В тот вечер никто не видел, как жилец Локса выходил из дома, но, по крайней мере двое, видели, как он входил. В темноте ночи какой-то человек крадучись повернул на Сомерс-стрит и, пробираясь в тени деревьев, вошел в подъезд дома. Это и был Джон Бромлей.
Сначала он тихо прошел на кухню, зажег спичку и, осторожно прикрывая пламя рукой, осмотрел запоры ставень на окнах. Потом осмотрел маленькое соседнее помещение, дверь из которого вела наружу и ощупал засов. Дверь была заперта.
Тогда он зажег лампу и обошел все комнаты, открывая шкафы и заглядывая под кровати. Он проверил даже маленький угольный погреб под лестницей. Только после этого отправился к себе наверх.
Ночь была душная, теплая, но он не стал открывать окна. Снял пиджак, бросил его на кровать. Достал пачку почтовой бумаги, положил на стол и сел писать.
«Милый друг! — начиналось письмо, — Три года я ждал, чтобы заявить мои права на состояние моего отца».
На этом месте он остановился и прислушался. Будто вспомнив об одном упущении, он достал из кармана брюк револьвер с длинным дулом и положил его рядом с собой на стол. Подошел на цыпочках к двери, открыл ее и нагнулся. Убедившись, что то что он слышал, было просто капанье воды из крана, он снова запер дверь и вернулся к письму.
«Благодаря странному совпадению я живу в доме человека, который работает рука об руку с Флитом».
Он опять остановился и прислушался. На этот раз он не ошибся. Кто-то действительно стоял на улице перед домом. Вероятно, у входной двери. Бромлей погасил лампу и осторожно подошел к окну. Пол немного скрипел под ногами. Отодвинул штору, приподнял окно и выглянул наружу. При тусклом свете уличного фонаря он увидел две человеческие фигуры. Один из них стучал в нижнее окно.
Бромлей схватил с ночного столика фонарь, и внезапно яркий луч света осветил улицу.
— Что вам нужно? — спросил Бромлей хриплым голосом. — Смотрите, как бы вы не получили то, чего ждете.
Оба человека на улице опустили головы, чтобы скрыть свои лица. Один сказал:
— Спуститесь. Нам нужно поговорить с вами.
Но прежде, чем Бромлей успел ответить, откуда ни возьмись появился третий человек и стал быстрыми шагами переходить улицу по направлению к этим двум. При виде его оба незнакомца повернулись и поспешно пошли прочь.
Джон Бромлей потушил фонарь и подождал.
— Что-нибудь случилось? — спросил человек внизу.
— Нет, ничего, спасибо, — сказал Бромлей и опустил окно.
Вставшие рано обитатели Сомерс-стрит заметили незнакомого человека, скучавшего на тротуаре. Но отнеслись к присутствию сыщика — ибо это был Паркер — вполне философски…
Спустившись к утреннему завтраку, Билль застал своего приятеля изучающим исписанный карандашом синий лист бумаги.
— Доброе утро, начальник, — совершенно серьезно сказал Селби.
Билль покраснел.
— Насмешки не трогают меня. Кто тебе сказал?
— Почтенный сержант Паркер, — сказал Селби, складывая донесение. — Право, Билль, после всех моих предостережений, ты бы должен был оставить мистера Бромлея в покое. Твоим спутником был, если я не ошибаюсь, другой великий криминалист — доктор Эвершам.
— Я думал, что он нас не узнал, — сказал Билль. — Да, я действительно хотел поговорить с этим Бромлеем. Я посоветовался с доктором, и он согласился пойти со мной. Мы постучали в окно, надеясь, что он выйдет поговорить с нами. Единственное, чего мы добились, это несколько хриплых слов.
— И вы пустились наутек, как зайцы?
— Неправда! — возмутился Билль. — Естественно, мы не хотели привлекать к себе внимание. Почему ты смеешься?
— А что сказал доктор?
— Кажется, он чувствовал себя довольно глупо, и я ругал себя за то, что привел его. Он очень приличный малый. Мы думали, что нам удастся вызвать Локса и уговорить его привести к нам своего жильца.
— Локс вчера днем уехал из Лондона. Какие у вас планы?
— Мы уезжаем на «Мавритании» в субботу на будущей неделе.
— Все?
— Да. Мне очень жаль покидать тебя, старина.
— Да, пожалуй, к субботе на следующей неделе мы закончим это дело и сможем отправить вас в твою счастливую, но трезвую страну без всяких осложнений… — Вдруг Селби остановился. — Нет, это невозможно, Билль. В субботу на следующей неделе никак невозможно. Вам придется отложить отъезд.
— Почему же?
— Есть много причин. Во-первых, тебе придется присутствовать при дознании. Во-вторых, ты будешь важным свидетелем на суде.
— На каком дознании? — спросил Билль. — По поводу убийства Треворса?
Селби покачал головой.
— Это несущественно. У них есть достаточно доказательств. И, кроме того, дело будет, вероятно, отложено. Я еще не уверен о чем будет дознание: об убийстве Аля Клерка или об убийстве мистера Бромлея.
— Ты еще не поймал своего преступника?
— Поймаю, не беспокойся, поймаю.
— А как насчет Бромлея?
— Бромлей должен сам о себе позаботиться. Я сделаю все, что могу, чтобы избавить его от неприятностей. Но иногда я сомневаюсь в том, что мне это удастся. Перестань быть сыщиком, Билль! Поверь мне, что это ужасное занятие.
Даже наблюдатель не видел, как Джон Бромлей на следующий вечер покинул Сомерс-стрит. На крыше дома был люк, через который он вылез на плоскую крышу. Добравшись до конца квартала, мистер Бромлей открыл небольшой сарайчик, вывел оттуда велосипед, вскочил на него и покатил в южном направлении.
Он без остановки доехал до стеклянного завода, слез с велосипеда и пошел по набережной. С одной стороны чернела вода канала, с другой была высокая стена. Он дошел до маленькой калитки, открыл ее и вошел. На ногах у него были мягкие туфли, заглушающие шум шагов. Обойдя здание, он прислушался и быстро скрылся в двери. Едва он успел войти, как появился второй человек, огромный, согнувшийся почти вдвое, он вынырнул из мрака и тоже вошел в здание.
У стены на корточках сидел человек, который видел, как вошел Бромлей. Он мог бы пойти за ним, но предпочел выждать в своем укромном месте. Прошло два часа, прежде чем он увидел приближающегося по дорожке Бромлея. Он осторожно пополз вперед, чтобы перехватить его.
