Страница:
С любопытством осматриваясь, Федор Андреевич не заметил, как Нафтулла куда-то исчез, а вместо него рядом с русским оказались несколько джигитов Сеида. Один из них ловко выхватил из-за пояса капитана трофейный кинжал. Сильные руки схватили Кутергина и грубо сдернули с седла. Он рванулся, но джигиты держали крепко. Подъехал чернобородый Сеид и, ухмыляясь, спросил:
- Ты хотел увидеть слепого шейха?
Капитан не ответил. Он поискал глазами Нафтуллу: тот уже спешился и стоял поодаль, нарочно повернувшись к русскому спиной.
- Нафтулла! - закричал Федор Андреевич. - Такова цена твоей клятвы?
Нукеры Сеида захохотали. Они больно вывернули капитану руки и потащили его к каменной лестнице. Заставили подняться по ступеням и поволокли по темным запутанным переходам большого дома. Кутергину казалось, что он очутился в преисподней: в нишах и по углам мелькали неясные черные тени, местами мрак разрывал слабый свет масляных светильников, пахло гарью и eдким дымом первобытных очагов, где-то бубнили непонятные голоса - то ли читали заупокойную молитву то ли кого-то проклинали.
Русского поставили у двери, охраняемой двумя мрачными, свирепого вида стражами с саблями. Дверь распахнулась. Федор Андреевич получил крепкий пинок и полетел в неизвестность...
***
Страх подгонял отца Франциска. Он и прежде замечал: в опасных ситуациях страх оказывал на него удивительное действие - не парализующее, как на некоторых, а, наоборот, заставляя мозг лихорадочно работать в поисках спасения. Даже не заходя домой, падре кинулся на почтовую станцию, но там ждала неудача. Служитель уныло сообщил, что ближайший и последний на сегодня дилижанс отправится лишь поздно ночью. Так долго ждать отец Франциск не мог. Во-первых, ему позарез нужно немедленно убраться из города, чтобы обезопасить собственную жизнь, а во-вторых, он должен срочно предупредить благодетелей о грозящей Лючии опасности. Написать и отправить письмо? Ерунда, оно наверняка опоздает! Лучше все сделать самому.
Куда теперь, что придумать? Священник вышел на улицу и остановился. Темная сутана и широкополая шляпа делали его почти незаметным в сумраке, но не будешь же торчать здесь ночь напролет? О Святая Мадонна, помоги своему недостойному и грешному слуге! Услышав тарахтенье колес, отец Франциск насторожился. На площадь перед почтовой станцией выехала большая карета с дородным кучером и лакеем на козлах. Четверка сытых вороных коней легко тянула лакированный экипаж.
- Как нам проехать на Турин? - спросил кучер. Решение созрело молниеносно. Священник вышел на свет и рывком распахнул дверцу кареты. Увидев служителя Церкви, сидевший внутри элегантный седой господин недоуменно поднял брови.
- Вы едете в Турин? - Падре влез в салон и захлопнул за собой дверцу. Усевшись напротив седого господина, он благословил его и как ни в чем не бывало сообщил: - Я еду с вами! Дело касается жизни и смерти. Поверьте, это очень важно. Заодно я покажу дорогу.
Седой, господин весело рассмеялся и открыл маленькое окошечко, прорезанное в стенке кареты.
- Скажите кучеру, куда ехать. - Его итальянский отличался странным акцентом.
- Я настоятель здешнего храма, отец Франциск, - представился священник, когда карета тронулась. - Дело действительно не терпит отлагательства, а ждать почтового дилижанса слишком долго. Я готов заплатить вам, синьор.
- Это лишнее. - Седой господин пренебрежительно отмахнулся. - Я не нуждаюсь в деньгах. Мне значительно важнее развеять скуку. Вы хотите поехать до Турина?
- Если ваша милость окажет мне такую честь.
- Прекрасно! - Седой господин откинулся на шелковую подушку сиденья. - Меня зовут Руф Хэли Эммерсон. Можете называть меня просто Руф. Я приехал из Америки посмотреть на те места, где когда-то жили мои предки-викинги. И вообще увидеть древние центры цивилизации. Говорят, достаточно побывать в трех городах - Риме, Константинополе и Париже, а все остальное просто их подобие. В Париже я уже был, теперь направляюсь в Рим, а оттуда в столицу турок. Надеюсь, мне удастся получить аудиенцию у Папы и осмотреть дворец падишаха османов.
- О! - Священник удивленно покачал головой, услышав о планах заокеанского гостя.
- Да. - Эммерсон предложил сигару, но отец Франциск не курил. Тогда Руф закурил сам и продолжил: - У нас идет война, а я презираю это занятие. Лучше путешествовать по Европе.
- Синьор - католик? - осторожно уточнил Франциск.
- Я? - Американец ненадолго задумался. - Наверное... Хотя я скорее протестант. Впрочем, это не имеет никакого значения. Важно, носишь ли ты Бога в душе!
- Конечно, конечно, - согласился падре, хотя придерживался несколько иного мнения. Однако затевать богословский диспут ему не хотелось: кто знает, как отреагирует Руф на возражения? - А на чьей стороне ваше сердце, синьор? Кому вы больше сочувствуете: южанам или северянам?
- А никому, - выпустив густой клуб табачного дыма, усмехнулся Эммерсон. - Каждый волен жить как ему хочется.
Он небрежно стряхнул пепел на свои брюки и пустился в рассуждения о природе человека и социальном устройстве общества, мимоходом сообщив, что специально учил итальянский и латынь, дабы читать в подлиннике Данте и Макиавелли. Отец Франциск не прерывал Руфа и лишь согласно кивал: он уже понял, что богатый потомок викингов не нуждался в собеседнике - он нуждался в слушателе...
До Турина доехали без происшествий. Останавливаясь для отдыха, Эммерсон занимал лучшие номера в деревенских гостиницах, и трактирщики сбивались с ног, стараясь угодить щедрому клиенту: Руф требовал подавать самые изысканные блюда - нежную форель, петуха в белом вине или дичь с трюфелями. Спиртного он почти не употреблял: так, лениво обмакнет бисквит в бокал с темным вином, и все. Зато много курил, и вскоре сутана отца Франциска насквозь провоняла крепким сигарным духом. Потомок викингов отчего-то проникся доверием к провинциальному священнику и не желал расставаться с ним ни на минуту. Он и слышать не хотел о том, чтобы падре пересел на дилижанс.
