Страница:
— Я считал, что покушение по большей части людей разозлило.
— Это конечно так, — согласилась Елизавета. — Но если ты думаешь, что люди здесь, в Звёздном Королевстве, «разозлились», то тебе будет страшно даже подумать, как отреагировали грейсонцы! Хонор, когда они считали, что хевы тебя казнили, было плохо — сейчас это в некотором смысле ещё хуже. Тем не менее, в то же самое время носятся самые разнообразные слухи. Чтобы сохранить честь лейтенанта Меарса и его семьи, я разрешила утечку информации о том, что он действовал под некой формой принуждения. Однако то, что мы не можем рассказать, каким образом он попал под это принуждение, способствует появлению подозрений. Или, может быть, страхов. В конце концов, если хевы дотянулись до него, то до кого ещё они могут добраться?
Во всяком случае всё, что способно поднять настрой масс, очень приветствуется, и я думаю, что объявление о вашем бракосочетании здесь, в королевском дворце, причём мною, со всей подобающей шумихой, должно иметь эффект своего рода торжества. Вы трое сейчас наверняка входите в десятку самых популярных общественных фигур Звёздного Королевства и для кого угодно это более чем компенсирует любые подозрения насчёт того, что Хонор и Хэмиш… взаимно развлекались до того, как вы на самом деле сошлись.
— Политика, — вздохнула Хонор и немного печально рассмеялась.
— Что? — спросил Хэмиш.
— Я всего лишь вспомнила разговор с адмиралом Курвуазье перед тем, как мы впервые отправились на Грейсон, — сказала Хонор, покачивая головой.
— На нашем уровне ответственности политика всегда важна, Хонор, — сказала ей Елизавета. — Это не обязательно делает наше решение грязным.
— Я этого и не говорила. Просто это иногда становится излишне утомительным.
— Бывает. С другой стороны, мне иногда удаётся соединить то, чего я на самом деле хочу, с политическими соображениями. Иногда, разумеется, получается и наоборот. Даже чаще, пожалуй. Тем не менее, в этом случае у меня есть для вас запоздавший свадебный подарок.
Хонор отнеслась к словам королевы с опаской. В настоящее время идея Елизаветы о том, что она была что-то «должна» — особенно после Солона — оставляла неприятный привкус во рту.
Елизавета взглянула на неё, как будто королева была эмпатом, затем пошарила под креслом и достала маленькую плоскую коробку.
— Ничего чрезмерного, — с легкой улыбкой заверила она своих вассалов. — Я всего лишь попросила Бротона и Стемвиндера сделать их для меня.
Она вручила коробку Эмили. Хонор подошла и встала так, чтобы кресло жизнеобеспечения Эмили оказалось между нею и Хэмишем. Эмили посмотрела на них, затем перевела взгляд на коробку и провела пальцем по выпуклым переплетённым буквам «Б» и «С» вензеля фирмы, которая более трёхсот стандартных лет была ювелиром дома Винтонов.
Эмили открыла коробку и Хонор испустила глубокий вздох, увидев три покоящихся на бархатной подкладке кольца. Это были обручальные кольца в грейсонском стиле, более крупные и тяжёлые, чем мантикорские, и изящной работы, пусть даже и не совсем в грейсонском духе. На Грейсоне традиционно мужские обручальные кольца выполнялись из золота, а женские из серебра, но каждое из этих состояло из трёх переплетающихся полос — по одной из жёлтого золота, белого золота и серебра. С одной стороны был изображён ключ лена Харрингтон, а с другой — вставший на дыбы олень Белой Гавани, а плоские площадки были украшены традиционным кругом бриллиантов, в центре которого размещался полудрагоценный камень, для каждого из колец свой.
— Я проверяла, — сказала Елизавета. — Ты, Хонор, по старому календарю родилась в октябре. Ты, Хэмиш, — в марте, а Эмили — в августе. Это означает, что ваши камни опал, нефрит и сардоникс. Так что их для вас и вставили. Кольца не совсем грейсонские, но и не совсем мантикорские, так как все вы трое больше не принадлежите только одному из наших миров.
— Они прекрасны, Елизавета. — Эмили вскинула сияющие глаза. — Спасибо тебе.
— Как подаркам и полагается, они достаточно ничтожны для столь много значащих для меня людей, как вы, — просто сказала Елизавета. — И это подарок от нас — от Елизаветы и Джастина, — а не от Короны.
Хонор потянулась к коробке и достала кольцо украшенное опалом. Она несколько секунд держала его, сверкающее в солнечных лучах, пристально разглядывая. Затем попыталась надеть на безымянный палец левой руки[37].
Оно оказалось великовато и Хонор удивилась. Елизавета несомненно изо всех сил старалась не напортачить с подарками и для неё не составляло труда узнать размер кольца Хонор, так как у отца имелись точные размеры её протеза . Но затем она почувствовала на себе взгляд Елизаветы и ощутила её осторожное ожидание. Хонор на мгновенье задумалась, затем сняла кольцо с левой руки и примерила его на правую.
Оно подошло безукоризненно и Хонор подняла руку, глядя на кольцо и Елизавету разом.
— Хонор, если ты хочешь подогнать кольцо, то это не проблема, — сказала ей Елизавета. — Но я подумала, что уже достаточно хорошо тебя знаю, так что мне пришло в голову, что ты можешь захотеть носить кольцо на своей живой руке.
— Полагаю, что ты права, — медленно произнесла Хонор, опуская руку и разглядывая её. Она никогда не носила много драгоценностей, однако это кольцо выглядело совершенным и она улыбнулась. Затем сняла кольцо и передала его Эмили.
— Пожалуйста, Эмили, — сказала она, протягивая Эмили руку. — На Грейсоне старшая жена вручает обручальное кольцо младшей. Я знаю, что мы, как говорит Елизавета, больше не мантикорцы и не грейсонцы, однако это бы многое для меня значило.
— Разумеется, — нежно произнесла Эмили, затем взглянула на мужа. — Хэмиш, ты мне не поможешь?
Хэмиш улыбнулся обеим, затем протянул руку, нежно придерживая запястье Хонор, пока Эмили одевала кольцо на палец. Эмили полюбовалась результатом, затем подняла взор.
— Неплохо выглядит, да? — она посмотрела на Елизавету. — И я думаю, что тоже подгоню моё кольцо под свою правую руку.
