Страница:
— Я так понял, что у них любовь? — усмехнулся Лука.
— Правильно поняли, хозяин! Только этот мулат особо с нею не церемонится, а она не отпускает его от себя. Ха-ха! Потеха!
— Сколько же ей лет?
— Она скрывает, но думаю, что около пятидесяти. И до сих пор была девственницей! Потеха да и только! Кстати, она из грандов, да только денежек, чтобы достойно поддерживать этот титул, у нее больше нет. Предки всё промотали еще в прошлом веке.
— Как ее имя, Галуа? Ты так и не представил мне ее.
— Успеется, хозяин! А звать ее сеньора де Суансабар. Не то графиня, не то маркиза. Я в этом не разбираюсь. Ракель де Суансабар. Служанка ее препротивнейшая мегера, хозяин. Откликается только на «сеньора Эсмеральда». Сами посмотрите, что за птичка.
— И что ты хочешь от меня, Галуа?
— Если не возражаете, то пусть госпожа де Суансабар поживет у вас некоторое время. Мулат должен немного отдохнуть от ее ласк, ха-ха! Вернемся из Африки и пристроим эту особу куда-нибудь, если мулат ее не прогонит. Смешно, не находите ли?
— Возможно, Галуа. Что ж, я согласен. Дама знатная и может помочь Катрин в освоении должного уровня поведения в обществе. А как она говорит на французском?
— Не хуже вас, хозяин. Даже лучше. Вам будет с нею интересно.
Лука с Катрин долго обсуждали это, посмеивались, а потом Катрин заметила:
— Давай не будем потешаться над нею. Разве это не прекрасно, когда пожилая женщина стала получать от жизни такую радость, как любовь и наслаждение. Возможно, когда мы узнаем ее поближе, мы не будем так насмешливы и придирчивы, Люк.
— Может, ты и права. Каждый человек имеет право на счастье.
Сеньора Ракель предстала в столовой во всем блеске старомодных туалетов. Лука даже непроизвольно встал из-за стола и ждал, когда дама подойдет и представится.
— Графиня Ракель де Суансабар, — произнесла она на хорошем французском. — Мои родственники живут в Гаване. Губернатор приходится дальним родственником по линии матери, а его помощник — по линии отца.
Голос у нее был довольно молодой, приятный, но внешне она сильно контрастировала с окружающими. Ее поведение выдавало знатную даму, гордая посадка головы, прямая спина, опущенные плечи, всё говорило о воспитании, всосанном с молоком матери.
Выглядела она моложе своих лет. Так, во всяком случае, показалось Луке.
Он поцеловал руку графини, представил ей Катрин и детей и предложил садиться за стол, не упуская заметить:
— Прошу прощения за простоту, так заметную в нашем доме, графиня. Надеюсь, что вы поможете нам исправить это, — и улыбнулся в усы.
— Месье Люк, прошу не обращаться ко мне так официально, с титулом «графиня». Я вижу, что нахожусь в простой семье. Поэтому называйте меня сеньора Ракель. Спасибо за приглашение. Вы очень предупредительны, сударь. Кстати, — обратилась она к Катрин, — вы мне кажетесь дамой из хорошего общества. Мы поговорим после.
Лука с интересом наблюдал ее. В голове его витали странные мысли. Он хотел, чтобы его Катрин хоть немного походила на эту сеньору, получила от нее уроки хорошего тона.
Он взглянул на Галуа и удивился. Тот отнюдь не выглядел таким уж мужланом, теперь в нем проглядывали иные манеры. А мулат, присутствующий здесь же, и вовсе скорее мог сойти за преуспевающего мещанина, чем за простого пирата из какого-то захудалого городка или селения с Ямайки.
Мулата звали Мигель, и теперь за столом к нему обращались «сеньор». Было ему лет немного за тридцать, высок, строен, лицом продолговат, с длинными, волнами ниспадающими темно-каштановыми волосами. Полные губы среднего по величине рта возбуждали, по-видимому, у женщин мысли весьма греховные.
Лука пригласил на завтрак Савко, и тот тоже весьма заинтересованно украдкой разглядывал необычных гостей.
— Савко, — поднял глаза на друга Лука. — Тут наш друг Галуа хочет заняться доставкой рабов из Африки. Ты не хотел бы присоединиться, вложить небольшую долю в его предприятие? Думаю, что это будет выгодное дело.
— Полностью согласен с тобой. Однако денег сейчас я добыть не смогу.
— Могу одолжить без процентов, — улыбнулся Лука. — И на неопределенный срок. Подумай. Мы не можем освоить наши земли без достаточного числа рабочих рук.
— Если так, то я могу согласиться. Лишний десяток рабов мне только прибавят прыти, Лука. Я принимаю твое предложение, если Галуа не против.
— Можешь успокоиться, — ответил Галуа. — Для друзей я готов на многое. А вы доказывали не раз, что друзья настоящие. Гоните деньжата, месье, и мы в компаньонах! Много не обещаю, но не обижу. Лишь бы Нептун не осерчал, ха-ха!
— Почему тогда сам не увеличишь свою долю, Лука? — спросил Савко.
— Почему же не увеличу?.. А может, и не просто увеличу, но и сам с ним схожу.
Сеньора Ракель тихо разговаривала с Катрин. Та иногда краснела, слушала внимательно, даже пропустив мимо ушей ту весьма значительную фразу, которую Лука только что бросил своему другу, поглядывала на Мигеля, который не обращал на все это никакого внимания, занятый отменным завтраком.
Прошло всего несколько дней, и Ракель, женщина под пятьдесят с гладко зачесанными седеющими волосами, стала вроде как бы всеми признанной наставницей хозяйки дома. Все ее слушались, почитали, а она принимала эти знаки внимания как должное, и никого это не возмущало.
— Вот бабка! — говорил Лука жене иногда. — Как незаметно и прочно она в наш дом вошла! Ты заметила, Катрин?
— Во всяком случае, это меня не тяготит и не обижает, — ответила она с готовностью. — И много полезного я от нее получаю, Люк. Ты не находишь?
— Нахожу! Еще как нахожу, Катрин!
— Между прочим, она сразу заметила, что я не католичка. Стала выпытывать. Пришлось ей поведать мою историю. И она взялась меня просвещать в религии.
— И ты приняла это?
— Представь себе, да! Я не смогла ей отказать. К тому же это не может заставить меня изменить себя внутренне. Думаю, что это будет лишь внешнее проявление религиозности, Люк.
— Там видно будет. Думаешь, я настоящий католик? Ничуть не бывало. Но делать вид мне необходимо. Ты понимаешь?
— Теперь да, мой Люк! Теперь я понимаю! Слушай, милый, а насколько серьезно твое решение отправиться за неграми вместе с Галуа?
