Страница:
– Беги? – переспрашивает Дейв Хансен.
Он сидит за столом напротив Шерма Саймона.
– Роман такой, – отвечает Саймон. – Апдайка. Если не читали, то почитайте.
– Он называется «Беги, Кролик, беги».
– «Беги, Кролик», просто «Беги». Какая разница?
– Большая разница, – отвечает Дейв. – Если на проводе был Фрэнк Макьяно.
– Какой Фрэнк?
– Не делайте из меня дурака.
– Я и не делаю, – говорит Шерм. – Агент Хансен, у вас есть ордер? Потому что, если нет…
Он показывает на дверь.
– У Фрэнка, возможно, неприятности.
«Какого черта? У Фрэнка неприятности! – мысленно восклицает Шерм. – Это у меня могут быть неприятности. У всех нас могут быть неприятности. Эти неприятности были, есть и будут – так устроен мир».
– У вас Фрэнк хранит часть своих денег, – говорит Дейв. Он не спрашивает, он утверждает.
– Понятия не имею, о чем вы говорите.
– Я стараюсь ему помочь.
– Очень в этом сомневаюсь.
Дейв поднимается и наклоняется над столом.
– Не сомневайтесь. ПАТРИОТИЧЕСКИЙ акт[17] дает мне карт-бланш, когда речь идет об отмывании денег. Мистер Саймон, я могу вскрыть вас, как банку с детским питанием, и вытряхнуть из вас все до последней капли.
– Вам отлично известно, что Фрэнк Макьяно – с которым, заметьте, у меня нет никаких отношений – не имеет ничего общего с терроризмом. Это смешно.
– Я постараюсь устроить так, что судье будет не смешно.
– Не сомневаюсь.
– Если увидите его, – говорит Дейв, – если он свяжется с вами, дайте мне знать.
Шерм ничего не обещает.
29
30
31
32
33
34
35
36
Он сидит за столом напротив Шерма Саймона.
– Роман такой, – отвечает Саймон. – Апдайка. Если не читали, то почитайте.
– Он называется «Беги, Кролик, беги».
– «Беги, Кролик», просто «Беги». Какая разница?
– Большая разница, – отвечает Дейв. – Если на проводе был Фрэнк Макьяно.
– Какой Фрэнк?
– Не делайте из меня дурака.
– Я и не делаю, – говорит Шерм. – Агент Хансен, у вас есть ордер? Потому что, если нет…
Он показывает на дверь.
– У Фрэнка, возможно, неприятности.
«Какого черта? У Фрэнка неприятности! – мысленно восклицает Шерм. – Это у меня могут быть неприятности. У всех нас могут быть неприятности. Эти неприятности были, есть и будут – так устроен мир».
– У вас Фрэнк хранит часть своих денег, – говорит Дейв. Он не спрашивает, он утверждает.
– Понятия не имею, о чем вы говорите.
– Я стараюсь ему помочь.
– Очень в этом сомневаюсь.
Дейв поднимается и наклоняется над столом.
– Не сомневайтесь. ПАТРИОТИЧЕСКИЙ акт[17] дает мне карт-бланш, когда речь идет об отмывании денег. Мистер Саймон, я могу вскрыть вас, как банку с детским питанием, и вытряхнуть из вас все до последней капли.
– Вам отлично известно, что Фрэнк Макьяно – с которым, заметьте, у меня нет никаких отношений – не имеет ничего общего с терроризмом. Это смешно.
– Я постараюсь устроить так, что судье будет не смешно.
– Не сомневаюсь.
– Если увидите его, – говорит Дейв, – если он свяжется с вами, дайте мне знать.
Шерм ничего не обещает.
29
Во время перерыва на ланч Трой Воган покидает контору. Конечно, можно воспользоваться имеющимся внутри, и неплохим, кафетерием, однако Трою требуется глотнуть свежего воздуха. Сунув «Юнион трибьюн» под мышку, он идет к выходу.
– Там дождь, – говорит секретарь.
У Троя с собой зонт.
В Сан-Диего, наверное, и трех человек не наберется, у которых есть зонтики.
Дождь не особенно сильный, но зонт защищает от ветра.
Трой проходит три квартала – перед ним небольшое кафе на краю Гэслэмп-дистрикт. Найдя свободное место за стойкой, он садится.
– Какой сегодня суп?
– Бобовый.
Трой заказывает суп, сэндвич и разворачивает газету. Он отыскивает спортивный раздел, кладет его на стул рядом и читает основную колонку.
Несколько минут спустя мужчина, сидевший по другую сторону от разложенной газеты, встает, забирает чек, забирает спортивные страницы и идет к кассе.
Оплатив чек, он выходит из кафе.
Трой заставляет себя не смотреть на него. Как будто ничего не замечая, он жует сэндвич и запивает его супом из чашки.
Не самая изысканная кухня, но самая лучшая в холодный, дождливый день.
– Там дождь, – говорит секретарь.
У Троя с собой зонт.
В Сан-Диего, наверное, и трех человек не наберется, у которых есть зонтики.
Дождь не особенно сильный, но зонт защищает от ветра.
Трой проходит три квартала – перед ним небольшое кафе на краю Гэслэмп-дистрикт. Найдя свободное место за стойкой, он садится.
– Какой сегодня суп?
– Бобовый.
Трой заказывает суп, сэндвич и разворачивает газету. Он отыскивает спортивный раздел, кладет его на стул рядом и читает основную колонку.
Несколько минут спустя мужчина, сидевший по другую сторону от разложенной газеты, встает, забирает чек, забирает спортивные страницы и идет к кассе.
Оплатив чек, он выходит из кафе.
Трой заставляет себя не смотреть на него. Как будто ничего не замечая, он жует сэндвич и запивает его супом из чашки.
Не самая изысканная кухня, но самая лучшая в холодный, дождливый день.
30
Рыбаки изо всех сил тянули четырехсотфунтового марлиня, а вытащили четырехсотфунтового утопленника.
Скверный улов.
Дейв Хансен получает сообщение и отправляется в док встречать судно. Его не очень интересует, что покажет вскрытие трупа, пробывшего в воде два дня.
Как бы там ни было, но идентифицировать Тони Паламбо не составляет труда.
Несколько часов спустя Дейв получает подтверждение, что Паламбо застрелили из того же оружия, что и Винса Вену.
Гипотеза: Вена явился из Детройта, чтобы избавиться от Тони Паламбо, и кто-то убил их обоих. Этот кто-то пытается убрать высшее руководство мафии. Для этого был заключен договор с самым эффективным стрелком в Калифорнии.
Дейв получает ордер на арест Фрэнка Макьяно.
Скверный улов.