Отец Франциск быстро научился не слушать разглагольствований американца, хмелевшего без вина от собственных речей: Руф увлеченно рассуждал о чем угодно, начиная с древней истории и кончая проблемами разведения свиней. Это не самое страшное, можно и потерпеть в виде своеобразной платы за путешествие с небывалым комфортом и удивительной скоростью - куда там почтовым дилижансам до лошадей Эммерсона!
В Турине экспансивный Руф неожиданно предложил отцу Франциску бросить все дела и отправиться с ним дальше, в Рим.
- Мы почти сроднились, - попыхивал сигарой американец. - Плюньте на мелкие заботы! Поехали в гости к вашему Папе. Заодно подскажете, кому заплатить, чтобы он побыстрее меня принял.
- Я крайне признателен вам, синьор, но мне нужно ехать в другую сторону, - отказался Франциск.
Поблагодарив Эммерсона, он расстался с ним и кинулся узнать, где здесь почтовая станция и когда отбывает ближайший дилижанс на Парму. Шагая по улицам, священник никак не мог отделаться от ощущения, что кто-то пристально смотрит ему в спину. Обсрнушнись, падре похолодел от ужаса: буквально в трех десятках шагов от него стоял незнакомец, приходивший за адресом Лючии! Небрежно помахивая тростью он показывал ею на священника и что-то говорил двоим мужчинам. Улица была почти, пустынной, только вдалеке мелькали прохожие, и, как назло, поблизости ни одного полицейского. Оставалось лишь спасаться бегством!
Отец Франциск подобрал полы сутаны и кинулся по улице, надеясь отыскать хоть какое-нибудь убежище или встретить стража порядка. Как убийце удалось выследить его? Липкая испарина страха выступила на лбу - слишком свежа еще память о дубинке, грозившей сломать шею. Тогда чудом удалось вырваться, а теперь - долго ли он сможет бежать наперегонки со смертью, долго ли выдержат его сердце и отяжелевшие ноги?
Добежав до перекрестка, падре затравленно огляделся. Проклятье! И здесь ни одного полицейского. Когда не нужно, они всегда мозолят глаза и настырно лезут в чужие дела, но как только в них действительно возникает нужда, блюстители порядка имеют свойство испаряться, словно призраки перед рассветом. На углу сидела с корзиной девчонка-цветочница, но что от нее проку? Забежать в кондитерскую на другой стороне маленькой площади или в галантерейную лавку? Но захотят ли их хозяева связываться с бандитами и рисковать своей шкурой? А топот погони все ближе и ближе, он бил по ушам, как глухой рокот барабанов, сопровождаюших осужденного на эшафот. Боже, что же делать?
Собрав остатки сил, отец Франциск побежал дальше, задыхаясь и обливаясь потом. Мелькнула шальная мысль - остановиться и будь что будет, но падре вспомнил о Лючии: ведь он уже указал врагам путь к воротам монастыря, в котором скрывается девушка. Если сейчас священник исчезнет или будет убит, кто предупредит о грозящей опасности?
Наугад свернув в тихий переулок, он понял: здесь ему пришел конец! Глупец! Следовало выбирать шумные, многолюдные улицы, где убийцы не решатся напасть, но он сам загнал себя в западню - переулок кончался тупиком: поперек проезжей части тянулась высокая и крепкая каменная стена! В отчаянии он рванулся вперед и вдруг увидел: в стене приоткрыта калитка. Юркнув в нее, отец Франциск очутился в ухоженном дворике с клумбами ярких цветов и аккуратными дорожками. Одна из них вела к дверям храма. Церковь! Вот его спасение, они не посмеют убить его там!
«Еше как посмеют, - остановил он себя. - Что им Бог, если они служат дьяволу!»
Он торопливо поднялся по ступеням, как бы вручая свою судьбу Всевышнему. Очутившись под сводами храма, падре снял шляпу и прижал ее к бурно вздымавшейся груди, пытаясь умерить бешеное биение сердца. После яркого света улицы в храме показалось сумрачно, и он почти ощупью, пока глаза не привыкли к полумраку, стал пробираться между рядов скамей, на которых сидели немногочисленные прихожане, - утренняя месса уже закончилась.
Неожиданно внимание священника привлекла группа мужчин. Один, с львиной гривой седых волос, сидел впереди, а на задней скамье, положив шляпы на колени, устроились четверо широкоплечих молодых людей, явно томившихся вынужденным бездельем. Как раз в этот момент седовласый мужчина встал, и падре, боясь ошибиться и поверить в невероятную удачу, неуверенно окликнул его:
- Синьор Лоренцо?!
Седовласый обернулся и, увидев священника, испуганно отшатнулся, осенив себя крестным знамением.
- Франциск? - Голос его предательски дрогнул. - Вы... живы?
- Господь с вами, синьор, что вы говорите? - Падре вытер платком градом катившийся со лба пот.
- Фу... - Кажется, этот жест убедил синьора Лоренцо в реальности происходящего. Он облегченно вздохнул и попытался улыбнуться. - Простите, но... я ехал на ваши похороны! Мне сообщили, что вы скоропостижно скончались.
На мгновение священник онемел от изумления, но, услышав, как негромко хлопнула дверь храма, кинулся к синьору Лоренцо и вцепился в его руку - вдруг это вошли бандиты?
- Синьор, я жив! Ко мне приходили за адресом монастыря, где находится Лючия. Чуть не убили, но я сумел бежать, - торопливо глотая слова, зашептал Франциск, пытаясь дотянуться губами до уха Лоренцо, который был выше его почти на голову. - Они меня выследили даже здесь...
- Лючия? - Седовласый синьор сделал знак ожидавшим в стороне молодым людям. Они подошли и взяли собеседников в живое кольцо.
- Я бросил все, чтобы поскорее предупредить вас, и, на счастье, встретил на половине пути, - продолжил отец Франциск.
- Вот как? - Синьор Лоренцо взял его под руку и повел к выходу. - Не волнуйтесь, со мной вас никто не осмелится тронуть. Кто приходил за адресом, когда?
- Несколько дней назад заявился совершенно незнакомый господин, судя по выговору, француз. - Священник немного отдышался и.успокоился. Главное он успел предупредить синьора Лоренцо.
- Пойдемте, нельзя терять времени, - забеспокоился синьор Лореннцо. - Вы говорите, он преследовал вас и здесь, в Турине?
- Да, только что.
Когда отец Франциск вместе с синьором Лоренцо и его охраной миновали пустой садик при храме и вышли в калитку, в переулке не было ни души...
***
Мсье Фиш перекатил сигару из одного угла рта в другой, мрачно поглядел вслед отцу Франциску, удалявшемуся в компании синьора Лоренцо и его охраны. Нотариус зло выругался, выплюнул окурок на мостовую и обернулся к понуро стоявшему рядом Шарлю:
- Ты стал нерасторопен, мой милый! Неужели трудно всадить попику пулю в спину?