— Совершенно серьезно. Я понимаю, что годы идут, пора остепениться, сам давно мечтаю лишь о том, чтобы жить спокойно с тобой и детьми. И пусть это будет мое последнее путешествие. К тому же в нем есть и прямая необходимость. Нам очень нужны работники, а какой же я хозяин, если их подбор поручу кому-то другому. Пусть даже и Галуа. Ты согласна со мной, милая?
— Я не хочу тебя отпускать, Люк, но ты прав.
— И пусть это будет мое последнее плавание, Катрин.
— Это было бы просто замечательно, милый мой Люк!
Галуа же был целиком занят подготовкой корабля к новому и необычному для него плаванию. Корабль перестраивался для перевозки живого товара.
Лука закупал по ближайшим усадьбам скот, маис и картошку, муку маниока и пшеницы. Ладили бочки для запаса воды.
Через месяц упорного труда рвение Галуа заметно убавилось. А Лука постоянно подогревал его затею. В голове уже вертелись планы расширения посевов, постройки новых мастерских и хижин для негров.
— Черт! — сердился Галуа. — Всё не дает покоя мысль, услышанная от сведущих людей, месье Люк.
— Что еще тебя беспокоит, Галуа?
— Говорят, что до восьмидесяти процентов товара дохнет в пути. Представляете убытки! Это просто отпугивает меня.
— Понятное дело. Но тогда возникает вопрос: а за каким чертом набивать полный трюм? Лишняя вода, лишние продукты, а в результате привозишь полумертвых людей! Не лучше ли взять половину и привезти в нормальном состоянии. И Бога не прогневим, губя людей напрасно.
— Хочешь сказать, что все остальные дураки, Люк?
— Не дураки, но слишком жадные. Это их и губит. Да и считать толком не умеют, теряют прибыль.
— Значит, советуешь не гнаться за количеством?
— Зачем, если больше половины умирает? Да и опасность болезней сильно увеличивается. А в первом рейсе необходим успех. Тогда появится опыт, и можно будет думать о количестве, Галуа.
— Хорошо бы прикинуть все расходы, потери и прибыток, хозяин. Поможете?
— Охотно, Галуа. Мы ведь компаньоны, и моя доля не такая уж и маленькая. Мы всё с тобой посчитаем и выведем наиболее выгодный вариант этого предприятия.
Уже через три дня Лука показал расчеты Галуа.
— Гляди, вот затраты на одного раба при условии, что половина помрет. Видишь? Теперь затраты на половину груза. Прибыль увеличивается почти на двадцать процентов. Есть прямая выгода. И трудов меньше. Можно даже загрузить в трюмы корабля порядочно груза для торговли. Это дополнительная прибыль. А затраты увеличиваются незначительно. Даже если только на половину увеличить обычную рабскую порцию воды и еды, и то уже должно получиться вполне прилично. Всех привезем живыми и здоровыми.
— Похоже, вы правы, хозяин. Надо и мне прикинуть в голове. Хорошо бы узнать, какие товары можно взять для обмена или продажи в Африке и какие везти сюда. А где это узнать?
— Надо посетить Сент-Джорджес и поговорить со знающими и опытными людьми, разбирающимися в таких делах. Можно быстро смотаться на «Малютке» или на лошадях. Это не займет много времени.
— Договорились, Люк. Поедем, когда скажешь. Думаю, что верхом интереснее.
В городе их выслушали, немного посмеялись, поглядели их расчеты, и один из знатоков такого рода торговли заявил:
— Каждый надеется на благополучный исход перевозки живого товара, господа. Но практически такого никогда не бывает. Работорговцы набивают в трюмы максимум людей.
— Я не понял, мессир, что вы можете нам порекомендовать? Мы только собираемся заняться этим делом и хотели бы все тщательно взвесить и просчитать.
— У вас хорошие расчеты, господа, вы очень даже можете оказаться правы, но никто так не делает. Попробуйте. После рейса всё станет на свои места. Пробуйте, — повторил знаток неуверенно, но с долей надежды.
Лука с Галуа вернулись домой верхом и по дороге всё время провели споря, доказывая друг другу свое, соглашаясь и не соглашаясь.
И всё же Галуа считал за лучшее не экспериментировать, а идти проторенной дорогой работорговцев, пока Лука с жаром не стал доказывать обратное.
— Ты не сбрасывай со счетов и то, что это люди, Галуа! Они Божьи создания, и мы не должны так жестоко обходиться с ними. И я уверен, что всё это окупится сполна и дело будет сделано без тех безобразий, которые происходят на других кораблях.
Эти слова Лука произносил не раз, и они наконец возымели успех. Галуа согласился с доводами Луки. Даже заметил, что хороший хозяин скотину холит, зря палкой не бьет и кормит хорошо. Тогда и она приносит больше пользы.
Корабль ушел три недели спустя. Лука и Галуа уже знали, в каком месте наиболее дешевые рабы, набили трюм старыми мушкетами, зеркалами, ромом, бисером, ножами, топорами и прочей мелочью, не забыли и недорогие яркие ткани, лишь бы они были попестрей и покрасочнее.
Глава 12
— Правильно поняли, хозяин! Только этот мулат особо с нею не церемонится, а она не отпускает его от себя. Ха-ха! Потеха!
— Сколько же ей лет?
— Она скрывает, но думаю, что около пятидесяти. И до сих пор была девственницей! Потеха да и только! Кстати, она из грандов, да только денежек, чтобы достойно поддерживать этот титул, у нее больше нет. Предки всё промотали еще в прошлом веке.
— Как ее имя, Галуа? Ты так и не представил мне ее.
— Успеется, хозяин! А звать ее сеньора де Суансабар. Не то графиня, не то маркиза. Я в этом не разбираюсь. Ракель де Суансабар. Служанка ее препротивнейшая мегера, хозяин. Откликается только на «сеньора Эсмеральда». Сами посмотрите, что за птичка.
— И что ты хочешь от меня, Галуа?
— Если не возражаете, то пусть госпожа де Суансабар поживет у вас некоторое время. Мулат должен немного отдохнуть от ее ласк, ха-ха! Вернемся из Африки и пристроим эту особу куда-нибудь, если мулат ее не прогонит. Смешно, не находите ли?
— Возможно, Галуа. Что ж, я согласен. Дама знатная и может помочь Катрин в освоении должного уровня поведения в обществе. А как она говорит на французском?
— Не хуже вас, хозяин. Даже лучше. Вам будет с нею интересно.