Дейв Хансен получает сообщение и отправляется в док встречать судно. Его не очень интересует, что покажет вскрытие трупа, пробывшего в воде два дня.
Как бы там ни было, но идентифицировать Тони Паламбо не составляет труда.
Несколько часов спустя Дейв получает подтверждение, что Паламбо застрелили из того же оружия, что и Винса Вену.
Гипотеза: Вена явился из Детройта, чтобы избавиться от Тони Паламбо, и кто-то убил их обоих. Этот кто-то пытается убрать высшее руководство мафии. Для этого был заключен договор с самым эффективным стрелком в Калифорнии.
Дейв получает ордер на арест Фрэнка Макьяно.
31
Фрэнк сворачивает налево, на Наутилус-стрит, и останавливается в Уинденси.
Сказав «Беги», Никель предупредил Фрэнка об опасности.
Если бы дела обстояли нормально, Фрэнк насладился бы пребыванием в Уинденси, легендарном для серфингистов месте. Особенно оно хорошо после шторма, когда лучшие серфингисты обязательно выходят в море.
Однако дела обстоят ненормально. Кто-то пытается его убить.
Пусть подождут, думает Фрэнк.
Правда, некоторое время он размышляет, не поехать ли ему в Ла-Холлу и не решить ли все незамедлительно.
Им неизвестно, какая у него машина, но лучше другое, они не подозревают о том, что он знает – они рядом. Кстати, ему неизвестно, кто эти они, сколько их и где именно они находятся. Известно лишь, что они – кем бы «они» ни были – близко подобрались к Шерму. Кроме того, ничего не выиграешь стрельбой в заполненном людьми торговом центре на Ла-Холла-бульваре.
За такую жизнь гроша ломаного не дашь.
Не глупи, говорит он себе.
Выехав с парковки, Фрэнк едет на восток по Наутилус-стрит, потом на юг по Ла-Холла-Сеник-драйв и на восток по Соулдэд-Маунтин-роуд до 5-го шоссе. Опять на север до 78-го шоссе и на восток.
Сказав «Беги», Никель предупредил Фрэнка об опасности.
Если бы дела обстояли нормально, Фрэнк насладился бы пребыванием в Уинденси, легендарном для серфингистов месте. Особенно оно хорошо после шторма, когда лучшие серфингисты обязательно выходят в море.
Однако дела обстоят ненормально. Кто-то пытается его убить.
Пусть подождут, думает Фрэнк.
Правда, некоторое время он размышляет, не поехать ли ему в Ла-Холлу и не решить ли все незамедлительно.
Им неизвестно, какая у него машина, но лучше другое, они не подозревают о том, что он знает – они рядом. Кстати, ему неизвестно, кто эти они, сколько их и где именно они находятся. Известно лишь, что они – кем бы «они» ни были – близко подобрались к Шерму. Кроме того, ничего не выиграешь стрельбой в заполненном людьми торговом центре на Ла-Холла-бульваре.
За такую жизнь гроша ломаного не дашь.
Не глупи, говорит он себе.
Выехав с парковки, Фрэнк едет на восток по Наутилус-стрит, потом на юг по Ла-Холла-Сеник-драйв и на восток по Соулдэд-Маунтин-роуд до 5-го шоссе. Опять на север до 78-го шоссе и на восток.
32
Джимми Малыш Джакамоне сидит в автомобиле и думает о яйцах.
С Фрэнком Макьяно трудно совладать. У него яйца на месте.
Сначала он хватает Мыша Младшего и везет его к отцу, потом запихивает Джона Хини в мусорный бак, после чего отправляется в бар Мильоре, раскидывает тамошних парней и нападает на самого Тедди.
Крепкие яйца у Фрэнка Макьяно.
Отлично, думает Джимми, потому что именно этот трофей ты хочешь повесить на свою стенку. Нет, конечно же не яйца, не надо принимать это буквально – однако любому охотнику было бы лестно завалить такого мастодонта, который, черт бы его побрал, сам жаждет крови.
А иначе какой смысл?
Джимми со всей своей командой в Калифорнии.
Их называют «Убойной командой», потому что они вышли из свалки разбитых машин в Дирборне. Джимми нравится, как их называют – «Убойная команда». Этим все сказано.
Естественно, они не приехали всей ватагой одновременно. Это было бы глупо. Собирались поодиночке, летели разными рейсами, в разное время и в разные города. Джимми прилетел в округ Орандж, откуда добирался до Сан-Диего, Поли и Джои – в Лос-Анджелес, Карло – в Бербанк, Тони – в Палм-Спрингс, Джеки – в Лонг-Бич.
Встретили их и снабдили оружием бойцы Мыша.
Кроме оружия, Джимми ничего не просил у ребят с Западного побережья.
– Достаньте нам чистое оружие, которое еще нигде не засветилось. Можете?
Может быть, да. Может быть, нет. Фрэнки М. был почти у них в руках, и они его проморгали. Насколько Джимми знал, Фрэнки увел «хаммер» Мыша и «мустанг» Джои Фьеллы.
Чертовски забавно.
Однако ребята Мыша принесли все, что он просил, и его команда приготовилась действовать в стиле Мотор-сити.
В стиле «Восьмой мили».[18]
Джимми поет:
Стреляй, свой шанс не упускай,
Другого такого не будет, ай-яй…
[19]
Ну уж нет, такого шанса он не упустит. Надо позаботиться о делах тут, потом вернуться и припереть к стенке старика. Например, сделай меня боссом, папа. Это будет первым шагом. Пора отобрать бразды правления у Томинелло и вернуть их законным владельцам – Джакамоне.
У отца на это не хватило пороху.
А у меня хватит, думает Джимми.
Мы с Фрэнком М. на равных.
И мне надо убить Фрэнки.
Джимми сидит в автомобиле и ждет.
Рано или поздно Фрэнки Машина объявится.
С Фрэнком Макьяно трудно совладать. У него яйца на месте.
Сначала он хватает Мыша Младшего и везет его к отцу, потом запихивает Джона Хини в мусорный бак, после чего отправляется в бар Мильоре, раскидывает тамошних парней и нападает на самого Тедди.
Крепкие яйца у Фрэнка Макьяно.
Отлично, думает Джимми, потому что именно этот трофей ты хочешь повесить на свою стенку. Нет, конечно же не яйца, не надо принимать это буквально – однако любому охотнику было бы лестно завалить такого мастодонта, который, черт бы его побрал, сам жаждет крови.
А иначе какой смысл?
Джимми со всей своей командой в Калифорнии.
Их называют «Убойной командой», потому что они вышли из свалки разбитых машин в Дирборне. Джимми нравится, как их называют – «Убойная команда». Этим все сказано.