— Нет нужды, — ответила ей Елизавета. — Уже сделано.
— Ты так умна, — заявила Эмили своей дальней родственнице и Елизавета хихикнула.
— Давным-давно подтверждено, что все королевы, носящие имя «Елизавета», умны.
— Ха! Наверняка это тебе напел вот этот самый льстивый принц-консорт, который выскочил за тебя! — парировала Эмили.
— Доказав тем самым, — солидно произнёс тот самый оклеветанный принц-консорт, — насколько умён он.
Глава 42
— Это конечно так, — согласилась Елизавета. — Но если ты думаешь, что люди здесь, в Звёздном Королевстве, «разозлились», то тебе будет страшно даже подумать, как отреагировали грейсонцы! Хонор, когда они считали, что хевы тебя казнили, было плохо — сейчас это в некотором смысле ещё хуже. Тем не менее, в то же самое время носятся самые разнообразные слухи. Чтобы сохранить честь лейтенанта Меарса и его семьи, я разрешила утечку информации о том, что он действовал под некой формой принуждения. Однако то, что мы не можем рассказать, каким образом он попал под это принуждение, способствует появлению подозрений. Или, может быть, страхов. В конце концов, если хевы дотянулись до него, то до кого ещё они могут добраться?
Во всяком случае всё, что способно поднять настрой масс, очень приветствуется, и я думаю, что объявление о вашем бракосочетании здесь, в королевском дворце, причём мною, со всей подобающей шумихой, должно иметь эффект своего рода торжества. Вы трое сейчас наверняка входите в десятку самых популярных общественных фигур Звёздного Королевства и для кого угодно это более чем компенсирует любые подозрения насчёт того, что Хонор и Хэмиш… взаимно развлекались до того, как вы на самом деле сошлись.
— Политика, — вздохнула Хонор и немного печально рассмеялась.
— Что? — спросил Хэмиш.
— Я всего лишь вспомнила разговор с адмиралом Курвуазье перед тем, как мы впервые отправились на Грейсон, — сказала Хонор, покачивая головой.
— На нашем уровне ответственности политика всегда важна, Хонор, — сказала ей Елизавета. — Это не обязательно делает наше решение грязным.
— Я этого и не говорила. Просто это иногда становится излишне утомительным.
— Бывает. С другой стороны, мне иногда удаётся соединить то, чего я на самом деле хочу, с политическими соображениями. Иногда, разумеется, получается и наоборот. Даже чаще, пожалуй. Тем не менее, в этом случае у меня есть для вас запоздавший свадебный подарок.
Хонор отнеслась к словам королевы с опаской. В настоящее время идея Елизаветы о том, что она была что-то «должна» — особенно после Солона — оставляла неприятный привкус во рту.
Елизавета взглянула на неё, как будто королева была эмпатом, затем пошарила под креслом и достала маленькую плоскую коробку.
— Ничего чрезмерного, — с легкой улыбкой заверила она своих вассалов. — Я всего лишь попросила Бротона и Стемвиндера сделать их для меня.
Она вручила коробку Эмили. Хонор подошла и встала так, чтобы кресло жизнеобеспечения Эмили оказалось между нею и Хэмишем. Эмили посмотрела на них, затем перевела взгляд на коробку и провела пальцем по выпуклым переплетённым буквам «Б» и «С» вензеля фирмы, которая более трёхсот стандартных лет была ювелиром дома Винтонов.
Эмили открыла коробку и Хонор испустила глубокий вздох, увидев три покоящихся на бархатной подкладке кольца. Это были обручальные кольца в грейсонском стиле, более крупные и тяжёлые, чем мантикорские, и изящной работы, пусть даже и не совсем в грейсонском духе. На Грейсоне традиционно мужские обручальные кольца выполнялись из золота, а женские из серебра, но каждое из этих состояло из трёх переплетающихся полос — по одной из жёлтого золота, белого золота и серебра. С одной стороны был изображён ключ лена Харрингтон, а с другой — вставший на дыбы олень Белой Гавани, а плоские площадки были украшены традиционным кругом бриллиантов, в центре которого размещался полудрагоценный камень, для каждого из колец свой.
— Я проверяла, — сказала Елизавета. — Ты, Хонор, по старому календарю родилась в октябре. Ты, Хэмиш, — в марте, а Эмили — в августе. Это означает, что ваши камни опал, нефрит и сардоникс. Так что их для вас и вставили. Кольца не совсем грейсонские, но и не совсем мантикорские, так как все вы трое больше не принадлежите только одному из наших миров.
— Они прекрасны, Елизавета. — Эмили вскинула сияющие глаза. — Спасибо тебе.
— Как подаркам и полагается, они достаточно ничтожны для столь много значащих для меня людей, как вы, — просто сказала Елизавета. — И это подарок от нас — от Елизаветы и Джастина, — а не от Короны.
Хонор потянулась к коробке и достала кольцо украшенное опалом. Она несколько секунд держала его, сверкающее в солнечных лучах, пристально разглядывая. Затем попыталась надеть на безымянный палец левой руки[37].
Оно оказалось великовато и Хонор удивилась. Елизавета несомненно изо всех сил старалась не напортачить с подарками и для неё не составляло труда узнать размер кольца Хонор, так как у отца имелись точные размеры её протеза . Но затем она почувствовала на себе взгляд Елизаветы и ощутила её осторожное ожидание. Хонор на мгновенье задумалась, затем сняла кольцо с левой руки и примерила его на правую.
Оно подошло безукоризненно и Хонор подняла руку, глядя на кольцо и Елизавету разом.
— Хонор, если ты хочешь подогнать кольцо, то это не проблема, — сказала ей Елизавета. — Но я подумала, что уже достаточно хорошо тебя знаю, так что мне пришло в голову, что ты можешь захотеть носить кольцо на своей живой руке.
— Полагаю, что ты права, — медленно произнесла Хонор, опуская руку и разглядывая её. Она никогда не носила много драгоценностей, однако это кольцо выглядело совершенным и она улыбнулась. Затем сняла кольцо и передала его Эмили.
— Пожалуйста, Эмили, — сказала она, протягивая Эмили руку. — На Грейсоне старшая жена вручает обручальное кольцо младшей. Я знаю, что мы, как говорит Елизавета, больше не мантикорцы и не грейсонцы, однако это бы многое для меня значило.