Бромлей тем временем взял велосипед и покатил его по направлению к калитке. Он уже почти вышел, когда подкравшийся к нему человек вскочил на ноги.
— Стойте, не то буду стрелять! — закричал он. — Я хочу видеть ваше лицо!
Бромлей наклонил голову и со всей силы толкнул вперед свой велосипед. Переднее колесо ударило неизвестного и сбило его с ног. И прежде, чем он успел подняться, Бромлей был уже на нем и крепко держал за шею сильными руками.
— Не двигайтесь, а то вам будет хуже! — прошипел Бромлей, произведя быстрый обыск карманов противника.
Нащупав револьвер, он вытащил его и сунул себе в карман. Потом, быстро поднявшись, схватил велосипед, вскочил на него и умчался прочь.
Доктор Эвершам с трудом поднялся на ноги.
— Я, кажется, действительно, старею, — произнес он вслух, и это открытие привело его в отчаяние.
Глава 22
Глава 23
Глава 24
Сначала он тихо прошел на кухню, зажег спичку и, осторожно прикрывая пламя рукой, осмотрел запоры ставень на окнах. Потом осмотрел маленькое соседнее помещение, дверь из которого вела наружу и ощупал засов. Дверь была заперта.
Тогда он зажег лампу и обошел все комнаты, открывая шкафы и заглядывая под кровати. Он проверил даже маленький угольный погреб под лестницей. Только после этого отправился к себе наверх.
Ночь была душная, теплая, но он не стал открывать окна. Снял пиджак, бросил его на кровать. Достал пачку почтовой бумаги, положил на стол и сел писать.
«Милый друг! — начиналось письмо, — Три года я ждал, чтобы заявить мои права на состояние моего отца».
На этом месте он остановился и прислушался. Будто вспомнив об одном упущении, он достал из кармана брюк револьвер с длинным дулом и положил его рядом с собой на стол. Подошел на цыпочках к двери, открыл ее и нагнулся. Убедившись, что то что он слышал, было просто капанье воды из крана, он снова запер дверь и вернулся к письму.
«Благодаря странному совпадению я живу в доме человека, который работает рука об руку с Флитом».
Он опять остановился и прислушался. На этот раз он не ошибся. Кто-то действительно стоял на улице перед домом. Вероятно, у входной двери. Бромлей погасил лампу и осторожно подошел к окну. Пол немного скрипел под ногами. Отодвинул штору, приподнял окно и выглянул наружу. При тусклом свете уличного фонаря он увидел две человеческие фигуры. Один из них стучал в нижнее окно.
Бромлей схватил с ночного столика фонарь, и внезапно яркий луч света осветил улицу.
— Что вам нужно? — спросил Бромлей хриплым голосом. — Смотрите, как бы вы не получили то, чего ждете.
Оба человека на улице опустили головы, чтобы скрыть свои лица. Один сказал:
— Спуститесь. Нам нужно поговорить с вами.
Но прежде, чем Бромлей успел ответить, откуда ни возьмись появился третий человек и стал быстрыми шагами переходить улицу по направлению к этим двум. При виде его оба незнакомца повернулись и поспешно пошли прочь.
Джон Бромлей потушил фонарь и подождал.
— Что-нибудь случилось? — спросил человек внизу.
— Нет, ничего, спасибо, — сказал Бромлей и опустил окно.
Вставшие рано обитатели Сомерс-стрит заметили незнакомого человека, скучавшего на тротуаре. Но отнеслись к присутствию сыщика — ибо это был Паркер — вполне философски…
Спустившись к утреннему завтраку, Билль застал своего приятеля изучающим исписанный карандашом синий лист бумаги.
— Доброе утро, начальник, — совершенно серьезно сказал Селби.
Билль покраснел.
— Насмешки не трогают меня. Кто тебе сказал?
— Почтенный сержант Паркер, — сказал Селби, складывая донесение. — Право, Билль, после всех моих предостережений, ты бы должен был оставить мистера Бромлея в покое. Твоим спутником был, если я не ошибаюсь, другой великий криминалист — доктор Эвершам.
— Я думал, что он нас не узнал, — сказал Билль. — Да, я действительно хотел поговорить с этим Бромлеем. Я посоветовался с доктором, и он согласился пойти со мной. Мы постучали в окно, надеясь, что он выйдет поговорить с нами. Единственное, чего мы добились, это несколько хриплых слов.
— И вы пустились наутек, как зайцы?
— Неправда! — возмутился Билль. — Естественно, мы не хотели привлекать к себе внимание. Почему ты смеешься?
— А что сказал доктор?
— Кажется, он чувствовал себя довольно глупо, и я ругал себя за то, что привел его. Он очень приличный малый. Мы думали, что нам удастся вызвать Локса и уговорить его привести к нам своего жильца.
— Локс вчера днем уехал из Лондона. Какие у вас планы?
— Мы уезжаем на «Мавритании» в субботу на будущей неделе.
— Все?
— Да. Мне очень жаль покидать тебя, старина.
— Да, пожалуй, к субботе на следующей неделе мы закончим это дело и сможем отправить вас в твою счастливую, но трезвую страну без всяких осложнений… — Вдруг Селби остановился. — Нет, это невозможно, Билль. В субботу на следующей неделе никак невозможно. Вам придется отложить отъезд.
— Почему же?
— Есть много причин. Во-первых, тебе придется присутствовать при дознании. Во-вторых, ты будешь важным свидетелем на суде.
— На каком дознании? — спросил Билль. — По поводу убийства Треворса?
Селби покачал головой.
— Это несущественно. У них есть достаточно доказательств. И, кроме того, дело будет, вероятно, отложено. Я еще не уверен о чем будет дознание: об убийстве Аля Клерка или об убийстве мистера Бромлея.
— Ты еще не поймал своего преступника?
— Поймаю, не беспокойся, поймаю.
— А как насчет Бромлея?
— Бромлей должен сам о себе позаботиться. Я сделаю все, что могу, чтобы избавить его от неприятностей. Но иногда я сомневаюсь в том, что мне это удастся. Перестань быть сыщиком, Билль! Поверь мне, что это ужасное занятие.
Даже наблюдатель не видел, как Джон Бромлей на следующий вечер покинул Сомерс-стрит. На крыше дома был люк, через который он вылез на плоскую крышу. Добравшись до конца квартала, мистер Бромлей открыл небольшой сарайчик, вывел оттуда велосипед, вскочил на него и покатил в южном направлении.