Естественно, они не приехали всей ватагой одновременно. Это было бы глупо. Собирались поодиночке, летели разными рейсами, в разное время и в разные города. Джимми прилетел в округ Орандж, откуда добирался до Сан-Диего, Поли и Джои – в Лос-Анджелес, Карло – в Бербанк, Тони – в Палм-Спрингс, Джеки – в Лонг-Бич.
Встретили их и снабдили оружием бойцы Мыша.
Кроме оружия, Джимми ничего не просил у ребят с Западного побережья.
– Достаньте нам чистое оружие, которое еще нигде не засветилось. Можете?
Может быть, да. Может быть, нет. Фрэнки М. был почти у них в руках, и они его проморгали. Насколько Джимми знал, Фрэнки увел «хаммер» Мыша и «мустанг» Джои Фьеллы.
Чертовски забавно.
Однако ребята Мыша принесли все, что он просил, и его команда приготовилась действовать в стиле Мотор-сити.
В стиле «Восьмой мили».[18]
Джимми поет:
Стреляй, свой шанс не упускай,
Другого такого не будет, ай-яй…
[19]
Ну уж нет, такого шанса он не упустит. Надо позаботиться о делах тут, потом вернуться и припереть к стенке старика. Например, сделай меня боссом, папа. Это будет первым шагом. Пора отобрать бразды правления у Томинелло и вернуть их законным владельцам – Джакамоне.
У отца на это не хватило пороху.
А у меня хватит, думает Джимми.
Мы с Фрэнком М. на равных.
И мне надо убить Фрэнки.
Джимми сидит в автомобиле и ждет.
Рано или поздно Фрэнки Машина объявится.
33
Через два часа Фрэнк в пустыне.
Идет дождь.
Дождь в чертовой пустыне, думает Фрэнк. Ничего себе. Все шиворот-навыворот.
Боррего-Спрингс – оазис в государственном парке дикой природы Анца-Боррего, занимающем 770 тысяч акров. Основатели города думали, что тут будет второй Палм-Спрингс, но ничего не вышло, в основном потому, что в город ведут всего две дороги, и обе плохие, растянувшиеся на многие мили в негостеприимной пустыне. Примерно дюжина mujados[20] умирает тут каждый год, пробираясь из Мексики, и пограничный патруль устраивает хранилища воды под тридцатифутовыми шестами с красными флажками, чтобы спасти людям жизнь.
Город так и остался забытым богом местечком, куда приезжают зимой любители уединения и где пара тысяч закаленных людей живет круглый год, даже летом, когда температура воздуха поднимается до ста тридцати градусов.
Фрэнк едет по 22-му шоссе, которое почти бесконечно вьется по склону горы, спускаясь на пустынную равнину, и в конце концов становится главной улицей Боррего, где стоят пара мотелей, несколько ресторанов и магазинов да еще банк.
Собственно, банк и привел сюда Фрэнка.
Это «свой» банк, один из многих, в которых Шерм отмывает деньги. Он же и устроил так, чтобы Фрэнк мог взять тут наличные в случае необходимости. Однако Фрэнк проезжает мимо банка, оглядываясь по сторонам, нет ли где машин или людей, которые привлекали бы внимание своим необычным для здешних мест видом.
Ничего такого Фрэнк не заметил.
Он ставит машину перед небольшим мексиканским ресторанчиком «У Альберто», где ему уже приходилось бывать прежде. Здесь кормят вкусно, сытно и недорого, потому что «У Альберто» обслуживают мексиканцев, которые чертовски много работают и за свои деньги хотят получать хорошую еду.
Фрэнк останавливается у входа, покупает в газетном автомате «Боррего сан», идет к стойке и заказывает две энчилады[21] с курицей, черные бобы, рис и холодный чай, потом садится в кабинке и ждет, когда его позовут.
В Боррего-Спрингс событий не много. В газете статья о новых археологических раскопках, еще одна о новациях в старшей школе, но главная – о скандале в муниципальном совете Сан-Диего.
Фрэнк проглядывает статью, потом находит колонку Тома Гортона, главного редактора газеты, журналиста с большим стажем и отличным пером. Когда бы Фрэнку ни попадалась «Сан», он всегда читает его колонку. На сей раз Гортон пишет о выпавших за зиму дождях, результатом которых станет пышное весеннее цветение.
Хотелось бы мне на это посмотреть, думает Фрэнк.
Много лет прошло с тех пор, как долину покрывал буйный (ну и словечко!) ковер из полевых цветов. Фрэнка всегда до слез трогало это чудо, когда безжизненная пустыня оживала и радовала взгляд разнообразием красок. Утверждение жизни, думает Фрэнк. Доказательство того, что спасение возможно – если уж зацветает пустыня…
Надеюсь, что увижу это.
Надо будет привезти сюда Донну и, может быть, Джилл. Хорошо бы нам втроем совершить это путешествие.
Так было бы правильно, думает он. Так и будет, они обе в одном автомобиле.
– Боб.
Фрэнк поднимает руку, потом идет к стойке и берет поднос. Пахнет чудесно. Он идет к другой стойке, берет два разных соуса – verde и fresca – и немного сдобренной специями моркови.
Вкус не хуже аромата. Энчилады политы густым соусом, и рис с бобами сварены как надо. Фрэнк обращает внимание, что в меню есть горячие маисовые лепешки с рыбой, и задается вопросом, У кого тут покупают рыбу. Несколько минут он раздумывает, не поговорить ли с хозяином, потом мысленно делает расчеты и решает, что дорога съест всю прибыль.
Закончив с едой, Фрэнк оставляет пластиковые тарелки в специальном баке и выходит на улицу. Дождь почти перестал и теперь больше похож на густой туман, однако на улице пусто, словно жители прячутся в своих домах и ждут, когда проглянет солнце.
Фрэнк идет в банк и просит симпатичную кассиршу позвать управляющего, мистера Осборна.
– Могу я узнать, кто его спрашивает?
– Скотт Дэвис, – улыбается Фрэнк.
– Одну минуту, мистер Дэвис.
На лице Осборна, когда он выходит из своего кабинета, написана тревога. Адамово яблоко прыгает на тощей шее чаще, чем этого хотелось бы Фрэнку.
Ничего страшного, говорит себе Фрэнк. Потенциально законопослушный гражданин немного нервничает из-за незаконной сделки.
Осборн протягивает Фрэнку руку. У него мокрая от пота ладонь.
– Мистер Дэвис, – произносит он довольно громко, чтобы его слышала кассирша. – Пойдемте в кабинет. Посмотрим, можем ли мы выдать вам ссуду.
Фрэнк следует за ним. Осборн открывает шкаф, в котором находится сейф, потом сам сейф, достает из него специальный банковский мешочек из парусины с деньгами и подает его Фрэнку.