- Да? - взорвался Рико. - Кто знал, что они встретятся? Я думал, святоша сам отдаст концы, когда маленько побегает. Еще бы немного, и...
- Ладно! - Эммануэль примирительно похлопал его по плечу. - Это я послал Лоренцо письмо с сообщением о смерти попика, чтобы выманить его из родового гнезда. Действительно, кто знал, что случай сведет их в Турине?
- Теперь он ему все скажет, - заключил Шарль. - Неужели придется убирать обоих?
- Торопишься, - усмехнулся Фиш. - Лучше пошли одного из ребят поглядеть, куда они направились. И пусть немедленно даст знать, где их пристанище.
Один из приятелей Шарля поплелся за уходившими. Нотариус взял Рико под руку и потянул его в другуюсторону:
- Мне опять придется выручить тебя, но учти: я делаю это в последний раз. Пошли!
- Куда? - буркнул Рико.
- В полицию, - с милой улыбкой ответил нотариус.
- Нет туда я не ходок, - уперся Шарль, а его подручный поглядел на мсье Фиша как на полоумного, словно он предлагал взобраться на самую высокую колокольню и прыгнуть оттуда вниз головой.
- Тогда проводите меня и подождите на улице, - решил Эммануэль.
В конце концов у каждого свои причины встречаться или не встречаться с полицией. Конечно, мало кто питает любовь к блюстителям закона, особенно такие личности, как Рико и его приятели, но надо честно признать: иногда и полицейские бывают очень полезны...
***
Лоренцо и его охрана занимали половину этажа в отеле «Венеция». Поднявшись в свои апартаменты, синьор предложил отцу Франциску располагаться в креслах и попросил рассказать все по порядку, не упуская мельчайших подробностей, но в этот момент в двери требовательно постучали и грубый голос потребовал:
- Именем закона! Откройте!
Синьор Лоренцо недоуменно пожал плечами и приказал охраннику открыть. Едва дверь отворилась, в комнату, гремя саблей и звякая шпорами, ввалился жандармский офицер. С ним вошли несколько солдат с ружьями и полицейские в штатском. Из-за плеча офицера выглядывал встревоженный хозяин гостиницы. Полицейские тут же начали шнырять по комнатам.
- Что такое? - Лоренцо сердито посмотрел на жандарма. - По какому праву вы ворвались сюда? Потрудитесь объясниться и оставьте нас в покое.
Офицер расправил пышные усы, положил руку на эфес сабли и заявил:
- Я имею приказ задержать всех присутствующих здесь и доставить в жандармерию. Во избежание недоразумений, прошу господ сдать оружие, если оно у вас имеется.
- Сумасшедший дом! - Лоренцо развел руками. - Вы можете сказать, в чем нас обвиняют? Кто вообще отдал такой вздорный приказ?
- Давайте не будем зря терять время, синьор, - миролюбиво предложил жандарм. - У меня есть и другой приказ: в случае неповиновения или оказания сопротивления доставить вас силой.
- Хорошо, я вижу, нам придется подчиниться. Надеюсь, недоразумение скоро выяснится.
Синьор Лоренцо встал и направился к дверям. На секунду задержавшись, он обернулся к офицеру:
- Вы хотя бы не поведете нас по городу под конвоем, как каторжников?
- Что вы! - Жандарм позволил себе улыбнуться. - Внизу ждут экипажи. Прошу!..
***
Устроившись за столиком в кофейне напротив отеля «Венеция», мсье Фиш потягивал из стакана вино и наблюдал, как задержанных рассаживали по экипажам. На запятках встали солдаты, жандармский офицер сел в одну коляску с отцом Франциском и синьором Лоренцо. Экипажи тронулись.
Эммануэль достал сигару, аккуратно обрезал кончик, сунул ее в рот и с удовольствием раскурил - дело сделано. Начальник жандармерии получил кругленькую сумму и обещал задержать священника и синьора Лоренцо минимум на три дня. А это пропасть времени! За три дня можно успеть многое, если не сидеть сложа руки и не ловить ворон, как Рико. Кстати, с ним еще нужно разобраться: что-то приятель стал слишком часто прикладываться к бутылке и давать осечку за осечкой. Раньше за ним такого не водилось.
Сейчас попика и гордого синьора привезут в жандармерию, рассадят по разным арестантским комнатам и заставят ждать, мучительно терзаясь неизвестностью. Пусть себе, лишь бы не выпустили раньше оговоренного срока. А когда бедняги вновь окажутся на свободе, им останется только искать ветра в поле! Об этом нотариус позаботится сам, не доверяя никому, и в особенности Шарлю...
***
Мирадор с трудом дождался конца путешествия - невыносимая жара и качка порядком измотали его, поэтому он вздохнул с облегчением, когда, рассекая форштевнем сине-зеленые волны, корабль под португальским флагом медленно вошел в бухту одного из портов британской Индии и пришвартовался у причала.
Как только капитан завершил все необходимые формальности с властями, пассажир немедленно сошел на берег. Он ступил на землю далекой сказочной страны, раскинувшейся чуть ли не на половину континента - от снежных гор на севере до теплого океана на юге. Однако экзотические красоты мало интересовали господина Мирадора. Его светлые глаза равнодушно скользили по лицам индусов-носильщиков, бегавших с мешками на плечах по сходням, по пышной тропической растительности и причудливым зданиям храмов. Видимо, он прекрасно знал, куда нужно идти, и смело углубился в лабиринт улочек, разбегавшихся в разные стороны от порта.
Вскоре он очутился в европейской части города, где жили чиновники колониальной администрации, военные, негоцианты. Отыскав красивый белый дом, окруженный садом, господин Мирадор смело вошел в ворота и по широкой аллее направился к парадному подъезду. Там его встретил слуга-индус, одетый во все белое.
- Ты понимаешь по-английски? - спросил гость.
- Да, сахиб.
- Отнеси это хозяину. - Мирадор подал слуге визитную карточку.
Тот с поклоном принял ее и, неслышно ступая, удалился. Миновав анфиладу комнат, он отыскал мажордома - пожилого индуса с поседевшей бородой - и передал карточку ему. Мажордом поднялся на второй этаж, взял серебряный поднос, положил на него карточку и постучался в двери кабинета хозяина. Получив разрешение войти, он согнулся в поклоне и на вытянутых руках подал господину поднос с карточкой. Взглянув на нее, хозяин приказал:
- Немедленно проси!