Он без остановки доехал до стеклянного завода, слез с велосипеда и пошел по набережной. С одной стороны чернела вода канала, с другой была высокая стена. Он дошел до маленькой калитки, открыл ее и вошел. На ногах у него были мягкие туфли, заглушающие шум шагов. Обойдя здание, он прислушался и быстро скрылся в двери. Едва он успел войти, как появился второй человек, огромный, согнувшийся почти вдвое, он вынырнул из мрака и тоже вошел в здание.
У стены на корточках сидел человек, который видел, как вошел Бромлей. Он мог бы пойти за ним, но предпочел выждать в своем укромном месте. Прошло два часа, прежде чем он увидел приближающегося по дорожке Бромлея. Он осторожно пополз вперед, чтобы перехватить его.
Бромлей тем временем взял велосипед и покатил его по направлению к калитке. Он уже почти вышел, когда подкравшийся к нему человек вскочил на ноги.
— Стойте, не то буду стрелять! — закричал он. — Я хочу видеть ваше лицо!
Бромлей наклонил голову и со всей силы толкнул вперед свой велосипед. Переднее колесо ударило неизвестного и сбило его с ног. И прежде, чем он успел подняться, Бромлей был уже на нем и крепко держал за шею сильными руками.
— Не двигайтесь, а то вам будет хуже! — прошипел Бромлей, произведя быстрый обыск карманов противника.
Нащупав револьвер, он вытащил его и сунул себе в карман. Потом, быстро поднявшись, схватил велосипед, вскочил на него и умчался прочь.
Доктор Эвершам с трудом поднялся на ноги.
— Я, кажется, действительно, старею, — произнес он вслух, и это открытие привело его в отчаяние.
Глава 22
Селби меняет решение
— Приходите, если у вас есть время, доктор, — сказал Селби.
— Это звонил Эвершам? — спросил Билль.
— Да. У него вчера была встреча с таинственным мистером Бромлеем. Он тоже решил заняться поисками. Поразительно, как наша профессия притягивает любителей!
Не прошло и десяти минут, как автомобиль доктора остановился у дома. Эвершам, веселый и бодрый, несмотря на неприятное происшествие накануне, рассказал о случившемся.
— Я установил наблюдение за стеклянным заводом с тех пор, как узнал от мистера Джойнера, что вы подозреваете, будто именно там обитает мой неведомый друг, — закончил он.
— Вы видели только одного человека? Вы уверены, что это был не Джума?
— Могу в этом поклясться, — сказал доктор. — Это был белый человек. Я не мог ошибиться. И я более чем подозреваю, что это был Бромлей.
— Почему Бромлей? — с интересом спросил Селби. — Вы узнали его по каким-нибудь приметам?
Доктор покачал головой.
— Я не мог его видеть, но у меня, как говорит мистер Маллинг, предчувствие, это был он.
— Как долго он там пробыл?
— Два часа. Я жалею, что не пошел за ним. Судя по всему, у него было какое-то дело на заводе, иначе он не оставался бы там и двух минут.
— Может быть, это был не Бромлей, хотя мой наблюдатель не говорил мне об его отсутствии вчера дома. А может быть это был Флит?
Но доктор решительно возразил.
— Я уверен, что это был не Флит. Правда, я не видел его лица. Он нагнул голову, и на нем была широкополая шляпа. Единственное, что я видел, это резиновые подошвы. Кажется, я последую вашему совету, Лоу, и предоставлю уголовный розыск властям. Но должен признаться, что меня прельстила таинственность обстановки. Судя по тому, что я видел, трудно представить более подходящее место для совершения ужасных преступлений, чем этот стеклянный завод.
— Так вы не видели Джуму?
— Разумеется, я его не видел, — смеясь ответил доктор. — Разве тот факт, что Джума еще жив, не достаточное доказательство? Почему вы не устроили до сих пор облаву на заводе?
Селби пожал плечами.
— И что бы мы нашли? Я уверен, что там несколько выходов, и облава только вспугнет птичку. Нет, пока мой голос что-нибудь значит, никакой полицейской облавы не будет. Что же касается Бромлея, то, если хотите, мы можем его арестовать за нападение на вас. Жаль, что вы не видели его лица.
Эвершам улыбнулся.
— Я жалею об этом не меньше вас. Кстати, — прибавил он, собираясь уходить, — вы не узнали ничего нового о моем исчезнувшем препарате Х.37?
Селби покачал головой.
— Однако, я рассчитываю узнать со дня на день.
— Правда? — спросил Билль, когда доктор ушел.
— Да, — ответил Селби. — Я не могу представить, чтобы Флит или кто-нибудь другой взял смертельный яд, если не собирался пустить его в дело!
— Стал бы он рисковать… — начал было Билль.
Но Селби перебил его.
— Вот что, Билль. Мы приближаемся к критическому моменту, когда Аль Кларк начнет убивать не ради выгоды, а ради безопасности. Это самая опасная стадия, потому что здесь прекращается власть логики. А нелогичный убийца опаснее бешеной собаки в школьном классе. Кстати, я сегодня еду в Париж и буду отсутствовать три дня. В деле Оскара Треворса есть одна загадка, которую я еще не разрешил, а по телефону это сделать нельзя. Я слетаю в Париж и постараюсь вернуться как можно скорее.
— Ты не забыл, что мы уезжаем через неделю в Америку?
— Совершенно забыл. И тебе тоже советую забыть.
В это время старый мистер Эванс сидел среди груды телефонных проводов в маленькой, плохо освещенной комнате на пятом этаже в «Трест Билдингс». Он был срочно вызван Флитом после того, как прожил два дня у своей дочери в Уэстклифе. Хозяин даже не потребовал вернуть выданное за год жалованье.
Перед ним была телефонная доска. На лысой голове надеты наушники. Время от времени он подключался к проводам и делал заметки в своей книжке. В то утро было мало интересных разговоров. В конторе «Экспортера Смита» царило молчание. Только один провод было строжайше запрещено подслушивать. Но Эванса томило любопытство. Надеясь, что никто за ним не наблюдает, он быстро повернул выключатель…
»…был на стеклянном заводе. Я не знаю, причастен ли ты к этому, и я готов поверить, что нет. Но ты должен разузнать, кто такой Бромлей. Ты находишься под подозрением. Этот Бромлей живет у Локса, одного из твоих агентов».
«И твоего также», — послышался голос Флита.
«Теперь другое, — продолжал первый тягучий голос. — Это касается твоей секретарши. Она, может быть, думает, что легко отделалась, но следующий, кто посмеет подслушивать, оглохнет навеки. Кто бы это ни был, мужчина или женщина, старик или юноша, я доберусь до него. Ты меня знаешь».
Мистер Эванс дрожащей рукой отключил провод в ужасе от того, что его подслушивание было обнаружено этим кровожадным человеком.