– Двадцать тысяч, – говорит он.
– Минус ваши три процента.
Фрэнк прячет деньги в карман.
– Не хотите пересчитать?
– А надо?
– Там всё.
– Так я и думал.
Осборн смотрит мимо Фрэнка в окно, которое выходит на улицу, и Фрэнк, немедленно вытащив пистолет, подносит его к лицу банкира.
– Говорите.
– Сегодня утром пришли ко мне домой, – дрожащим голосом говорит Осборн. – Они сказали, чтобы я дал вам денег. Пожалуйста, не убивайте меня. У меня жена и двое детей. Беки восемь, а Морин…
– Заткнись. Никто никого не убьет.
Может быть.
Осборн хнычет:
– Моя карьера… моя семья… тюрьма…
– Ты не пойдешь в тюрьму. Все, что от тебя требуется, это молчать, capisce?
– Молчать, – повторяет Осборн, словно запоминает указание, которое ему дают по телефону: повернуть налево на Джексон-стрит, потом направо на Ла-Плайя, молчать.
– Есть другой выход? – спрашивает Фрэнк.
Осборн тупо смотрит на него, и Фрэнк повторяет вопрос.
– Надо отпереть.
– Чего же ты ждешь?
На двери три замка, да еще на ней железная перекладина. Не меньше минуты Осборн возится с ними.
– Не открывай.
О чем ты думаешь? – мысленно спрашивает он себя. Надо быть совсем дураком, чтобы не поставить никого у этой двери. Наверняка они слышали, как щелкнул замок. Шагнешь наружу, и тебя изрешетят на месте.
Выйдешь через парадную дверь – то же самое.
Ловушка захлопнулась.
Идет дождь.
Дождь в чертовой пустыне, думает Фрэнк. Ничего себе. Все шиворот-навыворот.
Боррего-Спрингс – оазис в государственном парке дикой природы Анца-Боррего, занимающем 770 тысяч акров. Основатели города думали, что тут будет второй Палм-Спрингс, но ничего не вышло, в основном потому, что в город ведут всего две дороги, и обе плохие, растянувшиеся на многие мили в негостеприимной пустыне. Примерно дюжина mujados[20] умирает тут каждый год, пробираясь из Мексики, и пограничный патруль устраивает хранилища воды под тридцатифутовыми шестами с красными флажками, чтобы спасти людям жизнь.
Город так и остался забытым богом местечком, куда приезжают зимой любители уединения и где пара тысяч закаленных людей живет круглый год, даже летом, когда температура воздуха поднимается до ста тридцати градусов.
Фрэнк едет по 22-му шоссе, которое почти бесконечно вьется по склону горы, спускаясь на пустынную равнину, и в конце концов становится главной улицей Боррего, где стоят пара мотелей, несколько ресторанов и магазинов да еще банк.
Собственно, банк и привел сюда Фрэнка.
Это «свой» банк, один из многих, в которых Шерм отмывает деньги. Он же и устроил так, чтобы Фрэнк мог взять тут наличные в случае необходимости. Однако Фрэнк проезжает мимо банка, оглядываясь по сторонам, нет ли где машин или людей, которые привлекали бы внимание своим необычным для здешних мест видом.
Ничего такого Фрэнк не заметил.
Он ставит машину перед небольшим мексиканским ресторанчиком «У Альберто», где ему уже приходилось бывать прежде. Здесь кормят вкусно, сытно и недорого, потому что «У Альберто» обслуживают мексиканцев, которые чертовски много работают и за свои деньги хотят получать хорошую еду.
Фрэнк останавливается у входа, покупает в газетном автомате «Боррего сан», идет к стойке и заказывает две энчилады[21] с курицей, черные бобы, рис и холодный чай, потом садится в кабинке и ждет, когда его позовут.
В Боррего-Спрингс событий не много. В газете статья о новых археологических раскопках, еще одна о новациях в старшей школе, но главная – о скандале в муниципальном совете Сан-Диего.
Фрэнк проглядывает статью, потом находит колонку Тома Гортона, главного редактора газеты, журналиста с большим стажем и отличным пером. Когда бы Фрэнку ни попадалась «Сан», он всегда читает его колонку. На сей раз Гортон пишет о выпавших за зиму дождях, результатом которых станет пышное весеннее цветение.
Хотелось бы мне на это посмотреть, думает Фрэнк.
Много лет прошло с тех пор, как долину покрывал буйный (ну и словечко!) ковер из полевых цветов. Фрэнка всегда до слез трогало это чудо, когда безжизненная пустыня оживала и радовала взгляд разнообразием красок. Утверждение жизни, думает Фрэнк. Доказательство того, что спасение возможно – если уж зацветает пустыня…
Надеюсь, что увижу это.
Надо будет привезти сюда Донну и, может быть, Джилл. Хорошо бы нам втроем совершить это путешествие.
Так было бы правильно, думает он. Так и будет, они обе в одном автомобиле.
– Боб.
Фрэнк поднимает руку, потом идет к стойке и берет поднос. Пахнет чудесно. Он идет к другой стойке, берет два разных соуса – verde и fresca – и немного сдобренной специями моркови.
Вкус не хуже аромата. Энчилады политы густым соусом, и рис с бобами сварены как надо. Фрэнк обращает внимание, что в меню есть горячие маисовые лепешки с рыбой, и задается вопросом, У кого тут покупают рыбу. Несколько минут он раздумывает, не поговорить ли с хозяином, потом мысленно делает расчеты и решает, что дорога съест всю прибыль.
Закончив с едой, Фрэнк оставляет пластиковые тарелки в специальном баке и выходит на улицу. Дождь почти перестал и теперь больше похож на густой туман, однако на улице пусто, словно жители прячутся в своих домах и ждут, когда проглянет солнце.
Фрэнк идет в банк и просит симпатичную кассиршу позвать управляющего, мистера Осборна.
– Могу я узнать, кто его спрашивает?
– Скотт Дэвис, – улыбается Фрэнк.
– Одну минуту, мистер Дэвис.
На лице Осборна, когда он выходит из своего кабинета, написана тревога. Адамово яблоко прыгает на тощей шее чаще, чем этого хотелось бы Фрэнку.
Ничего страшного, говорит себе Фрэнк. Потенциально законопослушный гражданин немного нервничает из-за незаконной сделки.
Осборн протягивает Фрэнку руку. У него мокрая от пота ладонь.
– Мистер Дэвис, – произносит он довольно громко, чтобы его слышала кассирша. – Пойдемте в кабинет. Посмотрим, можем ли мы выдать вам ссуду.