— Разумеется, — нежно произнесла Эмили, затем взглянула на мужа. — Хэмиш, ты мне не поможешь?
Хэмиш улыбнулся обеим, затем протянул руку, нежно придерживая запястье Хонор, пока Эмили одевала кольцо на палец. Эмили полюбовалась результатом, затем подняла взор.
— Неплохо выглядит, да? — она посмотрела на Елизавету. — И я думаю, что тоже подгоню моё кольцо под свою правую руку.
— Нет нужды, — ответила ей Елизавета. — Уже сделано.
— Ты так умна, — заявила Эмили своей дальней родственнице и Елизавета хихикнула.
— Давным-давно подтверждено, что все королевы, носящие имя «Елизавета», умны.
— Ха! Наверняка это тебе напел вот этот самый льстивый принц-консорт, который выскочил за тебя! — парировала Эмили.
— Доказав тем самым, — солидно произнёс тот самый оклеветанный принц-консорт, — насколько умён он.
Глава 42
— Поздравляю, ваша милость, — с широчайшей улыбкой заявила Мерседес Брайэм, встречая Хонор и Нимица, вплывших по переходной трубе с мантикорского шаттла на её бот. За ними последовали Эндрю Лафолле и Спенсер Хаук, а Брайэм усмехнулась, когда брови Хонор поползли от такого приветствия вверх.
— К настоящему моменту весь Флот в курсе новости. — начальник штаба указала на блестевшее на правой руке Хонор кольцо. — Меня несколько удивило, сколь многие были изумлены, если вы понимаете, о чем я.
— И какова реакция? — спросила Хонор.
— От простого одобрения до восторга, — ответила Брайэм.
— Вопросов относительно статьи 119 не возникло?
— Конечно нет, — снова усмехнулась Брайэм. — Вы не хуже меня знаете, что из всего Кодекса на 119-я статью закрывают глаза, наверное, чаще всего. Даже если бы и не так, то ни у кого и мысли нет, что она может быть применена к вам с графом Белой Гавани. Или, — Брайэм наклонила голову, — он теперь землевладелец-консорт Харрингтон?
— Помилуйте! — Хонор демонстративно поежилась. — Я жду не дождусь, как на это отреагирует Конклав Землевладельцев! Похоже, я значительную часть своей жизни трачу на придумывание способов провоцирования апоплексического удара у подлинных консерваторов.
— Остается только надеяться, что некоторых он таки унесет, — едко сказала Брайэм со всей горячностью, оставшейся от лет, проведенных на службе в Грейсонском Космическом Флоте.
— Очень неподобающая мысль… с которой я совершенно, хоть и неофициально, согласна.
Хонор притворно застенчиво оглянулась на Лафолле, который встретил её взгляд с каменным лицом. Затем она подставила руки, в которые спрыгнул с плеча Нимиц, и двинулась к своему месту. Брайэм последовала за ней и уселась через проход, а бортинженер в это время загерметизировал люк и отстыковал переходную трубу. Брайэм, Хонор и её телохранители были единственными двуногими пассажирами бота. Лафолле и Хаук заняли места через два ряда перед Хонор, между нею и пилотской кабиной.
Это не было их обычным местом, и хорошее настроение Хонор слегка омрачилось при взгляде на их эмоции. Смерть Саймона Маттингли и то, что Хонор едва избежала того же, оставили свои следы. Профессиональная паранойя её телохранителей поднялась на невиданную высоту и ей не нравилось та легкость, с которой они готовы были перейти к активным действиям. Хонор мысленно сделала себе заметку обсудить данный вопрос с Лафолле и вернулась к Брайэм.
— Как проходит ремонт?
— »Император» проведет на верфи ещё как минимум месяц, ваша милость. — Брайэм посерьезнела. — Скорее всего даже дольше. Повреждения не затронули внутренний корпус, но кормовые установки гразеров пострадали гораздо сильнее, чем казалось до осмотра на верфи. «Агамемнон» пробудет на верфи еще дольше. Ремонт «Трускотта Адамса» и «Тисифоны» займет где-то от трех до шести недель.
— Как я и боялась, ознакомившись с результатами предварительного осмотра, — вздохнула Хонор. — Ну, ладно. Что нельзя поправить, нужно перетерпеть, как говорят у нас на Грейсоне. Да и ремонт — не единственное обстоятельство, которое нас задержит.
— Ваша милость?
— Я провела три дня в Адмиралтействе, Мерседес. После Занзибара ситуация даже хуже, чем нам казалось. Халиф, по-видимому, размышляет над выходом из Альянса.
— Что? — Брайэм резко выпрямилась, а Хонор пожала плечами.
— На самом деле его трудно винить. Взгляни. По его системе второй раз прошлись молотом, а ведь он присоединялся к Альянсу в первую очередь ради защиты. Достаточно сложно утверждать, что мы успешно защищали его людей.
— И в этом повинны ошибки его собственного адмирала! — горячо заявила Брайэм. — Если бы аль-Бакр не проявил власть и не выложил хевам планы обороны системы, подобного бы не случилось!
— Я знаю, что таково общее мнение во Флоте, но не уверена, что оно справедливо.
Брайэм недоверчиво взглянула на нее и Хонор пожала плечами.
— Я не хочу сказать, что аль-Бакр принял правильное решение, или что его решение не помогло хевенитам существенным образом. Но если бы они послали в атаку такие же силы против первоначальной нашей обороны, то всё равно бы растоптали всё, что им встретилось. Безусловно, подвески нанесли бы им больший ущерб, но недостаточный для того, чтобы остановить настолько мощную атаку под командованием Лестера Турвиля. Возможно именно то, что они знали, какие силы готовы встретить их в системе, надоумило их послать соединение побольше, но раз уж такое решение было принято, то мы бы их не остановили, даже захватив полностью врасплох.
— Может быть вы и правы. — явно против воли признала Брайэм. — Но даже если и так, наши потери были бы намного меньше, если бы не пришлось присылать подкрепления.
— Мерседес, — твердо сказала Хонор, — мы союзники. Это подразумевает взаимные обязанности и обязательства. Могу напомнить, что идиотское забвение Высоким Хребтом этого обстоятельства уже стоило нам Эревона. Если мы считаем наложенные на нас договором обязательства слишком тягостными, то должны радоваться тому, что Занзибар его разорвёт. Если же нет, то Звёздное Королевство — и Королева — несут прямую и личную ответственность за их соблюдение. А это подразумевает присылать подкрепления, в пределах наших возможностей, союзнику, который находится под угрозой.