Флит подумал, не начал ли Аль терять хладнокровие и выдержку. Он становился все подозрительнее и подозрительнее, на каждом шагу видит измену. Но Флит вспомнил о своем письме, которое находится на пути в Австралию, и успокоился. Он точно знал, что письмо ушло, так как он отправил его как заказное. Один его знакомый, почтовый чиновник, говорил, что заказные письма не следует опускать в ящик…
— Я обедаю сегодня с Эммелиной Уольтэм, — сказал он своей жене.
Она примирилась с существованием Эммелины Уольтэм, поняв, что Маркуса влекло к ней скорее ее социальное положение, чем она сама. Она знала, что он не гнушался никакой добычей. Это была его главная слабость. В четыре часа Флит отправил жену домой.
Через полчаса Селби Лоу, который как раз собирался выезжать в Париж, позвонили из полиции.
— Как фамилия вашего хозяина, Лоу?
— Дженингс. А что?
— Он только что вошел в контору Флита. Дело не совсем обычное. Флит отправил жену домой и запер дверь.
Селби повесил трубку и тихонько свистнул. Потом прошел в гостиную и позвонил. На звонок явилась миссис Дженингс.
— Я бы хотел видеть вашего мужа, миссис Дженингс.
— К сожалению, его нет дома. Он любит выходить днем. А я осталась дома, чтобы уложить ваш чемодан.
— Я поеду позже, вечером. Попросите Дженингса подняться ко мне, как только он придет.
Дженингс пришел, когда стол уже был накрыт для одинокого обеда Селби:
— Входите, Дженингс. Что за отношения у вас с Маркусом Флитом?
Дженингс покраснел.
— Он ваш приятель?
— Нет, сэр. У меня было к нему дело.
— Какое дело?
— Денежное, мистер Лоу. Мой дом заложен, и я получил через одного человека рекомендацию к мистеру Флиту. Он любезно ссудил мне достаточную сумму.
— В обмен на какую услугу?
Дженингс молчал.
— Послушайте, Дженингс. Я знаю Флита, как свои пять пальцев. Он не бросает деньги на ветер. Какую услугу он потребовал от вас?
— Никакой, мистер Лоу, если не считать того, что он попросил раздобыть ему ключ…
— Ключ? Какой ключ?
— Серебряный ключ, сэр. Не стану скрывать, что готов был обещать ему, что угодно, так мне нужны были деньги. Но я собирался прийти к вам, хотя мистер Флит предлагал мне другое.
Селби засмеялся.
— Скажите, Дженингс, что еще хотел Флит, кроме ключа?
— Клянусь, я вовсе не собирался выполнять его просьбу, — почти простонал Дженингс. — Вы всегда были так добры ко мне, мистер Лоу, я не забыл вашей доброты. И, право, мистер Флит хотел от меня нелепого. Когда он стал спрашивать меня, сколько раз вы переодевались во время обеда в тот день, когда произошло убийство, я решил, что он сошел с ума. Он хотел только взглянуть на ваш пиджак.
Селби задумался.
— Принесите мой пиджак.
Дженингс рад был возможности исчезнуть. Через некоторое время он вернулся с пиджаком в руках.
— В чем же дело? — спросил Селби, переворачивая пиджак. — В карманах есть что-нибудь?
— Нет, сэр, я всегда вынимаю все вещи, когда чищу ваш костюм.
— Куда же вы дели мой портсигар?
— Его не было в кармане, сэр.
Селби был человеком привычки. Он всегда носил в кармане пиджака платиновый портсигар.
— Я сам хотел вас спросить об этом, сэр.
В этот момент Селби нащупал что-то твердое в подкладке, похожее на самопишущее перо, зашитое в потайной карман. Селби нахмурился и долго смотрел на Дженингса, не замечая его.
— Отнесите пиджак ко мне в комнату. Завтра вы можете показать Флиту весь мой гардероб, но на сегодня оставьте пиджак.
Когда Дженингс ушел, Селби позвонил Биллю и сообщил о своих изменившихся планах. Затем поднялся наверх и закрылся у себя в комнате.
После чая он вызвал к себе Дженингса.
— Я не знаю, какие опрометчивые обещания вы надавали Флиту, но готов поверить, что вы ничего не сделаете, не посоветовавшись со мной. Вот вам одна вещь, — он положил на стол серебряный ключик. — И можете удовлетворить любопытство Флита по поводу пиджака.
Селби нанес несколько деловых визитов, потом зашел в отель к Маллингам. Мистер Маллинг одиноко курил сигару в саду и был настроен не особенно весело.
— Из-за вас моя дочь совсем помешалась на розысках. Я велел оставить ей Джона Бромлея в покое, но она никак не может угомониться.
— Не думаю, чтобы Бромлей мог причинить ей вред. Он находится под наблюдением. К тому же, он недосягаем. А вот Сомерс-стрит в ближайшие дни будет не особенно приятным местом. Лучше держаться от него подальше.
Никто это так хорошо не знал, как сам Джон Бромлей.
— Это звонил Эвершам? — спросил Билль.
— Да. У него вчера была встреча с таинственным мистером Бромлеем. Он тоже решил заняться поисками. Поразительно, как наша профессия притягивает любителей!
Не прошло и десяти минут, как автомобиль доктора остановился у дома. Эвершам, веселый и бодрый, несмотря на неприятное происшествие накануне, рассказал о случившемся.
— Я установил наблюдение за стеклянным заводом с тех пор, как узнал от мистера Джойнера, что вы подозреваете, будто именно там обитает мой неведомый друг, — закончил он.
— Вы видели только одного человека? Вы уверены, что это был не Джума?
— Могу в этом поклясться, — сказал доктор. — Это был белый человек. Я не мог ошибиться. И я более чем подозреваю, что это был Бромлей.
— Почему Бромлей? — с интересом спросил Селби. — Вы узнали его по каким-нибудь приметам?
Доктор покачал головой.
— Я не мог его видеть, но у меня, как говорит мистер Маллинг, предчувствие, это был он.
— Как долго он там пробыл?
— Два часа. Я жалею, что не пошел за ним. Судя по всему, у него было какое-то дело на заводе, иначе он не оставался бы там и двух минут.
— Может быть, это был не Бромлей, хотя мой наблюдатель не говорил мне об его отсутствии вчера дома. А может быть это был Флит?
Но доктор решительно возразил.
— Я уверен, что это был не Флит. Правда, я не видел его лица. Он нагнул голову, и на нем была широкополая шляпа. Единственное, что я видел, это резиновые подошвы. Кажется, я последую вашему совету, Лоу, и предоставлю уголовный розыск властям. Но должен признаться, что меня прельстила таинственность обстановки. Судя по тому, что я видел, трудно представить более подходящее место для совершения ужасных преступлений, чем этот стеклянный завод.