Фрэнк следует за ним. Осборн открывает шкаф, в котором находится сейф, потом сам сейф, достает из него специальный банковский мешочек из парусины с деньгами и подает его Фрэнку.
– Двадцать тысяч, – говорит он.
– Минус ваши три процента.
Фрэнк прячет деньги в карман.
– Не хотите пересчитать?
– А надо?
– Там всё.
– Так я и думал.
Осборн смотрит мимо Фрэнка в окно, которое выходит на улицу, и Фрэнк, немедленно вытащив пистолет, подносит его к лицу банкира.
– Говорите.
– Сегодня утром пришли ко мне домой, – дрожащим голосом говорит Осборн. – Они сказали, чтобы я дал вам денег. Пожалуйста, не убивайте меня. У меня жена и двое детей. Беки восемь, а Морин…
– Заткнись. Никто никого не убьет.
Может быть.
Осборн хнычет:
– Моя карьера… моя семья… тюрьма…
– Ты не пойдешь в тюрьму. Все, что от тебя требуется, это молчать, capisce?
– Молчать, – повторяет Осборн, словно запоминает указание, которое ему дают по телефону: повернуть налево на Джексон-стрит, потом направо на Ла-Плайя, молчать.
– Есть другой выход? – спрашивает Фрэнк.
Осборн тупо смотрит на него, и Фрэнк повторяет вопрос.
– Надо отпереть.
– Чего же ты ждешь?
На двери три замка, да еще на ней железная перекладина. Не меньше минуты Осборн возится с ними.
– Не открывай.
О чем ты думаешь? – мысленно спрашивает он себя. Надо быть совсем дураком, чтобы не поставить никого у этой двери. Наверняка они слышали, как щелкнул замок. Шагнешь наружу, и тебя изрешетят на месте.
Выйдешь через парадную дверь – то же самое.
Ловушка захлопнулась.
34
В точности так думает Джимми Малыш.
Фрэнки М. попался.
Джимми в машине на другой стороне улицы. Он на пассажирском месте, винтовка на коленях, ждет…
– Уверен, что он там? – спрашивает Джимми.
– Я видел, как он вошел, – отвечает Карло.
Карло в кафе-мороженом через дорогу. Он видел, как подъехал Фрэнки Машина, как поел в ресторанчике, а потом вошел в банк. Он мог бы и сам застрелить Фрэнки, однако получил от Джимми приказ:
– Увидишь его, звони.
Карло позвонил и потом заказал еще одну порцию мороженого – на сей раз сливочного.
Итак, Джимми сидит в машине и топает ногой, словно бас-ударник в группе хеви-метал.
– Поли и Джои сзади?
– Да.
– Уверен?
– Позвони им, если хочешь.
Джимми раздумывает несколько минут, потом решает не звонить. Еще не хватало, чтобы Поли принялся кричать в трубку и спугнул Фрэнки М. Нет, надо действовать осторожно. Мы возьмем Фрэнки, когда он выйдет с деньгами в руках и счастливыми мыслями в голове.
И тут – БАМ.
Стреляй, свой шанс не упускай…
– Что он так долго? – спрашивает Джимми.
Карло не успевает ответить, потому что слышится вой сирен.
Полицейских сирен.
Полицейские приближаются к банку.
Карло не ждет, когда Джимми прикажет ему сматываться.
Полицейские едут на вызов.
Фрэнки М. попался.
Джимми в машине на другой стороне улицы. Он на пассажирском месте, винтовка на коленях, ждет…
– Уверен, что он там? – спрашивает Джимми.
– Я видел, как он вошел, – отвечает Карло.
Карло в кафе-мороженом через дорогу. Он видел, как подъехал Фрэнки Машина, как поел в ресторанчике, а потом вошел в банк. Он мог бы и сам застрелить Фрэнки, однако получил от Джимми приказ:
– Увидишь его, звони.
Карло позвонил и потом заказал еще одну порцию мороженого – на сей раз сливочного.
Итак, Джимми сидит в машине и топает ногой, словно бас-ударник в группе хеви-метал.
– Поли и Джои сзади?
– Да.
– Уверен?
– Позвони им, если хочешь.
Джимми раздумывает несколько минут, потом решает не звонить. Еще не хватало, чтобы Поли принялся кричать в трубку и спугнул Фрэнки М. Нет, надо действовать осторожно. Мы возьмем Фрэнки, когда он выйдет с деньгами в руках и счастливыми мыслями в голове.
И тут – БАМ.
Стреляй, свой шанс не упускай…
– Что он так долго? – спрашивает Джимми.
Карло не успевает ответить, потому что слышится вой сирен.
Полицейских сирен.
Полицейские приближаются к банку.
Карло не ждет, когда Джимми прикажет ему сматываться.
Полицейские едут на вызов.
35
Фрэнк выходит из задней двери, едва раздается вой сирен.
Это Осборн нажал на «тревожную» кнопку по приказу Фрэнка, которому ничего не оставалось, как надеяться, что банкир в точности последует и другим инструкциям.
– Скажете, что пришел некто и попытался вас ограбить, а потом испугался и убежал. Дайте полицейским описание одного из тех, кто приходил утром.
– Почему бы не сказать, что грабитель унес двадцать тысяч?
– У вас есть обыкновение держать двадцать тысяч долларов в сейфе?
– Нет.
– Ну?
– Да, правильно.
Однако Фрэнк не бежит по улице. Он находит лестницу, которая ведет на крышу, и поднимается по ней. Сердце у него стучит, как молот; дыхание срывается.
Джилл права насчет мяса и десертов, думает он. Надо их исключить. Он ползет по крыше, потом спускается вниз с другой стороны, как раз когда полицейские машины визжат у парадной двери банка. Фрэнк идет к своему автомобилю, неторопливо дает задний ход и едет к ближайшей заправке, чтобы наполнить бак.
– Что там? – спрашивает он у заправщика, который из любопытства вышел на улицу.
– Не знаю. Что-то с банком.
– Шутишь! Здорово!
Он видит, как Осборн с одним из полицейских покидает банк, а из кафе выскакивает какой-то парень и, отчаянно жестикулируя, кричит:
– Они уехали туда!
Полицейский быстро лезет в машину и мчится на запад.
Фрэнк занимается бензином.
– Надеюсь, этих парней поймают, – говорит он и едет на восток, строго соблюдая разрешенную скорость.
Дурак, говорит он себе. Или ты до того устал, что уже ничего не соображаешь.
Ты же видел парня в кафе-мороженом. Ты знаешь его. Только не помнишь, откуда знаешь.
Проклятая старость.
Ну же, вспоминай, вспоминай, вспоминай.
Фрэнк роется в своей памяти.
Карло Моретти.