Лука с Катрин долго обсуждали это, посмеивались, а потом Катрин заметила:
— Давай не будем потешаться над нею. Разве это не прекрасно, когда пожилая женщина стала получать от жизни такую радость, как любовь и наслаждение. Возможно, когда мы узнаем ее поближе, мы не будем так насмешливы и придирчивы, Люк.
— Может, ты и права. Каждый человек имеет право на счастье.
Сеньора Ракель предстала в столовой во всем блеске старомодных туалетов. Лука даже непроизвольно встал из-за стола и ждал, когда дама подойдет и представится.
— Графиня Ракель де Суансабар, — произнесла она на хорошем французском. — Мои родственники живут в Гаване. Губернатор приходится дальним родственником по линии матери, а его помощник — по линии отца.
Голос у нее был довольно молодой, приятный, но внешне она сильно контрастировала с окружающими. Ее поведение выдавало знатную даму, гордая посадка головы, прямая спина, опущенные плечи, всё говорило о воспитании, всосанном с молоком матери.
Выглядела она моложе своих лет. Так, во всяком случае, показалось Луке.
Он поцеловал руку графини, представил ей Катрин и детей и предложил садиться за стол, не упуская заметить:
— Прошу прощения за простоту, так заметную в нашем доме, графиня. Надеюсь, что вы поможете нам исправить это, — и улыбнулся в усы.
— Месье Люк, прошу не обращаться ко мне так официально, с титулом «графиня». Я вижу, что нахожусь в простой семье. Поэтому называйте меня сеньора Ракель. Спасибо за приглашение. Вы очень предупредительны, сударь. Кстати, — обратилась она к Катрин, — вы мне кажетесь дамой из хорошего общества. Мы поговорим после.
Лука с интересом наблюдал ее. В голове его витали странные мысли. Он хотел, чтобы его Катрин хоть немного походила на эту сеньору, получила от нее уроки хорошего тона.
Он взглянул на Галуа и удивился. Тот отнюдь не выглядел таким уж мужланом, теперь в нем проглядывали иные манеры. А мулат, присутствующий здесь же, и вовсе скорее мог сойти за преуспевающего мещанина, чем за простого пирата из какого-то захудалого городка или селения с Ямайки.
Мулата звали Мигель, и теперь за столом к нему обращались «сеньор». Было ему лет немного за тридцать, высок, строен, лицом продолговат, с длинными, волнами ниспадающими темно-каштановыми волосами. Полные губы среднего по величине рта возбуждали, по-видимому, у женщин мысли весьма греховные.
Лука пригласил на завтрак Савко, и тот тоже весьма заинтересованно украдкой разглядывал необычных гостей.
— Савко, — поднял глаза на друга Лука. — Тут наш друг Галуа хочет заняться доставкой рабов из Африки. Ты не хотел бы присоединиться, вложить небольшую долю в его предприятие? Думаю, что это будет выгодное дело.
— Полностью согласен с тобой. Однако денег сейчас я добыть не смогу.
— Могу одолжить без процентов, — улыбнулся Лука. — И на неопределенный срок. Подумай. Мы не можем освоить наши земли без достаточного числа рабочих рук.
— Если так, то я могу согласиться. Лишний десяток рабов мне только прибавят прыти, Лука. Я принимаю твое предложение, если Галуа не против.
— Можешь успокоиться, — ответил Галуа. — Для друзей я готов на многое. А вы доказывали не раз, что друзья настоящие. Гоните деньжата, месье, и мы в компаньонах! Много не обещаю, но не обижу. Лишь бы Нептун не осерчал, ха-ха!
— Почему тогда сам не увеличишь свою долю, Лука? — спросил Савко.
— Почему же не увеличу?.. А может, и не просто увеличу, но и сам с ним схожу.
Сеньора Ракель тихо разговаривала с Катрин. Та иногда краснела, слушала внимательно, даже пропустив мимо ушей ту весьма значительную фразу, которую Лука только что бросил своему другу, поглядывала на Мигеля, который не обращал на все это никакого внимания, занятый отменным завтраком.
Прошло всего несколько дней, и Ракель, женщина под пятьдесят с гладко зачесанными седеющими волосами, стала вроде как бы всеми признанной наставницей хозяйки дома. Все ее слушались, почитали, а она принимала эти знаки внимания как должное, и никого это не возмущало.
— Вот бабка! — говорил Лука жене иногда. — Как незаметно и прочно она в наш дом вошла! Ты заметила, Катрин?
— Во всяком случае, это меня не тяготит и не обижает, — ответила она с готовностью. — И много полезного я от нее получаю, Люк. Ты не находишь?
— Нахожу! Еще как нахожу, Катрин!
— Между прочим, она сразу заметила, что я не католичка. Стала выпытывать. Пришлось ей поведать мою историю. И она взялась меня просвещать в религии.
— И ты приняла это?
— Представь себе, да! Я не смогла ей отказать. К тому же это не может заставить меня изменить себя внутренне. Думаю, что это будет лишь внешнее проявление религиозности, Люк.
— Там видно будет. Думаешь, я настоящий католик? Ничуть не бывало. Но делать вид мне необходимо. Ты понимаешь?
— Теперь да, мой Люк! Теперь я понимаю! Слушай, милый, а насколько серьезно твое решение отправиться за неграми вместе с Галуа?
— Совершенно серьезно. Я понимаю, что годы идут, пора остепениться, сам давно мечтаю лишь о том, чтобы жить спокойно с тобой и детьми. И пусть это будет мое последнее путешествие. К тому же в нем есть и прямая необходимость. Нам очень нужны работники, а какой же я хозяин, если их подбор поручу кому-то другому. Пусть даже и Галуа. Ты согласна со мной, милая?
— Я не хочу тебя отпускать, Люк, но ты прав.
— И пусть это будет мое последнее плавание, Катрин.
— Это было бы просто замечательно, милый мой Люк!
Галуа же был целиком занят подготовкой корабля к новому и необычному для него плаванию. Корабль перестраивался для перевозки живого товара.
Лука закупал по ближайшим усадьбам скот, маис и картошку, муку маниока и пшеницы. Ладили бочки для запаса воды.
Через месяц упорного труда рвение Галуа заметно убавилось. А Лука постоянно подогревал его затею. В голове уже вертелись планы расширения посевов, постройки новых мастерских и хижин для негров.
— Черт! — сердился Галуа. — Всё не дает покоя мысль, услышанная от сведущих людей, месье Люк.
— Что еще тебя беспокоит, Галуа?
— Говорят, что до восьмидесяти процентов товара дохнет в пути. Представляете убытки! Это просто отпугивает меня.
— Понятное дело. Но тогда возникает вопрос: а за каким чертом набивать полный трюм? Лишняя вода, лишние продукты, а в результате привозишь полумертвых людей! Не лучше ли взять половину и привезти в нормальном состоянии. И Бога не прогневим, губя людей напрасно.