— Так вы не видели Джуму?
— Разумеется, я его не видел, — смеясь ответил доктор. — Разве тот факт, что Джума еще жив, не достаточное доказательство? Почему вы не устроили до сих пор облаву на заводе?
Селби пожал плечами.
— И что бы мы нашли? Я уверен, что там несколько выходов, и облава только вспугнет птичку. Нет, пока мой голос что-нибудь значит, никакой полицейской облавы не будет. Что же касается Бромлея, то, если хотите, мы можем его арестовать за нападение на вас. Жаль, что вы не видели его лица.
Эвершам улыбнулся.
— Я жалею об этом не меньше вас. Кстати, — прибавил он, собираясь уходить, — вы не узнали ничего нового о моем исчезнувшем препарате Х.37?
Селби покачал головой.
— Однако, я рассчитываю узнать со дня на день.
— Правда? — спросил Билль, когда доктор ушел.
— Да, — ответил Селби. — Я не могу представить, чтобы Флит или кто-нибудь другой взял смертельный яд, если не собирался пустить его в дело!
— Стал бы он рисковать… — начал было Билль.
Но Селби перебил его.
— Вот что, Билль. Мы приближаемся к критическому моменту, когда Аль Кларк начнет убивать не ради выгоды, а ради безопасности. Это самая опасная стадия, потому что здесь прекращается власть логики. А нелогичный убийца опаснее бешеной собаки в школьном классе. Кстати, я сегодня еду в Париж и буду отсутствовать три дня. В деле Оскара Треворса есть одна загадка, которую я еще не разрешил, а по телефону это сделать нельзя. Я слетаю в Париж и постараюсь вернуться как можно скорее.
— Ты не забыл, что мы уезжаем через неделю в Америку?
— Совершенно забыл. И тебе тоже советую забыть.
В это время старый мистер Эванс сидел среди груды телефонных проводов в маленькой, плохо освещенной комнате на пятом этаже в «Трест Билдингс». Он был срочно вызван Флитом после того, как прожил два дня у своей дочери в Уэстклифе. Хозяин даже не потребовал вернуть выданное за год жалованье.
Перед ним была телефонная доска. На лысой голове надеты наушники. Время от времени он подключался к проводам и делал заметки в своей книжке. В то утро было мало интересных разговоров. В конторе «Экспортера Смита» царило молчание. Только один провод было строжайше запрещено подслушивать. Но Эванса томило любопытство. Надеясь, что никто за ним не наблюдает, он быстро повернул выключатель…
»…был на стеклянном заводе. Я не знаю, причастен ли ты к этому, и я готов поверить, что нет. Но ты должен разузнать, кто такой Бромлей. Ты находишься под подозрением. Этот Бромлей живет у Локса, одного из твоих агентов».
«И твоего также», — послышался голос Флита.
«Теперь другое, — продолжал первый тягучий голос. — Это касается твоей секретарши. Она, может быть, думает, что легко отделалась, но следующий, кто посмеет подслушивать, оглохнет навеки. Кто бы это ни был, мужчина или женщина, старик или юноша, я доберусь до него. Ты меня знаешь».
Мистер Эванс дрожащей рукой отключил провод в ужасе от того, что его подслушивание было обнаружено этим кровожадным человеком.
Флит подумал, не начал ли Аль терять хладнокровие и выдержку. Он становился все подозрительнее и подозрительнее, на каждом шагу видит измену. Но Флит вспомнил о своем письме, которое находится на пути в Австралию, и успокоился. Он точно знал, что письмо ушло, так как он отправил его как заказное. Один его знакомый, почтовый чиновник, говорил, что заказные письма не следует опускать в ящик…
— Я обедаю сегодня с Эммелиной Уольтэм, — сказал он своей жене.
Она примирилась с существованием Эммелины Уольтэм, поняв, что Маркуса влекло к ней скорее ее социальное положение, чем она сама. Она знала, что он не гнушался никакой добычей. Это была его главная слабость. В четыре часа Флит отправил жену домой.
Через полчаса Селби Лоу, который как раз собирался выезжать в Париж, позвонили из полиции.
— Как фамилия вашего хозяина, Лоу?
— Дженингс. А что?
— Он только что вошел в контору Флита. Дело не совсем обычное. Флит отправил жену домой и запер дверь.
Селби повесил трубку и тихонько свистнул. Потом прошел в гостиную и позвонил. На звонок явилась миссис Дженингс.
— Я бы хотел видеть вашего мужа, миссис Дженингс.
— К сожалению, его нет дома. Он любит выходить днем. А я осталась дома, чтобы уложить ваш чемодан.
— Я поеду позже, вечером. Попросите Дженингса подняться ко мне, как только он придет.
Дженингс пришел, когда стол уже был накрыт для одинокого обеда Селби:
— Входите, Дженингс. Что за отношения у вас с Маркусом Флитом?
Дженингс покраснел.
— Он ваш приятель?
— Нет, сэр. У меня было к нему дело.
— Какое дело?
— Денежное, мистер Лоу. Мой дом заложен, и я получил через одного человека рекомендацию к мистеру Флиту. Он любезно ссудил мне достаточную сумму.
— В обмен на какую услугу?
Дженингс молчал.
— Послушайте, Дженингс. Я знаю Флита, как свои пять пальцев. Он не бросает деньги на ветер. Какую услугу он потребовал от вас?
— Никакой, мистер Лоу, если не считать того, что он попросил раздобыть ему ключ…
— Ключ? Какой ключ?
— Серебряный ключ, сэр. Не стану скрывать, что готов был обещать ему, что угодно, так мне нужны были деньги. Но я собирался прийти к вам, хотя мистер Флит предлагал мне другое.
Селби засмеялся.
— Скажите, Дженингс, что еще хотел Флит, кроме ключа?
— Клянусь, я вовсе не собирался выполнять его просьбу, — почти простонал Дженингс. — Вы всегда были так добры ко мне, мистер Лоу, я не забыл вашей доброты. И, право, мистер Флит хотел от меня нелепого. Когда он стал спрашивать меня, сколько раз вы переодевались во время обеда в тот день, когда произошло убийство, я решил, что он сошел с ума. Он хотел только взглянуть на ваш пиджак.
Селби задумался.
— Принесите мой пиджак.
Дженингс рад был возможности исчезнуть. Через некоторое время он вернулся с пиджаком в руках.