Парень из Детройта, подручный Винса Вены.
Это Осборн нажал на «тревожную» кнопку по приказу Фрэнка, которому ничего не оставалось, как надеяться, что банкир в точности последует и другим инструкциям.
– Скажете, что пришел некто и попытался вас ограбить, а потом испугался и убежал. Дайте полицейским описание одного из тех, кто приходил утром.
– Почему бы не сказать, что грабитель унес двадцать тысяч?
– У вас есть обыкновение держать двадцать тысяч долларов в сейфе?
– Нет.
– Ну?
– Да, правильно.
Однако Фрэнк не бежит по улице. Он находит лестницу, которая ведет на крышу, и поднимается по ней. Сердце у него стучит, как молот; дыхание срывается.
Джилл права насчет мяса и десертов, думает он. Надо их исключить. Он ползет по крыше, потом спускается вниз с другой стороны, как раз когда полицейские машины визжат у парадной двери банка. Фрэнк идет к своему автомобилю, неторопливо дает задний ход и едет к ближайшей заправке, чтобы наполнить бак.
– Что там? – спрашивает он у заправщика, который из любопытства вышел на улицу.
– Не знаю. Что-то с банком.
– Шутишь! Здорово!
Он видит, как Осборн с одним из полицейских покидает банк, а из кафе выскакивает какой-то парень и, отчаянно жестикулируя, кричит:
– Они уехали туда!
Полицейский быстро лезет в машину и мчится на запад.
Фрэнк занимается бензином.
– Надеюсь, этих парней поймают, – говорит он и едет на восток, строго соблюдая разрешенную скорость.
Дурак, говорит он себе. Или ты до того устал, что уже ничего не соображаешь.
Ты же видел парня в кафе-мороженом. Ты знаешь его. Только не помнишь, откуда знаешь.
Проклятая старость.
Ну же, вспоминай, вспоминай, вспоминай.
Фрэнк роется в своей памяти.
Карло Моретти.
Парень из Детройта, подручный Винса Вены.
36
Тысяча девятьсот восемьдесят первый год.
Фрэнк и Пэтти переживали тяжелые времена. Они изо всех сил старались завести ребенка, но у них ничего не получалось. Консультировались у одного врача за другим, однако все ответы были неутешительными: у Фрэнка недостаточное количество сперматозоидов, помочь ничем нельзя. Они обсуждали идею усыновления, однако Пэтти хотела своего малыша.
Она говорила, что не винит его – это было бы неразумно и нечестно, говорила она, – однако он знал, что в глубине души у нее зреет недовольство. Она винила его загруженность, винила его в том, что он взваливал на себя кучу дел помимо основного рыбного бизнеса, но на это он отвечал, что, если у них все же когда-нибудь родится малыш, он хочет обеспечить его всем необходимым для счастливого будущего.
Времена были тяжелые, любовь стала работой с привкусом страха, а тут еще, как назло, в один из благоприятных для зачатия дней Чикаго приказал Фрэнку отправиться в Вегас и решить там небольшую проблему.
На самом деле Фрэнк обрадовался возможности исчезнуть на несколько дней.
Тебе нужны деньги, сказал он себе, и это была правда, но правдой было и то, что дома он маялся и искал любого предлога, чтобы уехать. Поэтому же он сверх меры загружал себя работой. Поэтому поехал в Лас-Вегас.
И они с Пэтти поссорились.
– Ты едешь с дружками в Вегас? Сейчас?
Сейчас, мысленно подтвердил Фрэнк, когда мне надо без радости и удовольствия исполнять супружеский долг.
– Это работа.
– Работа, – усмехнулась Пэтти. – Проматывать наши деньги, цеплять проституток – это называется работой?
– Я не играю в казино и не сплю с проститутками.
– Так что ты делаешь в Вегасе? Смотришь шоу?
Фрэнк взорвался.
– Это работа! Как, ты думаешь, я зарабатываю деньги? Откуда берется еда на столе? Откуда деньги на врачей? Откуда?..
– Что это за работа? Чем ты занимаешься?
– Тебе ни к чему знать! – выкрикнул Фрэнк. – Просто бери деньги, держи рот на замке и не задавай вопросов о том, что тебя не касается!
– Как это меня не касается? Я твоя жена!
– Не стоит напоминать!
Пэтти обиделась. Да он и сам знал, еще прежде, чем эти слова сорвались у него с языка, что они обидят ее. Если бы взять их обратно! Пэтти разрыдалась.
– Я хочу ребенка.
– Я тоже.
Это было последнее, что он сказал, когда подходил к двери. И все же, надо признаться, долгая дорога в Вегас внесла покой в его душу – несколько часов одиночества и тишины. Никаких ссор, никаких взаимных упреков, никакого обескураживающего ощущения несостоятельности. К тому же ему надо было хорошенько обдумать предстоящее дело, так как оно было не из простых.
Донни Гарт – золотой мальчик, вундеркинд, наследник чикагского воротилы. Правда, никто не знал, насколько Донни богат, пока он не явился в Вегас и не купил отель «Паладин». Никому и в голову не приходило, что у него столько денег.
Какое-то время все шло как шло, а потом Гарта одолела мания величия, и он отказался платить чикагской мафии.
Фрэнк привез Кармине Антонуччи к Гарту в Ла-Холлу, чтобы тот «вправил ему мозги». Дом Гарта произвел большое впечатление на Фрэнка – особняк в нормандском стиле с круглой, покрытой гравием, подъездной аллеей и гаражом на шесть машин, среди которых были «феррари» и «остин-хили».
Ничего не скажешь, со вкусом у Гарта все было в порядке.
Он вышел тогда на крыльцо – тщедушный человечек в накинутом на плечи и завязанном на груди желтом кашемировом свитере, в синей шелковой рубашке с расстегнутым воротом, в белых брюках и мокасинах.
Фрэнк вспоминает, что Гарт казался еще меньше, чем был на самом деле, на фоне огромных деревянных дверей. Он улыбался и пожимал руки, однако было заметно, что ему не по себе от вида заявившихся к нему громил и его очень беспокоит, как бы визитеры не попались на глаза соседям.
Такие визитеры, как Кармине Антонуччи и Фрэнки Машина.
Кармине был представителем чикагской семьи в Лас-Вегасе, надзиравшим за самым доходным бизнесом, от которого Гарт хотел иметь свой кусок. Итак, Кармине не отказался от предложенного Гартом холодного чая, подождал, пока уйдет слуга, сделал несколько вежливых глотков и, показав на Фрэнка, сказал:
– С этим парнем надо дружить. Знаете, почему его прозвали Машиной?
– Нет.