Мажордом заторопился обратно. У лестницы на первый этаж его ждал мальчик-слуга.
- Скажи Мунне, что у нас важный гость, - шепнул ему мажордом.
Мальчик побежал на половину слуг и отыскал там поджарого, мускулистого юношу, всю одежду которого составляла грязная набедренная повязка, - Мунна помогал поддерживать огонь в кухонных плитах Услышав о важном госте, Мунна незаметно отлучился шмыгнул в дверь, которой пользовались горничные, и тихонько поднялся по лестнице черного хода к чердаку. Там он ловко вскарабкался на балку и пополз по ней, пока не достиг потайного лаза в потолке, о котором знали всего несколько туземных слуг.
Осторожно сдвинув крышку, Мунна змеей скользнул в лаз и пробрался туда, где светлым пятном выделялся стеклянный плафон потолка библиотеки, - именно в ней хозяин обычно вел самые важные разговоры. Пространство между потолками комнат и чердачным перекрытием было настолько мало, что Мунна не мог даже поднять голову: извиваясь ужом, он втиснулся на узенький карниз, поддерживавший решетку с расписными стеклами плафонов, и затаился, весь обратившись в слух...
Господина Мирадора проводили в библиотеку, где его ждал хозяин дома - пожилой, но еще сохранявший военную выправку человек, с аккуратно подстриженной бородкой и усами на загорелом лице.
- Рад видеть вас, брат! - Он усадил гостя в кресло и предложил прохладительные напитки. - Вы прямо с корабля?
- Да. - Мирадор подал ему конверт.
Хозяин вскрыл его и внимательно прочел письмо. Потом поднес бумагу к пламени горевшей на столе свечи, поджег послание и бросил в огромную морскую раковину.
- Хотелось бы обсудить некоторые детали, - заметил он.
- Нас могут подслушать, - остановил его гость.
- Кто? Слуги проверены, и большинство из них не понимают английского, а чужих в доме нет. Кроме того, моим индусам строжайше запрещено даже приближаться к дверям библиотеки.
- Хорошо, - нехотя согласился Мирадор. - Но прежде проверьте, нет ли кого под дверями, и притворите окна.
Выполнив его просьбу, хозяин сел напротив гостя и начал обсуждать с ним предстоящие дела. Закончив, он предложил:
- Отдохните у меня несколько дней. У вас нездоровый вид после морского перехода.
- Измучили жара и качка, - признался Мирадор. - С удовольствием проведу в вашем гостеприимном доме один день. Больше не могу, меня ждет корабль...
Выбирался Мунна тем же путем: пятясь как рак, он дополз до потайного лаза, высунул в него голову и чутко прислушался, нет ли кого поблизости. Убедившись, что все тихо, юноша влез на балку, прополз по ней до входа на чердак, спрыгнул и спустился по лестнице черного хода. Оказавшись на улице, индус набрал охапку дров и потащил ее на кухню. Вскоре туда заглянул мальчик-слуга.
- Я слышал, - сказал ему Мунна.
Мальчик понимающе кивнул и убежал. Через несколько минут он передал слова истопника мажордому.
Повара трудились до позднего вечера - сахиб хотел угостить гостя на славу, а еше нужно было многое приготовить для завтрака, поэтому Мунна освободился только к полуночи. Он вымылся в деревянном корыте и отправился в дальний уголок сада. Там, среди зарослей кустов, его ждал седобородый мажордом.
- Я слышал, - сказал ему Мунна. - Они долго говорили, и хозяин читал письмо, но я прочесть его не мог. Знаю одно: одному из Великих Хранителей грозит большая опасность.
Наклонившись к уху мажордома, Мунна зашептал. Слушая его, пожилой индус горестно вздыхал и нервно теребил бороду.
- Ты должен идти, - решил он и поставил на лоб юноши тилак - знак благословения. - Помни, в твоих руках жизнь Великого Хранителя!
- Я пойду, - заверил Мунна. - Но путь очень далек и долог.
- Тебе помогут!
Порывшись в складках одежды, мажордом достал связку речных раковин, нанизанных на черный шнурок, и отдал ее юноше:
- Покажешь лодочнику, он переправит тебя дальше и даст другой знак.
Мунна молча поклонился и скрылся в темноте. Постояв немного, пожилой индус направился к дому. Он подумал, что Мунна может и не дойти. Конечно, юноша ловок и силен знает язык сахибов и умеет постоять за себя, но путь действительно далек и долог, а сведения о заговоре против Великого Хранителя слишком важны. Наверное, стоит послать еще одного, а то и двоих гонцов. Пусть каждый из них идет своей тропой.
Глава 6
- Ты хотел увидеть слепого шейха?
Капитан не ответил. Он поискал глазами Нафтуллу: тот уже спешился и стоял поодаль, нарочно повернувшись к русскому спиной.
- Нафтулла! - закричал Федор Андреевич. - Такова цена твоей клятвы?
Нукеры Сеида захохотали. Они больно вывернули капитану руки и потащили его к каменной лестнице. Заставили подняться по ступеням и поволокли по темным запутанным переходам большого дома. Кутергину казалось, что он очутился в преисподней: в нишах и по углам мелькали неясные черные тени, местами мрак разрывал слабый свет масляных светильников, пахло гарью и eдким дымом первобытных очагов, где-то бубнили непонятные голоса - то ли читали заупокойную молитву то ли кого-то проклинали.
Русского поставили у двери, охраняемой двумя мрачными, свирепого вида стражами с саблями. Дверь распахнулась. Федор Андреевич получил крепкий пинок и полетел в неизвестность...
***
Страх подгонял отца Франциска. Он и прежде замечал: в опасных ситуациях страх оказывал на него удивительное действие - не парализующее, как на некоторых, а, наоборот, заставляя мозг лихорадочно работать в поисках спасения. Даже не заходя домой, падре кинулся на почтовую станцию, но там ждала неудача. Служитель уныло сообщил, что ближайший и последний на сегодня дилижанс отправится лишь поздно ночью. Так долго ждать отец Франциск не мог. Во-первых, ему позарез нужно немедленно убраться из города, чтобы обезопасить собственную жизнь, а во-вторых, он должен срочно предупредить благодетелей о грозящей Лючии опасности. Написать и отправить письмо? Ерунда, оно наверняка опоздает! Лучше все сделать самому.
Куда теперь, что придумать? Священник вышел на улицу и остановился. Темная сутана и широкополая шляпа делали его почти незаметным в сумраке, но не будешь же торчать здесь ночь напролет? О Святая Мадонна, помоги своему недостойному и грешному слуге! Услышав тарахтенье колес, отец Франциск насторожился. На площадь перед почтовой станцией выехала большая карета с дородным кучером и лакеем на козлах. Четверка сытых вороных коней легко тянула лакированный экипаж.