— Хочешь сказать, что все остальные дураки, Люк?
— Не дураки, но слишком жадные. Это их и губит. Да и считать толком не умеют, теряют прибыль.
— Значит, советуешь не гнаться за количеством?
— Зачем, если больше половины умирает? Да и опасность болезней сильно увеличивается. А в первом рейсе необходим успех. Тогда появится опыт, и можно будет думать о количестве, Галуа.
— Хорошо бы прикинуть все расходы, потери и прибыток, хозяин. Поможете?
— Охотно, Галуа. Мы ведь компаньоны, и моя доля не такая уж и маленькая. Мы всё с тобой посчитаем и выведем наиболее выгодный вариант этого предприятия.
Уже через три дня Лука показал расчеты Галуа.
— Гляди, вот затраты на одного раба при условии, что половина помрет. Видишь? Теперь затраты на половину груза. Прибыль увеличивается почти на двадцать процентов. Есть прямая выгода. И трудов меньше. Можно даже загрузить в трюмы корабля порядочно груза для торговли. Это дополнительная прибыль. А затраты увеличиваются незначительно. Даже если только на половину увеличить обычную рабскую порцию воды и еды, и то уже должно получиться вполне прилично. Всех привезем живыми и здоровыми.
— Похоже, вы правы, хозяин. Надо и мне прикинуть в голове. Хорошо бы узнать, какие товары можно взять для обмена или продажи в Африке и какие везти сюда. А где это узнать?
— Надо посетить Сент-Джорджес и поговорить со знающими и опытными людьми, разбирающимися в таких делах. Можно быстро смотаться на «Малютке» или на лошадях. Это не займет много времени.
— Договорились, Люк. Поедем, когда скажешь. Думаю, что верхом интереснее.
В городе их выслушали, немного посмеялись, поглядели их расчеты, и один из знатоков такого рода торговли заявил:
— Каждый надеется на благополучный исход перевозки живого товара, господа. Но практически такого никогда не бывает. Работорговцы набивают в трюмы максимум людей.
— Я не понял, мессир, что вы можете нам порекомендовать? Мы только собираемся заняться этим делом и хотели бы все тщательно взвесить и просчитать.
— У вас хорошие расчеты, господа, вы очень даже можете оказаться правы, но никто так не делает. Попробуйте. После рейса всё станет на свои места. Пробуйте, — повторил знаток неуверенно, но с долей надежды.
Лука с Галуа вернулись домой верхом и по дороге всё время провели споря, доказывая друг другу свое, соглашаясь и не соглашаясь.
И всё же Галуа считал за лучшее не экспериментировать, а идти проторенной дорогой работорговцев, пока Лука с жаром не стал доказывать обратное.
— Ты не сбрасывай со счетов и то, что это люди, Галуа! Они Божьи создания, и мы не должны так жестоко обходиться с ними. И я уверен, что всё это окупится сполна и дело будет сделано без тех безобразий, которые происходят на других кораблях.
Эти слова Лука произносил не раз, и они наконец возымели успех. Галуа согласился с доводами Луки. Даже заметил, что хороший хозяин скотину холит, зря палкой не бьет и кормит хорошо. Тогда и она приносит больше пользы.
Корабль ушел три недели спустя. Лука и Галуа уже знали, в каком месте наиболее дешевые рабы, набили трюм старыми мушкетами, зеркалами, ромом, бисером, ножами, топорами и прочей мелочью, не забыли и недорогие яркие ткани, лишь бы они были попестрей и покрасочнее.
Глава 12
Пройдя северную оконечность Консепсьона, Лука направил судно точно на восток. Противные течения и ветры заставляли делать длинные галсы, и продвижение вперед происходило медленно. Лишь почти четыре недели спустя подошли к Азорским островам и, используя благоприятное течение, спустились к югу. Вошли в Гвинейский залив и вдоль берега двинулись дальше, пересекли экватор и на траверзе реки Конго легли в дрейф, затратив на переход больше месяца, а вернее, почти шесть недель.
У капитана встречного судна, набитого неграми, Лука узнал много интересного и полезного для себя.
— Войдем в устье Конго, — сказал он Галуа. — Пройдем миль сто вверх по реке. Там дешевле купим рабов у местных вождей. Они уже набрали много пленных, и можно с выгодой для себя отбирать лучших.
Галуа засел за карты, имеющиеся на борту, и долго изучал их, чертил да высчитывал что-то.
Целую неделю судно поднималось вверх по течению. Лука и Галуа часто вступали в переговоры с вождями, но товар предлагали слишком убогий.
В одном селении вождь сильно озлился на них, когда они отказались брать рабов за непомерно высокую цену. Ночью он организовал нападение на корабль. Однако Лука учитывал такую возможность.
Усиленная вахта успела заметить приближающиеся к судну лодки с вооруженными воинами. Подняли тревогу.
— Пали из мушкетов, ребята! — орал Галуа, носясь по палубе с пистолетами в руках. — Пушки наводи! Картечью, огонь!
Борт корабля засверкал выстрелами. Дым почти скрыл реку, но направление матросы знали и продолжали палить, пока одна лодка всё же не ткнулась в борт носом и два десятка черных дьяволов с воплями не полезли на палубу.
В короткой схватке Лука узрел вождя.
— Ребята, бери его живым! Отсекай от борта!
Пистолетная трескотня, частые мушкетные выстрелы эхом прокатывались по ночной реке, запутывались в зарослях джунглей, затухали, а на палубе текла кровь и звучали предсмертные вопли и стоны.
Вождя захватили, хотя он был слегка ранен. Трех негров повязали и запихнули в трюм.
Предприимчивый Галуа тут же сообразил свою выгоду и предложил вождю свободу в обмен на шестьдесят мужчин отменного здоровья. Тот вопил, грозился, но все это лишь для виду. Никакой угрозы теперь он не представлял. К утру он отправил на берег в полузатонувшей лодке гонца с требованием отобрать шестьдесят лучших мужчин из недавно захваченных пленных, так или иначе предназначенных для продажи, и доставить на борт.
Ждали до утра следующего дня.
Галуа уже потирал руки от удовольствия, да и Лука был доволен. Без особых усилий и потерь он добудет отличных рабов. Он надеялся заполучить для их пропитания и продовольствие на пару недель.
— Получив рабов, мы уже сможем считать свою миссию почти законченной, — говорил он Галуа.
— И всё-таки не пойму я вас, хозяин. Столько места будет пустовать! Сколько монет потеряем!
— Не канючь, Галуа! Посмотрим, как дело повернется. Что за товар будет.
Негров привезли на четырех пирогах. Их было ровно шестьдесят, и они выглядели вполне сносно.