Брайэм секунду возмущенно смотрела на Хонор, затем вздохнула.
— Я поняла, ваша милость. Просто… — она остановилась, покачав головой.
— Я вас понимаю, — сказала Хонор. — Но во Флоте и так бродит достаточно недовольства по этому поводу. На нас с вами лежит особая ответственность не раздувать данный конкретный пожар.
— Принято, мэм.
— Хорошо. Однако, — продолжила Хонор, — в правительстве — и, кстати, в Адмиралтействе — есть люди, которые считают, что нам на самом деле следует поощрять Занзибар, и, возможно, также Ализон, к декларации их выхода из войны.
— Они — что? — моргнула Брайэм. — После всех тех проблем, с которыми мы сколачивали Альянс?
— Тогда ситуация была немного другой, — отметила Хонор. — Мы были один на один с хевами и нам требовалась стратегическая глубина. Занзибар и Ализон оба вносили определенный вклад в Альянс — вносили бы, если бы восстановление их инфраструктуры после проведенной МакКвин операции «Икар» не стоило нам так дорого — но на самом деле они были нам нужны как передовые базы, в то время, когда все думали в терминах продвижения от системы к системе.
Она пожала плечами.
— Мышление стратегов изменилось, как наши собственные операции — и атака Турвиля на Занзибар — и продемонстрировали. Теперь обе стороны думают в терминах глубоких ударов, действий в глубине «вражеской территории», и простая стратегическая глубина, если только она не чертовски велика, становится все менее и менее важна. Мало того, Занзибар практически выбит из войны на период от восьми стандартных месяцев до года, и защита этой системы становится обязанностью, не приносящей дивидендов. А Ализон, также пострадавший от «Икара», на самом деле не давал нам ничего, кроме возможности строить по несколько десятков кораблей классом от линейного крейсера и легче за раз.
Поэтому мыслители нового образца утверждают, что освобождение от обязательства прикрывать относительно незначительные системы на самом деле позволит нам сконцентрировать больше сил во Флоте Метрополии и Восьмом Флоте. В то же самое время, предполагая, что Республика согласится с их нейтралитетом и оставит их в покое, это выведет их из-под удара. А важными союзниками в настоящее время являются грейсонцы и андерманцы. Грейсон мы сможем прикрывать даже лучше, если отзовем силы, прикованные в настоящий момент к местам вроде Ализона. Андерманцы же находятся в относительной безопасности от прямой атаки просто из-за того, насколько далеко они расположены.
Брайэм минуты две сидела молча, раздумывая над сказанным Хонор, затем подняла глаза на своего адмирала.
— А вы согласны с «мыслителями нового образца», ваша милость?
— Думаю, это разумный, свежий подход к проблеме. И, полагаю, если Республика согласится признать дальнейший нейтралитет бывших членов Альянса, то использовать такую возможность будет весьма в наших интересах. Главное мое сомнение, однако, состоит в том, согласится ли Республика на нечто подобное.
— Они десятилетиями пытались расколоть Альянс, — заметила Брайэм.
— Да, это так. Но Элоиза Причарт и Томас Тейсман определенно не глупцы, и не хуже нас понимают изменения в стратегических и оперативных реалиях. Так что на их месте у меня было бы сильное искушение отказать нашим союзником в простом выходе. Я бы настаивала на их капитуляции, вместо того, чтобы просто позволить им заявить, что они устали и не хотят играть дальше.
— Или, — медленно сказала Брайэм, — вы могли бы согласится на то, что они становятся нейтралами, в то время как подлинным вашим намерением было бы обрушится на них, как только мы выведем свои корабли и предоставим их собственной судьбе.
— И это тоже определённо возможно. И, учитывая репутацию администрации Причарт в межзвёздной дипломатии, многие возражают против идеи приводя именно такой довод. Лично я полагаю, что если Причарт официально согласится признать их нейтралитет, то ей практически наверняка придётся сдержать слово, и именно из-за споров о том, что произошло с дипломатической перепиской перед возобновлением боевых действий. Все это я и высказала, но это вызвало изрядное недоверие. Это не тот вопрос, по которому я с правительством в целом — или даже с моим новым деверем — нахожусь в согласии. — она поморщилась. — Возможно к счастью, решение это принимать не мне.
— Но оно повлияет на наше положение здесь, так ведь? Именно поэтому вы его и упомянули.
— Да. В нынешнем состоянии мы вынуждены ещё больше усиливать пикеты в Ализоне и прочих второстепенных системах из-за того, что случилось на Занзибаре. В результате чего, естественно, найти замены и подкрепления для Восьмого Флота станет ещё труднее. А из-за того, во что мы вляпались на Солоне, Адмиралтейство настаивает, что нам необходимо получить подкрепления, прежде чем возобновлять активные операции. Мы не можем себе позволить ещё одной трепки, вроде заданной нам Жискаром.
— Так то, что это был Жискар, подтверждено?
— Сообщение пришло непосредственно перед отлётом моего шаттла. Конгресс Республики проголосовал за вынесение ему благодарности за успешную оборону Солона. Турвиль получил то же самое за удар по Занзибару.
— Хорошо, что это стало известно, — задумчиво произнесла Брайэм. Хонор взглянула на нее и начальник штаба пожала плечами. — Всегда чувствую себя лучше, если могу представить себе лицо врага, ваша милость.
— Действительно? — Хонор покачала головой. — Мне это помогает, когда я просчитываю их возможные действия и реакции, но я в действительности считаю, что лучше не знать людей с другой стороны. Убивать незнакомцев легче.
— Не обманывайте себя, ваша милость, — тихо сказала Брайэм. — Я знаю вас уже долгое время. То, что это незнакомцы, не заставляет вас легче относится к тому, что вы их убиваете.
Хонор снова, более резко, взглянула на неё, но начальник штаба уверенно встретила этот взгляд. «А ведь она права», — подумала Хонор.