- Как нам проехать на Турин? - спросил кучер. Решение созрело молниеносно. Священник вышел на свет и рывком распахнул дверцу кареты. Увидев служителя Церкви, сидевший внутри элегантный седой господин недоуменно поднял брови.
- Вы едете в Турин? - Падре влез в салон и захлопнул за собой дверцу. Усевшись напротив седого господина, он благословил его и как ни в чем не бывало сообщил: - Я еду с вами! Дело касается жизни и смерти. Поверьте, это очень важно. Заодно я покажу дорогу.
Седой, господин весело рассмеялся и открыл маленькое окошечко, прорезанное в стенке кареты.
- Скажите кучеру, куда ехать. - Его итальянский отличался странным акцентом.
- Я настоятель здешнего храма, отец Франциск, - представился священник, когда карета тронулась. - Дело действительно не терпит отлагательства, а ждать почтового дилижанса слишком долго. Я готов заплатить вам, синьор.
- Это лишнее. - Седой господин пренебрежительно отмахнулся. - Я не нуждаюсь в деньгах. Мне значительно важнее развеять скуку. Вы хотите поехать до Турина?
- Если ваша милость окажет мне такую честь.
- Прекрасно! - Седой господин откинулся на шелковую подушку сиденья. - Меня зовут Руф Хэли Эммерсон. Можете называть меня просто Руф. Я приехал из Америки посмотреть на те места, где когда-то жили мои предки-викинги. И вообще увидеть древние центры цивилизации. Говорят, достаточно побывать в трех городах - Риме, Константинополе и Париже, а все остальное просто их подобие. В Париже я уже был, теперь направляюсь в Рим, а оттуда в столицу турок. Надеюсь, мне удастся получить аудиенцию у Папы и осмотреть дворец падишаха османов.
- О! - Священник удивленно покачал головой, услышав о планах заокеанского гостя.
- Да. - Эммерсон предложил сигару, но отец Франциск не курил. Тогда Руф закурил сам и продолжил: - У нас идет война, а я презираю это занятие. Лучше путешествовать по Европе.
- Синьор - католик? - осторожно уточнил Франциск.
- Я? - Американец ненадолго задумался. - Наверное... Хотя я скорее протестант. Впрочем, это не имеет никакого значения. Важно, носишь ли ты Бога в душе!
- Конечно, конечно, - согласился падре, хотя придерживался несколько иного мнения. Однако затевать богословский диспут ему не хотелось: кто знает, как отреагирует Руф на возражения? - А на чьей стороне ваше сердце, синьор? Кому вы больше сочувствуете: южанам или северянам?
- А никому, - выпустив густой клуб табачного дыма, усмехнулся Эммерсон. - Каждый волен жить как ему хочется.
Он небрежно стряхнул пепел на свои брюки и пустился в рассуждения о природе человека и социальном устройстве общества, мимоходом сообщив, что специально учил итальянский и латынь, дабы читать в подлиннике Данте и Макиавелли. Отец Франциск не прерывал Руфа и лишь согласно кивал: он уже понял, что богатый потомок викингов не нуждался в собеседнике - он нуждался в слушателе...
До Турина доехали без происшествий. Останавливаясь для отдыха, Эммерсон занимал лучшие номера в деревенских гостиницах, и трактирщики сбивались с ног, стараясь угодить щедрому клиенту: Руф требовал подавать самые изысканные блюда - нежную форель, петуха в белом вине или дичь с трюфелями. Спиртного он почти не употреблял: так, лениво обмакнет бисквит в бокал с темным вином, и все. Зато много курил, и вскоре сутана отца Франциска насквозь провоняла крепким сигарным духом. Потомок викингов отчего-то проникся доверием к провинциальному священнику и не желал расставаться с ним ни на минуту. Он и слышать не хотел о том, чтобы падре пересел на дилижанс.
Отец Франциск быстро научился не слушать разглагольствований американца, хмелевшего без вина от собственных речей: Руф увлеченно рассуждал о чем угодно, начиная с древней истории и кончая проблемами разведения свиней. Это не самое страшное, можно и потерпеть в виде своеобразной платы за путешествие с небывалым комфортом и удивительной скоростью - куда там почтовым дилижансам до лошадей Эммерсона!
В Турине экспансивный Руф неожиданно предложил отцу Франциску бросить все дела и отправиться с ним дальше, в Рим.
- Мы почти сроднились, - попыхивал сигарой американец. - Плюньте на мелкие заботы! Поехали в гости к вашему Папе. Заодно подскажете, кому заплатить, чтобы он побыстрее меня принял.
- Я крайне признателен вам, синьор, но мне нужно ехать в другую сторону, - отказался Франциск.
Поблагодарив Эммерсона, он расстался с ним и кинулся узнать, где здесь почтовая станция и когда отбывает ближайший дилижанс на Парму. Шагая по улицам, священник никак не мог отделаться от ощущения, что кто-то пристально смотрит ему в спину. Обсрнушнись, падре похолодел от ужаса: буквально в трех десятках шагов от него стоял незнакомец, приходивший за адресом Лючии! Небрежно помахивая тростью он показывал ею на священника и что-то говорил двоим мужчинам. Улица была почти, пустынной, только вдалеке мелькали прохожие, и, как назло, поблизости ни одного полицейского. Оставалось лишь спасаться бегством!
Отец Франциск подобрал полы сутаны и кинулся по улице, надеясь отыскать хоть какое-нибудь убежище или встретить стража порядка. Как убийце удалось выследить его? Липкая испарина страха выступила на лбу - слишком свежа еще память о дубинке, грозившей сломать шею. Тогда чудом удалось вырваться, а теперь - долго ли он сможет бежать наперегонки со смертью, долго ли выдержат его сердце и отяжелевшие ноги?
Добежав до перекрестка, падре затравленно огляделся. Проклятье! И здесь ни одного полицейского. Когда не нужно, они всегда мозолят глаза и настырно лезут в чужие дела, но как только в них действительно возникает нужда, блюстители порядка имеют свойство испаряться, словно призраки перед рассветом. На углу сидела с корзиной девчонка-цветочница, но что от нее проку? Забежать в кондитерскую на другой стороне маленькой площади или в галантерейную лавку? Но захотят ли их хозяева связываться с бандитами и рисковать своей шкурой? А топот погони все ближе и ближе, он бил по ушам, как глухой рокот барабанов, сопровождаюших осужденного на эшафот. Боже, что же делать?