– Потому что он как автомат, – пояснил Кармине. – Никогда не промахивается. Я хочу получать прибыль от моего отеля, и если вы будете мне мешать, то придется послать к вам Фрэнки Машину. Мы поняли друг друга?
– Поняли.
У Гарта дрожали руки, словно произошло землетрясение. Слышно было, как длинная серебряная ложка бьется о стакан.
– Благодарю за чай, – сказал, поднимаясь, Кармине. – Очень вкусный и освежающий. Благодарю за любезное приглашение пообедать с вами, но, увы, пора на самолет.
Так это было.
Фрэнк не произнес ни слова.
Он доставил Кармине в аэропорт, и на собственном самолете тот отбыл в Вегас.
Донни Гарт внял голосу разума.
Но вскоре случилось нечто непредвиденное.
У Донни Гарта заболела шея, и он решил попариться в сауне при отеле, когда туда пришел чикагский качок Марти Бьянкофьоре.
Марти неплохо поработал для Гарта, устранив других претендентов на покупку «Паладина», после чего вбил себе в голову, что Гарт ему что-то задолжал. Ну, и пока оба сидели, завернувшись в полотенца, он заявил: или Донни отдает ему «кусок» бизнеса, или он отрывает кусок от самого Донни, причем существенный.
У Донни Гарта шея разболелась с еще большей силой.
У него еще не просохли волосы, а он уже позвонил Кармине.
Донни Гарт был первостатейной занозой в заднице, однако «Паладин» приносил кучу денег, гораздо больше, чем выколачивал своими кулаками Марти.
Напуганный Гарт прятался в отеле, боялся нос показать из конторы, требовал дополнительной охраны, так что в конце концов Кармине позвонил Фрэнку.
Донни Гарт просил послать на дело именно его, Машину.
Много людей видели или слышали, что произошло между Гартом и Бьянкофьоре, поэтому чикагцы намеревались оставить послание: наших людей не трогать. Они хотели, чтобы Бьянкофьоре был убит на главной улице Вегаса, чтобы его труп был найден и выглядел ужасно.
Но и Марти Бьянкофьоре не был человеком со стороны. Он работал на чикагскую семью. Был вооружен и настороже. Марти Бьянкофьоре ни за что не открыл бы дверь разносчику пиццы.
Это был первый человек, за которым пришлось всерьез поохотиться, вспоминает Фрэнк. Пять дней Фрэнк выслеживал его, изучал его привычки, примеривался к той или иной возможности, продумывал план действий.
Он решил, что ночь ему подходит больше. Даже Фрэнки Машина поостерегся убивать человека на Стрипе – центральной улице Лас-Вегаса – среди бела дня. Нет, такое пришло позже, думает Фрэнк, когда Джо Боннано начал перестрелки на улицах. К счастью, Марти Бьянкофьоре работал с восьми до двух в «Цезаре».
Обычно Марти отрабатывал свою смену, заходил в бар выпить два стаканчика водки и шел к парковке, на которой оставляли свои машины служащие казино «Цезарь». Он всегда внимательно осматривался и отпирал машину на расстоянии, опасаясь бомбы, насколько понимал Фрэнк. И всегда заглядывал в салон, прежде чем сесть за руль, а потом быстро захлопывал дверцу и ехал домой. Один раз он вызвал проститутку, три раза – принимал душ, смотрел телевизор и отправлялся спать.
Убить его дома не составило бы труда, размышлял Фрэнк. Взломать дверь, когда он в душе, и застрелить его. Однако не это нужно Чикаго. Или, скорее, дерьмовому Гарту, которому вынь да положь «преподать урок».
Значит, на парковке.
Но как?
Нельзя стрелять в него, когда он выходит из казино – слишком много свидетелей, да и слишком велик риск потерпеть неудачу. Не хватало еще, чтобы случайный человек попал под пулю на главной улице Вегаса.
Одно правило было свято для Фрэнка: никакого риска для случайных людей. Свои люди – они знают, на что идут, чем рискуют, но при чем тут какой-нибудь Джо Ланчбакер, который накопил денег для поездки в Вегас, – он не должен умирать из-за того, что кто-то зарвался.
Значит, остается автомобиль.
Но стоит коснуться двери, и сработает сигнализация. Украсть ключи и сделать дубликат, а потом ждать, когда придет Марти? Но он тщательно проверяет машину, прежде чем сесть в нее, поэтому или убежит, или застрелит того, кто будет лежать на заднем сиденье.
Фрэнк и Пэтти переживали тяжелые времена. Они изо всех сил старались завести ребенка, но у них ничего не получалось. Консультировались у одного врача за другим, однако все ответы были неутешительными: у Фрэнка недостаточное количество сперматозоидов, помочь ничем нельзя. Они обсуждали идею усыновления, однако Пэтти хотела своего малыша.
Она говорила, что не винит его – это было бы неразумно и нечестно, говорила она, – однако он знал, что в глубине души у нее зреет недовольство. Она винила его загруженность, винила его в том, что он взваливал на себя кучу дел помимо основного рыбного бизнеса, но на это он отвечал, что, если у них все же когда-нибудь родится малыш, он хочет обеспечить его всем необходимым для счастливого будущего.
Времена были тяжелые, любовь стала работой с привкусом страха, а тут еще, как назло, в один из благоприятных для зачатия дней Чикаго приказал Фрэнку отправиться в Вегас и решить там небольшую проблему.
На самом деле Фрэнк обрадовался возможности исчезнуть на несколько дней.
Тебе нужны деньги, сказал он себе, и это была правда, но правдой было и то, что дома он маялся и искал любого предлога, чтобы уехать. Поэтому же он сверх меры загружал себя работой. Поэтому поехал в Лас-Вегас.
И они с Пэтти поссорились.
– Ты едешь с дружками в Вегас? Сейчас?
Сейчас, мысленно подтвердил Фрэнк, когда мне надо без радости и удовольствия исполнять супружеский долг.
– Это работа.
– Работа, – усмехнулась Пэтти. – Проматывать наши деньги, цеплять проституток – это называется работой?
– Я не играю в казино и не сплю с проститутками.
– Так что ты делаешь в Вегасе? Смотришь шоу?
Фрэнк взорвался.
– Это работа! Как, ты думаешь, я зарабатываю деньги? Откуда берется еда на столе? Откуда деньги на врачей? Откуда?..
– Что это за работа? Чем ты занимаешься?
– Тебе ни к чему знать! – выкрикнул Фрэнк. – Просто бери деньги, держи рот на замке и не задавай вопросов о том, что тебя не касается!
– Как это меня не касается? Я твоя жена!
– Не стоит напоминать!
Пэтти обиделась. Да он и сам знал, еще прежде, чем эти слова сорвались у него с языка, что они обидят ее. Если бы взять их обратно! Пэтти разрыдалась.