Галуа внимательно осматривал людей. Четверых он предусмотрительно забраковал, остальных загнали в трюм и заперли.
— Ты, вождь, обманул меня, — приставил к горлу вождя клинок кинжала Галуа. — Придется тебе идти с нами в Америку в качестве раба.
Когда вождь понял смысл этих слов, он завопил, замахал руками. Потом притих, задумался и заявил, что готов оплатить свою свободу еще несколькими рабами и продовольствием.
— Пообещай за себя что-нибудь подороже, — предложил Галуа, вспомнив, что некоторые из вождей имеют драгоценные камни, добываемые где-то в глубине материка.
Вождь долго раздумывал, пока его не затолкали в трюм в духоту и вонь. Он всё орал, визжал, колотил в люк руками.
Галуа усмехнулся, кивнул матросу, бросив торжествующе:
— Выпусти этого дурака. Послушаем, что он нам предложит.
Вождь тяжело вылез на палубу, бросился к Галуа и тут же долго что-то кричал, пока Галуа и Лука через толмача не поняли, что он хотел.
— Он согласен на все ваши условия, — сказал толмач.
— Когда доставит обещанное на борт? — поинтересовался Лука.
— Через три-четыре дня.
— Скажи ему, что я долго ждать не могу, пусть поторопится.
Вождь согласно кивал, обещая всё выполнить.
Скоро легкая лодка причалила к борту судна. Вождь долго кричал гребцу, тот икал от страха, кланялся, падал на колени и быстро погреб к берегу вверх по течению, где и скрылся за поворотом.
Четыре дня прошли в тоскливом ожидании не то нападения, не то прибытия выкупа. К вечеру на реке появились три лодки. Они были гружены чем-то и медленно сплавлялись к судну. Гребцы неторопливо работали веслами.
Вождь еще издали стал кричать, видимо, спрашивал о результатах исполнения его приказа. Лицо его осветилось довольством.
Лодки причалили. Здоровенные негры подняли на борт большие бивни слонов, шкуры леопардов, жирафов и зебр и небольшой ящичек черного дерева.
Этот ящичек вождь сам преподнес Луке. Он что-то говорил, а толмач слушал и говорил коротко:
— Эти драгоценные камушки лично преподносит в дар лично вам.
Лука открыл ящичек. Внутри сверкали округлые камушки величиной с крупный горох и продолговатые, с фасолину. Он вопросительно глянул на вождя. Тот заговорил быстро, указывал на камушки грязным коричневым пальцем, а толмач пояснял:
— Он говорит, что белые люди очень ценят эти камушки. Он просит принять их и побыстрее освободить его.
— Галуа, можешь отпустить его. И пора сниматься с якорей, — заметил Лука. — Галуа, команду на шпиль! Погрузить добро в трюм. Выпустить половину негров на палубу. Пусть погуляют на воздухе. Это их взбодрит.
По виду негров можно было судить, что они обрадованы свежему воздуху, хотя страх, озлобление и ненависть были отчетливо видны на их почти черных лицах. Лука сказал толмачу:
— Скажи им, что они будут регулярно гулять по палубе, и пища будет лучше, чем на других кораблях.
Толмач долго и мучительно объяснял предложение капитана. Негры поняли, вид их не внушал доверия, но многие лица разгладились.
Судно шло вдоль берега на север. Легкий береговой бриз надувал паруса, след за кормой был далеко виден. Дельфины неслись впереди, подныривали под днище у самого носа. Далекая полоса низменного берега темнела почти черной зеленью.
Лука был в приподнятом настроении. Он поглядывал с полуюта, как негры прогуливаются по палубе под охраной матросов с мушкетами и пистолетами наготове. Народ был отменный. Рослые, молодые и сильные, они должны стать хорошими работниками на его усадьбе.
Больше недели судно шло вдоль африканского берега, иногда удаляясь от него и вновь приближаясь. С левого борта вдали проплыли острова Сан-Томе. Африканский берег не просматривался уже второй день.
Лука порылся в кармане, достал трубку, набил ее табаком и закурил. В голове копошились разные радужные мысли и планы. Он позвал Галуа.
— Как дела с неграми?
— Нормально. Ежедневно выпускаем на палубу прогуляться на час. И жратва сносная. Трюм моется ими самими каждый день. Никто не заболел.
— Хорошо бы посетить устье какой-нибудь реки. Обменять наши побрякушки на ходкий товар. Не везти же его домой.
— Посмотреть по карте, хозяин?
— Только гляди, чтоб подальше от фортов англичан да испанцев. И не снимай с грот-марса наблюдателя. Здесь начинается оживленное судоходство.
Прошло два дня. Судно приблизилось к берегу. Галуа верно рассчитал курс, и справа по борту можно было в подзорную трубу разглядеть устье реки среди песчаных наносов.
— Что за река, Галуа? — спросил Лука.
— Если мои карты не врут, хозяин, то это Кампо. Она впадает в глубокий залив, и это, скорее всего, вход в него. Входим?
— Пожалуй. Паруса не видно поблизости?
— Горизонт чист, хозяин. Вчера видели один, помните?
— Да. Команду на брасы! Румпель пять румбов вправо!
Три часа спустя судно медленно вошло в залив, окруженный зеленым буйством лесных зарослей и пятнами коричневого гранита.
— Вон устье реки, — указал Галуа.
— Вижу селение чуть в глубине, — ответил Лука, не отрываясь от подзорной трубы. — Наверное, рыбачье.
Они приблизились на четверть мили, паруса взяли на гитовы и почти остановились, очень медленно продвигаясь вверх к устью за небольшой приливной волной. С берега уже спешили к ним несколько лодок в надежде на выгодный обмен.
Он произошел тут же у борта судна. Негры предлагали рыбу, бананы, пшено и сорго. В одной лодке визжали свиньи, блеяли козы.
— Отличный выбор! — воскликнул Лука
Два дня простояли в устье. Загрузили трюм дополнительным продовольствием. За него пришлось отдать половину того, что осталось для обмена, но теперь с едой не должно быть непредвиденных затруднений.
Рабов два раза купали в реке, кормили почти дармовыми бананами и бульоном из сваренных на берегу туш антилоп и быка, которых приобрели в соседнем селении. Кости негры так обглодали, что и собакам делать было нечего.
Покинули реку с хорошим настроением.
Оставив устье Нигера далеко по правому борту, судно пошло на запад. Миновали испанские форты и вошли в устье реки Бандамы. А пройдя миль десять вверх по течению, бросили якоря у большого селения.