Собрав остатки сил, отец Франциск побежал дальше, задыхаясь и обливаясь потом. Мелькнула шальная мысль - остановиться и будь что будет, но падре вспомнил о Лючии: ведь он уже указал врагам путь к воротам монастыря, в котором скрывается девушка. Если сейчас священник исчезнет или будет убит, кто предупредит о грозящей опасности?
Наугад свернув в тихий переулок, он понял: здесь ему пришел конец! Глупец! Следовало выбирать шумные, многолюдные улицы, где убийцы не решатся напасть, но он сам загнал себя в западню - переулок кончался тупиком: поперек проезжей части тянулась высокая и крепкая каменная стена! В отчаянии он рванулся вперед и вдруг увидел: в стене приоткрыта калитка. Юркнув в нее, отец Франциск очутился в ухоженном дворике с клумбами ярких цветов и аккуратными дорожками. Одна из них вела к дверям храма. Церковь! Вот его спасение, они не посмеют убить его там!
«Еше как посмеют, - остановил он себя. - Что им Бог, если они служат дьяволу!»
Он торопливо поднялся по ступеням, как бы вручая свою судьбу Всевышнему. Очутившись под сводами храма, падре снял шляпу и прижал ее к бурно вздымавшейся груди, пытаясь умерить бешеное биение сердца. После яркого света улицы в храме показалось сумрачно, и он почти ощупью, пока глаза не привыкли к полумраку, стал пробираться между рядов скамей, на которых сидели немногочисленные прихожане, - утренняя месса уже закончилась.
Неожиданно внимание священника привлекла группа мужчин. Один, с львиной гривой седых волос, сидел впереди, а на задней скамье, положив шляпы на колени, устроились четверо широкоплечих молодых людей, явно томившихся вынужденным бездельем. Как раз в этот момент седовласый мужчина встал, и падре, боясь ошибиться и поверить в невероятную удачу, неуверенно окликнул его:
- Синьор Лоренцо?!
Седовласый обернулся и, увидев священника, испуганно отшатнулся, осенив себя крестным знамением.
- Франциск? - Голос его предательски дрогнул. - Вы... живы?
- Господь с вами, синьор, что вы говорите? - Падре вытер платком градом катившийся со лба пот.
- Фу... - Кажется, этот жест убедил синьора Лоренцо в реальности происходящего. Он облегченно вздохнул и попытался улыбнуться. - Простите, но... я ехал на ваши похороны! Мне сообщили, что вы скоропостижно скончались.
На мгновение священник онемел от изумления, но, услышав, как негромко хлопнула дверь храма, кинулся к синьору Лоренцо и вцепился в его руку - вдруг это вошли бандиты?
- Синьор, я жив! Ко мне приходили за адресом монастыря, где находится Лючия. Чуть не убили, но я сумел бежать, - торопливо глотая слова, зашептал Франциск, пытаясь дотянуться губами до уха Лоренцо, который был выше его почти на голову. - Они меня выследили даже здесь...
- Лючия? - Седовласый синьор сделал знак ожидавшим в стороне молодым людям. Они подошли и взяли собеседников в живое кольцо.
- Я бросил все, чтобы поскорее предупредить вас, и, на счастье, встретил на половине пути, - продолжил отец Франциск.
- Вот как? - Синьор Лоренцо взял его под руку и повел к выходу. - Не волнуйтесь, со мной вас никто не осмелится тронуть. Кто приходил за адресом, когда?
- Несколько дней назад заявился совершенно незнакомый господин, судя по выговору, француз. - Священник немного отдышался и.успокоился. Главное он успел предупредить синьора Лоренцо.
- Пойдемте, нельзя терять времени, - забеспокоился синьор Лореннцо. - Вы говорите, он преследовал вас и здесь, в Турине?
- Да, только что.
Когда отец Франциск вместе с синьором Лоренцо и его охраной миновали пустой садик при храме и вышли в калитку, в переулке не было ни души...
***
Мсье Фиш перекатил сигару из одного угла рта в другой, мрачно поглядел вслед отцу Франциску, удалявшемуся в компании синьора Лоренцо и его охраны. Нотариус зло выругался, выплюнул окурок на мостовую и обернулся к понуро стоявшему рядом Шарлю:
- Ты стал нерасторопен, мой милый! Неужели трудно всадить попику пулю в спину?
- Да? - взорвался Рико. - Кто знал, что они встретятся? Я думал, святоша сам отдаст концы, когда маленько побегает. Еще бы немного, и...
- Ладно! - Эммануэль примирительно похлопал его по плечу. - Это я послал Лоренцо письмо с сообщением о смерти попика, чтобы выманить его из родового гнезда. Действительно, кто знал, что случай сведет их в Турине?
- Теперь он ему все скажет, - заключил Шарль. - Неужели придется убирать обоих?
- Торопишься, - усмехнулся Фиш. - Лучше пошли одного из ребят поглядеть, куда они направились. И пусть немедленно даст знать, где их пристанище.
Один из приятелей Шарля поплелся за уходившими. Нотариус взял Рико под руку и потянул его в другуюсторону:
- Мне опять придется выручить тебя, но учти: я делаю это в последний раз. Пошли!
- Куда? - буркнул Рико.
- В полицию, - с милой улыбкой ответил нотариус.
- Нет туда я не ходок, - уперся Шарль, а его подручный поглядел на мсье Фиша как на полоумного, словно он предлагал взобраться на самую высокую колокольню и прыгнуть оттуда вниз головой.
- Тогда проводите меня и подождите на улице, - решил Эммануэль.
В конце концов у каждого свои причины встречаться или не встречаться с полицией. Конечно, мало кто питает любовь к блюстителям закона, особенно такие личности, как Рико и его приятели, но надо честно признать: иногда и полицейские бывают очень полезны...
***
Лоренцо и его охрана занимали половину этажа в отеле «Венеция». Поднявшись в свои апартаменты, синьор предложил отцу Франциску располагаться в креслах и попросил рассказать все по порядку, не упуская мельчайших подробностей, но в этот момент в двери требовательно постучали и грубый голос потребовал:
- Именем закона! Откройте!
Синьор Лоренцо недоуменно пожал плечами и приказал охраннику открыть. Едва дверь отворилась, в комнату, гремя саблей и звякая шпорами, ввалился жандармский офицер. С ним вошли несколько солдат с ружьями и полицейские в штатском. Из-за плеча офицера выглядывал встревоженный хозяин гостиницы. Полицейские тут же начали шнырять по комнатам.