– Я хочу ребенка.
– Я тоже.
Это было последнее, что он сказал, когда подходил к двери. И все же, надо признаться, долгая дорога в Вегас внесла покой в его душу – несколько часов одиночества и тишины. Никаких ссор, никаких взаимных упреков, никакого обескураживающего ощущения несостоятельности. К тому же ему надо было хорошенько обдумать предстоящее дело, так как оно было не из простых.
Донни Гарт – золотой мальчик, вундеркинд, наследник чикагского воротилы. Правда, никто не знал, насколько Донни богат, пока он не явился в Вегас и не купил отель «Паладин». Никому и в голову не приходило, что у него столько денег.
Какое-то время все шло как шло, а потом Гарта одолела мания величия, и он отказался платить чикагской мафии.
Фрэнк привез Кармине Антонуччи к Гарту в Ла-Холлу, чтобы тот «вправил ему мозги». Дом Гарта произвел большое впечатление на Фрэнка – особняк в нормандском стиле с круглой, покрытой гравием, подъездной аллеей и гаражом на шесть машин, среди которых были «феррари» и «остин-хили».
Ничего не скажешь, со вкусом у Гарта все было в порядке.
Он вышел тогда на крыльцо – тщедушный человечек в накинутом на плечи и завязанном на груди желтом кашемировом свитере, в синей шелковой рубашке с расстегнутым воротом, в белых брюках и мокасинах.
Фрэнк вспоминает, что Гарт казался еще меньше, чем был на самом деле, на фоне огромных деревянных дверей. Он улыбался и пожимал руки, однако было заметно, что ему не по себе от вида заявившихся к нему громил и его очень беспокоит, как бы визитеры не попались на глаза соседям.
Такие визитеры, как Кармине Антонуччи и Фрэнки Машина.
Кармине был представителем чикагской семьи в Лас-Вегасе, надзиравшим за самым доходным бизнесом, от которого Гарт хотел иметь свой кусок. Итак, Кармине не отказался от предложенного Гартом холодного чая, подождал, пока уйдет слуга, сделал несколько вежливых глотков и, показав на Фрэнка, сказал:
– С этим парнем надо дружить. Знаете, почему его прозвали Машиной?
– Нет.
– Потому что он как автомат, – пояснил Кармине. – Никогда не промахивается. Я хочу получать прибыль от моего отеля, и если вы будете мне мешать, то придется послать к вам Фрэнки Машину. Мы поняли друг друга?
– Поняли.
У Гарта дрожали руки, словно произошло землетрясение. Слышно было, как длинная серебряная ложка бьется о стакан.
– Благодарю за чай, – сказал, поднимаясь, Кармине. – Очень вкусный и освежающий. Благодарю за любезное приглашение пообедать с вами, но, увы, пора на самолет.
Так это было.
Фрэнк не произнес ни слова.
Он доставил Кармине в аэропорт, и на собственном самолете тот отбыл в Вегас.
Донни Гарт внял голосу разума.
Но вскоре случилось нечто непредвиденное.
У Донни Гарта заболела шея, и он решил попариться в сауне при отеле, когда туда пришел чикагский качок Марти Бьянкофьоре.
Марти неплохо поработал для Гарта, устранив других претендентов на покупку «Паладина», после чего вбил себе в голову, что Гарт ему что-то задолжал. Ну, и пока оба сидели, завернувшись в полотенца, он заявил: или Донни отдает ему «кусок» бизнеса, или он отрывает кусок от самого Донни, причем существенный.
У Донни Гарта шея разболелась с еще большей силой.
У него еще не просохли волосы, а он уже позвонил Кармине.
Донни Гарт был первостатейной занозой в заднице, однако «Паладин» приносил кучу денег, гораздо больше, чем выколачивал своими кулаками Марти.
Напуганный Гарт прятался в отеле, боялся нос показать из конторы, требовал дополнительной охраны, так что в конце концов Кармине позвонил Фрэнку.
Донни Гарт просил послать на дело именно его, Машину.
Много людей видели или слышали, что произошло между Гартом и Бьянкофьоре, поэтому чикагцы намеревались оставить послание: наших людей не трогать. Они хотели, чтобы Бьянкофьоре был убит на главной улице Вегаса, чтобы его труп был найден и выглядел ужасно.
Но и Марти Бьянкофьоре не был человеком со стороны. Он работал на чикагскую семью. Был вооружен и настороже. Марти Бьянкофьоре ни за что не открыл бы дверь разносчику пиццы.
Это был первый человек, за которым пришлось всерьез поохотиться, вспоминает Фрэнк. Пять дней Фрэнк выслеживал его, изучал его привычки, примеривался к той или иной возможности, продумывал план действий.
Он решил, что ночь ему подходит больше. Даже Фрэнки Машина поостерегся убивать человека на Стрипе – центральной улице Лас-Вегаса – среди бела дня. Нет, такое пришло позже, думает Фрэнк, когда Джо Боннано начал перестрелки на улицах. К счастью, Марти Бьянкофьоре работал с восьми до двух в «Цезаре».
Обычно Марти отрабатывал свою смену, заходил в бар выпить два стаканчика водки и шел к парковке, на которой оставляли свои машины служащие казино «Цезарь». Он всегда внимательно осматривался и отпирал машину на расстоянии, опасаясь бомбы, насколько понимал Фрэнк. И всегда заглядывал в салон, прежде чем сесть за руль, а потом быстро захлопывал дверцу и ехал домой. Один раз он вызвал проститутку, три раза – принимал душ, смотрел телевизор и отправлялся спать.
Убить его дома не составило бы труда, размышлял Фрэнк. Взломать дверь, когда он в душе, и застрелить его. Однако не это нужно Чикаго. Или, скорее, дерьмовому Гарту, которому вынь да положь «преподать урок».
Значит, на парковке.
Но как?
Нельзя стрелять в него, когда он выходит из казино – слишком много свидетелей, да и слишком велик риск потерпеть неудачу. Не хватало еще, чтобы случайный человек попал под пулю на главной улице Вегаса.
Одно правило было свято для Фрэнка: никакого риска для случайных людей. Свои люди – они знают, на что идут, чем рискуют, но при чем тут какой-нибудь Джо Ланчбакер, который накопил денег для поездки в Вегас, – он не должен умирать из-за того, что кто-то зарвался.
Значит, остается автомобиль.
Но стоит коснуться двери, и сработает сигнализация. Украсть ключи и сделать дубликат, а потом ждать, когда придет Марти? Но он тщательно проверяет машину, прежде чем сесть в нее, поэтому или убежит, или застрелит того, кто будет лежать на заднем сиденье.