Здесь торговались яростно, с азартом, и все стороны были довольны, когда эти торги увенчались наконец обоюдным согласием. За оставшиеся товары Лука получил кучу слоновьих бивней, малый бочонок полудрагоценных камней, мясо быков, плоды и распрощался с туземцами с чувством выполненного долга.
А к вечеру встретили испанский корабль. Тот дал предупредительный выстрел по курсу судна, требуя лечь в дрейф.
— Ветер нам не благоприятствует, — заметил Лука. — Как бы нам не влипнуть с этим кораблем.
— Он не так грозен, как может показаться, хозяин, — ответил Галуа, продолжая рассматривать судно. — Пушек у нас, слава богу, больше, мушкетов наверняка не меньше. Если успеем, то можно и выйти на более удобную позицию.
Лука думал недолго.
— Команду на реи! Ложимся в дрейф! Приготовиться к бою! Мушкеты на палубу! Пушки заряжать! Не суетиться! Спокойно! Время у нас есть. Они еще должны подойти, спустить призовую команду, а мы тем временем совершим небольшой маневр и постараемся выйти ближе к ветру. Задраить трюмы с рабами!
Полчаса спустя от борта испанца отвалила большая шлюпка. В ней сидело не менее двадцати матросов с мушкетами, на носу был установлен фальконет.
— Когда подойдет саженей на десять, расстрелять мушкетным огнем. Пушки прибережем для корабля. Приготовиться, ребята!
Матросы залегли за фальшбортом. Они незаметно следили за приближением шлюпки. Пушечные порты были закрыты, по палубе шатались несколько матросов без оружия, на полуюте стояли Лука и Галуа. Они посматривали в трубы, тихо переговаривались. Судно медленно дрейфовало на юг. Испанский корабль покачивался в полутора кабельтовых со спущенными парусами, матросы глазели на встреченное судно и свою шлюпку.
Шлюпка подходила с наветренного борта, весла ритмично взмахивали, капли алмазами сверкали в лучах жгучего солнца. Матросы держали мушкеты по-походному.
Лука постучал ножнами шпаги по фальшборту, что означало готовность.
— Огонь! — крикнул Лука, и борт тут же запестрел цветными головами матросов, окутался дымками выстрелов.
Шлюпка отвернула в сторону. Половина матросов уже попадала на ее дно, остальные спешили повернуть назад. С борта палили уже и пистолеты. Несколько испанцев свалились в воду, шлюпка так и не смогла выровняться и покачивалась на волнах с перебитыми веслами.
— Паруса ставить! Команду на брасы! Руль шесть румбов влево!
Лука кричал в рупор. Выстрелы продолжали греметь. В шлюпке кто-то отвечал, но толку от этого было мало. Лишь одна пуля задела матроса, и он ругался, зажимая рану шейным платком.
Наконец в шлюпке не осталось ни одного испанца, способного стрелять. Раненые и убитые лежали вперемешку, и лишь вопли о пощаде неслись в сторону корабля.
— Хозяин, испанец поднимает паруса! Спускается по ветру!
— Разворачивай бортом к нему! Пушкари, наводи! Жди команду! Мушкеты, заряжай!
Испанцы произвели залп из пушек. Ядра с жутким шипением пронеслись вблизи палубы. Одно из них разрушило часть кормовой надстройки. Рулевой упал с разбитой головой.
— Убрать раненых! — Лука чихал от дыма и пыли. Кафтан его был в дырах.
— Капитан, пробоина у самой ватерлинии!
— Вода проникает?
— Пока нет, хозяин! Что прикажете?
— К бою! Пушки готовы? Пали!
Пять пушек грохнули почти одновременно. Картечь с жутким визгом врезалась в испанца. Палуба тут же затемнела телами упавших.
— Команду на брасы! Руль налево двенадцать румбов! Спускаемся по ветру!
Пальба из мушкетов почти прекратилась. Матросы работали на брасах и шкотах. Судно резко отвернуло в сторону берега, делало большую дугу, выходя из-под готовящегося второго залпа испанца.
— Убитые есть? — кричал Лука с полуюта.
— Шесть раненых, хозяин! — прокричал в ответ Галуа. — Пушки левого борта готовы!
Лука внимательно смотрел в подзорную трубу, стараясь не прозевать время залпа. Он отлично видел, как испанские канониры торопливо снуют вокруг пушек, прикинул положение судов. Время настало.
— Право руля! Правые брасы, убрать слабину! Руль, восемь румбов вправо!
Не успел корабль полностью развернуться, как испанец окутался дымом, прогрохотали пушки. Два ядра разворотили часть надстройки, фок-стеньга накренилась, упала на штаг, он едва не лопнул.
— Пожарную команду на полуют! Три человека! Бегом, ребята! — Лука продолжал следить за испанцем, не обращая внимания на потери и разрушения. — Пушки, огонь!
Судно вздрогнуло, окуталось дымом. Картечь снова проредила испанцев.
— Право руля! — орал Лука. — Еще право! Заряжай! Мушкеты готовь! Брасы, брасы! Работай! Шевелись, ребята! Убитые есть?
— Двое, хозяин! И пятеро ранены!
— Убрать тяжелых, перевязать остальных — и к фальшборту! Приготовиться!
В грохоте выстрелов, криках и воплях матросов корабль сделал широкую дугу, временно ушел от обстрела и теперь готовился дать залп левым бортом. Испанцы старались побыстрее спуститься к ним по ветру, сцепиться и овладеть судном в абордажном бою. Это было заметно.
У капитана встречного судна, набитого неграми, Лука узнал много интересного и полезного для себя.
— Войдем в устье Конго, — сказал он Галуа. — Пройдем миль сто вверх по реке. Там дешевле купим рабов у местных вождей. Они уже набрали много пленных, и можно с выгодой для себя отбирать лучших.
Галуа засел за карты, имеющиеся на борту, и долго изучал их, чертил да высчитывал что-то.
Целую неделю судно поднималось вверх по течению. Лука и Галуа часто вступали в переговоры с вождями, но товар предлагали слишком убогий.
В одном селении вождь сильно озлился на них, когда они отказались брать рабов за непомерно высокую цену. Ночью он организовал нападение на корабль. Однако Лука учитывал такую возможность.
Усиленная вахта успела заметить приближающиеся к судну лодки с вооруженными воинами. Подняли тревогу.
— Пали из мушкетов, ребята! — орал Галуа, носясь по палубе с пистолетами в руках. — Пушки наводи! Картечью, огонь!
Борт корабля засверкал выстрелами. Дым почти скрыл реку, но направление матросы знали и продолжали палить, пока одна лодка всё же не ткнулась в борт носом и два десятка черных дьяволов с воплями не полезли на палубу.
В короткой схватке Лука узрел вождя.
— Ребята, бери его живым! Отсекай от борта!