- Что такое? - Лоренцо сердито посмотрел на жандарма. - По какому праву вы ворвались сюда? Потрудитесь объясниться и оставьте нас в покое.
Офицер расправил пышные усы, положил руку на эфес сабли и заявил:
- Я имею приказ задержать всех присутствующих здесь и доставить в жандармерию. Во избежание недоразумений, прошу господ сдать оружие, если оно у вас имеется.
- Сумасшедший дом! - Лоренцо развел руками. - Вы можете сказать, в чем нас обвиняют? Кто вообще отдал такой вздорный приказ?
- Давайте не будем зря терять время, синьор, - миролюбиво предложил жандарм. - У меня есть и другой приказ: в случае неповиновения или оказания сопротивления доставить вас силой.
- Хорошо, я вижу, нам придется подчиниться. Надеюсь, недоразумение скоро выяснится.
Синьор Лоренцо встал и направился к дверям. На секунду задержавшись, он обернулся к офицеру:
- Вы хотя бы не поведете нас по городу под конвоем, как каторжников?
- Что вы! - Жандарм позволил себе улыбнуться. - Внизу ждут экипажи. Прошу!..
***
Устроившись за столиком в кофейне напротив отеля «Венеция», мсье Фиш потягивал из стакана вино и наблюдал, как задержанных рассаживали по экипажам. На запятках встали солдаты, жандармский офицер сел в одну коляску с отцом Франциском и синьором Лоренцо. Экипажи тронулись.
Эммануэль достал сигару, аккуратно обрезал кончик, сунул ее в рот и с удовольствием раскурил - дело сделано. Начальник жандармерии получил кругленькую сумму и обещал задержать священника и синьора Лоренцо минимум на три дня. А это пропасть времени! За три дня можно успеть многое, если не сидеть сложа руки и не ловить ворон, как Рико. Кстати, с ним еще нужно разобраться: что-то приятель стал слишком часто прикладываться к бутылке и давать осечку за осечкой. Раньше за ним такого не водилось.
Сейчас попика и гордого синьора привезут в жандармерию, рассадят по разным арестантским комнатам и заставят ждать, мучительно терзаясь неизвестностью. Пусть себе, лишь бы не выпустили раньше оговоренного срока. А когда бедняги вновь окажутся на свободе, им останется только искать ветра в поле! Об этом нотариус позаботится сам, не доверяя никому, и в особенности Шарлю...
***
Мирадор с трудом дождался конца путешествия - невыносимая жара и качка порядком измотали его, поэтому он вздохнул с облегчением, когда, рассекая форштевнем сине-зеленые волны, корабль под португальским флагом медленно вошел в бухту одного из портов британской Индии и пришвартовался у причала.
Как только капитан завершил все необходимые формальности с властями, пассажир немедленно сошел на берег. Он ступил на землю далекой сказочной страны, раскинувшейся чуть ли не на половину континента - от снежных гор на севере до теплого океана на юге. Однако экзотические красоты мало интересовали господина Мирадора. Его светлые глаза равнодушно скользили по лицам индусов-носильщиков, бегавших с мешками на плечах по сходням, по пышной тропической растительности и причудливым зданиям храмов. Видимо, он прекрасно знал, куда нужно идти, и смело углубился в лабиринт улочек, разбегавшихся в разные стороны от порта.
Вскоре он очутился в европейской части города, где жили чиновники колониальной администрации, военные, негоцианты. Отыскав красивый белый дом, окруженный садом, господин Мирадор смело вошел в ворота и по широкой аллее направился к парадному подъезду. Там его встретил слуга-индус, одетый во все белое.
- Ты понимаешь по-английски? - спросил гость.
- Да, сахиб.
- Отнеси это хозяину. - Мирадор подал слуге визитную карточку.
Тот с поклоном принял ее и, неслышно ступая, удалился. Миновав анфиладу комнат, он отыскал мажордома - пожилого индуса с поседевшей бородой - и передал карточку ему. Мажордом поднялся на второй этаж, взял серебряный поднос, положил на него карточку и постучался в двери кабинета хозяина. Получив разрешение войти, он согнулся в поклоне и на вытянутых руках подал господину поднос с карточкой. Взглянув на нее, хозяин приказал:
- Немедленно проси!
Мажордом заторопился обратно. У лестницы на первый этаж его ждал мальчик-слуга.
- Скажи Мунне, что у нас важный гость, - шепнул ему мажордом.
Мальчик побежал на половину слуг и отыскал там поджарого, мускулистого юношу, всю одежду которого составляла грязная набедренная повязка, - Мунна помогал поддерживать огонь в кухонных плитах Услышав о важном госте, Мунна незаметно отлучился шмыгнул в дверь, которой пользовались горничные, и тихонько поднялся по лестнице черного хода к чердаку. Там он ловко вскарабкался на балку и пополз по ней, пока не достиг потайного лаза в потолке, о котором знали всего несколько туземных слуг.
Осторожно сдвинув крышку, Мунна змеей скользнул в лаз и пробрался туда, где светлым пятном выделялся стеклянный плафон потолка библиотеки, - именно в ней хозяин обычно вел самые важные разговоры. Пространство между потолками комнат и чердачным перекрытием было настолько мало, что Мунна не мог даже поднять голову: извиваясь ужом, он втиснулся на узенький карниз, поддерживавший решетку с расписными стеклами плафонов, и затаился, весь обратившись в слух...
Господина Мирадора проводили в библиотеку, где его ждал хозяин дома - пожилой, но еще сохранявший военную выправку человек, с аккуратно подстриженной бородкой и усами на загорелом лице.
- Рад видеть вас, брат! - Он усадил гостя в кресло и предложил прохладительные напитки. - Вы прямо с корабля?
- Да. - Мирадор подал ему конверт.
Хозяин вскрыл его и внимательно прочел письмо. Потом поднес бумагу к пламени горевшей на столе свечи, поджег послание и бросил в огромную морскую раковину.
- Хотелось бы обсудить некоторые детали, - заметил он.
- Нас могут подслушать, - остановил его гость.
- Кто? Слуги проверены, и большинство из них не понимают английского, а чужих в доме нет. Кроме того, моим индусам строжайше запрещено даже приближаться к дверям библиотеки.
- Хорошо, - нехотя согласился Мирадор. - Но прежде проверьте, нет ли кого под дверями, и притворите окна.
Выполнив его просьбу, хозяин сел напротив гостя и начал обсуждать с ним предстоящие дела. Закончив, он предложил:
- Отдохните у меня несколько дней. У вас нездоровый вид после морского перехода.
- Измучили жара и качка, - признался Мирадор. - С удовольствием проведу в вашем гостеприимном доме один день. Больше не могу, меня ждет корабль...