— В любом случае, — продолжила она, уступая, — мы по нескольким причинам сразу не можем позволить им повторить их успех. Потери сами по себе достаточно болезненны, но мы должны перехватить инициативу, а этого не добиться, если они продолжат разбивать нам нос. Поэтому было принято решение, что, несмотря на важность скорейшего возобновления операций, этого не будет, пока мы не сумеем существенно усилить Восьмой Флот. Что, среди прочего, подразумевает получение ещё нескольких современных кораблей стены.
— И сколько времени это займет? — с нетерпением спросила Брайэм.
— Как минимум от шести до восьми недель. Именно поэтому я и сказала, что ремонт «Императора» не сильно нас задержит.
— Новые корабли стены — это хорошо, но мне ненавистна мысль, что мы даём им столько времени, ваша милость. — Брайэм выглядела встревоженной. — Они сейчас должны испытывать искушение повторить успех Занзибара, и если мы снимем с них давление на пару месяцев…
Её голос прервался, и Хонор кивнула.
— Я привела тот же самый довод адмиралу Капарелли и Стратегическому совету. Также я сделала предложение, как мы могли бы смягчить самые тяжкие последствия того, что Восьмой Флот фактически прекращает действия на такое долгое время.
— Какое предложение, ваше милость? — внимательно взглянула на нее Брайэм.
— Мы попытаемся заставить их постоянно оглядываться. Начиная со следующей недели — примерно в то же самое время, когда бы мы начали это, продолжая в темпе установленном для второй и третьей «Плодожорок» — наши эсминцы должны приступить к разведке полудюжины их систем. Они будут делать всё точно также, как при разведке, предварявшей каждую из прежних наших атак. За исключением того, конечно, что никакой атаки не будет.
— Это… замечательно грязный трюк, ваша милость, — с восхищением произнесла Брайэм. — Они вынуждены будут предположить, что мы готовим атаку и реагировать соответственно.
— По крайней мере на первых порах. Подозреваю, что они достаточно умны, чтобы заподозрить что происходит, поскольку знают, что нанесли нам тяжёлый урон. Но, полагаю, ты права; им придется отнестись к угрозе со всем вниманием, по крайней мере в первый раз. В дальнейшем они могут и изменить свое мнение.
— То есть, если мы проделаем это два-три раза, пока не готовы атаковать, — сказала Брайэм, — и дадим им время привыкнуть к тому, что наши разведчики всего лишь часть стратегии блефа, то когда мы действительно будем готовы к атаке…
— Тогда, будем надеяться, предварительная разведка системы на самом деле даст нам преимущество неожиданности, поскольку они будут считать, что мы не собираемся нападать, — согласилась Хонор. — А если мы всё сделаем правильно, то можем даже уговорить их сыграть в аль-Бакра и получить информацию об их свежих оборонительных планах.
— Мне это нравится, — заявила Брайэм. — Конечно, я бы предпочла не прерывать операции, но если уж приходится, то из этого надо извлечь максимальную пользу.
— Более-менее таким и был ход моих рассуждений. Так почему бы нам с тобой не провести некоторое время в раздумьях над тем, насчёт каких систем мы бы хотели заставить их сильно понервничать?
Хонор и Спенсер Хаук немедленно разорвали дистанцию, отступив к противоположным краям мата. Встали в стойку расслабления, и Хонор, прежде чем повернуться к Джеймсу МакГиннесу, поклонилась, а Хаук ответил ей тем же.
— Да, Мак?
МакГиннес стоял у самого люка спортзала. Как и прежний флагманский корабль Хонор, КЕВ «Вторая битва за Ельцин» был супердредноутом типа «Инвиктус». Хонор перенесла свой флаг на него на время ремонта «Императора», но, хотя она и её штаб пребывали на борту «Второго Ельцина» уже почти две недели, с самого момента возвращения на Мантикору, корабль всё ещё не ощущался «домом».
Однако их апартаменты, конечно, не были похожи на хижину в лесу. «Второй Ельцин», как и «Император», изначально строился как флагманский корабль, со всеми особенностями, подобавшими такому статусу, включая маленький, но отлично оборудованный «флагманский спортивный зал», расположенный на одну палубу ниже личных покоев адмирала. На «Императоре» Хонор предпочитала пользоваться главным спортзалом, где могла держать руку на пульсе жизни экипажа, но после гибели Саймона Маттингли и Тимоти Меарса Эндрю Лафолле решительно пресёк такую практику. Он просто не мог гарантировать ей безопасность в таком близком контакте со столькими людьми. Его чувства — и озабоченность — были столь сильны, что на этот раз Хонор ограничилась только видимостью сопротивления. Даже сейчас она могла ощущать внимание её личного телохранителя, сфокусированное не на ком-нибудь, а на МакГиннесе, в напряжённом ожидании какого-либо внезапного действия с его стороны.
— Прибыл специальный курьер, ваша милость. — Если МакГиннес и почувствовал изучающий взгляд Лафолле, а он практически наверняка почувствовал, то вида не подал. Не почувствовала в его мыслесвете Хонор и неодобрения возросшей настороженностью её телохранителей. — Он из Адмиралтейства, — продолжил тот. — Только что прошел через туннельную сеть и Харпер уже получил с него сигнал. Он везет личное сообщение для вас.
Хонор почувствовала, что её брови устремились вверх. Рейсовый утренний шаттл с Мантикоры прибыл едва три часа назад; вечерний должен был прибыть еще через пять. Что такое произошло, что заставило Адмиралтейство специально послать курьера?
Она испытала внезапный приступ беспокойства, но заставила себя успокоится. Если бы это были какие-то плохие новости личного характера, то они прибыли бы на частном курьере, не на официальном судне Адмиралтейства.
— Спасибо, Мак, — спокойно сказала она. — Я приму душ и буду у себя в каюте.
— Безусловно, ваша милость.
МакГиннес коротко кивнул и вышел, а Хонор снова повернулась к Хауку.
— Прости за прерванную тренировку, Спенсер. Думаю, ты начал схватывать. — Хаук ухмыльнулся; он занимался coup de vitesse всего десять стандартных лет. — Если позволит расписание, может быть мы закончим её перед ужином, — сказала она.
— Как и всегда, миледи, я к вашим услугам, — с поклоном произнес он, а она усмехнулась и повернулась к Лафолле.
— Ей-богу, мы уже близко к тому, чтобы приучить его к цивилизации, верно?
— »Близко» считается только в случае гранат и тактического ядерного оружия, миледи, — рассудительно ответил Лафолле.
