Твой отец.
— Как раз я оказалась достойной ученицей, — ответила Вендре. — Я усвоила его главный урок — прежде всего необходимо думать. Твои методы, дай тебе разгуляться, через несколько дней привели бы империю к окончательному краху. В этом смысле ты справедливо можешь обвинить себя как одного из ведущих разрушителей. Ты не мог не понимать этого. Тогда зачем тебе была нужна власть на такой короткий срок? Ты потерял разум, Душан?
— Ничего ты не понимаешь, — откликнулся Душан. — Хоть несколько дней да навластвоваться всласть! Это стоит десятилетий рабства.
— В любом случае ты не смог бы удержать власть, — от дверей подал голос Хорн, — не зная секрета межзвездных туннелей.
Теперь Душан всерьез заинтересовался человеком, который явился вместе с Вендре. Он смотрел на него долго, изучающе, словно полумрак для него не помеха. Словно на всю жизнь хотел запомнить его лицо.
Сердце у Хорна замерло: неужели Душан оказался настолько умен, что уловил подвох в этом вопросе. Не может того быть, уверял себя Хорн, уж очень ловко они вместе с Вендре подвели его к этому разговору.
Наконец Душан подал голос.
— Это верно, — сказал он, потом перевел взгляд на Вендре. — Но ты бы открыла его мне. Конечно, сначала бы посопротивлялась, но в конце концов у тебя бы не было выбора.
— Нет, Душан, ты ошибаешься. Я не знаю секрета, — после короткой паузы ответила Вендре.
— Ты должна его знать. — Душан, отвергая возражения, махнул рукой. — Ты была полноценной златокожей, в твоих руках это должно было сработать. К тому же Кохлнар должен был открыть тебе эту тайну. Кому же еще, как не тебе? — Он словно рассуждал сам с собой.
— Повторяю, ты ошибаешься, — размеренно выговорила Вендре. — Он не сказал мне ничего такого, что бы не было известно тебе. Он, возможно, сам его не знал. И вообще никто не знает. Хороша шуточка, а-а? Достойная великой империи. Еще более смешная, чем легенда о златокожем народе. Мы так гордились своим происхождением, так тщательно охраняли секрет, которого не было… И все для того, чтобы скрепить государство! Надо же, какая интересная национальная идея подвигла жителей Эрона на столь многочисленные подвиги!..
— Это ложь! — воскликнул Душан. — Кохлнар знал. Он должен был знать!..
— И все-таки она права, Душан, — сказал из своего угла Хорн.
Сомнений не оставалось: либо он гениальный артист, либо он говорит правду, но поскольку артистических способностей у него пока не наблюдалось, значит, он и в самом деле не знает секрета туннелей.
— Ты допустил роковой просчет, Душан, — добавил Хорн, — когда нанял убийцу, чтобы расправиться с Гартом.
— Я этого не делал! — Теперь Душан не выдержал и вскочил, бросился к решетке, которая отделяла его от входа в камеру. Он схватился за прутья и попытался выломать их. — Да, я мечтал об этом, но это было за пределами… разумной храбрости. — Он немного успокоился, потом обратился к Хорну: — Кто ты?
— Наемный убийца.
— Тогда ты тем более должен знать, что я-то здесь не замешан! — Он вновь вцепился — в решетку. — Ты должен знать, кто тебя нанял.
— Как раз этого я не знаю.
Хорн решительно вышел к свету, теперь Душан наконец рассмотрел его. Узнал сразу же!
— Это ты? Человек, который угрожал мне оружием, а до этого являлся телохранителем убитого Матала? Это фантастика!.. Еще раз спрашиваю, кто ты? Я твердо установил, что к началу совещания Матал уже был мертв, и тот, кто выдавал себя за него, был очень похож. Исключительно! Но это был не Матал. Значит, и ты — это не ты… — Он подумал немного и запросто спросил: — Хорошо, тогда скажи, кто изображал Матала?
— Не знаю, — слукавил Хорн. — Что случилось с Фенелоном и Ронхолмом?
— Они мертвы. Они оба мертвы… — равнодушно ответил Душан. — Значит, говоришь, не знаешь? — еще раз спросил он Хорна и сам ответил: — Такой же вопрос я задал Индексу и получил много интересных сведений. В информации сообщается о многих случаях воскрешения людей, а также о тех, кто появлялся одновременно в двух разных местах. И приметы сходятся — речь всегда идет о человеке маленького роста и страдающего полнотой. По большей части он — мелкий воришка, разгуливает в компании с каким-нибудь мелким животным. Он появляется то там, то здесь — одним словом, его появление отмечено во всех частях империи. Его бессчетное количество раз заключали в тюрьму, однако он в каждом случае немедленно освобождался от стражи. Так происходило на протяжении многих веков, но когда-то необходимо, — Душан сунул руку во внутренний карман, — положить этому конец…
— Осторожней! — раздался чей-то голос — Он вооружен!..