Пистолетная трескотня, частые мушкетные выстрелы эхом прокатывались по ночной реке, запутывались в зарослях джунглей, затухали, а на палубе текла кровь и звучали предсмертные вопли и стоны.
Вождя захватили, хотя он был слегка ранен. Трех негров повязали и запихнули в трюм.
Предприимчивый Галуа тут же сообразил свою выгоду и предложил вождю свободу в обмен на шестьдесят мужчин отменного здоровья. Тот вопил, грозился, но все это лишь для виду. Никакой угрозы теперь он не представлял. К утру он отправил на берег в полузатонувшей лодке гонца с требованием отобрать шестьдесят лучших мужчин из недавно захваченных пленных, так или иначе предназначенных для продажи, и доставить на борт.
Ждали до утра следующего дня.
Галуа уже потирал руки от удовольствия, да и Лука был доволен. Без особых усилий и потерь он добудет отличных рабов. Он надеялся заполучить для их пропитания и продовольствие на пару недель.
— Получив рабов, мы уже сможем считать свою миссию почти законченной, — говорил он Галуа.
— И всё-таки не пойму я вас, хозяин. Столько места будет пустовать! Сколько монет потеряем!
— Не канючь, Галуа! Посмотрим, как дело повернется. Что за товар будет.
Негров привезли на четырех пирогах. Их было ровно шестьдесят, и они выглядели вполне сносно.
Галуа внимательно осматривал людей. Четверых он предусмотрительно забраковал, остальных загнали в трюм и заперли.
— Ты, вождь, обманул меня, — приставил к горлу вождя клинок кинжала Галуа. — Придется тебе идти с нами в Америку в качестве раба.
Когда вождь понял смысл этих слов, он завопил, замахал руками. Потом притих, задумался и заявил, что готов оплатить свою свободу еще несколькими рабами и продовольствием.
— Пообещай за себя что-нибудь подороже, — предложил Галуа, вспомнив, что некоторые из вождей имеют драгоценные камни, добываемые где-то в глубине материка.
Вождь долго раздумывал, пока его не затолкали в трюм в духоту и вонь. Он всё орал, визжал, колотил в люк руками.
Галуа усмехнулся, кивнул матросу, бросив торжествующе:
— Выпусти этого дурака. Послушаем, что он нам предложит.
Вождь тяжело вылез на палубу, бросился к Галуа и тут же долго что-то кричал, пока Галуа и Лука через толмача не поняли, что он хотел.
— Он согласен на все ваши условия, — сказал толмач.
— Когда доставит обещанное на борт? — поинтересовался Лука.
— Через три-четыре дня.
— Скажи ему, что я долго ждать не могу, пусть поторопится.
Вождь согласно кивал, обещая всё выполнить.
Скоро легкая лодка причалила к борту судна. Вождь долго кричал гребцу, тот икал от страха, кланялся, падал на колени и быстро погреб к берегу вверх по течению, где и скрылся за поворотом.
Четыре дня прошли в тоскливом ожидании не то нападения, не то прибытия выкупа. К вечеру на реке появились три лодки. Они были гружены чем-то и медленно сплавлялись к судну. Гребцы неторопливо работали веслами.
Вождь еще издали стал кричать, видимо, спрашивал о результатах исполнения его приказа. Лицо его осветилось довольством.
Лодки причалили. Здоровенные негры подняли на борт большие бивни слонов, шкуры леопардов, жирафов и зебр и небольшой ящичек черного дерева.
Этот ящичек вождь сам преподнес Луке. Он что-то говорил, а толмач слушал и говорил коротко:
— Эти драгоценные камушки лично преподносит в дар лично вам.
Лука открыл ящичек. Внутри сверкали округлые камушки величиной с крупный горох и продолговатые, с фасолину. Он вопросительно глянул на вождя. Тот заговорил быстро, указывал на камушки грязным коричневым пальцем, а толмач пояснял:
— Он говорит, что белые люди очень ценят эти камушки. Он просит принять их и побыстрее освободить его.
— Галуа, можешь отпустить его. И пора сниматься с якорей, — заметил Лука. — Галуа, команду на шпиль! Погрузить добро в трюм. Выпустить половину негров на палубу. Пусть погуляют на воздухе. Это их взбодрит.
По виду негров можно было судить, что они обрадованы свежему воздуху, хотя страх, озлобление и ненависть были отчетливо видны на их почти черных лицах. Лука сказал толмачу:
— Скажи им, что они будут регулярно гулять по палубе, и пища будет лучше, чем на других кораблях.
Толмач долго и мучительно объяснял предложение капитана. Негры поняли, вид их не внушал доверия, но многие лица разгладились.
Судно шло вдоль берега на север. Легкий береговой бриз надувал паруса, след за кормой был далеко виден. Дельфины неслись впереди, подныривали под днище у самого носа. Далекая полоса низменного берега темнела почти черной зеленью.
Лука был в приподнятом настроении. Он поглядывал с полуюта, как негры прогуливаются по палубе под охраной матросов с мушкетами и пистолетами наготове. Народ был отменный. Рослые, молодые и сильные, они должны стать хорошими работниками на его усадьбе.
Больше недели судно шло вдоль африканского берега, иногда удаляясь от него и вновь приближаясь. С левого борта вдали проплыли острова Сан-Томе. Африканский берег не просматривался уже второй день.
Лука порылся в кармане, достал трубку, набил ее табаком и закурил. В голове копошились разные радужные мысли и планы. Он позвал Галуа.
— Как дела с неграми?
— Нормально. Ежедневно выпускаем на палубу прогуляться на час. И жратва сносная. Трюм моется ими самими каждый день. Никто не заболел.
— Хорошо бы посетить устье какой-нибудь реки. Обменять наши побрякушки на ходкий товар. Не везти же его домой.
— Посмотреть по карте, хозяин?
— Только гляди, чтоб подальше от фортов англичан да испанцев. И не снимай с грот-марса наблюдателя. Здесь начинается оживленное судоходство.
Прошло два дня. Судно приблизилось к берегу. Галуа верно рассчитал курс, и справа по борту можно было в подзорную трубу разглядеть устье реки среди песчаных наносов.
— Что за река, Галуа? — спросил Лука.
— Если мои карты не врут, хозяин, то это Кампо. Она впадает в глубокий залив, и это, скорее всего, вход в него. Входим?
— Пожалуй. Паруса не видно поблизости?
— Горизонт чист, хозяин. Вчера видели один, помните?
— Да. Команду на брасы! Румпель пять румбов вправо!
Три часа спустя судно медленно вошло в залив, окруженный зеленым буйством лесных зарослей и пятнами коричневого гранита.
— Вон устье реки, — указал Галуа.