Она вставила свой ключ и положила правую ладонь на сканер ДНК. Мгновение спустя дисплей моргнул, подтверждая доступ и заставка исчезла, уступив место лицу Хэмиша. Выглядел он возбуждённым, но не обеспокоенным. Скорее наоборот.
— Хонор, — начал он, — полагаю я мог отправить это и по обычным каналам, но решил, что ты меня в таком случае убьёшь. Так что я злоупотребил положением и вынудил Тома Капарелли позволить мне послать тебе специального курьера. Сядь поглубже, любимая.
— К настоящему моменту весь Флот в курсе новости. — начальник штаба указала на блестевшее на правой руке Хонор кольцо. — Меня несколько удивило, сколь многие были изумлены, если вы понимаете, о чем я.
— И какова реакция? — спросила Хонор.
— От простого одобрения до восторга, — ответила Брайэм.
— Вопросов относительно статьи 119 не возникло?
— Конечно нет, — снова усмехнулась Брайэм. — Вы не хуже меня знаете, что из всего Кодекса на 119-я статью закрывают глаза, наверное, чаще всего. Даже если бы и не так, то ни у кого и мысли нет, что она может быть применена к вам с графом Белой Гавани. Или, — Брайэм наклонила голову, — он теперь землевладелец-консорт Харрингтон?
— Помилуйте! — Хонор демонстративно поежилась. — Я жду не дождусь, как на это отреагирует Конклав Землевладельцев! Похоже, я значительную часть своей жизни трачу на придумывание способов провоцирования апоплексического удара у подлинных консерваторов.
— Остается только надеяться, что некоторых он таки унесет, — едко сказала Брайэм со всей горячностью, оставшейся от лет, проведенных на службе в Грейсонском Космическом Флоте.
— Очень неподобающая мысль… с которой я совершенно, хоть и неофициально, согласна.
Хонор притворно застенчиво оглянулась на Лафолле, который встретил её взгляд с каменным лицом. Затем она подставила руки, в которые спрыгнул с плеча Нимиц, и двинулась к своему месту. Брайэм последовала за ней и уселась через проход, а бортинженер в это время загерметизировал люк и отстыковал переходную трубу. Брайэм, Хонор и её телохранители были единственными двуногими пассажирами бота. Лафолле и Хаук заняли места через два ряда перед Хонор, между нею и пилотской кабиной.
Это не было их обычным местом, и хорошее настроение Хонор слегка омрачилось при взгляде на их эмоции. Смерть Саймона Маттингли и то, что Хонор едва избежала того же, оставили свои следы. Профессиональная паранойя её телохранителей поднялась на невиданную высоту и ей не нравилось та легкость, с которой они готовы были перейти к активным действиям. Хонор мысленно сделала себе заметку обсудить данный вопрос с Лафолле и вернулась к Брайэм.
— Как проходит ремонт?
— »Император» проведет на верфи ещё как минимум месяц, ваша милость. — Брайэм посерьезнела. — Скорее всего даже дольше. Повреждения не затронули внутренний корпус, но кормовые установки гразеров пострадали гораздо сильнее, чем казалось до осмотра на верфи. «Агамемнон» пробудет на верфи еще дольше. Ремонт «Трускотта Адамса» и «Тисифоны» займет где-то от трех до шести недель.
— Как я и боялась, ознакомившись с результатами предварительного осмотра, — вздохнула Хонор. — Ну, ладно. Что нельзя поправить, нужно перетерпеть, как говорят у нас на Грейсоне. Да и ремонт — не единственное обстоятельство, которое нас задержит.
— Ваша милость?
— Я провела три дня в Адмиралтействе, Мерседес. После Занзибара ситуация даже хуже, чем нам казалось. Халиф, по-видимому, размышляет над выходом из Альянса.
— Что? — Брайэм резко выпрямилась, а Хонор пожала плечами.
— На самом деле его трудно винить. Взгляни. По его системе второй раз прошлись молотом, а ведь он присоединялся к Альянсу в первую очередь ради защиты. Достаточно сложно утверждать, что мы успешно защищали его людей.
— И в этом повинны ошибки его собственного адмирала! — горячо заявила Брайэм. — Если бы аль-Бакр не проявил власть и не выложил хевам планы обороны системы, подобного бы не случилось!
— Я знаю, что таково общее мнение во Флоте, но не уверена, что оно справедливо.
Брайэм недоверчиво взглянула на нее и Хонор пожала плечами.
— Я не хочу сказать, что аль-Бакр принял правильное решение, или что его решение не помогло хевенитам существенным образом. Но если бы они послали в атаку такие же силы против первоначальной нашей обороны, то всё равно бы растоптали всё, что им встретилось. Безусловно, подвески нанесли бы им больший ущерб, но недостаточный для того, чтобы остановить настолько мощную атаку под командованием Лестера Турвиля. Возможно именно то, что они знали, какие силы готовы встретить их в системе, надоумило их послать соединение побольше, но раз уж такое решение было принято, то мы бы их не остановили, даже захватив полностью врасплох.
— Может быть вы и правы. — явно против воли признала Брайэм. — Но даже если и так, наши потери были бы намного меньше, если бы не пришлось присылать подкрепления.
— Мерседес, — твердо сказала Хонор, — мы союзники. Это подразумевает взаимные обязанности и обязательства. Могу напомнить, что идиотское забвение Высоким Хребтом этого обстоятельства уже стоило нам Эревона. Если мы считаем наложенные на нас договором обязательства слишком тягостными, то должны радоваться тому, что Занзибар его разорвёт. Если же нет, то Звёздное Королевство — и Королева — несут прямую и личную ответственность за их соблюдение. А это подразумевает присылать подкрепления, в пределах наших возможностей, союзнику, который находится под угрозой.
Брайэм секунду возмущенно смотрела на Хонор, затем вздохнула.
— Я поняла, ваша милость. Просто… — она остановилась, покачав головой.
— Я вас понимаю, — сказала Хонор. — Но во Флоте и так бродит достаточно недовольства по этому поводу. На нас с вами лежит особая ответственность не раздувать данный конкретный пожар.
— Принято, мэм.
— Хорошо. Однако, — продолжила Хонор, — в правительстве — и, кстати, в Адмиралтействе — есть люди, которые считают, что нам на самом деле следует поощрять Занзибар, и, возможно, также Ализон, к декларации их выхода из войны.