Хорна не надо было предупреждать — умение первым выхватывать пистолет не раз спасало ему жизнь. Вот и теперь унитронный пистолет мгновенно оказался в его руке — он тут же выстрелил. Глаза Душана расширились, зрачки выкатились из орбит. Он похватал открытым ртом воздух и неуклюже повалился на пол. Там и затих.
— Убийство, — с трудом выговорила Вендре. — Всегда одно и то же. Смерть, смерть… Ты не можешь без убийства. — Она повернулась и быстро выбежала из камеры.
— Похоже, так и есть, — мрачно сказал Хорн. Он покачнулся, потом взял себя в руки, огляделся. Позади него стоял Ву. Он все еще был в штанах, болтавшихся на одной подтяжке. Верх прикрывала истрепанная донельзя рубашка из зеленого шелка. На голове тюбетейка… На плече сидела Лил и посматривала одним глазом на распростертого на полу Душана.
— Вот он, — хрипло выговорила птица, — конец всем амбициям.
— Мне так кажется, — в тон ей промолвил Хорн, — ты решил использовать меня в качестве подопытного кролика. Постоянно спасаешь меня… — Он отпустил рукоятку, и пистолет вновь скользнул в рукав.
Ву пожал плечами:
— Знаешь, какое это удовольствие — продлить жизнь тому, кто так мало жалеет себя?
— Куда ты исчез? В последний раз я видел тебя, когда нас обоих должны были доставить на Ванти.
— Еще не построена такая тюрьма, в которой меня можно было бы запереть. Подтверди, моя крошка. — Он погладил Лил. — Меня так и носит по городам и странам. Если можно так выразиться — бич судьбы гонит меня. А теперь самое время поискать алмазики. Сейчас можно собрать хороший урожай.
Хорн посмотрел на него, потом открыл замок и вошел в камеру. Встал на колени и обыскал Душана. Единственный предмет, который он нашел у того во внутреннем кармане, был пачка сложенной бумаги. Хорн удивленно глянул на Ву:
— Он не вооружен. Как он мог застрелить нас?
Наемник принялся просматривать записи. Закончив, он поднял голову — взгляд его был устремлен куда-то вдаль.
— Выходит, вот оно как, — задумчиво сказал он. — Твое присутствие было зафиксировано всякий раз, когда запускали в действие новый межзвездный туннель.
— Неужели? — удивился Ву. — Никогда бы не подумал, что это можно как-то связать… Просто на каждой церемонии собиралось много гостей, значит, можно было поживиться бриллиантами.
— Итак, директора не знали секрета, — медленно, глядя прямо в глаза старику китайцу, выговорил Хорн. — И тем не менее каждый раз туннель оживал. Выходит, кто-то все-таки знал, как это делается. Добавим к этому, что раз директора были в неведении, то и секрет не мог передаваться из поколения в поколение. А тут вдруг появляется человек, который утверждает, что прожил пятнадцать столетий…
— Я?! — уже совсем неподдельно изумился китаец, потом хихикнул. — Если бы мы, Лил, знали эту тайну, представляешь, сколько бы у нас было алмазов. Нам и красть их не надо было бы. Устроились бы мы на какой-нибудь планете и нам свозили бы их тоннами.
— Не надо ёрничать, — усмехнулся Хорн. — На возвышении было шесть человек. — Он поднялся, в упор глянул на Ву. — Я их всех видел в прицел. Считал, что один из них знает секрет, но, как призналась мне Вендре, на других торжественных пусках они тоже должны были присутствовать все вместе — учти, это при том, что они не обладали тайной. Значит, это не мог быть кто-то один — они должны быть все вместе. Но теперь и этот номер не проходит. Что касается тебя, то вот она, распечатка из Индекса, — твое присутствие зафиксировано при каждом открытии туннеля. Кто, если не ты, Ву?
— Reductio ad absurdum <Сведение к абсурду (лат. ). Способ доказательства, состоящий в условном допущении положения, противоречащего тому, что требуется доказать, и в демонстрации того, что это допущение приводит к нелепому следствию. Чаще, однако, употребляется в смысле доведения до абсурда ошибочной в своей основе мысли таким ее развитием, при которой заключенная в ней ошибка становится очевидной.>, — многозначительно сказала Лил.
— Тем не менее логично, милый друг, — возразил Ву. — Очень логично. — Его голос заметно изменился, стал тверже, глубже и даже холоднее.