— В чем же дело? — спросил Селби, переворачивая пиджак. — В карманах есть что-нибудь?
— Нет, сэр, я всегда вынимаю все вещи, когда чищу ваш костюм.
— Куда же вы дели мой портсигар?
— Его не было в кармане, сэр.
Селби был человеком привычки. Он всегда носил в кармане пиджака платиновый портсигар.
— Я сам хотел вас спросить об этом, сэр.
В этот момент Селби нащупал что-то твердое в подкладке, похожее на самопишущее перо, зашитое в потайной карман. Селби нахмурился и долго смотрел на Дженингса, не замечая его.
— Отнесите пиджак ко мне в комнату. Завтра вы можете показать Флиту весь мой гардероб, но на сегодня оставьте пиджак.
Когда Дженингс ушел, Селби позвонил Биллю и сообщил о своих изменившихся планах. Затем поднялся наверх и закрылся у себя в комнате.
После чая он вызвал к себе Дженингса.
— Я не знаю, какие опрометчивые обещания вы надавали Флиту, но готов поверить, что вы ничего не сделаете, не посоветовавшись со мной. Вот вам одна вещь, — он положил на стол серебряный ключик. — И можете удовлетворить любопытство Флита по поводу пиджака.
Селби нанес несколько деловых визитов, потом зашел в отель к Маллингам. Мистер Маллинг одиноко курил сигару в саду и был настроен не особенно весело.
— Из-за вас моя дочь совсем помешалась на розысках. Я велел оставить ей Джона Бромлея в покое, но она никак не может угомониться.
— Не думаю, чтобы Бромлей мог причинить ей вред. Он находится под наблюдением. К тому же, он недосягаем. А вот Сомерс-стрит в ближайшие дни будет не особенно приятным местом. Лучше держаться от него подальше.
Никто это так хорошо не знал, как сам Джон Бромлей.
Глава 23
Билль действует
Джон Бромлей не сомневался в серьезности положения. Во время его отсутствия, о котором сержант Паркер ничего не сообщил, днем кто-то забрался к нему в дом через люк на верхней площадке и осмотрел его вещи так ловко, что если бы он не ожидал такого обыска, то ни за что б не догадался.
Против дневных посетителей он ничего не имел. Здесь можно было придумать сотни предлогов. Неподалеку работали телефонные рабочие, и один из них легко мог забраться, тем более, что люк был открыт. Бромлей днем никогда не запирал его и вообще не принимал никаких мер предосторожности.
Но по возвращении домой, Бромлей самым тщательным образом осматривал все комнаты, зная о приемах Флита и его агентов. Ночью он баррикадировал все входы. И надо было быть очень ловким вором, чтобы забраться к нему иначе, чем через окно той комнаты, где он спал или сидел с трубкой и писал длинные запутанные письма по поводу своего притязания на состояние Треворса.
Одно из таких объяснений попало в руки Флита, который тут же позвонил своему хозяину.
— Откуда ты достал это? — спросил тонкий голос Аля.
— У него есть уборщица. Я подослал ему свою женщину.
— Она видела его?
— Нет. Он работал в одной комнате, пока она убирала другую. Когда она закончила, он через дверь велел ей идти домой и прийти снова через час. У нее есть ключ, но толку от этого мало, так как он каждую ночь запирает входную дверь на засов и на цепочку.
— Попечители признают его права, — послышался голос.
Маркус ничего не ответил.
— Нам необходимо его поймать.
— Это, пожалуй, нетрудно. У него нет друзей. Но надо подождать, пока его права будут установлены со всей достоверностью.
— Зачем же? Его документы уже поданы, куда следует.
— По полученным мною сведениям из Америки, поверенные попечителей узнали подробности брака Треворса и рождения его сына.
— Как давно этот человек живет у Локса?
— Около года.
Наступила пауза. Потом послышалось: «Мы поймаем Бромлея», и собеседник Флита повесил трубку.
У Билля Джойнера был приятель, работавший в нью-йоркской газете. Билль знал, что Бобби Стиль пользовался репутацией человека, который знает подоплеку всех интересных событий. Когда Билль случайно услыхал, что одним из попечителей имущества Треворса является некий Корнилиус Стиль, это имя показалось ему знакомым. Теперь он вспомнил, что отца Бобби также звали Корнилиус.
Когда у Билля созрел план, он отправился на телеграф и послал в Нью-Йорк телеграмму следующего содержания:
«Не можешь ли ты узнать от своего отца, насколько основательны притязания Бромлея на имущество Треворса? Я в этом очень заинтересован, Бобби, и ты окажешь мне большую услугу, дав знать, каковы шансы Гвенды Гильдфорд в ее борьбе за свои права».
Отправив телеграмму, Билль почувствовал приятное удовлетворение, будто сделал что-то очень важное для Гвенды. В таком расположении духа он шел по Парламент-стрит и вдруг на углу столкнулся с Селби.
— Когда ты вышел из дома? — спросил Селби. — Я не слышал, как ты уходил.
— Потому, что ты спал, как барсук.
— Пойдем со мной, — сказал Селби. — Билль, у тебя необыкновенно таинственный вид, который тебе совсем не идет. Может быть, ты виделся с мистером Бромлеем?
— Ничего подобного. Этот тип мне так отвратителен, что я не желаю его видеть даже на расстоянии.
— А, может быть, ты совещался с превосходным доктором Эвершамом и пробовал применить к раскрытию преступлений тот слегка научный подход, который кажется хорошим на бумаге и оказывается совершенно никчемным на свидетельской скамье?
— Нет, я не сделал и этого, — сказал Билль, немного уязвленный. — Ты просто ревнуешь, Сель.
Он собирался рассказать другу о посланной телеграмме, но теперь решил дождаться ответа.
На улицах продавали первые выпуски дневных газет. Один из заголовков привлек внимание Селби. «Ограбление на пароходе». Он собирался уже купить газету, когда увидел, что Билль с кем-то раскланивается. Оглянувшись, он заметил проезжающих в открытом автомобиле Маллингов, и его интерес к ограбленным сейфам тотчас же пропал.
Это обстоятельство стоило одному человеку жизни.
Против дневных посетителей он ничего не имел. Здесь можно было придумать сотни предлогов. Неподалеку работали телефонные рабочие, и один из них легко мог забраться, тем более, что люк был открыт. Бромлей днем никогда не запирал его и вообще не принимал никаких мер предосторожности.
Но по возвращении домой, Бромлей самым тщательным образом осматривал все комнаты, зная о приемах Флита и его агентов. Ночью он баррикадировал все входы. И надо было быть очень ловким вором, чтобы забраться к нему иначе, чем через окно той комнаты, где он спал или сидел с трубкой и писал длинные запутанные письма по поводу своего притязания на состояние Треворса.