— Они — что? — моргнула Брайэм. — После всех тех проблем, с которыми мы сколачивали Альянс?
— Тогда ситуация была немного другой, — отметила Хонор. — Мы были один на один с хевами и нам требовалась стратегическая глубина. Занзибар и Ализон оба вносили определенный вклад в Альянс — вносили бы, если бы восстановление их инфраструктуры после проведенной МакКвин операции «Икар» не стоило нам так дорого — но на самом деле они были нам нужны как передовые базы, в то время, когда все думали в терминах продвижения от системы к системе.
Она пожала плечами.
— Мышление стратегов изменилось, как наши собственные операции — и атака Турвиля на Занзибар — и продемонстрировали. Теперь обе стороны думают в терминах глубоких ударов, действий в глубине «вражеской территории», и простая стратегическая глубина, если только она не чертовски велика, становится все менее и менее важна. Мало того, Занзибар практически выбит из войны на период от восьми стандартных месяцев до года, и защита этой системы становится обязанностью, не приносящей дивидендов. А Ализон, также пострадавший от «Икара», на самом деле не давал нам ничего, кроме возможности строить по несколько десятков кораблей классом от линейного крейсера и легче за раз.
Поэтому мыслители нового образца утверждают, что освобождение от обязательства прикрывать относительно незначительные системы на самом деле позволит нам сконцентрировать больше сил во Флоте Метрополии и Восьмом Флоте. В то же самое время, предполагая, что Республика согласится с их нейтралитетом и оставит их в покое, это выведет их из-под удара. А важными союзниками в настоящее время являются грейсонцы и андерманцы. Грейсон мы сможем прикрывать даже лучше, если отзовем силы, прикованные в настоящий момент к местам вроде Ализона. Андерманцы же находятся в относительной безопасности от прямой атаки просто из-за того, насколько далеко они расположены.
Брайэм минуты две сидела молча, раздумывая над сказанным Хонор, затем подняла глаза на своего адмирала.
— А вы согласны с «мыслителями нового образца», ваша милость?
— Думаю, это разумный, свежий подход к проблеме. И, полагаю, если Республика согласится признать дальнейший нейтралитет бывших членов Альянса, то использовать такую возможность будет весьма в наших интересах. Главное мое сомнение, однако, состоит в том, согласится ли Республика на нечто подобное.
— Они десятилетиями пытались расколоть Альянс, — заметила Брайэм.
— Да, это так. Но Элоиза Причарт и Томас Тейсман определенно не глупцы, и не хуже нас понимают изменения в стратегических и оперативных реалиях. Так что на их месте у меня было бы сильное искушение отказать нашим союзником в простом выходе. Я бы настаивала на их капитуляции, вместо того, чтобы просто позволить им заявить, что они устали и не хотят играть дальше.
— Или, — медленно сказала Брайэм, — вы могли бы согласится на то, что они становятся нейтралами, в то время как подлинным вашим намерением было бы обрушится на них, как только мы выведем свои корабли и предоставим их собственной судьбе.
— И это тоже определённо возможно. И, учитывая репутацию администрации Причарт в межзвёздной дипломатии, многие возражают против идеи приводя именно такой довод. Лично я полагаю, что если Причарт официально согласится признать их нейтралитет, то ей практически наверняка придётся сдержать слово, и именно из-за споров о том, что произошло с дипломатической перепиской перед возобновлением боевых действий. Все это я и высказала, но это вызвало изрядное недоверие. Это не тот вопрос, по которому я с правительством в целом — или даже с моим новым деверем — нахожусь в согласии. — она поморщилась. — Возможно к счастью, решение это принимать не мне.
— Но оно повлияет на наше положение здесь, так ведь? Именно поэтому вы его и упомянули.
— Да. В нынешнем состоянии мы вынуждены ещё больше усиливать пикеты в Ализоне и прочих второстепенных системах из-за того, что случилось на Занзибаре. В результате чего, естественно, найти замены и подкрепления для Восьмого Флота станет ещё труднее. А из-за того, во что мы вляпались на Солоне, Адмиралтейство настаивает, что нам необходимо получить подкрепления, прежде чем возобновлять активные операции. Мы не можем себе позволить ещё одной трепки, вроде заданной нам Жискаром.
— Так то, что это был Жискар, подтверждено?
— Сообщение пришло непосредственно перед отлётом моего шаттла. Конгресс Республики проголосовал за вынесение ему благодарности за успешную оборону Солона. Турвиль получил то же самое за удар по Занзибару.
— Хорошо, что это стало известно, — задумчиво произнесла Брайэм. Хонор взглянула на нее и начальник штаба пожала плечами. — Всегда чувствую себя лучше, если могу представить себе лицо врага, ваша милость.
— Действительно? — Хонор покачала головой. — Мне это помогает, когда я просчитываю их возможные действия и реакции, но я в действительности считаю, что лучше не знать людей с другой стороны. Убивать незнакомцев легче.
— Не обманывайте себя, ваша милость, — тихо сказала Брайэм. — Я знаю вас уже долгое время. То, что это незнакомцы, не заставляет вас легче относится к тому, что вы их убиваете.
Хонор снова, более резко, взглянула на неё, но начальник штаба уверенно встретила этот взгляд. «А ведь она права», — подумала Хонор.
— В любом случае, — продолжила она, уступая, — мы по нескольким причинам сразу не можем позволить им повторить их успех. Потери сами по себе достаточно болезненны, но мы должны перехватить инициативу, а этого не добиться, если они продолжат разбивать нам нос. Поэтому было принято решение, что, несмотря на важность скорейшего возобновления операций, этого не будет, пока мы не сумеем существенно усилить Восьмой Флот. Что, среди прочего, подразумевает получение ещё нескольких современных кораблей стены.
— И сколько времени это займет? — с нетерпением спросила Брайэм.
— Как минимум от шести до восьми недель. Именно поэтому я и сказала, что ремонт «Императора» не сильно нас задержит.
— Новые корабли стены — это хорошо, но мне ненавистна мысль, что мы даём им столько времени, ваша милость. — Брайэм выглядела встревоженной. — Они сейчас должны испытывать искушение повторить успех Занзибара, и если мы снимем с них давление на пару месяцев…
Её голос прервался, и Хонор кивнула.