— Ты подстроил это убийство, — продолжал Хорн. — Душан хотел что-то рассказать насчет твоих похождений, и ты тут же среагировал. Убрал его чужими руками. Это твой обычный прием — подыскать хорошего исполнителя. «Кто-нибудь да найдется» — это не твои слова? — Последнюю фразу Хорн прошептал. Страшная догадка пронзила его. — Где-то я уже слышал эту фразу… Точно! В совершенно темной комнате. Когда меня нанимали убить Кохлнара!
— Отличный аргумент! — ответил Ву. — Однако ты ошибаешься, милый друг. Твоя догадка в корне неверна. Но это, в общем-то, не страшно. Беда грозит совсем с другой стороны. Ты напрасно считаешь, что я ни на что не годен. Я еще вполне в форме.
Хорн не удивился, увидев в руке Ву пистолет, направленный прямо ему в грудь, — он оцепенел от изумления. С ловкостью жонглера старый китаец выхватил оружие из лохмотьев, повел стволом, молча приказывая Хорну отойти в угол. Наемник безропотно повиновался — он никак не мог прийти в себя, поверить, что оказался прав. Хорн перевел взгляд на старика — когда-то он показался ему добрым, милым, даже немного заискивающим. Как он ошибался! Перед ним стоял удивительно странный человек — назвать его стариком просто язык не поворачивался. Впрочем, человеком тоже… Это было существо с изможденным, изрезанным тысячами морщин, желтовато-серым лицом. Руки вполне походили на кисти скелета. Разве что глаза… В глазах еще посверкивала жизнь. Взгляд у Ву был пронзительный, цепкий, с нескрываемой злобинкой…
— Значит, это правда? — шепотом выдохнул Хорн.
— Что бы ты хотел услышать от меня? — усмехнулся Ву. — Что бы ты ни услышал, тебе уже будет все равно. Ты слишком близко подобрался к разгадке, человеку с короткой жизнью это непозволительно. Надеюсь, ты не будешь возражать, если я напоследок объясню тебе кое-что, — ты же столько усилий приложил, чтобы разгадать секрет межзвездных туннелей. Подобное усердие требует вознаграждения. Да и мне тоже хочется поболтать… Если бы ты знал, какая это мука тянуть груз моих лет, знать то, что я знаю, и не иметь возможности поделиться с кем-нибудь. Есть, конечно, Лил. Она замечательный и верный друг, но все же она не человек.
— А ты сам? — спросил Хорн.
— Хороший, доброжелательный вопрос, — кивнул Ву. — Я теперь сам не знаю, человек ли я. Правда, алмазов пока не ем…
— Поэтому ты и нанял меня, чтобы убить Кохлнара?
— Почему ты решил, что я нанял только тебя? Вас было много таких, жадных до денег, желающих отомстить за поруганную родину, жаждущих отличиться. Но до подножия столовой горы, где когда-то возвышался Санпорт, добрался ты один. Между нами, это всего лишь небольшой эпизод в давней истории, начавшейся…
— Тысячу лет назад, — перебил его Хорн.
— Точно. Ты как всегда хитер и расчетлив, однако не надейся вывести меня из себя. Повидал я таких умников на своем веку… Должен признаться, ты — редкостный экземпляр. Когда вооружен, то очень опасен, но сейчас козыри у меня на руках. Как, впрочем, в течение последних полутора тысяч лет. Если не желаешь слушать, так и скажи — сейчас же и порешим дело.
— Я весь внимание, — глухо откликнулся Хорн.
— Эрон возник не случайно. Ты даже представить себе не можешь, что такое Эрон. Это первая в истории человечества заранее спланированная империя. С заранее заданной мифологией, идеологической подосновой, сформулированными целями. С соответствующим техническим обеспечением… В период Санпорта люди начали стремительно расползаться по галактике. Еще немного — и процесс должен был выйти из-под контроля. Как должен был поступить человек, получивший возможность установить такой контроль?
— Как всякий человек, использовать этот шанс в своих корыстных целях, — саркастически усмехнулся Хорн.
— Ну уж, корыстных, — Ву даже немного обиделся. — Не надо, Хорн. Ты не понимаешь, чем это могло грозить самому существованию человеческой расы. В худшем случае — вырождением, в лучшем — чередой бесконечных, бессмысленных войн. Человечество стояло на пороге открытия межзвездных туннелей, и этот процесс требовал упорядочивания. Я выбрал златокожий народ. Они привлекали меня своей энергией, силой, здоровым голодом по великим свершениям. Теперь слушай внимательно, Хорн, и ты прозреешь. Так легче умирать… Ты услышишь повесть о страстях человеческих и, может быть, поймешь, какая великая ценность наши чувства, неосознанные побуждения, порывы… Именно они вечны и неугасимы. Говорят, что желание с годами ослабевает, — не верь! Одни ослабевают, другие, наоборот, входят в силу. О, это великий круговорот! Истинный путь!.. Единственная ценность…