Одно из таких объяснений попало в руки Флита, который тут же позвонил своему хозяину.
— Откуда ты достал это? — спросил тонкий голос Аля.
— У него есть уборщица. Я подослал ему свою женщину.
— Она видела его?
— Нет. Он работал в одной комнате, пока она убирала другую. Когда она закончила, он через дверь велел ей идти домой и прийти снова через час. У нее есть ключ, но толку от этого мало, так как он каждую ночь запирает входную дверь на засов и на цепочку.
— Попечители признают его права, — послышался голос.
Маркус ничего не ответил.
— Нам необходимо его поймать.
— Это, пожалуй, нетрудно. У него нет друзей. Но надо подождать, пока его права будут установлены со всей достоверностью.
— Зачем же? Его документы уже поданы, куда следует.
— По полученным мною сведениям из Америки, поверенные попечителей узнали подробности брака Треворса и рождения его сына.
— Как давно этот человек живет у Локса?
— Около года.
Наступила пауза. Потом послышалось: «Мы поймаем Бромлея», и собеседник Флита повесил трубку.
У Билля Джойнера был приятель, работавший в нью-йоркской газете. Билль знал, что Бобби Стиль пользовался репутацией человека, который знает подоплеку всех интересных событий. Когда Билль случайно услыхал, что одним из попечителей имущества Треворса является некий Корнилиус Стиль, это имя показалось ему знакомым. Теперь он вспомнил, что отца Бобби также звали Корнилиус.
Когда у Билля созрел план, он отправился на телеграф и послал в Нью-Йорк телеграмму следующего содержания:
«Не можешь ли ты узнать от своего отца, насколько основательны притязания Бромлея на имущество Треворса? Я в этом очень заинтересован, Бобби, и ты окажешь мне большую услугу, дав знать, каковы шансы Гвенды Гильдфорд в ее борьбе за свои права».
Отправив телеграмму, Билль почувствовал приятное удовлетворение, будто сделал что-то очень важное для Гвенды. В таком расположении духа он шел по Парламент-стрит и вдруг на углу столкнулся с Селби.
— Когда ты вышел из дома? — спросил Селби. — Я не слышал, как ты уходил.
— Потому, что ты спал, как барсук.
— Пойдем со мной, — сказал Селби. — Билль, у тебя необыкновенно таинственный вид, который тебе совсем не идет. Может быть, ты виделся с мистером Бромлеем?
— Ничего подобного. Этот тип мне так отвратителен, что я не желаю его видеть даже на расстоянии.
— А, может быть, ты совещался с превосходным доктором Эвершамом и пробовал применить к раскрытию преступлений тот слегка научный подход, который кажется хорошим на бумаге и оказывается совершенно никчемным на свидетельской скамье?
— Нет, я не сделал и этого, — сказал Билль, немного уязвленный. — Ты просто ревнуешь, Сель.
Он собирался рассказать другу о посланной телеграмме, но теперь решил дождаться ответа.
На улицах продавали первые выпуски дневных газет. Один из заголовков привлек внимание Селби. «Ограбление на пароходе». Он собирался уже купить газету, когда увидел, что Билль с кем-то раскланивается. Оглянувшись, он заметил проезжающих в открытом автомобиле Маллингов, и его интерес к ограбленным сейфам тотчас же пропал.
Это обстоятельство стоило одному человеку жизни.
Глава 24
Украденное письмо
Маркус Флит не был особенно частым гостем в хорошеньком домике на Вильмонт-стрит, занимаемом миссис Уольтэм. Эммелина была вдовой человека, когда-то располагавшего большим состоянием. Однако, никто не знал богата она или бедна. Она принадлежала к тем людям, которые не тратят денег у всех на виду. К тому же, миссис Уольтэм была невероятно скупа. Маркусу Флиту она обходилась довольно дорого. Она умела назначить цену за честь быть с ней знакомым.
В тот день она распоряжалась приготовлениями к обеду, на который был приглашен и Флит.
— Вы заказали мороженое?
— Нет, мадам.
— В таком случае, вы болван, — бесстрастно молвила она. — Вы же знаете, что мистер Флит любит мороженое. Позвоните и закажите!
— Слушаю, мадам.
— Когда сделаете, составьте список с указанием стоимости.
В тот вечер миссис Уольтэм надеялась добиться от Флита финансирования одного шляпного предприятия, которое давало бы ей некоторый доход.
Дворецкий вернулся со списком. Она стала внимательно и подозрительно его изучать.
— Завтра мне нужен к десяти часам автомобиль. Позвоните и закажите на имя мистера Флита. И вот еще, Джеймс, найдите в телефонной книге номер мистера Селби Лоу.
Селби не был знаком с миссис Уольтэм, но ему была хорошо известна ее репутация. Услышав ее имя, он удивленно поднял брови.
— Это мистер Селби Лоу? — нежным голосом спросила миссис Уольтэм.
— Да, миссис Уольтэм.
— Не можете ли вы мне помочь? Мне очень хочется познакомиться с мистером Маллингом, американцем. Он сейчас находится в Лондоне. Я слышала от одного нашего общего друга, что вы знаете его.
Селби улыбнулся тому, что она назвала Маркуса Флита их общим другом.
— Вы могли бы привести его и его дочь как-нибудь ко мне к завтраку, — предложила она.
— Не знаю, будет ли у него время. Он уезжает в Соединенные Штаты в субботу.
— Нельзя ли завтра? Я понимаю, что это ужасная дерзость с моей стороны, но, кажется, я была знакома с вашими родственниками — Лоу из Гластонбюри.
— В самом деле? — спросил Селби, у которого не было родственников в Гластонбюри. — Я поговорю с мистером Маллингом и, если будет возможно, приведу его.
— Ловлю вас на слове, — игриво сказала миссис Уольтэм и повесила трубку.
Потом постояла у телефона, подумала и набрала еще один номер.
— Доктор Эвершам? Говорит миссис Уольтэм. Я только что говорила с мистером Селби Лоу и просила привести завтра к завтраку Маллингов. Может быть вы могли бы присоединиться к нам и убедить этих милейших американцев прийти?
Она услышала мягкий смех доктора.
— Боюсь, что я не обладаю достаточной силой убеждения. К тому же эти милейшие американцы имеют неудобную привычку планировать свое время заранее. Может быть, Лоу поможет вам.
Она поблагодарила и повесила трубку. Потом позвонила Маркусу.
— Кажется, я устроила приглашение Маллингов на завтра. Почему тебе так хочется видеть их?