— Я привела тот же самый довод адмиралу Капарелли и Стратегическому совету. Также я сделала предложение, как мы могли бы смягчить самые тяжкие последствия того, что Восьмой Флот фактически прекращает действия на такое долгое время.
— Какое предложение, ваше милость? — внимательно взглянула на нее Брайэм.
— Мы попытаемся заставить их постоянно оглядываться. Начиная со следующей недели — примерно в то же самое время, когда бы мы начали это, продолжая в темпе установленном для второй и третьей «Плодожорок» — наши эсминцы должны приступить к разведке полудюжины их систем. Они будут делать всё точно также, как при разведке, предварявшей каждую из прежних наших атак. За исключением того, конечно, что никакой атаки не будет.
— Это… замечательно грязный трюк, ваша милость, — с восхищением произнесла Брайэм. — Они вынуждены будут предположить, что мы готовим атаку и реагировать соответственно.
— По крайней мере на первых порах. Подозреваю, что они достаточно умны, чтобы заподозрить что происходит, поскольку знают, что нанесли нам тяжёлый урон. Но, полагаю, ты права; им придется отнестись к угрозе со всем вниманием, по крайней мере в первый раз. В дальнейшем они могут и изменить свое мнение.
— То есть, если мы проделаем это два-три раза, пока не готовы атаковать, — сказала Брайэм, — и дадим им время привыкнуть к тому, что наши разведчики всего лишь часть стратегии блефа, то когда мы действительно будем готовы к атаке…
— Тогда, будем надеяться, предварительная разведка системы на самом деле даст нам преимущество неожиданности, поскольку они будут считать, что мы не собираемся нападать, — согласилась Хонор. — А если мы всё сделаем правильно, то можем даже уговорить их сыграть в аль-Бакра и получить информацию об их свежих оборонительных планах.
— Мне это нравится, — заявила Брайэм. — Конечно, я бы предпочла не прерывать операции, но если уж приходится, то из этого надо извлечь максимальную пользу.
— Более-менее таким и был ход моих рассуждений. Так почему бы нам с тобой не провести некоторое время в раздумьях над тем, насчёт каких систем мы бы хотели заставить их сильно понервничать?
* * *
— Ваша милость?Хонор и Спенсер Хаук немедленно разорвали дистанцию, отступив к противоположным краям мата. Встали в стойку расслабления, и Хонор, прежде чем повернуться к Джеймсу МакГиннесу, поклонилась, а Хаук ответил ей тем же.
— Да, Мак?
МакГиннес стоял у самого люка спортзала. Как и прежний флагманский корабль Хонор, КЕВ «Вторая битва за Ельцин» был супердредноутом типа «Инвиктус». Хонор перенесла свой флаг на него на время ремонта «Императора», но, хотя она и её штаб пребывали на борту «Второго Ельцина» уже почти две недели, с самого момента возвращения на Мантикору, корабль всё ещё не ощущался «домом».
Однако их апартаменты, конечно, не были похожи на хижину в лесу. «Второй Ельцин», как и «Император», изначально строился как флагманский корабль, со всеми особенностями, подобавшими такому статусу, включая маленький, но отлично оборудованный «флагманский спортивный зал», расположенный на одну палубу ниже личных покоев адмирала. На «Императоре» Хонор предпочитала пользоваться главным спортзалом, где могла держать руку на пульсе жизни экипажа, но после гибели Саймона Маттингли и Тимоти Меарса Эндрю Лафолле решительно пресёк такую практику. Он просто не мог гарантировать ей безопасность в таком близком контакте со столькими людьми. Его чувства — и озабоченность — были столь сильны, что на этот раз Хонор ограничилась только видимостью сопротивления. Даже сейчас она могла ощущать внимание её личного телохранителя, сфокусированное не на ком-нибудь, а на МакГиннесе, в напряжённом ожидании какого-либо внезапного действия с его стороны.
— Прибыл специальный курьер, ваша милость. — Если МакГиннес и почувствовал изучающий взгляд Лафолле, а он практически наверняка почувствовал, то вида не подал. Не почувствовала в его мыслесвете Хонор и неодобрения возросшей настороженностью её телохранителей. — Он из Адмиралтейства, — продолжил тот. — Только что прошел через туннельную сеть и Харпер уже получил с него сигнал. Он везет личное сообщение для вас.
Хонор почувствовала, что её брови устремились вверх. Рейсовый утренний шаттл с Мантикоры прибыл едва три часа назад; вечерний должен был прибыть еще через пять. Что такое произошло, что заставило Адмиралтейство специально послать курьера?
Она испытала внезапный приступ беспокойства, но заставила себя успокоится. Если бы это были какие-то плохие новости личного характера, то они прибыли бы на частном курьере, не на официальном судне Адмиралтейства.
— Спасибо, Мак, — спокойно сказала она. — Я приму душ и буду у себя в каюте.
— Безусловно, ваша милость.
МакГиннес коротко кивнул и вышел, а Хонор снова повернулась к Хауку.
— Прости за прерванную тренировку, Спенсер. Думаю, ты начал схватывать. — Хаук ухмыльнулся; он занимался coup de vitesse всего десять стандартных лет. — Если позволит расписание, может быть мы закончим её перед ужином, — сказала она.
— Как и всегда, миледи, я к вашим услугам, — с поклоном произнес он, а она усмехнулась и повернулась к Лафолле.
— Ей-богу, мы уже близко к тому, чтобы приучить его к цивилизации, верно?
— »Близко» считается только в случае гранат и тактического ядерного оружия, миледи, — рассудительно ответил Лафолле.
* * *
Хонор воткнула карту памяти в настольный терминал. Зажёгся дисплей и она слегка нахмурилась увидев заставку. Сообщение было зашифровано и подписано личным ключом Первого Лорда, а не Первого Космос—лорда. Что же, в конце концов это было личное сообщение от Хэмиша?Она вставила свой ключ и положила правую ладонь на сканер ДНК. Мгновение спустя дисплей моргнул, подтверждая доступ и заставка исчезла, уступив место лицу Хэмиша. Выглядел он возбуждённым, но не обеспокоенным. Скорее наоборот.
— Хонор, — начал он, — полагаю я мог отправить это и по обычным каналам, но решил, что ты меня в таком случае убьёшь. Так что я злоупотребил положением и вынудил Тома Капарелли позволить мне послать тебе специального курьера. Сядь поглубже, любимая.