— Вижу селение чуть в глубине, — ответил Лука, не отрываясь от подзорной трубы. — Наверное, рыбачье.
Они приблизились на четверть мили, паруса взяли на гитовы и почти остановились, очень медленно продвигаясь вверх к устью за небольшой приливной волной. С берега уже спешили к ним несколько лодок в надежде на выгодный обмен.
Он произошел тут же у борта судна. Негры предлагали рыбу, бананы, пшено и сорго. В одной лодке визжали свиньи, блеяли козы.
— Отличный выбор! — воскликнул Лука
Два дня простояли в устье. Загрузили трюм дополнительным продовольствием. За него пришлось отдать половину того, что осталось для обмена, но теперь с едой не должно быть непредвиденных затруднений.
Рабов два раза купали в реке, кормили почти дармовыми бананами и бульоном из сваренных на берегу туш антилоп и быка, которых приобрели в соседнем селении. Кости негры так обглодали, что и собакам делать было нечего.
Покинули реку с хорошим настроением.
Оставив устье Нигера далеко по правому борту, судно пошло на запад. Миновали испанские форты и вошли в устье реки Бандамы. А пройдя миль десять вверх по течению, бросили якоря у большого селения.
Здесь торговались яростно, с азартом, и все стороны были довольны, когда эти торги увенчались наконец обоюдным согласием. За оставшиеся товары Лука получил кучу слоновьих бивней, малый бочонок полудрагоценных камней, мясо быков, плоды и распрощался с туземцами с чувством выполненного долга.
А к вечеру встретили испанский корабль. Тот дал предупредительный выстрел по курсу судна, требуя лечь в дрейф.
— Ветер нам не благоприятствует, — заметил Лука. — Как бы нам не влипнуть с этим кораблем.
— Он не так грозен, как может показаться, хозяин, — ответил Галуа, продолжая рассматривать судно. — Пушек у нас, слава богу, больше, мушкетов наверняка не меньше. Если успеем, то можно и выйти на более удобную позицию.
Лука думал недолго.
— Команду на реи! Ложимся в дрейф! Приготовиться к бою! Мушкеты на палубу! Пушки заряжать! Не суетиться! Спокойно! Время у нас есть. Они еще должны подойти, спустить призовую команду, а мы тем временем совершим небольшой маневр и постараемся выйти ближе к ветру. Задраить трюмы с рабами!
Полчаса спустя от борта испанца отвалила большая шлюпка. В ней сидело не менее двадцати матросов с мушкетами, на носу был установлен фальконет.
— Когда подойдет саженей на десять, расстрелять мушкетным огнем. Пушки прибережем для корабля. Приготовиться, ребята!
Матросы залегли за фальшбортом. Они незаметно следили за приближением шлюпки. Пушечные порты были закрыты, по палубе шатались несколько матросов без оружия, на полуюте стояли Лука и Галуа. Они посматривали в трубы, тихо переговаривались. Судно медленно дрейфовало на юг. Испанский корабль покачивался в полутора кабельтовых со спущенными парусами, матросы глазели на встреченное судно и свою шлюпку.
Шлюпка подходила с наветренного борта, весла ритмично взмахивали, капли алмазами сверкали в лучах жгучего солнца. Матросы держали мушкеты по-походному.
Лука постучал ножнами шпаги по фальшборту, что означало готовность.
— Огонь! — крикнул Лука, и борт тут же запестрел цветными головами матросов, окутался дымками выстрелов.
Шлюпка отвернула в сторону. Половина матросов уже попадала на ее дно, остальные спешили повернуть назад. С борта палили уже и пистолеты. Несколько испанцев свалились в воду, шлюпка так и не смогла выровняться и покачивалась на волнах с перебитыми веслами.
— Паруса ставить! Команду на брасы! Руль шесть румбов влево!
Лука кричал в рупор. Выстрелы продолжали греметь. В шлюпке кто-то отвечал, но толку от этого было мало. Лишь одна пуля задела матроса, и он ругался, зажимая рану шейным платком.
Наконец в шлюпке не осталось ни одного испанца, способного стрелять. Раненые и убитые лежали вперемешку, и лишь вопли о пощаде неслись в сторону корабля.
— Хозяин, испанец поднимает паруса! Спускается по ветру!
— Разворачивай бортом к нему! Пушкари, наводи! Жди команду! Мушкеты, заряжай!
Испанцы произвели залп из пушек. Ядра с жутким шипением пронеслись вблизи палубы. Одно из них разрушило часть кормовой надстройки. Рулевой упал с разбитой головой.
— Убрать раненых! — Лука чихал от дыма и пыли. Кафтан его был в дырах.
— Капитан, пробоина у самой ватерлинии!
— Вода проникает?
— Пока нет, хозяин! Что прикажете?
— К бою! Пушки готовы? Пали!
Пять пушек грохнули почти одновременно. Картечь с жутким визгом врезалась в испанца. Палуба тут же затемнела телами упавших.
— Команду на брасы! Руль налево двенадцать румбов! Спускаемся по ветру!
Пальба из мушкетов почти прекратилась. Матросы работали на брасах и шкотах. Судно резко отвернуло в сторону берега, делало большую дугу, выходя из-под готовящегося второго залпа испанца.
— Убитые есть? — кричал Лука с полуюта.
— Шесть раненых, хозяин! — прокричал в ответ Галуа. — Пушки левого борта готовы!
Лука внимательно смотрел в подзорную трубу, стараясь не прозевать время залпа. Он отлично видел, как испанские канониры торопливо снуют вокруг пушек, прикинул положение судов. Время настало.
— Право руля! Правые брасы, убрать слабину! Руль, восемь румбов вправо!
Не успел корабль полностью развернуться, как испанец окутался дымом, прогрохотали пушки. Два ядра разворотили часть надстройки, фок-стеньга накренилась, упала на штаг, он едва не лопнул.
— Пожарную команду на полуют! Три человека! Бегом, ребята! — Лука продолжал следить за испанцем, не обращая внимания на потери и разрушения. — Пушки, огонь!
Судно вздрогнуло, окуталось дымом. Картечь снова проредила испанцев.
— Право руля! — орал Лука. — Еще право! Заряжай! Мушкеты готовь! Брасы, брасы! Работай! Шевелись, ребята! Убитые есть?
— Двое, хозяин! И пятеро ранены!
— Убрать тяжелых, перевязать остальных — и к фальшборту! Приготовиться!
В грохоте выстрелов, криках и воплях матросов корабль сделал широкую дугу, временно ушел от обстрела и теперь готовился дать залп левым бортом. Испанцы старались побыстрее спуститься к ним по ветру, сцепиться и овладеть судном в абордажном бою. Это было заметно.