— Эти люди могут быть мне полезны. Я особенно хочу познакомиться с самим Маллингом.
— Я пригласила доктора.
— Какого доктора? Эвершама?
— Да, его. Он очень приятный человек.
— Я ничего не говорил тебе о докторе. С какой стати ты его пригласила?
— Ты сказал, что он так дружен с Маллингами. Я хотела, чтобы они наверняка пришли.
— Ладно, увидимся вечером, Эммелина.
Билль, вернувшись домой, чтобы переодеться, не застал своего приятеля дома. Он был разочарован, так как хотел пригласить Селби к Маллингам на обед. Но Селби не принял бы приглашения, потому что он снова увидел в газете заголовок с надписью: «Дерзкий грабеж на океанском пароходе». На этот раз Селби купил газету. Но сразу читать ее не стал, а сначала зашел к себе в контору, где его ждал Паркер.
— Завтра мы устроим облаву на Джуму. Приведите три сотни резервистов из всех дивизий и окружите здание. Подберите метких стрелков.
— Завтра не получится, мистер Лоу, — сказал Паркер. — Король открывает парламент, и все резервы будут заняты. Если продержать их на работе всю ночь, будут жалобы.
— В таком случае, назначим на послезавтра. Это неважно. Никто не должен знать, что это облава. Можете говорить, что мы устраиваем облаву на иностранцев, живущих без прописки.
Он развернул газету и прочитал:
«Дерзкое ограбление совершено на океанском пароходе „Аравия“. Он направлялся из Плимута в Сидней. Между Гавром и Марселем, куда пароход должен был зайти, чтобы подобрать пассажиров, в помещение, где находилась почта, ворвались грабители. Десять мешков с заказной почтой были вскрыты и разобраны. Несмотря на беспорядок, в котором они были обнаружены, ни одно письмо не было распечатано. Полагают, что грабителям что-то помешало в их поисках. Другие ценности даже не были тронуты. Не было даже попыток что-либо украсть».
В тот день она распоряжалась приготовлениями к обеду, на который был приглашен и Флит.
— Вы заказали мороженое?
— Нет, мадам.
— В таком случае, вы болван, — бесстрастно молвила она. — Вы же знаете, что мистер Флит любит мороженое. Позвоните и закажите!
— Слушаю, мадам.
— Когда сделаете, составьте список с указанием стоимости.
В тот вечер миссис Уольтэм надеялась добиться от Флита финансирования одного шляпного предприятия, которое давало бы ей некоторый доход.
Дворецкий вернулся со списком. Она стала внимательно и подозрительно его изучать.
— Завтра мне нужен к десяти часам автомобиль. Позвоните и закажите на имя мистера Флита. И вот еще, Джеймс, найдите в телефонной книге номер мистера Селби Лоу.
Селби не был знаком с миссис Уольтэм, но ему была хорошо известна ее репутация. Услышав ее имя, он удивленно поднял брови.
— Это мистер Селби Лоу? — нежным голосом спросила миссис Уольтэм.
— Да, миссис Уольтэм.
— Не можете ли вы мне помочь? Мне очень хочется познакомиться с мистером Маллингом, американцем. Он сейчас находится в Лондоне. Я слышала от одного нашего общего друга, что вы знаете его.
Селби улыбнулся тому, что она назвала Маркуса Флита их общим другом.
— Вы могли бы привести его и его дочь как-нибудь ко мне к завтраку, — предложила она.
— Не знаю, будет ли у него время. Он уезжает в Соединенные Штаты в субботу.
— Нельзя ли завтра? Я понимаю, что это ужасная дерзость с моей стороны, но, кажется, я была знакома с вашими родственниками — Лоу из Гластонбюри.
— В самом деле? — спросил Селби, у которого не было родственников в Гластонбюри. — Я поговорю с мистером Маллингом и, если будет возможно, приведу его.
— Ловлю вас на слове, — игриво сказала миссис Уольтэм и повесила трубку.
Потом постояла у телефона, подумала и набрала еще один номер.
— Доктор Эвершам? Говорит миссис Уольтэм. Я только что говорила с мистером Селби Лоу и просила привести завтра к завтраку Маллингов. Может быть вы могли бы присоединиться к нам и убедить этих милейших американцев прийти?
Она услышала мягкий смех доктора.
— Боюсь, что я не обладаю достаточной силой убеждения. К тому же эти милейшие американцы имеют неудобную привычку планировать свое время заранее. Может быть, Лоу поможет вам.
Она поблагодарила и повесила трубку. Потом позвонила Маркусу.
— Кажется, я устроила приглашение Маллингов на завтра. Почему тебе так хочется видеть их?
— Эти люди могут быть мне полезны. Я особенно хочу познакомиться с самим Маллингом.
— Я пригласила доктора.
— Какого доктора? Эвершама?
— Да, его. Он очень приятный человек.
— Я ничего не говорил тебе о докторе. С какой стати ты его пригласила?
— Ты сказал, что он так дружен с Маллингами. Я хотела, чтобы они наверняка пришли.
— Ладно, увидимся вечером, Эммелина.
Билль, вернувшись домой, чтобы переодеться, не застал своего приятеля дома. Он был разочарован, так как хотел пригласить Селби к Маллингам на обед. Но Селби не принял бы приглашения, потому что он снова увидел в газете заголовок с надписью: «Дерзкий грабеж на океанском пароходе». На этот раз Селби купил газету. Но сразу читать ее не стал, а сначала зашел к себе в контору, где его ждал Паркер.
— Завтра мы устроим облаву на Джуму. Приведите три сотни резервистов из всех дивизий и окружите здание. Подберите метких стрелков.
— Завтра не получится, мистер Лоу, — сказал Паркер. — Король открывает парламент, и все резервы будут заняты. Если продержать их на работе всю ночь, будут жалобы.
— В таком случае, назначим на послезавтра. Это неважно. Никто не должен знать, что это облава. Можете говорить, что мы устраиваем облаву на иностранцев, живущих без прописки.
Он развернул газету и прочитал:
«Дерзкое ограбление совершено на океанском пароходе „Аравия“. Он направлялся из Плимута в Сидней. Между Гавром и Марселем, куда пароход должен был зайти, чтобы подобрать пассажиров, в помещение, где находилась почта, ворвались грабители. Десять мешков с заказной почтой были вскрыты и разобраны. Несмотря на беспорядок, в котором они были обнаружены, ни одно письмо не было распечатано. Полагают, что грабителям что-то помешало в их поисках. Другие ценности даже не были тронуты. Не было даже попыток что-либо украсть».