Выбирался Мунна тем же путем: пятясь как рак, он дополз до потайного лаза, высунул в него голову и чутко прислушался, нет ли кого поблизости. Убедившись, что все тихо, юноша влез на балку, прополз по ней до входа на чердак, спрыгнул и спустился по лестнице черного хода. Оказавшись на улице, индус набрал охапку дров и потащил ее на кухню. Вскоре туда заглянул мальчик-слуга.
- Я слышал, - сказал ему Мунна.
Мальчик понимающе кивнул и убежал. Через несколько минут он передал слова истопника мажордому.
Повара трудились до позднего вечера - сахиб хотел угостить гостя на славу, а еше нужно было многое приготовить для завтрака, поэтому Мунна освободился только к полуночи. Он вымылся в деревянном корыте и отправился в дальний уголок сада. Там, среди зарослей кустов, его ждал седобородый мажордом.
- Я слышал, - сказал ему Мунна. - Они долго говорили, и хозяин читал письмо, но я прочесть его не мог. Знаю одно: одному из Великих Хранителей грозит большая опасность.
Наклонившись к уху мажордома, Мунна зашептал. Слушая его, пожилой индус горестно вздыхал и нервно теребил бороду.
- Ты должен идти, - решил он и поставил на лоб юноши тилак - знак благословения. - Помни, в твоих руках жизнь Великого Хранителя!
- Я пойду, - заверил Мунна. - Но путь очень далек и долог.
- Тебе помогут!
Порывшись в складках одежды, мажордом достал связку речных раковин, нанизанных на черный шнурок, и отдал ее юноше:
- Покажешь лодочнику, он переправит тебя дальше и даст другой знак.
Мунна молча поклонился и скрылся в темноте. Постояв немного, пожилой индус направился к дому. Он подумал, что Мунна может и не дойти. Конечно, юноша ловок и силен знает язык сахибов и умеет постоять за себя, но путь действительно далек и долог, а сведения о заговоре против Великого Хранителя слишком важны. Наверное, стоит послать еще одного, а то и двоих гонцов. Пусть каждый из них идет своей тропой.
Глава 6
Получив крепкий пинок, Федор Андреевич не удержался на ногах, запнулся о порог и растянулся лицом вниз на полу. Сзади тяжело бухнула закрывшаяся дверь и лязгнул засов. В бессильной ярости Кутергин заскрипел зубами - проклятый Нафтулла дорого заплатит за предательство и обман! Но прежде чем заставишь коварного азиата заплатить, нужно еще остаться в живых и выбраться отсюда.
Неожиданно офицер почувствовал, как чьи-то сильные руки помогли ему подняться. Обернувшись, он не смог сдержать возгласа удивления: его поддерживал Али-Реза! В сумрачном свете, проникавшем в комнату через единственное узкое окно, лицо молодого шейха казалось серым, а некогда снежно-белая одежда походила на рубище нищего. Русский обнял Али-Резу как брата, внезапно обретенного после долгих лет разлуки, - сейчас он был его единственным другом здесь, в этой таинственной и страшной горной обители. Молодой шейх похлопал Федора Андреевича по спине и слегка отстранил от себя.
- Я рад, что ты жив, - молодой человек грустно улыбнулся, - но скорблю, что ты пришел разделить нашу участь.
- Вашу? - переспросил Кутергин. Оглядевшись, он заметил сидевшего в углу Мансур-Халима. Сгорбившись, словно на его плечи непомерным грузом давили годы и несчастья, слепой старик беззвучно шевелил губами, перебирая зерна простых деревянных четок.
«Выходит, Нафтулла по-своему честен? - невесело отметил капитан. - Он обещал мне встречу со старцем, и она все-таки состоялась. Правда, не совсем так, как хотелось бы».
Комната, где они находились, была просторная, почти квадратная, с низким потолком и грубыми стенами, возведенными из камней, скрепленных глиняным раствором. Ее освещали два слабых масляных светильника и падавший из узкого окна свет. Федор Андреевич подошел к окну и выглянул: примерно на сажень, вниз уходила стена здания, а потом начиналась почти отвесная скала; далеко внизу едва слышно шумел пенистый бурный поток. Еще вчера из него пил конь капитана, но отсюда, с головокружительной высоты, он казался малым ручейком. Да, если у тебя нет крыльев, вырваться из этой западни можно только через дверь, а за ней караулит вооруженная стража. Кроме нее, пленников стерегли многочисленные обитатели горного гнезда, запутанные переходы дома и мрачные громады гор, подпиравшие вершинами хрустальную голубизну небесного свода.
Неожиданно офицер почувствовал, как чьи-то сильные руки помогли ему подняться. Обернувшись, он не смог сдержать возгласа удивления: его поддерживал Али-Реза! В сумрачном свете, проникавшем в комнату через единственное узкое окно, лицо молодого шейха казалось серым, а некогда снежно-белая одежда походила на рубище нищего. Русский обнял Али-Резу как брата, внезапно обретенного после долгих лет разлуки, - сейчас он был его единственным другом здесь, в этой таинственной и страшной горной обители. Молодой шейх похлопал Федора Андреевича по спине и слегка отстранил от себя.
- Я рад, что ты жив, - молодой человек грустно улыбнулся, - но скорблю, что ты пришел разделить нашу участь.
- Вашу? - переспросил Кутергин. Оглядевшись, он заметил сидевшего в углу Мансур-Халима. Сгорбившись, словно на его плечи непомерным грузом давили годы и несчастья, слепой старик беззвучно шевелил губами, перебирая зерна простых деревянных четок.
«Выходит, Нафтулла по-своему честен? - невесело отметил капитан. - Он обещал мне встречу со старцем, и она все-таки состоялась. Правда, не совсем так, как хотелось бы».
Комната, где они находились, была просторная, почти квадратная, с низким потолком и грубыми стенами, возведенными из камней, скрепленных глиняным раствором. Ее освещали два слабых масляных светильника и падавший из узкого окна свет. Федор Андреевич подошел к окну и выглянул: примерно на сажень, вниз уходила стена здания, а потом начиналась почти отвесная скала; далеко внизу едва слышно шумел пенистый бурный поток. Еще вчера из него пил конь капитана, но отсюда, с головокружительной высоты, он казался малым ручейком. Да, если у тебя нет крыльев, вырваться из этой западни можно только через дверь, а за ней караулит вооруженная стража. Кроме нее, пленников стерегли многочисленные обитатели горного гнезда, запутанные переходы дома и мрачные громады гор, подпиравшие вершинами хрустальную голубизну небесного свода.